Дело о пропавшей тыкве

Игра началась!

Ласковое солнышко светило над Понивиллем, лёгкий ветерок шелестел в траве, деревья… ну, тоже шелестели, пони сновали по улице туда-сюда… Всё было как обычно и невыносимо рутинно. Мощный тренированный мозг детектива Бонс со скрипом крутил шестерни вхолостую. Даже семипроцентный раствор какао был здесь бессилен. Бонс поморщилась. Может, если снизить долю молока до трёх процентов, будет лучше? Хотя кого она пытается обмануть… Без любимой работы она была готова лезть на стенку. Не стоило так рано уходить с дороги приключений, пусть даже та стрела с присоской и попала вовсе не в колено.

Бонс неуютно поёрзала в кресле-плетенке. Да, это было неловко… но всё же насмешки коллег того не стоили, можно было и не подавать в отставку. Возможно, если бы она решила выращивать кабачки, а не завести кондитерскую, пищи для серых клеточек, пред коими когда-то трепетал весь Кантерлот, было бы больше?

Бонс фыркнула и потянулась за пенковой трубкой. Набила её сушеной пенкой и чиркнула заливалкой с золотой монограммой — личный подарок от принцессы Селестии за найденный пу… нет, об этом даже вспоминать не стоит, там гриф «Совершенно секретно! Перед прочтением съесть!» будет стоять ещё лет триста.

Прославленный детектив в отставке с наслаждением выдула первый пузырь. Вальяжно колыхая радужными боками, он поплыл на волнах ветра к небу. Бонс провожала его взглядом, пока он не лопнул. Что-то быстро… Она подозрительно понюхала банку с мыльным порошком и вздохнула. Надо было заказывать пенку в Кантерлоте, что бы там ни говорила Пинкстрейд. Да ещё Лирсон куда-то запропастилась… День начинался как-то неудачно. Впрочем, как и любой другой в последнее время. Ну, зато можно утешаться хоть тем, что отсутствие работы у неё означает благополучие всех прочих.

Бонс философски пожала плечами и вновь взялась за трубку. В коньце коньцов, качество пенки решает не всё, дело мастера боится, и всё такое. Ещё раз чиркнув заливалкой и хорошенько размешав пенку, она удовлетворённо проследила за чередой порхающих над улицей пузырей. Так-то лучше. Главное — нельзя расслабляться сверх меры. В любую минуту Эквестрии может понадобиться её гений! Да что ж эта минута никак не настанет-то, а?

Бонс с очередным вздохом выколотила трубку о блюдечко и вновь потянулась за банкой. Но тут мирное спокойствие летнего дня оказалось самым бесцеремонным образом нарушено.

— Бо-о-онс! — по улице галопом мчалась Лирсон, не обращая внимания на провожающие её встревоженные взгляды прохожих. Распахнула калитку и ввалилась в садик, тяжело схватилась лапками за край столика, пытаясь отдышаться. — Там… это… уф-ф… у… у… У!

— Убили? — внешне безразлично спросила Бонс, хотя изнутри её охватила вспышка ликования. Наконец-то дело! Возможность избавиться от скуки… э-э-э, то есть послужить на благо обществу! — Уложили? Ухлопали? Уконтрапупили? Кого, где, когда? Право же, милая Лирсон, вам стоило бы выражаться пояснее. Или хотя бы лучше рассчитывать свои силы. Впрочем…

Она присмотрелась и сделала выразительный жест трубкой.

— Всё и так ясно. У Эпплов свистнули их тыкву-рекордсменку, не так ли? Как раз пока вы, Лирсон, там обедали.

От изумления та даже пыхтеть забыла.

— Но, Дискорд побери… Как, Бонс? Ведь об этом ещё никто ни слухом, ни духом!

