Лунная дорожка

Глава 18. О первородстве и предложении, от которого нельзя отказаться

Пир у фестралов был так себе.

На стол подали немало грибов, какую-то рыбу и даже хлеб. Но всё оказалось то недосоленное, то холодное, то плохо приготовленное; в хлебе Дитзи вовсе угадала распаренные сухари. Иные варева вообще напоминали странную серую то ли кашу, то ли слизь, на которую хозяева налегали со странным энтузиазмом.

Дитзи понюхала и сморщилась: пованивало кислятиной вперемешку с плесенью. Она переглянулась с Фрутти, и кобылки вместе покачали головами. Хоть они и проголодались, но не настолько, чтобы «яства» не отбили у них аппетит.

Впрочем, им по вкусу пришлась жареная рыбка, пусть и пресноватая по сравнению с хрустящими кусочками, что украшали стол в городе алмазных псов.

Когда же все более или менее наелись, Сайлент Хилл поднялся и провозгласил:

— А теперь несите Кубок Жизни! И пусть первыми причастятся наши очаровательные гостьи!

Фестралы согласно загомонили, возбуждённо переговариваясь и хлопая крыльями, предвкушая что-то. Подруги переглянулись.

— Если, — вполголоса пробормотала Фрутти, — в кубке будет какая-нибудь пакость, пусть хоть режут — я к нему не притронусь...

Дитзи уже хотела согласиться, как вдруг до неё донёсся знакомый аромат.

— Не будет, — улыбнулась кобылка.

Уже нахмурившаяся Фрутти тоже принюхалась и довольно прижмурилась.

Мгновениями позже четверо кобылиц-фестралок внесли в зал каменную чашу на носилках — такую большую, что любая из подруг смогла бы искупаться в ней. Что важнее, внутри почти до краёв алыми волнами плескалась настоящая кровь.

«Лучший напиток на свете!» — подумала Дитзи с восторгом.

Она вдруг снова почувствовала себя ужасно голодной, пускай и набила живот рыбой.

Фестралы, глаза которых запылали в полумраке каплями живого огня, явно испытывали схожее чувство.

— Мой подарок, — произнёс Сайлент Хилл, смотря Дитзи в глаза. — Наслаждайтесь, пейте вволю.

Вволю!

У Дитзи закружилась голова от осознания, как же напьётся сейчас крови. Не пузырёк, не пару глотков, не чашку — сколько влезет!

Судя по довольной морде Фрутти Джюс, она думала о том же.

Кобылки не сводили горящих глаз с приближающейся к ним чаши, которая покачивалась на жердях, накинутых на спины фестралок, — до того мгновения, как опустилась на низкий стол прямо перед ними.

«Вот я силы восстановлю!» — обрадовалась Дитзи, уже предвкушая, как будет хвастаться перед Найтмер, какое пиршество закатит для неё... и как отправит послание первой маме.

Только приличное воспитание не позволило ей бесцеремонно нырнуть мордой прямо в Кубок Жизни. Смакуя момент, она припала к краю чаши.

Первый же глоток отозвался волной во всём теле. Кровь оказалась смешана с вином, что придало ей терпко-сладкий привкус, и это воистину было лучшее, что кобылка в жизни пила. Откуда взялось это вино, равно как и кровь, Дитзи решила не думать. В конце концов, какая разница?

Ещё глоток, ещё, ещё...

Дитзи переполняло чувство правильности всего, что она делает; насыщаться кровью оказалось так прекрасно и естественно, что все прежние запреты и ограничения были отброшены как бесполезный мусор.

Рядом причмокивала от удовольствия Фрутти.

Через какое-то время мысли стали путаться от эйфории, но Дитзи сумела почувствовать, что сыта.

Казалось, первый раз в жизни.

Когда кобылки оторвались от кубка, Дитзи осоловело подумала, что тот опустел не меньше, чем наполовину. Но нет, жидкость едва-едва опустилась ниже края. Ещё бы! Такой сосуд был рассчитан явно на всех присутствующих от мала до велика. Носильщицы, видя, что гостьи напились, молча понесли кубок дальше; каждый, мимо кого они проходили, прикладывался к краю или черпал своей посудой и неспешно смаковал. При этом фестралы возбуждённо перешёптывались, шуршали крыльями, отчего зал наполнился неприятными звуками.

