Осколки Эквестрии
39. Lovely Host
Центральный район Кантера. Температура — плюс семнадцать в радиусе двухсот метров от меня.
Давно в такое время года нельзя было увидеть город, не покрытый снегом.
Зачем вообще я здесь?
Мне холодно.
— Все быстро от него отошли! На пять метров! На десять!
Удивительно, как много шума могут создать пони и не-пони, говоря даже вполголоса, если их достаточно много. Пытаться прислушаться во взволнованные перешептывания толпы вокруг и выделить один-единственный голос так же бесполезно, как надеяться поймать незаметный поток воздуха в вое ветра. Как различить плеск одной волны в шумном рокоте прибоя.
Я никогда не слышал прибоя. За последние семнадцать с лишним веков этот мир замерз слишком прочно, чтоб поездки к морю имели тот же смысл, какой был у них когда-то. Впрочем, и ассоциация с ветром мне не кажется верной. Пожалуй, это что-то другое...
Почему мне так холодно?
— Я сказал, отошли! Сейчас же! То, что он не нападает, не значит, что он безопасен!
Этот единственный громкий голос вносит резкий и нервирующий диссонанс. Но если я попытаюсь что-то с ним сделать, то иллюзия развеется окончательно. Мне придется открыть глаза и обнаружить, что я всего-навего сижу на последнем оставшемся островке нерастаявшего снега два на два метра на мостовой напротив запечатанной двери, которую так давно никто не открывал.
Я не очень-то люблю свой дом. Давным-давно перестал любить. Наверное, потому сейчас я сюда и пришел. И потому жмурюсь до боли в глазах, тщетно пытаясь поймать за хвост призрачное чувство, будто я наконец и вправду вернулся домой.
Я должен что-то вспомнить.
— Никого не пускать за оцепление. До тех пор, пока не придут анмарские, можете применять шокеры.
Нет, все-таки больше всего этот почти фоновый шум похож на гудение растревоженного пчелиного улья. Все голоса сливаются в единую мелодию испуга и интереса точно так же, как образуют симфонию страха и злости мириады синхронно движущихся пар крыльев роя. Симфонию, которую услышит любой, кто попытается посягнуть на жизнь роя или его королевы.
Я, впрочем, и пчел-то живьем никогда не видал. Всегда был слишком занят работой, чтоб съездить куда-то, где пони или даже не пони пытаются восстановить экосистему или хотя бы не угробить ее окончательно. Места, где они бережно хранят остатки прежнего мира; мира, в котором солнце не было скрыто за низко нависшими давящими тучами. Мира, не состоящего из снега, льда и холода большую часть года.
И мне
— В смысле "батарейку забыл"? Нам их бесплатно высылают, по-твоему, гребаный ты...
Заткнись, наконец.
Вот, теперь до них наконец-то дошло. Вразнобой звучащие громкие крики паники уже вовсе не похожи на звук из моих воспоминаний. Пора открывать глаза. Возвращаться в этот холодный мир. Чтоб сорвать замок, отодвинуть засов и войти внутрь моего бывшего дома, не закапываясь в собственное прошлое слишком тщательно.
Да, пчел я не видел. Тогда почему так хорошо помню тот угрожающий гул?
станет
И кто все-таки этот "я", о котором я тут непрерывно талдычу?
теплее.
Анмар. Температура — плюс один.
— Немогусказатьчто... простите, не сказал бы, что здесь и раньше было особенно уютно, — осторожно произнес Брайт, — но хотел бы заметить, что если вы все перестанете целиться друг в друга малоприятными боевыми заклинаниями, то общая напряженность как минимум слегка упадет.
— Заткнись уже, — сказал Рант, толком даже не расслышав, на что отвечает. Брайт с показавшейся чрезмерной готовностью выполнил предложение, захлопнув челюсти и зажав рот крыльями.
Рант в это время думал над несколько более важными вещами. Например, по какой траектории может атаковать эта... кобыла бледная. И куда именно придется кидать ответное заклятие, чтобы и отбить атаку, и не задеть рикошетом Тривилла.
Идиотская мысль, конечно, но Рант все же невольно думал: диз бы побрал, могла она хотя бы постучаться, а не аппарировать прямо в центр комнаты?
На вероятность задеть Сайнта, Брайта, их ассистентов и уж тем более Дейзи, на морде которой в кои веки читалось искреннее удивление, в такой ситуации можно было с чистой совестью наплевать. Хотя попасть в Сайнта, который, судя по очевидной задумчивости и едва заметным колебаниям в фоне, прямо сейчас конструировал из десятков мелких автоматических медзаклинаний нечто неприятное и по итогу наверняка не целебное, было бы некстати. Мало ли куда этот его конструктор сорвется...