— Элементарно, моя дорогая Лирсон, — Бонс с напускной скукой пожала плечами и откинулась на спинку плетёного кресла. — Ваше оттопыренное пузо, одышка пополам с сидром и крошки от яблочной шарлотки на морде говорят о том, что приглашение на званый обед в честь той самой тыквы, о котором вы мне вчера говорили, состоялось, и что инцидент произошёл во время оного. А земля с остатками тыквенной ботвы… или как она там называется? — на ваших ногах указывает на место происшествия. Ну что бы ещё могло случиться, разве что этой тыквой дали кому-нибудь по тыковке, что мы отметаем, ибо в одиночку её не поднимет даже Шварцон Сталлионе.

— Как же всё просто… — вздохнула Лирсон, утирая лицо и пристраиваясь на стул.

— Как всегда, — Бонс пустила колечко из мыльных пузырей и чуть нахмурилась, глядя на их радужные переливы. — Вы смотрите, но не видите.

— Но вы ведь возьмётесь за это дело? — спросила Лирсон. — Стража не имеет опыта в таких делах, а у Пинкстрейд одни вечеринки на уме после отставки. Эпплджек больше не на кого рассчитывать, а пока из Кантер-Ярда прибудет подмога, все следы остынут!

— Следы, хм… — Бонс с кислым лицом пососала трубку. — Не знаю, стоит ли мне браться за подобную мелочь, хотя… ну почему бы и не развлечься? Хотя вряд ли там отыщется нечто сложное.

Ещё несколько мгновений она старательно делала вид, что колеблется под умоляющим взглядом нетерпеливо ёрзающей помощницы. Затем вскочила и подхватила жестянку с пенкой и заливалку, сунула их в гриву.

— Что ж, идёмте, Лирсон, пока следы не затоптали. Игра начинается!

Элементарно, Лирсон!

— Почему мы ушли так быстро, Бонс? — недовольно и недоуменно спросила Лирсон. — Вы же едва начали расследование!

— Потому что, во-первых, дело является, как я и полагала, крайне простым, а во-вторых, не было смысла и дальше выслушивать всё это враньё, к тому же на редкость неумелое, — досадливо отмахнулась детектив.

К её превеликому огорчению, початая жестянка с мыльным порошком оказалась початой гораздо более, чем она ожидала… и теперь вместо любимой трубки она мрачно сжимала зубами трубочку пузыреты «Поньцеговина-Флёр», из которой пузыри получались какие-то мелкие, тусклые и вообще — фальшивые. Потому что не радовали. Бонс сердито чиркнула именной заливалкой, примачивая. И сохнут через раз, зар-разы… Эх, нет в жизни совершенства!

— Как так — враньё?! — меж тем праведно вскипела негодованием и изумлением Лирсон, топая за ней по улице, ведущей к их дому. — Бонс, это же Эпплы! И сама Элемент Честности. Да и зачем бы им лгать, ведь это же у них похитили тыкву! Можно сказать, почти у меня на глазах.

— Вот именно, что почти — и именно на ваших, моя милая Лирсон, — хмыкнула Бонс. Ей таки удалось размочить сухой счёт с пузыретой, что несколько приподняло ей настроение. Она даже вежливо раскланялась с конкуренткой и заклятой подругой Пинкстрейд, куда-то в очередной раз музыкально увлекавшей своих подножных параспрайтов. Бонс подозревала нелегальную спрайтомиграцию… если не подпольную спрайторговлю сладостями и спрайтолизатор с ещё более подпольными состязаниями по прожорству, но довольны были все — и сама Бонс, получавшая контрабандный мыльный порошок по сниженным ценам, в том числе, а потому тёмные делишки Пинкстрейд в отставке оставались столь же сокрыты от общества, сколь известны были серые клеточки Бонс.

В коньце коньцов, пока Пинкстрейд не вернулась вновь к написанию трактатов об астероидах и министерствах, опасаться Эквестрии было нечего, это Бонс знала точно. Дело номер… нет, об этом и вспоминать было запрещено особым указом принцесс, так что она предпочла продолжить.

— Это же элементарно, Лирсон. Едва лишь мы начали расследование, как меня поразила одна деталь. Каждый член этой честнейшей, без сомнений, семейки, счёл нужным особо отметить, что с утра рекомая тыква пребывала в добром здравии и на грядке безотлучно. Они так упирали на этот момент, что не обрати я на него внимания — наверняка написали бы аршинными буквами на стене амбара и потыкали бы меня в него носом, Лирсон! Они пытались обмануть меня, и с кем-то менее опытным и проницательным это, возможно, и прокатило бы, ха!

