Легальная ненормальность

Принцесса Эквестрии Селестия... сумасшедшая

Спайк вразвалку пересёк комнату, осторожно балансируя стопкой книг выше него самого, и вывалил их на стол, до которого едва доставал.

— Вот, Твайлайт, нашёл ещё штук двадцать книг по доклассической архитектуре Эквестрии.

Не отрываясь от книги, что листала в данный момент, Твайлайт махнула копытом:

— Молодец, Спайк. Оставь их на столе, я чуть позже посмотрю.

Дракончик глянул на кучу принесённых им книг.

— Хорошо. Тебе ещё что нужно?

Прервавшись, единорожка сжала губы и немного помолчала.

— Поищи что-нибудь со схемами движения луны, датируемыми первым веком, желательно с подробными иллюстрациями.

Спайк вопросительно склонил голову вбок:

— Так ты объяснишь, зачем тебе нужны все эти книги, или...

Твайлайт вздохнула и оглянулась на него:

— Я бываю в кантерлотской библиотеке уже не так часто, как раньше, поэтому мне нужно набрать с собой как можно больше книг.

— Мы же приезжаем сюда каждый месяц, — нахмурился Спайк.

— Вот именно! — цокнула языком Твайлайт. — Если у меня не будет чего почитать, чем, по-твоему, я должна заниматься целый месяц? Гулять на улице?

— Э-э-э...

— Ха, тоже мне, занятие! — посмеиваясь, покачала она головой, затем повернулась обратно к книге и снова принялась быстро её листать.

Спайк закатил глаза и тоже отвернулся.

— Ну да. Что ж, пойду искать эти, эм, лунные схемы или как их там.

Оставив единорожку наедине с её быстрорастущей кипой книг, Спайк удалился в недра обширной библиотеки — наверное, чтоб отыскать своё геологоразведочное оборудование. Твайлайт краем уха слушала шлёпанье его маленьких ножек по каменному полу, когда он завернул за угол и исчез с глаз. Как только шаги стихли вдали, она слегка вздохнула, закрыла книгу и водрузила её обратно на полку.

— Эх, очередная скучная книга, — пробормотала она себе под нос и, скользнув взглядом по полке, увидела нечто необычное. — О, а это что такое?

Сдвинув брови, Твайлайт коснулась копытом книги, что покоилась на полке немного выше. На корешке не было ни названия, ни каких-либо других отличительных признаков. Закусив губу, она попыталась её вытащить, но тщетно. Опять нахмурившись, единорожка призвала магию и дёрнула книгу сильнее — ничего. Лишь когда она потянула изо всех сил, книга наконец выскочила — и утянула за собой остальные книги с полки.

Твайлайт вскрикнула, когда её погребла под собой книжная мини-лавина. Со стоном растолкав книги и сумев-таки выбраться, она ощутила на голове какую-то тяжесть. Вновь прибегнув к магии, единорожка стянула у себя с макушки ещё одну книгу и собиралась было её отбросить, как вдруг заметила, что обложку покрывал густой слой пыли.

— Что?.. — Сдув пыль, она прищурилась, пытаясь разобрать сильно выцветший текст. — «Безумные эдикты: история права Эквестрии», — медленно прочитала она. — Гм, интересно.

Открыв книгу, Твайлайт глянула на короткую аннотацию.

«Эквестрия, ныне считающаяся одной из самых представительных стран известного мира, была таковой не всегда. На протяжении многих лет за авторством тех или иных лиц были изданы некоторые законы и эдикты, положившие начало кое-каким очень... необычным традициям. "Безумные эдикты: история права Эквестрии" ставит перед собой цель описать эти непотребные напасти как можно более подробно.»

Твайлайт нахмурилась. Странно. Она никогда прежде не слышала ни о каких странных законах. Всё всегда казалось ей вполне разумным. Она перелистнула содержание и остановилась на первой главе под названием «Стремительное возвышение сэра л'Имона». Пожав плечами, единорожка устроилась поудобнее и принялась читать.

Подпёрши подбородок одним копытом, Селестия стучала другим по столу, с отрешённым равнодушием наблюдая, как члены эквестрийского сената спорят друг с другом раз этак в тысячный за эту неделю. Пусть после изгнания сестры прошло почти двадцать лет, Селестии по-прежнему с трудом удавалось высидеть эти заседания в одиночку. Луна, по крайней мере, хоть как-то разбавляла эту смертную скуку.

