Холодная серость

1. Исчезновение

Холодная серость и бескрайняя, в какую сторону ни посмотри, пустота. Иссиня-черное небо раскинулось исполинским полотном от одного края мира до другого. Тысячи звезд наблюдают за происходящим здесь, далеко внизу. Они мерцают, словно пытаются что-то сказать, но в ушах звенит тишина; вот бы понять их язык, услышать все, что они думают…

Под ногами — идеально ровная плоскость. Она твердая и шершавая, как гранит. Робко капает дождик вопреки тому, что в небе нет ни намека на тучи. Капли горячие — обжигают лоб, щеки и шею, а там, где дождь касается земли, пробиваются коротенькие волоски травы.

Глухую тишину прерывает голос. Он слышится откуда-то спереди — чуть дальше виднеется чей-то размытый силуэт. Силуэт огромный, выглядит как валун или даже как целая скала, однако четче его никак не рассмотреть… До слуха доносятся невнятные обрывки разговора… или скорее монолога; звучат какие-то слова, но они пусты, рублены, их смысл ускользает.

Но вдруг сквозь затяжной вой ветра раздается:

— Быть может, теперь все будет иначе, — и голос кажется мучительно знакомым.

---

Твайлайт почувствовала себя так, словно куда-то падает; она перепугалась и взбрыкнула, а спустя мгновение поняла, что крепко вцепилась в подушку. Сердце гулко колотилось в груди. Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Успокоилась.

Сна не было ни в одном глазу. Нет, вставать она решительно отказывалась. Сегодня выходной, и в ее ближайших — и, пожалуй, пока что единственных, — планах было валяться в кровати столько, сколько захочется. Она повернулась на другой бок, надеясь поспать еще хотя бы пару часов, как сощуренные веки вдруг больно обжег яркий свет. Дурацкое окно! Видимо, небрежно зашторила его перед сном…

Продрав глаза, растрепанная колдунья села на кровати и хмурым взглядом уставилась в пол. Пятно… И вон там тоже пятно неопределенного происхождения… Она еще несколько минут сидела так, не шевелясь, — приходила в себя: из-за раннего пробуждения ее подташнивало, и она терпеливо ждала, пока желудок не успокоится. Тот странный сон… Он полностью выветрился из памяти, однако после него осталось непонятное чувство дискомфорта, ощущение неправильности происходящего и какой-то необъяснимой тревоги.

Душно. Твайлайт слезла с кровати и, спотыкаясь о разбросанные на полу вещи, подошла к окну. Шторки в стороны, створки нараспашку — и в лицо подул приятный ветерок. Она все еще отчаянно щурилась, но постепенно зрение стало привыкать к дневному свету. А потом она окинула взглядом помещение; от увиденного было впору ужаснуться, однако Твайлайт была не из тех, кого легко напугать, тем более — подобным. По сей причине, собственно, она и глядела на это абсолютно спокойно.

В комнате царил бардак. Конкретно этому шел уже третий или, наверно, даже четвертый месяц. Всюду валялись скомканные листы и пришедшие в негодность перья с надломанными кончиками; лакированный столик подле кровати был полностью заставлен пустыми чернильницами, всякими склянками и кружками со следами кофе; тут и там возвышались башенки из сложенных друг на друга книг, томов и тетрадей. Комната ощущалась тесной и душной, хотя сама по себе была не такой уж маленькой, как могло показаться.

Вопреки этому ужасающему зрелищу колдунья отказывалась считать себя неряхой. Все обстоит на самом деле так: она занята изучением магии, отчего у нее просто не хватает времени беспокоиться о чистоте. Да, именно так и никак иначе. Секундой позже, однако, она вспомнила, что сегодня свободного времени хоть отбавляй и недовольно цокнула языком. Наверняка найдутся дела поважней. Не то чтобы она не хотела заниматься уборкой. Правда-правда!

В комнате вдруг резко потемнело, и за спиной раздался низкий рычащий голос:

— Доброе утро.

Твайлайт нехотя обернулась. С другой стороны окна на нее взирала большая чешуйчатая морда. Ее дракон Спайк, похоже, хорошо выспался и радовался началу дня. Она его оптимизма не разделяла.

— Ты не мог бы подвинуться? — с легким раздражением сказала она. — Ты опять загородил весь свет.

— Так лучше?

Свет снова хлынул в комнату, обнажая пятна чернил и пыль на полу. В дальнем углу заблестела паутина.

— Драконы не славятся аккуратностью и предпочитают жить в пещерах, но даже они не разводят такого беспорядка, — Спайк не упустил возможности пожурить ее.

— Угу. Может, ты хочешь заняться уборкой?

— Проще предать все это безобразие огню.

Вот он сейчас шутил (Твайлайт очень надеялась, что шутил), а по его физиономии сказать это было трудно. В каком бы настроении он ни находился, он всегда выглядел грозно и устрашающе — не в последнюю очередь из-за острых клыков, что становились видны каждый раз, когда он говорил, и двух длинных слегка изогнутых рогов на затылке.

— Давай пока повременим, — сказала Твайлайт. — Мне еще жить здесь.

— Если передумаешь, ты знаешь, к кому обратиться.

Морда исчезла из окна, открывая вид на скучные кирпичные фасады возвышающихся напротив домов. Квартал, в котором жила Твайлайт, не отличался живописностью, да и вообще был довольно неказист в сравнении с остальной частью города. Это все обстановка влияла: вот жила бы она в замке, как принцесса, тогда бы и за чистотой следила. И раз уж она опять задумалась об этом… интересно, позволят ли принцессы своей лучшей (и единственной) ученице нанять служанку? Конечно, она не настолько глупа и безрассудна, чтобы спрашивать это у принцесс даже в шутку, и все же… Такая мысль временами мелькала в голове.

Она усмехнулась себе и отправилась в ванную, где наспех почистила зубы и причесала гриву до сносного состояния — еще раз: она не неряха, а иначе бы давно наплевала на этот каждодневный ритуал. Вернувшись в зал, она кое-как отыскала свою повседневную одежду, состоявшую из выцветшей черной мантии и такого же цвета остроконечной шляпы.

— Мантии пора в мусорку, — заметил Спайк, вновь показавшись в окне.

— И не так уж она ужасно выглядит, — возразила Твайлайт, и заплатка на спине красноречиво подтвердила ее слова.

— Почему ты не купишь себе новую? Разве за нее попросят много битов? Или тут замешана некая понячья логика, которую мне не дано понять?

— Да, Спайк, моя понячья логика. Доволен? А теперь отстань, пожалуйста.

Эта изрядно поношенная мантия была дорога сердцу Твайлайт, как ни одна другая вещь в ее весьма скудном и невыразительном гардеробе. Она ни за что не расстанется с ней. Даже когда та окончательно износится и превратится в тряпку, годную только для мытья полов. Но поскольку мытье полов случается только по праздникам, она придумает мантии кончину подостойней.

— Тебе самой не стыдно представать перед принцессами в таком виде? — не отставал дракон.

— Не-а, — пожала плечами Твайлайт. — Их волнуют мои способности, а не мой внешний вид. А уж что подумают местные снобы, меня заботит в последнюю очередь. К тому же, у меня есть дракон. У кого еще есть дракон? То-то же. Что теперь, и к шляпе придерешься?

— Нет. Шляпа хорошая.

— И… все?

— И все. — Помолчав немного, дракон спросил: — Тебе опять приснился дурной сон?

— Почему ты так решил?

— Действительно, почему? — с иронией сказал Спайк. — Выглядишь так, будто тебя заставили съесть корзину лимонов. Неделю назад, кстати, было то же самое. Только тогда ты подорвалась с таким криком, что было слышно снаружи. И при закрытом окне, заметь. Ты с ума уже сходишь от своих книг.

Колдунья фыркнула, но ничего не ответила.

— Так о чем был сегодняшний сон?

— Не помню.

— В прошлый раз ты сказала так же.

— Потому что тоже не помнила. Что непонятного? Не вижу смысла говорить об этом. Сны — просто иллюзии разума, и искать в них какой-то смысл или логику… нет уж, спасибо. Не хочу отбирать хлеб у всяких там гадалок.

— Я бы не был так категоричен.

— Скажи, вот тебе когда-нибудь снились кошмары? — резко спросила Твайлайт.

Спайк задумался на мгновение, а затем ответил:

— Нет.

— А знаешь почему? Потому что ты большущий, блин, дракон — чего тебе бояться? Вот тебе ничего и не снится.

Это его не убедило.

— Лучше поговори с принцессами.

Закатив глаза, колдунья махнула на совет копытом. Серьезно относиться ко снам? Еще чего! Это было из разряда всяких гаданий, приворотов и ворожбы — всего того, что она презирала; что не магия, а чистой воды шарлатанство. Спайк может верить в подобную дребедень, если хочет, но она отказывается.

— Твайлайт, тут к тебе пришли, — сказал он вдруг.

Кого это там принесло с утра пораньше? Ах, точно, ведь уже полдень…

Она быстрым шагом подошла к окну и выглянула. Внизу, за металлическим забором, стоял незнакомец, облаченный в незамысловатую темную одежду. Слуга, по всей видимости, прямиком из замка. Она спустилась по лестнице на первый этаж и вышла из дома.

— Послание от принцесс, — монотонно проговорил слуга, когда колдунья подошла к забору. Он просунул запечатанный конвертик меж прутьев, и она подхватила его магией.

— Спасибо, — Твайлайт бросила короткий взгляд конверт и снова посмотрела на слугу, на лице которого можно было заметить плохо скрываемую нервозность, что возникла не иначе как по вине Спайка. — Что-то еще?

— Это все, — почтительно кивнул он и спешно ушел восвояси.

Твайлайт не стала медлить, тут же распечатав конверт и достав письмо. Она пробежалась глазами по аккуратным строчкам, что принадлежали перу Селестии, и очень скоро достигла последней точки — письмо было лаконичное.

— Что там? — полюбопытствовал Спайк.

— Меня хотят видеть в замке. Правда, тут не написано по какой причине… Любопытно…

В глазах колдуньи Спайк заметил тот самый огонь. Ничего хорошего это, обычно, не сулило, ибо в подобные моменты Твайлайт становилась одержима какой-либо мыслью или целью и напрочь забывала об окружающем мире. В таком состоянии она могла пребывать часами, реже — днями, пока не достигнет своей цели или не удовлетворит любопытство.

— Тогда пойдем, — сказал дракон.

— Ага, не будем заставлять их ждать.

Твайлайт окинула взглядом слегка неказистую двухэтажную постройку, что она вот уже несколько лет называла домом. Дом был довольно низенький, так что Спайку не приходилось вставать на задние ноги, чтобы заглянуть в окно, делал он это, как правило, сидя. Еще он почти полностью занимал собой передний двор, когда ложился. Колдунья не спрашивала, но вроде бы Спайк на тесноту не жаловался. Не жаловался, вероятно, потому, что другого — лучшего — варианта для них попросту не существовало. Они и так с огромным трудом нашли жилье.

Вообще, принцессы предлагали Твайлайт (даже настаивали) поселиться поближе к замку, однако она была вынуждена отказаться. И, оглядываясь назад, совсем не жалела о своем решении. Будучи простой пони из глухой деревни, она бы не вынесла жизни среди напыщенных идиотов, что зовут себя аристократами.

Она защелкнула магический замок на парадной двери. Теперь можно было идти. К слову говоря, дверь закрывалась и на обычный замок, однако ключи от него находились где-то в доме, а учитывая тамошний беспорядок, то… да. Магия была настоящей панацеей.

Хотя нет, кое о чем, колдунья все-таки жалела, и напомнил об этом предстоящий путь. Шагать до замка было далеко: как-никак, жили они на самой окраине города. На крайней окраине даже, если можно так выразиться. Зато вместе. Чего, конечно, не позволили бы принцессы, согласись она на их предложение. Их можно понять: присутствие взрослого дракона в центре города обернулось бы многочисленными проблемами. Хорошо, что нашелся компромисс. Ей не хотелось расставаться со своим драконом.

Но в остальном были одни только плюсы. С таким спутником Твайлайт не могла проиграть в споре в принципе. Колдунье даже не приходилось намекать, на что он способен, одного его присутствия было достаточно — и она этим бессовестно пользовалась. А вот в одиночку ей не хватало красноречия. И понимания того, как следует вести себя в обществе.

Одна улица сменялась другой. Жители расступались, спеша освободить дракону дорогу, другие прятались в проулках и закрывались в домах, третьи просто останавливались в сторонке и провожали его взглядами. Никто не замечал, что рядом с ним рысит Твайлайт.

— В последнее время они реагируют на тебя намного спокойнее, — заметила она.

Спайк бросил на нее короткий взгляд. Ему нечего было сказать.

— Хотя, наверно, никто так и не поверил принцессам… — добавила Твайлайт.

По официальной версии Спайк был стражем, охранявшим столицу от возможного нападения. На вопрос, зачем кому-то вторгаться в Эквестрию, если с соседними странами поддерживаются хорошие отношения, как правило, отвечали, что лишняя осторожность еще никому не мешала. Твайлайт не была уверена, что он действительно встанет на защиту города, случись что, но вредить дракон никому не собирался, и ей — и принцессам тоже — этого было достаточно.

Вдалеке, за черепичными крышами, возвышался замок. Когда Твайлайт не была увлечена собственными мыслями или не глядела в книгу, вместо того, чтобы смотреть на дорогу, то каждый раз, как в первый, удивлялась, как, оказывается, красив Кантерлот. Однако про Бесцветный Квартал, где она проводила большую часть времени, то же самое сказать было нельзя. Складывалось впечатление, что архитекторский талант обошел его стороной; нет, он отнюдь не выглядел как-то уродливо или криво, лучшее слово, которым его можно описать — это «невзрачный». Если сравнивать этот квартал с остальным городом, то выглядел он неожиданно просто. Как будто какой-то аскет встал во главе и сказал, что строим вот так — и никак иначе, и плевать, что его видение выбивается из общего стиля. Так получились узенькие улочки и невысокие, строго выглядящие дома, все как один похожие друг на друга; пока в центре города стояли величественные и изящные статуи, здесь, максимум, на перекрестке можно было наткнуться на металлический знак, показывающий, в какой стороне находится та или иная достопримечательность. Не встретить здесь и аккуратных живых изгородей да ухоженных деревьев; не услыхать высокопарных разговоров с вкраплениями старой речи, так любимой дворянами. Жизнь тут не бурлила, но текла размеренно. Это было словно отдельное маленькое поселение с собственной атмосферой.

Когда они подошли к арке, отделявшей Бесцветный Квартал от центра, Спайк остановился. Дальше ему идти было нельзя. Конечно, он был большим и страшным чудищем в глазах местных жителей, и вряд ли бы хоть кто-то решился возразить ему, наплюй он на выдуманные специально для него правила — и, тем не менее, он соблюдал эти правила.

— Я разомнусь, — сообщил Спайк колдунье. Затем он расправил крылья — благо улица была достаточно широка — и, оттолкнувшись от земли, взмыл в небо.

Твайлайт с полминуты смотрела, как он кружит в небе, а затем пошагала дальше. Мысли сейчас занимало только одно: какая же новость ждет ее в стенах замка? Это определенно что-то важное — в противном случае принцессы бы рассказали все в письме, — но что именно? Она аж дрожала от любопытства.

Из задумчивости ее выдернул возмущенный голос, раздавшийся поблизости:

— Мое платье! Ты!.. Смотри, куда идешь!

Твайлайт замерла на месте. Перед ней стояла кобыла, вся шея, уши — в дорогих украшениях. Она чуть вздернула напудренный нос и как будто чего-то ждала. Колдунья сделала шаг в сторону, собираясь обойти недовольную, но та преградила ей путь и заявила:

— Я жду извинений. — В глазах ее отразилось отвращение: — О mirel tall^[1], что за тряпка на тебе?

Колдунья мельком посмотрела в небо.

— А вы, похоже, не знаете, с кем говорите? — выдала она дерзко, отчего кобыла тотчас опешила, а ушки ее прижались к голове. — Меня зовут Твайлайт Спаркл, к вашему сведению, я — протеже принцесс, лучший — сразу после их величеств — маг в столице и, вероятно, во всей Эквестрии, а эта тень, летающая над городом — мой дракон.

Кобыла ретировалась в ту же секунду, как Твайлайт закончила. Не то чтобы ей нравилось кичиться достижениями, однако местный контингент иначе не понимал. С другой стороны было забавно наблюдать, как они меняются в лице, как стремительно рушится их самоуверенность. Стоит только указать, что твое положение выше, — и они уже не такие смелые. А эта особа еще посмела что-то сказать про мантию!

Через полчаса Твайлайт добралась до замка. Вблизи он выглядел внушительно; его башни и шпили из белого золота были так высоки, что подпирали собой небо. Своим видом он как бы показывал, кто здесь главный, и на кого следует обращать внимание в первую очередь, и ему, пожалуй, можно было простить подобное высокомерие.

Колдунья плохо знала внутренности замка, поэтому с благодарностью приняла помощь слуги, предложившего проводить ее к принцессам. Спустя лестницу и пару коридоров она оказалась у двойных дверей, в которых узнала двери в тронный зал. Стражники с предельно равнодушными, как у статуй, лицами, стоявшие тут же, пустили ее внутрь.

Зал был большой, просторный, отчего временами в нем возникало эхо. Свет проникал через высоченные витражные окна, украшая мраморный пол разноцветной мозаикой. Со стен свисали длинные языки гобеленов. От самого входа тянулся красный ковер, и заканчивался он аккурат у ступенек, ведших на постамент, на котором возвышались два трона: один — темный, словно из эбонита, — принадлежал принцессе Луне, второй же — невероятно белый, словно заледеневшее молоко, — принцессе Селестии.

Твайлайт не сразу отдала себе отчет в том, что в зале она совершенно одна. И это было странно. Наверно, принцессы чем-то заняты, подумала она и стала ждать. Ее внимание привлекли витражи. Прежде у нее не возникало возможности хорошенько их рассмотреть, да и интереса они не вызывали, но сейчас ей все равно было нечем больше заняться.

Она подошла к ближайшему к окну, и пестрые солнечные зайчики превратили ее мантию в нечто чуть более жизнерадостное. Витраж изображал королевских сестер среди, кажется, гор; их взгляды были направлены на яркий круг в небе — не то солнце, не то луну. Что это за событие, и почему оно удостоилось чести быть запечатленным, колдунья не имела ни малейшего понятия.

Она хотела рассмотреть следующее окно, однако услышала, как позади нее открылись двери. Обернувшись, она увидела вошедших принцесс и радостная подбежала к ним.

— Твайлайт, наша верная ученица, — добродушно улыбнулась Селестия. Луна также поприветствовала ее сдержанной улыбкой. — Ты получила наше письмо?

— Да, я примчалась так быстро, как смогла. Вы хотели со мной поговорить? — взволнованно проговорила она.

— Разговор предстоит важный, но в спешке вовсе не было необходимости, — подметила Луна.

Селестия жестом показала Твайлайт следовать за ней; втроем они подошли к витражу, который она рассматривала минуту назад. На мгновение она подумала, что наставницы хотят поведать ей о том, какая история скрывается за ним, однако старшая принцесса сказала:

— Мы хотели поговорить о твоем будущем.

— О моем… будущем? — переспросила Твайлайт, переводя взгляд с Селестии на Луну и обратно.

— Последние годы ты усердно училась и сейчас ты по праву носишь звание одного и самых могущественных магов в стране.

— Ты превзошла наши самые смелые ожидания, — добавила Луна. — Поэтому мы с сестрой решили, что тебе пора двигаться дальше.

— Мы дали тебе все, что могли. Дальше ты продолжишь обучение без нас.

Слова принцесс изумили колдунью. Она заволновалась пуще прежнего:

— Б-без вас? Но как?

— Ты вольна выбрать путь самостоятельно, — мягко пояснила Луна. — Пойми, Твайлайт, мы ценим твои усилия, но зарываясь в книги и отгораживаясь от мира, ты делаешь себе только хуже. Ты не раскроешь талант в полной мере, если продолжишь в том же духе.

— По этой причине мы с Луной решили, что тебе следует оставить привычную жизнь и сменить обстановку. Найти себя. Отточить полученные знания на практике. Попутешествовать по Эквестрии, познакомиться с новыми пони, узнать новые вещи — мир не ограничивается одними только книгами о магии.

Принцессы замолчали, позволяя ученице осмыслить сказанное. Твайлайт чувствовала себя так, будто ей сделали выговор, хотя выговором это не было и в помине. Это правда, что она жила как в клетке, но ей нравилась такая жизнь. Она хотела опротестовать их решение, была даже немного возмущена, но в то же время понимала, что они правы.

— Это так неожиданно… — пролепетала колдунья. — Но куда мне отправляться? Мне прямо сейчас?..

Королевские сестры переглянулись, и в их глазах отразились веселые искорки.

— Твайлайт, — Селестия ласково приобняла ее крылом, — мы не требуем от тебя сиюминутного решения и уж тем более не выгоняем. Возвращайся домой и все хорошенько обдумай.

— Может, есть какие-то вещи, которые ты всегда хотела узнать, но прежде тебе было не до них? — поинтересовалась Луна.

Таких вещей не было, и колдунья знала это точно. Она либо не вылезала из дома, уткнувшись носом в книги, либо практиковала новые заклинания. Ни о чем другом, кроме магии, она не задумывалась и временами даже забывала про еду. Была одержима знаниями — и не считала это проблемой. Что ж, похоже, наставницы думают иначе…

— Не знаю, — наконец ответила колдунья, отвлекшись от раздумий.

— Возможно, так даже лучше, — промолвила Луна. — Ты обязательно найдешь что-нибудь интересное, вот увидишь.

— Да, надеюсь… — неуверенно сказала Твайлайт. — Просто это неожиданно для меня.

— Поэтому обдумай все не торопясь, — мягко сказала Селестия и сложила крыло.

Твайлайт молчала, глядя на очертания своего отражения в начищенном до блеска полу, после чего резко подняла взгляд и выпалила:

— Неужели я узнала о магии все, что только можно? Я думала, у меня на это уйдет гораздо больше времени. Или дело в том, что я простая пони, не аликорн, как вы, и поэтому не могу обучаться дальше?

— Пойми, наша дорогая ученица, — говорила Луна, — не будет никакого проку, если ты продолжишь набивать голову заклинаниями, игнорируя применение их на практике.

— Хорошо. Да… я вижу логику. Нужно больше практиковаться…

Колдунья замолчала. Где-то, наверно, с полминуты она тупо глядела на витраж.

— Если тебя что-то беспокоит, скажи нам об этом. — Селестия, верно, решила, что Твайлайт о чем-то задумалась, но это было не так. Напротив, от смятения в ее голове не было ни одной четкой мысли.

— Скажите, а этот витраж — что он изображает? — спросила Твайлайт неожиданно для себя и, как оказалось, для принцесс тоже.

— Очевидно, что нас с сестрой.

— А что в небе? Не пойму, это солнце или луна?

— И то, и другое одновременно. Видишь, как ярко светит? Это символ нашего единства. Когда у нас возникают разногласия, это изображение напоминает нам о том, что мы всегда были вместе, несмотря ни на что.

— И так будет впредь, — добавила Луна с важным видом, — ничто не разделит нас.

— Впрочем, в остальных витражах куда меньше смысла. — Селестия окинула зал взглядом. — Они здесь просто для красоты.

Твайлайт вспомнила про сны. Она сомневалась, стоит ли начинать разговор про них — ведь это глупо, как ни крути, зачем донимать принцесс подобными пустяками? — но все же решила последовать совету Спайка.

— Есть еще кое-что… понимаете, мои сны… — Колдунья собралась с мыслями и рассказала все на одном дыхании. Она раскраснелась, как помидор, и ужасно смутилась: — Я даже не помню, о чем они были. Один раз я чего-то очень испугалась, но чего именно… Единственное, что я хорошо помню, — это… послевкусие от них, как будто я, знаете, съела что-то гадкое… Может, есть какой способ заглянуть в свои сны?

Принцессы снова переглянулись, но теперь в их взглядах мелькнуло замешательство. Твайлайт опустила уши. Рассказать об этом изначально было плохой идеей.

— Боюсь, такого способа не существует, — коротко вздохнула Луна. — Сны — это не более, чем игра воображения. В них нет ничего магического.

— Простите, что заговорила об этом. Думаю, мне лучше пойти к какой-нибудь гадалке, — саркастично усмехнулась колдунья. — Уж она мне все как следует растолкует. Или лучше сходить к врачу…

— Тебе нужно отдохнуть, Твайлайт, — сказала Селестия. — Отложить книги в сторону и, например, прогуляться по городу.

— Вы правы… — только и оставалось сказать колдунье. — Это просто дурацкие сны.

Она распрощалась с принцессами, пообещав, что не станет затягивать с решением, и в глубоких раздумьях пошагала домой.

---

— Значит, им это не показалось странным? — спросил Спайк, положив голову на подоконник. Твайлайт было боязно за него — за подоконник, не за Спайка. Сколько бы она ни ругала дракона, он продолжал так делать. Рано или поздно он сломает окно. Кажется, только что послышался жалобный треск…

— А тебе кажется? — хмуро взглянула на него колдунья из-под полей шляпы и добавила: — Будь так добр, убери голову, пожалей дом.

Спайк благополучно проигнорировал ее просьбу, зато ответил на вопрос:

— Мне, в общем, все равно. Я почему-то был уверен, что принцессы заинтересуются твоими снами. Странно, что ты сама до сих пор не взялась исследовать этот феномен. На тебя не похоже.

— «Феномен», — пренебрежительно усмехнулась Твайлайт. — Было бы что исследовать. Вот если бы выяснилось, что кто-то научился управлять снами или как-то… ходить по ним — вот это бы стоило исследовать, а так… пфф.

Колдунья проскакала к вешалке — оказывается, в доме была вешалка, — и повесила на нее шляпу. С мантией она пока расставаться не спешила.

— Спайк, — повторила Твайлайт, грозно зыркнув в его сторону. Он таки перестал испытывать подоконник на прочность и приподнял голову. — Премного благодарна.

Затем она упала в кровать и стала думать; подумать нужно было много о чем.

Спайк, видя, что ей сейчас не до него, аккуратно расправил крылья и снова отправился в полет над городом и его окрестностями. Когда он вернулся — а к тому времени солнце уже прошло большую часть пути по небосводу — Твайлайт лежала все в той же позе и смотрела в ту же точку на потолке.

Вдруг она резко подорвалась и принялась за уборку.

— Что на тебя нашло? — спросил он, не веря глазам.

— Раз уж мне скоро уезжать, нужно разгрести беспорядок и посмотреть, что у меня есть и что можно с собой взять.

Запал Твайлайт иссяк где-то на середине. Но она все равно сделала гораздо больше, чем сама от себя ожидала. Получасом позже они поужинали: колдунья — овощами, что нашла в холодильнике, Спайк — самоцветами, на которые уходила заметная часть ее весьма щедрого жалованья.

Она не стала дожидаться наступления ночи и вскоре после ужина легла спать, решив, что на свежую голову думается лучше. Может даже ей повезет, и завтра все прояснится само собой.

Твайлайт показалось, что она сомкнула глаза всего секунду назад, когда какой-то грохот, раздавшийся с первого этажа, грубо прервал ее сон. «Что-то упало?» — была первая мысль; колдунья не спешила вставать. Грохот повторился вновь, и до нее дошло, что кто-то стучится в дверь, настойчиво требуя ее внимания. Это точно был не Спайк, он бы не стал заниматься подобной ерундой.

Злая от недосыпа колдунья спустилась вниз и отворила дверь. На крыльце стоял стражник-пегас в легкой броне, глаза у него были такие, будто случилось что-то ужасное. Позади него уже сияло утро.

— Чего? — исподлобья поглядела она на стражника.

— Принцессы пропали.

На Твайлайт словно выплеснули ведро ледяной воды. Она моментально проснулась.

— Ч-чего?.. — повторила она растерянно. — Как пропали?

— Никто ничего не знает, — ответил стражник. — Поэтому вас хотят видеть в замке.

Столько вопросов одновременно возникло в голове, но, понимая, что все равно сейчас не получит ответов, Твайлайт решила попридержать их до лучшего момента.

— Мы скоро будем, — сказала она стражнику, тот кивнул и улетел. — Спайк! Спайк, поднимайся! Ты слышишь, Спайк?

Она будила его целых пять минут, дважды дала ему пощечину, чем только отбила себе копыто — а ему хоть бы что. Наконец, он проснулся и посмотрел на нее бесстрастным взглядом. Она тут же рассказала ему новость.

— Вот так просто пропали? — с сомнением сказал он.

— Тоже ничего не понимаю!

Спустя три минуты они были в небе, еще через столько же — приземлились перед замком. Колдунья аккуратно спрыгнула со спины Спайка на брусчатку; он остался ждать во дворе, тогда как Твайлайт последовала за стражниками.

Преодолев третью лестницу подряд, она поняла, что ее ведут в крыло, где находятся покои принцесс. Еще она поняла, что в спешке забыла причесаться — хорошо хоть верная шляпа скрывала недоразумение на голове.

И вот она оказалась в покоях Селестии. Стражницы нагло рыскали в вещах наставницы, словно в своих; на полу лежали какие-то мятые бумаги, на которые уже неоднократно наступали; царская кровать оголена — одеяла, подушки вывернули наизнанку и бросили на пол вместе с матрасом.

Посреди всего этого безобразия стоял статный единорог в офицерских доспехах. У него было суровое выражение лица, но не от природы, как у Спайка, а от военной муштры. Он в задумчивости потер щетинистый подбородок, затем заметил колдунью, и его взгляд на мгновение стал чуточку мягче.

— Рад видеть тебя, Твайлайт.

Твайлайт была возмущена тем, что он и его подопечные устроили, но смолчала. Во-первых, она не хотела ругаться с братом, во-вторых, она понимала, что они делают то, что должно.

— Что происходит, Шайнинг? — колдунья сразу перешла к делу, отринув любезности.

— Это мы и пытаемся выяснить, — сухо ответил он. — Принцессы исчезли, и никто не знает, как и почему. Мы обыскали почти весь замок, но они словно сквозь землю провалились.

— …Бред какой-то, — тихо проговорила Твайлайт. — И это все?

— Один из слуг сказал, что видел их в тронном зале поздним вечером, однако сегодня утром их в замке уже не было. Их вещи остались на месте, даже регалии — все выглядит нетронутым… первое, что приходит на ум, — похищение, но кому это нужно? И кем надо быть, чтобы суметь совладать с двумя аликорнами?

— Происки врагов? — предположила Твайлайт и тут же сама себе возразила: — Но у нас нет врагов.

— Сейчас ничего исключать нельзя, — вздохнул Шайнинг, и колдунья аж прочувствовала тяжесть этого вздоха. Он знал, какими будут ближайшие дни. Недели. Возможно, месяцы. — Вчера ты разговаривала с принцессами…

— Да, это так. И я не заметила ничего странного или необычного в их поведении, — выпалила Твайлайт, предугадывая вопрос. — Мы просто говорили, и они вели себя… как всегда.

— О чем вы говорили?

Твайлайт пересказала ему вкратце суть вчерашнего разговора.

— Хм, — Шайнинг нахмурил лоб. — Грубо говоря, вчера они сказали, что ты свободна, а сегодня бесследно пропали? Не хочу делать поспешных выводов, но выглядит так, будто они знали, что их ждет.

И вправду подозрительно, подумала колдунья. Может… может, наставницы так испытывают ее? Своеобразный экзамен?.. Она мотнула головой. Глупости! Станут они подвергать опасности страну ради какого-то дурацкого экзамена!

А если они ушли, потому что сами так решили? Ушли, наплевав на долг… не предупредив никого о своих намерениях… оставив страну без присмотра, опять же. Нет, это было совершенно не похоже на них. Но что если что-то вынудило их так поступить? Или кто-то?

Должна же быть хоть какая-то зацепка!

— Твайлайт, ты, наверно, и так поняла, что я позвал тебя не для того, чтобы повидаться. Мне нужна твоя помощь. Учитывая то, что ты третий по силе маг в Эквестрии, лучшего помощника мне сейчас не найти.

— Конечно, Шайнинг.

— В таком случае делай все, что посчитаешь нужным. Стражники в твоем распоряжении, я уже предупредил их.

Вряд ли от них будет какая-либо польза — разве что не позволят заблудиться, подумала Твайлайт. Она просканировала покои специальным заклинанием, выученным еще пару лет назад. Вообще она привыкла использовать его для поиска потерянных вещей, однако сейчас дело было куда серьезней — она искала следы магии.

И… ничего. В покоях абсолютно чисто. Следы либо исчезли — все-таки прошло несколько часов, — либо Селестия не использовала магию. Был и третий вариант: наставница могла замести следы, но Твайлайт отказывалась в это верить.

Потом колдунья пошла в покои Луны (точно так же перевернутые вверх дном) и проделала там ровно ту же самую процедуру; затем проверила тронный зал. Она обошла еще несколько мест, стараясь охватить заклинанием как можно большую площадь, однако везде результат был один — он отсутствовал.

А через минуту к ней подбежал стражник и сообщил, что они нашли в покоях Селестии что-то важное. В тот момент Твайлайт почувствовала, как ее внутренности превратились в тугой комок. Недолго думая, она побежала обратно и очень скоро пожалела: бегун из нее был паршивый, легкие запротестовали после первого десятка ступенек.

Она влетела в покои и, задыхаясь, выговорила:

— Что… у вас?

Стражница, стоявшая рядом, указала на Шайнинга, который с задумчивым видом изучал рабочий стол. Когда колдунья приблизилась к нему, то увидела, что взгляд брата направлен на какой-то камень. Серый, с острыми краями — какой-нибудь кварцит?..

— Где вы… его нашли? — спросила колдунья, еще не до конца восстановив дыхание.

— Он выпал отсюда, — сзади послышался голос. Твайлайт протянули деревянную коробочку с замысловатым узором на крышке. Она покрутила ее в облаке магии, но ничего необычного не заметила. Самая обычная шкатулка.

— Что думаешь? — сказал Шайнинг.

— Я ничего не понимаю, — призналась колдунья. Давно она не чувствовала себя такой глупой.

— Тебе удалось что-нибудь найти? — с надеждой спросил он.

— Нет, ничего, — мотнула головой Твайлайт.

Шайнинг вздохнул и помассировал висок.

— Обычный камень… Зачем хранить его в шкатулке?

— Затем, что на самом деле он только кажется простым куском кварца? Ну, либо это и есть обычный камень, но с ним у Селестии связаны какие-то воспоминания. Одно могу сказать точно: магии я в нем не чувствую. Я бы могла взять его с собой, дабы изучить получше… — Она вдруг спохватилась: — Постой, у меня есть идея получше!

Шайнинг приподнял бровь.

— Я должна показать камень Рэрити.

На лице Шайнинга по-прежнему оставался вопрос.

— Она вроде как известная модельерша, — пояснила Твайлайт. — Я постоянно покупаю у нее камни для Спайка.

— И как она поможет нам?

— Рэрити знает камни как никто другой. Она-то и скажет нам точно, что это за порода.

Он раздумывал несколько секунд, после чего, прочистив горло, изрек:

— Хорошо. Езжай к Рэрити, а мы продолжим поиски. Как выяснишь что-нибудь, сообщи.

Кивнув, Твайлайт спрятала камень в карман мантии и поспешила покинуть замок. Впервые за полгода она увиделась с братом — и то, их свело неприятное событие. Уходя, она даже не попрощалась, да и он тоже промолчал — то ли отвлекшись, то ли не посчитав нужным что-либо говорить. Может, они вели себя так из-за того, что оба думали только об одном — о деле государственной важности. А может, это все из-за прохлады в их отношениях; дистанции, которую не сократить: все-таки Шайнинг был старше Твайлайт аж на четырнадцать лет.

Но все это сейчас не имеет значения, одернула себя колдунья. От предвкушения сердце колотилось как бешеное. Она раскроет тайну. Во что бы то ни стало. Таков долг и… она попросту не сможет спокойно жить, пока не узнает правду. Пока это знание, недоступное никому в мире, не станет ее.

2. Бриллиант в грязи

Несмотря на то, что Твайлайт и Рэрити были знакомы уже продолжительное время, до сих пор они ни разу не виделись лично. Всё их общение сводилось к сухим деловым письмам, где одна запрашивала новую порцию камней, а другая — выставляла за них цену. И, в общем-то, все были довольны: одна получала сытого дракона, а другая — щедрую плату.

Но сегодня все было совершенно иначе. Твайлайт предстояло впервые встретиться с известной швеей, из-за чего она нервничала. Хотя нервничала, возможно, она скорее все-таки из-за того, что на нее была возложена важная миссия. Еще сюда можно прибавить и то, что она до сих пор не придумала, с чего лучше начать с Рэрити разговор. А еще: как к ней правильно обратиться? Как правильно вести себя? Чем больше колдунья спрашивала себя, тем сильнее ей становилось не по себе. Только бы не пришлось делать всё это в одиночку…

Внизу уже виднелся Мэйнхеттен. Высокие бетонные столпы вздымались к небу, тянулись, как будто пытаясь обогнать друг друга. Дороги, улицы, шоссе и перекрестки сплетались в хитрую, сложную, но организованную и поражающую своей выверенностью сеть. Это был самый настоящий муравейник — только жили в нем отнюдь не муравьи.

Спустя несколько минут они приземлились возле особняка. При первом же взгляде на него становилось понятно: Рэрити сколотила немалое состояние, а еще — про скромность она явно не слышала. Особняк был грациозен, как будто подражал своей хозяйке, и размашист, словно какое-нибудь бальное платье. Однако ко всей этой красоте было так просто не подойти: ее окружал высокий старомодный забор. Твайлайт поглядела на ворота, которые, наверно, высотой могли посоревноваться с вездесущими небоскребами, тяжело вздохнула и заметила неподалеку кнопку. Кнопка оказалась звонком. Тут же, как только раздалась короткая трель, с другой стороны ворот возник дворецкий.

— А, — протянул он лишенным эмоций голосом, — знаменитая Твайлайт Спаркл и ее огнедышащий спутник Спайк. Госпожа не предупреждала меня о вашем прибытии.

— У нас к ней очень важное дело! — выпалила колдунья, чувствуя себя как на иголках.

— Как и у всех, — безразлично покивал дворецкий. — Боюсь, госпожа Рэрити не сможет вас сегодня принять. И завтра, вероятно, тоже. Равно как и на этой неделе. Я скажу ей, что у вас имеется дело, но вам придется дождаться своей очереди.

— Не просто дело! А дело государственной важности!

— Вы далеко не первая, от кого я это слышу. Цитирую слова госпожи: «Я не принцесса, чтобы ко мне обращались с подобным». Следуя ее велению, я попрошу вас уйти.

Твайлайт скрипнула зубами. Она не хотела этого делать, но другого выбора у нее не оставалось. Придется напомнить ему про Спайка.

— Иди и скажи ей, — процедила она, теряя терпение. — Или мы сделаем это сами! Думаешь, нас остановит дурацкий заборчик?

— К сожалению, госпожа сейчас в отъезде, — так же спокойно ответил дворецкий.

Твайлайт готова была поклясться, что он специально тянул с этой фразой! Ее терпение лопнуло, но проклятия так и застряли в горле — в спор неожиданно вмешался дракон, молчавший до сего момента:

— Тогда кто сейчас вышел на балкон?

Колдунья всмотрелась вперед и тоже увидела какую-то фигуру с, кажется, лиловой гривой. Больше увидеть она не смогла — картинка вдали была размытой. Впору было задуматься об очках…

Дворецкий тоже бросил взгляд на балкон, затем с нулем эмоций на лице сказал незваным гостям: «Пожалуйста, подождите», и ушел к госпоже. Через минуту он вернулся со словами:

— Следуйте за мной.

К этому времени все недовольство Твайлайт уже куда-то исчезло. Она поняла, что погорячилась и мысленно отругала себя. «Спокойнее… чего разнервничалась? Ну да, выдернули из привычной обстановки и нужно приспосабливаться, но не ругаться же со всеми теперь из-за этого, правильно?»

За забором их встретил роскошный сад с множеством пестрых ухоженных клумб, на которых росли самые разные цветы; многие из них, наверно, были экзотическими и очень дорогими. Познания Твайлайт о цветах заканчивались на ромашках да одуванчиках. Ах да, еще она знала про комнатные кактусы, был у нее один такой, но, оказывается, они любят солнечный свет…

Спайк ступал аккуратно, стараясь ничего не задеть. Колдунья, затаив дыхание, внимательно следила за ним — она уже успела нарисовать себе картину того, как Рэрити стряхивает с нее биты за потоптанные растения. К счастью, все обошлось, и они благополучно добрались до особняка.

— Удачи, Твайлайт, — сказал дракон, усевшись перед крыльцом.

Да уж, удача ей точно понадобится.

Внутри особняк казался как будто еще больше. Все блестело и сверкало чистотой, отчего даже болели глаза; должно быть, прислуга денно и нощно следила, чтобы ни одна пылинка не осквернила собой это дорогущее царство красоты.

Сначала был подъем по широкой лестнице, спустя коридор и поворот дворецкий остановился у двери, на которой висела табличка с каллиграфически аккуратной надписью «Не беспокоить». Отступив в сторону, он вежливо открыл дверь для Твайлайт.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она и вошла в комнату.

Последнее, что Твайлайт ожидала увидеть здесь — это беспорядок. Он, конечно, вряд ли мог потягаться с тем, что она учинила у себя дома, но такой резкий контраст все равно удивил ее. Однако приглядевшись, она поняла, что это был несколько иной беспорядок. Его еще называют творческим — и разбросанные повсюду лоскуты ткани, клубки ниток, а также приодетые в незаконченные костюмы и платья манекены — подтверждали догадку.

А потом колдунья увидела ее. Неземной красоты кобылу с изящно завитой гривой, одетую в легкое летнее платье. Твайлайт аж впервые в жизни стало стыдно за свой внешний вид, что выразилось румянцем на щеках. Но Рэрити, похоже, поняла все иначе.

— О, я на всех так действую, leten-ma^[1], — усмехнулась она и потрогала локоны копытом, как будто проверяя их пышность. На шее на цепочке у нее висели очки.

«Дорогая»… Твайлайт слышала, что швея обращалась так ко всем, кого мало-мальски знала. Известная каждому фразочка, что составляет часть ее образа.

— Прошу простить моего дворецкого. Он стар, может быть неприятен и очень серьезно относится к своей работе, и именно за последнее я его ценю.

Колдунья была не в своей тарелке, ее потихоньку начинало трясти. Чешуйчатой глыбы за спиной, с которой она чувствовала себя гораздо уверенней, поблизости сейчас не было. Нужно что-то ответить, а не глупо стоять и молчать.

— Ничего, — таки сподобилась Твайлайт, всем сердцем жалея, что сюда пришла. Почему она вообще взялась за это дело? Правильно, найти принцесс — это ее долг, но должен же быть какой-то иной путь! Путь, где не будет этих выматывающих социальных взаимодействий!

— О, leten-ma, ты выглядишь бледной. Kasi vra cie.^[2] Пойдем, пойдем скорее!

Она вывела Твайлайт на залитый солнцем балкон. Твайлайт удивилась, увидев Спайка, а потом вспомнила, что балкон находится прямо над парадным входом. Тут же она заметно успокоилась и почувствовала уверенность. Рэрити опять же поняла все по-своему:

— Вижу, свежий воздух подействовал на тебя благоприятно. Это хорошо. Значит, мы можем наконец-то спокойно поговорить. — Она указала на столик с двумя стульями. — Пожалуйста, присаживайся.

Они сели друг напротив друга под ничего не выражающим взглядом Спайка. Швею его присутствие, похоже, нисколько не смущало. Твайлайт это казалось странным. Она ожидала, что Рэрити поведет себя иначе. Хотя, с другой стороны, что она про нее знала? Верно, ничего.

Рэрити стукнула в копыта и рядом с ними, словно из воздуха, в то же мгновение появилась служанка. По всей видимости, вся ее прислуга была наделена этой жутковатой особенностью.

— Холодный чай и закуски, живо! — скомандовала швея. Секунду спустя, однако, она жестом приостановила служанку и посмотрела на колдунью: — Leten, может, у тебя есть какие-то пожелания? Ты моя гостья, ни в чем не стесняйся. — Она бросила взгляд на Спайка: — Ты тоже мой гость, но, боюсь, мне нечего тебе предложить…

— Ничего не нужно, — отрезал дракон. Его интересовал предстоящий разговор, а не еда.

— Тоже ничего не нужно, — вторила Твайлайт. — На самом деле мы скоро уйдем, я лишь хотела кое-что спросить…

— Как и я, как и я! — оживилась Рэрити. — У меня скопилось к тебе столько вопросов, и все их я собираюсь спросить прямо сейчас. Я давно хотела поговорить с тобой — с самого первого присланного тобой письма. Кто же знал, что однажды ты заявишься ко мне вот так, без приглашения — даже без предупреждения! Но знай, я ничуть не сержусь. Наоборот: я рада и вся изнываю от любопытства. Ты такая интересная личность, Твайлайт Спаркл!

«Интересная ли?» — невольно спросила себя колдунья. Напротив, она всегда себя считала довольно заурядной личностью. Ну да, успехи. А убрать их — что останется?

— В общем… — начала Твайлайт, говоря с некоторой опаской, — причиной моего внезапного появления стало одно происшествие… — и замолчала, не зная, сказать ли Рэрити правду о принцессах или пока просто попросить посмотреть камень.

— Дело «государственной важности», да, я помню, но как это относится ко мне? Я ristika^[3], Твайлайт, талантливая, известная на весь мир своими творениями, и все же ristika. Может, я и вьюсь в высшем обществе, но куда мне до всех этих государственных дел!

А она любит перечислять свои заслуги, подумала колдунья. И не меньше — использовать старую речь. Прямо какая-то вредная привычка.

— Duparn^[4], я увлеклась. Так что ты хотела сказать?

Твайлайт вздохнула. Нет смысла утаивать правду. Всё равно скоро все узнают… если уже не узнали. К тому же, есть вероятность, что Рэрити оскорбится, если не ввести ее в суть дела, просто показать камень и попросить помощи. Так и представляется ее реакция: «Я работаю с настоящими драгоценностями, а не с грязью! Убери от меня эту гадость!»

— Принцессы исчезли, — сказала колдунья.

— О, — равнодушно отреагировала швея.

— Ты нисколько не удивлена?

— Полагаю, что нет.

— Неужели тебе все равно? — Твайлайт даже слегка подалась вперед.

— Ты абсолютно права, leten-ma, мне нет до них никакого дела. Да и должно ли быть? Вот то, что заказов у меня в текущем месяце больше, чем я смогу осилить — это да, это меня беспокоит. Но принцессы? От их исчезновения в моей жизни ничего не поменяется. Спрос на мои творения не исчезнет.

Рэрити обворожительно улыбнулась, как будто в ее словах не было ничего такого. Издевается, подумала Твайлайт.

— Enoved anme vas-mi^[5]: что тебя побудило прилететь именно ко мне? Разве я похожа на ту, кто поможет тебе?

Твайлайт нырнула копытом в карман и достала камень.

— Ты хорошо разбираешься в подобных вещах, — сказала она.

Впервые на лице Рэрити промелькнуло нечто, похожее на недовольство или, скорее, отвращение.

— Duparn-mi, это какая-то шутка? — посмотрела она на Твайлайт, которая была ничуть не удивлена ее реакции. — Я разбираюсь в драгоценных камнях, но не в этом. Тебе стоит поискать кого-то другого.

— Думаешь, я не в своем уме? — фыркнула колдунья. — Подобрала с улицы и притащила сюда? Его нашли в покоях у принцессы Селестии. В шкатулке. Поэтому я хочу, чтобы ты посмотрела на него своим натренированным взглядом и сказала мне точно, заслуживает ли эта находка внимания или нет.

— М-м, — протянула Рэрити, глядя на камень; ей в голову пришла замечательная мысль, и она поспешила ею поделиться: — Если я выполню твою просьбу, тебя ничего здесь удерживать не будет. Rois on do.^[6] Я ведь ни о чем еще тебя спросить не успела! Как насчет небольшого обмена? Ты пока что погостишь у меня, мы узнаем друг друга получше, а затем я помогу тебе с твоей проблемой! Что думаешь?

— Но мне нельзя терять время! — возразила Твайлайт. — Это важно!.. Целая страна… а ты!

Рэрити вновь улыбнулась и спокойно ответила:

— Тогда скорее соглашайся, а не спорь.

Будь Твайлайт драконом, она бы выпустила пар через ноздри. На деле же получился громкий фырк.

— Знаешь, — продолжала Рэрити, — ведь я отложила в сторону столько дел ради того, чтобы, наконец, поговорить с тобой, leten.

Это снисходительное обращение уже сидело у Твайлайт в печенках. Ей нечем было возразить. Она хотела вежливо напомнить Рэрити про огнедышащего спутника, который, пусть и молча, но наблюдал за ними и как бы тоже был участником разговора, но поняла, что так лучше не делать. За такой выпад швея запросто может оставить ее без камней — и чем тогда кормить Спайка?

В итоге все ее возмущение и нежелание уступать вылилось в следующее:

— Ты можешь перестать постоянно перепрыгивать на старую речь? — выдала она раздраженно. — Я в Кантерлоте не слышала столько, сколько от тебя. Даже принцессы не прибегают к ней так часто, хотя им позволительно!

Рэрити удивленно заморгала.

— Прошу меня простить, я думала, ты понимаешь меня.

— Rensak mi.^[7] Но это первый и последний раз, когда ты слышишь меня, говорящей на старой речи. — Твайлайт скрестила ноги на груди и надула щеки, словно маленькая кобылка.

— Чем же вызвана эта неприязнь, позволь спросить?

— Это имеет большое значение?

— Конечно! Я хочу знать, почему должна говорить как жительница какого-нибудь Понивилля или еще какой деревни.

— Меня раздражает. Когда я слышу старую речь, у меня сразу возникает ассоциация с кантерлотскими обитателями, среди которых, похоже, хоть сколько-то нормальных пони вообще нет.

— А какие это «нормальные»? — Рэрити чуть наклонила голову вбок.

— Такие, — терпеливо объясняла Твайлайт, — что не посмотрят на тебя как на букашку, недостойную их внимания. Хотя сами из себя они при этом ничего не представляют. Та же самая букашка интереснее, чем всё их глупое существование. Все, все поголовно такие!

— Полагаю, я тоже попадаю в эту группу аристократических пони, на которых у тебя стойкая аллергия? — с любопытством в глазах спросила Рэрити. Она подперла подбородок копытами, упершись локтями в стол, и похлопала ресницами.

— Не знаю, — пожала плечами колдунья. — Я еще не определилась.

— Вот как… Но знаешь, я в общем-то согласна с тобой. Все действительно так, как ты сказала.

Твайлайт недоверчиво посмотрела на швею. Слова Рэрити прозвучали так, будто она специально встала на ее сторону, желая расположить к себе.

— Ты не веришь мне?

— Нет. Цитирую тебя: «Почему я должна говорить как жительница какой-нибудь деревни?» Ты сказала это с очевидным пренебрежением. Знаешь что? Я из деревни. Я прожила там четырнадцать лет, пока принцессы не забрали меня учиться в Кантерлот.

Рэрити вдруг залилась звонким смехом. Остановившись, она сказала:

— Прости, но это просто до невозможности забавно. Ведь я тоже, тоже из принцессами забытого места!

— Ты-то? — пуще нахмурилась колдунья.

— Троттингем, слышала когда-нибудь про такой поселочек на севере?

— Не верю.

— Но так и есть. — Швея негромко прочистила горло. — Мне всегда нравился высший свет и всеобщее внимание, но ничего этого не было бы, не копайся я буквально в — прости, противно даже говорить это слово вслух! — undro^[8] ради своих первых платьев. Оказывается, среди глины и мокрого песка может таиться нечто по-настоящему прекрасное, если как следует поискать. К счастью, больше мне никогда в жизни не придется снова замарать копыта — теперь это делают за меня другие, тогда как я полностью сконцентрирована на шитье.

Она сказала это с гордостью, даже с некой высокопарностью и поглядела на Твайлайт как-то странно, как будто ожидала услышать одобрение или увидеть хотя бы согласный кивок.

— Что ж, могу тебя только поздравить, — буркнула Твайлайт. — Хотя как по мне, в твоей жизни ничего не поменялось.

— Прости? — Рэрити вопросительно приподняла бровь. — А как же этот особняк? Как же моя известность? Да меня знает даже тот, кто не носил ничего красивее резиновых сапог! Перед тобой сидит законодательница мод! Каждый в этой стране одевается в мою одежду!

— И ты по-прежнему, как ты выразилась, «копаешься в грязи».

Недоумение исчезло с лица Рэрити почти сразу:

— Ах, ты об этом. Знаешь, прежде я не смотрела на свою жизнь с такой стороны… — задумчиво проговорила она.

Тут пришли слуги; «Давно пора!» — обрадовалась хозяйка. Они поставили на стол различные закуски и наполненный доверху пузатый графин. Пока из него по прозрачным стаканам разливали чай, колдунья ужаснулась многообразию непонятных столовых приборов, что аккуратно положили перед ней. Она стала спешно вспоминать уроки этикета, которые давала ей принцесса Селестия, но, ничего не вызвав в памяти, благополучно плюнула — в конце концов, она ведь не на балу.

Когда слуги ушли, Рэрити сказала:

— Так на чем мы остановились?

Твайлайт коротко пожала плечами, надеясь, что Рэрити потеряет нить разговора и переключится на что-то другое.

— Да, точно, — вспомнила швея, — я не собираюсь тебя переубеждать, будто аристократия вовсе не такая, какой ты ее представляешь, по крайней мере, не все пони, принадлежащие к этому сословию, такие…

— И все же твои слова звучат сейчас так, будто ты пытаешься доказать мне обратное.

Рэрити насупила носик из-за того, что ее беспардонно перебили, не дав закончить мысль. Она магией подхватила с блюдечка какое-то миниатюрное произведение искусства из фруктов и элегантно отправила его себе в рот.

— В общем, ты намекаешь на себя, я поняла, — добавила Твайлайт. — Это стало понятно еще с того момента, когда ты начала рассказывать про свои начинания. Вот только зачем? Что мне с того?

— «Зачем»? — искренне изумилась Рэрити. — Дорогая, разве ты не заметила? Мы с тобой очень и очень похожи.

— Мы-то? — с сомнением переспросила колдунья. — Ни разу.

— Нет-нет, похожи! Мы две простые пони, что достигли вершин благодаря таланту и труду.

— Ладно, — закатила глаза Твайлайт, — но на этом наши сходства заканчиваются.

— Я хочу сказать, — продолжала Рэрити, как будто не услышав замечания колдуньи, — такие пони, как мы, должны держаться вместе.

— Я пас. Оставим все как есть. Я продолжу исправно платить тебе, а ты будешь и дальше отправлять мне камни.

— Твайлайт, дорогая, — усмехнулась швея, — сколько мы уже с тобой… м-м, сотрудничаем? Два, нет, — три года? Мы уже большие друзья. У меня много связей, но ты одна из самых ценных. Скажи, разве не этим прекрасна дружба?

— А-ага, — только и могла сказать Твайлайт.

— Как я рада, что ты согласна со мной! Только представь: мы двое на знаменитом балу в Кантерлоте, и все смотря на нас, внимательно слушают нас, сколько новых связей можно построить, сколько… — Рэрити, вырвавшись из объятий сладких грез, резко перескочила с одной мысли на другую: — Нам стоит задуматься о наряде для тебя, Твайлайт. Пусть это будет подарок, все-таки мы уже довольно давно сотрудничаем, а твой наряд еще многократно окупится…

— Не нужен мне никакой наряд, — отрезала Твайлайт.

— Ну не пойдешь же ты в этих лохмотьях!.. — возразила швея.

Колдунью переполнило раздражение:

— Во-первых, я никуда не иду. Никаких балов, никаких званых вечеров, ноги моей там никогда не будет! Во-вторых, это не лохмотья! Это подарок от родителей. И мне наплевать, насколько плохо он выглядит, и что вы все о нем думаете. Я не перестану его носить. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, о моем камне.

— Мы обсудили не все, что я хотела…

— Ну так давай. Я не собираюсь торчать здесь весь день и выслушивать про свой внешний вид, — откровенно нагло ответила колдунья. Она схватила стакан и сделала большущий глоток. Горло занемело от холодного чая. Твайлайт кашлянула и отставила стакан подальше от себя.

— Прости, — вздохнула Рэрити, — я не хотела задеть тебя. Значит, твоя мантия дорога тебе? На самом деле у меня тоже есть несколько старых платьев, которые и выкинуть жалко, но и не наденешь уже… И да, пожалуй, меня занесло не в ту сторону. Слушай, а давай я сошью тебе точно такую же мантию? Мне просто больно смотреть на тебя…

Раздражение Твайлайт сошло на нет.

— Не знаю. Меня все устраивает.

— Нет-нет. Ты мой постоянный покупатель — будем считать это своеобразной благодарностью. А носить или нет, уже решишь сама.

— И что теперь? Мерки снимать? У меня нет времени.

— Это не потребуется, дорогая. Я сделаю на глаз. А глаз у меня, поверь, наметанный.

Колдунья не стала спорить.

— Позволь вопрос, Твайлайт. Я правильно понимаю: ты покупала самоцветы для дракона? — Рэрити посмотрела на Спайка, но почти тут же вернула взгляд к Твайлайт.

— Ну да, он их ест. А зачем они еще?

— Поначалу я думала, что они нужны тебе для неких магических опытов, но ты просила их все больше и больше… Надо же, я полагала, что у драконов… иной рацион.

— Заблуждение. Как думаешь, почему они живут в горах? Там легче всего достать пропитание. Видела их когти? Они ими горы курочат в поисках всяких драгоценных камней. Да и выдыхаемый ими огонь той же цели служит.

Рэрити снова посмотрела на Спайка, как бы ожидая от него подтверждения. Он не стал ни подтверждать, ни опровергать сказанное Твайлайт. То были лишь ее догадки, и он не собирался разрушать ореол таинственности, окружающий его племя.

— Как ценительница прекрасного я не могу не отметить присущую тебе природную красоту, Спайк. Не сочти за лесть, я говорю от чистого сердца. Нет ничего приятнее для меня, чем отметить чью-то красоту, ведь красивый пони — или дракон — радует своей притягательной внешностью не только себя, но и других.

Спайк не придумал, что сказать на эти слова, потому промолчал. Наверно, ему следовало ответить взаимностью, но он посчитал сию затею глупой и недостойной. К тому же, он не знал, как это делается — у драконов не принято делать комплименты друг другу. Чего говорить, они про слово-то такое не знают.

Рэрити, между тем, продолжала с любопытством рассматривать его:

— Какие могучие крылья… а если их расправить? Наверно, весь город накроет тень, как туча! («Ты преувеличиваешь», — вставила колдунья.) О, а этот крепкий хвост, длинная шея… и гребни вдоль спины… и какая изящная мордашка!

Спайку начинало это надоедать. К счастью, на помощь пришла Твайлайт.

— Отстань ты от него уже.

— Ой, меня снова понесло. Не каждый день видишь настоящего дракона, к тому же так близко.

— Как-то ты запоздало начала восхищаться.

— Ты полностью увлекла мое внимание, дорогая. Я ничего не могла поделать с собой.

— Как скажешь, — не поверила колдунья.

— Я позволю себе еще один нескромный вопрос…

— Скромность это вообще не твое, а?

— Пожалуй. Мне любопытно: что вас связывает? Как так вышло, что вы оказались вместе?

Прежде чем Твайлайт успела открыть рот, Спайк ответил:

— Она помогла мне. Я возвращаю долг.

— Большая была проблема, раз ты до сих пор с Твайлайт. Ну ладно, дальше я свой нос не суну, не волнуйтесь.

— И на том спасибо, — сказала колдунья и спросила с нажимом: — Ну, мы закончили с вопросами? Можем мы, наконец, перейти к делу?

Рэрити протяжно вздохнула:

— Это далеко не все, о чем я собиралась спросить, но, похоже, придется отложить остальное на потом, ибо я и вправду начинаю злоупотреблять вопросами. К тому же, уговор есть уговор, а я никогда их не нарушаю. Ну, давай посмотрим на твою вещичку, — она надела очки.

Твайлайт вновь положила на стол камень. Рэрити подхватила его магией и приблизила к глазам. Сощурилась и внимательно изучала его со всех сторон на протяжении нескольких минут. Колдунья молча наблюдала за каждым ее движением, затаив дыхание. Сердце ее колотилось от волнения.

— Странно… — пробормотала Рэрити. — Это всего лишь базальт, но что-то мне в нем не нравится, кажется неправильным, но что — я никак не могу понять… Знаешь, когда ты что-то забыла и у тебя вертится это на уме, но никак не вспоминается — вот у меня сейчас такое же чувство… Говоришь, он был в шкатулке у принцессы?

— Да.

— Ну, это никакая не драгоценность, скажу тебе с абсолютной уверенностью.

— Ага, я заметила. Я могу как-то помочь?

— Возможно, возможно… но прежде я должна кое-что проверить для себя. Пойдем в дом. Спайк, приятно было поговорить с тобой, — Рэрити вежливо кивнула ему. Дракон молча проводил кобыл взглядом.

Когда они оказались внутри, Рэрити села за рабочий стол, сгребла правой ногой нитки и рулоны ткани в сторону, а на освободившееся место левитировала с полки толстенную книгу. «Справочник горных пород» — гласила золотистая надпись на обложке.

— Может, мне нагрело голову, и я что-то путаю… — бормотала она, листая страницы и сверяя картинки с камнем в своем копыте. В таком состоянии она провела больше часа. Всё это время Твайлайт ждала, изнывая от нетерпения и не зная, куда себя деть. Ее пробрала холодная дрожь, когда она поняла, что снова осталась с Рэрити один на один, однако неподвижная тень, виднеющаяся снаружи, присмирила панику. Потом колдунью все подначивало поторопить Рэрити, но она боялась сбить ее с какой-нибудь важной мысли, и потому молчала.

— Не понимаю, — цокнула языком швея. Она резко захлопнула книгу и отпихнула ее в сторону. Подперла щеку копытом и с хмурым взглядом смотрела на камень, плавающий в облачке магии перед глазами. — Ну и задачку ты мне подкинула.

— Что-нибудь узнала? — с надеждой спросила Твайлайт. — Это оказалась совершенно другая порода?..

— Нет, у нас по-прежнему базальт. Сто процентов, что он, никаких сомнений. Однако есть большое «но», которое не дает мне покоя. Все камни — неважно, драгоценные или простые, — имеют определенный цвет, эмоцию или звук. Я ощущаю это, когда прикасаюсь к ним, в них присутствует частичка магии — как и во всем в нашем мире. Но этот камень… он абсолютно пустой. Безжизненный. Лишенный души. Никогда не видела ничего подобного.

— Есть идеи, почему он…

Твайлайт оборвалась на полуслове, когда Рэрити легонько замотала головой.

— Нет. Только отчетливее стало чувство. Как будто я гляжу на пришельца из другого мира.

— Да уж, — нахмурила лоб Твайлайт. — Как такое возможно? В смысле, я про то, что в нем нет даже малейшей частицы магии? Все в мире состоит из магии, это какой-то нонсенс!

— Ты спрашиваешь меня, дорогая? Может, я и отмеченная звездами, как и ты, но я все-таки швея, а не королевский маг.

— Меня не отмечали звезды. Я развила способности сама.

— Так ты настоящий раритет! — в глазах Рэрити загорелся восторг. — История знает лишь двух или трех пони, которые родились без магии, но обрели ее потом, через упорные тренировки…

— Неважно, — перебила Твайлайт. — Вернемся к делу. Ты точно уверена, что в нем нет магии? Может, тебя что-то обмануло, не знаю, все-таки камень хранился у принцессы. Может, она навешала на него какие-то скрывающие заклинания?

— И снова, Твайлайт, ты обращаешься не к той пони. Разве это не твоя область знаний? Конечно, я знакома с несколькими чарами, но с тобой мне совершенно не сравниться.

Пожалуй, Рэрити права. Колдунья тяжело вздохнула. Она уже пытала камень всякими раскрывающими заклинаниями, пока летела в Мэйнхеттен, но он ни на что не поддался. Возможно, она просто искала то, чего не было. Но не попробуешь — не узнаешь, верно? Так вот, она перепробовала весь свой арсенал. Хотя нет, вообще-то в голову только что пришла новая идея… Что если подобраться с другой стороны?

Твайлайт забрала камень у Рэрити и сконцентрировала на нем мысли.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала швея, чуть вытянув шею.

— Ш-ш.

Больше Рэрити не смела нарушать тишину. Она терпеливо дождалась, пока Твайлайт закончит. А закончила та изумленным «Мамочки…» Рэрити тут же встала и быстро подошла к колдунье, которая застыла в задумчивости.

— Дорогая, тебе удалось что-то узнать? Право, мне уже самой любопытно, что с ним не так…

Твайлайт ожила:

— Я попыталась узнать его возраст.

— И…

— Только еще больше запуталась! Такого попросту быть не может!

— Так какой у него все-таки возраст?

— Около трех тысяч лет, Рэрити. Я позже еще перепроверю себя, но не думаю, что я ошиблась.

— Три? Но миру не больше тысячи! Как там говорилось в школьных учебниках… Селестия и Луна спустились с небес, дабы сотворить земли и моря для первых поселенцев…

— Я тоже ничего не понимаю. — Твайлайт раздосадовано фыркнула. — Ни-че-го! В камне нет магии, хотя везде — даже в этом, блин, полу, — она топнула по нему дважды как бы в подтверждение, — магия есть! А еще он старше целого мира! Что это все значит? Что мне делать дальше? Вдруг я вообще занимаюсь какой-то ерундой?

Как все сложно! Как же было хорошо сидеть дома наедине с книгами. От внешнего мира одни только проблемы!

Тут Рэрити посетило озарение:

— Ах, ну конечно же! Твайлайт, дорогая, я все поняла!

Колдунья посмотрела на нее неуверенно.

— В твоем копыте — метеорит. Пришелец, самый натуральный пришелец! Старый и бездушный камешек из космоса!

— Ты ж пять минут назад клялась, что это гранит, — с укором ответила Твайлайт.

— Базальт. И я от своих слов не отказываюсь. Но согласись ведь, что мое предположение звучит крайне правдоподобно!

Пожалуй. Сейчас это самое логичное объяснение его странностям. Но что это дает? Поможет ли найти принцесс? Есть ли смысл и дальше возиться с камнем или лучше отложить его в сторону и поискать другой путь? Ничего не понятно. Но проверить, правда ли это метеорит, лишним все-таки не будет.

«Рэрити всё хвасталась связями, но найдется ли среди них та, что будет хоть немного мне полезна?» — задалась Твайлайт вопросом. В итоге она так и не рискнула спросить, опасаясь, что швея снова предложит обмен, который будет совсем не равноценным.

— Спасибо за помощь, — сказала она. — Мне пора.

— О, Твайлайт, тебе правда стоит уходить? Мы так хорошо проводим время!

И тогда колдунья выдала железный, как она считала, аргумент:

— Ты отложила дела ради меня. Заказчики сожрут тебя, если сорвешь сроки. Не хочу потом чувствовать себя виноватой, — так она сказала, но на самом деле ей было все равно.

И тогда Рэрити ответила:

— Не беспокойся обо мне, всегда можно пожертвовать сном. Будто в первый раз! К тому же, клиенты знают, что для качественной вещи нужно время…

— До свиданья, Рэрити, — отрезала Твайлайт и мысленно взмолилась, чтобы они никогда больше не увиделись. Дело было не в том, что она как-то невзлюбила Рэрити, — ей просто не нужны были новые «связи». Ее вполне устраивало их устоявшееся общение через письма — если это, конечно, можно назвать общением, — и она не видела никакого смысла что-либо менять. Она яростно отстаивала свою привычную жизнь.

Твайлайт вышла на балкон, однако швея не собиралась так легко отставать.

— Я жду повторного твоего визита, — заявила она, слегка повысив тон, как будто надеясь тем самым затормозить Твайлайт. — Отказ не принимается! — ее голос смягчился: — В следующий раз мы поговорим нормально! И ты тоже спрашивай меня — обо всем, что придет в голову, не стесняйся!

Колдунья не стала уж говорить, что не испытывает взаимного интереса к ее персоне. Она телепортировалась к Спайку на спину.

— Куда летим? — повернул он к ней голову.

— Подальше отсюда.

Несколько мощных взмахов крыльев — и особняк остался далеко внизу.

Когда дракон исчез за горизонтом, Рэрити по-прежнему смотрела в вечернее небо с разочарованным взглядом.

— Молодец, Рэрити, — вздохнула она. — Упустила такой шанс! Что я сделала неправильно? Разве она не понимает, сколько плюсов сулит наше партнерство? Мы можем стать замечательными друзьями, но она как будто нарочно не замечает моих попыток… Ничего, я еще добьюсь своего. Вот увидишь, Твайлайт, что ты не права!

3. Связанный долгом

Возвращаться в Кантерлот Твайлайт не видела смысла. По крайней мере, в ближайшее время. Это решение она приняла с тяжелым сердцем, ибо ей очень хотелось домой — закрыться от всего и никуда не выходить. Но мир не оставит ее в покое, она знала. Когда все узнают об исчезновении принцесс, к кому первым делом ринутся репортеры? Правильно, к ней. А этих стервятников не остановит даже дракон — они напрочь забывают про инстинкт самосохранения, когда поблизости маячит сочный кусок сенсации.

Поэтому они со Спайком укрылись у подножия горы неподалеку от Понивилля, единогласно решив, что это будет лучшим местом для них. Твайлайт даже готова была переночевать под открытым небом на твердой и холодной земле, лишь бы побыть в тишине. «И вообще, Спайк каждый раз так ночует. Переживу!» — мысленно убедила она себя.

В небе взошла луна, зажглись звезды. Холодало, у Твайлайт стали замерзать ноги. Рядом лежали приготовленные заранее сухие ветки, однако что делать с ними она не имела ни малейшего понятия. Она не знала, как разводить огонь, поэтому пришлось просить помощи у Спайка.

Наконец, проблема была решена, и колдунья уселась у костра. Ленивый треск горящих веток и порхающие, словно сонные мошки, искры навели Твайлайт на грустную мысль, что она совершенно неприспособленна к жизни вне четырех стен. Вот спроси ее про диффузионный распад магических чар, и она тут же ответит, что молекулы зачарованного предмета имеют свойство проникать в нанесенную сверху магическую прослойку и тем самым разрушать чары. А спроси ее про что-нибудь, никак несвязанное с колдовством — и она запаникует, попросит время на раздумья, если хватит смелости, но скорее всего, попытается незаметно сбежать.

Познания Твайлайт о мире были скудны, и это заставляло ее чувствовать себя глупой, как бы неуместной и безнадежно отставшей от жизни. Именно поэтому она предпочитала общество книг и дракона. С ними все становилось на свои места. Становилось привычным. Правильным. Здесь не было места боязни. Только тишина и покой.

Колдунья спохватилась, вспомнив, что должна сообщить брату о своих успехах, однако ее оживленность быстро сошла на нет, когда она поняла, что не захватила с собой ни бумаги, ни пера. Да и потом, она едва ли продвинулась в поисках. У нее нет стоящих новостей.

Согревшись, колдунья легла на бок и подложила копыта под голову. Ее обуревали пессимистичные мысли о трудностях предстоящего дня. Наверно, это был первый раз, когда Твайлайт жалела о том, что протеже принцесс является именно она, а не какая-то другая кобыла; что именно ей приходится выяснять природу дурацкого камня.

— Вот что с ними могло случиться? — с некоторой обидой спросила Твайлайт. — Не понимаю! Оставили нас расхлебывать всю эту кашу… — Она резко прикрыла рот копытом, когда поняла, что посмела упрекнуть наставниц, и мысленно отругала себя за это.

— Им все надоело, и они сбежали, — отозвался дракон.

— Не смешно, Спайк.

— Я не шучу. Они правили тысячу лет. Даже самому жадному до власти существу опостылеет так долго властвовать.

— Не верю. Принцессы бы не стали так поступать. Они бы подготовились к своему уходу.

— Говоришь так, будто хорошо их знаешь. Им по тысяче лет, а то и куда больше. Ты знакома с ними… сколько? Пять лет?

— Семь.

— Мгновение. Вся твоя жизнь — мгновение. Ты знаешь их как мудрых наставниц, но что скрывается в прожитых веках?

Твайлайт видела логику в словах дракона, однако внутреннее убеждение не позволяло ей согласиться с ним.

— …Может, они вернулись домой? — она задумчиво смотрела на звезды. — На небо, с которого однажды спустились? Вдруг там что-то случилось, и они были вынуждены бросить нас?..

— Там ничего нет. Когда кончаются облака, не остается ничего, кроме холода и темноты. И дышать там очень тяжело. Выше я не поднимался.

— Мы и не поднимемся выше, — тихо говорила Твайлайт, не отводя глаз от неба. — Не сможем. Нам путь туда закрыт. Мы не такие, как они.

— Вот ты и разгадала причину их исчезновения. Осталось только понять, как преодолеть этот барьер и позвать их обратно.

— Не-ет, — сдержанно усмехнулась колдунья. — Но почему-то мне нравится думать, что они сейчас там, среди звезд, наблюдают за нами… Говорю всякие глупости. Лучше попробую поспать. Спокойной ночи, — лениво помахала она копытом и легла на другой бок. Она еще долго ворочалась, ища хоть сколько-то удобную позу, и недовольно вздыхала.

Спайку тоже не спалось. На него нахлынули мысли, и он целиком в них погряз. Хотелось подняться в небо — там думается гораздо лучше, но оставлять колдунью одну было нельзя, поэтому он и дальше неподвижно смотрел на чернеющий вдалеке силуэт Кантерлота.

Из головы не выходили слова Рэрити. «Большая была проблема, раз ты до сих пор с Твайлайт», — сказала она и попала в самую точку, хотя, наверно, сама этого не подозревала. И правда, почему он до сих пор с Твайлайт? Спайк предался воспоминаниям, надеясь найти там ответ.

Это случилось, когда он пролетал над землями Эквестрии. Путь его длился уже много часов, и поэтому Спайк решил дать крыльям отдохнуть. Внизу произрастал лес, и вскоре глаза выцепили подходящее место: расплывшуюся лысым пятном поляну на окраине. Снижаясь, дракон мельком заметил, что с лесом граничит какая-то деревня.

Его появление взбудоражило лесных жителей. Над зелеными кронами заголосила стая перепуганных птиц; медведи, вальяжно попивавшие воду из речки неподалеку, поспешили скрыться в кустах; что уж говорить про остальную мелочь, которая юркнула за пределы видимости, едва он коснулся ногами земли.

Ничего не предвещало беды. Наоборот резко опустевшая поляна совершенно расслабила внимание дракона — не то чтобы ему нужно было чего-то или кого-то опасаться, ведь он сам и есть опасность. Но именно тогда случилось нечто невообразимое.

Клубы черного дыма, возникшего буквально из ниоткуда, окружили Спайка. Не успел он ничего понять, как дым исчез так же внезапно, как и появился. Дракон сразу почувствовал, что что-то не так, однако ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять причину этого чувства.

Мир как будто стал в разы больше. Река почему-то отдалилась, а деревья стали гораздо, гораздо выше… Осознание молнией ударило Спайка. Мельком осмотрев себя, он подтвердил худшие свои опасения. От могучего тела не осталось и следа: размерами он едва ли походил на подростка.

Спайк взволновался. Что это за магия? Неужели лес заколдован? Если улететь отсюда, быть может, все само собой вернется на свои места? Он хотел проверить эту догадку, но тщетные попытки взлететь вынудили дракона смириться с тем, что слабые недоразвитые крылья просто-напросто не поднимут его вес.

Ладно, придется искать другой выход… но что это был за дым? Спайк огляделся по сторонам, затем обошел поляну вдоль и поперек, однако не отыскал ничего подозрительного. Все это очень и очень странно… Ему не могло показаться.

И что делать? Габариты, сила и крылья были его верными спутниками, он привык всегда полагаться на них, но все они в одночасье покинули его, оставив с тщедушным тельцем! Неподалеку есть поселение… этих пони. Попросить помощи у них? Спайк яростно помотал головой. Никогда! Какая глупая идея!

Вдруг позади зашуршали ветки. Спайк резко обернулся и увидел перед собой двух мохнатых громадин. Медведи! Вернулись к реке, похоже, решив, что он улетел!

Завидев дракона, один медведь недовольно зарычал, другой же встал на задние лапы, возвысившись настоящей башней. Желая их припугнуть, Спайк дыхнул огнем, но из пасти вырвался лишь жалкий зеленый всполох. Звери его потуг не оценили и разозлились не на шутку. Громадная лапа, едва ли не больше него самого, пролетела перед взором. Холод, какого он не испытывал никогда, обуял сердце. В этот момент дракон узнал, что такое страх.

Спайк бросился наутек. Он бежал без оглядки, по глазам хлестали ветки, он не разбирал дороги перед собой, ибо все его внимание было сосредоточенно на неуклюжем топоте позади.

Далеко убежать он не успел; тело вновь его подвело, стремительно растеряв силы. Ноги подкосились, и Спайк упал, пропахав носом землю. Но страх был сильнее слабости, он смог приподняться… чтобы затем рухнуть вновь. В панике он обернулся, ожидая встретиться взглядами со своей смертью, и обомлел.

Звенела тишина. Лес был поразительно спокоен. Ни рева, ни тяжелых шагов. За ним никто не гнался. И, похоже, не гнался с самого начала. Дракону стало так противно на душе, так мерзко. Он поглядел на свои крошечные, заляпанные грязью лапы, чувствуя себя униженным.

Только Спайк поднялся на дрожащие ноги, как в густых кустах раздался подозрительный шорох. В жилах заледенела кровь. Он оцепенел на секунду, но затем твердо решил, что на этот раз не станет убегать, а заглянет угрозе в глаза. Без боя он не дастся! Спайк приготовился к прыжку, собираясь напасть на того, кто появится перед ним.

Листья зашевелились. Послышалось ворчание, и через мгновение из кустов вылезла растрепанная пони. От изумления у Спайка аж подкосились задние ноги, и он осел на траву. Она тоже заметила его и тоже сильно удивилась. На несколько секунд между ними повисла немая тишина.

— Ты ведь тот самый дракон, да? — спросила пони. Она прянула ухом, затем потянулась копытом к темно-синей гриве и вытряхнула из нее застрявшие веточки и листья. — Почему ты… ну, такой?

— Не твое дело, — резко ответил Спайк, подивившись тонкости своего голоса. — Иди, куда шла.

— Вообще-то именно сюда я и шла, — пони робко ковырнула копытом землю и как-то стыдливо отвела взгляд.

— Чего ради? Подожди… ты серьезно? Ты в своем уме? Потащилась в лес, чтобы поглазеть на дракона?

— Ну, я думала сделать это издалека. Но все никак не могла тебя отыскать, хотя казалось бы… Теперь-то я вижу причину.

Снова между ними повисла тишина. Спайк буравил пони взглядом, а она, похоже, и не собиралась уходить. Он развернулся и пошел прочь, однако пони догнала его и преградила дорогу.

— Что с тобой произошло? — вытаращила она любопытные глаза.

— Я не знаю, — вздохнул Спайк раздраженно. Просто смешно, что он сейчас не больше этой пони. Она совсем какой-либо страх перед ним потеряла. Он не собирался вредить этой чудачке с напрочь отсутствующим инстинктом самосохранения, но вот припугнуть ее точно не мешало: — Хватит вопросов! Если ты не заметила, пони, я дракон, и у меня есть клыки и когти. А еще я дышу огнем, так что я бы на твоем месте начал беспокоиться за собственную шкуру.

— Это очень странно, — изрекла она совершенно невпопад, как будто задумавшись о чем-то.

— Ты меня слышала?

— Ага, ты страшный огнедышащий дракон и всё в таком духе. Интересно, что могло вызвать в тебе такие изменения? Это похоже на какое-нибудь проклятие, хотя я, конечно же, не верю в проклятия! Может, ты заметил что-то необычное, прежде чем тебя уменьшило?

Заметил, но он ей не скажет. Из принципа.

— Я разберусь с этим сам, понятно?

— И что ты собрался делать? Очевидно же, что здесь замешана магия.

— Не знаю. Но я выясню. Один. Без тебя.

Сделав шаг в сторону, Спайк услышал:

— Сомневаюсь.

У пони на лбу был рог, и он засветился. В тот же миг дракон почувствовал, как цепенеет его тело. Он больше не мог пошевелиться! Его переполнило возмущение, и он прорычал настолько грозно, насколько это может маленький дракон:

— Убери свое колдунство, или тебе мало не покажется!

Пони, конечно же, его не послушала.

— Кричи и возмущайся, но я не отпущу тебя, пока не разберусь, в чем твоя проблема.

— Глупое создание, ты не понимаешь, кому это говоришь!..

Его благополучно проигнорировали. Неподвижной статуей, объятой в облако магии, дракон поплыл следом за пони. Он наивно полагал, что падать дальше некуда, но теперь его положение стало еще унизительней. Какая-то пони обращается с ним, как с неразумным детенышем!

Через несколько минут, когда злоба от собственного бессилия схлынула, он спросил угрюмо:

— Куда ты меня тащишь?

— К себе домой, — спокойно ответила пони.

Тут ему на ум пришла новая идея. Он сменил тактику.

— Я знаю некоторые вещи о вашем племени. Ты же понимаешь, что это похищение? Если кто-нибудь узнает, тебя отправят в темницу.

— А это не похищение. Просто кое-кто слишком горд, чтобы признать, что в одиночку ему не справиться. Хотя, в общем-то, ты прав. Наши законы распространяются не только на пони, но и на всех разумных существ. А у вас, драконов, есть какие-нибудь правила?

— Одно, — ответил он после недолгого молчания.

— Какое же?

— Сильный задает правила, — скрипнул Спайк зубами.

— Я спрошу снова: что с тобой случилось? Не ответишь, спрошу в третий раз. И в четвертый, если потребуется.

Дракон и так понял, что она от него не отстанет, пока не получит желаемое, но сдаваться не собирался.

— Какое тебе до меня дело?

— Мне любопытно понять, что вызвало столь резкие изменения в твоем теле. Хочу докопаться до сути. Ну и заодно помочь. Одна из заповедей принцесс так и говорит: «Отбрось эгоизм свой да помоги ближнему», которую они мне почему-то время от времени повторяют, как будто я чего-то не понимаю. Кстати, у вас есть что-нибудь похожее? Ну, заповеди придуманные драконьими принцессами?

— У драконов нет принцесс. А заповедь только одна: сильный получает все.

Лес закончился, и показалась деревня. Пони сначала пошла по пыльной дороге, но заметив кого-то впереди, сразу свернула в проулок. Поскольку Спайку не оставалось ничего другого, он наблюдал за ней и подметил, что мышцы ее напряжены. Она шагала так, будто под копытами рассыпали иголки, и спешно меняла курс, когда видела, что навстречу идут другие пони. Она как будто сторонилась их. Или боялась. Что, впрочем, было совершенно неудивительно.

— Боишься осуждения? — едко усмехнулся дракон. — Что поймают с поличным? А если я начну кричать?

— Тогда я тебя заткну, и будешь помалкивать.

Спайк не решился испытывать судьбу. Сегодня ему явно не везло. Проследив, однако, за пони еще немного, он начал подозревать, что с ней всё не так просто. Она чего-то боялась, это точно, он чувствовал запах страха или, скорее, напряжения, волнения, но не мог понять его причину.

Или… Неужели? Да не может такого быть!

— Ты что, боишься себе подобных? — подивился дракон.

Резко замерев, пони посмотрела на него так, будто он задел ее за живое. Однако затем она пренебрежительно фыркнула и пошагала дальше, состроив равнодушное лицо — или, скорее, попытавшись состроить.

— При этом ты совсем не боишься меня, — продолжил Спайк. — Ты не просто глупая, ты еще и странная.

— Потому и не боюсь, что ты дракон.

— Я не вижу здесь смысла.

— А я не собираюсь с тобой об этом говорить.

Их препирательство неожиданно прервал метеор, вылетевший из-за угла. Прежде чем кто-либо успел что-то понять, он налетел на них. Сначала на землю плюхнулась пони, следом, когда развеялась магия левитации, грохнулся дракон. Поняв, что это его шанс, он в очередной раз попытался пошевелиться. Тщетно.

— Ой, Твайлайт! Я совсем тебя не заметила!

Торопыга первой оправилась от столкновения и вновь вскочила на ноги. Та, что носила имя Твайлайт, потерла ушибленное колено и, не поднимая глаз, пролепетала:

— П-пустяк…

— Видала дракона над лесом? Спрячься в доме! Лучше лишний раз не показываться ему на глаза — пусть думает, что никто здесь не живет!

Спайк только и мог, что закатить глаза. Эти пони его за идиота держат.

— Да… так… сделаю…  — Лоб и щеки Твайлайт стали пунцовыми. Она по-прежнему потирала ушиб уже как бы машинально, так и вперив взгляд в землю.

— Надо предупредить остальных. Ну, я побежала! О… — торопыга вдруг заметила Спайка. — Твайлайт, это не твое, случайно? Ого, какая статуя! Правдоподобная…

— И говорит еще, — буркнул он.

Торопыга вскрикнула от испуга и моментально скрылась с их глаз. Со стороны Твайлайт послышался облегченный вздох. Все еще красная, как мак, она поднялась и вновь обволокла дракона магией.

— Свободно говоришь со мной, но мямлишь со своими — что с тобой не так? — опять удивился Спайк.

— …Какая разница, — не сразу ответила Твайлайт. — Идти недалеко осталось.

— Это, по-твоему, должно вселить в меня оптимизм?

— Не знаю… просто сказала первое, что пришло в голову.

Ее дом ничем не отличался от других. Такой же деревянный, компактный, с черепичной крышей и каменным дымоходом. Слишком аккуратный и насквозь пропахший пони, чтобы дракон захотел жить в чем-то подобном. А именно за этим, уверен был он, Твайлайт и притащила его сюда — чтобы сделать из него домашнего питомца.

— Мам? Пап? — позвала она с порога. Тишина, раздавшаяся в ответ, ее удовлетворила: — Похоже, их нет дома. Тем лучше. Не придется ничего объяснять…

Твайлайт поставила Спайка посредине, как он предполагал, зала, наставила, словно насмешки ради, постоять здесь, и ушла в другую комнату. Дракон опять попытался пошевелиться, но заклинание оставалось таким же крепким. Вернулась Твайлайт уже с сумочкой, по виду больше напоминающей мешок, и села перед ним.

— Если пообещаешь не убегать, я сниму заклинание, — сказала она. На лице ни капли прежнего смущения.

— Я убегу, — недолго думая ответил дракон.

— Вот и стой тогда дальше.

Твайлайт стала рыться в сумке.

— Что ты собралась делать? — спросил он, стараясь задавить возникшую в душе нервозность.

— Опыты ставить.

— Да ты шутишь.

— Драконы же выносливые. И сильные. И ты ничего не боишься, верно? — она все еще рыскала копытом в сумке, как будто нарочно растягивая момент. Спайк уже не был так уверен, что она шутит. Кто знает, на что эти пони способны?

— Решила запугать меня? Удачи, — выдал он, однако чувствовал он себя вовсе не так смело.

— Ах, вот она, как обычно в самом низу была!

Спайк уставился в потолок, не желая видеть, что за инструмент для опытов она там выудила. Затем послышался звук выдернутой из бутылки пробки, и он невольно зажмурился. Неизвестность длилась еще несколько мгновений, а затем он почувствовал, как подбородок начинает ощутимо щипать. Запахло чем-то едким. Дракон распахнул глаза от удивления и увидел, что в одном копыте у Твайлайт находится какая-то бутылочка, а в другом — мокрый комочек непонятного происхождения.

— Что ты делаешь? — раздраженно прошипел Спайк.

— Ты себя видел со стороны? У тебя вся морда в царапинах. Обрабатываю я их, дурень.

— Прекрати.

— Не-а.

— Не обращайся со мной, как с пони. Само заживет, — запротестовал он, но все было бесполезно.

— Ой, у тебя чешуйка оторвалась… — Твайлайт провела мягким комочком по щеке. В этот раз почему-то не защипало. Было даже немного… приятно?

— Новая вырастет, — возразил дракон. — Довольно! Убери от меня свои копыта.

— Потерпи-ка еще чуть-чуть.

Спайк не разглядел, что на этот раз Твайлайт достала из сумки и что затем несколько секунд сосредоточенно крутила в копытах. Только почувствовал, как к щеке что-то прилипло.

— Что ты…

— Пластырь. Обычный пластырь. Чтобы инфекция не попала.

— Ты издеваешься, — процедил дракон сквозь зубы.

— Да не издеваюсь вообще-то. — Твайлайт сложила принадлежности обратно в сумку. — Так у нас принято. Ну, помогать, если кому-то требуется помощь. Не знаю, как у вас с этим обстоит.

— Не нужна мне ничья помощь.

— Поздно. Ты ее уже принял, и теперь ты такой же, как мы. От позора тебе не отмыться. Смирись.

Спайк заметил, как она едва заметно улыбнулась. Ему же было совершенно не до смеха. Куда? Куда подевались ее нерешительность и робость? Играется с ним, как с щенком, а ему только и остается, что терпеть это! Священные вершины, как же он жалок!

— Теперь можно вернуться к главному. Так все-таки… ты знаешь, что я хочу от тебя услышать.

— Если я расскажу, ты обещаешь от меня отстать?

— У нас как-то с обещаниями не задалось. Не смотри на меня так, ты первый начал. Ладно, обещаю, что отстану от тебя сразу, как решим твою проблему.

— И, конечно же, найдя решение, ты начнешь всячески затягивать. Сначала месяц, потом год…

— Затягиваешь тут только ты, упрямец! Расскажи ты мне все сразу, я бы, может, что-нибудь придумала уже. Это правда, что может потребоваться немало времени…

— А, может, ты мне уже и ошейник с намордником приготовила?

— Ого… Драконы все такие недоверчивые? Мне врать тебе незачем.

— Конечно! Поэтому я не могу даже пошевелить кончиком хвоста.

— А с тобой по-другому никак. Ты же ведь предпочтешь убежать, чем принять мою помощь.

В этот момент Спайк окончательно сдался. Внутри все словно рухнуло. У него больше не осталось сил спорить. Она победила. Пусть делает, что хочет. Все равно он не в состоянии ей ничего противопоставить.

— Дым, — упавшим голосом проговорил он. — Я видел черный дым… а потом стал таким.

— Как интересно…

Твайлайт засыпала его вопросами. Он отвечал на них равнодушно, желая лишь, чтобы это поскорее закончилось. Она призадумалась на какое-то время, а потом изрекла:

— Понятия не имею, с каким дымом ты столкнулся, может, это проделки лесных духов — хотя, конечно же, их существование не доказано, но и даже такую версию нельзя сразу отвергать. И, в общем… надо пробовать на тебе заклинания.

— Значит, все-таки подопытный?.. — вздохнул Спайк.

— Ну не в буквальном смысле! Пойдем. Лучше это делать в месте попросторнее.

— Секретность, вижу, уже ни к чему.

— Я просто не хочу остаться без дома, когда к тебе вернутся прежние габариты.

К удивлению Спайка Твайлайт сняла с него заклинание оцепенения, и он наконец-то смог пошевелить затекшими суставами. С каким же наслаждением он потянулся — словно не двигался сотню лет.

— Так ты идешь или нет? — спросила пони с порога.

Дракон понимал, что теперь можно попытаться сбежать, но также он понимал, что не станет этого делать. Твайлайт проворнее него. Он совершенно ничтожен в этом теле. Нужно стиснуть зубы, и сделать как ей нужно…

На улицах было пусто, жители до сих пор сидели по домам. Лишь раз Спайк заметил, как кто-то подглядывает за ним из окна. Наконец, Твайлайт привела его на большущее поле, усеянное одной лишь травой.

— Теперь постой смирно, — попросила она.

— Можешь просто снова наложить на меня то заклинание, — саркастично заметил дракон.

— Не могу. Нельзя накладывать на что-то или кого-то несколько заклинаний одновременно. Последствия могут быть разными — и не очень приятными. Тебя может даже ранить… Видишь? Я ответила тебе честно. А могла слукавить. Ты же все еще хочешь сбежать? Ну, вот хорошая возможность.

Что-то щелкнуло в уме Спайка. Он так и остался стоять на месте, пытаясь понять причину своего состояния.

А что плохого в том, что эта пони желает ему помочь? Что плохого в том, чтобы принять помощь? Подумать только, задается подобными вопросами… Он привык во всем полагаться только на себя одного, но сейчас он был совершенно беспомощный и ничтожный. Он зависел от Твайлайт, и эта слабость, как ни странно, вдруг открыла ему глаза.

— О-о! Смотри, ты ведь про него говорил, да?

Взволнованный возглас Твайлайт вырвал дракона из мыслей. Опять черный дым. Растворился в воздухе почти сразу, как появился. Да и плевать, подумал Спайк. Главное, что он снова теперь большой и страшный. По крайней мере, внешне. Внутри-то он по-прежнему чувствовал маленьким и слабым.

Запыхавшаяся Твайлайт уселась на траву.

— Какое разочарование! Я так ничего и не поняла. Нужно будет написать об этом принцессам. Или лучше поговорить с ними, когда вернусь в Кантерлот… Ну, хоть ты остался доволен, — адресовала она Спайку.

Спайк не был в этом так уверен. Он ощущал себя странно. Непривычно. Хотя тело было, вне сомнений, прежнее, нормальное. Нет, это не из-за тела…

— Ну, чего застыл? — недоуменно спросила Твайлайт. — Я держу обещание. Ты свободен.

Дракон молча смотрел на нее. Сказать спасибо было выше его сил, поэтому, переборов себя, он вымолвил:

— Я останусь здесь на какое-то время.

— Что? Но почему? — Твайлайт аж встала, подошла к нему ближе и задрала голову, как будто хотела лучше рассмотреть его глаза.

— Потому что этот дым может вернуться и снова атаковать меня. Тогда ты меня расколдуешь. Взамен я обещаю, что не сожгу твою деревню.

— Оу… да. Звучит логично.

Он не был с ней до конца честен. Таинственный дым — одна из причин, почему он решил остаться, но не главная.

— Тогда ты не против, если я расспрошу тебя о драконьей культуре?

— Против.

— Да ладно тебе! Всего пару вопросов.

— Нет. Ищи другого дракона.

Сознание его обуревало смятение. Вот уже долгие годы Спайк летел, куда глаза глядят, преследуя одну эфемерную цель. На самом деле, он сам не понимал, в чем она заключается. Но отчего-то был уверен, что непременно поймет — или даже скорее почувствует, — когда достигнет ее.

Нет, сейчас он ничего не чувствовал. Кроме, разве что, того, что теперь он должник.

Вернувшись в настоящее, Спайк еще долго пребывал в раздумьях. Он не нашел в воспоминаниях, что хотел, но нужно было принять решение, он и так слишком сильно с ним затянул. Нужно было поставить точку раз и навсегда. Сегодня — и ни днем позже.

Луна достигла зенита, когда дракон все-таки решился. Ясности, однако, в мыслях по-прежнему не было. Тем не менее, он поднялся и медленно, чтобы не поднять ветер, расправил крылья. Это не побег, убедил он себя. Это возвращение к прошлой жизни. Пора продолжить свой путь.

Вдруг до Спайка донесся стон. Он неуверенно, даже боязливо, обернулся. Посмотрел на Твайлайт. Она спала, обняв себя, и вся дрожала от холода. Согревавший ее костер потух, по всей видимости, уже давно — от него даже не тянулась струйка дыма. Вся решимость куда-то моментально исчезла, и мысли, как назло, заняло совершенно другое.

Спайк не мог развести новый костер. Во всяком случае такой, который не сожжет пол-округи. Поэтому он лег рядом и осторожно, стараясь не потревожить сон колдуньи, обвил ее хвостом. Несколько долгих минут дракон неподвижно глядел на колдунью. Заметив, что та перестала дрожать, он положил голову на землю и вскоре уснул.

4. Никудышный друг

Для Твайлайт стало сюрпризом, что ее сну не помешали ни твердая земля вместо кровати, ни собственные копыта вместо подушки. Удивительно, но ничего не болело, не затекло, разве что горло легонько першило от ночного воздуха.

— Не верю, что говорю это, но я хорошенько выспалась, — поделилась она радостью с драконом, который, по всей видимости, проснулся немного раньше, — впервые за несколько недель! Отныне я буду чаще спать под открытым небом. Мне понравилось.

Спайк поглядел на колдунью своим обычным нечитаемым взглядом, но ничего не сказал. Ей почему-то вдруг показалось, что она в чем-то виновата перед ним. Возможно, ночью она громко храпела?

— Куда отправляемся сегодня? — наконец прервал он молчание.

— Не знаю. Еще не решила.

Внезапный рев желудка можно было легко принять за драконий, но нет — это была всего лишь Твайлайт.

— Вот и ответ.

— Значит, в Понивилль, — вздохнула она. — Поищем, где у них можно поесть.

Они пошагали к поселению. Идти тут было недалеко.

— А ты сам-то как? Не голоден? Я не сколько за тебя, сколько за понивилльцев беспокоюсь…

— Если захочу, я могу не есть неделями.

— Правда? — Твайлайт вскинула брови, однако удивление стремительно переросло в возмущение: — Почему я узнала об этом только сейчас?

— Не отказываться же мне от любезно предлагаемых камней, — преспокойно ответил Спайк.

— Надо же! Это ж… сколько я потратила на тебя, обжору, а тебе, выходит, и не надо так часто есть! Сколько бы я сэкономила, если бы не ты, бессовестная морда!

— Ты все равно больше ни на что не тратишься. Я нашел твоим деньгам применение.

— Обманщик, — надулась Твайлайт.

Сомнений не было: так дракон отомстил за уязвленную однажды гордость. И если честно — она это полностью заслужила. Ну, по крайней мере, теперь они квиты. Наверно. Поэтому-то она не злилась почти, и уже совсем скоро переключилась на другое.

— Так а как все же это вышло? — полюбопытствовала колдунья. — Я про то, что тебе не нужно часто есть.

— Не знаю, — безразлично ответил Спайк.

— Насколько долго ты можешь не есть? А?

— Не проверял. Да и потом, это знание ты можешь использовать против меня. Так что я ничего бы не сказал, даже если бы знал.

Колдунья закатила глаза и выпалила очередной вопрос:

— Эта особенность справедлива для всех драконов или только для тебя одного?

— Для всех.

Твайлайт задумалась, и спустя несколько секунд ее озарило:

— О, я, кажется, поняла! Селестия и Луна сотворили вас такими, чтобы вы могли жить в горах, где не так уж много еды.

— Сомневаюсь, что у наших племен один творец. И раз на то пошло, во всю эту божественность твоих наставниц я не верю ни разу.

— Что? Как ты можешь такое говорить? — возмутилась Твайлайт. — Они же аликорны, единственные в своем роде, и живут уже тысячу лет!

— Драконы тоже долгожители.

— Почему и этого я не знала? Гр-р! Я столько раз пыталась вытянуть из тебя хоть что-то, но именно сегодня с какой-то стати ты вдруг разразился подробностями, а у меня с собой нет даже листочка, чтобы их записать…

— Тебе он не понадобится, я уже закончил.

Колдунья помолчала, помолчала, а затем, осознав, что уступает по всем фронтам, выдала:

— Принцессы сотворили наш мир и точка! — правда, подкрепить ее слова могли разве что вера да школьные знания — совсем не то, на что стоит полагаться в споре.

— Пускай для начала, не знаю, научатся управлять звездами в небе. Тогда и поговорим.

Этими самыми словами дракон довел колдунью до каления.

— Знаешь, что, Спайк?..

— ?

— С этого дня ты садишься на диету, — не придумала Твайлайт ничего лучше.

Остальную часть пути они провели молча.

Неожиданное появление дракона явно взбодрило еще только просыпавшийся город. Хотя называть его городом у колдуньи язык не поворачивался, Понивилль был той же самой деревней, что и ее малая родина, только побольше. Те же невысокие деревянные домики, узенькие улочки и некая медлительность, коей было пропитано буквально все.

Беспрепятственно расхаживать по городу, однако, им не позволили. Когда они пошагали по площади, то заметили, что к ним навстречу спешит пони. Выбежала та прямиком из цилиндрического здания, что стояло по самому центру площади, — вероятно, ратуши, если судить по местоположению и большей высоте, чем у прочих построек в округе, — так что пони эта, похоже, была какой-то важной шишкой, местным градоначальником, наверное.

Кобыла преградила им дорогу. У нее была не то седая, не то серебристая грива и старомодные очки на носу. Твайлайт отчего-то вдруг подумала, что если и начнет носить очки, то непременно такие же.

— Правила приличия требуют от меня поприветствовать гостей в нашем скромном городке, — важно говорила кобыла. — К сожалению, в вашем случае я не могу этого сделать, пока не выясню, с какой целью вы сюда прибыли.

— А ты кто? — спросил Спайк, возвышаясь над ней горой.

— Мэр Понивилля, — достаточно смело ответила та, пронзив дракона взглядом.

— Мы не задержимся у вас надолго, — примиряюще сказала Твайлайт, понимая к чему все идет.

— Это не ответ, мисс Спаркл.

— Мы как бы… проездом?

Такой ответ тоже не устроил мэра.

— Хорошо, я выражусь иначе: что дракон делает на главной площади города? Кто позволил ему пугать жителей?

— Я не пугаю, — равнодушно ответил Спайк. — Они сами пугаются.

— Ваше место — в Кантерлоте, где к вам уже привыкли, — серьезно говорила мэр. — И где есть принцессы, держащие все под контролем.

— Мое место там, где я посчитаю нужным. Не тебе, жалкой, указывать мне.

Поняв, что с ним каши не сварить, мэр вперила взгляд в Твайлайт. Колдунья попыталась соврать:

— Принцессы поручили нам одно очень важное дело…

— Вы ведь понимаете, что я не могу просто поверить вам на слово? Мне нужно подтверждение, желательно письменное. Принцессы наверняка предполагали подобное развитие событий и должны были оставить вам что-нибудь.

Под выжидающим взглядом мэра Твайлайт мгновенно пожалела о вранье. Сначала замешкавшись, тем не менее, она быстро сориентировалась и сделала вид, что рыскает по внутренним карманам мантии.

— Конечно же! Я совсем забыла! Сейчас, подождите секундочку… Странно. Не могу найти… Неужели я выронила его по дороге?

— «Его»?

— Письмо! — изобразила Твайлайт ужас. Она проследила за реакцией мэра и Спайка: взгляды у обоих не выражали ровным счетом ничего, так что невозможно даже было сказать, насколько правдоподобной вышла актерская игра. — Пожалуйста, войдите в положение!

— Никаких исключений, мисс Спаркл. Меня никто не предупреждал о вашем прибытии. Вы можете оставаться в Понивилле сколько пожелаете, однако дракона я настоятельно попрошу подождать где-нибудь за пределами, в лесу, например, где он не будет нервировать пони.

— Послушайте, Спайк никому не собирается вредить, — теперь Твайлайт переключилась на убеждение. — Вы хоть раз слышали, чтобы в Кантерлоте из-за него возникали проблемы?

— Нет. Но этого мало.

— Если бы я хотел вредить, мы бы сейчас не разговаривали, а ваш городишко пылал бы в огне, — сказал Спайк так, словно это было каким-то пустяком. Возможно, это и было пустяком в драконьем понимании, однако Твайлайт от его слов бросило в дрожь.

— Не знаю, как решаются споры у вас, дракон, но давайте не будем опускаться до варварских угроз. Мы разумные существа. — Мэр вздохнула: — Поймите меня, в Понивилле живет десять тысяч, и за всех них я несу ответственность.

— Я ручаюсь за Спайка. Если что-то случится, вините во всем меня. Но я уверена, что ничего не случится.

— Вы можете ручаться за него сколько угодно, но моего мнения это не изменит. Драконам в Понивилле не место.

Твайлайт начала раздражаться:

— Спайк вовсе не такой, каким вы его представляете. Он не какая-то бешеная собака, которой нужен поводок и намордник!

— …Это не так, — опешила мэр. — Я ничего такого не говорила.

— По вашему отношению видно! Вы не верите ни мне, ни даже принцессам, которые, на секундочку, доверили Спайку охранять столицу. Неужели вам это ни о чем не говорит?

— Дело в другом, — мэр тоже начинала терять терпение, однако не выказывала это так явно.

— А в чем тогда?

— Я уже объясняла вам. Мы с этого начали.

— Спайк пугает жителей? — Твайлайт махнула копытом: — Ну попугаются поначалу, а потом привыкнут. Вообще, мне кажется, вы чересчур преувеличиваете проблему. Он живет среди нас уже три года. О кантерлотском драконе слышали если не все, то многие. Или вы мне сейчас скажете, что все это время Понивилль не читал газет и вовсе никак не контактировал с внешним миром?

Мэр поджала губы.

— Наш спор бесполезен. Вы меня не слышите. А даже если слышите, все равно поступите по-своему. Дракон идет туда, куда хочет, так ведь? — зыркнула она на Спайка. — Поэтому вперед. Добро пожаловать. Понивилль всегда рад новым лицам, — проговорила она отточенный лозунг без вдохновения и, скорее всего, с сарказмом, который, однако, совсем в интонации не читался.

— Обещаю, мы оправдаем ваше доверие! — сказала колдунья, радуясь, что все благополучно разрешилось.

— Я пожалуюсь принцессам, мисс Спаркл! — также пообещала мэр и пошагала обратно к ратуше, как бы поставив последнюю точку в споре.

— Да пожалуйста, хоть сто раз, — проговорила Твайлайт себе под нос.

— Жаль, что ее жалобы так и не дойдут до адресатов, — сказал дракон, глядя вслед удаляющейся кобыле.

— Тебе не жаль.

— Ни капли.

Твайлайт посмотрела на Спайка:

— Про пылающий в огне Понивилль… ты говорил серьезно? Ты бы так поступил?

— Не знаю. Она мне надоела, и я думал, это ее вразумит.

Они двинулись дальше. Похоже, мэр действительно преувеличивала проблему. Что Спайк якобы пугает всех вокруг, было неправдой, и доказательством тому были сами жители, которые с осторожным интересом поглядывали на огнедышащего гостя. Ни разу Твайлайт не заметила в их глазах страха. И, в общем, она прекрасно понимала, почему они себя так ведут: в маленьком поселении редко что происходит, а тут такое событие — с крыльями, такими вот лапищами и огнем до кучи умеет дышать. Его будут обсуждать еще весь следующий месяц.

Очередная проблема возникла, когда Твайлайт надоело идти в непонятном направлении, и она решила спросить у жителей дорогу. Однако сделать это было довольно непросто, ибо все они держали дистанцию. К счастью, ей удалось застать врасплох одного жеребца.

— Простите, — окликнула она.

Жеребец обернулся и вздрогнул, увидев перед собой дракона.

— Не подскажете, где найти ресторан?

Он наконец-то заметил Твайлайт и, нервно сглотнув, ответил:

— У н-нас нет ресторанов!

— Хорошо, а где у вас тогда можно поесть?

— Извините, мне надо спешить!

Твайлайт не позволила жеребцу уйти, ухватив его магией за хвост.

— Я не отстану, пока не скажешь, — сказала она.

— Тебе лучше послушать ее. Она не шутит, — добавил Спайк.

— У нас есть кафе!

— Как туда попасть?

— Просто идите прямо, как увидите указатель, п-поверните направо и прямо до конца!

— Спасибо, — колдунья отпустила жеребца, и тот спешно утопал восвояси.

— Мне думается, он сказал первое, что ему пришло в голову.

— Сейчас и проверим.

Они пошли указанной дорогой, вскоре действительно достигли указателя, на котором, однако, из-за старости надписи были потертые и едва читаемые, и повернули направо. Пройдя еще немного, они достигли двухэтажного здания с балкончиками и большущей цветастой вывеской над входом, гласившей: «Понивилльский Театр Искренней Дружбы».

— Это определенно не кафе, — выгнула Твайлайт бровь. — Может, мы ошиблись?

— Нам просто навешали лапшу на уши, — ответил Спайк. — Пойдем искать дальше?

Колдунья еще раз поглядела на вывеску.

— Знаешь, я, пожалуй, загляну туда. Спрошу у тамошних обитателей. Думаю, уж они-то подскажут правильную дорогу.

— Уверена?

— Это не займет много времени. Подожди здесь, ладно?

Была еще одна причина, по которой Твайлайт решила зайти в этот «театр». Нет, ну правда, что за глупое название? Что за ним скрывается? Она была заинтригована.

Когда она оказалась внутри, в лицо пахнуло благовониями. Несмотря на то, что снаружи был день, свет сюда не проникал — в холле не было ни одного окна, — вместо этого помещение освещалось свечами, отчего создавалось ощущение, как будто здесь собираются провести некий ритуал; не хватало только магического круга, начерченного мелом на полу.

— Э… здрасьте? — позвала Твайлайт.

Стоило только подумать, что здесь никого нет, как рядом тут же кто-то нарисовался. Чуть вглядевшись, колдунья рассмотрела перед собой молодую кобылку.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — приветствовала та. — Рады вас видеть!

Твайлайт резко осознала, что Спайк остался снаружи, и все ее спокойствие растворилось со скоростью сахара в кипятке. «Так, тихо, — сказала она себе, — тебе нужно задать всего лишь один простой вопрос. Неужто не справишься? Ну же, давай, подруга, чем раньше спросишь, тем раньше уйдешь!»

— Я… — вот и все, что ей удалось сказать.

— Впервые у нас? — улыбнулась кобылка.

Твайлайт собралась духом. Вторая попытка.

— Я в-всего лишь хотела спросить… — промолвила она дрожащим голосом.

— Да? Я здесь как раз для того, чтобы ответить на любые ваши вопросы!

Ну же, полдела сделано! Еще разок пересилить себя!

— Пожалуй, я лучше пойду… — смутилась Твайлайт. Внезапно она поняла, что ноги предательски приросли к полу. А затем события приняли совсем ужасный поворот:

— Здесь нечего смущаться! — просияла кобылка лицом. — Позвольте, я вас провожу!

Она схватила Твайлайт под мышку и куда-то потащила.

— Нет, правда, все это совершенно нормально! — опять заговорила она радостно-взволнованным голосом. — Всем нам иногда нужен кто-то рядом! Кто-то понимающий, слушающий и — главное — слышащий!

— Ч-что? — пролепетала Твайлайт.

Ее привели в небольшую комнатку и усадили на пуф.

— Пожалуйста, подождите немного здесь, хорошо? — сказала кобылка и, прежде чем колдунья успела что-либо ответить, исчезла за дверью.

Оставшись одна, Твайлайт смогла немного успокоиться, но не сразу. Сердце все так же волнительно колотилось в груди. Столько вопросов… Куда ее привели? Что это за место? О чем тараторила эта пони? По-хорошему надо было бежать отсюда со всех ног. Вот только ноги по-прежнему отказывались ее слушаться. И еще одно: кажется, ее любопытство было сильнее любого смущения…

Твайлайт осмотрелась. Здесь было гораздо светлее благодаря окну, выходившему во внутренний двор. У одной стены стоял диван, довольно небольшой, у другой — шкафчик с книгами, низенький столик — по центру, и — самое главное — тут был холодильник.

Колдунья побаивалась притрагиваться к чему-либо, однако недовольное бурчание желудка заставило ее передумать. Она осторожно приоткрыла холодильник. Полочки оказались под завязку забиты всякими вкусностями: тут тебе и батончики, и фрукты, и всевозможные снеки. Твайлайт потерла живот, утерла слюну и скрепя сердце закрыла холодильник. «Нет, — решила она. — Я ничего оттуда не возьму, пока не пойму, где нахожусь».

Входная дверь вдруг открылась. Хотя «вдруг» здесь не совсем верное слово, ибо открылась она плавно, почти беззвучно, однако Твайлайт все равно вздрогнула, не услышав в коридоре приближающихся шагов. Она удивилась, когда в комнату вошла совсем не та, кого она ожидала увидеть.

Это оказалась пегаска с желтой, как одуванчики, шерсткой. Несмотря на летнюю погоду, она была облачена в зеленый вязаный свитер. Половину ее лица закрывала длинная розовая грива, длинный же хвост волочился по полу. Она плотно прижимала крылья к бокам и, кажется, едва заметно дрожала. Взгляд ее был направлен себе под ноги.

В воздухе висело молчание. Прошла минута. Две. Вот уже, наверно, не меньше пяти… Твайлайт боялась нарушить тишину и смотрела на пегаску. Вдруг та подняла глаза, и их взгляды соприкоснулись. Не выдержав и мгновения, колдунья резко посмотрела в сторону. Кто эта пони? Почему она стоит и молчит? Что вообще тут происходит?

Надо что-то сказать. Хоть что-нибудь, лишь бы прекратить молчание. Твайлайт никак не могла набраться смелости, чтобы это сделать. И потом, что сказать-то? Похоже, они обе застряли на этом вопросе.

— Привет… — очень тихо, почти шепотом, промолвила пегаска.

— Привет! — взволнованно ответила Твайлайт, резко выпрямив спину и сев ровно, как за партой.

Опять тишина. Было слышно, как тикают часы под потолком. Долго они тикали, пока колдунья, наконец, не решилась снова посмотреть на пегаску. Та, поймав ее взгляд, потерла копытом переднюю ногу.

— …Меня зовут Флаттершай, — так же тихо промолвила она.

— Какое, э-э… милое имя, — колдунья почувствовала, как напряглась каждая мышца ее тела.

— Спасибо, — ответила Флаттершай, пряча взгляд в гриве.

Помолчав несколько мгновений, колдунья вспомнила о вежливости.

— Я Твайлайт Спаркл.

— Та самая?.. — в глазах пегаски отразилось узнавание. — Одна из самых могущественных магов в Эквестрии?

— Ну, да… получается… всего лишь-то, хе-хе, — покраснела Твайлайт.

— Прости, я не хотела тебя смущать.

— Все н-нормально.

Разговор расклеился, не успев толком завязаться. Они в очередной раз уставились друг на дружку в полной тишине. По крайней мере, теперь они не спешили прятать глаза — какой-никакой прогресс.

— Можно я подойду поближе? — спросила Флаттершай.

— Да, — не сразу ответила Твайлайт.

Пегаска сократила дистанцию до двух шагов. Всеми силами колдунья старалась не дать волнению захватить ее сознание.

— Ничего, если я стану здесь?

Голос Флаттершай оставался неизменно тихим, даже слабым, как будто она простудилась или не очень хорошо себя чувствовала. Внешне, однако, она выглядела вполне здоровой, насколько могла судить колдунья.

— Ничего.

— Может быть, ты голодна?

Не такого вопроса ожидала Твайлайт. Что-то дернуло ее сказать:

— Нет-нет, не голодна! — отчего желудок тотчас отозвался несогласным урчанием, к счастью, совсем негромким. Она мысленно отругала себя, но почти сразу смирилась, решив, что потерпит без завтрака еще какое-то время.

— Если все-таки захочешь есть, ты можешь взять все, что увидишь. Там есть… ну, всякое.

— Л-ладно. Возьму на заметку, — натянуто улыбнулась колдунья, понимая, что ни за что не прикоснется к холодильнику.

Пегаска посмотрела на окно и сказала:

— Хорошая погода, правда?

— Ага, — легонько кивнула Твайлайт.

— Давно ты в городе?

— Час… где-то.

— Понятно. И как тебе у нас?

— Пока еще не определилась.

Даже на такие простые вопросы колдунья с трудом подбирала ответы. Она все никак не могла спросить, что это за место, продолжая повторять себе, что непременно спросит сейчас… вот прямо сейчас!.. Или нет, лучше попозже, только еще чуть-чуть наберется храбрости. Сей вопрос казался ей глупым, и она боялась, что Флаттершай посчитает ее дурой.

— Не думала, что ты когда-нибудь заглянешь сюда, — сказала пегаска.

— Почему?

— Мне казалось, тебе это не нужно.

Твайлайт не поняла, что пегаска подразумевает под «этим».

— Мне просто стало любопытно, — честно ответила она.

Флаттершай вздохнула, как будто решаясь.

— Можно я… — Она осеклась, вперила глаза в пол, но затем снова набралась решимости: — Твоя грива… ей бы не помешало немножечко ухода. Ты не против, если я ее причешу?

Неожиданная просьба вогнала Твайлайт в ступор. Нет, она нисколько не возмутилась, что ее гриву назвали неухоженной, ведь на правду, как известно, не обижаются. Проблема была в самой просьбе. Она не знала, как на нее реагировать. Флаттершай хотела вторгнуться в ее личное пространство, а это… это было просто немыслимо!

— Неужели она так плохо выглядит? — нервно усмехнулась Твайлайт. В зеркало она не смотрелась, но примерно представляла, что творится на голове. Поэтому она убедила себя, что упускать сей возможности нельзя, пускай и выглядит все это странно. Она сняла шляпу и положила ее в ноги: — Наверно, я не против…

Достав из ящика гребешок, Флаттершай встала позади Твайлайт. Твайлайт напрягла спину еще сильнее, чем прежде. Ей стало казаться, будто она сидит на острых камнях, а не на мягком пуфе. Когда зубья гребешка коснулись гривы в первый раз, колдунья аж пискнула, чем смутила их обоих.

— Если не хочешь, то я не буду, — сказала пегаска.

— Нет, продолжай, — сдержанно, насколько могла в нынешней ситуации, ответила Твайлайт.

Все это было очень странно, но постепенно Твайлайт начала привыкать к осторожным движениям Флаттершай. И даже немного расслабилась. Это оказалось не так уж страшно…

— Спешила с утра?

— Ага. Хотя если честно, я просто подумала, что решу эту проблему как-нибудь потом. Не захватила с собой ничего, кроме битов.

— Мне трудно представить, чем занимаются королевские маги. Должно быть, у тебя весь день забит каким-то важными делами…

— Да-а… есть одно важное дело, которое надо поскорее решить. Но я даже не знаю, с чего начать.

— А что это за дело? Ой! Извини, не стоит мне задавать такие вопросы. Это уже лишнее.

— Ну, ты просто поддерживаешь разговор.

— Пожалуй, это так…

Твайлайт нравился мягкий голос Флаттершай. Он успокаивал. Наверно поэтому она достала из кармана камень и показала ее пегаске.

— Я хочу выяснить, что это. У вас в городе есть знающие пони?

Пегаска задумалась на секунду, а затем сказала:

— Эпплджек, возможно, знает. Она постоянно возится с землей.

— Где ее найти?

— На яблочной ферме, конечно же. Иногда она бывает на рынке.

Твайлайт вспомнила, что видела нечто похожее на ферму, когда они со Спайком подлетали к Понивиллю.

— Хорошо, а кроме нее?

— Не знаю, попробуй поговорить с Пинки Пай. Я слышала, ее родители владеют шахтой.

— Благодарю. Ты мне очень помогла.

Когда пегаска закончила с гривой, Твайлайт все же испытала некоторое облегчение. Ей протянули зеркальце, она посмотрела на себя, и, удовлетворенная результатом, нахлобучила шляпу обратно.

— Спасибо еще раз, Флаттершай.

— Не за что. Правда, — мягко улыбнулась пегаска. — А дракон… Спайк, кажется, его зовут — я не ошиблась? — после короткого кивка колдуньи она добавила: — Он тоже здесь?

— Ну да. А что?

— Ничего особенного, — Флаттершай села на полу рядом с пуфом и стала теребить локоны копытами. Ее щеки покраснели, и она прошептала, словно это был большой секрет: — Я им восхищаюсь.

— Даже так?

— Просто он такой величественный, и большой, и защищает нас! — взволнованно говорила она. — Я знала, что драконы не такие, какими их все представляют, и Спайк тому лучшее подтверждение.

Видя искреннее обожание в ее глазах, Твайлайт не могла не сказать:

— Он, вообще-то, ждет снаружи. Можешь попробовать с ним поговорить. Не факт, конечно, что он захочет, но попытка не пытка, верно?

— Ой нет, — как-то сжалась Флаттершай, — я боюсь к нему подойти.

— Спайк не укусит тебя. Он совершенно безобиден, — насчет последнего у колдуньи были сомнения. Особенно после его недавнего признания.

— Знаю… Но тут немного другое. Я боюсь не его клыков или когтей, а того, что он посмотрит на меня, как на букашку.

— О, он посмотрит, можешь не сомневаться. Он на всех так смотрит.

— Вот поэтому я лучше предпочту наблюдать за ним на расстоянии.

Интересно получается. Мэр уверяла, что Спайк для понивилльцев — страшнющий монстр, а у него, оказывается, и фанаты есть. Любопытно: как он отреагирует, когда узнает об этом?

— А ничего, что дракон сейчас в Понивилле? Разве он не должен находиться в столице?

Твайлайт замерла на секунду, ощутив холод в животе. Что за глупости, откуда Флаттершай знать? И уж тем более она не могла догадаться. Ну никак. Это просто безобидный вопрос.

— Защищать сейчас особо нечего… и не от кого, — спокойно ответила колдунья. — Поэтому Спайк помогает мне.

— А как так вышло, что он стал защитником?

— Принцессам каким-то образом удалось уговорить его, — колдунья решила придерживаться официальной версии.

— О, вот даже как… Но сами они, похоже, очень заняты страной, и поэтому доверили приглядывать за ним тебе, я угадала?

— Ну, это не так уж далеко от истины, — усмехнулась Твайлайт. — Можно теперь я поспрашиваю тебя?

Флаттершай чуть подалась вперед.

— Конечно! О чем угодно.

— Прям вот «о чем угодно»? — переспросила Твайлайт.

— Обо всем, — решительно кивнула Флаттершай.

— Хорошо… ладно… Тогда почему ты носишь этот свитер? Тебе не жарко?

— Нет, мне как раз. Без него было бы холодно.

— Да ну? Холодно? На улице ведь лето.

— Я ужасненько мерзну, особенно по утрам. И часто простужаюсь. Пчхи, — чихнула она в передние копытца.

— Будь здорова.

— Спасибо.

Твайлайт вдруг поймала себя на мысли, что не испытывает ни капельки прежнего дискомфорта. Она говорила с Флаттершай легко и непринужденно, как будто они были знакомы не один год. Это было удивительно! И ненормально… Твайлайт хотелось поделиться своими мыслями и чувствами, и это было очень, очень странно. Что происходит?..

— Знаешь, мне очень приятно с тобой находиться, — призналась она.

— Правда?

— Чистая правда.

Флаттершай попыталась скрыть алеющие щеки за гривой.

— Ты не представляешь, как я рада это слышать… Видишь ли… — она описала копытцем круг на полу в нерешительности. — Меня называют никудышным другом. Говорят, что я все делаю неправильно.

— Кто эти дураки? Не слушай их. Они завидуют.

— Нет, они правы, Твайлайт. Я совсем никудышная, и ничего у меня не получается. Я стараюсь изо всех сил, но этого недостаточно… — она была расстроена, но ее голос оставался по-прежнему тихим и мягким.

— Мне кажется, ты несколько сгущаешь краски… Но я тебя прекрасно понимаю!

— Вот именно, Твайлайт. Ты понимаешь. Но не все такие, — вздохнула пегаска. — Мне просто с тобой повезло. Один единственный раз. Обычно такие, как ты, здесь не появляются.

Твайлайт понимала, что нужно как-то подбодрить Флаттершай. Загвоздка заключалась в том, что она не знала, как это сделать. Ни с чем подобным она прежде не сталкивалась. Задумавшись, она вдруг вспомнила, что однажды принцессы дали ей один совет. «Иногда простое объятие лучше всяких слов», — так он звучал.

Теперь колдунья знала, что делать, но действовать, вопреки этому, не спешила. Возникло новое препятствие. Последовать совету наставниц значило снова впустить Флаттершай в свое личное пространство, что было ей совсем не по душе. Причем какой-либо пользы на этот раз не предвиделось. Чем больше она думала о том, какую жертву придется принести, тем меньше ей хотелось помогать. А если они из-за этого станут друзьями? Нет, такое счастье ей не нужно. И все же… от одного раза ничего ужасного ведь не случится? Если что, скажет, что просто пошутила!

— Ой, похоже, время вышло… — виновато промолвила Флаттершай, бросив взгляд на часы.

— Что? — навострила уши Твайлайт. Она подумала, что ей послышалось.

— Ну… время вышло, — неуверенно повторила Флаттершай. — Ты хочешь продолжить?

Колдунья вообще не понимала, что ей пытаются сказать, и пегаска, видя это, осторожно спросила:

— Ты знаешь, где мы находимся?

Твайлайт отрицательно покачала головой. Это тот самый вопрос, который она все собиралась задать, но про который благополучно забыла.

— Ох, ну… здесь я… то есть, мы, работники этого заведения, как бы становимся для клиентов лучшими друзьями, — объяснила Флаттершай, с каждым словом говоря всё тише. — На определенное время. И за определенную плату.

Колдунья была ошарашена, но совсем недолго.

— О, так это все упрощает, — ответила она спокойно.

— Ты ведь не злишься на меня? — выглянула из-за гривы Флаттершай.

— За что? За то, что ты делала свою работу?

— Я все равно чувствую себя виноватой.

— Виновата я, что приперлась сюда, не имея ни малейшего понятия, что это за место.

Пегаска тихонько выдохнула.

— Так ты остаешься? Я могу приготовить нам чай или, если хочешь, мы можем просто в тишине почитать книги. Есть даже настольные игры… но если они тебе не нравятся, я по-прежнему готова поговорить с тобой на любые темы…

— Не-е, с меня, пожалуй, хватит. — Твайлайт слезла с пуфа и направилась к двери.

— Эм… Т-твайлайт…

Она остановилась и обернулась через плечо.

— Ты забыла… ну, ты понимаешь…

— А, точно.

Порывшись в карманах мантии, колдунья высыпала на стол горсть золотых монет. Во взгляде Флаттершай заблестело не то удивление, не то ужас.

— Но это слишком много! — пролепетала она.

— Мне все равно их девать некуда, — махнула копытом Твайлайт и вышла в коридор.

Оказавшись на улице, она тут же встретилась взглядом со Спайком.

— Ты пропала на целый час, — сказал дракон.

— Ага. Обеднела на несколько сотен битов, чуть не предала собственные убеждения… и я по-прежнему хочу есть. Но все же кое-что я узнала. Нам на яблочную ферму!

Они пошагали прочь, однако мыслями Твайлайт все еще оставалась в «Театре Искренней Дружбы». А ведь она почти поверила, что они с Флаттершай похожи. Ну и дура! Это же был спектакль от начала и до конца! Очень правдоподобный спектакль…

— О, — вдруг осознала колдунья.

Дракон вопросительно посмотрел на нее.

— До меня дошло, почему это заведение называется театром.

5. Традиции

Ферма встречала гостей невысокой деревянной аркой, с которой на коротких цепях свисала табличка с грубо вырезанным изображением яблока. Впереди виднелся большой красный амбар — едва ли не единственное здание в округе, — окруженный размашистыми яблоневыми садами.

— Надеюсь, хозяева не будет против, если мы зайдем? — озвучила мысли Твайлайт. — Ты зайдешь?

— Тебя это действительно беспокоит? — отозвался Спайк.

— Не хочу начинать знакомство с ругани. Мне нужна помощь Эпплджек.

— Раз так, я могу остаться здесь.

— Нет-нет, пойдем вместе!

— Зачем, если я могу сделать только хуже?

— Все будет нормально! В крайнем случае, извинимся и попытаем счастья в другой раз.

Спайку было все равно. Он даже не спрашивал, почему она целый час пропадала в том «театре». Сейчас он тоже не планировал совать нос в ее дела. Просто будет наблюдать за происходящим. Как и всегда.

— Пойдем же, — подогнала его ускакавшая вперед колдунья. Он переступил деревянную изгородь и направился следом.

Возле амбара никого не было. Искать хозяев среди грядок и садов Твайлайт не горела желанием и потому решила подождать какое-то время. Может, покажутся сами. В противном случае она просто вернется на ферму попозже, где-нибудь ближе к вечеру. Главное, удачно подгадать момент и не прийти слишком поздно, а то прогонят еще.

Колдунья простояла так несколько минут. Она уже начала терять терпение, когда откуда-то сбоку вдруг донесся детский смех. Повернув голову на звук, она никого не увидела.

— Ты слышал? — спросила Твайлайт Спайка, желая удостовериться, что ей не почудилось.

— Это за амбаром, похоже.

Они пошли проверить и, выйдя из-за угла, увидели трех маленьких кобылок, оживленно что-то обсуждающих. На траве рядом с ними находились краски, кисточки и кружка с водой. Твайлайт подумала, что девочки что-то рисуют, и, в общем-то, подумала правильно, только вот рисовать они, судя по всему, собиралась вовсе не в альбомах, как все нормальные школьники.

— Девочки, а нам не влетит за это? — спросила единорожка с молочного цвета шерсткой.

— Не будь такой занудой, Свити! — ответила ей пегаска с лиловой гривой. — Ты хочешь метку или нет?

— Ну, хочу… Но, может быть, это не самый лучший способ?

— Мы просто ускорим процесс!

Свити со вздохом посмотрела на третью кобылку с большущим бантом в гриве.

— Эпплблум, и ты тоже?

— А у тя есть идеи получше?

— Ага.

— Например? — сощурилась пегаска.

— Даже не знаю, Скуталу, — подождать, как все?

— Да сколько можно ждать?! — одновременно воскликнули Скуталу и Эпплблум. — Мы и так уже ждем целую вечность!

— Мэ, — махнула копытом Свити. — Делайте, что хотите. Я в этом участвовать не собираюсь. — Она отодвинулась и скрестила ноги на груди.

— Больно надо, — выдала Скуталу. — Без тебя справимся!

— Вот и замечательно, — фыркнула Свити, задрав нос.

Кобылки были так увлечены спором, что не замечали Твайлайт и Спайка, стоявших неподалеку и наблюдавших за ними.

— Ну, э… эта самое, кто первый? — спросила Эпплблум, глядя на пернатую сообщницу.

— Я! — недолго думая выпалила та.

— Уверена?

— Спрашиваешь! Что скажет Рейнбоу Дэш, если узнает, что я получила метку всего лишь второй?

— Ну... ее тута нет. Мы можем мальца приврать. Верно грю, Свити Белль?

— Я вас не слышу!

— Видишь, Скуталу?

— Давай уже! Хватит болтовни.

— Лады-лады.

Эпплблум схватила зубами кисточку, обмакнула ее в белую краску, и, подняв голову, застыла.

— Ну, чего ждешь? — нетерпеливо спросила Скуталу.

— Нэжаю… — Эпплблум выплюнула кисточку в копыто, — не знаю! А че рисовать-то? Мы даж не определились, какие у нас должны быть метки!

— Ой, да какая разница! — нетерпеливо притопнула ногой Скуталу. — Нарисуй молнию — нет, подожди, две молнии! Красную и фиолетовую!

— Вы все делаете неправильно! — подала голос Свити. — Метки должны отражать талант, а не то, что тебе захотелось! Это тебе не какое-то украшение. Тебе с ней всю жизнь ходить потом!

— Спасибо, а то я не знала, — отозвалась Скуталу.

Спайк слегка наклонился к Твайлайт и спросил:

— Что они делают?

— О, они хотят рисовать себе метки. — Видя, что дракон по-прежнему не понимает, Твайлайт добавила: — Ну, татуировки, которые есть на боках у всех пони? — она приподняла подол мантии, обнажая свою шестиконечную звезду.

— И зачем они?

— Как и сказала та маленькая пони, метки отражают талант. То, в чем ты особенно хорош.

— Я все равно не понимаю, какой в этом смысл.

— Метки — это про взросление. Полагаю, у драконов тоже существует какой-то обряд, после которого молодой дракон становится взрослым?

Поразмыслив, Спайк сказал:

— Какая глупость.

— Традиция.

Девочки, тем временем, спорили всё громче и громче, грозясь разругаться.

— Обычно метки наносит специально обученная для этого пони — не знаю, почему так повелось, но это обязательно должна быть кобыла. Делает она это специальной магической краской, которая как бы въедается в шкуру и становится частью тебя. Такая процедура требует время, а вместе с ним терпение и усидчивость — выдержать подобную «муку» под силу далеко не каждому жеребенку. Однако те, что смогут преодолеть себя, потом по праву хвастаются перед сверстниками, что стали немножечко взрослее.

— Похоже, для тебя это было сущим пустяком.

— У меня могла быть немного другая проблема… но мне повезло. Метку наносила мне мама.

— Хм, — задумчиво протянул Спайк, — бока ваших принцесс тоже разукрашены.

— Ну да…

— Раз Луна и Селестия были первыми, кто появился на этой земле, кто им тогда нарисовал метки?

Твайлайт не на шутку озадачилась:

— Мне никогда не приходило в голову… — однако как следует задуматься об этом она не успела. Она вдруг заметила, что в воздухе стоит полная тишина, а на нее таращится три пары удивленных глаз.

— Вы видите то же, что и я? — тихонько спросила Свити.

— Та пони в колдунской шляпе… — шепнула Эпплблум.

— И д-д-дракон!.. — продрожала Скуталу.

Твайлайт не удивилась бы, если бы в следующий момент девочки с криками разбежались в разные стороны, однако, вопреки ожиданиям, они оставались тихи и неподвижны. Стоило только колдунье моргнуть, как вся троица внезапно оказалась перед ней.

— Э-э… привет, — поздоровалась она. — Чем занимаетесь?

— Ничем! — выпалила Скуталу, забегав глазами. — То есть мы хотели рисовать плакат для школы! И мы вовсе не собирались рисовать друг другу… Ай!

Эпплблум пихнула подругу копытом в бок.

— Вы ничего не видели, — сказала Свити Твайлайт, укоризненно поглядывая на Скуталу, — и не слышали.

Не то чтобы колдунья собиралась их сдавать кому-либо. Да и вряд ли им что-то будет за подобную проказу. Не они первые, не они последние.

— А че вы тута делаете? — вернула вопрос Эпплблум.

Колдунья даже растерялась на секунду, но затем ответила:

— О, у нас есть одно важное дело к Эпплджек. Ты знаешь ее?

— Еще б, она моя старшая сестра!

— А она здесь? Можешь ее позвать?

— Ваще-то у нас щас куча работы, так шо даже не знаю…

— Это очень важное дело.