До сидевшего ровно напротив кобылок Сайлент Хилла кубок дошёл почти опустевшим, но верховный жрец не обиделся, только зачерпнул оттуда своей пиалой и неспешно выпил, при этом не сводя глаз с Дитзи и Фрутти.

Кобылки, не сговариваясь, улыбнулись в ответ. Им было хорошо. Так хорошо, что хотелось скакать от восторга, носиться по ночному небу сломя крылья.

А ещё Дитзи поймала себя на мысли, что хочет поцеловать подругу. При всех, в губы.

Но в реальности решиться на это было сложно; не то что во снах, где Дитзи всякое вытворяла с подругами, и, чего уж таить, в том числе и с Фрутти.

Сейчас же только вспыхнула щёчками. Наверное, от крови.

«Совершенно точно», — решила Дитзи про себя.

Фрутти меж тем душераздирающе зевнула, что не ускользнуло от Сайлент Хилла. Он подозвал к себе одну из прислуживающих за столом кобылиц и что-то ей сказал на ухо. Фестралка кивнула и куда-то ускакала.

Сам же верховный жрец сказал:

— Верно, у вас много вопросов, юные кобылки. Но лучше будет задать их после отдыха.

Однако Дитзи, отогнав непрошенные мысли, мотнула головой:

— Кое о чём я хотела бы узнать уже сейчас.

Она ожидала, что старый жеребец начнёт юлить и изворачиваться, но тот не стал отпираться:

— Прошу тебя, не стесняйся.

Набрав воздуха побольше, Дитзи выпалила:

— Вы зовёте себя фестралами, и нас тоже зовут фестралами. Мы с вами похожи, но всё-таки разные. Почему так?

— Мы — служители Начала, а вы изменены волей Посягнувшей, — чётко, но непонятно ответил жрец. Кобылки переглянулись, и Фрутти пожала плечами: ей это тоже ни о чём не говорила.

— Это всё как-то непонятно, — заметила Дитзи. — Что такое Начало?

— Долгая история. Если просто, Начало — это то, что было на месте мироздания до акта Творения. Из чего всё вышло и куда всё вернётся.

— А почему вы зовёте нас служительницами Посягнувшей?

— Потому что вы они и есть. Но это уже совсем другая история и тоже долгая.

Фрутти опять широко зевнула: выпитая кровь и впечатления утомили юный организм. А вот Дитзи отметила, что не чувствует привычной от пития крови сонливости. Вообще. Наоборот, тело наполнилось бодростью и силой. Как будто не было ни утомительных блужданий сквозь подземелья, ни истощения магических сил во сне.

— Всё-таки вы устали, — сказал тем временем верховный жрец

И снова Дитзи мотнула головой:

— Я — нет. И хочу послушать.

На морде Сайлент Хилла мелькнуло мимолётное удивление, но он быстро совладал с собой и кивнул:

— Разумеется. Но тогда оставим шумный пир и продолжим в более подходящем месте. Вас пока проводят в отведённые вам покои, а я скоро приду, и мы сможем побеседовать. Если, конечно, вы не решите всё же отдохнуть.

Обменявшись взглядами, подруги кивнули. Тотчас главный фестрал подозвал одну из служанок, и та отвела гостей в приготовленную комнату, оказавшуюся совсем недалеко от пиршественного зала.

Гостевая комната представляла собой небольшую келью, дверью которой служила плотная, изрядно пыльная занавесь. Внутри кобылок встретили едва теплящиеся свечки в небольших плошках, которые бросали отсветы на траченый молью ковёр на полу и грубовато сотканные гобелены на стенах с расходящимися из центра ломаными геометрическими узорами. Смотреть на них было слегка неприятно: в тусклом свете ломаные неаккуратные узоры на них будто шевелились, как зубцы овощерубки.

С потолка свисала жердь, заменяющая фестралам кровать, но радушные хозяева позаботились о гостях, свалив на пол множество подушек.

Ещё из удобств имелся отгороженный занавеской уголок с умывальником.

Всё это пахло какой-то кладовкой; Дитзи подумалось, что всё это убранство оттуда и достали.

Безмолвные служанки принесли большие кувшины с водой и вазу, полную орехов и сушёных ягод, после чего так же молча удалились.

