Мир Сио: Новое Карамельное Приключение (переписанное)

Глава 8, в которой подлые планы идут по обычному сценарию

Утро (ну, если так можно назвать одиннадцатый час дня) Бон-Бон опять встретила под крылом Клюквы, где было тепло и уютно. Но, взглянув на время, пони ракетой вылетела из-под порхалки аликорны, и принялась изо всех сил расталкивать свою крылорогую спутницу. Красношкурая аликорна пробудилась мгновенно, и непонимающе уставилась на суетящуюся земнопони.

— Клюква, бестолочь, вставай, мойся, собирайся! У нас совсем времени не осталось! – взвизгнула Бон-Бон, уже успев закопаться в вещи обеих пони, разыскивая там свежую смену нижнего белья для обеих.

— А куда мы спешим-то? – удивилась телохранительница, тоже сверившись со временем, — До встречи с Ферретом еще куча времени…

— Ты, что, ТАК решила идти?!! – Бон-Бон не поверила своим ушам: таких глупостей ей не доводилось слышать даже от Лиры, — Совсем пацанка, что ли?! Быстро поднимай свой круп с кровати, и марш в ванную! Нам нужно успеть в салон красоты и за одеждой!.. Я еще зажевать что-нибудь планирую перед операцией. Марш, марш, марш!

Аликорна недовольно фыркнула, но с кровати слезла, и двинулась в сторону санузла, откуда вскоре раздались звуки работающего душа и отфыркивающейся от воды кобылицы. Бон-Бон же быстренько оформила срочную запись в ближайший салон красоты, принимающий четвероногих синтетов, заказала такси и накидала сверхлегкий завтрак на двух пони из того, что оказалось в холодильнике (а осталось там со вчера не густо). Аликорнья часть последнего (вместе с чистой одеждой) и была вручена Клюкве сразу же после того, как крылорогая телохранительница покинула душ. А сама конфетная кобылка заняла место аликорны под сенью струй.

Приведя себя в какое-то подобие порядка и переодевшись в свежее, Бон-Бон обнаружила, что чуток поторопилась, и заказанное такси придется ждать еще приличненько. Так что, обреченно вздохнув (и получив обиженный взгляд от аликорны), земная пони принялись ждать обещанный транспорт. Что сопровождалось перелистыванием сети: Бон-Бон просматривала ассортимент местных кондитерских, выискивая пирожные поэкзотичнее, дабы позже удивить Лиру необычной стряпней (удивлять Принцессу, которую тоже планировалось угостить, было бессмысленно – крылорогая флаффи была более заинтересована в содержании, чем в форме). Клюква же, удостоверившись, что бежевая начальница больше не собирается ее шпынять, пялилась на ролики с участием различных дромеозаврид. Благо, на соответствующей странице "Парка" их было с избытком. Земная пони, украдкой взглянув на развлечение аликорны, пришла в искренне недоумение: И чем телохранительницу привлекало это перьевое мельтешение на экране?

В положенное время запиликал коммуникатор, извещая о том, что такси уже ждет пассажирок. Так что, пони повскакивали со своих мест, и поцокали на "улицу", где их ожидал робот-такси. Азиатская "машина будущего" (видно, что сильный профсоюз в свое время местные таксисты сформировать не сумели – три бежево-презрительных фырка!) быстро и с комфортом домчала пасажирок по залитым рекламными огнями дорогам-туннелям прямо до входа в салон. Где Бон-Бон снова пришлось шпынять Клюкву, считавшую, что и так, без "всякой бабской штукатурки", хороша собой, и всячески пресекать попытки аликорны тихо утечь с кресла косметолога куда-нибудь с глаз земнопонячьих долой.

Следующей остановкой в планах бежевой доброумышленницы был специализированный магазин одежды, где две туристки компенсировали недополученное вчера удовольствие путем примерки и обсуждения тонны нарядов, сшитой для четвероногих покупателей. Что исправило настроение Клюкве, после салона красоты демонстративно дувшейся на земную поньку, а перед самой Бон-Бон поставило интересный вопрос: Для кого тут такой магазин? Судя по тому, что знала об Азиатской четвероногая путешественница, синтеты от "Хасбро" тут были большой редкостью… Впрочем, время не ждало – близился час операции "Хомутаем монорога".