— Как член профсоюза погодных пегасов я нахожу оскорбительными ваши обвинения нас в некомпетентности, сэр Болдердеш, — проговорил Фэйр Везер, довольно неотёсанного вида пегас с отвисшими ушами и неухоженной гривой. — Мы вносим свою лепту, тщательно следя, чтобы дожди не были слишком сильными, а солнце — слишком жарким. Не мы виноваты, что вы, земные пони, не в состоянии справиться с вашими же растениями.

Болдердеш ахнул:

— Сэр! Да как вы смеете перекладывать вину на нас! — Он поправил свой плохо сидящий костюм и добавил: — Я бы попросил вас воздержаться от столь веских обвинений. Как-никак, не мы побили свёклу снегом и льдом.

— Снег и лёд едва ли необычны для этого времени года.

— Сейчас весна!

Селестия застонала, когда разразился тысяча первый спор. Тяжко вздохнув, она поднялась и грохнула копытом по столу:

— Тишина! Замолчите, все вы!

Вмиг умолкнув, все собравшиеся сенаторы воззрились на рассерженную Селестию, чья грива перекатывалась бурными волнами.

— Говорить будет сенатор из... Вортингтон... шир... филдс... вилля, — прогремела она.

На лицах нескольких сенаторов возникло недоумение, но возражать они не стали, глазами разыскивая этого таинственного пони. Когда никто не показался, они вопросительно повернулись к Селестии. Посмотрев на них с озорной ухмылкой, она потянулась под стол, вызвав ещё большее недоумение, и выудила белую тарелочку с куском недоеденного лимонного торта.

Селестия кивнула на него:

— Слово предоставляется сенатору л'Имону.

Комнату наполнила потрясённая тишина — весьма приятная, по мнению Селестии, перемена, хотя это был ещё не конец. Принцесса положила копыто на торт и начала двигать им вверх-вниз, одновременно говоря уголком рта нелепым голосом, звучащим так, словно она жевала асфальт.

— Будучи заслуженным сенатором из Вортингтонфилдсвиллширтона, я хочу сообщить, что у меня имеются некоторые беспокойства касательно эффективности...

— Принцесса, помилуйте! — выкрикнул стоящий в первом ряду долговязый сенатор так громко, что едва не выронил монокль. — Что это за... за фарс? — Он громко топнул ногой. — Это — место для дискуссий, а не ярмарочных трюков!

Губы Селестии скривились, она бросила на него такой грозный взгляд, что, не будь на нём жаропрочных штанов, он бы наверняка самовоспламенился. Сенатор быстро потупил взор, уставившись на собственные копыта, которые, заверил он себя, были намного интереснее.

— Так вот, — продолжил сэр л'Имон, — меня как сенатора из Вортингтонвиллфилдсширтона беспокоит эффективность нашей правовой системы, поэтому я хотел бы предложить несколько... изменений.

Селестия с хищной ухмылкой наблюдала, как сенаторы начали тревожно переглядываться друг с другом.

— Сенатор л'Имон взлетел по карьерной лестнице и в конце концов стал главой сената, будучи избранным на основе всенародного одобрения. Спустя всего полгода после своего дебюта он был коронован императором первой (и единственной) в Эквестрии Выпечкархии. Тем не менее, это продлилось весьма недолго — около месяца, после чего Селестии всё это наскучило, и правительство распалось, возродившись через неделю в прежнем виде, — прочитала Твайлайт, дойдя до конца главы.

Оторвавшись от книги, она вдруг обнаружила, что каким-то образом оказалась внутри искусно выстроенного книжного замка.

— Гм, — пробормотала единорожка. — Почему я никогда прежде не слышала об этом? И что за «Выпечкархия»? Сомневаюсь, что такое слово вообще существует. — Она глянула на обложку «Безумных эдиктов». — И кто её написал?

К сожалению, как бы ни старалась, она так и не смогла отыскать имя автора. Под названием, где обычно пишут такое, текст был настолько стёрт, что невозможно было разобрать ни одной буквы. Твайлайт нахмурилась, раздражённая странной загадкой, но решила для себя, что останавливаться не стоит — чисто ради научного интереса.

Она открыла следующую главу — «Лунные бдения» — и, уютно расположившись в книжной твердыне, начала читать.

В дверь постучали. Селестия вздохнула, отложив документы об открытии сиротского приюта.

— Войдите.

Дверь открылась, впустив свет из коридора в комнату (которая, правда, и так уже была светлой из-за распахнутого окна). Внутрь вошёл стражник с длинным вихром, выбивающимся из-под шлема. Он встал у двери и начал нервно переминаться с ноги на ногу и бегать глазами.

