Если б желания были понями...

56. Уклончивые ответы

Воскресное утро оказалось для директора совсем не из приятных. Да и день таким тоже не стал. Фактически старый маг ничуть бы не опечалился, если бы этот день вовсе вычеркнули из его жизни. И это было особенно обидно, поскольку Альбус с нетерпением ждал дня, когда его заместитель прекратит исподтишка кидаться в него проклятьями.

Первым намёком, что сегодняшний день не будет преисполнен солнечного света и запаха роз, был вспыхнувший зелёным пламенем камин, когда директор только-только спустился по лестнице в свой кабинет на завтрак — обычно завтракал и ужинал он в своём кабинете, великодушно выделяя обед для своего явления народу в Большом зале.

— Альбус! Ты здесь? — раздался нерешительный голос.

Дамблдор вздохнул. Его вызывал Корнелиус Фадж, глава Министерства магии Британии. Трудно было найти министра мага более жадного в желании набить свои карманы, притом настолько бесталанно скрывая свои намерения. На момент, когда его избрали, Фадж, учитывая раскол в политических кругах, был единственным вариантом, с которым тогда готовы были согласиться все стороны — все прочие кандидаты отдавали слишком много предпочтения одной из сторон. Единственным нормальным кандидатом, который мог победить в той обстановке, был сам Альбус, но он не желал тратить кучу времени на все эти политические дрязги — по крайней мере, больше чем сейчас, — чего точно не смог бы избежать после избрания на такую должность. И главное, директор Хогвартса не хотел каждый день иметь дело со множеством людей — детей было намного легче контролировать и вести в правильном направлении, приучая к нужному образу мышления.

Но больше всего Дамблдору не нравилась мысль о тех возможностях, которые он получит, оказавшись у власти. Соблазн использовать полученную силу будет огромен, и потому он мог бы очень легко ступить на скользкую дорожку злоупотребления этой властью. А вслед за этим могли появиться мысли, что те решения, которые он счёл бы правильными, на самом деле единственно верные, а избранный им путь — лучший для всеобщего блага Магической Британии, и, основываясь на этом, довольно легко начать не просто игнорировать инакомыслие, а и вовсе считать его предательством доверия. Да, этот путь был чреват опасностями для слабовольных или робких.

И, как обнаружил Альбус много лет назад, для сильных духом тоже.

— Да, Корнелиус, — негромко ответил старый маг голове в его камине. — Хочешь зайти? Я как раз собираюсь завтракать. Может быть, присоединишься ко мне?

— Да, — ответил министр Фадж. — Хоть я уже и позавтракал, но от чашки чая не откажусь.

Несколько мгновений спустя они уже усаживались за столик у одной из стен кабинета. Министр тяжело опустился в кресло напротив директора и бросил свою зелёную шляпу-котелок на стол рядом с чашкой.

— Итак, чем могу помочь, Корнелиус? — поинтересовался Дамблдор, отхлебнув из чашки.

— Я даже проснуться толком не успел, как начал получать сов от некоторых весьма уважаемых членов нашего общества, — нервно начал министр, непроизвольно постукивая пальцем по краю шляпы.

Дамблдор понимающе кивнул. Все совы, отправленные прошлой ночью, к утру уже явно прибыли к адресатам. Увы, он не успел предотвратить столь массовый их исход прошлым вечером — без достаточной подготовки и корректировки заклинаний совиной почты хотя бы в пределах Хогвартса Альбус ничего не мог сделать, чтобы предотвратить столь активное раскрытие студентами событий предыдущего дня.

А это в свою очередь означало, что Люциус Малфой после того, как прилетела сова его сына, скорее всего, буквально завалил министра посланиями. В конце концов Люциус был далеко не последним магом в созданной Волан-де-Мортом организации, члены которой именовали себя Пожирателями смерти. По факту Пожиратели были самыми настоящими террористами во всех смыслах этого слова. Трудно было бы найти более безжалостную, жестокую и злобную революционную фракцию. Заблудшую фракцию.

