Осколки Эквестрии

22. Бежать, вернуться, повторить

— Будем считать, что я доволен.

Если раньше этот голос казался Кемису просто нервирующим, то теперь он, даже доносившийся из-за двери, откровенно пугал. Пугал до дрожи. Особенно с учетом того, что с обоих боков его крепко придерживали два бывших коллеги-практика, Станд и Стрикер. И Хотя они, похоже, при виде экс-практика, пнувшего дверь Отдела и целеустремленно направившегося в сторону подвалов, бормоча под нос, что должен срочно увидеть Фила, испытали почему-то скорее облегчение, нежели недоумение, смешанные чувства ничуть не мешали им держать Кемиса крепко, так, что не сбежать.

Да и какое там "бежать"? Он был бы рад вовсе не приходить, но та пегаска, что он спутал с Шиверс, не оставила ему выбора. Недвусмысленно приказав передать привет дознавателю Филу. И приказала настолько качественно, что Кемис, несмотря на страстное желание немедленно покинуть Альвенгард, все же явился в Отдел. Где и наткнулся на Станда и Стрикера, при виде его вышедших из странного ступора и отконвоировавших его к Аркану.

Точнее, к двери Аркана, Входить туда, пока он с кем-то беседовал, никто низ них троих не хотел&

— Ну, Аффар, — буркнул Станд и нервно сглотнул. — К Аркану мы тебя привели, дальше сам. Скажешь, что мы тебя нашли, лады? Тебе хуже уже не будет, а нам зачтется.

— Что вы его так боитесь? — поинтересовался Кемис. Не то чтобы тянуть время имело смысл, но вдруг прямо сейчас сзади объявится Фил, и экс-практик сможет, выкрикнув о привете от Сирены, вырваться и прошмыгнуть мимо по коридору, воспользовавшись общим замешательством. Которое точно будет неизбежным при появлении старшего дознавателя. Наивная надежда, но даже такая лучше, чем ничего.

— Налажали мы, — неуютно передернув плечами, пробормотал Стрикер. — И Фил этим явно недоволен. А так, авось, пронесет. Ну, в общем...

— Кто стоит у тебя перед дверью, Аркан? — донесся вдруг из кабинета Аркана второй голос. Незнакомый Кемису. И, несмотря на ровные интонации и приятный тембр, почему-то пугающий еще больше. — Пригласи их. Подслушивать невежливо.

Станд опять сглотнул и сделал шаг назад. Стрикер же, зажмурясь, рванул дверь на себя и, не дав Кемису запротестовать (хотя в его положении это вообще не имело смысла), пихнул его внутрь. Кемис услышал позади звук резко хлопнувшей двери и быстро заглохший топот восьми копыт. Впрочем, если ребята успели после какой-то промашки пообщаться с Филоми, их поведение более чем объяснимо.

Зато Кемис, оглядев кабинет и тех, кто в нем находился, успел было подумать, что лучше бы и он встретился с Филом. Как, оказывается, быстро может упасть планка лучших ожиданий.

За столом, как всегда, неподвижно стоял Аркан. С чуть наклоненной набок головой он медленно мерцающими точками под капюшоном изучал лицо Кемиса, которому показалось, что такая реакция должна обозначать удивление. На полу возле пустующего кресла темнело гнусного цвета подсыхающее пятно с какими-то бурыми ошметками по краям. Зато возле кресла, вполоборота к Кемису, стоял, тоже уставив на него внимательный взгляд, единорог. Очень старый единорог, судя по тому, что и грива его, и аккуратно подстриженная бородка, и шерсть были полностью седыми. Даже глаза, явно бывшие когда-то голубыми, почти потеряли цвет. Одет единорог был в однотонный серый, гармонирующий с отсутствием цвета волос, строгий костюм с галстуком. Выражение же во взгляде было таким, что Кемис почувствовал себя куда хуже, чем под любым из взглядов Фила. Дознаватель, по крайней мере, видел в нем личность. Этот же взгляд заставил бывшего практика почувствовать себя чем-то вроде насекомого, на которого вот-вот наступят, причем без всякого недоброго умысла, просто не успев остановить ногу.