— Красивый… — снова непроизвольно облизнулась Клюква.

Вживую Феррет был куда симпатичнее, чем на фотографиях: его шерсть красиво переливалась, подпалина на роге смотрелась скорее экзотикой, чем дефектом, а необычная неправильность сложения скрывалась пластикой тела и черным-с-алым костюмом. В общем, нет ничего удивительного, что аликорна тут же распустила слюни, как только увидела этого единорога.

— Не нравится мне он. Не выглядит обычным бабником, — а вот Бон-Бон личное созерцание данного экземпляра пони изрядно подпортило настроение: исходя из его биографии, она ожидала "настоящего жеребца", готового без разговоров запрыгнуть на любую кобылку со смазливой мордочкой и достаточно упругими фланками, — Клюква, сейчас двигаешь в секцию дромеозаврид, и ждешь пока я его к тебе приведу. Если я не дам отбой, как только увидишь, так сразу же меня, "страшненькую подругу", узнаешь, и начнешь строить Феррету глазки. Твое дело – в койку его заманить.

— А зачем ты меня отсылаешь? – удивилась клюква, и тут же выдвинула "ценное" предложение, — Давай, я к нему прямо сейчас подкачу!

— Ох! За что ты на мою голову такая? Подкатит она… — обреченно вздохнула Бон-Бон. После чего терпеливо разъяснила телохранительнице, — Клюква, из тебя, как я уже поняла, актриса никакая. Он тебя на фальши в первую же минуту поймает. Так что, топай к своим курям – ты их, реально, любишь. Так что, в секции дромеозаврид, надеюсь, не запорешь игру – там ничего, по сути, играть не придется, все эмоции от чистого сердца будут.

— Но, я же должна вас охранять… — растерялась аликорна.

— Все, топай, топай, топай! Мне еще в роль вжиться надо, — сварливо спровадила телохранительницу Бон-Бон, — По коммуникатору за мной следить будешь.

Аликорна хотела было что-то еще возразить, но взглянув на земную пони, лишь раздраженно фыркнула, и двинулась в сторону станции внутрипаркового маглева. Бон-Бон же еще несколько минут понаблюдала за Ферретом, окончательно оформляя план действий в бежевой голове.

Рыжий единорог стоял у прозрачного ограждения, и задумчиво смотрел на гигантские туши, лениво двигавшие длиннющими шеями с невидимыми головами на концах, как-то умудрявшиеся ежедневно пропихивать тонны растительности в бездонные желудки. Судя по всему, рогатому незнакомцу такое скучное времяпрепровождение нравилось.

Бежевая пони подошла к барьеру обзорного моста на расстоянии метров этак десяти от своей потенциальной жертвы, и сделала вид, что очень заинтересована пасущимися тушами.  Туши паслись неторопливо. И, в отличие от няшечки-тирекса или прыгуче-трескучих "сорок", столь понравившихся Клюкве, смотреть, в общем-то, было не на что. Что осложняло ход операции. Впрочем, Бон-Бон справлялась еще и не с таким! В ее прошлой жизни, еще до всех "Фараонов", алмазов и инопланетян, когда бежевая поняша была законопослушным корпоративным винтиком, шеф ее отдела просто обожал для "укрепления корпоративного духа" толкать скучнющие речи часа на полтора-два. Вот там, действительно, было испытание так испытание!

Проскучав за созерцанием перерабатывающих зелень ящериц-переростков пару минут, Бон-Бон сдвинулась в сторону, совершенно случайно встав чуть-чуть ближе к единорогу. В конце концов, разве, молодой и красивой кобылке не может захотеться получше разглядеть жирные тупые и скучные мешки с, кхм, отходами? Конечно, может! А еще, ей может захотеться двигаться задом наперед, чтобы не упустить тот увлекательный момент, когда очередной желудок-на-ножках лёпнет на землю очередную лепешку…

— Ой! – ойкнула Бон-Бон, упершись в кого-то (кто бы это мог быть, а?) крупом.