— Вас прислали принцессы, что ли? — похлопала ресницами Свити.

Скуталу впилась загоревшимися глазами в Эпплблум:

— Ты должна сказать Эпплджек! Смотри, даже дракон здесь! А что если Эквестрия в опасности?

В большой опасности. Маленькая пегаска даже не представляла, насколько близко она была к истине.

— Я действительно здесь по велению принцесс, но никакой опасности нет, — поспешила заверить Твайлайт троицу.

— Не круто, — как-то подсдулась Скуталу. — Я уже обрадовалось, что что-то произошло.

Твайлайт даже не знала, как ответить на это.

— Ладушки, я сбегаю за сестрой, — решилась Эпплблум, — выглядите вы важно. Родня мне не простит, если я ненароком профукаю сделку века! — и она побежала в сторону вспаханного поля.

— …Сделку века? — озадаченно поглядела Твайлайт на Свити.

— Наверно, она подумала, что вы тут затем, чтобы наладить поставку яблок в Кантерлот, — ответила Скуталу со скучающим видом. — А может, и в сам замок, прямиком на стол к принцессам.

— Ага, аж дракон прилетел для дегустации, — закатила глаза Свити, но тут же задумалась: — Интересно, а драконы едят яблоки?

— Нет, — сказал Спайк.

— А! Он говорит! — вздрогнула Скуталу.

— Конечно говорит, балда, — с упреком во взгляде ответила Свити. — Ты что, испугалась?

— Н-нет, ни разу! Я просто сильно удивилась.

Свити недоверчиво выгнула бровь.

— Сама балда, — бросила Скуталу, нахохлившись.

— Мистер дракон, а почему вы не едите яблоки?

— Ни о чем его больше не спрашивай, Свити, — проговорила Скуталу, стараясь как можно незаметнее шевелить губами. Похоже, она думала, что никто кроме подруги ее не слышит — что было совсем не так.

Спайк безразлично посмотрел на приставучую кобылку.

— Они вам не нравятся, да? Так и скажите! В этом нет ничего такого. Эпплов сейчас поблизости нет. — Свити понизила голос: — Если честно, я больше предпочитаю груши!

— Свити… лучше помолчи, — осторожно сказала Скуталу. — Не драконь его. — Она округлила глаза и резко прикрыла рот копытом: — Ой, простите, мистер, я не нарочно! Я не хотела шутить над вами, правда-правда!

У Твайлайт невольно вырвался смешок.

— Мне все равно, мелюзга, — сказал Спайк. — Оставь извинения для кого-то другого.

— Видишь, Скуталу? Он хороший! И нечего его бояться.

— Да не боюсь я! — неожиданно она подбежала к дракону. — Видишь? А ты так можешь?

— Пф-ф! Удивила! — Свити проделала ровно то же самое, пристроившись с другого бока, но, видимо, решив, что этого недостаточно, коснулась копытцем его ноги, после чего с вызовом посмотрела на подругу. Та, поколебавшись, повторила за ней:

— Ну и?

Свити задрала голову:

— А можно взобраться к вам на спину?

Это уже было слишком. Твайлайт хотела вмешаться, однако ответ дракона подоспел раньше — и поразил ее:

— Рискни, — сказал он. И нет, это была не угроза, как могло показаться, а разрешение.

— Спорим, у тебя ничего не выйдет! — выдала Скуталу, набравшись храбрости.

— Размечталась! — тут же ответила Свити.

После нескольких минут безуспешных попыток, они бросили это дело, утратив всякий интерес к соревнованию. Колдунья могла только подивиться неиссякаемому терпению дракона — она бы на его месте давно посоветовала жеребятам играть где подальше.

Вдруг неподалеку послышалось грозное:

— А ну-ка быстро отошли от него!

Обернувшись, Твайлайт увидела, что сюда спешит две пони. Одну она уже знала, это была Эпплблум, а вторая, что светло-рыжего окраса и в ковбойской шляпе, похоже, была той самой старшей сестрой, Эпплджек. «Ох и не нравится мне ее тон», — подумала колдунья и застыла в смиренном ожидании разборки.

Долго ждать не пришлось.

— Девчонки, — с возмущением и искренним непониманием высказала Эпплджек, обращаясь к Свити Белль и Скуталу, что перебежали поближе к Твайлайт, — вы, кажись, обещали мне, што будете хорошо себя вести! И че я вижу? Вы крутитесь рядом с драконом! Драконом! О чем вы думали?

— Прости, Эпплджек, — склонила голову Скуталу; она переглянулась с Эпплблум, как бы надеясь получить от нее поддержку, однако та состроила мину, мол, сейчас лучше вообще ничего не говорить. Свити ее совету не последовала:

— Но он хороший! — возразила она. Это все, что она успела сказать.

— Хороший или плохой, для меня не имеет значения, он дракон и он опасен для жеребят вроде вас!

— Эпплджек, ты слишком остро реагируешь… — Твайлайт попыталась хоть как-то смягчить удар, но только навлекла еще большую беду.

— А ты куды смотрела? — фермерша пронзила ее взглядом. — По-твоему это нормально?

Твайлайт хотела ответить положительно, но воздержалась, понимая, что сделает себе только хуже. Она пока еще питала надежду, что ей удастся нормально поговорить с Эпплджек, однако шансы на это с каждой секундой становились всё меньше.

— Спайк не так ужасен, как ты думаешь. Вернее, он вовсе не ужасен. Я то же самое объясняла с утра вашему мэру.

— Так эт она разрешила вам разгуливать по городу?

— В каком-то смысле.

— «В каком-то смысле»? — недоверчиво посмотрела Эпплджек. — Неважно. Я не собираюсь выяснять, какой там дракон на самом деле. Мне будет намного спокойней, ежели вы — тебя это тоже касается, Эпплблум, — будете держаться от него подальше.

Спайк находил происходящее ужасно утомительным.

— Я ведь доверилась вам! — продолжала фермерша. — Не-е, за вами по-прежнему нужен глаз да глаз.

— Такое больше не повторится, Эпплджек, — пообещала Свити.

— Уж надеюсь! — Эпплджек выдохнула и сменила гнев на милость: — Не знаю, мож, я и вправду слишком остро реагирую, но ваши родители отпустили вас сюда под мою ответственность. Я думала, вы эт понимаете.

— Это наша вина, что мы заявились сюда без приглашения, — снова вмешалась Твайлайт.

— О вас мы поговорим отдельно, — серьезно ответила ей фермерша, после чего посмотрела на провинившихся кобылок: — Мне придется рассказать обо всем вашим родителям.

— Но Эпплджек! — возразила Эпплблум. — Я теперича чувствую себя так, будто подставила их!

— Все нормально, — сказала Скуталу. — Тебя просто попросили позвать сестру.

— Вот именно! А будь я с вами, зуб даю, мы бы влипли втроем! Эпплджек? — с надеждой посмотрела Эпплблум. — Ничего страшного ведь не произошло!

— Я не изменю решения, сестренка.

— Вот же гнилые яблоки!

— Следи за языком, юная леди.

— Гнилые яблоки! Червивые! Вонючие! Тухлые!

— Я раскусила тебя, Эпплблум. Можешь не пытаться. Я тебя не накажу.

— Ну и ладно! Тогда я сама закроюсь у себя в комнате и не буду никуда выходить!

Глаза Эпплджек описали полукруг.

— Вам, помнится, плакат нужно было рисовать…

Намек девочки поняли моментально и, наконец, занялись тем, чем должны были заниматься изначально. Эпплджек переключила внимание на нежданных гостей.

— Сестра сказала, што вы пришли сюды по какому-то важному делу. Вот уж не знаю, в чем евоная суть, но вы и так уже доставили мне сеня проблем. Скажу честно: у меня щас хватает забот без вас двоих, я и так отвлеклась на Эпплблум и ее подружек и больше се такого позволить не могу, звиняйте.

— Но… — обронила Твайлайт.

— У меня тож есть дело, причем не одно, и готова поспорить, што они не уступают по важности твоему.

— Я не отниму много времени!

— Не-а, — покачала Эпплджек головой, — важное дело быстро не делается. Ежели оно действительно важное. Ежели нет, то справитесь и без меня. — Она негромко прочистила горло. — Пора возвращаться к работе.

— Подожди…

Фермерша то ли не расслышала, то ли попросту проигнорировала Твайлайт и потопала к холмику с яблонями. Поколебавшись несколько секунд, колдунья все же нашла, как ей показалось, верное решение. Она догнала Эпплджек и преградила ей дорогу.

— Ну чево еще? — начала раздражаться та.

— Мы можем как-то загладить вину? Не знаю, например, как-то помочь? Тогда, возможно, у тебя получится закончить работу пораньше, и ты уделишь мне пару минут?

— Справедливости ради, я уже уделила тебе куда больше, чем «пару минут». Но… — Эпплджек сначала смерила взглядом Твайлайт, затем Спайка, потом возвела глаза к небу, которое, однако, было сокрыто полями шляпы, и, наконец, изрекла:

— Чёт я сомневаюсь, што из дракона выйдет толковый помощник. Да и ты тож… ты лопату-то держать умеешь? Я молчу про другие инструменты.

— Э-э… нет? Но я быстро учусь!

— М-м, — задумалась фермерша, — мож, оно тебе и не понадобится. Мож, я чевой-то и придумаю для вас. Есть у меня пара мыслишек. Айда.

Твайлайт и Спайк последовали за Эпплджек. Спустя минуту дракон замедлил шаг, и колдунья поняла, что он хочет что-то ей сказать. Что-то, о чем фермерша не должна услышать.

— Ты уверена, что оно того стоит? — спросил он.

— Надеюсь! След оборвался еще в Мэйнхеттене, так что теперь только и остается, что хвататься за любую возможность, — полушепетом ответила Твайлайт. — А что поделать?

— Отбросить этот вариант. Эпплджек не та пони, которая поможет тебе в поисках. Это очевидно.

— …Возможно. Но а вдруг? Я проверяю все варианты, даже самые странные и сомнительные. А других сейчас и нет.

— Они хорошенько об этом позаботились.

— Вот не надо на них наговаривать.

— Просто держу в голове разные варианты. Даже самые странные и сомнительные.

— Очень смешно.

Они нагнали Эпплджек. Она провела их практически через всю ферму, остановившись около какого-то замызганного сарайчика. Когда она сняла ржавый замок и распахнула двери, то стало видно, что его внутренности под завязку забиты всевозможными садовыми инструментами.

— Мы с братцем собирались отвезти их в несколько заходов, но раз уж вы предложили помощь… — фермерша с намеком посмотрела на дракона.

— Я не буду это делать, — отрезал тот.

Эпплджек приоткрыла рот, собираясь что-то сказать, но тут вмешалась Твайлайт:

— Спайк, пожалуйста! Тебе это раз плюнуть — за минуту управишься. Сделай одолжение?

Подумав немного, он ответил:

— «Одолжение» говоришь? Ладно, будет тебе одолжение. Но что я получу взамен?

— Не знаю… что-то нужное тебе? Ответную услугу? Ай, давай не будем сейчас торговаться?

Дракон внимательно посмотрел на нее.

— Я не забуду о своих словах, — добавила Твайлайт.

— Ничего такого я не говорил.

— А как еще мне интерпретировать твое молчание?

— Вы всё выяснили? — встряла Эпплджек.

— Куда их нужно отвезти? — спросил Спайк.

— Погодь, эт еще не всё.

Твайлайт и Спайк переглянулись. «Цена ответной услуги только что выросла в два раза», — как бы сказал дракон. «Да-да, я уже поняла», — как бы ответила колдунья.

На этот раз фермерша привела их к амбару. Он был гораздо меньше и опрятнее, чем тот, красный, что красовался на входе.

— Погодьте-ка, — сказала Эпплджек и исчезла внутри. Спустя минуту она выкатила к ним тележку: — Вот, семена и саженцы. Их тоже над отвезти.

— Куда? — повторил вопрос дракон.

— Я покажу. Поехали. Полетели, то есть.

Эпплджек и Спайк уставились друг на друга, словно пытаясь выяснить, кто из них лучше в гляделках.

— Тебя я не повезу, — наконец сказал Спайк.

— Вы вродь хотели, шобы я побыстрей освободилась? Не, я ващет могу и пешком пройтись, но станете вы меня ждать? Вы ж спешите куда-то, нет?

Твайлайт вздохнула:

— Прости, Спайк. Обещаю, что верну долг сполна.

Собрав все необходимое, они взмыли в воздух. Эпплджек, не ожидавшая резкого подъема, вцепилась в Твайлайт мертвой хваткой. Впрочем, продлилось это ее состояние недолго, и вскоре она привыкла, ослабив объятия и позволив колдунье отдышаться.

— Во-он туда надо. Видишь? — сказала фермерша громко, указывая на клочок земли, где кончались поля и сады.

Спайк взмахнул крыльями и на всех парах понесся к указанной точке. Так он, похоже, выражал свое недовольство. Твайлайт была привыкшей к полетам — и к таким быстрым тоже, — однако Эпплджек тоже неплохо держалась, особенно для первого раза. Вероятно, она не хотела проигрывать дракону негласное состязание, завязавшееся между ними еще на земле.

— С ношей поаккуратнее! — выкрикнула она, придерживая шляпу копытом.

Через минуту они приземлились. Когда кобылы спрыгнули на землю, дракон спросил:

— Это всё?

— «Всё»? — захлопала ресницами фермерша. — Эт только начало! Вы што, думаете, мы просто так тащили сюда это добро? Щас будем осматривать инструменты. Ты не волнуйся, — адресовала она дракону, — тебе я такое дело не доверю. Еще погнешь тут чево или раздавишь.

— Если ты пыталась меня задеть, то выглядело это жалко.

— Да больно ты мне нужен. И еще вопрос, кто кого щас пытался задеть.

Ответной реплики от Спайка, к счастью, не последовало. Он покрутился на месте, словно кот, лег, положил голову на передние ноги и закрыл глаза, всем своим видом выказывая безразличие. Вскоре колдунья начала ему завидовать, ибо пересчитывать садовые принадлежности оказалось предельно нудным занятием.

— Эпплджек, позволь полюбопытствовать: а чем мы занимаемся? — спросила она, когда счет перевалил за сотню.

— Э-э… — недоуменно покосилась фермерша.

— То есть для чего?

— А! Готовимся к Цветению, конечно. Для чего же еще?

Теперь уже Твайлайт состроила недоуменное лицо:

— Цветение?

— Блин, голова садовая, вы ж не здешние! Традиция у нас такая в Понивилле. Природа в окрестностях всегда была как бы сказать… сама себе на уме. Вроде бы годами все нормально, а потом — бац! — и где-нибудь в окрестностях появляется большущий такой пустырь. Деревья гибнут, кусты чахнут, трава желтеет… Никто не знает, почему так происходит. Поначалу думали, што дело в земле, но ученые пони сказали, что с ней как раз все нормально. Знаешь, что самое забавное? Ежели засадить такой пустырь молодыми растеньями, то они спокойно приживутся! Магия, в общем, какая-то. Дикая у нас природа, строптивая. И странная. Но земным пони всё по зубам! Поэтому, когда подходит времечко, мы беремся за дело.

— Любопытная у вас традиция… И часто вы с этим сталкиваетесь?

— Раз в десять лет где-то. Иногда немного раньше, иногда немного позже.

— Этот участок не выглядит таким уж пустым, — заметила Твайлайт, оглядевшись по сторонам.

— Ты наблюдаешь труд прошлых поколений. Никуда она не денется, рано или поздно мы природу эту-то приручим, — уверенно кивнула Эпплджек. — Мож быть, даже на моем веку!

— Боюсь спросить, а как долго вы следуете этой традиции?

— Ну, смотри. Вон ту яблоньку сажала моя бабуля, а ежели пройти немножко дальше, то начнется лес, в глубине которого можно найти дуб, который посадил еще мой прапрапрадед.

— Ого, это… долго.

— Агась. Точной цифры я те не назову — никто не назовет, ибо истоки давным-давно позабыты, так што «долго» — здесь лучшее слово.

— Почему я никогда не слышала о вашем празднике? Он довольно необычный.

«Потому что читала совершенно другие книги», — тут же ответила себе Твайлайт в мыслях.

— Ну, он не то шобы часто случается. Да и не праздник это. Событие. Важная дата. Мы ничего не празднуем. Мы собираемся вместе и работаем до упаду.

— Праздники, события… глупость какая, — подал голос Спайк. — Чего только пони не придумывают себе от безделья.

— Ой, говори, что хочешь, — отмахнулась фермерша. — Эт мое второе Цветение, и я намерена вложить в него все силы, которые у меня есть. Как и каждый уважающий себя понивиллец.

Спайк приоткрыл глаз.

— А почему это событие происходит каждые десять лет? Почему не двадцать? Не пять? Может, если бы вы работали усерднее, ваша проблема была бы давно решена.

— Не проблема, а традиция!

— Как скажешь.

— Что ж, по крайней мере, теперь понятно, зачем нужно столько инструментов, — Твайлайт попыталась мягко сменить тему. — Смотри, Эпплджек, эту штуку стоит считать?

— «Эта штука» называется грабли. Нет, они нам не подходят. Сама же видишь, половина зубьев отломилась, другая половина — ржавая и того гляди тож отвалится, отложи их в сторону.

Они замолчали, полностью сосредоточившись на деле. «Вот, правильно, меньше слов, больше дела», — в какой-то момент прервала тишину фермерша, но было это лишь один раз. Время давно перевалило за полдень, когда они закончили осматривать и считать инструменты.

— Фух, — выдохнула Твайлайт, — это было утомительно.

— Так, раз мы с этим разобрались, почему бы вам тоже не отметиться? — сказала Эпплджек.

— В смысле?

— В прямом. Не желаешь посадить тот саженец шиповника?

— А так можно?

— Почему нет? Ну и я бы не стала предлагать, будь наоборот.

— Да, точно…

Спайк отказался в этом участвовать, так что Твайлайт снова предстояло отдуваться за двоих. Впервые в жизни она взяла в копыта лопату, однако быстро поняла, что работать ногами ей будет непривычно и неудобно, и подхватила ее магией. Вонзив лопату в землю, колдунья посмотрела на Эпплджек, желая убедиться, все ли правильно она делает.

— Неплохое начало, — покивала та, — продолжай.

Твайлайт попыталась копнуть, однако лопата как будто вросла в землю. Поглядев на тщетные попытки колдуньи совладать с инструментом, Эпплджек вздохнула:

— Эх вы, городские. Ниче не можете. Дай-ка. Вот, смотри и учись. — Она быстренько выкопала аккуратную ямку. — Вообще тут можно обойтись и без лопаты, но раз уж ты за нее схватилась… да и к чему тебе сейчас башку лишними тонкостями забивать, прально?

Колдунья пропустила мимо ушей большую часть. Фермерша назвала ее «городской», и это, внезапно, ее задело. Помимо древнеэквестрийского был еще один язык, которым Твайлайт владела в совершенстве. В сущности, правда, он был говором, диалектом, однако Твайлайт считала его за отдельный язык. Будучи выходицей из маленькой отдаленной деревушки, которую, в основном, населяли такие же работящие пони, как Эпплджек, она не могла его не освоить. Наверно, это было единственное знание, которого она стеснялась всю сознательную жизнь. Но сейчас она, внезапно, решила им козырнуть.

Колдунья сама не поняла, что сказала. Лишь запомнила, что это было нечто косноязычное, эмоциональное и не очень красивое. Над ней как будто кто-то взял контроль — наверно, та старательно подавляемая часть ее натуры под названием «сельчанка».

Эпплджек застыла в изумлении. Дремавший Спайк приоткрыл глаза. Твайлайт мгновенно пожалела о своей вспышке, чувствуя, как краснеют щеки.

— Ха! Это было неожиданно. Так ты нашенская, значится? Это самое… как там говорится? Мимикрировала под городских, вот!

Твайлайт прочистила горло и попыталась согнать краску с лица:

— Простите. Вырвалось.

— Нормально все! Давай-ка лучше продолжим. Бери сажанец и ложи его в яму. Корешки расправь! Ага, вот так. А теперь давай я его придержу, а ты засыплешь яму землей.

Под мудрым руководством Эпплджек у Твайлайт все получилось правильно.

— Отлично. Осталось только полить. Но это уже сделает послезавтрашний дождик. — Фермерша похлопала Твайлайт по плечу, оставив на мантии пыльный отпечаток копыта: — Поздравляю, теперь вы одни из нас!

— О… И даже Спайк? — с сомнением переспросила Твайлайт.

— Агась, и даже он.

— Я думала, ты ему не рада.

Дракон перестал дремать и поднял голову, все еще лежа на земле. Он внимательно следил за Эпплджек, однако она этого не замечала.

— Почему? Он сэкономил нам кучу времени, да и потом я была против, шобы Свити и Скуталу приближались к нему, а не против него самого.

— Мне нужно было их припугнуть, — вдруг сказал Спайк.

— О… — фермерша задрала голову, придержав съезжающую на шею шляпу, — это щас было извинение?

— Нет, — отрезал Спайк.

— Ну и ладно, — пожала плечами фермерша.

— Они ничего плохого не сделали.

— Да не скажу я их родителям! И не собиралась. Просто, как ты сказал, припугнула девчонок. Шобы неповадно было в следующий раз.

Между ними опять повисло молчание, но длилось оно недолго.

— Я не совсем поняла: что значит, что мы теперь «одни из вас»?

— Вы оба стали частью большой понивилльской семьи.

— Все еще не понимаю.

— А тут ниче понимать не надо. Все предельно просто. Вы внесли свою лепту в общее дело. Совместный труд ради достижения общей цели — в этом весь смысл Цветения. Это и есть семья.

— Значит, пока мы с тобой пересчитывали эти… грабли, да? То есть работали вместе…

— Верно мыслишь. Когда я работаю в поле, и вижу рядом с собой других пони — неважно, кровные они родственники или нет, — которые заняты тем же делом, я испытываю непередаваемое единство.

— У здешних пони необычное понятие о семье.

— Хе, мож тогда поделишься своим?

— Оно ничем не отличается от общепринятого.

— Сделаем вид, шо я не знаю.

— Семья — это когда родители приглядывают за детьми, пока те не вырастут. Хотя не так давно я выяснила, что принцессам не по нраву такое определение. Эх, мне никогда не понять ход их мыслей…

В этот момент Спайк задумался и понял, что ни разу не видел, чтобы Твайлайт получала письма из родного дома. От принцесс — пожалуйста, по несколько раз в неделю, а то и на дню. Конечно, у него могло сложиться ложное впечатление, все-таки он редко когда интересовался, кто адресат.

— Ну, на то они и принцессы. А мы их верные подданные. Наше дело простое. Так, кстати, ты хотела о чем-то со мной поговорить?

Твайлайт резко оживилась и вытащила камень на свет.

— Смотри. Бросается в глаза что-нибудь необычное?

— Э-э, ну камень как камень. Таких тысячи под ногами. Я ваще не эксперт. Вот спросила бы ты меня про яблоки…

Колдунья даже не расстроилась. Чего-то подобного она и ожидала. Вздохнув, она убрала камень обратно в карман.

— Ты знаешь пони, которые могут мне помочь?

— Так даже в голову никто сразу не приходит, — почесала Эпплджек затылок.

— Я слышала, некая Пинки Пай что-то знает. Где ее можно найти?

— Мож и знает. Она в «Старой кирке» работает. Эт на площади.

— Спасибо. Тогда мы пойдем.

Стоило ей это сказать, как желудок разразился ревом. Она все еще была голодна. И она совсем забыла об этом.

— Постой, Твайлайт! Давай ты хотя бы у нас пообедаешь? А то как-то нечестно получается.

Колдунья не стала возражать.

Это была самая неприятная трапеза в ее жизни. Нет, все было очень вкусно, ей очень понравился суп из сена с овощами, но есть за общим столом с родней Эпплджек было дико некомфортно. Она ела намеренно медленно, боясь закончить раньше остальных и сказать, что ей пора идти. Стояла полная тишина, только ложки стучали. Все сидели серьезные, сосредоточенные, как будто мыслями находились по-прежнему в работе. Колдунья изо всех сил старалась не выделяться.

Это закончилось через полчаса. Твайлайт наконец-то почувствовала долгожданную сытость, но путь, через который ей пришлось пройти ради этого, оставил после себя плохое послевкусие и тошноту.

— Спасибо за помощь, Эпплджек, — сказала Твайлайт, стоя под успокаивающим взглядом дракона.

— Не за что, правда. Я ничем не помогла, — ответила фермерша. — Однако долги я привыкла отдавать, так што обращайся, ежели возникнут какие-то трудности. Постараюсь подсобить.

— Буду иметь в виду.

— Пойду я тогда дальше делами заниматься. Бывайте.

Твайлайт махнула ей, и они со Спайком пошли.

— Ты придумала, как будешь отдавать свой долг?

— Нет. А ты уже знаешь, что тебе нужно?

Дракон ответил с едва заметной паузой.

— Нет.

6. Вопросы и ответы

«Старая кирка» представляла собой прямоугольное деревянное зданьице, скромно втиснувшееся среди соседей побольше и позаметнее, которые как бы сдавливали его с обеих сторон. Название магазина находилось прямиком на витрине, образованное скучными и совершенно непривлекательными белыми буквами, которые вдобавок местами поотклеились, оставив липкие следы на стекле. Поглядев на дверь с табличкой «Открыто», Твайлайт сделала глубокий вдох и вошла.

Над головой раздался звон колокольчика. Внутри было тихо и немного пусто. И довольно тесно, ведь от порога до прилавка было буквально два шажка. За прилавком никого не оказалось. Колдунья поглядела на старенькую кассу, потом на инструменты, вроде молотков, пил и прочего, висящих на стене напротив, и предположила, что тут продаются всякие штуки для строительства.

Она подождала с минуту, но никто так и не подошел. Сначала она даже порадовалась этому, но потом вспомнила про свою миссию и про то, что придется узнать наверняка, в самом ли деле в магазине никого нет, и приуныла. С ее губ в очередной раз сорвался вздох.

Помещение было пусть тесное и узкое, но зато длинное. Твайлайт прошагала вглубь и уперлась в новую дверь, надпись на которой гласила: «Посторонним вход воспрещен». Она постучала и вслушалась. По-прежнему тихо, ни признака, что по ту сторону кто-то есть. Получалась странная ситуация: магазин открыт — но в нем никого нет!

Видимо, не судьба, решила Твайлайт и собиралась уже уйти, однако ее загрызла совесть. Дабы ее успокоить, она еще раз постучалась в дверь и позвала:

— Есть тут кто-нибудь?

— Есть, — раздался скучающий голос позади.

Колдунья чуть не подпрыгнула от испуга. Резко обернувшись, она обнаружила розовую кобылу с прямой, как бумага, гривой и поникшим хвостом. На ней был клетчатый пиджак с белой бабочкой на воротнике. На носу сидели очки-половинки; пронзавший из-за них равнодушный взгляд заставил Твайлайт растеряться и забыть, что она хотела сказать.

— Приветствую. Тебя что-то интересует? — бесстрастно спросила кобыла.

— …Пинки Пай? — сподобилась колдунья.

— Можно и Пинки Пай. Но вообще — Пинкамина Диана Пай. Так тебя что-то интересует?

— Да! То есть нет… не то чтобы… не в привычном смысле… то есть… я пришла не… не чтобы покупать… в общем, я пытаюсь сказать… мне не нужны инструменты, да, — выговорив всё это, Твайлайт почувствовала себя изможденной.

— Тогда зачем ты здесь?

Твайлайт не нашлась, что ответить. За нее ответила Пинки:

— Просто поглазеть? Ну, глазей на здоровье, — пожала она плечами и пошагала к прилавку.

У Твайлайт появилось время, чтобы передохнуть и подготовиться к новому раунду. Именно так она себя сейчас и ощущала — как борец на ринге. Она даже вспотела.

«Спокойно. Спокойно, — повторяла она себе. — Это не самое худшее начало». Она бросила взгляд в сторону витрины и увидела проходящие мимо силуэты. Спайка там видно не было. Неужели он куда-то улетел? Ладно! Ладно. Пускай даже улетел. Не постоянно же полагаться на него, правильно? Нужно как-то пытаться делать всё самой. Ты умная, ты что-нибудь обязательно придумаешь… Ты ученица принцесс, в конце концов. Бывшая уже, но все-таки!

Тем временем Пинки залезла на табурет, достала из картонной коробочки (которой раньше на прилавке не было) кусок какого-то пирога и стала его уплетать. Соединив одно с другим, Твайлайт поняла, куда выходила Пинки. Только вот это озарение ей ничего не дало. Или нет? Или у нее только что появился путь для отступления?

— Ой, у тебя обед… — проронила колдунья.

— Ты не мешаешь, — послышалось ленивое возражение Пинки.

— И все-таки лучше я зайду попозже.

С этими словами колдунья спешно вышла из магазина. Тут же она встретилась взглядом с драконом.

— Ты закончила? — спросил он.

— Не совсем!..

Вздохнув, наверно, уже в десятый раз, Твайлайт развернулась обратно. Прозвенел колокольчик.

— «Попозже» наступило? — кисло промолвила Пинки. — Что ж, приветствую тебя в моем магазине. Снова.

Твайлайт смущенно усмехнулась и потупила взгляд, лихорадочно перебирая варианты, как продолжить разговор. Вся ее смелость, которой она набралась после короткого диалога со Спайком, тотчас растворилась, когда из-за прилавка ее вновь пронзили апатичные глаза.

— В «Старой кирке» есть абсолютно всё, — продолжала Пинки усталым голосом. — Лучшие инструменты в Эквестрии. Фамильное качество семьи Пай.

Твайлайт не смогла ничего придумать в ответ. Она пыталась, отчаянно пыталась прервать молчание.

— Это, типа, наш лозунг, — добавила Пинки, ни на йоту не переменившись в лице. Не дождавшись реакции от колдуньи и на этот раз, она сказала: — Ладно, забудь. Какая разница, — и вернулась к пирогу.

Несколько секунд Твайлайт просто наблюдала за тем, как ест Пинки. Потом она вдруг осознала, что это невежливо и резко посмотрела в сторону.

— …Кхм, — прочистила она горло, все-таки решившись заговорить. Сердце колотилось как сумасшедшее. Пинки, не отвлекаясь от своего занятия, навострила уши, как бы говоря, что готова внимать. Колдунья выпалила почти скороговоркой: — Я пришла к тебе по важному делу!

Медленно прожевав и будто из последних сил проглотив остатки пирога, хозяйка магазина протянула:

— Ого… — Она поморщилась: — Ну да, конечно. Покупать ты ничего не собираешься. Что и требовалось доказать.

Твайлайт почувствовала себя так, словно оскорбила Пинки, и вновь впала в смятение. Это был серьезный удар под дых. Она вложила много сил в ту небольшую реплику, получила негативную реакцию, и теперь ей нужно было время, чтобы восстановиться и затем сделать новый рывок. Однако в мысли уже закралась паника. Колдунья боялась, что не сможет продолжить бой. Нужно задать всего один вопрос. Вопрос, от которого, вероятно, зависит судьба Эквестрии! Ставки высоки… Она провела копытом по взмокшему лбу.

Пинки закончила с обедом. Спрятав коробку где-то под прилавком, она уставилась на Твайлайт полузакрытыми, словно засыпающими, глазами:

— Ладно, раз для тебя это настолько важно, давай поговорим, — неожиданно согласилась она. — Но, чур, сначала я немного полюбопытствую. Идет?

У колдуньи отлегло от сердца. Пинки только что сэкономила ей кучу времени и нервов. Отвечать на вопросы немножко легче, чем задавать их.

— …Идет, — кивнула Твайлайт.

Хозяйка внимательно посмотрела на нее, после чего спросила:

— У тебя когда-нибудь возникало чувство, что ты занимаешься не тем, чем должна?

Прошло несколько неловких секунд, прежде чем до Твайлайт, наконец, дошел смысл сказанного.

— Что? — вскинула брови она.

— Что? — ответила Пинки. Ее веки едва ли дернулись от удивления.

— Это н-неожиданно… личный вопрос.

Пинки продолжала смотреть на колдунью сонным взглядом. Она даже не моргала.

— Ты сама согласилась на мое правило. Я тебя за язык не тянула.

— Я… я… — заволновалась Твайлайт.

— Я спрашиваю тебя потому, что знаю, кто ты такая. Возможно, даже лучше других. Ты пони, что благодаря своему таланту добилась небывалых высот и исполнила мечту, будучи еще совсем юной.

Колдунья зарделась. Ну не получалось у нее никак спокойно реагировать, когда речь заходила об ее достижениях.

— Я тоже с малых лет загорелась целью. Хотела внести особую лепту в наше семейное дело. Отец поначалу не планировал посвящать меня в тонкости, но, увидев мое рвение, переменил решение и стал учить меня наравне со старшими сестрами. Повзрослев,  я убедила отца, что нам нужно расширяться. И вот я здесь. Заправляю «Старой киркой»… И дела идут… в общем, нормально. Когда как, на самом деле. Но жаловаться особо не на что.

Твайлайт чувствовала себя неуютно, слушая, как хозяйка изливает перед ней душу. Но боялась вставить хоть слово. Мысленно она спрашивала себя, что побудило Пинки завести столь откровенный разговор.

— Честно, я чувствую сейчас себя дурой, но отчасти… хорошо вот так говорить, да. Видишь, Твайлайт, вроде бы я и достигла того, чего хотела, но это не приносит мне никакой… радости. Веселья, может даже? Тебе же весело, когда ты занимаешься любимым делом? Это не риторический вопрос, это вопрос к тебе.

— Ну… да. М-мне нравится, что я делаю. Магия… и всё такое. Хех.

— Тебе это не надоедало? Не хотелось бросить и попробовать что-то другое, сама не знаешь что?

— Нет, — не совсем уверенно ответила Твайлайт.

— «Нет»? — переспросила Пинки.

— Нет, — повторила Твайлайт тверже.

Пинки как будто не верила ей. Но колдунья говорила абсолютную правду. Не было ни одного мгновения, чтобы она засомневалась в том, чему посвятила жизнь. Знания — это ее страсть. Именно поэтому она зареклась изучить магию от и до. А если существующие знания о магии однажды закончатся, она создаст новые через неустанные исследования.

— Мне кажется, что ты не до конца честна, — с легким подозрением промолвила Пинки.

— Как это? — удивилась Твайлайт.

— Не очень мне верится в твое «нет». Как будто ты сама сомневаешься.

— У нас что, сеанс психотерапии?

— Кто знает… Может, вместо того, чтобы продавать кирки, мне нужно было заделаться психологом, — равнодушно ответила Пинки. — Хочешь, я скажу, в чем твоя проблема?

— У меня нет проблем…

— Это ты себя убедила. Ты думаешь… или думала, будто принцессы ограничивают тебя. Не дают тебе развиваться дальше. Возможно, это была просто мимолетная мысль, которую ты сразу же отбросила. Вернее, думала, что отбросила.

Твайлайт уставилась на хозяйку пораженными глазами.

— Как ты пришла к этому?

— Наверно, я очень проницательна.

— Да не может такого быть! Ты едва ли что знаешь обо мне. Не считая общеизвестного. Ты не могла догадаться. Просто не-мог-ла! — Колдунья позабыла о робости и волнении. После того, как Пинки открылась, стало как-то проще говорить.

— Так все-таки: это правда? — спокойно спросила Пинки.

— Не знаю… — растерялась Твайлайт.

— Ты так заволновалась.

— Я волнуюсь с момента, как сюда зашла!

— Я заметила.

— …Ладно, я не стану отрицать. Эта мысль возникала у меня в голове. Но это всего лишь мысль! У всех иногда появляются дикие мысли, ведь так? Это нормально. — Твайлайт вперила взгляд в Пинки, надеясь услышать подтверждение. И оно не заставило себя ждать:

— Сегодня я представила, как бы выглядело лицо пекаря, если бы я зарядила в него пирогом, который он мне же сготовил. Мне стыдно за это. Хотя это всего лишь мысль. И пекарь мне ничего плохого не сделал.

— Вот, я же говорю! — Твайлайт вдруг осознала, что они съехали с темы: — Лучше объясни мне, как ты смогла забраться ко мне в голову!

— Я догадалась?

— Ты врешь.

— Я догадалась. Ну, почти.

— Тебе либо невероятно повезло, либо ты телепат. И я скорее поверю в первое, чем во второе, ибо второго не существует в природе!

— Или, быть может, это особенная магия, доступная лишь мне одной.

— Земные пони не обладают магией.

— Как и большая часть единорогов. Ты, вроде как, тоже изначально была такой? Я никогда этого не понимала. Зачем вам рога, если магию использовать могут лишь единицы? У остальных же он просто для красоты. Это ж как тебе должно повезти, чтобы сошлись звезды, и они наделили тебя этим даром? И почему только единороги? Почему пегасы и мы никогда не удостаиваемся подобного дара? — Пинки сложила передние ноги на прилавке. — Наверно, я думаю о всякой ерунде.

Она легко прыгала с одной темы на другую. Только что они болтали про одно, потом начали про другое, теперь про третье, а затем снова вернутся к первому. Вопреки апатии, написанной на лице, Пинки оказалась весьма словоохотливой. У Твайлайт даже закралась мысль, что апатия эта притворная.

— Хорошо, Твайлайт, еще один вопрос. Ответь, пожалуйста.

— Надеюсь, он последний, — напряглась колдунья.

— Возможно, — сказала Пинки, на секунду задумчиво посмотрев в потолок. — Зависит от того, насколько ты будешь честной.

— Это уже напоминает какой-то допрос.

— Извини, если так. Мне просто скучно.

— Поэтому всех ты донимаешь личными вопросами?

— Только тебя.

— И что во мне такого особенного?

— Да ничего, наверно. Подумала, что твои ответы дадут мне пищу для размышлений.

— Спрашивай уже.

— Как твои родители отнеслись к твоему отъезду? Возникало ли у тебя когда-нибудь желание вернуться в родной дом?

— Это уже два вопроса.

— Две части одного.

Твайлайт хмуро посмотрела на Пинки. Лицо Пинки оставалось каменным.

— Нормально они отнеслись. И нет, желания вернуться у меня не возникало. Я вернулась лишь один раз, чтобы забрать некоторые вещи.

— И всё?..

— Не знаю, что ты хотела услышать от меня. Историю моей жизни? Там все равно рассказывать особо нечего. Скука смертная. Спроси лет через тридцать, может, к тому времени у меня наберется всяких историй, которые старики рассказывают молодым.

— Ты ответила лишь бы отделаться поскорее, вот что я хочу сказать. Представь, что мы обмениваемся услугами. Хотя чего тут представлять, этим мы сейчас и заняты.

Колдунья фыркнула. Не собиралась она рассказывать Пинки о своем отъезде. Это не ее дело.

— Мне не было грустно, когда наступила пора уезжать в Понивилль, — поведала Пинки. — Я думала только о своей цели и больше ни о чем. Но сейчас мне грустно. Поэтому я продолжаю спрашивать тебя, Твайлайт. Мне кажется, что некоторые моменты в наших жизнях схожи.

— Я это уже слышала. Хочешь сказать, мы похожи?

— Нет. Мы с тобой абсолютно разные. — Пинки молчала несколько секунд, неподвижно смотря на колдунью, но затем промолвила: — Тебе не хотелось уезжать из дома, да?

Твайлайт тоже ответила не сразу. Она поджала губы, потом обессиленно вздохнула и сказала:

— Я не понимаю, как ты это делаешь…

— Я опять угадала?

— Не знаю, угадала ты или применила какую-то свою магию, но да… я совсем не хотела уезжать в Кантерлот, — созналась колдунья.

Когда принцессы предложили Твайлайт стать их ученицей, у нее пропал дар речи. Это была словно сказка наяву. Она и не мечтала о подобном! Принцессы углядели в ней — простой деревенской кобылке, — что-то такое, отчего решили немедленно взять ее под свое крыло. «Соглашайся», — как бы говорили взгляды стоявших неподалеку родителей. И Твайлайт согласилась, потому что была так счастлива, что попросту не могла думать ни о чем ином.

Она засомневалась в своем решении, когда подошло время покинуть дом. Накануне отъезда ее трясло, пропал аппетит, сердце жгла непонятная тоска, и с каждым часом она становилась всё больнее.

И вот, тот самый момент настал. Твайлайт внезапно поняла, что совсем не хочет уезжать, она лучше останется, и все равно, что в Кантерлоте ее ждут Селестия и Луна. Здесь всё знакомое, привычное, родное. Столица — что-то чужое, непонятное и страшное. Когда Твайлайт стояла с родителями у кареты, которая должна была забрать ее в неизвестность, она чуть не расплакалась. «Мы гордимся тобой», — сказали мама с папой и подарили ей мантию. Ту самую мантию, которую она носит до сих пор. И Твайлайт почувствовала себя гадко — она предаст их доверие, если от всего откажется.

Первый месяц в Кантерлоте ей было очень тяжело. Там было темно и холодно. Она постоянно вспоминала о домашнем тепле, но мысли о нем не помогали, а делали только хуже. Только на занятиях она могла отвлечься от тоски; поэтому она с головой ушла в книги, пока, однажды, не осознала, что больше не скучает по дому. Прошел целый год. Она привыкла.

— Спасибо за честный ответ, Твайлайт.

— Я ведь просто подтвердила твою догадку.

— Мне этого хватило.

— …Теперь я совсем сбита с толку.

— Я пытаюсь понять суть собственной тоски. А что принцессы?

— Они всегда были добры ко мне, но я не сразу привыкла к ним. — Колдунью бросило в холодный пот. — Подожди…

«Неужели я только что проговорила все свои мысли вслух и даже не заметила этого?» — испугалась Твайлайт.

— Ты недорассказала, — непоколебимо напомнила Пинки. Твайлайт взирала на нее, пытаясь заметить хотя бы одну эмоцию на ее лице. Это было все равно, что смотреть на куклу.

— Селестия и Луна учили меня всяким мудростям, — наконец продолжила она.  — Иногда вместе, но чаще по отдельности. Больше всего мне запомнились так называемые «уроки дружбы», но запомнились не тем, что это было интересно, а тем, какими странными и непонятными они были.

— В кантерлотских школах преподают такой предмет? Интересно, как он называется?

— Не знаю. «Основы дружбы»? Его нигде не преподают. Мне, вроде как, повезло, что принцессы посвятили меня в его азы.

Поэтому Твайлайт гордилась собой. Ей было доступно сие божественное знание, а остальному миру — нет.

— Пожалуй, это уже действительно не мое дело, но раз ты сказала, то и я скажу кое-что откровенное. — Пинки чуть выпрямилась. — Меня не покидает… чувство. Оно преследует меня повсюду. Оно одновременно везде и нигде. Когда-то оно острее, когда-то слабее, но оно есть всегда. Когда я ложусь в кровать, когда я просыпаюсь, когда ем, когда работаю… Это чувство… неправильности. Как будто с моими глазами что-то не так. Я смотрю на себя, и у меня такое ощущение, что всё должно быть иначе.

— Пинки, я не…

— Когда я смотрю на тебя, у меня такое же чувство. И на других, на других тоже! Дело не во мне, понимаешь?

— У меня не было такого. Извини. Может быть, тебе стоит ненадолго оставить работу и съездить домой?

Взгляд Пинки с полминуты держался на одной точке.

— Я склоняюсь к тому, что моя проблема в чем-то другом. Спасибо, Твайлайт, — поглядела она на колдунью, — пока ты не пришла, у меня было меньше определенности. Не то чтобы ее сильно прибавилось, но все же.

— Э-э… рада помочь? — сказала Твайлайт, не представляя даже, чем она помогла. — Ты закончила со своими вопросами?

— Да, я готова ответить на твои.

— Думаю, для тебя это будет раз плюнуть, — колдунья выложила камень на прилавок. — Мне нужно выяснить его природу.

— Базальт, — сказала Пинки, едва взглянув на него. Но затем что-то заставило ее нахмуриться и чуть склониться над камнем, в попытке разглядеть его получше: — Мне он не нравится…

— Ага, в нем нет ни частички магии, — подтвердила колдунья, а про себя удивилась, что Пинки это почувствовала.

— Я не про эту ауру. Про другую.

— Прости? Я не совсем тебя поняла.

— Ты начала не с того вопроса, Твайлайт.

— А-а… да?

— Ты же всё хотела узнать, как я забираюсь тебе в голову.

— Я решила, что это может немного подождать.

— Ну вот. Поэтому слушай.

— Это настолько важно?

— Уже тебе решать. Но иначе мне не объяснить, что я увидела на твоем камне. — Выдержав паузу, Пинки говорила: — Я не знаю, дар это или проклятие… особенность, лучше сказать. Особенным ведь можно быть по-разному, правильно? Понимаешь, Твайлайт, я слышу эмоции других пони. А где чувства, там и слова. Я не могу читать мысли в буквальном смысле, но могу догадаться, что творится у пони на душе по одним только его эмоциям. У моей особенности даже есть название. Пинки-чувство. Знаю, звучит глупо, но все претензии к моей младшей сестре, она придумала.

Колдунья оторопело смотрела на Пинки. В голове был лишь один вопрос: «Чего?»

— Сейчас ты спрашиваешь себя что-то вроде: «Что за чушь она несет?»

Твайлайт мотнула головой.

— Не верю. Мое лицо выдало меня. — «Такого не бывает, — подумала она. — Ей меня не одурачить».

— Сейчас ты подумала, что я пытаюсь тебя одурачить.

«Что?! Да как она это делает? Здесь должно быть какое-то нормальное объяснение!» — воскликнула Твайлайт в мыслях, внешне пытаясь скрыть свое удивление.

— Объяснения у меня нет. Оно само происходит, — развела копытами Пинки. — Но вдруг ты что-нибудь придумаешь, ты же умная.

Колдунья предприняла отчаянную попытку объяснить происходящее логически, но встретилась с полнейшим отсутствием идей и ненадолго впала в оцепенение.

— Я сдаюсь. Я поначалу подумала, что это какие-то шарлатанские штучки, которые любят практиковать всякие иллюзионисты и предсказатели со своей позорной имитацией магии, но нет! Это что-то новое. С таким я не сталкивалась.

— Твои книги что-нибудь говорят об этом?

— Я бы запомнила…

— Это была моя последняя надежда, — произнесла Пинки с по-прежнему апатичным лицом.

— Много ты успела обо мне узнать, прежде мы с тобой, собственно, заговорили?

— Я узнала, что тебе трудно общаться с незнакомыми пони, и поэтому начала наш разговор с рассказа о себе. Посчитала, что так будет честно, ведь я невольно залезла в твои мысли, хотя ты этого не просила.

— Значит, ты это не контролируешь.

— Да, говорю же, оно само. Но я ничего не услышу, если ты сама о чем-нибудь не подумаешь и не прочувствуешь эти мысли.

— Похоже, ты хорошо изучила свою «особенность».

— У меня было много времени, чтобы попрактиковаться с сестрами. Кстати, я могу почувствовать, что думает сейчас дракон снаружи.

— О да? Давно хочу понять, что у него на уме творится, а то он весь такой из себя безучастный и непоколебимый. И о чем же он сейчас думает?

Пинки поглядела на витрину, потерла висок и вернула взгляд к колдунье.

— Слушай… зря я предложила. Это неуважение по отношению к нему.

— Ты услышала что-то интересное?

— Нет.

— Услышала, по глазам вижу.

— Я ничего не скажу. Даже не проси. Я в ваши дела лезть не буду.

«Ну, может быть, я немного перегибаю палку…» — подумала Твайлайт и сказала: — Так что с камнем? Ты говорила про эмоциональную ауру?

— Да, что-то вроде, хотя я не привыкла использовать такое определение. На твоем базальте есть небольшие отпечатки. От них веет холодом, грустью… и надеждой. Где ты нашла его?

— В покоях у принцессы Селестии.

Пинки на мгновение замерла.

— Оу… Я не должна была этого узнать. Обещаю, я никому не скажу о случившемся.

— Не заморачивайся на этот счет. Не сегодня, так завтра все узнают, что принцессы исчезли. У меня тоже, знаешь, есть своего рода чувство. Твайлайт-предчувствие.

Пинки впервые пробрало на эмоции. Ее лицо стало чуть веселее обычного, появился намек на улыбку.

— А эти отпечатки — кому они принадлежат? — спросила колдунья.

— Принцессе Селестии? Принцессе Луне? Или кому-то другому? Этого я тебе сказать не могу, прости.

— Это всё? Может, ты еще что-то почувствовала?

— Нет, больше мне добавить нечего, — покачала головой Пинки.

— Последний вопрос: одна пони предположила, что камень может быть куском метеорита. Я хотела спросить: ты знаешь кого-нибудь, кто может проверить эту теорию?

— Это базальт, я уверена на миллион процентов, но дело твое. Тебе в библиотеку «Золотой Дуб», что неподалеку отсюда. Ты ее ни с чем не спутаешь, это буквально громадный дуб, переделанный под дом. Там живет Шиммеринг Старлайт. Она тебе поможет. Возможно.

— Спасибо, Пинки.

— Тебе спасибо, что заглянула. Было приятно поболтать с тобой.

Выйдя из магазина, Твайлайт снова поймала на себе взгляд дракона. На этот раз Спайк ничего не сказал.

— Что, даже не спросишь, как мои успехи?

— Ты так и так расскажешь, чего мне тратить на тебя лишние слова.

— А вот возьму, и не расскажу.

— Делай, что хочешь.

Не нужно было обладать Пинки-чувством, чтобы услышать раздражение в словах дракона. Лучше оставить его в покое, решила Твайлайт и огляделась по сторонам, пытаясь сориентироваться. Большущий дуб она видела по пути в «Старую кирку».

— Ага, нам вроде как во-он туда, — вспомнила Твайлайт и поманила за собой Спайка.

День потихоньку клонился к вечеру. Колдунья уже решила для себя, что это последний поход в гости. Хватит на сегодня социальных взаимодействий. Нужно побыть в тишине, одной. Однако вот другая тишина, что была сейчас между ней и драконом, казалась колдунье неприятной, хотя обычно она не была против нее.

— Что делал, пока я была в магазине?

— Тебя ждал.

— О чем думал?

— Что ты слишком долго возишься.

«Да уж, так ты точно не избавишься от этого ощущения», — мысленно пожурила себя Твайлайт.

Вскоре они добрались до библиотеки. Быстро выяснилось, что хозяйки нет дома; колдунья несколько раз стучала в дверь, заглядывала в окно, но никто так и не показался. Она не сильно расстроилась из-за этого.

— Хватит на сегодня, — сказала Твайлайт, прикрыв зевок копытом. — Принцессы милосердные, как же я устала! И как только другим пони удается целыми днями с кем-то общаться и при этом ни капли не уставать?

Спайк опустил правое крыло на землю, образовав тем самым своеобразную горку, по которой можно забраться к нему на спину.

— Спасибо за предложение, Спайк, но сегодня я, пожалуй, переночую в гостинице.

Он сложил крыло и переключил внимание на что-то другое, кажется, задумавшись о своем.

— Да… осталось только найти эту дурацкую гостиницу, — проворчала колдунья себе под нос.

7. Смелость

Когда Твайлайт продрала глаза, ее взгляд первым делом упал на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. С небольшим запозданием до затуманенного сном разума дошло, что время давно перевалило за полдень. Резко откинув одеяло, колдунья подорвалась с кровати и ринулась в ванную. Наспех приведя себя в порядок, она оделась и выскочила из номера.

В приемной гостиницы работник адресовал ей какую-то вежливость, наверно, что-то в духе «ждем вас снова!», но она благополучно проигнорировала его, спеша спросить Спайка, почему он ее не разбудил. Однако выбежав на улицу, она к своему удивлению обнаружила, что его нигде нет. Улетел куда? Не вовремя он, конечно… Но делать нечего, придется опять как-то справляться самой…

Добравшись до библиотеки, Твайлайт набралась смелости и постучала в дверь. Несколько мгновений стояла тишина, однако затем внутри раздался какой-то грохот, будто кто-то упал, и послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась резко, едва не ушибив колдунье нос.

— Ты? Что… как…

Это была растрепанная пегаска с гривой и хвостом, словно маленькие радуги, и голубой, как небо, шерсткой. Она была изумлена и одновременно возмущена.

— Что ты забыла здесь?!

Твайлайт не была готова к подобному началу разговора. Все ее мысленные заготовки оказались бесполезны.

— Я… — обронила она.

— Чего? — резко спросила пегаска, что заставило Твайлайт стушеваться еще больше. Прежде, чем она успела что-либо придумать в ответ, пегаска выдала: — Пофиг. У меня нет на тебя времени, — и захлопнула дверь.

Колдунья почти сразу постучалась еще раз. Дверь опять пролетела в опасной близости к ее носу.

— Че тебе надо от меня, Твайлайт Спаркл? — дерзко вопросила пегаска. — Какого сякого ты забыла в Понивилле? Вали обратно в свой Кантерлот!

Твайлайт была ошарашена и не понимала, в чем она провинилась. Еще меньше она понимала, что теперь нужно сказать, чтобы пегаска захотела ее слушать. Извиниться? За что? Неважно! Лучше извиниться на всякий случай!

— Прости, — неуверенно промямлила она, — я… я просто хотела спросить…

— Пф-ф! Смеешься, что ли? Ты приехала из столицы, чтобы о чем-то меня спросить? Что за бред? Откуда ты вообще узнала, где я живу? Хотя знаешь, что? Плевать! Мне фиолетово! Я не собираюсь отвечать на твои вопросы.

На этот раз Твайлайт вовремя подставила ногу — а иначе бы на третий раз носу было бы точно несдобровать. Пегаска вознегодовала пуще прежнего, однако еще не успела подобрать слов, чтобы выразить свое недовольство. Твайлайт воспользовалась моментом:

— Пожалуйста, послушай. Это очень важно.

— Видимо, не для меня! Убери свою ногу, а то я за себя не отвечаю!

— Мне нужна твоя помощь!

Вцепившаяся уже обеими ногами в дверь пегаска вдруг замерла:

— Че ты сказала? — она недоверчиво сощурила глаза, однако стала выглядеть чуть менее враждебной. Твайлайт поняла, что она на верном пути.

— Помоги мне, Шиммеринг Старлайт. Пожалуйста. Я не отниму у тебя много времени, даю слово.

Пегаска молча взирала на нее несколько секунд, как будто пытаясь уложить услышанное в голове.

— То есть… подожди. — Она таки отпустила дверь. — Ты притащилась ко мне домой, потому что тебе нужна моя помощь? Ты, Твайлайт Спаркл, ученица самих принцесс! Которая и так знает все! Спросить у меня? Простого библиотекаря из Понивилля? Я правильно поняла?

— Да.

— Фигня полная… Да ты смеешься надо мной!

— И в мыслях не было… — Твайлайт решительно не понимала, чем она так не угодила Старлайт. — И знаю я далеко не все… Если бы знала, то уже давно бы разобралась с проблемой… которая касается всех нас, — добавила она, предугадывая возражение пегаски.

— Какой еще проблемы?

— Принцессы исчезли, Старлайт.

— В смысле? — округлились у той глаза.

— В прямом. Исчезли, не оставив ни малейшего следа. И я пытаюсь выяснить, что с ними случилось.

Несколько мгновений Старлайт не веря смотрела на колдунью, однако затем ее лицо приобрело серьезное выражение:

— Заходи, — сказала она, отступив в сторону.

Твайлайт спешно зашла и заметила, что Старлайт перед тем, как в очередной раз закрыть дверь, посмотрела по сторонам, как бы проверяя, не слышал ли кто их разговор. Это показалось ей странным, ведь она говорила не так уж громко.

Зал был круглый и просторный. На своеобразных полках, что представляли собой вырезанные в стенах полости, ровными рядами стояли книги. В некоторых рядах, однако, зияли пробелы, и это вызывало у Твайлайт непонятное неприятие. Еще она успела рассмотреть лестницу на второй этаж, однако затем пегаска, успевшая между делом облачиться в белый халат (став похожей не то на врача, не то на ученого), поманила ее за собой.

Здесь оказалась еще одна лестница, и она вела куда-то вниз.

— Куда мы идем, Старлайт? — спросила колдунья.

— В подвал, блин, куда ж еще, — буркнула та в ответ. — И перестань звать меня этим дурацким именем.

Твайлайт удивилась.

— Тогда как к тебе обращаться?

— Рейнбоу. Рейнбоу Дэш я.

Они спустились в полную темноту. Пегаска нащупала на стене выключатель, щелкнула им, и в подвал нахлынул свет. Увиденное повергло Твайлайт в шок. Тут было просто огромное количество книг, раскрытых, закрытых, сложенных друг на друга башенками и брошенных, где попало. На деревянном столе валялись скомканные бумажки и мятые перья со сломанными кончиками, тут же покоилась стопка толстых тетрадей. Одна из них, что на самом верху, была открыта. Одинокая урна, стоявшая в дальнем углу, давилась от все тех же комков бумаги и перьев, в том числе даже голубых.

Твайлайт как будто попала к себе домой. Разве что пыли было поменьше.

— Я, типа, проводила кой-какое исследование, и тут накопился небольшой беспорядок.

— А разве так можно?

Рейнбоу недоуменно поглядела на Твайлайт.

— Я имею в виду, ты же библиотекарь, тебе нельзя использовать книги для собственных целей.

— В библиотеку почти никто не ходит. Если случится так, что книга из подвала кому-то понадобится, я просто говорю, что ее уже взяли, и, типа, возвращайся через недельку, дружок. Че ты так смотришь? А во вкладыше потом пишу выдуманное имя — все равно в них, кроме меня, никто больше не заглянет.

— Ага… — протянула Твайлайт.

— Не вижу в этом ничего плохого. Так хотя бы книги не лежат на полках без дела, — сказала Рейнбоу, довольная собой.

— Ну… — снова протянула Твайлайт и заострила внимание на гриве пегаски. Та это заметила:

— Чего?

— Да просто подумала, что тоже иногда забываю расчесываться…

Рейнбоу быстро-быстро помотала головой. Ее грива стала не намного опрятнее, но, может на ней это смотрелось не так уж и плохо. Даже хорошо. Наверное. Твайлайт начинала ей немножко завидовать.

— «Расчесываться»? Не слышала про такое.

— Заметно. Так для чего тебе понадобилось столько книг?

Рейнбоу прочистила горло и чуть выпрямилась.

— Короче, я постоянно провожу исследования. Хотя «исследования» — это громко сказано, ведь, по сути, я попросту копаюсь во всяких книгах и ищу разные странные штуки.

— Какие еще штуки?

— Эх, с чего бы начать? — Рейнбоу потерла затылок, мельком взглянув на тетрадки. — Знаешь легенду о Хуррикейне?

— Кажется? В детстве ее читала. Это та, что про пегаса, который победил дракона? И что в ней такого странного? Что пегас победил дракона? Ну, это ведь всего лишь легенда.

— Может, ты сначала дашь сказать мне, а уже потом начнешь делать выводы, а, гений? — заткнув Твайлайт, пегаска выдержала паузу и продолжила: — Не в драконе дело. Помнишь, что было в середине? Когда Хуррикейн проходил всякие испытания?

— Очень смутно, — ответила колдунья чуть тише обычного. Она вроде бы начала чувствовать определенную уверенность в разговоре, но колкость Рейнбоу выбила ее из равновесия.

— В общем, на испытании выносливости упоминается, что он… Один момент, у меня это даже записано, — пегаска схватила тетрадь, пролистала ее и нашла нужное место: — Вот, цитата: «Три дня и три ночи стоял он на крохотном облачке не в состоянии пошевелиться…» — зачитав, она уставилась на колдунью выжидательно.

— Не совсем понимаю, к чему ты клонишь…

— Ну давай, включай уже мозги, Спаркл! — нетерпеливо воскликнула Рейнбоу. — Чему тебя учили принцессы? Почему я смогла дойти до этого своим умом, а хваленая ученица Луны и Селестии не может? Хуррикейн стоял на облаке. Стоял. На. Облаке.

— …И что?

— Как что? Пегасы не умеют стоять на облаках. Ни сидеть, ни лежать, ни как-либо еще с ними взаимодействовать. Это же, блин, облака. Пар.

— Это всего лишь легенда, — повторила Твайлайт.

— Именно, — сказала Рейнбоу, отложив тетрадь на стол. — А это значит, что в ней есть доля правды. Не спорю, легенда не была бы легендой, если бы не приукрашивала реальные исторические события, но проведи аналогию с единорогами.

Твайлайт никак не могла уловить мысль, которую Рейнбоу пыталась донести.

— Все еще не понимаешь, да? Небольшой процент из вас умеет колдовать — что если и пегасам раньше была доступна собственная магия? Но потом она куда-то исчезла? Куда же? И почему?

Любопытные мысли. Вот только…

— Это только начало. Дальше — больше, — Рейнбоу начинала входить в раж. — В одном из старых исторических трактатов автор — имя его навскидку не вспомню — размышляет о небесном городе. Якобы такой город мог существовать в незапамятные времена, сотворен был из облаков, — она сделала небольшую паузу, как бы подчеркивая последнее слово, — и, мол, это была изначальная родина пегасов, и только потом, когда пришли принцессы, они переселились к единорогам и земным пони и стали жить на земле. Что скажешь на это?

— В том трактате приводились какие-нибудь доказательства?

— Нет. Но это и не важно. Понимаешь, он был далеко не первым, кто задумался о городе из облаков. Разные пони в разные времена приходили к похожим умозаключениям — скажешь, простое совпадение? Раньше не было газет, да и читать умели далеко не все; это я к тому, что вероятность того, что кто-то у кого-то перенял мысль, ничтожна. Что если город действительно существовал, и если существовал — что с ним случилось?

Ничего подобного Твайлайт в голову никогда не приходило. Да и куда там — она думала только о магии. Отвлекаться на что-то другое времени не было. Поэтому сейчас она была слегка поражена.

— …Подожди, Рейнбоу. Что разные пони приходили к одной мысли — это не доказательство. Это, вообще-то, обычное явление.

— Ну да, не доказательство. Мне нечем подкрепить свои догадки. Но интуиция подсказывает мне, что здесь что-то нечисто. Типа, слишком много таких вот необъяснимых пробелов и несостыковок. Они вроде бы незаметные, но взглянешь на привычные вещи под другим углом, и сразу возникает куча вопросов.

«Она заигралась, — подумала Твайлайт. — Выдумала себе какой-то мир, и теперь пытается убедить меня в его существовании».

— Я докажу тебе, Твайлайт Спаркл. Я заставлю тебя усомниться, — решительно сказала Рейнбоу, как будто чувствуя неверие колдуньи. — Уж ты-то должна понять. Может, ты и не умнее меня, раз до сих пор ничего не заметила, но ты точно умнее большинства. И у тебя есть такие возможности!.. — Она приблизилась к Твайлайт так близко, что стало слышно ее недовольное сопение. Они стояли практически лицом к лицу. — Ты не можешь больше позволить себе жить в неведении. Не можешь! Понимаешь?

Твайлайт невольно засомневалась, вменяема ли Рейнбоу. Однако в ее больших лиловых глазах не было ни капли безумия. Была уверенность, опасно граничащая с самоуверенностью. Было непонятное раздражение, грозившее обернуться очередной колкостью. Но не безумие.

— Задумайся, Твайлайт, — пегаска стала расхаживать туда-сюда по подвалу. — Со школы каждому известно, что в мире, кроме Эквестрии, есть и другие страны. Грифония, Зебрика, Сиквестрия и еще куча всяких — даже есть подробная карта. Но вот что вызывает вопросы: как так вышло, что Эквестрия — единственная страна на весь континент, тогда как все остальные вынуждены ютиться на соседнем материке? Мы никогда ни с кем не вели войн: как у нас получилось отхватить столько — и что важнее, сохранить это?

— Мы находились в полной изоляции, и никто к нам не совался, потому что знал, что нами правят Луна и Селестия, творцы этого мира. Нужно быть безумцем, чтобы объявить им войну.

Рейнбоу выглядела так, будто ожидала именного этого ответа.

— Хорошо, тогда я зайду еще дальше. Скажи, ты хоть раз видела живого грифона? Или зебру? Гиппогрифа? Я-то не видела, но я и живу, фиг пойми где, а ты — ты на короткой ноге с принцессами, должна была видеть приезжавших в замок послов!

— Не видела.

— Вот оно!

— Не видела, потому что я не присутствую на приемах! Я маг, а не дипломат. И потом, в Кантерлоте, если ты не знала, живет дракон.

— Знаю я про твоего ручного дракона. Но и он вызывает вопросы. Почему он отбился от своих? Почему стал защищать Кантерлот? Какой ему смысл якшаться с пони?

По крайней мере, на один вопрос Твайлайт могла ответить. Однако Спайк никогда не рассказывал, почему покинул драконьи земли, да и, наверно, никогда не расскажет. Видимо, она этого была недостойна — или как там у них, драконов, заведено говорить в таких случаях.

— Ты можешь попробовать спросить его сама, — совершенно серьезно предложила колдунья.

— Нет уж, спасибо, мне мои перья еще пригодятся, — саркастично ответила пегаска. — Я бы на твоем месте попыталась его разговорить. Вдруг он скажет что-нибудь интересное? — Она остановилась и посмотрела на Твайлайт. — Что, все еще не веришь? А что насчет единорожьей магии?

— А с ней что? — уже несколько утомленно спросила Твайлайт.

— Я думала, ты мне скажешь. Кто у нас эксперт по магии?

Твайлайт начинала надоедать эта пассивная агрессия, и она таки решилась это выразить:

— Я жду, пока эксперт по притягиванию фактов за уши выскажет свое мнение, —  получилось сбивчиво и взволновано. Да и ладно. Она все равно разнесет Рейнбоу в пух и прах. Зря та вообще ступила на ее землю.

— Лады, давай по-твоему. Если, конечно, у тебя найдется, чем мне возразить, — хмыкнула Рейнбоу. — Итак, магия. Штука, которой могут владеть только единороги — да и то, далеко не все. Штука, которую, как известно, даруют звезды. Но кто они такие, эти звезды? Или может, правильно говорить не «кто», а «что»? Почему одним они даруют способности, а другим — нет? Как они решают, кто достоин, а кто нет? Или же тут нет никакого секрета, и единороги наделяются магическими способностями случайно? Тогда почему говорят «звезды отметили»? Ну, чем будешь бить, Спаркл?

Рейнбоу, очевидно, не стала церемониться и выложила все карты сразу. Ну, или почти все. У Твайлайт было стойкое ощущение, что самый большой козырь пегаска припасла напоследок.

— Принцессы объясняли мне, как работает магия, — говорила колдунья, немного поразмыслив. — Она, на самом деле, есть в каждом из нас.

— Общеизвестный факт, — вставила Рейнбоу.

— Что пегасы, что земные пони не могут этого делать по понятной причине — у них отсутствует рог. С единорогами все немножко сложнее. Одни гораздо более чувствительны к магии, отчего могут концентрировать ее и использовать по своему желанию. Звезды тут совершенно ни при чем, они всего лишь огни в небе. То, что они якобы даруют предрасположенность к магии — это расхожий миф, не имеющий ничего общего с реальностью.

— «Предрасположенность», значит? Хм. Видишь в чем суть, Твайлайт, ты либо рождаешься предрасположенным и начинаешь магичить с младенчества, либо всю жизнь ходишь с бесполезным отростком на лбу. Это правило. Вот только ты в него не вписываешься.

Видимо, это был тот самый козырь.

— Ну а мои способности не проявили себя в раннем возрасте. Из каждого правила бывает исключение. И в моем случае, не такое уж оно и большое.

— Как-то неправдоподобно звучит, не находишь?

— Я не вижу в этом ничего сверхъестественного.

— А я вижу, и у меня сложилось впечатление, что весь наш мир состоит из таких вот необъяснимых исключений. По крайней мере, в одном мы с тобой согласны: что звезды тут ни при чем. Вообще, я как бы астроном и, короче, я уже давно наблюдаю за ночным небом и ни разу не замечала за звездами что-либо живое — и тем более разумное. Не замечали и многие другие астрономы до меня, судя по книгам, до которых мне удалось добраться. Возникает резонный вопрос: почему же этот миф о звездах получил такое широкое распространение?

— Потому что он нравится пони, Рейнбоу. «Благословение звезд» звучит красиво и таинственно, вот и все. Нет тут никакого потайного смысла.

Глаза пегаски описали дугу.

— Я разочарована в тебе, Спаркл. Для ученицы принцесс ты слишком ограниченна. Ты даже не пытаешься взглянуть с другой стороны.

— Это не взгляд со стороны. Ты ударяешься в крайности и выдумываешь то, чего нет.

— Лучше так, чем молча принять всё как есть, не попытавшись понять суть. Как думаешь, почему я до сих пор распинаюсь перед тобой?

— Потому что хочешь убедить меня в своих теориях.

— Если не убедить, то хотя бы заставить задуматься. Я могу привести еще кучу доказательств, но зачем, если лучшее доказательство прозвучало от тебя самой? Принцессы исчезли. Вот она, вишенка на торте.

Колдунья не сдержалась и сказала взволнованно:

— У тебя какая-то паранойя. Помешательство.

— Может быть, — спокойно отреагировала Рейнбоу. — Но будет забавно, если я окажусь права, согласись? Что если ненадолго предположить, что всё, что я тебе рассказала, и исчезновение твоих наставниц — как-то взаимосвязано? Если ты станешь отрицать такую вероятность, то ты последняя идиотка на свете.

Твайлайт нечем было возразить. Здесь пегаска была права. Даже такую безумную теорию нельзя преждевременно исключать.

— Поэтому я и хочу, чтобы ты проверила, Спаркл. Кто еще, если не ты? У тебя есть для этого все возможности. Так что? Как теперь поступишь?

— Прежде всего, раз ты астроном, скажи мне, можно ли считать это метеоритом или нет.

Рейнбоу с сомнением опустила взгляд на протянутый камень.

— Прикалываешься? — удивленно посмотрела она на колдунью. — Где тут метеорит? Я не знаю, кем надо быть, чтобы подумать, что он может быть метеоритом.

— Я и не думала, — сказала Твайлайт, спрятав камень. — Но ты явно разбираешься в них лучше меня. Мне нужно было только твое подтверждение.

— Постой! Ты че, пришла ко мне только за этим?

— Ну да? — осторожно сказала колдунья, услышав в голосе Рейнбоу возмущение. — Я сразу сказала, что не собираюсь отнимать у тебя много времени. Кто же знал, что ты приведешь меня сюда и начнешь доказывать, что кругом ложь.

У Рейнбоу задрожали губы. На лице отразилось оскорбление.

— Вон отсюда, — сухо сказала она.

Твайлайт в живот как будто впились холодные ножи.

— Ч-что? Я как-то задела тебя? Прости! Я не хотела, я… — она спешно подбирала слова, даже не зная, за что извиняется.

— Ты глухая? — взгляд пегаски стал жестче.

Колдунья поняла, что лучше замолчать и послушаться. Она поспешила к лестнице, однако на второй-третьей ступеньке все же остановилась и обернулась:

— М-мне правда…

Она не успела договорить. В лицо что-то шлепнулось и шмякнулось под ноги. Это оказалась одна из тетрадей.

— Вон!

Твайлайт достигла точки кипения. Почему она вообще извиняется? Что она сделала, чтобы заслужить такое к себе отношение? Вот именно, ничего! Она спустилась обратно и спросила настолько спокойно, насколько могла:

— В чем твоя проблема?

— Че-е?

— Ты слышала. Что за агрессия? Чем, блин, я тебе насолила? Я даже не знала тебя до сегодняшнего дня!

— Свали. Из моего. Дома.

Но Твайлайт уже решила для себя, что пойдет до конца. Она пресытилась сполна. Она не чувствовала ни страха, ни мления перед Рейнбоу, помрачневшей, как грозовая туча; слова давались как никогда легко, ведь она знала, что права, и это придавало уверенности:

— Я повторю вопрос: в чем твоя проблема?

Для Рейнбоу это стало последней каплей. У Твайлайт екнуло под сердцем, и невольно поникли уши, когда она поняла, что сейчас произойдет. Первым делом в нее полетели комки бумаги и тетрадки, но пегаска быстро перешла на кое-что поувесистей — на книги.

— Ты в своем уме? — воскликнула колдунья, увернувшись от толстенного тома.

— Сама напросилась!

Понимая, что Рейнбоу и не думает останавливаться, Твайлайт воспользовалась телекинезом. Книги замерли в воздухе, окутанные магией, и легли на пол в недосягаемости от копыт пегаски. Та, не ожидав такой подлости, опешила.

— Довольно! Или это сейчас полетит обратно в тебя!

— Думаешь, самая умная?

Рейнбоу резво бросилась в атаку. Махом сократив расстояние, она прыгнула в оторопевшую колдунью. Они упали на пол и сцепились. Перед взором Твайлайт всё замелькало. Потолок, пол, рваные листы, радужная грива, снова потолок. Она перестала понимать, что происходит. Она извивалась и брыкалась, пытаясь отпихнуть Рейнбоу, но та была сильней. Колдунья чувствовала, что почти выдохлась. Она уже готова была перестать сопротивляться и крикнуть: «Хватит!», как вдруг оказалась на спине, прижатая Рейнбоу сверху.

Они замерли, тяжело дыша и молча глядя друг на дружку. В таком странном положении они пребывали достаточно долго, но никто так и не пошелохнулся. Твайлайт никак не могла понять, что творится на душе у пегаски. В ее глазах отражалась какая-то дикая смесь из противоположных чувств. Прошла еще минута, и Рейнбоу, похоже, немного успокоившись, убрала копыта с груди Твайлайт и слезла с нее. Колдунья медленно, как бы осторожно, приподнялась и села на полу.

— Мы обе сглупили, — прервала тишину Рейнбоу.

— Пожалуй, — ответила Твайлайт, еще не отдышавшись до конца. Только сейчас она почувствовала, как саднит колено и побаливает бок.

— Ты меня выбесила.

— Ты меня тоже.

— …Я не буду за это извиняться, — сказала Рейнбоу после нескольких секунд молчания.

— Я тоже.

Опять стало тихо. Они сидели рядом, но смотрели в противоположные стороны.

— Могла бы поаккуратнее с книгами, — проронила Твайлайт, глядя на беспорядок вокруг.

— Ой, да заткнись ты, — огрызнулась пегаска.

Твайлайт заметила свою шляпу около ступенек. Лестница оказалась дальше, чем она ожидала.

— Я завидую тебе, ясно? — вдруг сказала Рейнбоу. Сказала так, будто это стоило ей большого труда.

Колдунья развернулась к ней с изумленным лицом.

— Тебя это удивляет? Или ты не знаешь, что такое зависть?

— Я просто не понимаю, с чего бы тебе завидовать мне. И давай без твоих выкрутасов, а то так недолго опять подраться.

Рейнбоу хмуро посмотрела на упавший стол.

— Еще одну драку подвал не переживет, — заключила она и перевела взгляд на Твайлайт: — Спрашиваешь, с чего мне тебе завидовать? Разве это не очевидно? У тебя есть всё! Тебе повезло родиться способным к магии единорогом и принцессы взяли тебя в ученицы; маленькая пони из маленькой деревни, что достигла небывалых вершин — твою историю знает каждый. Твоя жизнь как сказка наяву! Ну а что я?.. Торчу в библиотеке и ковыряюсь в книгах, пытаясь убедить себя, будто занимаюсь чем-то значимым.

Рейнбоу в сердцах лягнула задней ногой подвернувшуюся поблизости книгу, отправив ту в короткий полет.

— Посмотри на меня… Колдовать мне не дано от природы, ведь я не просто единорог-пустышка, я вообще пегас. Наставники у меня были самые обычные из самой обычной понивилльской школы. И выбор книг у меня был куда более ограниченный. Хотя меня это никогда не волновало. Может, то была наивность, может, упорство, но я так же, как и ты, шла к своей цели. Пока один «многоуважаемый», — она изобразила копытами кавычки, — профессор не высказал мне, что ничего путного из меня не выйдет. Вот прямо так и сказал, перед всей комиссией. И все, с тех пор на мне черная метка. Но ты, Твайлайт, тебе такое не знакомо, да? У тебя же есть всё! В том числе покровительство принцесс.

— Да что ты… — задетая словами Твайлайт хотела высказаться, но в последний момент передумала.

Рейнбоу вздохнула.

— Теперь мне немного легче. Давно хотела обвинить тебя в этом. Правда в том, что я сама на всех забила. Нужно было слушаться родителей. Они вообще хотели вырастить из меня летунью. Но потом… в общем, я решила, что умнее всех. Даже взяла себе псевдоним, потому что Рейнбоу Дэш для научного общества не очень-то подходит. Настолько я была уверена, что стану одной из вас, — пегаска фыркнула и покачала головой. — Готова поспорить, сейчас ты смеешься в мыслях; «тупая Рейнбоу Дэш профукала всё, что только можно, а теперь сидит и ноет, как мелкая девчонка».

— Не знаю, что за образ ты мне придумала, но нет. Не смеюсь.

Рейнбоу помолчала, но затем продолжила, избегая колдуньи взглядом:

— Ну а сегодня ты появляешься на пороге моего дома и просишь помощи. Что я должна была, по-твоему, почувствовать? Благодарность? Это была словно насмешка судьбы. Насмешка, принявшая твое обличье. Но знаешь, что я скажу? На какое-то время я даже поверила, будто могу оказаться полезной. Что, быть может, не все потеряно. Пока не выяснилось, для чего именно я тебе понадобилась.

Твайлайт начинала испытывать стыд перед Рейнбоу. «Это глупо! — возразила она себе. — Тут нет моей вины».

— Тебя устроит такой ответ, Твайлайт? Раньше газеты писали о тебе, как об очень любознательной кобылке. Удалось ли мне удовлетворить ненасытное любопытство королевского мага?

— Рейнбоу, мне жаль.

— С чего бы? Час назад ты знать не знала, кто я такая. Эмпатия так не работает.

— Мне жаль, что так вышло. Я не хотела тебя обидеть.

— Да пофиг, — пегаска слабо махнула копытом.

Твайлайт встала с пола. Первым делом она сходила за шляпой и водрузила ее на голову, затем обвела помещение взглядом, прикидывая, с чего лучше начать. В последнее время у нее не было возможности попрактиковаться в магии как следует, так что она отчасти была даже рада, что такой случай подвернулся. Рог ее заискрился, подвал засветился от магии, и бардак стал исчезать на глазах. На всё про всё Твайлайт потребовалось не больше минуты.

— Не заставляй меня говорить спасибо, — проворчала Рейнбоу, поднявшись на ноги. — Это выше моих сил.

— Так тоже сойдет.

Твайлайт постояла немного, колеблясь, но так и не придумала, что сказать, и пошагала вверх по лестнице. Она вышла из библиотеки и успела отойти метров так на десять, как услышала, что позади распахнулась дверь.

— Постой! — раздался скрипучий голос.

Твайлайт замедлила шаг. Рейнбоу догнала ее и преградила дорогу.

— Ты так и не ответила, что будешь делать. Ты хоть одному моему слову поверила?

— Я подумаю над этим.

— А, то есть ты вежливо отмахиваешься. Поняла.

— Нет, я всерьез. Дай только доберусь до Кантерлота.

Рейнбоу, по всей видимости, хотела возразить, но вдруг отвлеклась. Она завертела головой по сторонам, как будто что-то ища. До слуха Твайлайт донесся гул голосов.

— Смотри, там движуха какая-то, — указала Рейнбоу куда-то вбок.

Проследив направление жеста, колдунья разглядела неподалеку столпотворение пони, в центре которого кто-то размахивал белым флагом или чем-то очень на него похожим.

— Что там происходит? — вырвался у нее вопрос.

Они с Рейнбоу переглянулись, обе ничего не понимая, и поспешили проверить. Оказавшись рядом с толпой, Твайлайт почувствовала себя неуютно. И дело было не столько в ее боязни, сколько в атмосфере, застывшей в воздухе. Выглянув поверх голов, она поняла, что флаг — не что иное, как раскрытая газета в ноге пятнистого жеребенка. Тут-то она мгновенно всё поняла.

— Внимание-внимание! — кричал жеребенок во всю силу молодых связок, неустанно размахивая газетой. — Шокирующая весть прямиком из Кантерлота!

Пони продолжали подходить, толпа росла. Голоса гудели, шептались, вскрикивали; взволнованные, насмешливые, любопытные, непонимающие.

— Простите, мистер, все газеты уже раскупили…

— Желтая газетенка! Не верю ни единому написанному слову, тьфу!

— Мам? Что случилось? Мам?

— Мы пропали…

— В смысле «исчезли»? Куда они могли «исчезнуть»?

— Какой еще совет? Верните принцесс!

Рейнбоу присвистнула.

— Звезды небесные… Боюсь представить, что сейчас творится в больших городах… Спаркл? Ты чего?

— …Странно, — промолвила колдунья. — Я чувствую себя странно. Я узнала об этом одна из первых, но только сейчас мне стало по-настоящему страшно. Принцессы исчезли, и это худшее, что могло произойти с Эквестрией.

— Эй, смотрите, здесь Твайлайт Спаркл!

Внезапно услышав свое имя, колдунья похолодела до кончика хвоста.

— Твайлайт?

— Твайлайт!

— Твайлайт?!

— Вдруг она что-то знает?

— Она должна знать! Она их ученица!

— Твайлайт! Твайлайт Спаркл!

Колдунья почувствовала, как от шума мутится разум. Перед ней вдруг возникло огромное бесформенное существо со множеством ног, рогов, крыльев и сотнями глаз. На его теле тут и там открывались рты, извергавшие слова разными голосами, слова непонятные, неразборчивые, будто тарабарщина на древнем языке. Оно медленно, тяжело перебирая своими буграми, поползло на Твайлайт, и она, вскрикнув, в диком ужасе бросилась прочь.

Она бежала, куда глаза глядят, думая лишь о том, чтобы оторваться от чудища настолько далеко, насколько это возможно, но быстро выбилась из сил. Она остановилась в каком-то дворике, борясь с тошнотой, дрожащими ногами и звоном в ушах. В глазах потемнело, желудок взбунтовался, и из горла вырвался сдавленный кашель. Колдунья закрыла рот копытом, но больше, к счастью, рвотных позывов не возникло. Когда зрение немного прояснилось, она заметила поблизости кирпичную стену и оперлась о нее.

— Эй, ты как?

Твайлайт никак не ожидала услышать голос Рейнбоу Дэш.

— Они… идут за мной?

— Нет! Ты так рванула, что никто ничего не понял.

Эти слова принесли Твайлайт облегчение, и она стала успокаиваться. Отстранившись от стены, она вытерла мокрое от пота лицо. В поле зрения возникла Рейнбоу.

— Что с тобой случилось?

— Ничего.

Пегаска недоуменно выгнула бровь, но допытываться не стала.

— Я провожу тебя до больницы.

— Уже все нормально, — сказала Твайлайт, сглотнув загустевшую слюну. — Не утруждай себя.

Рейнбоу цокнула языком.

— Я делаю это не потому, что хочу, а потому что так надо, ясно? Сейчас ты выглядишь не очень. Не хватало, чтобы ты еще где-то потерялась. Кто же тогда найдет принцесс?

— …Ты.

— Очень смешно.

— Я не шучу. Почему бы тебе не проверить свои теории?

— Если бы могла, может, и бросилась бы. Библиотекарь, знаешь ли, в битах не купается. На своих крыльях тоже далеко не попутешествуешь.

Твайлайт стояла еще с минуту, восстанавливая дыхание. Стояла и Рейнбоу, как будто ожидая чего-то.

— Знаешь что? — вдруг сказала она. — Чхать мне на твое «нет». Пошли.

— …Куда?

— В больницу.

— Не пойду. Сказала же, все нормально. Со мной такое уже бывало, и вообще… мне нужно в гостиницу. Там и прилягу.

Твайлайт уже сдала ключи от номера и возвращаться обратно поначалу не собиралась, но планы поменялись. Во-первых, нужно было, наконец, написать брату. Во-вторых, Спайка носило непонятно где, и как с этим быть она пока не придумала, отчего ее начинало одолевать беспокойство.

— Ла-адушки, — недоверчиво протянула Рейнбоу.

Путь до гостиницы не занял много времени.

— Спасибо. Дальше я сама, — сказала колдунья, когда они остановились у крыльца.

— Как скажешь, Твайлайт Спаркл.

Они помолчали. Первой не выдержала Рейнбоу.

— Удачи в поисках, — выпалила она и, не дожидаясь ответа, спешно потопала прочь.

— И тебе пока, — проговорила Твайлайт, проводив пегаску взглядом.

Работники гостиницы обрадовались, узнав, что она решила задержаться, но еще больше, вне сомнений, они обрадовались золотым битам, зазвеневшим по стойке. Закрывшись в номере, Твайлайт отыскала бумагу и перо с чернилами и села за письмо. Она подытожила всё, что узнала за последние три дня, стараясь не упустить ни одной, даже самой маленькой детали; щедро сдобрив это догадками и размышлениями, она поставила точку, пробежалась глазами по строчкам еще раз и, удовлетворившись, отправила письмо в магическое путешествие до Кантерлота.

Ничего по-настоящему полезного — такого, что бы дало ощутимый толчок в поисках, — ей узнать не удалось. Возможно, было ошибкой оставаться в Понивилле, но поздно сокрушаться. Твайлайт невольно задумалась: а сделала ли она достаточно? Быть может, кто-то другой на ее месте за эти дни узнал бы гораздо больше… Ее не покидало ощущение, будто она напрасно потеряла время, а лишнего времени у них могло и не быть…

Вдруг принцесс уже поздно искать? Что если они исчезли навсегда? Было ли будущее без них? Благодаря Луне и Селестии выросла целая цивилизация; они всегда, всегда приглядывали за ними, простыми пони, и мудро направляли их сквозь века. «Сможем мы удержаться на плаву сами? — задалась колдунья вопросом и тут же содрогнулась: — Страшно представить, что может с нами произойти…»

Но постепенно мысли о туманном будущем отодвинулись на второй план. Время шло, а Спайк и не думал возвращаться. Твайлайт обуревала тревога. Куда он мог пропасть? Почему не предупредил ее? Может, это как-то связано с его вчерашней хмуростью?

Часы тикали. Чем больше она думала о драконе, тем хуже ей становилось. Некоторые мысли вызывали у нее натуральную панику, но она старалась успокаивать себя, повторяя, что всё будет хорошо. Она села у окна и всмотрелась в небо над Понивиллем. Наступил вечер. Затем сумерки. Наконец, стемнело окончательно, на небо взошла луна, и засверкали звезды.

Спайка не было.

Твайлайт с горечью осознала, что снова осталась одна.

---

Спайк думал об этом постоянно, но на вопрос, почему он столько времени протаскался за колдуньей, ответить не мог даже сейчас, вырвавшись из оков, в которые сам себя же добровольно заключил. «Оковы»? Нет, это слово не отражает реальности. Цепь с ошейником — вот так будет честно. Вспоминая, как он терпеливо ждал Твайлайт, словно верный пес, пока она куда-то уходила по своим делам, Спайк испытывал к себе отвращение.

И все же: почему? Почему он терпел это все? Что его удерживало? Нет, долг давно не играл здесь роли. Он будто следовал за колдуньей по инерции, по привычке. И дело было вовсе не в ее недуге, в абсолютно глупой и нелогичной боязни себе подобных. Плевал он на это. На самом деле, улетев, он сделал ей одолжение. Пора ей уже перебороть свой страх.

Однако чем дальше Спайк удалялся от Понивилля, тем сильнее он сомневался. Поначалу он пытался задавить это чувство, затем — не обращать на него внимания, но оно все больнее давило на сердце, и, в конце концов, вынудило его вовсе остановиться. Обернувшись, он поглядел на изогнувшийся дугой алый горизонт. Что-то тянуло его обратно. Цепь? Цепь. Привязала накрепко.

«Эта крохотная пони тебе в каком-то смысле небезразлична, но ты боишься признаться себе», — мелькнуло в голове. И это была правда. И эту мысль он до последнего пытался игнорировать, но она все равно пробралась в разум. Да, только Твайлайт имела для него хоть какое-то значение… Ведь ничего другого в его жизни нет. Одна пустота. Холодная серость. И бесконечные, бесплодные поиски смысла.

Спайк вернулся в Понивилль глубокой ночью, когда огни давным-давно погасли, и городок спал крепким сном. Лишь редкие фонари освещали улицы да лунное сияние, незамутненное облаками. Заприметив внизу знакомые очертания, он стал аккуратно снижаться. Несмотря на его попытки быть тихим, земля все же дрогнула, когда он коснулся ее ногами. Кто-то, по всей видимости, проснулся от этого — в округе зажглись некоторые окна. Тут же он услышал торопливый перестук копыт, и, вглядевшись в темноту, увидел, что к нему бежит Твайлайт.

— Спа-айк! — жалобно позвала она, и в округе зажглось еще несколько окон, а в тех, что уже горели — замелькали силуэты. Затормозив перед ним, она всмотрелась ему в глаза. Когда Спайк понял, что она плакала, его сердце вдруг дрогнуло. Он не знал, что его сердце способно на такое.

— Где ты был?.. — пролепетала колдунья.

— Поговорим в другом месте, — сказал он после недолгого молчания. — Здесь слишком много любопытных глаз.

Твайлайт, похоже, сначала не поняла, о чем речь, но затем коротко кивнула. Спустя пару минут они были в лесу, в том самом месте, где ночевали двумя днями ранее. Спайк слегка наклонился, позволяя колдунье спрыгнуть на землю, после чего сел с того же краю, что и в прошлый раз; Твайлайт же осталась стоять. Вытерев глаза и шмыгнув носом, она спросила:

— Я уже подумала, что ты меня бросил…

— Ты правильно подумала.

Колдунья поникла, сраженная словами, которых она боялась больше всего, и взгляд ее опустился.

— …Тогда почему вернулся? — промолвила она слабеньким голосом.

Он не нашел в себе храбрости сказать правду.

— Ты мне нужен, Спайк, — почти прошептала колдунья.

— …Знаю, — не сразу ответил он, невольно подумав: «Кто кому нужнее? Я ей или она мне?..»

— Прости.

— За что?

Она едва заметно пожала плечами.

— Ты ведь за этим прилетел? Чтобы услышать от меня извинения?

Несколько мгновений Спайк неподвижно смотрел на колдунью. Она до сих пор не понимала, что он здесь, рядом с ней, а не на другом конце света. Похоже, придется сказать прямо. Это далось ему нелегко.

— Я вернулся, потому что понял, что ошибся. Я буду приглядывать за тобой и впредь. Ты без меня никуда, Твайлайт.

Ее лицо как будто озарил слабенький свет — словно первые лучи солнца после грозы.

— Да, и правда, — кротко улыбнулась она. — Куда я без тебя…

С минуту они ничего не говорили, слушая, как мягкий летний ветерок шелестит синими листьями.

— Представляешь, я сегодня подралась.

— Ты? Подралась? Не верю.

— Я тоже.

— Кто зачинщик?

— Моя вина в этом тоже была, отчасти.

— Может, ты и не такая беспомощная.

— Я не беспомощная. Особенно когда дело касается магии. У меня просто не всегда получается находить с другими общий язык.

— Со мной у тебя никогда такой проблемы не было.

— Но ты и не пони.

Твайлайт вдруг поежилась.

— Опять замерзла?

— В смысле «опять»?

— Думаю, нам пора возвращаться в Понивилль.

— Может, останемся? Воздух теплый, завтра, наверно, будет жара. Обещаю, что не буду храпеть.

— Если тебя не пугают камни вместо кровати…

— Камни тут какие-то мягкие. На них хорошо спится.

Спайк задержал на колдунье взгляд. Неужто она знает? Не-ет, такое невозможно.

— Что?

— Ты выглядишь так, будто тебя что-то по-прежнему тревожит.

— Есть такое… — вздохнула Твайлайт. — Мир вот-вот покатится в бездну. И это ломало меня изнутри еще час назад, но сейчас я совершенно спокойна. Даже ощущаю какую-то… безмятежность, что ли? А еще у меня такое чувство, будто эти три сумасшедших дня, как будто… знаешь, пролог к чему-то большему. Сколько еще проблем на нас свалится… даже подумать страшно. Но когда ты рядом, все это не имеет значения. Я чувствую, что справлюсь. Просто будь со мной, хорошо?

Если бы Спайк мог сейчас выразить свои чувства словами, то сказал бы, что ей не нужно просить его об этом, и что больше он никогда не оставит ее одну. Однако всё, что он смог, — это легонько кивнуть в ответ.

8. Оно

Твайлайт догадывалась, что новый день не будет спокойным, и поэтому ни разу не удивилась, когда увидела стражника у ворот своего дома.

— Капитан приказал мне отвести вас в замок, — сказал он, нервно сглотнув при виде дракона. Под капитаном он, конечно же, подразумевал Шайнинга.

— Тогда пойдемте, — сказала колдунья.

В Кантерлоте тоже было неспокойно. Вчерашняя новость выбила жителей из колеи, и город был тише обычного, как будто замерев в ожидании того, что произойдет дальше. В воздухе как бы повис вопрос: «Как нам теперь быть?» — и никто не мог дать на него вразумительного ответа.

Шайнинг встретил Твайлайт на площади перед замком.

— Возвращайся на свой пост, — велел он стражнику, все это время молчаливо следовавшему за колдуньей. Тот отсалютовал и пошагал прочь, а капитан обратил взгляд к Твайлайт:

— Рад тебя видеть. Нужно поговорить.

— Мне казалось, я все подробно расписала в письме…

— Пойдем, — сказал Шайнинг, — обсудим это по пути.

Он, похоже, куда-то торопился. Твайлайт решила не задавать лишних вопросов и последовала за ним. Они зашли в замок и быстро пошагали по светлым коридорам.

— Ты почти ничего не выяснила, — заметил Шайнинг.

— Я знаю, — немного поникла колдунья, — но…

— Мы тоже. Мы обыскали весь Кантерлот, и не нашли ничего подозрительного.

Дело совсем плохо. Твайлайт надеялась, что хотя бы Шайнинг смог узнать что-то важное за прошедшие дни. С другой стороны это придало ей немного уверенности — может, она не так уж плоха в поисках, как думала. Или же просто они все одинаково плохи.

— Твое письмо еще больше убедило меня в том, что камень принцесс — особенный. Он сейчас у тебя?

— Конечно.

— Дай его мне.

Твайлайт была даже немного рада избавиться от этой ноши, что была гораздо тяжелее, чем могло показаться с виду.

— В Кантерлоте есть пони, которые, возможно, что-нибудь расскажут о нем. Я займусь этим сам, — объяснил Шайнинг, спрятав камень в нагрудный карман мундира. — Может, ты успела выяснить что-то еще?

— Нет, пока больше ничего. — Твайлайт вдруг озарила мысль: — Хотя постой, я тут подумала… В Понивилле живет кобыла по имени Шиммеринг Старлайт. И мне кажется, она может нам помочь.

— Чем? Кто она такая?

— Она уверена, что в нашим мире есть много странных и необъяснимых вещей, и что с этим может быть связано исчезновение принцесс, — заметив сомнение в глазах брата, Твайлайт добавила: — У нее своеобразный склад ума.

— Или она просто сумасшедшая.

— У меня тоже мелькала подобная мысль. Но я думаю, если дать ей проверить свои теории в кантерлотской библиотеке, хуже не станет.

— Почему именно там?

— Потому что ей нужны книги. Много книг.

Немного поразмыслив, Шайнинг сказал:

— Хорошо. Я распоряжусь привезти ее сюда. Где ее найти?

— В библиотеке «Золотой Дуб». Она там работает.

Когда они поднимались по длинной лестнице, Твайлайт решила все-таки спросить:

— Куда мы направляемся?

— В зал, где собирается временный совет, — сухо ответил Шайнинг, и, предугадывая новый вопрос, добавил: — Мы там тоже должны быть. По крайней мере, сегодня.

Это совсем не обрадовало Твайлайт.

— Что? Но я ведь ничего не смыслю в политике!

— Это тебе не понадобится. Тебя хотят услышать. Расскажешь им, что успела выяснить.

Мысль о том, что придется говорить под внимательным взглядами других пони, обрушилась на колдунью ледяной волной.

— Шайнинг, я же тебе написала все, что знаю… мне совершенно незачем там находиться, ты лучше меня сможешь…

— У меня будет свой доклад, — отрезал он, не дав Твайлайт договорить. — Лучше тебя о твоих находках никто не расскажет. Прокомментируешь, объяснишь им, если потребуется. Многие думают, что в исчезновении принцесс замешана магия — я на это ничего сказать не смогу.

Спорить было бесполезно. Шайнинг не знал об ее боязни, а она стеснялась ему признаться. Потому оставалось лишь одно — принять судьбу и продолжить двигаться навстречу своему страху.

Зал, где собрался совет, был небольшим. По центру стоял крупный круглый стол, окруженный стульями — заняты были лишь две трети из них. Среди присутствующих узнавались дворяне, министры и прочие важные пони; они оживленно и громко спорили, но разом стихли, когда в зал следом за Шайнингом вошла Твайлайт. Она почувствовала, как один за другим ее пронзают взгляды, и спряталась за братом. Через несколько секунд, однако, спор продолжился как ни в чем не бывало. Твайлайт и Шайнинг сели за стол рядом.

Колдунья даже не пыталась вникнуть в суть спора. Она натянула шляпу поближе на глаза, съежилась, надеясь, что это сделает ее незаметнее, и уставилась на гладкую блестящую поверхность стола. Со стороны должно было казаться, будто она о чем-то думает. Она и думала — о том, чтобы поскорее сбежать отсюда.

Общее настроение явно не располагало к спокойному обсуждению. Временами это напоминало какой-то базар, где каждый пытался перекричать друг друга. Все притихли, только когда Шайнинг начал рассказывать, что нашли его подчиненные. Из его доклада стало известно, что в ночь, когда предположительно исчезли принцессы, некоторые горожане видели над замком молнии, однако погода была безоблачная, и грома тоже никто не слышал. Твайлайт так глубоко над этим задумалась, что не сразу заметила, что присутствующие завели новый спор.

— Если это не нападение, тогда что? — послышался старческий голос. — Нам объявили войну, а мы этого даже не поняли! Враг похитил принцесс или чего хуже…

— Это не имеет никакого смысла, — отвечал другой голос. — Их мудрость исчисляется веками, они бы не позволили застать себя врасплох.

— Но вдруг был найден способ…

— Исключено. Мы говорим о богах, которые знают этот мир с незапамятных времен. Чтобы смертные существа нашли на них управу? Вы себя слышите? Это же абсурд.

— Neju lind!^[1]

— Враги и вправду могут быть ближе, чем мы думаем, — неожиданно сказал кто-то третий. — Прямо здесь, среди нас. Предатели. Богохульники. Мое предположение таково, что принцессы ожидали нападения от кого угодно, но только не от собственных подданных.

После этих слов повисла неприятная тишина. На Твайлайт вдруг посмотрел среброгривый дворянин с бакенбардами:

— Может, хотя бы ученица принцесс обрадует нас хорошими вестями? — спросил он с надеждой.

Так он, видимо, решил разрядить обстановку. Все и вправду немного выдохнули. Все, кроме Твайлайт. Она задрожала, понимая, что от нее не отстанут, пока она не расскажет им хоть что-нибудь. Она бросила короткий взгляд на Шайнинга, однако не встретила в его глазах поддержки; он, похоже, о чем-то задумался. «Представь, что их тут нет, — сказала она себе. — Представь, что ты пересказываешь принцессам выученный урок».

— …К сожалению, у м-меня нет хороших вестей, — промолвила колдунья робко. Она сбивчиво рассказала про кусок базальта, найденный в шкатулке Селестии, и про то, что смогла узнать о нем. Чем дольше она рассказывала, тем кислее становились мины, и это пугало ее все больше.

— Ты занимаешься непонятно чем! — воскликнула кобыла в строгой одежде, когда Твайлайт закончила говорить. — Вместо того, чтобы предпринять реальные шаги, ты все это время провозилась с какой-то непонятной вещицей, которая, готова поспорить, в поисках никак не поможет. Принцессы обучили тебя вещам, которые знают только они, сейчас ты самый могущественный маг в Эквестрии — так соответствуй этому званию, возьмись за дело серьезно!

Пони переглянулись и согласно закивали. Твайлайт почувствовала, как леденеет кровь. Ей становилось плохо.

— Довольно, — ударил Шайнинг по столу копытом, мгновенно обратив внимание на себя. — Твайлайт такая же пони, как мы, и так же, как и мы, она сейчас прикладывает все усилия. Однако то, что ее обучали принцессы, вовсе не значит, что она сотворит вам чудо.

— Знай свое место, Шайнинг Армор, — снова раздался противный старческий голос. — Чьи стражники спали на постах, когда исчезли принцессы? Это из-за тебя мы находимся здесь и до сих пор не можем прийти к единому мнению!

— Я знаю. И я сделаю все возможное, чтобы исправить эту ошибку.

Он стоически снес еще несколько вербальных тумаков от разных министров, после чего между последними разгорелся новый спор, и они позабыли и о Твайлайт, и о Шайнинге.

Колдунья ждала скорейшего конца заседания, словно освобождения из темницы. Она сидела тихо, как мышка, мысленно молясь принцессам. Только бы не услышать свое имя вновь!

Так прошел еще час, а затем зашумели стулья: часть присутствующих встала, встал и Шайнинг. «Пойдем, — сказал он Твайлайт. — Мы свое отсидели». Ее не нужно было просить дважды.

— Спасибо, что заступился за меня, — сказала Твайлайт, когда они вышли из зала, из которого все еще слышались споры.

— Я просто сказал как есть.

— Я чуть в обморок не упала, когда они обрушились на меня.

— Ты очень волновалась. Ты не больна?

— Нет, — ответила Твайлайт после короткой паузы, — просто стресс… А они все-таки правы. Вся надежда сейчас только на меня. И этой надежды я пока не оправдываю.

— Они наверно решили, что раз принцессы обучили тебя своим премудростям, значит, ты обладаешь даром предвидения. Сборище бесполезных идиотов, которые только и могут языком чесать.

Подобное заявление могло обернуться для Шайнинга проблемами. Однако его никто не слышал.

— Ладно, пойду доставать твою Старлайт из Понивилля, — подытожил он.

---

— Я так и знала, что это ты!

Такими словами Рейнбоу Дэш встретила Твайлайт по прилете в Кантерлот. Не то чтобы Твайлайт ожидала теплого приветствия, но в интонации пегаски явно промелькнуло сожаление о том, что они снова встретились.

— Я едва успела собрать вещи, — проворчала Рейнбоу. Подхватив зубами седельные сумки за ремешок, она закинула их себе на спину. — Че случилось? Эти типы мне ничего не объяснили, — кивнула она на стражников, запряженных в колесницу.

— Скоро поймешь, — спокойно ответила Твайлайт.

— Скажи сейчас. К чему эта таинственность? Короче, или ты говоришь, или я не сдвинусь с места. Я хочу знать, зачем меня сюда притащили. Я была в середине своего исследования!

— И ты его продолжишь, потому что мы направляемся в королевскую библиотеку.

Рейнбоу оторопела на секунду.

— Серьезно? Не прикалываешься?

— Делать мне больше нечего.

— Да фиг тебя знает. Веди, раз такое дело. Я затыкаюсь.

Не успели они пройти и десяти метров, как заметно повеселевшая Рейнбоу спросила:

— Значит, ты все-таки прислушалась ко мне?

— Я просто подумала, что тебе нужно предоставить возможности, на отсутствие которых ты все жаловалась.

— «Жаловалась»? Ничего я не жаловалась, — помрачнела Рейнбоу, резко остановившись. — И не нужны мне твои подачки.

Твайлайт тоже остановилась и с укором посмотрела на пегаску.

— Ну что опять?

— Хочу, чтобы ты запомнила. Я буду тебе помогать не из благодарности, а потому, что это ради общего блага, понятно?

— Я рада, что ты поставила общее дело выше неприязни ко мне.

— Прекрасно. А теперь веди дальше.

Путь не занял много времени. Когда перед ними возникло высокое мраморное здание с колоннами и длинными белыми ступеньками, поднимающимися к парадным дверям, впечатлению Рейнбоу не было предела. Однако, заметив взгляд Твайлайт, пегаска тут же состроила более отстраненное лицо.

Внутри было просторно и очень тихо. Могло показаться, будто в библиотеке нет ни души, но это было совсем не так. Читатели сидели и тут, и там, и все как один были увлечены чтением. Только шелест страниц прерывал тишину. В следующее мгновение, однако, зал пронзил восторженный возглас Рейнбоу Дэш:

— О-фи-геть!

Тут же встретив молчаливое осуждение в виде десятка взглядов, одновременно уставившихся на нее, она смущенно усмехнулась и извинилась.

— Сколько тут книг? — тихо спросила она, глядя на высоченные полки.

— Кто знает? — ответила Твайлайт. — За всю жизнь, наверно, не перечитаешь.

— Готова поспорить, принцессы перечитали. Причем не один раз.

— Это уже игра не по правилам.

Рейнбоу порысила вдоль полок, скользя взглядом по корешкам. Твайлайт молча следовала за ней. После десяти минут мотания туда-сюда они достигли самого отдаленного угла библиотеки, а пегаска, наконец, нашла, что искала.

— Все-таки она тут есть! — вновь воскликнула она и схватила книгу с полки: — «Теория магической относительности пространственно-временного континуума»! Всегда мечтала почитать это псевдонаучное сочинение! А ты читала? Какие впечатления?

Рейнбоу перевела взгляд с книги на колдунью, и улыбка плавно исчезла с ее лица, словно от осознания того, что она брякнула лишнего. Вернув книгу на полку, она сказала более сдержанно:

— Хорошо, Твайлайт. Я поняла, что от меня требуется. Иди занимайся своими делами, а я займусь своим.

— Я думала тебе помочь, вообще-то…

— Ребята в читальном зале мне помогут.

— Мне кажется, это не очень хорошая идея, втягивать непонятно кого…

— «Непонятно кого»? — перебила пегаска. — Если ты не заметила, мы в библиотеке — святой обители всех книжных жуков. Это как раз то, что сейчас нужно. Чем нас будет больше, тем быстрее пойдет дело.

— Ты уверена, что справишься с этим?.. — осторожно спросила колдунья.

— Более чем. Думаешь, я не смогу их организовать? Да как нефиг делать. Мы в Кантерлоте, Твайлайт. Тут кругом одни карьеристы и славолюбцы, мне стоит только намекнуть, что за помощь в поисках принцесс им потом воздастся, может, даже какой-нибудь блестящей медалькой, — и все, они в моем распоряжении.

«Стоит признать, в этом есть доля логики, — подумала Твайлайт, — только вот…»

— Что ты будешь делать, когда они поймут, что ты их обманула?

— Придумаю что-нибудь, — пожала плечами пегаска. — Как будто в первый раз.

Из-за стеллажа вдруг показался Шайнинг.

— О, ты уже освободился? — махнула ему Твайлайт.

— Просто зашел проверить, как у вас дела, — ответил он, приблизившись к ним.

— Да, Шайнинг, — спохватилась колдунья, — это Рейнбоу Дэш, она же Шиммеринг Старлайт. Рейнбоу, это Шайнинг Армор, капитан королевской стражи и мой брат.

— Рада встрече, — протянула копыто пегаска.

— Взаимно, — Шайнинг легонько стукнул своим копытом об ее.

— Слушай, Шайнинг, — тут же обратилась к нему Рейнбоу, — у меня появилась классная идея, которая, уверена, тебе тоже понравится.

— Я весь внимание.

— Кантерлотская библиотека — это, конечно, хорошо, но как насчет архивов и закрытых секций, недоступных простым смертным? Может, лучше начать с них, как думаешь? Нас туда пустят, если ты скажешь? Под «нами» я подразумеваю себя и народ, который будет мне помогать.

— Конечно.

— Крутяк. А стражников твоих можно одолжить? Я не слишком наглею?

— Если это поможет делу.

Твайлайт поняла, что дальше обойдутся без ее помощи, и молча пошла к выходу. Оказавшись снаружи, она машинально бросила взгляд на солнечные часы, расположенные на белокаменной стене старинного дома, переоборудованного под музей. Время не так давно перевалило за полдень. Это ее обрадовало, потому что она собиралась слетать домой.

---

— Твайлайт, я не всегда буду поблизости, чтобы тебе помочь, — сказал Спайк, когда она рассказала ему о своем злоключении в замке.

— Я понимаю… Просто это продолжает происходить, и я ничего не могу с этим поделать.

— Тебе нужно перебороть себя.

— Сказать проще, чем сделать. Я представляла, что рассказываю Селестии домашнее задание.

— И как, помогло?

— Не очень…

— Представь, что ты дракон, и ты плевать на всех хотела.

У Твайлайт на лице невольно возникла улыбка.

— Боюсь, это будет еще тяжелее, чем справиться со страхом. Но знаешь, с Рейнбоу Дэш я вела себя довольно уверенно… Наверно, я уже успела к ней попривыкнуть. Да… меня частенько начинает трясти, когда приходится говорить с незнакомыми пони. И толпы… ненавижу толпы, — содрогнулась она.

— Страха высоты у тебя почему-то нет, хотя казалось бы.

— Не ищи логики, Спайк.

— К слову, ты так и не сказала, почему мы летим к тебе домой.

— Хочу выяснить, что с тобой произошло. Ну, когда мы впервые встретились. Тебе не интересно?

— Не знаю. Я уже свыкся с мыслью, что это так и останется тайной.

Вскоре они достигли деревни. Дракон приземлился рядом с домом Твайлайт, колдунья съехала по его крылу и поспешила к крыльцу. В дверях, однако, она неожиданно столкнулась с отцом.

— Привет, Твайлайт.

— Привет, пап. Как ваши с мамой дела?

— Все по-прежнему. Жаловаться не на что. А у тебя?

— Вы слышали последние новости?

— Какие новости?

— Ох… ладно. В общем, в последнее время я очень занята, скажем так. В Эквестрии сейчас неспокойно.

— Ну, нас это как обычно обойдет стороной.

— Надеюсь, пап.

— Не перетруждайся слишком сильно, Твайлайт.

— Я постараюсь.

На этом они и закончили. Твайлайт зашла в дом, а ее отец, приветственно кивнув дракону, пошел дальше по улице и вскоре исчез за углом.

Это была странная сцена, однако Спайк наблюдал ее далеко не в первый раз, и она его совсем не удивляла. Он подумал, что даже его мать выказала бы больше эмоций по случаю его возвращения в родовое гнездо — и это при том, что драконы скупы на эмоции настолько, насколько это вообще возможно, ибо следуют древнему, как мир, негласному табу.

Твайлайт вернулась только через полчаса. Спайк не стал спрашивать, что она так долго делала в доме, решив, что если надо будет, она скажет сама. Хотя ему очень хотелось спросить.

— Что, начнем? — спросила Твайлайт, забравшись ему на спину.

— Ты командуешь. Я просто за компанию.

— Тогда полный вперед!

Полетел в сторону леса, Спайк сразу заметил лысое пятно среди деревьев. Возможно, ему только показалось, — но оно как будто стало больше. Приземлившись на злосчастную поляну, он почувствовал неприятное покалывание в груди. Оно не отпускало его до тех пор, пока он не понял, что бояться нечего, ведь с ним Твайлайт.

— Значит, тот черный дым появился где-то здесь? — огляделась она по сторонам.

— Прямо там, где я сейчас стою.

— Ага… Не мог бы ты подвинуться?

Он отошел, позволяя колдунье внимательно осмотреть местность.

— И этот дым, в общем, как бы на тебя напал, и ты стал маленьким?

— Так мне показалось.

Твайлайт покрутилась, потопталась, задумчиво почесала затылок и изрекла:

— Ну, мои глаза не видят ничего странного. Посмотрим, что скажет магия.

Она наколдовала заклинание. По поляне в разные стороны медленно проплыли волны света, пропуская через себя каждый листочек, веточку и песчинку.

— Тоже ничего…

— Это бессмысленно, — сказал Спайк. — Прошло много времени, мы тут уже ничего не найдем.

— Подожди… — сосредоточенно ответила она. — Я пока сдаваться не собираюсь.

Твайлайт стала пробовать другие заклинания. Спустя час, истратив чуть ли не весь свой арсенал, она обессиленно уселась на траву и разочарованно цокнула языком.

— Я предупреждал.

— Сейчас бы не помешал мой листок…

— Какой листок?

— Я в нем записала заклинания, которыми расколдовывала тебя. Похоже, мама выкинула его, когда прибиралась.

— Сомневаюсь, что он помог бы.

— Кто знает… Вдруг меня бы сейчас озарило?

Спайк был признателен Твайлайт за то, что она пытается помочь ему, и хотел выразить это словами, однако не смог пересилить себя. Вместо этого он сказал:

— Сейчас есть тайна поважнее, чем тайна моего превращения.

— Так я ею и занята. Параллельно. Что если одно связано с другим, как говорит Рейнбоу? — с легким сарказмом сказала колдунья. — Камень Селестии забрал Шайнинг, поэтому мы здесь. Я просто не знаю, куда мне еще деться, чтобы не сидеть сложа копыта. В совете четко дали понять, что ждут от меня скорейших результатов, а у меня никакого продвижения уже который день…

— Это на тебя давит.

— Давит! Дело даже не в совете и пони со всей Эквестрии, которые ждут, что я верну им принцесс, дело во мне… Селестия с Луной столько сделали для меня… что если они прямо сейчас нуждаются в моей помощи, а я даже не знаю, что делать! Если окажется, что с ними случилось что-то плохое из-за моей медлительности, я… я!..

— Перестань, — резко сказал дракон.

Твайлайт дернулась, будто испугавшись его голоса. Она посмотрела на него, дрожа.

— С таким настроем тебе лучше передать первенство тому, кто на подобных мыслях не зацикливается.

— Я бы с радостью, Спайк. Не нужна мне первая роль. Я бы лучше помогала Рейнбоу Дэш с книгами, пока остальные заняты серьезным делом, — колдунья тяжело вздохнула.

— «Остальные» сделали еще меньше тебя. Судя по твоим словам, у вас в совете одни лишь крикливые глупцы. Сомневаюсь, что от них вообще есть хоть какая-то польза.

— Забавно. Брат сказал что-то похожее.

— Видимо, он понимает, что к чему.

Твайлайт сидела неподвижно некоторое время, затем вновь вздохнула и сказала:

— В последнее время я начинаю думать, что лучше бы принцессы не забирали меня отсюда. — Однако прежде, чем Спайк успел что-либо сказать, она поднялась со словами: — Ладно. Хватит себя жалеть.

Ее рог снова засветился. Она вспомнила еще несколько заклинаний, которые можно было проверить. Понаблюдав за ней с минуту, Спайк спросил:

— Каким заклинанием ты меня расколдовала?

— Заклинанием антимагии. — Твайлайт остановилась. — У меня просто не осталось других вариантов, и я решила рискнуть.

— В каком смысле?

— Я боялась тебе навредить. Луна учила, что это заклинание нельзя использовать на живых существ.

— Потому что весь мир состоит из магии?

— Да. Тот, у кого нечисты помыслы, может сотворить ужасные вещи…

— Тогда почему это заклинание вообще придумали?

— Не знаю, Спайк. Мне почему-то в свое время не пришло в голову спросить принцесс… Ну и в общем, я подумала, — волнительно заговорила она, — раз ты дракон, то должен выдержать; и мне показалось, ты предпочтешь что угодно, лишь бы не оставаться в маленьком теле, и я… ну, я попробовала, хотя не была уверена, но к счастью, это сработало…

— Я не злюсь, — спокойно сказал дракон, — успокойся. Выходит, все-таки это было нечто вроде проклятия.

— Возможно… — с сомнением ответила Твайлайт.

После коротких раздумий Спайк сказал:

— Используй его на мне еще раз.

— Что? — изумилась колдунья и тут же категорически заявила: — Нет! Это безумие!

— Я дракон. Выдержу.

— Нет! Тебе будет очень больно!

— Ты видела толщину моей чешуи?

— Антимагии все равно на твою чешую! То, что нам повезло один раз, не значит, что повезет во второй!

— Твайлайт.

— Ты, похоже, не понимаешь… — колдунья выстрелила заклинанием в подсолнухи, отчего те мгновенно превратились в бесцветный порошок. — Вот! Видел? Или тебе этого примера не достаточно?

— У меня чувство, что мне ничего не будет.

— «Чувство»! С чего ты так решил?

— Я — не вы.

— Намекаешь, что в тебе нет магии? Магия в этом мире есть во всем, в каждом существе, в каждом предмете. Исследования это сотни раз подтверждали.

— О драконах вы ничего не знаете, — парировал Спайк.

— …Это правда, — нехотя согласилась Твайлайт и задумалась. Она несколько раз то опускала взгляд, то снова неуверенно смотрела на дракона, пока в итоге не сказала: — Ты заставил меня засомневаться.

— Так мы пробуем?

— Подожди, дай секунду собраться с мыслями. — Она набрала в грудь воздуха и медленно выдохнула. — Не могу поверить, что я всерьез собираюсь это сделать. Хорошо, итак…

Она приготовила заклинание, однако в нерешительности не спешила его использовать.

— Мы так можем стоять весь день, — заметил Спайк. — Когда ты была младше, ты была смелее.

— Потому что я боюсь за тебя, дурак! — воскликнула Твайлайт. — Тебе-то на себя плевать, так позволь хотя бы мне за тебя побояться!

— Все будет нормально.

Колдунья не выдержала и пальнула в Спайка заклинанием без предупреждения. Ничего не произошло. Ни мучительной боли, ни того, что тело рассыпается в пыль, Спайк не почувствовал.

— Ты был прав… — удивленно прошептала колдунья. — В тебе… в драконах совсем нет магии!..

— Поздравляю. Ты только что сделала научное открытие, которое переворачивает все ваше представление о мире.

Твайлайт поглядела на Спайка смятенно, тряхнула головой и пронзила его укоризненным взглядом.

— Не смешно! — однако затем, успокоившись, она добавила: — Тебя что-то или кто-то околдовал.

— Разве я уже не говорил?

— Теперь мы это подтвердили. — Уши Твайлайт вдруг навострились, как будто она что-то услышала, и ее лицо приобрело взбудораженное выражение: — Ой, я только что получила сигнал!

— О чем ты?

— Мое обнаруживающие заклинание! Я уже думала убирать его…

Колдунья завертела головой, пытаясь найти источник сигнала, уперлась глазами куда-то в траву поблизости и ахнула:

— Постой… он что, под землей? — спросила она в замешательстве. — И так глубоко… что это?

— Тебе его выкопать? — любезно предложил Спайк.

Твайлайт, однако, иронии не уловила и ответила серьезно:

— Боюсь, копать тебе придется очень, очень долго. Я постараюсь достать сама.

Она вновь пустила в ход магию. Она склонилась над травой, сосредоточенно всмотрелась в нее, как будто пытаясь разглядеть там жуков или сосчитать травинки, и зависла в таком положении.

Прошло добрых десять минут, а она по-прежнему не шевелилась. Спайк устал стоять и сел на землю, подобрав хвост.

— Ну, как успехи?

Твайлайт не ответила, всецело поглощенная процессом. Спустя еще несколько минут перед ее носом, вынырнув из земли, словно из воды, показался некий блестящий предмет, и колдунья ожила. Выдохнув и утерев со лба пот, она подхватила находку копытом и подошла к дракону.

— Эта штука как будто отозвалась на антимагию.

Штука имела вид довольно крупного, с мяч, кристалла. Выглядел он так, словно пробыл в земле целую вечность: мутный внутри, сколы тут и там, грани все в царапинах и трещинах, в которые забилась грязь. Когда-то, возможно, он радовал чей-то взгляд, но сейчас это было совсем жалкое зрелище.

— Что ж, вместо камня у нас теперь кристалл, — сардонически заключила Твайлайт. — Замечательно.

— И это околдовало меня?

— Других подозреваемых я не вижу.

— Дай я его разобью.

— Нет, ты что! Я заберу его в Кантерлот и тщательно изучу.

— Как закончишь, отдай его мне.

— Я подумаю… — Твайлайт покрутила кристалл в копыте, осматривая его с разных сторон. — Интересно, сколько он пробыл под землей?

— У меня другой вопрос: насколько глубоко он находился?

— Ну, смотри. Он был на самой границе обнаружения моего заклинания, а в глубину оно уходило где-то метров на сто.

— Может, это какое-то устройство из древности?

— Пока не узнаем наверняка, все возможно, Спайк. Но сейчас он, похоже, сломан и никому больше не навредит. — Колдунья облегченно выдохнула. — Не знаю, поможет ли он нам найти принцесс, но, по крайней мере, мы выясним, что произошло с тобой. Я надеюсь.

— Возвращаемся?

— Давай сначала к родителям завернем. Нужно кое-что взять.

Так и сделали. Когда Твайлайт вышла из дома вместе с наплечной сумкой, куда она, по всей видимости, положила кристалл, Спайк полюбопытствовал:

— Ты сказала, что принцессы забрали тебя отсюда. Почему они решили тебя забрать?

Твайлайт, не ожидавшая такого вопроса, не сразу нашлась, что ответить.

— Это довольно необычная история. Ты хочешь ее услышать?

— Если ты хочешь ее рассказать.

— Конечно. Почему нет? — Твайлайт села на крыльце, сдвинув сумку набок. — Это было семь лет назад. Обычно у нас в деревне тихо и ничего не происходит, но однажды у нас случилась беда. Неподалеку от деревни есть горы, — она показала копытом на север. — Ты должен был их видеть.

— Я понял. А дальше что?

— С гор начали доноситься какие-то жуткие звуки… не то вой, не то рычание, трудно описать. Временами даже земля дрожала. Одни говорили, что там чудища поселились, другие — дракон.

— Насчет последнего я сомневаюсь, — вставил Спайк.

— В общем, — развела копытами Твайлайт, — так продолжалось больше недели. Все были напуганы, никто не решался сходить и проверить, что там происходит. Поэтому я решила взять дело в свои копыта. Да, тебе не послышалось. Не знаю, что мне взбрело в голову. Начиталась приключенческих романов, наверно.

— И никто тебя не остановил?

— Не-а. Это было проще простого. Все были уверены, что не найдется безумца, который пойдет к горам. А я пошла. Мне было и страшно, и любопытно одновременно. Чем ближе я подходила к горе, тем громче становились раскаты. Несколько раз я собиралась повернуть обратно, но все же решила идти до конца.

Потом я бродила у подножия, пока в какой-то момент не заметила в скале достаточно крупную расщелину. Недолго думая, я полезла проверить, что скрывается в горе. Внутри было темным-темно, но, к счастью, тогда я уже умела зажигать свой рог. Тесно оказалось только первые несколько метров, затем я вывалилась во что-то более просторное.

Я думаю, там была целая пещера со множеством ходов, потому что в какой-то момент я поняла, что заблудилась. Не знаю, сколько времени я плутала в поисках выхода. Я устала, и мне было очень страшно. Всей душой я жалела о том, что сунулась туда. Но потом перед моим взором внезапно возникло что-то большое и черное, и мои мысли внезапно стали пусты.

«Что-то» тяжело дышало, отчего под ногами дрожали камни. Оно издавало те самые звуки, похожие на вой или рык, однако в тот момент мой страх куда-то исчез, мне показалось… будто оно рыдает. И я застыла не в состоянии пошевелиться.

— Ты нашла, что искала.

— Да. А затем — можешь представить? — оно заговорило со мной. Его слова как будто пронзали мозг. Я не понимала языка, но голос у него был такой, словно оно было чем-то глубоко опечалено. Я что-то спросила его, но ответа так и не услышала. Оно резко затихло. Не было больше ни дрожи, ни рычания — полная тишина. Мне стало совсем жутко, и я бросилась бежать подальше оттуда.

Каким-то чудом мне удалось найти выход. Ноги кое-как донесли меня, и я рухнула на землю, едва оказавшись на солнце. Вдруг на меня упала тень, и я приподняла глаза. Как думаешь, кто стоял рядом со мной?

— Луна и Селестия.

— Верно. Оказалось, что они приехали к нам в деревню, прослышав о нашей проблеме. Они посмотрели на меня как-то странно и помогли подняться. «Только очень отважная пони решится пойти в одиночку навстречу неизвестности», — сказала Селестия. «А также очень глупая и наивная», — беззлобно добавила Луна.

Втроем мы пошли обратно в деревню. Мы молчали всю дорогу. Наверно, если бы меня что-нибудь спросили, я бы не смогла ничего ответить — я не верила, что вижу принцесс взаправду. Однако вечером меня ждало нечто еще более удивительное. Когда Селестия с Луной закончили с делами и успокоили жителей, они пришли к нам домой и предложили мне стать их ученицей.

— Так просто? Я думал, ты удивила их своими колдовством и поэтому они решили сделать из тебя королевского мага.

— Нет. Единственное, что я на тот момент умела — это сделать из рога своеобразную лампочку, что и магией-то тяжело назвать.

— Видимо, они углядели в тебе что-то другое.

— Похоже. Ну, как-то так. Вот и вся история. — Потянувшись, Твайлайт задумалась на мгновение, а затем сказала Спайку: — Может, слетаем к горам быстренько? У меня такое чувство, что там никого не было, и все это мне привиделось от страха. Но вдруг «оно» по-прежнему там, и я смогу понять, с чем повстречалась?

Спустя пять минут они были у подножья, в том самом месте, где Твайлайт обнаружила расщелину. Их взору предстала абсолютно гладкая скала. Это повергло Твайлайт в смятение.

— Я точно помню, что здесь был проход! — воскликнула она. — Куда он исчез?

— Тоже привиделся, — иронично заметил Спайк.

— Я не понимаю…

Колдунья стала и тут перебирать заклинания, однако никаких результатов это не дало.

— Должно быть, это сделали принцессы, чтобы никто больше сюда не совался, — предположил Спайк.

Твайлайт недоверчиво поглядела на скалу и сдалась.

— Полетели домой, — вздохнула она.

9. В поисках правды

Весь следующий день Твайлайт провела у себя дома за изучением найденного кристалла. Его возраст оказался гораздо меньше, чем у загадочного собрата — камня-из-шкатулки, — но все еще достаточно велик, чтобы удивиться: чуть больше тысячи лет. Также она обнаружила, что сколы на его поверхности — вовсе не сколы, а скорее выемки, из-за чего напрашивалось предположение, что кристалл куда-то вставлялся, был частью чего-то. Попытки понять, для чего именно он использовался, так ни к чему не привели. Был ли это какой-то механизм? Было ли это оружие? Быть может, наоборот — что-то, созданное для защиты? Простор для догадок был поистине громаден, и от этого колдунья начинала чувствовать, что снова топчется на месте.

Зато это был первый тихий день за неделю. Она никуда не спешила, ей не приходилось пересиливать себя, чтобы с кем-то поговорить, и никто ее не дергал: Рейнбоу Дэш со своими помощниками шерстила книги, Шайнинг занимался своим делом, а совет… а про него лучше и не вспоминать лишний раз.

Однако долго это продолжаться не могло.

Сквозь сон Твайлайт услышала, что в парадную дверь кто-то стучит. Она продрала глаза и поняла, что так и заснула за столом в обнимку с кристаллом. «Полдень», — показывали стрелки на часах. «Опять все проспала», — подумала Твайлайт и, сползши со стула, побрела на первый этаж, встречать гостей. Она догадывалась, кого увидит на пороге, и интуиция ее не обманула.

— Королевский маг Твайлайт Спаркл! Капитан ожидает вас в кантерлотской библиотеке! Говорит, дело срочное, — громко сообщил стражник. Кажется, она уже видела его вчера? То есть позавчера. Неважно.

— Передайте ему, что я буду так скоро, как смогу, — сказала колдунья, прикрывая ногой глаза от яркого солнца. Стражник кивнул и помчался обратно, а она закрыла дверь. Она простояла неподвижно с минуту, тупо глядя в одну точку, затем встрепенулась и пошла собираться.

— Приглядишь за домом, Спайк? — спросила колдунья, выглянув в окно на втором этаже.

— Может быть, — скучающе ответил дракон.

В библиотеке было оживленно. Не без помощи Шайнинга Рейнбоу удалось организовать здешних обитателей и замотивировать их трудиться ради общего дела. Заметив Твайлайт, пони показали ей жестами, куда идти. Она нашла брата и Рейнбоу в просторной секции, где, насколько ей было известно, хранились старые документы. Однако помещение пока что выглядело нетронутым — в нем еще не успели начать поиски.

— Как успехи? — спросила Твайлайт вместо приветствия.

— Нашли кой-что, — коротко ответила Рейнбоу. Их с Шайнингом взгляды были направлены на какие-то пожелтевшие листы, которые она держала в копыте. — Подойди-ка сюда.

Твайлайт подошла и рассмотрела находку получше. То оказалась старая-престарая газета, выпуск «Кантерлотского вестника» за год, цифру которого было даже боязно представить. Судя по довольно четким сгибам, она долгое время пробыла в сложенном виде, возможно, на дне какого-нибудь позабытого ящика. Страницы ее были надорваны в некоторых местах, однако больше всего досталось первой полосе, где сохранился лишь заголовок статьи да несколько строчек под ним.

— На что мне нужно обратить внимание?

Рейнбоу передала газету Твайлайт.

— Видишь дату?

— Да, теперь вижу. Выпуск пятидесятилетней давности.

— А теперь смотри заголовок.

— «Кантерлот потряс магический шторм». — Колдунья опустила взгляд и прочитала то немногое, что осталось от статьи: — «Произошло ночью», «никто не может объяснить», «принцессы разбираются».

В голове Твайлайт закрутились шестеренки.

— Где вы ее нашли? — спросила она взбудоражено.

— Тут, где же еще, — Рейнбоу забрала газету себе. — Нашли причем совершенно случайно, когда доставали книги. Она была спрятана между ними.

— Какие книги?

— Такие же старые и позабытые, как и газета. Ничего особенного.

— Но вы все же отложили их в сторону на всякий случай?

— Естественно. Но вопросы вызывает другое. Сразу после того, как нам попалась газета, мы бросились искать упоминания о магическом шторме в этих… как их там?.. — Рейнбоу бросила взгляд на Шайнинга, ожидая от него помощи, но тот промолчал. — Гвардейских архивах, в общем. Так мы не нашли ни единого упоминания об этом событии — ни в старых документах, ни в более поздних. Полвека назад в Кантерлоте случилось что-то крупное. Чтобы это не отразилось ни в одной бумаге? Такое невозможно. И это не какая-то желтая газетенка, это «Кантерлотский вестник», уважаемое издание.

— Звучит очень подозрительно, — призадумалась Твайлайт. — И к каким выводам вы пришли?

— Мы как раз хотели услышать, что думаешь ты, — ответил Шайнинг.

— Мнение, незамутненное нашими точками зрения, — добавила Рейнбоу, — может, ты сообразишь что-нибудь новое.

— Ну, звучит эта история так, будто ее пытались вымарать, — нахмурилась Твайлайт. — Вы прямо всё обыскали?

— Сейчас попробуем этот архив, — кивнула Рейнбоу на полки. — Шайнинг говорит, здесь искать нечего. Тем не менее…

— Тем не менее, мы его обыщем, — закончил мысль Шайнинг.

— И еще, — продолжала Твайлайт, — что привлекло мое внимание: газету как будто спрятали, чтобы никто ее не нашел. Или нашел, но гораздо позже, как мы сейчас.

— Или кто-то просто забыл ее, — сказал Шайнинг. — Я придерживаюсь более приземленной версии. Отсутствие упоминаний о «магическом шторме» в документах пятидесятилетней давности — не что иное, как некомпетентность архивариуса. Само же событие на деле было не таким «потрясающим», как кричал заголовок — газета, все же. Потому оно нигде потом не упоминалось: жители обо всем быстро забыли, а газеты — утеряли интерес.

— Не знаю, Шайнинг. Тут написано, что принцессам пришлось с этим разбираться.

— Журналисты любят приукрашивать. Это их хлеб.

— А что если этот шторм и недавние молнии над замком — одно  и то же? — неожиданно предположила Рейнбоу. — Ну, или не одно и то же, но хотя бы что-то похожее?

— Возможно, кто-то уже пытался похитить принцесс полвека назад, — тут же додумала Твайлайт. — Однако потерпел неудачу и замел за собой следы. А принцессы даже не поняли, что произошло.

— То есть по твоей логике «кто-то» вместо того, чтобы удариться в бега, остался в городе и планомерно стирал о себе любые упоминания на протяжении многих лет? — с сомнением во взгляде сказала пегаска. — Я скорее поверю, что это сделали сами принцессы, чтобы шторм поскорее выветрился из памяти жителей.

— Но ты же согласна, что этот «кто-то» — давай лучше называть его враг — может существовать?

— И он, чует мое сердце, не один — это целая группа. Культ каких-нибудь фанатиков?

— Вы ударяетесь в теории заговора, — спокойно сказал Шайнинг.

— Мы имеем дело с заговором! — возразила Рейнбоу и резко посмотрела на Твайлайт: — Королевские маги поодиночке не ровня принцессам, но что если они объединят усилия?..

— Попридержи-ка коней. Еще немного, и я окажусь подозреваемой.

— Ладно, да, я увлеклась, — признала пегаска. — Но мы же строим догадки, верно? Я никого не обвиняю. Просто делаю предположения.

— Нужно понять, что делать дальше, — сказал Шайнинг. — Я предлагаю порасспрашивать пони, которые могли застать тот шторм — если он действительно был. У стражи есть записи обо всех жителях столицы…

— Ого, — перебила его Рейнбоу, — да у вас тут слежка?

— Я к тому, что нам не придется стучаться в каждую дверь, если заранее составить списки потенциальных очевидцев, — сухо ответил Шайнинг. — Именно для таких случаев и собирается информация.

— Похоже на план, — заключила Твайлайт.

— Тогда я берусь за дело.

— Тебе помочь? — спросила Рейнбоу.

— Нет, справимся своими силами, — сказал Шайнинг и вышел из архивов.

Пегаска перевела взгляд на Твайлайт.

— У меня вопрос. Насчет королевских магов.

— Ну, давай, спрашивай, — нехотя ответила колдунья. Гипотеза Рейнбоу не вызывала у нее ни малейшего доверия и раздражала — она расценивала ее существование как личное оскорбление.

— Ты знакома с другими магами?

— Нет. Я даже не знаю имен. Просто знаю, что я не одна. И что другие живут в разных уголках страны. И что я вроде как сильнейшая из всех, несмотря на возраст.

— Сколько вас?