Фрутти со вздохом облегчения рухнула на подушки и раскинула ноги и крылья:

— Хорошо-то как! — вздохнула она и взглянула на подругу. — Не знаю как ты, а я ужасно вымоталась.

— Знаешь, довольно странно, но я в жизни не чувствовала себя лучше. И сна ни в одном глазу.

Фрутти усмехнулась:

— Тогда посторожи.

— У меня есть идея получше. Я схожу в разведку.

— Но я же на ногах не стою... — запротестовала старшая кобылка, скорчив мордочку: глаза у неё слипались.

— Ну и отдыхай тогда, — улыбнулась Дитзи. — Я схожу, прогуляюсь и вернусь, а если нет, ты пойдёшь меня спасать. Как в книжке.

— Ага, конечно, — Фрутти перекатилась на подушках, устраиваясь поудобнее. — Но если фестралы нас потом в котёл запихнут, ты будешь виновата. Так что спроси у них про выход заранее. А то мы уже скоро грибами порастём в этих пещерах.

— Спрошу-спрошу, — глядя, как подруга сворачивается клубочком, Дитзи украдкой хихикнула в копытце и направилась к занавеске, заменяющей дверь. И не успела ещё выйти, как за спиной послышалось знакомое по лесным ночёвкам размеренное сопение.

Бросив взгляд на уснувшую подругу, Дитзи откинула входную занавесь — и чуть ли не нос к носу столкнулась с Сайлент Хиллом.

Кобылка едва не отпрянула от неожиданности, а фестрал просто лёгким кивком указал в сторону коридора:

— Идём?

— Куда? — переспросила Дитзи, стараясь не думать о том, что он подслушивал их.

— Ко мне.

Развернувшись, Сайлент Хилл пошёл в сторону пиршественного зала, и кобылке ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. У неё появилось странное впечатление, что за радушием и услужливостью верховного жреца скрывается властная личность, которой нужно что-то. Так же, как пауку нужно заманить муху в ловушку.

Путь оказался неблизким. Вслед за Хиллом Дитзи покинула пирамиду по вертикальной шахте, и вскоре оба уже летели под сводом пещерной залы, направляясь к висящему у стены каменному наросту размером с садовый домик. В слабом даже для ночного зрения свете Дитзи разглядела удобную площадку для посадки у самого верха.

Но куда больше кобылка посматривала в сторону фестрала, стараясь не спускать с него глаз. Жеребцу полёт давался тяжелее, чем Фарсиру. Скорее, он планировал: огромные крылья почти не шевелились, а редкие сильные взмахи отнимали у Сайлента Хилла немало сил.

Сама Дитзи, как и в прошлый раз, непринуждённо летела рядом. И откровенно недоумевала, что вообще сложного при полёте в полном безветрии. Но вслух ничего не сказала, чтобы не показаться грубой. В конце концов, Сайлент Хилл выглядел уже немолодым и вполне сгодился бы юной кобылке в дедушки.

По крайней мере, с виду.

К тому же она боялась, что разговором жеребец попросту собьёт себе дыхание и кувыркнётся вниз.

Поэтому, лишь когда они приземлились на площадке, Дитзи отважилась спросить:

— А почему мы прилетели к вам?

— У нас... нет каких-то специальных залов для приёма, — ответил фестрал, сипло переводя дух. — Сама понимаешь... у нас тут редко бывают гости. К тому же... такие разговоры... должны говориться... наедине.

Вопреки ожиданиям, никакой особой роскоши Дитзи в жилище Сайлента Хилла не увидела. Напротив, обстановка производила давящее впечатление. Как и гостевые покои, оно было небольшим, без единого намёка на окно, но этим сходство заканчивалось. Никаких самотканых кособоких ковриков и панно — только голый камень стен и пола; вместо уютного мерцания свечей — холодный огонь светильников, один в один похожих на уменьшенные чаши снаружи. Стол — каменная глыба с небрежно сложенными ветхими книгами, склянками и пустой широкой чашей.

Глыбу с другой стороны комнаты Дитзи приняла сначала за диван или кровать, пока не вспомнила, как обычно спали фестралы. Подойдя ближе, она различила вязь узоров, покрывающих всю шершавую поверхность. На первый взгляд беспорядочных, но чем дольше кобылка всматривалась, тем сильнее ей мерещилась некая закономерность среди них.

Моргнула — наваждение рассеялось.