— Мои извинения, я слишком засмотрелся на динозавров, — на евролингве принялся извиняться этот кто-то, пока бежевая пони разворачивалась к нему, попутно складывая на мордочке соответствующее моменту выражение.

-  О! Еще раз мои извинения, прелестная кобылица. Даже не думал натолкнуться здесь на кого-то из сородичей… — окончила разворачиваться Бон-Бон в полном соответствии с графиком, ткнувшись носиком точно в нос "неизвестного" единорога. Тот отпрянул, думая, что это его собственная оплошность.

— Ой! Извините меня! Извините, извините… — залепетала Бон-Бон, всем своим видом изображая крайнюю степень смущения.

— Это моя вина. Не извиняйтесь, — рыжий единорог приободрился, видя напускное смущение кобылки, — Позвольте загладить мою вину?

Бон-Бон прижала ушки к голове, и глупенько улыбнулась жеребцу, давая понять, что она совсем-совсем ничего в происходящем не понимает.

— Позвольте представиться, Феррет, — полупоклонился единорог. Видимо, он, все-таки, был из "эквестрийских": жеребцы особенно долго страдали этой мультяшной дурью с поклонами и рыцарством, — А как ваше имя, прелестная кобылица.

— С-с-свити Дропс, — выдавила из себя максимально правдоподобную дурочку Бон-Бон, по-прежнему продолжая глупо улыбаться, — Гонзалес.

— Очень рад знакомству. Не так часто удается увидеть новое лицо. Особенно такое красивое, — видимо, последние слова Бон-Бон достигли своей цели, так как Феррет начал уже совсем по-"эквестрийски" строить из себя галантного кавалера (интересно, что он скажет, когда увидит Клюкву?), — Так позвольте же мне принести вам свои извинения, ёси Свити Дропс.

Бон-Бон робко кивнула, и совсем по-настоящему зарделась – кобылка вошла в роль. Что, впрочем, не помешало ей заметить необычное обращение, использованное единорогом. Какой-то внутренний сленг азиатских пони? Вполне возможно. Бон-Бон не так уж и редко встречалась с тем, что европейские поняши в среде своих полностью переходили на выдуманный "эквестрийский" говор, пытаясь хоть так защититься от трудностей реального мира.

Извинения Феррет начал с похода вместе с Бон-Бон в местный ресторан. Что поняшей полностью приветствовалось: пока все шло по плану. Какое-то время. Сначала Феррет с удовольствием беседовал с "глупой" поняшкой, хрумкавшей салатом и "пустоголово" строившей глазки жеребцу, попутно пытаясь выманить из оного что-нибудь полезное для дальнейшего бежевого дела. Но потом Дискорд дернул Бон-Бон заикнуться про столь понравившегося ей тираннозавра…

На этом моменте глаза у Феррета загорелись, уши встали торчком, а под хвостом образовалось шило. Кобылка же, соответственно, оказалась схвачена, засыпана кучей непонятных слов и уволочена на остановку внутреннего маглева парка. Уже внутри вагончика Бон-Бон поняла, что на психов ей, по-прежнему, везет: Феррет, вместо разговоров о романтике и любви, принялся заливать в уши кобылке латинскую абракадабру и неаппетитные подробности про кости, минералы и то, кто и как когда-то умер. Впрочем, из такого сомнительного везения, все-таки, удалось извлечь что-то полезное. А именно, то, что Феррет, хотя и не затыкался ни на минуту и прыгал вокруг Бон-Бон практически как Пинки Пай ("практически" это значит "хуже": у Розовой Канители, хотя бы, рога не было, чтобы им сверкать), но, видимо, знал тех тираннозавров как свои четыре копыта. Так что, поняше за полчаса с Ферретом удалось увидеть из жизни древних чудовищ гораздо больше, чем за предыдущие часы самостоятельного посещения парка. И, кстати, от этого гигантские пернатые зубастики стали для Бон-Бон только милее – такого не трожь! Но план уже пошел прахом…