По крайней мере, всех ассистентов отсюда выгнали еще пару часов назад. С того момента, как Эллай дозвонилась из Гриффина, выдала ключ-шифр и сообщила, что продержит канал связи открытым столько, на сколько ей хватит батареек, если потребуется. Пусть в итоге и не потребовалось, грифоны отлично кодировали информацию для скоростной передачи.
Так что в кои веки это помещение казалось почти пустым, несмотря даже на запросто обошедшую все охранные заклинания новую посетительницу.
— Перестаньте целиться в меня всякой дрянью, — заметно раздраженным тоном сказала белая с гривы до копыт кобыла в не менее белом облачении. — Я здесь по делу и скоро уйду.
А, всего-то. Так, на минутку забежала, уточнить, чаю выпить, поболтать.
Ни малейшего намека на попытку напасть хоть на кого-то: ни на Тривилла, странным взглядом изучающего непонятно как попавшую сюда пони, ни на самого Ранта. Просто явная сектантка со скрытым рогом и очень разочарованным взглядом, в мантии Библиотеки, обошедшая дофига и более охранных заклинаний, требует, именно требует выдать сведения, которые ей знать нельзя.
— Библиотека с Рассветом не были друзьями, — сухо ответила пони. — Вам это отлично известно. С вами мы тоже не друзья. Но ни один из присутствующих не хочет смерти кого-либо из других.
— Вообще-то хочет, — заявила Дейзи, опять обвившаяся вокруг ее любимой люстры. Но влезла в разговор она куда менее уверенно, чем обычно. — Как минимум двое явно хотят прибить тебя, еще один — меня, а уж я-то и вовсе...
Да когда ж этот придурочный уже заткнется, мрачно подумал Рант. Если бы не именно его появление вытащило наместника из вечного круга пьяных попыток самоубийства...
Кобыла поморщилась и, даже не взглянув на Дейзи, сказала:
— Помолчи. Ты меня разочаровал.
Примерно за три миллисекунды Рант успел мысленно изменить приоритет относительно наиболее опасной цели. Не задумываясь о том, кого на самом деле стоило бы атаковать, опираясь только на ощущения. Ощущения, снова напомнившие, с кем именно он находится в одной комнате и что оно может сделать.
Еще через три миллисекунды он осознал, что зачем-то нацелился в совершенно точно полностью пустую область потолка, и резко перенаправил наведение обратно на заявившуюся как к себе домой кобылу.
— Это позорище опять уходит от серьезного разговора, — сказала та все так же раздраженно, как будто не стояла под прицелом. — Ну ладно. Раз уж вы настолько конфликтные, начнем по порядку. И закончим как можно быстрее. Я — Искра. И мне надо найти Карнейджа.
Когда через несколько секунд на ее лице помимо недовольства проявилось удивление, Рант ощутил совершенно неуместное удовольствие. Интересно, она ожидала, что все вдруг с копыт попадают от счастья и отправятся превращать Эквестрию в одну большую библиотеку? Или что ей не поверят и засмеют, а она каким-нибудь уникальным заклятием заставит их всех грохнуться на колени и уверовать в светлое будущее? Ну, по крайней мере, она точно не ждала, что никто и ухом не дернет.
— Ладно, не верьте, — продолжила пони. — Давайте договоримся. Я решаю одну вашу проблему. Вы помогаете решить мою.
— А у нас есть проблема? — скромно уточнил Сайнт, не отвлекаясь от сборки заклинания. Рант невольно подумал, что вообще-то было бы неплохо натаскать его на службу в ВС, если бы в научном отделе был хоть еще один нормальный маг.
— А вы не знаете, кто у вас в дурдоме? — удивилась кобыла.
— А там есть что-то, о чем нам следует знать? — спросил Сайнт.
Только Рант собрался вдохнуть и начать короткую, но емкую фразу о своевременности идиотского обмена вопросами для демонстрации словарного запаса, Тривилл подал наконец голос:
— Леди Искра, я даю согласие. Наша взаимная помощь может положить начало новой дружбе.
Взгляд Ранта был сосредоточен только на потенциальном противнике. Пусть он и позволил себе расслабиться процентов так на пять после того, как они начали разговор.
Но краем глаза отметил, что Тривилл смотрит куда угодно, но только не в глаза той, с кем говорит.
— Отлично, — пони кивнула. Уже почти не раздраженная. Пожалуй, настолько не раздраженная, что эмоции на ее лице теперь можно было бы счесть удовлетворением. — По первому пункту: передайте Дискорду, что в вашей больнице находится кое-кто, кого он точно захочет видеть.
— Передам, — кивнул в ответ Тривилл. — Вы не скажете, кто это?
— Скажу. Он сам.
Ладно, вот этого все-таки никто не ожидал, хотя и стоило.
Пока Сайнт буквально на глазах менялся в лице (Рант полагал, что и сам отвесил челюсть не хуже), кобыла прибавила:
— Не волнуйтесь. С ним разбираются.
— Кто же? — помедлив, спросил Тривилл.