Кемис предпочел отвести взгляд в угол. И планка хорошего не замедлила опуститься еще ниже: завидев второго единорога, он понял, что лучше бы продолжал смотреть в глаза первому. Этот второй, черный, с багрового цвета гривой, был едва одет — даже не одет; его тело просто было перетянуто множеством кожаных ремней, один из которых едва прикрывал пах, а на остальных был развешан такой богатый арсенал ножей, скальпелей, пинцетов и зажимов, что даже Фил мог бы позавидовать. Но черный единорог хотя бы не пытался разглядывать Кемиса. Он просто уставился в одну точку с чуть приоткрытым ртом, будто видел на стене напротив себя нечто крайне интересное, поглощающее все его внимание. Примерно такое выражение Кемис видел на лице Спарка Уайта после ночи допроса, только во взгляде дракона тогда оставалась хоть какая-то осмысленность, и страх, и боль; в глазах же черного единорога была только пустота. Хотя, приглядевшись, Кемис едва-едва, на краю сознания, заметил за этой пустотой то, что заставило его отшатнуться, уткнувшись задом в дверь, и опустить взгляд в пол.

— Кемис Аффар, — проскрипел Аркан. И вправду несколько удивленно. — Ты же не можешь быть таким идиотом, чтоб явиться сюда по своей воле?

С усилием Кемис поднял голову. И выдавил, избегая глядеть на кого-либо в кабинете:

— Мне нужно передать привет дознавателю Филу.

Глаза-точки Аркана загорелись небывало ярко, а в голосе слышалось уже сильнейшее недоумение:

— Практик, ты скорбен разумом или просто полный идиот?

— Подожди, Аркан, — вставил единорог в костюме. — Я чувствую интерес. Возможно, тут наша тогдашняя работа. Надо проверить.

— Он весь твой, Мальстром, — Аркан со странным щелчком в шее кивнул.

Мальстром. Кемису, конечно, было знакомо это имя. Из сказок. Не тех сказок, которые рассказывают мамы жеребятам на ночь, а из тех, что жеребята сами страшным шепотом пересказывают друг другу в темных комнатах по ночам. И страшнее всего было то, что в сказках тех была правда. Утешало слушателей лишь одно: Мальстром давно мертв.

Должен был быть мертв.

От следующего же имени Кемису стало совсем худо. Это имя боялись упоминать не только жеребята, но и взрослые, потому что пони, носивший его, никогда не опускался до того, чтобы становиться персонажем страшных историй. Он сам творил страшные истории, оставляя за собой целые мертвые деревни и исчезая неведомо куда. О состоянии тел, которые находили там, где проходил черный жеребец с кровавой гривой, не говорили вообще. Что было еще страшнее. И, в конце концов, он тоже должен был быть уже много лет как мертв. Но, как оказалось...

— Карнейдж, — произнес Мальстром. Все его реплики были короткими и отрывистыми, словно он не любил тратить время на слова. — Проверь. У тебя минута.

Карнейдж поднял голову. И из его взгляда исчезла пустота. Нет, исчезла не совсем, но теперь сквозь нее куда более отчетливо проступало то, чего Кемис так не хотел видеть. Безумие. Слепая злоба. Жажда крови. Такие, каких и не снилось старшему дознавателю Филу. Карнейдж, в отличие от Мальстрома, явно осознавал, что каждый пони перед ним — личность. И очень хотел сделать с этой личностью все то, за что его имя запрещали произносить публично.

— На него воздействовал осколок, — хрипло, так, будто говорить для него было непривычно, сказал Карнейдж. Едва покосившись на Кемиса. В основном все чувства, бурлившие на дне его глаз, были направлены на... Мальстрома? Почему? — Один из тех, что мы заложили в районе эксперимента. Я. Должен был. ДОДЕЛАТЬ!..

— По делу, — кажется, Мальстром был слегка напряжен. — Быстрее.

