Осколки Эквестрии
23. Пара неудачных совпадений
Выйти из лазарета Рейн не успел. Даже на обещанные полчаса. Медленно, осторожным шагом он отступал назад, не отводя взгляда от того, кто стоял в двери. И пытаясь понять, повезло ему или все же наоборот.
— Кажется, я снова вовремя, — с нескрываемым удовольствием сказал пони, стоявший на пороге. Пони с седой гривой и бледными лиловыми глазами, слегка ухмыляющийся уголком рта. Сказал почему-то немного неразборчиво, будто губы плохо его слушались.
— Что за дизов проходной двор! — воскликнула Саммер, придерживая Ривера — тот как раз пытался сползти с кровати и, кажется, вполне успешно. — Рейн, там был засов, куда ты его вообще дел?
Рейн, не обращая внимания, глядел во все глаза на вошедшего. Особенно на его лоб, где легко можно было заметить обломки рога.
"Это он, — мысли неслись стремительно, перебивая друг друга, но Рейн все же уцепился за главную, отбросив пока эмоции от слов Ривера. — Это явно тот, кого мы ищем. Если я смогу привести его к Мальстрому, то он наверняка поможет... Он должен будет помочь, даже если придется задействовать Карнейджа. Тогда мы разберемся с тем проклятым оборотнем и его дружком. Но смогу ли я?.."
Седой тем временем почти так же пристально разглядывал сидевшего в углу единорога. И односторонняя ухмылка на его лице становилась все шире, а дыхание — все чаще. Затуманенные же недавней болью глаза единорога точно так же глядели на очередного нежданного гостя. Эмоции во взглядах обоих понять было трудно, но...
"Похоже, приязнью друг к другу эти двое отнюдь не пылают. Но зачем он вообще сюда пришел? Он должен был прятаться в Нижнем... — Рейну все сильнее казалось, будто что-то здесь не так. — И этот комбинезон... Очень похож на форму практика Департамента, только цвет иной. Где он его взял? И где его конденсатор?.. Впрочем, неважно. Наверняка конденсатор у него, просто не в браслете и спрятан, например, в рот, чтоб не вызывать подозрений. И раз уж он сюда пришел..."
— Мордрейн, — напряженным голосом сказал пегас, делая шаг вперед. В том, что он сможет справиться с Арисом, Рейн вовсе не был уверен, в возможности быстро аппарировать к Мальстрому и вернуться — тоже. А а вот на то, что его получится заболтать, шансы были повыше. Даже если безрогий сам вдруг аппарирует, отследить точку Рейн наверняка сможет, а там останется только срочно передать ее начальству. — Прошу вас, выслушайте меня. Нам нужно лишь считать с вас координаты, а далее вы...
— "Нам"?! — судя по голосу, Саммер была удивлена. — Ривер, о чем он? Кому этот... этот нужен?
Седогривый медленно перевел взгляд на Рейна. Ухмылка его несколько поблекла было, но тут же вернулась. И, наполовину оскалившись, он произнес:
— В первый и последний раз прошу не называть меня Мордрейном, Дизастер. Я же больше не единорог, верно, Талли? — тут безрогий обернулся ко все тому же единорогу и подмигнул.
"Дизастер?.. — Рейн напрягся. Арис не должен был знать его имени, он вообще не должен был быть в курсе его существования! — Откуда он меня знает? Это же... это же не может..."
— Кто рассказал вам обо мне? — просьбу не называть фамилии Рейн решил выполнить. — Вы же на свободе всего лишь...
Безрогий нахмурился. Но уже через секунду искренне рассмеялся.
— Да, конечно, — сквозь смех выдавил он, — я понял, понял. Оказывается, папочка тогда выжил! А я-то был уверен, что белогривый забрал его с концами... Нет, нет, Дизастер. Я не тот, кого ты ищешь, даже если вы и впрямь его ищете. Как видишь, я тебе не нужен, и ты можешь перестать мешать мне и дать... — смех мгновенно оборвался, — заняться вон тем рогатиком в углу. Вы же так и не сняли ему кольцо, спасибо, спасибо.
Рейн выдохнул и отступил на шаг. Кажется, теперь он понял, кто это. И брат не замедлил подтвердить его худшие подозрения.