— Чувствуй себя как дома, — сказал Сайлент Хилл, входя следом. — Устраивайся.

Предложение было сколь любезным, столь и сбивающим с толку. Поозиравшись, Дитзи просто уселась на задние ноги рядом с «кроватью». Жрец уселся напротив неё, сложив крылья, и замер наподобие горгульи, только глаза продолжали блестеть в синеватом свету.

— Хорошо ли себя чувствуешь? А твоя подруга? — вежливо осведомился Сайлент.

— Эм-м, да, конечно, — осторожно отозвалась Дитзи. Старый, если не сказать — древний жеребец немного пугал её. Правда, она затруднилась бы сказать, отчего у неё возникло такое чувство. Наверное, точно так же можно учуять выгребную яму за десятки шагов, ещё не видя её. И хоть завали её сверху розами, общего впечатления это не изменит.

— Может, ты чего-то желаешь? Жизнь тех, кто с рождения посвящён Началу, скромна и скудна. Нам нет нужды в материальных благах, ибо служение — уже благо. Но для тебя и твоей подруги мы попробуем что-нибудь раздобыть.

— Спасибо, не надо, — ответила Дитзи. — Тем более мы всё равно чуточку отдохнём у вас и пойдём дальше. Вы нам только выход на склон покажите.

Сайлент Хилл промолчал в ответ, затем не то вздохнул, не то хмыкнул.

— Может быть, ты хочешь чему-то научиться? Нам доступно многое из того, о чём уже никто не помнит. Даже Посягнувшая.

— Почему вы называете её Посягнувшей? — не вытерпела Дитзи, уже в который раз за день услышав столь странное прозвище Найтмер Мун.

— Потому что она посягнула, — спокойно ответил вожак. — Осмелилась обратиться к той силе, которой мы служим, получила самую толику и возгордилась, решила, что отныне никто ей не указ.

— Не понимаю, — призналась Дитзи. Её покоробило откровенное пренебрежение, смешанное с жалостью, в голосе Сайлента, когда он говорил о её второй матери и наставнице. Да и сам разговор не нравился ей. Хотя бы потому, что она до сих пор не понимала, к чему ведёт жеребец.

Сайлент ненадолго задумался.

— Представь, что ты пришла к мудрому наставнику и попросила взять тебя в ученики. Но, отучившись совсем недолго — скажем, пару дней или пару месяцев, не суть важно, — ты решила, что теперь знаешь всё на свете и больше в уроках не нуждаешься. И начинаешь учить других, зачастую не понимая, о чём говоришь.

— А что насчёт ночных пони? Различия с фестралами... бросаются в глаза.

— Фестралы когда-то были ночными пони... настоящими. Изначальными. В незапамятные времена, когда даже об аликорнах никто не слышал. Постепенно мы пошли по пути к Началу и впитали в себя Его суть.

— А мы?

— Та, кого вы зовёте Найтмер Мун, всего лишь дала своим последователям облик фестралов, но не обратила до конца, боясь утратить контроль. Так и появились новые ночные пони. Или бэтпони, как вас прозвали нынче. Придумали же, — губы Сайлента растянулись в улыбке. — Возможно, что в этом правда, ибо получились какие-то жалкие мыши. В этом и вся разница. Вы — испорчены. Мы — изменены!

— Хей! — возмутилась кобылка, отпрянув, но Сайлент Хилл тоже повысил голос:

— Посягнувшая самую малость прошлась по тропе, по которой мы несёмся вскачь! Она довольствовалась глотком из реки, в которой мы купаемся. Она всего единожды пришла к Началу, которому мы беззаветно служим всю нашу жизнь. Ты понимаешь меня? Твоя госпожа — всего лишь кобыла, бьющаяся в припадке истерики!

Под конец речь Сайлента сделалась горячей, его дырявые крылья распахнулись. Только сейчас вблизи Дитзи рассмотрела, что дыры в перепонках были рваные, с явными следами зубов. Вмиг её затошнило.

А ещё показалось, будто глаза Сайлента полыхнули собственным огнём, а от его тела пошёл жар.

