Пегас домашний

Электричка из Москвы

На платформе Хелл буквально взбесился — носился взад-вперёд, распугивал отъезжающих и провожающих, при этом норовил всем помогать и потому походил на стихийное бедствие вокзального масштаба.

— Гражданин, следите за своей собакой, — прошамкал некий дедок. — Носится, как чёрт! И чего это она у вас без намордника?

Пожалуй, не будь вот этого последнего вопроса, всё бы обошлось. А так Хелл остановился, как вкопанный, обиженно дёрнул ухом, повернулся к дедульке и чётко так произнёс:

— А вы чего тут ходите? Дома должен сидеть старый чёрт, а не шляться чёрт знает где!

Я давно заметил, что телевизор действует на Хелла отрицательно. А дедуля, похоже, вообще телевизор не смотрел, поскольку тогда бы он не перепутал собаку и разумного эквестрийского пони. В общем, старикашка вытаращил на Хелла подслеповатые глаза, дёрнулся и вдруг с молодецкой прытью бросился по платформе, расталкивая сонных приезжих и вопя во всё горло «А-а-а, чёрт, чё-о-орт!»

— Да хватит обзываться! — бросил ему вслед пегас. — Хозяин, все люди такие некультурные?

Конечно же, мне пришлось сделать Хеллу внушение насчёт того, что старших нужно уважать, но извиняться перед дедулькой мы не стали — во-первых, он удрал куда-то в неимоверную даль и, думаю, что до станции «Серп и молот» он добрался на своих двоих. Во-вторых, в наш экспресс уже можно было садиться, так что мы постарались поскорее исчезнуть с платформы, а то ведь обвинят потом, что мы честных людей пугаем…

За что люблю я скорый поезд — так это за простор. В электричках народу много больше, да и отдельные места позволяют путешествовать с комфортом, так что и Хелл вёл себя куда более терпимо, чем в обычном поезде. Попросив у проводницы специальный коврик, вошедший в моду с тех пор, как на Землю потекли гости из других миров, я посадил Хелла у окна, а тот приник к стеклу и отлипать от него даже не думал. Похоже, любопытство на время обуздало бешеную энергию молодого пегаса. Я тоже расслабился, поскольку сейчас не надо было следить, чтобы какая-нибудь пятилетная девчушка не выщипала из Хелла все пёрышки.

Через несколько минут ожидания, которое скрашивали снующие у окон люди, раздалось фирменное «Отойдите от дверей» и эти самые двери захлопнулись. Экспресс дёрнулся, за окном дрогнули серебристо-красные борта электричек, наш поезд двинулся вперёд, громко стуча колёсами и слегка подрагивая. Позади оставался Курский вокзал, однако Москва продолжалась, и пегас всё так же стоял у окна, пытаясь не упустить ни мгновения происходящего. Мимо нас потянулись какие-то недостройки и перестройки, экспресс набрал скорость, и вот мелькнула автодорога, запруженная машинами, река…

— Прощай, столица! — громко объявил Хелл, помахивая алым копытом в окно.

— Погоди прощаться, — хмыкнул я, отдавая контролёру билеты на проверку. — Москва больше, чем кажется. Как говорится, весь мир — Италия.

Отсылку Хелл не уловил, хотя «Приключения капитана Врунгеля» он читал. Впрочем, истрёпанная книжка находилась в самом плачевном состоянии, так что не удивлюсь, если нужной страницы там и не было.

— Как хорошо, что в экспрессе нет этих самых торговцев, певцов и «спасите-помогите»! — переменил тему пегас, устав стоять и плюхнувшись на сиденье. Не забыв при этом поставить коврик стоймя.

— Вот уж и не говори! Полностью согласен!

— Только и без них тоже как будто что-то не то, — Хелл хитро посмотрел на меня, видимо, решив вызвать на спор. Нет, дружок мой, любви к вагонной торговле у меня никогда не было, но на твою удочку я не попадусь.

— В следующий раз поедем в Москву разными поездами. Ты на обычном, а я на экспрессе, — пригрозил я ему.

— Это когда ещё будет! — фыркнул пегас, возвращаясь к созерцанию проносящегося за окном леса.

Наверное, он пытался сделать вид, будто расстроен, только ничего у него из этой затеи не вышло. Трудно быть расстроенным, если ты находишься в гигантском железном чудище, которое мчится вперёд, оставляя позади километр за километром! По сравнению даже с обычной подмосковной «колбасой» эквестрийские поезда были тихоходными улитками, а любого пегаса передвижение на большой скорости приводит в полный восторг. Вот и сейчас Хелл глазами, полными радости, наблюдал за тем, как мимо нас размытыми пятнами летят жилые дома, магазины и различные строения, сливаясь в панораму достижений архитектуры, как мелькают стволы деревьев и столбы электропередач.

Вскоре мы оставили за спиной «У-Московье» и вылетели на зелёные просторы более близких к нам мест. Дома теперь сменились гаражными комплексами и бытовками, затем на их место пришли заборы — бетонные, непонятно зачем выстроенные прямо посреди лесов, металлические, ограждающие железнодорожные пути и служащие холстом для художников-самоучек. Затем исчезли и заборы, потянулись зелёные замки, окружённые рвами-дорожками, вздымающие к небесам сосновые башни. Иногда замки превращались в зелёные стены, чаще же леса прерывались городами или превращались в узкие полоски из трёх-четырёх деревьев, за которыми виднелись поля, отдалённые деревушки или просто просеки.

