Даск Шайн в поисках счастья
Смех - лучшее лекарство
~ Даск и Спайк новенькие, и это хорошо ~ Пусть познакомятся со всеми пони в этом месте! ~
~ Пойте и танцуйте, прыгайте и смейтесь ~ Ведь Понивилль приветствует вас огромной вечеринкой! ~
Этим куплетом Пинки Пай закончила свою песню, посвященную новоприбывшим дракону и единорогу, все жители разразились аплодисментами, а конфетти и серпантин волшебным образом появились из ниоткуда. У Даска и Спайка осталось горько-сладкое чувство: они не хотели этого признавать, но радость розовой кобылы была заразительной, отчего им хотелось присоединиться.
— Это было здорово! — сказал молодой коричневый жеребец, присоединившийся ко всеобщему хору.
— Да, это было действительно весело! Кстати, когда состоится приветственная вечеринка, Пинки Пай? — спросила белая кобыла, подходя к упомянутой пони, в то время как другие певшие возвращались к своим делам.
— Фух... Она... она будет сегодня днём, я разошлю приглашения, не волнуйся... — сказала очень измученная Пинки Пай, пытаясь отдышаться.
Когда розовая кобыла снова осталась одна, к ней подошёл Даск.
— Это было потрясающе! Я и понятия не имел, что ты настолько любишь вечеринки. — улыбаясь, сказал он.
— Да... фух... мне очень нравится видеть… — через силу говорила Пинки Пай, но не закончила, упав в обморок прямо перед Даском, который рефлекторно поймал её, не дав приземлиться.
— Эй! Пинки Пай, проснись! — сказал он, держа кобылу в своих копытах. — Господи... не могу поверить, что она опять уснула, у нее анемия? Или, может быть...
Он внезапно замолчал и нахмурился.
— Что случилось? — спросил Спайк, подходя к брату.
— У неё… у неё лихорадка! — с беспокойством в голосе ответил Даск, прикладывая копыто ко лбу Пинки.
— И... что нам делать? Отвезти её к врачу? — нервно спросил Спайк.
— Не знаю. Не знаю, есть ли в этом городе больнице или что-то похожее. — взволнованно ответил единорог, бормоча что-то успокаивающее. — Может быть, всё не так серьёзно и лучше просто отнести её домой...
Он осторожно встряхнул Пинки Пай, чтобы она проснулась.
— Пинки Пай, где ты живешь? — тихо спросил Даск, приблизив своё лицо к лицу кобылы, как только она открыла глаза.
— Фух... в... «Сахарном уголке» ... — прошептала она, после чего снова потеряла сознание.
— Она сказала «Сахарный уголок»? Это… — начал Спайк, но был прерван.
— Да, я знаю, это пекарня, которую нам показала Скуталу! — закончил фразу единорог. Он был рад тому, что не завтракал, из-за чего хорошо запомнил местоположение заведения.
Даск заколебался, не зная, как поскорее доставить Пинки Пай к ней домой. Сначала он подумал телепортироваться, но пекарня находилась вне поля его зрения, из-за чего потребовалось бы много энергии, и он не хотел, чтобы розовую пони затошнило, что, как известно, случается с непривычки. Другой мыслью было левитировать Пинки всю дорогу до места назначения, но у сторонних наблюдателей такая ситуация вызвала бы много подозрений. В конце концов Даск выбрал наиболее простой и, так как не любил физические контакты, наиболее неудобный для себя вариант действий.
Он осторожно положил Пинки Пай себе на спину. Юный единорог чувствовал тепло тела розовой пони над собой, что заставило его покраснеть от смущения: Даск не мог не признать — ощущение прикосновения мягкой шёрстки вечериночной кобылы было приятным.
«Не думай ни о чём извращённом! Не думай ни о чём извращённом!» Мысленно повторял он про себя, поднимая Пинки Пай.
— Что-то не так? — невинно спросил Спайк, наблюдая, как его брат нервничает.
— С-совсем ничего! Пойдём! — быстро ответил Даск, начиная движение.