Ещё немного и она улепетнула бы со всех ног, но тут Сайлент Хилл разом успокоился. Крылья его снова запахнулись длиннополым плащом, огонь в глазах погас. И заговорил он снова вежливо и доброжелательно:

— Я чую, что ты сделала первые шаги к Началу, я вижу его в тебе. Поэтому спрошу снова, хочешь ли ты научиться? Я проведу тебя по всей дороге, доведу до самого конца, и ты получишь то, чего хочешь. Хочешь силы? Ты получишь такую власть, которая и не снилась твоей названой матери. Хочешь знаний? Нам ведомы все тайны и секреты этого мира. Хочешь удовольствий? Любой твой каприз исполнится.

Теперь он говорил негромко, вкрадчиво, как те голоса из темноты на Тропе снов. Разница заключалась лишь в том, что сейчас Дитзи видела того, кто говорит.

Она сглотнула.

— Я... просто хочу... продолжить путешествие... с подругой, — пролепетала кобылка.— Чтобы вы показали, где можно выйти и добраться до Лас-Пегасуса.

— А зачем спешить? — спросил Сайлент. — Места безопаснее этого вы не найдёте. Останьтесь, покуда не отдохнёте как следует.

— Просто Фрутти желает найти своих родителей, — тихо сказала Дитзи. — А я...

— А что ты? Вы уже почти у цели. От отрогов до города меньше дня полёта. Тебе больше нет нужды сопровождать её. Останься с нами, а твою подругу, так и быть, проводят до выхода.

Услышанный намёк очень не понравился с Дитзи. Впервые с начала беседы она вскинула голову и с вызовом посмотрела на большого жеребца:

— А если не соглашусь, то не отпустите?!

— Нет, к чему насилие? Вы вольны уйти когда угодно. Однако далеко ли уйдёте?

— Мы уж попробуем!

— Виноват, — Сайлент улыбнулся, чуть сильнее обнажив клыки. — Я не сказал, что сейчас мы находимся в самых недрах горы, много ниже поверхности земли. Давным-давно здесь правили и жили алмазные псы. В своей алчности они изрыли всю каменную твердь бесчисленными ходами и тоннелями, коридорами и переходами. Немалая их часть давным-давно обвалились, другие обвалятся в любой миг, остальные же были облюбованы самыми разными... существами. И найти безопасный путь на поверхность самому просто невозможно. Запросто можно угодить в Пасть или куда похуже.

Сказано это было настолько буднично, что Дитзи поверила сразу. И поникла. Она и без того чувствовала себя неуютно под землёй; теперь же вся толща навалилась на неё, едва кобылка живо представила, как протискивается в какую-нибудь щель — и застревает, ворочая ногами в попытке освободиться и задыхаясь.

Зыркнула на Сайлента, но тот всё сидел, ничуть не меняясь в морде. Ловко жрец загнал её в ловушку! Ни он сам, ни его сородичи не причинили кобылкам ни малейшего зла, хотя у них было на то немало возможностей. Но и помогать они не станут, пока не — что?

Что именно хотел от неё Сайлент?

— А если я соглашусь остаться? — убито спросила кобылка.

— Как я сказал, твою подругу выведут и сберегут от всех опасностей пещер.

— Ну а я-то зачем вам сдалась?

Мгновением позже она вздрогнула и съёжилась, когда Сайлент, не вставая с места, распахнул большое крыло и почти целиком накрыл им Дитзи. Плотная перепонка оказалась неимоверно горячей, словно в жилах этого пони струился настоящий огонь.

— Фестралы немногочисленны, — заговорил Сайлент Хилл. — Мы прикладываем усилия, чтобы не вырождаться, мы живём долго — много дольше обычных пони. И всё равно в конечном счёте настанет пора, когда последний из нас уйдёт в Начало. Но мы в силах отодвинуть этот миг на сколько угодно долгий срок. Для этого надо всего лишь добавить свежей крови в племя.

Не нужно было быть высоколобой заучкой-единорожкой, чтобы понять, о чём речь. Однако Дитзи ошеломлённо молчала.

— Согласись стать моей женой, и перед тобой откроется множество иных путей. Куда больше, чем обещала Посягнувшая. Ты станешь величайшей хранительницей Начала. Ты станешь указом самой себе, мерой всех вещей. Будешь жить так, как пожелаешь.

Дитзи почувствовала, как её охватывает настоящий страх при мысли, что здесь, сейчас — она в полной власти фестралов в целом и конкретно верховного жреца в частности.

— Мне... надо подумать, — наконец, выдавила Дитзи, чувствуя себя не могучей повелительницей снов и обольстительницей, а маленькой напуганной кобылкой. — И отдохнуть... да, точно.