Однако сейчас Люциус считался в обществе очень уважаемым гражданином, покровителем искусств, известным спонсором и благотворителем, а также лидером ультраконсервативной Тёмной политической партии в Визенгамоте. Что хорошо уравновешивалось с политической партией Света, которую возглавлял Альбус. Правда, ещё оставалась небольшая группа так называемых нейтралов, которую две другие партии всячески пытались перетянуть на свою сторону каждый раз, когда в Визенгамоте хоть что-то выдвигалось на голосование.

В целом это была хорошая, стабильная система, надёжно гарантировавшая, что Визенгамот не примет ни одного действительно радикального или серьёзно что-либо изменяющего закона. Хотя, если честно, Дамблдору действительно хотелось бы внести несколько изменений в существующие законы, чтобы обеспечить более справедливое обращение с магами и ведьмами, не имевшими длинной родословной. И отменить несколько старых законов, которые без нужды дискриминировали других существ Магического мира. Кроме того, было много законов, которые необходимо было изменить, чтобы избавиться от старых предрассудков и предоставить больше возможностей магглорожденным магам и ведьмам, пусть даже и отдавая при этом некоторое предпочтение чистокровным и полукровкам.

И хотя по-прежнему ходили слухи, что Малфой баловался Тёмными искусствами и владел множеством Тёмных артефактов, директор был уверен, что Люциус перевернул ту страницу старой жизни и искренне сожалел о неверных поступках своей юности. В те времена Малфой считал, что чистокровные маги по своей природе превосходят всех других существ и должны править миром железной рукой. Он тогда во всеуслышание утверждал, что магглорожденных магов и ведьм следует уничтожать прямо при рождении — ну, что взять с человека, который ничего не знал ни об экономике, ни о развитии популяции?

Для Дамблдора стало большим облегчением узнать, что возможность покаяться, которую он предложил Люциусу десять лет назад, принесла свои плоды. О да, Люциус заявил, что находился под заклятьем подчинения, но он никогда бы не получил того статуса, который обрёл, без незаметной, но серьёзной помощи со стороны Верховного чародея Визенгамота. Ну, это небольшая цена за его исправление и раскаяние. Люциус с тех пор изменился и понял, что в их обществе есть место и для магов и ведьм, вышедших из среды магглов. Что они просто необходимы для определённых должностей и исполнения важных в некотором смысле ролей в обществе, а также для привнесения новой крови — притом в самом буквальном смысле этого слова — в общество магов. Магическому миру следовало оставаться скрытым от маггловского общества. А вот попытка править магглами приведёт лишь к всеобщей катастрофе.

Директор осторожно откусил от бутерброда, терпеливо дожидаясь, пока Корнелиус продолжит.

— Они очень обеспокоены! Они пишут, что их дети накануне отправили им сов о вопиющем случае использовании некромантии в стенах Хогвартса! — Фадж сердито воззрился на Альбуса. — Что какие-то иностранные студенты провели запретный ритуал и воскресили мертвеца! И теперь эта тв… это существо свободно бродит по школе, представляя опасность как для магов, так и для ведьм!

— Хм, что ж, Корнелиус, первокурсники Гриффиндора — всем классом — и правда совершили то, что некоторые по незнанию могли бы вполне назвать некромантическим ритуалом, — невозмутимо ответил Дамблдор, прожевав откушенное. — Однако этот ритуал не был запретным. Как вы знаете, некромантия сама по себе не является незаконной. Древние законы прямо разрешают изучение таких вещей, несмотря на мои попытки добиться обратного. А, к примеру, мистер Малфой твёрдо убеждён, что мы должны по-прежнему хранить древние законы такими, какие они есть.

И директор блеснул очками, укоризненно взглянув на министра, зная, что отвлёк его внимание от атлантов. От такого выпада министр явно оказался в замешательстве, похоже, не зная теперь, что ему делать и как реагировать: то ли бояться подтверждения «слухов», то ли возмущаться тем, что ритуал не был запрещён, то ли начинать беспокоиться из-за того, что может сказать по этому поводу его самый крупный денежный покровитель, когда узнает, что он, как министр, осуждает деятельность, которую его покровитель поддерживает. К тому же, если его покровитель поддерживал древние законы, то почему тогда жаловался Фаджу на то, что сделали студенты?

Пока Фадж судорожно пытался сообразить, какую позицию ему следует занять, пожилой маг снова откусил кусок бутерброда, не торопясь прожевал и проглотил.

