Мир Сио: Отдельные рассказы
Скраппсбург-в-Облаках
Просто зарисовка) Имеющая отношение к миру Скраппи ("Стальные Крылья": 1, 2, 3).
— И как умудрились пропихнуть? — прицокнул зубами огромный белоснежный аликорн, глядя на статую желтого камня, величественно возвышающуюся посреди площади.
— Создатель, а что здесь такого? Нет, я понимаю, она никакого отношения к этому городу не имеет, но уважение выразить такой пони — дело чести, — в ответ удивилась пегаска-"нерожденная" кирпично-красной масти с подпалинами, также рассматривающая эту городскую достопримечательность. Достопримечательность представляла из себя статую пятнистой кобылицы крылатого племени весьма занятного вида: огромные крылья, нахальный взгляд, обезображенная шрамом передняя нога, заплетенные по древней зебрской моде в мириад косичек грива и хвост.
— "Лишенной Облика, В благодарность от народов Небес и Звезд", — аликорн магией подсветил бронзовую табличку на постаменте, — Заметь, мы в квартале дневных, а памятник поставлен ночным племенем. Хоть, должен отдать им должное, реверанс в сторону пернатых сделать додумались.
— Дерпиург, ты бы ещё начал возмущаться тем, что Рассвет называется Рассветом, — фыркнула приземлившаяся рядом с этими двоими изабелловая "нерожденная" из крылатого племени. Что тут же чуть не спровоцировало небольшую аварию — местные пегасы, явно, уделяли чересчур много внимания шее и крупу рослой иностранки.
— Ну, уж называется он Рассветом, точно, не благодаря Скраппи. Если бы эта пегая пакость имела к городу хоть какое-то отношение, то его название было Дыра. Возможно, Дырища, — аликорн недвусмысленно прицелился к стоящему у самого края летающего острова лотку с закусками, — И, если мой нос меня не обманывает, скоро тут состоится акт взаимного дарения. Ирия, сколько в здешних палестинах стоят лепешки с сырным соусом?
— Четвертушку за пару. А наш бессмертный все такой же желудок-на-ножках, — фыркнула изабелловая, также принимаясь за разглядывание статуи, — А при жизни ее чуть ли не гнали из небесных городов. Ну, не лицемеры ли?
— И правильно делали. Таких пакостных пони ещё поискать. Сколько я с ней намучился… — картинно вздохнул аликорн, покупая у глупо улыбающегося пегасёнка пару сырных лепешек и стопку вафель, — И, ведь, что особенно погано, к детям своим не подпускала! Я только один раз смог с Санни материал стрясти. И то, втихаря и за такую услугу, что, поймай нас на этом деле, хвоста бы с крыльями и ушами лишился. В общем, поганая эта кобыла Скраппи Раг.
— Создатель, она — наша праматерь. Не мог бы ты ваши аликорньи дрязги промеж вами, бессмертными, оставлять? — обиженно насупила мордочку кирпично-красная пегаска, — В конце-концов, если бы она была плохой пони, то ты бы не стал создавать ветвь Раг.
— Нет, ну вот когда не надо — Безопасность тут как тут. А как гостайна, так — утекай, на здоровье! А, вообще, она не просто плохая, а образцово плохая пони. Но с первоклассной генетикой. Из-за этого у нас каждый третий пегас к твоей, Топаз, линии принадлежит. И за отказ Скраппи от бессмертия я ее не осуждаю. Как бывший смертный не осуждаю. Мое же мнение как аликорна не важно — мы, бессмертные, все с кукушкой не дружим, просто по определению, — удобно устроившись на скамейке на краю летающего острова, принялся разглагольствовать аликорн, попутно поедая только что купленные вафли, — И, да, именно из-за ее дурных наклонностей Цветастым Половичком заинтересовались принцессы. Так как, к тому времени сами довели ситуацию до такого предела, что кроме как очень плохими методами ее было не разрешить. По большому счету, Селестия была в пяти минутах от того, чтобы слететь с трона и стать принцессой-ширмой для местного олигархата, Луна — проклопать свой проект по возрождению ночного племени, а весь Черный-145 — от начала эпохи колониализма. Причем, я даже не уверен в том, кто от всего этого больше бы пострадал — слишком неравномерно было развитие всего и вся и между эквестрийскими народами, и внутри них самих.
— Нытик бессмертный, — фыркнула изабелловая "нерожденная" отвлекаясь от разглядывания статуи, и переходя к изучению расписания взаимной стыковки летающих островов, вывешенному на вычурной доске объявлений, — Сейчас, наверное, начнешь зудеть, что все плохо и мяса не достать?
— Мясо я уже достал. Кстати, местные перепончатокрылые хорошо крыс маринуют — сегодня вечером буду на углях жарить, — аликорн расправился с вафлями, и теперь приступил к сырным лепешки, попутно любуясь проплывающие вдали летающими островами, застроенными весьма симпатичными кирпичными и каменными зданиями или засаженными парками, — Кстати, Ирия, как по мне, идея построить небесный город для бескрылых в корне своем дурацкая. Сколько там тому Рассвету? Пятьдесят лет? А он уже больше, чем на две трети заселен крылатыми. Что-то не вижу в земледавах энтузиазма жить дискорд-знает-где под облаками, откуда и сверзиться что хвостом махнуть.
— Крыс жрать будешь? Надеюсь, с кетчупом, — весело приподняла бровь изабелловая.
— Фу! — непроизвольно сморщится за своим лотком пегасёнок-торговец.
— Рад, Ирия, что помнишь классику. И, вообще, мы, гномы, крыс любим, уважаем и даже обожаем. Но токмо вместе с правильно приготовленным соусом из ягод благородного томата, — вальяжно развалившись на скамейке, лениво "блеснул" аликорн, после чего обратился к пегасенку, — А почему "Фу!"? Чем тебе, мелкий, фестралья еда не угодила?
— Но это же неправильно, господин аликорн! — пискнул из-за лотка пегасёнок, явно перепугавшись оказанному ему божественному вниманию, — Они же живые!
— Да, да. "Убивать это неправильно", "они же все чувствуют" и "это против природы". Обычный набор штампов, которыми консументы первого порядка пытаются застыдить консументов второго порядка, — устало прокомментировал слова жеребёнка аликорн, — А, знаешь, мелкий, это все и к тебе тоже относится. Растения, которые ты на завтрак, обед и ужин хомячишь, они тоже живые. И, да, они тоже все чувствуют. Более того, скажу тебе по секрету, есть растения наделенные разумом. Правда, схрумкать их тебе не светит ни шиша. Так что, чем ты, жующий какой-нибудь салат, отличается от фестрала, жующего какую-нибудь улитку? Ведь, в обоих случаях пони убиваете живое существо, способное чувствовать боль и переживать страдание...
— Отцепись от жеребенка. Иначе по ушам получишь, — в ответ на эту речь крылом пригрозила аликорну изабелловая пегаска.
— Предлагаешь себя в качестве жертвы? Ну, Ирия, с чего начать к тебе цепляться? — лениво махнул крылом со своей скамейки аликорн, — Насколько я помню, в эту командировку не забыл издать приказ об употреблении психотропных зелий. А ты только вчерашним вечером закупила в местной лавке три флакона “энергетика”. Кстати, что, хоть, приобрела?
— Совиную эссенцию. Знаешь ли, нам, пегасам, в отличие от тебя, морды бессмертной, звездного света маловато, — скосив глаза на пегасёнка, фыркнула изабелловая, — Чего вредничать начал? Кто обидел?
— Жисть! Жисть обидела! Вот на кой хвост я в Черном-145 четверть года проторчал? Чего тут такого было сделано, что без меня не обойтись? — выражение лица аликорна стало кислым, — Да, признаю, кое-что из биоты Реки Лютес было интересным. Но от такого неоднородного магического источника другого и не ожидалось. И, вообще, с этой работой мог бы справиться любой другой наш биолог, включая молодняк. Тем более, что местные и так уже проделали изрядную работу на своем уровне… Да, опять ною. Предпочла, чтобы я тортами обжирался, как некоторые?