— Разумеется, — по улыбке Сайлента Хилла можно было с уверенностью сказать, что он видел метания собеседницы насквозь. — Понимаю, это очень неожиданное предложение. Но и не отметай перспективы, уверяю, ты приобретёшь гораздо больше, чем потеряешь.

...Когда Дитзи взлетала с площадки, ей показалось, что вслед ей доносится смех.

Но кобылка списала это на разыгравшееся воображение.

Все её чувства были в смятении: Сайлент Хилл сделал ей предложение, подкреплённое самым что ни на есть шантажом. Похоже, этот план пришёл ему в голову сразу или почти сразу, как только он увидел гостей. Ничем иным его радушие уже не объяснялось.

Постепенно страх в сердце Дитзи уступал место гневу.

«Этот старый высушенный пень решил, что может вот так взять и задрать мне хвост! — сердито думала кобылка. — Да чтобы я с таким... бе-е-е, ну и гадость!»

Мысль оборвалась, прерванная «заботливо» подсунутой воображением картинкой.

Дитзи помотала головой, отгоняя наваждение. Это выглядело просто отвратительно! Ладно бы помоложе был. Да и вообще, что он там говорил о долголетии фестралов?

«Это ж сколько ему лет на самом деле?! — ужаснулась про себя кобылка, едва не сбившись с полёта. — Он же мне даже не в дедушки, а в пращуры годится!»

Она поджала губы, выписывая кружа над вершиной пирамиды, не в силах вот так сразу войти внутрь.

«Я ему покажу! — думала ночная кобылка, решительно ложась на крыло и устремляясь внутрь мрачной обители. — Вот только доберусь до Тропы снов! Он у меня так попляшет, что сам к выходу за копытце доведёт!..»

У неё в голове уже созрел план, как устроить Сайлент Хиллу такую ночную... или, вернее, дневную жизнь, что он будет готов на что угодно, чтобы её прекратить. Дитзи воочию чувствовала, как по жилам струится сила вместе с кровью. Перемешавшись, они слились воедино и как будто требовали выхода. Всё равно, какого.

Не складывая крыльев, кобылка пролетела сквозь зал пирамиды, ворвалась в коридор и приземлилась только возле отведённой комнаты, звучно цокнув копытами по полу. Стоило ей отдёрнуть занавеску, как её встретил взгляд золотистых глаз Фрутти.

— Как всё прошло? — спросила подруга, лёжа на подушках, но осеклась и приподнялась навстречу. — Ого!

— Что — «ого»? — переспросила Дитзи.

— Да ты бы видела себя — крылья торчком, глаза горят, зубы ощерила... Что случилось?

— Ты не представляешь... этот старый хрыч хотел, чтобы я тебя бросила и... осталась с ним!

Фрутти Джюс несколько мгновений удивлённо моргала, затем криво усмехнулась:

— Надо понимать, ты отказалась?

— Не совсем. Как ни крути, мы сейчас в их власти и... они не покажут дорогу, если я не соглашусь. Так что я пока тяну время.

— Подумаешь. Сами выйдем.

— А вот не факт. Вдруг не врут о чудовищах и лабиринтах?..

Фрутти призадумалась на мгновение, затем выдала:

— Тогда мы влипли. Я совершенно не помню, как мы дошли в эту пещеру. Да и опять же, это обратно к псам, выходит?

— Не, к псам нельзя, — покачала головой Дитзи, затем глянула на подругу. — А ты вроде бы собиралась спать?

— Меня разбудила какая-то беготня снаружи, и я решила тебя дождаться, — говорила подруга непринуждённо, но Дитзи почудилось напряжение в её голосе. Очевидно, эта «беготня» не только разбудила, но и напугала юную кобылку. Которая, проснувшись, наверняка разволновалась и напридумывала невесть чего.

— Тогда давай ложиться. Мне не терпится встретиться с Матерью.

— Давай. Только… мне спать вот совсем неохота.

Дитзи прислушалась к ощущениям и с кислой миной поняла, что и ей самой совершенно не до сна. Кровь бурлила в жилах, и в теле не ощущалось ни следа усталости.

— Тебе тоже не хочется? — участливо спросила Фрутти при виде поникших ушей подруги.