— Принцесса Селестия, ваше высочество, — поклонился он, — я насчёт сочувствующих.

Селестия какое-то время просто молча глазела на него, медленно моргая, затем простонала:

— Что они опять натворили?

Стражник сглотнул.

— Ну... понимаете... дело в том...

— В этом веке, пожалуйста.

— Они начали лунные бдения, ваше высочество.

Селестия глубоко и неспешно вздохнула, немного поразмыслила и переспросила:

— Лунные бдения?

Стражник чуть кивнул:

— Да, принцесса. Они собираются на задворках города и смотрят на луну, преподнося ей подарочные корзинки и шоколад. И молят её вернуться.

— Вот как? — Селестия побарабанила копытом по столу. — Ладно. — Неожиданно поднявшись и подойдя к окну, откуда открывался вид на величественный Кантерлот, она немного постояла, наслаждаясь лёгким ветерком, ласкающим её гриву, после чего развернулась обратно. — Тогда я сделаю это незаконным.

Стражник вопросительно приподнял бровь:

— Что-что, ваше высочество?

— Я законодательно запрещу смотреть на луну.

— Ваше высочество, не думаю...

Глаза Селестии вспыхнули, она стремительно приблизилась к стражнику и, нависнув над ним, склонилась прямо к его лицу:

— Ты не думаешь — что, капитан? Не думаешь, что стоит запрещать законом смотреть на луну? Или, быть может, не думаешь, что мне стоит и дальше править Эквестрией? — Она наклонилась так близко, что её нос практически касался его уха.

Стражник трясся всем телом (а ещё его уху было немного щекотно из-за дыхания принцессы).

— Нет, ваше высочество, я бы ни за что не усомнился в том, что вы подходите на роль правительницы. Я просто хотел сказать, что запретить законом смотреть на луну — это, эм, не лучший способ смягчить напряжение.

Подняв копыто, Селестия принялась гладить стражника по голове, заставив его немного отпрянуть, и шепнула ему на ухо:

— Разве я не добрая и справедливая правительница? — От её горячего дыхания ухо капитана подрагивало. — Разве я не была снисходительна к тем, кто поддерживал мою сестру?

Стражник неловким движением поправил ремешки шлема.

— Э-э, эм, по моим подсчётам, у неё было всего семь последователей, и их всех бросили в Бездну Невыносимых Мук.

Селестия внезапно отошла и всплеснула копытами:

— Даже не думала, что мы опять поднимем эту тему. — Она начала мерить шагами комнату, бормоча себе под нос: — Закинешь несколько пони в какую-то там бездну — и все вдруг считают тебя чудовищем. Я же выпустила их, разве нет? — Она кивнула. — Я освободила их, разве нет? — Она снова кивнула и повернулась к стражнику: — Я отпустила их по домам, разве нет?!

Стражник прижал уши к голове.

— Да... — тихо произнёс он, — спустя одиннадцать лет и три месяца.

— Ну, я же не заставила их отбывать весь срок, разве нет?!

— Их приговорили к пятидесяти шести тысячам лет, принцесса.

Селестия топнула ногой:

— Никак не угодишь этим пони. — Она быстро вернулась за стол, вытащила перо и бумагу и начала что-то писать. Закончив, она сунула бумагу стражнику. — Отныне любой, кого застанут за смотрением на луну, обязан будет отсидеть в Бездне миллион лет.

— Не думаете, что это немного... чересчур, ваше высочество?

Скривив лицо в максимально хмурой гримасе, Селестия прорычала:

— Миллиард лет!

«К счастью, закон "Глянешь на луну — отправишься в Бездну", как его прозвали местные, был аннулирован через двенадцать часов, когда Селестия случайно посмотрела на луну и не захотела отбывать положенный миллиард лет. Лишь один пони был приговорён к этой мере, и если верить легендам, эта несчастная душа по сей день томится в Бездне Невыносимых Мук, сейчас, правда, называемой "социальные услуги".»

Твайлайт перевернулась, лёжа уже в сердце книжного города, машинально выстроенного ею во время чтения, и посмотрела на потолок библиотеки, пробежавшись взглядом вдоль трещин в штукатурке, которой его чинили раз за разом.

— Охренеть... — пробормотала она.

Тряхнув головой, единорожка повернулась обратно к книге. Раз уж зашла так далеко, подумалось ей, то почему бы не проверить, насколько глубока кроличья нора.

Немного дрожа от волнения (хотя частично — от предвкушения и чувства вины за это), она открыла следующую главу и прочитала вслух:

— «Инцидент с тортом». — Твайлайт поёжилась. — Что ж, была не была...