— Это не Фестрал, он действует иначе, — будто бы успокоившись, продолжал Карнейдж. — Не Перевертыш, они лишь выпивают чувства, но не вкладывают. Верность у Флейма. Остается один вариант. И на него воздействовал носитель этого осколка. Неопытный носитель, не раскрывший его потенциал. Если бы вы, диз вас подери, дали мне доделать мою РАБОТУ, ОНИ ВСЕ...

— Умолкни.

Одного этого слова хватило, чтобы Карнейдж замолчал и снова уставился в ту же точку на стене напротив. Но забыть то, что видел, Кемис уже не смог бы никогда.

Часть его сознания, продолжавшая, несмотря на страх, действовать профессионально, так, как его учили, размышляла: если Мальстром и Карнейдж работают с Арканом — они явно вели беседу по делу, и Аркан не выглядел пораженным визитом единорогов, значит, они встречались не впервые, — зачем было поручать Филу и Кемису ловить некоего беглеца? Ведь тот единорог, судя по всему, играл на стороне этих... этих...

На моменте, когда Кемис наконец произнес про себя их названия, здравомыслящая часть едва не отключилась. Да, это были они. "Вестники Рассвета". Мальстром, который сделал из полузабытой секты диких единорогов то, чего боялся даже Анмар, то, о чем не хотела думать Эквестрия. Почему же Мальстром до сих пор жив, ему же никак не меньше двух сотен лет, да и имя Карнейджа было известно более века назад... Пусть единороги загадочны, таинственны и скрывают свои истинные возможности, но будь они в самом деле бессмертны, об этом давно знала бы каждая собака.

От лихорадочных размышлений Кемиса отвлек голос Мальстрома, раздавшийся прямо над ухом. И обращавшийся явно именно к нему. Хотя Кемис даже не осознал, как единорог к нему подошел.

— Кто это был? — спросил Мальстром. Интонации его вроде бы никак не изменились, но Кемис почувствовал, что на этот вопрос он обязан ответить. И, все еще избегая глядеть Мальстрому в глаза, остановив взгляд где-то на уровне его галстука, пробормотал:

— Ее звали Сиреной, насколько я понял.

— Спрошу еще раз, — все тот же ровный тон, но температура в комнате, казалось, упала на несколько градусов. — Кто это был?

— Не трудись, Мальстром, — Кемис осознал, что Аркан, кажется, спас его от чего-то очень неприятного. А тот продолжил: — Мне известно, о ком он говорит. Это Фейри Шиверс. Супруга Ховекра Шиверса, ныне, увы, покойного. Я слышал о ее своеобразных возможностях, и это очень на нее похоже.

Мальстром неторопливо обернулся к Аркану:

— Ты не говорил. Почему?

— Это не казалось мне важным для вас, — Аркан совершенно неуместно хихикнул. — Ее способности, как я предпояитал думать, не выходили за рамки крайне продвинутого знания психологии. Хотя теперь мне становится более понятным, каким образом они с Ховером так долго держались на плаву в Нижнем Городе. Тем более что Ховер тоже был... необычным фестралом. О нем ходило много слухов.

— И мы не знали, — процедил Мальстром. — Он носитель Фестрала. Она носитель Понимания. Ты сказал "покойного"?

— Фил несколько переусердствовал, — Аркан хихикнул еще более радостно. Похоже. он Мальстрома ничуть не боялся, более того — наслаждался разговором. — Вообще-то я просил его задержать Ховера, но, как ты знаешь, Фил не очень любит магию, и, видимо, почуяв ее вблизи, не смог удержаться.

Глаза Мальстрома сузились. Едва заметно, но этого хватило, чтоб Кемис наконец отказался от попыток удерживаться на ногах и плавно сполз по двери на пол, уперевшись в нее спиной. Благо от простого легкого нажатия эта дверь не открывалась, как и все двери в Отделе.

— Филлис Мордрейн, — теперь в голосе Мальстрома по-настоящему прозвучал холод. — Он лишил нас осколка. У нас нет другого Фестрала. Я недоволен.

— Я тоже им недоволен, — Аркан со все тем же странным щелчком наклонил голову. — Он стал чрезмерно своевольным, особенно после утери рога. Не мог бы ты повлиять на него?

— Убить, — это был даже не вопрос.

