Пегас домашний

Без приключений

К моему немалому удивлению, никакого восторга по поводу новой поездки на электричке Хелл не высказывал. Похоже, подъём в четыре часа утра негативно действует даже на гиперактивных жеребят-пегасов: сонно позёвывая, Хелл топтался по платформе и зарывался носом в свой огромный шерстяной шарфик, а его глаза всё время оставались закрытыми. Говоря по правде, я чувствовал себя немногим лучше, и тоже испытывал потребность зарыться во что-нибудь мягкое и согревающее.

Вообще-то я люблю раннее утро, время тишины и спокойствия, когда всё вокруг мирно спит, только сейчас никакого удовольствия я не испытывал. На небе холодно сверкали утренние звёзды, позади нас тёмной стеной стоял лес, а в зыбком свете фонарей двигалось нечто, похожее то ли на туман, то ли на воздушно-водяную муть, предвестницу дождя.

— Долго ещё? — пробурчал Хелл из-под шарфа. Голос его звучал приглушённо и устало, а ведь мы из дома вышли всего минут десять назад.

Я посмотрел на экран смартфона. Утренние электрички часто запаздывали — ненамного, но всё же выбивались из расписания. Нам не повезло, жёлтого фонаря, приближающегося со стороны Давыдово, не было даже видно. Дорога блистала лишь жёлтыми огнями совсем других фонарей, красными и синими глазами семафоров.

— Может, ну его? — вдруг предложил пегас.

— Ты же сам хотел кататься, — заметил я.

— Кататься летом хорошо, — философски заметил пони, помахивая крыльями. — А сейчас не лето.

Словно в подтверждение этих слов с неба стал сыпать снег — мелкий-мелкий, противный-препротивный. На этом фоне идея покататься до «восемьдесят пятого» — одноимённой платформы, находившейся на краю Ликино-Дулёво — не казалась нам с Хеллом такой уж хорошей. Ведь мало доехать до платформы — потом от неё нужно будет обратно домой добираться, а в пять утра маршрутки и автобусы ходят редко. Хеллу, правда, беды мало, он и пролететь может, но в такую погодку пегас и к полётам расположен не был.

— Домой? — спросил я, всунув телефон в карман. Приятное тепло охватило ладонь и доставать руку из кармана уже не хотелось.

Вместо ответа Хелл приподнял копыто и поймал на его кромку снежинку. Фонарь, под которым мы стояли, был слепенький, но всё же давал возможность её рассмотреть: скособоченная, какая-то слипшаяся, кривая, она больше походила на поделку дошкольника, первый раз имеющего дело с вырезанием снежинок.

— Домой, — произнёс пегас и попробовал сдуть снежинку, но она уже растаяла.

Мы прошли мимо тёмной станции, пересекли автомобильную дорогу, совершенно пустую в это время, и оказались рядом с «Пятёрочкой», гостеприимно светящейся включёнными лампами, хотя до открытия дверей было ещё часа три-четыре, не меньше. Обойдя магазин, мы с Хеллом спустились на поросшее тополями пространство между пятиэтажным домом и его девятиэтажным собратом: совершенно отличные друг от друга здания роднило сейчас то, что свет горел лишь в подъездах, да в паре-тройке квартир. На тёмных улицах, засыпаемых снегом, не было ни людей, ни собак, ни кошек — первые ещё спали или лениво смотрели в окна, допивая последнюю чашку кофе перед тем, как выйти на работу, вторые и третьи либо дремали, либо провожали своих хозяев.

— Не будет у нас сегодня приключения, — произнёс Хелл, когда мы уже выходили на дорожку, ведущую к нашему дому. — Пчхи!

— Пойдём-ка быстрее отогреваться, а то приключения с завтра начнутся, — заметил я. — Для одного — файтинг с температурой, для другого — квест по аптекам.

— Мне шерстинка в нос попала! — ответил Хелл. — Но ты прав. Ну их, эти приключения!

Мы уже заходили в подъезд, когда между домами загудело, завыло эхо подъезжающей к станции электрички. Вот она заскрипела тормозами, плавно остановилась и, хотя на платформе никого не было, двери её всё равно открылись. Секундой позже в первый вагон с улицы вползла прядь тумана, уплотнилась, превратившись в серую кобылицу-единорога с блестящей звёздами чёрной гривой…

Потом двери электрички закрылись и она умчалась вдаль, мигнув на прощание огоньками и растворившись в предрассветной тьме.