Медленным, но уверенным шагом единорог нёс бессознательную Пинки Пай, стараясь не сильно её трясти, Спайк шёл позади, следя за тем, чтобы розовая кобыла не свалилась со спины его брата.
В это время Пинки проснулась.
«Что происходит? Я... Где я?» Подумала она, с некоторым усилием приоткрыв глаза. «Я двигаюсь?»
Сквозь пелену в глазах было трудно что-то различить: лишь очертания чего-то кажущегося дорогой и чего-то, что удерживало её — чего-то лавандового, приятно пахнущего, мягкого и тёплого — чего-то, на чём можно лежать.
«Меня кто-то несёт? Кто это? Я... я должна подняться!» Подумала Пинки Пай, понемногу приходя в себя и шире открывая глаза. «Я должна... должна...» Мысленно повторяла она, но с каждым разом её мысли становились менее убедительными.
«Но...» Подумала Пинки Пай и, расплывшись в нежной улыбке, снова уснула, когда силы окончательно покинули её. «Но... это так приятно...» Закончила свою мысль розовая пони.
Даск и Спайк недолго добирались до «Сахарного уголка», внешний вид которого не оставлял сомнений по поводу назначения здания: перед входом две колонны, похожие на леденцы, крыша выглядит так, будто сделана из слоёв шоколада и безе, даже верхний этаж с чердаком отделаны в виде кекса на большом торте. Несомненно, такой дизайн заставит любого увидевшего захотеть пирожных, что и произошло с лиловым единорогом, на секунду забывшим о причине своего визита в пользу пустого желудка.
Братья подошли к двери пекарни, но, прежде чем они успели постучать, из заведения вышла пара пони: довольно худой жёлтый жеребец с оранжевой гривой, в галстуке-бабочке и маленькой пекарской шляпе, и полноватая бирюзовая кобыла с розовой гривой, на ней был фартук и розовые серьги на ушах; у обоих были торты в качестве кьютимарок.
— О! Мне жаль, но вы не сможете зайти. — сказала кобыла, глядя на единорога с драконом, пока жеребец закрывал дверь. — Нам нужно срочно уехать на встречу, поэтому пекарня на сегодня закрыта.
— Я... я пришёл не за покупками, — возразил Даск, который на самом деле хотел это сделать, но отдал приоритет важному делу. — Я нашел её на городской площади, и, по-видимому, у неё лихорадка.
Он повернулся, чтобы показать кобылу, которую нёс на спине, что вызвало удивление у пары пекарей.
— Пинки Пай! — в ужасе вскрикнула бирюзовая кобыла, подходя и дотрагиваясь до щеки кобылы. — Милый, отнеси её в комнату.
— Да, дорогая, — послушно сказал жёлтый пони, по-видимому, муж пухлой кобылы.
Желтый пони осторожно снял Пинки Пай со спины Даска и положил на свою, после чего снова открыл дверь пекарни и вошёл внутрь.
— Что с ней случилось?! В каком она была состоянии, когда ты нашел её?! — нервно спросила Даска бирюзовая кобыла.
— Ну... мы со Спайком нашли её на городской площади, неподвижно парящую на воздушных шарах, она выглядела уставшей, но всё же смогла спеть песню, после чего упала в обморок. — сказал Даск, надеясь, что рассказ будет воспринят правильно и его не обвинят в чём-нибудь плохом.
— Милая Селестия! Я знала, что так и будет! – воскликнула кобыла, уходя в пекарню. — Я ведь предупреждала Пинки Пай, что выходить на улицу в её состоянии опасно.
Некоторое время Даск стоял, не зная, что делать: развернуться и уйти или подождать здесь. Последняя фраза пробудила в единороге любопытство, поэтому он решил рискнуть и последовать за кобылой в пекарню.
— Что вы имеете в виду, говоря о «её состоянии»? — спросил Даск.