— Я бы предпочел обойтись без этого, тем более что у меня нет подходящей замены, но если ты уверен... — Аркан пожал плечами, будто совершенно не волнуясь о судьбе своего помощника. — Он и впрямь действует на нервы. Кемис достаточно талантлив и, я бы сказал, вполне умен, но и его Фил умудрился довести до побега. И это далеко не первый стоящий кадр, которого мы лишились по вине Фила. Да, я считал его полезность превышающей полезность всех потерянных из-за него сотрудников, но теперь склонен пересмотреть...

— Почему вы уверены, что лишились меня?

Кемис сам не мог бы объяснить, почему он это сказал. Может, в нем еще не до конца умерла надежда выбраться из этого живым. А может, он хотел увидеть лично, как с лица старшего дознавателя Фила сползает его мерзкая ухмылка, и готов был искренне приложить к этому все силы.

Мальстром, не оборачиваясь, произнес:

— Ты меня раздражаешь. Аркан, я...

— Постой, — Аркан вдруг вышел из-за стола. Дерганой, механияеской походкой, теми же движениями, которые Кемис уже видел в их редкие встречи и во время побега с Визл и Твистом на загривке. Пройдя к Кемису, он уставился ровно на него, и экс-практик поднял взгляд в ответ. Старательно демонстрируя уверенность, хоть внутри он весь трясся от страха и уже готов был проклинать свою глупость.

— Практик Аффар, — проскрипел Аркан, — ты, как я сказал, талантлиав и умен. По сравнению с Филом тебе недостает боевых навыков, но вообще-то в работе дознавателя они не нужны, Фила просто забавляла личная работа в поле. В тебе нет такой сильной ненависти, если не считать пережитков и традиций, привезенных с юга, наложившихся на методы обучения все того же Фила. Ты — ценный кадр, все верно. Однако ты предал Департамент. Дважды. Что такого ты можешь сделать, чтобы перекрыть этот проступок?

Кемис незаметно вдохнул. В голове всплыло лицо Шиверс... видимо, младшей Шиверс. Сосредоточенное, в те минуты, когда она латала Твиста, никак не желающего приходить в сознание и перекидываться. Потом — то, как он увидел ее в первый раз, даже не поняв, что именно не может разглядеть в тени. Теперь он мог понять, что это. Ему не нравилась эта идея. Однако идея просто взять и умереть нравилась ему еще меньше.

— Господину Мальстрому нужен... носитель, так?.. как я понял, осколка... Фестрала, — произнес Кемис. Нарочито запнувшись, будто до сих пор толком не понял, о чем речь, хотя этот разговор вкупе с давешним рассказом Твиста прояснил очень многое. — Я готов предоставить вам носителя. Вы, полагаю, знаете, кто это.

Глаза Аркана мигнули. И он действительно почти мгновенно понял.

— Флай ШИверс?

— Флай Шиверс, — подтвердил Кемис, не без труда задавив вспыхнувшую в душе ненависть к себе. — И, если это важно — я верну носителя осколка Перевертыша. Твиста.

Аркан помолчал. Мальстром, впервые проявив эмоции, помимо холода, слегка приподнял бровь. Кемис ждал. И отчасти даже надеялся, что ему откажут и он не будет вынужден делать то, чего в общем-то делать уже не хочет.

— Что ж, практик Аффар, — сказал Аркан. Глаза его мигнули. — Полагаю, ради твоей более эффективной работы мне стоит тебя повысить. Для начала — старший практик Аффар, пожалуй, а дальше все зависит от твоих действий. Но помни...

Тут он с жутким скрипом наклонился совсем близко к Кемису. Так, что тот наконец разглядел, что скрывается под его капюшоном, и окончательно осознал, запах чего именно забивает горящая на столе лампадка. Но выдержал и это, и тяжелый, давящий взгляд. Выдержал без колебаний, как должен был, чтоб выжить. Чтобы не попасть в подвал.

Аркан удовлетворенно мигнул точками в пустых глазницах, щелкнул зубами — видимо, тоже обозначая так удовлетворение, — поднял голову и закончил:

— Ты должен сделать то, что обещаешь.