— Хандришь? — изабелловая подошла к скамейке, занятой аликорном.
— Хандрю. И жратва не помогает, — признался аликорн, слизывая крошки с тарелки из прессованного сена, — Насчет фазы найтмер не беспокойся — энчанторисунок уже проверен: изменений-предвестников нет. Просто погано. Не знаю почему.
— Потому, что уже больше года вдали от всех нас по дальним мирам кукуешь, — изабелловая пегаска легонько стукнула аликорна сгибом крыла по голове, — Дерпиург, домой тебе пора. И никакой бздуры про бессмертие! У вас, аликорнов, психика слабая — без нас, своих смертных, за считанные недели раскисаете.
— Ой, спасибо тебе, Ирия! Вот только без тебя мне аликорньих нянек не хватало! — проворчал аликорн, откусывая одним махом чуть ли не всю тарелку, — И так погано, без твоего шпионства на Волкову…
— Я на Ирину не шпионю. Я тебя забираю. А то, если тебя на твою собственную ответственность оставить, ты тут еще полгода проторчишь: я успела с твоей свитой поплотковать, так что знаю, что вы с Карпентером уже несколько местных для промпони наметили, — изабелловая шагнула к лотку пегасёнка-торговца, попутно выуживая из сбруи кошелек с монетами, - Дерпиург, в очередной раз прошу, не темни. Когда я тебя только увидела в Рассвете, ты мне вполне ничего показался. А теперь вижу, что Ирина была права — у тебя крыша ехать начинает.
— И какую кару для меня Правление выбрало? — аликорн отправил в рот остатки тарелки.
— Не ной. Самой радости нет тебя на веревке тащить, — изабелловая обменяла монеты на огромную глазурованную глиняную кружку лимонада, — А твое “наказание” это Третий Отпускной План.
— Что стряслось? Я должен беспокоиться? — тут же встрепенулся аликорн.
— Нет, не должен: Пакостницам и всем причастным уши прутом уже обработали — сейчас оставшейся части наказания ждут. Да и Бедствие, в этот раз, не сильно покалечилась — когда я за тобой отправлялась, Пазл ее уже выписывать собирался, — изабелловая пегаска на сгибе крыла подала аликорну кружку, — На, вот, запей, страдалец.
— Тогда, почему третий? — аликорн, перехватив посуду телекинезом, приложился к кружке, — Косоушка тоже вляпалась?
— Не только она. Джейн также поучаствовала. Но я ни в твой, ни в табунок Шуршунчика вмешиваться не хочу — сам у своих кобылиц все выспросишь. В общем, у тебя после возвращения два восьминочия с твоим табунком. А дальше они, все втроем и с Джейн в придачу, отправятся в ссылку к Луне. Правление им два месяца выписало.
— А тещенька моя с сестричкой уже розог на всю четверку заготовили, и Никс с Муни добровольцами вызвались младшеньких, опять накуролесивших, сечь, — покачал головой аликорн, — И почему я последний о таком узнаю?
— Потому, что шляешься по дальним мирам холера знает сколько, — фыркнула изабеловая, забирая у аликорна опустошенную кружку, и возвращая ее обратно пегасёнку.
— Создатель, ты сам видишь, насколько с тобой не все в порядке — ты даже дела в Шпиле упустил, — кирпично-красная “нерожденная”, до этого тихо подошедшая к скамейке, умоляюще посмотрела на бессмертного, — Пожалуйста, не упрямся на этот раз.
— Вечно меня в заговорах и манипуляциях обвиняют, — картинно проворчал аликорн, но, взглянув, на двух пегасок из нестареющего племени, сдался, — Ладно, на этот раз Волкова победила. Ирия, так Пуховому Шарику и передай. Но! У меня еще три дня культурной программы в Рассвете фицияльно расписано. Так что, придется обождать. Кстати, приглашаю обеих — за солнечный счет пошляемся по местным достопримечательностям. Хотя, честно скажу, так себе они тут: музейчик еще ничего, а вот “патриотический” лунапарк, Лотерейная Площадь и летающий пляж только называются красиво.
— Господин аликорн, у нас еще есть прогулки на “Первой Леди”, — дал знать о себе пегасенок, которому, по всей видимости, было одновременно и страшно, и любопытно вживую наблюдать самого настоящего аликорна (к тому же, ведущего себя вовсе не так, как до этого представлялось маленькому жителю Рассвета).
— А вот это хорошая идея, — изабелловая пегаска согнутым крылом взъерошила гриву позволяющему это божеству, — Прогуляемся на дирижабле, отдохнем, ты снова к нам привыкнешь, пока нас вокруг тебя немного. Согласен, морда бессмертная?
— Звучит неплохо, — аликорн довольно хмыкнул, и, выудив их откуда-то из воздуха, звякнул парой крупных монет по крышке тележки пегасёнка, — Мелкий, вот тебе за идею — прикупишь себе что-нибь пегасьи-годное.
— Фу-ф! Все тут по-другому. Один только грузовой братец остается неизменным, — полосатый фестрал бросил огромный баул, который до этого тащил в зубах, на низкую и очень широкую тумбу, занимавшую все место у стены с его стороны купе, — Да, сестричка?
— А я тебе предлагала машине наш багаж доверить. Но ты же заартачился: “Вещи незамужней кобылицы чужакам отдать?! Да еще и автоматону?! Это же позор! Сам все понесу.” Вот и неси, не жалуйся, — полосатая фестралка, зашедшая в купе вслед за фестралом, расстегнула замки своей сбруи, и, свалив седельные сумки на точно такую же тумбу со своей стороны, принялась разбирать вещи, — Как по мне, “нерожденные” нашими обычаями не заморачиваются — у них своей придури хватает. Ты заметил, как на нас посмотрела офицер пограничной стражи, когда принялась изучать наши бумаги?
— Так же, как и эквестрийские стражники. Так же, как и наши чинуши. Пара шерехе, пересекающих границу — к проблемам. Сестричка, кто ночной народ любит? — проворчал полосатый фестрал, сгружая еще один увесистый баул, лежавший поперек его спины, и принимаясь за оставшуюся на упряжи пару седельных сумок.
— Сообразила: это и ящик, и кровать. Удобно, — мышекрылая подняла крышку, закрывающую тумбу сверху, и обнаружила внутри обширную полость, разделенную внутренними перегородками на отдельные ячейки, в которых оказались наборы постельного белья, пара непонятных свертков плотной ткани и какие-то пакеты, похоже, с гигиеническими наборами, — Хм, только куда я свои вещи сложу?
— В мой ящик — он пустой, — просветил кобылицу полосатый фестрал, уже откинувший крышку своей тумбы, и перекладывающий в обнаружившуюся полость багаж, — Какая-то странная несимметричность, не находишь?
— Нахожу, — задрав голову, с задумчивым видом принялась рассматривать стены и потолок непривычно высокого для пони купе фестралка, — Знаешь, там еще по откидной полке с каждой из внутренних стен и под потолком какие-то перекладины. Кажется, это как раз для нас. Будем по-ночному спать или как нормальные зебры?
— Не так много места, как мне вначале показалось, — закончив с багажом и напоследок выудив из него пару холщовых мешочков, захлопнул крышку тумбы фестрал, — Ты как хочешь, а я — по-зебрячьи. Кстати, вот твоя порция.
— Сухарики! — счастливо пискнула фестралка, поймав передней ногой брошенный жеребцом мешочек, и тут же зарывшись в него носом.
— Все сразу не съедай — нам еще двое суток на поезде ехать. И я ума не приложу, как тут мясом разжиться, — мохноухий подошел к фестралке, и сунул голову в раскрытую тумбу, — Шесть наборов белья! Куда нам столько? На кого эти дылды купе рассчитывали?