Бонс с удовлетворением выпустила целую гирлянду пузырей.

— Но вместо этого я пришла к выводу, что виноваты во всём вы, Лирсон!

— Я?! — опешившая единорожка сбилась с шага и едва не загремела в канаву. — Бонс, какого?!..

— Нет-нет, моя дорогая Лирсон, вы, разумеется, не крали этот сверховощ, дело в другом… кроме того, есть и доказательства, да-да. Если вся ферма утром толклась на грядке, презрев прочие дела, дабы убедиться в тыквоналичии — с чего бы, кстати говоря? — то должны были остаться следы, ибо, как вы помните, ночью и на рассвете шёл дождик. И то же самое, Лирсон, относится к похитителю, ибо подсохнуть земля не успела. А между тем — следы наблюдаются лишь те, что оставила ваша обеденная компания, подойдя к грядке со стороны дома. Зато вместо следов ограбления есть следы грабления — и сами покрытые грязью грабли, прислонённые к сараю. А когда я попыталась расспросить про утро подробнее, Лирсон, наши потерпевшие вдруг вспоминают, что после свидания с тыквой огород почему-то оказался вне их внимания! Одни сидели в домике на дереве, другой таскал сено в амбаре, третьей приспичило на другой край угодий… Особенно умиляет Бабуля Смит — старая кляча якобы всё утро продремала на кухне, и невзирая на окна с видом на огород и тыкву, ничего не видела и не слышала, хе-хе. Это фермерша-то с врождённой привычкой вставать с петухами, до сих пор способная завязать узлом железный лом и прыгать, как кенгуру! И какие же выводы мы можем сделать?

— Что они… знают похитителя? — нахмурилась Лирсон. — И покрывают его? Да ну, Бонс, это же…

— Вот именно, Лирсон! — Бонс открыла калитку. — Вы совершенно правы, утверждая, что семейка Эпплов страдает патологической честностью. Лгать им непривычно. Без КРАЙНЕ веской причины они бы не стали этого делать. И тут мы подходим… — детектив подошла к дому и отперла дверь, — к подозреваемым. К счастью, у нас есть возможность сильно ограничить их круг.

— Уж не хотите ли вы сказать, что я… — возмутилась Лирсон, входя за ней.

— Никоим образом. Мои слова о вашей виновности следует понимать так: вы обнаружили пропажу тыквы ранее, чем того хотелось бы Эпплам, сразу привлекли меня, а отказаться они, конечно же, не могли, зато приложили все усилия, чтобы сдвинуть время преступления к обеду. Но времени у них не было, и вся их стряпня трещит по швам из-за спешки и несогласованности. Честь вам и хвала, моя дорогая, ваш вклад в это дело, вольный и невольный, как нельзя более споспешествовал раскрытию оного! Я перед вами в долгу, Лирсон.

— Правда? — единорожка обрадованно подпрыгнула. — Я всегда рада вам помочь, Бонс! Но… кто же украл эту клятую тыкву?

— А вы посмотрите на это под таким углом: кто вообще мог это сделать? — добравшаяся до запасов сухой пенки Бонс наконец-то вновь набила любимую трубку, примочила, и выдула под восхищённым взглядом вынимающей провизию из буфета Лирсон огромный пузырь. Колосс, лениво колыхаясь и озаряя комнату радужными бликами, неспешно поплыл к окну, на миг будто усомнился в возможности пройти сквозь него, но затем всё же важно выплыл наружу, едва не задев раму, и взмыл ввысь, подхваченный ветерком.