— Десять? Пятнадцать? Где-то так. Слушай, эта твоя теория, ну, совсем смешная… Королевские маги — это проверенные пони, которые никогда не пойдут против принцесс.

— Я всего лишь уточняю детали, ладно? Успокойся.

— Я спокойна.

— Вот и прекрасно. Это просто еще одна версия, у которой нет доказательств, но которую пока будет нелишним держать в уме.

Колдунья закатила глаза.

— Давай лучше займемся делом, — предложила пегаска.

Они разошлись по разным углам и стали просматривать архивные документы. Твайлайт изначально не верила в успех затеи с библиотекой, они попробовали ее от отсутствия лучших идей, и удивительно, что это принесло какие-то плоды. Принесет ли новые? В этом Твайлайт сомневалась еще сильнее. Им повезло. Ну хоть когда-то им должно было повезти, верно?

Она проверяла, наверно, десятый картотечный ящик, и у нее уже рябило в глазах от бесконечных номеров, сокращений и цифр. Тем не менее, она старалась читать их внимательно и вдумчиво, чтобы ненароком не упустить что-то важное. Одна половина просмотренных ею документов оказалась бесполезной из-за еще большей старости, нежели искомое событие, другая же половина просто не имела с ним никакой связи. Она успела дойти до другого угла стены, когда сзади послышалось:

— Твайлайт, смотри.

Колдунья задвинула ящик и подошла к Рейнбоу. Та держала старую слегка помятую страничку, испещренную мелким печатным текстом, в самом низу которой было несколько таблиц. Что сразу бросало в глаза — это слова и даже целые предложения, замазанные черным.

— Это отчет о расходах бюджета Кантерлота, — пояснила Рейнбоу. — Даты нет, поэтому у меня сомнения…

Твайлайт не раздумывая применила на него заклинание, вычисляющее возраст материи. То же самое она уже делала с камнем-из-шкатулки и кристаллом.

— Пятьдесят два года.

— Это больше, чем нужно.

— Допустимая погрешность. Я назвала тебе возраст бумаги, а не чернил.

— А когда появились чернила?

— Хотела бы я знать, но заклинание настолько тонко не работает.

— Ну, так тоже неплохо. Вот, смотри на среднюю таблицу, — показала она крылом.

Нижняя строка была полностью замазана, так что понять, какие расходы в ней описывались, и куда они пошли, было невозможно. Верхние же строки, среди которых виднелись «Облагораживание», «Культура», «Социальная поддержка» и «Здравоохранение», избежали всепоглощающего черного маркера. Различные цифры, стоящие напротив них, Твайлайт ни о чем не говорили.

— Посмотри на крайнюю графу. Видишь, какая она вытянутая? Из-за нее вытянулась вся таблица. Я почти уверена, там находилось длинное-предлинное число. Были огромные затраты на что-то.

Колдунья ахнула, когда ее разум пронзило понимание.

— Что если шторм вызвал в Кантерлоте разрушения? А здесь были указаны затраты, которые пошли на восстановление?

— Я тоже подумала об этом, — покивала Рейнбоу.

— Но зачем это скрыли? И кто?

— Хороший вопрос. Упорно напрашивается мысль, что это произошло с подачи принцесс.

— Рейнбоу, — холодно произнесла Твайлайт, — я могу стерпеть то, что ты подозреваешь королевских магов, и, возможно, даже меня заодно, но не смей вмешивать сюда принцесс. Даже у самых необычных теорий есть граница, после которой они становятся безумными. А ты на безумную не похожа.

— Я уже упоминала, зачем принцессам это было нужно. Может быть, они не хотели, чтобы про магический шторм прознали за пределами Кантерлота. У столицы должна сохраняться безупречная репутация — как-никак здесь живут богини, верно? Или они боялись, что это происшествие отразится на доверии подданных… не знаю, я ни фига не смыслю в подобных делах.

— Так может, лучше не выдумывать глупых догадок, раз не смыслишь?

— Давай начистоту, — спокойно сказала Рейнбоу, отложив отчет в сторону. — Ты хочешь докопаться до правды или нет?

— Конечно хочу, — не раздумывая ответила Твайлайт, хмуро взирая на пегаску.

— Тогда выбрось авторитеты из головы. Они мешают тебе мыслить шире.

Это уязвило Твайлайт.

— Нет уж. В отличие от тебя у меня есть уважение к принцессам, и допускать подобные мысли, которые выставляют их в плохом свете — для меня за гранью, — проговорила она, сдерживая эмоции.

— «Плохом свете»? Я ведь ничего такого про них не сказала. И при чем тут уважение? Я всего лишь предлагаю тебе абстрагироваться от личных чувств и взглянуть под другим углом, но ты этой простой истины, похоже, не понимаешь.

Все Твайлайт понимала. Однако эмоции уже взяли верх над разумом.

— Я знаю принцесс лучше, чем кто-либо из вас, — проговорила она, отчаянно сдерживая злобу. — И я не потерплю, чтобы на них клеветали, выставляли злодейками  и обвиняли во всех смертных грехах! Может, ты еще скажешь, что они бросили нас, потому что им надоело с нами нянчиться? Ну, ты будешь не первой!

Несколько секунд Рейнбоу оторопело взирала на Твайлайт, ничего не говоря. Твайлайт вдруг почувствовала себя глупо, и ее возмущение быстро сошло на нет.

— Извини, — промолвила она, опустив уши, — я погорячилась.

— Забей, — спокойно ответила пегаска.

— Понимаешь, принцессы мне как вторые родители. Мне очень неприятно слышать, когда на них наговаривают. Даже если это какая-то безумная догадка, не имеющая ничего общего с реальностью.

— Ясно. Если в следующий раз у меня возникнут подозрения, я буду держать их при себе. А теперь давай вернемся к делу, у нас еще куча непроверенных ящиков.

Да, пожалуй, сейчас им было лучше опять разойтись по разным углам — что они и сделали. Поиски продолжились, однако за следующий час им ничего найти не удалось. Затем вернулся Шайнинг.

— Есть подвижки? — сразу же спросил он.

Рейнбоу показала отчет и поделилась мыслями о нем. Внимательно выслушав, Шайнинг изрек:

— Пока рано связывать одно с другим, хотя, должен признать, это не лишено логики.

— А что с твоим планом? — напомнила Рейнбоу.

— Да, точно. — Шайнинг достал из нагрудного кармана сложенный вдвое лист и отдал его Твайлайт. Она развернула его, пробежалась взглядом по именам и адресам. — Я подумал, что Бесцветный Квартал стоит отдать тебе — знакомое место, к тому же, пони, которых нужно расспросить, там проживает немного.

— А что с остальным городом? — подняла глаза колдунья.

— Стража уже занята этим, — отчеканил Шайнинг.

— Тогда я тоже не буду мешкать.

— Я с тобой, — вдруг сказала Рейнбоу. — Мне нужно проветрить мозги.

Твайлайт сначала хотела возразить, но потом подумала, что так будет даже лучше. Чтобы лишний раз не мучать себя разговорами с другими пони, она просто доверит это дело Рейнбоу. План был гениален в своей простоте.

— Ты справишься без меня, Шайнинг? — спросила пегаска.

— Иди, — коротко ответил он.

Кобылы покинули библиотеку и направились в Бесцветный Квартал.

— Дай посмотрю хоть, сколько у нас подозреваемых, — сказала Рейнбоу по дороге. Она взяла протянутый листок и удивилась: — Всего десятеро? Да мы их сейчас вмиг обойдем. Я как-то думала, народу будет побольше…

— Место, куда мы направляемся, сильно отличается от остального города, — объяснила Твайлайт. — Там в основном живут молодые, вроде нас. Ну или не очень зажиточные пони. Из-за дешевого жилья. По крайней мере, мне это видится так.

Поглядев на листок еще немного, Рейнбоу вернула его. Вскоре они прошли арку, с которой начинался Бесцветный Квартал.

— Фига себе, — удивилась пегаска, — а ведь и вправду как будто и не Кантерлот. Все такое… простое.

Твайлайт привела их к киоску с уличной едой. Подобные магазинчики были местной достопримечательностью и больше в столице нигде не встречались.

— Вот уж не думала, что увижу это в Кантерлоте, — хмыкнула Рейнбоу.

— Что будешь? — поинтересовалась Твайлайт.

— Э-э, ничего, — растерялась Рейнбоу на секунду, — спасибо.

Не евшая ничего с позавчерашнего вечера Твайлайт взяла себе большущий початок кукурузы и принялась уплетать его, держа в облачке магии. Параллельно она посмотрела в листок.

— Прэнс-cтрит, шестой дом, десятая квартира, — прочитала она. — Так, и в какую сторону нам идти?

— Ты как бы живешь здесь, — заметила пегаска.

— Ну… да.

Твайлайт было стыдно признавать, что она плохо знает окрестности. Так уж вышло, что она не была большой любительницей прогулок. К счастью, повсюду находились указатели.

Она как раз расправилась с кукурузой, когда они с Рейнбоу нашли нужный дом и остановились у двери с металлическим номером.

— Что ж, я привела нас сюда, а ты будешь говорить, — сказала она.

В глазах пегаски отразилось непонимание, но затем она пожала плечами:

— Лады. Мне несложно.

Позвонив в звонок, Рейнбоу сделала шаг назад. Спустя минуту, видя, что ничего не происходит, она позвонила снова, на этот раз долго не отпуская кнопку, и между делом спросила:

— К кому пришли-то? Как обращаться?

Твайлайт опустила глаза на листок.

— Ее зовут Найт Бриз.

— Ага, миссис Бриз, значит.

Открывать им по-прежнему не спешили, и Рейнбоу начинала терять терпение.

— Она че там, глухая?

— Может, ее нет дома?

Рейнбоу стала стучать по звонку так, будто это должно было сделать его громче. Как ни странно, это сработало, и дверь открыли. Их глазам предстала кобыла с седеющей гривой, собранной в пучок на затылке. Лицо у нее было сморщенное, больше от недовольства, нежели от прожитых лет, ибо была она не такая уж и старая.

— Я слышу, — сдержано промолвила она.

— Извините, я не могла понять, работает звонок или нет, — притворно оправдалась Рейнбоу.

— Уф, — скривила губы миссис Бриз, — от тебя так и несет деревней.

Краем зрения Твайлайт заметила, что пегаска сдержала себя, чтобы не огрызнуться. За словом в карман она бы точно не полезла.

— Что вам нужно? — холодным тоном спросила миссис Бриз.

— У нас есть несколько вопросов, — сказала Рейнбоу.

— У меня нет желания на них отвечать, — заявила миссис Бриз и перевела взгляд на Твайлайт. В ее глазах мелькнуло легкое удивление, и она сощурилась, пытаясь рассмотреть колдунью получше: — Кажется, я знаю вас… О! Вы ведь ученица принцесс? Твайлайт Твинкл? Я не обозналась?

— Спаркл… — поправила ее колдунья, слегка нервничая от того, что внимание переключилось на нее.

— Ох, тысяча извинений, вечно путаю имена! Мисс Твайлайт, могу ли я узнать… — она сделала паузу, и, понизив голос, спросила: — Что с принцессами?

— Как раз поэтому мы и пришли, — вмешалась Рейнбоу. — Мы надеялись, что ваши ответы помогут найти принцесс.

— Все по-прежнему, значит… — понурилась миссис Бриз, но почти тут же оживилась: — Конечно, я с радостью расскажу все, что знаю. Заходите, заходите, не стойте здесь!

От прежней ее холодности не осталось и следа, и Твайлайт была совсем не удивлена столь резкой перемене. Они перешагнули порог, однако проходить дальше в квартиру отказались, сказав, что спешат.

— Вы знаете, что случилось в Кантерлоте полвека назад? — спросила Рейнбоу.

— О, я тогда была совсем маленькой и мало что помню… — ответила миссис Бриз.

— Это было довольно яркое событие вроде.

— О каком событии ты говоришь?

— Я надеялась, что вы нам расскажете, — терпеливо отвечала Рейнбоу. — Мы выяснили, что был некий магический шторм. О нем даже написали в «Кантерлотском вестнике».

— М-м, нет, — покачала миссис Бриз головой, — ничего подобного я не припомню. В Кантерлоте, сколько живу — а живу я тут всю жизнь, — всегда было тихо и спокойно.

— Вы уверены? Может, если попытаетесь вспомнить…

— Я правда ничего не знаю о шторме, про который ты говоришь.

— …Тогда мы пойдем. Спасибо, что уделили нам время.

Рейнбоу вышла из квартиры первой. Миссис Бриз воспользовалась моментом и шепнула колдунье:

— Пожалуйста, мисс Спаркл, не забудьте намекнуть принцессам, что я вам помогла, когда найдете их.

— Да… конечно.

Когда кобылы снова оказались на улице, Рейнбоу дала волю эмоциям:

— Какая же она мерзкая! Я, конечно, знала, что кантерлотские — не самые приятные в общении пони, но чтобы настолько!..

— Привыкай. У нас еще девять таких на очереди. — Твайлайт посмотрела в списке кто следующий. — Как думаешь, в Кантерлоте действительно ничего не было? Или Найт Бриз просто не помнит? Детские воспоминания все-таки…

— Давай сначала спросим остальных, а потом будем строить догадки.

— И то верно.

Они шли по улицам, сопровождаемые невзрачными видами Бесцветного Квартала, и что-то Твайлайт начинало казаться неправильным. Она никак не могла понять, откуда взялось это чувство. Назойливая мысль крутилась где-то рядом и юрко уклонялась от попыток ее ухватить.

Постепенно кобылы расспросили еще восьмерых. Кто-то к вопросам был чуть терпеливее, кто-то, напротив, оказался даже противнее, чем миссис Бриз, но, так или иначе, все как один твердили, что никакого шторма не было.

— Полагаю, можно подвести небольшие итоги? — предложила колдунья.

— Рано, — не согласилась Рейнбоу. — Мы еще не знаем, какие результаты у стражников.

— Что-то мне подсказывает, что у них то же самое.

— Наверно. Я не знаю, как это понимать, Твайлайт. Выходит, ничего не было. Не могли же все позабыть про этот шторм?

— Тогда что с газетой?

— Что, что… да подделка это. Чья-то шутка, которую мы восприняли всерьез, и потратили кучу времени впустую.

— По-хорошему нужно было проверить ее на подлинность перед тем, как бросаться на поиски.

— Удачи тебе найти выпуск хотя бы десятилетней давности.

Твайлайт цокнула языком.

— Меня не покидает ощущение, что мы что-то упускаем из виду.

— Лучше бы твоему ощущению поскорее превратиться в четкую мысль, — проворчала Рейнбоу. — Давай проверим последний адрес и покончим уже с этим.

В этот раз им пришлось побегать дольше обычного. Всему виной оказались не совсем честные, иногда и вовсе врущие указатели. Наконец, Твайлайт с Рейнбоу вышли к кирпичному дому, адрес которого совпал с адресом в списке. Выглядел он не очень опрятно: стены его потемнели от грязного налета, ближе к фундаменту так и вовсе поселился мох.

— Это точно он? — спросила пегаска.

— Должен быть, — ответила колдунья.

— В смысле, он выглядит так, будто в нем никто не живет.

— Сейчас проверим.

Хотя вечер еще только начинался, в подъезде тускло горела лампочка. Кобылы поднялись на третий этаж, где сразу же обратили внимание на старинную дверь. Именно она им и была нужна. Звонка рядом с ней не оказалось, так что пришлось постучаться.

Им открыл старый жеребец в белой рубашке и с моноклем в правом глазу.

— Мисс Спаркл, — если он и удивился, то никоим образом не выдал этого, — не ожидал увидеть вас на пороге моей скромной обители. Чему обязан?

— Мы расследуем исчезновение принцесс, мистер Рич, — говорила Твайлайт, стараясь не волноваться. — Не могли бы уделить нам немного времени и ответить на наши вопросы?

— Конечно. Прошу, — он пропустил их внутрь и прикрыл за ними дверь. — Пожалуйста, не стойте на пороге, проходите.

— Мы буквально на пару минут, — сказала Рейнбоу.

— Я настаиваю, — мягко, но в то же время твердо ответил мистер Рич. — Вы мои гости.

Кобылы не стали спорить и прошли в зал. Сев на диван, они стали с интересом рассматривать антикварную мебель, коей было обставлено помещение, пока мистер Рич готовил чай. Несмотря на почтенный возраст, хозяин управился легко и быстро, и вскоре они продолжили разговор.

— Прошу извинить меня за заминку, — сказал мистер Рич, усевшись на кресло напротив.

— Все нормально, — ответила Рейнбоу. — Вы первый пони за день, у которого есть манеры.

— Удивительно это слышать, — со спокойным лицом промолвил хозяин и сделал аккуратный глоточек из чашки, держа под ней блюдце. Рейнбоу последовала его примеру. Твайлайт пока не спешила прикасаться к чаю. Она не умела пить кипяток.

— Какой у вас вкусный чай, — сказала пегаска. — Я, конечно, не знаток, но ничего вкуснее я в жизни не пробовала. Честно.

— Мне очень приятно это слышать, юная леди. Как вас зовут?

— Рейнбоу Дэш, мистер.

— Приятно познакомиться. Меня зовут Олди Рич. Впрочем, вы и так уже знаете. — Он прочистил горло, и его живой взгляд коснулся колдуньи: — Хотел бы я поболтать, но вы пришли ко мне по делу, и было бы невежливо с моей стороны отнимать у вас время. Однако, признаться, я в растерянности. Какие вопросы привели вас ко мне? Право, не знаю, смогу ли я вам помочь… я давно не вел дел с принцессами.

— Мы хотели спросить немного про другое. — Рейнбоу поставила чашку на блюдце.

— Да? Я заинтригован.

— Скажите, в Кантерлоте когда-нибудь случалось что-то из ряда вон выходящее?

— Боюсь, я не совсем понял вопрос.

— Мы нашли выпуск «Кантерлотского вестника» полувековой давности. В нем говорилось о магическом шторме, охватившем столицу, и теперь мы пытаемся выяснить, правда это или ложь.

— Нет, — отвечал мистер Рич. — Я прожил здесь всю жизнь, но штормов или каких-то других бедствий у нас никогда не было. Ни тридцать лет назад, ни пятьдесят, ни восемьдесят. Память у меня пока еще хорошая.

— Вы можете рассказать, каким был город в то время? — Рейнбоу, похоже, решила зайти с другой стороны.

— Таким же, как и сейчас. Жизнь не сильно отличалась от нынешней. Я бы даже сказал, что за столько лет почти ничего не изменилось.

— Вы сказали, что знали принцесс.

— Это правда.

— Замечали ли вы какие-нибудь странности в их поведении?

Возникла пауза. Твайлайт промолчала и запила недовольство чаем. Рейнбоу терпеливо ожидала ответа. Наконец, мистер Рич, сказал:

— Нет. Ни разу за все те годы, что я имел честь с ними знаться.

Рейнбоу вздохнула.

— Простите, что не смог вам помочь.

— Всё пучком. Отрицательный результат — тоже результат.

Кобылы маленькими глоточками допили чай, поблагодарили за гостеприимство и направились к выходу, как мистер Рич вдруг сказал:

— Меня беспокоит одна вещь… И я скажу об это только раз, поэтому слушайте внимательно, — он помолчал, будто в нерешительности, а затем продолжил: — Иногда я чувствую себя так, будто меня подменили, и с тех пор что-то безвозвратно изменилось в моей жизни. Это странно, потому что в ней никогда не было радикальных перемен, все шло планомерно. Не могу сказать, насколько давно стал это чувствовать, но… достаточно давно.

Твайлайт с Рейнбоу так и замерзли на месте. Первой оживилась пегаска:

— Вы не могли бы рассказать поподробнее?

— Нет. Это чувство очень трудно описать. Я прежде ни с кем этим не делился. И не уверен, что должен был делиться с вами.

Колдунья решила, что лучше не допытываться. «Мы узнали все, что могли», — шепнула она Рейнбоу, а хозяину сказала:

— Спасибо, что решились рассказать нам, мистер Рич.

Он лишь кивнул в ответ, затем поднялся с кресла и молча проводил их к выходу.

— Почему мы так спешно ушли? — спросила Рейнбоу, когда они вышли на улицу. — У меня была к нему еще тонна вопросов.

— Потому что он не очень хотел говорить об этом…

— Тогда нефиг было начинать!

— …но по большей части потому, что я уже слышала подобное.

— От кого это?

— От Пинки.

— Пинки… Пинки Пай, что ли? Которая вялая и апатичная, как будто вечно недосыпает?

— Вы знакомы?

— Ну так, пересекались пару раз. Так и что она тебе сказала?

Твайлайт поведала Рейнбоу про «чувство» Пинки, которое постоянно ту преследовало. Возможно, это было не очень красивым поступком. Впрочем, не ей обижаться, она вообще чужие мысли читает.

— Все-таки не зря мы мотались туда-сюда, — выдохнула пегаска. — Что-то потихоньку наклевывается… Вот только ясности не стало больше ни на йоту.

— Пойдем. Послушаем, что узнал Шайнинг.

Назойливая мысль, возникшая еще днем, по-прежнему не давала Твайлайт покоя. Всю дорогу колдунья пыталась понять ее, крутившуюся в сознании дразняще близко. В какой-то момент она даже остановилась и обернулась, потому что ей вдруг показалось, что ответ остался где-то позади.

— Ты чего застыла? — послышался голос Рейнбоу.

Твайлайт не ответила, продолжая вглядываться вдаль. Она была почти уверена, что причина ее беспокойства заключена в Бесцветном Квартале. Может, вернуться? Может, так она поймет? Или лучше… От внезапного осознания ее тело покрылось холодными мурашками.

— О звезды! — воскликнула она.

— Что случилось?

Колдунья уткнулась в Рейнбоу взбудораженными глазами.

— У меня появилась совершенно безумная мысль! Что если Бесцветный Квартал обязан своим появлением шторму?

Глаза пегаски округлились.

— Хочешь сказать, что он разрушил ту часть города, и на его месте построили…

— Да, именно это я хочу сказать!

Хорошенько прокрутив услышанное в голове, Рейнбоу вынесла вердикт:

— Блин, а ведь похоже на правду! Это объясняет, почему он так не похож на остальной город. И… все. Больше ничего не объясняет. По крайней мере, теперь у нас есть подтверждение тому, что написанное в газете — не выдумка. Слабое пока что подтверждение, но всё лучше, чем ничего.

Окрыленные внезапной находкой кобылы пошагали дальше и вскоре достигли библиотеки. В зале по-прежнему кипела работа. Они встретили Шайнинга неподалеку от входа, капитан находился в окружении четверки подчиненных и раздавал им какие-то указания.

— За дело, — сказал он, и стражники поскакали выполнять приказ. Затем он обратил взгляд на Твайлайт с Рейнбоу, подошедших к нему: — Смогли что-нибудь узнать?

— Пока что одни догадки, — ответила Твайлайт и пересказала то немногое, что удалось выяснить.

— А у вас как? — с надеждой спросила Рейнбоу Шайнинга.

— Ничего, — с каменным лицом ответил он. Хотя он старался не показывать усталости, это все равно было заметно по мешкам под глазами. — Нужно выяснить, как давно был построен Бесцветный Квартал и при каких обстоятельствах.

— А есть ли смысл тратить время на это? — подметила Рейнбоу. — Быть может, все свидетельства давно уничтожены?

— Все думаешь, что произошедшее пытались скрыть?

— Допускаю. Я допускаю любую вероятность. И я верю своей интуиции.

— Возможно, враг хочет, чтобы мы так думали, — поделилась мыслью Твайлайт, — будто это пытались скрыть… или будто тут замешаны принцессы. Он отвлекает нас от чего-то действительно важного.

Они помолчали в задумчивости.

— Продолжим искать. Лучшего варианта я сейчас не вижу, — подвел черту Шайнинг.

Втроем они провозились в архивах до поздней ночи, однако поиски были бесплодны. Часы показывали два, когда Шайнинг сказал кобылам, чтобы они возвращались по домам.

— А как же ты? — спросила Твайлайт.

— Посплю стоя, — коротко ответил Шайнинг и, похоже, он совсем не шутил.

Кобылы вышли из библиотеки вместе. Что-то дернуло Твайлайт спросить Рейнбоу:

— Где ты сейчас живешь?

— Неподалеку, — уклончиво ответила пегаска.

— Знаешь… ты могла бы пока что перекантоваться у меня, — неуверенно предложила Твайлайт. — Снимать жилье в Кантерлоте не очень-то дешево.

— Мне хватает, — отстраненно сказала Рейнбоу. — Увидимся утром.

Несколько мгновений Твайлайт обескураженно глядела на удаляющуюся фигуру пегаски, затем, коротко вздохнув, развернулась и в задумчивости пошагала домой.

Луна скрылась за плотными облаками. Бледно-желтые от фонарей улицы Бесцветного Квартала походили одна на другую. Колдунья шла почти в полной тишине, лишь цокали ее копыта по мостовой да где-то далеко, в другом конце города завывала скрипка — должно быть, какой-то богач опять устроил празднество.

Кругом не было ни единой души, и от этого Твайлайт становилось немного страшновато. Она никогда не ходила по городу так поздно. «Нечего бояться, — успокаивала она себя, — это совершенно иррациональный страх». Но это не помогало.

В какой-то момент звуки совсем стихли, и она как будто оказалась в вакууме. До дома было еще далеко. Она всеми силами старалась держать свою фантазию в узде, однако тьма вокруг как будто стала гуще прежнего. Твайлайт поспешила выбраться на свет и остановилась рядом с одиноким фонарем; над ним вились мотыльки, и эта простая картина немного успокоила ее.

Вдруг фонарь замерцал, а спустя мгновение и вовсе потух, погрузив окрестности во мрак. Твайлайт почувствовала, как леденеют внутренности. Мышцы спины невольно напряглись, и она резко обернулась, резко почувствовав чей-то взгляд. В тот же момент фонарь загорелся.

Рядом никого не было.

Твайлайт бросилась в галоп. Прошла, наверно, вечность, прежде чем из-за поворота, наконец, показался дом. Она миновала ворота, подбежала к парадной двери и, трясясь, стала искать ключи, но, так и не найдя их, вспомнила, что ее замки сделаны из магии. Оказавшись внутри, она громко хлопнула дверью и заперлась. Горло и легкие горели от бега, было тяжело дышать. Выждав немного, она тихонько подошла к окну и осторожно выглянула.

Из-за забора глядела пара пустых безжизненных глаз.

Вскрикнув, Твайлайт резко отпрянула и осела. Несколько долгих минут она не шевелилась, не отводя взора от двери, ожидая, что в дом начнут ломиться. Но ничего не происходило. Едва в состоянии двигаться от испуга и усталости, она все же поднялась и вновь подошла к окну.

За забором никого не было.

— У тебя там все нормально? — донесся сверху голос.

Твайлайт была несказанно рада услышать Спайка. Страх тотчас отступил, оставив после себя липкий пот и легкую тревогу. Спотыкаясь, она спешно поднялась на второй этаж.

— Там что-то было! — дрожащим голосом воскликнула она, едва завидев в окне дракона.

— Где?

— Там, справа от фонарного столба! — Твайлайт высунулась в окно и указала копытом. — Кто-то… или что-то…

— Не знаю, о чем ты. Я ничего не видел.

— За мной кто-то следил…

— Зачем кому-то следить за тобой?

— Не знаю… — в растерянности пожала плечами Твайлайт. — Я даже не знаю, взаправду ли это было, или я сама себя накрутила.

Она села на полу и коснулась копытом лба. Попыталась осмыслить произошедшее, но голова отказывалась работать.

— Ложись спать, — сказал дракон. — Наблюдатели сюда не сунутся, если у них есть хоть какое-то подобие мозгов. А иначе я от них мокрого места не оставлю.

Только после этих слов Твайлайт наконец-то почувствовала себя в безопасности.

— Спасибо, Спайк.

10. Равноценный обмен

Ночью Твайлайт спала плохо. Она просыпалась несколько раз, а затем долго ворочалась и вздыхала, пытаясь успокоить волнительное биение сердца. Проснувшись в очередной раз и увидев, что за окном алеют первые лучи солнца, она решила больше не мучать себя и встала.

Все еще побаиваясь выходить из дома, колдунья, тем не менее, первым делом пришла на то место, где видела таинственного наблюдателя. Она осмотрелась по сторонам. Еще горящий фонарный столб. Обычная дорога. Если тут кто-то и был, то никаких следов он после себя не оставил. Но с большей вероятностью то была игра ее напуганного воображения. Поэтому… Поэтому лучше занять мысли чем-то более реальным.

Опять ковыряться в старых отчетах Твайлайт не хотелось, тем более этим было занято и так много пони, потому она стала думать о вещах, которым бы тоже не мешало уделить внимание, но которые были несправедливо им обделены. Резкое озарение прогнало последние остатки сна.

Первым делом колдунья пришла в библиотеку (где поиски не прекращались всю ночь), отыскала Шайнинга, — который, похоже, все-таки немного поспал, судя по его чуть посвежевшему лицу, — и попросила у него найденный «Кантерлотский вестник». На вопрос, зачем он ей, колдунья ответила:

— Хочу показать его одной пони. Она уже помогала мне с камнем.

Шайнинг достал газету из ящика и передал ее Твайлайт.

— Аккуратнее с ней, — предостерег он. — Второй такой у нас нет.

— Буду беречь ее, как дракон — свои сокровища.

Затем она вернулась домой и разбудила дремлющего Спайка, сказав, что ей нужно в Понивилль.

— Я думал, мы туда больше не вернемся.

— Я тоже. Слетаем?

Вместо ответа Спайк подставил ей крыло, и она быстренько забралась к нему на спину.

— Ты чего, не смыкал глаз всю ночь? — спросила колдунья, когда они поднялись в небо.

— …Да, — ответил Спайк с небольшой задержкой. — Наблюдал за окрестностями.

— Не ожидала, что ты так серьезно отнесся к моим словам. Заметил что-нибудь подозрительное?

— Нет. Ничего.

Через десять минут они приземлились на главной площади Понивилля. «Старая кирка» уже открылась — время было где-то семь часов, — и Твайлайт зашла в магазин. Над головой звенькнул колокольчик, и из-за прилавка тут же показалась полусонная Пинки Пай.

— Твайлайт. Не ожидала увидеть тебя снова. Как там со Старлайт? Удалось с ней поговорить?

— А, да. Еще как.

— Это хорошо. Ты пришла что-то купить или опять по какому-то делу?

Колдунья положила на прилавок «Кантерлотский вестник».

— Ты не могла бы применить свои способности еще раз? Пожалуйста?

Пинки опустила взгляд на газету, а затем вернула его к Твайлайт.

— «Магический шторм»?

— Мне нужно выяснить, что это такое. Если хочешь что-то взамен, только скажи, я что-нибудь придумаю.

— Взамен ничего не надо. Мне самой любопытно, что ты принесла.

Пинки поправила на носу очки-половинки и некоторое время взирала на газету неподвижным взглядом.

— Я почувствовала страх… или скорее опасение, — наконец прервала она молчание. — Как будто кто-то боялся, что его раскроют, и все пойдет прахом.

— Это подтверждает мою догадку, — задумчиво промолвила колдунья.

— И еще: кажется, я разобрала чье-то имя. Виспер.

— Ты можешь даже так?

— На газете остались яркие отпечатки эмоций, — пояснила Пинки. — Ее владелец был сильно взволнован. В тот миг он, скорее всего, подумал о пони с именем Виспер — поэтому оно отпечаталось на странице. Может быть и такое, что этим пони был сам владелец.

— Тебе нужно было детективом становиться, — с легким восторгом сказала Твайлайт. — От тебя бы ни один преступник не скрылся.

— Не, это не мое, — скучающе ответила Пинки. — Мне и тут неплохо.

— Ладно. Спасибо! Теперь буду думать, что с этим делать…

— Ага, удачи.

Твайлайт сделала пару шагов в сторону выхода, но остановилась — ее разум вдруг посетила отличная идея. Она обернулась, поймала взгляд Пинки и спросила взволнованно:

— Полетели со мной в Кантерлот?

— Ты серьезно? — равнодушно спросила Пинки.

— Абсолютно. Твои способности помогут найти принцесс!

— Ты предлагаешь мне бросить магазин.

— Ну, да… Ради общего блага! Если принцессы не вернутся, может начаться такое, что тебе станет совсем не до магазина.

— Возможно. Однако эта вероятность не заставит меня перебраться в Кантерлот.

— Хорошо? Тогда что ты хочешь взамен?

Пинки призадумалась на мгновение, а затем сказала:

— Компенсацию. Моей семье. За убытки, связанные с моей новой деятельностью.

— Ладно. Будет тебе компенсация. Когда принцессы вернутся, я обязательно попрошу их… Хотя о чем это я — я сама тебе все выплачу. Даю слово.

Пинки смерила колдунью пристальным взглядом. По всей видимости, она читала мысли.

— Ты не врешь.

— С чего бы мне?

— Пойми мое беспокойство. Я подписываюсь на то, о чем потом, вероятно, буду жалеть.

— Если хочешь, я могу хоть прямо сейчас слетать домой за золотом…

— Нет, так дела не делаются. По крайней мере, в моем понимании. Рассчитаемся потом. Еще один вопрос: где я буду жить?

— Можешь пожить у меня, — тут же нашлась Твайлайт. — Правда, у меня там небольшой беспорядок…

Ответ устроил Пинки.

— Что ж, похоже, «Старая кирка» закрывается на неопределенный срок, — монотонным голосом сообщила она.

Они вместе вышли из магазина. Заперев дверь, Пинки увидела дракона, однако отреагировала совершенно спокойно — так, будто видела его каждый день, — и поздоровалась с ним. Спайк, следуя своей привычке, даже не удостоил ее взглядом.

— Я только вещи соберу, — сказала она Твайлайт. — Десять минут, и буду здесь.

Дракон дождался, пока Пинки не скроется за поворотом, и спросил колдунью:

— Она полетит с нами?

— Да-а?.. — Твайлайт медленно подняла глаза. — Ты против? Обещаю, это последний раз.

— Ты не вернула прошлый долг, а уже просишь новое одолжение.

— Только потому, что ты до сих пор не придумал, как мне тебе отплатить!

Помолчав немного, Спайк неожиданно сказал:

— Не нужно мне ничего.

— Как это? — изумилась Твайлайт.

— Я передумал.

— Как-то это неправильно, Спайк. У нас был уговор…

Твайлайт подумала, что сказала что-то глупое, потому что дракон посмотрел на нее как-то снисходительно, словно на дурочку, которая ничего не понимает.

— И что тебе не нравится?

— Того, что ты ничего не получишь взамен.

Подумав о чем-то, Спайк ответил:

— «Взамен», да? Действительно, чего еще от вас ожидать. Ладно. Будь по-твоему. Обещай, что это последний раз, когда ты просишь меня прокатить кого-то из своих знакомых.

— Это уже чуть лучше, но… ты уверен?

— Продолжишь говорить глупости — и добираться до Кантерлота будете сами.

— Хорошо, хорошо, я поняла! Обещаю. Странный ты сегодня какой-то.

— Это ты странная. Вы все.

Пинки вернулась немного раньше, чем обещала. С собой она взяла седельные сумки, разбухшие от напиханных в них вещей.

— Простите, что заставила вас ждать.

— Ничего, — махнула копытом Твайлайт. — Давай, я помогу тебе залезть.

Пинки, вопреки ожиданиям, перенесла перелет настолько спокойно, насколько это только возможно. Колдунья даже подумала, что ничто на свете не сможет поколебать спокойствия этой кобылы, однако она ошиблась. Когда они зашли в дом, Пинки не сдержалась:

— «Небольшой беспорядок», говоришь? Прости меня за прямоту, но у тебя тут настоящая свалка.

Твайлайт залилась краской. И почему ей показалось хорошей идеей пристроить Пинки у себя? Ну, а разве были другие варианты?

Когда они поднялись по лестнице, перед глазами Твайлайт сверкнула искра, и в копыто плавно опустилось письмо. По легкому запаху духов и тому, что пришло оно магическим путем, сразу стало понятно, что прислала его Рэрити.

— Я пока осмотрюсь, — сказала Пинки и подошла к окну, через которое струился утренний свет.

Колдунья распаковала конверт и прочитала письмо. Оно, как всегда, изобиловало словечками из старой речи, так что для незнакомого с нею написанное превращалось в настоящий шифр. Вкратце, Рэрити просила об услуге, но какая конкретно услуга ей нужна, она не говорила. Зато ей уже было известно, какого рода поиски идут в Кантерлоте, и она намекала, что может с ними помочь. Твайлайт не горела желанием снова иметь со швеей дело, однако та не оставила ей иного выбора.

— Пинки, мне нужно в Мэйнхеттен. Ничего, если… — Оторвав взгляд от письма, Твайлайт обомлела: — Ты что делаешь?

— Навожу порядок, — как ни в чем не бывало ответила Пинки, составляя разбросанные по полу книги на тумбу.

— Зачем?

— Чтобы у тебя проснулась совесть. И потом, мне все равно пока нечем заняться.

— Нет-нет-нет! Это мой беспорядок, и я разберусь с ним сама. А ты лучше еще раз изучи газету. Или вот, взгляни на этот кристалл! Да, начни с него!

— Как скажешь…

Твайлайт выскочила во двор и растормошила дракона, который только-только закрыл глаза.

— Что на этот раз?

---

Завидев в небе над особняком драконий силуэт, Рэрити энергично замахала ему копытом. Привлекши внимание, она с нетерпением пронаблюдала за тем, как он аккуратно приземлился перед балконом. Она слегка удивилась, когда дракон соорудил из крыла мост, по которому колдунья перебралась с его спины на балкон, но возражать не стала. Она поспешила встретить гостей.

— Дорогая, ты не представляешь, как я рада тебя видеть!

Швея расцеловала колдунью в обе щеки. Твайлайт такое приветствие пришлось не по душе, однако она никоим образом этого не выказала.

— Привет, Спайк! Я так по вам обоим соскучилась.

Твайлайт то же самое сказать не могла и потому сразу перешла к делу.

— Снимаю шляпу, Рэрити, — она мельком взглянула на поля и добавила: — Фигурально. Умеешь ты заинтересовать одним письмом, не сказав в нем при этом ничего конкретного. Как ты узнала, чем я занимаюсь?

— Слухи разлетаются очень быстро.

— Не прошло и дня, — подметил Спайк.

— Не стоит их недооценивать, — невозмутимо парировала швея.

— Ага, — глаза колдуньи описали полукруг. — Так и про какую помощь ты говорила?

— Подожди, дорогая, ты забегаешь немного вперед. Будет лучше, если начну я. — Получив молчаливое согласие, Рэрити продолжила: — Один мой хороший знакомый устраивает прием, и я хочу, чтобы ты присутствовала на нем вместе со мной. Поверь, и хозяин, и гости будут рады видеть тебя, а наша с тобой дружба позволит мне заключить несколько хороших сделок. («Спасибо, что хотя бы честно», — подумала Твайлайт.) У меня для тебя есть хорошенькое платье, мы сделаем тебе красивую прическу, так что все пройдет замечательно!

Колдунья была не в восторге от планов Рэрити.

— Без меня. Не люблю подобные собрания.

— Подожди, — сказала швея, — я еще не договорила…

— Мой ответ не изменится.

— Дослушай, пожалуйста. Теперь, почему я зову тебя вместе с собой. Мистер Блэк — так зовут моего знакомого, — раньше жил в Кантерлоте. Он уже немолод и… вдруг он поможет тебе? Ты, конечно, можешь отказаться, но стоит ли упускать такую возможность? Другого раза не будет.

Твайлайт поджала губы. Швея снова не оставила ей выбора.

— Что ты решила, дорогая?

Колдунье хотелось отказать Рэрити назло, разрушить планы, которые та успела настроить вокруг нее… Однако это будет не очень умный поступок.

— Ты могла сразу написать мне в письме обо всем, а не скрытничать. Я пойду с тобой, но я против того, чтобы ты использовала мое имя для своих целей.

— Твайлайт, не будь так жестока со мной! Поверь, с моей стороны не было никакого умысла! Я не была уверена, что мое предложение заинтересует тебя, и потому не хотела преждевременно забивать твою голову подробностями. И я сразу рассказала о своих планах на тебя, не так ли? Услуга за услугу. Но если ты сейчас продолжишь стоять на своем, равноценного обмена не получится.

— Раз уж зашла речь о равноценности обмена, что обязуешься сделать со своей стороны ты? Сопроводить меня на прием? Познакомить с этим мистером Блэком? Как-то не очень равноценно получается.

— А как же платье, которое я подобрала специально для тебя? Кто поможет уложить тебе гриву? Нанести макияж? Или ты справишься сама? Заявляться на прием в текущем твоем виде будет вершиной невежества.

— Туше.

После недолгого молчания Рэрити спросила:

— Итак, что же ты все-таки решила?

— Что меня все устраивает. Давай, где там твое платье?

Глаза швеи радостно блеснули. Она бросила взгляд на дракона.

— Спайк, извини, мы тебя оставим ненадолго.

— Можете не возвращаться, — равнодушно ответил он. Возможно, что это был сарказм. Или раздражение. Попробуй его пойми. Но Твайлайт больше склонялась ко второму варианту.

— Он всегда такой? — спросила Рэрити, когда они зашли в помещение.

— Большую часть времени.

Рэрити привела Твайлайт к манекену.

— Это не похоже на платье, — сказала колдунья.

— Потому что это не платье, а твоя новая мантия.

— Она… другая.

— Знаю, что обещала тебе точную копию, но я позволила себе наглость отойти от оригинала. В один момент я поняла, что это попросту неправильно: ни одна копия не сравнится с оригиналом, который остается тебе дорог даже несмотря на совершенно поношенный вид. Пытаться подражать ему мне показалось глупым, поэтому я решила сшить что-то похожее, но в то же время другое. И я вспомнила про мантии старинного образца, в которые облачались чародеи древности. Ну, как тебе? Может, примеришь?

Твайлайт с подозрением посмотрела на капюшон:

— Потом.

Хотя Рэрити оставалась спокойной, чуть поникшие уши выдали ее разочарование.

— Тебе не нравится?

— Нет, она хороша по-своему. Просто не хочу сейчас отвлекаться. Спасибо. Я обязательно ее примерю, но позже.

— Ах, хорошо, а то я уже подумала…

— С меня что-то причитается?

— Ничего. Как я и говорила, это моя благодарность тебе.

Рэрити повела Твайлайт по особняку, и вскоре они пришли в гардеробную, заставленную вешалками и шкафами со всевозможной одеждой. Размеры помещения поражали, хотя оно и казалось слегка тесноватым из-за мебели. Зато в нем было очень светло благодаря широкому, почти на всю стену, окну.

— И ты успеваешь все это носить?

— Нет. Иногда я даже не успеваю выбрать.

Колдунья заметила макияжные столики, стоящие рядком у стены, как в гримерке какого-нибудь театра. Рэрити пригласила ее сесть; Твайлайт заняла стул и сняла шляпу, левитировав ее на крючок стоящей неподалеку вешалки. Она поглядела на себя в зеркале. Волнение было написано на лице.

— Ты уже проходила через это с Флаттершай, — нахмурилось отражение.

— Спокойнее мне от этого не становится, — тихонько вздохнула Твайлайт.

— Все будет хорошо. Расслабься.

— Легко сказать.

— Почему ты на этом так зацикливаешься? — во взгляде отражения появился вопрос. — Ну вторгнется она в твое личное пространство, и что?

— …Я не привыкла, чтобы ко мне кто-то прикасался, — всмотрелась Твайлайт себе в глаза.

К счастью, Рэрити не обладала умением читать мысли и этого внутреннего диалога не слышала. Не видела она и того, как меняются эмоции на лице Твайлайт, потому что была занята подбором парикмахерских приспособлений. Задвинув ящичек, из которого она вытащила фен, швея сказала колдунье:

— Я решила не звать служанок на помощь. Обойдемся своими силами, правильно ведь? К тому же времени у нас предостаточно. Поболтаем о всякой всячине.

— Не наговорилась в прошлый раз? — Твайлайт дернулась, когда Рэрити коснулась копытом ее гривы.

— Я могу говорить до бесконечности, если понадобится.

— Боюсь спросить, откуда у тебя такой навык.

— Ты можешь догадаться сама.

— Я не в настроении. И так хватает неразгаданных тайн.

— Те, кто постоянно крутятся в высшем обществе, знают, как важно умение поддержать разговор. Он может быть на любую тему, но, несмотря на это, ты обязана продемонстрировать, что понимаешь объект обсуждения. Поведение в высшем обществе — это целая наука. Поэтому вот тебе совет от той, кто познала ее всю: если не знаешь, что сказать, можно вежливо уйти, сославшись на какие-либо дело. Но злоупотреблять этим не стоит, а уж если ты говоришь с хозяином или хозяйкой, о подобном трюке лучше позабыть.

— Меня не волнует моя репутация в высшем обществе, — проворчала колдунья. — Да и задерживаться я там не собираюсь.

— Пусть так, но будет некрасиво огорчать хозяина своим поведением, — мягко возразила Рэрити. — Тебе может не нравиться абсолютно всё, но показывать этого ты ни в коем случае не должна. Поверь, ты не одна такая. Подобные мероприятия — это калейдоскоп масок.

— А тебе самой они нравятся?

— Когда как. По большей части это зависит от хозяина торжества и его окружения.

— Чего ожидать от мистера Блэка?

— Мистер Блэк предельно вежлив. И весьма проницателен, поэтому лучше говорить ему правду, какой бы эта правда ни была.

— То есть… подожди, но если я ему скажу, что мне не нравится его прием, я же его обижу.

— Поэтому я и говорю, что это целая наука, Твайлайт, — заулыбалась Рэрити, поглядев на колдунью через зеркало. — Здесь очень много тонкостей, которые за один день не поймешь. Как и в математике. Как и в магии.

— Я не понимаю, что ты нашла в такой жизни. Постоянно находиться среди масок, самой носить маску… Как тебе это еще не надоело?

— Это надобность, Твайлайт. И не все так плохо, как может показаться. Где еще, как не в высшем обществе, можно встретить столько образованных пони?

— Образованных, но не умных.

Рэрити хихикнула, прикрыв губы копытцем.

— Мне начинает по-своему нравиться твоя неприязнь к аристократии. Главное сегодня вечером постарайся не отпускать едких комментариев в сторону гостей.

«Поверь, мне будет совершенно не до этого», — мысленно ответила колдунья.

— С тобой очень приятно говорить, Твайлайт. Ты совсем не похожа на пони, с которыми я обычно вожусь, поэтому мне бы хотелось, чтобы мы могли почаще с тобой видеться. Носить маску и вправду утомляет. Но когда я с тобой — мне этого делать не нужно.

— Значит, рядом со мной сейчас настоящая Рэрити?

— Самая-самая.

— А что если это тоже маска? Маска честности? Ты ведь, по твоим словам, мастер в этом деле.

— Ты умная, Твайлайт. Думаю, ты легко отличишь, где правда, а где притворство.

Твайлайт преображалась на глазах. Рэрити определенно знала, как сделать из простой кобылы настоящую принцессу. Сначала она поработала над гривой колдуньи: она не меняла ничего кардинально, однако прическа стала выглядеть торжественно. То же самое и с макияжем; колдунья сначала воспротивилась, но Рэрити все же удалось уговорить ее: «Совсем немного, дорогая! Только чтобы подчеркнуть твою красоту». Перемена была разительна, из зеркала как будто смотрела другая кобыла. В то же время Рэрити удалось сохранить в новом образе прежнюю Твайлайт — ту самую, которая временами забывает причесываться по утрам и скрывает это под шляпой, а макияжем так и вовсе никогда не заморачивается.

— В колдовстве мне с тобой никогда не сравниться, однако магию преображения я знаю прекрасно, — сказала Рэрити, довольная результатом не меньше Твайлайт. — Ну а теперь самое главное!

Рэрити привела колдунью к манекену, одетому в длинное лазурное платье с поясом. Оно выглядело проще, нежели наряды на соседних манекенах, изобилующие кружевами, вышивками и драгоценными камнями, и имело несколько более строгий вид.

— Мне кажется, оно идеально подходит тебе, Твайлайт. Ты не любишь излишества и грядущее торжество у нас тоже не располагает к чересчур ярким платьям, так что я объединила эти два фактора вместе и получилось — оно, — с гордостью провозгласила швея. — Давай, мерь скорее! Мне не терпится увидеть тебя в нем!

Рэрити помогла колдунье одеться и пододвинула к ней напольное зеркало, с трудом сдерживая восторг. Твайлайт покрутилась на месте, осматривая себя со всех сторон. Было так непривычно видеть себя в платье.

— Готова поспорить, тебе и в голову не приходило, что ты можешь выглядеть настолько сногсшибательно, — Рэрити не спускала глаз с колдуньи. Она все никак не могла насмотреться на итоговый результат.

— Надеюсь, я не привлеку много внимания…

— Еще как привлечешь. Негоже такую красоту прятать от чужих глаз!

Слова, которые бы окрылили другую кобылу, на Твайлайт подействовали с ровно противоположным эффектом. Может, ей все-таки удастся затеряться среди остальных? По крайней мере, у нее достаточно времени, чтобы морально подготовиться к худшему…

Рэрити, тем временем, стала приводить в порядок себя, лишь изредка прося колдунью помочь. Она орудовала одновременно расческой, феном, губкой для пудры и макияжным карандашом, при этом ее передние копыта большую часть времени оставались на столике — все действия она выполняла с помощью телекинеза. Более того, она еще умудрялась обсуждать с Твайлайт предстоящий прием и давать ей советы, как вести себя в той или иной ситуации. Потом она облачилась в черное платье и элегантную шляпку и предстала перед колдуньей во всей красе.

— Ох, время! — ахнула Рэрити, поглядев на часы. — Нам лучше поспешить.

Напоследок она прыснула на колдунью какими-то фруктовыми духами, и кобылы направились во двор. Выйдя наружу, они обнаружили, что Спайк нашел свободное место за цветочными клумбами и там заснул.

— С ним все хорошо? — забеспокоилась Рэрити.

— Просто подустал, — ответила Твайлайт.

Кобылы сели в карету, что поджидала их за забором, и поехали. Путь занял около получаса. Когда карета остановилась, и они вышли, глазам колдуньи предстал еще один особняк, который казался даже больше, чем особняк Рэрити. По крайней мере, он точно был выше, потому что ей пришлось задрать голову, чтобы увидеть его всего. Еще она успела разглядеть во дворе статуи на постаментах, большой фонтан и кареты других гостей, а потом Рэрити окликнула ее, и они вошли в двери, которые для них любезно открыли слуги.

— Это мистер Блэк, — шепнула Рэрити Твайлайт, когда та увидела жеребца во фраке, приветствующего парочку впереди них. У него была седая прилизанная грива, ровно подстриженный хвост и неизменно холодное выражение на лице, с коим он встречал гостей. С ним же он встретил и кобыл, когда они подошли к нему. Он почтительно кивнул им.

— Мисс Рэрити и мисс…

— Спаркл, — представилась колдунья.

— Мисс Спаркл… Право, не признал вас. Sur albe iak.^[1] — Мистер Блэк негромко прочистил горло, прикрыв губы копытом. — Добро пожаловать, дамы. Наслаждайтесь вечером.

Когда они прошли дальше, Рэрити сказала Твайлайт:

— Ты произвела на него впечатление. Это хороший знак.

— Я всего лишь назвала ему вторую часть своего имени.

— И этого оказалось достаточно, — улыбнулась Рэрити. — Я ненадолго отлучусь, ладно? Осмотрись пока, познакомься с гостями.

— Ты оставишь меня одну с этими пони? — заволновалась Твайлайт.

— Мне нужно разведать обстановку.

— Тебе обязательно делать это в одиночку?

— Мы вдвоем привлечем слишком много внимания. Не знаю, видишь ты или нет, но на нас то и дело бросают взгляды.

Услышав про взгляды, Твайлайт забеспокоилась еще больше. Рэрити это заметила:

— Что-то не так, дорогая? У тебя вдруг побледнело лицо.

— …Стресс дает о себе знать, вот и все.

— Боюсь даже представить, как ты себя чувствуешь в последнее время.

— Ничего, слабость сейчас пройдет.

Убедившись, что колдунье вернулся прежний цвет лица, Рэрити наставила ей не перетруждаться и ушла по своим делам. Твайлайт, подбодрив себя тем, что все будет хорошо, если держаться подальше от скоплений пони, более-менее успокоилась и осмотрелась.

Зал был огромен; гостей пришло много, однако он по-прежнему казался пустым. Под потолком висели большие хрустальные люстры. На начищенном до блеска мраморном полу отражались огни и силуэты. Одетые в смокинги музыканты на сцене играли классическую музыку. Неподалеку стояли длиннющие столы, полные разных яств. Твайлайт зарекалась себе никогда не посещать подобных собраний — и вот, несмотря на это, она здесь, пытается мимикрировать под местный контингент…

Некоторое время колдунья стояла в стороне, делая вид, будто кого-то ждет. Она была одна, и это делало ее прекрасной мишенью для повышенного внимания. Поймав на себе несколько отстраненно-любопытных взглядов, она поняла, что ее план не работает. Однако придумать новый она не успела — было уже поздно.

— Твайлайт Спаркл?

У колдуньи екнуло сердце. Она повернулась на голос и увидела кобылу в пышном платье, стоящую рядом.

— Erras on ce mi?^[2]

— Н-нет, меня зовут Старлайт… Старлайт Глиммер. Меня на самом деле постоянно путают, я на вас не в обиде.

— Так и что ты тут скучаешь одна? — Кобыла легонько пихнула ее в бок копытом.

— Жду кое-кого.

— И кого же, если позволишь спросить?

— Рэрити.

— О, известную модельершу? А ты явно знаешь, с кем заводить знакомства, Старлайт!

Кобыла говорила громко, и это не могло не привлечь взгляды окружающих. В сердце Твайлайт медленно, но верно крепла паника.

— Знаешь, а я ведь тоже не абы кто. Я владею сетью магазинов, здесь, в Мэйнхеттене. А ты чем можешь похвастаться? Давай, колись.

— Ох, я… эм… я помогаю Рэрити вести ее дела.

— М-м, вот как. А где она сейчас? Может, представишь меня?

— …

Кобыла и не думала затыкаться. Взглядов было все больше, и Твайлайт чувствовала, что ей становится трудно дышать.

— Anki osdir do?^[3]

— Я… я не знаю, где сейчас Рэрити.

— Ange.^[4] Я тогда подожду ее вместе с тобой, если ты не против. Она же вернется, да?

Колдунья слабенько покивала.

— А все-таки, как же ты похожа на Твайлайт Спаркл! Почти вылитая она за исключением пары деталей.

— Да… постоянно это слышу, — нервно усмехнулась колдунья и рискнула посмотреть кобыле в глаза. Это было ошибкой.

— Duaten…^[5] Ты меня за дуру держишь? Ты и есть она!

В этот момент Твайлайт поняла, что окружена взглядами со всех сторон, и ее резко понесло в сторону, но к счастью, она удержала равновесие. Чувствуя подступающую к горлу тошноту, она промямлила кобыле извинение и поспешила скрыться подальше ото всех. Она успела выйти в коридор к открытому окну, прежде чем глаза накрыла темная пелена, а уши заложил звон.

Некоторое время Твайлайт боролась со своим состоянием, повторяя себе, что на нее больше никто не смотрит, и глубоко вдыхая свежий вечерний воздух, доносящийся снаружи. Это не помогало: она знала, что рано или поздно придется вернуться в зал, и все повторится снова.

Вдруг колдунья почувствовала, что кто-то легонько взял ее за переднюю ногу, и дрогнула от неожиданности. «Неважно выглядишь, — послышался чей-то голос сквозь звон. — Пошли, Твайлайт. Все будет хорошо». Ее повели куда-то, однако она не противилась. По знакомому аромату духов она поняла, что это Рэрити. Колдунья не ожидала такого от себя, но она была рада, что Рэрити рядом, и почувствовала себя чуть лучше.

Однако когда зрение немного прояснилось, Твайлайт стала замечать неладное. Швея как будто немного подросла, ее походка стала иной, внезапно появились крылья, рог наоборот исчез. Только через несколько секунд до затуманенного разума дошло, что это не Рэрити, а кто-то другой.

— Кто вы? — пролепетала Твайлайт слабым голосом.

Кобыла с мягко-розовым цветом шерстки повернула голову, являя добрые сиреневые глаза.

— Как себя чувствуешь? — проигнорировала она вопрос.

— Куда вы меня ведете? — сделала то же самое колдунья.

— Полагаю, тебе уже легче, раз ты вовсю задаешь вопросы.

Кобыла впустила ее в какую-то комнату и, зайдя сама, прикрыла дверь. Комната была просторная, с дорогой мебелью. Много Твайлайт рассмотреть не успела, почти сразу она впилась взглядом в незнакомку, желая узнать, что происходит.

— Прости, что похитила тебя, — сказала та.

— «Похитила»?..

— Шучу я.

Твайлайт сейчас была не в том состоянии, чтобы понимать шутки.

— Я подумала, что тебя следует увести подальше от шума. Может, лучше приляжешь? — показала она глазами на большую кровать с балдахином.

— …Мне легче. Спасибо.

— Душно в зале, да? Мне самой там иногда плохеет.

Помолчав, Твайлайт сказала:

— Я, пожалуй, пойду обратно. А то меня потеряют.

— Что-то мне подсказывает, что тебе не очень хочется возвращаться, — заметила незнакомка.

— Это правда, — призналась Твайлайт, коротко вздохнув.

— Знаешь что? Побудь пока здесь. Вечер длинный, вернуться всегда успеешь. А я тебя, если что, прикрою. О, и можешь обращаться ко мне на «ты», я всего лишь на пять лет старше тебя — мне до «вы» еще как до луны пешком. Ой! Вижу непонимание на твоем лице, и ведь действительно: где мои манеры? Меня зовут Кейденс. Вряд ли ты обо мне слышала, зато я много слышала о тебе.

— Приятно познакомиться?..

— А как мне приятно! Не ожидала, что ты появишься у нас дома. Что тебя привело сюда?

— Рэрити уговорила меня пойти. Если тебе знакомо это имя…

— Конечно знакомо. Мэйнхеттенскую искусницу знают все.

Грива и хвост Кейденс напоминали карамельную тросточку — в них точно так же в равных пропорциях сплетались разные цвета: золотистый, насыщенно-розовый и фиолетовый.

— Ты явно не служанка… — подметила Твайлайт, глядя на ее богатое платье.

— Я тебе больше скажу, я даже не гостья, — ухмыльнулась Кейденс.

— Ты… ты здесь живешь, да?

— В точку.

— Выходит, вы с мистером Блэком… родственники? Кем ты ему приходишься? Внучкой?

— Что ты! Дядя Блэк не настолько древний. Дочерью прихожусь. Одной из.

— «Дядя»?

— Мы некровные родственники.

Твайлайт решила, что на этом моменте лучше закончить с вопросами. Повисла тишина, но продлилась она недолго.

— Ах да, я почти забыла сделать одну вещь, — оживилась Кейденс. — Я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, она вышла из комнаты.

Не зная, что делать, Твайлайт растерянно огляделась по сторонам. Крупное арочное окно прикрывали плотные шторы с замысловатым рисунком, вышитым не иначе как позолоченными и серебряными нитями. Стены украшали пейзажные картины, — которые наверняка принадлежали кисти известного художника. По-старинному отделанный интерьер напоминал о кантерлотском замке. А ведь это было лишь одно из множества помещений огромного особняка. Дочери мистера Блэка, наверно, чувствовали себя настоящими принцессами, живя в такой красоте.

Твайлайт снова ощутила недомогание и подумала, что, возможно, стоит воспользоваться предложением Кейденс. Она подошла к кровати, села и чуть в нее не провалилась — настолько та была мягкой. Тут она заметила рядом с собой раскрытую книжку с множеством закладок. Присмотревшись, она обнаружила, что текст в ней копытописный, и в следующий миг поняла, что это вовсе не книга, а дневник. Она хотела отдернуть взгляд, дабы ненароком не узнать чужие секреты, однако в последний момент в нижнем углу страницы заметила маленькую фотографию Шайнинга. Так и замерла, глядя на нее.

— Что это значит? — изумленно прошептала колдунья.

Она забыла про свои принципы и пробежалась глазами по строчкам, которые оказались воздыханиями Кейденс о том, что ей никогда не удастся обратить внимание капитана кантерлотской гвардии на себя. Она пролистнула вперед, затем назад — и увидела еще больше фотографий Шайнинга. Крайнюю обрамляли нарисованные сердечки.

— Ты втюрилась в моего брата!

Твайлайт думала прочитать другие страницы, но занывшая совесть заставила ее остановиться. Она и так узнала куда больше, чем ей было дозволено. Услышав, как открывается дверь, она почувствовала, как холодеет нутро и спрыгнула с кровати. Недостаточно быстро. Зашедшая Кейденс заметила ее движение и мгновенно все поняла. Они в молчании смотрели друг на друга. Твайлайт застыла в ожидании бури, однако Кейденс внезапно раскраснелась.

— Ты видела? — тихо спросила она, подойдя ближе.

— Что? — изобразила Твайлайт непонимание.

— Ты точно видела. Опять я забыла спрятать его…

Кейденс убрала дневник в ящик прикроватной тумбочки.

— Я… извини, — промолвила она. — Тебе не стоило это видеть.

— Вообще-то извиняться должна я, но… Раз уж я теперь все знаю, у меня вопрос: не староват ли мой брат для тебя?

— Разве девять лет разницы это много?

— Ну, не то же самое, если бы вы были одного возраста, согласись. — Твайлайт сама начинала чувствовать себя неловко. — И что тебя в нем… зацепило?

— Спрашиваешь! — Кейденс, кажется, наоборот почувствовала себя увереннее, будто оказавшись в знакомой стихии. — Его стан, его широкие плечи, его железный взгляд…

— Хотя знаешь, можешь не продолжать, — спешно прервала ее Твайлайт. — И давно ты, ну… по нему сохнешь?

— Порядочно…

— А ничего, что я спрашиваю такие вещи?

— Ты его сестра, так что, наверно, тебе можно…

В разум Твайлайт вдруг закралась мысль, что сцена, разыгрываемая перед ней, — хитрый план Кейденс. Зная любовь аристократов к маскам, она вполне допускала такой вариант. Намекнула на кровать, где «забыла» дневник, «случайно» оставила его открытым, потом куда-то вышла, что-то «вспомнив»… Слишком много совпадений.

— Я раскусила тебя, — выпалила Твайлайт. — Хватит притворяться, ты все рассчитала! Ты хотела, чтобы я узнала твою тайну, создав при этом видимость, что это произошло случайно.

Лицо Кейденс приобрело растерянное и немного напуганное выражение.

— Ох, мамочки… Я понимаю, как это выглядит, Твайлайт, но ничего такого я не задумывала. Не буду врать, будто, когда я тебя увидела, у меня не возникла мысль, что, возможно, однажды ты меня познакомишь со своим братом… но это была всего лишь мысль. Фантазия. Нет ничего плохого в том, чтобы мечтать, верно?

Твайлайт засомневалась на мгновение, но все же не клюнула, и Кейденс, понимая это, вздохнула и стыдливо отвела взгляд:

— Ты права, это все было специально.

— Я так и знала.

— Мне хотелось увидеть, как ты отреагируешь… И узнать, как ты оцениваешь мои шансы.

— С такими трюками они точно устремятся к нулю.

— Я… у меня бы просто не хватило смелости сказать прямо, — оправдалась Кейденс. — Да и выглядело бы это странно.

Теперь вздохнула Твайлайт.

— Что ты от меня хочешь?

— Ничего.

— Ты придумала все это ради «ничего»? Не верю.

— Я только хотела спросить… Ты ведь хорошо знаешь Шайнинга, так? Как думаешь, я ему понравлюсь?

Расчеты Кейденс были ошибочны. Твайлайт и Шайнинг, несмотря на близкое родство, знали друг друга не особо хорошо. Во многом из-за большой разницы в возрасте и совершенно не похожих интересов.

— Может, понравишься, может, нет. Не знаю. Это не мое дело.

— Я понимаю… Прости, я… Это все так глупо выглядит. — Кейденс перестала прятать глаза и уставилась на Твайлайт так, будто хотела этим самым придать своим словам искренности: — Мне правда небезразличен Шайнинг.

Колдунья не знала, что на это ответить.

— Ты мне не веришь?

— Не доверяю.

Кейденс села на кровать и начала рассказ.

— …Мы пересеклись с ним три года назад. Это был такой же прием, как и сегодня, ну, может, поменьше; неважно на самом деле. Шайнинг сопровождал какого-то важного пони, министра вроде бы. Я весь вечер не могла отвести от него взгляд. Он сразу привлек мое внимание, однако я почему-то долго не решалась к нему подойти, вместо этого предпочитая наблюдать за ним со стороны. Он много говорил, но ему это было не в привычку. Много смеялся, но это был сухой вежливый смех.

Когда начались танцы, он неожиданно пригласил меня. «Я несколько раз ловил ваш взгляд на себе, и мне показалось, вы очень хотите со мной станцевать», — сказал он немножко неказисто. Пойманная с поличным, я засмущалась и пролепетала что-то глупое. И тогда Шайнинг улыбнулся. Сдержанно, но… по-настоящему. Впервые за вечер. И с той поры я не могу перестать думать о нем.

«Поэзия какая-то», — подумала Твайлайт.

— Ты знаешь, какое у него любимое блюдо?

— Без понятия.

— Овощной пирог по-пранцузски.

— Может, ты знаешь, чем он увлекается?

— Э-э… оловянными солдатиками?

— Коллекционированием марок.

— Откуда ты все это знаешь? — удивилась Твайлайт.

Кейденс пожала плечами. Признаваться она не собиралась.

— Послушай, я вижу, ты настроена серьезно, но ему сейчас явно не до тебя и амурных дел в принципе.

— Я понимаю, но… — Взгляд Кейденс стал решительным: — Когда все уляжется, я признаюсь ему. Ты поможешь мне в этом?

— Я… что? — Твайлайт встряхнула головой. — Это не мое дело.

— Он ведь твой брат.

— И что?

— Разве ты не желаешь ему счастья?

— О каком счастье ты говоришь? Это серьезное дело, семья — не про счастье. Сначала пони сходятся, создают семью, потом рожают детей. Только когда те вырастут и станут самостоятельны — ваше сожительство перестанет иметь смысл, и вы сможете разбежаться.

— Чувствую, я и так чудачка в твоих глазах, но сейчас, наверно, я покажусь вовсе сумасшедшей. Мне никогда не нравилось то, что у нас принято считать семьей.  Семья — это не только продолжение рода. Должен быть еще один ингредиент. Важный ингредиент.

— Какой?

— Любовь. Но не в привычном понимании… Та любовь, в основе которой лежит не равноценный обмен, а что-то другое.

— Такое возможно?

— Не знаю. Но это не дает мне покоя.

На несколько мгновений стало тихо. Желая закончить этот неловкий разговор, Твайлайт сказала:

— Кажется, мне пора возвращаться.

— Да, верно, надолго пропадать нельзя… — легонько кивнула Кейденс. — Я провожу тебя.

Колдунья не стала возражать.

— Если хочешь, мы можем сделать вид, что этого разговора не было, — сказала Кейденс, пока они шли.

— Мне все равно, — терпеливо отвечала Твайлайт. — Я не оскорблена, если ты беспокоишься об этом, но и помогать тебе не собираюсь. И вообще у меня сейчас есть куда более важные дела. Надеюсь, ты понимаешь.

— Конечно…

Музыка и шум голосов становились все громче, и вскоре кобылы снова оказались в зале. Кейденс, коротко попрощавшись, ушла расстроенная, из-за чего Твайлайт почувствовала себя гадко. Однако зациклиться на этом чувстве она не успела, потому что к ней подскочила Рэрити.

— Ты где пропадала? — изумленно спросила та. — Я тебя обыскалась! Я уже решила, что ты ушла.

— Нет, я… мне стало дурно, и я пошла подышать свежим воздухом.

— Надеюсь, сейчас тебе гораздо лучше, потому что ты обещала мне помочь!

Рэрити тут же потащила Твайлайт за собой. Перед ней замелькали разные пони, коим швея ее представляла, они что-то спрашивали, и колдунья им даже отвечала — что-то вежливое и односложное. С Рэрити толпу было переносить чуточку легче. Знакомое лицо и какая-никакая моральная поддержка. А иначе бы ей снова пришлось срочно искать, где спрятаться. Однако в один момент все резко остановилось, и она поняла, что смотрит на мистера Блэка.

— Как вам сегодняшнее торжество, мисс Спаркл?

Твайлайт словно очнулась от дремы. Помня совет швеи, она сказала:

— Все, конечно, красиво, но… я предпочитаю держаться подальше от подобных собраний.

— Именно такой ответ я от вас и ожидал, — говорил мистер Блэк, чуть вздернув нос. — Ваше имя уже давно не мелькало в заголовках, и это не могло быть простым совпадением. Позвольте полюбопытствовать: как продвигаются ваши поиски? Mirel la alrank tase ciu ni.^[6]

— Плохо, — ответила колдунья после недолгой паузы. — У нас есть несколько зацепок, но в общую картину они не складываются.

— Значит, перспективы по-прежнему не радужные. Нелегкие времена нас ждут. Спасибо за честный ответ, мисс Спаркл. Только намекните, если я могу как-то помочь.

— Вообще-то да, вы можете. Собственно, я здесь потому, что у меня есть к вам вопрос. (Мистер Блэк приподнял бровь.) Я слышала, что раньше вы жили в Кантерлоте. Это так?

— Uste.^[7]

— Как давно это было?

— Я переехал в Мэйнхеттен почти полвека назад. Enovedas via liakk?^[8]

— Хотела установить временные рамки и понять, могли ли вы быть свидетелем происшествия, которое по нашим подозрениям имеет связь с исчезновением принцесс.

— Происшествия? В Кантерлоте всегда что-нибудь происходит — это ведь сердце страны. Хотя с последним утверждением я бы поспорил. Впрочем, это сейчас не имеет отношения к делу.

— Полвека назад в Кантерлоте случилось что-то из ряда вон, и, возможно, оно повлекло за собой разрушение части города.

В глазах мистера Блэка мелькнуло удивление, дававшее исчерпывающий ответ.

— Я ничего об этом не знаю, — сказал он. — Такое было бы очень трудно забыть.

— Тем не менее, никто о нем не помнит. Что наталкивает на две мысли: первая — ничего не было, вторая — кто-то стер жителям воспоминания — не знаю, возможно ли такое, но… все это предельно подозрительно.

— «Стер воспоминания»? — изумленно переспросила Рэрити, до сего момента сохранявшая вежливое молчание.

— Пока это всего лишь предположение, — поспешила добавить Твайлайт.

— У вас будут ко мне еще какие-то вопросы? — спросил мистер Блэк.

— Эм, нет. Я спросила все, что хотела.

— Дамы. — Хозяин почтительно кивнул им и ушел.

Твайлайт вздохнула. Это бесполезно, подумала она. Пытаться копать в этом направлении и дальше — пустая трата времени.

— Ну как? — полюбопытствовала Рэрити. — Узнала, что хотела?

— Если бы. Надеюсь, ты закончила со своими делами. Я не хочу оставаться здесь ни минутой дольше.

— Ох, да, поехали. Меня тоже порядком утомил прием.

Как вскоре выяснилось, Рэрити довольно сильно преуменьшила степень своего утомления. Когда они сели в карету и тронулись, швея обессилено прислонилась щекой к окну и явила колдунье изнеможенное лицо. Она закрыла глаза и, кажется, задремала, однако спустя минуту или две отстранилась от стекла и хмуро поглядела на Твайлайт.

— Я уснула?

— Почти.

— Мы уже…

— Только выехали. Долго ты так?

— Весь день.

— По тебе было совсем не сказать.

— Сочту это за комплимент. Извини, Твайлайт, в последнее время я плохо сплю.

— Заказы?

— Кошмары. Хотя… я бы не назвала их кошмарами. Они скорее пугают своей странностью.

— И что в них такого происходит?

— Я плохо помню их. Просыпаюсь — и приснившееся мгновенно вылетает из головы. Остаются только ощущения от того, что я видела, но что я видела, никак вспомнить не могу.

Твайлайт почувствовала, как по спине пробежались мурашки.

— Мне тоже снились такие сны!

— И как ты с ними боролась?

— Никак, они прошли сами… вроде бы. Ты совсем-совсем их не помнишь?

Рэрити возвела глаза к потолку.

— Силуэты посреди пустоты. Они растерянно оглядываются по сторонам. Туман и глухая тишина. — Она помолчала немного, а затем сказала: — Больше ничего не вспоминается. Не знаю, что мой разум хочет донести до меня. А тебе что снилось?

— Я вообще ничего не помню.

— Тебе нужно держать перо и бумагу под копытом. Чтобы сразу, как проснешься, ты могла записать свои ощущения.

— Я приму это к сведению.

— У меня всегда лежит дневник рядышком…

— Хватит с меня на сегодня дневников.

На лице у Рэрити отразился вопрос, однако она ничего не сказала и уставилась в окно. Остальную часть дороги они провели в молчании. Рэрити была слишком вымотана, чтобы говорить, тогда как колдунья пребывала в глубоких раздумьях, пытаясь найти связь между их снами.

Затем карета остановилась, и они вернулись в особняк. Твайлайт была рада, наконец, скинуть с себя платье и облачиться в мантию.

— Жду не дождусь нашей следующей встречи, — улыбнулась Рэрити.

— Я лишь надеюсь, что она будет гораздо спокойнее, — сказала Твайлайт.

Рэрити попыталась снова расцеловать ее, однако наткнулась на выставленное копыто. На том и распрощались.

Спайк ждал Твайлайт около ворот.

— Извини, что так долго, — сказала она, взобравшись к нему на спину.

— По крайней мере, я выспался, — спокойно ответил дракон.

Когда они прилетели в Кантерлот, была уже полночь. Однако Спайк не спешил возвращаться домой.

— Где ты впервые заметила, что за тобой наблюдают? — спросил он, кружа над Бесцветным Кварталом.

— Подожди, дай сориентироваться. — Твайлайт посмотрела вниз, на черепичные крыши домов, на ломанные улиц, пытаясь разглядеть этот темный лабиринт. — Вон туда, видишь? Где свет мигает.

Они приземлились, и Твайлайт бросило в дрожь от еще не остывших воспоминаний.

— До дома отсюда ведет только одна дорога, — заметил Спайк.

Они пошли, внимательно глядя по сторонам. Твайлайт шагала рядом с драконом, почти прижимаясь к его передней ноге, и вздрагивала от каждого шороха: то камешек отскочит от копыта, то кошки зашипят где-то в темноте, то отколовшийся от стаи голубь испуганно вспорхнет перед глазами.

— Спайк, я сомневаюсь, что мы кого-то тут найдем… Это все выдумка. Пошли скорее домой…

— Мы и так идем.

Вдруг краем зрения Твайлайт заметила какое-то движение. Она резко повернулась и замерла на месте. В тупике, образованном двумя домами и каменной стеной, виднелся силуэт. Две тонких ноги, высокий рост и… длинный развевающийся плащ? У колдуньи перехватило дыхание. Наблюдатель перемахнул через стену раньше, чем она сумела крикнуть Спайку.

— Т-ты видел? Оно… Он был там!

— Я никого не заметил. — Спайк недоверчиво уставился на тупик.

— Тогда, может, посмотришь с высоты? Он не мог далеко убежать!

— Не боишься остаться одна?

— Боюсь… — Твайлайт попыталась придать дрожащему голосу твердости: — Мы теряем время!

Дракон не стал больше медлить и поднялся над крышами, а колдунья, стараясь не обращать внимания на страх, прошла до конца тупика.

— Видишь что-нибудь? — крикнула она в небо.

Спайк развел передними ногами.

— И у меня ничего…

Стена была достаточно высокой — и все же она не стала преградой для наблюдателя. Это подводило к мысли, что у него были крылья, однако Твайлайт не заметила их за тот короткий миг, в который наблюдатель позволил себя рассмотреть. Возможно, их скрыл плащ? Да что крылья… Его тело — он совсем не был похож на пони!

В смятении колдунья вышла обратно на дорогу к приземлившемуся дракону.

— Ты мне все еще веришь? — почему-то спросила она.

— Верю, — ответил Спайк.

— А я себе нет.

11. По горячим следам

Переступив порог дома, Твайлайт обомлела. В прихожей было непривычно свободно: пустые картонные коробки, что находились тут с самого переезда и давно слились с интерьером, а также ненужные вещи, которые она по привычке сгребала сюда, чтобы они не захламляли ее комнату, куда-то внезапно исчезли. Возмущенная Твайлайт взбежала по лестнице на второй этаж и впилась глазами в виновницу, сидевшую на окне.

— Привет, — поздоровалась Пинки как ни в чем не бывало. — Долго вы.

— Что ты наделала? — с претензией спросила Твайлайт.

— Навела порядок. Не волнуйся, я ничего не выкидывала. Вещи я убрала в коробки, а коробки — в кладовку.

— У меня есть кладовка?

— Ага. Мне еще показалось странным, почему она у тебя совершенно пустая. Что ж, теперь все понятно.

Существование кладовой для Твайлайт действительно стало открытием. Возможно, она знала о ней… когда-то давно. Но благополучно забыла. Помнится, после переезда сначала ей было некогда заниматься коробками, потом — лень, а, в конце концов, она решила, что они, в общем-то, не мешают.

Колдунья с хмурым видом осмотрела комнату. Пинки хорошо постаралась: все чистенько, аккуратненько… Только где что лежит? Раньше все было на расстоянии вытянутой ноги, а теперь попробуй найди. Это неправильный порядок. Это порядок Пинки!

— Я ведь просила тебя ничего не трогать.

— Ты недовольна? — Пинки спрыгнула с окна и собиралась его прикрыть, однако Твайлайт жестом показала, что делать этого не нужно.

— Я… я благодарна за твою помощь. Но… Неважно, проехали.

— Не знаю, как ты, а я не могу работать в беспорядке, — пожала плечами Пинки.

— Кстати, да, нашла что-нибудь интересное? — Твайлайт отыскала взглядом кристалл с газетой. К счастью, находки по-прежнему лежали на рабочем столе.

— Немного.

— Тоже неплохо. Сейчас, минутку, я схожу в ванную, а затем тебя выслушаю.

От макияжа чесалось лицо, и Твайлайт с большим удовольствием умыла его. Вернувшись в комнату, она отыскала вешалку около лестницы, на которой висели клетчатый пиджак и бабочка. Она повесила свою одежду на соседний крючок и вдруг поняла, что забыла у Рэрити новую мантию. «Да и ладно», — плюнула она.

Взгляд продолжал натыкаться на изменения в обстановке. Книги, обычно валявшиеся где попало, теперь покоились за стеклянными дверцами шкафа, из виду пропали чернильницы и кружки, на прикроватном столике больше не темнели круглые следы от кофе, а из дальнего угла под потолком исчезла внушительных размеров паутина.

— Я позволила себе наглость поставить в твоей комнате раскладушку, — созналась Пинки и указала взглядом на обновку. — Но если ты против, я могу перетащить ее вниз.

— Думаю, я не против. Подожди, у меня что, и раскладушка оказывается была?

— Нет, я ее купила. Еще я накупила продуктов и сготовила нормальную еду.

Твайлайт подбежала к холодильнику и резким движением распахнула его. Полки оказались забиты овощами и фруктами — всем тем, что она отвыкла есть с тех пор, как покинула родительский дом. К большому счастью, ее любимая острая лапша не отправилась в мусорку, а стояла в сторонке.

— Все дорогое, — пожаловалась Пинки, — хотя не сказать, что качеством намного лучше того, что продается в Понивилле.

— В следующий раз, когда надумаешь что-то купить, предупреди меня, я дам тебе деньги.

— Я бы так и сделала, но ты улетела в Мэйнхеттен.

— Тут мне возразить нечего… Постой, ты же оставила дом без присмотра! Дверь-то закрывается только с помощью магии!

— Когда я убиралась, я нашла ключ. Он оказался от дома.

— О.

— Еще одна вещь, про которую ты забыла?

— Претензии сняты… Но больше так не делай. Я перенастрою замок, чтобы он впускал и тебя тоже.

— Не доверяешь обычным замкам?

— Пожалуй.

— Хорошо. — Пинки подошла к рабочему столу и посмотрела на «Кантерлотский вестник»: — О том, что мне удалось узнать…

— Да-да, — подскочила к ней Твайлайт, — продолжай.

— Помнишь про Виспер? Я почти уверена, что она — да, это кобыла, — застала магический шторм.

— То есть он реален, да?

— Отпечатавшийся на страницах страх не даст соврать.

— Теория о стертой памяти становится все более и более правдоподобной, — пробормотала колдунья себе под нос. — С газетой всё?

— Да. Теперь кристалл. По всей видимости, это был какой-то магический предмет. Может, кристалл был частью посоха, трудно сказать. И он был не один. Таких было несколько. Они назывались осколками звезд.

— И что это значит?

— Не знаю, Твайлайт. Я делюсь тем, что смогла понять, исходя из эмоциональных отпечатков.

— А какие здесь отпечатки?

— Недоверие. Это самая яркая эмоция. Других я выявить не смогла.

Колдунья обдумала услышанное, однако новых соображений у нее не появилось. Она вздохнула.

— Спасибо за помощь, Пинки.

— Это не помощь. Теперь это моя работа. Пусть и временная.

— Спасибо за твою работу. И давай ложиться спать, время позднее. Вон, смотри, Спайк уже лег.

— Что, даже не поужинаешь? Я ведь не только для себя готовила.

Твайлайт посмотрела на Пинки и тут же отвела взгляд:

— Если честно, мне как-то неловко…

— Что? — Это был тот редкий случай, когда Пинки проявляла эмоции: ее брови поползли на лоб.

— Просто ты за один день сделала для моего дома больше, чем я за все годы, что живу здесь…

Лицо Пинки вновь приобрело бесстрастное выражение.

— Ничего не хочу слышать. Иди ешь. Не хочешь следить за своим здоровьем, значит, за ним буду следить я. Как ты собираешься искать принцесс, если вместо нормального питания ты постоянно перебиваешься всякой ерундой? Мозгам тоже нужны калории. А учитывая то, сколько тебе приходится думать, их нужно много.

— У меня нет времени… — пробурчала Твайлайт. — Либо я устаю так, что мне уже есть не хочется. И все это отвлекает…

— Теперь время найдется. Я прослежу за этим. А то, что я делаю больше, чем должна, так я ведь над твоими уликами сидела от силы час. Будем считать меня по совместительству горничной. Ты же подумывала ее нанять, не так ли?

— Откуда ты?.. Ах, точно. Глупый вопрос.

Твайлайт не стала возражать Пинки, которая была настроена явно серьезно, и поспешила отведать приготовленное ею блюдо. Конечно, привычная еда, по вкусу недалеко ушедшая от приправленной кетчупом бумаги, не могла сравниться с настоящими сочными овощами и печеным картофелем. После трапезы колдунью стало еще сильнее клонить в сон. Она перенастроила магический замок на входной двери, а затем пошла в ванную и приняла душ. Наконец залезши в кровать, она удовлетворенно выдохнула.

— Пинки, а ты можешь прочитать сны? — Твайлайт посмотрела на раскладушку, на которой расположилась Пинки. — Это же ведь тоже своего рода эмоции?

— Не знаю. Никогда не пробовала. Мне кажется, для этого мне придется всю ночь стоять у тебя над душой, чтобы поймать момент, когда тебе начнет сниться сон. Если ты не против, то…

— Э-э, даже не знаю. Просто тут такое дело… Недавно мне снились странные сны, но когда я просыпалась, то ничего уже не помнила. Если я вдруг разбужу тебя посреди ночи, ты поможешь?..

— Не нужно меня спрашивать, Твайлайт. Как скажешь, так и сделаем. Ты главная.

— Ну, мне просто немного стыдно…

Пинки не ответила и, судя по звуку, перевернулась на другой бок. Твайлайт решила последовать примеру и укуталась в одеяло. Однако сна не было ни в одном глазу. Пока она говорила с Пинки, ее голова была занята другим, но сейчас, оставшись в тишине наедине с собственными мыслями, она вновь задумалась о таинственном наблюдателе. Кто он такой? Какую цель преследует, наблюдая за ней? Хочет запугать? Лучше бы ему оказаться плодом ее воображения…

Твайлайт не заметила, как уснула, однако сон длился недолго. Разбудил ее какой-то звон с улицы. Протерев глаза, она вылезла из кровати и подошла к окну, за которым виднелась глубокая ночь. Вдалеке выли сирены. Затем Твайлайт разглядела вздымающийся над крышами столб густого черного дыма и почувствовала, как внутренности превращаются в лед.

— Что происходит? — озвучила ее мысли Пинки, незаметно оказавшаяся рядом.

— Не знаю, — ответил дракон, тоже не спавший, — дым начал валить минут двадцать назад, потом подключились сирены.

Понять, откуда идет дым, было невозможно — окружающие дома закрывали обзор, — однако у Твайлайт было нехорошее предчувствие, и она решила довериться ему. Облачившись в мантию и шляпу, она выскочила из дома.

— Полетели, Спайк, — подбежала к нему колдунья, — нужно выяснить, что произошло!

Они поднялись в небо, и Твайлайт увидела алеющий в сердце города пожар. Когда они подлетели ближе, в нутро колдуньи будто впились ножи. Окруженная со всех сторон пожарными каретами внизу горела библиотека. Огонь грозился вырваться наружу и полностью охватить здание, облизывая окна своими многочисленными языками, но потоки воды пока что сдерживали его. Однако он был силен, слишком силен.

Спайк приземлился на свободное от карет место. Рядом толпились зеваки. Слезши с дракона, Твайлайт спросила у первого же попавшегося на глаза пони: «Что случилось?», однако тот лишь покачал головой, мол, сам не знаю, и вновь уставился на пожар.

— Твайлайт.

Колдунья обернулась на голос.

— Шайнинг? И ты тоже здесь? Что творится?

— Я не знаю, кто это сделал и почему, — сухо ответил капитан стражи, — это сейчас неважно. Пожарные не справляются. Есть ли в твоем арсенале заклинание, способное усмирить огонь? Может, удастся спасти хоть что-то.

— Стихийная магия, возможно… Точно!

Твайлайт была взбудоражена так, что не чувствовала ни капли усталости, однако она понимала, что это еще ничего не значит. Она едва ли смогла поспать, и оттого беспокоилась, что может не потянуть заклинание — оно было довольно мощное, и требовало сил и концентрации. Тем не менее, она пошла навстречу пожару. Пожарники сначала настойчиво просили ее отойти, затем, видя, что она их не собирается слушать, преградили дорогу, однако когда на них гаркнул Шайнинг, расступились.

Чем ближе колдунья подходила, тем жутче ей становилось. Несмотря на это, она начала подготавливать заклинание. Дойдя до середины лестницы, она застыла — дальше идти было опасно. Жар был неимоверный. Потребовалось еще несколько мгновений для подготовки, и, наконец, магия сорвалась с рога. Библиотеку объял большой прозрачный пузырь. Не прошло и мгновения, как пламя стремительно стихло, а затем и вовсе погасло; вода же, поступавшая из пожарных рукавов, превратилась в лед и со звоном рухнула оземь.

Пузырь растворился. Глядя на последние клубы дыма, спешащие покинуть здание через окна, Твайлайт почувствовала слабость в ногах и села на ступеньках — заклинание далось ей нелегко. Пожарники застыли в непонимании, что делать дальше — работа их была сделана, причем сделана всего лишь одной пони, которая никогда прежде пожаров не тушила. «Они определенно будут на меня точить зуб после этого», — невольно подумала Твайлайт.

Уши уловили приближающиеся шаги. В поле зрения возник Шайнинг.

— Молодец, — протянул он копыто.

Твайлайт прежде никогда не слышала от него похвалы, даже такой, как сейчас — лаконичной и сухой. По этой причине она с секунду неподвижно смотрела на брата и только затем положила свое копыто на его.

— Буду молодец, когда найду принцесс, — сказала она, поднявшись, и посмотрела на главный вход, черный от сажи. — Думаю, можно зайти внутрь.

— Сомневаюсь, что это безопасно.

— Внутри все замерзло. Если ты беспокоишься, что нам что-то упадет на голову, — в ближайшее время это не случится.

— Пойдем в таком случае, — изрек Шайнинг после недолгих раздумий.

Едва они зашли внутрь, Шайнинг обратил внимание Твайлайт на обгоревший кирпич, валяющийся на полу, а затем показал на оплавившиеся осколки стекла:

— Преступник разбил окно и проник внутрь.

— Окно находится довольно высоко, — приподняла Твайлайт голову. — В него так просто не залезешь.

— Можно залететь.

— Думаешь, это сделал пегас? Ну… да, логично.

Они прошли дальше в зал. Под копытами хрустел лед, из ртов вырывались клубы пара, воздух был по-зимнему морозным. Твайлайт дрожала, но не от холода, а от вида пострадавшей обители знаний. Если библиотеку и удастся когда-нибудь восстановить, то путь этот будет тернист и долог — огонь безжалостно пожрал бесчисленное количество книг, оставив от них черные угольки, — но вероятнее всего кантерлотская библиотека уже никогда не станет прежней. И понимая это, Твайлайт чувствовала боль и злобу.

— Это книжный геноцид, Шайнинг, — процедила колдунья сквозь зубы. — Мы должны найти преступника и заставить его ответить по всей суровости закона!

Шайнинг осмотрелся по сторонам, затем встал на месте и посмотрел на Твайлайт:

— Не думаю, что мы тут что-то найдем. Если тут и были какие-то следы, то их уничтожил огонь.

— Знаешь, что я думаю? Кто-то очень не хочет, чтобы мы копались в книгах! — притопнула Твайлайт ногой.

— Нет, — задумчиво ответил Шайнинг, — мне кажется, всё немного иначе. Вчера мы вели поиски уже не так активно. Мы тратили много сил на это дело, однако пользы было не особо много. Поэтому, в конце концов, мы с Рейнбоу Дэш решили, что идея себя изжила, и отпустили народ. Но затем наступила ночь… и случился пожар.

— Ты намекаешь, что преступник знал, что вы оставили идею с библиотекой, и все равно поджег ее?

— Именно. Это предупреждение. Очень громкое предупреждение.

— Ну а что, если он просто решил перестраховаться?

— Твайлайт, «просто» ничего не бывает. Особенно сейчас. И что-то мне подсказывает, что преступник был не один. Минимум — двое. Библиотека огромная, а вспыхнула почти моментально.

С потолка капала вода, с почерневших стен исчез иней — заклинание теряло свою силу. Видя это, Шайнинг сказал:

— Нам лучше не задерживаться.

Когда они вышли из библиотеки, к ним приблизился старый пожарник и высказал все, что о них думает. «Вы двое лезете не в свое дело и мешаете нам работать», — в этом заключалась его претензия. В сердце Твайлайт закипело негодование. Да если бы не магия, они бы тушили библиотеку всю ночь! Однако сказать это вслух она не решилась. Шайнинг же молча выслушал пожарника, а затем спокойно спросил:

— Как и когда вы узнали о пожаре?

Пожарник сначала опешил от вопроса, но затем ответил:

— К нам прилетел какой-то пегас и сказал, что горит библиотека.

— Пегас? Как он выглядел?

— Я… я не запомнил.

В разговор вклинился другой пожарный:

— Он был одет в плащ, я точно видел. Но лучше рассмотреть я его не успел — он улетел так же внезапно, как появился.

 «Пегас в плаще… Не он ли наблюдал за мной?» — с волнением подумала Твайлайт. Шайнинг, тем временем, продолжал спрашивать:

— Какие еще детали во внешности пегаса вы успели заметить?

— Кажется, плащ был черный и с капюшоном… — припомнила голубоглазая пожарница.

Вдруг позади себя Твайлайт услышала скрипучий голос.

— Что здесь, лягать, произошло?

Обернувшись, она увидела кислолицую Рейнбоу Дэш. Пробуждение явно далось пегаске нелегко.

— Похитители принцесс решили себя наконец-то показать, — сказала Твайлайт.

— Там ведь никого не было? — Рейнбоу бросила взгляд на потемневшие от сажи колонны библиотеки.

— Никого, — подтвердил Шайнинг, на мгновение отвлекшись от диалога с пожарными.

Рейнбоу потерла глаз копытом, раздумывая.

— Они дождались, пока в библиотеке никого не останется, и только затем устроили поджог?

— Похоже, так все и было. Шайнинг говорит, что это предупреждение для нас.

— Плевать, что это; как они поняли, что в библиотеке никого нет? Они что, следили за нами?

— Может быть, их кто-то предупредил?

— Вот гадство, по-любому так и было, — Рейнбоу посмотрела в сторону. — Пойду-ка я к ним.

Твайлайт сначала не поняла, о чем та, но проследив направление ее взгляда, она увидела стражников, которые расспрашивали зевак и жителей близлежащих домов. Видя, что Шайнинг все еще занят, она последовала за Рейнбоу. Пегаска окликнула стражницу, стоявшую в сторонке, и спросила ее:

— Что говорят очевидцы?

— Мы их пока еще опрашиваем, — кивнула стражница на сослуживцев, — но кое-что уже есть. До того, как начался пожар, со стороны библиотеки слышался звон, как будто били стекло. Преступники, видимо, разбили окна, чтобы попасть внутрь. И еще: у них на лицах были маски.

— Маски?

— Похожи на лисьи морды. Как те, что надевают на бал-маскарад.

— Ну и тупость. Они, типа, не придумали лучшего способа скрыть лица? Или наоборот, специально нацепили такие маски, чтобы их потом легче было найти? Придурки.

Тут Твайлайт уловила краем уха другой разговор и переключила внимание на него. Стражник выслушивал молодую кобылу.

— …было трое или четверо. Не разглядела в темноте. Я не видела, куда именно они убежали, но слышала, что звук от их копыт удалялся, наверно… в ту сторону, — показала она копытом на дорогу неподалеку.

Твайлайт не стала медлить и пошла проверить эту дорогу. Вряд ли, конечно, она кого-то там найдет — прошло много времени, — но, может, поджигатели оставили какие-то следы?

— Эй, ты куда? — Рейнбоу увязалась следом.

— Ты сбила меня с мысли, — проворчала Твайлайт, когда пегаска поравнялась с ней.

Следы… Следы? Да, точно. Что если попробовать это? Твайлайт наколдовала простенькое заклинание, и на мостовой проявились отпечатки копыт, подсвеченные мягким светом. Она насчитала шесть неровных линий, которые тянулись дальше по дороге.

— И как это работает? — полюбопытствовала Рейнбоу.

— Мы магические существа. И наши копыта оставляют частицы магии, к чему бы мы ни прикоснулись.

Рейнбоу пригляделась к следам.

— Похоже, они бежали галопом. Хотя эта информация бесполезна.

— Если судить по количеству следов, то поджигателей было трое. Однако это тоже нельзя сказать уверенно, потому что мог быть четвертый, пегас, который просто не касался земли.

Твайлайт посмотрела назад и увидела, что следы начинаются примерно в пяти метрах от нее. Там их было больше — поджигатели будто топтались на месте.

— Возможно, они все были пегасами, — сказала колдунья, — просто некоторые приземлились и побежали на своих четверых.

— А если вернуться к библиотеке и посмотреть, не осталось ли следов там? — предложила пегаска.

— Забудь про это. Огонь выжег все. Давай лучше посмотрим, куда они ведут.

Так и сделали. Огоньки на земле завели кобыл в узкий проулок. Следов снова стало больше — по всей видимости, поджигатели остановились здесь, чтобы что-то обсудить, — а затем продолжили путь уже рысью. Кобылы прошагали до конца проулка, и вышли на улицу пошире: тут осталось лишь две линии следов, остальные обрывались.

— Улетели, только один пошел пешком, — заключила Рейнбоу.

— Любопытно, куда он нас приведет, — сказала Твайлайт.

— Может, сначала предупредим остальных, прежде чем куда-то идти?

— А если из-за промедления мы упустим важную улику? Заклинание еще некоторое время будет подсвечивать следы — догонят, если что.

— Убедила.

Кобылы направились по следу быстрым шагом. Луну заслонили тучи. По улицам гулял пронизывающий заунывный ветер. Все шло к дождю. В один момент в небе над Кантерлотом показался силуэт Спайка; дракон кружил над городом, и Твайлайт хотелось верить, что он приглядывает за ними.

— Хех, — прервал тишину смешок Рейнбоу.

Твайлайт вопросительно посмотрела на нее.

— Мы идем по горячим следам. Типа, в буквальном смысле, — видя отсутствие реакции, Рейнбоу добавила: — Ну, их оставил же поджигатель?

— Я поняла, — сухо ответила Твайлайт.

Рейнбоу коротко вздохнула, раздосадованная неудачной шуткой.

— Меня сейчас совсем шутить не тянет, — сказала колдунья.

— А на разговор тянет? Мне эта тишина покоя не дает.

Твайлайт тоже была взволнована, однако ее успокаивало то, что она не одна.

— Ну хорошо, давай поговорим. И раз ты предложила, ты и начинай.

— Знаешь… — Рейнбоу сделала длинную паузу, едва начав, но затем продолжила: — Знаешь, что меня раздражает больше всего на свете?

— Мое существование?

— Меня раздражает то, что я потратила кучу времени и сил на то, чего в итоге так и не достигла. И никогда не достигну, потому что моя цель не имела никакой связи с реальностью. Это была мечта подростка, которая незаметно перетекла в одержимость.

— У тебя еще вся жизнь впереди.

— Хочешь подбодрить? Ну спасибо. Только ты не понимаешь, что к чему. Будучи мелкой я… я не пропускала ни одного номера «Кантерлотского вестника». Мы с отцом читали их каждую неделю, и я расстраивалась, когда там не было новостей… ну, которые я хотела увидеть.

Рейнбоу Дэш говорила так, будто ступала по полю с ловушками. У Твайлайт возникло ощущение, будто та боится что-то сказать, однако она держала вопросы при себе. Ей не хотелось лишний раз ругаться.

— Эти новости были о тебе, Твайлайт.

Колдунье в живот впились иголки. Она уставилась на пегаску округлившимися глазами.

— Ты вдохновляла меня, — продолжала Рейнбоу. — Вся страна следила за каждым твоим шагом, каждым успехом — и я тоже. Мне хотелось быть такой же, как ты. Хотелось, купаться в лучах славы; чтобы все обсуждали меня, отмечали мои успехи… Но однажды ты исчезла с заголовков и больше не появлялась. И тогда я решила, что ты достигла всего, чего хотела, и восприняла твое исчезновение как вызов. Я поставила себе цель не просто достигнуть твоих высот, а превзойти тебя. И мне было наплевать, что я всего лишь пегас. Если бы мне удалось развить магические способности, невзирая на свое происхождение, я бы вошла в историю. Если бы я достигла вершины вопреки, без чьей-то помощи… Мне… мне хотелось сбить с тебя спесь.

Твайлайт пробрала дрожь от нахлынувших воспоминаний. Это было страшное время. Вспышки фотокамер, постоянные вопросы и внимание, от которого не спрятаться даже дома. Глаза повсюду. Каждое достижение, каждое движение, каждое ее слово с жадностью подхватывали газеты. Они постоянно что-то спрашивали, постоянно что-то хотели от нее, грозились растерзать ее на куски. Молодая единорожка, появившаяся из ниоткуда — кто она? Почему принцессы взяли ее в ученицы? Они никогда не брали учеников! Неужели они готовят себе смену?

— О том, почему я исчезла… — молвила колдунья. — Это было пыткой. Все это внимание. Я считала, будто не вправе отказывать принцессам, думала, что они лучше знают, что правильно, а что нет… но однажды я все же призналась им. Больше меня не донимал ни один журналист. Только вот… с того времени я побаиваюсь пони.

Кобылы безмолвно посмотрели на друг друга.

— Я решила, что будет честно тоже поделиться чем-то личным, — призналась Твайлайт.

— Знаю, что этот разговор был совершенно не к месту, — Рейнбоу поглядела на луну, выплывшую из-за туч, — но мне показалось, что если я не скажу сейчас, то не скажу никогда. Я не совсем справедливо относилась к тебе… и тараканы в моей голове брали верх над логикой… и, в общем, я должна была это сказать, потому что не знаю, сколько еще нам придется работать вместе, и я не хочу, чтобы это мешало.

Твайлайт промолчала, не зная, что ответить.

— Боязнь пони, значит?

— Да…

— И меня тоже боишься?

— Поначалу побаивалась. У меня всегда так с незнакомыми пони. Разговор порой превращается в настоящее испытание.

«Не знаю, что она увидела во мне вдохновляющего, — мысленно добавила Твайлайт. — И на самом деле даже не хочу говорить на эту тему».

Затем их внимание переключилось на другое. Следы привели кобыл к окраине Бесцветного Квартала.

— Похоже, все беды так или иначе связаны с этой частью города, — саркастично заметила Рейнбоу.

Кобылы порысили дальше, и вскоре оказались около неприметного двухэтажного дома. Они зашли в подъезд, поднялись по лестнице и увидели, что следы исчезают за дверью.

— Попался, — шепнула Рейнбоу.

— Думаешь, он там? — прошептала Твайлайт в ответ. — Подожди, я могу это проверить.

Ее рог беззвучно засветился, и мир объяла темнота. Заклинание, которое она использовала, позволяло видеть живых существ, невзирая на преграды вроде стен. Единственная звезда находилась рядом, и она обозначала Рейнбоу. Больше во всем доме никого не было.

— Мы тут одни, — развеяла Твайлайт заклинание.

Рейнбоу дернула дверь за ручку, однако та оказалась заперта. Она подумала с секунду, потом выдала: «Я щас», и выбежала из подъезда. С полминуты стояла тишина, а затем внутри квартиры раздался звон. Через пару мгновений щелкнул замок, и дверь открылась.

— Проще пареной репы, — самодовольно ухмыльнулась пегаска, пропуская колдунью внутрь.

— Ты что, разбила окно?

— А че? Им можно, а нам нельзя?

Квартира была крохотной и практически пустой. В зале под потолком горела одинокая лампочка. У стены стоял старый деревянный шкаф, рядом с ним — лакированный стол, а на полу посредине находился матрас. Под ногами обнаружился увесистый камень, который, надо понимать, сюда запульнула Рейнбоу. Следы крутились по комнате. Стараясь не наступить на битое стекло, Твайлайт подошла к окну и выглянула на улицу. Ее опасение подтвердилось — здесь следы обрывались.

— Последний тоже был пегасом, — заключила она и обернулась к Рейнбоу, осматривавшей шкаф с пустыми вешалками. — Похоже, окно было не закрыто. Он вылетел через него.

— Со стороны оно казалось закрытым, — ответила пегаска. — Зачем он сюда пришел?

— Вернулся, может быть, за чем-то… — Твайлайт подошла к столу, выдвинула единственный ящик и увидела рассыпанные по дну бумажные клочки. Присмотревшись к ним, она заметила, что на них было что-то написано. — О, я поняла. Иди сюда.

Рейнбоу подошла к колдунье и поглядела на ящик.

— Странно, что он не выбросил все это дело в окно, ну, чтобы наверняка.

— Видимо, решил, что и так будет достаточно. Ты-то что жалуешься?

— Да так, просто. Что будем делать с этим?

— Вернем бумаге прежний вид, — сказала Твайлайт, охватывая клочки магией.

— Ты и это можешь?

Ответом стали два целеньких листа, опустившиеся на стол через пару секунд; ни единого надрыва — как будто они всегда были такими.

— Древнеэквестрийский? — Рейнбоу с подозрением посмотрела на лист и взяла его в копыто. Ее глаза забегали по строчкам.

Твайлайт взяла другой лист и тоже стала читать. Написанное оказалось сводом правил какой-то организации, в которой были «Просвещенные» и «Исполнители». Здесь перечислялись обязанности вторых. «Исполнитель подчиняется Просвещенному», «Исполнитель не имеет права спрашивать Просвещенного о чем-либо», «Исполнитель не имеет права высказывать личного мнения», «Исполнителю дозволено знать о его работе ровно столько, сколько нужно для выполнения работы. Причины же и цели есть излишество, доступное только Великим Просвещенным».

— «Помни, Исполнитель. Мы прячемся в тени, но служим свету. Мы творим хаос, но поддерживаем порядок.

Правда — это ложь,

Ложь — это правда.

Спасение во лжи».

Блин, ну и бред! — поморщилась Рейнбоу. — Это реально какая-то тайная организация или даже культ! Не думала, что окажусь права… А что у тебя написано?

— Куча всяких правил, — показала Твайлайт лист.

В коридоре послышались тяжелые шаги, и кобылы насторожились. Как оказалось, напрасно: в квартиру вторгся Шайнинг в сопровождении двух стражников.

— Обыщите, — приказал он подчиненным, и те незамедлительно принялись за дело.

— Не думаю, что в этом есть смысл, — с сомнением сказала пегаска.

Твайлайт воспользовалась моментом и рассказала Шайнингу, что им с Рейнбоу удалось найти.

— Культисты… — задумчиво промолвил он. — Похоже, мы нашли тех, кто ответствен за исчезновение принцесс. Газета ведь у тебя, Твайлайт?

— А, да. А что? Мне вернуть ее?

— Нет, пускай остается у тебя. Новые улики тоже забери. Пусть они будут под надзором дракона.

— К слову, я точно выяснила, что шторм в Кантерлоте — не выдумка.

— Откуда у тебя взялась такая уверенность?

— Так сказала пони, которой я показывала «Кантерлотский вестник», Пинки Пай… Помнишь, я тебе вчера про нее говорила? Она видит чужие эмоции и с помощью них может читать мысли. Понимаю, как это звучит, и я могла объяснить поподробнее, как у нее…

— Ты ей доверяешь? — прервал Шайнинг колдунью.

— Абсолютно.

— Хорошо. Тогда я доверюсь твоему чутью.

Обыск продолжался еще несколько минут. Стражники проверили каждый угол, но ничего не нашли. Шайнинг сказал кобылам, что нужно пойти в замок и там все как следует обдумать, а заодно сообщить совету о текущем положении дел. Твайлайт с Рейнбоу согласились.

Ночь стала немного светлее, на горизонте зеленел рассвет. Полчаса они шли в тишине, и все это время Твайлайт боролась с тем, чтобы не уснуть на ходу. Сон отступил лишь тогда, когда перед ними на подходе к замку внезапно возник высокий стражник.

— Капитан… мы… у нас… — тяжело дышал он.

— Отдышись и скажи нормально.

Стражник немного успокоился и выпалил:

— Капитан, с рядовым Чейзером что-то неладное! Ему будто отшибло память!

— Веди нас к нему. — Шайнинг не дрогнул лицом.

— Есть!

Они бросились в галоп. «Да что ж сегодня за ночь такая неспокойная?!» — мысленно взывала Твайлайт, пытаясь не отставать от остальных. Бежать пришлось довольно далеко, и к тому моменту, когда они перешли на рысь, она чувствовала себя так, словно вот-вот выплюнет легкие. Она жадно хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, но никак не могла насытиться.

— До… дохлячка, — сказала Рейнбоу, тоже запыхавшаяся. Она хотя бы была в состоянии говорить.

Они зашли в госпиталь. Сосредоточенно восстанавливая дыхание, Твайлайт даже не заметила, как они оказались в небольшой светлой комнате, где пахло лекарствами. Пострадавший сидел на койке, его доспехи были сложены в ногах кровати. Завидев Шайнинга, он подскочил и отсалютовал:

— Капитан!

— Вольно, Чейзер. Вижу, тебе не полностью не отшибло память.

— С моей памятью все нормально, капитан. Я абсолютно здоров, зуб даю, только…

— Не спеши. Сядь.

— Да, капитан, — послушался он. — Виноват.

— Расскажи, что произошло.

Чейзер прочистил горло.

— Я патрулировал южную часть города, улицы Уайтхорн и Троттингар, если быть точнее, как вдруг почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Я резко обернулся, и мне показалось, как в подворотню прошмыгнула какая-то тень. Было темно, и я точно не уверен, еще мой фонарь не вовремя замигал…

— Ты проверил, что это было?

— Да, я сразу пошел проверить! Но это последнее, что я помню. Очнулся я уже здесь.

— Попытайся вспомнить, что произошло дальше. Это важно.

Чейзер коснулся копытами висков.

— Я пытаюсь изо всех сил, капитан.

Шайнинг переключил внимание на высокого стражника.

— Где вы его нашли? В каком он был состоянии? Заметили ли вы что-нибудь необычное?

— Нашли там же, рядом с подворотней. Он был без сознания. Мы ничего не обыскивали, мы решили, что Чейзеру стало плохо, — отчеканил стражник.

— Ясно. — Шайнинг подумал, а затем сказал подчиненным: — Внимательно осмотрите то место. Все трое. Клауд, вернешься с докладом. Я буду в замке. Остальные — продолжайте патрулировать.

Трое одновременно отсалютовали и исчезли из виду.

— Я могу осмотреть твою голову? — спросила Рейнбоу Чейзера.

— Доктор уже осмотрел меня. Сказал, что никаких ушибов нет. Я и сам не чувствую, чтобы у меня болела голова. Меня вроде как, никто не бил.

— Существуют и более безобидные способы лишить пони чувств.

— Тебе задание, Чейзер, — хорошенько напрячь память, — сказал Шайнинг и, услышав зычное «Слушаюсь, капитан!», перевел взгляд на кобыл: — Ему нужен отдых. Пойдемте.

Когда они вышли в коридор, Шайнинг спросил:

— Что думаете?

— Очевидно, что это не совпадение, — озвучила мысли Рейнбоу. — И амнезия не простая.

— Это уже не похоже на предупреждение. По всей видимости, мы разозлили культистов, и они начали действовать, — сказал Шайнинг.

— Думаешь, они с ним такое сделали? — неуверенно посмотрела Твайлайт на брата.

— Мое предположение таково, что Чейзер раскрыл их, и поэтому они околдовали его.

— Тогда почему они от него просто не избавились? — возразила Рейнбоу.

— Если они умеют стирать память, зачем лишние жертвы? — парировала Твайлайт. — Но я не понимаю… Я знаю много заклинаний, но о таком, которое стирало бы память, я никогда не слышала. Неужели среди них есть маги сильнее меня?

— Королевские маги. Первое, что приходит в голову. Они, наверно, и есть те самые «Великие Просвещенные». — Рейнбоу резко замолчала, как будто что-то внезапно поняла, и пронзила Твайлайт взглядом.

— Что? Я тоже? — У колдуньи екнуло сердце. — Зачем мне это? По-твоему я предала Селестию с Луной, а теперь занимаюсь тем, что создаю видимость, что ищу их?

— …Да, это бред. Не то чтобы я хорошо тебя знаю, но мне не верится, что ты можешь быть настолько двуличной. Вообще, возможно и так, что королевские маги здесь ни при чем — тогда, значит, в Эквестрии есть самоучки, которые знают и умеют больше тебя, Твайлайт.

Колдунья попыталась успокоиться. Она была задета подозрением со стороны Рейнбоу.

— Я приведу сюда Пинки. Пусть она поговорит с Чейзером. А потом… Шайнинг, я пойму, если ты решишь закрыть меня в темнице.

— Я не собираюсь этого делать, — отрезал он. — С таким же успехом можно обвинить Рейнбоу Дэш в поджоге только потому, что у нее тоже есть крылья.

— Да уж… — Рейнбоу потерла затылок копытом. — Просто все так логично сложилось, что я не могла не подумать на секунду… Ладно, проехали.

— Нельзя позволить культистам застать нас врасплох, — сказал Шайнинг. — Возможно, они попытаются лишить памяти и нас. Твайлайт, мы можем им что-нибудь противопоставить?

— Щит антимагии. Но это временное заклинание, его нужно постоянно поддерживать. И я смогу использовать его только на кого-то одного.

— Тогда используй его на себя. Других вариантов я не вижу.

Рейнбоу покивала в знак согласия с Шайнингом.

— Королевские маги могли бы помочь нам с этим… если бы не были под подозрением, — вздохнула Твайлайт.

— Чтобы они все съехались в Кантерлот, понадобится время, а нам нужно найти решение сейчас, — заметила Рейнбоу.

— Мы его нашли. Если хотя бы один из нас будет в безопасности, уже хорошо, — поставил точку Шайнинг.

Твайлайт подумала рассказать о странных снах, преследующих ее и Рэрити, но затем поняла, что рассказать ей особого нечего, и решила отложить эту идею в сторону, как наименее важную сейчас.

— Пора отчитаться перед советом, — вспомнил Шайнинг.

Когда они вышли из госпиталя, Рейнбоу приблизилась к колдунье и сказала негромко:

— Извини.

— Ничего, — ответила Твайлайт. — Магов — тем более хороших, — в мире мало. Я понимаю, почему у тебя возникли подозрения.

— Не забудь повесить на себя свой щит. Вот прямо сейчас повесь.

— Да, верно, — согласилась Твайлайт, готовя заклинание.

Затем были долгие и утомительные объяснения перед советом, представшим в несколько поредевшем составе — бодрствовали самые главные из главных. Прошло два или три часа.

К тому времени, когда Твайлайт вышла из замка, уже наступило утро. Она чувствовала себя выжатой, как лимон, однако об отдыхе не могло быть и речи. Вернувшись домой, она обнаружила, что Спайк с Пинки куда-то запропастились. Ее глаза наткнулись на записку на столе, из которой стало понятно, что первый «улетел с тобой и до сих пор не возвращался», а вторая «ушла в магазин».

— Как же не вовремя, — цокнула колдунья языком.

Она начеркала свою записку с просьбой разбудить ее, решив использовать время до прихода Пинки, чтобы вздремнуть. Однако только она легла на кровать, как в воздухе над ней возникла искра и на грудь плавно, словно перышко, опустился конверт. Ничего не понимая, Твайлайт села на кровати и подхватила конверт телекинезом. Он был абсолютно пустой: ни адресата, ни адресанта. Она распечатала его и вытряхнула на копыто точно такой же пустой листок бумаги — по крайней мере, так показалось поначалу: на оборотной стороне чернели пять слов на древнеэквестрийском. «Мы видим каждый твой шаг».

Несколько долгих секунд Твайлайт смотрела на послание, ощущая, как в жилах стынет кровь. С улицы доносился щебет птиц и звуки просыпающейся столицы. «Они… они сейчас наблюдают за мной?» Колдунья рванула к окну, выронив бумажку, и захлопнула его. Она нервно сглотнула, слыша, как заходится сердце в груди.

Вдруг снизу раздался тяжелый стук. Кто-то ломился в дверь. У Твайлайт затряслись поджилки. «Они знают, как обойти мой замок?» Из груди вырвался дрожащий вздох. Она подошла к лестнице, затем бесшумно спустилась по ней, не отводя взора от затихшей двери и застыла, боясь приближаться дальше. «Что если они этого и ждут? Принцессы милосердные, сердце сейчас остановится…»

Твайлайт выждала еще несколько секунд, набралась храбрости, и подошла к окну, пригнувшись. Осторожно выглянула из-за края и разглядела незваного гостя. На нем не было черного плаща и маски, зато была сумка через плечо и фуражка, которую носят почтальоны. «Это не культист?»

— Кто? — спросила колдунья не сразу, переместившись чуть ближе к двери.

— Мисс Твайлайт Спаркл? Вам посылка из Мэйнхеттена.

«Посылка? Какая еще посылка… Меня пытаются одурачить?» Твайлайт колебалась еще некоторое время, не зная, как поступить.

— Мисс Спаркл? Я могу оставить посылку на крыльце? Мне нужно спешить.

— …Да, — только и смогла она вымолвить.

— Спасибо. Удачного дня!

Шаги удалились и стихли. Твайлайт снова выглянула из-за края окна, проверяя крыльцо и окрестности. Никого. Тогда с рогом наизготовку она резко распахнула дверь. Секунда. Две. Три. Никто не нападает. Она выждала, наверно, с минуту, внимательно глядя на забор и улицу за ним, и опустила взор на посылку. На этикетке она заметила знакомый почерк и имя «Рэрити».

Твайлайт обессиленно выдохнула и уселась на крыльце.

— Я совсем забыла про мантию…

Она разорвала слои упаковочной бумаги и добралась до содержимого посылки. Точно мантия. Она испытала немалое облегчение от осознания этого факта, но все равно оставалась неспокойной. «Их послание… — думала колдунья, — они не запугать меня пытаются. За мной следят, причем, похоже, уже давно. Возможно, что с самого исчезновения принцесс. Вот только культист, которого я видела ночью… Он не был похож на пони. Правда, я видела его всего мгновение, и было темно, однако…»

Ход ее мыслей прервал скрип ворот. Твайлайт резко подняла на них взгляд и увидела Пинки с пакетом в зубах. Та подошла к крыльцу, опустила пакет на землю и спросила:

— Ты чего тут расселась?

Смысл вопроса до колдуньи дошел не сразу.

— Пинки… держись поближе к Спайку.

12. Рейвен

— Держи.

Твайлайт взяла в копыта горячую кружку, протянутую Пинки. Нос защекотал горьковатый аромат, она подула и сделала глоток. Кофе плюхнулось в желудок, и по телу растеклось успокаивающее тепло. Колдунья довольно выдохнула и поглядела на Пинки Пай, что сидела за столом, склонившись над листами с древнеэквестрийским текстом.

— А ты понимаешь, что там написано? — полюбопытствовала она.

— Нет, но мне это и не нужно, — пробормотала Пинки, не отрывая взгляда.

Сидела она долго. Твайлайт допила кофе, налила себе еще и успела выпить вторую кружку, прежде чем Пинки прервала молчание.

— Перо и чернила.

— Что?

— Перо и чернила, — повторила Пинки ровным голосом.

— Бери, конечно, если они тебе нужны.

— Нет же, — терпеливо отвечала Пинки. — Типография «Перо и чернила». Я думала, ты знаешь про нее. Насколько я поняла, она расположена где-то здесь, в Кантерлоте. В ней напечатали листы, которые ты принесла.

— Вот как… — Твайлайт отставила остывшую пустую кружку на тумбочку. — Я попрошу твоей помощи еще в одном деле…

— Хорошо, — без раздумий кивнула Пинки. Твайлайт даже не успела озвучить просьбу.

Они направились в госпиталь. После кофе колдунья чувствовала себя лучше, но не намного, глаза по-прежнему болели и слипались. Нерадостные мысли про недостижимую кровать напомнили Твайлайт об их с Рэрити снах, и она задумалась: «Это ведь не могло быть простым совпадением, верно? Если так подумать, мы с Рэрити обе единороги… и обе владеем магией. Видят ли обычные единороги сны, похожие на наши? Нет, мне кажется, нет… Но отмеченные звездами — скорее всего, видят. Только эту догадку все равно не проверить: королевские маги разбросаны по всей стране, а других отмеченных я не знаю… Нет, лучше пока сконцентрироваться на культистах».

Пинки как-то притихла, как будто и не шла рядом. Отвлекшись от мыслей, Твайлайт убедилась, что Пинки по-прежнему с ней. И обнаружила на ее лице кое-что необычное — легкую улыбку.

— Я вижу, что ты хочешь спросить меня, — перестала улыбаться Пинки, взглянув на колдунью.

— Я подумала, что это будет невежливо.

— Я не против, раз уж сама заговорила об этом.

— Есть смысл озвучивать вопрос?

— Могу сразу ответить на него.

— Давай.

— Мне начинает тут нравиться.

— Это… хорошо, полагаю?

— Наверно. Когда ты предложила полететь с тобой в Кантерлот, я подумала, что ты бредишь. Прежде у меня и мысли не возникало покинуть магазин, хотя бы даже на время закрыть его, чтобы заняться чем-то другим. Ты знала, что «Старая кирка» работает семь дней в неделю?

Это показалось дикостью даже для Твайлайт, проводившей целые дни за обучением. От книг тоже иногда хотелось отдохнуть.

— Чего? У тебя нет выходных?

— Были раньше. Но потом я решила, что мне они, в общем-то, не нужны. Я все равно не знаю, чем заняться, кроме работы. Семья далеко, в Понивилле я одна, вот я и жила фактически в своем магазине. Поток покупателей не был большим, это даже потоком назвать было нельзя… так что нет, я не перетруждалась. Скорее выматывалась от скуки. — Она взяла короткую паузу. — Услышав твое предложение, я поначалу хотела отказаться, но во мне вдруг проснулось любопытство. Когда мы договорилось о нашей «компенсации», я все еще думала, что совершаю ошибку… но сейчас всё с точностью наоборот.

— Ты рада? Счастлива?

— Громко сказано. Мне нейтрально-положительно, если можно так выразиться. И я не про обязанности по присмотру за твоим домом, а про то, что помогаю вам своими способностями. Скоро я буду говорить с пони, который пострадал от таинственного заклинания, а еще за нами, наверно, сейчас следят культисты. Мы как будто в каком-то фильме.

— Это не фильм, Пинки. Все серьезно.

— Я знаю. Я про то, что в кои-то веки, события не обходят меня стороной — я сама являюсь частью этих событий. Сидя в «Старой кирке», я любила наблюдать за тем, что происходит за окном. На городской площади обязательно что-нибудь происходило. Но в магазине почти всегда было тихо; лишь когда приходили покупатели, становилось чуть оживленнее. Это ощущение выветривалось сразу, едва они исчезали за дверью… Я думаю, может быть, этого я и искала? Приключения? Чувства причастности к чему-то, а не тихого наблюдения со стороны?

— Это не приключение, Пинки.

— И не фильм, я слышала. Я не легкомысленна. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что происходит.

— Постарайся выходить из дома лишь в крайнем случае, — все же сказала Твайлайт. — Не знаю, что могут выдумать культисты, но это неважно, если ты будешь под защитой Спайка.

Пинки как-то странно усмехнулась.

— Что? — недоуменно спросила Твайлайт.

— Сомневаюсь, что ему есть дело до того, что происходит в Эквестрии. И до меня в том числе.

— Для меня это не новость.

— Кого он действительно будет защищать всеми силами, так это тебя.

— Я так не думаю. Он же дракон. А они сами себе на уме. Он уже чуть не бросил меня один раз, — Твайлайт пробрала дрожь, когда она вспомнила тот день. Она все еще чувствовала обиду на дракона за это. — Обещал больше так не делать, но кто его знает. А ты говоришь о защите. Нет уж, Пинки, тут мы с тобой примерно в равном положении. Если к тебе он относится отрицательно, то ко мне — ну, нейтрально в лучшем случае, не думаю, что это что-то меняет.

— Ошибаешься.

— Я не вижу ничего, что бы отличало меня от других пони, из-за чего бы Спайк относился ко мне иначе. Ну да, выручила я его один раз, но вряд ли это играет большую роль.

— Ты будешь спорить с той, кто умеет угадывать мысли?

— Ну, не всегда же угадывать мысли верно. Спайк никогда не вел себя так, как ты описываешь.

— Возможно, ты просто не замечала. Он может говорить одно, но думать совершенно противоположное. Скрывать истинные чувства. Такова его сущность. Для Спайка ты отличаешься от других пони. Выражаясь языком драконов, он видит в тебе равную.

На этот раз Твайлайт не придумала, чем возразить.

— Он правда меня больше не бросит?.. — неуверенно спросила она.

— Этого я не знаю, — ответила Пинки. — Но могу заверить, что ты не одна — дракон тоже боится.

— Спайк? Боится? Чего?

— Не скажу. Во-первых, потому что не понимаю, что на уме у Спайка. Он знает, что я умею, и хорошо прячет эмоции. Хотя, может, он попросту смирился с этим, отчего это не вызывает в нем эмоций, которые бы я могла прочитать. Во-вторых, у меня есть границы дозволенного.

Слова Пинки заставили Твайлайт задуматься. Она ничего не знала о Спайке, но это никогда ее особо не волновало. Сколько ему лет? Откуда он прилетел? Почему выбрал жизнь рядом с ней, а не с сородичами? Ей было любопытно поначалу, однако любопытство давным-давно остыло. Она понимала, что все равно не получит от дракона ответов, и потому довольствовалась тем, что имеет. Больше ей на самом деле было и не нужно. Главное, чтобы он оставался рядом.

Остальную часть пути кобылы провели в молчании. В госпитале рядом с палатой Чейзера их встретила Рейнбоу Дэш. Понивилльцы обменялись сухими приветствиями, и Пинки сразу же зашла в палату.

— Где Шайнинг? — огляделась Твайлайт.

— Не знаю, — пожала плечами Рейнбоу. — Обещал скоро прийти.

Колдунья закусила губу.

— Лучше бы ему не задерживаться…

— Ты какая-то нервная.

— Я не спала всю ночь, мне угрожали культисты, а теперь еще Шайнинга носит непонятно где, когда я узнала важную информацию, и нам нельзя медлить! Действительно, почему я нервная? — высказавшись, Твайлайт набрала воздуха в легкие и медленно выдохнула: — Извини.

— Тебе угрожали?

— Может, это была не совсем угроза, но культисты ясно дали понять, что внимательно следят за мной. Но себя они не показали. Прислали мне короткое письмо. И за тобой, и за Шайнингом они тоже, уверена, следят. Держи это в голове.

— А-а, я их поняла. Они пытаются показать свое превосходство. Считают себя самыми умными. И наверняка думают, что смогут застать меня врасплох. Что ж, удачи им. Может быть, я уже не летун, но некоторые трюки мои крылья еще помнят. Так а что за «информация»?

— Давай подождем Шайнинга. Не хочу повторять дважды одно и то же.

— Ты же говоришь, что время поджимает. Может, не будем его ждать и возьмемся за дело сами?

— Это не очень обдумано. Ты знаешь, где находится типография «Перо и чернила»? Вот и я не знаю. А там, возможно, скрываются культисты. Справимся ли мы вдвоем? Шайнинг разбирается в стратегии лучше нас обеих, так что давай сначала послушаем его.

— Не возразишь… Кстати, ты сказала, что тебе прислали письмо? В смысле, почтой?

— Магией. О… — Твайлайт поняла, что упустила этот момент из виду. Рейнбоу озвучила ее мысли:

— Значит, среди культистов есть отмеченные. Однако магия эта простая, потому далеко не факт, что королевские маги в этом замешаны.

— Похоже на то, — согласилась Твайлайт. Немного помолчав, она глянула в палату: — Как успехи, Пинки?

— Пока никак, — ответила та, смотря замершему Чейзеру в душу. — Можно не отвлекать меня вопросами?

— Да… конечно, — колдунья кивнула Рейнбоу в сторону, и они отошли подальше от палаты.

— Насчет доверия… — прервала молчание пегаска.

— Мне казалось, что мы проехали эту тему.

— Что? Не, я о другом. Просто я опять думала о магах, а потом пришла к мысли — что, если и совету мы не можем доверять? Вдруг они знали о культистах и более того — отдавали им приказы? Что если мы имеем дело с грамотно спланированным государственным переворотом? Мы отчитываемся перед ними, а нам пускают пыль в глаза… Всё это, конечно, только предположение, взятое с потолка.

И одно из предположений уже сбылось, мысленно добавила Твайлайт. Не стоит недооценивать интуицию Рейнбоу. Она снова может оказаться права.

— Не думаю, что совет поголовно в этом замешан… но какая-то группа — вполне может быть, — сказала колдунья. — Только утаить от них нам ничего все равно не удастся. Если им действительно подчиняются культисты, значит, они и так прекрасно осведомлены, где мы находимся и что делаем, а потому сразу поймут, если мы попытаемся схитрить.

— С другой стороны, они тоже связаны по передним и задним ногам. Начнут вставлять нам палки в колеса — сразу попадут под подозрение.

— Они не дураки. Напрямую делать они этого не станут, поэтому надеяться на то, что мы поймем, кто из них предан принцессам, а кто — изменник, в ближайшее время не стоит.

— Да-а, дохлый номер. Нужно поймать культиста и разговорить его. Может, он выдаст кого.

— Сказать проще, чем сделать. — Кобылы были так увлечены обсуждением, что не заметили, как к ним подошел Шайнинг. Бросив мимолетный взгляд на палату Чейзера, он посмотрел на Твайлайт. Она поспешила поделиться знанием:

— Пинки сказала, что листы напечатали в типографии «Перо и чернила». Там, похоже, находится логово культистов. Ну, так я думаю…

— Знаю я про эту типографию. Там печатают большинство газет, в том числе «Кантерлотский вестник». Но я сильно сомневаюсь, что там окажется их логово. Культисты повернуты на скрытности и вряд ли станут собираться в одном месте. Вспомните их правила. Предположу, что Исполнители живут вполне обычной жизнью и ничем не отличаются от других пони, однако все меняется, когда они получают инструкции от Просвещенного. Это я говорю к тому, что действовать напролом нельзя. Они нас знают, а мы их — нет. Спугнем нашу цель и даже не поймем этого. Нужен аккуратный подход.

— Что ты предлагаешь? — спросила Рейнбоу.

— Разыграть в типографии представление. Выдать себя за кого-то другого, а когда культисты потеряют бдительность и раскроют себя — схватить их.

— О, это по мне! — воодушевилась пегаска. — Я хочу участвовать в этой движухе!

— Нет, — отрезал Шайнинг. — Этим займутся стражники.

— Стражники не знают столько, сколько знаем мы с Твайлайт. Они могут упустить какую-нибудь важную деталь. Не подумай, что я сомневаюсь в способностях твоих подчиненных, но я уверена, что мы справимся куда лучше. Скажи, Твайлайт?

— Как я говорил, — продолжал Шайнинг, — культисты нас знают. Они сразу же забьют тревогу, завидев вас на пороге, и уничтожат все улики.

— Твайлайт, ты знаешь до фига разных заклинаний, пожалуйста, скажи, что у тебя есть заклинание-специально-под-эту-ситуацию, потому что мне нечего возразить твоему брату.

— Есть. С помощью иллюзии мы можем прикинуться совершенно другими кобылами.

— Ты ж моя спасительница! Ну, что скажешь, Шайнинг?

— Тебе так неймется самой заняться этим делом?

— Еще как! Они спалили библиотеку, к которой я толком не успела прикоснуться! Я-то им хвосты за это надеру!

— А ты, Твайлайт? — взглянул Шайнинг на нее. — Тоже пойдешь? Я могу отправить вместо тебя кого-нибудь другого.

— Говорить буду я, Твайлайт, — поспешила добавить пегаска. — Ты просто стой рядом с умным видом и кивай.

«Видимо, ей очень хочется, чтобы в напарниках был не абы кто, а именно я, — подумала колдунья. — Но раз инициатива будет за ней, тогда я, наверно, не против попробовать…»

— Хорошо, — согласилась она.

— Крутяк!

— Тогда мы будем следить за зданием типографии снаружи. Если кто-то попытается сбежать, мы его тут же схватим, — сказал Шайнинг. — Вот и весь план. Но в нем еще остались белые пятна. Нужно определиться, как вы будете себя вести.

— Доверься мне, Шайнинг. Я что-нибудь сымпровизирую.

— Тогда сымпровизируй сейчас. Я хочу быть уверенным, что у нас все получится.

— Дай подумать немного. — Не прошло и десяти секунд, как Рейнбоу воскликнула: — Ага! Вот, слушайте…

---

Утро медленно перетекало в полдень. Холл типографии «Перо и чернила» был как обычно тих, пуст и как будто заброшен. Шум поднимался здесь лишь дважды в день и только в определенное время: в восемь утра, когда пони приходили на работу, и в пять вечера, когда они спешили домой; еще чуть-чуть шумно было в обед, но это не в счет. То была первая закономерность, которую подметила Рейвен за три недели работы в типографии. Вторая же закономерность заключалась в том, что от тишины ее ужасно клонило в сон, и ей было жизненно необходимо опустошить кружку кофе. Особенно после сегодняшней бессонной ночи.

Однако сходить за кофе она не успела. Парадные двери, обычно неподвижные в это время, вдруг открылись, и внутрь вошли две кобылы. Рейвен даже посмотрела на часы, висевшие на стене рядом с ней — до обеда было еще далеко. Кобылы — гнедая пегаска и светлая пышногривая единорожка — шепнули что-то друг другу; первая ухмыльнулась, вторая закатила глаза, и они подошли к стойке.

— Здравствуйте! — вежливо улыбнулась Рейвен. — Чем могу помочь?

Кобылы замялись. Замялась и она сама: ситуация все меньше походила на стандартную, и это заставляло ее волноваться. А если она неправильно себя поведет? Не сможет ответить на вопрос, который ей зададут? Или, что хуже, сморозит какую-нибудь глупость и запятнает белоснежную репутацию «Пера и чернил»? До конца испытательного срока была всего неделя!

— Если вы оставляли личный заказ, назовите его номер, и я проверю, готов ли он.

Вот так, спокойно. Молодец, Рейвен. Главное не подавать виду.

— Мы здесь по другому поводу, — сказала пегаска.

— По другому? — переспросила Рейвен, нервно сглотнув.

— Внеплановая проверка, мисс, — серьезно ответила пегаска. — Нас прислал к вам пожарный департамент.

Пожарный департамент? Как же так? Ее не предупреждали ни о какой проверке! Да, утром шеф обмолвился, что здание типографии древнее принцесс и нуждается в реставрации, но… неужели это был намек? Неужели так ее проверяют? Что делать? Что же делать?!

— П-подождите минутку, — Рейвен попыталась сохранить спокойствие.

Она встала со стула и побежала искать Кроу. К своему облегчению, она наткнулась на него в коридоре.

— Что-то случилось? — сразу догадался он.

— Там пришли какие-то пони… говорят, что из пожарного департамента, — сбивчиво проговорила Рейвен.

На лице шефа отразился вопрос. Похоже, он тоже ничего о них не знал.

— Пойдем послушаем, чего им надо, — тем не менее сказал он.

Они вернулись к стойке, где их терпеливо дожидались странные кобылы.

— Нас не предупреждали, что вы придете, — с ходу выдал им Кроу. — Ваше появление совершенно внезапно.

— Для того и существуют подобного рода проверки, — отвечала пегаска. — Вы, наверно, слыхали вой сирен ночью? Сгорела библиотека. Дотла.

Рейвен напряглась при этих словах. Она смотрела то на Кроу, то на кобыл, пытаясь не выдать своего волнения. Лучше лишний раз не открывать рот, у шефа, похоже, все под контролем.

— Слышал, — ответил он после короткого молчания. — Но я не понимаю, при чем здесь наша типография.

— Здание старое, да к тому же деревянное, — объясняла пегаска. — Есть повышенный риск возникновения пожара. Проверку сейчас проходят многие объекты в Кантерлоте, не только этот.