— Тут, если ты не заметил, еще гамак и что-то типа матраса — как раз на шестерых выходит, — фыркнула фестралка, — Меня другое беспокоит: Ты заметил, что верхняя половина стен обшита чем-то мягким? Зачем?
— Чтобы голову во сне не разбить. Сестричка, мы в поезде, — фыркнул фестрал, складывая в карман из согнутого правого крыла и собственного бока упаковки с гигиеническим набором и постельным бельем, — Ты же, когда спать под потолок заберешься, как маятник качаться будешь. Вот для сохранности стен они мягким и обиты.
— В бесполосых чух-чухах не так качает, чтобы голову разбить, а тут левитационный поезд, — фырком на фырк ответила пегаска, забирая два своих пакета и закрывая крышку тумбы, — Братец, какие планы? Только не надо про “будем читать специальную литературу”! Я скоро этими алхимическими формулами плакать буду! Давай, хоть пару последних дней отдохнем!
— Это была твоя идея наняться к нестареющим. Сама знала, что у них очень высокие стандарты, — недовольно напомнил сестре фестрал. После же, взглянув на умоляющую мордочку полосатой, сжалился, — Ладно, вряд ли, пара дней что-то изменит — все равно, не знаем, что именно из наших знаний и навыков на этом контракте понадобится. Да и я, если честно, тоже уже устал.
— Спасибо, братец! Я бы без тебя пропала! — просияла фестралка, и принялась устраиваться на своей тумбе, не забывая периодически заглядывать в холщовый мешочек.
— Кто бы в этом сомневался, — в ответ хмыкнул полосатый мышекрыл, занявшись изучением складной конструкции у окна, — Удобно: сборный стол из трех секций. Хм, высота регулируется? Угу, вижу: это для дылды, а это для грифона — думаю, нам сойдет. К обеду налажу.
— Внимание! Отправление поезда через пятнадцать минут. Просьба пассажирам не покидать пассажирскую зону поезда, — раздался из динамика над дверью купе приятный кобылий голос.
Фестрал хмыкнул, и, оставив складную конструкцию в покое, запрыгнул на свою тумбу.
— Ой! — полосатая фестралка чуть не попала под ноги зазевавшейся “нерожденной”.
— А ты ворон не считай, — фестрал перехватил крылом почти упавший со спины сестры поднос, — Мы для дылд как собачёнки — они и не думают, что у них кто-то под ногами бегает.
— Сам-то… — проворчала фестралка, зажимая копытом кнопку на боковине тахты, заменявшей в вагоне-ресторане привычные скамьи, — Зато, я мясо для нас нашла. Не то, что ты.
— Нашла? В меню отыскала, — фыркнул фестрал, переставляя оба подноса с понячьих спин на поползшую вниз столешницу.
— И что? Ты и так не смог! — фыркнув на брата, фестралка заняла свое место на тахте.
— Ладно, Ньота, ты нас обоих накормила. Только, обиженную принцессу из себя не строй, — усевшись, притянул к себе поднос фестрал.
— Да, да, тебе это уже надоело — лучше бы я тихо в доме родителей сидела, и, когда отец решит, вышла замуж за хорошего, уважаемого толстожопа с полезными связями, — прижала уши к голове фестралка, — Самому не противно? Шпионишь за мной!..
— Не шпионю, а оберегаю. Если бы отец был против, то ни ты, ни я никуда бы не уехали, — недовольно сверкнув глазами на фестралку, подцепил на копыто фиксатор земнопонячьей ложки фестрал, — Не одна ты тут такая из себя вся особенная. Меня тоже не радует перспектива всю жизнь бумажки из стопки в стопку перекладывать, да “поддерживать дружеские отношения с уважаемыми семьями”. Пусть этим Дубу занимается — ему нравится.
— Прости, я сейчас сама не своя, — состроила извиняющуюся мордочку фестралка, — Другой мир, все волнения последних месяцев…
— Да знаю я: гормоны, цикл… Успокойся и ешь, — фестрал фыркнул.
Фестралка в ответ недовольно нахохлилась и сверкнула глазами на брата.
— Доброго вам дня. Не позволите подсесть? — прервал вялую перебранку мышекрылов мужской голос со свистящими нотками, — А то на этом поезде никого из небесного племени не случилось — и поговорить толком не с кем.
Фестралы повернули головы: рядом с их столиком стоял бело-золотой грифон вполне привычных размеров, на чьей спине, поддерживаемый чуть приподнятыми крыльями, лежал наполненный всякой снедью поднос.
— Конечно, — пододвинулся фестрал, освобождая место для нежданного попутчика.
— Спасибо, — грифон запрыгнул на тахту, умудрившись прямо в прыжке одними лишь крыльями пристроить поднос на стол, — Бик, магоинститут. Еду до конечной, в Холмоград. Так что, если не против, будем знакомы.
— Мвези Насаба-Раг, — кивнул пернатому хищнику фестрал, — А это моя сестра, Ньота Насаба-Раг.
— Раг, говоришь? Из Черного-145? — грифон прищурился на фестрала, — Как там у вас дела? Сколько я у вас там не был? Наверное, лет пятьдесят, как Рассвет закончили. Как ночное племя в Звездном Кантерлоте живет? “Кафе” еще принимает посетителей? А то, помню, тогда солнечная стража все грозилась прикрыть этот “рассадник пьянства, разврата и ночного бесстыдства”.
— Мы из Зебрики, — деликатно поправил грифона фестрал, предчувствуя надвигающиеся неприятности.
— Из Зебрики? — удивился птицелев, после чего призадумался, — Так, Черный-145… Хм, насколько я помню, ваши полосатые не слишком жалуют ночное племя, хотя, по сути, сами к нему принадлежат… О! Точно! У полосатых же с мохноухами в 145-м была одна крупная общая линия как раз через Раг. Вы, получается, из королевской семьи?
— Очень дальняя родня, — фестралу стало весьма неуютно.
— Да, мы — Раг! Мы — полосатые! Северный народ имеет что-то против?! — а вот его сестра решила, что лучшая оборона — наступление.
— Когти. Очень против Раг и Скай Фесзе помогают, — с усмешкой показал фестралке свои передние, “орлиные”, лапы грифон, после чего благодушно фыркнул, — Успокойтесь, юная охотница. У нас другие порядки, и до вашей полосатости никому дела нет — своих таких же выше облаков. Особенно, среди чумазиков. Кстати, вы же у нас по контракту с МПиР?
— Верно, — кивнул фестрал, внутренне злясь на сестру и мысленно посылая ей “Да ешь же ты уже, наконец! Не влезай, куда не просят!”. Та, видимо, услышав это послание, с обиженным видом уткнулась в тарелку с первым, — По контракту с вашими промышленниками. Мы — алхимики.
— Раг — алхимики… — задумчиво, будто пробуя слова на вкус, произнес грифон, — Да еще и Создатель недавно как раз из Черного-145 вернулся…
— У нас опять какие-то неприятности? — оторвавшись от еды, с беспокойством поинтересовалась фестралка.
— О, конечно же, нет! Просто, мне необычно видеть Раг за подобным занятием. Думаю, Создатель вами заинтересуется. Так что, готовьтесь к повышенному вниманию со стороны службы репродукции — они постоянно ищут новые гены для новых поколений, — грифон усмехнулся. После же, видя непонимания со стороны собеседников, пояснил, — Я не пытаюсь вас обидеть. Просто, Раг есть не только в вашем мире — это одна из уважаемых и самых многочисленных наших линий. Пожалуй, каждый третий пегас из наших принадлежит к линии Раг. И эта линия, честно скажу, не отличается покладистым нравом. Так что, мне, как грифону, приходится следить за их поведением. Кстати, это и вас касается. Учтите это: будете хулиганить — ваши крупы попробуют моих когтей.
— Постараемся вести себя достойно доброму званию гостей, — кивнул грифону фестрал, — Но надеюсь на ответное отношение со стороны хозяев.