— Вспомните, Лирсон — не вы ли в красках позавчера описывали мне, как этот сокровощ пытались приподнять, чтобы взвесить, и что из этого вышло? Вы ведь едва сумели его оторвать от земли, и то — на пару с Рэрити, не так ли? А ведь и вы, и она — маги, так скажем, калибра ощутимо выше среднего, мягко говоря. Чтобы уволочь такое группой — да наши похитители весь огород бы разворотили, толпясь всей кучей. Чары — чарами, но тот же закон рычага никто не отменял. А телепортацией даже не столь крупных объектов владеют и того меньше единорогов — фактически, из живущих в Понивилле лишь трое.

— Ну, я тоже работаю над этим, — пожала плечами Лирсон, надкусывая кексик. — Но это сложное заклинание, требующее большой силы и могущее привести к очень серьёзным последствиям при ошибке, так что да, пока я им не владею. Но те трое… Бонс, они не могли этого сделать. Никак.

— Верно. Им не было бы нужды красть тыкву, равно как и Эпплам — скрывать это. Но дело даже не в этом. Одна из троих устраивает сегодня большое представление в Кантерлоте, а две другие — при том присутствуют для поддержки. Нет, они, возможно, могли бы телепортироваться обратно достаточно быстро, но мотив, Лирсон. У них нет ни мотива, ни причин для подобных глупостей. Неужели вы не видите, куда это нас приводит?

— Эм… Кризалис? — неуверенно предположила Лирсон. — Она же сильный маг, почти аликорна, хоть и дырявая, и она может менять облик, и…

— Ну, с натяжкой какой-никакой мотив — месть — у неё имеется, но мстить, похищая выставочную тыкву величиной с небольшой дом… как-то непродуктивно, не находите? — Бонс иронически прищурилась. — Кроме того, как мне стало случайно известно, у Кризалис на тыкву сильнейшая аллергия. Как и на стерлядь, к слову.

Лирсон невольно прыснула.

— Жук-вредитель с аллергией на тыкву? Вот теперь я видела всё. — Единорожка вдруг посерьёзнела и нахмурилась. — Бонс, но тогда выходит… Нет, не может быть.

— Увы… — Бонс тяжко вздохнула. Оставался только один вариант, и он означал для неё лично тяжелейшее испытание. — Если исключить всё невозможное, моя дорогая Лирсон, нам остаётся лишь это. И есть только один путь, чтобы убедиться в этом. Завтра Ночь Кошмаров, Лирсон, и эта ночь решит всё! Вы со мной?

— Пф… Вы могли бы даже и не спрашивать, Бонс, — Лирсон решительно встала. — Какие бы ужасы и потрясения не принесла эта Ночь Кошмаров, мы встретим их вместе… и ещё поглядим, кто кого напугает.

Любой преступник оставляет след...

— Бонс, если вы правы… хоть мне с трудом в это верится, по правде говоря — то разве мы не должны ехать в Кантерлот? — спросила Лирсон, влезая в свой костюм древнего чулавека… или как они там назывались, реконструированный Твайлайт и Рэрити по обнаруженным недавно стараниями Лирсон фрагментам древней баллады про однокрылого шамана.

— Незачем, Лирсон, — вздохнула Бонс, сердито пыхтя трубкой и примеряя перед зеркалом твидовую охотничью кепку с двумя козырьками, одолженную у Пинкстрейд, к которой она не поленилась сбегать. — Всё решится здесь… вы просто пока не видите всей картины. Да я и сама лишь недавно оконьчательно убедилась… гм, да, кстати. Где там ваш армейский пугач?

— Думаете, понадобится? — Лирсон застыла зелёным трёхруким сусликом. — Бонс, мы же не собираемся?.. Из-за тыквы?

— Успокойтесь, я не собираюсь никого арестовывать, да и не думаю, что до этого вообще дойдёт, — хмыкнула Бонс, отходя от зеркала. — Моей верности Короне не суждено пойти вразрез с возложенными Ею на меня обязанностями… во всяком случае, на сей раз, однако нам могут встретиться иные опасности.

— Полагаете, это всё же заговор, чтобы очернить Их Высочеств? — воодушевившаяся единорожка нырнула в нижний ящик стола и вытащила оттуда здоровенный армейский револьвер старого образца.