Молниеносное реагирование, подумала Рейвен. Библиотека сгорела ночью — часов семь или восемь назад? — а сейчас уже ходят проверяющие.

— Так что вы хотите? — терпеливо спросил Кроу.

— Позвольте нам осмотреть здание. Это не займет много времени, максимум час.

Рядом с шефом Рейвен чувствовала себя поспокойнее. Она внимательно следила за происходящим, запоминая, как вести себя в подобных ситуациях. Молчаливая и какая-то взволнованная единорожка с пепельной гривой, что стояла напротив нее, кажется, была занята тем же самым. Тоже новенькая на своей работе?

— Покажите ваши удостоверения… или что у вас там вместо них, — прервал молчание Кроу.

— Пожалуй, нам стоило с этого начать, — согласилась пегаска.

Единорожка вытащила из наплечной сумочки два бейджика и положила их на стойку перед Кроу. Он взял один и посмотрел на него. Рейвен вытянула шею и тоже посмотрела. Выходит, пегаску звали Шиммеринг Старлайт. Выглядел бейджик официально, как настоящий. Только не факт, что он таковым являлся. Рейвен не могла отделаться от навязчивого чувства. Эти двое не вызывали доверия, хотя говорили, вроде бы, складно. Лучше глядеть за ними в оба. Они могут быть совсем не теми, за кого себя выдают.

— Ладно, проходите и смотрите, что вам надо, — Кроу вернул удостоверение. — Только не мешайте никому работать, хорошо?

Кобылы из департамента кивнули ему. Он пропустил их, и когда они прошли чуть вперед, Рейвен шепнула ему:

— Не нравятся они мне.

— Почему это? — удивился Кроу.

— Такое чувство, шеф. Хотите верьте, хотите нет.

— Тогда не будем спускать с них глаз.

Вчетвером они стали ходить по разным отделам типографии. Пегаска держала под крылом блокнот, однако ничего в него не записывала — очевидно, что она использовала его для виду. Сообщницы всё что-то останавливалась, рассматривали стены и углы, что-то бормотали и вообще вели себя очень подозрительно.

— А тут что? — пегаска уставилась на безымянную дверь. Все двери были с табличками, и только эта — без. Рейвен не имела ни малейшего понятия, что за ней находится. Зато был прекрасно осведомлен Кроу:

— Подвал, — ответил он с утомленным видом. — У нас там хранится старое и неисправное оборудование, которое мы пока не списали или которое еще есть надежда вернуть в строй. Там же находятся некоторые материалы, нужные для работы. Вы хотите спуститься?

— Да, будьте добры.

Кроу достал ключ из кармана рубашки и отпер замок. Они спустились по лестнице. Кобылы опять принялись что-то вынюхивать. В подвале было прохладно и пыльно. Рейвен чихнула и быстренько утерла нос крылом. К счастью, никто не заметил ее плохих манер.

Когда они вышли из подвала, от Старлайт последовал очередной вопрос:

— А где сидит главный?

— Мой кабинет находится в конце коридора.

— Э-э… — пегаска явно не ожидала такого поворота. — Мы можем сейчас к вам зайти?

— Можете.

Для четверых в кабинете было тесно, и все же они в него втиснулись. Кобылы мельком осмотрели помещение, затем пегаска подошла к Кроу и обрушила на него поток вопросов. Единорожка, тем временем, продолжала изучать взглядом полки и стол, как будто что-то искала. Рейвен лишь в очередной раз убедилась в том, что кобылы — самозванки, однако пока что предпочитала держать язык за зубами. Она подыгрывала им. Может, удастся обернуть все так, что эти двое окажутся в дураках.

— Что вы делаете? — спросила она единорожку.

— Ой, я… — дернулась та, отпрянув от стола Кроу, — я просто задумалась. Я уже почти закончила.

Кобыла как будто была чем-то взволнована. Причем взволнована с самого момента, как зашла в типографию.

— Вам нездоровится? — спросила Рейвен.

— Немного, — нервно усмехнулась единорожка. — Вы… вы не могли бы не смотреть на меня? Пожалуйста? Простите, но я не выношу чужих взглядов.

Чего? Она это сейчас всерьез? Рейвен промолчала, однако следить за подозрительной кобылой не перестала. Спустя еще минуту та, видимо, так ничего и не найдя, направилась к выходу. Старлайт тоже как-то подозрительно вовремя перестала одолевать Кроу вопросами, и они вчетвером вышли в коридор.

— Итак, вы осмотрели каждый уголок, — говорил Кроу. — Какие у вас мысли?

— Здание, конечно, нуждается в реставрации…

Рейвен поняла, что лучшего момента не представится. Либо сейчас, либо никогда. Возможно даже, ей удастся поразить две мишени одним выстрелом. Если она выведет самозванок на чистую воду, это повысит ее значимость в глазах шефа. Может, ей даже не придется ждать до конца испытательного срока!

— Кто вы такие? — резко выпалила Рейвен.

Кобылы переглянулись, но ничего не сказали. Единорожка по-прежнему была как на иголках, и это было очень заметно.

— Они что-то скрывают, шеф! Я внимательно следила за ними! Они что-то выискивали у нас, клянусь!

Пегаска, оставаясь спокойной, вздохнула:

— Вам еще раз показать наши удостоверения? — Она играла роль, но играла ее хорошо в отличие от сообщницы.

— Ты уверена, Рейвен? — взглянул на нее Кроу.

— Абсолютно, шеф! Эта особа, — указала она копытом на молчаливую единорожку, — даже внаглую попросила меня отвернуться. Это очень подозрительно!

Обвиняемая ахнула, поняв, что прокололась, чем окончательно выдала себя.

— В таком случае я вызываю стражу, — сказал Кроу.

— Вызывайте, — ответила пегаска. — И убедитесь в полноправности наших действий.

У Рейвен екнуло сердце. Кажется, она перегнула палку. А что если она ошиблась? На блеф слова Старлайт похожи не были. По крайней мере, так показалось Рейвен. Что ей точно не показалось, так это то, что Кроу начинал терять терпение. Шумно выдохнув через ноздри, он широкими шагами направился в холл, к стойке, на которой стоял телефон. Все поспешили за ним. Пока он крутил диск, набирая номер, пегаска вдруг нахмурилась и стала к чему-то принюхиваться. Она посмотрела в одну сторону, потом в другую, видимо, пытаясь определить источник запаха, и остановила взгляд на Рейвен.

— От тебя пахнет гарью, — промолвила пегаска с бесстрастным лицом.

— Ч-что? А это не очень-то вежливо с вашей стороны. Я… я всегда так пахну.

— Да ты что? — Старлайт подошла ближе и понюхала еще раз. — От твоих крыльев пахнет гарью. Естественный запах таким не бывает.

Да чего она привязалась? Неужто сейчас обвинит в ночном поджоге?

— Ну да, с утра я готовила яичницу, и она у меня пригорела. Я привыкла все делать крыльями, и вот, видимо, к ним пристал запах… Понятно?

— Понятно, — очевидно не поверила пегаска. — Думаю, тебе придется пойти с нами.

— Куда? Я работаю, вообще-то, — ответила Рейвен, стараясь не выдать волнения.

Кроу замер с трубкой в копыте, так и не набрав номер. Его лицо перекосило от гнева:

— Вот именно! Она работает! Мы работаем! А вы приходите и мешаете нам! Еще и смеете забирать у меня моих работников! Моя подчиненная никуда не пойдет, даже не мечтайте! Я вам устрою! Я буду жаловаться вашему начальству! — дрожащим от возмущения копытом он пытался набрать номер, но диск все соскальзывал с копыта, и Кроу уже третий раз начинал набор заново. — Пожарный департамент, тоже мне! В бездне видел ваш департамент!

Стоило ему только закончить тираду, как парадные двери вдруг с грохотом распахнулись, и в холл ворвались стражники. Резко наступившую тишину нарушила трубка, со звоном ударившаяся об телефон.

— Что это значит?.. — обронил Кроу.

Шеф выглядел ошарашенным. Рейвен была готова поспорить, что сама выглядит не лучше; напуганное сердце так и норовило выпрыгнуть из груди. И как же ее угораздило попасть в такую ситуацию? Она ведь специально искала работу, где бы было поспокойнее… В коридоре послышался многочисленный цокот копыт — на шум сбежалась вся типография. Казалось, что хуже ситуации уже быть не может, однако сюрпризы на этом не закончились. Что-то вспыхнуло перед Рейвен. Она зажмурилась на секунду, а когда открыла глаза, ее сердце упало. Рядом стояла сама Твайлайт Спаркл. Звезды небесные, только не Твайлайт Спаркл!

— Вы… вы! — задохнулась Рейвен.

— Твои подозрения были совершенно обоснованы, — сказала пегаска, чья грива превратилась в радугу. — Но они же тебя и выдали.

— О чем вы говорите? — взволнованно воскликнул Кроу. — Что она сделала?

— Она обвиняется в поджоге кантерлотской библиотеки, — рядом с кобылами показался стражник с щетинистым лицом. — И вам, как ее начальнику, тоже придется пойти с нами. Ответить на пару вопросов.

— Да… конечно, — слабо кивнул Кроу.

Рейвен поняла, что загнана в угол. Однако она уже не думала о последствиях. Она со всей силы отпихнула пегаску, преграждавшую путь, взмыла в воздух и полетела к выходу в отчаянной надежде, что успеет добраться до него прежде, чем кто-то успеет опомниться. Ей не повезло. Ей вообще не везло с самого утра. Пегаска не позволила пролететь и пяти метров. И сейчас, распластавшись на полу под тяжестью ее тела, Рейвен испытала целую гамму чувств из неверия, страха, обиды и сожаления. Ее жизнь была кончена.

---

— Это какая-то ошибка. Клянусь, я ни при чем! Я ничего не знаю! Ни о культистах, ни об их планах!

Твайлайт вздохнула. Рейвен кричала об этом полдороги и так всем надоела, что пришлось использовать на нее заклинание безмолвия. Однако сейчас с началом допроса магию пришлось развеять, и песня началась заново.

В допросной комнате было довольно оживленно. Подозреваемая и ее шеф, мистер Кроу, сидели рядышком за металлическим столом, понурив головы. Напротив них сидела Рейнбоу Дэш, а справа и слева от нее стояли Шайнинг с Пинки. Твайлайт  наблюдала за происходящим чуть поодаль.

— Если ты ни при чем, почему ты попыталась сбежать? — Рейнбоу атаковала вороную пегаску очередным вопросом.

— Я… я не знаю, — стушевалась Рейвен. — Что-то щелкнуло в моей голове. Сначала в типографию ворвались стражники, потом вдруг появилась она… (Твайлайт поймала на себе робкий взгляд.) И я очень испугалась. Я решила, что у меня могут начаться большие проблемы, я не смогу найти работу, и мне придется уехать из Кантерлота. Я только-только начала осваиваться в типографии… и, в общем, я не знаю, чем тогда думала…

Пинки, заметив взгляд Шайнинга, сказала:

— Она говорит правду.

Да не может такого быть, с удивлением подумала Твайлайт. У Рейнбоу тоже появилось сомнение на лице.

— Ты рассуждаешь как ребенок. Сколько тебе лет, Рейвен?

— Восемнадцать…

— Восемнадцать? И чем же культисты завлекли тебя в свои ряды? Что они наобещали тебе? Как связались с тобой?

— Говорю же, я не та, за кого вы меня принимаете! Я простая пони и хочу спокойной жизни!

— Что ты делала сегодня ночью?

— Была дома и пыталась уснуть!

— Пинки?

— Рейвен приехала в Кантерлот два месяца назад, — молвила Пинки. — Три недели назад ее взяли на испытательный срок в типографию. Сегодняшней ночью она почти не спала, потому что была напугана пожарными сиренами. В поджоге она не участвовала.

— В-вы что, следили за мной? — на лице Рейвен отразился страх вперемешку с возмущением и смущением, однако ее вопрос так и остался без ответа.

— Так мы ошиблись… — Рейнбоу помрачнела и перевела взгляд на упитанного земного пони: — А ты чего притих? Даже не пытаешься защитить свою работницу.

— Я попрошу вас обойтись без «тыканья», — задрал нос мистер Кроу. — Я сохранял вежливость даже несмотря на то, что вы обманывали нас.

— Так ты сразу обо всем догадался?

— Нет, первой забила тревогу Рейвен.

— Это ложь, — вмешалась Пинки. — Он подозревал, что вы пришли по его душу, и решил подыграть вам.

— Ложь это то, что она говорит! — воскликнул мистер Кроу. — Хотите повесить на меня поджог, значит? Ищите козла отпущения?!

— Никто на тебя ничего вешать не собирается, — холодно сказал Шайнинг. — Отвечай на вопросы. Если ты не виноват, мы тебя скоро отпустим.

Этого хватило, чтобы успокоить мистера Кроу. Однако выглядел он нервным, даже более нервным, чем его подчиненная, которая до сих пор ничего не понимала.

— Хорошо, — он сделал глубокий вдох и резко выдохнул, — спрашивайте.

— Как ты связан с культистами? — прямо спросила Рейнбоу Дэш.

— Никак. Я не имею понятия, о чем вы говорите.

— Лжет, — рубанула Пинки.

— Вы притащили психолога, да? Она следит за моей реакцией и на этом делает какие-то выводы? Это так ныне преступления расследуют? Неудивительно, что вы все еще не нашли принцесс!

— Что тебя связывает с культистами? — проигнорировала его Рейнбоу. — Кто ты? Исполнитель? Просвещенный? Как ты причастен к поджогу библиотеки?

Мистер Кроу скрипнул зубами.

— Я ничего не знаю.

— Он снова лжет, — сказала Пинки.

— В подвале я почувствовала сквозняк, хотя дверь наверху была прикрыта, — продолжала Рейнбоу. — На полу были следы, как будто станки двигали. Как ты это объяснишь?

— Не понимаю, что вы хотите от меня услышать. Что сквозняк — это ваше субъективное ощущение? Или что мы двигали оборудование, чтобы освободить место в подвале?

— У тебя в кабинете на столе лежит приглашение на бал-маскарад. Что скажешь на это?

— А что я должен сказать? Что это всего лишь приглашение?

— Поджигатели скрывают лица за масками.

— И что, теперь всех, кто был на том балу, в подозреваемых запишите? Ваши находки ничего не доказывают.

— Верно, железных доказательств твоей виновности у нас действительно нет. Но зато у нас есть Пинки Пай. Что скажешь, Пинки?

— Он организовал поджог, — молвила та. — В подвале находится тайный ход, который ведет наружу — возможность сбежать и не только. Приглашение на бал подало ему идею использовать маски для предстоящего дела.

— Это все клевета, — процедил мистер Кроу сквозь зубы.

— Сейчас ты лихорадочно думаешь о том, как выбраться отсюда, — говорила Пинки так монотонно, будто раскрывала с десяток запутанных преступлений на дню. — Ты намереваешься как можно скорее связаться с главным, чтобы предупредить его о том, что вас раскрыли.

— Ч-что? — оторопел мистер Кроу.

— Если ты думаешь, будто все отрицая или молча, ты сумеешь сохранить свои злодеяния в тайне, ты сильно ошибаешься, — сказал Шайнинг. — Сознайся. Расскажи о том, кто вы такие, и, возможно, твой приговор будет смягчен.

— Шеф?.. — ошарашенно пролепетала Рейвен. Мистер Кроу опустил взгляд, словно боясь посмотреть в ее сторону. Повисла тишина. Несколько секунд он собирался с мыслями, а затем промолвил:

— Если вы надеетесь понять наши мотивы, то я не тот пони, который вам нужен. Я не знаю, почему мы это делаем. Но знаю, что это правильно. Так нужно ради общего блага.

— Какого еще блага? — спросила Рейнбоу.

— Чтобы все оставались счастливы.

— Это ни о чем не говорит.

— Мне больше нечего добавить.

— Как вы стираете память? Что за заклинание вы используете?

— Я земной пони. Мне подчиняется группа пегасов. Я не знаю, о чем вы говорите.

— Вы ответственны за исчезновение принцесс?

— Не знаю. Может быть, другая группировка. Но не мы.

— Другая группировка?

— В Кантерлоте есть еще одна, но где они прячутся, мне не известно. Мы никогда не контактировали.

— Пегасьи перья, ты вообще можешь сказать хоть что-нибудь конкретное?

— Мы знаем немногим больше Исполнителей.

— Ясно все с вами. Вы просто безумные фанатики, которые прикрываются высшим благом, творя при этом бесчинства.

— Вы не понимаете… С Кантерлотом уже однажды случилось нечто плохое. Нельзя, чтобы это повторилось вновь. Из-за вас, это может повториться.

— Ты про магический шторм? — взбудоражилась Рейнбоу.

— Шторм? — призадумался мистер Кроу. — Кажется, я слышал об этом пару лет назад… Но не более.

— Я не могу понять вашей логики. То есть вы даже точно не знаете, с чем боретесь? У вас есть какая-то призрачная цель — всеобщее благо, и все?

— Можно сказать и так… Полную картину видит только узкий круг.

— Звучит как брехня. Как тебя тогда завербовали?

— Со временем я начал понимать замысел, но сначала они решили мои проблемы… и потом я какое-то время выплачивал долг. Однако нельзя в какой-то момент сказать: «Мне надоело, я ухожу». Ты рискуешь навлечь на себя их гнев.

— «Их»? Ваших главарей?

— Нет. Других.

— Кого?

— Не знаю.

— Да ну тебя на фиг! — вспыхнула Рейнбоу, ударив копытом по столу. — Ты издеваешься!

— Он ни разу не солгал, — спокойно заметила Пинки.

— Хорошо… ладно, — успокоилась Рейнбоу. — Раз в Кантерлоте есть культисты…

— Мы не культисты, — прервал ее мистер Кроу. — Мне не нравится, как вы нас называете.

— Плевать я хотела, что тебе нравится, а что нет. Ты преступник, и этим все сказано.

— Преступление ли это, если оно было сотворено ради общего блага? Никто не пострадал. Мы не желаем зла пони.

— Ой, ради принцесс, заткнись! Не хватало еще тут разводить философию. Говори, в каких городах действуют другие группировки?

— Во многих, но в каких именно сказать не могу.

— Замечательно. А где ваше главное логово? Где собираются эти ваши Великие Просвещенные?

— …Не знаю, — поджал губы мистер Кроу.

— В Балтимэйре, — ответила вместо него Пинки. — Сбор намечен на завтра в полдень.

На этом допрос закончился. Шайнинг и его подчиненные уволокли мистера Кроу в темницу, а ошибочно обвиненная Рейвен так и осталась сидеть за столом, боясь пошевелиться.

— Ты можешь идти, — сказала ей Рейнбоу. — И извини за произошедшее. Я сглупила.

— Я… я даже не знаю, что и думать теперь, — промолвила Рейвен. — В голове каша.

— Все просто. Не думай. Это не твоя головная боль.

— Пожалуй, вы правы… Но я чувствую, что должна это сказать — шеф хорошо относился ко мне. Не то чтобы я хорошо его узнала за три недели… но он всегда мне помогал, если у меня возникали какие-то проблемы. Что с ним будет?

— Он понесет наказание вместе со своими дружками, которых мы тоже скоро найдем.

Твайлайт посмотрела Рейвен в глаза и сказала робко:

— …Я тоже должна извиниться. Ну… что использовала заклинание безмолвия.

— Эм… ничего. Главное, что все хорошо кончилось. По крайней мере, для меня… — усмехнулась Рейвен нервно. — Я лучше пойду.

Она рысью вышла из допросной.

— Так а что в итоге с Чейзером, Пинки? — спросила Рейнбоу.

— Я пыталась задавать ему разные вопросы, но не различила ни единой эмоции. Их будто стерли вместе с воспоминаниями. Это все, что я могу сказать.

Твайлайт вздохнула. Что это за заклинание такое, если даже Пинки оказалась бессильна?

— Ничего. Завтра мы вытрясем из них всю правду, — уверенно сказала Рейнбоу. — Никуда они теперь от нас не денутся.

13. Маскарад

Пустота. Серую равнину заливает ослепительно белый свет. В воздухе пахнет электричеством. Дышать тяжело. Неразборчивые силуэты растерянно озираются по сторонам, смотрят друг на друга, не произнося ни слова. Что-то случилось здесь минуту назад, но никто ничего не понимает. Внезапный раскат грома приводит их в ужас: кто-то бросается в бег, кто-то замирает, а кто-то прижимается к земле. Спрятаться негде. Небо стихает. Капает дождь, сначала слабо, но затем все сильней, пока не превращается в ливень и не смывает равнину.

Мир охватывает густая тьма. Становится холодно, тесно и тихо, как в бездне. Впереди возникают очертания чего-то большого. Чего-то живого. Его бок вздымается, словно кузнечные меха.

— Зачем ты пришла ко мне? — голос впивается в разум. Чтобы ответить ему, требуется несколько долгих секунд колебаний и немало смелости.

— Я-я из деревни… н-неподалеку. Я хотела… то есть… можно вас попросить… быть потише? Вы пугаете нас… пожалуйста?

— Деревня, значит… — не сразу отвечает голос. — Сколько же я спал? Когда я сомкнул глаза, тут ничего не было. Ни горы, ставшей моей клеткой, ни деревни где-то рядом…

— Вы не можете выбраться?

Существо молчит.

— Но вы же большой дракон!

— «Дракон»… Быть может, когда-то я был драконом…

Он странный. Но совсем не страшный, как казалось поначалу. Хочется понять, кто он.

— Я позову на помощь! Только сначала надо найти выход отсюда…

— Мне… мне хорошо и так. Я скоро усну. Не утруждай себя, маленькое создание.

— Но!..

— Ты ничем мне не поможешь. Чтобы вызволить меня, понадобится сравнять гору с землей. Это не сможешь сделать ни ты, ни с десяток крох вроде тебя. Если только… Нет, на самом деле ты не желаешь мне помогать. Ты говоришь так, следуя привычке. Тебя просто научили действовать и говорить подобным образом. Так вот, значит, к чему все пришло…

Существо говорит чудные, странные вещи, понятные лишь ему одному.

— Неважно, — резко обрывает оно само себя. — Лучше расскажи, маленькое создание… как там снаружи?

— Я немного не понимаю…

— Опиши мне, что окружает мою клетку.

— Снаружи повсюду леса. И луга.

— Леса, полные зеленых деревьев? И луга, полные шелковистой травы?

— …Да?

— Есть ли… — оно как будто боится спросить: — Есть ли озера, полные прозрачной воды?

— Рядом с деревней нет, но дальше на востоке начинается океан.

— Большое озеро…

— Можно сказать и так.

— А как выглядит твоя деревня?

— Ну, как самая обычная деревня. Дома, и улочки, и дороги, и… еще всякое.

— «Дома»? Что такое «дома»?

— Вы не знаете?

— …Я забыл.

— Это такие деревянные коробки, в которых живут.

— Теперь я вспоминаю. Да… Всё в точности, как раньше. Как у них.

— Как у кого?

Повисает тишина. Существо на мгновение даже перестает дышать.

— Которая это по счету итерация? — спрашивает оно взволнованно.

— «Итерация»?

— Ты не знаешь. Забудь, что я спросил.

— Я знаю, что значит это слово. Просто я не совсем понимаю, что вы под ним подразумеваете…

— Это неважно. Ничего неважно. В конце концов, итог будет один. Ничего не изменится. Никто не изменится. Этому не суждено случиться.

Существо снова говорит с собой. Спустя какое-то время поток непонятных, как будто не связанных общей мыслью слов прерывается, и оно замолкает. Оно кажется чем-то расстроенным.

— …Вам грустно?

— Нет. Больше нет. Я заснул, чтобы избавиться от этого чувства.

— Почему?

— Ты не поймешь, маленькое создание.

— Но я все равно хочу знать! Мне любопытно!

— Любопытство… Ведомая им ты пошла к горам. Даже страх не остановил тебя. Ведомая им ты полезла в пещеру и заблудилась. По-прежнему ведомая им ты задаешь мне вопрос. Осторожней в своих желаниях, маленькое создание. Некоторым вещам лучше оставаться неузнанными.

Его слова еще больше распаляют любопытство.

— Я буду жалеть, если сейчас прислушаюсь к вам, и поверну назад. Пожалуйста, ответьте на мой вопрос! Я хочу знать! Обещаю, что буду слушать внимательно и ни за что не перебью вас, даже если рассказ напугает меня до остановки сердца.

Надолго повисает молчание.

— Я был глубоко опечален судьбой моего народа, — наконец говорит существо. — Но теперь я понимаю, что иной судьбы у него быть не могло. Мы были обречены с самого начала. Мы боролись с тем, что побороть нам было не суждено.

— У вас была война с кем-то?

— Нет. Не было никакой войны. Всё далеко не так мрачно, как я описал. Это просто… печально.

— Вы пришелец из других земель? Я угадала?

— В каком-то смысле ты права.

— Как так получилось, что вы отбились от своих и оказались у нас? Вы бежали от чего-то?

— Ни от чего я не бежал. Я всего лишь хотел покоя и тишины.

— А какие они… эти земли, из которых вы пришли?

— В разные времена они выглядели по-разному. Бывали там, прямо как у вас, озера, леса и луга, равнины, полные желтого песка, равнины, полные белого песка, впадины в земле и водяные линии. И деревни тоже бывали. Много деревень. Больших деревень. С длинными улицами и величественными домами из хрусталя.

— Ого! Хотела бы я это увидеть своими глазами!

— В лучшие времена было так. Дважды мы шли по одному и тому же пути, и оба раза нас ждал одинаковый итог.

— Какой итог?

— Я рассказал достаточно, маленькое создание. Забудь этот разговор. Или запомни его и расскажи потом детям, как сказку. Живи и дальше своей спокойной жизнью. А теперь иди. Оставь меня.

— …Я не могу уйти отсюда. Я заблудилась.

Существо молчит. Тишина затягивается и, кажется, будто оно снова уснуло. В груди растет страх темноты и одиночества.

— Не бойся. Напряги слух, и ты непременно выберешься. Пещера не такая запутанная, как тебе кажется.

— С-спасибо вам… Могу я задать последний вопрос?

— Возможно, — отвечает существо слабым голосом. — Что еще требует узнать твое любопытство?

— Кто вы?

— Кто мы? Хотел бы знать. Это вопрос, которым задавался мой народ, но на который так и не смог найти ответа. Но может, за прошедшие века что-то изменилось… Маленькое создание, ты тоже ответь мне: кто ты?

— Я Твайлайт Спаркл.

— Ты назвала свое имя. Мне не нужно твое имя. Скажи, кто ты.

— Я пони, единорог, и мне… очень нравится читать книги!

— Пони… Какая глупость. И какая ирония.

Существо замерло. Его бок перестал вздыматься. Уши заложила звенящая тишина.

---

Резко проснувшись, Твайлайт замерла. Она сконцентрировала внимание на ускользающих из сознания образах, пытаясь запомнить хотя бы часть из них. Ее усилия оказались тщетны. Единственное, что осталось в памяти — это то, что ей приснилась та самая пещера, в которой жило неизвестное существо… Но было еще и чувство, что она упускает что-то важное, и некая тревога, непонятно из-за чего.

Тогда колдунья задумалась. «Может быть, нет тут никакой закономерности? С чего я решила, что сны играют какую-то роль в последних событиях? Потому что мы с Рэрити видим одинаковые “странные” сны? “Странность”, если на то пошло, для нас может быть совершенно разной. Почему мы их не помним? Вообще-то, этому, вроде как, есть объяснение, связанное с фазами сна… Не понимаю. Не знаю. Как можно делать какие-то предположения, если я даже не знаю, что мне снится?»

Коротко вздохнув, Твайлайт потерла уголок глаза и посмотрела вниз. Взору предстал индустриальный пейзаж, в котором главенствовали трубы — вертикальные и горизонтальные, длинные и короткие, толстые и тонкие, прямые, угловатые, закругленные, спутывающиеся, опускающиеся и поднимающиеся, лавирующие меж улиц и меж домов. Многочисленные фабрики выдыхали в воздух плотные клубы дыма, и этот дым, нависая над крышами серой пеленой, скрывал за собой солнце, отчего в городе было темно, и казалось, будто день близится к вечеру, хотя на самом деле было утро. Явственно пахло мылом, ванилью и серой.

«Похоже, я проспала совсем недолго», — подумала Твайлайт. Она помнила, как они подлетали к Балтимэйру, и как тогда еще он выглядел массивной глыбой из камня и труб на горизонте. Ее вдруг охватила паника, и она посмотрела себе под бок. К счастью, ноша — тканевый мешок с одеждой — никуда не делся. Рейнбоу Дэш — которую Спайк наотрез отказался пускать к себе на спину, даже ради короткой передышки в пути (не помогли и уговоры Твайлайт), — летела позади него, активно работая крыльями. Поспевала она с трудом и вряд ли была довольна путешествием, хотя и никак не отреагировала, когда Спайк выдал: «У тебя есть свои крылья». Достаточно будет сказать, что на каждый взмах драконьих крыльев приходилось с десяток, если не больше, пегасьих…

Спайк приземлился на окраине города, на старом заброшенном стадионе для бакбола. Оказавшись на земле, Твайлайт потянулась всласть и закинула мешок себе на спину. Рейнбоу, стоявшая рядом, дышала тяжело. Ее тело блестело от пота, крылья обессилено обвисли по бокам. Колдунья не стала справляться об ее самочувствии, потому что это было бы, очевидно, глупо.

— Дождь бы щас, — проговорила пегаска, приподняв выжатый, как лимон, взгляд к замутненному небу. — Такое чувство… что кожа плавится.

Ее выносливости можно было только подивиться. Гнаться за драконом два часа, ни разу не сбавив темп и не остановившись на передышку — такое сможет далеко не каждый. Тем не менее, Рейнбоу стойко выдержала это испытание. Может быть, она врала, когда говорила, что забросила тренировки?

Не об этом нужно сейчас думать, мысленно перебила себя Твайлайт. Первым делом она заставила их с Рейнбоу тела преобразиться. Пегаска стала серой с головы до кончика хвоста, для себя же Твайлайт выбрала довольно распространенный рыжий цвет. Над прическами она тоже долго не раздумывала, сделав их максимально обыденными и невыразительными. Закончив, колдунья обратила взгляд к дракону:

— Ты же подождешь нас?

— Нет, — отрезал он. — Есть свои дела.

Твайлайт зависла на мгновение.

— Не понимаю я твоих шуток.

— Это был сарказм.

Поди пойми это по его морде, на которой вечно одно каменное выражение. Твайлайт решила ничего не отвечать и отстала от него. Они с Рейнбоу углубились в пыльные улицы города. Пегаска, запомнившая дорогу по карте и фотографиям, шла чуть впереди, Твайлайт следовала за ней, внимательно наблюдая за происходящим вокруг. Пока что ничего подозрительного она не заметила, но не исключено, что за ними могли следить…

Город шумел. Фабрики пыхтели. Работали механизмы. Вдалеке звучали монотонные объявления по громкоговорителю, изредка перебиваемые короткими пронзительными сигналами. Жителей нигде не было видно. Наверно, все были на работе.

— Шумно и дышать тяжело… — Твайлайт наткнулась взглядом на забытые в переулке бочки с не внушающим доверия темновато-желтым содержимым. — Как пони умудряются тут жить?

— Без понятия, — отозвалась Рейнбоу Дэш. — И если честно, мне вообще до лампочки. Может, они сюда приезжают только чтобы поработать, не знаю.

По пути им все же пару раз встретились пони. Сначала это были двое в касках, тащившие повозку, со сложенной на ней внушительной горой из деревянных коробок. Двое шли легко и непринужденно, хотя и не сказать, что на вид были сильны, так что Твайлайт предположила, что в коробках попросту ничего нет. Потом была группа разношерстных пони в рабочих комбинезонах, перебежавшая дорогу. От одного из них Твайлайт явственно услышала слово «обед», хотя для обеда было еще рановато. А впрочем, кто знает, какие тут порядки…

— Мы вроде как пришли, — остановилась Рейнбоу.

Из-за поворота тут же показался стражник в серых доспехах. Заметив кобыл, он приостановился и задержал на них взгляд. Пегаска махнула ему копытом, и он немедленно подошел к ним.

— Вы получили наше послание? — сразу же спросила его Рейнбоу.

Стражник кивнул:

— Следуйте за мной.

Послание — или же, правильнее сказать, приказы — написал Шайнинг, а Твайлайт отправила их балтимэйрскому командиру. Все это было сделано еще вчера, так что у здешних стражников было достаточно времени, чтобы отреагировать и подготовиться к их прилету. Брат жалел, что не мог присутствовать лично, но полностью доверял товарищам из Балтимэйра.

Стражник привел их к старому на вид зданию, они зашли внутрь через черный ход, миновали пыльную кухню, и оказались в пустом зале с большими окнами, через которые открывался вид на улицу. Твайлайт предположила, что раньше тут была закусочная — или что-то похожее, — но популярностью та, похоже, не пользовалась, оттого и закрылась.

Они подошли к окну, и стражник указал на магазин через дорогу. На ржавой металлической вывеске с трудом читалось «овары» — «товары», по всей видимости. Окна и двери были заколочены.

— Мы следим за магазином со вчерашнего дня, — поведал он. — Рядом с ним действительно ошиваются подозрительные личности, одетые как культисты. В основном они ходят поодиночке, но бывали и группы по двое-трое.

— Много их? — спросила Рейнбоу.

— Успели насчитать четырнадцать пони. Все обходят магазин с правой стороны. Похоже, они заходят внутрь через заднюю дверь.

— Не-е, слишком просто, — задумчиво промолвила Рейнбоу. — Подожди, «похоже»? У вас что, обзор только отсюда? Вы не видите, что происходит на заднем дворе?

— Так уж неудачно расположен магазин, что хорошо просматривается только со стороны фасада. Нам было приказано наблюдать и не рисковать лишний раз.

— Понятно. Тогда будьте наготове. Нам тоже пора приготовиться, Твайлайт.

Колдунья опустила на пол мешок, развязала его, и они с Рейнбоу принялись переодеваться. Почти синхронно они облачились в темные плащи, нацепили лисьи маски и накинули капюшоны.

— Фу, — фыркнула пегаска, — маска чем-то пахнет.

— Соболезную, — равнодушно бросила колдунья.

— Один фиг, воздух в Балтимэйре не лучше. Блин, в этом наряде я чувствую себя тупо.

Твайлайт в каком-то смысле понимала Рейнбоу. Ей было неприятно носить ту же одежду, что носили пони, спалившие библиотеку. Было в этом что-то неправильное, что-то отталкивающее, отчего на спине даже зудела кожа. Она постаралась не обращать на это внимания. Нужно перетерпеть это. Так требовал их план.

— Как думаешь, культисты заметят лишнего? — в голову Твайлайт закрались первые сомнения.

— Лишняя пони, мне кажется, не вызовет особых подозрений, — отвечала Рейнбоу. — Если только они не следят скрупулезно за своей численностью, что вряд ли, когда, вон, даже их предводители, как Кроу, ничего не знают. И да, когда попадем в логово, думаю, лучше будет разделиться.

— Не знаю… Все будут в плащах и масках — не потеряемся потом? — Твайлайт это показалось плохой идеей.

— Предлагаю для начала разведать обстановку. Там и решим.

— Логично.

Кобылы вышли из закусочной тем же путем, которым пришли, обогнули ее и направились к подозрительному магазину. Когда они добрались до заднего двора, их глазам предстала потемневшая кирпичная стена, замызганная дверь и два помятых мусорных бака на углу — ничего, на первый взгляд, подозрительного.

— Кроу сказал, что нужно произнести их… эм, гимн? — напомнила Рейнбоу Дэш.

— Я знаю, — ответила Твайлайт и, прочистив горло, проговорила:

Правда — это ложь,

Ложь — это правда.

Спасение во лжи.

Едва с ее губ сорвалось последнее слово, на месте двери образовался прямоугольный портал.

— Это явно не простая магия, — присвистнула Рейнбоу. — Без королевских магов здесь не обошлось.

Портал походил на мутное зеркало. Колдунья приблизилась к нему и, обуреваемая сомнениями, коснулась копытом его поверхности. По ней пошли круги, как по воде.

— Я могу пойти первой, — вызвалась Рейнбоу.

— Иди, я не против.

Пегаска ехидно ухмыльнулась и решительно шагнула в портал. Твайлайт, поколебавшись еще с полминуты, с фырком последовала за ней.

Она оказалась в каком-то тускло освещенном помещении, похожем на погреб. Прежде чем она успела что-либо разглядеть, к ней подошел силуэт.

— Назови свое имя, Просвещенный, — потребовал неизвестный.

К счастью, плохое освещение и маска скрыли панику на лице Твайлайт.

— Голден, — вспомнила она. По словам Кроу так звали другого Просвещенного из Кантерлота.

Неизвестного, похоже, удовлетворил ответ, и он отступил в сторону, освобождая путь. Твайлайт мельком осмотрелась — пегаски нигде не было. Она прошла дальше и попала в коридор с бетонными стенами. Пегаски не оказалось и тут тоже. Куда же она исчезла? Твайлайт пробрала дрожь. А вдруг Рейнбоу схватили? О звезды… Она была к этому не готова!

Колдунья встряхнула головой, прогоняя плохие мысли. Во-первых, от нее не требуется ни с кем говорить. И это главное. Во-вторых, лицо скрыто за маской — никто не увидит ее эмоций. В-третьих, не факт, что культисты схватили Рейнбоу — не нужно разводить паники раньше времени. Может, она просто ушла вперед?

Разуму удалось взять верх над эмоциями. Колдунья выдохнула и попыталась понять, где находится. Коридор был широк, с довольно низким потолком, вдоль которого светили желтые трубчатые лампы. Это определенно не было похоже на крошечный магазин. И она сильно сомневалась, что это может находиться где-нибудь в его подвале. Больше напоминает внутренности какой-то фабрики. И вправду — слышится приглушенный гул, да где-то вдалеке четко работают механизмы.

Из-за раскрытой металлической двери впереди доносились голоса. Твайлайт медленно приблизилась к ней, стараясь цокать копытами как можно тише, и замерла. Заглядывать в помещение она не решилась, вместо этого — прислушалась.

— …мне не понравилось, — послышался глубокий бас. — И если честно, снова пробовать это я не хочу, хватило одного раза.

— Ты многое теряешь, — заметил голос, принадлежавший кобыле.

— Я предпочитаю более традиционную еду, а эта ваша экзотика для меня слишком.

— Пф-ф, какой важный. Ничего ты не понимаешь.

— Кожа у них слишком жесткая и невкусная. Еще и колется неприятно во рту.

— Так ее сдирать надо, болван!

В воображении Твайлайт возникла жуткая картина, и ей чуть не поплохело. О чем они говорят?! Она, конечно, предполагала, что культисты безумны, но чтобы настолько!..

— И, к слову, у фруктов не кожа, а кожица. Говори нормально, а то пони тебя неправильно поймут!

— Не волнует.

— Начнет волновать, когда из-за этого у тебя возникнут проблемы! Да и вообще, кто ест киви целиком?

— Я, очевидно.

— Тогда в следующий раз попробуй без!

У Твайлайт отлегло от сердца.

— Как думаешь, — молвила кобыла, успокоившись, — зачем нас собрали? Мне казалось, что собрание, которое было три месяца назад, станет последним в этом году.

— Видимо, что-то случилось, — ответил жеребец.

— Это я и без тебя поняла! Я думала, ты знаешь причину.

— Не-а.

— Блин, почему все так долго собираются? Сказано же было: «срочно»! Я уже устала ждать.

— Ну, нам с тобой до Балтимэйра было недалеко, а кто-то аж с севера едет.

— Да знаю я. Перестань отвечать на очевидные вопросы. Дай пожаловаться.

Послышался вздох.

— Тебя не поймешь.

— Всё потому, что ты дубина.

— Это было грубо.

— Обиделся, что ли?

— Не обиделся.

— Еще бы. Толстоте твоей кожи позавидовал бы даже кантерлотский дракон.

— Это очередная поддевка или комплимент?

— Кто знает. Парочки называют друг друга всякими ласковыми словами типа «зайчик», «кролик»… какие там еще? «котик»?

— Мы не пара.

— Я в курсе. Поэтому ты дубина.

— Тогда ты будешь… дубинкой?

Кобыла хрюкнула от смеха:

— Честное слово, лучше бы ты молчал.

Спустя несколько секунд тишины, жеребец спросил:

— Ты еще не рассказала родным, чем занимаешься?

— Блин, зачем напоминаешь?

— Ты один раз как-то обмолвилась, что подумываешь об этом. Я просто любопытствовал…

— Нет, ну ты реально дубина, раз «просто любопытствуешь»! — кобыла вздохнула. — Ладно, не подумай ничего такого. Что-то я часто стала обзываться.

— Я заметил.

Помолчав недолго, кобыла ответила:

— Я пока не набралась смелости… И-и… Да кого я обманываю, я никогда им не признаюсь. Они меня не поймут. Подумают, что я какая-то преступница.

— Ты и есть преступница.

— Нет-нет-нет, постой-ка. Мы стараемся во имя общего блага. Просто не все одобрят наши методы, но…

— Мы преступники. Какую бы высокую цель мы ни преследовали, она не сделает нас героями.

— Ну, может, когда мы добьемся всеобщего блага, о котором постоянно талдычит главный, про нас через сто лет напишут книжки, и в них мы будем спасителями Эквестрии…

— Если узнают, что были такие, как мы. Но мы, вроде как, ставим скрытность превыше всего. И не думаю, что это когда-нибудь изменится.

— Нет, ну ты представь: твое имя будет на страницах исторической книги! Классно же, а?

— Наверно.

— Да тебе по барабану.

— Не стану отрицать.

— Хех. Скажи, здоровяк, ты веришь во всю эту туфту с высшим благом?

— Не очень.

— Я тоже… Если честно, я устала и хочу уйти отсюда. В смысле, насовсем. С концами. Я не понимаю, что делаю… еще на душе в последнее время совестно.

— Так ли важно, что мы делаем?

— Мне нужно отчетливо видеть цель. И результат.

— Цель эфемерна. А результат и так виден: в мире ничего плохого не происходит, значит, мы всё делаем правильно.

— Ты сейчас звучишь прямо как главный. Но ты прав, пожалуй. И все-таки… Как думаешь, как отреагирует главный, если я все же решусь и скажу ему, мол, «увольняюсь!»?

— Конечно же, это ему не понравится. Он обязательно напомнит, что тебе некуда идти.

— Не знаю, как другим, но мне — лично мне — вообще-то, с недавних пор есть куда идти! Только меня останавливает то, что главный умеет стирать память…

— Так это же наоборот хорошо. Если он боится, что ты кому-то что-то расскажешь, то пусть просто сотрет тебе воспоминания о твоей жизни здесь и отпустит тебя на все четыре стороны. И овцы целы, и волки сыты.

— Найти замену Просвещенному не так-то просто. Мне кажется, он скорее сотрет из моей головы мысли об уходе…

— Рано или поздно они возникнут у тебя вновь.

— А он что? Сотрет еще раз! Что ему?

— Хочешь, с тобой пойду? — неожиданно предложил жеребец.

— И что это изменит? Тебе тоже сотрет заодно, болван, — весело усмехнулась кобыла.

— И будем так ходить к нему до бесконечности, пока у него не лопнет терпение, и он не скажет: «Пес с вами»!

— А знаешь что? Звучит как план!

Они залились смехом. Вдоволь насмеявшись, они притихли.

— Эй, в коридоре! — внезапно позвала кобыла. — Не надоело уши греть?

Твайлайт почувствовала, как от волнения кровь приливает к лицу. Ошибки быть не могло: обращались к ней. И давно культисты поняли, что она стоит здесь? Нужно что-то предпринять. И вариантов было на самом деле не так уж много. Два, если точнее. Один разумный, а другой — не очень. Твайлайт выбрала первый.

— Вы мне? — выглянула она из-за стены.

— А кому еще? — кобыла приглашающе махнула копытом. — Иди сюда.

Колдунья побоялась возражать. Она вошла в небольшое помещение с непонятными тяжелыми станками и приблизилась к культистам. Оба были без масок, но в таких же плащах.

— Может, представишься? — сказала кобыла.

— Нам запрещено это правилами, — напомнил ей грузный жеребец.

— Правила-шправила! — передразнила кобыла. — Ничего страшного не случится, если мы обменяемся именами. Я даже начну первой. Меня зовут Эмеральд!

— Грей, — вздохнул жеребец.

— …Голден.

— Что подслушиваешь, Голден? — в вопросе Эмеральд не было недовольства или возмущения, зато было любопытство, однако спокойнее от этого Твайлайт себя не почувствовала.

— Я не подслушивала… — оправдалась она. — Просто ждала.

— Ага, как же. Просто ждала, пока мы закончим разговор, — ухмыльнулась Эмеральд. — Откуда ты?

— Эмеральд… — хмуро посмотрел на нее Грей.

— Ладно-ладно, это последний вопрос. Голден?

— Филлидельфия.

— О, и я оттуда! Мир тесен!

— А я промолчу, — сказал жеребец.

— Из Мэйнхетенна он, что тоже недалеко, — сдала его Эмеральд, и он закатил глаза.

Отвечая на подобные вопросы, Твайлайт ходила по лезвию. Однако, вроде, никто ничего пока не заподозрил.

— Кстати, я только сейчас обратила внимание: твоя маска отличается от моей, хотя мы из одного города, — Эмеральд внимательно посмотрела на Твайлайт, а затем показала свою маску, висевшую на шее, приподняв ее копытом: — У меня волк. А у него медведь. Я думала, что тут есть закономерность, что на каждый город приходится определенный вид масок…

У Твайлайт чаще забилось сердце.

— Наверно, что-то поменялось, — промолвила она негромко, стараясь не выдать волнения голосом.

— Да-а, наверно, очередная прихоть главного, — согласилась Эмеральд.

— Никогда не понимал сути этих масок, — буркнул Грей. — Наряжаемся каждый раз, как на маскарад.

— Может, снимешь маску, стесняшка? — улыбнулась Эмеральд. — Покажи-ка свою мордашку! А то как-то нечестно получается — ты нас видишь, а мы тебя нет.

Вот пристала! Хотя Твайлайт можно было не бояться, что ее узнают, она все же не спешила делать то, что ей говорят.

— Ты не обязана ее слушать, — сказал Грей колдунье.

— …Ничего. Думаю, это вправду никому не навредит, — ответила она и сняла маску.

— Смотри, какие милые щечки! — Эмеральд пришла в какой-то странный восторг и уставилась на Грея в надежде услышать подтверждение.

— Ага, — нехотя ответил тот.

— И ты от нас их прятала! О-о, это настоящее преступление…

Твайлайт покраснела. Несмотря на то, что она носила личину другой пони, щечки все же были ее, настоящие.

— Ты совсем ее засмущала, Эмеральд.

— Что-о? Что в этом плохого?

— Ничего. Просто болтаешь без умолку.

Твайлайт не понимала, что с ней творится. «Какого сена я тут смущаюсь? И вообще, что за странная ситуация? Они плохие, нечего с ними разговаривать! Они все должны быть за решеткой!» Однако она не могла не признать, что эти двое не выглядели как злодеи. Совсем. Как бы она ни пыталась подогнать их под образ, который сформировался в голове. Вдруг ее посетила мысль — а если культисты все такие? Не-ет, это невозможно! Где-то должен быть подвох!

— Знаешь, ты сам-то… — Эмеральд не успела договорить — навостривший уши Грей перебил ее:

— Тихо. Слышите?

Они прислушались. Твайлайт ничего не различила из-за накинутого капюшона.

— Пора идти. Послушаем, что скажет главный, — Эмеральд посмотрела на колдунью, призывая взглядом пойти вместе. Твайлайт кивнула и последовала за культистами.

Они вышли в коридор, добрались до конца и оказались в огромном зале с высоким потолком. Большую его часть отнимали ржавые неработающие механизмы, но и без этого в нем было достаточно места, и неподалеку уже собралась толпа пони в плащах и масках всевозможных животных. Твайлайт замедлила шаг и незаметно откололась от разговорчивой парочки. Подойдя к толпе с другой стороны, она попыталась разглядеть среди масок лисью. Здесь собралось не меньше полусотни пони: одни что-то обсуждали между собой, другие молча пребывали в раздумьях, третьи вертели головами по сторонам или ходили туда-сюда, мешая рассмотреть их лица получше. Где же Рейнбоу?

Тут колдунья почувствовала прикосновение к холке и вздрогнула.

— Это я, — донесся знакомый шепот, пресекший все волнительные мысли на корню.

Твайлайт медленно повернула голову на голос и увидела лисью маску. Присмотрелась. Да, она не обозналась, это Рейнбоу Дэш. Какое облегчение!

— Где ты была? — спросила она тихо.

— Болтала с другими, — ответила пегаска. — Любопытно было послушать, что говорят наши. А ты чего маску сняла?

— …Так получилось.

— А знаешь, сниму-ка я ее тоже на всякий случай…

Толпа смолкла. Впереди, кажется, что-то происходило, однако Твайлайт не могла рассмотреть что именно из-за пони, заслонивших обзор.

— Ты что-нибудь видишь? — спросила она Рейнбоу.

— Кто-то идет. Главарь, наверно.

Наконец, толпа застыла, и Твайлайт смогла увидеть, как какой-то пони помогает подняться другому на бетонную возвышенность. Поднимался тот осторожно, будто боясь промазать копытом по очередной железной ступеньке. Одолев коротенькую лестницу, он медленной походкой направился к краю возвышенности. Дряблые ноги двигались трудно и со скрипом, словно плохо смазанный механизм.

— Да с него песок сыпется, — заметила Рейнбоу.

Тем временем старик, он же главный, он же Великий Просвещенный заговорил:

— Полагаю, вы все задаетесь вопросом, почему вы здесь. До меня дошли удручающие вести. Одна из наших группировок в Кантерлоте была схвачена. Каким образом их смогли раскрыть? Это вопрос, который не дает мне покоя. Можно было всё спихнуть на то, что они недостаточно тщательно замели следы, однако это было бы глупо и самонадеянно. Скорее всего, здесь не обошлось без Твайлайт Спаркл.

У колдуньи кольнуло в животе, когда она услышала свое имя. Говорил старик негромко, но из-за стоявшей зале тишины его было хорошо слышно. Его голос был лишен эмоций, однако он делал интонацией акценты на нужных словах, придавая сказанному более яркую окраску. Лицо старика было сокрыто маской выдры, лоб — капюшоном, так что колдунья не могла понять, единорог он или нет.

— Наверняка многие из вас слышали о ней. Предположительно, сейчас Твайлайт Спаркл расследует исчезновение принцесс и, учитывая последние события, с великой вероятностью она свяжет их исчезновение с нами. Она представляет угрозу для нас. Я хочу, чтобы вы поняли это, были готовы к решительному противодействию и… соблюдали предельную осторожность.

Старик замолчал, как бы позволяя собравшимся осмыслить услышанное. На несколько секунд повисла тишина, однако вскоре она была прервана. Но не очередными словами Великого Просвещенного, а звоном стремительно приближающихся копыт, что не могло не привлечь всеобщее внимание. Перед толпой остановился запыхавшийся культист. Твайлайт поняла, что сейчас произойдет что-то нехорошее — и предчувствие ее не подвело.

— Среди нас самозванец! — грянули слова.

— Гнилое сено! — тихо выругалась Рейнбоу и, не разжимая зубов, произнесла: — Не дергайся.

Культист, отдышавшись, добавил:

— Кто-то притворился мной! Я настоящий Голден!

Взбудораженные культисты зашептались и стали переглядываться. Старик, наблюдавший за всем свысока, оставался по-прежнему спокоен. Сказать про Твайлайт то же самое было нельзя. Она чувствовала, как с каждой секундой паника все больнее вгрызается в сердце.

— Принцессы милосердные… — сорвался обреченный шепот с ее дрожащих губ. Оставались считанные мгновения до того, как ее раскроют.

— Мне придется тебя сдать, — слова Рейнбоу будто обухом ударили по голове.

— Ч-что? — выдохнула колдунья, не веря ушам.

— Чтобы отвести от себя подозрения.

Рейнбоу хочет ее сдать? Твайлайт была напугана. Эмоции взяли верх над разумом, сейчас она ничего не соображала.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала пегаска.

Но прежде, чем она успела совершить задуманное, старик, все это время молча наблюдавший за происходящим в толпе, вдруг остановил на Твайлайт взгляд и сказал:

— Ты. Да, я про тебя, рыжая кобыла с коричневой гривой.

Рядом стоящие культисты — и Рейнбоу Дэш тоже — почти одновременно отступили от колдуньи. Она почувствовала, как ее начинает тошнить под многочисленными взглядами, однако старалась сконцентрироваться на другом — на том, что произойдет дальше. Нельзя сейчас давать слабину. Пытаясь спастись от взглядов, она уставилась в пол. Ей стало совсем немного лучше.

— Яви нам настоящее свое лицо, — послышался голос старика.

Колдунье не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Стиснув зубы, она развеяла иллюзию. И почувствовала себя еще уязвимее.

— Твайлайт Спаркл. Как я и думал. Я предполагал, что ты можешь выкинуть подобный трюк, но не ожидал, что он случится так скоро.

Только эта задумка целиком и полностью принадлежала Рейнбоу Дэш. Твайлайт наоборот считала ее слишком рискованной. И она оказалась совершенно права.

— Раз ты самолично пришла сюда… почему бы нам не поговорить?

Что?! Твайлайт резко подняла глаза.

— У тебя много вопросов, не так ли? — промолвил старик.

«Он что, собрался на них ответить? — не верила Твайлайт. — Он пойдет наперекор собственным правилам? Просто возьмет… и расскажет обо всем, что я захочу узнать? Хотя о чем это я? Ничто не мешает ему стереть мне память, когда мы закончим. Попытаться сбежать? Слишком много неизвестных переменных, слишком высокий риск… Я даже не знаю, где нахожусь! Других вариантов сейчас нет…»

Старику помогли спуститься. Толпа расступилась, пропуская его. Проходя мимо Твайлайт, он сказал:

— Иди за мной.

Сохраняя молчание, колдунья подчинилась. Следом за ними также пошли двое или трое культистов — видимо, для того, чтобы у Твайлайт не возникло желания выкинуть какую-нибудь глупость.

Они зашли в первую же попавшуюся дверь; сопровождавших их культистов старик попросил выйти, так что они остались в помещении одни. На бетонных стенах чернели подтеки, неподалеку стояли старые металлические столы с какими-то инструментами, под потолком гудели трубчатые лампы. Твайлайт, застыв, смотрела на стоявшего напротив нее старика. В груди гулко билось сердце.

— Спрашивай, — кивнул старик.

Собравшись с мыслями, она задала первый вопрос:

— …Вы не боитесь, что я нападу на вас?

— Не нападешь. Не в твоем это духе, Твайлайт. А даже если ты решишься на это: я тебе не проиграю. Мое тело может выглядеть дряхлым, но ты еще не знаешь, на что способна моя магия.

— Как вы увидели меня в толпе? Как поняли, что это я?

— Я почувствовал магию.

— Почувствовали?

— Проживешь столько же, сколько я, поймешь, о чем я говорю. К этому рано или поздно приходят все отмеченные.

— Почему вы решили поговорить со мной?

— Потому что так поступают разумные существа? Пытаются договориться? Прийти к общему знаменателю? — Заметив недоверие в глазах колдуньи, Великий Просвещенный молвил: — Понимаю. Мои слова противоречат поджогу, который мы устроили в Кантерлоте. Но прежде у меня не было возможности донести свою мысль до тебя. Вдруг мне удастся тебя образумить?

Образумить?.. Он серьезно на это надеется? Не выжил ли он из ума? Нет, она ни за что не заключит с преступниками сделки! Однако она все же выслушает его. Потому что у нее нет иного выбора… и потому что ей любопытно.

— Но сначала… Что еще ты хочешь узнать?

— Кто вы такие?

— Те, кто заботится о благополучии Эквестрии.

— Путем разрушения?

— Да, если потребуется. Поджог библиотеки был крайностью. У нас не осталось других вариантов, это был самый верный. Поверь, Твайлайт, всё вовсе не так, как ты думаешь. Мы не враги. Я не вижу в тебе врага. Я вижу лишь пони, которая не понимает, что делает.

— Насколько многочисленны ваши ряды?

— Этого я сказать не могу. Скажу лишь, что мы как гидра — на месте одной отрубленной головы появится две новых. Не думай, что легко справишься с нами, если решишь объявить нам войну.

Его слова не были похожи на угрозу, скорее на предупреждение.

— Я не понимаю вашу идеологию… Какая у вас цель?

— У нас нет идеологии. Но есть цель — сохранить текущий порядок. Жизнь в Эквестрии должна оставаться неизменной.

— Она уже изменилась. Принцессы исчезли!

— И мы должны принять это. Принять и жить дальше так, словно ничего не произошло. Тогда все будет хорошо.

Это казалось Твайлайт безумием. Старик как будто прочитал ее мысли:

— Далеко не все пони, которые состоят в нашей организации, понимают замысел. Но для них это и не важно. Пока они получают за свою работу деньги, им всё равно. Все они, так или иначе, достигли дна в своих жизнях, отчаялись, так что если нужно совершить поджог, или кражу, или разбой — они этого не почураются. Однако переступать черту мы не собираемся. Покушаться на чью-то жизнь — это не в наших правилах.

— И на мою тоже?

— И твою. Мы защищаем, а не разрушаем. Пусть грань иногда может казаться почти незаметной.

В Твайлайт росло возмущение. Она почувствовала в себе смелость.

— Это какой-то бред! Жить, словно ничего не произошло? Не знаю, что вы сделали с принцессами, но я это просто так не оставлю!

— Мы ничего с ними не делали, — спокойно ответил старик.

— Как же так? — ошарашенно воскликнула Твайлайт. — Вы же их похитили!

— Мы их не похищали.

— Я не верю в это.

— Рассуди сама, Твайлайт. Какой резон нам — организации, что добивается мира — похищать принцесс? Даже если бы мы смогли это провернуть, думаешь, у нас бы получилось их долго сдерживать?

— Но вы королевский маг! — Твайлайт была уверена в этом. Однако старик ответил уклончиво:

— Сестры-аликорны — боги этого мира. Ни одна живая душа не сравнится с ними по силе. На их стороне бессмертие и мудрость многих веков. Что можем противопоставить им мы, жалкие смертные? Однако…

— Я все равно вам не верю.

— Веришь ты или нет, Твайлайт, однако в мире есть силы, которым не смогут противостоять даже наши принцессы. Я предполагаю, что принцессы узнали что-то, что не должны были знать, и за это поплатились.

— Какие еще «силы»?

— Я не знаю, кто они. Но точно знаю, что они есть. И иногда, если их сильно разозлить, они являют себя. Они не тронут нас, если вести себя тихо. Раз Селестия и Луна исчезли, значит, высшие силы решили, что так нужно. Быть может, принцессы вернутся. Или нет. В любом случае, это не нашего ума дело. Это решат без нас. Понимаешь, Твайлайт? Копаясь во всем этом, ты навлекаешь на страну огромную беду. Повторюсь, я не вижу в тебе врага. Но если ты продолжишь выискивать, мы будем вынуждены тебе противостоять.

Колдунья все больше сомневалась в адекватности старика. Вот и стал проявляться фанатизм, который она всё искала…

— Ты, наверно, считаешь меня безумцем… и я за это тебя не виню. Мне тоже поначалу было трудно в это поверить, но такова реальность. Когда-то давно я тоже пытался докопаться до правды. Пока не столкнулся с ними. Тогда-то я понял, что должен оставить этот путь. Поверь мне, счастье — в неведении.

Этому пони было много лет, и Твайлайт не могла не спросить:

— Вы знаете, что случилось в Кантерлоте полвека назад?

— Я знаю, что это не случилось бы, если бы они не разозлились. Чтобы тот случай не повторился снова, была основана наша организация.

— Постойте… Это ведь вы уничтожали свидетельства? Газеты, отчеты — абсолютно всё… Делали всё, чтобы пони поскорее забыли о магическом шторме!

— Полагаю, смысла отнекиваться нет, — усмехнулся старик.

— Что произошло в Кантерлоте? — выпалила Твайлайт.

— Не помню.

— Вы что, специально стерли себе память?

— Я не владею подобным умением. Я даже не уверен, что принцессы способны на такое. Но высшие силы — способны на многое. И я ничего не помню потому, что они решили, что так нужно.

Они. Высшие силы. Кто или что скрывается за этими словами? И какова вероятность, что всё это — не безумный треп старого пони?

— Это вы прислали мне письмо вчера утром?

— Мы хотели припугнуть тебя.

— Вы следите за каждым моим шагом…

— Следим ли мы за тобой? А ты сама как думаешь? Смогла бы ты сюда пробраться, если бы мы следили за тобой?

— …

— Ты привлекла их внимание.

Твайлайт начинало это злить. Во всем была замешана некая неведомая сила!

— Если вы не умеете стирать память, зачем вы мне все это рассказываете?

— Разве я не говорил? Потому что надеюсь образумить тебя. Конфликт можно задавить в зародыше. Пожалуйста, хорошенько подумай обо всем, что ты сейчас услышала.

В коридоре вдруг послышались повышенные голоса и непонятный шум. Твайлайт обернулась — как раз вовремя, чтобы увидеть, как в помещение, с грохотом распахнув дверь, кубарем вкатывается Рейнбоу Дэш.

— Еще одна самозванка, босс, — провозгласил возникший в проеме Грей.

— А-а, это, должно быть, Кроу. Так ты все-таки была не одна, Твайлайт…

Пегаска, шипя от боли, поднялась на ноги, злобно зыркнула на старика, однако смолчала.

— Мы закончили, Грей, — сказал он. — Отведи их к выходу.

— Вы нас отпустите? — изумилась Твайлайт.

— Считай это предупреждением. Впрочем, если ты продолжишь упорствовать, вскоре ты познакомишься с ними, будь уверена. И они будут куда менее разговорчивы.

Твайлайт поймала полный непонимания взгляд Рейнбоу. Грей потребовал, чтобы они пошевеливались, пока он «не начал раздавать подзатыльники». Кобылы поспешили выйти в коридор. Тут уже колдунья наткнулась на Эмеральд, которая при ее виде сердито свела брови.

— За мной, — скомандовал Грей. — И без глупостей.

С полчаса они шли по одинаково серым коридорам, цехам и залам. Рейнбоу сверлила взглядом Грея. Между ними, как уже догадалась Твайлайт, случилась драка, и пегаска была, мягко говоря, не в восторге от ее итога. Эмеральд тоже выглядела нахохленной. Все молчали.

Наконец, пройдя протяженный туннель, они оказались снаружи.

— Главный сделал вам огромное одолжение, — прервал тишину Грей.

— Спасибо, что разъяснил, а то мы не поняли, — огрызнулась Рейнбоу.

Снова помолчали.

— Обманщица, — буркнула Эмеральд, смотря на Твайлайт уже не сердито, но как-то расстроенно. Колдунья почувствовала себя виноватой, но сразу же задавила это чувство.

— У нас, по крайней мере, копыта чисты, в отличие от вас! — вмешалась Рейнбоу. Она явно хотела отыграться за свои синяки и ссадины — если не в новой драке, то хотя бы в словесной перепалке.

— Не надо, — сказала Твайлайт, бросив взгляд на пегаску, и та, недовольно посопев, фыркнула и поджала губы.

— Пойдем, Эмеральд, — сказал Грей и, не дожидаясь ответа, направился обратно к туннелю. Эмеральд прождала чего-то еще несколько секунд, смотря то на Рейнбоу, то на Твайлайт, а затем поспешила за Греем.

Когда двое отошли уже на почтительное расстояние, в мозгу колдуньи молнией сверкнуло озарение.

— Эмеральд! — окликнула она.

Кобыла остановилась и обернулась.

— Он не умеет стирать память! — крикнула Твайлайт так громко, как могла.

Эмеральд постояла неподвижно еще несколько мгновений, а потом ее подогнал Грей.

— Что это было? — недоуменно спросила Рейнбоу.

— Я почему-то почувствовала, что должна это сказать.

— Ага. Ничего не поняла, но ты лучше объясни другое: кто не умеет стирать память? Старикан? Чего он тебе наговорил? — Рейнбоу спохватилась: — Хотя нет, постой, отложим это на потом. Нужно определиться, как нам сейчас быть! Нужно найти стражников…

— Расслабься. К тому времени, как мы приведем наших, тут уже никого не будет.

— А портал?

— Закрыт уже, скорее всего, — пожала плечами Твайлайт. — Сомневаюсь, что культисты воспользуются одной и той же дверью дважды.

— Вот же ж… — Рейнбоу протяжно вздохнула.

— Мы не ушли с пустыми копытами. Старик рассказал много всего.

— Ты уверена, что хотя бы часть из этого была правдой?

— Даже не знаю… Но мне показалось, что он искренне верил в то, что говорил.

14. Дом в глуши

В тот день Твайлайт, Рейнбоу и Шайнинг до поздней ночи обсуждали слова Великого Просвещенного, выискивая нелогичности и несостыковки. Не могли его откровения про высшие силы, невидимой угрозой нависшие над страной, быть правдой. Он выдумал эту небылицу только затем, чтобы еще больше запутать их и сбить с верного пути. Раз эти силы такие могучие, почему они действуют скрытно? Зачем отняли у Эквестрии принцесс вместо того, чтобы сразу обрушить на нее всю мощь? Даже если предположить, что под высшими силами старик подразумевал какую-то из заморских стран — кому из них это было нужно? Кому насолили Луна и Селестия? Всё это звучало как фанатичный бред, и именно такая версия напрашивалась на роль основной, с чем согласилась даже Рейнбоу Дэш, привыкшая держать в уме сразу несколько основных версий.

Что до способности Великого Просвещенного стирать память — он солгал, будто не умеет этого делать. Разговор двух культистов, который удалось подслушать колдунье, лишь подтверждал это. А отпустил старик Твайлайт с Рейнбоу затем, чтобы придать своим словам правдоподобности — по всей видимости, он не сомневался в превосходстве собственной «организации», раз пошел на такой рискованный и недальновидный, на первый взгляд, шаг. Одно только казалось несколько странным: получалось, что старик был тем, кто стер память Чейзеру. Твайлайт жалела, что не додумалась спросить его про это, пока была возможность. Впрочем, она бы скорее услышала от него очередную небылицу, чем правду.

Однако Рейнбоу не была бы собой, если бы в один момент не перевернула все их соображения с ног на голову, выдав: «А если старик все-таки ни разу не соврал?» Подкрепила она свое предположение тем, что Твайлайт не знала стирающего память заклинания, даже несмотря на то, что была ученицей принцесс и постигала магию под их присмотром, чем не могли похвастаться другие маги. Конечно же, это вылилось в оживленный спор: «Принцессы посчитали, что мне еще рано знать такое заклинание». — «Они тебе так сказали?» — «Нет, я так думаю». — «Какому-то хмырю дозволено его знать, а тебе, ученице принцесс, — нет?» — «Может, он изобрел его втайне от принцесс?» — «Такого не бывает. Все новые заклинания идут от Луны с Селестией. Просто признай, что тебе нечего возразить». Колдунья красноречиво промолчала.

Вчера, к счастью или худу, было спокойно, и Твайлайт потратила целый день на то, чтобы еще раз обдумать слова старого культиста. Пытаясь вывести его на чистую воду, она построила огромную и запутанную схему на листе ватмана, купленном Пинки, однако ни к каким новым выводам так и не пришла. Мозговой штурм вытянул из нее все силы, так что она, упав в кровать, мгновенно заснула.

Новый же день начался с того, что ее разбудила Пинки со словами: «Полдня уже прошло, соня». Поворчав и поупиравшись, Твайлайт все же встала с кровати и отправилась умываться. Через час, когда она уже закончила с утренними делами, в парадную дверь раздался стук.

— Я открою! — крикнула она Пинки, подходя к двери.

На пороге стоял брат, и Твайлайт совсем не ожидала его появления. Обычно он присылал стражников, если ему что-то от нее требовалось, но сегодня по какой-то причине пришел сам.

— Есть новая зацепка, Твайлайт, — не стал он тратить время на приветствия.

Она впустила его в дом и как только закрыла за ним дверь, Шайнинг тут же продолжил:

— Зацепка связана с Виспер, про которую упоминала Пинки Пай. Мне удалось выяснить, что среди королевских магов есть кобыла с таким же именем. Возможно, это она связана с газетой, что мы нашли в библиотеке. К тому же она немолода, что тоже совпадает с тем, что говорила Пинки.

— Нужно это проверить! — оживилась колдунья.

— Поэтому я пришел к тебе, — говорил Шайнинг. — Виспер руководит археологическими раскопками в двухстах километрах на юг от Филлидельфии. Нужно слетать туда.

— Мы-то со Спайком долетим, а вот Рейнбоу… Не уверена, что она отошла от путешествия в Балтимэйр, — с усмешкой сказала Твайлайт, вспоминая изнеможенную и проклинающую всё на свете пегаску. — Сейчас, подожди, я напишу ей…

— Дальше разберетесь сами. У меня есть другие дела. — У колдуньи на лице отразился вопрос, и Шайнинг пояснил: — Раскрыть вторую группировку культистов, например. — Он шагнул было к двери, но замер и обернулся: — Чуть не забыл. Пинки Пай не замечала что-нибудь необычное, пока вас не было?

В день, когда Твайлайт должна была улететь в Балтимэйр, Шайнинг поставил двух своих подопечных охранять ее дом — чтобы обезопасить Пинки. По магазинам она тоже теперь ходила только в сопровождении одного из них. Твайлайт понимала беспокойство брата, все-таки Пинки была их главным оружием, козырем в рукаве, о котором культисты не знали.

— Мне она ничего не говорила.

— Мои тоже говорят, что все тихо… Ладно. Понял.

Шайнинг ушел. Твайлайт поднялась наверх, нацарапала Рейнбоу записку, что, дескать, собирается в Филлидельфию и что подождет час, а потом улетит, и отправила ее. Пегаска примчалась уже через двадцать минут.

— Ты куда собралась без меня? — воскликнула она возмущенно, едва они встретились взглядами.

— В Филлидельфию, написала же.

— Это был риторический вопрос.

— Я подумала, что Балтимэйр отобьет у тебя тягу к путешествиям.

— Шутишь? Чтобы самое интересное опять услышала только ты? Да ни в жисть!

— Что ж, надеюсь, ты хорошо взвесила все за и против…

---

— О звезды… и нафига… я потащилась с тобой… — проговорила Рейнбоу, жадно хватая воздух ртом.

Им пришлось сделать остановку на полпути. Они приземлились посреди поля с низкой травой, и выбившаяся из сил пегаска рухнула на спину, едва почувствовала землю под ногами.

— Я ведь говорила, — с укором посмотрела на нее Твайлайт.

— «Я ведь говорила», — передразнила Рейнбоу. — Дайте мне передохнуть, и остальной путь я как-нибудь дотерплю.

— Еще обратно лететь, не забывай.

— …Значит там и останусь, блин. Дурацкие культисты… могли бы ограничиться Кантерлотом и его окрестностями…

— Виспер не культист, — Твайлайт призадумалась на мгновение и добавила: — Наверное.

Рейнбоу не ответила. Она утерла пот с лица и уставилась на небо, постепенно восстанавливая дыхание. Спустя пять минут она сменила позу, сев на траве, и попыталась расправить крылья. Выглядели они как две мятых тряпки, как у бабочки, недавно выбравшейся из кокона. Она бросила полный недовольства взгляд на дракона, что также сидел неподалеку, подобрав хвост.

— Почему ты такой… такой? — выпалила она.

Спайк нехотя повернул к ней голову.

— Ну, че молчишь?

— Я не понимаю твоего вопроса.

— Чего тут непонятного? — цокнула языком пегаска.

— Перестань, ты ничего не добьешься, — попыталась вмешаться Твайлайт, однако Рейнбоу пропустила ее слова мимо ушей.

— Неужели для тебя такая большая проблема лететь помедленнее? Чтобы мы, вот как сейчас, не останавливались из-за меня? Неужели я так много прошу?

— Ты могла остаться в Кантерлоте.

— Так уж вышло, что Твайлайт нужна моя помощь. Так что нет, блин, не могла.

— Тогда не жалуйся, — отрезал Спайк.

— Не пойму: я тебе противна или что? — раздражилась Рейнбоу. — Или ты меня по какой-то причине ненавидишь?

Дракон издал низкое рычание похожее на снисходительный хохот.

— Ты много о себе думаешь, если всерьез решила, будто я ненавижу тебя. Ненавидишь ли ты жужжащую около уха мошку? Эту кроху, которая отчаянно пытается привлечь твое внимание, снуя перед глазами? Нет, для тебя ее жизнь настолько незначительна, что ты спокойно прихлопнешь ее копытом и уже через мгновение забудешь о ней.

— Я поняла, к чему ты клонишь… — проговорила Рейнбоу с куда меньшим недовольством в голосе и как бы осторожно. — Но ты почему-то все еще с нами. Даже живешь среди нас. А кому-то и помогаешь… — мельком взглянула она на Твайлайт.

Спайк молча отвернулся.

— Ясно, — бросила пегаска. — Я не Твайлайт. Проблемы остальных тебе побоку. Уяснила.

Дракон снова проигнорировал ее. Он сказал свое слово и продолжать разговор был не намерен.

Спустя полчаса, когда Рейнбоу восстановила силы, они вновь поднялись в небо и долетели до раскопок, уже не останавливаясь. На раскопках, однако, было на удивление пусто и казалось, будто они заброшены. Твайлайт подождала, пока Рейнбоу не отдышится, а затем они отправились выяснять, что к чему.

— И где все? — спросила пегаска, глядя по сторонам в поисках археологов.

Твайлайт волновал тот же вопрос. Может быть, их испугало появление дракона, и они спрятались? Да нет, глупость какая! Взгляд наткнулся на палатки, стоявшие по другую сторону глубокого раскопа.

— Наверно, у них перерыв, — сказала колдунья.

Кобылы пошли проверять палатки. Заглянув в одну, они никого в ней не обнаружили. Во второй тоже никого не оказалось. Равно как и в третьей. Картина выглядела одинаково: спальники и прочее походное снаряжение было на месте — то есть здесь явно кто-то жил.

— Может, они ушли куда-то? — поделилась Твайлайт новой догадкой.

— Куда они пойдут? Тут лес кругом, — резонно заметила Рейнбоу.

Из палатки, которая была раза в два больше других и которую кобылы еще не успели проверить, вдруг показалась голова с длинными косами.

— Вы кто? И что вы здесь делаете? — серьезно спросила она.

— Мы прилетели из Кантерлота, — подскочила к ней Рейнбоу. — Нам нужно поговорить с Виспер.

— Виспер?.. — нахмурилась пони-с-косами. Она показалась полностью, и стало видно, что она облачена в медицинский халат. Похоже, она была врачом. — Зачем вам Виспер?

— Дело государственной важности, — вставила Твайлайт прежде, чем Рейнбоу успела открыть рот. — Мы расследуем исчезновение принцесс.

— Ах, точно, это же вы, — во взгляде врача мелькнуло узнавание. — Я даже не знаю, что вам ответить. Понимаете… Виспер сейчас не в лучших кондициях, и я не думаю, что она сможет вам чем-либо помочь.

— В каком это смысле «не в лучших кондициях»? — уши Рейнбоу навострились.

— У нее серьезные провалы в памяти, — врач вздохнула так, будто ее заставили сказать то, что она до последнего не хотела говорить.

Твайлайт с Рейнбоу переглянулись. В их глазах отразился одинаковый вопрос: неужто это работа культистов? Чтобы не делать поспешных выводов, колдунья решила сначала спросить:

— Что произошло?

— Ничего. Просто Виспер проснулась вчера утром и поняла, что не может делать свою работу. Это все, что я могу вам сказать. Во-первых, нужно обследование в больнице, а во-вторых, я и так вам рассказала больше, чем следовало. Виспер должна отдыхать, а не отвечать на какие-то вопросы. Вам лучше уйти.

— Но это очень-очень важно! — возразила Рейнбоу. — Вы не представляете, насколько важно!

— Охотно верю. Но здоровье превыше всего остального, — отрезала врач.

— Всего пара вопросов! — присоединилась Твайлайт к уговорам.

— Вынуждена отказать, — встала врач в позу.

Тут из палатки донесся ироничный, но в то же время серьезный голос:

— В больнице будешь командовать, а пока мы на раскопках, главная — я. Пусти их.

— Виспер… — полуобернулась врач.

— Пусти их, — повторил голос.

Врач вздохнула недовольно и отошла в сторону, освобождая вход:

— Раз мое мнение не имеет здесь значения, то кто я такая, чтобы перечить? Никто меня не слушает, пока не дойдет до крайности… — проворчала она.

Твайлайт и Рейнбоу благоразумно промолчали и вошли в палатку. Внутри было просторно. Посредине стоял складной стол, заваленный какими-то бумагами, а рядом с ним на дорожной сумке сидела Виспер, пившая из термоса. Пахло цветочным чаем. Сделав еще один глоток, она защелкнула термос, отставила его в сторону и повернула к гостьям изрезанное морщинами лицо:

— Чем могу помочь?

Видя, что Твайлайт молчит, как рыба, Рейнбоу сказала:

— Вы не могли бы ответить на несколько наших вопросов?

— Я постараюсь. Но сначала я хотела бы узнать, с кем говорю. Ее-то я знаю, — бросила она взгляд на колдунью, — а вот тебя — нет.

— Меня зовут Рейнбоу Дэш. Я… эм… помощница Твайлайт? Мы пытаемся выяснить, что случилось с принцессами.

— Последнюю часть я уже слышала, — покивала Виспер, однако затем нахмурилась, о чем-то глубоко задумавшись: — Рейнбоу Дэш… Рейнбоу Дэш… Почему твое имя кажется мне знакомым?

— Не имею ни малейшего понятия… миссис, — ответила пегаска. — Мы с вами никогда не встречались.

Виспер несколько секунд неподвижно смотрела на нее.

— Вспомнила. Я была на твоей защите.

— Только не говорите, что вы… — не поверила Рейнбоу ушам.

— Именно.

— Я не помню вас…

— Конечно не помнишь. Тебе тогда явно не до меня было. Я была простым наблюдателем. Просто из любопытства слушала защищающихся. — Виспер чему-то усмехнулась, затем вдруг натурально хохотнула, но все же согнала с губ улыбку и негромко прочистила горло: — Прости. Все это просто забавно.

— Что?.. — спросила Рейнбоу с растерянным лицом. Она выглядела так, будто ее макнули в грязь.

— Не подумай, будто я насмехаюсь над тобой. Меня смешит то, что жизнь, в конце концов, расставила все по своим местам. Провал не помешал тебе в итоге взять свое, и теперь ты на короткой ноге с Твайлайт Спаркл.

— Это не моя заслуга. Просто… так получилось. Повезло, можно сказать.

— А это имеет значение? Считай, фортуна вернула тебе долг.

Губы Рейнбоу медленно изогнулись в ухмылке.

— Профессор считал, что пегас и магия — вещи несовместимые.

— Этот узкомыслящий придурок сейчас бы пожелтел от ненависти, если бы увидел тебя.

Помолчав мгновение, Рейнбоу сказала:

— Я внезапно почувствовала себя намного лучше. Спасибо, миссис Виспер.

— Отбрось ты эту «миссис», — поморщилась Виспер. — Заладила.

— Э… хорошо. Давайте вернемся к более важным вещам.

— Я вас слушаю.

— Вы можете сказать, что именно вы забыли? — прервала молчание Твайлайт.

— Я еще помню, кто я. Помню, что королевский маг. Я даже вспомнила защиту Рейнбоу Дэш, как видишь. Но я не помню ничего, что связано с раскопками. И заклинания все забыла. Просто, знаете, испарилось, как пар — пуф! — и нет ничего в голове.

— Как это произошло?

— Врач вам вроде бы сказала? или нет?

— Сказала, что вы проснулись и ничего не помнили.

— Так и было. Добавить мне к этому нечего.

— А вы не замечали что-нибудь необычное накануне?

— Нет. Как обычно сидела себе, писала что-то, параллельно пила чай, потом залезла в спальник и уснула. Спала как убитая.

Произошедшее пока что выглядело так: Великий Просвещенный, которые едва передвигается на своих ногах, не поленился самолично явиться на раскопки, чтобы стереть память Виспер. Звучало это как полный бред. Твайлайт решила спросить прямо:

— Тут не появлялся подозрительный старик?

— Нет, нет, и еще раз нет, — помотала Виспер головой. — Никаких пришельцев.

Может быть, это был другой главарь культистов? Стоп, а с каких пор подобными делами занимаются главари? В таком случае… Может, они каким-то образом могут одалживать часть своей силы обычным Просвещенным и даже Исполнителям?..

— Кстати, а где другие археологи? — спросила Рейнбоу.

— Здесь. А что?

— Просто мы никого не видели снаружи.

— Видимо, ушли куда-то. Работа все равно встала, вот и слоняются без дела. — Виспер вздохнула тяжело: — Раскопки придется сворачивать. И все из-за того, что у меня внезапно началась деменция.

— Это не похоже на деменцию, — возразила вошедшая в палатку врач.

— Я знаю. Это была шутка.

— Плохая шутка. Про такое не шутят. Особенно в вашем возрасте.

— Видимо, на старости лет я стала забывать, что такое хороший юмор, — усмехнулась Виспер.

Глаза врача описали полукруг, и она неодобрительно покачала головой.

— А что вы здесь, собственно, копали? — продолжала расспрашивать Рейнбоу.

— Говорят, что я хотела проверить какую-то легенду, — сказала Виспер, будто неуверенная в этом. — Однако что это была за легенда, я, похоже, держала ото всех в секрете. — Она опустила взгляд на бумаги: — Наверно в них что-то есть. Это ж я всё писала, почерк мой. Не помню только ничего из этого. Пробежалась глазами — не пойму, что есть что, а разобраться мне не разрешают.

— Вам нужно отдыхать от работы, — вставила свое слово врач.

— Да, да. Помню.

— А можно… мы посмотрим ваши бумаги? — робко спросила Твайлайт.

— Вперед, девочка. Но у меня нет ни от кого секретов — не думаю, что вы найдете что-то сверхъестественное. Только учтите, что нас скоро заберут, и все это добро я увезу с собой.

Рейнбоу, сделав шаг навстречу столу, застыла с приподнятой ногой:

— Сколько у нас есть времени?

Виспер пожала плечами. Пегаска развернулась к Твайлайт:

— Давай сделаем так: пока мы будем ковыряться в записях, ты сходишь к раскопу и посмотришь, нет ли там чего любопытного.

Твайлайт ее предложение показалось логичным.

— Вы сказали «мы»? — врач с подозрением посмотрела на Рейнбоу.

— Вы же мне поможете?

— Я… что? — врач впала в секундный ступор. Видимо, она думала, что под «мы» Рейнбоу подразумевает себя и Виспер. — Ну, если Виспер не против…

— Не против. Будь добра, помоги Рейнбоу Дэш, — ответила та, снова взяв термос в копыта. — А я буду сидеть, пить чай и глядеть, как другие пони занимаются моей работой.

Выйдя из палатки, Твайлайт подошла к краю раскопа. В глубину он уходил примерно на десять метров и был поделен на пять ярусов, где нижний и верхний соединялись мостами из досок. Выглядел он как обычная, пусть и очень глубокая, яма, на самом нижнем ярусе которой виднелся довольно широкий прокоп. Колдунья спустилась проверить, что скрывается внутри него.

В прокопе — или, скорее, большой норе, — было тесно, грязно и темно. Твайлайт медленно шла вперед, освещая путь зажженным рогом. Ход был практически прямой и, по всей видимости, всего один. Она напрягла зрение и внимательно рассматривала каждый метр, однако пока что ей попадались только торчащие из земли корешки да камни. Она была уверена, что археологи нашли что-то такое, что не должны были найти, и поэтому культисты сорвали раскопки.

Вдруг ей показалось, будто кто-то смотрит на нее. Острое чувство буквально пронзило ее спину, как стрела. Она резко обернулась. Вдалеке бледнел свет, обозначавший вход. Внутри никого не было. А если бы и был, она бы уже заметила, потому что спрятаться тут негде.

— Есть тут кто-нибудь? — все же спросила она, чтобы успокоиться.

В ответ тишина. Конечно же тишина! «У тебя паранойя», — сказала себе Твайлайт.

Спустя минуту ходьбы она уперлась в тупик, где к ее удивлению ничего, кроме глины и камней, не оказалось. Наверно, культисты забрали находку. Или вовсе ее уничтожили. Звучит, вроде, правдоподобно. Так, стоп, рано еще делать выводы. Сначала нужно спросить Виспер… нет, Виспер вряд ли помнит… Да, лучше будет спросить врача.

Твайлайт снова пронзило неприятное чувство. Она снова обернулась и снова никого не увидела. Вздохнув, она еще раз посмотрела на тупик и, поколебавшись, пошагала обратным путем. «Не понимаю, почему культисты стерли Виспер память, но ее записи оставили нетронутыми? — думала колдунья, поднимаясь наверх. — Это очень опрометчиво с их стороны. Почему они не довели дело до конца? Может, не успели? Тогда что их заставило уйти?»

С этими мыслями она вошла в палатку, где Рейнбоу и врач по-прежнему перебирали записи Виспер. Последняя с безмятежным видом пила чай и, похоже, наслаждалась тем, что ничего не делает. Твайлайт легонько потрепала врача по плечу, и та оторвалась от своего занятия:

— Да?

— Вы что-нибудь находили там, внизу?

— Я точно ничего не находила, я врач. Однако археологи, насколько знаю, тоже ничего не нашли.

— Понятно…

— В археологическом обществе Филлидельфии долго не давали разрешение на проведение работ, — говорила Рейнбоу колдунье, отложив прошитую нитками стопку листов на стол. — Не помогало и то, что Виспер — королевский маг. Причин при этом тоже не объясняли, однако два месяца назад разрешение все-таки дали. С тех пор здесь ведутся раскопки, но, Виспер, похоже, ошиблась в своих предположениях, потому что археологи так ничего и не нашли.

— Вот как… — задумчиво отвечала Виспер, смотря в одну точку. — Скорее всего, если бы не моя внезапная амнезия, мы бы все равно в скором времени свернули раскопки.

— Вы нигде не упоминали, что ищете.

— Наверно, я боялась, что кто-то украдет мою славу.

Что-то не сходилось. Если при раскопках ничего не нашли, тогда почему культисты стерли Виспер память? Просто, чтобы перестраховаться? В каком месте она перешла им дорогу? Над этим еще придется поломать голову, однако Твайлайт вспомнила, что не задала один важный вопрос:

— Мой вопрос, наверно, покажется вам странным, но вы не помните, какие в последнее время вам снились сны?

— Сны?.. Сны… Что-то снилось, а что не помню. Они казались почти реальными. А зачем тебе это?

— Сама не знаю. Но меня почему-то не покидает ощущение, что это важно. Просто я, вы и еще одна отмеченная — видим какие-то сны. Причем не помним, про что они были. Возможно, тут нет ничего — но вдруг в них скрывается некая закономерность?

— Тяжело делать по снам какие-либо выводы, — сказала врач. — Если мое мнение кому-то интересно.

— Вы абсолютно правы, — согласилась Твайлайт, коротко вздохнув.

— Еще вопрос, Виспер, — воспользовалась паузой Рейнбоу. — Это вы спрятали газету в кантерлотской библиотеке? — прямо спросила она.

— О чем ты, Рейнбоу Дэш? — недоуменно посмотрела на нее Виспер. — Какую газету?

— «Кантерлотский вестник». Это были не вы?

— Сомневаюсь, что стала бы заниматься подобными вещами.

Твайлайт запуталась. Как же так? Пинки сказала, что та газета связана с Виспер! Неужели это была другая Виспер? Или, быть может, Пинки ошиблась?

— Похоже, у нас тупик, — сказала Рейнбоу со вздохом.

Виспер, немного подумав, вдруг сказала:

— Знаете, вы можете попробовать заглянуть ко мне домой. Может быть, там вы найдете что-нибудь.

— А можно? — взметнула брови Рейнбоу.

— Говорю же, у меня ни от кого секретов нет. Я вам уже показала свои записи — почему бы мне не позволить вам теперь обыскать мой дом? — Твайлайт не могла понять, то ли Виспер говорит серьезно, то ли с иронией, или вообще с сарказмом.

— Раз вы не против, то мы воспользуемся этой возможностью, — сказала Рейнбоу.

— Замечательно. Только вот как вам объяснить, где я живу…

---

Дом Виспер находился в натуральной глуши, вдали от Филлидельфии. К нему не вело ни дорог, ни тропинок, найти его оказалось совсем непросто даже несмотря на то, что Виспер подробнейше объяснила, где его искать, и дала целую кучу ориентиров. В конце концов, они всё же его нашли — помог зоркий глаз Рейнбоу, заприметивший сокрытую зелеными кронами крышу, однако появилась другая проблема: плотно растущие вокруг дома деревья не позволяли Спайку приземлиться. Пришлось искать место посвободнее.

— Так, главное теперь не заблудиться, — сказала Твайлайт, оказавшись на земле. До дома Виспер было примерно сто метров, и путь к нему преграждали плотные ряды высоких сосен. — Спайк, мы постараемся не задерживаться.

— Мне спешить некуда, — ответил он.

— Я просто подумала, что и так постоянно ждешь, пока мы…

— Мне все равно, Твайлайт, — оборвал ее дракон.

— …Ладно, тогда мы пойдем.

Кобылы стали пробираться через лес и спустя несколько минут были у своей цели.

— Не могу поверить, что она здесь живет, — промолвила пегаска, глядя на мрачный дом из дерева, почти полностью сокрытый соснами от солнечных лучей. — Будто она лесник какой-нибудь. Или отшельница. Это неспроста…

Твайлайт согласно покивала. У нее были такие же мысли.

— Виспер сказала, что ключ лежит под камнем рядом с крыльцом.

— Ну, тут не один камень… А, нашла.

Они открыли дверь и вошли в дом. Внутри царили пыль, темнота и затхлый воздух. Кобылы позволили себе наглость открыть окна, впустив в дом немного света и свежести, и только затем принялись осматривать комнаты. Твайлайт сразу бросилось в глаза то, что на стенах повсюду висят часы — причем в одной комнате могло быть сразу несколько разных часов: в зале, например, было аж сразу семь штук.

Потом она зашла в комнату, в которой находилась Рейнбоу. Здесь, по всей видимости, была спальня. Тут тоже висели часы на стене — рядком, три абсолютно одинаковых циферблата.

— Я, конечно, тоже не без причуд, но зачем Виспер столько часов? — озвучила Твайлайт мысли.

— Как думаешь, какова вероятность того, что все эти часы в доме висят просто для красоты? — ответила Рейнбоу вопросом на вопрос, продолжая смотреть на застывшие стрелки.

— Теперь, когда ты сказала это, мне стало казаться, что тут есть какой-то скрытый смысл…

— Он есть. Я чувствую.

Твайлайт внимательным взглядом окинула спальню. Над кроватью в свете открытого окна сверкали серебринки пыли. Рядом находился небольшой стол, и, если не считать тоненького серого налета на его поверхности, он казался абсолютно новым. Напротив часов находился книжный шкаф, но книг на нем было не то чтобы много. В комнате вообще было пусто.

Колдунья еще раз осмотрела зал, прихожую и кухню. Она вглядывалась и в молчаливые часы, пытаясь увидеть в их стрелках, застывших в одинаковом положении, закономерность. Быть может, дело не в стрелках? Быть может, все эти часы — намек на что-то? И тут ее осенило: а что, если часы в спальне…

— Твайлайт! — позвала Рейнбоу.

Взбудораженная Твайлайт прибежала в спальню:

— Ты подумала о том же, о чем и я?

— Что Виспер намекает на магический шторм?

— Не только! Что если эти часы, — ткнула колдунья копытом на стену, — работают как код на замке?

— Тогда кодом будет… — стремительно осознавала Рейнбоу, — да, как раз три цифры… Год, когда случился шторм!

Кобылы бросились переводить часы. Закончив, они повесили их обратно и застыли в волнительном ожидании. Циферблаты теперь показывали ровно девять, пять и семь. Вдруг что-то громко щелкнуло, и сзади послышался шум. Они обернулись и увидели, как шкаф отодвигается в сторону, открывая вид на лестницу, ведущую в подвал.

— У хитрой Виспер все-таки есть секреты, — заметила Рейнбоу.

Твайлайт неподвижно смотрела на открывшийся потайной ход. Какие откровения ждут их там, внизу? В ее груди зародилось какое-то сладостное предвкушение, и ноги сами повели ее навстречу тайнам. Слыша, как за ней следует пегаска, она спустилась по лестнице в густую темноту. Она уже собиралась было наколдовать свет, как вдоль стен вспыхнули магические огни, являя взору крохотный подвал с деревянным столом и пуфом рядом с ним. На столе находились пустая чернильница, перо и толстая тетрадь.

— Я ожидала большего… — промолвила Твайлайт слегка разочарованно. Она потянулась к тетради, однако Рейнбоу оказалась проворней и схватила ее первой. Рейнбоу открыла первую страницу и пробежалась по ней глазами.

— Может, будешь читать вслух? — недовольно сказала колдунья. — Мы эту загадку решили вместе, вообще-то.

— «Я пометила важные страницы закладками. Вряд ли кто-то прочитает мой дневник, но если такое все же случится… я хочу, чтобы Вы — кем бы Вы ни были — обратили внимание на помеченные страницы. Может, Вы поймете то, чего всю жизнь не понимала я. И да, пожалуйста, не читайте все остальное. Там нет ничего интересного, уверяю, однако есть то, что заставляет меня краснеть. Надеюсь на Ваше понимание».

В тетради было четыре разноцветных клейких закладки. Первой была желтая, и Рейнбоу открыла помеченную ею страницу.

— «Помню, еще когда мне шел двадцатый год, — а было это в незапамятные времена, — я как ни в чем не бывало занималась уборкой у себя дома. В один момент я стала переставлять книги на полке и вдруг обнаружила, что между ними что-то есть. Это была обычная папка, однако я не помнила, что запихивала ее туда. Я вытянула ее наружу, и из нее вывалились какие-то бумаги. Когда я рассмотрела их поближе, то увидела изорванный выпуск “Кантерлотского вестника” и коротенькую записку, которая гласила: “Перепрячь газету там, где никто не найдет. Ты из прошлого”. Я поначалу ничего не поняла и подумала, что это какая-то шутка, но потом посмотрела на газету внимательнее, и у меня внутри появилось смутное чувство, будто из меня вырвали что-то важное и спрятали это где-то далеко-далеко. Да и записка была написана моим почерком… Не то чтобы я всему этому тогда поверила, но, тем не менее, я все же решила исполнить просьбу “себя из прошлого”, тем более она не просила ничего такого… Потом я надолго забыла про это, однако в последнее время я стала все чаще задумываться… Действительно ли ту записку написала я? или кто-то, желавший притвориться мною? И что за “магический шторм”, о котором говорилось в газете?..»

— Виспер стерли память, но она все же нашла способ перехитрить врага, — сделала вывод Твайлайт и поторопила пегаску: — Листай к следующей закладке!

— «Я напугана. Мне кажется, что за мной следят. Не знаю, кому нужна старая кляча, вроде меня, и мне нечем подкрепить слова, но кто-то определенно за мной наблюдает, причем уже очень долгое время. Может, у меня едет крыша на старости лет, — но с другой стороны: раз я отдаю себе отчет в этом, значит, крыша пока еще на месте? Тут кругом лес, никого, кроме меня, — кто станет следить за мной? И все же… несмотря на доводы логики, я снова закрылась внизу и пишу эти строки. Здесь спокойно. Здесь безопасно».

— Похоже, культисты знали об ее укрытии… Давай дальше!

Зашелестели страницы, и Рейнбоу продолжила:

— «Глубоко под Кантерлотом находится огромная полость. С такой новостью я пришла сегодня к принцессам. Они заинтересовались моими расчетами и попросили на них посмотреть. Видимо, засомневались в их верности, но я точно знала, что не ошиблась, и вскоре они это тоже признали. Принцесса Луна спросила меня, что, по моему скромному мнению, там может находиться, и я ответила, что в полости с высокой вероятностью хранятся полезные ископаемые. Алмазы, возможно. Но толку от моего открытия мало: на такую глубину нам все равно не забраться».

— Это что-то новенькое, — бормотала Твайлайт, — я слышала только про старые темницы под Кантерлотом…

— «На раскопках близ Троттингема мне попалось нечто, что я объяснить до сих пор не в состоянии. Мы нашли каменную табличку с высеченными на ней словами. Большая часть из них стерлась, однако кое-что нам все же различить удалось: “Cefurpolag”. “Кантерлот” на древнеэквестрийском. Табличке не меньше трех тысяч лет, и это полностью противоречит тому, что мы знаем о мире».

— Прямо как камень из шкатулки Селестии… — прошептала Твайлайт.

— Закладки кончились.

— Но мы так и не выяснили, что искала Виспер!

Рейнбоу пролистала дальше и пробежалась глазами по строчкам.

— Нашла, — остановился ее взгляд. — «Столько лет прошло, я перерыла едва ли не всю Эквестрию, но мои поиски так и не принесли плодов. От моего прежнего вдохновения и упорства не осталось и следа. Я движусь по инерции… делаю это потому, что привыкла делать. Неважно. Итак… Общество в Филлидельфии все-таки дало разрешение, и в скором времени можно будет начинать раскопки. Улыбнется ли мне удача в этот раз? Будет ли вознаграждено мое терпение? Найду ли я Древо Гармонии? Конечно же нет. Потому что это всего лишь легенда. Очень правдоподобная легенда, в которую поверила молодая я». — Рейнбоу прочистила горло и перевела взгляд на Твайлайт: — Древо, значит? То самое, благодаря которому, якобы, процветает наш мир?

— Я как-то никогда особо не задумывалась, существует оно или нет. А вдруг Древо находится в полости под Кантерлотом, про которую она упоминала?

— Иронично. Она бы могла просто спросить принцесс, и они бы ей сказали, так ведь?

— Может, Виспер боялась спросить? Сама подумай: каково тебе будет, когда ты поймешь, что твои многолетние труды — бессмысленны? Лучше оставаться в неведении.

— Дальше идут пустые страницы, — Рейнбоу пролистала тетрадь до конца и неуверенно посмотрела на колдунью: — Должны ли мы оставить дневник здесь… или, может, заберем с собой? Вдруг Пинки выяснит что-то еще?

— Не знаю… Не похоже, что Виспер вернется сюда в ближайшее время. Мы же ведь вернем его потом, верно?..

Кобылы смотрели друг на друга секунду-две, а затем одновременно вздохнули.

— Давай оставим, а то меня совесть загрызет, — сказала Рейнбоу.

— Виспер доверилась нам, будет свинством брать ее вещи, — согласилась Твайлайт.

Рейнбоу вернула тетрадь на место и еще раз осмотрелась. Колдунья же, уверенная, что искать в подвале больше нечего, поднялась наверх. Краем зрения она заметила в окне какое-то движение и резко повернула голову к нему. Сосны шелестели ветками, легкий ветерок проникал в спальню, колыхались занавески. Твайлайт продолжала неподвижно смотреть на окно, не понимая, была ли это шутка воображения или же снаружи действительно кто-то находился.

С лестницы послышался голос Рейнбоу:

— С учетом всего, что мы сегодня узнали, как думаешь, что случилось с Виспер?

— Не поднимайся, — резко ответила ей Твайлайт.

— Чего?

— Тихо! Просто стой там!

Рейнбоу послушалась. Твайлайт стала медленно пятиться в угол, чтобы можно было видеть и окно, и проход в соседнюю комнату — скорее всего, незваный гость уже был внутри. Колдунья явственно почувствовала его присутствие, это не было пустой паранойей. Коснувшись хвостом угла, она замерла и зажгла рог, готовая защищаться. В груди волнительно колотилось сердце.

Несколько мучительно долгих мгновений стояла полная тишина. Даже лес притих, и мир как будто оказался в вакууме. Вдруг на глазах Твайлайт стало происходить что-то ненормальное. Через щели в стенах и полу проникал легкий белый дым. Он клубился, плотнился, становился все больше, достигая самого потолка, и постепенно приобретал форму. Сначала образовались две тонких ноги, потом показалось туловище, однако оно будто сформировалось не до конца, оставшись наполовину дымом, который напоминал развевающийся плащ; затем появилась длинная шея, и, наконец, возникла голова с вытянутой мордой. Чудище пронзило обомлевшую Твайлайт голубыми, словно звезды, глазами.

Колдунья вскрикнула, когда оно набросилось на нее. Смятенная и застигнутая врасплох она не успела сколдовать заклинания. Она рефлекторно зажмурилась и сжалась всем телом. Слух пронзило истошное рычание, а затем все резко стихло. До носа донесся едкий запах гари.

— Твайлайт! Ты в порядке?

Колдунья распахнула глаза и увидела, как к ней подбегает Рейнбоу. Чудища нигде не было.

— Ты его видела? — воскликнула Твайлайт, дрожа.

— Видела! — взбудоражено ответила Рейнбоу. — Какой-то призрак накинулся на тебя, а потом зарычал и растворился!

Уже догадываясь, что к чему, Твайлайт опустила взгляд и увидела на полу перед собой горсть белого пепла — всё, что осталось от чудища.

— Меня спас щит антимагии… — пролепетала колдунья, отрешенно глядя на пепел. Правильно она сказала Рейнбоу не подниматься сюда. Если бы чудище набросилось на пегаску… ей бы повезло куда меньше.

— Он был похож на вендиго… существо из детских страшилок, — промолвила Рейнбоу, переведя взгляд с останков на Твайлайт.

— Я видела его раньше…

— Когда это?

— Рядом с домом, ночью, когда прилетела из Мэйнхеттена… и еще до того… Он следил за мной.

— Но что он забыл здесь? Он что, все это время следовал за нами?

— Не знаю… может быть, он не один? Может, это другой… вендиго?

— Да, всё сходится… Старик не лгал, — прошептала Рейнбоу пораженно. — Вот, про какие «силы» он говорил!

— Выходит, эти существа умеют стирать память. Поэтому он напал на меня… и теперь понятно, что произошло с Виспер.

Повисло молчание. Твайлайт сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. В ногах была слабость.

— Если этот вендиго действительно был не один… тогда нам стоит опасаться его дружков, — сказала Рейнбоу настороженно. — Лучше тут не задерживаться.

15. Те, кто приходят извне

В доме Твайлайт повисла не самая приятная атмосфера.

— Тебе лучше остаться.

— Это еще с чего?

— Только не заставляй меня объяснять, ты и сама все прекрасно понимаешь. Тебе опасно таскаться со мной, Рейнбоу.

Наблюдавшая в сторонке за учеными кобылами Пинки заметила, как между их взглядами промелькнула недобрая искра. Сейчас начнется.

— Это я уже сама решу, понятно? — Рейнбоу не заставила себя ждать и отреагировала довольно остро. — И твое мнение меня здесь не интересует.

Твайлайт утомленно вздохнула, несогласно покачала головой и серьезно посмотрела на пегаску.

— Тебе могут стереть память.

— Спасибо, что просветила, — фыркнула Рейнбоу в ответ.

— Будь ты магом, как я, я бы не завела этот разговор. Но ты не маг, Рейнбоу, и я не смогу защитить тебя, если на нас снова нападут вендиго.

— Можно подумать, ты себя можешь защитить. Ага, видела я, как ты от страха чуть в обморок не упала. Тебя спасла наша предусмотрительность, и только. Если бы я тебе постоянно не напоминала, чтобы ты продлевала действие своего заклинания, наши дела были бы сейчас куда сложнее!

Пинки смотрела то на Рейнбоу, то на Твайлайт.

— Вот сотрут тебе память…

— Невелика потеря. Ты заново введешь меня в курс дела. А вот если ты разучишься магичить, как Виспер, будет очень плохо.

— А если они полностью сотрут тебе память? Оставят от твоего сознания пустую оболочку? Такой вариант ты не рассматривала? Думаешь, они станут мелочиться после того, как одного из них я превратила в пыль?

Рейнбоу помолчала секунду-две, затем говорила:

— …В нашем деле не без риска. Если это поможет найти принцесс и вернуть все на свои места, я готова на него пойти. Из нас двоих наибольшую ценность представляешь ты. Без меня наше расследование продолжится. Без тебя — ему наступит конец. Понимаешь? И потом — тебе-то чего опасаться? Тебя вообще волновать не должно по идее, что со мной произойдет.

При этих словах Твайлайт посетило непонятное чувство.

— Меня и не волнует, — пробормотала она.

— Вот и отлично. К чему тогда все это?

— Наверно… я не хочу, чтобы кто-то чем-то жертвовал, чтобы я могла добраться до истины.

— Ты же отдаешь себе отчет в том, что с момента, когда ты начала расследование, ставки выросли?

Брови Твайлайт сошлись вместе на переносице.

— Я лечу одна, — сказала она твердо.

— Ты вообще меня слышала? Или так, сделала вид, что слушаешь? — помрачнела Рейнбоу.

— Я слышала и приняла решение.

— Идиотское решение. Плевать, ты не помешаешь мне лететь с тобой.

— Мне продемонстрировать, как работает заклинание оцепенения?

— Попробуй! Тебе сначала придется в меня попасть.

Спор стремительно перерастал в перебранку.

— Возможно, я лезу не в свое дело, — вмешалась Пинки, — но может, вы лучше будете тратить нервы на врага, а не на друг дружку?

Помолчали.

— К тому же, если я правильно поняла, — продолжала Пинки, глядя на Рейнбоу, — лететь нужно очень далеко и очень быстро. Споря с Твайлайт, ты только отнимаешь у нее время.

Рейнбоу цокнула языком и отвернула голову в молчаливом протесте. Взглядом поблагодарив Пинки, Твайлайт прошагала мимо пегаски. Выйдя из дома, она подошла к дремавшему дракону. Она хотела позвать его, однако, он, похоже, услышал ее приближение, отчего открыл глаза и приподнял голову.

— Ты не против, если мы слетаем в Ванхувер? — спросила колдунья, чувствуя себя неловко. — Глупо на самом деле, что я спрашиваю, потому что мне надо попасть туда как можно быстрее. Просто мне уже стыдно постоянно просить тебя…

Дракон вытянул крыло, подхватил им Твайлайт и усадил себе между плеч, после чего поднялся на ноги.

— О… эм, спасибо.

— Свои крылья ты еще не отрастила. А небесные колесницы, с твоих слов, подходят только для коротких путешествий.

Взлетев и уже оставив Кантерлот позади, Спайк спросил:

— Что на этот раз?

— Ты спрашиваешь, что случилось?

— Именно.

— Шайнинг получил донесение из Ванхувера. В тамошнем морском порту затонул корабль; конечно же, не обошлось без культистов. Они в собственном репертуаре — пострадавших, вроде как, нет, — однако… что они там забыли?

— А они не мелочатся. Сначала библиотека, теперь корабль… Ты сказала, тебе надо туда «как можно быстрее»?..

— Да?..

— Держись крепче.

Дракон сильнее взмахнул могучими крыльями и устремился вперед. Вскрик Твайлайт утонул в плотном потоке ветра, резко ударившем ей в лицо.

Спайк быстро донес их до Ванхувера. Оказавшись в воздухе над городом, дракон замедлился и начал снижаться. Твайлайт тем временем, придя в себя, стала изучать открывшийся вид. Растянувшись по всей дуге, похожей на подкову, бухты, город щеголял внушительных размеров портом и не менее внушительной верфью. Внизу виднелись многочисленные корабли: и маленькие парусники, повинующиеся порывам ветра, и среднего размера пароходы, дымящие трубами, и крупные сухогрузы, тяжело, но верно идущие по волнам, — места, на удивление, хватало всем. На голубой глади отражались пушистые облака и яркое, почти белое, солнце. Легкие наполнял свежий соленый воздух. Кричали чайки.

Спайк приземлился в порту рядом с протяженным причалом, на котором толпились пони. Среди них были рабочие, моряки и стражники в блестящих на солнце доспехах, и это навело Твайлайт на мысль, что тут она сможет узнать подробности о затонувшем корабле.

Только она коснулась копытами земли, как к ней подбежал бородатый единорог примерно того же возраста, что и Шайнинг, с круглыми очками на носу и в вязаном свитере с узором в виде зигзагов.

— Наконец-то вы здесь! Я вас заждался! — проговорил он торопливо и взволновано, почти что крича.

Колдунья отступила на шаг под его напором.

— Простите? А вы?..

— Дело всей моей жизни разрушено! — единорог резко выпрямил переднюю ногу, указывая куда-то себе за спину. Его губы задрожали и скривились, в глазах заблестели слезы, и он обронил упавшим голосом: — Не верю, что это происходит со мной… Мое детище…

— Мистер…

— Брайт, — шмыгнул он носом.

— Прошу, мистер Брайт, попытайтесь успокоиться и объясните мне, что произошло, — сказала Твайлайт осторожно.

— Я… да, хорошо, сейчас, — он отдышался, прочистил горло, поправил очки и, когда уже казалось, что он пришел в себя, внезапно разразился слезами и причитаниями: — О горе мне! Годы подготовки — и всё, всё пошло на дно!.. За что? За что они со мной так поступили? Что я им сделал? О звезды…

— Мистер Брайт… — попыталась достучаться до него Твайлайт.

Он протер глаза, приподняв очки, и сделал глубокий вдох носом. Смущенно кашлянул.

— Простите, миз Спаркл… — всхлипывал он, — сейчас мне тяжело говорить. Это сделали они… какие-то таинственные личности! Я видел, как они уносили ноги… Миз Спаркл… вы ведь прямиком из Кантерлота, я правильно понимаю? Вы прилетели, чтобы помочь мне, так? Капитан Шайнинг Армор получил послание?..

Колдунья задумалась, как бы ответить так, чтобы не задеть мистера Брайта. Понятное дело, что она прилетела сюда не затем, чтобы ему помогать. О, точно, она просто не будет отвечать ни на один из его вопросов и задаст свой.

— Вы видели, в какую сторону побежали эти «таинственные личности»?

Единорог задумался на мгновение, потом промолвил:

— Не уверен… Я видел их мельком…

Он не знает… а кто тогда ей скажет? Твайлайт поглядела на рыскающих по каменному причалу стражников и поежилась, как от холода, от мысли, что ей придется в одиночку расспрашивать пони. Она уже успела привыкнуть к тому, что обычно этим занимается Рейнбоу, а она просто стоит рядом. Может, попросить Спайка пойти вместе с ней? Колдунья обернулась и посмотрела на него.

— Что? — спросил он.

— Нет, ничего… — смущенно отвернулась колдунья.

Ей было стыдно просить его об очередном одолжении. Ничего не поделать, придется справляться своими силами. Она тихонько вздохнула и направилась к ближайшему стражнику. Не успела она пройти и двух метров, как ее догнал мистер Брайт и спросил взволнованно и немного плаксиво:

— А вы куда?..

— Искать виноватых.

Так она ему ответила, однако на самом деле она сомневалась, что это имеет смысл — и потому, что культисты, скорее всего, уже скрылись, и потому, что она, даже если кого-то найдет, все равно никаких ответов от них не получит, поскольку они сами с высокой вероятностью ничего не знают. Ей просто нужен был кто-то, кто сможет нормально обрисовать картину произошедшего. И мистер Брайт на эту роль явно не походил, будучи сейчас не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы.

— Ах, да, виноватые, конечно… Я с вами!

— …Лучше не надо, — Твайлайт без энтузиазма восприняла его заявление.

— Почему?

— Я не смогу сосредоточиться, — ответила она первое, что пришло в голову. — Неужели у вас нет своих дел?

— Точно, дела! — Мистер Брайт дернулся так, что очки на его носу подпрыгнули. — Но подождите, где же мне вас потом искать?

— Ну… здесь, наверное. Где мы и встретились. Других мест я не знаю.

— Я вас понял!

С этими словами мистер Брайт умчался в неизвестном направлении. Избавившись от него, Твайлайт выдохнула.

— Тебе не нужна помощь? — послышался голос Спайка.

— Твое предложение звучит очень привлекательно, но я постараюсь справиться сама, — ответила Твайлайт.

— Решила прислушаться ко мне?

— Вроде того.

Она прошла по причалу и остановилась около троицы в доспехах, что-то обсуждавшей. Спайк со своей аурой, с которой Твайлайт чувствовала себя под защитой, находился далеко, и от этого сердце начинало волнительно трепетать, а в животе как будто завязался крепкий узел. Она лихорадочно перебирала варианты того, как лучше заговорить с незнакомцами, и так, наверно, колебалась целую минуту. В итоге своим молчаливым стоянием она добилась того, что стражники сами обратили на нее внимание.

— Вы что-то хотели спросить? — сказал один из них.

— Д-да! — отмерла Твайлайт, чувствуя, как по спине пробежались мурашки. — Кто у вас главный?

Ей указали вперед, на рослую кобылу в шлеме, стоявшую особняком.

— Покорнейше благодарствую!

Чего? Почему она не сказала просто «спасибо»? Принцессы милосердные, какой стыд! Теперь она будет вспоминать этот момент по ночам и краснеть… Твайлайт мотнула головой, отбросив лишние мысли в сторону, и сконцентрировалась на своей цели. Подойдя к стражнице, она попыталась привлечь ее внимание робким «извините». Та отвлеклась от раздумий и повернула к ней голову.

— О, ты ведь из Кантерлота? — она развернулась к колдунье полностью. — Брайт мне все уши про тебя прожужжал.

Не придумав ответа, Твайлайт ограничилась коротким кивком. Затем промолвила:

— Пожалуйста, расскажите мне, что произошло.

— Рассказывать особо нечего. Затонуло исследовательское судно «Элементаль». Это был прототип, сегодня проводились испытания. Конечно, можно было бы все спихнуть на изъяны в его конструкции — тем более это всего лишь прототип, — так я, собственно, сначала и подумала, но нашлись свидетельства тому, что здесь замешаны культисты.

— В нем было что-то особенное? Что с «Элементалем» хотели исследовать?

— Я пыталась расспросить Брайта, но пока безуспешно. Он все еще шокирован.

Твайлайт добавила отметку в мысленный перечень того, что нужно сделать чуть позже. Затем задала еще один вопрос:

— Как вы поняли, что это культисты?

— Нашли маску в форме крокодильей морды. Она похожа на ту, что нашли в Кантерлоте: тоже белая и из пластика.

— Неужто кто-то из культистов потерял ее?

— Я так не думаю. Скорее всего, они оставили ее специально, чтобы мы знали, кто ответственен за случившееся.

— Разумно… А кроме этого?

— Есть очевидцы, видевшие убегающих культистов. И это пока что все, что я знаю.

Поразмыслив немного, Твайлайт сказала:

— Вы не могли показать мне место, где нашли маску?

— Без проблем.

Твайлайт последовала за стражницей, и спустя несколько минут они достигли другого конца причала. Стражница указала копытом на землю.

— Вот здесь.

Колдунья пустила в ход магию, и причал покрыли светящиеся отпечатки копыт.

— Нам бы такой единорог не помешал, — заметила стражница, — мигом бы находили преступников.

Твайлайт раздраженно цокнула, однако виной тому был не комментарий об ее способностях, а то, что следов оказалось гораздо больше, чем она ожидала, и все они путались. И стражники, и простые пони успели хорошо тут потоптаться, усложнив ей задачу. Она пригляделась к следам, чуть склонив голову.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила стражница.

— Нужны следы, которые светятся меньше всего, — ответила Твайлайт, не отрывая взгляда.

— Поняла.

Они рассматривали следы некоторое время с разных сторон, пока стражница не сказала:

— Кажется, я вижу следы двух пони. Не уверена.

Твайлайт, однако, ничего подобного рассмотреть не удалось, как бы она ни старалась.

— Вы видите, куда они ведут?

— Кажется.

Стражница молча направилась вперед, внимательно смотря под ноги, и Твайлайт пошагала за ней. Когда они отошли подальше, и большая часть помех осталась позади, стало видно более-менее четкие четыре линии следов.

— Они бежали. Следы точно принадлежат культистам, — сказала стражница.

Твайлайт покивала. Они продолжили идти по тускло светящимся отпечаткам, и вскоре обнаружили, что те расходятся в разные стороны.

— А тут культисты разделились. Предлагаю сделать то же самое.

Не дожидаясь ответа, стражница пошагала дальше вперед; Твайлайт же остались следы, уходящие направо. Спустя несколько минут они привели ее прямиком к высокому маяку со стенами из белого кирпича. «А что если… в нем кто-то прячется?» — тут же промелькнула в голове мысль. Твайлайт занервничала. Застыв на ступеньках, она с опаской оглянулась по сторонам — не притаился ли кто поблизости? Вдруг это засада? Не заметив опасности, она напряженно выдохнула и вошла внутрь.

Внутри было тихо. Дверь, ужасно скрипя, закрылась с негромким хлопком. В небольшой темной комнатушке по левое плечо, похожей на нишу, ничего подозрительного на первый взгляд заметно не было. Следы поднимались наверх по длинной винтовой лестнице, и Твайлайт стало страшно от ее вида. Подъем займет вечность. Но выбора нет — нужно узнать, что наверху.

Как бы тихо она ни старалась подниматься, ступеньки отзывались глухим металлическим звоном. Так что если наверху кто-то и был, то он уже наверняка знал об ее приближении. Она прислушивалась, однако не различала сверху каких-либо звуков, кроме приглушенного крика чаек.

Преодолев последнюю ступеньку, Твайлайт постояла. Когда дыхание немного восстановилось, а ноги перестали ныть, она посмотрела на следы. Светясь еще ярче, они белели на полу и исчезали за горящим излучателем. Твайлайт нервно сглотнула и медленно пошагала навстречу неизвестности.

Первым, что она увидела, заглянув за излучатель, было бесчувственное тело. Не успела она отвести от него ошарашенный взгляд, как раздался голос. Знакомый голос.

— Я надеялась, что ты придешь.

Твайлайт резко подняла глаза. В нескольких метрах от нее стоял культист. Он сорвал волчью маску с лица и отбросил ее в сторону. Это была Эмеральд.

— Со смотрителем все нормально, — сказала она, поглядев на лежащего на полу жеребца. — Я его вырубила, чтобы он не мешал нам.

Твайлайт обескураженно уставилась на Эмеральд, не понимая, к чему та клонит.

— У меня есть к тебе вопрос, лже-Голден. — Она помолчала несколько мгновений, изучая реакцию колдуньи, прежде чем продолжить: — Мне ведь тогда не послышалось? Ты сказала, что главный не умеет стирать память? Что ты под этим подразумевала?

— То и подразумевала, — отвечала Твайлайт. — Старик не владеет такой способностью. Это делают вендиго.

Эмеральд нахмурилась.

— Кто?

— Вендиго.

Эмеральд все еще не понимала.

— Ты не знаешь… Ну конечно. И вряд ли ты скажешь мне, действуете ли вы с ними заодно или нет.

Оливковая кобыла не ответила.

— Зачем вы потопили корабль? — бросила Твайлайт.

— Понятия не имею, — дернула плечами Эмеральд. — Да и плевать мне, в общем-то. Я больше не с ними.

Брови Твайлайт поползли на лоб.

— Я ухожу. Хватит с меня. Я уже и так все решила для себя, но твои слова еще больше укрепили мою уверенность.

Твайлайт припомнила подслушанный разговор Эмеральд с Греем, и у нее вдруг возникла идея. Она была обязана попробовать это.

— Сдай мне всех, кого сможешь, — потребовала она.

— И тогда ты меня отпустишь с миром?

— Никуда я тебя не пущу. Ты еще не ответила за свои злодеяния.

— Как-то это не очень смело прозвучало, — заметила Эмеральд и хмыкнула: — Говоришь прямо как поборница добра. Уверена, что не хочешь отпустить меня, как мы отпустили тебя и ту радужногривую?

— Думаешь, я за это должна испытывать благодарность? — слегка дрожащим голосом сказала Твайлайт. Эмеральд прямо-таки излучала решительность своим видом, и это заставляло колдунью пасовать. И все же она пыталась храбриться, ибо спрятаться ей сейчас было не за кем.

— Не знаю. Просто напомнила. Лично у меня к тебе никаких претензий нет, так что не вижу поводов для того, чтобы мы дрались. Ты, смотрю, с этим не согласна.

— Так каков твой ответ?

— Я ни за что не сдам своих, — твердо сказала Эмеральд.

— Ты даже не знаешь большинство из них. Какое тебе до них дело? Никто все равно не узнает, что ты их сдала.

— Ты права. Мне глубоко плевать на них всех. И все-таки у меня есть убеждения.

— «Убеждения»? — почти выплюнула Твайлайт. — Смешно слышать эти слова от тебя.

— Ты воспринимаешь нас не иначе как вселенское зло, не правда ли? Ну точно поборница добра. Еще, наверно, до сих пор думаешь, что принцессы исчезли из-за нас.

— Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!

— Прежде чем произносить подобные слова, тебе бы стоило набраться немного смелости, Твайлайт. А я прям так и вижу, как ты вся трясешься. Неужели ты меня боишься? Я такая страшная?

Скрипнув зубами, Твайлайт исподлобья посмотрела на Эмеральд.

— Мы все равно достанем из тебя правду! И узнаем, кто твои подчиненные и где они скрываются. Эквестрия станет чище, когда вы окажетесь за решеткой.

— Твайлайт, право слово, в первую нашу встречу ты понравилась мне больше. А сейчас заладила одну и ту же песню, как шарманка. Мне не нужна драка. Я вообще не за этим здесь.

— И за чем же тогда?

— Я уже сомневаюсь, что мне стоит отвечать. Ты не хочешь спокойно говорить. Как увидела меня, так сразу ощетинилась. Хотя странно было бы ожидать от тебя другого.

Колдунья попыталась сделать так, чтобы ее раздражение хотя бы не звучало в голосе:

— Хорошо. Я спокойна. Что такого важного ты хотела мне сказать?

— Ничего, на самом деле. Просто хотела поблагодарить тебя. Если бы я не услышала правду про нашего главного, я бы, наверно, так никогда бы и не решилась уйти.

На секунду у Твайлайт пропал дар речи.

— …Ты серьезно?

— Почему нет?

— Звучит так, будто ты смеешься надо мной.

— Это всё из-за установки в твоей голове. Я совершенно искренна.

Колдунья молча буравила Эмеральд взглядом.

— Почему ты это сделала? — спросила Эмеральд. — Ты могла бы просто промолчать. Мы же, как бы, враги.

— Наверно, надеялась рассорить вас изнутри. Что-то мне подсказывает, что ты не одна такая. Если правду узнают другие культисты, они тоже могут решиться уйти. Ваша организация ослабнет.

— Ясно. Умно! А я думала, что ты решила мне так за щечки отплатить.

Твайлайт почувствовала, как алеет лицо. Она тут же погнала смущение прочь. Она сама не понимала, почему так поступила. Может быть… Эмеральд и права. Вряд ли это можно назвать равноценным обменом, но тогда колдунья почувствовала, что должна чем-то отплатить в ответ.

— Неважно, какими были твои намерения. Ты помогла мне, и я этого не забуду.

— Я тебя все равно никуда не пущу, — заявила Твайлайт.

— По крайней мере, сейчас ты прозвучала менее враждебно, чем до этого. Может быть, если я еще раз сделаю тебе комплимент, ты таки сменишь гнев на милость?

— Хватит шутки шутить, — проворчала Твайлайт. Тем не менее, она не могла не заметить, что ее враждебность к Эмеральд сошла на нет.

Оливковая кобыла вздохнула:

— Я и не надеялась, что ты меня отпустишь. — Она на мгновение подняла глаза к потолку, будто пытаясь что-то припомнить, а затем выдала: — Кажется, я сказала все, что хотела. Ну, прощай.

— И куда ты собралась? Тебе некуда идти, — с этими словами Твайлайт начала готовить оцепеняющее заклинание. — Ты сама загнала себя в угол.

— Ты так думаешь?

Эмеральд сорвала с себя плащ и швырнула его в Твайлайт. Распахнувшись, он закрыл ей весь обзор, а когда упал на пол, оливковая кобыла уже была на балконе. Колдунья бросилась за ней и попыталась ухватить ее, однако та решительно перемахнула через перила и исчезла из виду. Колдунья в ужасе подскочила к ним и посмотрела вниз. Эмеральд, расправив крылья, воспарила в воздух.

— Принцессы милосердные… — выдохнула Твайлайт. — Так ты пегас.

Глядя на удаляющийся силуэт, она поняла, что продула подчистую. У нее не было ни единого шанса схватить Эмеральд. Была бы тут Рейнбоу Дэш… Твайлайт раздраженно фыркнула и отстранилась от перил. Она проверила смотрителя. Кажется, его жизни ничего не угрожало. Колдунья оставила его как есть и спешно покинула маяк.

Не переставая думать о том, как можно было бы остановить Эмеральд, она вернулась обратно на причал. Ее мысли прервал мистер Брайт, появившийся перед ней словно из воздуха.

— Миз Спаркл, ну как? — нетерпеливо говорил он. — Пожалуйста, скажите, что вы нашли что-нибудь!

Нет, лучше ему не знать, что она упустила культиста. Еще неизвестно, как он отреагирует.

— Увы, мистер Брайт, — она сопроводила слова легким покачиванием головы и опущенными ушами для пущей убедительности.

— Этого я и боялся… — поник единорог.

— Мы искали вместе с главой стражи — может быть, она что-нибудь нашла? — попыталась подбодрить его Твайлайт. Она мельком осмотрелась, но стражницы нигде не заметила. Должно быть, она еще не вернулась.

— Не давайте мне напрасной надежды, миз Спаркл, — промолвил единорог, окончательно повесив нос. — Если вы ничего не нашли, значит, не найдет никто.

Выдержав небольшую паузу, колдунья сказала:

— Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Мистер Брайт тяжело вздохнул:

— Да… хорошо. Но не здесь. Пойдемте.

Они отошли в место потише, спрятавшись в тени большого здания. На губах у Твайлайт крутился вопрос, к чему это все, но она не стала его озвучивать.

— Я… я надеюсь, вы простите мне мое неподобающее поведение… — пристыженно говорил мистер Брайт, опустив взгляд. — Понимаете, я потратил столько сил и ресурсов, чтобы претворить мечту в реальность, и сегодняшнее испытание должно было приблизить меня к ней… но вмешался злой рок… — Он закрыл глаза на секунду, втянул воздух ноздрями и затем посмотрел на колдунью успокоившимся взглядом: — Ладно, миз Спаркл, спрашивайте.

— Прежде всего, меня интересует «Элементаль». Я узнала, что это был некий прототип…

— Все верно. Корабль, предназначенный для дальнего плавания.

— Для дальнего? А какие у нас сейчас корабли?

— Вы не знаете? Все наши корабли держатся материковых берегов, и дальше, чем на сто километров они от них не удаляются.

— Я не знала…

— Я не удивлен. Мало кто заостряет на этом внимание. Иногда мне кажется, что море интересует лишь меня и горстку энтузиастов, которые трудились вместе со мной над «Элементалем». Да… наше судостроение пребывает в глубоком застое. Но я не могу винить принцесс за это. В конце концов, какой смысл развиваться в этом направлении, если мы живем в изоляции, а в дальних водах водятся громадные чудища и волны-убийцы?

— Насколько большие эти чудища? — любопытство Твайлайт возобладало над боязнью.

— Некоторые, как левиафан, способны в один мах проглотить несчастный корабль. Морская гидра тоже не подарок — она хоть и меньше, но голов у нее много, и все они с одинаково большим удовольствием потрошат корабль на куски. Открытое море очень опасно. Моряки много разного рассказывали.

— Их россказни могут быть простой выдумкой.

— Ваша правда.

— Я почему-то думала, что мы торгуем с заморскими странами, а тут выясняется такое…

— Нет, не торгуем. И в этот порт, насколько я знаю, заморские гости никогда не заплывали.

— Должно быть, у них та же проблема, что и у нас.

— Не исключено.

Они замолчали. Мистер Брайт глядел на блестящий на солнце горизонт какое-то время, а потом заговорил:

— Знаете, я вот сейчас смотрю на море, и оно меня успокаивает, даже несмотря на то, что, скорее всего, я никогда не достигну своей цели. — Он приподнял очки, протирая правый глаз. — Я люблю море всем сердцем. И мой отец любил. И у нас была одна мечта на двоих — увидеть материк, что находится по ту сторону моря. Это же ведь… совсем другой мир, представляете? Скажите, миз Спаркл, вас это не завораживает?

— После того, как вы рассказали о чудищах, не очень…

— Чудища не единственное, что мешает мореплаванию. Сам я этого феномена никогда не наблюдал, однако когда я был маленьким, мой отец, исплававший всё вдоль и поперек, не раз рассказывал мне, что если заплыть достаточно далеко, какой бы ни была погода, море непременно застилает густой-прегустой туман. В нем совершенно ничего не видать, и компас сходит с ума — стрелка крутится как бешеная. Впрочем, если развернуться и поплыть обратно, туман рассеивается, а компас успокаивается.

— Жуть какая.

— Мистика, я бы сказал. Но причин не верить отцу у меня нет.

Твайлайт нахмурилась и потерла затылок. Есть над чем подумать.

— У вас ведь остались чертежи корабля, мистер Брайт?

— Остались, — поправил он очки. — Но зачем вам это?

— Спрячьте их. Что-то мне подсказывает, что преступники еще не закончили с вами.

— Они не успокоятся, пока не уничтожат мои труды полностью? — глаза мистера Брайта округлились в страхе. — О звезды… Мне надо спешить!

Он исчез в мгновение ока. К счастью, Твайлайт успела спросить все, что хотела, и получила даже больше, чем надеялась. Она вернулась к дракону. Неподалеку ее уже поджидала стражница; завидев колдунью, она прошагала ей навстречу и спросила:

— Нашла что-нибудь?

Вздохнув, Твайлайт рассказала о том, что произошло в маяке. Не во всех подробностях, конечно же, их с Эмеральд разговор она опустила.

— Я оказалась не готова, — сокрушалась колдунья. — Думала, что бежать ей некуда… однако она все предусмотрела.

— Плохо, — задумчиво цокнула языком стражница, — но ничего не поделаешь. Значит, она пегас…

— Да, и еще — не знаю, настоящее ли это имя или нет, — но ее зовут Эмеральд. У нее оливкового цвета шерсть и светло-желтая, почти белая, грива. Метки я ее не рассмотрела… А вы что нашли?

— Мой след оборвался. Я ни с чем. — Стражница потерла подбородок, размышляя, и изрекла: — Есть от чего отталкиваться, могло быть хуже. Будем искать эту Эмеральд.  Не думаю, что она успела далеко улететь. Может, получится перехватить ее. — Она посмотрела на колдунью: — Спасибо за помощь, Твайлайт Спаркл. Мне нужно идти.

— Ага, мне тоже нужно кое-что проверить…

Стражница ушла, и колдунья переключила внимание на дракона:

— Спайк, у меня к тебе небольшая просьба. Опять.

Он молча смотрел на нее, ожидая, что она скажет дальше.

— В принципе, я тут закончила, но нужно слетать во-он туда, — она указала на горизонт, покрытый морем. — Хочу узнать, насколько далеко у нас получится улететь.

— Не совсем понял твою просьбу, но как скажешь.

Когда они снова возвысились над городом, Твайлайт взглянула на картину внизу совершенно другими глазами. В бухте и прибрежных водах кипела жизнь, однако чем дальше они удалялись в открытое море, тем стремительней она меркла.

По расчетам Твайлайт они со Спайком пролетели уже прилично. Последний из кораблей давно скрылся позади, и вот уже как несколько минут внизу виднелась одна лишь спокойная голубая гладь. Однако ни тумана, ни чудищ, пока видно не было.

— Собралась слетать на другой материк? — вдруг спросил Спайк.

— Нет. Пока что, во всяком случае…

— Там все равно делать нечего.

— А ты там был?

— Я везде был.

Туман возник так резко, что напугал Твайлайт. Только моргнула — и вот он окутывает их со всех сторон, такой густой, что в нем тонут копыта. Дракон резко затормозил.

— Это не морская байка, — промолвила колдунья ошарашенно. — Какого сена?..

Дракон молчал. Кажется, произошедшее его совсем не удивило.

— Спайк, ты же ведь не всегда жил на нашем материке, правильно?

— Да, — ответил он после короткой паузы.

— То есть ты прилетел к нам.

— Так.

— Ты сталкивался с этим туманом?

— Нет.

Твайлайт попыталась использовать магию, чтобы рассеять туман, однако ни одно заклинание, что она знала, не принесло ей желаемого результата.

— Давай попробуем подняться выше.

— Мы и так высоко.

— Знаю. И все-таки.

Дракон стал подниматься, но туман и не думал редеть. Они поднимались долго, и в какой-то момент Спайк остановился. Холод кусал тело, дышать было тяжело.

— Дальше подниматься опасно, — изрек он.

— Еще немного, Спайк. Мне кажется, туман уже не такой густой.

— Нет. Тебе кажется. Я спускаюсь.

Он произнес это тоном, который не допускал возражений. Твайлайт не рискнула спорить с ним. Дракон полетел обратным путем, и в какой-то момент туман исчез так же внезапно, как появился.

— Это не похоже на погодное явление, — промолвила Твайлайт, пытаясь уложить увиденное в голове, — но и не похоже на заклинание… Тогда что это? Спайк, как давно ты прилетел в Эквестрию?

— Не помню.

— Пожалуйста, попытайся вспомнить!

Дракон молчал какое-то время, а потом все-таки сказал:

— Три с половиной года назад.

Что-то не сходилось. Отец мистера Брайта тоже попадал в туман, причем неоднократно, и было это задолго до того, как Спайк прилетел в Эквестрию. Однако Спайк утверждает, что ничего не видел. Как это объяснить? Может, туман — это своеобразные врата? Он не препятствует тем, кто приходит извне, и…

— Звезды небесные… — прошептала Твайлайт, чувствуя, как в жилах стынет кровь.

Туман не был вратами. Он был высокой непроходимой стеной, и он не собирался выпускать их из Эквестрии.

16. Глубоко под землей

Твайлайт и Рейнбоу шагали по тихим коридорам королевского замка. До сих пор им ни разу никто не попался на глаза, даже прислуга. В замке как будто, кроме них, больше никого не было.