— Тоже он.
По крайней мере теперь Рант мог похвастаться тем, что, в отличие от зашедшегося в кашле Сайнта, не издал ни звука. Брайт тоже не издал, но он, кажется, в попытке уловить каждое слово вообще пытался походить на мебель вплоть до остановки дыхания. Хотя с учетом пегасьего объема легких ему это было не трудно...
— А также, — сообщила "Искра", даже не меняя интонации, — один мой давний друг. И один мой бывший родственник.
— Подождите секунду... — Сайнт обрел кое-какое душевное равновесие, но глазел все еще растерянно. И вместе с тем — едва не завороженно. — Я верю, что вам в одиночку удалось бы прорваться через барьеры, раз уж вы прошли даже через эти...
— Не в одиночку.
— Тогда кто те, кого вы назвали?! — воскликнул Сайнт. Уже точно забыв о том, что должен быть шокированным. — Если бы среди эквестрийских были настолько одаренные маги, то их точно прибрал бы к копытам Мальстром! Ваши единороги не могут быть...
— А они и не мои, — невозмутимо ответила пони. И, кажется, даже слегка улыбнулась. Совсем слегка. — Двое — был ваш. Из памяти всех, кто еще в нем был, я получила ключи доступа. Неизвестные даже ему самому, как он думал. Еще один — пока что ваши. Но их мне хочется спасти в память о бывшем родственнике. Вернемся к делу?
Если честно, в первый миг Рант очень хотел бы тихо и незаметно аппарировать по очереди к каждому оставшемуся в ВС бойцу, притащить их всех в камеры к координаторам и допросить с пристрастием. Однако, подавив это недостойное главы оперативного отдела желание, он понял, кого "Искра" подразумевает под обозначением "двое был ваш". Тогда аппарировать куда-нибудь захотелось просто ради того, чтобы спрятаться, хотя это желание было еще менее достойным.
Но, по крайней мере, причины нездорово высоких способностей к восприятию магии и жесточайшего профессионального выгорания Талли и, до него, Дреда это хоть как-то объясняло. Удивляет только то, как они не сходили с ума. И от наличия в них полноценного осколка духа Хаоса, в котором наверняка сохранилась и часть разума... И от осознания того, что в один далеко не прекрасный день, когда им придется "добровольно" уйти на пенсию, от них останется только памятная табличка и тихий-тихий шепот на грани сознания и сна в голове их преемника...
А потом Рант осознал окончательно.
"Всех, кто еще в нем был"?
О Богини... Как же это мерзко.
Наместник осознания и отвращения на лице Ранта, однако, не заметил.
Вроде бы.
— Вернемся к делу, да, — сказал Тривилл прежде, чем открывший было рот Сайнт успел задать явно рвущийся из него вопрос. Возможно, тот же, над которым напряженно думал Рант. Думал, пока не прогнал его из головы, заместив размышлениями о том, куда и как стрелять в случае опасности.
К тому же если по окончании попыток осознать информацию от Керна и Эллай возможность удивляться у него отвалилась не до конца, то после высказывания их гостьи насчет Талли и осколков Рант, даже ели бы ему сказали, что наместник на самом деле эквестрийский единорог, старательно разваливающий то, что осталось от Анмара за последние двести лет, Рант бы разве что вежливо кивнул в ответ.
— Итак, вы хотите знать, где Карнейдж, — сказал тем временем Тривилл. — Мы и вправду это знаем. И просьбу вашу выполним, конечно же.
— Эм... Благодарю вас, — теперь пони уже более заметно удивилась.
— Рант, будь добр, перешли ей координаты.
Наместник обернулся и взглянул Ранту прямо в глаза. В которых была более чем заметная грусть. Скорее даже тоска.
Видимо, потому пересекаться взглядом с их гостьей Тривилл откровенно не желал.
Рант уилием воли загнал куда подальше все просившиеся на язык выказывания о том, что надо сделать на самом деле.
— Как прика...
С едва заметными колебаниями фона, без ярких вспышек, с которыми обычно проходили наведение и аппарация, пони исчезла.
— ...жете, — договорил Рант. И со странной для самого себя обидой добавил: — Да я даже подумать о них толком не успел, а она уже считала! Какого диза мы так не умеем?!
— Даже если это не ее тело и уже давно не настоящая Искра, опыт никуда не делся... — Тривилл устало повесил голову. Снова похожий на того себя, каким он был до явлений Дейзи. Это понемногу начинало пугать. — Брайт, ты ничего не хочешь нам рассказать?
— Откровенноговоряяне... — затараторил Брайт очень нервно и вдвое быстрее, чем обычно.
— Не волнуйся, тебя не ждет никакого наказания... В конце концов, только ты пока что способен к полноценной пересадке и, вероятно, иным манипуляциям с NA без перезаписи на носитель...