— Согласно древним законам в их нынешнем виде, — продолжил директор, — запрещено использовать ритуал для преднамеренного создания баньши, дементоров, драугров, инферналов, цзянши, личей, мумий, фантомов, полтергейстов, неупокоенных, теневых сущностей, скелетов, привидений, вампиров, упырей, духов и зомби.

Дамблдор откусил ещё один кусок и теперь жевал, приподняв брови, буравя министра взглядом, весело поблескивая очками. Фадж нервно постучал пальцем по краю шляпы и оглядел кабинет. Затем сделал глоток чая. Его рука, державшая чашку, при этом заметно дрожала.

— А что конкретно сделали эти… гриффиндорские студенты? — наконец спросил он.

— Возможно, ты помнишь мисс Миртл Уоррен по тому времени, когда учился в Хогвартсе? — сглотнув, задал встречный вопрос директор Хогвартса.

Удивлённый отсутствием какого-либо продолжения, Министр Магии нахмурился.

— Нет, не могу сказать, что знаю её, — наконец ответил он пару мгновений размышлений спустя. — При чём здесь эта ведьма?

— Может, ты помнишь её как Плаксу Миртл? — мягко подсказал директор.

На мгновение и без того хмурый взгляд Фаджа стал ещё напряжённее, пока в нём не проступило узнавание.

— А, — удивлённо поднял брови министр, — вы имеете в виду то ужасное привидение в ведьминском туалете на втором этаже?

— Да. Мисс Уоррен была возвращена в мир живых при помощи ранее неизвестного ритуала, который требует не только присутствия единорога, но и того, чтобы он в ходе ритуала добровольно пролил свою кровь, — Дамблдор посмотрел на собеседника поверх очков. — И ты должен знать, что единороги не терпят ничего, осквернённого злом или тьмой в любом варианте существования этих мрачных сил, так ведь? Я сам наложил ряд диагностических чар, ища малейшие признаки того, что Миртл не является той, кем выглядит — обычной четырнадцатилетней ведьмой с тяжёлой формой угревой сыпи, — сказал директор, улыбнувшись ошеломлённому министру. — Все они показали отрицательный результат. Вчера тут был Невыразимец и подтвердил, что она полностью здорова. По крайней мере, она чиста в психическом плане, — добавил он с усмешкой. — Мадам Помфри ещё до того подтвердила прекрасное физическое здоровье молодой ведьмы, ну, если не считать прыщей.

Альбус откинулся на спинку стула и сцепил пальцы.

— Она не баньши, дементор, драугр, упырь, инфернал, цзянши, лич, мумия, фантом, полтергейст, неупокоеная, теневая сущность, скелет, привидение, вампир, упырь, дух или зомби. Сейчас она — просто бездомная, грустная, одинокая и потерянная маленькая девочка, родители которой уже скончались, а братья и сестры, а также прочие родственники-магглы её даже не помнят.

–=W=–

Тем временем сама Миртл, пока министр обсуждал её с директором, громко хохотала над пунцово-красным магом, с которым она только что флиртовала — за последние сорок восемь лет, два месяца и двадцать пять дней существования в качестве призрака девочка многое узнала об отношениях магов и ведьм и теперь с нетерпением ждала возможности применить на практике некоторые из почерпнутых ею из этих уроков знания, предполагающие совместную физическую активность, о чём и была готова рассказать всем, кто пожелает слушать. Правда, перед этим Миртл было необходимо подождать ещё несколько дней. О да, было множество вещей, которые она узнала об отношениях магов и ведьм, и теперь воскресшая едва не сгорала от нетерпения, чтобы испытать их на себе.

Наконец уже даже не пунцового, а свекольного юного мага утащила за руку его подружка, бросавшая на Миртл злобные взгляды — которые, правда, ничуть не испугали возрождённую ведьму. Рядом с ней хихикала одна из молоденьких ведьмочек — силой случая новая соседка Миртл по общежитию.

С этого момента близнецы изменили свои ставки, добавив к изначальным банальным пунктам и такие, как «когда и с кем переспит Миртл» и «через руки скольких магов Миртл пройдёт до конца года». У них даже появились дополнительные ставки — на то, сколько пар разойдутся из-за неё, а ещё будет ли она встречаться сразу с несколькими парнями.