— Моя промашка — слишком давно не был в Эквестрии, совсем позабыл о ваших обычаях, — грифон фыркнул, находя ситуацию смешной, — Мы, искусственное племя, не покушаемся на лоно охотниц. Просто, служба репродукции будет клянчит у вас кровь, яйцеклетки и семя до тех пор, пока не надоест. Делиться или нет — ваше дело. Без вашего добровольного согласия генетики ничего сделать не могут. Такие у нас обычаи… Кстати, охотник Мвезе, вас уже просветили насчет привычек нашей копытной половины, касающихся сильного пола?
— Просветили, и я готов к такому вниманию. Хотя, не скрою, оно против обычаев моей Родины — у нас принято, чтобы жеребец выбирал кобылиц, а не наоборот, — фестрал расслабился, считая что опасность миновала, — Кстати, вы, херр Бик, сказали, что не были в нашем мире с тех пор, как “закончили Рассвет”? Мы с сестрой последние шесть лет учились и работали в этом Эквестрийском городе.
— По вопросу любовному, увы, я пегасу не советчик. Я вас, копытных, сам понять не могу: как сердце может вместить стольких? Впрочем, вы нас, однолюбов, тоже понять не можете. Так что, юный охотник, приспосабливайся как-то сам. И можешь никаких приставок к моему имени не добавлять — все равно, ошибешься, — грифон подхватил когтистой лапой ложку, и приступил к еде, периодически прерываясь на беседу, — А Рассвет я покинул, когда мы сдали эквестрийцам платформы левитационного ядра. Нихвоста тогда в Небе, кроме этих платформ и временного аэропорта, не было. Эх! Первый крупный проект, в котором я участвовал — тогда так волнительно было… А вы, наверное, ночь перед порталом не спали?
— Сколько же вам лет!.. — удивленно воскликнула фестралка, после чего сконфузилась, — Я бы вам больше тридцати не дала.
— "Захлопни зерномолку!" — подумал к сестре фестрал, одновременно злясь и на нее, и на себя, — "Почему наш семейный дар работает так по-понячьи!"
— Сто тридцать шесть, при линейном исчислении. Или двадцать шесть биологических, — как ни странно, бестактный вопрос фестралки совершенно не обидел грифона, — По нашим меркам, вполне достаточно, чтобы к тебе прислушивались. Юная охотница, я понимаю ваш конфуз: "Я же ему в правнучки гожусь!" Но у нашего племени возраст тикает несколько иначе. А у меня уже не тикает вовсе — я давным-давно достиг своего "биологического потолка". Можете считать, что я, просто, на десять лет вас старше.
— "Потому, что ты — дурак. Скажи спасибо, что я первую твою мыслишку не разобрала," — донеслось до фестрала.
— А вы как оказались в Рассвете? — грифон этой беззвучной перебранки не заметил (да и заметить не мог), а потому оставался все так же благодушен, продолжив с удовольствием поглощать стряпню неизвестного повара, — Неужели, городок разросся до того, чтобы начать привлекать иностранцев?
— В Рассвете уникальная фабрика эликсиров. Мы имели шанс получить знания и навыки, которых ни у кого в Зебрике и быть не может, а потом — открыть свою ремесленную лабораторию на родине, — фестрал невольно улыбнулся грифону, — Наш род всегда служил при канцелярии — как воинов или стражей Насаба-Раг никогда не воспринимали всерьез. Детей же у нашего отца очень много: на всех сыновей не хватит традиционных должностей, а на дочерей — женихов. Вот Ньота и решила попытать счастье на ремесленном поприще — оно допустимо для кобылицы и не принизит нашу семью. Я же за ней приглядываю... и тоже учусь ремеслу — места в канцелярии мне, точно, не достанется.
— А еще вы вдвоем, просто, сбежали подальше от старших, — грифон снова усмехнулся, — Кстати, не в обиду: необычная масть. Это у вас семейное?
Фестрал с фестралкой удивленно переглянулись: двое пони зебриного сложения, но с характерными для фестралов перепончатыми крыльями, мохнатыми кисточками на ушах, острыми клыками, "ночными" глазами… и, конечно же, хорошо известной среди полосатого народа их родного мира "негативной" окраской: черная шерсть с белыми полосами.
— Можно сказать и так, — хихикнула фестралка, быстрее брата сообразившая, о чем ведет речь грифон, — У всех крылатых потомков Черного Отца такая масть. Остальная семья, кто по земле ходит, окрашены как нормальные зебры.
— Забавно. Мы так же Скай Фесзе опознаем — у всех, вне зависимости от понитипа, радужные гривы. Таким ветром, кстати, выяснилось, что Создатель гены других видов при конструировании новых поколений использует — знаю я нескольких сородичей с радужными хвостами и челками… — грифон заговорщически подмигнул фестралам. Впрочем, тут же со смехом махнул лапой, — Да ладно, вам наши гадания о том, у кого какая генетика и кто кому, на самом деле, родня, вряд ли интересны.
— А как ваше полное имя? Из какой вы "линии"? — заинтересовалась фестралка, через мгновение получив от брата нечто неразборчивое, но под завязку набитое недовольством, — "Братец, а сейчас сам захлопни зерномолку! Если ты меня внятно слышишь: он нам о своих прозвище и родословной расскажет. А для "нерожденных" это важно."
— Голден "Свистелка" Бик, линия THIO. Вы о моей линии, точно, не слышали — так, одна из многих, — небрежно махнул лапой грифон, — Десятое технологическое поколение, полностью искусственный, рожден от биокамеры. В общем-то, и рассказать не о чем. Впрочем, оно, наверное, и к лучшему. Какие у рогатых коллег странности… Да ну его в Тартар, это генетическое усиление способностей! Кстати, как вам наша кухня?
— Пресновато, но, в целом, вкусно. Отдаленно похоже на то, что готовят пони. Я бы добавил специй, — совершенно честно ответил фестрал, подцепляя ложкой еще кусочек чего-то вареного в подливке.
— Не слушайте его нытье, охотник Бик! Мы шесть лет в Рассвете куда хуже питались, чем эти два дня в вашем мире — небесные пони совершенно ничего не понимают в кулинарии: один сахар на столе! — фестралка не упустила шанса отыграться на брате за его недовольные мысли, — К тому же, ваши повара знают толк в мясе — очень вкусный бограч!
— Ах, если бы… Видимо, в дневной Эквестрии 145-го с мясов все так же плохо, как я помню, — грифон с грустным видом взглянул на свой поднос, — Это всего лишь рагу из крольчатины с цветной капустой — обычная фестралья консерва. Опостылевшая, если честно, — во всех поездах, самолетах и гостиницах одна крольчатина с овощами… Приношу вам свои извинения за жалобы. Просто, чумазики который год обещают улучшить меню, но обещания сбываются только для травоедов… Вы умеете готовить?
— Конечно, — фыркнула фестралка, с явным превосходством поглядывая на брата, — Я же кобыла.
— Смотрю, не скучно вы промеж собой живете, — весело сощурился грифон, после чего довольно щелкнул клювом, — Готовка — умение очень полезное у нас: травожуям и так неплохо живется, а вот нам, хищникам и ночному племени, нужно уметь накормить себя. Иначе эти консервы через полгода поперек горла встанут.
— У вас позволена охота? — оживился фестрал.
— Увы. Даже нам запрещено: “в целях безопасности”. Так что, только украдкой или в охотничьих парках на совсем уж мелкую дичь — кролики, птицы, грызуны, слизни. Никакого азарта! Да и в плане стола все то же самое, — сокрушенно качнул головой грифон.
— И это правильно: для охоты то, что тебе в рот помещается. Если ты в рот добыче помещаешься, то кто тут добыча, а кто охотник? — фестралка недовольно перевела взгляд на брата, а потом снова на грифона, — Я в этом полностью согласна с властями Земли Нерожденных.