Следующей нарушительницей бежевых проектов стала Клюква, которой, видимо, у своих "сорок" спокойно не сиделось. Примерно через полчаса любования тираннозаврами на коммуникатор Бон-Бон пришло шифрованный "Алярм!". А спустя пару минут пред очи четвероногой пары явилась и сама аликорна. Запыхавшаяся, растрепанная и с "Караул! ", написанным на мордочке. Разумеется, Бон-Бон от такого зрелища чуть лоб себе копытом не разбила: вот на кой хвост она эту пацанку сегодня в салон красоты водила?!

У Феррета тут же возникли закономерные вопросы: 1) что это за жмых? и 2) за кого кобылицы его держат? Выкручиваться из создавшегося положения, ясен понь, пришлось Бон-Бон. Тут очень сгодилась шпионская легенда Моури, легко объяснявшая большинство странностей: А чего еще ожидать от двух туристок из другого гигаполиса? Правда, сама Бон-Бон тут же оказывалась в очень неудобном положении. Из которого кобылка нашла выход в полуправде, не без вполне искреннего смущения, выдав Феррету "великую тайну" о том, что в секции зауропод ее интересовали вовсе не ящерицы-переростки. Данное признание немало развеселило единорога, который тут же поинтересовался (в довольно едкой форме) у Клюквы тем, как участие не шибко выдающейся внешними данными земнопони должно было помочь аликорне затащить его, Феррета, в койку? В ответ, разозлившаяся Клюква нагрубила рыжему жеребцу, сказав, что если в какую койку она его и уложит, то только в больничную, и, что ради такого самодовольного говнюка, как Феррет, она из секции дромеозаврид и шагу не сделала бы – так что, щас, только прибьет двурогого недоумка, ее подругу обижающего, и обратно к рапторам вернется. На этом моменте Бон-Бон спряталась за одну из парковых скамеек, ожидая неизбежной драки.

Как это ни странно, драки не произошло. Феррет смерил Клюкву взглядом, и, во все горло заржав, сказал Бон-Бон, что ей очень повезло с подругой – вот лично у него никогда таких преданных друзей не было. Клюква же попыталась снова наехать на единорога (видимо, блюдя какую-то свою собственную "крутость"). Но тот отвечал снисходительно и, даже, покровительственно. Так что, аликорна вскоре сдулась, и, проворчав про лишнюю нервотрепку, согласилась на мировую. Но с одним условием! Раз ей любование рапторами испортили, то, хотят того Бон-Бон с Ферретом или нет, они все втроем сейчас едут в секцию дромеозаврид: аликорна на своих "сорок" еще не насмотрелась! А если единорог против, то пусть катится калачиком – одну подругу с каким-то непонятным жеребцом Клюква не отпустит. К удивлению бежевой земнопони (уже про себя ругавшей аликорну последними словами), единорог с небывалой легкостью согласился на возмутительные требования дерижаблекрупой. И вся троица направилась к зубастым индюкам-переросткам.

В секции дромеозаврид пони проторчали до закрытия парка. За рассматриванием вертляво-зубастых экспонатов Феррет (похоже, фанатевший от всех динозавров вообще) и Клюква (чуть ли не слюни пускавшая на пернатых хищников) умудрились сдружиться, а потому перед расставанием единорог назначил аликорне свидание на среду (а также обменялся с ней коммуникационными номерами). Бон-Бон тоже была приглашена. Но, явно, из одних только приличий.

Соответственно, дорога обратно до съемной квартирки для обеих пони, ехавших в одном такси, проходила сильно по-разному. Бон-Бон дорогу "домой" полупроспала-полупродремала. Тогда как сияющая Клюква бесилась по всему салону, будучи переполнена эмоциями то ли от перспективы романа со своим новым жеребцом, то ли от встречи с первым в жизни единомышленником.