— Если туман окружает весь материк, мы в большой беде, — невесело промолвила Рейнбоу, выслушав рассказ колдуньи. — Но кое-что мне видится странным. Раз туман существует уже не первый год, значит… — она не договорила, задумавшись.

— Значит, что?

— Принцессы-то пропали недавно, однако враг начал подготовку к вторжению задолго до их исчезновения. Кажется, я начинаю понимать. Мы заперты на этом континенте, в то время как враг может спокойно попасть к нам извне — что и подтверждает Спайк, прилетевший из-за моря. А за туманом, по всей видимости, скрываются вражеские корабли, которые только и ждут подходящего момента… или что-то еще, о чем мы не должны узнать. Логично же ведь, сама подумай.

— Тогда какой смысл врагу огораживать нас непроходимым туманом? Тем более что пони всю свою историю сознательно оставались в Эквестрии, ни разу не выбиравшись за ее пределы.

— Честно, без малейшего понятия. Перестраховка, может быть.

— Если враг способен на такое колдунство — даже не знаю, колдунство ли это на самом деле, — мне страшно представить, каким могуществом он им обладает. Кроме этого… они умеют стирать память, и даже принцессы не стали для них проблемой…

Твайлайт почувствовала укол вины под сердцем. Судьба наставниц по-прежнему оставалась загадкой, над которой она денно и нощно ломала голову. Ни малейшего намека на то, что с ними и где они… Нет, на самом деле она понимала, из-за чего принцессы до сих пор не дали о себе знать, но она упорно отказывалась это принимать. Селестия с Луной не могли проиграть какому-то врагу, который даже боится показать себя и делает все исподтишка. У них просто возникли трудности, поэтому они задерживаются. Или они вынуждены скрываться. Вариантов масса. Так она продолжала себя успокаивать.

— Могущественные они, говоришь? Тот вендиго не был таким уж умным, — заметила Рейнбоу, — раз так тупо напоролся на твой щит. Он думал, что застал тебя врасплох, но это ты застала его врасплох, хех… — Видя равнодушие на лице Твайлайт, Рейнбоу добавила немного смущенно: — Ладно, я опять шучу невпопад.

— Возможно, вендиго всего лишь слуги, — предположила колдунья. — Такие же исполнители чужой воли, как и культисты.

— Кстати, хорошая мысль. Может даже, они действуют заодно? Хотя нет, не похоже… — Рейнбоу пожала плечами. — И все же, их что-то, возможно, связывает.

— Если верить Эмеральд, она про вендиго ничего не слышала. Однако на них намекал старый культист. Он встречался с ними раньше, вроде как, даже сам говорил про это… Знал ли он, кто они такие? Если и знал, то, скорее всего, забыл. Он предостерегал меня… мол, если я продолжу искать правду, вендиго непременно появятся. И они появились.

— Они между собой не враждуют… Думается мне, они преследуют одну и ту же цель, но разными методами. Что первые, что вторые стирают любые свидетельства… скрывают правду. Возможно, они и не дружки, но, похоже, на одной стороне.

— Но зачем пони помогать заморским захватчикам? Я не понимаю.

— Культисты занимаются этим ради блага Эквестрии, помнишь? И они, по всей видимости, действительно в это верят. Враг ими управляет, а они этого даже не замечают. Если же у них закрадываются какие-то подозрения, вендиго быстренько стирают им память. Вот и все.

Даже несмотря на то, что в тронном зале в последнее время никого не было, вход все равно охраняли двое стражников. Заметив кобыл, они синхронными движениями открыли им двери и застыли в ожидании, словно каменные изваяния с такими же каменными лицами.

В зале было чисто и очень тихо. Два пустующих трона на постаменте больно напоминали Твайлайт о том, что она не справляется со своей задачей.

— Зачем мы пришли сюда? — спросила она, быстро переведя взгляд на Рейнбоу Дэш.

Пегаска повела ее к витражам.

— Пока тебя не было, я решила осмотреть замок…

— Стража осматривала его еще в самый первый день… — Твайлайт замолчала, когда Рейнбоу подняла копыто в останавливающем жесте.

— Знаю, не перебивай. В общем, меня заинтересовали витражи. Конкретно — вот этот, — она указала на витраж, на котором были изображены Селестия с Луной. — Ты случайно не знаешь, что он изображает?

— Я как раз спрашивала о нем принцесс незадолго до их исчезновения. Видишь большую звезду над их головами? Это одновременно и солнце, и луна, — символ их единства.

— Хм-м, — протянула пегаска, в ее голове закрутились шестеренки, — а другие?

— Что означают другие, я не знаю. Я их не рассматривала особо. Да и они вроде как больше для красоты — так, кажется, сказали принцессы.

Пока Рейнбоу думала, Твайлайт решила все же рассмотреть остальные витражи поближе. На первом был изображен некий полярный пейзаж с белыми дюнами и сопками; на втором виднелись зеленые поля с высокими горами; наконец, на третьем были серые холмы с какими-то башнями, будто из кристаллов, немного напоминающие Мэйнхеттенские небоскребы. Даже если особо не приглядываться, между изображениями сразу становилось заметно определенное сходство: некоторые элементы повторяли вид и форму — как горы со звездой и горы на летнем пейзаже, или как серые холмы и белые дюны. И это невольно наталкивало на мысль, что витражи взаимосвязаны, несут в себе какой-то смысл, а не просто существуют для красоты.

Но было еще кое-что. Колдунье вдруг показалось, что она уже где-то их видела. Или слышала про них. Она не могла понять, откуда взялось это чувство, однако оно было острым, как наконечник стрелы, и пронзило ее сознание насквозь, не позволяя подумать ни о чем другом.

Она видит эти витражи в первый раз, но у нее стойкое чувство, что это не так. Где же она могла видеть их раньше?..

— Ты чего задумалась?

Если бы не голос Рейнбоу, Твайлайт так бы и смотрела на крайний витраж с кристальными башнями.

— Не знаю. Эти изображения почему-то кажутся мне знакомыми, но не могу понять, чем. Знаешь, такое чувство, будто ответ вертится где-то рядом, но все никак не придет на ум.

— Дико раздражающее чувство, — понимающе покивала Рейнбоу и усмехнулась: — Хе, я щас сморожу очередную глупость, но вдруг тебе воспоминания стерли? Вот тебе и кажется.

— Если бы мне стерли память, мы бы это заметили. Это раз. И я бы не мучилась тут, потому что просто бы ничего не помнила. Но я как будто что-то помню… Это два.

— Туше. Бить нечем.

Рейнбоу прошлась вдоль витражей туда и обратно несколько раз, глядя на них, затем вернулась к Твайлайт и бессильно пожала плечами.

— Они похожи как будто. Но от меня ускользает смысл. Может быть, его и нет тут на самом деле.

— Нет, есть. Точно.

Рейнбоу и на это пожала плечами.

— Мы теряем время. От того, что ты будешь продолжать пялиться на них, истина тебе не откроется.

— Кто знает.

— Кстати, — говорила Рейнбоу после короткой паузы, — принцесс ведь в последний раз видели здесь, верно?

— Да? — Твайлайт перевела взгляд на пегаску, ожидая продолжения ее мысли.

— Вендиго, подозреваю, могут проникнуть куда угодно, их тела как дым. Раз так, ничто не мешало им незаметно пробраться в тронный зал и схватить принцесс, которые просто-напросто не ожидали нападения.

— Но куда они их забрали?

— Глубоко под землю. В полость под Кантерлотом, про которую говорила Виспер. Оттуда они пришли.

Твайлайт ахнула.

— Если враг все это время был под нами… Но почему ты думаешь, что принцесс именно схватили, а не… ну… знаешь… — она замялась, не закончив мысль.

— Убили? — подсказала Рейнбоу.

Невольно вздрогнув от этого слова, колдунья робко кивнула.

— Я думаю, если бы враг хотел это сделать, он бы сделал и не тратил время на заметание следов.

В сердце Твайлайт затеплился огонек надежды. И мгновенно погас, когда она поняла, что им все равно не вызволить принцесс из плена. Так глубоко невозможно забраться. Она, лучшая из магов, не знала ни одного заклинания, которое бы могло им помочь с этим.

Однако… Можно выпытать секрет у вендиго. Если, конечно, удастся поймать одного. Только вот понимают ли они эквестрийскую речь? И вообще, способны ли говорить? Пока всё, что от них слышала колдунья — это рычание, больше похожее на звериное. Вендиго создавали впечатление именно чудищ, монстров, но не разумных существ.

Двери в зал открылись. Зазвенел спешный перестук копыт, и к кобылам подбежал стражник — но другой, не из двоицы, что стояла в коридоре. Тяжело дыша, он вперил взгляд в колдунью:

— Капитан Шайнинг Армор… на него напали!

— Кто напал? — спросила Рейнбоу, заметив, что Твайлайт оторопела и не способна вымолвить ни слова.

— Вендиго! — выдохнул стражник и кашлянул.

Твайлайт почувствовала, как холодеют копыта. Однако то был не страх за попавшего в беду брата — она испугалась того, что их поиски могут оборваться в одночасье, закончившись ничем. Это должно было случиться рано или поздно. Враг перестал ходить вокруг да около и перешел в наступление, и нападение на Шайнинга было тому подтверждением. Твайлайт поняла, что они с Рейнбоу являются следующими целями. И она была более чем уверена, что дважды на одни и те же грабли вендиго не наступят. В этот раз их будет больше. И они будут умнее.

— Твайлайт Спаркл! — перед глазами колдуньи возникло серьезное лицо Рейнбоу. — Ты меня слышишь или нет?

Она вернулась в реальность.

— Знаю, не самая приятная новость, но это не повод стоять как статуя! — Прежде, чем Твайлайт успела открыть рот, Рейнбоу повернулась к стражнику и сказала: — Веди нас к нему!

Пока они бежали, Твайлайт пребывала в каком-то трансе, не переставая думать о том, что произошло, и не до конца веря в это. Неужели Шайнинг нашел что-то, что не должен был найти? Или еще хуже — враг вывел из строя капитана стражи, подготавливая тем самым почву для вторжения в Кантерлот? Вопросы множились, роились в голове, как мухи, и смятение, охватывающее Твайлайт, становилось все более мучительным.

— Вдруг это ловушка? — выкрикнула она бегущей впереди Рейнбоу, но та, похоже, ее не услышала.

И правда — вдруг ловушка? Вдруг вендиго только и ждут, когда они прибегут к Шайнингу, чтобы напасть? Ну и что теперь? Развернуться и побежать в обратную сторону? Она должна была увидеть брата! Разобраться, как подобное могло с ним произойти!

Вскоре они были в казармах. С выпрыгивающим сердцем и вся как на иголках Твайлайт первой вошла в помещение, к которому их привел стражник. Шайнинг неподвижно сидел на койке, глядя себе под ноги и, кажется, внимательно разглядывая копыта.

— Шайнинг? — позвала его колдунья.

Никакой реакции. Он как будто не слышал ее. Несколько мгновений она не решалась подойти к нему, но затем все же заставила себя. Она вновь позвала его, и брат поднял глаза. Внутри все упало. Лучше бы она не видела этих глаз. Абсолютно равнодушный взгляд, словно он видит ее впервые в жизни.

— Меня так зовут, да? — спросил он растерянно. — Шайнинг…

— Армор, — помогла ему колдунья.

— Шайнинг Армор, — задумчиво повторил он. — Что я тут делаю? Мне так и не потрудились объяснить, сказали сидеть и ждать чего-то.

Колдунья чувствовала, как ей все труднее становится вести разговор. Смотреть на то, что вендиго сотворили с ее братом. Тошнотворный страх подкатывал к горлу. Ей хотелось выбежать отсюда.

— Ты меня совсем не узнаешь? — она поджала губы, пытаясь взять эмоции под контроль.

— Не знаю… Вы кажетесь мне смутно знакомой… но я не могу понять почему. — Как будто догадываясь, кем она ему может быть, Шайнинг все же добавил: — Простите, если мой ответ вас задел.

«Вы». Это слово точно обухом ударило по голове. У него даже манера речи стала другой. Он всегда говорил четко, коротко и по делу. Как солдат. А сейчас так и излучает своим голосом неуверенность и смятение.

— Я Твайлайт Спаркл. Твоя сестра.

Шайнинг смолчал. Но Твайлайт ожидала такой ответ. Нечего тут было говорить. Он не вспомнит ее магическим образом, если она назовется ему. Вендиго стерли ему память подчистую, заставили забыть даже собственное имя, а вместе с потерянными воспоминаниями он перестал быть собою — сейчас перед Твайлайт находился не Шайнинг, а кто-то незнакомый, другой.

— Даже не знаю, что сказать в такой ситуации, — он все же нарушил молчание. — На мне мундир, и повсюду ходят стражники…

— Ты капитан королевской стражи, — ответила Твайлайт, предугадывая вопрос.

— Тогда извините… извини, что от меня никакой пользы. Мне кажется… я не смогу выполнять свои обязанности.

Он опустил взгляд и замолчал, сгорбившись. Раз он ничего не помнит, то лучше его оставить в покое — не мучать же его теперь вопросами в тщетной надежде, что в его голове пробудятся воспоминания. Наверно, Шайнингу сейчас вообще не до чужих вопросов, подумала колдунья, представив себя на его месте.

Она уже развернулась к выходу, как вдруг послышался голос брата:

— Постой, Твайлайт.

Когда он обратился к ней по имени, она обрадовалась на секунду и подумала, что Шайнинг начинает что-то вспоминать, и что он, если они ему сейчас немного помогут, сможет рассказать им, что с ним случилось, где на него напали вендиго, и еще многое другое, о чем она хотела узнать… Но когда она обернулась и вновь встретила все тот же равнодушный взгляд, ее надежда умерла окончательно.

— Что, Шайнинг?

Брат протянул ей в копыте бумажку.

— Нашел ее в кармане. Не знаю, предназначалась ли она вам или нет… но мне она точно ни к чему.

Твайлайт взяла у него бумажку. На ней было начеркано: «Логово» и «Чейзер». Ее бросило в жар, когда она поняла, что смотрит на подсказку, предусмотрительно оставленную Шайнингом. Что если… он сознательно пошел на это? Знал, что его раскроют, и все равно рискнул собою, дабы они могли вывести врага на чистую воду? В таком случае… она просто не имеет права упустить такой шанс!

Колдунья выскочила в коридор и встретилась взглядом с Рейнбоу. Та ничего не сказала — и потому, что и так прекрасно слышала разговор брата с сестрой, и потому, что Твайлайт все равно не дала ей ничего сказать, выпалив:

— Сегодня мы их уничтожим!

— Откуда такая уверенность? — опешила Рейнбоу Дэш.

— Оттуда, что Шайнинг не стал бы рисковать собой, если бы это был какой-то пустяк! — нетерпеливо объясняла Твайлайт, и ее всю трясло. — Он нашел логово вендиго!

Рейнбоу взглянула на доказательство, протянутое ей.

— Тут ни слова про вендиго. Просто «логово».

— Чейзер! — колдунья уставилась на стражника, стоявшего поблизости, полностью проигнорировав слова пегаски. — Вы знаете его?

— Твайлайт.

— Надо найти Чейзера как можно скорее!..

— Твайлайт!

— Да что? — воскликнула колдунья, посмотрев на пегаску.

— Успокойся, — промолвила та.

— Я спокойна!

— Заметно.

Нельзя было медлить ни секунды, и осознание этого заставляло Твайлайт чувствовать себя так, словно ее хвост вот-вот подпалит приближающийся огонь. Однако делать поспешные решения тоже будет не очень разумно. Поэтому она попыталась взять себя в копыта.

— Возможно, стоит сначала показать записку Пинки, — сказала Твайлайт. — Вдруг она сможет узнать из нее что-нибудь еще? Но нам в любом случае понадобится ваша помощь, — перевела она взгляд с Рейнбоу на стражника.

— Можете положиться на нас. Мы найдем Чейзера, — отчеканил тот. — Как только что-то узнаем, отправим нашего сюда.

— Лучше отправьте к моему дому, — сказала колдунья.

— Понял.

Проводив взглядом стражника, убежавшего собирать своих, Рейнбоу повернулась к Твайлайт:

— Ты уверена, что стоит втягивать в это Пинки? — с сомнением спросила она. — Так-то мысль дельная, но…

— Она уже втянута в это. С момента, как я уговорила ее переехать в Кантерлот. — Твайлайт бросила взгляд на притихшего брата, а затем вновь посмотрела на пегаску: — Придется рискнуть. Я знаю, что недавно выступала против этого, но, похоже, я не до конца понимала, о чем говорю.

— Чейзер, Виспер, главный культист, возможно, еще куча пони, о которых мы не знаем — это все полумеры. Теперь вендиго настроены серьезно и будут действовать наверняка. Ты уверена, что хочешь рискнуть жизнью Пинки? Потому что я не уверена! И да, я тоже совсем недавно говорила противоположное, только тогда речь шла о нас с тобой. Я готова рискнуть собой, но не кем-то другим!

— А я не хочу упускать верную возможность! Не факт, что вендиго оставят Пинки в покое. Наверняка они и так уже знают, что она с нами заодно. И если мы не остановим это безобразие, потом жертв может стать еще больше, понимаешь? Мы рискуем при любом раскладе!

Рейнбоу цокнула языком.

— Может, ты и права. Бесполезно тратить время на споры. Надо действовать.

Всю дорогу до дома Твайлайт боролась со своим состоянием, пытаясь утихомирить сердце и дрожащие колени. В животе как будто была пружина, и она сжалась до такого предела, что дальше некуда, — только резко разжиматься обратно и выплескивать все наружу. Желудок ее точно не выдержит еще одного потрясения, а она шкурой чувствовала, что сегодня должно произойти еще одно потрясение.

Дома, к счастью, было спокойно. Стражники по-прежнему стояли на своих постах, дракон как обычно дремал. Едва ли это успокоило Твайлайт. Она впустила Рейнбоу в дом и, перед тем как зайти самой, окинула взглядом окрестности, выискивая наблюдателей. Ничего не заметив, она зашла внутрь и захлопнула дверь. Вышло громко.

Ее нос защекотал аппетитный запах. Пинки Пай стояла у плиты, помешивая что-то в кастрюле. Твайлайт недолго думая метнулась к ней:

— Нужна твоя помощь! Вопрос жизни и смерти!

Пинки посмотрела на колдунью, не переставая мешать, потом на протянутую бумажку, и, наконец, перевела взгляд на Рейнбоу. Не озвучив ни одного вопроса, она и так выяснила все, что хотела, и, отложив большую деревянную ложку в сторону, изрекла:

— Хорошо.

Убавив огонь, она взяла бумажку и какое-то время неотрывно глядела на нее. Твайлайт аж затаила дыхание, боясь помешать процессу. Лишь бульканье в кастрюле нарушало повисшую тишину.

— Шайнинг Армор собирался выяснить, где прячутся вендиго. Он придумал план, однако план был рискованный, и в одиночку его провернуть он тоже не мог. Добровольцем вызвался Чейзер. Они пришли на какую-то площадь — в том месте не так давно заметили вендиго. — Пинки говорила с паузами, как будто эмоции представляли собой шифр; иногда паузы, разделявшие предложения, могли длиться по пять секунд и дольше. — Пока переодетый Чейзер созывал народ, Шайнинг притаился вдалеке так, чтобы видеть всю площадь. Толпа собралась быстро, и вскоре это привлекло внимание вендиго. Вендиго следил за происходящим некоторое время, однако затем утратил интерес, похоже, поняв, что все это блеф. Он не заметил, как Шайнинг последовал за ним.

Я чувствую страх; твой брат видел, как разные вендиго патрулируют улицы, прямо как стражники. Ему приходилось постоянно прятаться от их взглядов. Он вышел… я так понимаю, он оказался за пределами города. Вендиго привел его к подножию горы, которая возвышается рядом с городской стеной. Потом… потом он, кажется, оказался в каком-то темном помещении. Там было трое или четверо вендиго, и они его заметили. Он побежал, а затем… Затем все.

— Так вот где они прячутся… — прошептала Твайлайт с какой-то полубезумной улыбкой.

— Постой, — нахмурилась Пинки, — есть еще кое-что. Вендиго схватили его не сразу. Шайнинг успел добежать до Кантерлота и где-то укрыться. Эмоции очень яркие — зная мою способность, он попытался запечатлеть на этом клочке бумаги как можно больше.

— Теперь дело за мной, — промолвила Твайлайт и решительно направилась к выходу.

Рейнбоу преградила ей путь.

— Ты же не собралась идти туда в одиночку?

— Даже если и собралась, что они мне сделают? Пока меня защищает антимагический щит, я буду в порядке. Я ворвусь к ним в логово, и выведаю все их тайны. Они там что-то прячут. Я уверена!

— Да будь ты хоть третьей принцессой, я бы тебя все равно не пустила! Ты переоцениваешь свои силы! Вендиго много, а ты одна! Неужели тебе твоя идея не кажется слишком самонадеянной? А если что-то пойдет не по плану? Если вендиго найдут на тебя управу?

Твайлайт приоткрыла рот, собираясь возразить, однако не смогла подобрать подходящих слов.

— Давай немного подождем.

— Я не могу ждать!

— Мы примерно знаем, где находится логово вендиго. Никуда оно от нас не денется. Я не вижу смысла нестись туда сломя голову. Сначала посмотрим, что удастся выяснить стражникам, и от этого уже будем скакать.

Твайлайт не хотела с ней соглашаться, однако понимала, что Рейнбоу права.

— Я понимаю, что ты хочешь отомстить им за брата…

— Дело не в мести! — резко воскликнула Твайлайт, и уши Рейнбоу дернулись назад.

— Тогда в чем?

— Ни в чем, — засопела колдунья. Скрипнув зубами, она добавила: — Ладно, сделаем по-твоему.

Она обогнула Рейнбоу и все равно вышла из дома. На этот раз колдунья специально хлопнула дверью погромче, дабы выразить свое несогласие. Она уселась на ступеньках и с мрачным видом следила за улицей в ожидании стражников. Однако те не спешили идти, и это начинало раздражать. Неужели так сложно найти Чейзера?

Твайлайт хотелось плюнуть на все, поступить наперекор логике и пойти разбираться с вендиго самой. Ей уже было даже не страшно, ей просто хотелось покончить со всем поскорее — и неважно, каким будет результат. Пусть даже вендиго сотрут ей память, как Шайнингу, по крайней мере, она, наконец, избавится от своего бремени… Цель? Какая цель? Найти принцесс? А она точно для этого подходит? Быть главной героиней творящегося действа было до ужаса утомительно. Звезды… Она хотела лишь тихонько изучать магию, придумывать новые заклинания и время от времени писать научные труды, а не мотаться по всей стране туда-сюда, ловить дурацких культистов и распутывать заговор! Кому же, как не ей, верно? Ученица принцесс! Лучший маг в Эквестрии! Единственная надежда!

Колдунья протяжно вздохнула и, ощутив распирающий горло ком, позволила себе поплакать — совсем недолго, буквально несколько секунд, — после чего до боли закусила губу и остановила слезы. «Опять я себя жалею, — подумала она. — Ведь действительно, если так посмотреть, — кто, если не я? Кому еще нужно возвращение принцесс так же сильно, как мне? Ведь если они не вернутся, прощай навсегда моя спокойная жизнь…»

И вот, чтобы вернуть это спокойствие, она, возможно, подвергла опасности Пинки Пай. Принцессы, наверно, осудили бы ее за такой поступок и были бы совершенно правы, но она… ничего не чувствовала на самом деле.

— Твайлайт.

Голос, донесшийся сверху, принадлежал Спайку. Она не заметила появления дракона — хотя, казалось бы, как можно не заметить такую громадину? Она молча подняла взгляд.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего. Уже все прошло. Мне надо было себя немного пожалеть, вот и все.

— Ты не выглядишь так, будто «все прошло».

— Да… пожалуй.

Она вновь погрузилась в мысли. Спустя какое-то время очнувшись от них, она обнаружила, что Спайк по-прежнему сидит рядом, видимо, терпеливо ожидая, что она посвятит его в произошедшее.

— Вендиго лишили Шайнинга памяти, — созналась Твайлайт. — Он ничего не помнит. Даже своего имени.

Дракон ответил не сразу, как будто подбирал нужные слова:

— Он этого не заслуживал.

— Может быть…

— «Может быть», — задумчиво повторил дракон, будто пробуя ее слова на вкус.

— Что? Шайнинг знал, на что идет; знал, что враг не простит ему ошибки, и все равно он сделал так, как считал нужным. И поплатился. Это был его выбор.

Дракон смотрел на нее внимательно и неотрывно, словно пытался заглянуть ей в душу.

— Ты сейчас не в себе, — изрек он.

— Нет, я уже более-менее в порядке, и понимаю, что говорю.

— Тогда не ври себе. Не говори так, будто тебя не волнует, что случилось с братом.

— В каком смысле «волнует», Спайк? Что я, по-твоему, сейчас должна испытывать?

Это был первый раз, когда во взгляде дракона промелькнула отчетливая эмоция. Это было разочарование.

— Не знаю, почему я ожидал от тебя другого ответа, — произнес он.

— Я ума не приложу, о чем ты… Чем дольше мы ведем этот разговор, тем меньше я тебя понимаю.

— Мы закончили.

— Подожди, Спайк, что ты хотел сказать?..

Однако ответа она так и не получила. Дракон повернул голову в сторону, и колдунья, проследив направление его взгляда, увидела спешащую к ее дому группу в доспехах. Она тут же подорвалась с места, позабыв обо всем, и ринулась к ним с вопросами.

Среди прибежавших оказался и Чейзер, косивший, очевидно, под образцового представителя аристократии: вместо доспеха на нем был пиджак, немного помятый и пыльный после бега, а на голове сидел цилиндр, чуть съехавший набок. Заметив Твайлайт, он подошел к ней и, чуть отдышавшись, уже собирался что-то сказать, однако грохнувшая дверь дома прервала его, и к ним подлетела Рейнбоу Дэш. Тут же стражники зашевелились, немного расступились — Чейзер в том числе, — и к кобылам вышел коренастый жеребец с коротко стриженной гривой. На вид он был чуть старше Шайнинга.

— Ваш брат передал командование мне, — явил он густой голос. — Чейзер, расскажи им.

— Слушаюсь, сэр! — Чейзер с предельно серьезным лицом посмотрел на кобыл: — Капитан Армор решил выследить врага…

— Мы уже знаем, — вновь прервала его Рейнбоу. — И как ты устроил представление на площади, и все остальное.

— Капитан Армор говорил о кобыле со сверхъестественными способностями. Это она помогла? — спросил коренастый стражник, на что Рейнбоу кивнула ему. — Это все упрощает. Тогда нам пора думать о новом плане.

— Пойдемте в дом, — сказала Твайлайт. — Лучше обсудить все там. На случай, если за нами следят.

— Ждите, — приказал коренастый стражник своим.

На первом этаже по-прежнему пахло аппетитной едой — Пинки все еще была занята готовкой. Она не обратила внимания, как троица прошла мимо и поднялась на второй этаж. Когда они оказались наверху, Твайлайт сразу же наколдовала заклинание, заглушающее все звуки, которые будут исходить от них.

— Теперь можно говорить без опаски, — изрекла она. — Сразу скажу, что я за скрытный подход. Даже если поднять на уши всю стражу…

— Она уже поднята, — заметил стражник, — и ожидает приказов.

— Это хорошо, но, как я и сказала, у нас ничего не выйдет, пусть даже мы всей толпой пойдем к вендиго.

— Как раз наоборот, — возразила Рейнбоу. — Они от нас никак не ожидают подобной выходки. Застанем их врасплох.

— Может, это и сработает, — сказал стражник в задумчивости, — однако без жертв в этом случае не обойдется. И их, скорее всего, будет много. Мне бы хотелось свести их к минимуму. И еще вопрос — мы знаем точное расположение их логова?

— …Нет, — помрачнела Рейнбоу, заметив изъян в своем плане.

— Тогда лучше рассмотреть другие варианты.

— У нас есть дракон! — воскликнула пегаска, словно внезапно вспомнив, и уставилась на Твайлайт, то ли ожидая от нее согласия, то ли побуждая к действию. Твайлайт выбрала второе, подошла к окну и сказала дракону:

— Спайк, если я попрошу тебя, ты мне поможешь?

Он промолчал и, кажется, даже не обратил на нее внимания. Тем не менее, она продолжила:

— Нужно, чтобы ты прикрыл нас. Сможешь это сделать? Мне кажется, против твоего огня вендиго будет нечего возразить.

— Я не собираюсь участвовать в ваших детских играх.

— Пожалуйста?

— Я все сказал, Твайлайт, — отрезал дракон.

Колдунья удивилась. Он всегда соглашался на ее просьбы, даже если был против изначально — нужно лишь было хорошенько попросить, — но сейчас он отказался категорически. У нее возникло ощущение, будто она сказала ему что-то не то. Чем-то оскорбила во время прошлого разговора. Но чем? И неужели его вообще возможно оскорбить? Впрочем, думать об этом ей сейчас было некогда.

— Я поняла, Спайк.

Она вернулась к остальным.

— Придется нам справляться без него, — сказала она Рейнбоу.

— Я так и знала, что он откажется, — фыркнула та. — Идея-то моя, а меня он на дух не переносит.

— Сомневаюсь, что дело в тебе. — Твайлайт вздохнула и высказала свои соображения: — Мы не знаем, что у вендиго на уме. После того, как Шайнинг смог проследить за одним из них, они, по идее, должны стать еще осторожнее, чем раньше, но… может быть и так, что они только и ждут того, что мы набросимся на них всем скопом.

— Для начала нужно выяснить точное местоположение их логова, — напомнил стражник. — Капитан Армор доказал, что за вендиго возможно проследить. Нужно сделать это еще раз. Я могу послать одного из своих подчиненных, у нас есть ловкие ребята.

— Они  могли намеренно вести брата в ловушку…

— Чтобы затем все равно стереть ему память? — Рейнбоу Дэш скептически приподняла бровь. — Какой смысл? — Она перевела взгляд на стражника: — Я пойду.

— Я не согласен с этим. Я не могу доверить это дело вам. Вы не подготовлены.

— Зато я доброволец, — парировала Рейнбоу. — После произошедшего с Шайнингом, думаю, мало кому из стражников захочется рисковать собственной шкурой, как бы они ни были верны принцессам и долгу. И вы только что сказали, что хотите свести жертвы к минимуму. Так все сходится! К тому же у нас есть Твайлайт, а у нее — куча разных заклинаний в арсенале. — Она посмотрела на колдунью: — Ты сможешь сделать меня невидимой или, не знаю…

— Такого заклинания не существует в природе. Однако я могу немного переиначить заклинание иллюзии, которое мы уже использовали. Сделать из тебя своеобразного хамелеона… Но! Не факт, что это сработает: вендиго могут полагаться не на зрение, а на другое чувство.

— Если бы они полагались, не знаю, на нюх или что-то еще, они бы не позволили Шайнингу подобраться к логову так близко.

— Допустим, эта часть плана сработает, что дальше? — стражник перевел взгляд с пегаски на колдунью и обратно.

— Я вернусь к Твайлайт, и мы вместе с ней снова пойдем в логово. Возможно, она тоже сделает себя невидимкой раз такое дело…

— Нет, — покачала головой колдунья. — Я хочу быть уверенной на сто процентов, что со мной ничего не случится. Потому — антимагический щит.

— Нужно как-то облегчить вашу задачу, — говорил стражник. — Может быть, если стража начнет собираться у городских ворот, вендиго решат проверить, не затеваем ли мы чего?

— А ведь… да, это может сработать, — согласилась Рейнбоу. — Несколько выигранных минут не будут лишними. Даже если получится отвлечь хотя бы двух-трех вендиго, думаю, нам с Твайлайт станет немножко попроще… ну или поспокойней хотя бы.

Подумав немного, стражник изрек:

— План может сработать при должной удаче. Успех во многом зависит от вас, — взглянул он на Рейнбоу.

— Я в курсе, — ответила та.

— Учти, что это заклинание будет гораздо короче, — сказала ей Твайлайт.

— Это же, по сути, та же иллюзия, нет?

— Верно. Но другая ее вариация.

— Ла-адно. Запомню, — похоже, эта новость заставила Рейнбоу немного занервничать. — Главное глядеть в оба и ждать момента. Рано или поздно, вендиго появится, а дальше будет проще.

Твайлайт попыталась посмотреть на план с другой стороны. Вроде бы в нем не было крупных изъянов. Лучше они все равно ничего не смогли бы придумать.

— Мы ведь все предусмотрели? — спросила она.

— По-любому что-нибудь выскочит в последний момент, — пожала плечами пегаска. — Да и пофиг. Все предусмотреть невозможно.

— Раз мы все обсудили, пора начинать подготовку, — подытожил стражник.

---

Было тихо. Ива, словно изможденная солнцем, склонила свои ветви, почти касаясь листьями земли. Притаившись в ее тени, Твайлайт старалась не выглядывать из кустов лишний раз и вообще не шевелиться. Позади возвышалась городская стена, неприлично высокая вблизи. Место казалось укромным. Казалось.

Рейнбоу ушла полчаса назад. Может, больше. Твайлайт обуревали мрачные мысли. С каждой минутой ожидание становилось все невыносимее. Трава под копытами будто превратились в иголки, эти же иголки забили ее желудок и кололись. Она с дрожью думала о том, что им с Рейнбоу еще только предстоит сделать. Они отправятся прямо в осиное гнездо. Отправятся в неизвестность. Принцессы милосердные…

Издалека доносились голоса. Стражники продолжали прибывать к воротам — командир пообещал собрать всех, до кого сможет дотянуться, а это, по его словам, не меньше двухсот солдат. Это должно привлечь внимание вендиго, твердила себе Твайлайт, враг просто не может проигнорировать такое собрание неподалеку от тайны, которую он так рьяно охраняет.

Где же Рейнбоу? Она задерживается… Вдруг ее раскрыли? Твайлайт старалась не думать о плохом, но у нее не получалось. Возможно, их план провалился, Рейнбоу стоит где-нибудь там, не понимая, где находится и кто она, а они даже не подозревают об этом…

Уши колдуньи встали торчком. Ее слух был так напряжен, что она услышала, как приминается трава под приближающимися шагами.

— Эй, Твайлайт, — послышался шепот.

У колдуньи отлегло от сердца. План не провалился. И с пегаской все было в порядке. Она повернулась на голос, однако так и не смогла различить Рейнбоу. Когда та замирала, то полностью сливалась с окружающим миром.

— Получилось? — с волнением спросила Твайлайт.

— Я знаю, где вход, но там камни, и через них никак не пройти. В смысле, нам с тобой. Вендиго спокойно пролетают через эти камни. Именно пролетают, а не просачиваются, как дым, через щели.

— Ты не пробовала пройти?

— Пробовала, говорю же, никак. Они прочные. Настоящие. На иллюзию не похоже.

— Это иллюзия. Физическая иллюзия. Продвинутый тип заклинания.

— …

— Я с этим справлюсь.

— Это я и хотела услышать.

Твайлайт обновила заклинание антимагического щита, проделала то же самое для иллюзии Рейнбоу, однако покидать укрытие пока не спешила. Она вздохнула с дрожью и призналась:

— Я боюсь.

— Я тоже, — шепнула Рейнбоу. — Но еще больше я боюсь того, что будет, если мы сейчас струсим.

— Да… верно.

Твайлайт последовала за пегаской, ориентируюсь по траве, которую приминали ее копыта и едва заметному искажению воздуха. Рейнбоу специально не спешила, дабы Твайлайт не потеряла ее из виду. Вскоре они добрались до подножия горы и некоторое время шли вдоль него, пока не остановились около нагроможденных друг на друга острых валунов.

— Это здесь, — прошептала пегаска.

Твайлайт поглядела на центральный валун, самый крупный, и коснулась его копытом. Действительно как настоящий. Она направила на него рог и выстрелила нейтрализующим заклинанием. Валун растворился в пыль, открывая вид на туннель, уходящий вглубь горы.

Это не осталось незамеченным. В воздухе над кобылами тут же материализовался вендиго и приглушенно прошипел. Он явно был недоволен тем, что сделала колдунья, однако нападать на нее он не спешил, похоже, зная, что может с ним произойти, если он все же рискнет. Твайлайт нервно сглотнула и медленно направилась вперед под его злобным взором.

В туннеле было темно. Колдунья призвала на помощь два магических светлячка, которые худо-бедно осветили им с Рейнбоу путь. Пегаску сейчас вообще не было ни слышно, ни видно, Твайлайт даже не знала где та, идет ли с ней вровень, отстала ли или наоборот ушла чуть вперед.

Ход был удивительно прямой и совсем не изгибался. Странными выглядели и гладкие стены, пол и потолок, словно из горы вырезали идеально ровный прямоугольный кусок. Стояла какая-то могильная тишина. Создавалось ощущение, будто они бредут по внутренностям древней гробницы — запах был соответствующий.

Тишина начинала давить на разум. Твайлайт рискнула обернуться и… ничего не увидела. Позади густела тьма. Выхода видно не было, он исчез. Наверно, вендиго восстановили иллюзию, подумала она. Так… а Рейнбоу еще здесь? Ее чего-то совсем не слышно. Не издает ни шороха и даже как будто не дышит… Нет, лучше не развивать эту мысль дальше, остановила себя колдунья. Надо сконцентрироваться на другом. Она приподняла взгляд. Из мрака выглядывали морды вендиго. Одна. Вторая. Третья… Звезды, их уже трое… Вьются рядом, поджидая верного момента, ее ошибки, чтобы напасть.

Она медленно втянула воздух ноздрями и так же медленно выдохнула, сдерживая страх. С ней ничего не случится… если, конечно, она не забудет продлить действие заклинания, вероятность чего в такой напряженной обстановке стремилась к нулю. Все с ней будет в порядке.

В какой-то момент они достигли тупика. Первыми в него уперлись светлячки и вычертили из темноты четыре сферы на проржавевших держателях, вделанных в камень. Сферы напоминали кристалл, который Твайлайт достала из-под земли, однако они были гораздо меньшего размера.

Под держателями было что-то написано. Твайлайт потребовалось некоторое время, чтобы рассмотреть плохо различимые символы и узнать древнеэквестрийский. «Звезды укажут нам путь», — гласила надпись. Несколько мгновений колдунья ломала голову над тем, что бы это могло значить, пока вдруг не вспомнила, что найденный ею кристалл Пинки назвала осколком звезд. Она пожалела, что они с Рейнбоу не владеют телепатией, чтобы обсудить это.

Вдруг Твайлайт заметила, что в нее что-то летит. Она даже не успела вскрикнуть, как ее слух заложило шипение, а затем она обнаружила горстку пепла перед собой. Один из наблюдателей устал бездействовать и… одной проблемой только что стало меньше. «Похоже, я переоценила их умственные способности», — подумала колдунья, отойдя от нападения.

Она вновь посмотрела на стену. Четыре сферы. Они словно на что-то намекали, но Твайлайт не могла понять на что. Ответ был где-то рядом. Осколок звезд… «Звезды укажут нам путь»… Звезда на витраже… Может ли быть, что?..

Прежде, чем разгадка окончательно оформилась в сознании колдуньи, первый и третий держатели наклонились вниз. Они оказались рычагами! А привела их в действие, очевидно, Рейнбоу! Тут же где-то глубоко внизу раздался гул, и легонько содрогнулась земля.

Вендиго занервничали. Они зашипели, будто перебивая друг друга, общаясь на своем языке, понятном только им. Их было уже пятеро, и они беспокойно кружили под потолком, словно угри в воде. Двое из них вдруг рванули к рычагам, похоже, учуяв Рейнбоу. С неожиданной для себя быстротой Твайлайт развеяла щит и наколдовала другую его форму — антимагический купол, укрыв и себя, и, как она надеялась, пегаску.

— Я думала, твой щит можно использовать только на одного пони, — послышался рядом взволнованный голос Рейнбоу Дэш.

— Серьезно? — воскликнула Твайлайт. — Тебя это сейчас волнует больше всего? Еще бы чуть-чуть и тебе бы настал конец!

— Ну, не совсем же конец… Я бы просто все забыла.

— Невелика разница!

— Так все-таки, что с щитом?

— Жертвуешь длительностью, получаешь расширенный радиус действия, понятно?

— Длительность, я так понимаю, очень, очень короткая, и если мы ничего не придумаем…

— Правильно понимаешь!

По искажению воздуха Твайлайт поняла, что Рейнбоу приподняла голову.

— Эй вы, придурки! — крикнула она. — Кто вы такие, в хвост и гриву вас?! Чего вам от нас нужно?!

Но вендиго даже не обратили на нее внимания, занятые своими причитаниями. А затем все исчезло. Исчезли вендиго. Исчез купол. Исчез туннель. Вновь повисла тишина и стало темно, как в бездне.

Что-то изменилось.

Вспыхнула и загудела лампа, словно почувствовав присутствие живых душ. Она осветила потемневшие железные балки, подпирающие невысокий потолок. Это было совсем другое место.

— Что за… — вырвалось у Твайлайт невольно, впавшей в ступор из-за резкой перемены. — Рейнбоу, т-ты здесь?

— Здесь я, блин. Думаю, заклинание с меня уже можно снять. Что-то мне подсказывает, что вендиго нас тут не достанут.

Колдунья отмерла, выполнила просьбу пегаски и уставилась на нее диким непонимающим взглядом.

— Где мы?

— Ты меня спрашиваешь?

Твайлайт осмотрелась мельком. Они находились в помещении без окон, без дверей с ржавыми стенами. Единственное, за что мог зацепиться взгляд — это металлическая платформа посредине и рычаг рядом с ней.

— Полагаю, у нас не остается другого выбора, кроме как использовать это, — сказала Рейнбоу. Она обошла колдунью, встала на платформу и приглашающе махнула ногой: — Давай, Твайлайт, секреты ждут.

Твайлайт приняла ее приглашение. Когда пегаска потянула за рычаг, платформа дрогнула и стала опускаться вниз.

— Так это лифт, значит… — промолвила Рейнбоу.

Твайлайт, все еще пытаясь понять, как они сюда переместились, промолвила:

— …Нас словно телепортировало.

— Ага. Похоже на то.

— Что это за магия?..

— Магия ли?

Кобылы замолчали и какое-то время стояли в тишине. Лифт поскрипывал и иногда несильно подрагивал. Он все спускался, спускался и спускался.

— Может быть, мы сейчас где-то под Кантерлотом, — предположила Рейнбоу. — Спускаемся прямо в ту таинственную подземную полость.

Колдунья тоже успела подумать об этом.

— Слушай, Твайлайт, я скажу тебе кое-что, потому что потом, наверно, будет не до того… — Рейнбоу помялась, а затем все же сказала: — В общем, мне кажется, из нас с тобой вышла неплохая команда.

Губами Твайлайт невольно завладела улыбка.

— Я чувствую то же самое.

Прошла, наверно, целая вечность, прежде чем лифт, наконец, остановился. Глазам кобыл открылась комната, освещенная крупными кристаллами, торчащими из каменных стен. Здесь было чуть жарче, чем там, наверху. Твайлайт сразу связала это с тем, что они находятся на большой глубине. Стены комнаты были увешаны различными бумагами и схемами, тут же стоял стол, тоже заваленный исписанными бумагами.

— Да это настоящая кладезь секретов! — воскликнула Рейнбоу.

Кобылы разбежались по разным углам, привлеченные чем-то своим. Твайлайт привлек большой и подробный чертеж с механизмом, частью которого была сфера. На нем было так много приписок, стрелочек и пометок, указывающих на ту или иную его деталь, что Твайлайт не знала даже на чем акцентировать внимание. Из внезапно проснувшейся жадности она пыталась ухватить взглядом все одновременно, но чертеж был такой подробный, что быстро с ним расправиться было невозможно. Она лишь мельком заметила «осколок звезд» и «против несогласных», прежде чем услышала изумленный голос Рейнбоу.

— Твайлайт, Твайлайт! Иди сюда! Не поверишь, что я нашла!

Колдунья буквально подлетела к пегаске. Та держала в копыте целый и невредимый выпуск «Кантерлотского Вестника». Тот самый, пятидесятилетней давности. И на первой его полосе в подробностях рассказывалось о магическом шторме, из-за которого в одночасье исчез целый квартал.

— Вот так откровение… — пролепетала Твайлайт.

Под ноги Рейнбоу что-то упало. Она подняла какой-то листок с пожелтевшим кусочком скотча на нем.

— Подожди-ка, тут что-то написано… на древнеэквестрийском… (Твайлайт вдруг поняла, что чертеж тоже был на старом языке) Ага. Тут написано: «Всплеск антимагии затронул все неживые объекты в большом радиусе, но, к счастью, не подействовал на живых. Нужно выяснить, что пошло не так. Нельзя позволить этому повториться». Что бы это значило? Откуда этот всплеск взялся?

Твайлайт не ответила. Ее внимание уже захватил другой предмет — на столе она заметила камни, не очень крупные, но тяжелые (это она выяснила, попытавшись подвинуть один из них). На некоторых виднелись вырезанные узоры, а к самому крупному также была приклеена записка со словами: «Способа вернуть ему целостность нет». Рядом же оказался прозрачный сосуд, наполовину наполненный пылью или чем-то похожим. Твайлайт не решилась открыть крышку и проверить, что хранится внутри, однако записка на сосуде гласила: «Безнадежный случай. Уничтожены окончательно».

— Тут как будто какая-то… лаборатория, что ли? — заметила Рейнбоу, высунув голову из бумаг. — Но кому она принадлежит?

Твайлайт задумалась. Они определенно нашли что-то очень важное. Неспроста же столько вендиго защищает это место! Однако… Твайлайт чувствовала, что что-то здесь неправильно, и крепло это чувство, когда она смотрела на бумаги. Что-то в них было неправильно. Она снова подошла к чертежу с осколком звезды, внимательно поглядела на него, затем еще раз изучила записки, приклеенные к непонятным предметам, наконец, взялась за распухшую от разных вложений тетрадь и стала ее листать, всматриваясь в слова.

И тут до нее стало доходить. Чем дальше она листала, тем тяжелее становились страницы, и тем сильнее стыла кровь в венах.

— Это принцессы… — пролепетала колдунья вдруг ослабевшим голосом. — Это их почерк. Вот, почерк Луны… А этот — Селестии. О звезды…

Тетрадь выскользнула из ее копыт, разметав содержимое по полу.

— Ты не шутишь? — изумилась Рейнбоу.

Ответом ей был ошарашенный взгляд Твайлайт.

— Но я все равно ничего не понимаю… — проговорила Рейнбоу обескураженно.

Им потребовалась добрая минута, чтобы переварить это открытие.

— Я не была к этому готова, — промолвила пегаска. — То есть да, я говорила всякое про них… и все равно… блин.

Твайлайт была не в силах что-либо сказать. Она совсем запуталась. Почему вендиго охраняют место, которое принадлежит принцессам? Где здесь кроется связь? Зачем принцессам прятать свои исследования — или что тут у них — на такой глубине? Всё это выглядело как бред, как сон во время болезни!

— Ладно, — сказала пегаска, — изучим тут все, что есть. Спешить нам все равно некуда, потому что мы, похоже, здесь заперты.

— Как заперты? — испугалась Твайлайт.

— А ты что, не видела, что сверху? Мы как… в заколоченной коробке. Так просто сюда не попадешь… и не выйдешь.

— Но должен же быть способ…

— Мы можем проверить эту лестницу, — Рейнбоу указала на проход, прикрытый кристаллом, — но что-то я сомневаюсь, что она ведет к двери на поверхность.

Лестница вела еще дальше вниз и заворачивала налево. Кобылы спустились по ней и обомлели. Они оказались в огромном помещении, оно было как три — нет, как все четыре! — тронных зала вместе взятых, и все его пространство занимал идеальной формы шар.

— Это еще что такое? — удивленно прошептала пегаска, не отводя взгляда от исполина.

Шар светился изнутри. Его поверхность была словно вода. Кажется, в ней мелькали размытые образы. Равнины и горы. Города и абсолютное ничего. Как будто даже… слышалась тихая мелодия. Твайлайт решилась подойти к шару поближе. Затем, поколебавшись, она протянула копыто, желая прикоснуться к его поверхности, однако пегаска ее остановила:

— Уверена, что это хорошая идея?

— Не знаю… Но разве тебе не любопытно? — с дрожью в голосе спросила колдунья.

Рейнбоу подумала мгновение, а затем изрекла:

— Я с тобой. — Она тоже протянула к шару копыто. — Это открытие принадлежит нам обеим, поэтому предлагаю… коснуться одновременно.

— Я не против.

— Тогда на счет три. Раз…

— Два…

— Три!

17. Враг

Щелк.

Клац-клац.

Треск.

Хрусть.

Собратья нашли себе игрушку — мертвый дуб, последнее дерево в округе и, наверное, во всем мире. Лишенные оперения его ветки словно бы изгибались, скрючивались в агонии и слабо подрагивали от ударов по стволу. Дуб был мертв давным-давно, однако собратьям этого было недостаточно. Так уж они привыкли — если что-то ломать, то ломать надо до конца.

В воздухе летали щепки и сухая кора. Собратья без устали били по дереву конечностями, бодали его исхудалый ствол рогами, царапали острыми когтями, а кто-то так и вовсе вгрызался в него длиннющими клыками. Сил им было не занимать — как и упорства, с которым они шли к своей цели. Каждый удар, каждый оторванный от дуба кусочек наполнял их сознания наслаждением и только еще больше раззадоривал их — они, как-никак, соскучились по этому занятию.

В какой-то момент воздух наполнил громкий треск, и дуб с внушительной дырой в стволе грохнулся на землю. Но собратья не остановились на этом и продолжили измываться над бедным деревом. В конце концов, от него остались лишь щепки, которые тут же подхватил ветер. Веселье закончилось, и собратьям стало скучно. Они переглянулись между собой будто в непонимании, а затем разбрелись в разные стороны.

И в пустом мире повисла глухая тишина — только шумел ветер где-то далеко-далеко, гоняя пыль по равнине, протянувшейся от одного конца горизонта до другого. Вверху нависал потолок из тяжелых туч, через которые ни днем, ни ночью не мог пробиться ни один лучик света.

Двое, стоявшие особняком от своих собратьев, были печальны. В отличие от остальных они никогда не питали страсти к разрушению. Они всегда были такими — как две белых вороны в стае, как два огонька света во мраке.

— Всё кончено, — промолвила одна.

— …Что же нам теперь делать? — с боязнью спросила другая.

Их губы неподвижны, как и лица. Их глаза белы, словно молоко, но тела черны, как бездна.

— Можем ли мы что-либо сделать? Посмотри вокруг. Они… Мы разрушили всё. На этих голых камнях никогда и ничего не вырастет. Жить в этой пустоте, в этой серости… разве не к этому стремился наш народ? Это конец, которого мы заслуживаем.

Сестры. Так они однажды нарекли себя. Были ли они сестрами в действительности, они не знали. Однако они хотели в это верить. Верить, что между ними есть настоящие, неподдельные узы, их связывающие.

— Мне больно это слышать, сестра, — сказала младшая.

— Такова горькая правда, — ответила старшая.

— Мне больно слышать это от тебя. Неужели… Неужели ты хочешь сдаться?

Старшая долго молчала, прежде чем ответить.

— Я… не знаю, — с дрожащим голосом говорила она, пытаясь сдержать в себе просящиеся наружу эмоции. — Что бы мы ни пробовали, в итоге все оборачивалось крахом.

Младшая вдруг прижалась к сестре и крепко обняла ее.

— У меня тоже не осталось надежды. Но у меня все еще есть ты, — говорила она тихо. — Неважно, сколько еще раз мы потерпим неудачу, — пока ты со мной рядом, я буду верить в лучшее.

— Когда ты успела стать такой… — старшая оборвалась на полуслове.

— Какой? — поглядела на нее младшая. Ее лицо не выражало эмоций, будто маска, однако в ее вопросе слышался заметный интерес.

— …Я не помню, как это правильно называется. Для этого понятия должно быть одно емкое слово, но, похоже, я его забыла… или вовсе никогда не знала.

— Попробуешь описать другими словами?

— Я хотела сказать, что ты стала… подверженной… или слишком зависимой от эмоций… не знаю, — сдалась старшая.

— Беда… Я тоже не знаю этого слова.

Младшая стала сентиментальной — вот, что пыталась сказать старшая сестра. Ее не собирались выпускать из объятий. Их тела были холодны, точно лед, в них не текла согревающая кровь, однако они наслаждались теплом чувств, которые дарили друг другу. Хандра и пессимизм хоть и не оставили старшую сестру, но немного стихли в ее сознании.

— На нас смотрят, — заметила она вдруг.

— Ничего, — ответила младшая. — Я все равно тебя не отпущу.

— Не в этом дело… От нас чего-то хотят.

Младшая все же разомкнула объятья. Сестры обернулись и увидели стоящего неподалеку собрата. От него исходили растерянность и непонимание.

— Ну же, не бойся, — ласково сказала ему младшая, — подойди.

Он подошел медленно и неуверенно и уставился на сестер в молчании. Он не умел говорить и понимал слова лишь инстинктивно.

— Что случилось? — спросила его младшая, чуть подавшись вперед. Тот отступил на шаг, как будто страшась ее. — Тебя что-то тревожит?

— Не говори глупостей, сестра. Им неведомы ни тревога, ни страх, ни чувство вины. Единственное, что ими управляет — это желание разрушать. — Старшая посмотрела на неподвижного собрата: — Не так ли?

Тот по-прежнему молчал.

— Подожди, — сказала младшая, — с ним правда что-то не так. Прислушайся.

Старшая сначала не поверила ей, но потом все же последовала ее совету. И изумилась.

— И правда! Он словно чем-то взволнован… — Однако ее изумление тут же испарилось, когда пришло печальное осознание: — Его волнение… чем бы оно ни было вызвано, оно пройдет. Он не такой, как мы с тобой, сестра. Он совсем другой… нет, мы совсем другие.

— Но… может быть! — младшая вперила взгляд в старшую, обжигая надеждой.

— Больше подобных нам нет, — все же произнесла та.

Плечи младшей опустились.

— …Несправедливо. Почему мы родились такими? Почему из всего племени только мы способны понимать и видеть последствия? Думать? Чувствовать? Несправедливо, сестра! Это не дар, это проклятье…

Старшая не знала, что ответить, кроме как сказать очевидное:

— Мы должны направлять остальных… Даже если у нас ничего не выходит. Даже если они совершенно неуправляемы. Ответь, — она пронзила взглядом молчаливого собрата, — помнишь ли ты имя, которое мы тебе дали?

Тишина.

— Не помнишь. Конечно. Оно тебе не нужно, — с тоской промолвила старшая. — Лишенный души сосуд. Как и другие…

— Сестра, он все еще чем-то взволнован… — заметила младшая, — и это странно. Это необычно для них… Что с тобой, братец?

Он задрожал.

— Ты хочешь что-нибудь сломать, но не знаешь что? — старшая окинула взглядом окрестности. — Однако в мире не осталось ничего, что бы можно было сломать. Да… это проблема.

— Уходи, — погнала его младшая, разочаровавшись. — Мы ничем тебе не поможем. Это все ваша вина, вот теперь и живите с этим! Ищите себе новое занятие, раз переломали себе все игрушки!

Собрат убежал, поджав хвост.

— Зря ты с ним так, — сказала старшая.

— Он все равно ничего не понял, — ответила младшая. — Кроме того, что я зла на него. На них всех.

— Это наш общий грех, сестра. Не вини их в том, чего они все равно никогда не смогут понять.

— …Я знаю. Но мне становится больно, когда я думаю о том, что все могло быть совершенно иначе, если бы… если бы мы старались лучше! — младшая неожиданно схватила старшую за плечи: — Обещай мне, что мы не сдадимся, сестра! Обещай, что мы заставим их измениться! Обещай, что мы продолжим идти к нашей цели несмотря ни на что, невзирая на неудачи!

— Тебе не нужно брать с меня обещания. Я всегда с тобой, что бы ни случилось.

Эти слова подбодрили младшую.

— Я… я бы улыбнулась, как они, если бы умела, — сказала она с некоторым облегчением.

— Ничего, сестра. Мне достаточно твоего повеселевшего голоса.

---

Оставив собратьев, сестры отправились в далекое путешествие. Ведомые одной лишь призрачной надеждой, они шли днем и ночью. Ни прежних дорог, ни лесов, ни рек — все выглядело одинаково пустым и серым; не было ничего, что бы подсказало им, куда они направляются. Они не знали, идут ли они правильным путем или плутают, однако останавливаться и тем более возвращаться они не собирались. Поиски их длились долгие месяцы, и, в конце концов, сестры все же нашли место, где все закончилось.

— Раньше тут стоял город с высокими стенами и красивым замком, — промолвила младшая, глядя на серые дюны. — Ничего от этого не осталось. Все поглотила пустыня.

— Ее постигла та же судьба, сестра, — отозвалась старшая. — Мы не найдем останков.

— Нет. Я отказываюсь в это верить, пока не увижу ее своими глазами.

— Я лишь говорю как есть, сестра.

Весь день они бродили по окрестностям, пока неожиданно не наткнулись на обрыв. Вышло это совершенно случайно: младшая уже одной ногой шагнула в пустоту, однако старшая, успев ухватить ее, уберегла ее от падения.

— Осторожно!

Младшая, чуть дрожа, посмотрела вниз, и ее взору открылся протяженный каньон.

— Прости, — сказала она, поглядев на сестру, — все слилось в одну массу. Я думала, тут ровная земля.

— Теперь я пойду впереди. — Старшая тоже посмотрела вниз и подивилась высоте. — Нам сюда?

— Да. Я чувствую, что мы близко. Она должна быть где-то там, — младшая показала вдаль каньона. — Смотри, здесь можно спуститься.

Спускались они долго и осторожно. Потом так же долго шли, пока не добрались до пещеры, вход в которую был частично завален камнями. Сестрам пришлось потрудиться, чтобы освободить его. Наконец, последний камень был убран с пути, и они пошли дальше.

Свод пещеры покрывали догорающие кристаллы, их света едва хватало, чтобы разглядеть путь. Вдоль стен росли сталагмиты, чьи верхушки были как бы срезаны, и они торчали, будто пеньки. По каменному полу вились необычные корни — с гранями, на вид они были как поблекший хрусталь и слабенько, почти незаметно, блестели.

— Каким-то образом это место сохранилось чуть лучше остального мира, — заметила старшая.

— Это хороший знак, — сказала младшая, и в ее голосе совсем не было слышно усталости. — Еще не все потеряно!

Ее поджидало разочарование. Вскоре они нашли, что искали, однако картина, представшая их глазам, повергла младшую сестру в ужас. Не в силах пошевелиться, она взирала на то, что осталось от Древа Гармонии. Сломлено… разрушено! Осталось цело только самое основание ствола — остальное превратилось в сотни маленьких и тысячи мелких осколков.

— Как же так?.. — с горечью произнесла младшая сестра. Она бы сейчас плакала, если бы умела.

Старшая погладила ее по спине.

— Не печалься. Мы что-нибудь придумаем.

— Что? — жалобно спросила младшая. — Я не знаю, что с этим можно сделать…

— Мы можем вернуть дереву целостность. — Старшая взяла осколок и покрутила его перед глазами. — Да, это будет непросто. Почти невозможно. Но у нас все время мира в распоряжении. А потом, кто знает, быть может, сработает магия?..

Помолчав, младшая промолвила:

— Ты правильно говоришь, сестра.

Какое-то время они копались в осколках, выискивая похожие, пытаясь понять, откуда им лучше начать. Это было тяжело. Это было невыносимо! Ладно осколки побольше, но маленькие, размером с песчинку и меньше, не смог бы воссоединить и самый искусный ювелир. Они и вовек не справятся с этой задачей! Таково их наказание, мрачно думала старшая. Пытаться восстановить то, что восстановить невозможно. Гнаться за надеждой, которой не суждено сбыться. Обманывать друг друга, говоря очередные обнадеживающие глупости… чтобы не сойти с ума.

— Вы… — вдруг раздался слабый голос.

Сестры взволнованно переглянулись. Им не показалось, они сразу это поняли.

— Вы… — послышалось снова, и стены задрожали. — Как вы смеете…

Сестры всё побросали и стали пятиться назад, чувствуя недоброе.

— Как вы смеете приходить сюда? — голос слышался отовсюду сразу, как будто говорили стены. — Как вы смеете трогать мои останки? Вы, порча, погубившая этот мир? Как вам хватило наглости…

Они замерли.

— Прости, Гармония! — воскликнула младшая сестра. — Прости! Тысячу раз прости! Я знаю, что никакие извинения не исправят того, что мы натворили, но мы не хотели такого конца! Ты знаешь! Ты должна была видеть! Нам противны разрушения, и всегда были! Мы с сестрой желали жить в мире!..

— Вы. Но не они. Ваши сородичи сметали все на своем пути. Ничто не могло их остановить. Они как отрава, существующая ради одной цели — погубить.

— Это наша вина, Гармония, — говорила старшая сестра. — Мы должны были их направлять, как старшие, но мы не смогли…  мы провалились, мы оказались не готовы к этому…

— Вы так решили для себя? Решили, что должны их направлять?

— Раз мы понимаем больше них, значит, мы обязаны…

— Могут ли две дождинки утихомирить бушующий океан? — голос Гармонии по-прежнему разил холодом, но звучал чуть мягче. — Зачем вы пришли сюда? Что вы надеетесь от меня услышать?

— Мы… мы хотим все исправить! — в волнении сказала младшая сестра. — И мы подумали, что если начнем с тебя, быть может, что-нибудь получится…

— Исправить… — устало повторила Гармония. — Разве вы не понимаете, что ничего уже не исправить? Мои корни холодны… по ним больше не течет жизнь. Я доживаю последние мгновения. Даже если вы соберете мое тело воедино, это ничего не изменит.

— Должен же быть способ… — пролепетала младшая сестра.

— Это было бы возможно, раздобудь вы Элементы. Но их тоже больше нет. Они превратились в пыль и слились вместе с пустыней.

— Гармония!..

— Примите это. Ничего другого вам больше не остается.

— Гармония?.. Гармония! Пожалуйста!

— Мне нечего вам больше сказать. У меня нет для вас совета. Оставьте меня. Не заставляйте меня возвращаться сюда.

— Пойдем, — легонько подтолкнула старшая сестра младшую.

— Но… подожди! — воспротивилась та.

— Пойдем, — настойчивее повторила старшая. — Ты ничего не добьешься.

Младшая, недовольно помолчав, выдавила из себя: «Спасибо, что выслушала, Гармония», после чего окончательно сдалась и последовала за сестрой. Когда они оказались снаружи, она говорила:

— Я знала, что у нас опять ничего не получится… и все равно верила. И теперь мне из-за этого больно, и внутри так пусто, как будто там ничего нет… К этому невозможно привыкнуть.

— И не нужно, — сказала старшая. — Иначе мы сдадимся. Знаешь, как мы поступим? Мы будем просить помощи у звезд.

— Они не услышат нас из-за туч.

— И всё же… мы должны попробовать. Вдруг все-таки услышат? Им не может быть все равно на этот мир.

— Будь так, они бы давно вмешались. Нет, сестра, мы им давно неинтересны, они погрязли в своих заботах. Однако… нас может услышать мама.

— Обязательно услышит. И однажды поможет нам! Когда наберется сил, — неожиданно оптимистично для себя заявила старшая. Это же заметила младшая, однако никак не отреагировала. Она несколько секунд взирала на пещеру, а затем сказала:

— Нужно закрыть проход. Если Гармония хочет остаться наедине с грезами о том, каким мир был раньше, — пусть будет так. Позаботимся о том, чтобы никто больше не потревожил ее.

Старшая молча согласилась, и они принялись за дело. У них ушел целый день, однако, закончив, они были уверены, что собратья никогда не найдут это место. Только тогда они отправились в обратный путь.

— Интересно, как они поживают без нас? — задалась старшая вопросом однажды, прервав тишину, висевшую между ней и сестрой не первый месяц. — Прошло уже столько времени… Может, они хотя бы соскучились по нам?

— Ты думаешь, они нас помнят? — говорила младшая. — Мы им никогда не были нужны. С чего бы им скучать? Наверно, они ушли куда-нибудь в поисках того, что можно доломать.

— Их ждет разочарование.

— Их ждет разочарование, — слабо покивала младшая.

Однако, вернувшись домой, они обнаружили, что их собратья никуда не ушли. Те безвольно шатались по округе, смятенные и беспокойные, оставшись без единственного занятия, которое они знали.

— Смотри-ка, сестра… — промолвила старшая.

Они пытались звать собратьев; те реагировали, но надолго внимания на сестрах не задерживали и возвращались к своим бесплодным поискам. В них образовалась пустота, они не могли найти, чем ее заполнить, и это их пугало.

— Я боялась, что, в конце концов, они примутся за друг друга, и от нашего рода ничего не останется, — говорила младшая. — Это было бы замечательной эпитафией: «Уничтожили весь мир — и себя вместе с ним».

— Но этого не произошло. Все же какие-то границы у них есть.

— Им плохо, сестра. Они мучаются. И уже долгое время. Мы обязаны этим воспользоваться. Сейчас они податливы, как глина. Пустые сосуды, которые можно наполнить нашими идеями.

Старшая, едва дослушав сестру, стала созывать собратьев, обещая показать им что-то интересное. Те ничего не поняли, но все же стали подходить. Вскоре сестер окружила внушительная толпа. Все они, замерев, смотрели на старшую в ожидании если не чуда, то точно чего-то необычного.

— Глядите, что у меня есть.

С этими словами старшая нарисовала на земле большой круг, окаймив его маленькими треугольниками.

— Это солнце, — показала она. Собратья посмотрели на изображение равнодушно, а затем перевели взгляд обратно на старшую. — Яркая штука в небе. От нее тепло-тепло. Ах, верно… вы ведь даже не представляете, что такое небо.

Она нарисовала рядом с солнцем облачка.

— Вот, это небо: солнце и облака. Там, вверху. Понимаете?

Собратья взирали на нее все теми же пустыми взглядами. Один из них вдруг подошел к рисунку ближе, уставился на него, как будто изучая его внимательней, а затем потоптался на нем, поднимая вокруг себя пыль.

— Нет, нет, нет! — оттеснила его младшая в возмущении. — Так нельзя делать!

Собрат замер, непонимающе глядя на нее. Старшая, тем временем, заново нарисовала солнце и облака.

— Красиво, не правда ли? — направила она вопрос ко всем, но не почувствовала от них хотя бы малейшего понимания того, что она пыталась им сказать. Для собратьев красота была пустым словом, они не знали, что это такое. Да и зачем знать, когда красоту можно просто сломать?

— Кто-нибудь хочет попробовать? — осторожно спросила младшая. — Это весело! Ничуть не хуже того, что вы делали раньше.

Никто не осмелился.

— Хорошо, раз рисование вам не нравится… тогда что насчет этого?

Старшая собрала влажный после дождя песок в кучу и стала лепить фигуры. К ней присоединилась и младшая. Несколько раз фигуры разваливались, однако сестры не оставляли попыток и все же смогли слепить что-то, хотя бы отдаленно похожее на замок.

— Как вам? — с некоторой гордостью спросила младшая, оторвав взгляд от их творения.

Собрат, который потоптался на рисунке, куда смелее подошел к песочному замку и приподнял конечность с явным намерением ударить ею.

— Нет, не ломать! — строго сказала ему младшая.

Он передумал. Неуверенно уставился на замок, стоял неподвижно с минуту, потом уселся на земле и, в точности повторяя за движениями сестер, собрал перед собой горку песка. Стал что-то делать из нее, медленно, осторожно и как бы боясь. За ним наблюдали сотни глаз, но он не обращал на них внимания, всецело увлеченный процессом. Наконец, он закончил. У него получилась кривенькая башня, копирующая башню замка. Он поднял взгляд на удивленных сестер. На короткое мгновение в его сознании промелькнула гордость, а затем он без малейшего сожаления сломал свое творение и вернулся в прежнее растерянное состояние.

— Нам еще трудиться и трудиться, — изрекла старшая.

То была маленькая, совсем ничтожная, но все же победа. В последующие месяцы успех удалось закрепить. Всё больше собратьев заинтересовывались тем, что показывали сестры. Конечно, поначалу они только и делали, что точь-в-точь повторяли за сестрами, но постепенно стали придумывать что-то свое. И пусть в конце они неизменно разрушали созданное, они всё же создавали. Впервые с момента, как появились в этом мире.

---

— Сестра, я так нами горжусь! Всеми нами! Мы построили целый город! Да, он неказистый, но братья сделали его, потому что хотели его сделать! Я знала, что однажды у них получится!

Потребовалось без малого десятилетие, чтобы достигнуть этого результата. Младшая буквально излучала счастье. Она была как маленькое солнышко, согревавшее все вокруг. Старшая давно не видела ее такой радостной. Однако ее радости не суждено было продлиться долго: следуя своим инстинктам, спустя неделю собратья разрушили только что построенный город, не оставив от него ни камня.

Младшая плакала. Или изображала нечто, похожее на плач, ведь плакать они не умели. Ей было очень грустно, она в очередной раз поверила, что их собратья наконец-то отринули свою сущность, но это оказалось не так. Снова.

— Мы достигли небывалого прогресса, сестра, — говорила старшая.

— И вновь позволили взыграть их инстинкту. Теперь мы на том же месте, что десять лет назад.

— Пускай так. Пускай мы снова ни с чем, но главное — что осталось в сознании наших собратьев. Они не забудут того, чем занимались эти годы. Прошло время, прежде чем они снова взялись за привычное им занятие. Ты же заметила, сестра? Они не сразу разрушили город.

— …Я не вижу поводов для радости, — понуро ответила младшая.

Старшая сестра обняла ее так крепко, как могла.

— Мы начнем возрождать мир.

— На это потребуется куда больше времени… И не факт, что он не будет разрушен вновь.

— Ты абсолютно права. И все же…

— И все же мы это сделаем, — решительно сказала младшая, отбросив печаль.

Цель, которую они себе поставили, пугала. Своей сложностью, свои масштабом и тем, что всё, как обычно, в один момент может рухнуть. Но что еще им оставалось? Кроме как пытаться, снова и снова, в надежде, что однажды что-то изменится.

Одно дело было построить город, но чтобы возродить целый мир — требовалось гораздо больше, нежели песок и камни. Сестры еще помнили многообразие жизни, некогда заселявшей эти земли; вернуть ее никоим образом было нельзя, она исчезла безвозвратно — тут-то стремлению сестер и пришел бы конец, однако у младшей неожиданно нашлось решение.

— Вы делаете немножко не так.

Младшая находилась в окружении нескольких собратьев, которые внимали каждому ее слову. Она мучилась с ними весь день, и ее уверенность таяла с каждой новой попыткой, однако сдаваться она не собиралась. Она будет учить их столько, сколько потребуется. Пока у них не получится. Пусть даже на это уйдут годы неудачных попыток.

— Еще раз. Тут у вас сердце, — она показала на грудь, — или что-то, на него похожее. Это неважно. Коснитесь его.

Она коснулась груди. Собратья повторили за ней. Их заметила старшая сестра; не поняв, что происходит, она решила не отвлекать младшую вопросами и стала наблюдать за ними неподалеку.

— Вот так, — одобрительно кивнула младшая, — а теперь представьте, что вы вытягиваете из себя частичку жизни. Да, звучит странно и не очень приятно, но оно того стоит.

Сказав это, она вытянула из груди маленький сгусток света, который затем превратился в цветок. Она протянула его взбудораженным собратьям, позволяя рассмотреть его поближе. Старшая и сама взбудоражилась не на шутку, однако заставила себя устоять на месте, боясь прервать занятие — если происходящее можно было так назвать.

— Это называется лилия, — промолвила младшая. — Ну что, попробуете еще раз? Может, с цветком у вас что-то получится… — устало и тихо добавила она, уже не веря себе.

Собратья стали пробовать, пытаясь повторить увиденное. Они делали в точности то же самое, но у них ничего не выходило. Так продолжалось несколько минут, младшая сестра уже хотела прервать их и попробовать какой-нибудь другой предмет, однако вдруг в лапе одного из собратьев возник сгусток света. Мгновение — и сгусток превратился в белый лепесток, беззвучно опустившийся на землю.

— Ли-и… — выговорил собрат.

Младшая замерла, в неверии глядя на лепесток. К ним подскочила старшая и поняла, что глаза ее не обманули. Обрадованная она уставилась на сестру, однако та, не замечая ее, оторвала взгляд от лепестка и посмотрела на собрата:

— Ну же, — мягко сказала она, дрожа всем телом, — у тебя почти получилось. Ли… — произнесла она осторожно, будто боясь его напугать.

— Ли-и… — повторил он.

— Ли-ли-я.

— Ли… ли… я.

Переполненная чувствами младшая сестра ринулась к собрату и обняла его. Он не понял ее внезапного порыва, не понял и того, что означает ее жест, с помощью которого она пыталась передать ему тепло своей души, — однако его озарило другое осознание: он сделал что-то, что не удавалось прежде другим, и это доставило ему хоть и совсем маленькую, но радость.

— Дражайшая праматерь… — прошептала старшая, наконец придя в себя, чем привлекла внимание младшей. Последняя выпустила ученика из объятий и подошла к сестре:

— Ты видела?

— До сих пор не могу глазам проверить… Но почему ты ничего не говорила мне?

Младшая посмотрела на собратьев и сказала им:

— Продолжайте тренироваться. Я скоро вернусь, — затем она обратила взгляд к сестре: — Давай прогуляемся.

— Как скажешь.

Где-то с минуту они шли в молчании. Младшая ждала, когда они отойдут на достаточное расстояние, где никто из собратьев их не услышит. В этом не было особого смысла — все равно не поймут, о чем речь, — однако она чувствовала потребность в передышке от их лиц, внимательных, глупых, раздражающих и иногда таких умилительных. С собой она захватила лилию и все это время, пока они шли, взирала на нее, как завороженная. Какие же красивые растения здесь были… А ведь, если подумать, их тоже кто-то сотворил… или что-то… впрочем…

— Сестра, держи, — протянула она цветок. — Тебе подарок. У нас же был день рождения недавно.

— Да? Я как-то…

— Я тоже о нем забыла. Так ты примешь мой подарок?

Старшая взяла цветок.

— Спасибо… Теперь мне надо придумать что-то для тебя… раз уж у нас появилась альтернатива камням и песку.

Они остановились и поглядели друг на друга.

— Я сама только недавно узнала об этой нашей способности, — призналась младшая. — Я не хотела обнадеживать нас раньше времени и решила проверить, смогут ли собратья сделать то же самое. Если бы это умели только мы с тобой, толку от моего открытия было бы мало. Вдвоем нам не отстроить мир, но вместе…

— Вместе у нас обязательно получится.

— И это не пустые слова, которыми мы привыкли подбадривать друг дружку.

Старшая сестра поднесла лилию к лицу и понюхала ее.

— Пахнет. Как настоящая. И чувствуется… как настоящая.

— Не дай себя обмануть, сестра. Это всего лишь имитация. Но даже это лучше, чем ничего.

— Так как это все-таки у тебя получается? Я видела, что ты показывала, но я все еще не понимаю сути.

— Мы жертвуем жизненной частицей себя, магией. Мы целиком состоим из нее, поэтому отнятая частичка не должна на нас сильно отразиться. Если, конечно, не пытаться создать что-то крупное за один раз — тогда я не знаю, что может произойти.

— Ладно, как ты там показывала? Коснуться сердца и… вот так?

Перед глазами старшей засветился огонек.

— Быстро схватываешь, — похвалила ее младшая.

Огонек превратился в ромашку. Старшая подхватила ее и протянула младшей:

— А это тебе. С днем рождения.

— Какая прелесть, — повеселела та и приняла подарок. Старшая дала ей вдоволь налюбоваться им, прежде чем сказать:

— Твой ученик смог повторить за тобой слово. Долго ты от него этого добивалась?

— Нет. Он сам повторил за мной. Я не учила их речи, но теперь думаю об этом.

— Оказывается, они не такие уж и бездушные. Видимо, мы ошибались, считая их пустышками.

— Или всё из-за упорного труда в попытках что-то создать… — Младшая посмотрела на небо, чуть сощурившись. — О, тебе не кажется, что сегодня как будто немножко светлее обычного?

— Неужели тучи поредели?..

— Кто знает.

Старшая сестра смотрела на небо несколько минут, пытаясь понять, кажется им или нет, затем, утомившись, пожала плечами и опустила взгляд на свой подарок. В голове у нее вдруг зародилась идея. Она слегка наклонилась к земле и аккуратно посадила лилию в песок, после чего спросила сестру:

— Как думаешь, приживется?

— Настоящая бы не прижилась. Но эта… узнаем.

Младшая проделала то же самое со своим цветком, посадив его рядом. Они слегка присыпали стебельки песком, чтобы их не сдул ветер. Конечно, толку от этого было мало, и все-таки…

Вдруг песок посветлел, сделавшись едва ли не белым. Цветы тоже будто заблестели. Вместе с этим сестры почувствовали, что их тела начинает жечь. Щурясь, они вновь подняли глаза к небу. Среди туч зияла маленькая прореха. Солнечный свет все же сумел пробить себе путь.

---

На небе до самого горизонта не было видно ни облачка — лишь горело одинокое солнце, застывшее в зените. Полуденная тишина казалась поразительной из-за собиравшейся накануне грозы. Это невольно подталкивало старшую сестру к мысли, что природа их так подразнивает. Хоть какой-то дождик все же не помешал бы, потому что жара стояла уже не первый день, и она, если честно, успела надоесть.

Город уже давным-давно проснулся. Жители спешили кто куда по своим делам, отовсюду слышались голоса, гремели колесами повозки по мостовой, смеялась детвора, игравшая в салочки неподалеку. Старшая сестра наблюдала за этой картиной с умиротворением. Наверно, она могла часами смотреть на простое течение жизни.

Сквозь шум города вдруг пробилось звучание скрипки. Мелодия с первых нот заворожила старшую сестру, и она стала искать глазами ее источник, однако обзор преградила очередная повозка. Чуть раздраженная этим старшая дождалась, пока та не проедет, и окинула взором протяженную улицу. Музыкант стоял на углу деревянного дома с черепичной крышей и уже успел собрать около себя небольшую публику. Старшая хотела было подойти поближе, однако появившаяся в поле зрения сестра не позволила ей этого сделать.

— Прости, задержалась! — промолвила та.

— Я уж начала думать, что ты не придешь.

— Дети хотели дослушать историю. Ты же знаешь, как им нравятся мои истории. Ну что, куда идем?

— Я хотела послушать вон того музыканта, пока не появилась ты…

— Так пойдем послушаем вместе!

К тому времени, когда сестры подошли к нему, он успел собрать еще больше слушателей. Играл он красиво, было видно, как ему нравится то, что он делает, и, пожалуй, это притягивало не меньше, чем мелодия, которую издавала его скрипка. Когда он закончил, публика одобрительно загудела и захлопала ему. В чехол, лежащий подле его ног, полетели монеты. Благодарно поклонившись, музыкант обвел взглядом публику и вдруг заметил сестер:

— Приятно видеть вас среди слушателей, — проговорил он. — Лучшая плата за мои старания.

— А нам очень приятно слушать твою игру! — ответила ему младшая.

— Ты большой молодец, — добавила старшая.

Дабы не отнимать у музыканта внимание публики, сестры пошли дальше. Позади них заиграла новая мелодия, но постепенно она стихла за домами. Вместо этого объявился другой музыкант: поднявшийся ветер закачал деревья, и те зашелестели молодыми листьями.

Вскоре донесся скрип водяной мельницы. Сестры добрались до реки, протекавшей через весь город и как бы разделявшей его пополам. Они пошли по каменному мосту, что изгибался над рекой, но остановились на его середине. Младшая сестра коснулась перил и посмотрела на блестящую воду. Она была чем-то обеспокоена, и старшая заметила это только сейчас.

— Всё в порядке? — спросила старшая.

— Да. Всё в порядке. Всё лучше, чем когда-либо было, — отвечала младшая, продолжая глядеть на воду. — И по этой причине я не могу не думать, что в какой-то момент мы снова сравняем всё с землей. Века упорного труда обратятся в пыль за несколько лет. Ты ведь тоже постоянно думаешь об этом, сестра?

Так оно и было. Старшая просыпалась с этой мыслью каждый день, страх настолько плотно укоренился в сознании, что стал его частью, и постоянно напоминал о себе, омрачая радостные моменты. Как сейчас. И все же старшая не собиралась мириться с ним и попыталась сказать что-то обнадеживающее:

— Прошло столетие, но мир все еще цел.

— Я знаю. Но я боюсь поверить, что все хорошо. Если поверю, потом будет больнее. Я не доверяю миру, что мы создали. Это не мир, а лишь жалкое его подобие, подделка, пытающая казаться оригиналом.

Она была права. И на лучшее они рассчитывать не могли. Не после того, что они сотворили в далеком прошлом.

— Как думаешь, сестра, у них всё хорошо? — старшая решила сменить тему.

— Про кого ты говоришь? Про наших братьев? — младшая перевела взгляд с реки на сестру.

— Нет, — мягко покачала головой старшая, наблюдая за тем, как крутится колесо мельницы. — Про тех, кому пришлось из-за нас уйти в другой мир.

— …Наверно, они давным-давно позабыли, кто мы такие, и что мы сотворили с их родным миром. Надеюсь, что так. Уверена, у них теперь все хорошо, даже лучше, чем было до нашего появления. И принцессы о них по-прежнему заботятся.

— Прямо как мы пытаемся заботиться о наших собратьях…

— Не сравнивай нас, мы им и в подметки не годимся. Если бы у нас была хотя бы толика их мудрости, все бы было по-другому. Им бы не пришлось бежать в другой мир, а нам — отстраивать его заново и учиться жить одним.

Старшая сестра молчала некоторое время, прежде чем спросить:

— Ты помнишь, что сказала Гармония?

— Признаться, я помню наш с ней разговор лишь в общих чертах.

— «Могут ли две дождинки утихомирить бушующий океан?» Эти ее слова врезались мне в память.

— Мне кажется, они только подтверждают нашу с тобой бесполезность.

— …Пожалуй.

Младшая мялась несколько секунд, а затем сказала:

— Мне бы хотелось взглянуть, как у них дела. Убедиться, что принцессы и их подданные живут счастливо.

— Если честно, мне тоже. Но это невозможно. По крайней мере, не без помощи звезд. Но они ни разу не ответили на наши просьбы даже после того, как небо очистилось от туч.

— Может быть, мы неправильно обращались… Или не могли верно сказать, чего хотим. Но сейчас-то мы обе знаем, чего хотим. И мы попросим не так уж много. Всего лишь подглядеть. Может, они сжалятся над нами, и дадут хотя бы намек на ту возможность, о которой мы попросим…

Той же ночью сестры отправились в поле за городом и там поднялись на самый высокий холм. На чистом черном небе горели тысячи разноцветных звезд. Сначала сестры собирались попросить помощи у матери, но так и не смогли отыскать ее на небосводе. «Куда же она пропала?» — растерянно спросила младшая сестра. Не заметить самую крупную и самую яркую из звезд было невозможно. «Спит, наверно, по-прежнему», — ответила старшая. Тогда сестры стали взывать к другим звездам, моля обратить на них, ничтожных, внимание. Однако те оставались безмолвны.

Сестры не бросили своих попыток. Упорство было единственным их оружием. Они обращались к звездам каждую ночь на протяжении недели, потом месяца, потом года, потом десятилетия, и однажды небо им ответило.

— Ваш постоянный писк мне надоел, — сказала маленькая звезда, самая близкая к горизонту, — никогда не замолкаете. Вот вам знание, которого вы так желаете, а теперь прекратите ваши глупые мольбы.

Сестры использовали дарованное знание без колебаний, почти сразу же, когда снисходительная звезда замолчала.

Они увидели белый замок с золотыми шпилями. Увидели пыльный город, словно муравейник, со стеклянными башнями, подпирающими облака. Увидели поля, в которых трудились земные пони. Увидели пегасов, которые вели за собой облака. Единорогов, творивших чудеса. И принцесс, что управляли луной и солнцем.

Час пролетел как мгновение. Вернувшись обратно, сестры почувствовали ужасную грусть. В их душах с новой силой разгорелась вина, к которой они, казалось, давно привыкли.

— Я так счастлива, что с ними всё хорошо, — промолвила младшая.

— Отрадно видеть, что мы не повлияли на них, и они всё те же, — согласилась старшая.

— Сестра… я… я хочу…

Старшая не стала подталкивать младшую вопросом и ждала, пока та наберется смелости и скажет сама.

— Я знаю, что этой мечте не суждено сбыться даже во сне… и все равно я все еще хочу, чтобы мы жили с ними вместе. Как друзья.

— …Может, это не так уж нереально, — говорит старшая, немного подумав. — Смотри, чего мы добились. Разве это не внушает тебе оптимизм? Осталось только лишь протянуть мост между нашими мирами.

— Только лишь… Даже если у нас это получится, ты уверена в наших собратьях?..

Младшая словно предвидела будущее. Спустя три недели в собратьях проснулся позабытый инстинкт, и они взялись за старое. Им потребовалось какие-то два года, чтобы разрушить всё, над чем они старались долгие века. Сестры были бессильны. Однако, вновь оставшись посреди пустыни, они не позволили себе долго печалиться и начали сначала. Удалось однажды, значит, получится еще раз. Нужно всего лишь пройти тот же самый путь. Заново. И кто знает, быть может, именно эта попытка принесет им долгожданное счастье?

Этого не произошло. Счастье не наступило ни после второй, ни после третьей, ни после четвертой попытки. От былого упорства сестер не осталось ни следа. Они были на грани того, чтобы бросить свою бессмысленную борьбу. «Когда же вы пресытитесь разрушениями?!» — в отчаянии кричала младшая сестра собратьям, и старшая взирала на них всех с тоской.

И все же они начали в пятый, последний раз, чувствуя, что у них почти не осталось сил. Единственное, в чем им по-настоящему получилось добиться прогресса — это в магии. У них было вдоволь времени, чтобы развить знание, подаренное звездой. Теперь временами они выпадали из реальности на несколько дней, просто наблюдая за другим миром. Это было как сладкий сон, который помогал им окончательно не упасть духом.

Но однажды они добились того, о чем давно перестали мечтать.

— Сестра, неужели мы…

— Да… Это портал в другой мир. Зайдем в него — окажемся у них дома.

Сестры неуверенно посмотрели на светящийся круг, потом переглянулись, кивнули друг другу и решительно зашли в портал.

Они почувствовали мягкую траву под ногами. Почувствовали сладковатый воздух. Почувствовали приятную прохладу светящей в небе луны. Почувствовали красоту посеребренного озера и окружающих его синих холмов. Новый мир отравлял своей неподдельностью, искренностью. Сестры хотели так же. Всегда мечтали об этом.

— Скажи, — молвила младшая, замерев, — неужели мы не достаточно расплатились за свои грехи? Неужели мы не заслужили пожить в таком мире? Я устала до смерти от нашей борьбы… Признаться, я не хочу обратно.

Старшую вдруг озарила идея. Идея пугающая, но в то же время стоящая того, чтобы постараться претворить ее в жизнь.

— Сестра, а мы ведь можем…

---

Селестия и Луна взирали на исполинский шар, запрятанный глубоко в хранилище. Тайна, содержащаяся в нем, была слишком ужасна, чтобы о ней знал кто-либо, кроме них двоих. Именно поэтому хрупкий сосуд будет здесь, под их присмотром, куда никто и никогда не попадет.

— Еще один грех ради нашего счастья, — промолвила Селестия.

— Быть может, теперь все будет иначе, — тихо сказала Луна, тяжело вздохнув. Она опустила взгляд себе под ноги, а затем посмотрела сестре прямо в глаза: — Они… они ведь не заметят подмены?

— Нет, сестренка. Мы не позволим этому случиться, — решительно ответила Селестия. — Иначе старания мамы пропадут впустую.

18. Любопытство

Шар выплюнул сознание Твайлайт в реальность, и она попятилась назад на дрожащих ногах. Мгновением позже она поняла, что стоять больше не в силах, и осела, подкошенная увиденным. Что это было? Как будто сон, но… он казался таким реальным, словно происходил наяву, и она сама была его участницей. Прямо как ее наполненные непонятной тревогой сны, которые она не могла вспомнить, только в этот раз… она все помнила. И она видела прошлое принцесс… или тех, кто пытался казаться ими… В этом не могло быть сомнений.

Твайлайт стало холодно. Что-то щелкнуло в ее сознании, как будто сработал переключатель, разделивший ее жизнь на до и после, и она больше не могла воспринимать мир по-старому. Принцессы… они же… Нет… нет-нет-нет… они не могли так поступить… Однако то, что она увидела… Твайлайт не знала, что этому можно противопоставить, — как бы ее вера в наставниц ни была сильна и нерушима.

Они лгали ей. Лгали им всем! Она свято верила каждому их слову, радовалось каждому мгновению, что они с нею проводили. Считала их идеалом, на который она должна равняться. Она восхищалась ими, в конце концов! И что она теперь узнает? Что они подменили настоящих принцесс! Что все это время они просто играли роль! Что все их слова — пустышки, все их действия — подражание! А она сама — не верная ученица, а обычная дурочка, которую водили за нос!

…Самозванки — кто они такие? Они ведь даже не пони, а существа из совсем другого мира. Пришельцы… Захватчики, враги… Один за другим разрозненные фрагменты в голове стремительно складывались в цельную картину. Самозванки исчезли потому, что отправились на другой материк, который их настоящие подданные давно подмяли под себя, а огромная стена из тумана вокруг Эквестрии нужна была, чтобы скрыть существование врага, что годами готовился к нападению. Нападению, которое возглавят Селестия с Луной!

Но ради чего? Ради чего это все нужно? Если воспоминания правдивы, значит, принцессам претят разрушения — зачем им тогда война? «Может, они были вынуждены вот так исчезнуть, чтобы утихомирить сородичей, которые собрались напасть на Эквестрию?» — зазвучала в сознании надежда, поддерживаемая слабым огоньком веры. Но Твайлайт безжалостно отбросила эту наивную мысль. После того, что принцессы сделали, она никогда больше не подумает о них хорошо. Они этого недостойны! Но они обучили ее всему… Она яростно помотала головой. Нет! Благодарность — вообще любые чувства по отношению к ним! — не должны застилать собой логику.

— Звезды небесные… — прошептала Рейнбоу в шоке, стоя рядом с шаром и по-прежнему не отрывая от него глаз. — Где же тогда настоящие принцессы, если эти — самозванки?.. И как долго они нас обманывали? — она коснулась лба дрожащим копытом, а затем резко повернулась к колдунье: — Твайлайт, как ты?

Та дернулась, услышав свое имя, а затем до нее стал доходить смысл вопроса. Она почувствовала, как в ней распаляется огонь.

— Как я? А ты как думаешь? — в раздражении бросила она, пытаясь совладать с гневом. Она гневалась на принцесс, но Рейнбоу не должна была испытывать это на себе. — Меня предали, — процедила она сквозь зубы.

— …Извини, это был глупый вопрос, — смятенная пегаска подошла к Твайлайт: — Что будем теперь делать?

— Разве не очевидно? — Твайлайт встала и уставилась на шар: — Здесь хранятся воспоминания самозванок. Сломаем его — и все в Эквестрии узнают, кто они такие на самом деле.

Рейнбоу не спешила с ответом, и тогда колдунья посмотрела на нее. Она увидела сомнение в ее глазах.

— Что? — резко спросила она.

— …Мне не очень нравится эта идея, — сказала пегаска, продолжая хмурить брови.

— У тебя есть идея получше? Это единственный возможный вариант. Мы должны рассказать миру правду.

Твайлайт сделала шаг по направлению к шару, но Рейнбоу тут же преградила ей путь.

— Ты чего? — удивленно посмотрела она на пегаску, и тут ее озарило понимание: — Только не говори, что ты собираешься мне помешать…

— Прошу, не делай поспешных решений. Я понимаю, что тебе сейчас не сладко, но не позволяй злобе управлять тобой.

— Это не злоба, — скрипнула зубами колдунья. — Я хочу вернуть настоящих принцесс! Хочу вернуть все на круги своя. Самозванки решили, что могут вечно утаивать от нас правду с помощью вендиго и культистов, ну а мы взяли и раскрыли их. Теперь они должны получить по заслугам!

— Ты не знаешь, что произойдет, если его разбить.

— Я догадываюсь.

— Но не знаешь наверняка. Может, нас с тобой убьет вообще.

— Ты этого не чувствуешь, но зато хорошо чувствую я. Шар буквально распирает от магии. Она просится наружу. Она тут заключена — и давно. Он словно тюрьма для нее. Там их воспоминания — еще больше воспоминаний, скорее всего, чем то, что мы увидели. С нами все будет в порядке. Это не та магия, которая может навредить. А теперь, Рейнбоу, будь добра, отойди.

Пегаска не шелохнулась.

— Еще раз хорошенько подумай о том, что ты собираешься сделать, — пронзила она Твайлайт взглядом.

— Я уже подумала, — помрачнела колдунья. — Что тебе всё не нравится? Ты ведь принцесс заподозрила чуть ли не с самого начала. И оказалась абсолютно права! Почему ты пытаешься отговорить меня, Рейнбоу? Неужели ты их защищать решила?

— Никого я не собираюсь защищать! — возмутилась пегаска. — Принцессам нет прощения, но ты ведешь себя неразумно! Ты представляешь, какой хаос начнется в стране? От правды точно никому не станет лучше! Об этом сначала нужно сказать тем, кому мы можем доверять. Совет…

— Уж точно не совет, — оборвала ее Твайлайт. — Кто знает, сколько в нем сидит культистов. Пойми же ты, это место никто не должен был найти! Самозванки не ожидают того, что я собираюсь сделать. Это расстроит их планы!

— Твайлайт, в твоих словах есть зерно истины, но и ты услышь меня, наконец!

Со стороны лестницы донесся далекий вой вендиго.

— У нас нет времени на споры.

— Твайлайт!

Колдунья проигнорировала ее зов и, устремив взгляд на шар, стала готовить заклинание. Однако внезапное движение перед глазами и резкая вспышка боли в основании рога не дали ей применить магию.

— Ты что делаешь?.. — ошарашенно посмотрела она на пегаску, коснувшись копытом саднящего лба.

— Не позволю! — решительно воскликнула Рейнбоу.

В этот момент Твайлайт по-настоящему разозлилась.

— Как ты не понимаешь, Рейнбоу? Они вторглись в наш мир и извратили его!

— Да прекращай ты со своей шарманкой! Ты не понимаешь, что собираешься сделать!

— Прекрасно понимаю!

— А что если ты ошибаешься?!

Рейнбоу не стала дожидаться ответной реплики Твайлайт и вновь попыталась ударить ее по рогу. Колдунья этого ожидала и успела отпрыгнуть. Она хотела использовать заклинание оцепенения, ее рог уже засветился, однако пегаска снова не позволила ей завершить начатое. Действуя по старой схеме, Рейнбоу врезалась в нее, и они обе упали на пол.

Оказавшись на спине, Твайлайт тут же прикрыла голову передними ногами. Как раз вовремя: по ним посыпались удары, один больнее другого, — целью Рейнбоу был рог. Она попыталась выбраться, заелозив задними ногами по полу, и осознала, что пегаска придавила ее своим весом. Ситуация была почти в точь та же, что в их первую драку. Колдунья понимала, что она слабее физически, чем Рейнбоу, однако проигрывать не собиралась.

Один из ударов все же достиг цели. Острая боль пронзила основание рога, и у Твайлайт непроизвольно брызнули слезы из глаз. Она хныкнула, и удары тут же прекратились.

— Пришла в себя? — спросило голубое пятно перед глазами. — Или тебе надо добавки?

Рейнбоу, поняв все не так, на мгновение ослабила внимание, и Твайлайт этим воспользовалась. Сморгнув слезы, она ударила Рейнбоу передними ногами в живот, отчего та согнулась. Это было подло. Но это сработало. Колдунья спихнула ее с себя и попыталась отползти, однако, едва приподнявшись, снова растянулась по полу, когда Рейнбоу вцепилась ей в заднюю ногу. Лицо пегаски перекосилось от боли, однако она все равно продолжала бороться. Впрочем, перевес уже был на стороне Твайлайт — Рейнбоу упустила свой шанс, поверив рефлекторным слезам.

Колдунья отправила в пегаску заклинание оцепенения, и основание рога отозвалось неприятным покалыванием. Она высвободилась из хватки замершей в полной неподвижности Рейнбоу и, наконец, поднялась на ноги. Тяжело дыша, она направилась к шару с воспоминаниями.

— Твайлайт! Не делай этого! — выкрикнула пегаска.

Колдунья проигнорировала ее голос. Подойдя к своей цели, она одарила ее ненавистным взглядом, вспомнила заклинание подейственней и сделала то, что считала нужным.

Страшный звон заложил уши.

---

Почувствовав подземные судороги, Спайк насторожился. Он перестал дремать и поднял голову. Его глазам открылось небывалое зрелище: в чистом вечернем небе сияли полярные огни, устремляясь во все стороны к горизонту. Это было красиво, но в то же время противоестественно и жутко. Дракон сразу понял, что это недобрый знак.

— Что происходит? — донесся голос Пинки Пай, выглянувшей из окна.

Сильнее всего небо светилось над башнями замка. Источник находился там.

— Ой… — произнесла Пинки внезапно ослабшим голосом.

Она коснулась виска копытом и внезапно потеряла сознание.

---

Когда Твайлайт пронзил мощный поток магии, ее разум на несколько секунд как будто застелил плотный туман, через который не могла пробиться ни одна своя мысль. Вместо этого ее голова оказалась под завязку забита непонятными чужеродными образами.

Ее резко повело в сторону, однако она удержала равновесие. Вдруг она заметила стоящих рядом принцесс и остолбенела, не понимая, настоящие они или нет. На их лицах застыли испуг и изумление.

— Твайлайт? — только и смогла вымолвить Луна.

Надежда умерла. Это были самозванки. Настоящие принцессы, скорее всего, ее никогда и не знали. Прежде, чем колдунья успела выразить накопившуюся злобу, ее глаза застелила темнота.

Пришла в себя она уже в совершенно другом месте. Она поняла это, почувствовав легкий ветерок, легонько треплющий гриву, и свежий вечерний воздух Кантерлота. Вместе с тем, она чувствовала себя как-то странно и совершенно непривычно. Будто с ее глаз спала пелена, и она впервые ощутила мир по-настоящему. Но в голове все еще была каша.

Колдунья попыталась подняться и почувствовала, как кто-то подхватил ее под передние ноги, помогая ей. Более-менее твердо встав на все четыре ноги, она увидела три пары глаз, направленных на нее. Две из них принадлежали принцессам, еще одна — Рейнбоу, уже оправившейся от заклинания. Вчетвером они стояли на балконе одной из самых высоких башен замка.

Сокрушенные лица принцесс напомнили Твайлайт о ее злобе и обиде. Ее мир был разрушен, и она закричала на виновниц:

— Вы врали мне! Всю мою жизнь! — У нее было еще много острых слов и возмущений на языке, однако сейчас она могла выразить лишь малую часть из них.

Принцессы молчали несколько мучительно долгих секунд. Луна отрешенно смотрела не то на город, не то на горизонт, точно не веря тому, что случилось. Наконец, Селестия прервала молчание.

— Твайлайт, это правда, что мы лгали вам, — говорила она осторожно, — и даже тебе, нашей верной ученице.

— Не называйте меня так! — с презрением бросила колдунья. — Я отказываюсь быть вашей ученицей и вообще знать вас!

В глазах Луны промелькнул испуг. Она перестала взирать вдаль и посмотрела на Твайлайт, будто не веря своим ушам. Селестия поджала губы, но затем продолжила:

— Нам стыдно за эту ложь. Но она была во благо.

— Что?! — воскликнула Твайлайт. — Вы ожидаете, что я в это поверю? Даже когда вас раскрыли, вы все равно пытаетесь вывернуться и продолжаете вешать мне лапшу на уши! Вы меня за наивную идиотку держите?

— Твайлайт, послушай, — дрожащим голосом проговорила Луна, — ты, похоже, все не так поняла.

— Конечно! Действительно! Что я не так поняла? Что вы не пытались всеми силами скрыть от нас правду? Культисты? Вендиго? Скажете, вы с ними никак не связаны?

— Связаны, — призналась Селестия после короткого молчания, и затем, вздохнув, говорила: — Правда рано или поздно имеет свойство просачиваться наружу, хотим мы того или нет, и культисты, как ты их называешь, нужны были нам как раз поэтому — чтобы разбираться с такими случаями. Благодаря им, мы находились в тени и при этом у нас были глаза по всей Эквестрии, которые внимательно следили за тем, чтобы правда оставалась неузнанной. Их идеология, их философия — все это появилось благодаря нам, однако они даже не подозревают, что служат нам с сестрой, а не своей высокой цели.

С вендиго почти то же самое. Это наши творения: магические существа, призванные духи, способные выполнять лишь одну цель и почти не умеющие мыслить самостоятельно. Они действуют куда более радикально, нежели культисты, — отбирают память у бедолаги, который решил сунуть нос туда, куда не следовало.

— «Отбирают»? — прервала молчание Рейнбоу. — Не стирают?

— Нет. Вендиго не умеют стирать память.

— Но куда они ее тогда забирают? Неужели… они прятали воспоминания в шаре под землей?

Луна коротко кивнула ей.

— Ну и зачем вы вернулись сюда? — выпалила Твайлайт. — Ваша тайна вырвалась наружу, вы ничего уже не сделаете! Или вы вернулись, чтобы разобраться со мной? Так вперед, делайте свое грязное дело, а я буду смеяться вам в лицо, потому что вы уже ничего и ни от кого больше не утаите!

— Твайлайт, — тихо промолвила Луна, — как подобная мысль могла закрасться тебе в голову? Я не узнаю тебя…

— Вы… Ты всерьез еще удивляешься?!

— Луна, — промолвила Селестия, — это наша вина, что она сейчас так себя ведет — и только.

Луна тяжело вздохнула и грустно посмотрела на колдунью.

— Есть еще одна вещь, скрывать которую больше нет смысла. Твайлайт, ты помнишь чудище из пещеры? Нашу первую встречу?

— Помню. И что с того?

— Нам пришлось забрать у тебя часть воспоминаний. Чудище рассказало тебе то, что ты не должна была знать… Это было ради твоего же блага.

Твайлайт даже не удивилась. Самозванки запустили свои гадкие копыта в ее разум уже при первой встрече!

— Что оно мне рассказало?

— Возможно, ты видела это в своих снах. Но не помнишь их.

Твайлайт словно током ударило. Ей соврали и тут!

— Ты же говорила, что сны — всего лишь игра воображения. Я хорошо это помню! Никакой магии, ты сказала.

— Это тоже была ложь, — сокрушенно прижала уши Луна. — Отмеченные звездами могут видеть утраченные воспоминания в виде снов, причем эти воспоминания даже не всегда принадлежат им. Объяснение этому простое: сосуд с воспоминаниями — сфера, которую ты разбила, — полна… была полна магии, и отмеченные, которые чувствительны к магии…

— Я поняла, — прервала колдунья Луну. — Я не понимаю другого! Почему тогда вы не отняли у меня воспоминания полностью? Почему оставили воспоминания о том, что я что-то нашла?

— Иначе бы у тебя был подозрительный пробел в памяти. Именно тогда, когда ты впервые нас встретила, — ответила Селестия.

— Зачем вы взяли меня в ученицы? К чему был весь этот фарс? — в уголках глаз Твайлайт выступили слезы. Гнев уже не был так силен, как обида.

— Твое неуемное любопытство, — говорила Селестия. — Мы заметили это в тебе при первом же взгляде на тебя. Твою жажду знаний, твое желание самостоятельно докопаться до истины во что бы то ни стало. Поэтому мы решили держать тебя рядом — и нам было спокойно, и ты могла учиться у нас магии. Это не было фарсом, Твайлайт. Ты наша верная ученица и навсегда ею останешься, что бы ты сейчас ни говорила.

— Сестра, лучше не надо…

— Твайлайт, я… — Селестия попыталась что-то сказать, но не успела.

— Не могу поверить! — у колдуньи вырвался истерический смешок. — Даже это вы обернули себе на пользу! Взрастили во мне слепую веру, чтобы я никогда даже не помыслила подумать о вас плохо!..

— Видишь, Луна? Неважно, что мы скажем. Мы две злодейки в ее глазах.

— Потому что мы и есть злодейки, — сказала Луна, помрачнев. Однако затем она посмотрела на Твайлайт, и ее лицо вновь приобрело виноватое выражение: — Когда мы исчезли, это был лишь вопрос времени, когда ты докопаешься до правды. Этого мы всегда и боялись.

У колдуньи задрожали губы. Она попыталась сдержать подступающие слезы, однако этот бой был проигран ею заранее.

— Я до последнего верила… Я… я больше так не могу-у-у!.. — она зарыдала так, как не рыдала никогда в жизни.

Твайлайт осела на полу и закрыла лицо копытами, чтобы никто не видел, как оно перекосилось. Горечь, разрывавшая ее изнутри, казалось, никогда теперь ее не отпустит. Чем она все это заслужила? В чем она провинилась перед звездами, что они уготовили ей такую жестокую судьбу? Предана, предана теми, кто был для нее всем в ее жизни! И как будто этого мало, теперь они насмехаются над нею, пытаются убедить в новой лжи, что придумывают на ходу! Звезды… за что?

Она почувствовала мягкое прикосновение перьев к плечу и отдернула его, охваченная отвращением.

— Не прикасайтесь ко мне! — выкрикнула она, прервав собственные завывания.

— Твайлайт… — послышался тихий голос Луны.

— Не надо, сестра, — так же негромко сказала Селестия.

Никто не осмелился прервать молчание, пока плакала колдунья. Принцессы сначала смотрели на нее смятенно, не зная, как ее успокоить, а затем опустили взгляды в стыде. Спустя какое-то время, со слезами выплеснув из себя часть эмоций, Твайлайт попыталась вытереть мокрое лицо. Ее боль утихла, но ей не стало лучше. Шмыгая носом и похныкивая, она боролась с распирающим комом в горле. Он так и норовил вызвать новые слезы. Она встретилась взглядом с сокрушенной Луной и тут же отвела глаза.

— Твайлайт… — почти шепотом сказала Луна и сделала паузу, как будто ожидая, что на нее посыплются проклятия. Когда их не последовало, она продолжила: — Нам жаль, что все это так внезапно свалилось на тебя.

— Мне плевать, — проговорила колдунья сдавленным голосом. — Не хочу вас видеть. Не хочу вас слышать… Просто замолчите, наконец… Не пытайтесь утешить меня, будто вам до меня есть дело.

Ее уже не волновало, что случится с ней, что случится с миром, даст ли Эквестрия отпор захватчикам, которые скоро нагрянут сюда. Плевать. Пускай кто-нибудь другой теперь думает об этом — с нее хватит! Столько времени, столько стараний и усилий ради того, чтобы узнать, что вся твоя жизнь была ложью…

В воздухе повисла тишина. Даже обычно шумный Кантерлот словно уснул, и как будто застыло само время.

— Так зачем вы вернулись? — неожиданно спросила Рейнбоу с настороженным видом. — Я тоже вам не доверяю, но я не прочь выслушать ваши объяснения.

— …Хочешь, чтобы мы объяснились? — немного удивленно переспросила Селестия. Она неуверенно посмотрела на Луну, и та едва заметно покачала головой. «Хватит с Твайлайт», — прошептали ее губы.

— Я все вижу. Даже сейчас вы секретничаете… совершенно не стесняясь меня… Казалось бы, что теперь скрывать? И все равно… Какие же вы… — колдунья так и не закончила мысль. У нее не хватило сил.

Принцессы снесли и этот ее выпад. В очередной раз они с сожалением посмотрели на колдунью, а затем Селестия сказала:

— Когда на сосуде появилась первая трещина, сработали защитные чары, и мы вернулись из междумирья. Но было слишком поздно. Мы не смогли предотвратить то, что сделала Твайлайт.

— Подождите, — изумленно проговорила Рейнбоу, — я не до конца уложила это в голове…

— Наша попытка переместиться в другой мир закончилась неудачей, — сказала Селестия. — Если бы не Твайлайт, мы бы навеки остались в темнице между одним миром и другим.

— И кого на этот раз вы собирались подменить?

— Никого, — удивленно ответила Луна. — Мы пытались узнать, получится ли у нас построить мост достаточно прочный…

— Постойте-постойте, я не успеваю за вашей мыслью, какой мост? Разве вы не отправлялись на другой континент, где находятся настоящие ваши подданные, которые собираются напасть на Эквестрию?

— Что за бессмыслица и абсурд?

— Я просто пытаюсь соединить одно с другим, найти логику!

Пока Луна непонимающе взирала на пегаску, Селестия сказала:

— Теперь мне все стало понятно. Теперь я вижу, почему Твайлайт на нас так обозлилась.

Нашла лазейку, как перевернуть все в свою пользу, с горечью подумала колдунья и приготовила уши к еще большим потокам лжи.

— Больше ничего не говори, сестра, — Луна выглядела напуганной, и это не было похоже на маску. — Твайлайт лучше не знать. Она не вынесет этого. Лучше пусть ненавидит и проклинает нас до конца жизни. Я готова смириться.

— Нет никакого смысла это утаивать, Луна, — ответила ей Селестия со вздохом. — Чуть позже она все равно все поймет сама. Воспоминания вырвались наружу. Просто еще не уложились в ее голове.

Твайлайт вновь начинала гневаться. О чем они говорят? Что опять надеются от нее скрыть?

— Что мне «лучше не знать»? — она попыталась повысить голос, но вышло жалко. Она вытерла глаза в очередной раз и уставилась на самозванок исподлобья. Те, услышав вопрос, смотрели на колдунью в безмолвии секунду-две, затем переглянулись.

— Сестра, я не смогу… — промолвила Луна.

Селестия положила крыло ей на плечо:

— Я это сделаю.

Она подошла к Твайлайт и села перед ней. У колдуньи возникло острое желание отодвинуться как можно дальше, но она не нашла в себе сил шевельнуться и лишь перевела взгляд на белокаменные перила, чтобы не видеть аликорна, все еще пытающегося изображать ее наставницу.

— Твайлайт, я не знаю, как это лучше сказать… потому скажу как есть. Пойми, нет никакого врага.

— Как нет? А кто тогда сидит передо мной? — процедила Твайлайт сквозь зубы, продолжая игнорировать Селестию взглядом.

— Твоя любимая наставница. Самозванка, взявшая себе чужое имя. Кем бы ты меня ни считала, обе моих ипостаси — настоящие.

— Одно исключает другое. Здесь не может быть знака равенства.

— Верное утверждение. Сказала бы я, однако ты не учла некоторые вводные.

Твайлайт почувствовала, как ей сдавливает горло.

— Не напоминай мне об уроках логики.

— Прости… Я не… Дражайшая праматерь… — Селестия помолчала с мгновение, а затем сказала тихо: — Твайлайт, пожалуйста, посмотри мне в глаза.

— Зачем? Я же сказала, что не хочу вас больше видеть.

— Считай это последней моей просьбой. Потом можешь навсегда выкинуть меня из своей жизни.

Колдунья поджала губы. Несколько секунд она не решалась, но затем все же посмотрела самозванке в глаза. И увидела в них многовековую боль. Боль, по сравнению с которой предательство было всего лишь неприятным обстоятельством. И тогда с губ Селестии слетели жуткие слова:

— Правда в том, что ни среди нас четверых, ни на всем остальном свете нет ни одного настоящего пони. Все они давным-давно сбежали в другой мир. Из-за ваших предков.

Гнев в сердце Твайлайт стих, и вместо него ее охватило страшное осознание.

— Л-ложь… — только и смогла вымолвить она в последней попытке защититься.

— Мне больно это говорить, Твайлайт, но такова правда. Ее мы скрывали ото всех. Нет никакого врага, кроме нас самих.

Колдунья перестала дышать на несколько секунд. Она отказывалась верить словам Селестии, но понимала, что та говорит правду и только правду. И все, что она говорила до этого — в этом не было ни капли лжи. Воспоминания, которые вырвались из сферы, стали складываться в цельную картину. Настоящую картину, а не ту, что она нарисовала себе.

— Если мы не пони… тогда кто мы? — проронила она, едва дыша, едва шевеля губами.

— Мы оборотни.

Твайлайт долго взирала на Селестию в молчании, прежде чем найти в себе силы вымолвить:

— Какие еще оборотни?

— Мы способны перевоплощаться в того, в кого захотим. Принимать чужой облик. На самом деле долгое время у нас не было имени. Были прозвища, данные другими народами, но называть нас оборотнями мы с Луной решили после того, как увидели в новой Эквестрии наших дальних родственников.

— Н-новая Эквестрия?

— Так мы называем мир, где ныне живут настоящие пони.

Колдунья была так глубоко поражена услышанным, что окончательно потеряла дар речи.

— Вы шутите? — воскликнула потрясенная Рейнбоу. — Вы не можете говорить об этом всерьез!

— Мы серьезны, — сказала ей Луна.

— Но зачем? Ради чего оборотни стали пони? Зачем им было становиться кем-то другим? Нет, мне все больше кажется, что вы пудрите нам мозги!

— Это тяжело принять, я понимаю, — говорила Луна, — но мы не обманываем вас. Скоро каждый житель страны узнает, кто мы все на самом деле. Нет никакого смысла лгать вам двоим.

— Это долгий рассказ, и мне придется начать издалека, чтобы ответить на все ваши вопросы, — промолвила Селестия. Она виновато посмотрела на колдунью и почему-то сказала: — Прости, Твайлайт, — а затем начала свой рассказ:

— Когда-то давно, еще будучи совсем маленькими, мы с сестрой так же, как и вы, ведомые любопытством, узнали от эквестрийцев о дружбе и любви. Мы долго наблюдали за ними, видели красоту их уз, и нам хотелось, чтобы у нас, оборотней, однажды было так же. Однако нашей натуре претили какие-либо чувства. Звезды создали нас, чтобы разрушать, и с этой задачей мы справлялись прекрасно. Мы были полной противоположностью тем добрейшим существам, которыми мы с сестрой восхищались.

Долгие века мы пытались вас переучить. Несколько раз мы отстраивали разрушенный мир заново, однако, в конце концов, результат всегда был один, и в вас рано или поздно просыпался инстинкт.

— Мы это видели в той сфере… — заметила Рейнбоу негромко.

— Сосуд показал вам лишь маленькую часть того, чем владел.

— Маленькую часть… — прошептала Твайлайт деревянными губами и снова притихла.

— Мы доказали, что можем создавать, — продолжала Селестия, — мы смогли создать язык на основе эквестрийского. Даже научились говорить, используя не только мысли, но и голосовые связки. Мы все больше походили на тех, на кого мы с сестрой всегда ориентировались. Внешне. Но не внутренне.

В какой-то момент мы все приняли облики изгнанных пони. Мы с сестрой думали, что эта мера поможет вам лучше понять их сущность. Не все оказались этому рады. Некоторые оборотни в знак протеста принимали свои истинные формы и тем самым подстрекали других.

Тогда наше с сестрой терпение лопнуло. Мы решили, что раз вы не хотите по-хорошему, значит, и нам пора принять серьезные меры. Мы создали магический механизм, который принудительно превращал несогласных обратно в пони. Нас уже не волновало, что вы о нас подумаете. Мы были намерены довести наше дело до конца. Такие механизмы покрыли большую часть страны.

— Осколки звезд… — пролепетала Твайлайт.

Селестия легонько кивнула и рассказывала дальше:

— Именно в то время нам на помощь пришла мама…

— Кто она? — прервала ее Рейнбоу.

— Старейшая из звезд. Праматерь всего живого. Благодаря ей появился этот мир, — объяснила Луна. — Пожалуйста, продолжай, сестра.

— …Когда к нам пришла мама, она пообещала помочь, как однажды помогла эквестрийцам бежать в другой мир. Мы с сестрой долго раздумывали, что мы можем попросить, как нам разорвать порочный круг. И однажды мы поняли.

Не можешь изменить сущность своего народа — заставь его позабыть, кто он. Этого мы попросили у мамы. Однако она была стара, и силы ее были ограничены, несмотря на все ее прежнее могущество. Она уже была дряхлой, когда мы только появились на свет… Так или иначе, в том огромном сосуде она спрятала все ваши воспоминания. Она же обучила нас разной магии, а так же даровала народу «отмеченных».

— Если у вас не отбирали воспоминания, — тогда каким образом они оказались в сфере?

— Мы называем это коллективными воспоминаниями. Раньше у нас не было «я». Было только «мы». И хотя мы с сестрой отличались, мы все равно были частью общего. Мысли и мысленные образы, эмоции — так мы раньше общались между собой. И какие-то наши воспоминания остались в сознаниях ваших предков, о чем они даже не подозревали.

— Я поняла… я знаю одну пони, которая сохранила это умение… в какой-то мере, — ошарашенно промолвила Рейнбоу. — Что было после?

— После мы продолжили строить Эквестрию как ни в чем не бывало. Перед глазами у нас был пример из другого мира. Но даже несмотря на то, что вы забыли, кем являетесь, вы все еще не понимали того, чему мы пытались вас научить. Как бы мы ни старались показать вам, что такое дружба и любовь, вы отвергали их подсознательно. Ныне в нашем обществе правит равноценный обмен. Неслыханно, чтобы один оборотень оказал другому бескорыстную услугу. Даже если кто-то из вас и делает доброту, то делает он ее машинально, не понимая сути, — как хорошо заученное движение.

— Я помню, как вы пытались меня учить… — проронила Твайлайт. — Я еще думала, что это за странные уроки…

— К сожалению, у нас с тобой тоже ничего не вышло, — ответила ей Луна.

— Но даже так это был большой прогресс для оборотней, — рассказывала Селестия. — До нашей с сестрой мечты было копытом подать. Мы думали, что готовы жить с настоящими эквестрийцами — оставалось лишь найти способ переместить к ним наш народ. Последний век мы постоянно экспериментировали с порталами, однако у нас так и не получилось построить мост между мирами. Лишь хрупкую переправу, которая не держится и пяти минут. Однажды наш эксперимент так и вовсе чуть не уничтожил Кантерлот, а в последний раз мы оказались заперты в междумирье.

— Мы хотели поговорить с настоящими принцессами. Быть может, они бы согласились нас принять, — с грустным видом молвила Луна, — но боюсь, теперь в этом уже нет смысла.

— И вы никого не подменяли… — тихо сказала Рейнбоу, пустыми глазами глядя на Твайлайт.

— Мы бы никогда на такое не решились. Это подло и низко.

Повисла тяжелая тишина. Никто ничего не говорил, никто даже не шевелился.

— Что же нам теперь делать? — спросила Рейнбоу Дэш, дрожа.

— …Ничего, — ответила Луна. — Мы обречены.

— Как же так? Вы же принцессы! Сделайте что-нибудь!

— Мы не всемогущи, — ответила Селестия, — но даже так, мы перепробовали все, что можно. И снова потерпели крах.

— Я не верю, что нет способа все исправить!

Твайлайт всхлипнула. Из ее глаз побежали новые слезы.

— Я думала… я… Я все разрушила!

В этот момент вечернее солнце заслонила огромная тень, и резкий порыв ветра обдал колдунью со спины. Она обернулась.

— Здравствуй, Спайк, — на удивление буднично сказала Луна. — Тебя обеспокоили огни в небе?

Он не ответил ей и даже не посмотрел в ее сторону. Вместо этого он протянул Твайлайт раскрытую лапу, предлагая в нее запрыгнуть:

— Полетели отсюда.

Колдунья, увидев возможность сбежать, не раздумывала ни мгновенья.

— Твайлайт, постой! — воскликнула Селестия, бросившись за нею, но было уже поздно.

Они улетели.

19. Привязанность

Первым, что увидел Спайк, пробив себе путь на свободу сквозь прочную скорлупу, было грозное черное чудище высоко в небе. Нависая над каменными вершинами, оно клубилось, как будто становясь больше, и издавало низкое рычание. Вдруг одна из его пастей извергла белый огонь, и тот поразил вершину вдалеке. Раздался страшный грохот.

Из оцепенения маленького дракона вывело тепло, обдавшее его с ног до головы.

— Это всего лишь гроза, — послышался чей-то голос. — Она не причинит тебе вреда.

Позабыв про небо, Спайк попытался встать, и с четвертой попытки у него это получилось. Он завертел головой, ища источник непонятных звуков, и увидел кого-то очень высокого рядом с собой. У кого-то были огроменные лапы, больше него самого. Маленький дракон посмотрел на свои лапы и неожиданно понял, что у него такие же, только совсем крохотные. Это открытие взбудоражило его.

Он медленно поднял голову, захотев увидеть обладателя огромных лап полностью, и наткнулся на полные нежности изумрудные глаза.

— Спайк, мой сын, твое появление на свет — настоящее чудо.

Иначе как чудом это было вправду не назвать. Столетия миновали с той поры, как мир поглотила разрушительная чума, и единственными живыми существами, которые оказались ей не по зубам, были драконы. Нормальным их нынешнее существование, однако, назвать было нельзя. Голод сильно сократил численность драконов; выжившим удалось отыскать далекий островок, чьи горы содержали в себе скудное количество драгоценных камней, где они и осели, став смиренно ожидать конца. Это был лишь вопрос времени, когда они все вымрут, и именно в это страшное для их народа время рос Спайк.

Нередко он становился свидетелем того, как взрослые ругаются и даже дерутся до крови из-за камней. Худые, вечно угрюмые и злые — драконам было достаточно малейшего повода, чтобы устроить между собой очередную разборку. Мать сразу наставила Спайку держаться от взрослых подальше, и он держался, но в то же время она не была против, чтобы он наблюдал за ними со стороны.

— Внимательно следи за их движениями, — сказала она ему как-то. — Когда подрастешь, тебе тоже придется отстаивать свое.

Спайк задрал голову, пытаясь увидеть материнские глаза.

— А если просто поговорить? Не драться?

— Можешь попробовать. Но куда действенней когти и клыки. Особенно теперь.

— А как было раньше, мам?

— Не мамкай.

— Извини, Глейс.

По какой-то неизвестной причине она запретила называть себя мамой. Со временем Спайк понял, почему, но тогда он был еще слишком мал для этого.

— Раньше нас было больше. И драки мы устраивали в основном забавы ради. Но раньше и еды было в достатке, и воды, а теперь нам приходится уповать на милость дождя да недр этих гор.

— Ма… Глейс, если мы сильные, почему мы не смогли дать отпор крушителям?

— Потому что их тьма тьмущая. А драконов никогда особо много не было. К тому же многие из нас стремятся к независимости, сами себе на уме и не желают водиться с сородичами. Но большинство таких давно сгинуло — остались лишь самые сговорчивые. Вообще, мы не проигрывали крушителям. Мы с ними и не сталкивались почти. Быть может, если бы века назад мы пришли на помощь меньшим существам, которые нуждались в нашей силе, все было бы совершенно иначе.

— Почему мы стремимся к независимости?

— Не знаю. Так еще с начала времен повелось.

— Почему драконы не хотят водиться с другими драконами?

— Ты задаешь сложные вопросы.

— Почему мы просто не съедим крушителей, раз они нам не ровня?

Глейс хмыкнула.

— Ты не первый, кто до этого догадался. Пробовали некоторые из нас сидеть на такой диете, но долго они не протягивали. Крушители оказались несъедобные.

— Почему здесь нет других детенышей?

— Потому что, Спайк.

— Почему…

— Хватит на сегодня «почему».

Драка выявила победителя, и побежденный с позором ретировался. Видя это, мама сказала:

— Запомни, Спайк. Доказать свою правоту можно только силой.

Эту простую истину Глейс позже продемонстрировала сама же, когда Спайк имел неосторожность позариться на, казалось бы, бесхозный кусочек топаза. Он и был бесхозным, однако взрослый дракон, тоже положивший глаз на камень, с этим был явно не согласен. Слабого и маленького Спайка никто не воспринимал всерьез, и все могло кончиться для него далеко не самым лучшим образом, однако вмешалась мама. Она защитила маленького дракона, сразу же пустив в ход силу.

— Вот об этом я тебе говорила, — сказала Глейс сыну, не отводя испепеляющего взора от отступившего дракона. Убедившись, что тот не вернется, она посмотрела на Спайка: — Ну же, что задумался? Ешь. Он твой.

— …Я не хочу, — маленький дракон стыдливо посмотрел на топаз.

— Это твоя добыча.

— Съешь лучше ты.

— Мне он не нужен.

— Мне тоже.

— Тогда зачем полез, если не проголодался? Из жадности?

— Просто я всегда ем камни, но ты сама их почти не ешь. Но я не хочу есть. Мне кажется, мне это не нужно.

— Как не нужно?

— Не знаю. Я не чувствую голода. Поэтому я хотел раздобыть этот камень для тебя.

Глейс поглядела на Спайка неподвижно, а затем наклонилась к нему.

— Чтобы больше такого не повторялось, понял? И не нужно мне врать. — Она понизила голос: — Никогда не говори о своих чувствах вслух, иначе тебя посчитают за слабака. Помни, главное твое оружие — это сила, а не слова и сочувствие.

Топаз Глейс все-таки съела, однако значения словам сына о голоде не придала, посчитав их неумелым враньем. Но они не были враньем. В отличие от сородичей Спайк не испытывал потребности в еде. И вовсе не потому, что его мать хорошо справлялась со своей ролью.

— Глейс, а почему в небе постоянно одни тучи? — спросил он ее однажды.

— Крушителей спроси, — отмахнулась та.

— Мам?

— Серьезно, я не знаю, почему так, — вздохнув, говорила Глейс. — Как крушители появились, так с природой стало происходить что-то странное. Дикой она какой-то стала. Если так хочешь узнать, лети к крушителям и спроси их. Может, они тебе что-то расскажут. Если они, конечно, умеют говорить. Ну, хотя бы повидаешь их своими глазами.

— Но я не умею летать…

Глейс посмотрела на Спайка испытывающе и изрекла:

— Так давай тебя научим. Крылья у тебя есть. Чем раньше начнем, тем быстрее полетишь.

Обучение давалось маленькому дракону нелегко. К планированию с одной скалы на другую он приноровился сразу, однако с самым главным — умением держать свой вес в воздухе — возникли проблемы. Под внимательным взором матери из раза в раз он пытался преодолеть себя, заставить крылья полететь, однако, несмотря на все старания, у него это не получалось. Он взлетал невысоко, задерживался так на несколько мгновений, а затем неизбежно падал. Похоже, его крылья еще были слабы — так он решил, — потому что Глейс отказывалась признавать это. Она, по ее словам, в его возрасте уже летала с легкостью, а раз она летала, значит, должен и он. Как мать его только не называла, видя его неудачи: и бестолковым, и ничего не умеющим, и бесполезным — и многими другими обидными словами. Спайк видел ее недовольство и раздражение и не хотел разочаровывать ее еще больше, поэтому прикладывал все силы, проводя целые дни за тренировками.

В очередной попытке взлететь, Спайк умудрился кувыркнуться в воздухе и больно грохнулся на землю. Глейс прикрыла морду лапой и протяжно вздохнула:

— И что мне с тобой делать? Даже калеки летают лучше. Неужели это так сложно? Тебе нужно лишь как следует взмахнуть крыльями, не нужно порхать тут ими изо всех сил.

Спайк сел на земле и направил взгляд себе под ноги, не решаясь посмотреть на мать. С ее стороны вновь послышался вздох, затем он краем зрения заметил, как она наклонилась к нему, и что-то скользкое прошлось по его морде.

— Г-глейс?..

Глейс вновь лизнула его и только потом ответила:

— Ты весь запачкался. Сиди смирно.

Больше маленький дракон вопросов не задавал, позволив матери сделать то, что она задумала.

— По крайней мере, я не могу обвинить тебя в отсутствии старания, — сказала Глейс, глядя на его ранки и ссадины.

Спайк вытер мокрую морду, и на его лапах осталось несколько чешуек. Мать это заметила:

— Ничего. Новая вырастет.

— …У меня никогда не получится летать.

— Говоришь как слабак. Забыл, чему я тебя учила?

— Я помню… — пробурчал маленький дракон и больше своего разочарования не выказывал.

Закончив вылизывать Спайка, Глейс посмотрела на темнеющий горизонт и изрекла:

— Хватит полетов на сегодня.

Спайк почувствовал себя так, словно мать устала с ним возиться. Это был далеко не первый раз, когда он чувствовал себя подобным образом. Он хотел было извиниться за свою бесполезность, но потом вспомнил, что так делать неправильно, и смолчал.

Подул пронизывающий ветер. Похоже, приближалась буря.

— Холодно… — маленький дракон извернулся, подав свою жалобу как простое замечание. Впрочем, мама его все равно раскусила.

— Это ты еще на севере не бывал и не видел тамошних холодов.

— А как там, на севере?

— Сейчас так же, как везде, но раньше было белым-бело. Кругом снег. Куча снега. Прямо снежная пустыня.

— Что такое снег?

— Это как дождь, только замерзший. Он тоже с неба падает.

— Хотел бы я его увидеть…

— Я не видела зимы уже много столетий.

— А какое сейчас время года?

— Хороший вопрос. Солнце подсказывает, что ныне либо осень, либо весна.

— Как ты это поняла?

— А ты любишь задавать вопросы, — усмехнулась Глейс. — Ты замечал, что в одни недели дни бывают короче, а в другие — длиннее?

Спайк заинтересованно покивал.

— Так вот, зимой — дни короткие, а летом — наоборот долгие. А то, что посередине — это весна и осень. Это если говорить простым языком, но смысла рассказывать тебе про движение солнца, мне кажется, нет.

— Как выглядит солнце?

— Точно… Ты ведь до сих пор ни разу его не видел.

Глейс неожиданно взяла Спайка в лапу и усадила себе между плеч.

— Мам?..

— Держись крепко, — сказала она, и маленький дракон обвил передними ногами выступающую из спины колючку.

Глейс взмахнула крыльями и оторвалась от земли. Она быстро набрала высоту и вскоре нырнула в густые серые облака. Целую минуту Спайк не видел ничего, кроме себя, матери, и завихряющихся клубов, мелькающих перед глазами, а затем — облака резко кончились.

Взору предстало огромное, незапятнанное ни одним облаком лиловое небо с маленькими-премаленькими разноцветными точками на нем. Спайк почувствовал теплые лучи, касающиеся его носа, и посмотрел на алый горизонт. Красный круг был едва заметен на нем.

— Так выглядит закат, Спайк. Красиво, не правда ли?

У маленького дракона не было слов, чтобы выразить восторг, который его охватил. Так вот каково настоящее небо!

— Там, где садится солнце, находится запад, а поднимается оно на востоке, — Глейс указала лапой в противоположную сторону. — Ты меня слушаешь? Повторять не буду.

— Слушаю! — оживился Спайк.

— Зная это простое правило, ты сможешь легко ориентироваться в сторонах света. Ты ведь помнишь, что такое восток и запад? Мне не нужно напоминать?

— Восток — это право, а запад — лево.

— А север с югом?

— Вперед и назад.

— Это-то ты мгновенно схватил. — Глейс задумчиво глядела на солнце: — Надеюсь, мои знания еще не устарели. Природа одичала, и правила могли поменяться. Кто знает, может, в нынешние времена всё наоборот, и солнце поднимается на западе, а садится на востоке. Раньше им хотя бы управляли, и была определенность, но теперь… — Она обнаружила, что проговаривает мысли вслух и наполовину повернула голову к Спайку: — Не забивай мозги. В ближайшее время тебе все равно не придется этим пользоваться.

Маленький дракон зацепился за ее слова.

— Солнцем можно было управлять? — удивился он.

— Многие существа мира верили, что им управляют две маленьких лошади из страны Эквестрия.

— Ты в это веришь?

— Нет, конечно, да и кто в такое поверит в здравом уме?

— Глейс, смотри, вон там, наверху, это что такое большое и яркое? Второе солнце?

— Можно и так сказать. Это звезда. Всегда появляется первой на закате. Точки вокруг нее это тоже звезды, только поменьше и помоложе.

— Она старая?

— Очень старая. У драконов есть поверье, что она старше мира.

— Глейс, а ты старая?

— Если сравнивать со звездами, то я совсем кроха, прямо как ты.

На том вопросы у Спайка закончились. Мама кружила над облаками, пока солнце не исчезло за горизонтом, после чего, изрекши: «Пора возвращаться», она нырнула в вихрящиеся серо-алые клубы.

— Это был последний раз, — изрекла Глейс, когда они приземлились на свою скалу. — Больше я тебя на спине катать не буду.

Маленький дракон понял намек, но в тот же миг у него возник новый вопрос:

— Глейс, это правда, что все драконы думают только о себе?

— Чистая правда, — ответила Глейс, ложась на камнях и прикрывая маленького дракона крылом от сильного порыва ветра.

— И никто даже не попытался наказать крушителей?

— Вообще-то была одна молодая драконица. Сомневаюсь, что ее, как и остальных драконов, заботили маленькие существа, однако, похоже, она страсть как любила сражаться. Не знаю, правда, чем все для нее закончилось. Сгинула, наверно. Странная она была все-таки…

— Я тоже странный?

— Только тем, что все еще не устал задавать вопросы. Солнце зашло, Спайк. Ложись спать. Тебе нужно набраться сил перед завтрашним днем.

Тренировки продолжались. У маленького дракона по-прежнему ничего не получалось, отчего Глейс все так же называла его бездарностью. Он привык к этому, и никак не реагировал ее слова. Она была абсолютно права. Раз другие драконы в его возрасте уже умели летать, значит, он и вправду бездарность. Доказать обратное можно только, наконец, полетев — и он сконцентрировал все свои мысли и силы на этой цели. К тому же ему очень хотелось еще раз повидать звезды и закат.

Одним днем Спайк заметил, что за ним и матерью с дальней скалы повадился наблюдать дракон с багровой чешуей. Тот делал вид, что спит или занимается своими делами, однако Спайк несколько раз ловил его любопытствующий взгляд. Глейс тоже заметила наблюдателя, однако он ее, по всей видимости, не волновал. Так продолжалось ровно до того момента, пока багровый дракон не подлетел к ним. Он грозно посмотрел на Спайка и спросил Глейс:

— Зачем ты возишься с ним?

— Я не собираюсь отвечать на твои вопросы. Ты мешаешь. Уйди.