— Вот это же самое говорит и Правление — по вопросам охоты грифонья партия уже какое десятилетие стабильно держит решающий перевес. И тут нет странностей, юные пони — эта же партия зовется кобыльей. А прекрасного пола вашего племени среди всех наших видов абсолютное большинство, — грифон вздохнул, — Так что, если не хотите лишиться одного из важнейших жизненных удовольствий, вам придется самим научиться готовить разное из очень ограниченного набора мясного: крольчатина, крысятина, мыши, слизни, хвостохватки, и, если повезёт, рыба и птица. Рыбу и птицу, правда, достать удается не всегда. И я, чешуя мне вместо перьев! понять не могу почему: с разными яйцами никакого недостатка нет.
— Вы наговариваете на свою землю, охотник, — теперь головой покачал уже фестрал, — Очень богатый выбор. В Зебрике мы и мечтать о таком не могли!
— Мы не пони! Мы — зебры! Наследники Черного Отца и Ачу, — фестралка же оказалась задета словами грифона.
— Вам придется поменять точку зрения, охотница. У нас все эквиноиды — пони: от ньяти и зебр до перевертышей и неодемикорнов. Наличие или отсутствие полосок, чешуи или клыков ничего принципиально не меняет. Ну, и все пони, кто имеет крылья, за исключением демикорнов и изменчивого племени, — пегасня безголовая. Включая и вас, мои новые ночные знакомые, включая и фестралов, — грифон улыбнулся, явно давая понять, что знает, кого в Зебрике обычно называют фестралам (и к кому никогда не относят потомков Черного Отца, полосатых шерехе), — Кстати, не хотите взглянуть на это, на похожесть пони между собой? Вечером поезд будет проезжать мимо одной из концентрирующих колонн — на фоне вечернего неба красивое зрелище, я вам скажу. Приглашаю вас составить мне компанию в обзорном вагоне. Так схватим сразу двух кроликов за один бросок: и полюбуемся на волшебные красоты, и вы посмотрите поближе на тех, среди кого вам теперь жить. Согласны?
— А весь когтистый народ — грифоны? — решила оставить последнее слово за собой фестралка, но тут же попыталась лишить спор всякого продолжения, — Я согласна. В обзорных вагонах я не была: у нас таких нет, а на эквестрийском поезде-люкс нам было ехать не по кошельку.
— Самое забавное, что у нас все наоборот: сверхзвуковые поезда лишены всяких удобств, включая окна. Впрочем, чумазики строят их для себя и только на критичных для промышленности направлениях. А что земному племени удобства? Набить живот, сполоснуться под теплым душем да уснуть на чем-то, что чуть мягче стального листа, — грифон усмехнулся, а затем обратился к фестралу, — А каково решение охотника Мвези?
— Я согласен, — уверенно кивнул фестрал, получив от сестры пачку издевательских эмоций, — Мы заняли 17-е купе.
— Ну, тогда: номера ваших комов… А, перья понячьи!.. У вас комов нет, — грифон явно сконфузился, не найдя взглядом чего-то привычного на ногах крылатых зебр, — Тогда, вечером зайду к вам в купе. По старинке, так сказать. Где-то около двадцати-двадцати тридцати.
— Будем вас ждать, — учтиво согласился с грифоном фестрал, после, снова заглянув в свою тарелку, продолжил, — Охотник Бик, а вы не знаете, где у вас можно достать хорошие специи?
— Зебрячьи типа “ем огонь — плавлю фарфор”? — грифон весело сощурился, — Нет, таких у нас, точно, не раздобыть. Нашим полосатым слишком острое тоже не по вкусу. Впрочем, если вы быстро сдружитесь с внутримировой сетью, могу подсказать один ресурс, где собираются такие же любители несъедобного. Там, наверняка, подскажут чем заменить привычные приправы.
— Мы с сестрой будем вам очень благодарны, — приободрился полосатый фестрал, — Так, где вы, говорите, можно встретить этот клуб?..
Дальнейший ужин прошел в довольно легкой и ни к чему не обязывающей атмосфере бесед об особенностях кухни двух народов. Похоже, что грифон приберегал действительно важное для вечернего рандеву. Поэтому, перекусив и немного поболтав о том, о сем, трое крылатых наконец разошлись по своим купе.
— У? — сонно укнула фестралка.
— И как ты ночью спать собралась? — отвесивший ей шлепка фестрал, подсунул под нос ночной пони пакет с одеждой и украшениями, — Собирайся. Время встречи с тем грифоном уже подходит. Или ты собралась меня опозорить?
— Укушу… — недовольно промычала фестралка, но приподнялась на постели, и, сладко зевнув, сгребла одежду, — И его зовут Голден Бик — сам ты меня позоришь, братец… Зяв!.. Есть чего-нибудь взбодриться?
— Только паршивый кофе. Еще хуже, чем у бесполосых, кстати. И не смей зелья искать! Они тут, как и в Эквестрии, вне закона, — фестрал вернулся на свою тумбу, и, разложив что-то вроде походного кошелька, принялся готовится к предстоящей встрече, — Эх! перца бы... Ньота, а ты скучаешь по нормальной еде?
— Ну, так, братец, давай я тебе тигадегену намешаю, — фыркнула фестралка, раскладывая на своей постели точно такой же походный кошелек, — Не гунди, могучий воитель: раз с мясом проблем нет, то травы и овощей мне найти труда не составит.
— Хорошо вам, кобылицам: можно открыто по лавкам ходить — никто косо не взглянет, — фестрал извлек из кошелька кисточку и бутылочку с краской.
— А жеребцам еще лучше — можно на крупе ровно ждать, пока сестра поесть приготовит! Ну, не позорить же себя кобыльим делом? — фестралка “стрельнула” в брата облаком черной пудры, — И морду ты штукаришь себе меньше, чем я! Одни плюсы!
— И на всех праздниках и встречах я ноги простаиваю и язык с кретинами отбалтываю, пока ты дома прохладный чай пьешь. Ну, не позорить же себя жеребцовой распущенностью? — подведя кисточкой глаза и пару полосок на морде, фестрал принялся вставлять серьги в аккуратные проколы в ушах (по три на ухо).
— Видел бы сейчас нас отец! — прыснула от смеха фестралка, — Ты бы плетей получил, а я — дня два на одной воде.
— Ну, про тебя я полностью согласен: ткань висит! полоски без туши! грива на одну сторону зачесана! И в какой свет с такой сестрой выходить? Тебя же даже торговцы засмеют! — фестрал спрыгнул со своей тумбы, и, подойдя к сестре, принялся помогать той с замысловатыми одеждами, столь излюбленными зебрами Черного-145.
— Братец, ты вечно перегибаешь с показухой. Дылды в нашем этикете смыслят даже меньше, чем бесполосые, — фыркнула фестралка, но с явным удовольствием приняла помощь брата, — Ты-то хоть на них самих смотрел? Одни рабочие сбруйки и электроника! Думаю, во время съесты они и от этого избавляются. Стоит ли нам идти против их обычаев?
— Может быть. Но мы с тобой, Ньота, еще представляем нашу семью. А я не желаю быть тем, кто уронит нашу честь, — тоном куда более взрослого пони, наставляющего несмышленого малыша, ответил фестрал, зачесывая сестре гриву так, чтобы она свисала по обе стороны шеи S-образным зигзагом.
— Образцовый папинькин сыночек… — недовольно проворчала фестралка, продолжая кисточкой подводить полосы на мордочке.
Так, в ни о чем не значащей беседе и наведении марафета, брат с сестрой провели еще двадцать минут. Когда табло надверного коммуникатора не загорелось зеленым и из машины не раздался свистящий мужской голос.
— Добрый вечер. Охотник Мвези, охотница Ньота, это охотник Бик. Вы у себя? — голос принадлежал знакомому грифону.
— Добрый вечер, охотник Бик. Мы с сестрой помним и готовы следовать за вами, — открыв дверь купе, улыбнулся стоящему на пороге бело-золотому грифону фестрал.