По выходу из машины ситуация изменилась не сильно. Бон-Бон, полусонно поведя расфокусированным взглядом по сторонам и убедившись, что гопников, якудз и прочей городской фауны в окрестностях не наблюдается, с облегченным вздохом заползла в дверь. Тогда как Клюква, торча крыльями и сверкая глазами, в оную же, фактически, пропрыгала, каким-то чудом умудрившись не пробить потолок рогом.

На этом Бон-Бон посетило нехорошее ощущение присутствия чего-то зеленого. Какая-то вспышка на самом краю сознания. Такое с ней уже случалось, в прошлое "приключение" с алмазами и инопланетянами. Так что, пренебрегать предупреждениями подсознания бежевая шпионка не стала. Но и панику поднимать тоже не решилась – чтобы инопланетяне, коли это, действительно они, ничего не заподозрили. В общем, земная кобылка решила вести себя как обычно, но держать ушки настороже.

Остаток вечера Бон-Бон провела как на иголках – ее не покидало гаденькое чувство чьего-то любопытного присутствия. Чувство было тягостным, почти осязаемым и, как это ни странно, непостоянным. Такого с пони еще не бывало. А потому, обещанного Клюкве еще вчера урока нарезки мяса Бон-Бон проводить не стала (да и оставаться одной, пока аликорна ходит по магазинам, было страшновато). Вместо этого, проверив все, что ей только пришло в голову, и удостоверившись что более-менее традиционными способами за ними не подглядывают, бежевая шпионка легла спать.

Но спала она плохо и беспокойно: ее мучил неопределенный зеленый кошмар. Так что, нет ничего удивительного в том, что бежевая кобылка проснулась посреди ночи, и больше не смогла уснуть. С аликорной тоже было что-то не в порядке – та периодически вздрагивала и тихо поскуливала во сне. Это Бон-Бон крайне не понравилось. Поэтому земная кобылка растолкала Клюкву, решив поинтересоваться ощущениями телохранительницы. Вполне ожидаемо, ощущения у той были не очень, а мнение крылорогой о Бон-Бон хоть и не было высказано вслух, но тайной тоже назвать было сложно. Тем не менее, после пяти минут расспросов Клюква поделилась с четвероногой начальницей, что тоже смутно чувствует что-то неправильное, какую-то слежку. Зеленый цвет в снах дирижаблепопой телохранительницы также присутствовал. Более того, что только укрепило нехорошие предчувствия Бон-Бон, аликорна обмолвилась, что "мне как весь сегодняшний вечер снился". А потому пони решила… Сходить в магазин.

На скорое копыто "вспомнив" про свои мясные планы, бежевая путешественница в ритме вальса нашла в сети адрес ближайшей подходящей торговой точки, собрала Клюкву и, "забыв" запереть дверь, двинулась на встречу ночным приключениям.

Ночной поход в ультрамаркет в Азиатской Аркологии, как выяснилось, занятие так себе. Во-первых, пришлось нанимать еще одного таксиста-нелегала. Во-вторых, весь город спал. Нет, где-то, наверняка, работали ночные клубы и прочее. Но весь путь, что пони проделали на заднем сиденье такси, был освещен лишь тусклым служебным освещением и дорожной разметкой (погасла даже неистребимая реклама!). В-третьих, ультрамаркет не работал. Вот просто так, не работал и все! Ждать же до 10:00 у Бон-Бон не было ни малейшего желания. Так что, пони, по совету таксиста, направились к секции трансконтинентального импорта, где работали "иностранные" компании (будто мир не был глобализирован вот уже более двухсот лет!).