Гарри только качал головой, глядя на их выходки. А ещё невольно задумывался о Меткоискательницах и о том, что с ними справиться будет куда труднее, каждый раз вздрагивая от возникавших в его голове картин и тех ужасах, что в них творились, и от одной лишь мысли, что через каких-то пару лет эту троицу заинтересуют жеребцы. Он лишь надеялся, что не потеряет их как друзей.

–=W=–

Фадж откинулся на спинку стула.

— Так они вернули к жизни призрака?

— Да, — кивнул старый маг. — Однако от этого ритуала не столь уж много прока. Он возвращает человека к тому моменту, когда призрак возник, максимум за минуту или две. Ты же знаешь, что мало какие смерти происходят мгновенно, — добавил он, печально покачав головой. — Поэтому, если человек умер через несколько мгновений после удара ножом в сердце, то он восстановится в виде человека, который вот-вот умрёт из-за ножевой раны в груди. Целитель, возможно, и сможет спасти жертву отравления, если окажется рядом с надлежащим противоядием в руках и будет действовать достаточно быстро. То же самое можно сказать и о жертвах утопления. Но те, кто умер от насилия или старости, сочтут ритуал бесполезным. — Дамблдор на мгновение задумался. — Однако он вполне может оказаться полезным в тех случаях, когда кто-то был поражён проклятием «Авада кедавра». Да, стоит рассказать об этом мадам Боунс, — добавил директор, кивнув своим мыслям.

Министр побледнел от одного только упоминания этого ужасного проклятья и спешно сделал глоток чая, подняв чашку слегка подрагивающей рукой.

— И её осмотрел Невыразимец?

— Да. Вот его точные слова после всех диагностических чар: «Она всего лишь девочка. Какая жалость», — усмехнулся директор. — Я подозреваю, что он надеялся обнаружить что-то более… захватывающее.

Фадж сделал ещё один глоток чая, теперь уже несколько спокойнее, и некоторое время сидел в размышлениях.

— И что это за странные слухи до меня дошли, что якобы большинство первокурсников Гриффиндора — анимаги?

— На самом деле, всего лишь семеро из четырнадцати гриффиндорцев: пять ведьм и два мага, — улыбнулся Альбус. — Конечно, среди них три иностранки: мисс Белль, Алу и Блум. Также к ним относятся двое детей Уизли: мистер Рональд и мисс Джиневра Уизли. Затем магглорожденная мисс Грейнджер и, наконец, Гарри Поттер, — директор самодовольно улыбнулся, увидев лицо ошарашенного министра. — Да, я считаю, что это рекорд для Хогвартса. За всю историю Хогвартса в нём никогда не было такого количества подтверждённых анимагов одновременно, тем более в одном Доме. Фактически, только они удвоили количество известных анимагов за прошедший век, — он сделал глоток чая, чтобы снова скрыть ухмылку от мысли о том, что это событие попадёт в книги рекордов. — И ведь они всего лишь первокурсники — а это действительно значимое достижение, и вряд ли мы увидим подобное в ближайшее время. Вдобавок мистер Поттер, мисс Белль и Грейнджер — анимаги-единороги. Мисс Уизли и Алу — пегасы, а мистер Уизли и мисс Блум — те, кого они называют земными пони.

Фадж сидел с отвисшей челюстью, вытаращив на собеседника округлившиеся глаза, слишком удивлённый, чтобы что-то сказать.

— Гарри Поттер — единорог? — наконец просипел он.

Дамблдор кивнул.

— Кроме того, в семье Уизли теперь есть ещё трое детей-анимагов. Близнецы Джордж и Фред — единороги, а Перси — земной пони. Их мать также недавно овладела этой способностью и стала пегасом. — И, добивая, добавил: — К тому же мистер Вуд и мисс Джонсон и Спиннет из Гриффиндора — теперь также пегасы.