Окутанная жёлтым сиянием, к лицу Селестии подлетела вилка. Принцесса немного поводила ею перед носом, вдыхая душистый аромат весеннего полудня. Привычным изящным движением она сунула вилку в рот, тотчас ощутив нежную сладость одуванчикового торта.

С причмокиванием вытащив вилку, она наслаждалась вкусом тающего на языке торта. Тихо застонав и проглотив, она громко облизнулась:

— М-м-м, — затем открыла глаза, расплывшись в довольной улыбке.

Переведя взгляд на тарелку, принцесса оглядела то, что осталось от торта — что манило своей нетронутостью. Её глаза вдруг загорелись. Ни слова не говоря — да и вообще не издав ни звука, — она сунула лицо прямо в торт и начала поглощать его, как бешеная волчица. Во все стороны полетели крошки и капли крема.

И именно в тот миг, когда Селестия безжалостно истребляла несчастный торт, дверь открылась.

— Принцесса, я хотела спросить... — Вошедшая кобыла остолбенела, её копыто, которым она поправляла очки, застыло на полпути к блокноту. Она в ужасе наблюдала, как Селестия медленно оторвалась от сладких останков торта. Сплошь испачканные кремом и крошками, её щёки раздулись и выглядели так, будто наверняка взорвутся, съешь она ещё хотя бы кусочек.

— Дфа? — проговорила Селестия, сыпя изо рта крошками.

Кобыла глянула через плечо, затем опять на Селестию, словно думая, что стала участницей какого-то розыгрыша.

— Эм, я, э-э, могу вернуться попозже, если вы заняты...

Селестия одарила её таким взглядом, который, намного красноречивее, чем мог бы выразить её набитый рот, будто бы говорил: «Ты серьёзно думаешь, что я хочу, чтобы ты вернулась позже?»

Ответ на это кобыла, разумеется, знала, но всё-таки тихо вздохнула и решилась:

— Принцесса, мы недавно обнаружили, что сильно переоценили количество некоторых наших продовольственных запасов. — Она сглотнула. — Если конкретно, у нас намного меньше муки, яиц и молока, чем мы полагали.

С по-прежнему набитым ртом Селестия перевела взгляд на торт, пару секунд посозерцав месиво на тарелке, затем вновь посмотрела на кобылу и в ужасе распахнула глаза:

— Кофмар!

Кобыла поправила очки, пристально глядя на свои заметки и изо всех сил стараясь не встречаться с принцессой взглядом.

— Однако судя по словам некоторых фермеров и городских торговцев, на самом деле это не очень серьёзная проблема. Нам придётся сократить производство большинства кондитерских изделий и хлеба, но зато у нас более чем достаточно овощей, чтобы продержаться несколько месяцев. — Она всё ещё не решалась поднять глаза. — Поэтому я хотела спросить ваше мнение по поводу данной ситуации. — Она закусила губу и рискнула-таки взглянуть на принцессу, с облегчением выдохнув, когда увидела, что она наконец-то проглотила еду, пускай на лице у неё по-прежнему оставались крошки и пятна крема.

Селестия провела ногой по гриве, медленно качая головой:

— Нет, нет-нет-нет, это плохо. Очень плохо.

— Это и правда не настолько серьёзная проблема, прин...

Селестия вскочила и схватила кобылу за плечи. Тряся бедную девчушку так, будто пыталась достать игрушку со дна коробки, она прокричала:

— Не серьёзная проблема? Не серьёзная проблема?! Это запредельно серьёзная проблема! Само наше существование висит на волоске, разве ты не понимаешь?

— Принцесса, у нас всего лишь не будет хватать некоторой выпечки — ничего такого, без чего мы не сможем выжить.

— Ты ещё не видела меня без обеденной дозы сладостей, — едва ли не впечатавшись носом в лицо кобылы, проговорила Селестия, затем отпрянула от неё в максимально наигранной манере и добавила: — Если ты считала ужасной Найтмэр Мун, то уж точно не захочешь встретиться с, э-э-э... Дэймэр... Сан!

Кобыла прикрыла рот копытом, слегка кашлянув. Селестия готова была поклясться, что услышала смешок, но слишком увлеклась безумием, чтобы заметить.

— Я уверена, что с вами всё будет хорошо, принцесса. Через месяц или около того мы сумеем восполнить запасы.

— Нет, — отвернулась Селестия. — Эта ситуация требует более... решительных действий. — Она снова повернулась к кобыле, её взгляд ожесточился, а лицо посуровело. — Выполнить приказ шестьдесят шесть.