Ночная кобылка покачала головой и попыталась вспомнить какой-нибудь способ быстро заснуть. Но всё, до чего дотягивалась память, требовало или лекарств, или мудрёных упражнений, которыми Дитзи не владела.

— Давай ляжем, а там само заснётся, — сдавшись, предложила она.

...Не спалось.

Целый час одолеваемые всевозможными мыслями кобылки вертелись под одеялами, валялись с закрытыми глазами, но сон не шёл. Тела не могли расслабиться, не желали лежать в одной позе, и мало того, что пони ворочались сами, так ещё и мешали друг дружке.

— Я не знаю, что делать, — раздался в тишине голос Фрутти. — Может, заняться чем-нибудь утомительным? Гимнастикой, например?

— Боюсь, мы так больше разгуляемся, — мрачно заметила Дитзи.

Ей в голову тоже ничего дельного не шло. Разве что предаться утехам с подругой, но, во-первых, это тоже грозило взбодрить их больше прежнего, во-вторых, у Дитзи язык не поворачивался предложить такое. Особенно памятуя о том, как подруга улеглась спать подальше накануне.

«Наверное, ей не нравятся кобылки», — мелькнула задумчивая мысль.

Дитзи зло помотала головой и села.

Где сон, когда он так нужен?! Как интересную книжку ночью почитать — так он тут как тут, а если нужен — не дождёшься.

«Надо будет расспросить Найтмер, — решила про себя Дитзи. — Но способ-то нужен как раз для того, чтобы до неё добраться!.. Вот же сено!»

Фрутти тоже открыла глаза, лёжа на спине.

— Вообще не идёт? — уточнила она.

— Угу... — кобылка поправила взъерошенную гриву, и вдруг её осенило. — Стой! Я придумала!

Фрутти приподнялась, всем видом показывая, что готова слушать. А Дитзи довольно ухмыльнулась:

— Тебе надо меня вырубить.

Это предложение застало старшую кобылку врасплох. Замешкавшись, она странно глянула на подругу и неуверенно сказала:

— Точно? Нет, я слышала, что можно ударом копыта лишить пони сознания, но я ж такого никогда не делала. Да и всерьёз ни с кем не лягалась.

— Особого выбора у нас нет, — растопырив ноги пошире, Дитзи наклонилась, подставляя голову. — Давай, пока я не струсила!

Встав, Фрутти подошла к подруге вплотную.

— Готова?

— Давай, не тяни! — зажмурилась Дитзи.

Фрутти поколебалась секунду, потом поглубже вздохнула... и с размаху саданула передней ногой аккурат по затылку подруги.

— Ай! — взвизгнула Дитзи, плюхнувшись на круп и схватившись за ушибленное место. — Я же просила вырубить, а не бить!

— Погоди, дай ещё раз...

Новый удар — и новый вопль:

— Ай!!! Да что с тобой?!

— Я стараюсь! — выкрикнула Фрутти в ответ и снова от души врезала подруге по голове.

— А-а-а-а! Больно! — Дитзи отскочила как можно дальше и исподлобья уставилась на подругу, потирая ушибленное темя. — Ты уже давно об этом мечтала или просто кривокопытая?!

Голова гудела и болела, но сна не прибавилось ни капли. А Дитзи, хныкая и раскачиваясь, вдруг заметила, что Фрутти улыбается.

— Чего лыбишься? — сердито буркнула она.

— Знаешь, я тут вспомнила, у нас в сумке есть валерьянка. Выпей и успокоишься.

От такого заявления у Дитзи аж дыхание спёрло — а потом вырвалось с визгом:

— Ты не могла сразу сказать?!

— Ну ты же сама просила тебя вырубить!.. — ухмылка не сползала с мордочки подруги, и Дитзи уточнила:

— И значит, ты била меня безо всякой охоты, а только по необходимости?..

— У меня аж душа болела, — лукаво подняла взгляд к потолку Фрутти Джюс. — Давай, выпей валерьянку и укладывайся, а я поцелую тебе, где больно.

— Давай... — угрюмо буркнула Дитзи.

…Конечно, Фрутти не поцеловала её, зато удобно прислонила головой к своему мягкому тёплому животу. Злость Дитзи понемногу улетучивалась, и всё равно кобылка старательно гнала мысль о том, чтобы поквитаться во сне не с одним лишь Сайлентом Хиллом.