— Фил? — слабым голосом пробормотал Ривер из-за спины Рейна. Саммер, видимо, все еще его держала. — Что с вашим лицом?..
— О, не переживай, друг Ривер, — седой окончательно отвернулся от Рейна и медленно, будто наслаждаясь каждым шагом, направился к полулежащему единорогу. — Теперь с ним все в порядке. Не в порядке было раньше. Спасибо капитану Талли.
— Господин Мальстром... — тогда Рейн не понял, о чем говорит Флейм, в кои веки пришедший в себя, — у вас дурные новости?
— Скорее наоборот, — но Мальстром почему-то выглядел напряженным, изучая какое-то письмо. — Помнишь Филлиса?
— Мордрейна? Да, конечно, помню. Господин Мальстром, по-моему, не стоило давать Карнейджу это сделать.
— Стоило целиком и полностью. Тогда мы выяснили важное. Осколки на него не действуют. Спасибо тебе, Флейм. А теперь я узнал об отдаче. Ее тоже нет. Это не менее важно.
— Но, — Флейм неуверенно поправил темную повязку на глазах. Со словами Мальстрома он, кажется, все еще был не согласен, но вида особо не подавал, — какой, вы думаете, сложилась его жизнь?
Мальстром тогда молчал так долго, что Рейн, подслушавший этот короткий разговор совершенно случайно, подумал, что уже не услышит ответа. Но молчание все же прервалось.
— Не хуже, чем моя последние двести лет, — ответил наконец Мальстром. — Свою я нахожу довольно приятной.
— Эй! — вмешалась Саммер. — Я уважаю Департамент, но давай-ка ты его при нас по всем правилам задер...
— Тихо, Саммер, — сказал Рейн. Очень напряженным тоном.
— Но он же...
— Тихо, прошу тебя. Все в порядке.
Ничего не было в порядке, но Саммер этого уж точно знать не следовало. Если дознаватель Фил, которого Рейну повезло никогда не видеть вживую ранее — это тот самый Филлис Мордрейн, о котором тогда говорили Флейм с Мальстромом, то Рейну ничуть не улыбалось портить эксперименты начальства. Значит, следует дать этому безрогому сделать то, чего он хочет, и уйти. Иначе никакой помощи в деле с тем оборотнем он не дождется. Скорее дождется чего-то совершенно обратного.
Но ведь Саммер может попытаться сделать что-то крайне несвоевременное. Ее стремление от чистого сердца делать все согласно заповедям Искры выходило за все разумные рамки даже для искорки. А если с Саммер что-то случится из-за бездействия Рейна, то Ривер... Диз подери, почему они так и не успели толком поговорить?
— Фил, — Рейн решил тянуть время. — Я действительно обознался, но откуда вы знаете мое имя? Я не должен был фигурировать в делах Департамента...
Фил обернулся. Складывалось ощущение, что он и сам рад поговорить. Может быть, для того, чтобы единорогу пришлось дольше ждать неизбежного, если то, что говорили о дознавателе, было правдой.
— Откуда? — с деланным недоумением спросил Фил. — Дизастер, не смеши меня. Я знаю вас всех. Тех, кого запомнил тогда — Флейм, Вейк, Ликвид, Санлайт. Тех, кто приходил позже — Шиммер, Трайл... Последние двое пришли друг за другом и оба продержались недолго. И теперь наконец ты. Я удивлен, что обычный пегас достиг среди этих психов таких высот, что я узнал его имя, хотя Вейк в свое время тоже такого добилась. Именами рядовых, то есть пушечного мяса, я никогда не интересовался, но все вышеперечисленные — и ты, Дизастер, — вы настолько важны, что ваше начальство говорило о вас моему начальству. Аркан, видишь ли, иногда любит пощекотать мне нервы.
Все шесть имен выше Фил произнес с почти неприкрытым отвращением. Как будто даже произносить их было мерзко. Бросив быстрый взгляд за спину, Рейн убедился, что Саммер, хотя и немного напряженная, все еще стоит возле койки, придерживая крылом Ривера, с трудом держащегося на ногах.