— Он же обуза. Лишний рот, который вдобавок отберет у тебя место, когда вырастет. Ты уже немолода, и резвость у тебя не та, ты это знаешь. Думаешь, он станет тебя защищать?

— Пошел вон, пока я не перегрызла тебе глотку.

Багровый дракон не хотел драться из-за пустяка и улетел. Глейс проводила удаляющийся силуэт мрачным взглядом, после чего сказала сыну:

— Не обращай на этого идиота внимания.

Спайк побоялся что-либо спрашивать, видя, что мать явно не в духе. Вместо этого он предпринял новую, наверно, уже тысячную попытку взлететь. И через мгновение с удивлением обнаружил, что спокойно держится в воздухе — так, словно всегда умел.

— Глейс, смотри! Я лечу!

— Давно пора, — с облегчением сказала Глейс.

Шло время. Положение в драконьей общине становилось все хуже, горы скудели на камни, а численность драконов сократилась еще больше: одни рискнули и улетели в последней надежде, что найдут лучшее место, другие оказались слабы и не дожили. Никто не пытался что-либо изменить.

— Спайк, будь бдителен, — однажды сказала Глейс. — На нас могут напасть. Драться придется насмерть.

Молодой дракон понимал, к чему это было сказано. В общине росла паранойя. Это нельзя было увидеть глазами, но можно было почувствовать, ею буквально пропиталась каждая частичка воздуха. Словно проклятие над ними годами нависал голод, и только последние драгоценные камешки отделяли их от полного безумия.

— Это путь в никуда, Глейс. Драконы выше этого.

— Все мы так сейчас думаем. Но потом камни закончатся. И стоит одному осмелиться, как за ним тут же последуют остальные.

— Нужно что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.

— Все в твоих лапах, Спайк. У тебя есть решение, которое спасет нас всех? А ты уверен, что у тебя хватит времени?

— Плевать на остальных драконов. Они давно смирились со своей судьбой. Давай улетим.

— Такой же путь в никуда.

— Все равно лучше, чем сидеть на одном месте и ждать смерти.

— Может быть. Но здесь у нас есть хотя бы подобие жизни, а за пределами гор — одна неизвестность.

Спайк поглядел на тощие бока матери, на которых проступали кости, и промолчал. Все правильно, отправляться в неизвестность было верной смертью, а оставить Глейс одну он не мог. В этот момент он решил для себя: неважно, что случится дальше, он не позволит матери помереть с голоду. Она заботилась о нем, теперь настала пора ему позаботиться о ней.

Этой же ночью, пребывая в полудреме, Спайк услышал, как со скалы неподалеку сыплются камешки. Он напряг мышцы, готовый в любой момент наброситься на незваного гостя. Он резко поднял взгляд и увидел обтянутый кожей скелет, сидящий на скале.

— Ты очень чутко спишь, — произнес он медленно.

— Уходи. Тебе здесь не рады, — предупредил его Спайк.

— Я уйду совсем скоро, да. Но сначала ответь мне на маленький вопрос…

Спайк признал в нем багрового дракона. Сейчас тот выглядел совсем плохо. Голод отразился не только на его теле, но и рассудке.

— Хочешь расстаться с жизнью? Не заставляй меня применять силу. Тебе со мной не справиться.

— Твоя правда, и все же объясни мне — почему ты выглядишь таким… сытым? Это очень подозрительно, знаешь ли. Мы тут все голодаем… пока ты жируешь. — Багровый дракон наклонил шею и прошипел: — Ты нашел новый источник камней, не так ли? Почему бы тебе не поделиться со мной? Я не прошу много… Обещаю, никто не узнает о твоей тайне…

В груди Спайка вспыхнул гнев, однако он не позволил ему превратиться в пламя, которое едва не вырвалось из пасти вместо проклятий.

— Как же ты жалок, — прорычала проснувшаяся Глейс.

Дракон сверкнул глазами в ее сторону.

— Все как я и говорил… Он не намерен делиться с тобой.

— Он лучше нас всех приспособился к новому миру. Поэтому он не испытывает голода.

— Думаешь, я в это поверю? — едко усмехнулся багровый дракон. — Чем-то же он должен питаться… Обычными камнями? Воздухом? Не-ет, вы меня за наивного детеныша держите.

— Сгинь. Последнее предупреждение. Или лишишься жизни, — пригрозил Спайк.

Багровый дракон не стал испытывать судьбу.

— Лучше бы ты поделился, — ядовито изрыгнул он, расправил поеденные прорехами крылья и улетел.

Его слова не сулили ничего хорошего. Он вернулся следующей ночью, и уже не один. Мелькнула молния, очертив четыре скелета. Словно ожившие мертвецы, они окружили скалу.

— Раскрой нам свою тайну, Спайк. И никто не пострадает, — проговорил багровый дракон.

— Ты же не хочешь доводить это до крайности? — прохрипел сообщник.

Грянул гром. Тучи яростно клубились — намечалась страшная буря.

— Вы ищете то, чего нет, — мрачно проговорил Спайк, приготовившись защищаться.

— Лжец! Все знают, что ты что-то прячешь!

— Жалкие подобия драконов, — презрительно сказала Глейс. — Решили сегодня умереть?

— Нет, — произнес багровый дракон. — Умирать мы сегодня не собираемся.

Спайк догадывался, что шайка первым делом попытается навредить матери, и когда на нее набросились сразу трое, он уже был рядом, чтобы принять удар на себя. В кожу впились клыки и когти, разрывая ее. Раны разразились жгучей болью. Спайк зарычал в ярости. Они были ему не ровня. Они были слабы. Однако их было больше.

Замелькали молнии, превратив происходящее в пляску белого и черного. Глейс одержала верх в своей схватке, перегрызя противнику шею, однако изголодавшуюся шайку это не остановило. Они были твердо намерены получить желаемое, сейчас или никогда. Молодому дракону все же удалось вырваться из их цепких лап. Стараясь не обращать внимания на боль по всему телу, он замер и внимательно следил за движениями троицы, кружившей вокруг него, словно стая волков. Когда загремел гром, они вновь кинулись на Спайка, но на этот раз их когти его не достигли. Одного из нападавших взяла на себя Глейс, а остальные были вынуждены отбиваться от пришедших на помощь драконов.

Молния сверкнула дважды, а затем все было кончено. Хлынул дождь. Спайк почувствовал охватывающую мышцы слабость, но старался стоять на ногах твердо и не подавать виду. Он еще не знал, насколько крепко ему досталось… но болело буквально все.

— Почему вы помогли? — удивленно спросила Глейс драконов из общины.

— Это не было похоже на честную дуэль, — ответил один.

— Сегодня они напали на вас, завтра — могли бы напасть на кого-нибудь другого. Эти отбросы заслуживали смерти, — промолвил второй, с презрением глядя на бездыханные тела.

— Драконы не должны опускаться до такого, — наконец высказался третий.

Выслушав их, Глейс вместо лаконичного «спасибо», которое никто и никогда не произносил вслух, промолвила негромко:

— Нам бы пришлось несладко, если бы не вы.

Когда драконы разлетелись, Спайк сказал настолько твердо, насколько мог:

— Нам лучше поискать другое место для ночлега.

— Ты неважно выглядишь.

— Знаю.

Глейс больше ничего не сказала. В конце концов, это она научила его так себя вести. Он поднялся над скалами, и было видно, как тяжело ему это далось, однако она опять же не промолвила ни слова и полетела за ним.

Вскоре они нашли небольшое углубление в горах, где и укрылись от дождя. Здесь было немного тесно, но сейчас это заботило их меньше всего. Спайк наконец-то позволил себе расслабить мышцы и сел на сухие камни. Бегло осмотрев себя, помимо оторванной чешуи, следов от клыков на плечах и передних ногах да неглубоких ран почти по всему телу он обнаружил внушительный кровоточащий разрез на животе.

— Такие слабые, а все равно смогли задеть… — тяжело проговорил он.

Глаза Глейс не выразили ровным счетом ничего, однако она ужасно испугалась, увидев рану.

— Тебе придется потерпеть, — сказала она, тут же наклонила голову к ране и мягко подула на нее. С ее губ сорвалось слабенькое пламя. Спайк почувствовал, как невыносимо закипает кожа, но не издал ни звука, пока Глейс врачевала его.

— Заживет, — промолвила она, закончив. — На драконе все заживает.

Спайк лишь благодарно посмотрел на мать, смолчав. Снаружи хлестал дождь, сдуваемый ветром. Буря расходилась все сильней.

— По крайней мере, у нас будет вода на ближайшее время, — заметила Глейс, а потом, выждав несколько секунд, проговорила: — В этом не было никакого смысла, Спайк. Заступаться за меня, получать мои раны. Я могу за себя постоять. К тому же я все равно… — она оборвалась на полуслове и вздохнула, выпустив при этом дым из ноздрей.

— Я захотел защитить тебя. Вот и все.

Глейс поглядела на Спайка так, словно он сказал что-то запретное.

— Что? — с легким раздражением спросил он. — Я говорю, что чувствую, и не хочу прятать это за молчанием и холодным взглядом. Плевать, что написано в драконьем кодексе.

Глейс задумалась и вскоре пришла к неутешительному выводу.

— Может ты и прав. Может, драконам стоило наплевать на кодекс и на правила, которым следовали давние предки. Тогда бы мы признали, что мы жалки и слабы, и не строили бы из себя сильных. И у нас бы появился шанс пережить темные времена. Мы бы вместе стали искать спасение, а не думали только о себе и о том, как урвать кусок побольше перед смертью. Но мы привыкли к этим правилам, они у нас в крови, и их так просто не отринешь.

— Да… наверно, так и есть. — Спайку, несмотря на свои слова, не сразу далось признание. Его дважды бросало в жар, прежде чем он смог вымолвить: — Я счастлив, что ты у меня есть, мам. И что ты думала не только о себе.

Глейс было бесконечно приятно услышать это, но она не нашла в себе внутренней силы ответить взаимностью. Не сумев скрыть внезапно нахлынувшие чувства, она отвернулась, чтобы Спайк не увидел ее взгляда. Еще недавно он был совсем крохой и с легкостью помещался в ее лапе… и каким же большим и сильным он теперь стал! Она вырастила хорошего сына. Она может им гордиться. И она ему больше не нужна.

Спайк проспал весь следующий день. Глейс все это время находилась с ним, не отходя ни на шаг, а когда наступила ночь, решилась. Напоследок она позволила себе маленькую слабость и нежно потерлась щекой о щеку сына, после чего выпорхнула в темноту и навсегда покинула его.

Проснувшись от ноющих ран, Спайк выбрался на серый дневной свет. Дождь закончился, однако камни все еще были сырые. Глейс нигде не было, но молодой дракон не придал этому значения. Он заволновался, когда сначала прошел час, потом — два, а мать все еще где-то пропадала. Это было ненормально. Невзирая на боль и усталость, он стал ее искать. Первым делом Спайк проверил их скалу, возможно, туда зачем-то вернулась Глейс, однако ее там не оказалось. Тогда он стал искать ее по всей общине, расспрашивая драконов. Те, что согласились ему ответить, ничего не знали и никого не видели. Тем, кто не желал тратить на него внимание, он был не в состоянии доказывать превосходство.

Молодой дракон не находил себе места. Чем дольше он ждал, тем сильней крепла в голове мысль, что Глейс покинула общину. Прошло еще полдня, однако она так и не вернулась, и в один момент Спайк с ужасом осознал, что она улетела умирать. Иного объяснения быть не могло. Все драконы так делают, когда понимают, что им осталось недолго. Вот и мама поступила так же. Не хотела, чтобы он видел, как в ней угаснет жизнь.

Несмотря на нездоровую худобу, Глейс не выглядела слабеющей, она по-прежнему излучала жизнь, она казалась… Она казалась. Конечно же она скрывала от него настоящее свое состояние. А он в упор ничего не замечал… Помня данное себе обещание, Спайк покинул общину и отправился на поиски матери. Она не могла улететь далеко. Она не спрячется посреди этой пустыни.

Он неустанно искал ее целыми днями. Сначала облетел окрестности гор, затем устремился дальше. С каждым новым рассветом надежда становилась все призрачнее. Мысль о том, что Глейс умерла в одиночестве была мучительной, но Спайк отказывался верить в это, продолжая повторять себе, что время еще есть, что если он не сумеет спасти, то хотя бы скрасит ее последние минуты.

Незаметно шли дни. Недели. Месяцы. Годы. Дракон облетел полмира, и в какую бы сторону он ни направлялся, всюду была пустыня. Умом он понимал, что его поиски давно утратили смысл, что Глейс не могла улететь так далеко, но чувства не позволяли ему отступить. Быть может, она каким-то образом выжила? Нашла новый источник камней или что-то в таком духе… он продолжал в это верить, и то, что он до сих пор не нашел ее останков, лишь укрепляло его веру.

В своих поисках Спайк однажды наткнулся на зеленое пятно посреди пустыни. Он очень удивился, увидев траву и деревья, про которые рассказывала мама. Неподалеку находилось поселение, и Спайк, приглядевшись, понял, что его населяли крушители. Чума, уничтожившая его народ. Наверно, он должен был ненавидеть их, но ему на самом деле было все равно. Пронаблюдав за ними еще немного, он полетел дальше.

Обыскав вторую половину мира, дракон понял, что больше не может обманывать себя. Он смирился с поражением и решил, что настала пора возвращаться — если еще есть, куда возвращаться… Он отдалился от общины так далеко, что уже не помнил, где она. Ее поискам он посвятил еще несколько месяцев, пока, наконец, не наткнулся на нее.

В воздухе было мертвенно тихо. Община опустела. Лишь голые белые кости напоминали о том, что здесь когда-то жили остатки его народа. Со страхом он осознал, что остался совсем одним.

Спайк не знал, что ему делать. Он утратил цель. В его жизни не было больше смысла. Неустанные поиски вымотали его. С тяжелым сердцем он вернулся на скалу, где вырос, лег посреди костей и в надежде сбежать невыносимой тишины и болезненных мыслей уснул многовековым сном.

Из спячки дракона вырвало тепло, коснувшееся его носа.

— Глейс? — резко поднялся он.

Вверху вместо туч дракон увидел белые облака и солнце. Он был так поражен этой картиной, что застыл в неподвижности на мгновение, однако затем его взгляд заметался по сторонам. Он обнаружил, что некоторые горы покрошились и уменьшились, другие же наоборот стали выше и шире; сам он был покрыт слоем серой крошки и камешками, прилипшими к чешуе. Сколько же он спал?

Спайк поднялся над горами. Их по-прежнему окружала пустыня. Он полетел куда глаза глядят. На этот раз у него была компания из солнца — днем, и звезд — ночью. Простое их присутствие на небе отвлекло его от одиночества. Когда первый месяц его бесцельного путешествия подходил к концу, пролетая над морем, он неожиданно наткнулся на стену плотного тумана. Целый день он летел вдоль него, надеясь найти его край, пока вдруг не осознал, что сделал круг. Недолго думая, он решил проверить, что скрывает в себе туман.

Когда по другую сторону его глаза увидели жизнь, он поначалу подумал, что по-прежнему спит, и ему снится сон. Откуда бы в мире было взяться жизни, если в нем ничего не осталось? Тем не менее, этот островок жизни — нет, скорее, небольшой континент, огороженный туманом, — населяли крохотные лошади. По крайней мере, он посчитал их лошадьми, вспомнив расплывчатые описания матери, ибо вживую он их никогда не видел. Опять же — откуда им было взяться? Разве они не исчезли давным-давно? Но на самом деле его не особо волновали эти вопросы. Осознание, что мир понемногу восстанавливается, помогло его сердцу испытать облегчение.

Следующие несколько дней он летал по всему континенту, с большим интересом исследуя его. Крупных городов он избегал, да и к поселениям поменьше он тоже старался сильно не приближаться, предпочитая наблюдать за жителями издалека. Каким-то образом пустыня превратилась в полные зелени земли — но только здесь, на этом континенте. Спайк не представлял, как это могло произойти, однако и этот вопрос его тоже вскоре перестал волновать.

Вдоволь насмотревшись на страну лошадей, он покинул ее. Однако оказавшись за туманом и вновь встретив серый пейзаж, он внезапно понял, что хочет вернуться. Даже больше — он хочет там остаться. Плевать, что там ему нет места. Никто не станет возражать, если он станет жить где-нибудь в горах. А даже если будут против — что они ему, дракону, сделают?

И Спайк вернулся. Он часами кружил над лошадиными землями без какой-либо четкой цели, просто наблюдая сменяющиеся внизу виды, пока не почувствовал усталость в крыльях. Он решил, что сначала отдохнет, а затем станет искать себе новый дом.

На окраине произраставшего внизу леса, дракон заметил подходящую поляну, чтобы приземлиться…

---

Спайк был молчалив. Съежившаяся меж его плеч колдунья без конца всхлипывала, вздыхала и шмыгала носом. Он должен был что-то сказать, хотя бы попытаться утешить ее, однако он до сих пор не решился промолвить ни слова. Ему казалось, что бы он сейчас ни сказал, это не прогонит горя Твайлайт, а, скорее всего, сделает только хуже. Он догадывался, что могло ее так расстроить, но не знал, было ли это действительно причиной. Лишь одно он знал наверняка: нужно унести ее подальше от замка и от принцесс.

Путь их занял пару часов. Твайлайт совсем притихла к тому времени, когда он достиг высоких гор на севере — самого тихого и самого дальнего края Эквестрии. Он приземлился на более-менее ровные скалы и помог колдунье слезть. Едва коснувшись копытами тверди, она осела и уставилась себе под ноги. Она выглядела совсем обессилевшей, из нее будто вытянули всю жизнь. Спайк по-прежнему не знал, как к ней подступиться.

Секунды тишины превращались в минуты. Твайлайт глубоко погрузилась в мысли и, похоже, даже не замечала, где находится. Не замечала она и порывов прохладного ветра, трепавших ее гриву. Вскоре она задрожала, и Спайк понял, что нужно как можно скорее это исправить, пока она не замерзла. Он укрыл ее от ветра, сев к нему спиной и слегка расправив крылья.

Колдунья заметила телодвижения дракона и подняла на него красные от слез глаза. Зрительный контакт между ними не продержался и мгновения, она сразу же разорвала его.

— Прости… — пролепетала она. — Тебе пришлось выслушивать мои рыдания…

— Ничего, — ответил дракон. — Тебе не холодно?

— Немного. Терпимо. Где мы?.. — Твайлайт посмотрела по сторонам. — Горы?

— Северная граница Эквестрии.

— Эквестрии… — повторила она, и искра в ее глазах потускнела. Она медленно повернула голову вбок: — Значит, там дальше… как гласят учебники, ничейная земля…

Она поглядела вниз, на густой хвойный лес, простилающийся вплоть до самого горизонта.

— Он настоящий? Или это всего лишь какая-то иллюзия? — слабым голосом спросила колдунья. — Спайк, ты ведь видел, что там дальше?.. Прошу, скажи мне.

— Пролетишь еще немного вперед — появится туман, а за ним — действительно ничейная земля. Там просто ничего нет, — изрек дракон.

— Ничего… — снова повторила колдунья с пустым взглядом.

— Ничего, — подтвердил дракон. — Абсолютная пустота. И так выглядит весь мир вне вашей страны.

— …Недавно ты сказал, — заговорила Твайлайт, вынырнув из задумчивости, — что за морем ничего нет, но я поняла тебя не так. Подумала, что остальной мир попросту неинтересен тебе или не заслуживает твоего внимания… А ты говорил, оказывается, буквально… — Она тяжело вздохнула и все же подняла глаза на Спайка: — Ты ведь все знал? О том, каков мир на самом деле, и о том, кто мы такие…

— Знал.

— И ничего не говорил.

— Не говорил, — теперь уже он повторил ее слова.

— Видел ведь, как я выискиваю правду, и все равно молчал… — это был явный укор в его сторону, хоть Спайк и не заметил обиды в ее тоне.

— Я не хотел ломать мир, в котором ты привыкла жить, — признался он. Он не гордился этим выбором, но считал его единственно правильным.

— И вы все были правы. Ты, принцессы. Счастье в неведении… Что дала мне правда? Я… теперь я даже не знаю, кто я. Кто мы… О звезды, я совершила непоправимую ошибку…

Ее губы искривились, и она их поджала, сдержав в себе подступивший плач.

— Выговорись, — посоветовал дракон. — Выплесни все наружу. Не держи в себе.

— Уже выговорилась. И наплакалась тоже, — с печальным видом проговорила Твайлайт. — Спайк… все пошло наперекосяк. Я думала, что поступаю правильно, но оказалось…

Она начала сбивчивый рассказ о произошедших с ней событиях. Дракон внимательно слушал ее, не смея перебивать.

— Я думала, что нашла злодеев и расстроила их планы. Но единственным злодеем оказалась только я.

— Ты вернула принцесс.

— И заодно уничтожила все то, что они построили, — поникла Твайлайт. — Принцессы всё говорили про дружбу и любовь… прямо как раньше, когда учили меня. Я впитала каждое знание, которое было связано с магией, но я не помню ни одного нашего урока дружбы. Плохая из меня ученица…

Дракон не знал, что сказать на это.

— Спайк, что такое дружба? — неожиданно спросила колдунья.

— Ты не того спрашиваешь.

— Но больше мне никто не ответит. Я не понимаю, что это. Принцессы так и не смогли объяснить мне. Ты дракон… Не оборотень. Похоже, ты разбираешься в этом лучше всех нас.

Спайк призадумался, а затем изрек:

— Это крепкая связь между двумя существами. Когда один помогает другому, и другой помогает первому, просто потому что им так хочется, а не потому, что они связаны каким-то обязательствами. Наверно, это и есть дружба.

— Слова мне понятны. Их смысл мне понятен. Но… Тогда что такое любовь?

— Очень сильная дружба, — ответил Спайк после короткой паузы. Он не думал, что его может что-либо засмущать, однако вопросам Твайлайт это почти удалось. Он почувствовал себя даже как-то неуютно.

— Выходит… между тобой и мной никогда не было дружбы, — промолвила колдунья.

Для Спайка это не стало откровением. Он и так это давно знал. Их дружба была однобокой.

— Поначалу я воспринимала тебя как игрушку. Как трофей, который возвышает меня над остальными. Ни у кого больше не было дракона — кроме меня, единственной и неповторимой. Ведь я добилась твоего расположения сама. Своим умом. Как и звания лучшего королевского мага. И… помнишь, когда ты внезапно улетел, а я осталась одна?.. Только тогда я поняла, что ты для меня важнее, чем я думала. Ты помогал мне справляться с моими страхами… но все равно, даже после этого я ничего не давала в ответ.

— Вовсе необязательно давать что-то в ответ.

— Но ты же сказал… я не понимаю. Если ты делаешь добро, значит, и я должна делать добро.

— Я не умею объяснять.

— …Ладно. Забудь об этом. И знаешь… обо мне тоже забудь. Не стоит тебе водиться с такой, как я. Возвращайся в Кантерлот и помоги им там, пока тебя не возненавидела вся страна вместе со мной.

Дракон лишь усмехнулся. Его реакция поразила колдунью.

— Думаешь, остальной мир меня хоть как-то волнует? Твайлайт, за столько времени ты так и не поняла, что ты — единственная, кто имеет для меня значение? Что бы ты ни сделала, и кем бы ты себя ни считала, я всегда буду с тобой.

Это признание далось дракону как никогда легко. Он удивился себе. Он думал, ему придется вытягивать его из себя по слову.

— Но почему, Спайк? — колдунья была ошарашена. — Почему из всех именно я?

— Я тоже раньше не понимал…

Поначалу он называл это долгом, который нужно вернуть, и придерживался этой позиции. Потребовалось немало времени, чтобы он, наконец, признался себе, что Твайлайт ему небезразлична. Она помогла ему, избавив от проклятия, но дело было даже не в этом. В первый раз он почувствовал это, когда колдунья стала обрабатывать ему царапины, затем — чуть позже, когда она уговорила его показать деревню с высоты птичьего полета.

— Ты напоминаешь мне о прошлом, Твайлайт.

Все именно так. И поняв, что означало это чувство, отринуть его он уже не мог. Каждый раз, когда колдунья оказывалась между его плеч, приносил Спайку успокоение, и он переставал чувствовать себя одиноким. Ведь когда-то давно таким же образом его катала Глейс.

Пускай забота Твайлайт не была настоящей. Пускай их дружба не была взаимной. Все это не имело для него значения. Она напоминала ему о матери, и ради этого он был готов последовать за колдуньей хоть на край света.

— Прошлое, говоришь?.. Я ведь совсем ничего не знаю о тебе.

— Тогда слушай.

Спайк поведал ей все, не утаил ни одной детали своей жизни, начав с самого рождения и закончив прилетом в Эквестрию. У Твайлайт, ожидаемо, возникла куча вопросов:

— То есть ты был абсолютно серьезен, когда сказал, что у тебя нет потребности в еде? Я подумала, что ты просто насмехаешься надо мной… Это позволило тебе выжить.

Дракон кивнул на это, не найдя, что ответить.

— Подожди, а как ты понимаешь нас? Мы же должны говорить на разных языках, правильно? Не могли же драконы говорить на том же языке, который мы тогда еще даже не придумали.

— Torra ki.^[1]

— Ты знаешь древнеэквестрийский?

— Неверно называть его так. Это язык старого мира. На нем говорили не только пони, но и многие другие существа. Ваш современный язык, наверно, я стал понимать после превращения. Других объяснений у меня нет.

— Как же так получилось, что принцессы разрешили тебе остаться в Кантерлоте да еще и рядом со мной? Они совсем не боялись, что ты можешь рассказать мне правду?

— Похоже, они сразу поняли, что я тебе ничего не скажу, и даже ни разу не зарекались об этом. Однако они сразу признались мне, что вы все — оборотни. У меня возникало такое подозрение, но мне оно казалось глупым. Поначалу я действительно считал вас настоящими пони.

— Ты ненавидишь нас.

— Не знаю. Ты моему народу ничего не сделала. До остальных мне нет никакого дела.

Твайлайт задумалась. Ее глазам вернулся блеск. Спайк подумал, что ему, похоже, удалось ненадолго отвлечь ее от случившегося. Но затем она снова погрустнела, и ее губы задрожали.

— Что такое? — дракон постарался спросить как можно мягче своим грубым и холодным голосом.

— Я думаю о том, что ты рассказал… И у меня в голове не укладывается. Последний дракон… это же страшно! Если бы я осталась совсем одна, мне было бы очень грустно. Я люблю одиночество, но это совсем другое одиночество! Оно пугает! Даже сильнее, чем если бы на меня смотрели сотни глаз… Как ты с этим справляешься?

— Наверно, я привык.

Это было ложью.

— Спайк… — Твайлайт страдальчески посмотрела на него. — Мне почему-то больно. — Она положила копыто на сердце. — Вот здесь… Очень сильно болит. Как будто дерет… Что со мной?

— Постарайся не думать обо мне, и оно пройдет.

— Я… я не могу! И чем больше я думаю, тем сильнее болит.

— Значит, ты уже это не излечишь.

— Спайк, о чем ты всё говоришь?.. — Смятенная Твайлайт заметила выступившие в уголках глаз слезы, и быстро вытерла их. — Это и есть дружба?

— …Может быть. В каком-то смысле.

Ветер давно уже стих, однако Спайк обнаружил это только сейчас. Он сложил крылья и посмотрел на солнце, тонущее в горизонте.

— Что ты будешь делать? — спросил он колдунью.

— Ничего, — слабо помотала та головой. — Я ничего уже не сделаю. Мою ошибку не исправить. Я не вернусь туда, — сказала она, поглядев на алеющий горизонт, — там мне больше нет места.

— Хорошо. Тогда я разведу костер. Сегодня переночуем здесь.

Твайлайт кивнула ему со слегка удивленным лицом. Видимо, не ожидала, что он так легко примет ее ответ. Спайк слетал вниз, вцепился клыками в первую попавшуюся ель и вырвал ее из земли с корнем, затем вернулся с нею обратно и, бросив на скалу, раздавил ствол лапами. Из получившихся щепок он соорудил костер. Он дохнул пламенем, и тот загорелся.

— Я никогда прежде не сооружал костров, — заметил Спайк.

— Я тоже, — ответила Твайлайт, глядя на пламя. — Но вроде пока горит.

Дракон покрутился на месте, лег у костра и посмотрел на Твайлайт:

— Ложись рядом. Так будет теплее. Все-таки мы высоко в горах.

— …Да, ты прав.

Она немного неуверенно подошла к нему и легла, подобрав под себя ноги. Ее взгляд ненадолго задержался на едва заметном шраме на животе Спайка. Дракон сделал вид, что не заметил этого.

Костер трещал. Солнце полностью исчезло за горизонтом, на небе выступили звезды. Где-то там, вдалеке, осталась Эквестрия с ее проблемами. Будь с ней, что будет, подумал дракон. Теперь это забота принцесс, а не Твайлайт.

— Кажется, я понимаю, Спайк… — проговорила колдунья, — что значит делиться и не просить ничего взамен. Раньше моей целью было забрать как можно больше знаний себе и ни с кем с ними не делиться, однако… когда я узнала правду о принцессах, мне захотелось рассказать об этом всем. Дружба ведь работает похожим образом?

— Ответ находится куда ближе, чем ты думаешь.

Дракон укрыл ее крылом от искорок, выпрыгивавших из пламени. Ему не нужно было искать дом. Он давно его нашел. Его дом был рядом с Твайлайт.

20. Последствия

Механизм щелкнул и затих, ознаменовав прибытие. Сестры сошли с лифта и оказались почти в кромешной темноте. Кристаллы, что должны были освещать лабораторию, практически полностью погасли. Мановением рога Селестия заново наполнила их магией, и тьма отступила, оголив творящийся в помещении бардак.

— Напомни, Луна, зачем мы здесь?

— Хочу проверить, все ли в порядке с Элементами Гармонии.

— Мягко говоря, с ними давно не все в порядке, — сказала Селестия, коротко вздохнув.

Луна не ответила. Ступая по устланному бумагами полу, она подошла к столу с разбитыми склянками и посмотрела на прозрачный сосуд, наполовину наполненный поблекшими кристальными песчинками. На нем была заметная трещина, однако удар он все-таки выдержал, не расплескав содержимое. Луна почувствовала облегчение. Она стала рыскать взглядом по полке, ища новый сосуд для Элементов.

— Вот, — Селестия пододвинула пузатую склянку, — должно поместиться.

— Спасибо, — ответила Луна и стала пересыпать в склянку то, что осталось от Элементов.

Селестия молча наблюдала за действиями сестры. Она уже ничего ей не говорила; они спорили об этом миллион раз, и каждый раз они неизменно оставались при своих мнениях. В конце концов, они решили, что лучше будет двигаться в разных направлениях. Когда Селестия давно сдалась и стала искать другие варианты, Луна по-прежнему надеялась восстановить Элементы. «Восстановим их, вернем Гармонию, воскресим жизнь», — так звучал ее план. Это был бы хороший план, если бы не возникла нерешаемая проблема на самом первом его этапе. То, чем сейчас занималась Луна, было простым самообманом. Но Селестия уже ничего ей не говорила. Пусть ей и было грустно за этим наблюдать.

Сестры не стали прибираться в лаборатории, сейчас было не время. Они спустились к сфере воспоминаний. От нее осталась лишь нижняя часть, словно скорлупа.

— Был ли у нас шанс этого избежать? — тихо промолвила Луна. — Или мы предрешили нашу судьбу, когда решили взять Твайлайт в ученицы?

Селестия не нашлась, что ответить.

— Нам пора, сестра. Нас ждут подданные.

— «Подданные»… А мы привыкли их так называть, не правда ли? Сделали себя правителями, но имели ли мы на то право? Знаю, глупо задаваться сейчас этим вопросом…

— Пусть решает народ.

Луна едва не прицепилась к слову «народ», но затем поняла, что думает об этом напрасно. Народ или собратья, принцессы или наставницы — какая, в самом деле, разница? Разве много от этого меняется? Стало ли другим их с сестрой отношение к собратьям? Так же, как и раньше, они направляют их и будут делать это впредь, несмотря ни на что.

— Я волнуюсь за Твайлайт, — проговорила она, посмотрев на сестру. У той в глазах мелькнул знакомый блеск. Конечно же, сестра тоже волновалась.

— Она не одна, и это главное, — ответила Селестия. — Спайк о ней позаботится.

У Луны перед глазами вновь возник образ рыдающей ученицы, и ее сердце наполнилось ненавистью к себе:

— На что мы надеялись, когда плели этот клубок лжи? Что Твайлайт обрадуется, распутав его?

— Все слишком внезапно свалилось на нее, — сказала Селестия. — Если бы могли постепенно подвести ее…

— Но мы не думали об этом, сестра, — слегка повысила голос Луна. — Мы просто надеялись, что она никогда ничего не узнает. Создали себе ложный образ идеальных наставниц. Поиздевались над нею. И теперь она нас заслуженно ненавидит.

— Ей нужно время все осмыслить. Она умная кобыла. Она поймет.

— Даже если так, думаешь, после этого она станет к нам лучше относиться?

— Я надеюсь… — Селестия опустила уши.

— Странно слышать это от тебя. Ты упрекаешь меня за то, что я не перестаю возиться с Элементами, но в то же время позволяешь столь наивным мыслям обманывать свой разум.

— Да, так и есть… Мне нечего тебе возразить.

Луна сказала это отнюдь не затем, чтобы задеть сестру. На самом деле, несмотря на свои слова, она тоже надеялась на понимание Твайлайт. Да, это было глупо. Слишком сильно было потрясение. Однако ученица привыкла руководствоваться в первую очередь логикой, а не чувствами. Быть может, она не простит их, но хотя бы не станет ненавидеть всю оставшуюся жизнь…

Еще вопрос, кто из них двоих больше обманывал себя.

— Сестра, — Селестия вынырнула из задумчивости, — мы столько времени пытались учить народ дружбе, но я внезапно подумала… а что мы сами в этой дружбе понимаем? Почему мы решили, будто поняли ее суть? Мы никогда не жили среди пони. Лишь наблюдали за ними со стороны… Что мы могли таким образом понять? Что если проблема всегда была в нас, а не в подданных?..

— …Глупость же, — фыркнула Луна.

— Почему? — удивилась Селестия.

— Думаешь, мама не указала бы нам на это?

— Что она в этом понимает… Она звезда. Чувства для них совершенно противоестественны.

— Собственно, как и для большинства из нас.

— За прошедшие тысячелетия нам удалось заметно расширить этот спектр.

— Как бы там ни было, проблема не может быть только в нас с тобой, сестра. Проблема в нас всех.

Селестия вдруг почувствовала чужое присутствие рядом. Она отвлеклась и посмотрела вбок. Ее пробрал легкий испуг, когда она увидела морду вендиго.

— Дражайшая праматерь… — проговорила она сердито. — Вечно вы подкрадываетесь… Что мы будем делать с ними, сестра?

— А что еще остается? Они больше не нужны.

Выражение на морде вендиго не изменилось. Оно было по-прежнему бесстрастным, застывшим, как у куклы.

— Собери здесь остальных, — приказала ему Луна.

Вендиго мельком взглянул на хозяйку, как бы подтверждая, что услышал ее, и улетел выполнять команду.

— Есть же еще Орден… — вспомнила Луна.

— Эта проблема решится сама собой, — сказала Селестия. — Сейчас есть другие заботы.

Наверно, сестра права, подумала Луна. В существовании Ордена больше нет никакого смысла, и его участники скоро это осознают. Он развалится и без их вмешательства.

— Давай возвращаться в замок, — сказала Луна. — Совет должен был уже собраться.

Существование временного совета удивило сестер. Пока их не было в Эквестрии, они всё беспокоились, как оборотни справляются без них, однако, оказалось, что те вполне способны принимать самостоятельные решения. Да, они много веков назад преодолели бездумную фазу, однако сестры так привыкли, что за ними нужен надзор, как за детьми, что не представляли, что может быть иначе.

Когда Луна и Селестия зашли в зал, то обнаружили, что за круглым столом сидят пятеро. Те разом оживились, кто-то даже подскочил на ноги; в сестер вперились взгляды, блестевшие тревогой. Совет надеялся услышать обнадеживающие вести — именно затем каждый из них сюда и явился, в то время как долг перед страной был где-то на втором плане.

— Это все? — прервала тишину Селестия. — Неужели это весь совет, что руководил страной в наше отсутствие?

— Многим нездоровится, ваши высочества, — проговорила бледнолицая кобыла в строгом костюме.

Ответ показался Селестии слишком размытым.

— Что именно ты подразумеваешь под этим словом?

— Они еще не проснулись, — отвечала бледнолицая. — Похоже, им все еще снятся эти… сны.

Это Селестия и хотела услышать. Она опасалась, что кобыла расскажет про обезумевших оборотней, в которых проснулись позабытые инстинкты. Нет… еще слишком рано.

— Значит, проведем заседание этим составом, — изрекла Селестия, и они с Луной заняли места за столом. — Пожалуйста, садитесь, — сказала она двум министрам, застывшим, как статуи, в ожидании разрешения.

— Ваши высочества, что происходит? — почти тут же спросила бледнолицая. Она была из местной аристократии, Селестия это знала, но никак не могла вспомнить, как ее зовут, и за какие такие заслуги ей могли доверить место в совете. Впрочем, это сейчас неважно. Чисткой можно заняться потом, если они с сестрой решат оставить совет, а не разгонять его.

— Мы вернемся к этому позже, — сказала Луна. — Сейчас есть другие вопросы, которые следует незамедлительно обсудить. К тому же, совет сейчас не в полном составе.

— Осмелюсь возразить, — сказал коренастый жеребец, облаченный в доспех. — Сначала вы внезапно исчезли, чем переполошили всю Эквестрию, а теперь, когда начались еще более странные события, вы так же неожиданно вернулись. Всё это не походит на простое совпадение. Добавить к этому сны, которые настолько реалистичны, что совсем на сны не похожи, и то, что мы видели в них… Я не вправе чего-либо требовать от вас, но я хотел бы услышать объяснения.

Оттягивать момент, уходить от неизбежного — было бессмысленно. Вести себя так, будто ничего не произошло — глупо. И все же Луна не спешила говорить правду. Что-то внутри не позволяло ей этого сделать. Наверное, она так завралась, что еще надеялась, что им с сестрой удастся выкрутиться… Но как? Это ведь было совершенно невозможно. Напрасная, наивная надежда…

— Ваши высочества, — спросил министр с длинными усами, — это какая-то неизвестная болезнь, поразившая Кантерлот?

— Это не болезнь. И видели вы вовсе не сны. Это были воспоминания ваших предков. — Селестия не сразу решилась сказать это, но так же, как и сестра, понимала, что этого не избежать. — Всё, что вы знаете о нас и о мире — ложь.

Бледнолицая кобыла и еще одна, постарше, с дорогим ожерельем на шее посмотрели на сестер с испугом. Селестия продолжила:

— Мы намереваемся выступить с официальным заявлением в ближайшее время. Страна должна услышать правду из наших уст.

— Всё было ложью? — промолвила кобыла с ожерельем. — И даже то, что вы боги?

— Это так, — без колебаний ответила ей Луна. — Единственное, что нас может связывать с божественными существами — это долголетие. В остальном мы ничем не отличаемся от вас.

— Но как же ваши крылья и рога? — кобыла с ожерельем ничего не понимала, слова Селестии не укладывались в ее голове. — В мире больше нет аликорнов, кроме вас!

— В мире в принципе нет аликорнов, причем уже очень давно. Мы с сестрой всего лишь переняли чужие облики. Это мог бы сделать любой из вас, если бы захотел… и если бы помнил, как это делается.

В помещении повисла тишина. За окном из-за облаков выступил полумесяц, покрыв стол серебром. Пятеро выглядели так, будто слова сестер для них — нечто сюрреалистичное. Ложь крепко укоренилась в их головах, и даже воспоминания, вырвавшиеся из сферы, пока еще не вытеснили ее. Но это был лишь вопрос времени. Поэтому сестры и хотели успеть до этого момента с заявлением.

— …Боюсь спросить, как тогда вы выглядите по-настоящему? — прочистив горло, сказал престарелый министр, облаченный в мундир.

Селестия первой явила свой истинный облик. Немного поколебавшись, Луна последовала ее примеру. Совет оторопел. У сестер исчезли крылья. Исчезли рога. Тела сделались черными, как бездна; гривы и хвосты превратились в такой же черный, вихрящийся дым. Они все еще походили на пони, однако все в их виде было неправильным, противоестественным — особенно пустые белые глаза.

— Демоны! — с придыханием прошептала бледнолицая.

— Оборотни, — спокойно сказала Селестия, и губы ее остались неподвижны. Решив, что с совета достаточно, сестры перевоплотились обратно в принцесс. — Мы оборотни, притворяющиеся пони. И вы тоже. Все, без исключения.

Пятеро были поражены увиденным, однако их по-прежнему обуревали сомнения, они не спешили верить. Луна подумала, что не помешает еще одна демонстрация. Сколдовав заклинание, она явила пятерым настоящие их облики, чем вызвала порцию охов, вскриков и взволнованных переглядываний. Выждав немного, она вернула им привычные тела.

— Я начинаю понимать… — проговорил усатый министр, уставившись на свои передние копыта, от которых исходил легкий черный дым.

Когда пятеро немного успокоились, Селестия сказала:

— Мы хотим, чтобы остальные жители тоже узнали об этом.

— Кхм, — вежливо кашлянул старый министр, — стоит ли им об этом знать? Это коснулось только Кантерлота…

Селестия покачала головой, прервав его.

— Вы не понимаете. Это затронуло всю страну. Молчание сделает только хуже. Ложь больше не сработает. У нас нет иного выбора, кроме как сказать правду. И сделать это нужно как можно быстрее.

— В непростое же, однако, положение вы себя загнали, принцессы…

— Вы грязные обманщицы, — внезапно разразилась кобыла с ожерельем. Ее лицо перекосило от отвращения: — Вы ни в чем не превосходите нас, но вы решили, что можете править нами. Вы сделали нас своими подданными, а сами стали принцессами, получив при этом все полагающиеся привилегии и радости жизни. Хорошо устроились, ничего не скажешь! И веками бы длилось ваше счастливое правление, построенное на лжи, если бы не это… это происшествие!

Возможно, она отчасти права, подумала Луна. Они привыкли к жизни правителей. Привыкли к соответствующему отношению. Но всё гораздо сложнее, чем думает эта смелая кобыла, считающая, что раскрыла их прогнившую суть. Они стали принцессами лишь потому, что хотели построить такую же Эквестрию, как в соседнем мире.

— Это было ради блага нашего народа, — ответила Селестия, не поведя бровью.

— Конечно вы так скажете. Но я вам не верю. И я отказываюсь участвовать в этом! От меня вы помощи не дождетесь. На вашем бы месте я бы сложила полномочия и не позорилась!

Селестия осталась такой же спокойной. Однако Луна восприняла эти слова резко, молчать она не могла.

— Хочешь, чтобы мы сложили полномочия? Хорошо. Так и сделаем. Ничего не мешает нам так поступить. Но расхлебывать эту кашу, успокаивать недовольный народ и бороться с грядущим хаосом вы будете сами. Что? Не хочется? Так я и думала. — Выпустив пар, Луна вздохнула и посмотрела опешившей кобыле в глаза: — Задайся вопросом — неужели тебе было плохо жить под нашим правлением?

— Вот именно! — сказал министр, пригладив ус. — Пусть принцессы скрывали от нас нашу истинную сущность, но в чем еще мы можем их по-настоящему упрекнуть? Они правили мудро, страна процветала, и все были счастливы.

Кобыла с ожерельем вдруг осознала, что только что наговорила и побелела. Она коснулась дрожащим копытом щеки и сглотнула.

— Я ужасно погорячилась, — прошептала она, растеряв всю смелость. — О звезды, что я наговорила… Я нижайше прошу прощения за свои несправедливые слова и недостойное поведение.

— Я тоже могла повести себя лучше, — признала Луна в свою очередь. — Мне следовало быть сдержанней.

— Я готова понести наказание…

От кобылы с ожерельем исходило острое желание провалиться под землю, и сестры это хорошо чувствовали.

— Мы не наказываем подданных за их слова, — сказала Селестия. — И потом, вы растеряны, вы запутались. Такая реакция была вполне ожидаема. Меня скорее удивляет, что обвинений оказалось гораздо меньше, чем мы с Луной предполагали.

— То, что вы нам показали, — что это меняет? — говорил старый министр. — Пони мы или какие-то оборотни? Обманывали вы нас или нет? Если это было ради блага нашего народа, я готов это принять. Иногда приходится принимать решения, которые идут в разрез с моралью, и на это должен быть готов каждый правитель. Я сейчас повторяю прописные истины, но говорю я это с целью убедиться, что остальные это тоже понимают.

Другой министр и стражник согласно покивали. Они еще не осознавали всего масштаба…

— Давайте вернемся к главному. Моральную сторону наших действий можете обсудить потом. — Селестия негромко прочистила горло и добавила: — Нужно собрать жителей Кантерлота на площади перед замком.

— Я готова этим заняться, — подняла копыто бледнолицая.

— Да, и пусть будут представители газет.

— Журналисты могут исказить наши слова. Или понять что-то не так. Не лучше ли будет сразу предоставить газетам материал для печати? — предложила Луна.

— Верное замечание, — согласилась Селестия.

— Я возьмусь за это… — робко сказала кобыла с ожерельем, — если никто не против.

— Я правильно понял, ваши высочества, — вы собираетесь выйти к народу? — прервал молчание стражник.

— Именно так.

— Это может быть небезопасно, — нахмурил он брови.

— С нами все будет в порядке.

— И все же я настаиваю на том, чтобы между вами и подданными была дистанция. Без стражи на площади вам лучше не появляться. Я не знаю, как жители отреагируют на то, что вы собираетесь им рассказать… и, я так понимаю, показать.

— Никакой стражи, — настояла Селестия. — Это не обсуждается. Мы никогда не ставили себя выше вас. И не собираемся изменять себе. Пусть стража лучше проследит за безопасностью самих жителей.

— Как пожелаете, ваши высочества.

— И раз уж мы заговорили о безопасности — как обстановка в городе?

— Сейчас все тихо. Однако картина может кардинально поменяться к утру. Мы будем начеку.

— Мне надо поговорить с капитаном стражи, Армором, — вдруг сказала Луна. Она должна была рассказать ему о Твайлайт. — Передай ему, пожалуйста, когда он придет в себя, что я хочу его видеть.

— Боюсь, это невозможно, ваше высочество. Незадолго до вашего возвращения на капитана напали вендиго. У него полная амнезия.

Луне потребовались все ее внутренние силы, чтобы сохранить каменное лицо.

— Вот как… — зашевелила она одними губами. — Печально это слышать. В таком случае мы непременно навестим его позже.

В этот момент Луна почувствовала к себе еще большую ненависть. Они с Селестией навредили брату Твайлайт! Конечно, теперь украденные воспоминания должны ему вернуться, однако еще неизвестно как они приживутся в его сознании, не перемешаются ли…

— Вы что-то знаете о вендиго, ваше высочество? — Когда Луна отвлеклась от мыслей, она заметила внимательный взгляд стражника.

— Они прибыли в Эквестрию несколько лет назад и с тех пор кормились здесь воспоминаниями. Мы умалчивали об этой угрозе, ибо привычными средствами с ними не справиться, а поднимать панику нам не хотелось.

Губы, привыкшие говорить ложь и ничего, кроме лжи, сами вымолвили эти слова, уверенно, твердо и быстро, словно они были чистейшей правдой. «Осторожнее, сестра, — донеслись до Луны мысли-эмоции Селестии. — Мы должны положить конец лжи, а не плодить новую».

— Пора переходить от слов к делу, — сказала Селестия прежде, чем кто-либо успел задать еще один вопрос про вендиго. — Это случится завтра в полдень. У нас достаточно времени, чтобы подготовиться.

---

Луну бил мандраж. Это было удивительно, потому что прежде с ней такого не случалось. Или, быть может, случалось, но настолько давно, что она об этом уже и не помнила. Последний раз, когда она смотрела на часы, те показывали одиннадцать утра. Пугающее событие неотвратимо приближалось, и Луна чувствовала, как с каждой ушедшей минутой что-то невидимое всё сильней сдавливает ей шею, легкие. Она пыталась отвлечься, смотря в окно, но затем увидела, что на площади собираются первые жители; больше она к нему не подходила. Потом она стала делать глубокие вдохи, однако это тоже не помогло. В итоге она села на кровати и обняла себя передними ногами, надеясь, что хоть так получится унять дрожь в теле.

Когда в дверь внезапно раздался стук, Луна приняла более естественную позу. Через секунду в покои вошла Селестия.

— Сестра, ты случайно не забирала мой камешек? — с ходу спросила она, подошла к ее столу и мельком осмотрела его прибранную поверхность.

— Какой камешек?

— Который должен лежать в моей шкатулке.

Луна поняла, о чем говорит сестра. Про кусочек старого мира, который та бережно хранила тысячелетиями. Единственную настоящую частичку из той Эквестрии, что служила напоминанием о том, чего они хотят достигнуть.

— Нет, я ничего у тебя не брала. Что, потерялся?

Селестия вздохнула и плюхнулась на кровать рядом с Луной.

— Некоторые вещи не на своих местах. Подозреваю — а скорее всего, так и есть, — наши покои обыскивали, пока нас не было. И тогда же прикарманили камешек. Вот уж не знаю только, с какой целью. И где его теперь искать?..

Луна выдавила улыбку.

— Ты выглядишь такой невозмутимой. Думаешь о старом камне, когда меньше чем через час нам предстоит сделать то, что навсегда изменит миллионы жизней.

— …Потому и думаю, чтобы не зацикливаться, — ответила Селестия после недолгого молчания.

— Мне страшно, сестра, — призналась Луна.

Селестия прильнула к ней и обняла.

— А так?

— Так… лучше.

— Вот и замечательно.

— Ты тоже дрожишь!..

— Обнимешь меня в ответ, чтобы это исправить?

Луна так и поступила. Они почувствовали тепло друг друга, и их дрожь стала слабеть.

— Как думаешь, настоящие принцессы делают так же, когда их что-то беспокоит?

— Мы можем подсмотреть это.

— Лучше не надо.

— Почему? Они не узнают.

— Если бы они сейчас подсматривали за нами, мне бы было неловко.

— Но ты все равно бы ничего не поняла. И чего здесь стыдиться?

— Просто давай выкинем эту идею. К тому же нам сейчас надо за своей страной следить, а не за чужой.

— Верно… — согласилась Селестия, пребывая в задумчивости.

— Есть ли у нас хотя бы призрачный шанс это остановить? — задала Луна вопрос, не выходивший из головы.

— Только с ее помощью.

— Тогда мы воистину обречены.

— …Ничего. Мы столько раз через это проходили.

— Но никогда прежде мы не были так близко к нашей цели.

— Только лишь в мечтах. Раз это происходит вновь, значит, мы снова где-то допустили ошибку.

— Я верила, что с маминой помощью, у нас все получится. Но даже ее мудрости не хватило, что уберечь нас от самих себя.

— Ты говоришь так, будто вокруг нас уже руины.

— Скоро так и будет.

Селестия вздохнула, отстранилась и взяла копыта сестры в свои.

— Все это неважно. Мы переживем это время, как раньше. И сегодня мы сделаем то, что должны. Вместе. Потому не бойся. Я буду рядом, — и говоря это, Селестия успокаивала скорее себя, нежели Луну.

Час пробил. Сестры открыли двери, и на них нахлынул шум. Всё, что их сейчас отделяло от взволнованной толпы, — это лестница, уходящая вниз. На площади собрались тысячи оборотней. Все они почти полностью замерли, увидев спускающихся к ним принцесс. Луна почувствовала, как что-то снова сдавливает ее легкие, не позволяя вдохнуть. Впереди почти не осталось ступенек. Еще мгновение — и они с сестрой поравнялись с толпой.

Настоящие аликорны использовали специальный глас во время выступлений на публике, однако сестры таким навыком не обладали. Однако они умели неплохо подражать. Они многократно усилили голоса магией, дабы ни одно их слово не проскользнуло мимо ушей жаждущих объяснений оборотней. И в момент, когда сестры начали говорить, в них как будто что-то переключилось. Страх исчез, и из уст зазвучала правда и ничего, кроме правды.

Многие были потрясены. Многие были разозлены. Многие были растеряны. Многие были напуганы. На долгие мгновения, когда сестры закончили говорить, Кантерлот стал тихим, как никогда. Селестия с Луной застыли в ожидании того, что случится дальше. Случиться могло буквально все, что угодно. Только что они уничтожили образы мудрых богинь, обнажив свою истинную сущность. Разрушили все устои, на которых держалось их общество. Это был самый смелый их поступок за все те века, что они прожили.

Толпа волновалась. Шум и голоса нарастали. Недовольство и гнев захватывали все больше оборотней. Стражники с ними не справятся, если те начнут беспорядки, подумала Селестия. Да куда там — стражники после услышанного, скорее, сами примкнут к толпе. Вдруг она почувствовала, как что-то мокрое шлепнулось ей в плечо и скатилось вниз по ноге. Она поняла, что это был помидор, когда рядом с нею приземлилось еще несколько этих овощей. Вот уж действительно, ужасное представление.

Луна возвела вокруг них невидимый щит — ибо в воздухе замелькали снаряды поопасней.

— Похоже, нам пора уходить, — мысленно сказала она сестре.

— Нет, не сейчас, — ответила Селестия. На ее шерсти алел мокрый след.

— Что ты задумала?

— Предоставить их себе, спрятавшись в замке, видится мне не самым разумным решением.

— Тогда что ты хочешь? Постой… Только не говори, что ты собираешься проделать с толпой тот же трюк, что я проделала с оборотнями из совета!

— Собираюсь.

— Это безумие, сестра!

— Все пройдет нормально.

— Меня терзают сомнения… Не станет ли это последней каплей?

— Посмотри в их глаза. Они негодуют из-за нашей лжи. Но они все еще не осознали правду о себе.

Щит сотрясался от летевших в сестер предметов.

— Жители Кантерлота увидели настоящих нас. Теперь пусть увидят себя.

Селестия взмахнула рогом, и площадь объял густой черный дым. Когда он развеялся, преобразившаяся толпа запаниковала. Про принцесс забыли мгновенно. Бывшие пони испуганно щупали свои лица, осматривали конечности и всеми силами пытались понять, что произошло. Селестия дала им прочувствовать себя в новой шкуре как следует и только потом вернула всё обратно. Когда дым снова растворился, толпа замерла в тишине.

Луна развеяла щит, чувствуя исходящие от оборотней тревогу и непонимание, пришедшие на смену негодованию. Бросаться подручными предметами они теперь вряд ли захотят, подумала она.

— Наверно, сейчас вы спрашиваете себя, что вам делать с новым знанием? — говорила Селестия. — Что дальше? Как теперь жить со всем этим? Увы, ни на один из этих вопросов я ответить не могу. Мы долго лгали вам. Мы не думали… нет, мы делали так, чтобы правда никогда не стала всеобщим достоянием. Потому что мы были уверены, что делаем это ради всех нас…

Селестия замолчала, внезапно потеряв нить того, что хотела сказать.

— Даже если народ Эквестрии отвернется от нас, — подхватила Луна, — мы от вас никогда не отвернемся. Это я могу заявить со всей решительностью и от чистого сердца. Мы приглядывали за вами на протяжении тысячелетий… и мы не знаем другой жизни… Мы… — Луна почувствовала, что ей щиплет глаза. Она не смогла больше говорить.

— Мы лишь смиренно просим вашего понимания. Позвольте нам исправить наши ошибки, — закончила Селестия.

Луна ощутила всплеск страха перед толпой. На мгновение, дабы подкрепить слова сестры, она была готова припасть к земле в уничижительном поклоне, однако затем заметила, как Селестия сдержанно склонила шею, извиняясь перед подданными, и застыла в таком положении. Луна тотчас повторила за нею.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем сестры вновь пошевелились, подняв головы. Толпа излучала противоположные эмоции, в ней не было единства, какого-то преобладающего чувства; немало оборотней просто хотели услышать, что все будет хорошо, что им не о чем волноваться, и что принцессы, как всегда, как делали на протяжении веков, со всем разберутся.

— Двери замка по-прежнему открыты для всех жителей Эквестрии, — говорила Селестия. — Мы готовы выслушать вас и помочь советом. Прошу, если у вас есть претензии к нам, приходите в тронный зал, и мы обо всем поговорим. Давайте преодолеем возникшие несогласия и противоречия вместе.

Толпа снова заволновалась, послышались голоса и перешептывания. Вдруг откуда ни возьмись, появились оборотни в доспехах и отрезали принцесс от толпы. К Луне обернулся коренастый стражник из совета:

— Уходите.

Селестия была недовольна их появлением, однако ничего не сказала и направилась обратно к замку. Луна, прежде чем последовать за нею, ненадолго задержала взгляд на подданных. Единства среди них по-прежнему не было. Хорошо, что вмешались стражники, подумала она с облегчением. В противном случае они с сестрой были бы вынуждены оставаться здесь столько, сколько толпа посчитала бы нужным…

Когда Селестия оказалась в замке, на нее резко напала слабость. Она выдохнула с дрожью и чуть не упала — Луна помогла устоять ей на ногах, подставив плечо. Шум почти стих, толпа осталась снаружи, и Селестия дала волю накопившимся чувствам.

— Я опять солгала им… — проговорила она тихо. — Ничего уже не исправить.

Луна довела сестру до диванчика и усадила ее.

— Следующие годы будут непростыми, — сказала она. — Давай приложим все силы, чтобы облегчить жизнь наших подданных, сестра.

— Единственное, что мы можем…

Селестия вытянула шею и на мгновение выглянула в окно. Толпа немного поредела, однако все еще была внушительной и расходиться пока не собиралась.

— Многие будут требовать нас оставить правление, — промолвила она, оторвав взгляд от окна и посмотрев на Луну. — И это было бы правильно с нашей стороны — снять тиары и уступить место кому-то другому, — однако… Никто больше не справится с этой ролью, кроме нас. Ни у кого больше нет столько опыта.

— Я бы не была так уверена, сестра, — неожиданно возразила Луна. — Давно миновали времена, когда за собратьями был нужен глаз да глаз. Они больше не дети. Мы слишком привыкли с ними нянчиться.

Селестия снова вздохнула.

— Нам нужно в тронный зал, — сказала она и самостоятельно поднялась с дивана. — Скоро оборотни нахлынут туда.

Однако этого не произошло. Ни через десять минут, ни через полчаса, что сестры прождали, сидя на тронах в молчаливом ожидании. Когда миновал час, стражники сообщили, что на площади никого не осталось. Это вовсе не значило, что подданные просто приняли услышанное, и сестры это понимали. Но, по крайней мере, сейчас было тихо.

Вечером того же дня Селестия и Луна отправились в подземную лабораторию. Зал со сферой светился ослепительно белым: так много в нем собралось вендиго. При виде хозяек они оживились, подлетели к ним и закружили в ожидании новых приказов. Однако у сестер был для них лишь один приказ. Последний.

— Стойте смирно, — сказала им Луна, и те замерли.

Рог Селестии засветился. Заклинание, охватив ближайшего вендиго, за секунду превратило его в пыль. Оно быстро перескакивало с одного вендиго на другого, и вскоре от белых пылинок заблестел весь зал.

— Мне их немного жаль, — промолвила Селестия, когда заклинание сделало свое дело.

— В них не было ни частички живого.

— И все-таки…

Когда сестры вернулись на поверхность, было уже темно. Сегодня они пошли к замку пешком, решив пренебречь привычной телепортацией. В конспирации все равно больше не было смысла.

Приближаясь к стенам Кантерлота, они встретили одинокого оборотня в естественном обличье. Его появление было неожиданным, ведь Селестия почти сразу превратила всех обратно в пони. Но, должно быть, подумала она, кто-то все-таки успел ускользнуть. Следовало исправить эту оплошность.

— Извините? — окликнула Селестия оборотня. — Давайте я вам помогу.

Тот резко обернулся, вздернув острые уши и распахнув пустые глаза. В его черных клыках что-то находилось, и он выплюнул это в траву, едва завидев принцесс. В следующий миг он ринулся прочь и скрылся в темноте.

Предчувствуя неладное, сестры подошли к тому месту, где стоял оборотень. В траве лежала мертвая ласточка. От нее исходил легкий белый дым, ее тело уже начало превращаться в пыль.

— Не может быть… — прошептала шокированная Луна. — Ведь еще рано…

Селестию охватил ледяной испуг.

21. Вдали

Время пролетело незаметно. Вот уже заканчивалось лето — подувший с юга ветер принес с собой весть о приближающейся осени. И хотя деревья еще оставались зелены, солнце грело уже не так тепло, и зачастили дожди. Других вестей, однако, не было слышно: на краю Эквестрии, вдали от всего, было тихо, и мир здесь как будто застыл в неподвижности. Спайку все казалось, что они с Твайлайт как две рыбки в аквариуме, предпочитающие делать вид, что вне глухих прозрачных стен их нового дома ничего не существует. И это его все больше беспокоило.

До сих пор они ни разу не поговорили о произошедшем. Было очевидно, что Твайлайт избегает этой темы; сам дракон тоже не спешил заводить разговор — не для того он украл колдунью у принцесс, чтобы сыпать ей соль на рану. Однако это все равно была ненормальная ситуация. Он успокаивал себя мыслью, что Твайлайт непременно заговорит с ним об этом, когда будет готова, но… Месяц. Прошел уже месяц, и дракон не мог не думать, что отдалил ее от себя.

Правильно ли он сделал, что улетел с ней? Не сделал ли он хуже, раскрыв правду о себе? Эти вопросы нередко одолевали его, когда эмоции брали верх над ним. Однако разумом он понимал, что зацикливаться на этом бессмысленно. Что сделано, то сделано. Время покажет, поступил ли он правильно или нет.

Вернувшись на скалу, на которой они обосновались, Спайк обнаружил Твайлайт на том же месте, что и пару часов назад. Все такая же неподвижная и молчаливая, точно восковая статуя, с застывшим взглядом. Когда она была в таком состоянии, дозваться до нее удавалось не сразу. Этот раз тоже не стал исключением.

— О чем задумалась, Твайлайт?

— А?

Она развернулась к Спайку, севшему рядом, с рассеянным видом, явно прерванная на середине какой-то мысли. Он повторил вопрос.

— Да так, — она сопроводила ответ уже привычной искусственной улыбкой. — О всяком…

Не нужно было обладать телепатией, чтобы понять, что скрывается за этим «всяким».

— Сегодня я пролетел дальше на юг, — сказал Спайк. — Поселение, что встретилось мне, выглядело обычным.

— Вот как, — сухо ответила Твайлайт. Очередная попытка вызвать в ней хоть какой-то интерес к внешнему миру закончилась неудачей.

— Слушай, если тебе что-то нужно… я постараюсь это раздобыть, — предложил дракон. Он просто хотел помочь ей. Хоть чем-нибудь.

— Это ведь не твое амплуа, — Твайлайт удивленно посмотрела на дракона. — В смысле я даже не могу представить, чтобы ты, не знаю… отправился искать тот же спальник по моей просьбе.

Спайк тоже не мог представить. Но времена изменились.

— Тебе нужен спальник?

— Нет-нет, — Твайлайт помахала передними копытами, — всё, что надо, я могу сделать сама. — Однако немного подумав, она добавила: — Пожалуй, мне не хватает книг. Давно я не читала хорошей увлекательной книги…

— Раздобыть тебе книг, запомнил, — изрек дракон, смутно представляя, как это сделать, и неуверенный, что вообще стоило подписываться на это.

— Да подожди ты!

Он вопросительно поглядел на колдунью.

— Я просто соскучилась по книгам. И всё. Это не было призывом к действию. Блин, и как ты себе это представляешь? — Колдунья понизила голос, изображая Спайка: —«Здравствуйте, продайте мне ваши книги, пожалуйста, или я сожгу вашу лавочку!» Так, что ли?

— Ну, я бы не стал сразу угрожать.

— Да кто тебя знает. Я все еще помню, как ты пригрозил мэру Понивилля сжечь ее город.

— Но не сжег же.

Глаза Твайлайт описали полукруг.

— Так или иначе, платить тебе за книги нечем.

— Я просто возьму, что найду. Вряд ли продавец станет возражать.

— …

— Что?

Твайлайт заглянула дракону в глаза.

— Не нужно грабить для меня книжный магазин, ладно?

— Как скажешь.

Удовлетворившись ответом, Твайлайт материализовала в копыте зеленое яблоко. Она откусила от него и лениво прожевала.

— Безвкусно, — резюмировала она. — …Да и плевать, — и откусила еще.

От безделья Твайлайт быстро научилась подобному трюку. Из ее подробных объяснений, которые Спайк терпеливо выслушал, он понял, что она не создавала предметы из воздуха, как ему показалось сначала, а совершала, как она выразилась, «жертву». Грубо говоря, Твайлайт отщепляла от себя частичку магии и затем превращала ее в то, что хотела.

— Хочешь, я тебе тоже яблоко сделаю? — любезно предложила Твайлайт.

— Не хочу, — отказался Спайк.

— На этот раз у меня получится лучше. Я добавлю ему вкус. Любой, какой пожелаешь.

— Не во вкусе дело. — Дракон пренебрежительно махнул лапой: — Забудь.

— Что-то не так, Спайк?

— Все нормально.

— Тогда почему ты всегда отказываешься, когда я предлагаю тебе еду?

— Не хочу потому что.

— Тебе противно, да?

Твайлайт почти попала в цель.

— Нет, не противно, — сказал Спайк, вздохнув. — Но это выглядит как минимум странно. Я не собираюсь поедать… часть тебя.

Она покосилась на погрызенное яблоко.

— Я все еще не вижу проблемы. Кроме нас тут никого больше нет. Я же тебе сама предлагаю. Если тебя беспокоит, что я стану от этого слабее или что-то еще, то нет, магия восполняется со временем.

Спайк опять вздохнул.

— Поэтому я и говорю: забудь.

— Раньше ты как-то не заморачивался на этот счет.

— Раньше я не знал, что к чему.

— А если камни, которые я покупала у Рэрити, тоже были не такими уж камнями?

— Они хрустели как настоящие камни. Я хорошо знаю этот вкус..

— Готова поспорить, ты бы не отличил искусственные от настоящих. Это яблоко ничем не уступает оригиналу. Ну, вкусом разве что, — но это дело поправимое.

— Твайлайт, в твоем копыте — подделка подделки. Как ты можешь судить о его свойствах, если ты никогда в жизни не пробовала настоящее яблоко?

— Но ты тоже…

— Да, и я тоже. Но все-таки кое-что я застать успел.

— Значит, ты откажешься даже от камней, если я их сделаю?

— Именно.

— И ты совсем не голоден?

— Нет.

— …Ладно. Я просто подумала… что тебе тоже следует чем-нибудь подкрепиться.

Спайк вдруг почувствовал себя виноватым. Твайлайт проявляла заботу о нем, наверно даже сама того не понимая, а он отказывался ее принять. Может, все-таки пойти себе наперекор, пока момент еще не упущен? Ничего страшного же не случится, правильно? Дело ведь только в его убеждениях. Один раз можно и пренебречь ими. Тем более, его сородичи, вон, пока были живы, так и вовсе не гнушались… Священные вершины, лучше бы он не вспоминал.

Пока Спайк боролся с внутренними противоречиями, Твайлайт покончила с яблоком. Она съела его полностью, вместе с сердцевиной и даже веточкой. Затем она потянулась и сказала:

— Пора заняться полезным делом.

— Что ты задумала? — спросил Спайк.

— Мы ничегошеньки не знаем о магии оборотней. Нужно это исправить. Я ведь могу рассчитывать на твою помощь?

— Конечно можешь.

Он смутно представлял, какая от него тут может быть польза. В колдовстве он ничего не понимал, в отличие от той же Рейнбоу Дэш. Видимо, его хотели использовать как объект для экспериментов — тем более, с ним такое уже случалось ранее, и, так если подумать, ни на что другое он больше все равно не годился.

— Тогда отныне ты мой ассистент. Не волнуйся, я не собираюсь требовать от тебя чего-то сверхъестественного! — заверила Твайлайт. — Ну что, начнем прямо сейчас?

— Можно и сейчас. Ты командуешь.

Немного подумав, видимо, с чего начать, колдунья изрекла:

— Любопытно, а не связана ли твоя особенность с нашей магией?

Спайк сомневался. Однако он не был против, если колдунья попытается приоткрыть завесу этой тайны.

— Отлично, сейчас и проверим. Пока что просто посиди спокойно, Спайк. Если что-то понадобится, я скажу.

— Опять будешь кидаться в меня заклинаниями?

— «Опять»? А, ты про это… Вряд ли.

Некоторое время Твайлайт с сосредоточенным видом проводила мысленные расчеты, между делом все же отправив в Спайка пару заклинаний, от которых, однако, не было заметно какого-либо эффекта. Неудовлетворенная этим она поднялась и стала ходить туда-сюда, задумавшись еще крепче. Потом она стала нарезать круги вокруг дракона, однако в определенный момент резко замерла и пошагала в обратную сторону. Спайк молчал, опасаясь сбить ход ее мыслей. Она снова что-то наколдовала, и снова он увидел лишь непонятную вспышку.

— Хм… надо же, — наконец прервала Твайлайт тишину. — Знаешь, что я только что поняла? Причем совершенно случайно. И это не относится к тебе, если что.

— Я весь внимание.

— Между тем, что я называю «жертвой», и привычной магией нет разницы. Это почти одно и то же, просто немного различаются подходы. Так, тогда вопрос: можно ли сотворить заклинание с помощью «жертвы»? Спайк, назови мне любое заклинание, которое придет на ум.

Спайк знал только одно.

— Телекинез.

Твайлайт сосредоточила внимание на камне, валявшемся неподалеку. С минуту она неотрывно, почти не моргая, смотрела на него, пытаясь заставить его пошевелиться. Вдруг он резко оторвался от земли, словно что-то ударило его снизу, и замер в воздухе. Рог Твайлайт при этом не светился и, по всей видимости, вообще не участвовал в процессе.

— Вот тебе и ответ, — колдунья оборвала телекинез, и камень грохнулся обратно. Она встретилась взглядом со Спайком: — Помнится, мы с Рейнбоу спорили… но так и остались каждая при своем мнении. Однако теперь у меня есть неопровержимые факты, что «отмеченные звездами» — это миф. — Она вновь стала ходить туда-сюда, не останавливая мыслительный процесс: — Так это что же получается… Мы все умеем колдовать? Даже не-единороги, Спайк! Ты хоть представляешь, насколько важное это открытие?

— Да?..

К сожалению, он не был ученым или исследователем, чтобы понять и разделить с ней радость от открытия. Зато он мог порадоваться ее достижению. На лице Твайлайт наконец-то мелькнула настоящая улыбка.

— И вот еще доказательство! — оживленно продолжала она. — «Отмеченные» просто более талантливы в использовании магии в своих целях! Но и простые оборотни тоже могут ей научиться, если захотят — и я тому доказательство. Я научилась колдовать, хотя все думали, что такое невозможно!

Спайк не без интереса послушал ее рассуждения, но так и не придумал, как поддержать разговор.

— Ладно, давай вернемся к тебе, — сказала Твайлайт, немного успокоившись. — Так, на чем я остановилась?.. А, точно. — Она посмотрела на дракона с прищуром. Кажется, она пыталась что-то разглядеть в его чешуе.

— Я как-то странно выгляжу? — спросил Спайк.

— Я и не пойму. — Колдунья снова наслала на него заклинание, однако, судя по выражению ее лица, результат не оправдал ее ожиданий. — Нет, мне точно не померещилось. — Она оживилась, когда унылые серо-зеленые окрестности осветило солнце, выглянувшее из-за облаков: — О, вот оно, Спайк! Заметил?

— Что заметил? Куда надо смотреть?

— На себя!

На скалы снова опустилась громадная тень. Спайк посмотрел на себя, но ничего странного не обнаружил.

— Поздно, — сказала Твайлайт. — Солнце уже спряталось.

Тогда они стали ждать, когда табун кучерявых серых облаков в небе проплывет мимо.

— Спайк, есть ли хотя бы маленький шанс, — осторожно говорила Твайлайт, — что ты согласишься попробовать магию? Сугубо ради научных целей? Просто спрашиваю.

— Попробовать? Ты имеешь в виду…

— Мы уже об этом говорили, знаю. Но мне очень хочется узнать, как магия оборотней подействует на тебя. И простейший способ узнать это — заставить тебя что-нибудь съесть. Ну, не прямо-таки заставить, это я неудачное слово подобрала…

Спайк усмехнулся. Так вот в чем был ее истинный мотив. Никакая это не забота. Хитрая, она почти заставила его поверить.

— Нет, — ответил он. — Ни малейшего шанса.

— Блин, Спайк, ну неужели тебе так сложно?

— Только не начинай.

— Малюсенький сгусточек магии.

— Нет.

— Ты даже ничего не заметишь.

— Не боишься, что я когти отброшу? Другого дракона для экспериментов ты уже не найдешь.

— Но я же насылаю на тебя всякое разное колдовство, и с тобой ничего страшного не происходит. Даже антимагию на тебе пробовала, а тебе хоть бы хны. Ты не такой, как мы, все нормально будет. Скорее всего, с тобой даже ничего не произойдет.

— Раз ты так в этом уверена, зачем меня мучать?

— Чтобы подтвердить гипотезу!

Они бы спорили еще долго, если бы не солнце, вновь показавшееся из-за облаков. Спайк тут же поднес переднюю лапу к глазам и обнаружил прозрачную ауру вокруг пальцев. На другой лапе оказалось то же самое. Мельком осмотрев себя, он понял, что все его тело было объято этой аурой. Он никогда прежде ее не замечал. Твайлайт постаралась?

— Что это такое, Твайлайт?

— Э-э, я не знаю, Спайк. Не я это сделала. В смысле я лишь сделала эту ауру заметнее обычного, но появилась она не из-за меня. Может быть, из-за нее ты… ну, такой?

— Если она появляется только на солнце… — Спайк снова посмотрел на небо, и в его сознании вдруг вспыхнуло понимание: — Что если мое тело поглощает солнечный свет? Как растение? И благодаря этому я не испытываю голода?

Брови Твайлайт взметнулись вверх.

— Подожди, что?

— Мне повторить?

— Нет, просто… это так странно звучит… Но тут есть своя логика.

— Есть идеи, откуда это взялось?

Твайлайт задумчиво потерла подбородок копытом.

— Трудно сказать, Спайк. Может быть, так на тебя подействовала наша магия. Чтобы сказать точно, нужно проводить серьезное исследование. Вопрос в том, захочешь ли ты этого.

— Нет, пожалуй, — сказал Спайк после недолгих раздумий. — Не вижу в этом смысла.

Если бы от исследования Твайлайт зависела судьба его народа, он бы непременно принял ее помощь и вытерпел все опыты. Однако спасать было некого. Он уже выяснил, что хотел.

— Хорошо, Спайк. Я не буду настаивать. Но если все-таки передумаешь, только скажи, и я сразу же возьмусь за дело.

Еще около часа колдунья экспериментировала с новой магией. В один момент она попросила наблюдающего за ней дракона зачем-то нарвать шишек. Поначалу он хотел отказаться (с какой это стати он должен заниматься подобной ерундой?), но ассистентский долг заставил его пойти против гордости.

Сорвав ближайшую ель, Спайк вернулся к Твайлайт и принялся трясти бедным деревом, устроив дождь из шишек и иголок.

— Ого… — промолвила колдунья, когда по магическому куполу стукнула последняя шишка. — Мне бы хватило и двух-трех, но… спасибо.

— Зачем они тебе понадобились? — полюбопытствовал дракон, выпустив дерево из клыков.

— Хочу достать семена и попытаться вырастить хотя бы одну ель.

— Это займет у тебя немало времени, — скептически заметил Спайк.

— Вот это я и хочу проверить — удастся ли мне ускорить этот процесс с новой магией. Конечно же я не собираюсь всерьез тут ель выращивать! Да я этого и не умею как бы.

Дракон вдруг вспомнил, как она однажды сажала шиповник.

— Твайлайт, помнишь ту фермершу из Понивилля?

— Эпплджек? А что?

— Да ничего. Просто вспомнилось, что жители того поселения повернуты на выращивании всяких растений. У них даже традиция есть… Цветение, — кажется, так они это называют.

— А я ведь об этом и позабыла давно.

— Ну, у тебя были другие заботы.

Задумчиво почесав голову, Твайлайт принялась выковыривать семена из шишки. Она сосредоточенно занималась этим какое-то время, но затем ни с того, ни с сего замерла. Шишка, объятая пурпурным облачком, тоже неподвижно застыла в воздухе.

— Их традиция корнями уходит в древность, — проговорила Твайлайт внезапно похолодевшим голосом. — Цветение отсылает к нашим предкам, которые заново засеивали опустевший мир. Я более чем уверена, что оттуда все и пошло. — Она раздражено цокнула языком. — Надо же. Уже тогда у меня появился первый ключ к правде, но… я даже не думала, что какая-то провинциальная традиция может иметь отношение к исчезновению Селестии и Луны.

Спайк догадывался, к чему идет разговор. Давно он уже не слышал имен наставниц из ее уст.

— Если на то пошло, первым ключом к правде стоит считать нашу встречу.

— Верно… — Твайлайт взяла шишку в копыта и стала крутить ее между ними. — Меня долго водили за нос. Я попросту скребла поверхность, видела лишь кусочек от общей картины. Надо было искать истоки понивилльской традиции, а не мнимого врага… Может, все бы тогда было по-другому… И оказавшись перед сферой с воспоминаниями, я бы сто раз подумала, нужно ли ее разрушать.

Твайлайт наконец-то заговорила об этом. Спайк был даже отчасти рад, что она перестала избегать этой темы. Однако ему претил ход ее мыслей. И к этому она пришла после месяца раздумий? Надо вправить ей мозги.

— Тебе нравится ковырять рану, Твайлайт? Думаешь, что поступи ты иначе, было бы лучше? А ты уверена, что в противном случае было бы лучше? Это ты сейчас все знаешь, но на тот момент ты ничего не знала. Принцессы дурили вас веками. Ты бы ничего не поняла при всем желании. Не выдумывай упущенных возможностей, Твайлайт. Это глупо.

Колдунья вновь замерла.

— Моя вина тут тоже есть, и не маленькая, — продолжал дракон. — Я видел, как ты мечешься туда-сюда, пытаясь распутать этот клубок, и иногда мне, честное слово, хотелось просто схватить тебя в лапы, прямо как птицу, и не выпускать, пока ты меня не выслушаешь полностью.

— Я бы все равно тебе не поверила, — покачала головой Твайлайт. — Я бы подумала, что ты смеешься надо мной.

— Тогда бы мы полетели за море. И ты бы все увидела своими глазами.

Колдунья вздохнула. Она неподвижно смотрела куда-то вперед.

— Спайк, я не злюсь на тебя, хорошо? Я понимаю, почему тебе пришлось врать мне.

Когда дракон услышал эти слова, он почувствовал, как на душе стало чуточку легче. Он очень сильно хотел, чтобы колдунья тоже это почувствовала.

— Твайлайт, ты простая пони, которая по воле судьбы оказалась в центре событий. Ты старалась изо всех сил. Ты хотела как лучше. Но ты не могла все предусмотреть. Даже ваши тысячелетние правительницы не смогли.

— Это не снимает с меня ответственность, Спайк. Я изменила миллионы судеб. Каждый житель Эквестрии теперь ненавидит меня…

— С чего ты решила, что все тебя возненавидели? Откуда ты это выдумала? Они даже не знают, что это была ты. Или думаешь, что принцессы сделают тебя крайней? Твайлайт, хватит заниматься самоедством. Ты стала заложницей лжи. Не взваливай на себя чужую вину.

Колдунья как будто не услышала его. Так и не ответив, она продолжила возиться с шишкой. Спайк не стал больше ничего говорить, посчитав, что и так дал ей достаточно пищи для размышлений.

Он ушел на другой край скалы и задумался о своем. Так прошло еще полчаса. Время от времени тишину прерывала раздраженная ругань Твайлайт. В какой-то момент она цокнула языком, тяжело выдохнула и, кажется, встала. Послышались приближающиеся шаги. Спайк почувствовал, как Твайлайт прикоснулась к его ноге.

— Давай полетаем, — попросила она. — Меня уже тошнит от экспериментов.

Его не нужно было просить дважды. Он подхватил колдунью крылом и усадил к себе на спину:

— Куда летим сегодня?

— Куда-нибудь, где мы еще не были.

Расправив крылья, Спайк спрыгнул со скалы и направился на север.

Он вспомнил, как Твайлайт впервые увидела серые пустыни. Она тогда не промолвила ни слова, не выказала ни единой эмоции, — но глаза ее стали как мутные стеклышки. Это было последним ударом. Трещина, зиявшая на ее душе, перестала удерживать осколки вместе, и все посыпалось — вера, убеждения, надежды… все было утеряно безвозвратно.

Первое время Твайлайт всерьез намеревалась поселиться в пустыне, однако довольно быстро охладела к этой идее. Какой бы фальшивой ни была Эквестрия, она все же была лучше, чем печальные дюны из пыли и песка, где единственное, что есть — это ты сам и твои мысли. «Как принцессы не сошли с ума, живя тут веками?» — как-то задалась вопросом колдунья. «Они держались вместе, — ответил Спайк. — И были заняты делом».

Их прогулки за пределы Эквестрии стали почти ежедневными. Твайлайт как магнитом тянуло в пустыни. Искала ли она что-то? Успокоение? Ответы? Пыталась ли понять принцесс, глядя на колыбель своего народа? Сбегала ли она сюда, когда мысли о содеянном становились совершенно невыносимы? Спайк не знал. Он постоянно гадал, он волновался, но не смел лезть ей в душу.

— Видишь странную сопку справа? — послышался голос Твайлайт. — Она похожа на застывшую волну.

— Вижу. Хочешь там осмотреться?

— Ага.

Они приземлились. Пока Твайлайт бродила по округе, дракон поглядел на горизонт. Сегодня они отлетели гораздо дальше обычного. Море отсюда было не видать.

— Спа-айк! — позвала колдунья. — Можешь подойти?

— Что случилось? — отозвался он.

— Тут следы!

Когда он подошел к колдунье, она показала ему на крупные следы на песке. Большую часть из них стер ветер, однако те, что находились под возвышающейся песочной волной, сохранились гораздо лучше.

— Они ведь драконьи… — промолвила Твайлайт, глядя то на лапы Спайка, то на следы.

И ведь точно. Спайк даже не сразу это осознал.

— Это мои, — сказал он.

— Ты уверен? — с сомнением поглядела на него колдунья.

— А кто, по-твоему, их еще мог оставить? Я тут останавливался. Наверно.

— «Наверно»?

— Сколько уже, три года прошло, как я прилетел в Эквестрию? Откуда мне помнить, где я останавливался?

— Следы неплохо сохранились.

— Как ты можешь заметить, в этой части мира мало что происходит. Им разве что ветер мог помешать сохраниться, но и тот, похоже, делал свое дело без энтузиазма.

— Тогда давай просто сравним! Поставь лапу на след — и узнаем, кто из нас прав.

Твайлайт явно не хотела ему уступать. Дракон сделал, как она просит. Его лапа оказалась больше, но не намного.

— Видишь? — выпалила колдунья.

— Это не доказывает твоей правоты, — возразил Спайк. — Давай вернемся сюда через неделю, и посмотрим, что станет с новыми следами.

Твайлайт фыркнула:

— Почему ты так упорно стоишь на своем?

Этот же вопрос он мог задать и ей. Но действительно: почему?

— Я вижу, к чему ты клонишь. И я на самом деле даже немного благодарен тебе, что ты пытаешься мне это доказать, но… не нужно. Это наивно. В мире не осталось других драконов.

— Ты не можешь быть уверен в этом на сто процентов.

— Нет ни малейшего шанса, что мог выжить кто-то еще. Я облетел весь мир, и не нашел ни одного живого дракона.

— Может быть, ты плохо искал.

— Твайлайт, тогда была пустыня даже еще больше, чем сейчас. Прятаться в ней было негде.

— Неужели тебе нравится думать, что ты остался один? — колдунья как-то насупилась.

— …Нет. Но я свыкся с этой мыслью. Не хочу обманывать себя напрасной надеждой.

У Спайка похолодела кровь, когда он понял, что за слова слетели с его губ. Ему не стоило произносить это вслух. Он же пытался помочь Твайлайт преодолеть ее душевное состояние, а не усугубить его.

Наверно, вообще не стоило спорить. Все, что от него требовалось — это согласиться, сказать, мол, да, похоже, есть еще один выживший дракон. Ему это ничего не стоило. Сказать даже не для себя, а для Твайлайт, чтобы она увидела, что он еще не потерял надежды. Заставить ее саму поверить, что у нее тоже все обязательно наладится.

Но он не хотел больше врать и недоговаривать. Принцессы врали Твайлайт всю жизнь, он делал то же самое — ей врали все более-менее близкие существа, кроме разве что, родственников, с которыми она почти не общалась. Нет, лучше уж горькая правда.

— Ты прав… — сдалась колдунья. — Если бы в мире были другие драконы, они бы давно дали о себе знать. Не знаю, почему я вдруг начала доказывать обратное, — ее уши слегка опустились. — …Наверно, я подумала, что тебя это обрадует.

Или лишний раз саданет по сердцу. Но Спайк этого не сказал.

— Меня радует, что ты еще не утратила веры.

— «Не утратила»? — снова посмотрела колдунья на следы. — Не знаю… Если даже принцессы сказали, что мы обречены… — Она помотала головой: — Давай лучше поговорим про что-нибудь другое.

Спайк быстро нашел, чем занять ум колдуньи.

— Как думаешь, эта сопка образовалась естественным образом?

— Тогда сначала стоит задаться вопросом, сохранила ли природа умение менять ландшафт по своему хотению. В чем есть основания сомневаться. Я скорее поверю, что это сделал кто-то из наших предков. Зачем-то.

— Может, он так выразил бурю на своей душе.

Твайлайт заключила свое отношение к плоду самовыражения в одном коротком междометии.

— Мэ.

Скучающе посмотрев на сопку, она прошла мимо Спайка и забралась наверх. Опора под ее копытами оказалась прочной. Колдунья уставилась на горизонт.

— Далеко оттуда видно? Видишь море? — полюбопытствовал Спайк.

— Не.

Он знал, что нет. Сопка была не намного выше него. Твайлайт взирала вдаль определенное время, а затем заговорила:

— В последнее время я много думаю. Вспоминаю разные ситуации из жизни… или вообще придумываю такие, которые в реальности никогда не произойдут… Я все хочу повторить то чувство, которое возникло у меня после твоего рассказа. Оно было неприятное, но… новое и необычное. Ничего подобного я прежде не испытывала. Только вот... пока ничего не получается.

— Потому что ты делаешь не так.

— А как правильно?

Дракон сомневался, что сможет объяснить ей словами то, что сам понимал лишь  на уровне эмоций. Но все же решил попробовать.

— Попытайся представить себя на чужом месте. Как бы не в своей шкуре, а в чужой. Задайся вопросом, что бы ты почувствовала, став… другим существом?

— Поняла, — кивнула колдунья и сконцентрировалась. — Я постараюсь.

— Ты сможешь, — подбодрил он ее. — У тебя уже получилось один раз.

— Но подожди, на месте кого я должна себя представить? — Спайк не успел ничего сказать, ибо тут же колдунья сама нашла ответ: — Ты. Раз уж в первый раз это произошло из-за тебя… — Она закрыла глаза: — Хорошо, я представила себя тобой… Что дальше?

Спайк сам не знал, что дальше. Прежде ему не приходилось кого-либо обучать, тем более таким сложным вещам.

— Представь, что тебе на ногу упал тяжелый камень.

— Ой…

— Что?

— Это, наверно, было бы очень больно.

— Еще как. Ладно, теперь представь, что ты говоришь мне, что я тебе больше не нужен. — Спайк выждал несколько секунд, но, не получив никакой реакции, спросил: — Ну что? Чувствуешь что-нибудь?

— Ничего. То есть, наверно, это было бы неприятно… но мне тяжело представить, что я скажу такое.

Возможно, он поспешил. Или выбрал не совсем удачный пример. Все-таки он сам еще только учился.

— Но есть кое-что другое, Спайк… — Твайлайт открыла глаза. — Мне кажется, я отчасти понимаю, каково быть одиноким драконом. Когда принцессы забрали меня в Кантерлот, я словно оказалась в совсем другом мире. И все вокруг стало незнакомым и страшным… Я привыкла, что рядом всегда были родители, но они остались там, дома, и мне предстояло со всем справляться одной…

Родители. Для оборотней в этом слове не было чего-то теплого, близкого. Такой вывод сделал Спайк, наблюдая за Твайлайт. Родители в их обществе были чем-то вроде бездушного механизма, который выполнял ровно одну задачу — выращивал детенышей. Ни больше, ни меньше. И этот механизм посчитал свою работу выполненной, когда Твайлайт уехала в Кантерлот. Равно как она ничего больше не требовала от них, хотя еще в каком-то смысле была привязана к ним.

— …Знаю, знаю, наши случаи и рядом не стояли. Но мне показалось, что они немного похожи.

Спайк к своему стыду прослушал часть того, что говорила Твайлайт. Она смотрела на него взволнованно, ожидая скорейшего ответа.

— Ты немного ошиблась. Я больше не одинокий дракон, Твайлайт.

— Это значит, я опять что-то не так поняла?

— Это значит, что я счастлив, что встретил тебя.

— О… — Твайлайт явно не ожидала такого ответа. — В таком случае… это взаимно.

Видимо, не сразу осознав услышанное, она затем покраснела, помолчала и вдруг выдала:

— Ты не мог бы повторить это еще раз? Ничего подобного мне раньше никто не говорил, — смущенно улыбнулась она. — Мне… эм, понравилось.

Страннее просьбы Спайк в жизни не слышал.

— Хватит с тебя.

Твайлайт это не остановило. Недолго думая она выпалила:

— Ты мне нравишься! Ты мне нужен! Всё, теперь ты должен ответить мне тем же!

— Это не так работает, Твайлайт. Последней фразой ты обесценила свои предыдущие слова.

— В смысле?

Дракон сдержал вздох.

— Сейчас я тебе объясню… — терпеливо сказал он. — Снова.

И если потребуется — еще много раз. Пусть лучше ее голова будет занята его представлениями о дружбе, чем бессмысленными сожалениями о том, что изменить она не сможет.

22. Время

По металлическому настилу нещадно колотил дождь. Густые клубящиеся тучи закрыли собой небо, и на улице было так темно, что казалось, будто день уже приближался к завершению. Откровенно говоря, Рейнбоу не знала, что делает здесь, у какого-то заброшенного магазина с заколоченными окнами. Она просто стояла без единой мысли в голове и глядела на пустую улицу, по которой стелился слабенький туман.

— Ну и кисляк…

Она отодвинула рукав желтого дождевика и посмотрела на накопытные часы. Полчетвертого. Так она торчит тут уже почти полчаса? Офигеть. Прямо-таки выключилась из мира. Так, и куда же она, собственно, направлялась?

Рейнбоу вдруг поняла, что не может этого вспомнить. Она попыталась сконцентрировать мысли, однако в сознании как будто образовалась небольшая пустота. Она поджала губы и медленно выдохнула через ноздри, оставаясь спокойной. Такое иногда случалось. Чаще, чем ей хотелось, но все же не настолько часто, чтобы к этому нельзя было привыкнуть. В ее голове было что-то сломано, и она винила в этом воспоминания-из-сферы.

Ничего, вспомнит рано или поздно. Она всегда вспоминала. Рефлекторным движением Рейнбоу опять поднесла левую ногу к глазам. Покрытый каплями циферблат показывал, что прошла еще пара минут. В запасе оставалось чуть меньше двух с половиной часов. Беспокоиться пока было не о чем.

Мимо, укрываясь одной газеткой на двоих, пробежали промокшие кобыла и жеребец. Рейнбоу мысленно пожелала им удачи, глядя на их удаляющиеся фигуры. В окнах дома напротив зажегся свет — еще один признак того, что в городе по-прежнему жили пони. На самом деле жило их даже больше, чем раньше, — просто случился неудержимый дождь, и всех как по волшебству сдуло по домам.

Рейнбоу почувствовала, что начинает замерзать. Нужно было куда-нибудь уже пойти, однако она все не могла вспомнить свою первоначальную цель. Она уже хотела плюнуть на это и пойти туда, куда глаза глядят, как в следующий момент заметила движение в тумане. Приглядевшись, она увидела мутный силуэт, озирающийся по сторонам. Его неуверенная походка сразу насторожила Рейнбоу. Недолго думая она направилась к нему.

Когда расстояние между ними сократилось вдвое, ее подозрения усилились. Когда незнакомец заметил ее и обернулся, показав белые глаза, сомнений больше не осталось. Это был отрекшийся. Он замер, не отводя взгляда от Рейнбоу. Она тоже остановилась, опасаясь его спугнуть. Они смотрели друг на друга несколько секунд, пока она не предприняла попытку заговорить. Прежде у нее не было такой возможности. Грех ею не воспользоваться.

— Ты, типа, не собираешься убегать?

Отрекшийся никак не отреагировал на вопрос, продолжив неподвижно пялиться на нее, словно статуя.

— Если ты не против, я тебя спрошу кое о чем. Лады?

Снова тишина в ответ. Только дождь шумит.

— Будем считать это за «да». Итак, вопрос: ты помнишь, кто ты?

— …

— Идем дальше. Имя свое хотя бы помнишь?

— …

— Можешь хоть что-нибудь сказать? Если нет, так хоть кивни, что понимаешь меня. Ты ведь понимаешь? Нельзя же забыть все в одночасье.

— …

— Ты достал молчать.

Рейнбоу смерила отрекшегося внимательным взглядом, пытаясь заметить, не переменилось ли в его выражении что-либо. Оказалось, что нет: его лицо оставалось по-прежнему бесстрастным и нечитаемым.

— Хорошо. Сейчас я начну к тебе медленно подходить. Не бойся. Я ничего тебе не сделаю.

Она успела сделать два осторожных шага навстречу, прежде чем отрекшийся вдруг вздрогнул, немного отступил назад и снова замер.

— Эй, спокойно, — проговорила она, тоже застыв. — Я не кусаюсь. К слову говоря, ты меня не узнаешь? Я Рейнбоу Дэш. Живу в библиотеке «Золотой Дуб». Возможно, ты даже заходил туда за книгой. — В библиотеку уже сто лет как никто не заходил. Она и раньше-то не пользовалась особой популярностью, а сейчас у понивилльцев были заботы поважней. — Ну, ничего в памяти не всплыло?

— …

— Может быть, ты помнишь, где твой дом? Дом, — повторила она, — место, где ты живешь. Сможешь отвести меня туда? Вдруг… там кто-то потерял тебя?

Отрекшийся не проявлял никаких признаков того, что понимает ее. Это бесполезно, подумала она. У нее закончились вопросы, которые в теории могли вызвать проблеск сознания. Она лишь получила очередное подтверждение того, что отрекшиеся не имеют связи с прежней своей личностью. Но сдаваться, не попробовав все возможные и невозможные варианты, было не в ее стиле.

— Эй, а если я просто не понимаю тебя? Вы же, типа, общаетесь через мысли, а не слова, так ведь?

— …

— Давай, скажи мне что-нибудь. Я очистила разум и сконцентрировалась.

Прождав с минуту, она не услышала ничего, кроме шелеста дождя. И это тоже не сработало…

— Ладно, сейчас я попробую подойти еще ближе. Не пугайся, хорошо?

Только Рейнбоу приподняла ногу для шага, как отрекшийся резко ощетинился, зашипел, обнажив черные клыки, и бросился наутек.

— Постой! — рванула она в погоню.

Под копытами плескали лужи. Дождь хлестал прямо в лицо. Бежал отрекшийся резво, но Рейнбоу тоже была не из медлительных. Она понимала, что не сможет его вразумить. Его судьба была незавидна, но ей, если честно, было абсолютно плевать на это. Однако не хотела однажды превратиться в такое же чудище — поэтому и гналась за ним. С его помощью можно найти лекарство.

…Возможно.

— Только хуже себе сделаешь! — выкрикнула Рейнбоу. — Стой, идиот!

Он не остановился. Она бы очень удивилась, если бы он ее послушал. Они пробежали несколько улиц, и Рейнбоу заметила, что начинает понемногу отставать. Хотя ей доставало выносливости, подводили непривыкшие к бегу ноги. Однако упускать отрекшегося было нельзя. Она собрала волю в копыто и ускорилась.

Чем дольше затягивалась погоня, тем больше она жалела, что не может использовать спрятанные под дождевиком крылья. Впрочем, ей уже почти удалось догнать отрекшегося. Когда они выбежали из очередного двора, Рейнбоу поравнялась с ним. И в тот же момент в ее голове возник вопрос: а что дальше? Как его остановить? Об этом она совершенно не подумала. Попытаться сбить с ног? А хватит ли у нее сил? Он явно крупнее. Даже если боднуть его в бок, будет ли от этого толк?

Однако в следующий миг проблема решилась сама собой. Откуда ни возьмись, возникло лассо: веревка зацепилась за шею отрекшегося, с треском натянулась, дернула его вбок и завалила на землю. Резко затормозив, Рейнбоу сама чуть не потеряла равновесие. Когда она обернулась, то увидела, как к отрекшемуся стрелой подлетела рыжая пони в ковбойской шляпе. Пони не позволила ему подняться, быстрыми и отточенными движениями связав его веревкой так, что он не мог пошевелить ни одной мышцей.

— Еще один готов, — проговорила она с удовлетворенным видом.

— Эпплджек! — удивилась Рейнбоу. — Ты откуда тут?

— Услыхала крики и решила проверить, какого сена происходит. И, как оказалось, не зря. Спасибо, кстати, — ты пригнала его прямо ко мне.

Это совсем не то, чего добивалась Рейнбоу. И то, что он попал в копыта Эпплджек, было плохо. Очень плохо. У фермерши с отрекшимися разговор был короткий: веревка — и наружу. Рейнбоу даже не знала, как теперь быть. Ее же за ненормальную посчитают, если она попросит оставить его в Понивилле. Надо что-то срочно придумать!..

— Дальше я сама с ним разберусь, — сказала Эпплджек, выжав промокшую шляпу и водрузив ее на голову. — Можешь идти.

— Вообще-то… — Рейнбоу выдохнула и окончательно восстановила дыхание. — А давай я тебе помогу.

— Нет, правда, я сама справлюсь, — серьезно ответила Эпплджек. — Только мешать будешь.

— Одна ты его не дотащишь, — с сомнением заметила Рейнбоу. Впрочем, сомневалась она скорее в своем утверждении, ибо фермерша без проблем остановила этот живой локомотив с помощью одной только веревки.

— Здеся ты ошибаешься.

Только сейчас Рейнбоу заметила, насколько длинное было лассо. Его хватило, чтобы крепко-накрепко связать отрекшегося, и все равно еще оставался запас. Фермерша обвязала другой конец веревки вокруг своего тела.

— Звиняй, дружище, — сказала она и поволочила его по мокрой мостовой.

— Я прослежу, чтобы он не выкинул какую-нибудь глупость, — придумала Рейнбоу.

— Вряд ли это возможно, но… делай, как хочешь.

Отрекшийся сначала дергался и шипел, но потом притих, похоже, смирившись со своей участью. Рейнбоу шла рядом с Эпплджек нога в ногу. Дождь стал постепенно слабеть.

— Я не замечала тебя в рядах ловцов раньше, — вдруг сказала фермерша. — С чего это ты вдруг взялась за это?

— Это случайно вышло, — недолго думая ответила Рейнбоу.

— Вона как. Ну, вообще, ты неплохо так бежала для той, кто днями просиживает в библиотеке. Не думала о том, шобы присоединиться к нам? Твой вклад точно не будет лишним. Особенно учитывая то, что у нас постоянно не хватает копыт… сама понимаешь, почему.

— Э-э… нет, не думала. Не уверена, что это занятие мне по душе.

— Мне тож не по душе, если честно. Но кто-то должен это делать. Таким, как он, — кивнула Эпплджек на отрекшегося, — не место в Понивилле. Пустим это на самотек, и они не оставят от Понивилля и кирпичика.

— …Совсем недавно они были такими же, как я и ты.

Фермерша фыркнула.

— Вот именно, што были. Ежели ты собираешься быть ловцом, лучше сразу отбрось подобные мысли. Отрекшиеся это уже не пони, — это сорняки, которые надо без жалости выпалывать с грядки. Может быть, к ним бы и относились нормально, ежели б они не отреклись от короны и от всего, чему учили нас принцессы, и не устраивали по всей стране бардак — дык нет же, с ними вообще невозможно договориться. Так шо как они к нам — так и мы к ним. Я считаю, это справедливо.

— С тобой не поспоришь.

— Есесно, ведь это чистая правда. Какой дурак станет спорить с правдой?

Хотя у Эпплджек была явная неприязнь к отрекшимся, Рейнбоу все еще не отказалась от своей идеи. Она сомневалась, что сможет ее уговорить, но попытаться была обязана. Но начинать в лоб будет неправильно. Нужно зайти издалека.

— Как поживаешь? — спросила она первое, что пришло на ум.

Фермерша сначала поглядела на нее слегка недоуменно, но затем ответила:

— Нормально. Слежу за тем, шоб еды хватало и Понивиллю, и Кантерлоту.

— И как, хватает?

— А почему ты спрашиваешь об этом?

— Да так, просто. Если это не какая-то вселенская тайна. Но если не хочешь говорить, не говори.

— Хватает более-менее, — не сразу ответила фермерша. — Не всегда, правда, хватает сил. Еще и успевай отлавливать отрекшихся… Приходится надрываться. Но я не жалуюсь. Как грит моя бабуля, не существует такой сложности, с которой бы не справилась наша семья, и я с ней полностью согласна.

Ага, не успевает за всем, значит. Рейнбоу мысленно отметила это.

— А ты чем занимаешься, раз уж мы завели такой разговор? — спросила Эпплджек.

— Да ничем особенным. Стряхиваю пыль с книжных полок.

— До меня доходил такой слух, что ты искала принцесс вместе с Твайлайт — это правда?

— Ну, правда.

— Высоко ты подпрыгнула, однако. Как же так получилось, что ты снова прозябаешь в библиотеке?

Рейнбоу это задело сильнее, чем она ожидала. Но она не подала виду.

— Ничего я не прозябаю. Мы вернули Эквестрии принцесс, и на том наши пути разошлись. Это было что-то вроде… командировки. Мы, в общем-то, так и договаривались изначально, что разойдемся, когда закончим.

— Странно, шо принцессы не нашли тебе никакого занятия, все-таки ты помогала королевскому магу. А значит, от тебя еще могла быть польза. Как разобраться раз и навсегда с теми же отрекшимися, например, — это ведь серьезная проблема. Не менее серьезная, чем исчезновение принцесс.

— Видимо, посчитали, что справятся без меня. Меня устраивает их решение.

Ее не устраивало. Не из-за того, что никто не оценил ее вклада в поиски, ее навыков — нет, на это было вообще плевать. Ну, ладно, может, немного все же было обидно. Но это не имеет значения! Куда важнее то, что никто всерьез не искал способа выбраться из текущего положения. И это выводило ее из себя. Большинство пони надеялись, что принцессы что-нибудь придумают. Но прошел год, а в лучшую сторону ничего так и не изменилось. Наоборот, стало только хуже.

— Эй ты, прекращай дрыгаться, — прикрикнула Эпплджек на отрекшегося. — Я бы позволила тебе идти на своих четырех, но ты ведь не захочешь по-хорошему. Знаю я вас.

Рейнбоу почувствовала какую-то неправильность ситуации, что они вот так просто говорят о всяком, пока за ними по земле волочится живое существо. Ну да, оно больше не пони. И что с того?

— Щас, конечно, непростые времена, — говорила фермерша, — но со временем все образуется. Главное, принцессы с нами. Они сказали, што со всем разберутся, и, кто бы там чего ни говорил, я им верю. Нет, даже так: я верю в них.

Да пожалуйста, верь на здоровье, мысленно ответила Рейнбоу. Она не станет разрушать светлый образ, который по-прежнему крепко держался в голове фермерши. Но верить тому, что говорят королевские сестры,  после всего… нет, увольте. Она была на замковой площади в тот день. Видела, как принцессы взяли на себя вину. И хотя они заверяли, что не желают больше лгать, они все же солгали, утаив от мира имя той, кто была ответственна за катастрофу не меньше их двоих. Она не понимала принцесс. Особенно после того, как Твайлайт трусливо сбежала и так не вернулась.

Окраина Понивилля становилась все ближе, и это побудило Рейнбоу к действию.

— Слушай, Эпплджек, насчет проблемы с отрекшимися…

— Говори.

— У меня есть одна идея, но она сопряжена некоторым риском.

— Ты скажи прямо, а не юли. Какая еще идея?

— Я ищу способ обратить этот процесс вспять, — сказала Рейнбоу, бросив взгляд на отрекшегося, — и для этого мне нужен подопытный, — добавила она, уже глядя Эпплджек в глаза. — Я закрою его в подвале, и о нем никто не узнает. Сделаем это сейчас, пока на улицах никого нет. Помоги мне, а я взамен помогу тебе с твоими заботами.

Они остановились. Взгляд фермерши похолодел. Она смотрела на Рейнбоу несколько секунд, будто пытаясь понять, шутка это или нет.

— Я ни за что на такое не соглашусь, — наконец сказала она и пошла дальше.

— Эпплджек… — последовала за ней Рейнбоу.

— Отрекшимся в Понивилле не место. Точка. Я не собираюсь заключать сделку с совестью.

— Даже если это поможет Эквестрии? Ты готова просто отринуть этот шанс?

— Мне напомнить, как они могут быть опасны, особенно группами? Забыла, как трое таких обрушило целый дом одними лишь голыми копытами — и лишь каким-то чудом никто не пострадал? А если ты с ним не совладаешь? Если он сбежит и шо-нить нехорошее случится? Эт будет не только на твоей совести, но и на моей. Я поклялась следить за чистотой города. Я хочу, шобы моя сестра чувствовала себя в безопасности.

Она была права. Рейнбоу просила пойти на серьезный риск, и возразить ей было довольно трудно… но не невозможно.

— Твоя сестра так и продолжит расти в страхе, если ничего не предпринять. — Рейнбоу думала, что такой аргумент уж точно заставит Эпплджек задуматься, однако…

— Я не могу этого сделать. Я дала слово, и не могу его нарушить, — фермерша уперлась, и от своего отступать не собиралась.

До стен, отделявших Понивилль от небезопасных земель, оставались считанные метры. Ворота становились всё выше и выше. Силуэты стоящих на посту стражников — всё отчетливей.

— Эпплджек, пожалуйста, подумай еще раз. Другой возможности может не представиться.

— Скажу честно: попроси меня об этом Твайлайт, я бы действительно задумалась. Она маг, и если что легко справится с любой угрозой, а ты… ты все же простой библиотекарь. Не в обиду сказано.

— Да ты ее вообще не знаешь! — неожиданно для себя вспыхнула Рейнбоу. — И если на то пошло, ты только что заявляла, что я не хуже нее!

— Ничего подобного я не говорила, — сухо ответила фермерша. — Ты меня неправильно поняла. И давай поспокойнее.

Рейнбоу замолчала, раздраженная. Повлиять на Эпплджек она не могла. Однако она все равно продолжила идти рядом с нею в надежде, что успеет придумать что-нибудь такое, что резко заставит Эпплджек изменить решение. Конечно же, этого не произошло. Стражники уже заметили их. Возможность была упущена. Рейнбоу наблюдала, как один из стражников подошел к ним, взвалил отрекшегося себе на спину и потащил к открывшимся воротам под наблюдением фермерши. Осталось лишь выпустить его наружу, где он уже никому не навредит.

Раздосадовано цокнув языком, Рейнбоу резко развернулась и пошагала обратно. Как же не вовремя появилась Эпплджек… А справилась бы она в одиночку?.. Да какая теперь уже разница. Пусть бы даже ей удалось поймать отрекшегося и притащить его в библиотеку — что бы она делала дальше? Как она собиралась проводить свои «эксперименты»? Она ведь не маг! План не был продуман. Это даже был не план, а идея фикс.

Пока Рейнбоу говорила с фермершей, ее внимание было занято другим, однако сейчас она заметила, что ее копытам все еще холодно. С самого утра она слонялась по городу без дела, не зная, чем занять себя. Домой возвращаться было рано. Да и вообще-то не очень пока хотелось. Она решила, что заглянет в какую-нибудь закусочную, чтобы погреться.

Капли все реже стучали по капюшону. Дождь почти перестал, и, кажется, даже небо стало чуточку светлее. На улицах стали появляться жители. Пока Рейнбоу шла, она не заметила ни одного знакомого лица или расцветки гривы. Все были новые. Понивилль вообще мало походил на себя прежнего. Внешне он выглядел почти так же — если, конечно, не считать высоких каменных стен, окружавших его, — однако внутренне это уже был совсем не тот провинциальный городок, что раньше. Слишком много в нем теперь смешалось городского, надменного, нездешнего, и почти не осталось места прежней сельской тишине. Даже древнеэквестрийская речь, раньше никогда здесь не звучавшая, ныне уже не казалась чем-то удивительным.

Вот, взять, к примеру, вон тот домишко с черепичной крышей: в нем снова сменились жильцы — уже третьи за полтора месяца. К слову, это оказались те кобыла и жеребец, которых она видела ранее. Тоже, наверно, приехали откуда-нибудь с севера, как и большинство. Ну или с Мэйнхеттена, но что-то они припозднились… А что стало с предыдущими жильцами? Этот вопрос вслух никогда не произносили. Все и так всё прекрасно понимали. Так и получалось: одни… «уходили», а освободившееся место занимали другие.

Вон с чемоданом на спине идет еще одна новенькая. Она обладает необычно бодрой походкой для своего почтенного возраста, а еще она облачена в мантию, подозрительно похожую на ту, что носят некоторые королевские маги. Новенькая вдруг остановилась, достала из нагрудного кармана листочек, сверилась с ним и оглянулась. Тут-то Рейнбоу увидела ее морщинистое лицо и узнала его.

— Виспер?

Услышав свое имя, Виспер завертела головой по сторонам. Она почти в упор не замечала Рейнбоу из-за ее дождевика, который скрывал кричаще яркую гриву.

— Я здесь! — Рейнбоу подбежала к археологу. Та, наконец, заметив ее, сильно удивилась:

— О! Это ты, Рейнбоу Дэш, здравствуй. Какая неожиданная встреча.

— И вправду неожиданная! Какими судьбами здесь? — Рейнбоу все равно спросила это, прекрасно догадываясь, каким будет ответ.

— Ох, — археолог замялась на секунду, как будто не сразу подобрав слова, — если кратко, то я решила перебраться поближе к Кантерлоту.

Не она первая, не она последняя, подумала Рейнбоу. Все приезжие почему-то думали, что здесь лучше и безопаснее жить, но на самом деле что Понивилль, что Кантерлот ничем в этом плане не отличались от остальных городов. Пони просто было спокойнее от факта, что они живут под боком у принцесс.

— Рейнбоу, а ты… — Виспер не закончила фразу, как будто не зная, с какого угла подступиться.

— Что я делаю в Понивилле? — угадала вопрос Рейнбоу. Виспер легонько кивнула. — Да я здесь живу как бы.

— О, замечательно! Тогда не могла бы ты мне подсказать, куда мне идти? — Она протянула листочек, который держала в левом копыте. Рейнбоу поглядела и показала Виспер за спину:

— Да вон же он.

Виспер обернулась и задумчиво посмотрела на дом со старым крыльцом.

— Я представляла его себе немного лучше… — Она снова посмотрела на Рейнбоу. — Спасибо.

— Да не за что.

— Кхм, — Виспер негромко прочистила горло, убрав листочек обратно в карман, и сказала: — Буду рада тебя видеть у себя дома. Но не сегодня. Сегодня мне надо разобраться с переездом.

В следующий момент рядом с домом приземлились три пегаса-курьера с большими сумками. Одна из них с блондинистой гривой приземлилась особенно неуклюже, поскользнувшись на ровном месте, но все же удержала равновесие и свою ношу.

— Хорошо, — сказала Рейнбоу, — не буду вам мешать. Приятно было увидеться, Виспер.

— Взаимно, — улыбнулась Виспер и переключила внимание на пегасов.

Рейнбоу пошла дальше, сделав мысленную пометку заглянуть к ней на днях. Сначала она хотела это сделать потому, что ей было интересно расспросить, что произошло с Виспер за прошедшее время, но потом она вспомнила, что Виспер, вообще-то, королевский маг, а значит, будет нелишним поговорить о лекарстве. Может быть, удастся заинтересовать ее в поисках?

Рейнбоу в очередной раз посмотрела на часы. Стрелки показывали полпятого. Она как раз успеет куда-нибудь заскочить. После коротких поисков она наткнулась на подходящее заведение.

«Быстро и вкусно». Прежде она не бывала в этой закусочной. Она вообще редко заходила в такие места, предпочитая есть дома. Впрочем, сюда она зашла не затем, чтобы набивать желудок.

Наконец-то сняв дождевик, она оставила его на вешалке рядом со входом и нашла неподалеку свободный столик, где и села. Ее аж пробрала дрожь, когда она почувствовала комфорт. В зале было очень тепло, и копыта почти сразу отогрелись. Она слегка расправила затекшие от дождевика крылья, удовлетворенно выдохнула и какое-то время просто сидела, не шевелясь.

Рейнбоу была не единственным посетителем. За столом в противоположном углу сидели трое, которые, судя по их оживленному спору, не сошлись во взглядах на последние решения принцесс. Почти в центре зала сидела парочка в довольно приличных одеждах, сокрушавшаяся об отсутствии нормальных ресторанов с нормальной едой; выглядели эти снобы еще забавнее, чем те трое. Другие посетители были менее примечательны и куда более тихи.

Посидев еще немного, Рейнбоу пересилила себя и сходила до прилавка, где заплатила за кофе. Получив большую горячую кружку, она вернулась обратно и стала неспешно пить. В голове мелькали разные мысли, но ни на одной она не заостряла внимания дольше, чем на пару секунд. Она не обращала внимания на то, что происходит вокруг, однако в очередной раз оторвав от губ кружку, она к своему удивлению обнаружила, что рядом с ее столиком стоит какая-то кобыла, и, кажется, чего-то от нее хочет.

— Не возражаешь, если я тут сяду? — спросила та, указав крылом на стул напротив.

Ее голос показался Рейнбоу смутно знакомым, как будто она уже слышала его раньше. И, конечно же, она была против. Это был стол только для нее и ее мыслей. Однако выразить несогласие помешал горячий кофе во рту. Незнакомка, тем временем, не стала дожидаться ответа и внаглую заняла свободное место.

Светло-желтая, почти белая, грива, чуть мокрая от дождя, шерсть оливкового цвета… Когда Рейнбоу поняла, кто перед ней, она чуть не поперхнулась кофе. Кое-как проглотив его, она воскликнула:

— Ты?!

— И тебе привет, Рейнбоу Дэш.

— Ты же та самая!..

— Эмеральд меня зовут. А не «та самая».

По любопытным взглядам, устремившимся на нее, Рейнбоу поняла, что стоит сбавить пыл. Успокоившись, она спросила с хмурым видом:

— Ну, и? Че от меня надо?

— Ничего, Рейнбоу, абсолютно. Просто увидела знакомое лицо и решила с тобой поболтать.

— «Поболтать»? — с укоризной сказала Рейнбоу. — Я не забыла, кто ты и чем ты занималась. Кстати, где эта твоя маска? Или вы больше не заморачиваетесь насчет скрытности?

— Эй, Ордена больше нет. И потом, я покинула его незадолго до того, как он распался. Теперь я не делаю ничего противозаконного и абсолютно честно зарабатываю себе на жизнь, — Эмеральд положила копыто на сердце для пущей убедительности.

— Ага, — без интереса ответила Рейнбоу. — Рада за тебя.

— Ты мне не веришь?

— Да верю, в принципе. Мне просто все равно.

Эмеральд коротко вздохнула.

— Я вижу, в чем проблема. Ты по-прежнему враждебно настроена ко мне…

Да не было тут никакой враждебности. Просто Рейнбоу сидела и никого не трогала, но вдруг пришла Эмеральд и вторглась в ее пространство. И уходить, судя по всему, не собиралась.

— …может, отринем старые обиды?

И опять. Не было никаких обид по большому счету. Не самое удачное вышло знакомство, вот и все. И Рейнбоу не очень-то горела сейчас желанием говорить с Эмеральд. Впрочем, дна в кружке пока еще не видать, так что можно и послушать, что расскажет эта кобыла.

— Лады, — сказала Рейнбоу. — Без обид.

— Так быстро? — слегка удивилась Эмеральд. — Ты вообще слышала, про что я говорю?

— Местами, — честно ответила Рейнбоу. — Да я подумала, что все это фигня полная. Кто хороший, кто плохой — попробуй еще разберись. Вы, культисты…

— Мы не культисты.

— Да какая разница. Я пытаюсь сказать, что вы хотели как лучше, пусть методы у вас и были своеобразные. А мы наоборот — полезли туда, куда нам лезть не следовало. И вот он результат. И кто теперь плохой? Кто хороший?

Рейнбоу постоянно жалела о том дне. Если бы она тогда оказалась проворнее, сообразительнее, решительнее… все бы было по-другому. А теперь из-за ее слабости приходится расплачиваться всему миру.

— Что ты, что Твайлайт любите делить мир на черное и белое. В этом вы очень с ней похожи, — с мягкой улыбкой заметила Эмеральд.

— Не сравнивай меня с этой дурындой, — фыркнула Рейнбоу и запила раздражение кофе.

— «Дурында»? — улыбка испарилась с губ Эмеральд. — Вот так ты ее называешь? Мне казалось, у вас нормальные отношения. Нет, я, конечно, тоже иногда называю Грея дубиной, но это не всерьез. А ты… не похоже, что ты шутишь.

— В яблочко. Я абсолютно серьезно и со всем презрением называю ее дурындой, — выдала Рейнбоу.

— Оу… — проронила Эмеральд и замолчала.

Тишина между ними продлилась всего несколько секунд. Сделав из кружки еще один глоток, Рейнбоу спросила:

— Не собираешься что-нибудь взять? — видя непонимание в глазах оливковой кобылы, она добавила: — Я про еду.

— А-а, ты про это! — усмехнулась та. — Не, я ничего не хочу. Я просто зашла погреться. И тут так удачно подвернулся столик, за которым сидела ты.

— М-м, — протянула Рейнбоу, изобразив что-то среднее между «угу» и «мэ». — А в Понивилле ты что забыла? Ты же из Балтимэйра, да? У вас там логово было, помнится.

— Логово было в Балтимэйре, но сама я из Филлидельфии. Правда, я уже полгода как живу здесь, в Понивилле.

Рейнбоу изогнула бровь.

— И ты тоже?

— В смысле?

— Забей.

Что ж им в Филлидельфии не живется? Город не так уж-то далеко столицы. Виспер ведь тоже, кажется, была оттуда.

— Удивительно, что мы пересеклись только сейчас. Понивилль самый маленький из городов.

Рейнбоу лишь пожала плечами на это.

— И чем ты теперь занимаешься? — полюбопытствовала Эмеральд. — Я же правильно понимаю, ваше расследование закончилось удачно, принцессы вернулись…

Этот вопрос звучит уже второй раз за сегодня.

— Чем я занимаюсь? Сама не знаю. Всякой ерундой. Все думаю, что это как-то поможет исправить нынешнюю ситуацию с отрекшимися, но, скорее всего, вряд ли. В одиночку мне точно с этим не справиться.

— А Твайлайт что? — с осторожностью спросила Эмеральд.

— Я не имею ни малейшего понятия, где сейчас Твайлайт Спаркл. И, похоже, она не собирается что-либо исправлять — иначе бы давно объявилась.

— Эм, а принцессы? Они же тоже заняты этим. И вроде бы теперь у них всё под контролем.

— Все вы так думаете, — с тяжелым вздохом говорила Рейнбоу. — Принцессы борются с последствиями, а не с причиной. Хотя и борьбой это не назвать. Скорее похоже на вялое сопротивление.

Эмеральд выглядела так, будто для нее эти слова стали сюрпризом.

— Что, думаешь, я вру? Или ты веришь, будто в Эквестрию вернется нормальная жизнь? Я тебя разочарую: в это не верят даже принцессы. Они ясно дали мне это понять. Причем дважды.

— Но как же этот синдром? Болезнь? Она же поражает не всех…

Принцессы им все разжевали, но от домыслов и недопонимания это все равно не спасло.

— Это не болезнь. Это то, что произойдет с каждым. Вопрос лишь в том, кто из нас раньше окажется по ту сторону забора, понимаешь?

Эмеральд приоткрыла рот, словно собираясь возразить, но в итоге промолчала. Ее взгляд постепенно соскользнул на стол, уши опустились. Она явно задумалась. Рейнбоу позволила ей осмыслить услышанное. В наступившей тишине она и сама невольно погрузилась в мысли.

---

В тот день она отправилась в Кантерлот с первыми лучами солнца. Меньше, чем полчаса, потребовалось ей, чтобы долететь до замка. Выбрав столь раннее время, она надеялась попасть на прием к принцессам первой, однако реальность оказалась такова, что перед дверьми в тронный зал уже собралась немаленькая очередь. Рейнбоу это не заставило передумать, она была твердо намерена задать принцессам не дающий ей покоя вопрос.

Спустя почти три часа утомительного ожидания, очередь все же дошла до нее. Когда стражники открыли двери, она быстрой рысью направилась к тронам, на которых восседали принцессы, задумчивые и как бы отстраненные. Их взгляды немного оживились, когда они увидели Рейнбоу.

— Есть какой-то вопрос, который тебя беспокоит, Рейнбоу Дэш? — спросила Селестия.

Ее удивило, что принцессы помнили, как ее зовут. Она серьезно думала представиться, прежде чем начать.

— Да, ваши высочества. Это очень важный вопрос, который касается всех нас. Я знаю, что уже поднимала эту тему однажды, и в прошлый раз вы сказали мне, что не нужно волноваться, что вы займетесь этим… Короче говоря, я хотела предложить свою помощь.

— Возвращайся домой, Рейнбоу Дэш, — сказала Луна после недолгого молчания.

Рейнбоу не ожидала столь стремительного отказа, но сдаваться не собиралась.

— Вы думаете, что от меня не будет пользы? Может быть, я не королевский маг, но я помогала Твайлайт искать вас, и я по-настоящему понимаю, что сейчас происходит в Эквестрии, в отличие от большинства.

— Дело не в тебе или твоих навыках, — сказала Селестия.

— Тогда в чем? У меня есть реальные идеи, которые могут помочь нам…

— Довольно, — оборвала ее Луна.

— Вы даже меня не дослушали. Моя знакомая умеет читать мысли по эмоциям — почему бы с ее помощью не пытаться наладить контакт с отрекшимися?

— Мы тоже умеем это делать, — сказала Луна.

— Тогда почему…

— Одной вещи ты все же не понимаешь, Рейнбоу Дэш… или, может, отказываешься понимать, — молвила Селестия. — То, что происходит сейчас, нельзя остановить. Это закономерность, константа, на которую ничем не повлиять. Мы пытались множество раз, но ничего не помогло.

— Возвращайся домой, — повторила Луна. — Займись любимым делом… пока можешь. Будь уверена, мы присмотрим за вами, как и всегда.

Рейнбоу не верила своим ушам.

— И это всё, что вы скажете? Просто сложите копыта и будете ждать конца? — в ней закипали возмущение и злоба. — Вы были так близки к успеху! И что, теперь вы возьмете и плюнете на свои достижения, даже не попытавшись хоть что-нибудь предпринять?!

— Обманывать всех — это не достижение, и уж тем более не успех, — сказала Селестия. — За все прожитые века мы ни на шаг не приблизились к нашей изначальной цели. Потому что это невозможно, Рейнбоу Дэш. Нашу сущность не изменить.

— Ну и фиг с этим! Почему бы тогда не попросить помощи у той звезды? Пусть она опять отберет у нас воспоминания. И всё, проблема решена!

— Она не отвечает на наш зов, — лицо Луны сделалось печальным. — Более того, мы давно не замечали ее на небосводе. Она была очень старой звездой. Она могла погаснуть.

— А вы сами что? Ничему не смогли научиться за столько времени? — возмущалась Рейнбоу, уже позабыв о приличиях. — Если вы смогли создать вендиго, которые крали чужую память, что вам мешает еще раз создать нечто похожее?

— Чтобы повторить то, что сделала праматерь, нужно быть звездой. Мы всего лишь их творения, слабые и ограниченные, — ответила Селестия. — Переняв облики аликорнов, мы не унаследовали их могущества. Мы подражатели с божественной внешностью.

Рейнбоу попыталась придумать хоть один аргумент… но, серьезно, могла ли она переубедить принцесс? Этих двух уставших, потерявших всякую волю к борьбе существ? Возможно, будь она Твайлайт Спаркл, они бы прислушались. Но она была Рейнбоу Дэш, простым библиотекарем из Понивилля.

— Понятно все с вами…

— Нам жаль, — промолвила Луна с виноватым лицом.

Тут-то чаша со злобой переполнилась.

— Жаль вам, да?! — выкрикнула Рейнбоу. — Да вас послушать, так вам будто плевать на все! Вы, вон, привыкли уже! Вам же не впервой… А я не хочу терять этот мир! Не хочу становиться кем-то другим! И не хочу терять саму себя! Я Рейнбоу Дэш, а не какое-то бездумное чудище, которое только и может, что ломать все вокруг себя!

Высказав все, что скопилось на душе, она развернулась и быстрым шагом направилась к выходу. Принцессы даже не пытались ее остановить. Да она бы и не остановилась. Она прекрасно их поняла.

Уже оказавшись в коридоре, она внезапно почувствовала себя совершенно одинокой. Одна против всего мира. Искал ли кто-нибудь спасение, кроме нее? Могла ли она в одиночку повлиять на мир? Она, простой библиотекарь из Понивилля?

---

— …что происходит.

— Чего? — Рейнбоу вынырнула из воспоминаний и обнаружила на себе взгляд Эмеральд. — Прости, прослушала.

— Я говорю, что я вижу, что происходит в мире. И не обманываю себя, будто все у нас будет хорошо, как раньше. Но я думала, что у принцесс есть какой-то план, они знают, что делать. Но после твоих слов…

— Нечего было меня за язык тянуть.

Эмеральд промолчала, сложив передние копыта на столе.

— Ну а с тобой что? — Рейнбоу откинулась на спинку стула. — Ты сказала, что теперь ты честно зарабатываешь на жизнь — чем ты занимаешься?

— Я работаю курьером. Летаю в другие города и доставляю посылки. Пегасы сейчас нарасхват, сама знаешь.

— Что, с наземными перевозками вообще туго?

— Да, поэтому большинство предпочитает безопасный вариант. На земле велик шанс нарваться на отрекшихся. — Эмеральд потерла копыта. — Отрекшихся день ото дня меньше не становится. Их не выкидывать надо из городов, а отправлять куда-нибудь… в пустые земли выселять, например. И Эквестрии спокойнее, и они могут там делать, что хотят, никому не вредя. Но это, похоже, не так-то легко сделать… иначе бы уже сделали, правильно?

— В теории с этим могли помочь корабли по типу «Элементаля». Но ваш культ его потопил.

— Мы не знали, что все так обернется…

— Никто не знал, — подтвердила Рейнбоу и задала следующий вопрос: — Далеко летаешь?

— Когда как. Чаще всего я летаю в Кантерлот и близлежащие города. Но, бывало, приходилось летать и до Ванхувера. Утомительное путешествие, я тебе скажу.

— И как там, в других городах?

— Разве ты не читаешь газеты?

— Газеты это одно. А мне хочется услышать, что видела ты.

— Разное… В целом в других городах ситуация такая же, что и здесь. Несмотря на проблему с отрекшимися, пони пытаются жить привычной жизнью. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Правда, вся жизнь сконцентрирована в городах. Поселения и деревни почти опустели, либо уже заброшены и отданы отрекшимся на растерзание. Думаешь, принцессы поступили правильно, защитив только крупные города?

— Я думаю, что у них не было выбора. Либо так, либо никак. И это им еще помогают королевские маги. Без магов, наверно, принцессы так и вовсе бы ограничились центральной Эквестрией. Не знаю, насколько бы хватило их сил.

— За Понивилль тоже ведь отвечает какой-то маг из Кантерлота?

— Разве не принцессы?

— Да? Я не знала.

— Я и не утверждала. Я сама не в курсе, что там да как.

Подождав, пока мимо пройдут посетители, направлявшиеся к выходу, Эмеральд сказала:

— Но ведь это тоже временное решение. И, как оказалось, не самое лучшее. Королевский маг тоже может обратиться…

— Защитный купол в Хуфингтоне упал не поэтому, уже сто раз опровергли, — возразила Рейнбоу. — Тот королевский маг по-прежнему в своем уме, и, кажется, принцессы отправили его в какой-то другой город. Как бы, к слову, не в наш.

— Тогда что произошло с Хуфингтоном?

— Никто доподлинно не знает. Кроме принцесс, наверно. Многие говорят, что это была роковая случайность.

— Или отрекшиеся научились противостоять мерам, которые придумали принцессы.

— Не исключено. Но почему тогда отрекшиеся не поступили так же с остальными городами?

— Не знаю. Может, выжидают чего-то.

— Ну да, им спешить уж точно некуда… Ты случайно не пролетала мимо Хуфингтона?.. Ну, уже после, я имею в виду. Насколько там все плохо?

— К счастью, нет. Даже если бы пришлось лететь в ту сторону, я сделала бы большой крюк. Не хочу смотреть на то, что отрекшиеся могут сделать с городом, если им ничего не будет мешать.

— Ясно. Наверно, я бы поступила так же.

— Какова вероятность, что это не случится снова? Что Понивилль в один день не настигнет та же участь? Не могу не думать об этом, — проговорила Эмеральд, смотря в одну точку на столе. — Все наша безопасность зависит от одной только удачи. Стражники, которые охраняют стены и отгоняют особо любопытных отрекшихся… маги, которые поддерживают купол… если что-нибудь, упасите принцессы, сломается — начнется безумие.

— Насчет стражников ты преувеличила. Без них еще можно обойтись. А вот если с магами что-то случится, да, будет тяжко. Но у нас, вообще-то, Кантерлот рядом. Думаю, принцессы не бросят нас в беде. К тому же, отрекшиеся тоже не сразу поймут, что случилось. У нас будет время, чтобы предпринять меры. Все-таки Понивилль самый маленький из городов, считай, большой поселок.

— Что ж, это прямо-таки обнадеживает.

Рейнбоу так и не поняла, был ли это сарказм или серьезные слова.

— Ты можешь попытаться не думать об этом, — посоветовала она. — Как я.

— Пыталась уже. Не получается.

Рейнбоу отпила из кружки. Кофе стал уже теплым.

— …Значит, в конце концов нам всем суждено стать отрекшимися, — все так же задумчиво и даже немного равнодушно говорила Эмеральд, — и спасения от этого нет. Заставляет задуматься — а что находится по ту сторону?

— «По ту сторону»?

— Ведь это все равно, что смерть. Личности уж точно. Какие мысли в голове у отрекшихся? Как они видят этот мир?

— Рано или поздно у тебя появится возможность это узнать.

— Ты правильно говоришь, что это не болезнь. Я думаю, это проклятье. Мы прокляты всеми живыми существами, для которых этот мир был домом. Нам никогда не обрести собственного дома. Вместо этого мы обречены каждый раз ломать его. Ибо грех наших предков нельзя искупить.

— Честно, я даже не знаю, что ответить тебе, — сказала Рейнбоу.

— Извини, меня немного занесло, — Эмеральд как будто очнулась. — Иногда я говорю вещи, что потом сама себе поражаюсь.

Рейнбоу изобразила улыбку и опустила взгляд на часы. Полшестого. В животе кольнуло.

— Мне пора закругляться, — сообщила она и, махом допив кофе, встала из-за стола.

— Надеюсь, мы еще поболтаем как-нибудь, — сказала Эмеральд. — А то ты так резко собралась.

Рейнбоу оставила ее слова без внимания.

— Бывай, — бросила она и, накинув дождевик, вышла из закусочной.

Наконец-то закончился дождь. Не став натягивать капюшон на голову, Рейнбоу поглядела вдаль улицы. Она попыталась прикинуть, сколько времени займет путь до дома. Подсчеты выдали цифру в двадцать минут. Пойдет быстрым шагом — успеет. Если только по дороге с ней не случится что-нибудь неожиданное, или она не встретит еще одного старого знакомого…

Практически так и случилось. Когда впереди уже завиднелся дом, Рейнбоу вдруг услышала зазывающий детский голос. Повернувшись на него, она увидела пятнистого жеребенка с кепкой-восьмиклинкой на голове. Стоя на деревянной бочке перед небольшой толпой, он размахивал газетой. Тут Рейнбоу вспомнила, что хотела купить свежий выпуск «Кантерлотского вестника». Она поглядела на часы еще раз. В запасе было две с половиной минуты. Колебаться времени не было.

— Эй, подвинься-ка!

— Простите?

— Дай пройти!

— Какая наглость!

Не обращая внимания на возмущение и ворчание, Рейнбоу протолкнулась вперед, сунула жеребенку в копыто бит, схватила газету в зубы и рванула к библиотеке со всех ног.