— Вам следовало бы поменьше употреблять романов Хавроньи Коньцовой, Лирсон, — попеняла ей Бонс. — Вы всё ещё таскаете эту бандуру? Нет чтобы завести приличный "вайнондог"... И лает, и кусает, и торок не тянет.

— В отличие от "вайнондога" или вашего «дерпинджера», который вы к тому же вечно забываете дома, из моего «Фестер-Адамса» во второй раз стрелять не надо, — фыркнула та. — Бьёт наповал. Самонаводящиеся кашельные тянучки 455-го калибра с леденцовым сердечником из сиропа с тринитропургеном — это вам не шутки!

— Дай вам волю, вы б и автомат Коняшникова с бронебойно-разрывными карамельками с собой таскали, — махнула лапкой Бонс и потянулась за пенкой. — И я ничего не забываю, друг мой, просто если уж дело доходит до пальбы, с лихвой хватает и вас, дорогая Лирсон, в охранении, с этой вашей жуткой пушкой… Ладно, берите конфеты для жеребят и идёмте.

— Куда же?

— Увидите.

Полчаса и полпакета леденцов спустя обе пони достигли цели и устроились в кустах. Кусты активно возражали посредством внушительного арсенала колючек и комаров, но без особого успеха.

— Это же амбар Эпплов! — прошипела Лирсон, почёсывая поцарапанный бок. — Вы полагаете, что злодей вернётся на место преступления?

— В данном случае я в этом уверена… — Бонс свирепо прихлопнула очередного комара, рассеянно пошарила по карманам твидового пальто в поисках любимой трубки, выудила вместо неё «дерпинджер», мрачно посмотрела на него и со вздохом сунула обратно. — Но главное вовсе не это, Лирсон, просто данное строение — единственное, которое способно вместить в себе вашу пропажу и послужить неким преступным замыслам. Видите ли… целью нашего преступника было вовсе не похищение злосчастного овоща, мы имеем дело с давно задуманным хитрым планом. Планом, частью которого, быть может, являются даже наши догадки, Лирсон! Нам противостоит поистине коварный и изощрённый ум.

— Тогда это точно не Кризалис, — пробурчала верная помощница, отмахиваясь от кровососов. — Она просто чокнутая. Кстати, Бонс, а откуда вы узнали про её аллергию на тыкву?

— Свадьба в Кантерлоте, Лирсон, — Бонс хмыкнула. — Это было проще простого, на столе было всё… кроме блюд из тыквы. И обратив на это внимание, я выяснила, что это был особый приказ самозванки. Далее у меня выпала, хоть и вынужденно, возможность проверить свой вывод, когда Кризалис попыталась, раздобыв некий амулет, отомстить за своё поражение и поднять кантерлотское кладбище. Рядом случился огород… и точно брошенная, спасибо моей хуффбольной карьере в тыгыдымском унэквиситете, тыква произвела воистину сокрушительный эффект. Знаете, Лирсон, пытаться выговорить заклинание опухшим языком, одновременно рыдая, чихая и кашляя — далеко не лучшая идея.

— Луна милосердная… — единорожка зябко передёрнулась, качнув руками и крылом. — От неё хоть что-то осталось?

— Ну, на момент моего выхода в отставку лучшие специалисты Конторы всё ещё пытались убрать кукушек, вразнобой выпрыгивающих у Кризалис из всех дырок, или по крайней мере заставить их лаять в одно и то же время, чтобы можно было хотя бы использовать её, как часы, установив в вестибюле. Больше её некуда приткнуть — панцирь сросся наглухо. А так — хоть какая польза. Впрочем, змею вместо языка ей случайно наколдовали позднее, когда пытались отпоить эликсиром из ядошутки, да так и оставили — стало намного тише и пристойнее. Тс-с, Лирсон, смотрите! Вот оно. Началось!

В дверном проёме здания замерцал слабый свет, встречая закутанную в плащ фигуру, появившуюся из темноты.
Держащая фонарь оранжевая земнопони быстро огляделась, подняв источник света повыше, и тихо произнесла:

— Всё готово, ждём только вас.