Оказавшись на месте, две поняшки, к своему немалому удивлению, обнаружили просто бурлящий жизнью (и электрическим светом) оазис, выстроенный из крайне причудливых на вид магазинов и клубов, а также совершенно живого уличного интерьера: человеко- и нечеловеко-реклам, зазывал, аниматоров, жуликов и прочего курортно-рабочего люда. Потолкавшись в этой безумной толчее минут двадцать (еле уворачиваясь от ног и плевков отдыхающих аборигенов, которые смотрели куда угодно, но не себе под ноги), Бон-Бон увидела знакомую вывеску, и, не скрывая радости, потащила Клюкву к предполагаемому островку спокойствия. Внутри, действительно, оказался гипермаркет любимой бежевой путешественницей сети. Правда, совершенно незнакомого устройства, ассортимента и цен (даже Бон-Бон пришлось признать, что ценник был именно конским — там даже электротолмач перевел "специальная ночная цена"). Тем не менее, поняшам удалось отсидеться в магазине до шести утра, а также закупиться набором отличных керамических ножей, натуральной говяжьей вырезкой и менее мясной едой уже для себя. Только с таким алиби Бон-Бон решилась снова возвращаться на съемную квартирку.

Обратно четвероногие путешественницы ехали на общественном транспорте, где царила неимоверная толчея, а потому хвосты обеих поняшек к приезду на нужную им остановку больше напоминали половые тряпки, а мохнатые шкурки – мешки давно не чищенных пылесосов. Впрочем, оно того стоило. Ибо, только войдя в дом, Бон-Бон тут же поняла, что в отсутствии пони тут кто-то побывал. Планшет, оставленный поняшей на кровати, был чуть сдвинут, сама постель чуть примята, а безобидные на вид безделушках, вчера купленных Клюквой в "Парке Мелового Периода", казалось, были установлены на подобие подслушивающих устройств. В общем, за двумя туристками следили. А, ведь, еще недавно никому до них и дела не было. Связь этой перемены с Ферретом бежевая разведчица даже обсуждать не собиралась. Теперь перед ней стоял куда более насущный вопрос: Как бы от слежки избавиться?

Для того, чтобы обдумать этот вопрос в тишине и покое (а, заодно, под благовидным предлогом избавиться от предполагаемых "жучков"), бежевая пони надиктовала на подозрительный планшет кучу всяких благоглупостей, сбросила на него со своего коммуникатора фотографии, наделанные за время "отпуска", и, упаковав вместе с не менее сомнительными безделушками, отправила Клюкву на почту – переслать эти "сувениры" в Европу (пусть теперь у Моури голова болит!). Впрочем, даже в отсутствии забеспокоившейся телохранительницы обдумывалось как-то не очень: в бежевую голову не шло ничего, что могло бы стать благовидным предлогом съехать из только-только полностью оплаченной квартирки. В итоге, Бон-Бон решила никаких лишних оправданий не придумывать – прости тихо утечь куда-нибудь, не сдавая ключ и не афишируя своего отъезда. Так что, к приходу Клюквы все было уже готово: новое убежище найдено, а вещи собраны. А потому, помывшись, одевшись и наскоро перекусив, пони выдвинулись к своему новому убежищу.

Не обойдясь, правда, без неприятного. Уже запирая дверь, Бон-Бон, к своему великому неудовольствию, заметила мелкие мохнатые тени, шныряющие в боковом ответвлении квартала. Услышав же писклявое шушукание с характерной дикцией, бежевая пони пришла к выводу, что рядом с ее бывшим жильем все это время терлось стадо бродячих флаффи. Которых, между прочим, в объявлении о съеме никто не упомянул! На этот счет у Бон-Бон имелось свое, крайне нелестное и для нечистоплотного домовладельца, и для лживых корпорантов, мнение. Которым она не преминула поделиться с Клюквой. На что аликорна, видимо, не имевшая разумных предубеждений насчет городских паразитов, возразила в том духе, что флаффи тоже живые и, даже, почти пони (три бежевых "Ха!") — они имеют право на свободу. На этот счет у бежевой кобылки тоже имелось свое мнение. Но озвучивать его она не стала – что-то зацепило ее в словах телохранительницы, какая-то глупость, несоответствие… Но пока Бон-Бон не могла четко сформулировать на что именно натолкнули ее слова крылорогой. А потому, просто, продолжила осуществлять ранее задуманное.