Оказавшись дома, она захлопнула дверь, заперла ее на все замки, скинула с себя дождевик, выплюнула газету и замерла в напряженном ожидании, прислушавшись к чувствам. Волнительно билось сердце. В висках пульсировала кровь. В ушах стучала секундная стрелка. Ничего не происходило… Неужто ее расчеты оказались неверными? Выждав с минуту, она спустилась в подвал. Она включила свет, собираясь проверить записи — и в этот момент была застигнута врасплох. Сознание охватил туман, глаза покрыла мутная пелена, а затем…

Когда Рейнбоу очнулась, она обнаружила себя лежащей на холодном полу. Вокруг нее творился полный беспорядок. Нужно проверить время, мелькнула мысль. Она поднесла ногу к глазам. Стекло на циферблате треснуло, стрелки застыли на шести часах одиннадцати минутах. Ремонт вряд ли мог такое исправить. Опять новые часы покупать…

Поднявшись, Рейнбоу стала наводить порядок. У стула оказалась сломана ножка, так что она отставила его в угол. Чернильнице тоже не повезло — пришлось достать новую. Ее записи были разбросаны по полу, но, кажется, целы. Составив их на столе, Рейнбоу положила перед собой дневник, открыла страницу, на которой остановилась в прошлый раз, и писала:

День 55. Расчеты оказались верны. Одержимость наступила примерно между 18-01 и 18-03 и продлилась как минимум до 18-11. Точное время зафиксировать не удалось. Симптомы, вероятно, те же, что и всегда, но в этот раз отчетливо помню только помутнение в глазах. Остальное не помню, мое сознание как будто отключилось. Последний раз подобное происходило ровно 20 дней назад. Копыта не болят. Ран или ссадин не заметила. Чувствую себя нормально. Следующий приступ одержимости случится, предположительно, послезавтра в то же время. Тогда станет ясно, удалось ли мне выявить закономерность или нет.

Рейнбоу поставила точку, перечитала написанное и удовлетворилась. Подняла взгляд выше, на запись, сделанную позавчера:

День 53. Жар, дрожь, навязчивые мысли. Закрылась в ванной. Хотелось выломать дверь, но удалось сохранить контроль над собой. Холодная вода помогает сконцентрировать внимание. На часах было 16-52, когда это началось. Стало легче в 17-05.

Она закрыла дневник и отодвинула его в сторону, к остальным тетрадям, записным книжкам и бумагам, посвященным исследованию отрекшихся и всего, что было с ними связано. Исписано было много, но едва ли от этого был толк. Рейнбоу казалось, будто она блуждает в темноте, — прямо как раньше, когда ей приходилось по крупицам выискивать правду о мире. Однако теперь она была ограничена во времени, и отсутствие хоть какого-то реального прогресса пугало ее. Но больше всего мучала неопределенность: как долго будут продолжаться симптомы? Когда наступит момент, когда она превратится в монстра?

Рейнбоу не знала других пони, которых беспокоили те же симптомы. Она пыталась их вычислить, но не преуспела в этом. В городе жили тысячи, и любой мог оказаться потенциальным «больным». Скорее всего, они тоже скрывали симптомы, как и она, — дураков не было. Все они этим подвергали Понивилль опасности… Однако у нее, по крайней мере, было серьезное оправдание: она искала лекарство. И если стражники узнают ее секрет — последней надежде придет конец. Ее запрут в темнице, а когда она обратится, — отправят наружу.

Но существовал и более оптимистичный вариант. Симптомы не обязательно означали скорое становление отрекшимся. Это могло быть что-то другое. Аллергия? Побочный эффект? Пока неясно. Но доказательств в пользу данной теории было еще меньше.

Вернувшись в прихожую, Рейнбоу подобрала газету с пола и вложила ее под левое крыло, затем подняла валяющийся у входной двери дождевик и повесила его на торчащий из стены крючок. «Ладно, — подумала она, — пробегусь глазами по новостям, а потом займусь исследованием». Она поднялась на второй этаж, в спальню, развалилась на кровати и, лежа на спине, стала читать газету.

«Жителям Кантерлота не стоит беспокоиться о дефиците продовольствия»… «Если ты думаешь, что в тебе сокрыта магическая сила — отзовись!»… «Отрекшиеся не представляют угрозы городам»… На первом развороте ничего интересного не обнаружилось, и Рейнбоу перевернула страницу. «Балтимэйру не хватает рабочих копыт»… «В окрестностях Чикольтго замечен дракон»… Секунду, что? Рейнбоу аж похолодела и впилась в заметку жадным взглядом.

«Жители Чикольтго сообщают, что вечером 14-го дня второго осеннего месяца видели в небе дракона. Одному жителю даже удалось сделать фотографию, которую он любезно предоставил нашему корреспонденту…» Рейнбоу опустила взгляд чуть ниже, и увидела темную картинку, на которой был едва различим силуэт дракона. Спайк? Что он забыл в Чикольтго? Он один… или вместе с Твайлайт? Надеясь узнать больше, Рейнбоу прочитала заметку полностью, однако ничего интересного не обнаружила. Только то, что «дракон улетел на восток», — и всё. Остальной текст был полон бесполезных догадок и домыслов.

Она отложила газету в сторону, все еще не веря тому, что увидела. Твайлайт вернулась? Спустя столько времени в ней все-таки взыграла совесть? Рейнбоу испытывала противоречивые чувства. С одной стороны ее надежда только что обрела второе дыхание. С другой стороны ее неприязнь к колдунье тоже как будто загорелась с новой силой. Где Твайлайт Спаркл была раньше? Почему бездействовала? Глядишь и мир бы не дошел до нынешней стадии, если бы она проснулась раньше!

Рейнбоу подскочила с кровати. Она не могла лежать и бездействовать, ощутив острую нужду занять голову цифрами и расчетами. Она почти вышла из спальни, как вдруг подумала, что нужно захватить новое перо — старое исписалось и совсем пришло в негодность. Она заглянула в прикроватную тумбочку, куда спрятала купленные недавно перья, и стала рыскать по ящикам. «А они вообще здесь?» — в какой-то момент подумала она, как затем ее глаза наткнулись на картонную коробочку. Вот они, подумала Рейнбоу и открыла ее.

Внутри оказались не перья, а газетные вырезки. Много старых газетных вырезок из «Кантерлотского вестника».

— Вот же ж блин… — прошептала Рейнбоу. — Я совсем забыла про ваше существование…

«Талантливая колдунья или потенциальная смена?», «Почему принцессы взяли в ученицы простого единорога?», «Ученица принцесс делает первые успехи!», «Твайлайт Спаркл оправдывает доверие…», «Твайлайт Спаркл совершает прорыв в магическом искусстве!», «Твайлайт Спаркл удостоена звания королевского мага!», «Интервью с самым талантливым магом Эквестрии»…

Рейнбоу почувствовала отвращение к прошлой себе. Какой же она была глупой… Она ведь всерьез раньше ими дорожила! Но сейчас это были не больше, чем бумажки. На нее нахлынуло острое желание сломать — словно та болезненная одержимость. Копыта сами потянулись к первой вырезке, самой старой из них, и без колебаний разорвали ее. Потом ко второй, к третьей… Рейнбоу не остановилась, пока не разорвала их все.

— А ведь я когда-то считала тебя образцом для подражания…

Она поглядела на сделанное и пожалела об этом. Бумажки или нет, они были неразрывно связаны с ее детскими воспоминаниями. Теперь от них остались лишь разрозненные клочки.

Рейнбоу так и не нашла в себе сил выкинуть коробку. Она заложила ее обратно в ящик и вышла из комнаты.

23. Лицом к лицу

Над елями с громкими криками закружила стая птиц. Твайлайт отвлеклась от мыслей и поглядела в сторону леса. Что-то напугало животных, по всей видимости. Она бы подумала, что это был Спайк — потому что именно он обычно вызывал подобную реакцию у лесных обитателей, — однако Спайк никуда не улетал и преспокойно лежал себе на камнях неподалеку.

Она вернула взгляд к скульптуре, изображавшей дракона, готовящегося к нападению. Посмотрела на нее критически. Естественно, она списала образ со Спайка, но не полностью, добавив некоторые изменения: морда вышла более острой, рога были короче, а с крыльями она наоборот перестаралась, сделав их слишком уж большими. Тем не менее, конечный результат ее устраивал. Выглядело очень даже. В жизни Твайлайт никогда прежде не ваяла, однако магия оборотней позволяла творить ей всякие вещи с такой легкостью, будто она занималась этим с самого рождения. Что заставляло задуматься: быть может, зодчество всегда было у оборотней в крови? Просто предки об этом не подозревали…

Так или иначе, скульптура была лишь малой частью того, что она успела создать. Этот кусочек горы она фактически превратила в новый дом со всеми нужными ей вещами. Всё, что от нее требовалось — это представить нужный образ, и ее мысли буквально воплощались в реальность. Только уставала сильно она после таких трюков. Единственное, что ей так и не удалось, — это создать книги. Не с пустыми страницами, а те, которые можно почитать. Она очень соскучилась по нормальным книгам…

Твайлайт гордилась и в то же время ненавидела свои творения. Она понимала, что занимается не тем. Она должна была находиться там, в Кантерлоте, рядом с принцессами, расхлебывать кашу, которую заварила, но она… просто… у нее не получалось пойти против себя. Ее как будто приковало невидимыми цепями к этому месту. Уже который месяц она оправдывалась перед собственной совестью. Спрашивала себя: «Разве можно теперь что-то исправить?» Убеждала: «Если вернешься, сделаешь только хуже. Устроишь еще одну катастрофу». Говорила себе: «Сиди в своей норе и дальше. Эквестрии будет лучше без тебя».

Однако в последнее время эти аргументы больше не работали, и совесть грызла ее ежедневно. Сколько бы она ни пыталась отвлечь себя скульптурой, это не действовало. Тем не менее, несмотря на все, она оставалась здесь, вдали от мира. Слишком силен был страх перед последствиями сделанного ею выбора.

Колдунья тяжело вздохнула и посмотрела на дракона. Он спал — или делал вид, что спит. Поколебавшись немного, она все же подошла к нему и слегка потрепала его копытом по ноге.

— Спайк? — почти шепотом позвала она. — Ты спишь?

Он открыл глаза.

— Что такое?

— Можно тебя спросить? Или ты сейчас… ну, занят?

Спайк поднял голову.

— Что у тебя на уме?

Помявшись, Твайлайт все же спросила:

— Ты же ведь иногда летаешь в сторону Эквестрии, да? — Она сделала короткую паузу, набираясь смелости: — Как там сейчас?

Она не хотела это видеть, но… она должна хотя бы услышать. Должна.

— Все-таки решила узнать?

— Не знаю. Похоже на то…

Выждав несколько секунд, словно ожидая, что Твайлайт передумает, дракон сказал:

— Оборотни вернулись. Эквестрия стремительно меняется.

В животе колдуньи образовался лед. Она ожидала услышать эти слова, но все равно оказалась к ним не готова.

— Жизнь есть только в городах. Остальные земли отданы на растерзание тем, кто потерял разум.

— …Понятно, — тихо промолвила Твайлайт, опустив уши. — Спайк, скажи честно, как ты ко мне относишься?

Он ни разу не говорил ей, что она должна вернуться, даже не намекал. И уж тем более не читал нравоучений. Ему, скорее всего, было просто все равно, однако она не могла отделаться от чувства, что дракон ее молча осуждает. Потому что она знала, что поступает неправильно.

— Как обычно, — изрек Спайк.

— И тебя не смущает, что я бездействую, пока мир страдает из-за меня?

— Опять ты задаешь глупые вопросы, Твайлайт. Я уже свое мнение давно высказал. И менять его не собираюсь.

Ожидаемый ответ. Ей просто нужно было убедиться. Успокоить душу.

— Извини, что донимаю тебя глупыми вопросами.

— Ты не донимаешь.

— Разве? Я поставила себя на твое место, и мне показалось, что я донимаю. Все, как ты учил.

Спайк вздохнул. Вот теперь-то она точно начинала донимать его, подумала Твайлайт.

— В том и дело, что тебе показалось. Ты же понимаешь, что твои ощущения — не всегда отражают реальность? Так и здесь. Но это не правило, это совет. Полезно иногда вспоминать о нем, но постоянно руководствоваться им не стоит.

— Я запомню.

То, чему учил ее Спайк, было сложно и непонятно. В разы сложнее, чем цепочки заклинаний или формулы из высшей математики. Она продвинулась совсем немного в этой науке, и осознание сего факта временами угнетало ее. Однако она не сдавалась. Она сумела научиться магии, не обладая талантом. Почти моментально разобралась с магией оборотней и приноровилась создавать разные предметы. Поймет и непостижимую логику дружбы. Просто в этот раз придется потратить больше времени.

— Ты действительно не думаешь туда возвращаться? — Вопрос Спайка застал Твайлайт врасплох. Видя это, он добавил: — Я спрашиваю без осуждения. Любопытствую.

Да… точно. А то она даже успела немного испугаться.

— Не знаю, кто меня там ждет, — сказала она после недолгих раздумий.

— Мне действительно нужно говорить, кто?

— Принцессы? Я не смогу посмотреть им в глаза. Особенно после того, как затянула с возвращением.

Колдунья думала, дракон ответит ей, что убегать до скончания веков она тоже не сможет, однако он промолчал. Так если подумать — кто еще, кроме принцесс, мог ее потерять? Рейнбоу? Вряд ли та обрадуется, увидев ее. Пинки Пай? Наверно уже и забыла, кто такая Твайлайт Спаркл. Шайнинг? Шайнинг…

Она вспомнила его равнодушный взгляд. Его стертые подчистую воспоминания. Он даже не помнил, кто он. Это был не ее брат… двойник, тень личности, пустая оболочка. Таким она запомнила его в последний раз. Таким его сделали приспешники принцесс. Безжалостные вендиго. А если бы они сначала добрались до нее? Стерли бы все ее знания, все воспоминания? Это было бы, наверно, неприятно. Особенно когда к ней подошел бы Шайнинг и спросил бы: «Ты меня не узнаешь?», а она бы обратилась к нему на «вы».

Сердце охватывал холодный страх, покуда Твайлайт все больше проникалась ситуацией. Если бы она осталась без воспоминаний, значит, она бы забыла про Спайка. Если бы она обратилась к нему на «вы»… это было бы ужасно! Она даже не хотела думать, что такое возможно! Потому что одна только мысль казалась невыносимой! Чтобы она забыла Спайка?..

Правда в том, что когда она увидела лишенного памяти брата, она не почувствовала ничего, кроме страха за собственную шкуру. Но сейчас она чувствовала нечто другое. То, что пока не могла описать знакомыми словами. Одно она поняла предельно ясно: что хочет во что бы то ни стало узнать, где теперь Шайнинг. И не только он… Мама и папа — она обязана разыскать их и удостовериться, что с ними все в порядке.

Твайлайт посмотрела на обжитую ею скалу. Решение в голове возникло почти мгновенно. Ни секунды не сомневаясь в нем, она немного отошла от Спайка, затем сформировала крупный заряд антимагии и метнула его в плоды своих трудов. Видя, как они превращаются в пыль, она даже испытала некоторое облегчение.

— Что на тебя нашло? — удивился Спайк.

— Это чтобы точно не возникло желания сюда вернуться, — проговорила Твайлайт, пронаблюдав, как заклинание заканчивает действие, после чего повернулась к дракону: — Полетели.

Он не стал задавать лишних вопросов. Однако когда они поднялись в небо, ему все же пришлось спросить:

— Куда мне лететь?

— Домой. К моим родителям.

Твайлайт долгое время не решалась посмотреть вниз и даже держала глаза закрытыми. Это было глупо, она понимала. Раз она покинула свое укрытие, ей придется встретиться с последствиями лицом к лицу. И она уже была морально готова к тому, что увидит, благодаря словам Спайка. Нужно всего лишь перестать жмуриться и опустить взгляд… Это было просто, но в то же время — сложно. Ну же, смелее. Хватит оттягивать неизбежное!

…Нет, она не может.

— Спайк, что ты видишь внизу?

Дракон ответил не сразу, видимо, смятенный ее странным вопросом.

— Я вижу поле пшеницы.

— Правда? Ты не врешь?

— Зачем мне это?

Колдунье потребовалось собрать всю свою волю, чтобы открыть глаза. Спайк действительно не соврал. Под ними находилось большущее поле, прямо целое озеро. Гуляющий осенний ветер приглаживал золотые шерстинки пшеницы. Представший взору Твайлайт пейзаж выглядел мирным, спокойным — вовсе не так, как она себе представляла. Неужели она боялась напрасно? Может быть, не все так плохо? Эти мысли не успели закрепиться в голове. Когда Спайк пролетел дальше, глазам колдуньи предстала более реалистичная картина.

Худшие опасения Твайлайт подтвердились. На земле все чаще мелькали серые залысины; какие-то больше, какие-то меньше, на них ничего не росло, ни травы, ни деревьев. Пустыня, окружавшая Эквестрию снаружи, теперь медленно, но верно пожирала ее изнутри. Нетронутое пшеничное поле, которое они встретили ранее, было просто удачей, исключением из правила.

А потом колдунья заметила внизу оборотней. Их было не меньше сотни; грозный черный табун спешил в неизвестном направлении, сметая все, что попадалось на пути. Она наблюдала за ним, как завороженная, пока он не исчез позади. Больше таких табунов она не видела. Куда чаще встречались одиночки и группы по двое-трое оборотней: они, напротив, выглядели совершенно неагрессивными и даже каким-то потерянными — казалось, будто они не знали, что им делать.

 «Как и я, — невольно подумала колдунья. — Когда я найду родных, что я им скажу? Не знаю. Будут ли они рады моему возвращению? Тоже не знаю. Ну а после? Что буду делать дальше, раз я снова в Эквестрии? И снова — не знаю…»

В конце концов, Твайлайт не пришла ни к каким выводам, и решила оставить терзавшие ее вопросы на потом. Спустя какое-то время Спайк приземлился, и они оказались посреди разрушенной деревни, наполовину засыпанной серым песком. У колдуньи сразу возникли сомнения:

— Ты уверен, что мы по адресу?

— Вроде как.

— Ладно, надо осмотреться.

Если это и была ее деревня, то ее было совсем не узнать. Заброшенные дома, многие из которых были разрушены почти до основания. И ни единой живой души. Полная тишина. Неподалеку должен был находиться густой лес, однако вместо него были серые дюны и пустота. На западе виднелись горы, которые Твайлайт знала слишком хорошо, чтобы спутать их с другими горами, однако она все еще отказывалась верить, что ее малая родина превратилась в ничто.

Где-то полчаса они бродили по улицам. Колдунья пыталась сопоставить собственные воспоминания с тем, что видела сейчас. К счастью, ничто не казалось ей знакомым. Наверно, это какая-то другая деревня. Спайк ошибся. Однако думала она так не долго.

— О нет…

Это был ее дом, вне сомнений. Она узнала его моментально, даже несмотря на то, что от него остался один каркас. Повинуясь внезапному импульсу, она вбежала внутрь, проверила зал, проверила свою комнату, проверила комнату родителей. Везде было пусто. Большая часть интерьера рассыпалась в песок; наиболее крупные предметы — шкафы и кровати, понадкусанные пустотой, — были на пути к этому. Что не разрушали оборотни, то разрушала пустыня.

Осознав, наконец, что дома никого нет, Твайлайт вернулась обратно и замерла на крыльце, увидев стоящих поблизости оборотней. Двое. Совершенно неподвижны. Глядят на нее своими белыми глазами, словно чего-то хотят. Колдунья вопросительно посмотрела поверх их голов, на Спайка.

— Пришли где-то минуту назад и просто стоят, — сказал тот. — Я не стал их прогонять.

Внутри Твайлайт зародилось тянущее, колючее чувство, когда она опустила взгляд на оборотней. Не могли же они… Нет же, это всего лишь совпадение.

— Кто вы? — спросила она взволнованно. — Что вы здесь делаете?

Оборотни молча смотрели.

— Вы пришли ко мне? Вы знаете, кто тут раньше жил?

Оборотни переглянулись между собой, развернулись и порысили по улице в противоположную от Спайка сторону, оставив колдунью гадать, что это только что было.

— Наверно, они пришли доломать дом, но увидев хозяйку, решили проявить вежливость и сделать это потом.

— Очень смешно, Спайк.

В другой ситуации она бы оценила его шутку, но сейчас ей правда было не до этого. Вряд ли те двое были ее родителями, однако прошло много времени, и случиться могло все, что угодно. Вероятность того, что мама с папой превратились в этих чудищ — совсем не нулевая. И то колючее чувство в сердце было не иначе как беспокойством. Она серьезно беспокоилась за них. Прямо как за себя. И это было совершенно необычно для нее.

Ладно, нужно решить, что делать дальше. Раз тут их нет, где еще они могут быть? Твайлайт не представляла, куда могли отправиться родители. К ней в Кантерлот, возможно? Она сомневалась. Путь был неблизкий, мягко говоря, и потом, с чего бы им вдруг?.. Нет, наверно, сначала будет проще найти брата. Хорошо, тогда возникает другой вопрос — где искать его?

Ответ пришел в то же мгновение. Рэрити. Уж она-то, повелительница слухов, точно ей подскажет, тем более Шайнинг не абы кто, а капитан королевской стражи. Был, по крайней мере. Она должна знать, где он.

— Полетели, Спайк. Здесь нам делать больше нечего.

---

Мэйнхеттен тоже сильно изменился. Твайлайт запомнила его как муравейник, в котором кипела жизнь, все куда-то спешили, всё постоянно находилось в движении, однако ничего подобного сейчас она не видела. Муравьи куда-то исчезли; небоскребы стояли в противоестественной и абсолютно не присущей этому городу тишине, одинокие и брошенные. Когда Спайк приземлился перед воротами особняка Рэрити, колдунья заметила, что по улице — по крайней мере, этой — все же ходили пони, но их было намного, намного меньше, чем ей запомнилось.

Твайлайт подошла к забору и позвонила в звонок. Она терпеливо прождала несколько секунд, но видя, что ничего не происходит, позвонила снова.

— Мне кажется, к тебе никто не выйдет, — сказал Спайк.

Звонок, что ли, сломан? Да нет же, слышно, как трещит. Твайлайт посмотрела на ворота и вдруг обнаружила, что они приоткрыты. Это заставило ее насторожиться. Похоже, гостей дворецкий встречать не собирался. Вторгаться в чужой дом, конечно, было неправильно, однако другого выбора не оставалось.

Зайдя на территорию особняка, колдунья сразу поразилась тому, в какой упадок пришел роскошный сад с экзотическими растениями. Многие из них завяли, слабые погибли, самые живучие обросли сорняками и влачили жалкое существование. Никто не приглядывал и не ухаживал за цветами. В голове Твайлайт зародилась неприятная мысль, что особняк заброшен, и Рэрити она тут не найдет.

— Твайлайт! Спайк!

Ох, этот голос… Аж от сердца отлегло. Она увидела, как с балкона им машет швея. Когда они подошли к крыльцу, дракон подсадил колдунью наверх, избавив ее от долгого похода через главный вход, лестницы и коридоры. Только ее копыта коснулись балкона, как швея бросилась целовать ее в щеки. Привычки у Рэрити, по всей видимости, не изменились. Твайлайт стерпела приветственный жест и аккуратно отстранилась.

— Привет, Рэрити. Давно не виделись.

— Не могу выразить словами, как я рада, что вы решили навестить меня, мои дорогие!

Слов было и не нужно. Достаточно было увидеть глаза швеи, которые прямо-таки светились счастьем. Однако чем дольше Твайлайт смотрела на Рэрити, тем больше отмечала перемен в ее внешности. На ее лице не было ни грамма косметики, носила она какое-то невзрачное платье, а ее грива и хвост не были, как обычно, завиты в элегантные локоны, но просто причесаны, отчего выглядели преступно обыденно.

— Где вы пропадали столько времени? — спросила Рэрити, глядя то на Твайлайт, то на Спайка. — От вас не было ни слуху, ни духу! Вы как будто испарились из Эквестрии.

— Странно, — изобразила удивление Твайлайт. — Мы все это время были в Кантерлоте. Просто, знаешь, много всяких дел навалилось после того, как вернулись принцессы…

Она не была уверена, что Рэрити клюнет на это. К счастью, в этот раз ей повезло. Либо Рэрити просто не придала значения ее лжи.

— Я понимаю… Должно быть, вы совсем замотались с поручениями принцесс. Ну, ничего, раз вы решили ко мне заглянуть, полагаю, у вас есть свободное время! Твайлайт, дорогая, прошу, располагайся. Спайк, ты тоже чувствуй себя как дома. Я сейчас вернусь!

Рэрити исчезла в доме.

— Дела у нее идут не очень хорошо, — заметил дракон.

— Это точно, — согласилась Твайлайт. — Такое ощущение, как будто она живет здесь одна.

— Это не ощущение. Так и есть.

Над Мэйнхеттеном зависли серые облака. Погода была довольно теплая, несмотря на осень. С балкона открывался тоскливый вид на притихшие небоскребы. Вот как решение одной неразумной пони повлияло на целый город…

Рэрити не заставила себя долго ждать. Она вернулась с фарфоровым подносом и поставила его на стол. На подносе оказались две такие же фарфоровые чашечки с чаем и блюдце с печеньем.

— Угощайся, Твайлайт, — улыбнулась ей Рэрити, тоже сев на стул.

Дабы не показаться невежливой, колдунья отпила из чашки. Она словно сделала глоток простой кипяченой воды.

— Duparn^[1], это самый обычный чай, — сказала швея. — Знала бы, что ты заглянешь, потрудилась бы найти в городе сорта получше.

Твайлайт решила ничего не отвечать. Следом она попробовала печенье, быстро его прожевала и, опережая Рэрити, которая собиралась отпустить новую ремарку, сказала:

— Вкусно. Мое любимое.

Хотя, признаться, на вкус оно было как бумага. Рэрити натянула улыбку на губы. Как же все-таки было непривычно видеть ее без макияжа. Без всех этих дорогих атрибутов она выглядела простой сельской кобылой. Откуда она там? Из Троттингема? Маленький городишко, даже меньше, чем Понивилль. Вот, значит, как выглядела Рэрити без своих масок. И на самом деле именно такой она нравилась Твайлайт больше всего. Она даже готова была признать, что между ними есть что-то общее.

— Не думала, что наша следующая встреча случится в таких обстоятельствах… — промолвила швея. — Гляжу, ты себе не изменяешь и по-прежнему ходишь в старой мантии?

— Эм… как видишь.

— На нее было грустно смотреть еще год назад, а сейчас это вообще тихий ужас. Это же самые настоящие лохмотья, Твайлайт. Ты как нищая. Имей к себе хоть немного уважения.

— Я знала, что нарвусь на выговор, — усмехнулась колдунья.

— Прости. Старые привычки. Я вовсе не пытаюсь тебя отчитать. Просто мне немного печально видеть, что ты игнорируешь мантию, которую я сшила специально для тебя.

— Она так хорошо выглядит, что мне жалко ее надевать.

— Перестань, Твайлайт. Ты всерьез думала, что я попадусь на эту уловку? — теперь уже усмехнулась Рэрити. — Signi^[2], я полагаю, ты пришла ко мне по делу? По другим поводам ты меня, как правило, не навещаешь.

— Да… — протянула колдунья, — вообще-то заодно я хотела узнать, как у тебя дела. — Она бросила взгляд на увядший сад. — Что у тебя случилось? Куда все подевались? Э-э, я не слишком любопытна?

— Нет, Твайлайт, вовсе нет, — заверила Рэрити. — Видишь ли, теперь я присматриваю за особняком одна. Получается это у меня не очень. Саду не хватает умелого копыта. Жалко цветы. Садовник знал, как с ними обращаться. Надо было спросить у него пару советов, прежде чем уволить. Но это только сад! В моем особняке, оказывается, столько лишних комнат. Уборкой можно заниматься всю неделю — и все равно со всем не успеть. Я даже не догадывалась, какой труд проделывают мои служанки…

— Ты их всех уволила? — изумилась колдунья.

— Пришлось так поступить. Большего всех протестовал дворецкий. После увольнения он даже продолжал целую неделю приходить на работу как ни в чем не бывало, думая, что я изменю решение, но, в конце концов, мы очень сильно разругались, и больше он здесь не появлялся.

— Но зачем, Рэрити?

— Я думала, это очевидно, Твайлайт. Пони в спешке уезжали из Мэйнхеттена, бросая работу, бросая свои дома. У меня на тот момент возникло чувство, что я держу слуг в заточении. Они, может, и хотели уехать, но я платила им слишком хорошо, чтобы они могли отказаться от своих мест. Правда, потом я поговорила с ними и к своему удивлению узнала, что большинство желает остаться.

— И ты все равно их уволила?

— Как видишь, Твайлайт. Да, поначалу было трудно, но я привыкла к новой жизни. Зато я теперь абсолютно спокойна. Если в Мэйнхеттене снова повторятся события тех дней, я буду ответственна только за себя одну.

Какие события? Почему пони бежали из города? Рэрити как будто намеренно ходила вокруг да около, распаляя ее любопытство. А спросить прямо Твайлайт не могла. Она делала вид, что в курсе происходящего. К чему это было? Она, если честно, сама не знала.

— Непросто тогда, наверно, было? — колдунья решила вытянуть из Рэрити информацию по-хитрому.

— Морально — да. Никто не ожидал, что случится подобное. Принцессы обещали, что защитят нас от угрозы, но угроза возникла там, где никто ее не ожидал. Нас уверили, что через невидимый купол вокруг города не проникнет ни один оборотень… А впрочем, ты и так все знаешь. Не вижу смысла повторять то, о чем миллион раз писали газеты.

— Нет-нет, продолжай. Я не против послушать еще один раз. Тем более, ты видела это все воочию.

— Честно, лучше бы не видела. Врагу не пожелаю пережить того страха, что пережили жители Мэйнхеттена. Если раньше не все понимали, чем опасны отрекшиеся и почему их нужно изолировать от общества, то те дни стали прекрасным примером того, какой хаос они могут устроить, если собьются в толпу.

«Отрекшиеся? Так, значит, называют одичавших оборотней?» — подумала Твайлайт.

— Они захлестнули улицы, — продолжала вспоминать Рэрити, —  они были как волны, сметали все, что видели. Страшная разрушительная сила, которую не мог остановить никто. Кристально ясно помню, будто это произошло вчера: несколько отрекшихся, шестеро, наверно, или семеро, стали ломиться к нам в ворота. Они выломали их меньше, чем за минуту, и забежали в сад. Мы все так испугались — среди нас бойцов не было. Я ничего тяжелее иголки в копытах не держала, служанки тоже были хрупкие и нежные кобылы, оставался только угрюмый старый дворецкий, но разве мог он им что-либо противопоставить? Однако отрекшиеся не тронули нас. Вообще никого. Они потоптались на клумбах, сломали карету, а затем, как будто резко утратив к особняку интерес, бросили свое занятие и убежали.

— Может быть, они вспомнили про более важную цель?

— Не знаю, что тогда произошло, Твайлайт, — ответила Рэрити, глядя на свое отражение в чашке. — Но знаю, что нам очень повезло. А ты сама что думаешь? — подняла она глаза. — Почему отрекшиеся вдруг оставили нас в покое?

— Не знаю, Рэрити. Может, им кто-то скомандовал?

— У них есть лидер?

— Это просто предположение.

— Они больше похожи на стихию, чем на разумных существ… Но тебе виднее, Твайлайт. В гипотезах и теориях ты понимаешь явно больше меня… Ты совсем не пьешь чай.

Колдунья тут же сделала глоток.

— Подкрашенная вода, а не чай, верно? — сказала Рэрити. Твайлайт предпочла не отвечать на это. Она задала собственный вопрос:

— Что произошло с вами дальше?

— Мы заперлись в особняке, худо-бедно заблокировали все окна и двери, которые вели наружу. До этого мы наивно полагали, что нас спасут ворота… К счастью, отрекшиеся к нам больше не забегали. Должно быть, волна прошла мимо. Но нам все равно было страшно. Мы не решались выйти наружу почти целый день.

А потом мы узнали, что все закончилось. Оказалось, в Мэйнхеттен прибыли принцессы и каким-то образом смогли утихомирить отрекшихся. Но это ты и так уже знаешь. Enoved vas-mi^[3], Твайлайт, — как принцессам удалось это сделать? Почему неуправляемые оборотни вдруг перестали все ломать и тихонько покинули город? Принцессы не рассказывали тебе?

— Нет, — непонимающе покачала головой колдунья, а затем, спохватившись, поспешила добавить: — Да и я как-то побаивалась их спросить об этом…

Луна и Селестия могли управлять отрекшимися? Что это значит? Или отрекшиеся не были такими уж неразумными, и с ними можно было договориться? Ну, по крайней мере, не все из них, кажется, стремились все ломать: те двое, которых она встретила рядом с родительским домом, показались безобидными. Тяжело сказать, что творится в головах этих существ…

— Это, конечно, похоже на теорию заговора, но вдруг принцессы как-то замешаны в появлении отрекшихся в центре Мэйнхеттена? — предположила Рэрити. — Серьезно, откуда их столько взялось? В газетах, кажется, упоминали, что их было около тысячи. Неужели столько пони одновременно превратились в отрекшихся и бросились разрушать город?

— Знаешь, я не удивлюсь на самом деле…

— Я, признаться, удивлена твоей реакции. Я думала, ты начнешь яростно защищать своих наставниц.

— После того, какую правду они мне открыли, я ничему с их стороны не удивлюсь. Впрочем, если рассуждать логически, какой им был смысл создавать одну проблему, потом решать ее, но при этом получать еще проблемы в виде пострадавшего города и напуганных жителей?

— С твоей логикой не поспоришь, Твайлайт. Я просто надеялась, что ты знаешь чуть больше, чем остальные. Но, похоже, принцессы и с тобой не делятся подробностями. Я, кстати, удивлена, почему они не попросили помочь тебя, Спайк, — Рэрити подняла взгляд на него. — Ты бы в момент разогнал отрекшихся. Да они бы испугались тебя больше, чем мы их! И если на то пошло, тебя можно было оставить приглядывать за Мэйнхеттеном, как за Кантерлотом. Может быть, и жителям было бы спокойнее, и город бы так не опустел…

— Меня просили. Я отказался, — изрек Спайк.

— …Правда? — разочаровалась Рэрити. — Это был не очень благородный поступок. Джентлькольты себя так не ведут.

— Он так шутит, — вмешалась Твайлайт. — Суровый драконий юмор. Я сама не всегда его понимаю. На самом деле мы были в другой части Эквестрии и даже не знали, что у вас происходит. Даже если бы мы получили послание от принцесс, мы бы очень сильно опоздали.

— Вот как, — Рэрити аж выдохнула, — зачем было говорить о себе плохо, Спайк? Даже если это такая шутка?

— Это не шутка. Если бы такая ситуация произошла по-настоящему, я бы отказал вашим принцессам.

Рэрити недоуменно посмотрела на колдунью.

— Я же говорю, — развела Твайлайт копытами. — Дракона поймет только дракон! — она недовольно зыркнула в его сторону, призывая перестать порочить свое доброе имя.

— Мне кажется, вы оба надо мной смеетесь, — вдруг обиделась швея и левитировала чашку к губам, чуть вздернув нос. — Вот ваша благодарность за мое гостеприимство…

— Нет! Это вовсе не так… — бросилась оправдываться Твайлайт. — Извини, если задели тебя!

Рэрити хихикнула и поставила чашку.

— Тебя разыграли как детеныша, Твайлайт, — сказал дракон.

— Ты так легко поверила, — улыбнулась швея.

— Ну, твоя обида получилась очень правдоподобной.

— Приму это за комплимент. Но что мы все обо мне. Я хочу послушать, как ваши дела.

Твайлайт поняла, что зря надеялась, что ей удастся обойти эту тему стороной.

— Да нечего тут особо рассказывать, — сказала она. — Мы почти все время теперь находимся дома. Прошли времена, когда мы мотались по всей Эквестрии как ужаленные. У меня, можно сказать, ничего не изменилось. А вот у тебя… Прости, что так долго молчала. Тебе несладко пришлось за этот год…

— Брось, Твайлайт. Мне не на что жаловаться. Есть пони, дела у которых сейчас намного хуже. И да, я говорю про тех, кому не повезло стать отрекшимися. Когда ты видишь, что жертвой этой болезни может стать каждый, невольно начинаешь задумываться о своей жизни и о ее смысле… И смотришь на многие вещи под углом, которого раньше не замечала. Вот, например, у меня все еще есть мое богатство. Его хватит до самого конца света — да только какой в этом смысл?

— …Поэтому ты кардинально сменила свой образ? — осторожно спросила Твайлайт.

— Я все ждала, когда ты спросишь. Просто в один день я подумала: для чего нужна красота, если некому ее оценить? Продолжать делать это для себя? Но я всегда старалась не столько для себя, сколько для других. Я всегда хотела, чтобы окружающие наслаждались красотой — моей, моих творений… То же самое можно сказать и про те завядшие клумбы, кстати… Теперь все это утратило смысл. Красота без тех, кто бы мог ее оценить, не имеет смысла.

— Ты все равно остаешься красивой, Рэрити. Сейчас ты даже красивее, чем прежде.

— Спасибо на лестном слове, Твайлайт.

— Я не пытаюсь льстить. Я говорю это от чистого сердца.

— Тогда мне вдвойне приятнее это слышать. Спайк, а ты тоже считаешь меня красивой?

— Все вы на одно лицо, — отозвался дракон. Он не был бы собой, если бы ответил иначе.

— Грубо, но честно, — приняла ответ Рэрити. — У вас, драконов, полагаю, свои мерки красоты? Быть может, длина и форма рогов? Или текстура чешуи? Точно, как же я могла забыть про крылья — это же, наверно, самый главный атрибут!

— Я оставлю это на откуп твоей фантазии.

Не было ни единого шанса, что Рэрити удастся что-либо выпытать у Спайка. Она, по всей видимости, тоже это поняла и сменила тему.

— Все хочу спросить, Твайлайт: существуют ли какие-то признаки, по которым можно понять, что ты скоро превратишься в отрекшегося? Знаю, это довольно внезапный и серьезный вопрос, но я хочу понять, когда мне лучше всего будет изолировать себя от общества… Не хочу никому навредить.

Рэрити задавала уже не первый вопрос в надежде получить нормальный ответ, но Твайлайт не могла ничем ей помочь. Она, как улитка, только что вылезла из раковины, и сама пыталась понять, что происходит с миром.

— У тебя самой есть какие-то подозрения? — спросила она неуверенно и осторожно.

— Честно… — Рэрити замялась на секунду. — Да, есть. Временами меня ни с того, ни с сего охватывает злоба, и у меня появляется непреодолимое желание что-нибудь сломать. К счастью, я пока ничего не сломала. Это довольно быстро проходит. В такие моменты я стараюсь где-нибудь сесть и очистить разум от мыслей. Помогает. — Швея впилась в Твайлайт взглядом: — Я чувствую себя вроде бы нормально, но все равно волнуюсь… Это же не значит, что я превращаюсь? Может, это какая-то легкая форма болезни?

У колдуньи кольнуло под сердцем. Она была загнана в угол. Ей не хотелось напрасно обнадеживать Рэрити. Врать в любом случае было неправильно. А сказать правду у нее язык не поворачивался.

— Как давно это тебя беспокоит?

— Последние две недели. А ты? У тебя не возникало такого желания?

— Нет. Ни разу.

— Хорошо, если так. Не надо этим болеть, — вымученно улыбнулась швея. Впрочем, улыбка почти сразу исчезла с ее лица. Она тихонько вздохнула. — Мысль о том, что моя личность в один день канет в небытие, пугает меня до ужаса. Я не хочу расставаться с собой… как бы глупо это ни звучало. Другой Рэрити уже не будет, и даже если представить, что я однажды перерожусь в другом теле — это ведь буду совсем не я, а кто-то другой. Я не хочу терять эту жизнь, Твайлайт. Я просто хочу и дальше творить… Я целиком посвящала себя этому труду. Это смысл моего существования — чтобы пони носили одежды, сшитые мною… Но разве кому-то сейчас есть дело до моды? Есть дело для красоты? Скоро мир будет полон существ, которые не понимают саму концепцию красоты.

Чем больше Твайлайт слушала Рэрити, тем больнее становилось ее сердцу. В конце концов, она почувствовала, что оно разорвется на части, если она сейчас не скажет правду.

— Рэрити… — упавшим голосом говорила она, — это все из-за меня.

— В каком смысле, leten^[4]? — вздернула брови швея.

— То, что сейчас происходит в мире, — во многом моя заслуга, — с дрожью произнесла Твайлайт. — Это из-за меня пони превращаются в чудищ. Из-за меня приключилась беда в Мэйнхеттене. Я начала это все…

Рэрити не верила ушам. Она посмотрела на Спайка.

— Лучше на нее смотри, а не на меня. Она еще не закончила, — сказал он.

Когда Рэрити вернула взгляд к Твайлайт, та продолжила:

— Я не отвечу тебе ни на один твой вопрос. Я сама ничего не знаю. Мы только сегодня вернулись в Эквестрию. Прости, что обманывала. Я думала, будто лучше будет молчать, но это было ошибкой…

— На самом деле я догадывалась, что ты врешь. И знала, что вы были где-то в другом месте. Ты не отвечала на мои письма, которые я слала тебе каждый месяц. К тому же не осталось незамеченным исчезновение дракона из Кантерлота. Ходили слухи, что ты улетел на север, Спайк.

— Это правда, — отозвался он.

— А уж когда я заговорила с вами, все стало предельно ясно. Предупреждая вопрос, нет, я не оскорблена. Я вижу, почему ты не хотела говорить. Я знала, что между вашим исчезновением и возвращением принцесс есть связь. Теперь паззл сложился окончательно.

Повисло молчание. Прошла минута, прежде чем Рэрити попыталась заново наладить разговор:

— Может, на один мой вопрос у тебя все же получится ответить. Почему ты решила вернуться, Твайлайт?

— Я ищу брата. И я подумала, что ты могла мне с этим помочь. Ты знаешь, где он сейчас?

— Слухов до меня в последнее время доходит все меньше, но про твоего брата я знаю. Он по-прежнему в Кантерлоте. Тебе нужен адрес, где он живет?

— Было бы неплохо.

Рэрити молча поднялась из-за стола. Она зашла в дом и спустя полминуты вернулась. На столе перед Твайлайт оказалась записка с длинным адресом.

— Это, насколько я знаю, недалеко от центра.

— Спасибо, Рэрити, — колдунья убрала записку во внутренний карман мантии. — Ты не представляешь, как сильно ты мне помогла. Пожалуйста, скажи, могу ли я чем-то помочь тебе взамен?

— Я… — ее просьба заставила швею замешкаться, — не знаю, Твайлайт. Если ты чувствуешь себя виноватой передо мной, не надо. Я не держу на тебя ни капли зла.

От этого колдунья почувствовала себя только хуже. Это было несправедливо. Она заслуживала осуждения как никто другой.

— Мне так жаль, Рэрити, — сдавленным голосом промолвила она.

— Твайлайт…

— Если бы я только могла обернуть время вспять… Я правда хочу тебе помочь, но не знаю, как. Я даже не знаю, можно ли исправить хотя бы маленькую часть того, что я сделала. Помочь хотя бы тем, кто мне небезразличен. Прости, что отобрала у тебя нормальную жизнь… что тебе приходится со всем этим мириться…

Слова не передавали того, что она сейчас испытывала, той гаммы эмоций, внезапно захлестнувшей сознание. Она просила прощения, но ей казалось, будто она читает слова по бумажке. Чем же подкрепить их? Колдунья хотела, чтобы Рэрити почувствовала то же, что чувствует она. Или хотя бы прониклась маленькой частью…

— Рэрити, я…

В этот момент Твайлайт поняла, что нужно не говорить, но действовать. Она соскочила со стула и подошла к швее. Замерла на несколько мгновений, все еще неуверенная в том, что делает, а затем потянула к ней переднюю ногу и робко приобняла ее за шею.

— Я не знаю, как это правильно делается, — проговорила она тихо, — но это единственное, что я могу сейчас сделать для тебя.

— …Твайлайт? — пролепетала Рэрити, ничего не понимая.

Почти сразу отстранившись, колдунья сказала:

— Мне пора. Не знаю, сколько еще времени у меня осталось. Может, ты последняя из тех, кого я знаю… Звезды, я ни о ком из вас даже не задумывалась…

Твайлайт направилась к мраморным перилам, и дракон поднес к ним лапу. Однако прежде чем запрыгнуть, она остановилась и обернулась:

— Может, у тебя тоже есть кто-то, кого бы ты хотела повидать?

Они улетели, а вопрос так и остался висеть в воздухе. Рэрити наблюдала за удаляющимся силуэтом в небе, пока тот не скрылся вдалеке.

— Как тебя понимать, Твайлайт? — наконец промолвила она, вырвавшись из ступора. — Что ты со мной сделала?..

Что-то необычное творилось в ее душе.

24. Семья

Кантерлот ничуть не изменился: те же сияющие башни и шпили из белого золота, та же аккуратность и роскошность всего и вся, словно это не город, а произведение искусства, и те же ожившие манекены для дорогих нарядов и одежд, прохаживающиеся по улицам. Происходящее в мире затронуло столицу меньше всего, и казалось, что, по крайней мере, здесь дела идут хорошо.

Приземлившись на площади, Спайк вызвал переполох. Одни жители ринулись в разные стороны, словно мыши от кота, другие замерли на месте, боясь пошевелиться. Оказавшись на земле, Твайлайт достала записку из кармана и с некоторой опаской поглядела на адрес. «Холхорн-Мэйрсайд, 15». Конечно же, она не знала, где это находится даже примерно. Более того, она впервые слышала такое название улицы. Колдунья вздохнула. Она в своем-то квартале ориентировалась с горем пополам, а уж остальная часть Кантерлота была для нее темным лесом.

— Да начнутся поиски…

Твайлайт осмотрелась по сторонам, думая, откуда начать. Нужно было спросить у кого-нибудь дорогу. Своей жертвой она избрала кобылу в белой шляпке, стоявшую поблизости. Та была ни столько напугана, сколько удивлена до оторопи. Она не шелохнулась, даже когда Твайлайт и Спайк подошли к ней.

— Могу я спросить вас? Я ищу улицу Холхорн-Мэйрсайд.

Не отрывая широко распахнутых глаз от дракона, кобыла слабенько приподняла переднюю ногу, ткнув куда-то вперед. Догадываясь, что большего от нее не добиться, Твайлайт сказала:

— Спасибо, — и направилась по указанному пути.

Дойдя до перекрестка трех дорог, она внимательно посмотрела на дома, однако необходимое название на указателях так и не заметила. Она спросила еще одного не успевшего убежать жителя, и он, заикаясь, сказал ей, что нужно возвращаться обратно, и что она, оказывается, пропустила незаметный поворот, куда и нужно было идти. Поблагодарив его, Твайлайт пошла по новому пути.

Так, медленно, но верно, иногда возвращаясь, иногда нарезая круги и иногда спрашивая жителей, она нашла нужную улицу, а затем и дом. На всякий случай она еще раз сверилась с запиской, чтобы точно убедиться, что она ничего не перепутала, а затем посмотрела на дом. Он был компактный, двухэтажный, опрятный и выглядел довольно мило и уютно. Что здесь живет суровый капитан стражи Шайнинг Армор, верилось с трудом.

— Дальше справишься сама, — вдруг сказал Спайк. — Не буду вам мешать.

— Ты куда?

— Куда-нибудь, где я не буду привлекать внимание. Да, подожду тебя около твоего дома.

— Хорошо. Там и встретимся. Все равно я хотела туда заглянуть.

Дракон улетел. Твайлайт поднялась по присыпанным опавшими листьями ступенькам на крыльцо. Перед ней предстала белая деревянная дверь. Она разглядывала ее в нерешительности, наверно, не меньше пяти минут, успев обнаружить едва заметную царапину на изогнутой ручке и трещинку около замка. Потом она все-таки напомнила себе про цель своего путешествия и попыталась отодвинуть волнение в сторону. Она подняла копыто, ощутила, как живот кольнули иголки, и постучала в дверь.

С этого момента страх внутри нее стал только расти. Сердце забилось чаще и сильней, норовя выпрыгнуть наружу. Она старалась сохранять самообладание, однако когда по ту сторону послышались приближающиеся шаги, дыхание Твайлайт перехватило. Шаги остановились совсем близко. Ручка повернулась, и дверь открылась.

— П-привет, Шай… нинг…

Волнение сменилось глубоким изумлением, когда вместо брата колдунья увидела перед собой Кейденс. Кейденс была изумлена не меньше. Несколько мгновений они взирали друг на друга, потеряв дар речи, пока Твайлайт все же не сподобилась:

— Не ожидала увидеть тебя здесь.

— Могу сказать то же самое.

— А где?..

— Шайнинг ушел. Но скоро вернется. Подождешь в доме?

— Да… если можно.

— Было бы нельзя, я бы тебе не предложила, — мягко улыбнулась Кейденс и отступила вбок, позволяя колдунье пройти.

Оказавшись внутри, Твайлайт увидела чистый и аккуратный коридор. Под ногами находился мягкий коврик с надписью «Добро пожаловать», тоже как будто совсем новенький. Ей вдруг стало стыдно за себя; она сняла мантию и шляпу и зацепила их на крючок.

— У меня куча вопросов, — развернулась она к Кейденс.

— Как и у меня, — ответила та. — Пойдем.

Проследовав за ней, она оказалась в залитом солнечным светом зале. Зал хоть и был небольшой, но тесным от этого совсем не казался. Она успела заметить камин и окно в форме арки, прежде чем Кейденс привлекла ее внимание, пригласив сесть на диван вместе с нею. Твайлайт села.

— Даже не знаю, с какого вопроса начать, — промолвила она.

— С какого тебе будет удобнее, — Кейденс закинула ногу на ногу. — Или, если хочешь, могу пока что поспрашивать я.

— Как так вышло, что вы живете вместе? Как долго? Подожди, а чей это дом?

— Не все сразу, Твайлайт! Так, ладно, начну с конца. Этот дом подарил мне дядя Блэк на мое совершеннолетие. С твоим братом мы вместе живем уже год. А то, как это получилось, история довольно длинная.

— Расскажи! — подалась Твайлайт вперед.

— Расскажу, никуда я не денусь, — Кейденс выставила перед собой копыта. Она прочистила горло и говорила: — В общем, вскоре после возвращения принцесс до меня дошли слухи, что с Шайнингом случилось что-то нехорошее. Я попыталась разузнать больше и выяснила, что он пострадал при исполнении. Какое-то заклинание, повреждающее память.

— Да, эту часть я знаю не понаслышке.

— То есть ты видела, как это произошло?

— Нет. Я просто была одной из первых, кто увидел, что с ним произошло.

— Это действительно было заклинание?

— В каком-то смысле… Шайнинг, конечно же, ничего не помнит, да? — отважилась колдунья на вопрос.

Кейденс вздохнула.

— Я пыталась спрашивать его о том, что тогда произошло, но все это, похоже, бесполезно.

Значит, чуда не случилось. Шайнинг ничего так и не вспомнил. Не то чтобы Твайлайт надеялась, но все же в душе оставалась маленькая частичка надежды, что он хотя бы начал что-то вспоминать. Что это обратимый процесс. Только что эта частичка умерла.

— Твайлайт, с тобой все хорошо? Ты побледнела. Принести воды?

— Да, пожалуйста, — ответила колдунья после короткой заминки. — Просто устала немного…

Через минуту Кейденс вернулась со стаканом воды. Когда он оказался у Твайлайт в копытах, она залпом осушила его.

— Еще?

— Нет, спасибо.

— Давай его мне, — сказала Кейденс, сев рядом.

Твайлайт передала стакан, и Кейденс поставила его на деревянный подлокотник слева от себя.

— Долгая, наверно, была дорога, — понимающе промолвила она, вернув взгляд к колдунье.

— Ты не представляешь, насколько, — многозначительно ответила Твайлайт. — Расскажешь, что было дальше?

Немного помолчав, будто раздумывая, Кейденс говорила:

— Я не могу назвать себя импульсивной. Я всегда стараюсь поступать обдуманно, но тогда в моей голове что-то щелкнуло, я бросила все и в тот же день отправилась в Кантерлот. Ни до, ни после со мной никогда такого не случалось. У меня было такое ощущение, что я непременно должна быть в Кантерлоте и увидеть Шайнинга во что бы то ни стало.

— У меня тоже появилось такое ощущение… — вставила Твайлайт. — Поэтому я здесь.

— Когда я пришла в госпиталь, к твоему брату меня сначала не пустили. Не помогло даже и то, что я назвалась дочерью Сильвера Блэка, можешь себе представить? (Из вежливости Твайлайт покивала, изобразив удивление, хотя на самом деле понимала, почему так было.) Врачи сослались аж на принцесс, так что пришлось идти к ним. Если честно, с этого момента я начала сомневаться, что у меня получится даже просто поговорить с Шайнингом. Раз принцессы так решили, значит, были на то причины. Дело серьезное.

К счастью, мне удалось попасть к ним на прием. Я, опять же, сказала, что я дочь того самого Блэка. Не подумай, будто я всюду пользуюсь именем дяди. Просто на тот момент это было простейшим способом получить то, что мне было нужно. А я очень спешила. Я вся волновалась.

— Ничего такого я не думала…

— В общем, они меня выслушали, и принцесса Луна спросила меня, с какой целью я хочу с ним повидаться. Признаться, этот вопрос поначалу вогнал меня в ступор. Но затем я честно сказала им то же, что и тебе минуту назад. Что я чувствую, что должна быть рядом с ним. Почему — не знаю. Вот есть чувство, и все тут.

— А они что?

— Тогда принцесса Луна призналась мне, что много думала над тем, как поступить с Шайнингом. Держать его под постоянным надзором врачей не было смысла, однако здоровым его в полной мере все же назвать было нельзя. Принцессы честно сознались, что не могут уделить сейчас ему должное внимание.

В тот миг я поняла, что это судьба. Я сказала, что могу позаботиться о Шайнинге, что у меня есть дом в Кантерлоте, и я готова разобраться со всеми сопутствующими трудностями. Принцесс это убедило, и они дали мне благословение.

Потом я вернулась в госпиталь, и меня, наконец, пустили к Шайнингу. Я сразу поняла, что он меня не узнает. Конечно, мы виделись всего раз один раз в жизни, но я хорошо запомнила те мгновения, и, уверена, он запомнил их тоже. Но его болезнь отняла у нас единственную нашу связь, и меня это очень опечалило. Я попыталась напомнить ему про нашу первую встречу, однако ничего из этого не вышло.

Твайлайт, при всем желании, не могла проникнуться переживаниями Кейденс. Кейденс занимала в жизни Шайнинга ничтожную частичку — он забыл ту, которую и так едва знал. Впрочем… какую часть занимала она сама, его родная сестра? Не сильно большую. То же самое, к слову, раньше она могла сказать и про себя. Их жизненные пути пересеклись во время поисков принцесс, а до этого момента они были каждый сам по себе и не особо вспоминали друг о друге.

— Твайлайт, ты слушаешь?

— Извини, задумалась. Ты не могла бы повторить еще раз?

— Может, тебе лучше просто пока отдохнуть, а не слушать мои рассказы?

— Со мной все нормально.

— Как скажешь, — пожала Кейденс плечами. — Я говорила, что хоть Шайнинг и не помнил меня, это не поколебало моих намерений. Да, было бы проще развернуться и уйти, тем более я все равно всегда была для твоего брата абсолютно посторонней кобылой. Однако я понимала, что ни за что так не поступлю, и дело даже не в обещании, которое я дала принцессам. Это претило моему нутру. Может быть, это и есть та самая любовь, про которую я тебе говорила. Помнишь?

Как такое забудешь. Это было что-то с чем-то. Твайлайт запомнила тот разговор практически слово в слово.

— С тех пор мы с Шайнингом стали жить здесь. Время от времени мы ходим к врачам, но за год его старые воспоминания так и не вернулись. Мы уже привыкли друг к другу, хотя поначалу это, конечно, выглядело немного странно, что мы, два чужих пони, живем вместе…

— С другой стороны больше никто не вызвался приглядеть за Шайнингом, — заметила колдунья.

— Тоже правильно. Только мне не нравится, как ты выразилась. Я за ним не приглядываю. Я помогаю ему — и только.

Твайлайт решила промолчать. Она просто называла вещи своими именами. За беспомощным Шайнингом, оставшимся без воспоминаний, без знаний о жизни, нужно было именно приглядывать, опекать его.

Кейденс вдруг усмехнулась.

— Шайнинг все постоянно говорит, что не может сидеть без дела, и что он должен найти хоть какую-то работу, а я ему отвечаю, что ему не нужно думать об этом, и что моих денег хватит с лихвой, но это, похоже, не сильно радует его.

— Ты делаешь правильно, Кейденс. Пусть он ни о чем не заботится. Он заслужил этот отдых.

— Спасибо, Твайлайт. Мне радостно слышать, что ты поддерживаешь меня.

Твайлайт не просто поддерживала, она была бесконечно благодарна ей за все, что та сделала для брата. Но в то же время она злилась на себя. «Я, а не Кейденс должна была находиться рядом с Шайнингом, — корила она себя. — Но я предпочла лепить скульптурки из магии на отшибе континента…»

— Что-то он задерживается, — сказала Кейденс, поглядев на часы.

— Ты не боишься отпускать его одного? — полюбопытствовала Твайлайт, надеясь, что вопрос не прозвучал осуждающе.

— Шайнинг не беспомощный.

— А куда он пошел, если не секрет?

— Не знаю. Он только сказал, что ненадолго.

Твайлайт поражало спокойствие Кейденс. Нет, она допускала, что вендиго оставили Шайнингу небольшую часть воспоминаний. Он мог еще помнить Кантерлот… Может, брат и вправду не настолько беспомощный, как ей кажется. Но то, каким она его запомнила…

Она решила сменить тему.

— Так значит, вы сейчас… э-э, просто живете вместе, не больше? — вопрос дался колдунье непросто. Она почувствовала себя неловко, думая, что лезет не в свое дело.

— Я немного не поняла сейчас, о чем ты…

«Ну же, не заставляй меня спрашивать это, — мысленно ответила Твайлайт. — Ты должна начинать такие глупые разговоры, а не я». Она выжидающе посмотрела на Кейденс, и до той, наконец, дошло.

— Ой, ты про это!

— Конечно про это, блин. Ты же все хотела, чтобы я тебе помогла сойтись с моим братом, но вижу, ты прекрасно справилась и без меня.

— Да, помню… Но меня все еще терзают сомнения, понимаешь? Я чувствую себя так, будто играю не по правилам, нагло пользуюсь удачным случаем. Поэтому я не тороплю события и пока не признаюсь Шайнингу, что он мне нравится, и что я хочу, чтобы мы были парой.

— То есть вы целый год живете как два незнакомых…

— Не совсем. Мы как сожители. Я не подаю никаких знаков и стараюсь держать некоторую дистанцию.

— Вы странные, блин.

— Шайнинг тут ни при чем. Это я странная, помнишь? Все думаю, что существует какая-то необычная любовь. — Кейденс покрутила у виска копытом.

— Может быть, ты и не так уж странная…

— Это ты из вежливости, я понимаю.

— Нет, правда. Мне это не кажется таким уж невозможным.

— Ну… — Кейденс потерла передние копыта. — Знаешь, в какой-то момент я поняла, что мне не нужно от Шайнинга много. Я буду стараться для него, а взамен мне нужно лишь, чтобы он хорошо себя чувствовал, и… просто видеть его счастливым. Возможно, это звучит глупо, наивно даже, потому что, правда, — где тут для меня выгода? Это даже нечестно, но… меня все устраивает. Думаешь, это и есть та самая «другая» любовь?

— Я думаю, на самом деле ты уже давно призналась ему.

— Но я ведь ничего ему еще не говорила!

Задумавшись на секунду, Кейденс затем посмотрела на Твайлайт так, будто в ее сознании что-то перевернулось.

— Похоже, для этого не обязательны слова! А ведь правда! И это было так очевидно! Я этого не замечала… Но я все равно должна признаться Шайнингу, чтобы внести ясность. Как ты относишься к этому, Твайлайт?

— Тебе нужно мое разрешение или что?

— Ну, ты же его сестра все-таки. Я должна спросить твоего мнения.

— Если тебя это так волнует, то я ничего против не имею.

Кейденс расслабилась, услышав ее ответ.

— Я не была уверена, что ты одобришь. При первой нашей встрече, ты была категорически против.

— Тогда вовсю шло расследование. Ему было не до этого, и мне тоже.

Последние сомнения исчезли с лица Кейденс. Она обрадовалась и хотела что-то сказать, однако в прихожей протрещал звонок.

— Вот и твой брат, — Кейденс тут же подскочила с дивана. — Пошли встречать, Твайлайт.

— Я… да, сейчас догоню, ты пока иди.

У колдуньи резко подскочил пульс. Страх, про который она уже успела забыть, снова напомнил о себе, охватив ее сердце. Она сделала медленный вдох, пытаясь успокоиться, затем коснулась копытами пола, и, чувствуя легкую слабость в ногах, направилась вслед за Кейденс, которая уже открыла в прихожей дверь. Твайлайт дошла до выхода в коридор и остановилась, так и не решаясь покинуть зал. Сердце стучало как ненормальное.

Послышались голоса.

— Шайнинг, ты ни за что не угадаешь, кто решил нас навестить!

— …Это Твайлайт.

— Все-таки заметил ее мантию.

— Ее ни с чем не спутаешь.

— Твайлайт, ты где там потерялась?

В животе колдуньи все сжалось. Ничего не понимая, она выскочила в коридор и встретилась глазами с братом. Это был он — Шайнинг, которого она знала! Эти глаза помнили ее.

— Приветствую, Твайлайт. — Шайнинг прошел мимо Кейденс и остановился перед колдуньей. — Рад видеть, что ты цела и невредима.

Колдунья дергала губами, пытаясь вымолвить хоть слово. Его память вернулась. Его личность вернулась! Но почему? Как же так получилось? Неужели благодаря Кейденс?

— Зачем ты обманывала меня? — выпалила колдунья.

— Я обманывала? — непонимающе переспросила Кейденс, подойдя ближе и став рядом с Шайнингом. — Я ни в чем тебя не обманула.

— Что у вас двоих случилось?

— Сама не пойму, Шайнинг, — отозвалась Кейденс. — Твайлайт, объясни нам, что не так? Я как-то задела тебя?

Колдунья уставилась на брата.

— Я думала, ты все забыл! Себя, меня, вообще все!

— Твайлайт, спокойно, тебя я помню прекрасно.

— Только меня?..

— Не только. Наше с тобой расследование я тоже не забыл. Я помню большую часть, однако некоторые пробелы все же есть. Я никак не могу вспомнить нашу первую встречу с Кейденс, хотя она упорно утверждает, что та случилась четыре года назад. И капитан из меня теперь никакой — забыл все свои навыки.

Колдунья вдруг почувствовала, как груз на ее плечах стал заметно легче. От радости у нее защипало глаза.

— О звезды… — выдохнула она. — Я так счастлива, что ты вернулся!

— Я тоже рад тебя видеть, — сдержанно отреагировал Шайнинг.

— Похоже, ты неправильно поняла меня, Твайлайт, — чуть выступила вперед Кейденс. — Извини, что так вышло. Мне нужно было сразу внести ясность, я не знала…

— Ничего, — махнула Твайлай копытом. — Я просто не ожидала, что все так обернется. Ой, наверно, нам лучше пойти в зал, а не стоять в коридоре…

— Как раз хотел предложить, — изрек Шайнинг.

— Поболтайте пока вдвоем, — сказала Кейденс. — А я заварю нам чай.

Она ушла на кухню, а Твайлайт и Шайнинг переместились в зал. Колдунья села на то же место, брат расположился в кресле рядом с диваном. Она все смотрела на его лицо. Она хотела запомнить его как можно лучше. Спокойное серьезное лицо, которое и ей самой почему-то приносит спокойствие.

Шайнинг заметил ее настырный взгляд:

— Хочешь что-то спросить?

— Да-а… — Твайлайт спешно придумала вопрос: — Куда ты ходил?

— Проверял, как дела у родителей.

— Родители тоже здесь?!

— Давно уже. Поселились неподалеку. Можем сходить к ним позже, если хочешь.

— Я… пока не знаю. Я подумаю. У них все хорошо?

— Все хорошо.

— Это главное. Это я и хотела услышать. Подожди, как так вышло, что они переехали в Кантерлот?

— Когда принцессы дали понять, что угроза со стороны оборотней реальна, и что ни они, ни маги не смогут защитить всю Эквестрию, наши родители почти мгновенно решились уезжать. Кантерлот они выбрали, потому что здесь мы с тобой, очевидно.

— Для меня это не было так уж очевидно. Они про меня что-нибудь спрашивали?..

— Они спрашивали, где ты пропадаешь. Да, Твайлайт, где ты пропала столько времени?

— Сейчас Кейденс вернется, и я все вам расскажу.

Колдунья не могла с ходу ответить на вопрос брата. Ей нужно было набраться храбрости, самой подобрать нужный момент… Если Кейденс не станет спешить с чаем, она будет ей только благодарна.

— Кстати, как тебе живется с Кейденс? — перевела колдунья тему.

— Она делает все, чтобы я целыми днями мог ничего не делать, — говорил Шайнинг. — Она все еще надеется, что мне вернутся остальные воспоминания, но я думаю, это уже вряд ли. Однако врачи на ее стороне. Так что я по-прежнему считаюсь больным, хотя ни на что, кроме редких мигреней, я не жалуюсь.

— Ну, рано или поздно им придется признать, что ты здоров.

— Мне бы хотелось, чтобы это все-таки случилось раньше. Сколько можно сидеть без дела? К своим прежним обязанностям у меня вернуться не получится, и я с этим смирился, однако я еще могу принести пользу королевской страже.

— А к Кейденс ты как относишься?

— Я все еще нахожу странным, что мы живем вместе. Но она решила много моих проблем, и я за это ей благодарен. Хотел бы я чем-нибудь отплатить ей, но не знаю, чем. Не нравится мне быть должником, но, похоже, с этим мне тоже придется временно смириться.

— Не думаю, что ты ей что-то должен Шайнинг. Ты не задумывался, почему она…

Колдунья не договорила, услышав в коридоре шаги. Кейденс зашла в зал, держа в крыльях перед собой деревянный поднос с чайником и чашками. Она поставила его на стеклянный столик перед диваном и, начав разливать чай, сказала:

— Меня обсуждаете? — при этом она бросила на Твайлайт хитрый взгляд: — Продолжай, мне тоже интересно.

— Я уже забыла, что хотела спросить.

Это не было попыткой увильнуть, у Твайлайт правда вылетело из головы.

— Ты спрашивала Шайнинга, не задумывался ли он, почему я… что?

Колдунья вспомнила, но заканчивать свой вопрос передумала.

— Сами с этим разберетесь, — ответила она и, не позволяя Кейденс возразить, резко сменила тему: — Насчет того, где я так долго была… Шайнинг, ты знаешь, что было после того, как вендиго лишили тебя памяти? Рейнбоу Дэш рассказывала тебе?

— Нет. Больше мы с ней не пересекались.

— Тогда будет лучше, если я начну с этого момента.

— Вендиго? Это еще кто? — спросила Кейденс.

— Сейчас все объясню.

Собравшись с мыслями, она начала рассказ. Шайнинг слушал его с каменным лицом, Кейденс была более эмоциональна и то и дело охала и ахала. Рассказ так ее взволновал, что она совсем забыла про чай. Твайлайт тоже так и не притронулась к нему. В итоге, когда она закончила говорить, пустой была только чашка Шайнинга.

— Не знаю, что вам сказали принцессы, но все на самом деле было так. Ну а сегодня утром я решила, что с меня хватит. И теперь я здесь. Собственно, я вернулась сюда только чтобы удостовериться, что с вами все в порядке. Что делать дальше я не знаю.

Кейденс вдруг придвинулась к Твайлайт и заглянула ей в глаза:

— Обязательно поговори с принцессами!

— Я думала об этом, но пока не знаю… Сегодня я точно к ним не пойду… — ответила Твайлайт, отведя взгляд. Она вообще не хотела к ним идти, однако этого она не сказала.

— Тогда пойдем вместе, если тебе страшно. Мне тоже было страшно, когда я пришла к ним! Шайнинг, мы же ведь не оставим ее одну? — обернулась Кейденс.

— Это касается только ее и принцесс, — покачал Шайнинг головой.

— Он прав, — согласилась Твайлайт. — Я должна сделать это сама.

Кейденс слегка отстранилась, неуверенно посмотрела на Шайнинга, потом на колдунью и промолвила:

— Тогда не буду лезть не в свое дело.

В зале повисло молчание. Кейденс вспомнила про чай и пригубила чашку. Она явно чувствовала себя неловко. Твайлайт была готова поспорить, что чувствовала себя сейчас еще хуже. В один момент она таки задала мучавший ее вопрос:

— Вас не волнует, что рядом с вами сидит натуральная преступница? — проговорила она, потупившись.

— Если бы не ты, моя память так бы и не вернулась, — сказал Шайнинг. — Ты спасла меня.

— Но все остальное… разве это не перекрывает…

— Твайлайт. Сестра. Никто в этом доме тебя не осудит. Можешь быть уверена.

Колдунья оторвала взгляд от пола и увидела едва заметную улыбку на лице Шайнинга. Давно она — наверно с самого детства — не видела, чтобы он улыбался. Тем более, ей.

Ноша на плечах только что стала еще немножко легче.

— Это обнадеживает… Но есть другая вещь, которую я тоже хочу спросить. У вас не было приступов злобы? Или желания что-либо сломать? Пожалуйста, ответьте честно.

— Мы знаем слухи. Ничего подобного у нас, к счастью, нет, — промолвила Кейденс.

— Мы внимательно следим за этим, Твайлайт, — добавил Шайнинг.

— Хорошо. Хорошо… Тогда я пойду, — поднялась колдунья с дивана.

— Уже уходишь? Может, задержишься еще ненадолго? — подскочила к ней Кейденс.

— Как-нибудь в другой раз еще загляну, ладно? Сейчас мне пора. Спайк меня, наверно, заждался.

Втроем они прошли в прихожую. Твайлайт накинула мантию и шляпу.

— Да, Шайнинг, как отсюда проще всего добраться до моего дома?

— Может, я тебя просто провожу?

— Нет, сама доберусь. Правда.

— Как хочешь.

Он объяснил ей дорогу, Твайлайт слушала внимательно и постаралась запомнить ориентиры.

— Надеюсь, не заблужусь, — усмехнулась она, а затем на несколько мгновений задержала взгляд на Шайнинге и Кейденс.

— Что-то еще? — спросила Кейденс.

— Ничего. Вы просто хорошо смотритесь вдвоем. Ну, я пошла.

— До встречи, Твайлайт.

— Будем ждать тебя в гости!

По пути домой колдунья много думала. Долгие месяцы она прожила с мыслью, что все ее ненавидят, и что ей больше нет места в Эквестрии. Но что она увидела на самом деле? Рэрити ее ни в чем не винила, брат благодарил за спасение… Может быть, она не была такой уж злодейкой, коей привыкла себя считать. Нет, она не отмахивается от ответственности, но, может, пора уже перестать зацикливаться на вине? Потому что это не только ее вина. Спайк все-таки был прав с самого начала. Но она не понимала этого, пока самостоятельно не пришла к такому же выводу…

Каким-то чудом Твайлайт не заплутала и благополучно добралась до дома. Прошло не так уж много времени, но увидев знакомый металлический забор, она неожиданно испытала ностальгию. Когда она зашла в ворота, которые оказались не закрыты, то услышала Спайка, который лежал поблизости, подобрав под себя ноги:

— Как все прошло?

— Лучше, чем я ожидала.

— По тебе видно.

Твайлайт открыла магический замок и зашла в дом. Воздух внутри был спертый. Она поднялась на второй этаж, подошла к окну и открыла его настежь. Пусть хоть проветрится немного.

Колдунья окинула комнату взглядом. Все было на своих местах, как и год назад. Только разве что покрылось заметным слоем пыли. Заняться уборкой? Твайлайт не была уверена, что это то, чем она хочет сейчас заниматься. Да и оставаться здесь надолго она вроде не собиралась…

Она поглядела в окно. Поверх крыш возвышались башни королевского замка, напоминая Твайлайт о том, что у нее осталось незавершенное дело. Колдунья вздохнула и постаралась подумать о чем-то более приятном.

На самом деле ей давно не было так хорошо, как сегодня. Она была рада, что навестила Шайнинга. И она обязательно навестит родителей. Может быть, даже завтра! Она давно не видела их лиц. Вот же они, наверно, удивятся, когда увидят ее на пороге…

Мысли о родителях и брате внезапно навели Твайлайт на любопытный вопрос.

— Спайк! — позвала она, высунувшись в окно. Когда его морда показалась перед ней, колдунья спросила: — Что такое семья в понимании драконов?

Он задумался, а затем изрек:

— Воспоминание… нет, место, от которого в груди становится тепло.

— Место, значит?

— Да. И тебе становится тепло потому, что в этом месте есть кто-то важный для тебя.

— Получается, этот дом моя семья. Потому что тут есть ты. И вообще, если подумать, для меня любое место будет домом, пока ты есть рядом.

— Это ты так чувствуешь, или ты просто построила логическую цепочку?

— Первое.

Дракон помолчал, неподвижно глядя на колдунью.

— Теперь ты меня понимаешь, — сказал он и снова лег на земле.

Твайлайт кольнуло прямо в сердце. Но этот укол показался болезненным только поначалу, а затем она ощутила, как по телу растекается приятное тепло. Так вот, значит, как чувствуешь себя, когда ты вместе с кем-то важным для тебя? Так вот, значит, что чувствовал Спайк, находясь вместе с ней? Она постаралась хорошо запомнить это ощущение. Постепенно оно схлынуло, но где-то глубоко в сердце все равно остался маленький уголек, который продолжал согревать его изнутри.

Какое-то время она просто стояла, продолжая глядеть в окно, пока не вспомнила, зачем сюда пришла. А пришла она за одной вещью. После коротких поисков, она наткнулась на нее в шкафу.

Твайлайт вытащила новую мантию на свет и внимательно посмотрела на нее. Ни единого изъяна. Если не считать капюшона, — ровно то же, что она носит сейчас. Поглядев на подарок Рэрити еще немного, она все же отважилась переодеться.

Теперь на кровати лежали старая мантия и шляпа, заношенные до дыр и совсем потерявшие вид. Они хорошо послужили ей. Это была даже не просто одежда, — но часть ее самой. Нет, она не сумеет взять и выбросить их, словно ненужные тряпки. В итоге она спрятала их в шкафу.

Закрыв дверцу, Твайлайт обратила взгляд на рабочий стол. Ее внимание вдруг привлек лист бумаги, прикрепленный к поверхности тремя разноцветными кнопками. На листе было что-то написано. Подойдя ближе, колдунья читала:

Привет, Твайлайт.

Надеюсь, это письмо никуда не затеряется, и ты его прочитаешь. В общем, я решила, что увольняюсь. У тебя, похоже, появились какие-то неотложные дела, да и принцессы вернулись, — значит, ты своей цели достигла, и в моем нахождении тут больше нет смысла.

Если вдруг надумаешь вернуть мне долг, меня можно найти на каменной ферме западнее Ванхувера. Дорога между холмами, не потеряешься.

С наилучшими пожеланиями,

Пинки Пай

Спокойствия Твайлайт как не бывало. Ее бросило в холодный пот, и она еще раз перечитала последний абзац. Ферма, значит? Вне города? Она не совсем понимала, как работают защитные купола, где они есть, а где их наоборот нет, однако у нее было плохое предчувствие. Что оборотни могут сделать с небольшим поселением, если им ничего не будет мешать, колдунья видела своими глазами. Нужно было спешить!

Твайлайт рванула к окну и, чуть не вывалившись в него, позвала:

— Спа-айк!

25. Звездочки, плакаты и яблоки

Рейнбоу стояла перед домом Виспер в нерешительности. В гости ее не звали. Навязываться тоже как-то не очень хотелось. Однако ждать приглашения до бесконечности она не могла. Время было не на ее стороне. Ладно, попытка не пытка, подумала она. Скажет «нет» — значит, «нет». Возможно, Виспер вообще сейчас не дома…

Рейнбоу громко, даже требовательно, три раза постучала в дверь, чтобы археолог точно услышала ее. По прошествии нескольких секунд она заметила движение в окне: Виспер подвинула в сторону шторку, дабы посмотреть, кто пришел. Взгляд у нее был настороженный. Рейнбоу приветственно махнула копытом. Спустя еще несколько мгновений перед ней предстала археолог.

— А я думаю, кто мне дверь ломает, — сказала она. — Я уж подумала, что меня решили навестить оборотни. Здравствуй, Рейнбоу Дэш.

— Простите, — смущенно усмехнулась Рейнбоу. — Перестаралась немного. Эм… есть свободная минутка?

— Так ты в гости? Заходи. Я тебя все жду-жду, а ты не идешь.

— Да? Вот как…

Рейнбоу вытерла копыта об ковер и прошла следом за археологом, которая привела ее в зал, где было очень, очень много бумаг — буквально все свободное место было ими занято, какие-то были сложены аккуратно, другие наоборот были небрежно разбросаны по полу. Создавалось впечатление, что Виспер была в середине какого-то процесса — исследования, может быть.

— Мне на самом деле нечего тебе предложить как гостю, — говорила она, — но я бы не отказалась от твоей помощи, раз уж ты пришла.

— Да… — («Вот почему она меня ждала», — подумала Рейнбоу.) — Я помогу, если вы не против, что я буду прикасаться к вашим… — она не договорила и замерла на месте, едва не наступив на лист.

— Один раз ты уже рылась в моих записях, — Виспер спокойно прошлась по бумажкам и уселась на табурет. — Ничего страшного не случилось. Выбирай кипу, которая больше нравится, — обвела она передней ногой гряду возвышающихся бумажных небоскребов. — По полу ходи спокойно, это все мусор.

— Ага… А что делать-то с ними надо?

— Сортировать. Далеко не все из этого мне нужно. Это добро копилось у меня годами, а как наступила пора уезжать, я просто схватила его в охапку и перевезла сюда. Стоило заняться этим раньше, конечно.

— Как я пойму, что нужно, а что нет?

— Легко. Нужное помечено звездочкой.

— Очень предусмотрительно.

— Я годами планировала эту сортировку и годами же рисовала эти звездочки.

Заметив еще одну табуретку неподалеку, Рейнбоу придвинула ее к себе и села. Взяла стопку бумаг, перевязанную веревкой, развязала узел и посмотрела на первый лист с печатным текстом и множеством цифр. Было похоже на какую-то квитанцию. Пометки она не заметила ни на первой, ни на второй стороне и отпустила лист на пол.

— Виспер, а если я наткнусь на какую-то личную информацию, о которой мне не положено знать…

— Такого тут нет.

— Здесь столько бумаг, что вероятность, думаю, не на вашей стороне.

— В таком случае я понадеюсь на твою порядочность. Все же от тебя требуется только искать звездочки, а не вчитываться в текст.

— Ну, знаете, бывает же, мельком заметишь или взгляд где-нибудь не там остановится…

— Рейнбоу Дэш, ты уже все мои секреты знаешь. Не думаю, что ты найдешь что-то новое. Но даже если вероятность улыбнется тебе, я полагаю, ты вежливо об этом промолчишь, и я ничего не узнаю.

— Я просто вспомнила предупреждение в вашем дневнике. Потому и спрашиваю.

— Ты же не читала то, что я просила не читать?

— Нет.

— Вот и замечательно.

Рейнбоу отыскала первую пометку. Лист с ней отправился под низ стопки.

— Как сейчас в Филльдельфии, Виспер? — спросила она, когда молчание затянулось. В тишине ей сидеть не хотелось.

— Не знаю. Давно там не была. С тех пор как меня выписали из больницы.

— Так вы все это время жили там, в лесу? Не страшно было одной?

— Там такая глушь, что даже оборотни не решались ко мне забираться. Боялись заблудиться, не иначе. Но недавно я все же решила не испытывать судьбу и переехала сюда.

— Я так понимаю, археологией сейчас уже никто не занимается?

— Если ты говоришь про раскопки, то да, это стало слишком опасно.

— Кстати, спасибо, что позволили обыскать ваш дом. Правда, это едва ли нас тогда продвинуло, но все равно… Как там говорится? Важен любой вклад, а не бездействие?..

— Не за что, Рейнбоу Дэш. Было бы у меня тогда с головой в порядке, я бы сама вам все рассказала, и вам бы не пришлось мотаться.

— Пустяк. Это не заняло много времени. — Рейнбоу закончила с первой кипой, заново перевязала отсортированное веревкой, отставила в сторону и приступила ко второй. — Вижу, к вам вернулась память.

— Да-а… — приостановилась Виспер. — И даже некоторые воспоминания из молодости.

— Те самые, которые сподвигли вас спрятать газету в кантерлотской библиотеке?

— Те самые. Так же, как и вы с Твайлайт Спаркл, я искала разгадку таинственного происшествия в Кантерлоте. Но оказалась менее осторожна и удачлива. На меня напало чудовище, и оно, похоже, заставило меня забыть про мое расследование.

— Вендиго.

— Вендиго? Так вот кто это был. Оно связано с принцессами, не так ли?

— Ага.

— Вот и доверяй им после таких методов, — Виспер продолжила перебирать бумаги. — С другой стороны ничего страшного со мной после этого не произошло, так что обвинить их в чем-то, кроме того, что я тогда сильно испугалась, я не могу…

— Вы уже тогда искали Древо Гармонии?

— Искала почти всю жизнь, Рейнбоу Дэш, но так и не нашла.

— А как же воспоминания?

— Что воспоминания?

— Когда накрыло всю Эквестрию, разве вы не видели?

— Все было очень смутно и бессвязно. Я мало что понимала, пока не прочитала обращение принцесс в газете.

Тогда Рейнбоу вкратце рассказала Виспер про то, что видела в прошлом.

— Древо все-таки существовало? — ахнула археолог, и листы, которые она держала в копытах, задрожали. — После стольких лет… Жаль, что я так и не увидела его своими глазами. Но ничего. По крайней мере, теперь я знаю, что трудилась не зря. Спасибо, Рейнбоу Дэш. Могу я попросить тебя рассказать о нем поподробнее? Не сейчас, потом. Чтобы я могла все это записать.

— Без проблем, Виспер.

— Спасибо тебе большое.

— Могу я тоже тогда кое-что у вас попросить?

— Проси что угодно.

Рейнбоу на мгновение задумалась, как лучше сказать.

— Я ищу способ, как превратить оборотня обратно в пони. Или как-то остановить этот процесс хотя бы. Ищу лекарство, если угодно. Мне бы очень пригодилась ваша помощь. Вы маг все-таки.

Виспер подумала секунду-другую, затем ответила:

— По-хорошему этим сейчас должны быть заняты королевские маги. Но я как-то не слышала, чтобы кто-то говорил о лекарстве или его поисках.

— Потому что этим никто не занимается, Виспер! Принцессы мне так и сказали, что не заинтересованы в этом.

— Даже не знаю, что тут ответить…

— Так вы поможете мне?

Виспер протяжно вздохнула.

— Мне думается, от меня толку будет мало. Нет, я попробую помочь, но, видишь ли, я теперь простой единорог. Умение использовать магию, в отличие от памяти, мне так и не вернулось.

Это было вовсе не то, что Рейнбоу надеялась услышать.

— Ясно… — промолвила она мрачно, борясь с резко нахлынувшим желанием смахнуть бумаги с колен. — Ничего… я буду рада любой помощи.

— Мне правда жаль, Рейнбоу Дэш. Впрочем, будь магия все еще со мной, я бы не здесь сидела, а помогала поддерживать защитные поля. Так что… может, оно и к лучшему. Стара я уже для всего этого… У тебя, полагаю, уже есть какие-то записи? Чтобы я могла ознакомиться?

Подавив раздражение, Рейнбоу ответила:

— Конечно. Могу принести их сегодня вечером.

— Договорились.

«Принесу ей все то, что не связано с моим состоянием, — решила Рейнбоу. — Не уверена, что ей стоит знать, что я сама превращаюсь. Пока что, во всяком случае…»

— Но, если я правильно понимаю, это ведь не болезнь, чтобы искать лекарство, — сказала Виспер, закончив с очередной стопкой документов. Она справлялась с ними в разы быстрее Рейнбоу.

— Согласна. Но это наиболее простая аналогия, которой удобнее всего оперировать.

— Я к тому, что болезнью стоит считать всё то, что идет после наших изначальных инстинктов. Это как вирус, мы заражены чувствами и эмоциями. Так что, может, надо искать не лекарство… а способ заразиться снова?

Рейнбоу удивленно посмотрела на Виспер, и та ухмыльнулась:

— Вижу, с этой стороны ты еще не смотрела? Тем и хорош консилиум. Когда собираются сразу несколько мозгов, рождаются мысли, которые бы никогда не родились, если бы мозги работали поодиночке.

— Но два мозга это все еще маловато…

— Но уже и не один. Выше нос, девочка.

Прошло полчаса. Рейнбоу закончила со своим бумажным небоскребом и решила на этом поставить точку.

— Мне надо идти, Виспер.

— Спасибо за помощь, Рейнбоу Дэш.

— Да и не особо-то я помогла.

— Как ты там сказала? А, да, я тоже рада любой помощи.

— Хех… Загляну тогда вечером?

— Буду тебя ждать.

Выйдя на улицу, Рейнбоу сразу же посмотрела на новенькие часы. Четыре после полудня. Сегодня она никуда не спешила, но все равно по привычке иногда проверяла время. До следующей одержимости было чуть больше дня.

Рейнбоу направилась домой. Она не прогадала, решив не надевать одежды; погода была по-прежнему на редкость хорошая и теплая, по небу плыли чистые белые, без единого серого пятнышка, облака. Разве что ветер иногда все же намекал, что ныне не лето, а середина осени.

По пути Рейнбоу заметила монохромный плакат на стене магазина с хозяйственными принадлежностями. Такие она уже видела не раз, но этот, похоже, был немного другой. Из любопытства подойдя чуть ближе, она разглядела, что на нем изображены перечеркнутые портреты принцесс и две надписи: «ТЫ по-прежнему им веришь?» — сверху, и «Долой лжебогов!» — снизу. На старых плакатах же был просто призыв «Не верь им!».

— Что, заинтересовалась?

Рейнбоу дернулась от голоса, внезапно прозвучавшего рядом. Она посмотрела направо, и увидела Эмеральд, незаметно к ней подобравшуюся.

— Опять ты!

— И опять у тебя вместо приветствия «тыканье».

— Ты че, следишь за мной?

— Может и слежу.

— Дурацкие культистские привычки…

— Еще раз, мы не культисты.

— Да мне пофиг, кто вы там. Что хотела-то?

— Не желаешь прогуляться со мной?

— Куда?

— Без разницы. В Понивилле много разных путей, которыми можно пойти.

— Ты взялась, словно из ниоткуда, и хочешь, чтобы я пошла с тобой на прогулку? Тебе что-то точно от меня надо.

— Ладно, я хочу показать тебе кое-что.

— «Кое-что»?

— Одно место.

— Так просто ты мне не скажешь, значит.

— Верно! — покивала Эмеральд с лукавой улыбкой. — Это надо увидеть.

Можно заняться записями и позже, подумала Рейнбоу. Это не к спеху. Виспер все равно вряд ли сегодня закончит со своими бумагами… Надо будет помочь ей разгрести оставшееся.

— Так и быть, веди меня, — фыркнула она. — Боюсь, иначе ты от меня не отцепишься.

— Да почему? Я понимаю значение слова «нет».

— Тогда бы наш разговор закончился еще на первой моей фразе.

Так или иначе, но именно последняя реплика положила начало тишине между ними, растянувшейся на несколько минут. Пока они шли, Рейнбоу постоянно замечала плакаты то тут, то там. Некоторые, что побольше, находились достаточно высоко, так что без пегаса или лестницы их было не сорвать. Впрочем, жители и так их не срывали, потому что знали, что плакаты все равно появятся снова. В Понивилле, по всей видимости, работала целая шайка.

— Думаешь, в плакатах есть смысл? — посмотрела Рейнбоу на Эмеральд. — Кто-то всерьез думает, что найдутся те, кто захочет сместить принцесс?

— Не знаю. Может быть? Раз они так заморачиваются, возможно, у них есть какой-то план.

— Ну да, конечно… Или кому-то попросту заняться нечем. Есть угроза пострашней, чем принцессы-обманщицы.

— Дело не только в обмане. Они бездействуют. Мы не справимся с оборотнями, если принцессы продолжат править нами. Пора им уступить место кому-нибудь другому.

У Рейнбоу возникли подозрения.

— Слушай, а ты случайно не…

— Нет, ни в коем случае! — поспешила возразить Эмеральд. — Мое прошлое осталось в прошлом. Просто слышала всякое. Это не моя позиция. Я не одна из этих революционеров.

— Да мне, в общем-то, все равно, чем ты занимаешься. И все равно, что станет с принцессами.

— Как я и сказала, я не революционер. Хватит с меня всех этих подпольных штук. Я хочу пожить спокойно. Ну, или хотя бы относительно спокойно.

— А кого на трон хотят взамен посадить, не слышала случайно?

— Временный совет неплохо справлялся с обязанностями, пока принцесс не было, — серьезно сказала Эмеральд.

— Да они пропали-то всего на… сколько? — скептически говорила Рейнбоу. — Недели две или три? Совет себя не показал толком.

— Как бы там ни было, среди них должны быть достойные пони, которые могут взять бразды правления.

— Должны быть или уже есть на примете?

— Наверно есть, я не знаю, — развела Эмеральд крылом. — Я всего лишь обычный курьер.

— Ага, да, — Рейнбоу описала глазами полукруг. — Не в этой жизни. Короче, я во все это не верю. Это полная фигня, которая ничего не изменит.

— Может быть, ты права. Поживем — увидим.

Вскоре перед ними выросло невзрачное здание из кирпича с наглухо заколоченными окнами. Рейнбоу с Эмеральд обошли его и оказались во внутреннем дворе, перед лестницей, ведущей прямиком в подвал.

— Мы почти пришли, — известила Эмеральд.

— Меня терзают смутные сомнения, — сказала Рейнбоу, с подозрением глядя на грязные ступеньки. — Я непременно пожалею, если туда спущусь.

— Ничего страшного с тобой не случится. Доверься мне.

— Довериться… Скажешь тоже.

Когда Эмеральд поманила копытом, Рейнбоу все же последовала за ней. Они спустились вниз и попали в  подвал. Тут был какой-то склад, по всей видимости: повсюду стояли металлические стеллажи и деревянные ящики. Стеллажи в основном были пусты, можно ли было сказать то же самое про ящики — непонятно, потому что все они были закрыты. Больше Рейнбоу рассмотреть не успела, они с Эмеральд спустились по еще одной лестнице, которая оказалась даже длиннее, чем предыдущая.

— Ты меня в подземелье, что ли, ведешь?

Эмеральд не ответила. Рейнбоу насторожилась еще больше. Может развернуться, пока не поздно? Ей заняться, что ли, больше нечем, кроме как лазать по пыльным подвалам?

Они остановились у железной с небольшой вмятиной двери. Над ней горела тусклая лампа. Эмеральд дважды постучала. На двери открылось маленькое окошко, и на них уставились суровые голубые глаза.

— Кодовое слово, — потребовали они.

— Сирень.

— Было две недели назад.

— Организация.

— А это на прошлой.

— Подземелье?

— Неверно.

— Я сдаюсь.

Окошко закрылось.

— Эй! — Эмеральд снова постучала по двери, и на нее снова уставились голубые глаза. — Видишь же, что это я, впусти меня!

— Таковы правила. Не знаешь кодового слова — гуляешь снаружи.

— Хватит выделываться! Я новобранца привела, впусти нас!

В следующий момент окошко опять закрылось, и послышались звуки отпираемых затворов.

— Ты не потрудишься объяснить, что происходит? — возмутилась Рейнбоу. — Какой еще новобранец? Я не подписывалась на подобное! А знаешь что? Я пошла обратно. Дальше без меня.

Она развернулась, и Эмеральд, метнувшись молнией, преградила ей дорогу.

— Пожалуйста, не уходи! — проговорила она полушепотом. — Я потом все объясню. Обещаю, тебе ничего не будет. Это надо мне…

Взгляд Эмеральд просил о помощи.

— Так уж и быть, — согласилась Рейнбоу. — Будешь должна.

— Вы чего там встали? — послышался голос из открытой двери.

Оказавшись внутри, Рейнбоу увидела, что вход сторожил здоровенный жеребец, чья макушка подпирала потолок. И нет, это не потолок был низкий. Жеребец посмотрел на кобыл все так же сурово и, когда они отошли подальше, что-то проворчал себе под нос.

— Так, какой еще новобранец? — требовательно спросила Рейнбоу.

— Я использовала тебя как предлог, чтобы попасть сюда, — ответила Эмеральд. — И только.

— Отлично, могу я теперь уйти?

— Не сейчас… Немного погодя.

Рейнбоу начинала жалеть, что подписалась на это. Пройдя небольшой коридор, они оказались в просторном помещении. Если этажом выше находились стеллажи и ящики, то здесь было много картотек, как в каком-нибудь архиве. Помещение было хорошо освещено, отчего даже немного болели глаза. В центре находились четыре стола, составленные вместе, а на них была разложена большая и подробная карта. Что это была за карта, разглядеть было трудно, однако собравшиеся вокруг нее разномастные пони особого доверия не вызывали.

— Как же мне все это не нравится, — проговорила Рейнбоу, понизив голос.

— Если что-то пойдет не так, я с этим разберусь, — пообещала Эмеральд.

— Ну прямо успокоила.

Они остановились рядом со старой картотекой и глядели на собрание чуть поодаль. Пони весьма оживленно спорили между собой, однако разобрать предмет спора было невозможно. Голосов было много, и все пытались перекричать друг друга. На самом деле это больше походило на базар, нежели на тайное сборище. Вдруг кто-то постучал по столу; пони разом притихли и устремили внимание на гнедого жеребца. Приглядевшись, Рейнбоу с удивлением узнала в нем культиста, с которым однажды вступила в неравную схватку и от которого закономерно получила по первое число.

— Это он?.. — шепнула она Эмеральд.

— Это Грей. Кажется, ваше с ним знакомство тоже вышло не самым удачным.

Грей, тем временем, обратился к соратникам:

— Я понимаю, что вы чувствуете. И я чувствую то же самое. Принцессы использовали нас и, когда мы стали им не нужны, бросили. Долгое время мы выполняли их приказы, сами того не понимая. Выполняли любую их прихоть, наивно полагая, что мы стараемся ради блага Эквестрии. И посмотрите, где мы теперь! Мы заблуждались. Наши догмы были ложью. Но теперь мы прозрели. Мы видим ясно, как никогда. Наши взгляды не затуманены, и путь, который мы видим, перед собой — это наш путь! Путь, который выбрали мы сами, а не выбрали за нас!

— Складно стелит, — заметила Рейнбоу. — Стоит отдать ему должное, язык у него хорошо подвешен. А казался типичным дуболомом.

— Он изменился… — тихо промолвила Эмеральд.

— Принцессы изжили себя, — продолжал Грей, говоря все громче и вдохновенней. — Они больше не способны направлять ни нас, ни тем более страну. Они показали свою истинную сущность — предательскую сущность! Они пользовались благами своего положения, обманывая нас поколениями! И мне стыдно, что я был инструментом в их копытах, который помогал поддерживать их гнусную ложь! Они, как никто другой, заслуживают возмездия. Не так важно, кто займет место после них; важно, что их правлению придет конец. Отныне и на веки веков. Народ сам определит свой путь, как определили его мы с вами! Народу больше не нужны наставники…

Это правда, что нам не удалось разжечь огонь в сердцах жителей. И не удастся. Это печально, но такова нынешняя реальность. Многие пони по-прежнему верят в принцесс, считая, что Эквестрия не будет Эквестрией без них. И я их тоже понимаю. Их не в чем обвинить. Долгое время мы верили, что нами правят богини. Эту веру так просто не искоренить. Только время сможет это исправить.

Братья и сестры, мы не можем готовиться к этому событию вечно. Медлить больше нельзя, наступила пора решительных действий! У нас будет ровно один шанс — используем же его сполна! От нас — теперь уже по-настоящему — зависит судьба Эквестрии! Поколения, пришедшие нам на смену, будут смотреть в будущее с надеждой!

Пламенная речь Грея получила всеобщее одобрение, одни похлопали в копыта, другие покричали. Рейнбоу, пока слушала его, успела несколько раз пожалеть, что согласилась пойти вместе с Эмеральд.

— Ты мне соврала, — прошипела она. — Ты совсем не изменилась! Я не удивлена даже, знаешь.

— Нет, Рейнбоу, — вздохнула Эмеральд, смотря на Грея, кому-то что-то объясняющего. — Все не так, как ты думаешь. Я не участвую в этом, вообще никак. Но, понимаешь, тут много пони, которых я знаю не один год. Мне привычно с ними находиться, и я не могу это отодвинуть в сторону и забыть.

— Сомневаюсь, что меня будут рады видеть здесь так же, как тебя.

— Как я и сказала, я с этим разберусь. — Виновато поглядев на Рейнбоу, Эмеральд добавила: — Извини, что втянула тебя. Мне нужно поговорить с Греем. Но меня не пускают сюда в последнее время.

— Да толку уже извинений… Я еще не могу уйти?

— Крепыш тебя не выпустит, пока не разрешит Грей.

— Проклятье.

Рейнбоу все смотрела на культистов, переквалифицировавшихся в революционеров. Удивительно, но она прониклась к ним некоторым уважением. По крайней мере, эти пони хотели изменений, а не безучастно ждали конца. Однако это не умаляло того, что их затея — глупость, с какой стороны ни посмотри.

В какой-то момент Грей заметил Эмеральд с Рейнбоу и был вынужден оторваться от обсуждения плана по проникновению в замок. Он спешно подошел к кобылам. Вид у него был недовольный.

— Опять пришла меня отговаривать, Эмеральд? Я уже сто раз повторял тебе, я своего решения не поменяю. Мы настроены довести это дело до конца, что бы ты ни думала.

— Потому я и пытаясь достучаться до тебя, дубина! Хватит. Если вас поймают, вы никогда больше не увидите солнечного света.

— Так надо, Эмеральд. Никто, кроме нас, это больше не сделает.

— Принцессы милосердные, какой же ты тупица! — в сердцах притопнула Эмеральд. — Непробиваемый, упрямый дурак! Осел!

— Это я-то упрямый? — Остальные слова, похоже, Грея не возмутили. — Да ты сама хороша!

— Апчхи, — напомнила Рейнбоу о себе. Грей мельком посмотрел на нее и снова уставился на Эмеральд:

— Ее-то ты зачем сюда притащила? И как ты сюда вообще попала?

— Так вышло. Какая разница? — огрызнулась Эмеральд.

— Разница такая, что посторонним ушам здесь не место! Тем более таким, как она! — указал он в Рейнбоу. — И тебе, кстати, тоже, — едва не ткнул он Эмеральд в нос копытом.

— Мне? — задохнулась та от возмущения. — Да у нас с тобой на двоих настолько длинный список преступлений, что бумаги не хватит все расписать! Ты не можешь меня сюда не пускать! Я одна из вас!

— Нет, ты больше не с нами! С тех пор, как решила со всем завязать. И так даже лучше. Ты хоть понимаешь, дура, что ты рискуешь новой жизнью? Хочешь вместе с нами за компанию сгнить в темнице, а?

«Почему я все еще здесь?» — этот вопрос упорно не давал Рейнбоу покоя. Она решила вмешаться, надеясь сподвигнуть Грея к скорейшему ее выдворению отсюда:

— Я бы на твоем месте, прислушалась к Эмеральд. Ваша затея с переворотом — это та еще глупость.

— Ничего вы, кобылы, не понимаете, — отмахнулся Грей.

— Я тебе говорю с позиции простой логики. Я видела, на что способны принцессы. Уж поверь. Это два бессмертных существа, у которых за плечами века накопленных знаний и опыта. У вас нет ни малейшего шанса, понимаешь? Думаешь, они о вас не в курсе? Ну, может, и не в курсе, но я уверена, они рассматривают вероятность, что на них могут напасть такие, как вы. Врасплох вы их не застанете, будь уверен.

— Они не всемогущи, — упрямо возразил Грей.

— Допустим, звезды сойдутся в ряд, вам несказанно повезет, и вы достигнете цели. Что дальше? А дальше ничего. Ничего не изменится. Потому что будущие поколения уже не будут волновать высокие материи, вот и все. Поэтому сидите себе спокойно, пока можете, и клейте безобидные плакаты. Наслаждайтесь последними моментами вашей разумной жизни.

— Брехня. Поздно уже останавливаться, — сказал Грей. Тем не менее, он задумался и замолчал.

— Она правильно говорит, Грей, — подала голос Эмеральд.

Он не обратил внимания на ее слова. Пони, собравшиеся вокруг карты, были увлечены своим обсуждением и не замечали, как предводитель ссорится с бывшей соратницей.

— Долго еще думать будешь? — надоело ждать Рейнбоу.

— Я думаю, как поступить с тобой, — ответил Грей.

— А, точно. Я же услышала то, что не должна была слышать. Не парься, со мной проблем не будет.

— Предлагаешь отпустить тебя? Нет, так я рисковать не могу. Я помню, кто ты такая. На самом деле можно подержать тебя в плену, пока мы не сделаем то, что задумали.

— Не уверена, что это хорошая идея, — промолвила Эмеральд. — Просто отпусти ее! Я прослежу за тем, чтобы она не вытворила глупость.

— Нет, это лучшее решение, — сказал Грей, видимо, уже все решив для себя.

— Я больна, — сказала Рейнбоу. — Ты понял, о чем я. В любой момент я могу превратиться и устроить вам тут погром. Но погром это еще ладно. Как бы на звуки не прибежали стражники…

— Ты блефуешь.

— Хочешь проверить? Или, может, все-таки мне будет лучше превратиться где-нибудь подальше от вашего логова? Как думаешь? Поверь, у меня сейчас есть дела более важные, чем бежать сломя голову к принцессам, чтобы сдать вас.

Безмолвная дуэль между Рейнбоу и Греем длилась несколько секунд.

— Уходи, — наконец сказал он. — И ты тоже, Эмеральд. Вам обеим тут не место.

— Я с тобой еще не закончила, — раздражилась та.

— Мне больше нечего тебе сказать, — Грей вздохнул.

— Зато я еще не все сказала!

— Ты ничего не добьешься, — промолвила Рейнбоу. — Он ни за что не отступится. По нему видно.

— Да знаю я… — насупилась Эмеральд. — Но…

— Лучше прислушайся к нашей знакомой, — сказал Грей.

— Ты! — Эмеральд подшагнула к жеребцу и ткнула — почти что ударила — ему копытом в грудь. — Потом не ной! Придурок.

Она резко развернулась, махнув хвостом ему по лицу, и последовала к выходу, высоко задрав нос. Рейнбоу направилась за ней. Когда они оказались снаружи, Эмеральд тяжело вздохнула.

— Спасибо, что попыталась вразумить Грея, — сказала она. — Но это все равно, что о стену горох.

Рейнбоу пожала плечами в ответ. Она не пыталась никого вразумить. Просто сказала то, что думала.

— Это паршиво, что ты превращаешься… — добавила Эмеральд после небольшой паузы.

— Ты тоже, что ли, купилась? — усмехнулась Рейнбоу. — Я выдумала это. Розыгрыш.

Эмеральд, похоже, не поверила.

— Не смешной это розыгрыш.

— Как посмотреть.

Не придумав, что еще сказать, Рейнбоу молча пошла домой.

— Пока! — послышалось сзади.

— Пока, — буркнула она.

День не был спокойным, Рейнбоу уже это поняла. Она как магнит притягивала события к себе. Не прошло, наверно, и пяти минут, как она разошлась с Эмеральд, как в небе появился он. Пурпурный дракон летел, кажется, из Кантерлота в неизвестном направлении.

Ступор от удивления прошел почти мгновенно. Рейнбоу хотела броситься за драконом, но затем поняла, что ни за что не догонит его. Летел он быстро. Она наблюдала за ним, пока он не скрылся вдалеке. Спайк… Что он делал в Кантерлоте? Была ли вместе с ним Твайлайт?.. Долго над этими вопросами она не раздумывала, рассудив, что все равно не найдет ответов.

Придя домой, она сразу же отправилась в подвал. Следующие полчаса она рылась в записях, отбирая те, которые можно было показать Виспер. В определенный момент ей пришлось прерваться, ибо она услышала, что кто-то стучит в парадную дверь. Сначала она подумала, что ей показалось, но, немного подумав, все же решила проверить. Пока она поднималась по лестнице, настойчивый стук раздался еще раз, развеяв последние сомнения.

«Неужто кому-то понадобились книги?» — мелькнула мысль в голове. Последний раз за этим приходили ни много ни мало четыре месяца назад. Однако когда Рейнбоу открыла дверь и увидела ковбойскую шляпу, она поняла, что ошиблась в своих предположениях.

— Э-э… Здаров, Рейнбоу Дэш, — сказала Эпплджек, смущенно потерев одну ногу об другую. На ней был пояс или ремень — не понять что, — к которому сбоку крепилась смотанная веревка. Видимо, приспособление для ловли отрекшихся.

— Что-то хотела? — спросила Рейнбоу, пропустив любезности.

— Не против, если… — Фермерша сбилась и вдруг огляделась по сторонам, как бы проверяя, нет ли кого поблизости. — Поговорим внутри? Не хочу обсуждать это на улице.

— Ладно.

Рейнбоу пропустила Эпплджек, и та, прикрыв за собой дверь, проговорила:

— Я все думала о нашем разговоре. Про лекарство, помнишь? Короче говоря, я готова тебе помочь.

Рейнбоу недоверчиво приподняла бровь.

— И с чего ты вдруг передумала? Ты же мне ясно дала понять, не хочешь этим заниматься.

— Ну… — потянулась фермерша копытом к затылку, — я поступила не очень умно. Сначала сказала, а потом только подумала.

Такое оправдание только разозлило Рейнбоу. Тогда Эпплджек, значит, мешала совесть, а сейчас уже не мешает. Передумала, видите ли! Только вот шанс был безвозвратно упущен.

— Я больше не вижу в этом смысла, — говорила Рейнбоу из чистой вредности. — Мне нужен был именно тот отрекшийся. Но он теперь где-то за стенами. Может быть, уже примкнул к какому-нибудь табуну.

— Эт что же выходит, лекарство теперь не найти? — спросила Эпплджек ошарашенно.

— Похоже на то, — равнодушно ответила Рейнбоу, и заметила, как в глазах фермерши мелькнул не то страх, не то вина. — А тебе какое дело? Почему это тебя вдруг стало волновать?

— Не знаю… я просто была не права. Говорю же, узколобая была! Но бабуля мне мозги-то вправила. Вот сено, — цокнула фермерша языком, — из-за меня мы теперь обречены? Неужели не подойдет другой отрекшийся? Может, все-таки попытаться разок?

— Тебя уже не смущает, что это идет в разрез с твоими убеждениями? — спросила Рейнбоу с прищуром. — Не боишься, что кому-то это может навредить?

— Э-э… Мы же будем осторожны, так?

Получалась забавная ситуация. Уже Эпплджек уговорила Рейнбоу, а не наоборот, как было несколько дней назад. Похоже, на этот раз фермерше действительно было не все равно. Решив, что помучала ее достаточно, Рейнбоу смягчилась:

— Возможно, есть смысл попробовать…

— Я помогу, чем смогу! — решительно заявила Эпплджек в тот же момент. — И да, ничего взамен мне не нужно. Даж не парься об этом. Ты умная — сосредоточься на поисках лекарства, а я возьму на себя все, где потребуется сила, лады?

«Еще недавно я не была умной», — угрюмо подумала Рейнбоу, припомнив слова Эпплджек.

— Лады, — ответила она. — Только не факт, что из этого что-то выйдет. Я вообще астроном, а не биолог, и магией не владею. Просто предупреждаю заранее, чтобы не было потом претензий.

Эпплджек опустила взгляд, подумала, а затем снова посмотрела на Рейнбоу:

— Все же лучше попытаться што-то сделать… верно говорю?

— Возможно. Ты уже думала, как мы это провернем?

— Агась, предоставь это мне. Отреченного… то есть отрекшегося я привезу к тебе уже готовеньким.

— А план? Какой план ты придумала?

— Да плана как такового нет, — призналась Эпплджек. — Я собиралась импровизировать по большей части.

— Так не делается, — неодобрительно покачала Рейнбоу головой.

— По-другому никак! Смотри, сначала нужно найти отрекшегося — это раз, убедиться, что на него не положили глаз другие ловцы — два, поймать его и довести его до укромного места, не привлекая внимания, — три! Слишком много случайностей, чтобы построить продуманный план. Остается только уповать на удачу…

Тут Рейнбоу было нечем возразить.

— Но а потом? Допустим, удача была на нашей стороне и эта часть позади — как отрекшийся окажется у меня дома?

— Этот момент я как раз-таки продумала. Я спрячу отрекшегося в мешок и привезу тебе в повозке. Сделаем вид, шо ты у меня купила яблоки. Никто ничего не заподозрит.

— Что ж, эта часть звучит куда проще…

В этот момент произошло страшное. Рейнбоу оказалась совершенно к этому не готова. Из глубин подсознания поднялась тьма. Внутренности свело судорогой от неожиданно навязчивого желания разорвать что-нибудь копытами, или лучше — зубами. Сознание стало мутнеть.

— Ты одобряешь мой план? — послышалось где-то вдалеке. — Рейнбоу?

Рейнбоу охватила паника. Этого не могло быть! Не сегодня! Она же точно все рассчитала… неужели ошиблась? Как же не вовремя… Если Эпплджек увидит ее одержимость, это будет конец. Она выкинет ее за стены без жалости!

— Мне надо отойти ненадолго… — Рейнбоу показалось, что это сказал кто-то другой, но ее голосом.

Едва разбирая дорогу, она вбежала в ванную и закрылась. Тут же нащупала кран и на полную выкрутила холодную воду. Внутренности снова скрутило, но этот раз оказался рвотой. Она согнулась над ванной, кажется, что-то исторгнув из себя. Сплюнула, вытерла губы. Нужно было оставаться в сознании. Во что бы то ни стало. Она сунула голову под ледяной напор, однако долго в таком положении продержаться не смогла.

Рейнбоу старалась сохранять размеренное дыхание. Получалось плохо, но она не бросала попыток. Она стала плескать себе водой в лицо. Ей не становилось лучше. Казалось, прошла уже вечность, но одержимость не отступала. Нужно держаться, повторяла себе Рейнбоу. Она так сильно прикусила губу, что почувствовала медный привкус на языке.

— У тя там все нормально? — раздался голос фермерши.

Это плохо. Эпплджек все еще здесь… Надо сказать ей, чтобы уходила. Губы совсем не шевелятся…

— Рейнбоу? Отзовись хоть как-нибудь.

— У… хо… ди.

— Ты уверена? Мне это кажется не лучшим вариантом…

У Рейнбоу уже не было сил злиться на Эпплджек и ее непонятливость. Она безвольно повисла на краю ванной. Только бы эта пытка закончилась… Только бы Эпплджек ничего не поняла… Да, правильно, думай. Неважно о чем. О любой вещи. Мысли помогают сохранять концентрацию…

Веки сделались тяжелыми. На какой-то момент Рейнбоу закрыла глаза, а когда открыла, мутная пелена уже спала. Она обнаружила, что перед ее носом лежит выбитая дверь. По загривку пробежались холодные мурашки. В ужасе она подняла взгляд и увидела, как фермерша выбежала из библиотеки.

В кровь нахлынул адреналин. Последнее, что сейчас волновало Рейнбоу — это то, почему Эпплджек убегает. Она хотела рвануть за ней, но вдруг осознала, что крепко связана веревкой по передним и задним ногам.

— Нет! — отчаянно воскликнула она.

Нужно было что-то поскорее придумать! Рейнбоу напрягла мышцы, пытаясь освободиться, неуверенная, что это поможет, но неожиданно послышался треск, и путы разорвались. Удивиться этому времени уже не было. Она бросилась к выходу.

Оказавшись снаружи, Рейнбоу быстро осмотрела улицу. Эпплджек, к счастью, еще не успела скрыться из виду. Все еще чувствуя слабость, Рейнбоу разбежалась, расправила крылья и взлетела. Полет давался ей с трудом. Она словно махала не крыльями, а деревяшками.

Эпплджек была все ближе. Еще немного… Нельзя позволить ей убежать. Фермерша вбежала в переулок. Рейнбоу — за ней. Впереди возник резкий поворот. Фермерша затормозила, пытаясь повернуть, и в этот момент Рейнбоу настигла ее, прижав к стене.

— Тихо! — выдала она первое, что пришло в голову. — Это я, видишь? Со мной все нормально!

— Н-нормально? — дрогнула Эпплджек, тяжело дыша. — Да на тя нашло не пойми што!

— Но это прошло, видишь же!

— Отпусти меня, — Эпплджек попыталась вырваться, но Рейнбоу не позволила.

— Не отпущу.

— Я никуда не убегу, обещаю!

Поколебавшись, Рейнбоу решила довериться и отпрянула. Фермерша не соврала. Она поправила шляпу, съехавшую на затылок. Ее вид выдавал неуверенность и смятение.

— Куда ты стартанула? — спросила Рейнбоу.

— Не знаю, честно… Ты вела себя ненормально, и я не понимала, шо с тобой происходит и шо с тобой делать. Я подумала, может, вернусь позже, когда пойму… Я не совсем адекватно себя повела, знаю… — Эпплджек проглотила слюну и проговорила так, будто сдерживала эмоции: — Все стало слишком запутано в последнее время… Ты же не отрекшаяся?

— Похоже, я что-то среднее. Пока что, по крайней мере. Никому ни слова об этом, слышишь? — Рейнбоу внимательно посмотрела фермерше в глаза, надеясь распознать в них попытку солгать.

— Я… — неуверенно протянула та.

— Никто не должен узнать об этом, Эпплджек.

По лицу Эпплджек было видно как в ней борются две противоположные сущности. Стиснув зубы, она процедила:

— Я никому не скажу. Честное слово. Пусть меня проклянут предки, если я лгу.

— Хорошо. Я тебе верю, — успокоилась Рейнбоу. — Но если такое случится со мной вновь, ты проследишь за тем, чтобы я никому не причинила вреда. Если я обращусь окончательно…

— Я сделаю то, что нужно. Договорились, — решительно кивнула Эпплджек, но затем ее лицо приобрело непонимающее выражение: — Как те удалось распутать веревку? Я связала тебя крепко-накрепко!

— Я разорвала ее…

— Быть того не может!

— Можешь вернуться и посмотреть.

— Хотя, знаешь, может, это не так уж невозможно… — передумала Эпплджек. — Я не знала, что ты сильнее меня! Я даже дернуться щас не могла, пока ты меня не отпустила…

— Я тоже не знала… — промолвила Рейнбоу, поглядев на свое копыто. Она поняла, что даже не запыхалась. — Мне кажется, это временный эффект.

— Вона как…

— Жесть полная…

— Это, ты же так и не ответила — што с планом-то?

В дальнем конце переулка раздался испуганный крик. Эпплджек и Рейнбоу переглянулись и кинулись проверять, что случилось. Выбежав из переулка, они увидели отрекшегося, который топтал цветы на лужайке перед домом. Рядом, окоченев от страха, стояла розовогривая пегаска.

— Вовремя мы! — бросила Эпплджек и помчалась к вредителю. — А ну прекрати это, негодник!

Фермерша схватила его за шею и попыталась оттащить. Отрекшийся воспротивился. Рейнбоу поспешила на помощь, и вцепилась ему в шею с другой стороны, не позволяя додавить цветы.

— Держишь его? — выкрикнула Эпплджек.

— Да! — отозвалась Рейнбоу, встав так, чтобы задние ноги не скользили по земле.

— Крепко держишь? Я могу отпустить?

— Давай!

Отрекшийся отчаянно вырывался, но Рейнбоу удавалось его сдерживать. Это было непросто, потому что ее неимоверная сила, помогшая ей вырваться из веревок, уже схлынула. Эпплджек, тем временем, выкрикнув: «извиняй!», треснула отрекшегося по затылку, отчего тот моментально обмяк на земле.

— Фух, — выдохнула фермерша, вытерев лоб. — Смотри, эт кобыла. Не крупная ведь совсем, но, прелое сено, мы вдвоем еле управились!

— Отрекшегося искать не пришлось, — промолвила Рейнбоу, глядя на бессознательное тело. — Он сам нас нашел. Она, точнее.

— Подсоби-ка.

Рейнбоу помогла взвалить отрекшегося на спину Эпплджек.

— Ладно, я щас сбегаю до фермы и свяжу его, а потом… — фермерша прикусила язык, вспомнив про посторонние уши. — Дальше будет видно. Постараюсь не задерживаться. Проверь, все ли с ней нормально, — указала она взглядом на остолбеневшую пегаску.

— Буду ждать тебя дома.

Эпплджек коротко кивнула и убежала. Рейнбоу посмотрела на пегаску, уставившуюся на подавленные цветы. Дверь ее скромного дома была приоткрыта. Похоже, она выбежала на шум, увидела отрекшегося и так и застыла от страха. Рейнбоу даже не знала, как к ней подступиться.

— Эй, ты как? — спросила она.

Пегаска не подавала ни признака жизни, замерев подобное статуе. Рейнбоу раздраженно вздохнула. Нянчиться у нее не было ни желания, ни времени. Она схватила пегаску под ногу и потащила в дом. Та даже не сопротивлялась.

Рейнбоу попыталась дотащить ее до первого попавшегося на глаза сидения — круглого пуфа, — но розовогривая пегаска резко потяжелела и осела на полу. Она дрожала и все еще смотрела в одну точку. Решив, что больше тут ничего не сделать, Рейнбоу развернулась к выходу и сделала шаг по направлению к нему, как сзади вдруг послышался мягкий, почти детский голос:

— С-спасибо…

— Пожалуйста, — буркнула Рейнбоу, не останавливаясь.

— Скажите, как мне вас отблагодарить? — лепетала пегаска. — Я… я могу погладить вас по голове, если хотите. Или крепко-крепко обнять. Я не возьму за это платы.

— Тебе лучше о себе сейчас подумать, — ответила Рейнбоу и вышла из дома.

Вернувшись в библиотеку, она снова спустилась в подвал и продолжала с того момента, на котором остановилась. Параллельно она стала размышлять о том, как ей поступить дальше. Сначала она дождется Эпплджек, это точно, затем она заглянет к археологу… «Мне опасно контактировать с пони лишний раз, — думала Рейнбоу. — Должна ли я втягивать Виспер в это дело? Если я хочу, чтобы мы работали вместе, мне придется рассказать о своем секрете, иначе никак. Неизвестно еще, как она это воспримет… Нет, пусть пока смотрит мои записи. Не хочу рисковать ею. То, что Эпплджек узнала, — уже лишнее».

Закончив выбирать записи, она сложила их в сумку с ремешком, поднялась с нею на первый этаж и оставила ее рядом с одной из книжных полок. Затем вдруг услышала шум воды, сбегала в ванную и закрыла кран. Бессильно посмотрела на выбитую дверь. Вернувшись вниз, она увидела через окно подъезжающую повозку и поспешила наружу.

— Яблоки заказывала, соседка? — громко прокричала Эпплджек, видимо, чтобы слышала вся улица.

— Прекращай этот цирк и давай его сюда.

Фермерша сбросила с себя сбрую, стащила с повозки один из мешков, и тот съехал ей на спину.

— Куда его? — спросила она.

Рейнбоу поманила копытом. Они спустились в подвал и вытащили пленницу из мешка. Ситуация была несколько комичная, однако стоит заметить, что мешок был большой, а отрекшийся наоборот — миниатюрный. Впрочем, кобылам сейчас было не до шуток.

— Выбраться не должна. Я хорошенько ее связала, — сказала фермерша.

Пленница взирала на них белыми глазами, как будто не без любопытства. Она не проявляла ни малейшего признака агрессии. Тем лучше, подумала Рейнбоу. Проще с ней будет управиться.

— Проблем не было? — спросила она.

— Все прошло как по маслу.

Рейнбоу выдохнула.

— Хорошо… Но помни, Эпплджек, ни слова…

— Мы теперь сообщницы. Могла бы выказать мне немного доверия. — Эпплджек коснулась полей шляпы копытом и посмотрела на Рейнбоу боком. — Знаешь, я… хотя неважно. — Она отвела взгляд. — Я пойду. Родные ждут.

— Сиди тихо, — наказала Рейнбоу лежащей в углу пленнице. Она проводила фермершу до выхода.

— Еще увидимся, — сказала Эпплджек. — Завтра загляну.

— Заглядывай почаще. За нами двумя теперь нужен глаз да глаз.

— Заметано, сообщница.

Эпплджек ушла. Рейнбоу вернулась за сумкой и закинула ее на плечо. Впереди предстоял утомительный поиск звездочек.

26. Rу’lif

Всю дорогу Твайлайт молилась звездам, чтобы с Пинки и ее родственниками все было хорошо. Она понимала, что прошло слишком много времени, что она поздно спохватилась, что ферма, может быть, уже стерта с лица земли. Однако мысль о том, что эту ошибку она исправить не сможет, пугала ее до ужаса. Ей нужно было, как воздух, убедиться, что все целы и невредимы.

Впереди показались два холма, которые прорезала извилистая дорога, а за ними Твайлайт заметила колесо ветряка и конус верхушки зернохранилища. Сердце забилось чаще.

— Спайк, пожалуйста, ты можешь лететь быстрее?

— Куда уже быстрее? Ты не удержишься.

Они пролетели дальше, и их взорам, наконец, предстала окруженная каменными стенами ферма. За стенами тут и там виднелись серые залысины; раньше вокруг, похоже, рос лес, однако теперь от него остались лишь жалкие клочки. Твайлайт вновь поторопила Спайка, и он приземлился рядом с длинным домом с соломенной крышей.

— Так тихо… — удивилась Твайлайт, спустившись со спины дракона.

Вокруг и правда было тихо. Только слабенько дул ветер, заставляя скрипеть лопасти старого ветряка. Сюда оборотни, похоже, еще не забредали, чему, надо понимать, помешали четырехметровые стены. Сами стены тоже не выглядели поврежденными. И это была хорошая новость.

— Я не вижу здесь ворот. Или любого другого входа. Или выхода, — заметил Спайк, осмотревшись.

Твайлайт не придала этому особого значения и прошагала к дому. Прежде чем заявлять хозяевам о своем присутствии, она аккуратно заглянула в окно. Она увидела просторную комнату, похожую на зал, с камином, однако не заметила ни единой живой души. Затем она подошла к входной, как ей показалось, двери и обнаружила, что та приоткрыта. Поколебавшись секунду, она решила, что желание выяснить, что случилось с Пинки и ее семьей, для нее важнее приличий, и робко заглянула внутрь. Это была не прихожая. Кухня, похоже, судя по мойке и посуде неподалеку.

— Есть кто дома? — позвала Твайлайт.

Ответом ей была тишина. Выждав еще несколько мгновений, Твайлайт осмелилась зайти внутрь.

— Извините, что вторгаюсь! — на всякий случай сказала она погромче. Однако ответа не последовало и на этот раз.

Твайлайт мельком осмотрела кухню. Здесь находился длинный стол. Он был чистый, буквально наполированный до блеска, без единой пылинки на поверхности. Посуда тоже была аккуратно сложена на полке. Колдунья переместилась в коридор, прошла до конца и увидела зал, но уже с другой стороны. В камине лежали новые поленья, на полу посередине находился пушистый ковер. Мебели здесь было немного, отчего помещение выглядело пустоватым. «Может быть, они покинули ферму недавно? — промелькнула у Твайлайт мысль. — А куда еще они могли подеваться? Снаружи их нет, тут тоже, вроде как».

Колдунья решила продолжить поиски. Рядом она заметила деревянную лестницу и поднялась наверх. Здесь оказалось пять дверей. Заглянув в первую, она увидела кровать и, кажется, геологический молоточек на тумбочке. За другой дверью тоже обнаружилась кровать, а около окна стоял массивный сундук, в который запросто поместился бы пони. Колдунья не стала заглядывать в остальные двери, заключив, что на этаже находились личные комнаты хозяев.

Дом не казался покинутым. Наоборот создавалось стойкое ощущение, что в нем по-прежнему живут пони. Но тогда где они? Если они и покинули дом… то из-за чего? Не было ни одного свидетельства того, что на ферму напали оборотни. И куда Пинки и ее родственники могли уйти, если, по словам Спайка, отсюда буквально нет выхода?

Ситуация становилась все более странной. Подозрительно аккуратный и прибранный дом, в котором никого нет. Двери открыты. Все вещи на местах. Тут что, приведения живут? Разве что… Твайлайт содрогнулась. А если хозяева обратились? Она же видела, оборотни могут быть не агрессивны, если их немного… И теперь они бродят где-то поблизости, без цели и без смысла…

Со стороны лестницы внезапно послышался скрип, и сердце колдуньи ушло в пятки. Она резко развернулась, но на ступеньках никого не оказалось. Может, деревяшка, на которую она наступила ранее, выпрямилась? Твайлайт взирала на лестницу какое-то время, все ожидая, что кто-то вот-вот появится, но этого так и не произошло.

Затем раздался громкий стук. Колдунья взволнованно сглотнула, чувствуя, как холодеют копыта. Кажется, звук донесся из комнаты в конце коридора. Разум подсказывал, что идти и проверять, что это было, лучше не стоит, однако она знала, что потом будет жалеть, если не узнает сейчас наверняка. Да и все-таки это сказки — приведений не существует! Хотя про вендиго говорили то же…

Твайлайт прошла по коридору и остановилась у двери в боязливой нерешительности. «Даже если там окажется оборотень, — рассуждала она, — не факт, что он нападет. Если он один… или даже если их два, мне совершенно нечего бояться…» С этими мыслями она медленно повернула ручку, осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щель. Кажется, в комнате никого не было. Тогда она почувствовала себя смелее, полностью открыла дверь и зашла внутрь. Сначала она увидела двуспальную кровать, а затем ее внимание устремилось на распахнутую створку окна. Вот, что издало тот звук. Твайлайт выдохнула и подошла к окну.

День постепенно близился к завершению. Небо над фермой покраснело, всполохи солнца облизывали холмы, и вытянулись тени. Твайлайт потеряла Спайка. Разве он не с этой стороны находился? Она позвала его, но он так и не показался перед ней. Не слышит, что ли? Или может… что-то не так? Да нет же, не может такого быть! Это все игра ее воображения!

Живот кольнуло. Видимо, у нее очень хорошая фантазия, потому что с каждой секундой Твайлайт все меньше хотелось находиться в этом доме. Все, хватит, вдоволь насмотрелась. Она спешно вышла из комнаты и, почему-то боясь обернуться, пошагала по коридору. Она все больше ускоряла шаг, спиной чувствуя приближение чего-то незримого. По лестнице она уже сбежала с навязчивым чувством, что ей нельзя ни в коем случае останавливаться, — потому что иначе ее схватят. Она кинулась к двери, которая вела наружу, но резко замерла, не добежав буквально метр.

В окне чернели силуэты.

У колдуньи перехватило дыхание. Ноги словно вросли в пол. Это оборотни? Или пони? Почему они не шевелятся? Раздался щелчок. Ручка сама собой повернулась, и дверь с протяжным скрипом открылась.

На фоне красного неба возникли угрюмые глаза. Заметив незваную гостью, они сначала удивились, но затем сузились от гнева.

— А ты еще кто такая? И что ты делаешь в нашем доме?!

Да, эта кобыла не была оборотнем. Однако менее страшной она от этого не становилась. Она зашла в дом, и стало видно ее прямую ровно подстриженную гриву цвета стали.

— Отвечай, тебя спрашиваю! Что ты здесь забыла?!

Твайлайт не успела ничего сказать. В проходе показался еще один силуэт, а затем внутрь зашла Пинки Пай:

— Лаймстоун, ну не кричи ты так. Это Твайлайт Спаркл. Помнишь, я тебе про нее говорила? — Она перевела взгляд на колдунью: — Привет, Твайлайт. Ты таки прочитала мое письмо?

— Я… потом расскажу, — пробормотала колдунья.

— Ты так и не сказала, какого сена ты тут делаешь! — негодовала Лаймстоун.

— Я виновата, — признала Твайлайт, слегка опустив голову. — Я подумала, что дом заброшен, потому что мне никто не отвечал, и дверь на кухне была открыта… У меня не было злого умысла, честно.

— А зачем нам закрывать двери, если мы неподалеку? Тем более тут все равно больше никого, кроме нас, нет.

— Но я нигде вас не видела…

— Потому что мы были в шахте!

— Камни колупали, — пояснила Пинки. — Для ужина.

Голову Твайлайт занимали немного другие мысли, поэтому она даже не удивилась, что эти пони едят камни.

— Мне нужно заниматься ужином, — угрюмо сказала Лаймстоун. — Ты с ней разберешься, сестра?

— Конечно, — качнула головой Пинки. — Твайлайт, пойдем пока наружу.

Они вышли из дома, завернули за угол, и Пинки спросила:

— Ты на своих четырех сюда, что ли, добиралась? Не страшно было? Тут иногда оборотни появляются.

— Спайк меня привез, — слегка приподняла брови Твайлайт. Она осмотрелась, но поблизости дракона нигде не заметила. — Вы его не видели? Он, наверно, с другой стороны…

— Не знаю, не видели. Дракона его размеров вообще-то трудно не заметить, — пожала Пинки плечами.

В разум закрались смутные сомнения. Неужели он улетел куда-то? Почему не предупредил ее?

— Так ты наведалась, чтобы вернуть должок? — прямо спросила Пинки.

— Вообще-то, нет… — ответила Твайлайт, чувствуя неловкость. — Я хотела проверить, все ли у вас в порядке.

— Что ж, как видишь, у нас все в порядке.

— Вам правда… нормально?

— Не жалуемся.

— Вы не думали переехать в более безопасное место?

— Не думали. На этой ферме жили наши предки — с чего бы нам ее покидать?

— Ну, тут все-таки оборотни, ты же сама сказала.

— Не так страшен зверь, как его малюют, — уверенно сказала Пинки. — Мы построили стены, и нам их вполне хватает, чтобы эта беда нам не досаждала.

— Вам просто везло, что к вам не забредали большие группы оборотней, — возразила Твайлайт с сомнением.

— Забредали. Но мы отбивались.

— Как?!

— Камнями.

— А какая численность была у самой большой группы?

— Около сорока.

Нет. Они недооценивали оборотней. Просто не знали, насколько разрушительны те могут быть. Пинки реагировала на аргументы, приводимые Твайлайт, легкомысленно. Остальные родственники будут, скорее всего, еще менее сговорчивы. Переубедить их будет непростой задачей. Но колдунья уже решила для себя, что не улетит отсюда, пока не заставит их изменить свое мнение.

— Насчет долга, Пинки. Я могу вернуть деньги в любой момент, правда. И я обязательно это сделаю. Просто этот год был для меня… нелегким. И, в общем, так вышло.

Пинки внимательно поглядела на нее, видимо, читая мысли.

— У нас всех был нелегкий год. Я, может, тебе и верю. Но ты докажи это моим родственникам. Тебе они особо рады не будут. Они сами по себе неприветливые, а я им еще рассказала, что ты оставила меня без денег, и это сильно их огорчило. Особенно после того, как наш магазинчик в Понивилле пришлось закрыть.

— …Неужели из-за меня?

— Лишь отчасти, если это тебя успокоит.

Это не очень успокоило Твайлайт.

— Так что будешь делать теперь? — спросила Пинки.

— Мне надо подумать, — ответила Твайлайт. Она не знала, с чего начать.

Послышался шум, и сильный поток ветра обдал кобыл. Они подняли взгляды и увидели дракона, который пролетел над домом и приземлился неподалеку. Подбежав к нему, Твайлайт спросила:

— Где ты был?

— С севера надвигаются оборотни, — повернул он к ней шею. — Не знаю, пойдут ли они сюда, но я бы не рисковал это проверять.

— Насколько их много? — забеспокоилась Твайлайт.

— Достаточно, чтобы не оставить от фермы и камня.

На фоне заката у дома, помимо Пинки, виднелись еще четыре силуэта. Все они, кажется, смотрели на Спайка.

— Я попытаюсь донести это до них, — сказала Твайлайт.

— Я продолжу следить за окрестностями.

Дракон снова поднялся в небо. Колдунья вернулась к Пинки, которая по-прежнему ждала снаружи, в то время как остальные зашли в дом. Пинки хотела что-то сказать, однако Твайлайт ей этого не позволила:

— Сюда надвигаются оборотни, — без обиняков выдала она. — Много оборотней.

Пинки смерила ее взглядом.

— Мы никуда не пойдем, — твердо сказала она.

— Это не шутки.

— Я знаю.

— Почему тогда…

— Потому что эти края много значат для нас, Твайлайт. Не знаю, знакомо ли тебе это чувство, но мы не из тех, кто готов бросить родовое гнездо при первой же опасности.

— Оно того не стоит, — с мольбой прошептала колдунья. — Дом можно построить заново, но если его некому будет…

— Нет, — перебила Пинки, — мы не такие. Можешь считать нас глупыми, упрямыми, но мы, земные пони, гораздо сильнее привязаны к земле, на которой живем, нежели другие расы. И вы это не понимаете.

— Пинки, если я не смогу уговорить тебя, я не уговорю никого.

— Это правда.

— Пожалуйста, подумай о том, что я сказала.

— О чем тут думать? Даже если я переменю мнение, одна я никуда не уеду. Я останусь с семьей. До самого конца, если потребуется.

— Звезды небесные… — бессильно выдохнула Твайлайт.

Поразмыслив, Пинки изрекла:

— Вместо того, чтобы пытаться сподвигнуть нас к отъезду, почему бы тебе и Спайку не помочь нам отбиться, если оборотни нагрянут сюда?

— Мы поможем. Но не факт, что оборотни не появятся здесь в следующий раз.

— Ну, тоже верно. Но да не будем спорить. Вообще-то я хотела сказать, что ты приглашена на ужин.

— Сейчас надо думать не об ужине!

— То есть ты отказываешься от предложения?

— Нет, я не отказываюсь! — воскликнула Твайлайт, чувствуя себя так, будто над ней издеваются. — Но оборотни могут заявиться на ферму в любой момент!

— Пока никого не видно и не слышно, — безразлично ответила Пинки.

— Пока!

— Все, Твайлайт, хватит.

Пинки открыла дверь, пропуская Твайлайт внутрь. Твайлайт поколебалась, но все же зашла в дом. Когда они пришли на кухню, Пинки, понизив голос, предостерегла:

— Не вздумай поднимать эту тему за столом.