Фигура молчаливо кивнула и скользнула внутрь, Эпплджек, ещё раз осмотревшись, отступила в амбар и затворила дверь.

— Не могу поверить… — убито простонала Лирсон. — Эйджи... Эпплджек, Элемент Честности, участвует в гнусном заговоре!

— Да… — пробормотала Бонс, хмурясь. Встала с тяжёлым вздохом. — Более тянуть нет смысла. Идёмте, Лирсон, пора сорвать маски и принять весь тот ужас, что ожидает нас за этой дверью.

...И возвращается на место преступленья.

Обе пони крадучись двинулись к широким дверям амбара, так и оставшимся чуть приоткрытыми. Преисполнившаяся самых мрачных подозрений Лирсон потянулась было за револьвером, однако Бонс остановила её резким жестом и с мрачной решимостью распахнула створку сильным толчком.

Внутри, как обнаружили вошедшие пони, было темно... лишь впереди виднелся тот самый силуэт пони в плаще, стоящей у едва теплящейся керосиновой лампы. Слабо трепещущее пламя отбрасывало тусклый круг света, в котором метались и скользили в такт мерцанию огонька длинные прихотливо изломанные тени, сливаясь с окружающим мраком, скрывающим большую часть помещения. Лирсон нервно сглотнула, покосившись на угрюмо-невозмутимую подругу, и вновь нащупала лапоятку "Фестер-Адамса", однако её планы нарушил спокойный и ровный голос Бонс:

— Знаете, Лирсон, ведь вся эта история началась намного раньше, чем дело дошло до этой дискордовой тыквы. Ещё когда я вышла в отставку и приехала в Понивиль, мне следовало догадаться, что допущенная мною тогда ошибка и проявленное снисхождение вылезут мне боком и приведут к грандиознейшему заговору. Увы, я недооценила противника — и он, вернее, она, обратила все обстоятельства против меня. Даже принцессы её коварством замешаны в этом хитроумном замысле, направленном, Лирсон, не против Короны и государства, а против меня! И поэтому я не могу уклониться от участия. Проклятье, я почти была бы польщена... если б меня так дико не раздражал тот факт, что всё это провернули прямо у меня под носом, пока я жалела себя и делала конфеты! А заговор меж тем зрел и ширился, пока не достиг точки кипения. Не так ли, Пинкстрейд?

Пони в плаще выкрутила пламя ярко вспыхнувшей керосиновой лампы на максимум и откинула капюшон, рассыпав по плечам розовые завитки гривы. Усмехнулась. Несколько мгновений они с Бонс стояли, сцепившись напряжёнными взглядами, едва не лишь не сыплющими искрами.

— Ну, я и не ожидала, Бонс, что вы не догадаетесь. Хотя могли бы и пораньше. Вы могли бы обратить внимание, что именно мои маленькие друзья доставляют, и главное, куда — но вы поспешили с выводами и предпочли не видеть остального. Но лучше поздно, чем никогда — вы ведь за этим ко мне ходили, а не за каскеткой, верно? И теперь, вы правы, у вас нет выбора. Вам придётся сделать то, от чего вы отказались, прибыв в Понивилль — и тем самым нанесли мне тяжкое оскорбление. Вы ведь не желаете, чтобы ваши обожаемые принцессы страдали, не так ли?

— Бонс, — тихонько пробормотала Лирсон, холодея. — Мы же не... она же не всерьёз?..

Пинкстрейд злорадно захихикала, когда Бонс с усталым вздохом опустила голову, её нервно бьющий по бокам хвост поник.

— Только ради принцесс, — пробурчала великий детектив. — Я согласна.

Лирсон едва не застонала от отчаяния.

— Ась? Не слышу! — Пинкстрейд, ухмыляясь, наклонилась вперёд, приложив лапку к уху. — Что вы сказали, Бонс?

— Я говорю, что согласна! — закатив глаза и скорчив свирепую рожу, рявкнула та. — Не устраивайте балаган, Пинкстрейд, вам не идёт.