Тривилл сел прямо на пол и опустил голову еще ниже. Грива, отросшая за то время, что он почти не покидал этого кабинета, закрыла лицо.
Вести себя так, впрочем, он начал с того момента, как получил от Керна все сведения, касавшиеся Абисса, и сопоставил с теми, что имелись в Анмаре. Рант скорее всего повел бы себя так же, если бы не забивал всю голову мыслью о том, что должен защитить наместника Анмара и, как следствие, обязан сохранять бдительность непрерывно. Сайнт, видимо, тоже предпочел отвлечься работой, а Брайт отреагировал так, словно для него все это не было новостью.
Но менее неприятно от того, что мысли присутствующих явно были на одной волне, не становилось. Скорее, теперь, когда источник потенциальной опасности исчез, стало только хуже. Если первоначальное отсутствие адекватной реакции можно было списать на шок, теперь он явно проходил.
— Наместник, вы не считаете, — начал Рант, с усилием выговаривая каждое слово, — что мы должны были сказать этой "Искре" то, что узнали?
Всерьез называть ее так, как она представилась, он все еще не мог.
После паузы Тривилл ответил:
— Даже если бы я не был в курсе насчет Абисса... Если бы я был просто любым случайным пони из Внешней Эквестрии... И передо мной встал выбор: какого из двух пони я должен спасти... Выбор стоит между кобылой, которая выглядит, как Летописец из сказок, а повадками напоминает печально известного лидера "Рассвета" Мальстрома Абисса.
Наместник помолчал еще немного. И опять продолжил:
— И жеребцом, похожим на смутные описания того, чье имя запрещено произносить. Идущим через всю Эквестрию по одному ему известному маршруту, не трогая никого. Жеребцом, вокруг которого тают снег и лед, по следам которого оживают давно замерзшие деревья и пробиваются сквозь мостовую трава и цветы, пусть даже потом они замерзают вновь. Я не буду знать, что первая — Искра, и вправду вернувшаяся в мир. Я не буду знать, что второй — Абисс и, отчасти, первый наместник Анмара.
Еще одна пауза.
— Если бы я жил в Эквестрии, а не в своем уютном и теплом дворце... Если бы я жил в любом маленьком городе, не в Альвенгарде или Кантере, а в любом городке, где без магической поддержки каждый месяц замерзает насмерть как минимум двое-трое пони... Я бы неосознанно выбрал Карнейджа.
И с этим трудно не огласиться, подумал Рант. Но мы...
— Но я знаю, — Тривилл сгорбился еще сильнее. — И я предпочту просто не выбирать. Не выбирать, и все тут. Если Искра проиграет, мы постараемся забрать Карнейджа живым и вытащить из него... То, что нам нужно. Если же она умудрится выиграть... — Тут наместник все же приподнял голову и слабо улыбнулся. — Она же и вправду настоящая Искра. Она что-нибудь придумает даже в безвыходной ситуации.
— Как вы старательно избегаете слова "убьет", — вырвалось у Ранта до того, как он успел мысленно дать себе подзатыльник и приказать заткнуть пасть.
Улыбка Тривилла пропала. Он снова уронил голову, уткнувшись почти что в пол.
— И увидел Санберст Абисс, что новый мир поглотит друзей и подруг его: погибнут единороги, а без магии погибнут и оставшиеся, — пробормотал он. — И взял он части от Бездны, что поглотил, и дал их многим друзьям и подругам его...
— Проще говоря, приказал Первой После Искры раздать этим "братьям и сестрам" малые части его осколков, — поправил Сайнт. — Кристаллическая структура некоторых минералов, как выяснилось тогда, почти без повреждений сохраняет информацию из NA.
Тривилл не обратил внимания на его реплику:
— И сказал он им: "плодитесь и размножайтесь, ибо жизни друзей ваших и подруг зависят отныне лишь от вас; дайте же им увидеть новый рассвет и уничтожьте их врагов". Звучит почти как цитата из книг церкви Искры, правда ведь?
— Но они, пропустив слова о размножении, начали уничтожать, — сказал Сайнт без особой грусти. — Очень редко — совмещать. Ну, секс и агрессия достаточно плотно связаны, а из-за влияния Абисса второе заместило первое почти полностью. К тому же, вероятно, если бы не решение первого наместника, Эквестрии как таковой сейчас не существовало бы. А еще не существовало бы клана Керн, охотников на единорогов, а ведь благодаря этому клану мы и получили все нужные сведения. Тривилл, себя вам винить уж точно не за что.
Рант поаплодировал бы, если бы не был занят мысленной раздачей оплеух самому себе. Забыл, идиот, что надо держать рот на замке.
— Если бы я знал это раньше... — голос наместника упал до шепота. — Я бы, по крайней мере, мог ограничить установку имплантов. Осколков. И сейчас мне не пришлось бы думать, сколькими придется пожертвовать, чтоб он восстановился.