Директор буквально наслаждался шоком на лице министра, отчётливо видя, как тот обдумывает услышанное. Дамблдор был уверен, что Фадж сейчас больше обратил внимание на первый озвученный им список пони-анимагов, чем на последних четверых упомянутых, и теперь, наблюдая за министром, гадал, когда до того наконец дойдёт, что в Гриффиндорском Доме сейчас учится тринадцать учеников, овладевших сложным искусством анимагического превращения, что составляет почти пять процентов от всех учеников факультета. И что это число почти вдвое превышает число зарегистрированных на данный момент анимагов. Уверенный, что этот рекорд продержится на протяжении многих веков, директор спокойно заканчивал завтракать. Он прекрасно знал, что Фадж сейчас был сосредоточен совсем на другом.

Род Уизли, пусть и принадлежавший к числу старинных и чистокровных, но обладающий минимальным политическим влиянием, был этаким посмешищем среди других чистокровных семей. Бедность Уизли и их хорошее отношение к магглам и магглорожденным магам удерживали их в самом низу социальной лестницы. Их принципиальная приверженность Свету многими поддерживалась, пусть остальные и могли расходиться с ними во мнении относительно каких-то деталей. Все знали, что Уизли, когда они занимали позицию по какому-то вопросу, делали это из своих убеждений, а не потому, что их кто-то купил, уговорил или дал им взятку за поддержку.

И далеко не все полагали, что стоять на этих принципах, не поддерживая повестку, выдвигаемую Тёмными, было благородной идеей, считая такую позицию предательской. Многие семьи, склонные к Тьме, в открытую смеялись над многочисленными детьми Уизли и перешёптывались за их спинами. Они прямо называли их предателями крови за неприкрытую поддержку магглов и магглорожденных и считали их бедность заслуженной.

То, что и Артура, и Молли любили во многих чистокровных родах и семьях полукровок, не имело особого значения для семей, склонных к Тьме. Их заботили только «чистые» семьи, которые оставались верны очевидному моральному и магическому превосходству чистокровных над другими магами и ведьмами, не говоря уже о, пфе, магглах.

Однако факт того, что пятеро из семи детей Уизли стали анимагами ещё в Хогвартсе, просто поражал. То, что двое из них стали анимагами вообще до начала обучения в Хогвартсе, и вовсе подчёркивало, насколько магически сильна их семья. Все знали, что для получения такого результата требуются годы изучения и тщательнейших тренировок — обычно это удавалось только довольно взрослым магам или ведьмам. Процесс обучения анимагическому превращению был долгим и трудоёмким, и большинство магов и ведьм не считали его стоящим затраченных усилий и времени. И всё же дети Уизли смогли научиться этому ещё до отправления в Хогвартс! И смогли достичь таких успехов несмотря на заурядные магические способности главы Рода!

Столь очевидно немалые магические способности, проявленные сразу несколькими детьми одной семьи, поднимали их по социальной лестнице с уровня «Лучше держаться от них подальше и не иметь с этой семьёй никаких дел» до уровня «А с ними стоило бы породниться». Дамблдор гадал, через сколько дней новость о том, что Молли, их мать, тоже оказалась анимагом, разлетится среди магических семей. А заодно прикидывал, не смогут ли Гарри и его подруги научить этому полезному навыку Артура.

Если ты умён и обладаешь толикой везения, то вполне можешь сколотить себе немалое состояние. Но каким бы умным ты ни был, своё магическое наследие можно приумножить, лишь женившись на том, кто обладает магической силой, желательно — не меньшей, чем у тебя. А маги восхищались магической силой куда больше, чем деньгами. В результате уже не имело значения, был ты чистокровным, полукровкой или вовсе магглорожденным — магическая сила преобладала над всем. Что, в свою очередь, как только об этом станет известно широким кругам, сделает Уизли куда более солидной фигурой в политике, чем раньше, особенно если принять во внимание статус их крови.

Многие почти без колебаний последуют за тем, что Артур предложит на политической арене, надеясь заполучить благосклонность главы семейства и руку одного из его детей супругом для собственного ребёнка. Другие могут решить сыграть в долгую, намереваясь подождать и посмотреть, не была ли вспышка могущества в этом поколении лишь счастливой случайностью, и, если это не так, то породниться уже через внуков. К тому же, когда станет известно, что спаситель волшебного мира — Гарри Поттер — хороший друг их семьи…

Альбус выглянул в окно своего кабинета и улыбнулся. Он легко мог предвидеть в ближайшем будущем внезапное и значительное повышение зарплаты Артуру, поскольку Фадж попытается купить его лояльность Министерству. Также он ожидал, что Перси и близнецы, скорее всего, уже в ближайшее время привлекут к себе внимание множества молодых ведьм из древних Родов, которые раньше игнорировали их, заклеймив парией. И каждый из этих родов, несомненно, предложит со своей дочерью щедрое приданое, чтобы соблазнить будущего мужа. И уже через год, а возможно, и вовсе через каких-то несколько месяцев, если родителей Уизли удастся убедить принять брачный контракт, предложенный родителями одной из ведьм, сумевшей очаровать кого-то из их сыновей, Род Уизли забудет о бедности.