"Но Мальстрома и Карнейджа он не упомянул. Не хочет? Или... Неважно. Если не упомянул он, то не буду упоминать и я. Тем оучше. Ривер и Саммер в связи с Рассветом может быть известно лишь имя Мальстрома, и будет лучше, если брат узнает об этом как можно позже. Главное — протянуть время, еще немного времени, пока не случилось нечто непоправимое. Я должен уговорить Ривера. Должен, диз подери. Должен!"
И тут подал голос тот полуживой единорог. Медленно, будто выкашливая каждое слово, он прохрипел:
— Значит, ты... не так уж... не хочешь слышать... о единорогах... а, Мордрейн?
"Как невовремя, — успел подумать Рейн, завидев сжавшиеся в оскале зубы Фила и его мгновенно застекленевший взгляд. — Как неудачно. Если бы я мог уговорить его подождать..."
И тут в прямо в двери лазарета, от которой только отошел дознаватель, возникла вспышка аппарации. Из которой появился тот, кого Рейн даже и не мечтал заткнуть. Уронив голову, он уже смирился с тем, что сейчас и Саммер, и Ривер узнают все, что он так хотел скрыть.
— Рейн, — сказал Санлайт, окидывая комнату со своим обычным слегка брезгливым выражением, — Мальстром счел, что тебе следует знать это.
Шокированный возглас Саммер и тихий выдох Ривера не стали чем-то неожиданным, но Рейн все же вздрогнул, как от внезапной боли. Брату он собирался рассказать про это в любом случае. Но не так же сразу... Что стоило Санлайту сказать это до того, как Рейн пришел сюда? Он что, нарочно?
— Говори, Санлайт, — глухо произнес пегас. Уже почти смирившийся с тем, что теперь ему в любом случае не светит ничего. Ну, во всяком случае, он сможет хотя бы прикончить того оборотня...
— Если увидишь безрогого, похожего на нашу цель, не обознайся. — Санлайт наконец остановил взгляд на Филе, который , хоть и стоял спиной к нему, выглядел так, что стало ясно: он ловит каждое слово. — Да, ты и сам видишь. У нашей цели на лбу шрамы крест-накрест и ни единого следа рога. У этого же пони от рога остались обломки. Мне он неинтересен, поскольку, по словам его же господина, утратил свою сущность как единорога. Но Мальстром желает его смерти, Аркан не имеет ничего против, так что оставляю его на тебя.
У Рейна отвисла челюсть. Безрогий, все еще на полпути к своей жертве, замер.
— Я все еще пытаюсь найти Ариса, но пока, увы, тщетно, — Санлайт скривился. — Я не намерен тратить заряд на того, кто даже не ощущает себя единорогом. Ты вполне в силах справиться с ним. До встречи.
И он во вновь сверкнувшей вспышке исчез. Видимо, снова отправившись на поиски.
— Что... — вырвалось у Рейна.
— ...за бред?! — в унисон вскрикнула Саммер. — Рейн, какой Мальстром?! Не тот, что давно умер, верно же? Это не...
— Тот самый.
В этом голосе прозвучал такой холод, что Саммер сразу же заткнулась. Самого Рейна пробрала дрожь. Этот голос очень напоминал голос Мальстрома, когда тот бывал недоволен. Пусть он звучал совсем не так, но какие-то едва заметные тона заставляли желать упасть на пол и дрожать в ожидании смерти. Пустой и безэмоциональный, этот голос вызывал к жизни худшее в памяти.
Фил, бросив одну эту короткую реплику, наконец шевельнулся. Подошел к единорогу, даже не пытавшемуся сделать хоть что-то. Оба они смотрели друг на друга, и смысл их взглядов был еще менее понятен Рейну, чем раньше.
Фил заговорил снова. Но теперь уже другим голосом, не тем, что так напугал Рейна. Тихим и спокойным. И ощущение было таким, будто впервые в жизни этот пони говорит серьезно.
— Аркан отправил письмо в Анмар, — произнес дознаватель едва ли не шепотом. — Теперь ты вне закона, Талли, до тех пор, пока никто не знает о предательстве, и никто не поверит тебе. Поверь, тебя давно хотели списать со счетов... — щека Фила дернулась. — Как, оказывается, и меня. Я бы не поверил, что он и впрямь готов меня убить, если бы не знал, что этому сгнившему подонку предложил Мальстром. Но я знаю, и верю, охотно верю. Мы в равных условиях, и, пусть по разные стороны, но... не враги, так ты говорил? Что ж...