— И это не ваша вина, — успокаивающе сказал Сайнт. — Даже если бы вы это контролировали, не стоит забывать, что некоторые все-таки успели размножиться. Они свободно ходят по Эквестрии и не только по Эквестрии, хотя, полагаю, их численность составляет максимум одну-две десятые процента от общего населения. Будь это не так, чем вы объясните Карнейджа, который до того самого дня не проявлял склонности к психопатии? Не будь в его NA уже записана необходимая информация, Мальстром... кхм, точнее, Абисс не выбрал бы его в качестве максимально подходящего контейнера.
"Контейнера"... Вот теперь Ранта передернуло. Зато глаза будто бы прояснились.
Действительно, они и вправду "контейнеры". Все в ВС — точно, если не почти все анмарские единороги. Часть эквестрийских тоже, ведь Мальстром родился не в Анмаре. Часть земных и пегасов гарантированно.
А если Санберст Абисс когда-то использовал еще и драконов? И грифонов? NA, в конце концов, есть у всех разумных видов.
Сам Рант — контейнер. И если бы в осколке, установленном без его ведома, в достаточно сохранном виде находились копии, чья общая воля подавила бы его собственную волю, то он, вполне возможно, сейчас был бы одним из "Рассвета". И в определенный момент Абисс сожрал бы и его.
— Вкудабольшейстепени, извините, намного больше меня интересует логика триггеров. Спасибо, что дали полистать ваши архивы, к слову. У Дизастеров командой к пробуждению Абисса был сильный эмоциональный накал и раскрытые крылья. У Флейма это всего-навсего открытые глаза, но нам неизвестно, когда именно начались подобные проявления, но, кажется, он был анмарским единорогом и с детства страдал пироманией...
Как считает Тривилл, у всех, кто еще содержит в себе части Бездны, есть шанс выжить. Потеряв при этом шанс на полноценную жизнь, поскольку отсутствие NA не очень хорошо сказывается на пони. И то вся надежда основывается на слабом доверии к Брайту, который, вероятно, сможет научить анмарских хирургов работать с NA, и совсем уж призрачной вере в то, что с Карнейджем в его нынешнем состоянии удастся договориться по-хорошему.
Обалдеть как весело, да?
"Леди Эллай, — мысленно сказал Рант по давно молчащему каналу связи. — Вы все слышали?"
"Да, капитан Рант."
По крайней мере, она сохранила хладнокровие. Было и вправду отличной идеей отправить именно ее.
"У Керна наверняка должен быть хоть какой-то канал связи с Библиотекой. Скажите, что даже если их информатору придется себя выдать, он должен передать кому-нибудь в их главном отделении все насчет Абисса. Дальше пусть заморачиваются сами."
"Вас поняла."
Как приятно иметь дело с кем-то настолько разумным.
По крайней мере, если Искра обо всем узнает, она, может, и вправду сможет придумать, как обезвредить Абисса окончательно. При этом никого ему не скармливая и не убивая его самого.
Впрочем, даже выбор только одного из двух будет лучше, чем надежда на самого Абисса.
Центральный район Кантера. Мой дом.
Здесь и вправду давным-давно никого не было.
Стоило ожидать, что все будет разбито и разгромлено. За эти годы здесь могли побывать и простые пони, объединенные ненавистью ко мне и к тому, что я делал, и анмарский отряд, явившийся, чтобы изучить все, забрать важные вещи и уничтожить любые следы моего и своего здесь пребывания.
Однако все осталось на своих местах. Книги на полках стоят там же, где стояли, и в проемах на месте книг, оттащенных в лабораторию для срочного поиска справочной информации, успела скопиться пыль. Открытая книга на столе — что-то художественное, я иногда любил пощекотать себе нервы ужастиками, — там и лежит, и, уверен, открыто на той же самой странице, на какой я ее оставил. Мой домашний халат так и висит в шкафу — рабочего здесь, конечно, быть не может.
Все там же, где было, когда я уходил отсюда в последний раз. Убегал. От самого себя, причем не метафорически... Или от меня убегал я сам. Точно, здесь было двое... меня. Один вырвался из-под контроля. Второго это очень расстроило. В любом случае, играть в догонялки нам пришлось долго, пока тот я, который убегал, не растерял остатки разума и не согласился сотрудничать с тем, кто догонял, просто ради того, чтоб в процессе сотрудничества пострадало как можно больше разумных существ.
Но куда я тогда убегал...
Хотя это я тоже помню. Это было не так уж далеко отсюда.
— Доктор... Эйдж, вы не могли бы перестать? — Прикованный за все четыре ноги к собственному столу, словно к операционному, пегас очень часто дышал. Панический взгляд метался туда-сюда по комнате — только это ему и оставалось, голову его тоже прочно удерживал привинченный только что к столешнице металлический зажим на винтах. — Меня пугает ваше поведение. П-просто успокойтесь, не на...