— Фьють!.. — в изумлении выдохнул грифон, переводя взгляд с фестрала на фестралку и обратно. После чего весело приподнял одну бровь, и заметил, — Вот честно, не знай я, что вы из Зебрики — подумал бы, что где-то рядышком изменчивое племе очередной фестиваль устраивает.
— А я же тебе говорила, что тут так никто не одевается, — картинно свредничала фестралка, явно больше красуясь перед грифоном, чем пытаясь задеть брата.
— И так одеваются. Правда, по другим случаям, — примирительно склонил голову грифон. После чего приглашающе пододвинулся, — Вы еще принимаете приглашение?
— Конечно. Мы с сестрой в предвкушении, — утвердительно кивнул фестрал, выходят из купе. И посылая сестре мысленное, — “Ньота, это перебор!”
— С удовольствием! — последовала за братом фестралка, — “Братец, прекрати ты уже пользоваться нашим даром — я опять ничего не поняла.”
— Потрясающе! — снова восхитилась фестралка, прилипнув к прозрачной стене обзорного купола, и разглядывая стремительно проносящиеся за той окрестности: бесконечную травяную равнину над которой возвышался похожий на титанических размеров песочные часы темный вихрь, периодически то тут, то там расцвечивающийся ветвистыми молниями и яркими вспышками всех цветов радуги.
— Нам повезло: эта колонна, судя по всему, со дня на день ожидает разрядки. Вы, юная охотница, имеете счастье любоваться видом перенасыщенных магией штормов, — грифон покровительственно усмехнулся, — Думаю, погодники уже готовят к пуску штормовые беспилотники. По прибытии вас с братом ждет пара красивейших восьминочий.
— Эти вспышки — чародейские шторма? — удивилась фестралка, — Какого же размера этот вихрь? И как далеко он от нас?
— Достаточно, чтобы не опасаться за нашу безопасность, — грифон склонил голову набок, — Площадь же этой колонны, если мне память не изменяет, около семидесяти тысяч квадратных километров. Увы, я не столь хорош в математике, чтобы сходу перевести это число в эквестрийские единицы измерения.
— Чуть больше тринадцати тысяч академических круглых лиг. Могучее место силы, — фестрал тоже прилип к прозрачной преграде, — Что в состоянии сдержать такую мощь?
— Ну, она, преимущественно, сдерживает сама себя. Только периодически приходится отбирать накопившиеся шторма, и разряжать над незаселенной территорией. Промышленность сама не в состоянии высосать такой объем магии, — грифон же отвлекся на что-то внутри обзорного вагона, — Грин, а ты-то что тут делаешь?
— Любуюсь видами, пока чумазые не сообразили, что мы проезжаем рядом с предгрозовой колонной. Как и вы, — внезапно для фестралов сзади раздался кобылий голос, — Свистелка, не познакомишь нас со своими новыми знакомыми?
— Эквестрийцы Мвези Насаба-Раг и Ньота Насаба-Раг, брат и сестра. Алхимики, у нас по контракту с чумазиками, — представил крутанувшихся на месте фестралов грифон, — Чарессы Гринблейз “Аликорнья Мамочка” Ворлок и Кристаллхорн “Зеркала” Раг. Тоже из магоинститута.
— Мы от души рады знакомству. Да не причинит Солнце вреда вашим глазам, — первым сориентировался фестрал, на ходу сочинив какое-то подобие учтивого приветствия. Фестралка же, в изумлении открыв рот, таращилась на только что представленных грифоном.
— Я тоже рада знакомству, родственники, — чуть наклонила шею в приветствии рогатая “нерожденная”, во всем, кроме витого рога во лбу и отсутствующих крыльев, выглядевшая как образцовая ночная пони (даже вертикальные зрачки были на месте), — Я не ошибаюсь? Эээ, Бик?.. Учитель?
— Кристал, сомневаюсь. Но пусть Свистелка скажет, — весело (и совершенно по-понячьи) ржанула стоящая рядом с ней “нерожденная” кобылица-перевертыш черной масти с ядовито-зеленой гривой и того же цвета перетяжкой посередине тела, — Ну, пернатый любитель недоговаривать, что нам ответишь?
— Отвечу, мой директор, что родство там сильно дальше, чем двенадцать поколений. Сколько столетий прошло! Но Зеркалам лучше попридержать кролей: у наших полосатых гостей свои обычаи — могут неправильно понять. А вот тебе, Мамочка, можно. Только меру знай — гости, все же, — хитро прищурился на фестралов грифон, одновременно по очереди указывая согнутым крылом на каждую из “нерожденных”, — Кстати, раз уж меня опять в недомолвках обвиняют... Уточняю: вот эта черная с рогом и мохнатыми ушами — родная сестра Черного Отца. Хотя, линейный возраст у нее всего сорок два года. Но такое у нас в порядке вещей. А вот та, которая с рогом и любовь ом-ном-ном — глава всея нашей чародейской конторы. А вот почему они обе здесь, я вам не скажу: мне за это по ушам будет. Хотя, и так все, от Купола до Стольного Града, в курсе дела.
— Каким ты, Свистелка, был, таким и остаешься... бихолдер пернатый! — недовольно прянула ушами перевертыш, после чего обратилась к фестралам, — Раз уж он в обидки принялся играть, то мы с Кристал тут в наказание. В несправедливое, я замечу… Свистелка, вот только не надо ехидствовать! Твое мнение и так весь Шпиль знает!.. За вандализм нас Правление на два месяца сослало. И вот этого приставило: то ли за нами приглядывать, то ли чтобы мы за ним приглядывали. Тоже тот еще генератор проблем!
— Вот, — теперь грифон обратился уже к фестралам, попутно с видом экскурсовода указывая крылом на перевертыша, — Прекрасный пример того, что все копытное племя, по сути, одинаково, вне зависимости от наличия полос, крыльев или рогов. Сама провинилась — сама обиделась. Хотя, замечу, член Правления, и сама же голосовала “ЗА” наказание для отличившихся в истории с башней. И вот какой пример эта кобылица подает всем нам, простым смертным?
На этом перевертыш весело фыркнула, сразу же утратив весь свой задор несправедливо обиженной пони, а единорожка наградила грифона неодобрительным взглядом.
— “Братец, это одна из правительниц этого мира! Делай что-нибудь!” — перепуганно подумала фестралка, пытаясь скрыться с глаз перевертыша за куда более крупными братом и грифоном.
— “Ну, наконец-то разборчиво!” — вернул мысль сестре фестрал, и только открыл было рот, чтобы завязать разговор…
— Нет, соблазнять тебя я не буду, что бы вам там Свистелка о нас ни наговорил. У меня жеребец есть, и я им очень довольна, — не дав фестралу и слова сказать, превентивно ответила перевертыш (заодно наградив грифона фырком, в который был вложен нескрываемый вызов), — Лучше с Зеркалами ночь проведи — она пока безтабунная. И никакого инцеста не будет — Свистелка заверил, что вы в слишком дальнем родстве. Да и был бы — мы бесплодны. Да же, пернатый?
— И всегда у них виноват маленький пушистый птицекотик, — наигранно вздохнул грифон (впрочем, на фоне высоких “нерожденных” он, действительно, смотрелся словно жеребенок, как и фестралы). После чего весело скрипнул, — Вообще-то, Грин, я и словом не обмолвился с гостями о ваших вечных понячьих страстях любовных. Это уже ты сама себе выдумала. Предмет, нас троих сюда приведший, лежит в области того, что разные ветви копытного племени, по сути, ничем кардинально друг от друга не отличаются. В общем, философствуем на троих. И да, дай самим мышекрылам хоть слово вставить. А то нехорошо получается, без гостеприимства.