Безрогий плавно поднял переднюю ногу. Рейн хотел отвести взгляд, но не мог. И расширившимися глазами смотрел на дознавателя, от которого на всю комнату исходил едва не физически ощутимый всем телом холод.
— Заставим их страдать, — сказал Фил. Таким голосом, что теперь Рейн едва подавил желание и вправду рухнуть на пол и сжаться в клубок. И копыто Фила метнулось вперед...
...через мгновение вернувшись в исходную позицию, удерживая поблескивавшее кольцо блокировки магии с рога.
— Так будет интереснее, — прозвучало уже из-за двери лазарета. Хотя Рейн совершенно не помнил, когда именно безрогий успел туда выйти. Единорог — Талли, — свалился на пол, закашлявшись. Но было видно, что теперь уже не от невыносимой боли, а скорее, напротив, выгоняя из себя остатки этой боли. Рейн, не обращая внимания, развернулся и убедился, что Саммер тоже не удержалась и отпустила Ривера, скорчившегося теперь на полу. Да уж, он и впрямь не силен духом, как и всегда. Рейн сделал шаг вперед...
— Не надо, — Саммер сказала это таким надломленным голосом, что пегас едва понял, что говорит она. Но, кажется, уверенность возвращалась к ней быстро. — Сперва объяснись. И без уверток, ты знаешь, я чую ложь.
Она и впрямь чуяла ее. И Рейн подозревал, чьи копыта к этому приложены. Поэтому, осознав, что выбора у него не осталось, кивнул и уселся наконец на пол, что хотел сделать последние пять минут, сдерживая дрожь в коленях. Разобраться с оборотнем он еще успеет. Пока что надо сделать так, что их с Ривером и без того хрупкие взаимоотношения не разлетелись вдребезги.
— Итак, — глухо сказал Рейн, — Начну издалека, прости. Слышала ли ты когда-нибудь и от кого-нибудь о том, что Искра действительно существовала?
— И существует, — заявила Саммер все еще немного неуверенным тоном.
— Я о ее реальном воплощении. И в нем она, — Рейн вдохнул, предвидя реакцию на свои слова, — была лживой, жадной до власти, зарвавшейся тварью.
В очередной раз споткнувшись, я всерьез едва не слетел с ног. И меня снова едва не вырвало. В моем нынешнем состоянии это простительно, однако в прошлый раз Фернан, когда я заблевал полутруп его товарища — честное слово, совершенно случайно, — так врезал мне по ребрам, что явно что-то сломал. Впрочем, я все равно не собираюсь использовать возможность исцелиться. Мне совсем не хочется добровольно отправиться на заклание, а в форме перевертыша меня ждет только это.
— Иди быстрее, — не оборачиваясь, сказал Фернан. Шипение из его голоса почти ропало, но до момента, когда ему вернется здравомыслие, как вернулось когда-то мне после такого же, явно было еще очень далеко. Если этот момент вообще мог настать. — Мне плевать, насколько тебе плохо.
— А мне не плевать, — пробормотал я, и не подумав ускорять шаг. Тем более что у меня бы все равно не получилось. Зуд в конечностях постепенно переходил в заметное жжение, а в области суставов — уже в серьезную боль. Не в первый раз, но в этом случае каждый раз — как первый. — Может, дашь мне немного поправить здоровье?
Мы шли — точнее, брели, поскольку Фернан тащил своего все еще не восстановившегося друга, а я еле мог передвигаться, — по Несчастной улице. По которой, вероятно, должны были выйти на улицу Рей, как подсказывало мне полуспящее чутье оборотня, всегда знающего, где находится Королева. Контролировать его с каждой минутой становилось все труднее. По пути в Нижний мы так ни на кого и не наткнулись, хоть я и надеялся. Одновременно разбираться со свидетелями, держать Сайфера и следить за мной этот придурок вряд ли смог бы. Однако в Нижнем мы свернули на самые необжитые улицы, по которым даже днем редко кто ходил — здесь остались одни развалины, такие, что даже Нора сейчас выглядела лучше. Да и если бы мы встретили хоть кого-то, помогло бы это мне на самом деле? Нет, конечно. Я едва ползу.