Удивительно, но в этой семье не использовали стульев. За столом здесь стояли, а не сидели. Твайлайт стала рядом с Пинки на свободное место, приготовленное специально для нее. Никто не обратил на колдунью внимания, не поприветствовал, не бросил даже взгляда. Впрочем, они и сами выглядели как чужие друг другу, между ними не было слышно оживленного разговора — они предпочитали либо обмениваться короткими сухими фразами, либо молчать. Вокруг было много незнакомых пони, однако грядущее нападение беспокоило Твайлайт куда больше, нежели ее страх общества.

Зрелая кобыла со строгим пучком на голове (мать семейства, не иначе) прошла вокруг стола с кастрюлей и разлила по тарелкам похлебку болотистого цвета. Каково же было изумление Твайлайт, когда она обнаружила в воде еще и кусочки настоящих камней. Разве это можно есть без вреда для здоровья? Она посмотрела на Пинки, и та спокойно отхлебнула из тарелки.

Твайлайт решилась попробовать. Она сначала хотела левитировать тарелку к губам, но затем передумала и ограничилась копытом, чтобы не выделяться. Она аккуратно отпила из тарелки, стараясь, чтобы камешки не попали в рот, и проглотила жижу. Какого-то неприятного вкуса она не почувствовала — как, собственно, и приятного, — и поняла, что на этом ужин она закончила.

Оторвав глаза от своей порции, она вдруг поймала буравящий взгляд Лаймстоун. «Готова поспорить, она меня ненавидит», — подумала колдунья, спешно разорвав зрительный контакт. Рядом с Лаймстоун стояла юная кобыла, стеснительно опустив голову, а напротив них — кобыла немного постарше с сонными глазами. Сестры очень сильно походили друг на друга; пожалуй, большего всего среди них выделялась Пинки с ее ярко-розовым окрасом в противовес разным оттенкам каменного. Родители Пинки Пай находились напротив Твайлайт, отчего она старалась лишний раз не смотреть в ту сторону.

Колдунья не знала, как быть. Угроза приближалась, и на этот раз она была реальна, а не выдумана. Но что сказать этим пони? Тут и была главная загвоздка. Все аргументы Твайлайт истратила в споре с Пинки, и они не сработали. Нужно было придумать что-то другое. Но что? Что может заставить их покинуть ферму, если даже оборотни не являются весомой причиной?

Висела тишина. Каждый был занят своей тарелкой — и только колдунья стояла смирно, задумавшись. Пинки обратила на это внимание.

— Не нравится каменный суп? — спросила она шепотом.

— Нет-нет, не в этом дело. Просто не голодна, — так же тихо ответила Твайлайт, взглянув на Пинки. У нее екнуло сердце, когда она увидела пронзительные сапфировые глаза, так и говорившие: «Не вздумай. Снова. Поднять. Эту тему».

Шкурой чувствуя опасность, исходящую сбоку, колдунья осторожно повернулась обратно, поднесла тарелку к губам и сделала вид, что отпивает из нее. Нет, она не могла больше молчать. Она должна была что-то сделать! Решившись в этот момент окончательно, она со стуком поставила тарелку на стол. Звук был негромкий, но в тишине он мгновенно привлек всеобщее внимание. Это и было нужно колдунье.

— Пожалуйста, послушайте! Вам всем грозит опасность!

Со стороны Пинки послышался тяжелый вздох:

— Твайлайт…

Остальные члены семьи пока молчали. Она смотрели на Твайлайт равнодушно, им, очевидно, было заранее все равно, что она сейчас скажет. Это ее не остановило.

— На ферму надвигаются оборотни. Много оборотней, — добавила она.

— И что? — выдала Лаймстоун.

— Вам нужно уходить. Спайк отвезет вас в безопасное место. Вы можете поселиться у меня дома, места хватит!

— Это исключено, — изрек сурового вида жеребец с бакенбардами и в черной шляпе.

Твайлайт чуть ли не впервые посмотрела на него.

— Но оборотни сравняют вашу ферму с землей!

— Значит, такова судьба, — спокойно произнес он.

— Ваши дочери могут пострадать! — возмутилась Твайлайт, немного подавшись вперед. — Нет, они обязательно пострадают, если вы останетесь здесь! Вам же не может быть все равно!

— Мои дочери того же мнения, что и я, — так же спокойно ответил жеребец. — Мы не отдадим оборотням ни частицы нашей земли.

— А вы? — Твайлайт посмотрела на кобылу, стоящую рядом с ним. — Неужели вас тоже все устраивает?

Та не нашлась, что ответить, и предпочла промолчать, опустив глаза. Похоже, она думала иначе, нежели муж, однако не решалась сказать об этом вслух.

— Твайлайт, довольно, — послышался приглушенный голос Пинки. — Ты ведешь себя очень некрасиво. Я же просила тебя…

На этот раз уже колдунья пронзила ее взглядом, отчего та резко передумала продолжать мысль. Однако ее сестра, Лаймстоун, была весьма недовольна происходящим и поспешила это высказать:

— Не указывай нам, что делать. Если мы пригласили тебя отужинать с нами, это не значит, что ты считаешься другом семьи, и имеешь право что-либо говорить, понятно тебе, рогатая?

— Лаймстоун, это было лишнее, — сказал жеребец, посмотрев на дочь.

— Лишнее — это то, что выходит из ее рта, отец. Она слишком много себе позволяет! — Испепеляющий взгляд Лаймстоун вновь уставился на колдунью: — Слушай сюда, обманщица. Или ты сейчас умолкнешь, или я самолично выпровожу тебя из дома. Ясно? И гуляй на все четыре стороны. Мы в твоих советах не нуждаемся!

Твайлайт не хотела доводить спор до открытого конфликта, но и отступить тоже не могла.

— Простите, — промолвила она. — Я всего лишь хотела предостеречь вас. Пинки очень помогла мне однажды, и я хотела вернуть хотя бы часть того… что она дала мне.

— Нам ничего от тебя не нужно, — фыркнула Лаймстоун, задрав нос. — А оборотни — пусть только попробуют сунуться! Мы отобьемся, как всегда отбивались раньше.

— Не в этот раз, — покачала головой Твайлайт.

— Даже если так, тебе-то какое дело, что с нами будет? Мы видим тебя впервые в жизни. Почему мне на тебя плевать, но тебе на меня — нет?

— Потому что вы семья Пинки. А Пинки — это пони, которую я знаю, и судьба которой мне не безразлична. Мои слова, наверно, звучат и выглядят для вас странно… но это правда. Я не хочу, чтобы с вами случилось что-то плохое. Мне не спасти всех, но я помогу хотя бы тем, кто вокруг меня.

Лаймстоун ожидаемо не поверила ее словам.

— Ну да, конечно, — пренебрежительно помахала она копытом. — Камень Мод и то убедительнее речи толкает.

Однако Пинки была иного мнения. Твайлайт поняла это, когда их взгляды снова соприкоснулись. Пинки увидела то, что колдунья не высказала вслух, и это сильно подействовало на нее.

— Сестра, она искренна в своих словах, — сказала она. — Может быть, мы все-таки…

Договорить Пинки не успела. Земля слегка дрогнула — дрогнул и суп в тарелках. Твайлайт тут же забыла про спор и выскочила из дома. Как она и предполагала, неподалеку приземлился Спайк. Подскочив к нему, она спросила взволнованно:

— Что там?

Ответ был неутешительный:

— Несколько сотен оборотней. Скоро они будут здесь.

Твайлайт обернулась, и увидела, что остальные тоже выбежали из дома.

— Вы слышали? — воскликнула она. — Решайтесь скорее!

— Это ты решайся, — тут же выкрикнула Лаймстоун. — Либо ты с нами, либо не путайся под ногами! Третьего не дано!

Семейство Пай разбежалось в разные стороны готовиться к нападению. Все, кроме Пинки, которая стояла в растерянности и, похоже, не знала, что делать.

— Я верю тебе, — проговорила она дрожащим голосом. — Каждому твоему слову. Я поняла, что ты пыталась донести… но я не могу улететь отсюда одна, Твайлайт. Я тоже буду защищать ферму, даже если в этом нет смысла!

Твайлайт и сама дрожала. Она сделала глубокий вдох, медленно выдохнула. Это не помогло ей успокоиться, но немного прояснило мысли. Другого выбора не оставалось.

— Спайк, мы должны им помочь! — воскликнула она.

— Хорошо, — сказал он. — Я сожгу оборотней дотла, а те, что выживут…

— Нет! — в ужасе крикнула она. — Оборотни тоже живые существа! Нельзя вредить им! Они все еще пони, они просто… изменились…

— Я ведь могу справиться с ними в одиночку, Твайлайт.

— Знаю, что для тебя это пустяк. Именно поэтому я прошу тебя этого не делать…

— Ты все усложняешь.

— Я думаю… надеюсь, что еще можно обратить все вспять. Как-нибудь…

— Я тебя понял, Твайлайт. Никто из них не пострадает.

— Спасибо, Спайк!

Дракон поднес к ней переднюю лапу, предлагая залезть на спину.

— Я останусь здесь, с ними, — решительно промолвила Твайлайт.

— Если тебе будет угрожать опасность, я за свои слова не ручаюсь, — резко сказал Спайк.

— Я буду осторожна. Обещаю.

Дракон смерил ее взглядом, а затем взмахнул крыльями и поднялся в небо. Твайлайт заметила, что Пинки по-прежнему стоит рядом.

— Ты же знаешь, что не обязана это делать, — промолвила та. — Рисковать собою ради нас.

— Я не могу поступить иначе, Пинки, — стараясь говорить ровно, ответила колдунья. — Я не могу больше бежать от последствий.

Неподалеку остановилась Лаймстоун с охапкой камней в одной ноге.

— Вы чего стоите как истуканы? — рявкнула она. — Давайте помогайте! — и побежала дальше.

— За мной, Твайлайт, — сказала Пинки.

Они забежали в зернохранилище, где оказалось вовсе не зерно, но склад с камнями, разложенными по ящикам из-под овощей. Камни были размером с мячик и помещались в копыте. Были экземпляры и покрупнее, но их было гораздо меньше.

— Мы не теряли времени зря, — промолвила Пинки. — Этих снарядов должно хватить на целую толпу. — Она выглядела спокойной, однако в ее голосе была слышна нервозность.

— Спайк сказал, оборотни идут с севера, — напомнила Твайлайт.

— Это не имеет особого значения, — ответила Пинки. — Если их много, они нас просто окружат. Коробки надо расставить по всему периметру стен. Для мага твоей величины это будет раз плюнуть. Так ведь?

Твайлайт кивнула и принялась за дело. Она схватила магией сразу несколько десятков сложенных друг на друга ящиков и выбежала наружу. Доставив их до северной стены и расположив в ряд наверху, она вернулась обратно и повторила процесс, но уже с восточной стеной. Склад стремительно пустел. Между делом она мельком посмотрела в тускнеющее небо. Спайка видно не было.

Через несколько минут колдунья закончила. Снаряды были на своих местах. Однако ее по-прежнему терзали глубокие сомнения. Это не было похоже на продуманный план. Они всемером ни за что не уследят за всеми стенами. Она хотела, чтобы Пинки и ее семья остались целы, и в то же время не должны были пострадать оборотни — но было ли это возможно? «Может, нужно было принять предложение Спайка — и дело с концом? — нервно думала она. — Это бы, действительно, все упростило… Но выбрали бы пони такой путь? Те самые пони, которым мы пытались подражать?»

— Марбл, факелы?

— Она их зажгла, отец, — прозвучал голос, который колдунья еще не слышала.

— Камни… Пинки, Лаймстоун?

— Всё здесь.

Послышался протяжный вздох.

— Теперь нам остается только ждать.

Твайлайт повернулась на голоса и увидела, что семья снова собралась вместе. Они стояли на стене, их лица освещал тусклый свет факелов. Заметив каменную лестницу сбоку, колдунья тоже поднялась на стену, однако к семье подходить не стала, предпочтя сохранять дистанцию. Ей не хотелось лишний раз напоминать о себе после устроенного за столом.

Она поглядела вниз. До земли было не так уж много. Стены казались прочными. Казались… Она не была уверена, что их хватит надолго. «Все это полный бред, — снова подумала она, чувствуя, как внутри растет паника. — Своими силами ни за что не отбиться! Как они этого не могут понять? Они говорят про дом, но на самом деле они попросту не осознают, с чем им предстоит столкнуться!»

Кто-то подошел к Твайлайт. Она подняла глаза и увидела Пинки.

— Отец хочет поговорить с тобой.

Не говоря ни слова, Твайлайт подошла к семейству. Все они, кроме Лаймстоун, смотрели на нее странными взглядами, как будто не верили, что она все еще здесь находится.

— Я уважаю то, что ты решила остаться с нами, — промолвил жеребец.

Твайлайт зауважала бы его, если бы он перестал упираться. Он и Лаймстоун вместе с собой тянули на дно остальных. Быть может, еще есть возможность повлиять на них, пока не поздно? Нет… Варианты исчерпаны. Остается лишь надежда на то, что они передумают, когда столкнутся с реальностью.

— Ты же маг, правильно? — спросил жеребец.

— Да, — лаконично ответила Твайлайт.

— Ты сможешь взять на себя стену целиком?

— Я могу выстрелить все ваши снаряды разом. Не уверена, впрочем, что это поможет.

— Этого делать не нужно, — терпеливо ответил жеребец. — Так сможешь или нет?

— Смогу, — ответила Твайлайт и хотела добавить кое-что от себя, но промолчала, понимая, что ее предложения по обороне никто слушать не станет.

— Хорошо. Значит, мы определились окончательно.

Они всемером растянулись вдоль стен. Твайлайт взяла под свою ответственность северную стену, остальные — восточную и западную, по трое пони на каждой. «Это смешно, — сокрушалась колдунья. — Разве оборотни испугаются каких-то камней?» В очередной раз она тяжело вздохнула.

Багровое зарево догорало за когтистыми ветвями высохшего дерева. Окрестности почти полностью погрузились во мрак. Серые пятна на земле как будто стали больше за прошедшие часы. Холмы, возвышавшиеся над фермой, были тихи. Твайлайт пробрала дрожь — не то от похолодевшего воздуха, не то нервов. Ожидание было невыносимым. Спайк все еще где-то пропадал…

Вдруг вдалеке закричали напуганные вороны и беспорядочно закружили в догорающем небе. Затем где-то там же раздался страшный треск, похожий на вой, и высокая сосна с грохотом завалилась набок. Потом еще одна. И еще. Они падали все ближе и ближе. Земля дрожала. Опасность приближалась, но в темноте ее не было видно.

Твайлайт не стала дожидаться, пока оборотни подберутся вплотную и отправила сразу все камни, что у нее были. Она не знала, попадет или нет, — она лишь надеялась, что это ненадолго остановит угрозу. Развернувшись к Лаймстоун и ее отцу, она выкрикнула:

— Надо уходить, пока не стало слишком поздно! Вы сами видите! Деревья для них как веточки!

— Рано еще поджимать хвосты! — ответил жеребец.

— Отец, хватит! — воскликнула Пинки с другой стены. — Мы никому ничего не докажем, оставшись здесь!

И в глазах двух ее молчаливых сестер и матери Твайлайт заметила согласие. Однако это ничего не изменило. Упрямая парочка проигнорировала призыв Пинки.

Земля дрожала все сильней. Уши заложило от топота сотен копыт. Совсем рядом громыхнуло еще одно деревце, а затем к подножию стены хлынула черная волна. Твайлайт вскрикнула, когда опора под ногами содрогнулась. Факелы высветила лица оборотней — абсолютно пустые на эмоции, словно кукольные. Это пугало даже больше, чем если бы они были перекошены от злобы и ненависти.

В тот же миг по западной стене зигзагами пошла трещина. Лаймстоун, ее отец и еще одна сестра еле успели унести ноги, переместившись на южную стену — но и с той стороны уже были оборотни.

— К дому! — крикнула Лаймстоун.

Оборона пала, не продержавшись и нескольких секунд. Так и не успев использовать снаряды по назначению, семейство кинулось вниз. Твайлайт была последней, кто сбежал по лестнице, и она уже слышала, как камни не выдерживают и здесь тоже. Минута, может быть, две — и оборотни заполонят ферму.

Добежав до дома, где уже были остальные, она зло воскликнула:

— Вы все еще хотите защищаться?

Лаймстоун и ее отец уже не были так уверены в своих прежних заявлениях. Они не смогли ничего ответить.

Уши заложил грохот — в западной стене образовалась огромная дыра. Моментом позже, когда облако пыли стало редеть, замелькали первые силуэты оборотней. Счет шел на секунды.

Вдруг в небе раздалось оглушительное рычание, и оборотни ненадолго оцепенели. Возникший из темноты Спайк пролетел низко над землей. Он раскрыл пасть и изверг огонь, очертив вокруг дома широкое горящее кольцо, после чего приземлился рядом со стоящими кучкой пони.

— Ох, спасибо вам, — промолвила мать семейства с таким голосом, будто была готова упасть в обморок в любой момент. — Вы спасли наш дом. Может быть, теперь они уйдут…

— Огонь надолго их не остановит, — изрек дракон. — Вы либо сейчас сами соглашаетесь лететь, либо я вас всех сгребу в охапку.

Лаймстоун выругалась. Они с отцом переглянулись. Он с печалью посмотрел на дом и промолвил:

— Мы построим новый дом. В более безопасном месте. Вместе. Как построили эти стены.

За всполохами зеленого пламени, искажавшими воздух, белели пустые глаза. Десятки, сотни глаз. Отступать от своего оборотни не собирались. Они терпеливо ждали момента, чтобы закончить начатое.

Дракон с явным неудовольствием на морде практически лег, чтобы пони могли забраться к нему на спину.

— Матушка, Марбл, Мод, давайте, вы первые! — подогнала их Лаймстоун.

Твайлайт пропустила всех вперед и только затем залезла сама. Дракон выпрямился, вызвав несколько испуганных охов.

— М-мне страшно, — плаксиво пролепетала одна из сестер, и Пинки попыталась ее успокоить:

— Все хорошо, Марбл. Самое страшное уже почти позади.

— Я в-высоты б-боюсь…

— Держитесь крепко! — громко сказала Твайлайт. — Но если что вдруг, я вас поймаю, не волнуйтесь!

Наконец, Спайк оторвался от земли и взмыл в воздух, став постепенно набирать высоту. Оборотни, тем временем, прошлись по огню, затоптав его, и добрались до дома. К грохоту стен добавился треск дерева. Оборотней было несколько сотен, может быть, даже вся тысяча. Они были словно бушующее черное море. Вскоре от фермы не осталось ничего, кроме щепок и каменной крошки. Оборотни понеслись дальше, искать новую цель.

— Принцессы милосердные… — сорвалось с губ ошарашенной Лаймстоун.

Дракон летел на юг, унося их все дальше. Однако тишина и спокойствие не продлились долго:

— Смотрите, — сказала та, которую звали Мод, и показала назад.

Твайлайт обернулась и вгляделась в темнеющий горизонт. Лунный свет очертил кожистые крылья и острые пасти. Белые глаза светились точно огни. Это были оборотни! Но не обычные оборотни, а принявшие облик драконов — Твайлайт не могла поверить тому, что видела, но было глупо это отрицать!

— Спайк, у нас проблема, — промолвила колдунья. — Нас преследуют.

Он развернул голову:

— Вижу, — и снова устремил взор вперед. — С вами на спине я ничего им сделать не смогу.

— Я скажу, если они что-то задумают.

Колдунья вновь посмотрела на преследователей и обнаружила, что к ним присоединился третий. Это насторожило ее еще больше. Однако не успела она задуматься, что те собираются делать, как третий оборотень неожиданно атаковал остальных. В темноте вспыхнуло алое пламя. В тот момент Твайлайт заметила, что он отличается: если двое не уступали Спайку размерами, то третий был несколько меньше, а кожу его крыльев во многих местах покрывали прорехи. Странный оборотень сделал еще несколько выпадов в сторону собратьев, и те отстали, разлетевшись в разные стороны.

— Кажется, проблема решилась сама собой, — заметила Пинки.

— Только вот он все еще летит за нами, — сказала Лаймстоун и усмехнулась: — Ставлю на то, что они спорили между собой, чьей мы станем добычей.

— Не пугай Марбл, — сказала Пинки.

— Меня бы кто пугать перестал! — воскликнула Лаймстоун и цокнула языком.

Снова стало тихо. Спайк все летел и летел, неся их неизвестно куда, а оборотень позади и не думал отставать. По крайней мере, пока что он казался безобидным. Это было удивительно, что некоторые из них научились принимать другие формы, думала колдунья. Или, вернее сказать, вспомнили. Они же оборотни, в конце концов. Это их врожденный навык, позабытый за века.

Спустя полчаса Спайк нашел невысокую гору и приземлился на более-менее ровной поверхности. Оборотень, преследовавший их, сначала пролетел мимо, однако затем развернулся и тоже пошел на снижение. У Твайлайт закралось нехорошее чувство. У Спайка, видимо, тоже:

— Быстро слезайте с меня, — приказал он, сформировав крылом скат. — Твайлайт, это и тебя касается.

Колдунья просто замешкалась на секунду, увидев, как оборотень приземлился на противоположном краю скалы. Она тоже скатилась вниз и заметила, как Пинки машет ей копытом, призывая спрятаться за валуном вместе с семьей. Но колдунья, застыв на месте, глядела, как оборотень медленно приближается к ним. Ему явно что-то было нужно… Она заметила, что Спайк напряг пальцы на передних ногах, и когти впились в скалу, как в масло. Он все выжидал, какой шаг предпримет оборотень, но сам пока каких-либо действий предпринимать не спешил.

Во тьме блеснули два изумрудных огонька. Оборотень вышел на лунный свет, тень схлынула с него, и Твайлайт увидела, что это вовсе не оборотень, а дракон. Он был очень сильно похож на Спайка окрасом: пурпурная чешуя, зеленые колючки вдоль хребта — однако цвета его были более бледные, выцветшие как будто.

Все замерли, не зная, чего ожидать дальше. Дракон с потрепанными крыльями не обращал на них, пони, внимания. Он и Спайк неотрывно смотрели друг на друга, причем у последнего был такой взгляд, будто он увидел призрака. Однако в следующий момент произошло то, чего, наверно, не ожидал никто. Неизвестный дракон подшагнул к Спайку, потерся своей шеей о его и заключил в объятья.

— Rу’lif-ma^[1], — послышался ржавый голос, дав понять, что дракон — на самом деле драконица.

— Глейс? — продрожал Спайк.

У колдуньи чуть не отпала челюсть. Так это его мама? Но как такое возможно? Нет, это радостная новость, однако… ничего непонятно!

— Твайлайт, что происходит? — донесся шепот Пинки. — Что дракон только что сказал?

Твайлайт вспомнила, что остальные не понимают древнего языка, и поспешила заверить их:

— Все хорошо. Думаю, она не причинит вам вреда. Она явно не за этим следовала за нами… — улыбнулась колдунья, бросив взгляд на Спайка, скованного объятиями матери. — Наверно, лучше оставить их одних. Пойдемте поищем место для ночлега?

Никто не стал возражать. Они отошли в другую часть горы, там они быстро набрали веток и опавших листьев и соорудили костер. Лаймстоун четким движением высекла искру с первой попытки. Твайлайт ничуть не сомневалась в ее умении обращаться с камнями. Огонь разгорался все сильней, постепенно отгоняя темноту.

Они расселись вокруг костра. Хотя воздух был уже не таким холодным, уютной атмосферу назвать было нельзя. Висело тяжелое молчание. Колдунья знала, о чем все думают. Сделать тут она уже ничего не могла. Сейчас ей действительно будет лучше помолчать и не вмешиваться.

— Эй, Твайлайт, — позвала Лаймстоун. Она грела передние копыта, вытянув их к костру. Она поджала губы, а потом вымолвила: — Нужно было послушать тебя сразу.

Ее отец, сидевший напротив, снял шляпу и сказал:

— Мы были неправы. — Он посмотрел на родных: — Простите нас.

— Все нормально, отец, сестра, — сказала Мод, по очереди взглянув на них. — Могло быть хуже.

Остальные промолчали, но, похоже, никто никого не винил. Снова повисла тишина. Только трещал огонь.

— Эй, ну чего все прикисли? — вдруг сказала Пинки. — Главное, что мы целы и невредимы, и мы по-прежнему вместе, верно?

— Угу, — подала голос Марбл.

— Почему бы нам не сыграть в игру?

— Игру? — переспросила мать семейства.

— Правила простые. Нужно по очереди называть слова, при этом новое слово должно начинаться на ту же букву, на которую закончилось предыдущее. Давайте я начну. Солнце.

Тут же возникла заминка, но Твайлайт, сидевшая справа от Пинки, подхватила:

— Ежевика.

— Аквамарин, — сказала Мод.

— Нота, — сказала Марбл.

— Авантюрист, — сказал их отец.

— Тупость, — буркнула Лаймстон.

— Тепло, — сказала мать.

— Обаяние, — сказала Пинки, и они полностью прошли первый круг. — Поняли, да? Выбывает тот, кто не сможет назвать слово. Повторяться нельзя. Подсказывать можно, но тихо! Если замечу — уж извините, но это означает выбывание.

Игра продолжилась. Сначала спокойно, без особого интереса, скучающе даже, но так продолжалось недолго. На десятом круге слова стали выкрикиваться громче, на двенадцатом замелькали улыбки, пятнадцатый вызвал первый смешок, слетевший с губ Марбл, а на семнадцатом, когда появился первый выбывший — отец, пойманный на подсказке, — Лаймстоун, поймавшая азарт, уже без тени угрюмости на лице воскликнула:

— Ха, так тебе и надо, папаша!

Твайлайт тоже было весело. Весело и наконец-то тепло. Жаль, что она уже знала исход этой игры. Никому из семейства Пай не хватит словарного запаса, чтобы обыграть ее. Столько терминов, сколько знала она, больше не знал никто.

---

— Ты можешь уже отпустить меня, Глейс, — все же решился сказать Спайк.

— Позволь матери подержать в лапах своего детеныша, — отозвалась Глейс.

Когда она все-таки отпустила его, он не сразу нашелся, что сказать. Чувств на душе было много, и все они перебивали друг друга.

— Сердце подсказывало мне, что ты жив, Спайк. Я искала тебя месяцами.

— Я искал тебя годами!

— Не злись на меня, сын. Я поступила так, как подобает дракону. И ты бы поступил точно так же, окажись на моем месте… Вижу вопрос в твоих глазах. Как мне удалось обмануть смерть? Этого я точно не знаю. Но что-то во мне изменилось. — Она вздохнула. — Я понимала, что ты меня будешь искать. Поэтому я летела всю ночь, пока не выбилась из сил. Не знаю, насколько далеко я к тому времени успела отдалиться от общины. Потом мне на глаза попалась неприметная пещера, и я забилась в нее, как змея, и стала ждать смерти. Это было не самое худшее место, чтобы умереть. У меня даже был небольшой обзор на небо.

В какой-то момент от слабости у меня закрылись глаза, и тогда я думала, что это конец. Однако затем я проснулась. И почувствовала, что полна сил, и мой голод, мучавший меня долгое время, пропал. Я как будто переродилась.

— Ты прямо как я, — осознал Спайк, и почувствовал небывалое облегчение на душе. Он думал, что потерял ее навсегда.

— Я тоже подумала об этом. Ни разу после пробуждения меня не беспокоил голод. Посмотри, я даже немного поправилась, — она развернулась, демонстрируя сытый бок.

Спайк неумело засмеялся.

— Правда, мое изумление не продлилось долго, — продолжала Глейс, — потому что моментом позже я поняла, что попала в западню: прежний выход оказался закрыт камнями. К счастью, сверху все еще оставалась маленькая дыра, через которую было видно солнце, и я вырыла себе путь на свободу.

Сердце Спайка заболело. Он не мог не думать об этом. Он протянул лапу к матери, коснулся ее носа, ее наростов над глазами. Потрогал рога. Настоящая…

— Что ты делаешь?

— Н-ничего… — опустил Спайк лапу, сдерживая чувства.

— Я все еще не до конца понимаю, что это за мир… Сколько прошло времени?

— Порядочно. Лучше об этом не задумываться.

— Ты прав. Вижу, теперь ты нянчишься с маленькими существами? Пытаешься защитить их от крушителей? С каких пор низкорослые лошади снова появились здесь? Я думала, они исчезли.

— На самом деле они все крушители.

— Ты шутишь.

— Я серьезно. Расскажу об этом позже, потому что история эта довольно длинная.

— Почему не сейчас? Я готова послушать.

— Глейс… — Спайк не успел ничего сказать, потому что в тот же миг мать перебила его:

— Священные вершины, перестань звать меня по имени и хоть раз скажи «мама».

Этот легкий выпад на несколько мгновений заставил Спайка забыть, что он хотел. Не то чтобы он был против называть ее мамой, просто она сама его отучила. Это была банальная привычка.

— Я хочу познакомить тебя кое с кем, мам.

— Вот, уже лучше. Я заинтригована. И с кем же?

— Она одна из крушителей. Или оборотней, как они себя называют. Подожди, я сейчас ее приведу…

Спайк заглянул к оборотням. У них было весело, однако они резко притихли и насторожились, увидев его. Не обращая на это внимания, он посмотрел на колдунью, и та поняла все без слов. Когда они вернулись вместе, то обнаружили Глейс удобно расположившейся на камнях.

— Мам, это Твайлайт. Твайлайт, это Глейс. Я про нее тебе рассказывал.

Твайлайт кивнула ему, а затем робко посмотрела на драконицу, не решаясь сказать что-либо первой. Поэтому инициативу проявила Глейс:

— Крушитель, ты понимаешь меня?

— Понимаю. Только ваш древнеэквестрийский мне кажется не очень привычным на слух.

— Удивительно. И говорит даже! А ведь раньше молчали, как рыбы. Ты совсем не похожа на тех крушителей, которых знали в наше время. Подожди, ты сказала «древнеэквестрийский»? Это вы так называете наш язык?

— Да… я знаю, что это неправильное название.

Спайк все еще не до конца верил, что происходящее на его глазах — явь, а не сон. Два самых дорогих существа в его жизни только что познакомились, и эта простая вещь наполняла его сердце счастьем.

— Ответь мне, Твайлайт, — Глейс наклонила голову к колдунье. — Кто для тебя Спайк?

— Спайк для меня… — замешкалась Твайлайт. — Он… он мой наставник!

Глейс удивленно посмотрела на Спайка, но и для него слова колдуньи стали сюрпризом. Приятным сюрпризом.

— И чему же тебя учит мой сын?

— Я почему-то смущаюсь об этом говорить.

— Я тебя не заставляю.

— А мне можно будет вас спросить?

— Раз у тебя есть такой наставник, думаю, я смогу вытерпеть несколько твоих вопросов. Спрашивай.

— Не сейчас. Потом. Сейчас я чувствую, у меня не хватит смелости…

— Я настолько страшная? — усмехнулась Глейс.

— Это не из-за вас. Это из-за меня, — ответила раскрасневшаяся Твайлайт.

— Тогда приходи, когда наберешься храбрости.

— Я… да, не буду вам мешать, — сказала колдунья и удалилась к костру.

— Она забавная, — промолвила Глейс. — В ней нет ни капли того, что я знаю о крушителях. Прошло так много лет, что даже они изменились… Значит, ты ее учишь…

— Дружбе.

— Никогда бы не подумала, что дракон будет учить крушителя дружбе.

— Как и я. Хочу надеяться, мои советы ей помогут.

— Можешь в этом не сомневаться. Не знаю, заметил ли ты или нет, но она с такой гордостью назвала тебя своим наставником, что я уверена — она впитывает каждое твое слово.

Матери Спайк верил. Все-таки она вырастила его и в наставничестве кое-что понимала.

— Ты еще не устал стоять?

— Вроде нет.

— Это был намек на то, что пора бы ложиться спать. У вас, кажется, выдался трудный день.

Спайк выбрал место, чтобы лечь, однако неожиданно наткнулся на возражение Глейс:

— Нет, не здесь.

Посмотрев на нее, он сразу понял, к чему она клонила:

— Не уверен, что помещусь под твоим боком, как раньше.

— Тогда сделаем наоборот, — тут же нашлась Глейс.

То есть?.. Ох, теперь он понял.

— Если ты настаиваешь, — согласился Спайк, не подавая виду. Он не был против ее затеи, но все те же привычки заставляли его говорить так, как он говорил.

Когда Спайк лег рядом с матерью, она тут же прижалась к его боку, вытянула шею и потерлась щекой об его. Она прямо-таки липла к нему.

— Тебя не узнать, — промолвил дракон.

— Я восполняю то, что не додала ранее, — проговорила она, ненадолго остановившись. — Сородичей, которые бы нас осудили за такое поведение, больше нет. Они исчезли вместе со своими глупыми запретами. В конце концов, я не видела тебя целую вечность.

— …Я тоже рад тебя видеть, — только и сказал Спайк, не умея по-другому выразить свои чувства. — Какие у тебя теперь планы, раз уж ты восстала из мертвых?

— План только один. Приглядывать за тобой.

27. Подозрения

Спустившись в подвал, Рейнбоу обнаружила, что пленница лежит в той же позе, что и несколько часов назад. Тарелка с супом, стоявшая перед ее лицом, по-прежнему была не тронута. Рейнбоу с неудовольствием подумала, что обращается с отрекшейся не самым лучшим образом — но был ли у нее выбор? Она, конечно, могла развязать ее, посадить за стол, дать ложку, нацепить салфетку на шею — но она хотела, чтобы дом оставался целым. Ей хватало и того, что она сама время от времени сотрясала его.

— У тебя, наверно, все страшно затекло. — Рейнбоу помогла пленнице сменить позу, прислонив ее спиной к стене. — Можешь не благодарить.

Она забрала тарелку и поднялась наверх. В библиотеке стоял звонкий стук — это Эпплджек орудовала молотком неподалеку, приделывая выбитую дверь на место.

— Помощь нужна? — спросила Рейнбоу.

— Не, справлюсь сама, — отозвалась фермерша.

Рейнбоу сходила на кухню, оставила тарелку на столе, взяла новую и наложила в нее порцию заранее разогретого на плите супа, захватила ложку, захватила побольше салфеток на всякий случай и вернулась в подвал.

— Не знаю, хочешь ты есть или нет, но голодать я тебе не позволю, — сказала Рейнбоу, сев перед пленницей.

Поставив тарелку на полу между ними, она зачерпнула суп ложкой и поднесла ее к губам пленницы. Та никак на это не отреагировала, ее взгляд был направлен словно сквозь Рейнбоу, хотя по белым, без зрачков, глазам, трудно было понять, куда смотрит отрекшаяся.

— Эй, ты меня видишь вообще?

Не то чтобы она ожидала, что получит ответ. Ей просто нужно было привлечь внимание. Когда Рейнбоу показалось, что у нее это получилось, она тут же ткнула отрекшейся ложкой в губы. Той это не понравилось, она дернула головой, и суп запачкал ее на грудь.

— Ты чего, есть разучилась? — упрекнула Рейнбоу. Как знала, что нужно захватить салфетки. Аккуратно вытерев пятно, она черпнула ложкой новую порцию: — Давай попробуем еще раз.

Рейнбоу решила поступить по-другому. Она дождалась момента, когда пленница вернется в свое сонное состояние, а затем свободным копытом осторожно коснулась ее подбородка. Видя, что это не вызвало у пленницы какой-либо реакции, она приоткрыла ей рот и тут же, пока та не очнулась, заткнула его ложкой. На этот раз все прошло на удивление спокойно. Отрекшаяся проглотила суп и снова уставилась куда-то в одну точку, как будто о чем-то задумавшись.

— Ну че? Вспоминаешь что-нибудь?

— …

Ей удалось скормить пленнице еще несколько ложек супа, после чего та наотрез отказалась открывать рот. Рейнбоу попыталась вытереть ей губы и подбородок салфеткой, но встретила недовольство и сопротивление.

— Как хочешь, грязнуля, — она скомкала салфетку и оставила ее рядом с собой, затем поднялась, взяла со стола тетрадь и карандаш и снова села перед пленницей. — Ну, есть-то вы можете. Только нужна ли вам еда — вот вопрос. — Она записала: «Проследить за дальнейшей реакцией». — Хм, а если так? Renpakom vas y?^[1]

Получив в ответ молчание, Рейнбоу сделала новую пометку: «На древнеэквестрийский тоже не реагирует», и задумалась, что можно попробовать еще. В голову, однако, ничего не приходило. Стоило заранее составить список из того, что нужно проверить…

— Эй, а я ведь такая же, как и ты, — вспомнила Рейнбоу. — Ну, близка к этому больше, чем другие. Ты же чувствуешь подсознательно, что я своя, да? Может, поэтому ты так спокойна со мной?

— …

— Конечно, кого я спрашиваю, — фыркнула Рейнбоу.

Сюда бы Пинки Пай, подумала она. Вмиг бы стало понятно, что у отрекшихся на уме. Ну, или, как минимум, можно было бы выяснить, способны ли они испытывать какие-либо эмоции. С другой стороны принцессы упоминали, что тоже умеют читать мысли тем же образом, что и Пинки, — и они сказали, что все бесполезно… И как их понимать-то? Значит ли это, что у оборотней нет ни капли разума?

Ладно, а если проверить самой? Попытаться вызвать у пленницы эмоции? Правда, она уже накормила ее, только это не вызвало никакой ответной реакции. Да, пленница противилась, но это немного не то… Ударить ее, может? Сугубо ради науки, конечно же! Нет, фигня это тоже… и так понятно, что отрекшейся это не понравится — никому не понравится, если его ударить, — но что важнее, это никак поможет докопаться до сути. Точно, надо не базовые эмоции пытаться вызвать, а что-то посложнее…

— Слушай, чувиха. Я не просто так тебе сказала, что я наполовину отрекшаяся. Я помочь тебе хочу. — Тут Рейнбоу немного слукавила — в первую очередь она хотела помочь себе. — Так что и ты пойди мне навстречу, хорошо? Еще раз, я на твоей стороне. Поняла?

Она всмотрелась в глаза пленницы, однако так и не заметила в них проблеска разума. Понятно, значит, этот вариант не подходит. Что можно попробовать еще?

— Кстати, а ты случайно не школьница еще? Не из старших классов? Просто по комплекции очень похожа. Тебя, наверно, в школе потеряли… и дома тоже… Хотя, может, ты просто не доросла? В таком случае прими мои соболезнования. Это реально грустно.

Пленница вдруг дернула головой. Похоже, что-то наклевывалось…

— Что? — ехидно спросила Рейнбоу. — Задело, да? Хулиганы раньше задирали?

Пленница снова сделалась спокойной. Рейнбоу отпустила еще несколько неприятных комментариев насчет ее роста, однако это не вызвало никакого эффекта. «Показалось», — заключила она со вздохом.

— И все-таки ты низковата, так и знай, — добавила она напоследок. — Еще и ляжки у тебя от этого кажутся толстыми.

Пленница медленно повернула голову вбок и уставилась в противоположный угол. Это можно было истолковать как обиду или нежелание выслушивать оскорбления, однако, думала Рейнбоу, это скорее всего, было простое совпадение. Дохлый номер.

— Ладно, извини, что наговорила всякого. Это было понарошку… Кстати, я недавно слышала, что принцессы собираются выселять всех отрекшихся за море, представляешь? Это ж надо было додуматься! Я считаю, что с вами так поступать нельзя! Хоть вы и не совсем разумные существа, это все равно жестоко.

Она проследила за реакцией отрекшейся и снова ничего не заметила.

— Блин, ты непробиваемая.

Рейнбоу сделала в тетради еще одну запись: «Простые эмоции — под вопросом, сложные эмоции — под большим вопросом. От “подопытной” удалось получить только сопротивление, когда я пыталась накормить ее и вытереть лицо. Нужно продолжать наблюдения».

Она встала с пола, положила тетрадь и ручку обратно и услышала спускающиеся по лестнице шаги. Через пару мгновений в подвале показалась Эпплджек.

— Эт самое, я те дверь обратно приделала, — известила она.

— Спасибо. С меня причитается что-нибудь?

— Да не… эт пустяковое дело. Лучше скажи, что с оборотнем, — Эпплджек бросила взгляд на отрекшуюся.

— Пока ничего.

— Ясно…

В этот момент в голове Рейнбоу внезапно зародилась идея.

— Эпплджек, мне понадобится твоя помощь вечером. Хочу, чтобы ты меня подстраховала. Поможешь?

— Э-э, а шо ты собралась делать-то?

— Я хочу, чтобы наша пленница увидела мою одержимость. Не знаю, что из этого выйдет — потому хочу проверить. Только я не уверена, когда это произойдет — сегодня, завтра или послезавтра… Нужно заново провести расчеты.

— Не вопрос, я-то подстрахую, только ты думаешь, моя веревка тебя остановит?

— В прошлый раз остановила. Пока ко мне не вернулся разум, я не додумалась разорвать веревку.

— А-а, вона как. Тогда ладно.

— Приходи к пяти.

— Договорились.

Фермерша успела развернуться наполовину, прежде чем Рейнбоу остановила ее вопросом:

— Подожди, Эпплджек. Почему ты все-таки мне помогаешь?

— Странно слышать это от тебя, — нахмурилась Эпплджек. — Ты показала силу и надавила на меня.

— Че? Когда это я давила? Я хотела убедиться, что ты никому ничего не расскажешь.

«И с силой ведь вышло случайно!» — добавила она мысленно.

— Невелика разница.

— В любом случае я и не думала тебе угрожать. И вообще я поверила тебе на слово! Ты могла уже сто раз сдать меня другим ловцам. Но не сделала этого. Поэтому я тебя и спрашиваю. Я думала, ты ни за что не поступишься своими принципами.

— Ну, видимо ты меня плохо знаешь, — пожала плечами фермерша. — Ладно, еще увидимся.

Она махнула копытом и стала подниматься по лестнице. Разговор ничего так и не прояснил. Рейнбоу не нравилась резкая перемена Эпплджек, она не внушала доверия и заставляла ждать подлости в самый неподходящий момент… Секунду, а может фермерша тоже превращается? Точно! Теперь все становится логично!

— Эпплджек, постой! — крикнула Рейнбоу. Она догнала ее около порога: — Признайся, у тебя те же симптомы, что и у меня!

— Чево? — вскинула брови фермерша. — С яблони рухнула, што ль?

— Ну а как еще понимать твое поведение?

— Я те уже объясняла — не права была, вот и все. Не ищи тут второго дна, — нахохлилась Эпплджек.

— Нет ничего страшного в том, чтобы сознаться в этом мне! — не отступала Рейнбоу. — Мы сейчас в одной лодке!

— Эт ты-то говоришь мне, что надо признаться?

— У меня были опасения на твой счет. Ты же видишь, что мне нет резона закладывать тебя ловцам.

— Да шо ты пристала ко мне! — начала выходить Эпплджек из себя. — Не в чем мне тебе признаваться. Была бы я как ты, то сразу бы отправилась за стену. Добровольно! И это стало бы примером всем ловцам и не только! Шо безопасность превыше всего, и што мы должны проявлять сознательность, дабы победить эту болячку.

Рейнбоу сдержала язвительный смешок.

— Но на деле все иначе. Ты готова рискнуть безопасностью Понивилля, если я помогу найти тебе лекарство.

Эпплджек поджала губы так, что они побелели.

— Разве это так тяжело понять? Я согласилась на риск, потому што ты находишься под моим присмотром.

— Вот о том и речь. Я беспокоюсь, что если с нами двумя что-то случится…

— Не случится, — возразила Эпплджек, не дав Рейнбоу договорить. — Со мной все нормально, я не превращаюсь. Понятно тебе?

— Звучит не очень правдоподобно.

— Да плевать я на это хотела. Просто займись лекарством, как и договаривались. А я возьму на себя все остальное. — Она вышла из дома, громко хлопнув дверью за собой.

«Может, я наговорила лишнего? — подумала Рейнбоу, уперев взгляд в пол. — Может, мне показалось? Теперь я ни в чем не уверена… Наверно, подобными разговорами я только делаю хуже нам обеим…»

Однако долго размышлять об этом ей было некогда. Она вернулась в подвал за оставленной тарелкой, заодно убедившись, что пленница по-прежнему крепко связана, сходила на кухню, поставила тарелку рядом с предыдущей, потом проверила дверь в ванную, поставленную на место (была как новенькая), и после всего этого решила, что можно шагать к Виспер.

Путь не занял много времени. К небольшому своему удивлению она встретила археолога неподалеку от ее же дома. Она возвращалась из магазина, судя по небольшому пакету, ручки которого она держала в зубах.

— Вижу, я вовремя, — сказала она, подойдя ближе и поставив пакет на землю. — Здравствуй, Рейнбоу Дэш.

— Здрасьте, — отозвалась Рейнбоу.

— Сейчас, секунду… — Виспер стала рыскать по карманам мантии и вскоре выудила ключ. Однако с замком у нее возникла заминка — он никак не хотел открываться. Она от души осыпала его самыми приличными неприличными словами.

— Давайте, может, я попробую? — предложила Рейнбоу, и в этот момент замок наконец-то щелкнул, и дверь открылась.

Утомленно выдохнув, Виспер сказала:

— Возьми пакет, пожалуйста.

Рейнбоу подхватила его крылом — благо он был не тяжелый — и проследовала за Виспер в дом.

— Куда его отнести? — спросила она.

— Да вон там, на столе его брось, — сказала археолог и завернула в зал.

Кажется, под «там» она подразумевала тесную кухоньку. Рейнбоу прошагала туда и поставила пакет на видавший виды стол. Выйдя в коридор, в прихожей она заметила несколько плотно набитых черных пакетов. Они стояли в темном углу и были не особо приметны.

— У вас мусор, кажется, скопился? — крикнула Рейнбоу. — Давайте я вынесу?

— Это не совсем мусор, — послышался голос археолога. — Это то, что осталось от предыдущих жильцов. Не знаю, что с этим делать. Может, ты мне подскажешь?

— Э-э… — Рейнбоу пришла в замешательство. — Ну, типа, если вам это не нужно, то зачем хранить у себя?

— Выбрасывать мне тоже кажется не совсем правильным.

— Пожалуй, в этом есть доля смысла… — проговорила Рейнбоу себе под нос, а затем переместилась в зал. В зале с прошлого раза стало гораздо свободнее. Можно было ходить без опаски задеть стопки бумаг, которые упадут сами и непременно завалят с собой парочку соседних.

Виспер стояла у древнего комода и что-то искала в выдвинутом ящике.

— Впрочем, так если подумать, вряд ли эти вещи уже понадобятся их хозяевам, верно? — подметила Рейнбоу.

— А если хозяева одним днем надумают вернуться?

— Только если мы найдем лекарство и всех излечим. В чем я не очень уверена. Для тех, кто уже перешел черту, мне кажется, надежды нет.

— Посмотрим, — ответила Виспер, продолжая сосредоточенно рыскать копытом в ящике.

— Каково это жить в доме, чьи жильцы сейчас бродят снаружи Понивилля?

— Я бы не поселилась сюда, если бы верила в мистику и приметы. Но, видимо, годы работы с логикой и фактами меня от этого уберегли. Как тут живется? Спокойно. Как и в любом другом доме. Лично меня больше всего сейчас беспокоит замок. Однажды он точно не пустит меня в дом. Или не выпустит.

— Я могу спросить знакомую пони. Может, она сумеет, что-нибудь с ним сделать.

— Буду премного за это благодарна, а то он меня уже довел до белого каления. — Виспер задвинула ящик. — Но да неважно. Ты же сюда пришла не затем, чтобы я утомляла тебя своими проблемами.

Она негромко кашлянула, прошла мимо Рейнбоу и опустилась в заплатанное кресло, которое отозвалось заунывным скрипом.

— Я посмотрела твои записи, — говорила она. — У тебя занятные размышления, но ты бросаешься из крайности в крайность.

— Не знаю, за что зацепиться, так что приходиться цепляться за все подряд, — объяснила Рейнбоу.

— Я так и подумала, — легонько кивнула Виспер. — Но из-за этого ты топчешься на месте. Нужно выбрать что-то конкретное и двигаться в этом направлении.

— Я бы так и поступила, — вздохнула Рейнбоу, понимая, что ей говорят прописные истины. — Но я одна, а данных, которые надо изучить, много. И все они кажутся одинаково заслуживающими внимания.

— Не одна, — поправила Виспер. — Теперь нас двое.

— Ну да, пожалуй, — слабо ухмыльнулась Рейнбоу.

В следующий момент археолог резко посерьезнела.

— У меня возникло странное ощущение, когда я читала записи, — сказала она.

— Какое ощущение? — ровным голосом спросила Рейнбоу, чувствуя, как в венах стынет кровь.

— Как бы сказать… У меня появилось ощущение, будто чего-то не хватает…

«Признаться, что это только часть того, что у меня есть? — подумала Рейнбоу. — Нет, тогда придется нести остальное, а если откажусь — вот это уже реально вызовет подозрения…»

— И еще одно. Ты всегда так пишешь? У тебя, наверно, один из самых сухих и строгих языков, что я встречала. А встречала я всякие.

Это было не просто так. Таким образом Рейнбоу пыталась обезличить себя, чтобы никто не понял, что эти записи принадлежат ей — если что-то случится, и они попадут не в те копыта. Дневники же и другие записи, где она отмечала свое состояние и тщательно записывала на себя компромат, были спрятаны в куда более укромном месте… Не могла же Виспер что-то заподозрить? Для этого не было предпосылок. «А вдруг я что-то не учла?..» — кольнула сердце мысль.

— Я не писательца, чтобы красиво писать, — скривила улыбку Рейнбоу, надеясь, что ее слова прозвучали естественно.

— Это ни в коем случае не упрек, всего лишь наблюдение. Когда дело касается научных трудов, тут уже не до красоты языка, ты сама должна быть заинтересована в том, что читаешь.

— Чистая правда… Не могу не спросить: вам было интересно читать?

— Очень даже. У тебя все четко разложено по полочкам. Однако, как я уже сказала, в определенный момент у меня появилось чувство, что это не все записи…

Рейнбоу снова напряглась. Она лишь надеялась, что снаружи ее страх не так явен, как внутри.

— Ну, в принципе можно сказать, что это не все записи. Я ведь планирую их продолжать, — придумала она.

— Я имела в виду немного другое.

— Я поняла. Это была неудачная шутка… Боюсь, что это все, что у меня есть, Виспер. Так что вы думаете о прочитанном?

— Нам с тобой нужно выбрать какие-то два главных направления и двигаться по ним параллельно. Я бы предложила сконцентрироваться на поисках причины, что заставляет пони становиться отрекшимися, и на выяснении того, остается ли у пони разум после превращения. А ты как думаешь?

Рейнбоу в это мгновение всерьез задумалась о том, чтобы выдать свою тайну. Она ведь может доверять археологу? Виспер же ее не сдаст? Она не была похожа на ту, кто это сделает, казалась рассудительной… Изначально Рейнбоу не планировала кому-либо открываться; с Эпплджек это вышло случайно, однако с Виспер — требовала необходимость. Вдруг археолог раскроет что-то важное? Вдруг она сможет отыскать закономерность и наконец-то поймет механизм одержимости? Тогда этот процесс можно будет хоть немного контролировать!

Скрывая правду о том, кем она является, Рейнбоу сама же вставляла себе палки в колеса. Это было ясно как день. Но не так-то легко набраться смелости и признаться, кто ты, особенно когда не знаешь, на какую реакцию наткнешься… Однако она должна это сделать хотя бы потому, что уже не в первый раз подвергала Виспер опасности, просто находясь рядом с нею. Лучше Виспер услышать правду заранее, а не постфактум, как Эпплджек, когда будет очень трудно что-либо доказать…

Плюсы, казалось, перевешивали минусы, однако Рейнбоу все равно колебалась. Риск был высок.

— Ты можешь где-нибудь, наконец, сесть, — вдруг сказала археолог. — Не жди моего приглашения. А то как будто впервые у меня дома.

Рейнбоу вздохнула, решившись окончательно, и говорила:

— Я не просто так держу дистанцию, Виспер. Вы правильно подумали, я действительно показала вам не все. В библиотеке у меня остались дневники, где я отмечаю самочувствие. Почти каждый день меня преследуют припадки. Понимаете… я медленно превращаюсь, и иногда случаются припадки, когда я не могу себя контролировать. Может, такой припадок случится сегодня вечером. Может, завтра. Или вот прямо сейчас. Не знаю. Но не факт, что я смогу сохранить сознание и не начну крушить ваш дом. Поэтому я и стою здесь, подальше от вас…

Виспер безмолвно шевельнула губами, устремив на Рейнбоу пораженный взгляд.

— Я боялась вам об этом сказать…

— Спасибо за честность, — все же промолвила Виспер.

— Я должна была предупредить вас раньше.

— Не извиняйся за это. Я могу понять, почему ты молчала, — говорила Виспер, замерев в одной позе. — Просто это совершенно неожиданно. Ты выглядела абсолютно нормальной.

— Пока я еще нормальная, — горько усмехнулась Рейнбоу, — большую часть времени.

— Это несправедливо, — отрешенным голосом промолвила Виспер. — Я старая, гожусь только в расход, но чувствую себя нормально, а ты… у тебя же вся жизнь должна быть впереди. Но вместо этого…

— Не ищите здесь справедливости, Виспер, — перебила Рейнбоу. — Я вытянула неудачный жребий. Связалась с Твайлайт Спаркл.

— Я не знаю, что у вас за разборки с Твайлайт Спаркл… — Археолог резко поднялась с кресла — легкости движений в ее годы можно было только позавидовать — и направилась к Рейнбоу.

Рейнбоу, видя это, немного попятилась назад.

— Лучше не подходите ко мне, — предостерегла она, и голос ее дрогнул против воли.

Виспер не послушала ее. Подойдя почти вплотную, она заглянула Рейнбоу в глаза и сказала:

— Я хочу увидеть остальные твои записи.

В это мгновение внутри Рейнбоу рухнуло что-то большое, как будто целая стена. И наружу выплеснулось то, что эта стена сдерживала.

— Вы правда поможете мне? — защипало ее глаза, и голос вдруг сделался тоньше, чем обычно. — Даже несмотря на то, что я превращаюсь? Я… я не знала к кому обратиться, я не знала больше никого, кто бы мог действительно помочь мне найти лекарство… Принцессы отказались что-либо делать! Твайлайт исчезла! Я осталась одна, совсем одна…

— Ты не одна, Рейнбоу Дэш. Я не устану это повторять, пока до тебя это, наконец, не дойдет.

— Да, вы правы… — Нельзя распускать нюни, подумала Рейнбоу. Она взяла в себя в копыта. — Простите. Я все принесу. Прямо сейчас пойду.

— Мы пойдем вместе.

— Не уверена, что это хорошая идея. Я еще не все сказала. Я ведь дома прячу отрекшуюся, мы поймали ее…

Во взгляде Виспер мелькнуло удивление, однако затем она сказала:

— Тогда я тем более иду с тобой. И это не обсуждается.

— Х-хорошо. Я поняла.

Виспер снова провозилась с замком несколько минут, в процессе пару раз ударив его копытом, пока, в конце концов, он все-таки не поддался ей.

— Ты гостила у меня, а теперь я погощу у тебя, — заметила она с легкой улыбкой.

— Хотя бы здесь Вселенная справедлива, — ответила Рейнбоу.

По пути в библиотеку они наткнулись на шумную толпу. Рейнбоу сначала подумала, что жители собрались, чтобы купить свеженький выпуск газеты, но быстро поняла, что это не так. Толпа была чем-то недовольна, однако разглядеть объект их недовольства было невозможно.

— Рейнбоу Дэш? — донесся сзади голос археолога, когда Рейнбоу подбежала к толпе.

— Я быстро, Виспер, — обернулась она. — Только узнаю, из-за чего весь сыр-бор.

Протиснувшись вперед, она увидела следующую картину. В центре толпы находились два пони: один был связан по передним ногам, из-за чего не мог толком двинуться, вдобавок к этому на его шею было накинуто лассо, которое крепко держал стоящий рядом пони в ковбойской шляпе, должно быть, ловец.

— Говорю же вам, — ловец пытался перекричать взбудораженный гул толпы, — он отрекшийся! Они научились принимать свою форму обратно, и в последнее время их становится все больше. Не позвольте глазам обмануть себя!

— Врешь ты все! — оскалился пойманный. — Отрекшийся твой сбежал, я тебе уже тысячу раз повторил. Ты меня с ним перепутал, дурак!

— Оправдывайся и дальше! Да только никто тебе все равно не поверит.

— А мне не надо оправдываться. Я выгляжу в точности как ты. У меня нет белых глаз и черного дыма вместо шерсти. Хочешь выкинуть невиновного за стену? Ну давай, попробуй!

— Об этом я и говорю, — вновь обратился ловец к толпе. — Отрекшиеся хитроумны и коварны. Они почти не отличаются от нас, поэтому мы всегда должны держать ухо востро!

— Ну подожди, ты у меня еще попляшешь! Когда освобожусь, я тебе такое устрою — вовек не забудешь! — гневно прорычал пойманный, что только сыграло ловцу на копыто.

Мнения у толпы разделились. Одни призывали отпустить пойманного пони, другие кричали, что надо поскорее его выкинуть, третьи хотели позвать стражу; были, конечно же, и четвертые — те, кто просто пришел поглядеть, куда уж без них.

Происходящее было закономерно. Рейнбоу скорее удивляло то, почему она не видела подобную картину раньше. Должно быть, недавно кто-то из таких же, как она, прокололся, выдав себя, что и вылилось в волну подозрений. И ведь трудно сказать, лжет пойманный или нет. Возможен и такой расклад, что ему просто не повезло. «А ведь на его месте в любой момент могу оказаться я… — подумала Рейнбоу. — И я уже могу не отвертеться, потому что меня реально будет за что выкинуть».

Итак, должна ли она вмешаться? Не ради этого бедолаги, но ради себя? Попытаться успокоить толпу? Если это сейчас пустить на самотек, Понивилль вскоре начнет сходить с ума. Паранойя быстро захватит головы…

— Рейнбоу, — догнала ее Виспер, — я не думаю, что нам стоит здесь находиться.

— Я думаю иначе, — сказала она и направилась к жеребцам.

Ловец, заметив ее приближение, предупредил:

— Не подходи к нему, юная леди! Он не в себе и может тебя укусить!

— Сомневаюсь в этом, — Рейнбоу встала между ними двумя и, повысив голос, говорила: — Ты обвиняешь его в том, что он отрекшийся, но что если ты сам отрекшийся?

В толпе послышалось недоуменное бормотание. Ловец рассмеялся, а затем выпалил:

— Вздор!

— Ты обвиняешь этого пони в том, что произошло с тобой! Он видел, как ты превратился, и поэтому, чтобы закрыть ему рот, ты решил выкинуть его наружу! Не так ли?

Толпа нашла ее доводы логичными, послышались слова согласия. Еще бы. Только этим она, кажется, посеяла еще больше паранойи.

— Это абсурд! — завозмущался ловец. — Наглая ложь! Ты ничем не докажешь это!

— Что, не нравится, да? — ухмыльнулась ему в лицо Рейнбоу. — А чем ты докажешь, что этот пони виновен? Будешь громче всех кричать?

— Я видел…

— Ты видел! О, я только что вспомнила! — изобразила Рейнбоу наигранное озарение. — Я видела, как вчера по улице пробегал один отрекшийся — ну очень был похож на тебя! Запомнила по шляпе!

— Да как ты смеешь! — стиснул ловец зубы. — Гнусная ложь!

— А может быть, и правда, — развела крыльями Рейнбоу. — Но мои слова некому подтвердить. Равно как и твои. Вот вы можете поручиться за ловца? — спросила она у кобылы из толпы.

— Нет, — помотала та головой.

— А вы?

— Не думаю, — ответил жеребец аристократического вида.

— Или, быть может, вы что-нибудь скажете в его защиту?

— Я ваще ево в первый раз вижу, — прокряхтел старик.

— А ты сама кто такая? Вдруг ты своего прикрываешь, кто тебя знает, — не желал уступать ловец, мрачно взирая на нее из-под полей шляпы. — Взялась из ниоткуда и тут же вступилась за этого… И оклеветала меня!

Рейнбоу ожидала такого поворота событий.

— И такое может быть. Но проблема в том, что никто не сможет этого доказать. Это всего лишь голословное обвинение.

Ловец злобно сплюнул на землю.

— Вы, наверно, уже поняли, к чему я клоню, — говорила Рейнбоу, понизив голос, ибо сама толпа тоже притихла. — Не позволяйте страху управлять нашими умами. Чем мы лучше отрекшихся, если готовы отправить невинного за стену только потому, что кому-то что-то показалось? Давайте не забывать, кто мы.

— Но кто мы? — спросил голос из толпы.

— Мы пони, конечно же, — ответила Рейнбоу недолго думая.

— А по-моему, мы те же отрекшиеся. Только мыслей в башке побольше.

Придумать ответ Рейнбоу уже не успела. В следующий миг она заметила, как среди голов замелькали шлемы стражников, и поняла, что пора смываться. Выбравшись из толпы, она крикнула:

— Виспер!

— Я тут, — оказалась она сбоку. — Не надрывай горло.

— Пойдем отсюда.

— Право, ну и представление ты устроила. Чего ради, скажи? Много ли это поменяет? Только привлекла к себе лишнее внимание, — неодобрительно покачала Виспер головой.

— Да все нормально будет! — заверила Рейнбоу.

— Надеюсь.

Когда они пришли в библиотеку, Рейнбоу сразу повела Виспер к тайнику. Они поднялись в спальню и встали у стены около лестницы. Тайник находился на самом видном месте, но в то же время его было не так-то просто заметить — если только не знать заранее, что и где искать. Рейнбоу надавила на стену в нужном месте, и кусочек стены провалился внутрь, открывая вид на глубокую полость.

— Это ты сама сделала? — полюбопытствовала Виспер.

— Ага, — ответила Рейнбоу, почти полностью засунув ногу в тайник. — Второй этаж — это мой дом, так что я могу делать с ним все, что хочу, и за порчу имущества мне не влетит. Вот, — она выгребла наружу, кажется, все записи и вручила их археологу, — держите.

Виспер окинула помещение взглядом и переместилась к кровати:

— Не против, если я…

— Садитесь, конечно.

Виспер положила записи и дневники рядом с собой и стала их изучать. Рейнбоу, тем временем, прислушалась, пытаясь понять, не доносится ли из подвала каких-либо звуков. Вроде как было тихо. Несмотря на это она все же спустилась проверить, как там пленница. Та по-прежнему тихонько сидела в углу.

— Вряд ли ты меня понимаешь, но мне тоже не по нутру то, как мы с тобой поступаем, — сказала ей Рейнбоу.

Она посмотрела на часы. Время приближалось к пяти. Когда она поднялась из подвала, в дверь раздался стук. Похоже, Эпплджек уже пришла. Рейнбоу пошагала ее встречать.

— Ты как раз…

Рейнбоу оборвалась на полуслове, увидев на пороге двух стражников с серьезными лицами. Внутри у нее все упало.

— Приветствую, — проговорила Рейнбоу. Сказала она это довольно спокойно, несмотря на неожиданный поворот событий. Впрочем, такой ли уж неожиданный? — Я могу вам чем-то помочь?

— До нас дошли слухи, что в библиотеке видели отрекшегося, — проговорил высокий стражник.

— До меня таких слухов не доходило, — дернула Рейнбоу плечом.

— Нам нужно осмотреть библиотеку, — сказал низкий стражник.

— Послушайте, но ведь это абсурд. Я на отрекшуюся не похожа, так ведь? Или вы хотите сказать, что я прячу у себя одного из них? Зачем это мне? Я больная, что ли? Я простой библиотекарь.

— Тем более, — говорил высокий, — раз так, позвольте нам осмотреться. Не будем тратить время на споры.

Рейнбоу поняла, что не знает, что еще им сказать. Плохо дело! Стражники зашли в библиотеку, заставив ее посторониться, однако снова наткнулись на преграду — теперь уже в лице Виспер.

— Вы понимаете, что прервали магический эксперимент? — сухо спросила она. — Что стряслось? Что вы забыли в библиотеке?

Высокий стражник повторил, зачем они здесь.

— Гляди, — шепнул низкий, слегка ткнув товарища в бок, — ее одежда…

— Я могу вас заверить, что ничего подобного в библиотеке нет, — сказала Виспер. — Это грязная клевета.

— Мы все же осмотримся, — возразил высокий уже не так уверенно. — Мы быстро.

— Вы не верите слову королевского мага? — строго спросила Виспер. На ее стороне было еще и то, что она была намного старше стражников. И она этим пользовалась. — Вы вообще слышали, кто такие королевские маги? Если нет, я напомню: это те самые пони, которые поддерживают щиты над городами. Без нас сейчас бы ничего не было. И все же вы настаиваете на том, что здесь прячется отрекшийся. — Она покачала головой, поджав губы, а затем пронзила стражников взглядом: — Вы всерьез думаете, что я стану рисковать тяжелым трудом своих коллег?

— Ничего подобно я не говорил, — дрогнул высокий стражник.

— Давай-ка не будем наглеть, — прошептал ему низкий. — А то она нажалуется принцессам, и нас попрут из стражи! — Он посмотрел на Виспер и сказал громче: — Извините, если наши слова задели вас. Мы убедились, что безопасности города ничего не угрожает. Не смеем вам больше мешать.

«Пронесло…» — подумала Рейнбоу и тихонько выдохнула, когда стражники ретировались.

— Вот об этом я и говорила, — промолвила Виспер.

— Это был ловец, — сказала Рейнбоу. — Сто процентов, что он решил насолить мне в отместку. Мне повезло, что рядом оказалась ты.

— Поэтому впредь веди себя тихо.

В полуоткрытой двери вдруг показалась Эпплджек. Она зашла внутрь и прикрыла ее за собой.

— Чево это у вас двери нараспашку? — спросила она.

— Да так, стражники только что заходили, — ответила Рейнбоу.

— Ась? — удивилась Эпплджек, и на ее лице отразился закономерный вопрос.

— Не волнуйся, они больше сюда не сунутся. — Вопрос с лица фермерши так и не пропал, и поэтому Рейнбоу добавила: — А это Виспер. Она будет нам помогать.

— Единорог, да? — сказала фермерша. — Эта самое… как вас там… отмеченная?

— Увы, больше нет, — промолвила Виспер. — Как тебя зовут, девочка?

— Эпплджек я.

— Какое интересное имя.

— Правда? Обычное же.

Виспер перевела взгляд на Рейнбоу:

— Можно посмотреть на пленницу?

Втроем они спустились вниз. Пленница была все так же тиха.

— Еще ни разу не видела их вблизи, — промолвила Виспер. — Я могу ее потрогать?

— Вы можете рискнуть, — сказала Рейнбоу. — Вдруг вы ей язык развяжете.

Подумав, Виспер все же не рискнула. Рейнбоу снова посмотрела на часы, а затем сняла их и передала археологу.

— Подержите пока у себя, пожалуйста. И еще… могу я вас попросить подождать наверху? Мне не очень хочется, чтобы вы видели меня в этом состоянии.

— Можешь, Рейнбоу. Но как ученый я не соглашусь на это. Мы с тобой решили взяться за это дело серьезно.

— Ладно, — вздохнула Рейнбоу, — оставайтесь. — Она села на полу, проигнорировав стул рядом: — Теперь ждем.

Ждать долго не пришлось. Первые признаки приближающейся одержимости Рейнбоу ощутила совсем скоро. Сначала у нее уже привычно помутнел взгляд, и ее повело в сторону. Когда она моргнула в следующий раз, она уже лежала на полу. Дважды перед глазами мелькнула размытая тень Эпплджек, а потом Рейнбоу поняла, что больше не может пошевелить конечностями.

Она сконцентрировала внимание на отрекшейся. Глядела в ее удивительно четкие и яркие белые глаза. Это помогало оставаться в сознании. Думай, твердила она себе. Думай о чем-нибудь. Неважно. Представляй образы. Яблоки. Мантия. Свет. Темнота. Закат. Звезды.

Время как будто замедлилось. Ломота по всему телу не проходила целую вечность. Рейнбоу уже не понимала, что происходит вокруг. Она видела только белые глаза, как всегда глядевшие в сторону. Собрав силы, она попыталась проследить, куда они направлены. С большим трудом она приподняла голову. Ее копыта словно коснулись льда. Наверху было что-то черное… тьма, но… как будто живая… она клубилась, становилась больше…

Слабость сковала мышцы Рейнбоу, и ей пришлось опустить голову. Она снова уставилась в белые глаза. И поняла, что они смотрят на нее. Не в сторону. Не сквозь. Только на нее. И этот взгляд казался… неожиданно осмысленным.

— Помоги… — послышался слабый напуганный голос.

А затем все закончилось. Одержимость отступала, взгляду возвращалась четкость. Едва Рейнбоу почувствовала, что может пошевелить губами, она попыталась сказать то, что взбудоражило ее сознание, однако изо рта вырвалось лишь невнятное мычание. К горлу подступила тошнота.

Спустя несколько мгновений Эпплджек помогла ей сесть и стала развязывать веревки.

— Как себя чувствуешь?

— Будто из меня выжали все соки, — выговорила Рейнбоу, проглотив тошноту. — Послушайте, я… я видела… Кажется, она передала мне образ… и сказала «помоги». Отрекшиеся не бездумны.

Эпплджек положила копыта на плечи Рейнбоу и сжала их так сильно, что ей стало больно.

— Это хорошая новость, — сказала фермерша с надеждой в глазах. — Я знала, что у тебя получится.

28. Урок

Луна вылезла из воды, левитировала полотенце со скамьи и стала обтирать тело. Закончив, она повесила его на держатель и протяжно вздохнула. Горячая ванна так и не принесла долгожданного расслабления. Мышцы, может, и почувствовали легкость, однако ту тяжесть, что находилась внутри, вода смыть не смогла. И Селестия так не присоединилась, хотя обещала догнать…

Луна покинула бани и пошла по коридору. Путь ей освещали восковые свечи в канделябрах, вделанных в стену. Она много думала. Думала обо всем: о завтрашнем дне, о делах, которые предстоит сделать, о судьбе страны, об их с сестрой роли, и, конечно, о Твайлайт, которая ненадолго прилетала в Кантерлот, но так и не захотела наведаться в замок… Последнее печалило Луну больше всего. Нет, она знала, что именно так все и будет. Но легче от этого не становилось.

Она почти не следила за тем, куда идет, шагая практически интуитивно. Направлялась она в свои покои. Путь был порядочный: предстояло преодолеть несколько лестниц, залов, коридоров и переходов. Но она не спешила. Ей нравилось гулять по замку, особенно когда наступала ночь, и в его стенах становилось безмятежно тихо.

Уже который час Селестия не выходила из своего кабинета. Все из-за бумаг, на которые ушло гораздо больше времени, чем она прикидывала. Сейчас, однако, она была близка к завершению, и ей даже немного в это не верилось. Поставив размашистую подпись, она, наконец, с чистой душой отодвинула стопку на угол стола и сладко потянулась.

За окном уже горел полумесяц. Весь день пролетел в заботах. На сегодня она переделала все, что можно, и теперь ничего не занимало ее голову, кроме легкого звона в ушах. Такие моменты она любила меньше всего — ибо вместе с ними возвращались не связанные с работой мысли. И ничего хорошего те с собой не приносили: после них на душе оставалась только горечь. Хотелось, чтобы этот день поскорее закончился. Чтобы поскорее наступил новый день с новыми заботами.

Селестия спохватилась, вспомнив, что сестра звала ее вместе погреться в воде. Она резко подскочила со стула и вышла из кабинета, надеясь, что еще успеет застать Луну в банях.

Луне окружающая тишина больше не казалась безмятежной. Более того, она стала ее настораживать. В замке было неестественно тихо. Конечно, это могло быть ее разыгравшееся воображение, однако она привыкла доверять интуиции. И интуиция подсказывала, что что-то сейчас не так, но в чем именно сокрыта проблема Луна пока понять не могла.

Скучающий стражник, патрулировавший коридор, встрепенулся, завидев Селестию, и резко поднес копыто к виску. Она кивнула ему и прошла мимо. Она не видела и не слышала, как сзади к нему подскочила грузная тень, схватила его, заткнув рот, и утащила в темноту.

Стражник отчаянно сопротивлялся, пытаясь передними копытами задеть невидимому оппоненту лицо, однако хватка на шее становилась только сильнее. Поединок был им уже проигран: вдохнуть он не мог, его силы стремительно таяли, удары сделались совсем вялыми и не достигали цели. Он потерял сознание. В окне из-за облаков показался месяц, осветив возвышающуюся над стражником тень. Жеребец был облачен в плащ, лицо его скрывали капюшон и маска медведя.

Грей посчитал, что это будет символично — использовать старую маску, которую он не надевал уже долгое время. Однако он был недоволен: он почти добрался до принцессы, и если бы не этот стражник все бы было уже кончено. Ничего. План был выверен до мельчайшей детали. Ему еще представится шанс освободить Эквестрию от ржавых оков. Он оставил стражника, зная, что о нем позаботятся соратники, и продолжил преследовать принцессу в тени.

Эмеральд удалось проникнуть в замок незамеченной, но это было только полдела. Грей, наивный, думал, будто сможет скрыть, что они запланировали покушение на сегодняшнюю ночь. Он, видимо, совсем забыл, что это был ее конек, и прятать от нее что-либо было бесполезно. Однако стоило отдать должное: выиграть время он себе и остальным успел…

Поэтому нельзя было медлить ни секунды! Теперь предстояло самое сложное: помешать Грею. Она не вразумит ни его, ни остальных, нет, ей не удалось это раньше, бессмысленно пытаться сейчас, когда уже все решено, и ставки приняты. Единственное, что она могла сделать — это предупредить принцесс о покушении. Когда Грей поймет, что шанс упущен, ему и соратникам придется отказаться от плана, и эта ночь обойдется без жертв…

Эмеральд дрожала. Хоть бы все получилось!

Луна нутром чуяла блуждающую поблизости опасность. Она была здесь, в одной с ней в комнате, пряталась в тени, но не спешила показать себя, терпеливо выжидая момента. Пропавшие с постов стражники были ее копыт делом.

— Я знаю, что ты где-то рядом, — сказала Луна темноте. — Не думай, что сможешь застать меня врасплох.

В комнате стояла звенящая тишина. Из открытого окна подул ветер, всколыхнув занавески. Луна напряглась. Ей показалось, что в последний момент она заметила какое-то движение. Кто-то выбрался через окно. «Сестра, в замке незваный гость, — предупредила Луна, — и, возможно, не один. Они явно пришли к нам с недобрыми намерениями».

Принцесса замерла на месте, как будто что-то услышав. Замер и Грей, следовавший за нею по пятам. Перестав практически дышать, он внимательно наблюдал за ней из своего укрытия. В груди его гулко билось сердце. Спустя несколько волнительных мгновений она пошагала дальше. Грей вытер выступившие на лбу крупинки пота и продолжил преследование, держась тени и поджидая верный момент.

Нет, он не собирался нападать исподтишка, хотя мог сделать это уже несколько раз. Он хотел, чтобы принцесса увидела его. Неспроста он нацепил эту идиотскую маску. Он хотел показать ей, что все в этом мире взаимосвязано, и что однажды твое же оружие может обернуться против тебя самого.

Селестию серьезно насторожило то, что она услышала от сестры. «Понятно. Ты тоже будь осторожна, Луна, — мысленно сказала она. — Нам нужно где-нибудь встретиться». — «Где?» — моментально отозвалась Луна. — «Думаю, лучше всего в тронном зале». — «Хорошо».

Эмеральд была вся на нервах. Она до сих пор никого не нашла, замок как будто полностью опустел. Ни принцесс, ни стражи, ни ее товарищей. Никого. Она даже не представляла, кто и где может быть. Хотя нет, представляла, сейчас же ночь, а значит, принцессы должны находиться в своих покоях. Логично? Звучит логично, однако… Она не была уверена в этом на сто процентов; колебаться времени тоже не было, но и правом на ошибку она тоже не располагала — а вдруг в покоях никого не окажется? Эмеральд закусила губу, не зная, как лучше поступить.

— Эй ты!

Услышав голос позади, она медленно обернулась. В нескольких метрах от нее стоял молодой стражник.

— Ты кто такая? Ты не похожа прислугу. Отвечай, что ты здесь делаешь. Живо!

Он появился вовремя.

— Принцессам угрожает опасность! — подбежала Эмеральд к нему. — Я здесь, чтобы предотвратить покушение!

Стражник нахмурился еще больше, во взгляде мелькнуло недоверие:

— Пройдемте со мной, мисс…

Когда он собирался схватить Эмеральд, ему в шею неожиданно вонзился дротик со снотворным. Стражник пошатнулся, его глаза закатились, и он рухнул перед ногами Эмеральд. Ее оцепенение спало через мгновение. Совершенно случайно она заметила в полумраке направленную на нее духовую трубку. Она отпрыгнула в сторону как раз вовремя. Дротик запутался в ее хвосте.

— Ну теперь держись, дружище! — грозно выкрикнула она. — Зря ты промазал! — и рванула к обидчику с твердым намерением отсыпать ему тумаков.

Луна услышала какие-то голоса и последовавший за ними грохот сверху. Слов она не разобрала, но этажом выше, похоже, кто-то из недоброжелателей столкнулся со стражей. Она мысленно сказала об этом Селестии, и та приняла это к сведению. До этого она хотела предложить ей воспользоваться заклинанием телепортации, которое бы мгновенно перенесло их в тронный зал, однако вспомнила, что у него есть два изъяна. Во-первых, они с сестрой были порознь, а колдовать его надо было вместе, а во-вторых, начать подготавливать его — значило оставить себя без защиты почти на десять секунд.

Грей видел лицо принцессы. Оно было предельно спокойным, как будто она совсем не подозревала, как вокруг ее шеи медленно закручивается петля. Но… так ли оно было на самом деле? Что если это своего рода игра: кто первый себя выдаст? Что если принцесса прекрасно знала, что он рядом? Тогда почему все еще не позвала на помощь? Уверена в своих силах? Или хочет поглядеть, как далеко он посмеет зайти? Может, он для нее не больше, чем забавная игрушка? Нет, нет! Хватит придумывать! Он никоим образом не мог выдать себя. Принцесса ничего не подозревает. Только вот… сомнения уже пустили корни в его сознании, и он все медлил, боясь рискнуть. Это должен быть выверенный удар. Малейшая ошибка станет фатальной. Он подведет товарищей, которые верили в него. Подведет бедную Эквестрию, которая заждалась освобождения от тысячелетних оков.

Селестия знала, что кто-то ее преследует. Недоброжелателя не было слышно, однако его присутствие выдали сильные эмоции, которые он пытался сдерживать в себе, — сомнения. Иронично, но если бы он не задумался, будто она знает про него, — она бы так его и не заметила. Но выдавать себя пока еще было рано. Нужно сохранять лицо спокойным, чтобы не спугнуть недоброжелателя. Она собиралась покончить с этим раз и навсегда, и поэтому ей было нужно, чтобы он проследовал за ней прямиком в ловушку. Прямо как муха в паутину.

Впереди мелькнула тень. Луна замерла, насторожив внимание и слух.

— Покажись! — воскликнула она. — Только трус станет прятаться в темноте!

Это не сработало. Недоброжелатель понимал, что в честном поединке ему ловить нечего, и потому прятался, пытался запутать, сбить с толку. Однако Луна приняла эти правила. У нее в арсенале как раз было несколько трюков, которые, она знала, застанут недоброжелателя врасплох. Пусть покажет, на что способен, раз отважился покуситься на ее жизнь!

Вдруг послышался звон, и к ее ногам подкатились четыре блестящих шарика. Они лопнули, и помещение завалил густой серый дым. Луна тут же прогнала его заклинанием, взмахнув рогом, но не успела она опомниться, как заметила новое движение. Створки окна распахнулись, и в нем показался силуэт. Что-то маленькое и острое блеснуло в воздухе, пролетело через все помещение, и разбилось о магический щит, который Луна предусмотрительно наколдовала несколькими мгновениями ранее.

Силуэт в окне уже исчез. Снова все затихло. Луна магией захлопнула створки. Кажется, недоброжелатель снова отступил. Она продолжила идти быстрой рысью; до тронного зала оставалось всего ничего.

Когда Селестия открыла очередную дверь, ей в грудь неожиданно кто-то воткнулся. Это столкновение явно не было нападением, и, опустив взгляд, она увидела тому подтверждение в виде взволнованных глаз, уставившихся на нее.

— Принцесса, вам грозит опасность! Вас хотят…

— Я так и подумала.

— Вам нужно…

— Почему бы тебе не стать моими вторыми глазами?

Эмеральд сначала очень удивилась, что принцесса так быстро поверила, однако она не стала задавать вопросов и пошла рядом с принцессой, внимательно следя за окружающей обстановкой. Пронесло… Она почти победила. Одна из принцесс предупреждена. Теперь Грей ничего не сделает! Но… почему ее по-прежнему не отпускает дурное предчувствие?..

Грей злобно скрипнул зубами. Эмеральд, гром ее разрази! Все испортила! Он почти выбрал момент, но теперь уже не сможет подобраться к принцессе. Старая знакомая хорошо знала его повадки, это было бесполезно. От досады задрожали губы. Если бы он только не колебался… все бы уже было кончено! Зря он сюсюкался с Эмеральд, надо было изловить ее накануне и запереть в логове… Теперь же он расплачивается за свою недальновидность. Он не думал, что она всерьез попытается их остановить!

Ему пришлось отступить. Но ненадолго. Он пошел другим путем. Они все зашли слишком далеко, чтобы теперь просто сдаться. Либо всё, либо ничего! И даже Эмеральд не сможет помешать тому, что должно произойти сегодня ночью!

Луна зашла в тронный зал и плотно прикрыла дверь за собой, чтобы ни одна тень не проскользнула незамеченной через этот вход. В зале было пусто и холодно. Серебряный свет месяца проникал через высокие арочные окна. «Я на месте», — известила Луна сестру, и тут же получила в ответ: «Мы тоже подходим». — «Мы?» — «Не все из них желают нам смерти». — «Я все равно тебя не поняла».

— Кажется, угроза миновала, — вслух сказала Селестия спутнице. — Почему ты пошла наперекор своим?

— Потому что не хочу, чтобы вы сгноили их в темнице, — взволнованно ответила Эмеральд. — Они не понимают, что это билет в один конец!

— Вот значит как. Не беспокойся. Мы с Луной не бросим твоих товарищей в темницу.

Эмеральд сглотнула. Ей не понравилась интонация принцессы.

— …Это будет что-то более страшное? Высылка в бесплодные земли и медленная смерть?

— Мы пришли, — изрекла принцесса, проигнорировав ее вопрос.

В тронном зале их уже ждала принцесса Луна. Эмеральд тут же огляделась по сторонам, но ничего подозрительного не заметила. Впрочем, это не означало, что опасности не было. Она вернула взгляд к принцессам, и увидела как младшая, подойдя к старшей, спросила:

— Кто это с тобой? Это про нее ты говорила?

Селестия мягко кивнула. Затем Эмеральд наблюдала необычную картину: между принцессами словно завязался безмолвный диалог, они неотрывно смотрели друг на друга, точно обменивались мыслями. Их лица застыли в задумчивом выражении.

«В чем заключается твой план, Селестия?» — «Ждать, сестра». — «Я все еще не могу понять, что ты задумала». — «Просто доверься мне. Я знаю, что делаю». — «Если ты так говоришь, я не стану спорить». — «Скоро все закончится, Луна».

Селестия проследовала к возвышающимся на пьедестале тронам, и Луна проводила ее взглядом.

Грей слышал приближающиеся шаги. Все ближе и ближе, цокот копыт все звонче отдавался в ушах. Напряжение внутри нарастало с каждой секундой. У него будет ровно один момент, одна секунда, чтобы сделать дело. Он сильнее сжал в зубах рукоять кинжала. Он был готов. Готов как никогда в жизни. Шаги остановились совсем рядом. Принцесса стояла прямо с другой стороны трона. Грей бесшумно выскочил из укрытия.

— Нет! — отчаянно выкрикнула Эмеральд, увидев метнувшуюся к принцессе тень.

— Сестра, берегись! — почти одновременно с Эмеральд воскликнула Луна.

Грея уже ничто не могло остановить. Никто не сможет помешать ему — даже сама принцесса, которой он уже раскрылся. Она просто не успеет применить свое колдовство, расстояние слишком мало. И все же ее лицо по-прежнему спокойно. Должно быть, она уже смирилась со своей судьбой.

Для него это тоже, возможно, были последние мгновения. Но Грей был готов к последствиям. Весь смысл его жизни заключался в этом мгновении, в этой секунде! Месяцы вынашивания плана, месяцы тщательной подготовки — все ради того, чтобы нанести один точный удар. В этом замахе он сконцентрировал всю свою волю, веру и надежду на лучшее будущее.

Сверкнул кинжал в серебряном свете.

«Это конец!» — пронеслось в голове Эмеральд. Она рванула наперехват, но видела, что ни за что не успеет помешать.

«О чем ты думаешь, Селестия?» — ужаснулась Луна.

Кинжал замер в считанных миллиметрах от сердца Селестии, так и не достигнув его. Внезапно замер и Грей, не понимая, что происходит. То же самое произошло с Эмеральд, которая застыла на бегу, вдруг поняв, что не может пошевелиться. Время будто остановилось.

Но не для принцесс.

Селестия отшагнула в сторону и с печалью посмотрела на кинжал, а затем — на Грея, замершего в броске.

— Мы переросли это давным-давно, — промолвила она с укором. — Грустно видеть, что история повторяется снова.

Во взгляде Грея отразилась паника. До него дошло, что теперь он находился в полной власти принцессы, его судьба была в ее копытах. Он же, напротив, упустил свой шанс, не смог поставить точку в ее судьбе. Он больше не был хозяином положения, хотя всего мгновение назад был уверен в обратном.

— Я знаю, что вы хотите спросить, — говорила Селестия. — Что с вами произошло? Почему вы не можете двигаться? Этой способностью мы овладели еще в далекой древности. Мы можем контролировать вас, если того захотим. Вы все, наверно, слышали про Мэйнхеттен и про то, как наши отрекшиеся братья и сестры покинули город после того, как вмешались мы…

— Зачем ты все это им объясняешь? — вклинилась Луна.

— Мы никогда не злоупотребляли этой способностью, — продолжала Селестия невзирая на слова сестры. — На самом деле мы прибегали к ней всего несколько раз за все эти века. Первая причина — нам не нужна была страна, населенная куклами, коими руководили бы мы сами. Вторая причина — мы можем захватить ограниченное число умов. Тысячу, быть может, но это самый предел.

— Хорошо, сестра, ты раскрыла им все карты. Что ты собираешься делать дальше?

— Я понимаю, почему вы отважились на такой шаг, — говорила Селестия, обращаясь не только к Грею и Эмеральд, но и ко всему залу, как будто в нем собрались зрители. — И ваш гнев абсолютно оправдан. Не волнуйтесь, сейчас я верну вам контроль над телами. Но с одним условием: не разбегаться! Если удумаете это, мне придется снова взять дело в свои копыта.

Когда Грею вернулась способность двигаться, он ошарашенно уставился на Селестию, пытаясь понять ее выражение. Оно не было строгим или мрачным, как можно было ожидать; не заметил он и гнева. Принцесса смотрела на него так, будто приходилась ему сестрой, которая была намного него старше, и которая чувствовала вину за то, что не уделила времени требовавшему внимания младшему братцу. Так и не разгадав ее намерений, Грей отбросил кинжал в сторону и пораженчески опустил голову.

— Хватит прятаться, — крикнул он соратникам. — Нам их не одолеть. Делайте, как она говорит.

Из темных углов одна за другой показались тени. Эмеральд сосчитала их; получилось тридцать две — почти все понивилльское логово. Казалось бы, самое страшное уже позади, однако дурное чувство по-прежнему не отпускало ее. И тому была причина: принцессы ведь еще не огласили заговорщикам приговор.

— Подойдите ко мне, пожалуйста, — обратилась принцесса к ним. — Не бойтесь, мы с сестрой ничего вам не сделаем.

Уверенности заговорщикам это не прибавило. Они стали переглядываться между собой в нерешительности, выискивая того самого смельчака, примеру которого можно будет последовать. Селестия, тем временем, спустилась с пьедестала к сестре и Эмеральд. Грей, поколебавшись, сорвал маску с лица, отбросил ее туда же, куда и кинжал, и тоже спустился вниз. Наконец, за ним последовали остальные заговорщики, и вскоре перед принцессами образовалась тихая толпа. В их лицах читались мрак и обреченность. Все они уже уверовали в мысль, что тут их жизнь и закончится, но что еще было хуже — они провалились, так и не достигнув цели, ради которой потратили столько сил.

Селестия села прямо на полу, вызвав в сознании у некоторых заговорщиков диссонанс — какая нормальная принцесса выберет пол, когда рядом находится ее трон? Но это ее только вызвало у нее легкую усмешку. Луна повторила за ней, и недоуменных взглядов стало еще больше.

— Вы тоже можете сесть, если хотите, — сказала Луна. — Или занять любую другую позу, в которой вам будет удобное.

— Единственное, что я еще вас попрошу — это расположиться так, чтобы получился круг, — промолвила Селестия. — Чтобы все могли видеть друг друга.

Грей не понимал, что происходит. Это походило на какую-то шутку. Принцессы играются с ними, что ли? Тот же вопрос читался и во взглядах его соратников. Однако… теперь ничего не поделаешь. Остается только подчиняться прихотям. Он снова подал соратникам пример, сев неподалеку от младшей принцессы. Расстояние между ними было примерно с метр, ближе садиться он побоялся, дальше — наверно, было бы невежливо.

Когда заговорщики расположились, Селестия сказала:

— Вы напомнили мне одну старую историю, и я хочу вам ее поведать.

— Вы… вы серьезно, принцесса? — рискнул подать голос Грей. — После всего, что произошло, вы собираетесь рассказать нам историю? Словно какую-то сказку детям?

— Да. Именно так. — Селестия негромко прочистила горло и начала рассказ: — Вы напомнили мне событие, которое случилось в незапамятные времена, на рассвете нашего вида. Нас тогда было еще совсем немного, а жили мы далеко на севере, где дни были мимолетны, как миг, а все остальное время господствовала ночь. Царство тьмы, холода и льда — так выглядела наша колыбель.

Вы знаете, но в самом начале… начале начал, если можно так выразиться, мы не ведали, что такое разрушения. Это было дано нам природой, заложено в нас, однако мы попросту не подозревали об этом. Ни мы с сестрой, ни вы сами. И у нас даже было некое подобие общины, где мы жили себе и никого не трогали.

Но однажды к нам наведались пони. Настоящие пони вместе с Селестией — настоящей Селестией, не мной. Они хотели наладить с нами контакт. Узнать о нас, новом виде, больше. Поначалу все шло хорошо, но затем случилась катастрофа. Ваши предки напали на стражу, сопровождавшую принцессу, а затем один из нас добрался до нее и вонзил отобранный меч ей прямо в бок… Прошли века, но я помню эту картину так ясно, словно это было вчера.

Вы ни за что не догадаетесь, почему ваши предки вдруг напали на дружелюбно настроенных гостей. — Селестия сделала паузу, как бы позволяя слушателям подумать, а затем продолжила: — Все случилось из-за пони… Те самые пони, которые предпочитали решать проблемы с помощью дружбы, жили со всеми в мире и никогда не применяли насилия, ненароком показали нам, что значит разрушать. Хватило всего ничего, маленькой искры: небольшой оплеухи, которую один страж отвесил другому — и наши инстинкты пробудились. С того момента наша судьба и судьба мира была предрешена.

Жестокая ирония. Не приди тогда пони, не пытайся они завести с нами дружбу, как со всеми, быть может, ничего бы и не было. И мы бы так и жили на севере сами по себе, и мир был бы цел. Иногда… иногда я сомневалась в том, к чему мы с Луной стремимся. Ведь дружба, как вышло, тоже может быть разрушительной. Я много думала над этим, но так и не пришла ни к каким выводам…

— Почему вы рассказываете это нам? — осторожно спросила Эмеральд, сидевшая подле Селестии.

— Я не уверена, что смогу ответить на этот вопрос. Ваше покушение напомнило мне об этом случае. А еще… вы долгое время прятали для нас правду, при этом сами ничего не ведая, потому мне показалось, что вы должны услышать это. Я подумала, так будет справедливо.

— Вы тоже можете спросить, если у вас есть какие-то вопросы, — сказала Луна заговорщикам. — Вам ничего за это не будет.

— Та принцесса погибла? — спросил кто-то из круга.

— Выжила. Рана была страшная, однако настоящим аликорнам она как царапина. Они бессмертны.

В зале повисла тишина. Заговорщики по-прежнему не понимали, чего от них хотят принцессы.

— Вы вольны высказать нам любые претензии, — промолвила Луна. — Вы долгое время были нашими верными помощниками. И мы могли отнестись к вам лучше. Мы понимаем, почему вы нас возненавидели.

— Я думала, что мы даруем вам свободу, разгоняя Орден. Однако вижу, эта свобода оказалась нужна не всем. Вы нашли новую высшую цель — устранение нас с Луной. Вы поверили, что без нас Эквестрия воспрянет.

— Но это просто еще одна ложь. Отличие лишь в том, что вы сами это придумали и сами в это поверили.

— Почему вы так крепко вцепились в троны?! — раздался чей-то голос, полный ненависти. — Почему вы не ушли, когда это нужно было сделать? Что такого можете вы, чего не могут другие?

— Понимаете, — тихо говорила Селестия, — только над нами не властны инстинкты. Без нас… у нашего вида не останется никакой надежды. Некому станет вас учить всему, что мы знаем. Даже этот жалкий цикл прервется, и останутся только пустота и бесцельно бродящие оборотни. Этот мир погибнет окончательно.

— Мы не пытаемся придать себе значимости, — молвила Луна. — Такова правда. Это наша единственная функция, и ей мы следуем почти с самого рождения, с момента, когда пони научили нас многим вещам.

— Я не верю вашим словам, — сказал кто-то.

— Я знаю, — смиренно ответила Селестия. — Прежнего доверия нам не вернуть никакими оправданиями. И все же я прошу к ним прислушаться и осмыслить. Не нужно принимать их, просто… поймите.

Грей вскипел, ударил копытом по полу и выдал:

— Довольно! Мне надоел этот фарс! Когда вы уже перестанете тянуть резину пустыми разговорами? Хватит издеваться! Покончите уже с нами!

Эмеральд не сдержалась:

— Идиот! Молчал бы лучше! — и вся задрожала. Звезды небесные, ну зачем он заговорил об этом? — Тебе что, жизнь совсем не мила? На товарищей плевать? А мне нет! Не хочешь признавать ошибку и молить о пощаде? Гордый слишком, а?! Тогда буду умолять принцесс о пощаде! За тебя и вообще за всех! Я все копыта принцессам расцелую, чтобы они пожалели вас, придурков!

Невзирая на удивленные взгляды, устремившиеся на нее, Эмеральд повернулась к принцессам и встала на колени, сложив передние копыта в молитве.

— Пожалуйста, простите их! Я пыталась их отговорить, но они никогда меня не слушали! Я обещаю, что это больше никогда не повторится! Они не плохие, они просто тупицы!

Даже несмотря на то, что Эмеральд отдалилась от товарищей, она по-прежнему чувствовала себя частью целого, не мыслила жизни без них, не понимала, что она станет делать, если остальные исчезнут с той же дороги, по которой они долгое время шли вместе. Подобное будущее пугало не на шутку.

Устроенное Эмеральд представление удивило Луну и Селестию не меньше других, однако удивление сестер было продиктовано немного иной причиной.

— Не нужно умолять нас, — сказала Луна.

— Пожалуйста, подумайте! Я прошу вас!

— А я прошу тебя успокоиться и послушать нас, — мягко сказала Луна.

Эмеральд притихла и опустила копыта, готовая, однако, в любой момент вновь броситься умолять. Селестия посмотрела сначала на нее, потом на Грея и сказала:

— Мы не собирались с вами расправляться. Даже в мыслях не было. Сказала же, оборотни это давно переросли.

— Но ведь мы изменники, — чуть не потерял Грей дар речи. — Мы совершили преступление…

— Разве этой ночью кто-то погиб? Со стражей вы обошлись мягко, без жертв.

— Они не виноваты… — промолвил кто-то из круга.

— Вы тоже не виноваты в том, что породили мы, — изрекла Луна. — За вашу ненависть несем ответственность только мы.

— И что это значит? — прошептала Эмеральд, смутно понимая слова.

— Мы отпустим вас с миром, — сказала Селестия, ласково улыбнувшись.

Никто ей сначала не поверил, но когда до заговорщиков стало доходить, что она говорит серьезно, на их лицах отразилось искреннее непонимание.

— Считайте, что вы ненадолго стали нашими учениками, и мы преподали вам урок, — подытожила Луна. — Теперь вы можете идти. Нет, правда. Идите на все четыре стороны. Никаких подвохов.

Грей, поддерживаемый Эмеральд сбоку, выбрался в коридор с отрешенным лицом.

— Они обращались с нами словно с мелкими несмышленышами… — пролепетал он.

— Потому что вы они и есть, — выплюнула все еще злая Эмеральд.

— …словно все это детская шалость, — продолжал лепетать Грей, не слыша ее.

— Пойдем, здоровяк. И на этот раз, вместо того, чтобы пытаться что-то ломать, займемся полезным делом.

29. Надежда

Твайлайт была не собой, но кем-то другим. Она находилась в странном месте. Всюду, куда ни глянь, виднелся один и тот же зловещий, но одновременно не лишенный красоты пейзаж: это было царство тьмы и холода, снежных дюн и льда. Раззадориваемые ветром кружили в загадочном танце белые вихри. Скрипели вековые ледники, затягивала колыбельную вьюга. Черное, как бездна, небо рассекала горящая всеми цветами радуги стрела полярного сияния.

Твайлайт куда-то шла, но в ее пути не было цели. Иногда среди снегов ей встречались такие же, как она, — силуэты с белыми глазами, и их взгляды были точно так же пусты и равнодушны. Внутри она тоже чувствовала пустоту. У нее словно отобрали душу, все живое, все мысли и чувства, оставив только оболочку, способную лишь на бессмысленное существование.

Она все шла и шла. Иногда возвращалась назад по какому-то внезапному наитию. Иногда долгими часами стояла на месте. Бывало, что просто лежала. Закапывалась в снег. Иногда ходила кругами или вперед-назад. В ее передвижениях не было никакой логики. В этих простых действиях заключалась вся ее жизнь, больше она ничего не умела, ничего не знала.

Так продолжалось дни, потом месяцы. Но затем, когда на горизонте засверкал противный рассвет, в холодные земли явились двое. Они нарекли себя сестрами и пообещали, что научат собратьев разным вещам, которые узнали от добрых соседей. И вскоре, как и грозились, они действительно стали учить. Только вот никто их не понимал: вещи, которые описывали и объясняли сестры, были сложны для осознания Твайлайт и остальных. Они не видели того, что видели сестры, не слышали и не чувствовали — не пережили этот опыт сами. Двое долго не оставляли попыток, однако в конечном итоге, видя, что ничего не выходит, попросту заставили собратьев зазубрить многие вещи подобно тому, как делала Твайлайт, когда ей что-то очень долго не давалось, и она упорно не могла вникнуть в суть.

Все вместе они обосновались среди ледяных глыб, сделали из них жалкое подобие домов под присмотром сестер. Сестры были очень довольны и гордились тем, что вышло. Трудившись не покладая копыт, Твайлайт, однако, не чувствовала ничего. Она была все той же оболочкой без души; куклой, но куклой, к конечностям которой протянули ниточки и дергали за них. Если бы не эти двое, она бы так и бродила среди снегов, даже не пытаясь задаться вопросами, кто она, что она делает и зачем она есть в этом мире. Но теперь Твайлайт ими задавалась, ведь сестры утомляли ее этим, досаждали практически, не желая оставить в покое. Она постоянно спрашивала себя, но делала это не с целью понять, а потому что так ее научили.

Но однажды случилась ужасная буря, которая разрушила их поселение почти до основания. Это заворожило Твайлайт. Впервые она сама почувствовала интерес — настоящий интерес, а не тот, который она изображала для сестер. Никакие их рассказы и учения не могли сравниться с этим зрелищем. Она узрела собственными глазами, как безжалостные ветры ломали хрупкие стены ледяных домов, как пурга погребала все это под толстым слоем снега, не оставляя ничего, кроме ровной поверхности, и ее сознание охватило неописуемое, но приятное чувство. Вскоре оно погасло, однако его отпечаток навсегда остался внутри, в пустоте. И Твайлайт была не одна, кто узнал для себя новую вещь. Много собратьев в тот день впервые потешили свой еще только просыпавшийся инстинкт.

Они заново отстроили поселение, и на этот раз Твайлайт даже почувствовала некоторый энтузиазм. Возводя фундамент вместе с остальными, она вспоминала разрушительную силу ветров, и ей хотелось, чтобы буря случилась снова и полностью уничтожила их труды. Было в этом процессе что-то непостижимо красивое. Бурю ничто не волновало — прямо как их, — она просто была собой. Ее нельзя было остановить, она делала, что хотела, была грозной, ее боялись.

В один из дней, когда на горизонте горел бледный круг гадкого солнца, в холодные земли заявились чужаки. Их предводительница вскоре исчезла в ледяной хижине с сестрами, а Твайлайт и ее собратья стали наблюдать за чужаками, которые остались снаружи. Ее внимание целиком и полностью поглотили мечи на их поясах. Острые, блестящие, опасные… Она уже знала, что мечи нужны для защиты от всякого страшного, разных чудовищ, однако… Разве что-то такое маленькое может защитить от бури? Конечно же нет. Будь мечей сотня, хоть тысяча — неважно сколько, буря сломит всё, ничто не могло устоять перед нею. Кроме, пожалуй, них, — обитателей тьмы. Холод и вьюги им были нипочем, но что чужаки? Те были слабы, совсем не ровня. Закутанные в теплые одежды они дрожали от слабенькой пурги.

Один чужак заклевал носом, видно, от усталости из-за долгой дороги. Второй, видя это, отвесил ему бодрящую оплеуху. Удар получился сильнее, чем он хотел, и у первого побежала кровь из носа. Когда на снегу заблестели алые пятнышки, Твайлайт и собратья все как один взбудоражилась. Инстинкт обострился от знакомого вида, знакомого запаха, знакомого чувства, которое все это время было сокрыто глубоко внутри. Твайлайт больше не задавалась навязанными вопросами. В этот миг она получила ответ — единственный ответ на все. И она бросилась в атаку.

То, что случилось дальше, глубоко опечалило сестер. Они не верили, что такое возможно, и пытались впоследствии остановить собратьев, но те не собирались их больше слушать. Они стали той самой бурей, неудержимой ужасающей стихией. Им было интересно, весело, им это нравилось. Это было гораздо лучше, чем бесполезные уроки. Однако внутри они совсем не изменились. Они все еще оставались куклами — только за ниточки на этот раз тянул инстинкт, а не сестры.

Все это было неважно. Мир должен был стать таким же холодным и темным, как их дом.

---

Твайлайт проснулась с тяжелой головой. Трудно было сказать, что именно так повлияло на нее: события последнего дня или воспоминания дальнего предка, которые соизволили посетить ее сознание именно под это утро, — но, как бы там ни было, ей все же пришлось встать. Она немного походила, ей стало лучше, и она почувствовала, что в состоянии анализировать.

Перво-наперво она отметила тот момент, что увиденное во сне она помнила четко, воспоминания не вылетели из головы после пробуждения как раньше. Второй момент: она словно бы самолично побывала в прошлом, делала в точности все то же, что некогда делал предок — нечто подобное она уже испытывала, когда ее сознание находилось в сфере. Вывод напрашивался следующий: отобранная память даже спустя год после высвобождения все еще витала где-то в воздухе, и искала, чье бы сознание занять. Твайлайт повезло, что воспоминания выбрали именно ее, а не кого-то другого. Это было бы потерей!

Правда, они были совсем уж древними… Увиденные ею события явно происходили задолго до того момента, когда принцессы попросили помощи у звезды, и та подвергла оборотней забвению — сомнений тут быть не могло. Как же так получилось? Как подобное воспоминание могло оказаться в сфере? Предок прожил так долго? Это вообще возможно? Или, может, дело в коллективных воспоминаниях, про которые упоминала Селестия?

Затем вдруг Твайлайт вспомнила про чудище из пещеры, говорившее загадками. «Ведь мне тогда показалось, что оно похоже на дракона», — припомнила она, и тут все стало на места. Драконы ведь долгожители — что если тот оборотень принял соответствующий облик, чтобы… что? Чтобы прожить дольше? Нет, это не имеет никакого смысла. Если приснившиеся воспоминания принадлежали ему, значит, они все-таки были отобраны наравне со всеми… Но чудище все помнило, знало правду о мире!

В определенный момент Твайлайт была вынуждена прервать раздумья и обсудить с семьей Пинки и драконами, какой шаг предпринять дальше.

— Я могу поселить вас у себя дома, — напомнила она. — Но если вы не хотите, мы можем отвезти вас в другое место. Только одно важное условие: это должен быть город.

— Не вижу смысла отказываться, раз она так этого хочет, — буркнула Лаймстоун. — Да и потом, у нас ничего не осталось. Нам все равно больше некуда идти.

На том и решили.

Уже будучи на спине Спайка, колдунья вернулась к прерванным мыслям. На этот раз она стала думать о самих воспоминаниях, а не об их происхождении. То, что ей приснилось, было похоже на самое начало, на самую первую попытку принцесс обучить оборотней. Противнее всего ей было увидеть то, что произошло в хижине. Этот момент въелся в сознание даже сильней, чем все остальное. Она бы с радостью выкинула его из головы, если бы было возможно. Ее тошнило, внутри все переворачивалось от малейшей мысли. Одно подслащало пилюлю: что ей все это было дико неприятно, и она имела мало общего с предками.

Путь до Кантерлота не занял много времени. Когда они прилетели, солнце еще не достигло зенита.

— Накаталась на драконе на всю жизнь, — сказала Пинки, оказавшись на земле.

Твайлайт слезла со Спайка последней и повела семейство знакомить с новым домом. Не успели они в него, однако, зайти, как уже послышался недовольный комментарий Лаймстоун:

— Какой-то он неказистый. Его строили без души.

— Может быть, — согласилась колдунья. — Но меня это всегда волновало в последнюю очередь.

Потом на их пути предстала входная дверь, и Твайлайт вспомнила про магический замок. Пропустив всех внутрь, она ненадолго задержалась снаружи, чтобы перенастроить его.

— Опять ты все запустила, — Пинки встретила колдунью укором, когда та, наконец, зашла в дом.

— Да-а, знаю… Тут пыльно, слегка грязно и не так уютно, как у вас, но… думаю, тут не так уж плохо, как может показаться, — смущенно сказала Твайлайт, представляя, как глупо она сейчас выглядит со стороны.

— Здесь будет тесновато для нас всех, — прямо сказала Лаймстоун.

— Ну, все-таки я жила здесь одна, так что…

— Да все всё поняли, не бери в голову.

— Ладно. Хорошо, — все так же смущенно ответила Твайлайт. — Вообще-то у меня есть кое-что для вас. Подождите минутку.

Она сбегала наверх и захватила увесистый мешочек со звенящим содержимым. Вернувшись вниз, она опустила его на стол перед семейством, отчего тот натужно звенькнул, и развязала.

— Никогда не видела так много монет в одном месте, — предельно равнодушно сказала Мод с таким же равнодушным лицом.

— Это все ваше, — сказала Твайлайт.

— Наше? — удивленно поморгала мать семейства.

— Конечно! И я, эм, добавила немного лишнего. За то, что затянула с возвращением долга. Возражений не принимаю.

— Мы правда можем забрать это себе? — спросила Лаймстоун, неотрывно и с опаской взирая на монеты, как будто боясь, что они пропадут, если она моргнет.

— Да, они полностью ваши, — повторила Твайлайт. — Пинки, ты ведь поможешь им тут разобраться?

— А как иначе.

— Тогда я пойду по своим делам.

Твайлайт дернулась к выходу, но Пинки ее остановила:

— Подожди, если свой дом ты отдаешь нам, где ты будешь жить сама?

— На улице, полагаю.

Бровь Пинки взметнулась вверх.

— Ну не прямо на улице. Найду где-нибудь место за городом. Мне не впервой.

Бровь Пинки поднялась еще выше.

— Я ярый адепт аскетизма.

— А-а, ха-ха, — вежливо посмеялась Пинки. — Это же была шутка, да?

— В общем, про меня не думайте. Я найду, где переночевать.

— О, я наконец-то поняла, что у тебя на уме. Так ты говорила серьезно. Что ж, если тебе нормально…

— Да-да, абсолютно нормально, мне пора, — спешно ответила Твайлайт и быстрым шагом направилась к выходу. Дожила: ей уже было неловко находиться в собственном доме.

Выйдя наружу, она обнаружила, что драконы о чем-то разговаривают. Она уловила реплику Глейс на древнеэквестрийском:

— Это вот здесь ты прожил три года?

— Здесь, — ответил Спайк.

— Не представляю, как ты уживался в такой тесноте.

— Думаю, тебе тут будет как раз, — усмехнулся Спайк.

— Нет уж, лучше я поищу место в округе.

Глейс сидела за забором, полностью заблокировав собой дорогу. Твайлайт заметила, как появившийся из-за поворота житель, завидев драконицу, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и спешно скрылся.

— У меня появились серьезные опасения насчет того, кто кого из вас приручил, — промолвила Глейс и странно посмотрела на Твайлайт.

— Я никого не приручала, — поспешила оправдаться колдунья. — Ну, то есть я не всегда правильно относилась к Спайку, я это признаю, и я этим не горжусь, но… э-э… — она вдруг сбилась с мысли: — О чем была речь?

— Я думаю, мы приручили друг друга в равной степени, — изрек Спайк. — Вот увидишь, Глейс.

— Да уж… Что бы сказали наши предки, увидев нас с тобою сейчас?

— Не интересует. Плевать на предков.

— Плевать на предков, — подтвердила Глейс. — Просто к слову пришлось. И потом мне же надо поддерживать связь поколений. Если это еще, конечно, имеет смысл.

Драконы замолчали, и Твайлайт воспользовалась возникшей паузой.

— Вообще я хотела сказать, что собираюсь к принцессам, — поглядела она на Спайка.

— С тобой сходить?

— Нет, думаю, справлюсь сама.

— Принцессы, да? — Глейс пошкрябала подбородок когтем. — Пожалуй, в этот раз с тобой схожу я.

— Ч-что? — Твайлайт ошеломленно уставилась на драконицу. — Вы?

— Ты против?

— …Я просто не знаю, как на это реагировать, — спокойнее ответила Твайлайт, немного осмыслив услышанное. — Но если подумать, то, наверное, нет, не против.

— Замечательно. Потому что ответь ты несогласием, я бы все равно пошла с тобой.

— Я, в общем-то, так и подумала… Но почему?

— Почему мне вдруг взбрело это в голову? Мне страсть как захотелось посмотреть на ваших принцесс. Это же совершенно естественно для нас, драконов, верно? — сказала Глейс и бросила таинственный взгляд на сына.

— Я немного не понимаю, о чем вы говорите… — смятенно промолвила Твайлайт.

— Это из старого мира, — объяснил Спайк. — Я, может, как-нибудь тебе расскажу.

— Э-э… тогда мы пойдем? — спросила Твайлайт, посмотрев на Глейс.

— Веди, — ответила та.

Больше года Твайлайт не ходила по этому пути — единственному пути в Кантерлоте, который она знала хорошо. Ладно, может, и не единственному, потому что она еще часто ходила в библиотеку… Так или иначе, она снова направлялась в замок к принцессам, прямо как в старые добрые времена, когда она не ведала о мире ничего, кроме того, что написано в книгах. Это заставляло ее чувствовать тоску по прошлому. Прошлому, которое было так не похоже на настоящее, что как будто никогда и не существовало на самом деле и было лишь приятным сном.

— Вы научились не просто строить города, но строить их красивыми. Поразительно, как вы изменились, — прервала молчание Глейс, поглядев на замок, возвышающийся вдалеке. — Даже мы, драконы, никогда ничего не строили, довольствуясь лишь тем, что создала природа.

Твайлайт заволновалась, услышав ее голос, но постаралась держать себя в копытах. Ей не нужно бояться и смущаться Глейс. Это почти то же самое, что говорить со Спайком. Так ведь? А со Спайком она может говорить как с собой.

— Только эти города — калька того, что существует в другом мире, — говорила колдунья, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Ей нужно было просто привыкнуть к драконице. — В них нет индивидуальности. Как и в нас, собственно. Все, что мы можем, — это повторять за другими. Не удивлюсь, если окажется, что где-то там есть другая Твайлайт Спаркл, которая куда лучше меня… и до которой мне никогда не дорасти… Ой, меня не в ту сторону понесло, извините.

— Но все равно, чтобы отстроить мир заново, копия он или нет, это надо было хорошо постараться. Раньше вы были как жестокие маленькие детеныши, которые просто не понимали, что творят зло, но сейчас вы, гляжу, повзрослели. У вас явно ума прибавилось.

— Не знаю… Вряд ли. Мы то взрослеем, то снова впадаем в детство, если уж говорить аналогиями. Наверно, мы никогда по-настоящему не взрослели.

— Наше племя от вас недалеко ушло, — мрачно сказала Глейс. — Только у нас не было второго шанса.

— Боюсь спросить… Хотя нет, лучше не буду.

— Договаривай до конца, раз уж начала.

— Вы не начнете мстить за сородичей? Как-никак у наших видов было не самое радужное прошлое…

— Твои предки успели со всеми безвозвратно испортить отношения. Но нет, мне это не интересно. Я прилетела сюда за Спайком, а не за местью. Но если я вдруг передумаю, ты за свою шкуру можешь быть спокойна.

— Это… обнадеживает, — опасливо проговорила Твайлайт.

— Страшно стало?

— Немного. Я надеюсь, вы так шутите…

— Может быть, — взгляд драконицы стал ехидным. — Странно, что ты, крушитель, пугаешься того, о чем я говорю. Твои предки и не такое творили. И это было для них совершенно нормально.

— Я прекрасно догадываюсь, что они творили… Пожалуйста, не напоминайте мне об этом лишний раз, — сказала Твайлайт, проглотив тошноту.

— Да уж. Твоя реакция тоже удивительна. Видимо, вы так сильно поверили в то, что вы пони, что переняли их привычку бояться любого насилия, даже простого его упоминания.

— Как будто это что-то плохое…

— Для драконов, может, и плохое.

Как и от Спайка, от Глейс жители Кантерлота точно так же шарахались в разные стороны. Драконицу это веселило поначалу, но затем быстро надоело, и она испустила скучающий вздох:

— Что за забава, пугать малявок… Мне даже ничего не нужно делать, чтобы их напугать.

— Конечно, вы же дракон! На вас посмотреть страшно!

— Я сочту это за комплимент.

— Ой! Простите, если задела вас своей двусмысленной фразой.

— Задела? Поверь, чтобы меня задеть, тебе нужно что-то поострее слов. Кстати, ты что-то там говорила про другой мир?

— Э… да? Ну, я просто пофантазировала немного. Про свою копию.

— Не знаю, что там с твоей копией… но Спайк мне рассказал, что и как у вас устроено. И эта ваша звезда — она же не могла в новый мир перенести одних только пони? Если она такая вся из себя хорошая, значит, она должна была перенести туда и других существ.

— Звучит логично, — сказала Твайлайт, осмыслив слова драконицы. — И только мы остались здесь… Как в загоне, который сами же себе построили. Секунду, но что тогда здесь делаете вы и Спайк? Про драконов что, звезда не подумала? Или специально оставила с нами как потенциально опасных?

— А если немного пораскинуть мозгами? Ты уже забыла, о чем говорила секунду назад?

— О копии? Копии… По-вашему в другом мире живут двойники? А в нашем остались оригиналы?

— Соображаешь, Твайлайт. Остались здесь, вымерли все до единого и даже не подозревали о том, что они в каком-то смысле спаслись.

— Жестокая судьба… Подозреваю, что такой вариант был лучшим из возможных. Если это, конечно, правда. Как вы до этого догадались?

Глейс постучала когтем по виску.

— Своей головой.

— Не смейтесь надо мной, я серьезно!

— Не знаю. Пришло на ум после того, как услышала вашу историю. Ну и, наверно, мне просто хочется верить, что в мире, пусть и другом, еще остались драконы. Хотя это звучит слишком хорошо, чтобы оказаться правдой. Одно то, что мы со Спайком воссоединились, — чудо из чудес, и я буду до конца жизни благодарить священные вершины за это.

— Ну… нет ничего плохого в том, чтобы мечтать.

Вскоре они подошли к арке, которая означала, что в этом месте кончается Бесцветный Квартал и начинается центр города. Твайлайт затормозила.

— Что-то не так? — спросила Глейс.

— Дальше драконам вообще-то нельзя, — сказала Твайлайт, — но вас это, наверно, все равно не остановит.

— Верно подмечено.

— Времена все-таки изменились, так что правилами, думаю, можно пренебречь… — Твайлайт не верила, что вправду сказала это. С другой стороны она всегда хотела попугать всех этих напыщенных аристократов, и драконица могла помочь исполнить ее тайное желание.

— Мы идем дальше или нет?

— Конечно, пойдем! Я просто задумалась на мгновение.

Обычно оживленный центр пустел на глазах. Жители едва успевали скрываться с глаз большого чешуйчатого чудовища, бросая вещи, теряя цилиндры и монокли, спотыкаясь о подолы собственных платьев. Путь к замку был свободен как никогда. Твайлайт быстро насытилась маленьким триумфом от устроенного хаоса, и ее мысли стало занимать другое. Она посмотрела на драконицу, набралась храбрости и позвала ее:

— Миссис Глейс.

— «Миссис»? Это что за слово такое? Это что-то из вашего языка?

Вся собранность Твайлайт моментально растворилась, когда разговор пошел совсем не в том направлении, которое она простроила в голове.

— Эм… это… э-это такое вежливое обращение… к-к замужней кобыле.

— Я дракон, а не кобыла какая-то. Не нужно сложностей, зови меня просто Глейс.

— Х-хорошо, Глейс, вы… я… думаю, я набралась смелости для того, что хотела спросить вас раньше.

— Уверена?

— Н-наверно… В следующий раз вряд ли у меня получится подготовиться лучше.

— Тогда вперед.

— Вы ведь мама Спайка…

— Да. Как ты догадалась?

Голос плохо слушался Твайлайт, интонация подвела ее, выставив дурочкой, задавшей глупый вопрос. Она покраснела, но потом все же продолжила:

— Я хотела сказать, раз вы мама Спайка, то, может быть, вы мне расскажете, как дети должны вести себя с родителями? И наоборот тоже… Если вы не против, конечно. Спайк мне рассказывал о вас, и у меня сложилось впечатление, что вы, ну, хорошая мама.

Подержав Твайлайт в трепетном ожидании несколько мгновений, Глейс сказала:

— Почему бы и нет? Для чего еще существуют родители как не для того, чтобы делиться своим опытом? И неважно, чьи это будут детеныши, так? Хотя, конечно, немного странная у тебя просьба. Итак, что конкретно тебя интересует?

— Меня интересует абсолютно все, что связано с этой темой, — заявила колдунья. — Как родители воспитывают детей, как растят, какие у них должны быть, по-вашему, взаимоотношения…

— Ого. Ты своих детенышей заводить собралась?

— Что? Нет! — воскликнула колдунья, покраснев как мак. — И в мыслях не было! Перестаньте меня постоянно смущать, Глейс!

— Тогда зачем тебе знать буквально все? — усмехнулась драконица, довольная собой.

— Потому что я так привыкла: если начинать что-то изучать, то изучать надо всесторонне! Знаете, давайте я лучше расскажу вам, как у нас в обществе выглядят семьи, а вы скажете, что в них не так или что могло быть лучше?

— Начинай.

И она стала рассказывать драконице про свое детство, потом про то, как ей пришлось уехать в Кантерлот, и, наконец, про то, как она контактировала с родителями, уже повзрослев. Она так увлеклась, что не сразу заметила, как они почти подошли к замку.

— Эта тема явно не на один разговор, — сказала Глейс, когда Твайлайт взяла небольшую паузу, чтобы вдохнуть для новой порции слов. — Давай пока что остановимся.

— Хорошо. Как скажете.

— Я могу сказать, что заботу о тебе родители проявляли. Правда, забота эта была для них, похоже, сухой обязанностью, она… как бы сказать, не исходила от их сердец. Я пока что дам тебе один совет: в следующий раз, когда встретишь родителей, просто обними их.

— Прямо как вы — Спайка?

— Можно и так. Вы же тоже давно не виделись все-таки.

— Так и сделаю. Спасибо, Глейс!

— Поблагодаришь потом, когда будет результат.

Когда они дошли до замковой площади, Твайлайт сразу заметила стоящие вдалеке фигуры принцесс. Она прямо почувствовала, что взгляды Селестии и Луны направленны на нее — они ждут! И поняв это, она на радостях понеслась к ним. Они тоже двинулись ей навстречу, но спокойным, мерным шагом. Радость Твайлайт, однако, была недолгой. Перед глазами мелькнули события прошлого, сознание захватили сомнения, ноги сами собой замедлились, и она остановилась в двух метрах от принцесс, которые тоже замерли со смятенными лицами. Как и колдунья, они не знали, как правильно будет сейчас себя повести.

Молчаливое переглядывание длилось несколько секунд, пока Луна все же не отважилась сказать:

— Рады видеть тебя, — и подкрепила слова натянутой улыбкой. Ей вторила Селестия, изобразив похожее лицо.

— Скажу честно, — говорила Твайлайт, собравшись с мыслями, — мне тоже радостно видеть вас. Но я не могу просто отбросить то, что случилось в прошлом. Думаю, я простила вас и ваше вранье, однако… вас я вряд ли смогу воспринимать, как прежде. Хотя я тоже хороша. Я плохо взвесила все за и против, прежде чем делать важное решение. Потом еще наговорила вам всякого… — Она сделала небольшую паузу, снова собралась с мыслями, и продолжила: — Не уверена, что мы сможем со всем этим что-то теперь поделать, потому единственным разумным вариантом, мне кажется, будет перешагнуть через эту… кучу мусора. Да, она так и останется пахнуть неподалеку, но придется, видимо, научиться не обращать на нее внимание.

Принцессы переглянулись, их взоры сделались куда менее растерянными и куда более решительными. Они приблизились к колдунье, которая застыла в неподвижности, не зная, чего ожидать, и приобняли ее с двух сторон.

— Ох, Твайлайт, даже сейчас ты пытаешься все уравнять и найти самое изящное решение, — проговорила Селестия с облегчением в голосе.

— Мы скучали по тебе, — негромко промолвила Луна.

— Я тоже соскучилась по вам двоим, — призналась Твайлайт. Несмотря на все, это было чистой правдой. — Но как вы поняли, что я приду именно сейчас? Вы же меня ждали, верно?

— Конечно же мы тебя ждали. Ты подняла на уши полстолицы.

— О, это была не я.

— Plasaro via toi ko pri?^[1] — донесся сверху любопытствующий голос Глейс.

Принцессы подняли взгляды, отстранившись от Твайлайт.

— Мне не показалось, сестра, — спокойно отреагировала Луна. — Это правда был не Спайк.

— Твайлайт, скажи мне, где ты умудрилась найти еще одного дракона? — поразилась Селестия. — У тебя какой-то особенный талант притягивать к себе реликты старого мира?

— Не знаю, возможно? — легонько пожала плечами Твайлайт. — Но вообще ее притянула не я, а Спайк, если на то пошло.

— Enoved disdenma mi jeh^[2], — требовательно повторила Глейс. — Paro mi osdir, rensak vasde du via^[3].

Рог Селестии вдруг объяло мягкое свечение, и она сколдовала заклинание, направив его на драконицу. Той это, естественно, не понравилось, что она поспешила выразить не только взглядом, но и словами:

— Что ты сделала?

— Научила тебя говорить по-нашему.

— Вот же… — резко дошло до Глейс. — Когда я хотела узнать, о чем вы говорите, это не значило, что меня нужно учить вашему плебейскому языку, — возмущенно прошипела она.

— Зато теперь ты не упустишь ни одного нашего слова.

— Сделай обратно, — потребовала Глейс.

— Увы, как сделать обратно, мы так до сих пор и не придумали, — примиряющим тоном сказала Луна. — Прости моей сестре ее поспешное решение.

— Вы мне уже не нравитесь… — угрюмо промолвила Глейс.

— Вот так просто? — не верила Твайлайт. — Взяли и научили ее другому языку одним заклинанием? Нет, я понимаю, что ваша магия — это ваша магия, никто больше так искусно, как вы, ей не владеет, но все же!

— В этом нет ничего удивительного, если знать суть, — молвила Селестия. — Наш язык основан на древнеэквестрийском, фактически это два одинаковых языка, просто наш несколько изменен под особенности восприятия оборотней. Так предложение на нашем языке является инверсией того же предложения на древнеэквестрийском. То же самое и со словами, они искажены, чтобы нам было проще их произносить. Поэтому можно сказать, что драконица уже знала наш язык. Мы просто научили ее нашему восприятию.

— Не нужно мне ваше кривое восприятие.

Препирания Глейс напомнили Твайлайт Спайка в их первую встречу. Вот уж действительно, сразу видно — родственники.

— А что со Спайком? — спросила колдунья. — Он ведь попал под действие осколка звезд. В чем тут логика?

— Логика в том, — говорила Селестия, — что в осколки было заложено это же заклинание. Это была одна из их функций. Мы хотели, чтобы оборотни перестали использовать старый язык. Он был и остается неудобным, рваным и противоестественным для нас. Поэтому мы придумали другой, более подходящий.

— Тогда вот вам еще вопрос, раз уж мы снова заговорили об этом всем — кто был в пещере? Ну, там, где мы с вами впервые встретились? Это же был оборотень?

— Действительно оборотень, — подтвердила Луна.

— Но что он там делал?

— Трудно сказать, — говорила Селестия. — Быть может, он оказался заперт там, и не мог выбраться. Мы не смогли его расспросить. Когда мы нашли его, он уже отошел в мир иной.

— Он правда казался очень слабым… — припомнила Твайлайт. — Я все думала, как ему удалось столько прожить. Он вроде бы выглядел как дракон? Оборотни живут дольше, если примут форму существа-долгожителя?

— Честно сказать, не знаю, — ответила Луна. — Мы не проверяли это, Твайлайт. Но нет, он не был драконом. Он был именно, что чудищем. Вероятно, он принял форму некоего весьма крупного хищника из старого мира. Такие раньше жили в далеких-далеких землях.

— Но почему он знал то, чего не знали другие?

— Этому у нас есть только одно объяснение: когда звезда-праматерь отобрала у вас воспоминания, его это не затронуло, — вновь молвила Селестия. — Не знаю, из-за ошибки ли, случайности или чего-то еще, но так получилось. К тому же, возможно, он уже тогда был заперт в своей каменной тюрьме, и это тоже сыграло определенную роль.

— Теперь мне стало понятнее. И еще: утром мне вернулись чьи-то воспоминания…

— Еще не все воспоминания нашли своих новых обладателей? — тут же предположила Луна со слегка удивленным видом.

— Я подумала то же самое. В общем, во сне я видела первых оборотней, вас двоих, и то, как все началось. Это там где был снег, лед… и вот это все.

— Это очень старое воспоминание. Удивительно, что оно вообще оказалось вместе со всеми, — Селестия озадаченно посмотрела на сестру.

— Причем оно нашло именно тебя,  а не кого-то другого, — добавила Луна. — И что еще более странно и даже немного забавно, оно нашло Твайлайт именно после сегодняшней ночи, — сказала она Селестии.

Колдунья не поняла, про что говорят принцессы, однако спросила другое:

— Как думаете, кому раньше принадлежало это воспоминание? Понятно, что предку, но, может, вы знаете больше?

— Боюсь, что нет, Твайлайт, — сказала Селестия. — Но само его существование заставляет задуматься…

— Я вроде бы стала понимать ваш язык, но все еще решительно не могу понять, о чем идет речь, — изрекла Глейс.

— Стоило ли тешить свое любопытство? — с усмешкой сказала Луна.

— Не стоило, — признала Глейс.

— Теперь давайте о серьезном… то есть еще более серьезном, — говорила Твайлайт, постепенно чувствуя себя все увереннее. — Я ведь вернулась не просто, чтобы сказать привет. Мы должны все исправить — вот, что я хотела сказать больше всего. Мы втроем очень сильно напортачили с этим миром.

— Твайлайт, ты ни в чем… — начала было Луна, однако Твайлайт ее перебила:

— Давайте не будем спорить, кто виноват, а кто нет, я весь год думала только об этом. Я так же как и вы ответственна за происходящее, и это факт. Давайте лучше подумаем, что мы можем сделать.

Селестия вздохнула:

— Мы ничего не можем сделать, Твайлайт. Прости, но это так. Очередной цикл подходит к концу, и этого не изменить.

— Вы себя в этом убедили.

— Нас убедили бесчисленные бесплодные попытки, — как бы нехотя возразила Луна.

— Я это уже слышала. Смотрите, мы могли бы попытаться связаться с другим миром. Вдруг тамошние существа — я подразумеваю пони — согласятся помочь?

— Нам напомнить, что произошло в последний раз, когда мы с сестрой пытались это сделать? — сощурила взгляд Селестия.

— Тогда я буду третьей, чтобы не допустить второго вашего исчезновения. И можно позвать на помощь других магов.

— Сейчас уже нельзя, — покачала головой Селестия. — Все они задействованы в защите городов. — Она снова вздохнула, еще тяжелее: — Я сильно сомневаюсь, что на той стороне кто-то захочет нам помогать. Это не та рана, которая может зажить. То, что мы сделали, не сгладит даже время. Нас запомнили, как жестоких и беспощадных существ, и эту память не стереть никакими заклинаниями.

— Но мы могли бы хотя бы попробовать, — не отступала Твайлайт. — Показать, что мы не те, что были раньше?

— Не те? Ты уверена в этом, Твайлайт? — вмешалась Луна. — Пони, может быть, и дадут нам второй шанс. Но их мир не состоит из одних только пони, как наш — из оборотней.

— Однажды мы нарушили их идиллию, — молвила Селестия, серьезно глядя на Твайлайт. — Мы не можем допустить, чтобы это повторилось снова.

Колдунья думала, что она винила себя больше всех на свете, пока не услышала принцесс. Однако она продолжала твердо настаивать на своем.

— Но ради чего вы тогда пытались попасть в другой мир? Не потому, что хотели жить вместе с его обитателями?

— Теперь мы видим, что это было ошибкой, — говорила Луна. — Мы думали, что оборотни поменялись. Но это оказалось не так. Мы по-прежнему опасны для других существ, лучше всего нам будет жить одним, там, где нас никто не найдет, если мы действительно хотим добра.

— Какие вы нудные, — презрительно изрекла Глейс. — Вы как две полудохлые змеи. Свесили голову с обрыва и ждете, когда она утянет вниз остальное.

С губ Луны внезапно сорвался смешок.

— Это самое точное описание, которое можно к нам применить, — пусть она улыбалась, ее лицо все равно оставалось печальным. — После того, что случилось год назад, мы окончательно потеряли надежду. Тысяча лет спокойствия, и затем в один момент все пошло насмарку.

— Да, давай скажи мне, что надежды нет, — с шипением проговорила Глейс. — К вам вернулась ваша любимая ученица, и она, несмотря на все, по-прежнему уважает ваши никчемные шкуры. Надежды нет, хотите сказать? Я воссоединилась с сыном — и даже голод, время и полное вымирание нашего вида не смогли нас разлучить. Все еще недостаточно надежды в этом мире? От вас никакой пользы, слизняки! Только и можете, что жалеть себя. Какой же дурной пример вы подаете.

У Твайлайт непроизвольно открылся рот. С круглыми глазами она посмотрела на драконицу. Она не сразу смогла вымолвить слова, застывшие на языке:

— Как грубо, Глейс!

— Кто-то должен был пристыдить их. Я смотрю, они совсем расслабились, — ответила Глейс. — Однако если и это не поможет, лучше тебе про них забыть, Твайлайт, и заняться делом самой.

Принцессы так и не нашли, что сказать, и повесили головы.

— Пожалуйста, давайте попробуем все исправить, — упрашивала Твайлайт. — Мой век совсем недолог в сравнении с вашим. Расцвета следующего цикла я могу уже не застать.

После этих слов повисла долгая тишина. Твайлайт стало казаться, что принцессы так и продолжат молчать, видно, не в состоянии что-либо сказать, пристыженные и потерпевшие полное поражение, однако затем Селестия подняла взгляд и тихим голосом говорила:

— Никто не знает этого, однако с принцессами пони мы расстались вовсе не врагами. Они были великодушны, и они поняли нас. Та,  у которой я украла внешность, перед тем, как уйти, сказала: «Я верю, что однажды вы сможете постичь дружбу и любовь»…

— У нас были, есть и будут миллионы собратьев… тяжело уделять всем внимание, тяжело любить всех. Мы давно свыклись с тем, что их жизни мимолетны, — молвила Луна. — Мир катится в бездну… Нет, он давно в нее скатился и там остался. Но ты словно лучик света в темноте, Твайлайт. И я не хочу, чтобы ты погасла. Ни я, ни моя сестра.

— Ты дорога нам, как не был никто другой за все эти долгие годы, — слабо улыбнулась Селестия.

— Может, вы не так уж бесполезны, — сказала Глейс. — Вам просто надо было слегка осадить. Как детеныши малые, право слово.

— Но что нам делать? — растерянно спросила Луна. — У тебя есть идеи? Кроме той, что ты уже предложила?

Что это за странный мир, думала Твайлайт, где принцессы спрашивают ее, что делать, а не она — их? Но, серьезно, с чего им начать? Что делать с отрекшимися? Как их остановить, если это все-таки возможно? Или если не остановить, то как хотя бы смягчить последствия? Пока Твайлайт пыталась зацепиться за один вопрос, следом возникало два других. Одна она с ними не справится — слишком много граней и углов, которые можно упустить из виду. Раньше, когда наступали такие моменты, в дело вмешивалась радужногривая пегаска и выдавала какую-нибудь неожиданную, но дельную мысль…

— У меня пока что есть только одна идея, — Твайлайт прервала задумчивое молчание. — Я думаю… нужно позвать Рейнбоу Дэш. О звезды небесные, надеюсь, она согласится помочь…