— То есть, мозги ты им промывал. Как всегда. Ну, и что с тобой делать, бихолдер пернатый? — перевертыш снова фыркнула на грифона. После чего обратилась к фестралам, — Да не волнуйтесь вы так — вы сейчас промышленные пони, так что мое звание для вас мало что значит... Лучше Свистелку бойтесь: он, бихолдер пернатый, уже, наверняка, прокручивает в голове план о том, как “помягче познакомить новичков с нашими нравами”. Что хотите о нас знать?
— Грин, ты их совсем запугала, — вместо опешивших фестралов усмехнулся грифон, — А план я не прокручиваю. Я его осуществляю.
— А где у вас специи можно достать? — внезапно пискнула из-за брата фестралка.
— Вот так? Обычно эквестрийцы интересуются тем, чем мы питаемся, — удивилась перевертыш, после чего обратилась к рогатой спутнице, — Зеркала, что скажешь?
— На следующей выходят, — весело прищурившись, невесть зачем сообщил ночной единорожке грифон, — Ага, моя работа — знать. Зеркала, привыкай. Грин-то уже привыкла.
— На Изумрудных Холмах? Там из нашего клуба Даззлфлеш. Она тоже Раг. А из контрабандисток последний раз отписывалась Чиззи Ноуз. Писала, ее Создатель сейчас тоже в глушь временно убрал. Но за другое, раньше и надолго. Вроде, все, больше там никого нет, — призадумалась рогатая, — Спросите любую из них. Правда, у Чиззи, все равно, выбор будет гораздо больше. Только про зебрские зелья не спрашивайте!
— Почему? — явно заинтересовалась фестралка, одновременно изображая из себя ничего не понимающую простушку. И совершенно игнорируя гневные мысли брата, — “Сестра, не смей! Нам проблемы с законом не нужны!”
— Потому, что они у нее найдутся. И сама Сырный Нос еще раз хааАаарашенько получит по ушам. И та полосатая, что у нее гадость закажет, тоже когтей отведает, — задорно пояснил грифон, — В общем, рекомендую. Ну, кто узнает-то?
— Свистелка первым и узнает, — неодобрительно фыркнула перевертыш. После чего обратилась уже к кому-то другому, входящему в обзорный вагон, — Гранат, как день? Идем к нам! У нас тут компания подобралась!
— От, началось. Сейчас у нас тут толпа разных понитипов с совершенно одинаковым поведением соберется. Смотрите и подмечайте — цирк понячий выступление забесплатно давать будет, — весело присвистнул грифон, явно адресуя свои слова мышекрылам. После чего хитро скосился на фестрала, — А тебя, хоботный, сейчас соблазнять примутся. Не против свободной охоты?
Фестрал недоуменно прянул ушами, но обернулся. И правда, к полосатым брату и сестре уже шла изрядная компания, состоящая из долговязых зебр, земнопони и тех странных рогато-драконокрыло-длиннохвостых пони, что сами “нерожденные” называли неодемикорнами. Во главе, как раз, была одна из последних — темно-красного окраса с кроваво-красной гривой и почти угольно-черными глазами. Хотя, все эти красоты скрадывали утилитарная сбруйка и навешанное на нее разнообразное оборудование: все в разных оттенках белого, что совершенно не гармонировало с окрасом владелицы.
— Привет, Блейз. Привет, Зеркала. Сочувствую вам, но вы сами виноваты. Приветствую, гости, — приветственно склонила голову подошедшая драконокрылая. За чем, без всякой паузы, обратилась к перевертышу, — Блейз, представишь?
— Наши гости: Мвези Нассаба и Ньота Нассаба, брат и сестра Раг. По контракту с вашими, алхимия, — представила фестралов изменчивая волшебница (даже не замечая того, что исковеркала их имена), после чего перешла к ухмыляющемуся грифону, — А этот пуховой из наших — Свистелка. Ты его не знаешь. Навязали соглядатая… Угадай, кто за этим стоит?
— Создатель, конечно же, — фыркнула лезвиерогая, давая хвостом не укрывшийся от фестралов знак своим спутницам, — Насаба-Раг, приветствую. Гранат, просто Гранат — линия Прима. Будем знакомы. Так вы и есть те алхимики, что нам уже месяц обещают? А что вы от коллег прячетесь? Давайте знакомиться.
— С искренней радостью, высокая. Не представите нам ваших достойных спутниц? — опять принялся на ходу выдумывать учтивости фестрал: в его родном мире подобные существа никогда не жили, и, Пустыня их знает, как к ним нужно обращаться.
В ответ на такое пышное приветствие драконокрылая недоуменно воззрилась на эквестрийского гостя, а за ее спиной громко зашушукались спутницы. Одна из них, фиолетово-белая зебра, шагнула вперед, отодвигая Гранат в сторону, и, явно, готовясь произнести что-то не менее вычурное, чем недавние слова фестрала.
— О! Пошло-поехало охмурение жеребца. Вы, союзницы, как хотите, так и думайте, но я делаю крылья! Не по мне ваши понячьи шуры-муры, — грифон соскочил со своего места, и поманил когтистой лапой фестралку, — Охотница Ньота, не составите мне компанию? А то, боюсь, мы сейчас охотнику Мвези будем только помехой.
— Конечно, — тоже спрыгнула со своего места фестралка, мысленно спроказничав, — “Братец, веселись. Кажется, я знаю что сейчас произойдет. Тебе этот местный обычай должен понравиться, хи-хи.”
— Я тоже с вами. Зеркала, а ты оставайся. Гранат, попридержи своих. А то я вас, земных, знаю — вы со своей организованностью для жеребцов похуже пегасок бываете, — тоже вышла из общей компании перевертыш, но двинулась в противоположную от грифона и фестралки сторону, — Если что, то я у себя.
Ранним утром третьих суток пути поезд остановился на станции промышленного поселка Изумрудные Холмы, где и сошла большая часть его пассажиров. Включая и низкорослых, по меркам “нерожденных”, брата и сестру-фестралов. За ними в окно одного из купе наблюдали три пары глаз.
— Ну, как? — спросила перевертыш-”нерожденная”, высовываясь со своей, расположенной на втором ярусе, спальной полки.
— Ньота из непоседливых — патентованная пегаска со знаком качества. Ее уговорить будет несложно. С братом, думаю, будет не сильно сложнее — тоже непоседлив, но весьма ответственен. Кстати, похож на Санни. Надавлю на ответственность за сестру — сам куда угодно запишется, — ответил ей со своей полки бело-золотой грифон, внимательно следящий за происходящим на перроне, — А пока за ними есть кому присмотреть.
— Ой! Промышленность еще даже и просить не думала, а наш бихолдер уже планы строит о том, как бы кому мозги промыть! — фыркнула перевертыш, — Кстати, как с Ньотой получилось?
— Чпокнуться было ее идеей — пробует границы дозволенного, новое, ранее запретное. Обычная пони из традиционалистской глуши, ушедшая в отрыв. За исключением того, что мозгами не обделена, хоть и отключать их любит, в отличие от брата. А потому, то, когда кто-нибудь из карпентерских старших прицокает ко мне за этих двоих просить — лишь вопрос времени, — грифон зевнул, и, поплямав клювом, продолжил, — А новым стволом доволен: хрен-с-узлом значительно облегчает жизнь по сравнению с хреном-с-шипами. Хотя, фазы замирания нет. Но и проблем, связанных с шипованностью, тоже нет. А замирание можно и другой стимуляцией инициировать. В конце концов, мур-чирики обожают друг друга, на вершине оргазма, когтями драть — справятся. Ну, а если уж совсем в клювастых головенках с воображением туго... подергают туда-сюда — на “Ой-ой! Ай-ай!” хватит. Вопрос решаемый. В общем, проведу еще кое-какие наблюдения на самих грифонах, как на привычно-морковочных, так и в Фиолетовом-30. Но идея Ацид мне уже сейчас нравится: скорее всего, полностью этот тип полового члена в будущих поколениях традиционную грифонью морковку не заменит, но очень сильно потеснит.