— Не подохнешь. Мне не хочетс-с-ся, чтоб Матерь возродили в твоем теле, пока оно под кайфом.
Вот ведь проклятый оборотень. Можно было бы уговорить его подождать, пока я доползу до какого-нибудь из своих тайников — под его присмотром, конечно. Однако Фернан явно на такое не согласится. Диз подери, даже Фил не был таким уродом. Хотя, конечно, сейчас мое восприятие несколько искажено, и я не могу утверждать наверняка, что на деле Фернан по сравнению с дознавателем — добрейшее существо, просто не одобряющее наркоманию. Но прямо сейчас одобряющий наркоманию Фил понравился бы мне больше.
Я привык чувствовать себя беспомощным, несмотря на то, что многие окружающие пони думали обо мне совсем иначе. Однако настолько бессильным, как сейчас, я себя никогда не ощущал. Что же, по крайней мере, я смог спасти Визл. Всего через несколько часов после того, как она спасла меня...
— Что ты... — я закашлялся и вытер рот простыней, в которую так и остался завернут, когда Фернан забрал меня. На простыне остались мерзкие красноватые разводы. Интересно, это из-за того удара или я тогда не сплюнул всю кровь, которую выблевал? А, впрочем, неважно. Сдохнуть я в любом случае не успею. — Что будешь делать, когда выйдем на Рей?
— Да, ты и впрямь чувствуешь, — Фернан обернулся и оскалил клыки. — Не волнуйся. Я сильнее любого, кто встанет на пути. Если они попытаются нам помешать, я с легко-с-сстью разорву любого, даже не прибегая к магии. И, поверь, теперь, когда мы так близко к ней, я найду тебя где угодно.
Отлично, просто отлично. Он явно не врет, так что, видимо, даже призрачная надежда сбежать бессмысленна. И на что мне надеяться теперь?
Боль в суставах становилась все сильнее. А жжение во всех костях и мышцах обещало, что ближайшие несколько недель я проведу, то сжавшись в клубок, то бесцельно кружа на месте, воя, стучась лбом о стены и пытаясь отгрызть себе конечности. Утешало только то, что этих нескольких дней у меня впереди не было. Как, оказывается, легко изменить приоритеты. Может, в случае чудесного спасения мне стоит запатентовать курсы лечения страха смерти лазурной пылью? Уверен, они будут крайне популярны.
— Что ты там хихикаешь? — спросил Фернан. Надо же, я что, вслух рассмеялся?
— Думал о страхе смерти и его лечении, — теперь я хихикнул открыто. Несмотря на боль, смеяться я не разучился. — Не поверишь, сейчас мне совсем не трудно к ней идти.
— Тебя ждет не с-с-смерть, не волнуйся. Неужели переродиться ради Матери так ужасно?
Надо же, мы умеем в иронию. Да он с каждым шагом становится все разумнее... Но дойдем мы все равно раньше, чем он придет в себя. Уж я знаю, я помню кое-что из тех дней, которые провел в шкуре безумного перевертыша, пытавшегося отыскать Матерь где угодно.
— Сейчас мы свернем на улицу Рей, — Фернан приостановился и обернулся, смерив меня презрительным взглядом. Да, я сейчас представлял из себя жалкое зрелище — закутанный в изляпанную кровью и рвотой простыню, дрожащий от холода и боли, едва не мертвый. — И я предупреждаю — без глупостей. Ровно в этот момент решается...
— Ровно в этот момент, — услышал я позади, — решается многое.
Надо же. Никогда бы не подумал, что буду радоваться голосу мага, имевшего отношение к разрушению Норы. Попытавшись повернуть голову, я почувствовал, как мир качнулся, упал на колено и уже так, краем глаза, разглядел выходящего из единственного уцелевшего на этой улице дома белогривого. Того самого, с хорошо знакомым мне зеленым камнем в гриве.
И я заметил, что взгляд его изменился.
— С-с-сто Первый, — Фернан тоже повернулся. — Я благодарен тебе за помощь, хоть Сайфер и пострадал. Я почти...
— Ты так невовремя, — сказал белогривый. — Одна минута, и мы бы разминулись. Перенос только что завершился.