— Напротив, глупенькая, ведь именно к тому всё и идёт! — радостно захохотала Пинкстрейд, отбрасывая плащ и выхватывая невесть откуда пати-пушку. — Ур-ра, наконец-то гипер-супер-пупер-вечеринка в честь нашей Бонс!!!

Пушка оглушительно громыхнула, в амбаре вспыхнул свет, заставивший обеих пони-сыщиц зажмуриться, и поднялся невообразимый шум и гам, в котором затерялись и испуганный возглас Лирсон, и обречённый стон Бонс. Кое-как проморгавшись, Лирсон обнаружила, что в засыпаемый мишурой и конфетти амбар набился, похоже, весь Понивилль... и пол-Кантерлота как минимум. Улыбающиеся принцессы стояли впереди, с некоторым сочувствием глядя на Бонс, взирающую на них с немым укором. Под высоким потолком огнисто щерилась та самая гигантская тыква, вокруг которой водили хоровод летучие мыши.

— Прости, моя маленькая пони, — подошедшая первой Селестия передала Бонс большой бокал с пуншем. — Но тебе и впрямь следовало развеяться и порадеть и за себя, а не за одни лишь нужды государства. Делу, конечно, время... но и потехе нужен свой час. А ты совсем забыла об этом.

— Кроме того, предупреждали же Мы тебя — Пинкстрейд отступать не умеет... — хмыкнула Луна, проделав ту же процедуру с тихо шалеющей Лирсон, и стащила с ближайшего блюда пончик с глазурью, водрузив его на свою тарелку. — Не след было тебе отмахиваться от её вечеринок. Безопасность и устои государства уж точно не пострадают, если вы с подружкой попляшете и повеселитесь время от времени. Иначе на кой Дискорд его строить-то было, такое государство?

Морщинка на челе Бонс, которая смотрела в свой бокал, будто прикидывая, можно ли в него нырнуть... или хотя бы утопиться, неспешно разгладилась, затем пони тяжко вздохнула.

— Наверно, вы правы. Я совсем заработалась. Что ж... Лирсон, пошли!

— К-куда?! — едва не поперхнулась хлебнувшая было пунша зелёная единорожка.

— Танцевать! — весело воскликнула Бонс. — Допивайте свой пунш, и мы им всем покажем, с какой стороны полы проламывают!

Селестия с улыбкой смотрела, как её верная сыщица утаскивает свою верную помощницу в толпу веселящихся гостей. Луна, флегматично жующая пончик и сооружающая на тарелке целую башню из выпечки разных видов, фыркнула.

— Наконец-то дошло. Упрямая она, как... ты. И немудрено. С кем поведешься...

— Эй! — Селестия сделала вид, что обиделась. — Но я же не заменяю жизнь работой... теперь, по крайней мере.

— Эффо фольффо фоффому, ффо фефя фпаффает фыфяфелефняя фудффоффь, — важно подняла измазанную в сахарной пудре лапку Луна.

— И даже её я иногда откладываю в сторону! — Селестия коварно сцапала протестующе замычавшую сестру, едва не растерявшую свою сдобную башню. — Идём, покажем всем, как танцуют аликорны!

— Знаешь, Бонни, я одного так и не поняла... йик!..
— И чего же?

— На кой хвост ты мне велела взять с собой револьвер, если догадалась про вечеринку?

— Ну, во-первых, я могла и ошибаться... даже я это могу, да-да, не хихикай.

— Ни в жисть не поверю! А во-вт... ик, ой, вторых?

— Ну, мы же так и не смогли раздолбать битой фирменную поньятту Пинкстрейд. Вот в кои-то веки и пригодилась твоя карманная гаубица.
— Это да... а какое у неё было лицо, хи-хи... Бонни?

— Да?

— А что мы будем делать завтра?

— Мстить Пинкстрейд, конечно! Ты же не думаешь, что ей это сойдёт с лапок?

— И как... а, ты хочешь устроить свою потрясную вечеринку?

— Конечно! И она будет на двадцать процентов круче. Но нам понадобятся блёстки. Много, много блёсток... Спокойной ночи, Лира.

— Спокойной ночи, Бонни.