— Морда бессмертная, ты бы хоть сейчас от работы отвлекся. Кстати, тебя не беспокоит то, что как раз от тебя-то эквестрийка и может забеременеть? Или это такой план убеждения стать одной из нас? — перевертыш смела хвостом одеяло, и потянулась всем телом, однако, даже не попытавшись встать с кровати, — И, Создатель, хватит уже грифоном прикидываться. Сегодня наша с Зеркалами очередь, а “Свистелку” я к себе не подпущу. Напоминаю, это ты обязался нас эти два месяца крыть. Как ты сам любишь ехидствовать: сам взял, добровольно, никто не заставлял.
- У меня жеребец есть, и я им очень довольна, — отвернувшись от окна, передразнил перевертыша грифон.
— Аликорн злопамятный! — обиделась изменчивая пони, — Вредный, противный, капризный нытик!
— Вот и жалей их после этого. Кобылы!.. Неблагодарные, — очень довольный собой грифон встал на постели на все четыре ноги, и сладко потянулся от кончика клюва до кончика хвоста, — Зеркала, включи у окна режим приватности. А то мне не дотянуться.
— Я тоже неблагодарная кобыла, Создатель, — фыркнула снизу ночная единорожка, занимающаяся какими-то купейными делами, — Так что, делай сам.
— Но у меня же лапки! — перевесившись через край полки, грифон махнул в воздухе передней, “орлиной”, лапой, после чего принялся по-кошачьи умываться, — Разве, добрая пони не поможет милому котику? Мур-мур-мур!..
— Ох, ладно уж. Создатель, вот честно, пока Мамочка не взяла меня в ученицы, я даже и не знала, что вы, бессмертные, на самом деле, вот… вот такие вот, — подавив смешок, мохноухая пони телекинезом переключила что-то на панели около окна, — И, все таки, что насчет Ньоты?
Окно чуть затенилось, а в его правом углу возникла надпись “ПРИВАТНЫЙ РЕЖИМ”, извещая о том, что теперь снаружи уже не разглядеть то, что происходит внутри купе. Грифон же превратился в облако золотого тумана, которое перетекло на пол купе, где и начало принимать форму огромного жеребца-аликорна.
— А с Ньотой ничего особенного или интересного не произошло. Ну, кроме, чпока. Она еще не успела адаптироваться к нашим реалиям, так что талисман с противозачаточными чарами у нее вопроса не вызвал. Потом, конечно, сообразит, что нерожденному он без надобности, бо нерожденный бесплоден. Но вопросы у нее появятся потом. А, может, и не появятся: хоть и умная, но довольно легкомысленная пони, — облако завершило метаморфозу, превратившись в белоснежного жеребца-аликорна с золотой гривой, — Довольно забавно, кстати, что у рода Скраппи сформировались устойчивые в поколениях черты, как у Больших Линий наподобие Хартстрингс или Квил. Хотя, если Селестия не врала, изначально аликорны 145-го подобное даже и не планировали. Впрочем, в 145-м все через одно место.
— Как у нас с этой треклятой башней, — недовольно проворчала со своего места перевертыш.
— С той, которая Похмельная, достопримечательность Купола? — саркастически переспросил аликорн, подняв взгляд к перевертышу. А на окне возникло волшебное изображение зловещей башни черного стекла и выведенная золотом надпись с завитушками: “Я — Похмельная Башня, а не вышка 5G. Пожалуйста, не шатайте меня.”
— Эта башня — издевательство над Джейн! Ее давно пора сломать! — безапелляционно заявила перевертыш, стойко выдержав взгляд бессмертного. Единорожка утвердительно кивнула, соглашаясь с ее словами.
— А, заодно, подорвать пару десятков пони, — аликорн усмехнулся, — Кстати, кто, вообще, додумался к этому делу Бедствие привлечь? А то, не отбери наша “демоница” у нее взрывчатку, собирали бы вас, кроме аликорн, по округе пинцетами в много-много маленьких коробочек.
— Джейн это уродство не нравится. Она ее построила — она имеет право ее сломать, — недовольно проворчала со своей полки перевертыш.
— Не башня ей не нравится, а воспоминания, которые с ней связаны, — аликорн усмехнулся. После чего грустно посмотрел на перевертыша, — Грин, знала бы ты, сколько дряни у нас, бессмертных, на совести скапливается… Бежать от нее или пытаться забыть — бессмысленно. Гораздо продуктивнее принять, проанализировать и сделать пригодные на практике выводы, дабы больше в такое не вляпываться. Джейн же пока молода, и не понимает...
— “От этого будет хуже и смертным, которые пострадают от глупости аликорны, и самой бессмертной, которую загрызет совесть.” Создатель, не надо, а? Я знаю, что ты прав, и что ты можешь часами так мозги выносить. Мы, просто, хотели помочь Джейн. Пойми, — теперь уже тяжело вздохнула перевертыш, и обреченно взглянула на аликорна, — Может, не надо?
— Ну, не надо, так не надо, — аликорн хмыкнул, и принялся помогать единорожке с вещами, — Я за вами присматривать вызвался, а не “120 дней Содома” на практике проверять.
— Не вызвался, а тебя Пазл, по требованию Правления, отправил: чтобы ты постепенно восстанавливался, а не сразу в понивороте Стольного Града оказался, — облегченно фыркнула перевертыш. После чего продолжила уже куда веселее, — Ты уловил чувства эквестрийских полосатиков?
— Не чувства, а самые, что ни наесть, настоящие мысли, — аликорн закончил помогать единорожки с ее делами, и магией вытащил перевертыша из постели, ссадив на пол купе, — У Черного Отца (кстати, вот бы Санни удивился, каким его титулом потомки наградили) забавный эффектик с его полосатым гаремом вышел. В отличие от однотонных фестралов Черного-145, полосатая разновидность способна не к куцей телепатии на эмоциональном уровне, а к телепатическому обмену вербальной информацией. Правда, через подхвостье — у них больше половины посланного то ли теряется, то ли не дешифруется. Что, как по мне, еще более сомнительный “дар”, чем “эмпатия” прочего фестралья 145-го. Особенно, с учетом того, что, как то и положенно, это безобразие сопровождается существенным снижением устойчивость к психотропным чарам. Собственно, их заколдовать не сложнее, чем тебя, Грин.
— И, все таки, ты их чувства уловил? — перевертыш стеганула аликорна хвостом по боку, демонстрируя свое неудовольствие вынужденным спуском, и взлетела обратно на свою полку.
— Грин, ты за кого меня держишь? Конечно же, нет! Я же дневной аликорн, а не перевертыш — ничего я такого не чувствую. Просто, в курсе некоторых особенностей ночного племени родного мира Раг, — аликорн снова ссадил магией перевертыша, — Лучше, просвещу насчет Холмоград. Итак, это строящийся поселок аккурат посреди живописного Нигде. Но у карпентерской банды большие планы. Так что, даже не сомневаюсь, что, со временем, они его в полноценный город превратят. Сейчас, правда, там полтора вагончика во чистом поле, а главная достопримечательность и гордость поселения — свежепокрашенный амбар.
— Ну, готова секс с пегасом поставить на то, что именно поэтому нас туда и сослали. А ты там в себя придешь — как раз местечко для поправки пошатнувшихся мозгов, — изменчивая кобылица демонстративно зевнула, но снова возвращаться в кровать не стала, — Все, все, я уже встала! Доволен?
— Вот и чудненько, — подбадривающе улыбнулся перевертышу аликорн, — Теперь насчет населения Холмограда: у меня есть кое-какие планы касательно нескольких пони и грифонов из его числа. И я не откажусь от помощи в их осуществления. Вот только, где бы мне помощников отыскать?
— Создатель, выкладывай. Если это о том, как пони в табунки сходятся, то я в деле, — оживилась перевертыш. А единорожка навострила уши, — Может быть, эта ссылка пройдет не так уж уныло…
Аликорн в ответ хитро прищурился, и принялся за изложение своих планов… Но это уже совсем другая история.