— Сто Первый? — с удивлением в голосе повторил Фернан.
— Второй, — белогривый улыбнулся. — Сто Второй, если хочешь. Мне жаль, что личность этого пони была стерта. Почти полностью стерта. Так жаль.
Вот теперь я понял, что изменилось в его взгляде. И попытался отползти подальше, но только завалился на бок. Хотя какая разница, откуда за этим наблюдать — валяясь в снегу или стоя, дрожа от холода? Даже стало как-то теплее...
— Однако я помню, что ты не понравился ему, Фернан. И что моему предыдущему воплощению понравился Твист.
Фернан наконец тоже понял, что происходит. И отступил.
— Перенос должен производиться в иных условиях, — сказал Сто Второй. И улыбнулся еще шире. — Носитель не должен испытывать эмоций, это повлияет на его взаимодействие с осколком. Осколками. Однако Сто Первый решил, что этим можно пренебречь. Ликвид всегда был немного самонадеян, даже после воссоединения с Летописцем.
Не знаю, что Фернан хотел сделать. Может, сорваться с места и вернуться за мной позже. Может, броситься в атаку, что было бы в высшей степени глупо. Ни того, ни другого он сделать не успел. Не успел и я. И, похоже, оба мы ощущали одно и то же.
— Мне надоело невмешательство, — говорил Сто Второй, пока Фернан, свалившись на землю рядом со мной, шипел сквозь клыки, катаясь по снегу. Я даже этого делать не мог. — Твист, в таких условиях будет больно, но ты переживешь. Я уверен, ты не в первый раз такое переживаешь.
Да, пожалуй, бывало и больнее. Но это не отменяло того, что любую боль я сейчас чувствовал сильнее в десятки раз. И не мог ничего с этим сделать. И, как бы я ни жмурился, яркое зеленое сияние проникало даже сквозь веки, а ощущение, что из меня живьем вырывают внутренности, скручивало все тело.
А потом то, что из меня вырвали, вернулось, и боль ушла. Не вся. Но, кажется, ее стало даже меньше.
— Ты зря остановился тут, Фернан, — услышал я. — А теперь мы, как ты и хотел, пойдем возвращать Матерь. Чтобы вернуть Искру.
Кое-как, сквозь пятна в глазах, я разглядел валяющегося мне на снегу незнакомого единорога. Он стенал, держась копытами за голову.
— Твист, — кажется, голос белогривого стал наконец похож на его нормальный голос, — тебе не привыкать носить такое тело. Не волнуйся, поскольку ты изначально земной, тебе придется провести в нем всего пару часов.
И они исчезли. И белогривый, назвавший себя Сто Вторым, и единорог. Бывший, очевидно, Фернаном. На снегу осталось лежать только тело едва живого Сайфера. Я прислушался к ощущениям. Жжение в конечностях никуда не делось, но, кажется... ослабло? Пошатываясь, я встал. Поднял ногу и уставился на так хорошо знакомый черный хитин.
И расхохотался во весь голос, осознав, что именно только что произошло. Несмотря на боль, несмотря на то, что мне все еще надо было найти дурь, я стоял посреди улицы и ржал как ненормальный.
Этот Сто Второй поменял наши... как он их назвал?.. наши осколки местами. Тот, что нужен был для возрождения Матери, теперь был в Фернане, а обычный, дающий лишь силы оборотня — во мне. Ума не приложу, как он это сделал и зачем, однако он сделал именно это. И теперь я, диз подери, свободен. Разве это не смешно? Разве все здесь произошедшее не настолько смешно, что можно смеяться до упаду?
Так что я продолжал хохотать, надрывно, с таким хорошо знакомым шипением в голосе, и даже разглядев где-то в той стороне, где находилось убежище Дейзи и Керна, вдруг вспыхнувший яркий свет, я не мог остановиться. Я и вправду смеялся до тех пор, пока не упал. А когда упал, пополз, не прекращая хихикать, в сторону, где должен был находиться один из моих тайников с лазурью. Сперва пополз, а потом, кое-как поднявшись на ноги, поковылял, оставив позади Сайфера, быстро, как мог. Как бы то ни было, она мне все еще необходима. А остальное потом.