— МЕНЯ! ЗОВУТ! КАРНЕЙДЖ! — Единорог в уже совсем не чисто-белом лабораторном халате, до того нервно метавшийся от одной стены к другой, рванулся к пегасу и склонился над ним, в гримасе болезненной злобы оскалив зубы. — Зовут... Карн... Эйдж... меня... СВАЛИ УЖЕ ИЗ МОЕЙ БАШКИ, НЕДОУМОК КОПЫТНЫЙ!
Аккомпанемент собственных несвязных воплей вовсе не мешал единорогу профессиональными и точными движениями бритвы удалять шерсть с операционных зон. С живота и грудной клетки. С доступных участков черепа, вместе с гривой. С ног.
А затем он вытащил из притащенной сюда сумки странный, будто копытами вылепленный из горячего стекла и металла инъектор. И в этом инъекторе был не лучший в мире анестетик, а лучший в мире стимулятор.
— Д-доктор Эйдж... пожалуйста...
Единорог почти не глядя воткнул в вену пегаса иглу и до крови закусил губу. Зажмурился, словно не желая видеть того, что делает. Однако тут же распахнул один только правый глаз, сиявший злой радостью.
— Я ВСЕГДА ХОТЕЛ ПОСМОТРЕТЬ, КАК РАБОТАЮТ ВАШИ ПОТРОХА, ПОКА ВЫ ЕЩЕ ЖИВЫ, — сказал он. И громко, по-детски счастливо рассмеялся. — Я ВСКРЫВАЛ ЕДИНОРОГОВ ЖИВЬЕМ ПО РАБОТЕ НО ОНИ БЫСТРО УМИРАЛИ К ТОМУ ЖЕ ВСЕ ЭТО БЫЛО ПОД АНЕСТЕЗИЕЙ А ТЕПЕРЬ ЦЕЛЫЙ ПЕГАС ПОД КРАСНОЙ СОЛЬЮ С ОБОСТРЕННЫМИ ЧУВСТВАМИ. ЭТО БУДЕТ КЛЕ-Е-ЕВО!
И действительно, чувства оказались крайне обострены.
Точно. Тогда у того меня еще был разум. Он пытался что-то сделать.
Теперь, вероятно, разум покинул меня окончательно. Иначе я не вернулся бы туда, где меня так скоро найдут, только чтобы пробудить уже почти чужие воспоминания.
— ЗАЧЕМ ТАК ГРОМКО НЕ ОТВЛЕКАЙ МЕНЯ ОТ РАБОТЫ.
— Д-д... док... тор... Эйдж...
— МЕНЯ...
Единорог закусил губу еще сильнее. Чуть не до кости.
— Брайт, — прошептал он. — Вытащи... это... из... меня. Я обещаю, я сделаю все так быстро, как м-м-могу-у-у... у... у-у-УЕБОК ХЕРОВ, Я ПРЕВРАЩАЮ ТЕБЯ В СОВЕРШЕННОЕ СУЩЕСТВО, ХВАТИТ ОРАТЬ! Я ЕЩЕ ДАЖЕ НЕ НАЧАЛ РАБОТУ НАД нервной... гнх-х-х-х... системой... Брайт, убери из меня эту дрянь... Я отплачу как угодно, я задействую все связи, я... просто...
Скальпель дрогнул, и Брайт, тогда еще пегас, открыл рот и задергался в оковах. Молча. Кричать он не мог, Карнейдж как раз работал над чем-то в его горле.
— ХВАТИТ СОПРОТИВЛЯТЬСЯ ТУПОЕ КОПЫТНОЕ, — низким и куда более, чем обычный, грубым голосом сказал Карнейдж. Скальпель вновь выровнялся.
Краем копыта я провожу по корешкам книг на полке. Естественно, в процессе взмахивая и сметая на пол тучу пыли и всю следующую минуту отчаянно чихая и отфыркиваясь.
Последний чих перешел в немного нервный смех. И вправду, то, что я пособен на такую естественную реакцию, даже удивительно...
И все-таки нет, не здесь. Не тогда. В лаборатории... За несколько часов до последней операции в почти здравом уме.
Толкнув еще одну дверь, я иду по коридору к следующей. Обеспечивавшей когда-то герметичность, но вряд ли за сто с лишним лет заклинание все еще работает. Стоило все же обратиться к грифонам, они работают с техникой намного лучше.
Еще несколько шагов. Я не хочу признаваться в том, что отчаянно их боюсь. И все же часть меня отчаянно хочет вспомнить, чего же она добилась, а другая — чего хотела добиться.
— Эйдж. Помоги мне.
Такой странный туман в голове. Такие неловкие движения. Как будто он во сне. В очень странном сне наяву.
— Маль... тром... Саншайн, — пуская слюни, пробормотал Эйдж. — Я по... могу.