— Что ж, — сказал Фадж, вставая и поднимая шляпу. — Тогда я обязательно передам ваши слова тем, для кого важно знать, что эти слухи ошибочны. Что никаких запрещённых ритуалов не проводилось, и что Невыразимцы уже завершили своё расследование по этому поводу. Какое выдающееся достижение — вернуть к жизни призрака! — министр насквозь фальшиво улыбнулся директору. — Спасибо, что уделили мне своё бесценное время. Я должен немедленно вернуться в офис — у меня, знаете ли, множество важных, не терпящих отлагательства дел. Как много мелочей следует учитывать для правильного управления!

Директор прекрасно знал, что большую часть выходных Фадж проводит у себя дома в праздном безделии. Однако становилось совершенно очевидным, что это воскресенье он проведёт в переговорах со своими спонсорами, обсуждая, как они могут вывернуть эти неожиданные потрясения на политической арене в свою пользу. Теперь лишь оставалось предсказать, сколько времени понадобится министру, чтобы до него дошли новости и о фениксе, который со вчерашнего дня сопровождал Гарри Поттера.

Едва надоедливый министр исчез в камине, как последний снова вспыхнул зелёным.

— Директор? — раздался властный и легко узнаваемый голос Томаса Булстроуда. — Могу я пройти?

— Да, конечно, — вздохнул Альбус.

Род Булстроуд был чистокровной семьёй, уходящей корнями в глубину веков во времена ещё до основания Визенгамота. И хотя они не были Тёмными, но Булстроуды поддержали многие законопроекты, предложенные фракцией Тёмных в Визенгамоте, одновременно голосуя против многих законопроектов, которые для смягчения политического климата выдвигала Светлая сторона.

— Милисента вчера вечером прислала мне сову о каких-то иностранцах, устроивших некромантический ритуал, чтобы вернуть призрака к жизни, — заявил маг, устроившись несколькими мгновениями позже в кресле, и мрачно нахмурился. — Что вы им нынче преподаёте в школе? И что это за иностранцы?

В тот же момент камин снова полыхнул зелёным, и из него донёсся аристократический голос Августы Лонгботтом — бабушки Невилла.

— Директор Дамблдор, вы здесь?

Дамблдор снова вздохнул. День обещал быть долгим.

–=W=–

По мнению Гарри, утро в целом прошло неплохо. Судя по тому, как Миртл смеялась всякий раз, когда он видел её хоть снаружи, хоть внутри замка, а также хихиканью окружающих, воскрешённая девочка явно отрывалась на всю катушку вместе со своими новыми соседями по факультету. И как он узнал прямо с утра, жеребёнки, да и другие девочки-первоклашки с Гриффиндора очень даже неплохо провели с ней время в джакузи прошлым вечером.

Похоже, они провели большую часть вечера, разговаривая — хотя скорее уж сплетничая — о её опыте жизни как привидения. Лаванду и Парвати особенно интересовали истории, которые бывшее привидение могла рассказать о событиях и парочках, за которыми та шпионила на протяжении многих лет, а особенно — любые сплетни, касающиеся уже прошедшей недели в школе. Гермиона, неодобрительно относившаяся к предмету обсуждения, частенько прерывала расспросы Лаванды и Парвати и требовала рассказать, какую магию призрак видела, и показать, чему она успела научиться.

Миртл хвасталась, что никто из живых не знает замок так хорошо, как она!

— Даже близнецы, — хихикая, добавила девочка.

Она пообещала показать гриффиндорцам некоторые секреты, к восторгу жеребёнок и беспокойству Гермионы, нахмурившейся, когда та рассказывала об этом Гарри.