— Весь мир — не Италия, и даже не Москва, а Лиаз и его окрестности, — выдал Хелл.

Имел он в виду, конечно, не автобус «ЛиАЗ», а район города, в котором этот автобус производится.

— Тогда уж всё Ликино-Дулёво, а не просто Лиаз? — спросил я.

— Возможно, а может, что только Лиаз, — не сдавался Хелл. — Леса-леса, а между них пятиэтажные дома. И опять леса, — он наконец-то оторвался от окна и посмотрел на меня. — Даже Москва похожа на него. Вот ты бывал за Москвой, там что-нибудь есть?

В голосе пегаса звучала надежда и я уже хотел было её подтвердить, да только рот открыл — и закрыл обратно. Если убрать несколько высоток или наоборот, добавить высотки в Ликино-Дулёво, слегка расширить количество полос…

— Ты прав, — понуро произнёс я. — Весь мир — один сплошной Лиаз.

— И даже Орехово-Зуево? — продолжал задавать провокационные вопросы пони, не заметив, что вгоняет меня в меланхолию.

— Орехово-Зуево — это большое Ликино-Дулёво. А Москва — большое Орехово-Зуево. И вообще, весь мир начинается от города Покров и заканчивается Егорьевском, об который разбиваются волны Атлантического океана.

В этот критичный для себя момент я нашёл спасение в том, что вспомнил, что всё-таки не всё так плохо в этом мире. Ведь кроме Лиаза есть ещё Ленинград, он же Петербург, европейский русский город. И славный Рио-де-Жанейро, где все ходят в белых штанах. Вот они, три слона, на которых держится плоский диск цивилизации людей — Лиаз, где она зародилась, Ленинград, где достигла наивысшей точки развития, и Рио-де-Жанейро, где все просто отдыхают и пьют без запинки банановый сок.

— Храпуново, — произнёс тем временем Хелл название мелькнувшей станции. Как и все пегасы, он прекрасно видел и запоминал мелкие детали, несмотря на огромную скорость. — Долго нам ещё?

— Это тебе не на названия станций смотреть нужно, а на часы, — ответил я, указав в дальний конец вагона. — Ещё минут тридцать кататься.

Я ожидал, что сейчас пегас выдаст своё фирменное «Ску-у-учно!», но он так был увлечён поездкой, что даже обрадовался. Пожалуй, урбанистический стиль жизни угнетает пони — они привыкли к зелёным просторам, это ещё хорошо, что наше Ликино-Дулёво посреди лесов находится. Не зря даже экс-король Сомбра, наш «особый уполномоченный по противодействию тёмной магии» из Москвы куда-то в область перевёлся.

— Предъявите билетики!

После очередной остановки к нам подошла блондинка-контролёр, не та женщина, что проверяла билеты, когда мы из Москвы уезжали. Ту по другой стороне вагона унесло, так что пришлось снова лезть за билетами, которые я так удачно убрал в карман куртки.

— Ну-ка, посмотрим… А этот пони точно ещё жеребёнок? Что-то он у вас больно крупный!

— Он просто хорошо кушает, — я торжествующе посмотрел на пегаса. Тот, будучи по размерам скорее жеребёнком земного пони, тут же насупился, обиженно выгнул губки и задёргал ушами, показывая, что оскорблён до глубины души. — Ему до взрослого жеребца ещё расти и расти, кушать и кушать.

— А документы на опекунство у вас есть?

Ёпэрэсэтэ, как говорили древние! Вот правильно в дебрях интернета «либералы» говорят, что раз пони выдают российские паспорта, то скоро их будут в армию призывать и в депутаты продвигать. К счастью, Хелл был ещё маловат для паспорта и службы, а прямоугольный пластик-свидетельство я хранил в обложке собственного паспорта. Кстати, на момент получения документа в Конституцию России ещё не внесли поправки, касающиеся пони, потому на пластике Хелл значился как «домашнее животное».

— Всё в порядке, — контролёр вернула мне документ. — Не забудьте только его обновить. Это ведь и для пони тоже важно, — она подмигнула Хеллу. — Счастливого пути!

Хелл аж грудь выгнул и шерсть на груди распушил.

— Не лопни от натуги, Дон Жуан несовершеннолетний, — осадил я его. — И вообще, давай вылезай, приближаемся к нашей станции.

— Эх, всё хорошо в поездах — только поездка кончается быстро! — вздохнул пони, выбираясь в проход. — Маршрутки и автобусы — не то… Может быть, на такси потратимся? Ну пожалуйста!

— Не волнуйся, не придётся, — я взглянул на панель над дверьми, как раз показывающую время. — Мы как раз успеваем на электричку «Александров — Куровская». На ней домой и приедем!

Подпрыгнув в воздух, Хелл совершил переворот через голову.

— Так чего же мы ждём?!