Кобыла чуть слышно ахнула. Секунду подумав, она вопросительно сдвинула брови:

— Погодите, а что это за приказ?

— Это тот, который, ну, знаешь, э-э... — Принцесса нахмурилась. — Ладно, новый приказ. Приказ шестьдесят семь: отныне кондитерские изделия объявляются национальным достоянием. Мы примем все необходимые меры, дабы обеспечить то, чтобы торты, пирожные, печенье, маффины и прочее стали собственностью эквестрийского правительства. — Её лицо пересекла решительная гримаса, она топнула ногой. — Высылай королевскую стражу.

Не замечая ход времени, Твайлайт увлечённо читала, изредка прерываясь, чтобы покачать головой, негромко ахнуть, ошарашенно уставиться на текст, почесать круп или просто пробормотать: «Охрене-е-е-еть». Спустя несколько часов она дочитала книгу до конца и со вздохом закрыла её, как раз когда в библиотеку вернулся Спайк.

— Прости, что чутка задержался, но я нашёл ещё... кое-что... — Дракончик замолчал и выронил книги, что держал в руках. Взглянув на книжный мегаполис, возведённый Твайлайт, он вопросительно приподнял бровь, указав на самый высокий небоскрёб: — Э-э...

— А, это, — невозмутимо махнула копытом Твайлайт, — да так, пустяк, не волнуйся. — Она подняла «Безумные эдикты: история права Эквестрии». — Ты когда-нибудь слышал об этой книге, Спайк? О «Безумных эдиктах»?

— Что? — Спайк вброд преодолел книжное море и, приблизившись к единорожке, посмотрел на книгу. — Не-а, никогда. А о чём она?

Твайлайт медленно покачала головой:

— Даже не знаю, как описать, Спайк. Это безумие... чистое безумие.

— Э-э...

— А ты знал, что как-то раз луну объявили сделанной из сыра, и никому нельзя было её посещать из опасения, что её съедят?

Лицо Спайка приняло ещё более недоумённое выражение.

— ...Не знал.

— Как и я, — кивнула Твайлайт. — Или вот ещё: однажды торту дали гражданство, и никому нельзя было его есть.

— Впервые слышу.

Похлопав книгу копытом, Твайлайт опять кивнула:

— Ага... Думаю, мне стоит сходить к Селестии и кое о чём с ней поговорить. — Она поднялась и прошла мимо Спайка. — Приберись здесь, пожалуйста, ладно?

Всё ещё ошарашенный, Спайк смотрел вслед единорожке. Лишь когда она покинула библиотеку, до него дошла её просьба. Он оглядел книги, разбросанные по полу, и развалины распадающегося книжного замка.

— Вот блин...

Подняв копыто, Твайлайт хотела было постучаться, но, мгновение подумав, опустила его и зашла без стука.

— Селестия, нам нужно кое о чём поговорить.

Принцесса оторвалась от окна, куда смотрела, и с улыбкой повернулась к своей ученице:

— О, Твайлайт, какой приятный сюрприз. О чём ты хочешь поговорить?

Твайлайт переступила с ноги на ногу, пряча книгу за собой. Глубоко вздохнув, она показала её принцессе.

— Я тут нашла одну книгу.

Глаза Селестии расширились.

— Там было... кое-что, в чём вы, по-моему, можете помочь мне разо...

Твайлайт прервалась на полуслове, когда Селестия вдруг бросилась к ней, выдернула книгу из её магической хватки и изо всех сил вышвырнула в окно.

Плечи единорожки поникли.

Селестия повернулась к ней:

— Я думала, что сожгла их все!

Уголки губы Твайлайт опустились вниз.

— Гм, ну или так.

Прищурившись, Селестия наклонилась к ней и горячо прошептала:

— Больше про неё ни слова — никогда.

Твайлайт покачалась взад-вперёд на ногах.

— Значит... торты?

Селестия со стоном закатила глаза и помассировала виски.

— Да, Твайлайт, торты.

Для Лаки Файнда этот день мало чем отличался от других. Он неспешно прогуливался по садам за стенами кантерлотского замка и наслаждался лёгким ветерком, треплющим его гриву, совершенно не ожидая ничего от мира, кроме простой красоты безоблачного дня вроде сегодняшнего. Только он собирался набрать полную грудь прохладного осеннего воздуха, как вдруг что-то сильно ударило его по голове.

Потирая затылок, он обернулся и увидел лежащую в траве книгу.

— Что за... — Он наклонился, чтобы её поднять, и увидел название: «Безумные эдикты: история права Эквестрии».