После завтрака равенкловцы дали понять, что хотят провести матч-реванш в квиддич. На этот раз пегасы выпустили снитч, чтобы дать Равенкло хоть какой-то шанс выиграть игру, а то по их настроению казалось, что те потеряли всякую надежду. Игра закончилась незадолго до обеда. Равенкло снова оказались жестоко разгромлены — к тому моменту, как снитч был пойман, пегасы уже имели огромное преимущество в счёте.

Гриффиндорцы-первоклашки как раз возвращались в замок, когда Гарри внезапно замер и посмотрел на Эппл Блум.

— Слушай, а ты уже пробовала магичить, будучи пони?

Превращённая земнопонька озадаченно взглянула в ответ.

— Та я же ж не единорог, — с недоумением сказала она.

Рон, Джинни и Скуталу молча наблюдали за их диалогом.

— Да не, я имею в виду своей палочкой.

Мгновение красноволосая задумчиво смотрела на него, хмурясь. Затем пожала плечами:

— Ну лады.

Эппл Блум вытащила из кобуры свою палочку, не обратив внимания на вызванные её действием восхищённые взгляды от тех учеников, у которых в мантии для хранения палочки годились только карманы, отдала её Гарри, а затем превратилась в пони. Мальчик протянул ей концентратор обратно, малиновогривая земнопонька зажала его в зубах и, на мгновение нахмурившись и сосредоточившись, пробормотала «Lumos». При виде послушно засветившегося кончика палочки её глаза удивлённо расширились. Скороговоркой произнесённый «нокс» потушил свет. Вслед за этим земнопонька выпустила красные, а после и зелёные искры — и запрыгала от радости, вереща:

— Работает, работает!

В считанные мгновения Рон, Джинни и Скуталу повторили её усилия — и уже вскоре принялись швыряться друг в друга жалящими проклятьями, уклоняясь, убегая, а в случае Скуталу — и пытаясь атаковать других с воздуха. Остальные студенты лишь в изумлении взирали на происходящее. Профессор Макгонагалл никогда не упоминала о такой замечательной способности у анимагов!

В результате выходка первокурсников Гриффиндора снова оказалась главной темой всех разговоров в Большом зале во время обеда, и даже за столом директора, хотя сам директор и отсутствовал. Гарри был уверен, что глава их факультета позже обязательно потратит хотя бы несколько минут, проверяя, сможет ли она колдовать в своей анимагической форме кошки. А может, именно ради этого она и покинула Большой зал, едва эта новость достигла её ушей.

Профессор Квиррелл также внимательно выслушал эту новость и, когда его спросили, лишь сказал, что если кто-то ещё и сделал это открытие, то, похоже, сохранил это в секрете. Правда, из-за его заикания ждать этого исчерпывающе-бесполезного ответа остальным профессорам пришлось довольно долго.

Сама же профессор Макгонагалл позже пояснила:

— Превращение анимага преобразует всё, что маг или ведьма держит в руках или на них надето, в магию, и именно поэтому, превращаясь, вы не оставляете после себя кучу одежды, если только не проявите небрежность или беспечно не отвлечётесь. И поскольку ни один маг не захочет оставаться без своей палочки, то никто и не экспериментировал с тем, чтобы превращаться без неё. Что ещё больше усложняет ситуацию, большинство животных не владеют речью, а использование невербальных чар представляет немалую сложность для многих магов и ведьм даже в родном облике. Это вполне способно отпугнуть и без того немногочисленных магов и ведьм, которых могло бы заинтересовать подобное использование их палочки. Не говоря уже о том, — сухо добавила Минерва, — что носить волшебную палочку в анимагической форме может быть проблематично. Особенно тем, чья анимагическая форма — птица, рептилия или какое-нибудь другое маленькое животное.

Эквестрийцы после её слов переглянулись и тихонько захихикали. У пони с речью проблем не было, а до идеи седельных сумок они дошли уже очень давно. Маленьким животным может быть и трудно носить палочку, а вот крупным — нет. Особенно, если у них есть сумки или какая-нибудь перевязь, которую можно для этого приспособить. Или неприметная, а то и вовсе не видимая для всех кроме владельца кобура, чтобы носить в ней палочку на ноге, пока они находятся в своей понячьей ипостаси…