Колба, которую он держал, упала на пол. Остановившись в миллиметре от того, чтобы разбиться.
— Ты использовал тело того единорога. Которого я тебе принес. Верно? — Мальстром занес ногу и с тем же флегматичным выражением лица наступил на колбу. За хрустом стекла нельзя было расслышать, издало ли какой-то звук то, что в ней было. Но Эйдж полагал, что очень вряд ли.
— Да, — ответил он. — Я проверил... NA имеет высочайшие способности к регенерации. По извлечении и разделении NA на части все жизненные... показатели единорога упали настолько, что он умер бы без искусственной поддержки. А часть NA, оказавшаяся основной, стала регенерировать и выросла до нормальных размеров, после чего единорог все же частично пришел в себя. Мне стало интересно, как она прореагирует с нервной системой, и тело, что ты только что уничтожил, было всего лишь плодом на ранних стадиях развития, которому я встроил...
— Информация, — перебил Мальстром. — Ты узнал, как оно работает.
Едва подумав о том, чтобы все-таки не отвечать на вопрос, Эйдж почувствовал резкую вспышку боли в виске. Настолько острой боли, что чуть с копыт не свалила. И немедленно начал:
— Похоже, именно в NA хранится все, что выходит за рамки нормальной биологии. Плод по всей вероятности должен был развиться в земного, однако после установки в него части NA в нем начали проявляться признаки единорога. Видимо, именно эта часть мозга отвечает за связь с фоном и за то, что в результате половой связи между буквально очень разными видами пони, хоть мы и считаем их подвидами, не образовались нежизнеспособные уроды.
И вот теперь Мальстром ухмыльнуля. Пугающей безрадостной ухмылкой.
— Отлично, — сказал он. — Забери от меня хотя бы часть. И еще несколько осколков. Тебе они пригодятся. И если все пройдет нормально... Тогда наконец я дам тебе еще один осколок. Он точно будет полезен.
Здесь все еще лежат осколки той самой колбы, в которой тогда находился плод с пересаженной NA. Как оказалось, именно эта часть мозга развивается в первую очередь, вместе с остальной нервной системой. И удивительно, что плод, даже неспособный мыслить, инстинктивно защищался от повреждений.
И даже операционный стол, на котором я оперировал сам себя и сам же за этим наблюдал, остался в том же виде. Никто не удосужился его отмыть.
Но что же было потом?
Ах да... потом...
— Прекрати истерику, — приказал Мальстром. Как-то очень неуверенно приказал. — У этой штуки нет даже собственного разума. От остальных осталось только самое нужное. Эйдж, хватит.
Единорог в лабораторном халате, остервенело бьющийся головой о дверь, все никак не в силах нашарить ручку двери, обернулся и зарычал.
— МЕНЯ... ЗОВУТ... КАРНЕЙДЖ, МРАЗЬ!
— Что-то не так, — обеспокоенно пробормотал Мальстром. Не то чтобы вжавшийся в стену, но с очень озабоченным видом вставший в уголке. — С тобой не так. Почему ты не подчиняешься?
"конечно я не буду ему подчиняться"
Эйдж, который мог только как сквозь мутное стекло наблюдать за всем происходящим, будто бы наполовину очнулся. Услышав этот голос. Свой собственный голос в своей собственной голове.
"Ты... кто ты?"
"приветики эйдж мы так давно с тобой не виделись"
Эйдж зажмурился. Попытался зажмуриться. На действия его настоящего тела это никак не повлияло.
"Ты... один из... них?"
"хахаха нет конечно они пока что еще не в состоянии говорить но я я я я так рад что могу с тобой поговорить меня зовут карнейдж очень приятно
ты же знаешь кто я"
Эйдж почувствовал, что его тело наконец вывалилось в дверной проем и рвануло по коридору к следующей двери.
— Я... НЕ... УМРУ ОТ ХОЛОДА, — голосовые связки выдавали только странный хрип. — Я НЕ УМРУ. Я УБЬЮ ЭТУ ТВА-А-АРЬ!
"да конечно убьешь тебе так нравится убивать вам всем так нравится"
"О чем ты? — разум Эйджа снова начал обволакивать странный туман. Очень холодный туман, в котором кружились бритвенно острые льдинки, будто впивавшиеся в мозг. — Это... не я..."
"конечно же это ты вы все такие вы просто отвратительны тупые жалкие ничтожные непарнокопытные крылатые когтистые и чешуйчатые твари я ненавижу вас
но тебя я люблю
ведь теперь я это ты а ты это я"
Теперь, судя по ощущениям, Эйдж вырвался на улицу. Прямо в заляпанном халате поверх белья. И, казалось, этому еще толком никто не успел удивиться.
Странно только, что его тело не чувствовало холода. Холод внутри был гораздо сильнее.
"я дал вам прекрасный чистый светлый мир без боли без страха я даже почти дал вам мир без смерти благодаря этим штукам в вашей голове
а вы тупые копытные крылатые рогатые суки сломали меня сломали все что я делал сломали всю вашу ебаную чудесную беззаботную жизнь
видимо так вам больше нравится"
Вот теперь, кажется, до кого-то дошло, что пора бы наконец изумленно вскрикнуть и привлечь внимание отальных. Пожалуйста, пусть его арестуют, и все это прекратится, кто-нибудь сможет...
— ЗАТКНИТЕСЬ НАХЕ-Е-ЕР! СВАЛИТЕ!
"о какие интересные заклинания мы с тобой применяем кажется им стало страшно очень страшно я же говорил тебе это нравится
я бы ограничился простым убийством
зачем же так красочно и долго
хотя я тебя понимаю
я тоже их всех ненавижу"
Эйдж собрал все силы. Но даже так его хватило только на то, чтобы очень-очень слабо подумать:
"Почему ты... говоришь... что дал нам..."
"хи хи я уже не помню
так трудно думать
основная часть меня не здесь
но все идет по плану
неважно сколько еще лет пройдет
неважно сколько еще разумных умрет
я восстановлю то что вы сломали"
Эйдж прорвался наконец к управлению телом. Отчасти. Ровно настолько, чтобы поднять взгляд и понять, что пришел по весьма знакомому маршруту. И даже застонал от мысли о собственном бессилии.
"Брайт, прости за то, что я сейчас сделаю..."
Однако за то краткое время, что он имел доступ к управлению, он успел почувствовать что-то, помимо отчаяния и раскаяния.
Радость. Злобную, больную, убийственную радость.
Чувство, которое он ненавидел. Это чувство ему не принадлежало. Кому угодно, но не ему.
"ох ну наконец то ты это признал
тебе же всегда это нравилось
всегдаааааа
ты думал что ты ненормальный да
ну по крайней мере ты не дрочил на расчлененные трупы или не трупы
ты ограничивался воображением
сколько раз ты специально отрубал анестезию не расскажешь?"
Эйдж понял, что его тело немного нервно облизывает губы. Совсем немного нервно. Скорее предвкушающе.
"Я... такого... не делал. Никогда не делал."
"конечно конечно это делал не ты
давай сойдемся на том
что это был я
и ты будешь счастлив
и ни в чем не виноват
давай"
— Я ничего не делал!
"ну ну успокойся я тебе верю
я же сказал
это был я
меня зовут карнейдж
тебя зовут эйдж
договорились
или мне отобрать у тебя все?"
Да, вот за этим я сюда и пришел.
Отодвинув в сторону стеллаж, я нажимаю на одну из плиток стены и аккуратно принимаю на себя вес съемной панели. За панелью скрывается дверь сейфа. Я не уверен, что правильно помню комбинацию, но все же, напрягая память, ввожу комбинацию из двенадцати чисел. Обычно кнопки рассчитаны под нажатие лапами или копытами, чтоб не оставлять магического следа, но в этот раз я уже не забочусь о безопасности. Я же здесь.
За этой дверцей — еще одна. И тут код из шестнадцати чисел. Приходится серьезно поломать голову, чтоб вспомнить, но уже через минуту я ввожу и ее. Благо все охранные и сигнальные заклятия, которые должны были в случае чего сработать и на меня, давно забыты.
Да, здесь-то я и заставил себя оставить тот осколок. В камере без доступа к магии.
Но даже если личность в осколке мертва, то ее память должна была хоть как-то сохраниться. А именно ее память поможет мне найти следующий осколок. Долгий план, но я никуда не тороплюсь.
С пару минут я любуюсь все еще не угасшим и мигающим слабыми искрами искусственным камнем. Немалого размера и немалой стоимости. Ценой в половину Эквестрии, если я правильно понимаю.
Но я, в конце концов, кем бы ни был раньше и кем бы ни осознавал себя теперь, стою намного дороже.
"Я..."
Так холодно. Так больно вспоминать. Так не хочется об этом думать.
"...согласен."
"восхитительно
я в тебе не ошибся"
Карнейдж весело подмигнул непонятно кому и вежливо постучал в дверь квартиры Брайта.
"вообще то я привык думать что я паук
не помню почему
но быть паразитом тоже очень весело"
Эйдж коротко выдохнул. На пробу пощелкал зубами, убедился, что хотя бы речь ему доступна. И постарался за очень короткое время придумать, как же ему убедить Брайта помочь ему после того, что он с ним сделает.
"и мы будем жить долго и счастливо
пока не перейдем к первой фазе синтеза abyss
хотя я не помню что такое первая фаза
но нам это знать и не надо"
Карнейдж услышал за дверью шаги. И, как только их звук затих возле двери, с воплем искреннего счастья впечатал дверь прямо внутрь квартиры одним несложным теперь для него телекинетическим воздействием.
"какой
удачный
носитель
мне
попался
ведь правда?"