— Несколько дней назад она заболела. Ничего серьезного, но врач рекомендовал ей оставаться в постели. — ответила бирюзовая кобыла, останавливаясь перед какой-то лестницей и глядя вверх. — Пинки Пай очень непоседлива, но была готова следовать указаниям врача, однако на следующий день она встала с постели и вышла прогуляться по улицам, сказав, что её Пинки-Чувство предупредило её о новом пони в городе и что она должна устроить ему вечеринку. Я говорила ей: «больные должны лежать в постели», но она не слушала, продолжая поиски предполагаемого пони, день ото дня усугубляя своё состояние. Дошло до того, что сегодня она едва стояла на ногах. Я умоляла её не уходить, но она отказалась и просто привязала к своему телу несколько воздушных шаров, чтобы иметь возможность парить и не ходить, и снова отправилась искать этого нового пони.
Даск наконец-то смог собрать недостающие кусочки головоломки и понять, почему Пинки Пай неподвижно парила на городской площади: это произошло не из-за усталости, а из-за болезни, и, по-видимому, виновником такого исхода, хоть и не напрямую, был сам единорог, поскольку именно он – тот новый пони, которого искала розовая кобыла.
Послышавшиеся сверху шаги копыт отвлекли Даска от его мыслей. Желтый жеребец спускался по лестнице, стараясь не производить слишком много шума.
— Я уложил её в кровать, надеюсь, она сможет хорошо отдохнуть и больше не выйдет на улицу, иначе её температура снова поднимется. Думаю, сейчас ей нужен только покой. – с беспокойством произнёс он.
— Вы родители Пинки Пай, не так ли? — робко спросил Даск, заметив, как семейная пара печётся о благополучии розовой кобылы.
Обе пони были ошеломлены вопросом, но потом, к удивлению Даска, лишь грустно улыбнулись.
— Нет... она просто живёт и работает здесь, с нами. — ответил жеребец. – Она самая весёлая пони в городе, за что все её любят, и мы, хоть и не являемся её родителями, не исключение.
— Действительно, Пинки для нас, как дочь. Хотя... я надеюсь однажды завести собственного ребёнка... — печально сказала кобыла.
Даск сглотнул и проклял своё умение ненароком затрагивать щекотливые темы. Очевидно, вопрос родительства был деликатным для пары. «Может быть, у них проблемы с зачатием?»
— Дорогая, мы опаздываем на приём к врачу, — сказал жеребец, с любовью глядя на свою жену.
— Я знаю, но... мы не можем оставить Пинки Пай одну. Вдруг она снова попытается уйти? – ответила кобыла.
Даск переживал внутренний конфликт относительно того, что сказать и как поступить в сложившейся ситуации. Две стороны его разума противостояли друг другу: первая, которая обычно всегда побеждала, и вторая, подавляемая в течении многих лет и обретшая силу за последние несколько дней.
Вопреки всем мыслям о том, чтобы уйти и не ввязываться в проблемы, которые его не касались, вопреки любым антиобщественным чувствам, которые он обычно испытывал, и не связанный какими-либо обязательствами или обещаниями, Даск решил.
— Я… я мог бы позаботиться о Пинки Пай, если вы не можете, то есть... если вы не против. — робко сказал Даск, чем шокировал Спайка.
— Правда?! Было бы просто замечательно. – благодарно улыбаясь, ответила кобыла, крепко обняв единорога.
Который застыл на месте, как Спайк при встрече с Пинки Пай, не зная, как реагировать на такие проявления чрезмерной привязанности.
— Кстати, ты ведь не местный, так? – спросил жеребец, осматривая Даска и Спайка. – Не помню, чтобы видел тебя в городе раньше, и я бы точно запомнил маленького дракона.
— Э-э... Да, я Даск, а это Спайк... на самом деле мы новички в городе... и те, кого искала Пинки Пай... — ответил Даск, понимая, что ещё не представился.
В тот же момент он осознал ещё одну деталь: они со Спайком были незнакомцами для семейной пары, из-за чего предложение присмотреть за их домом и больной "почти дочерью" должно было вызвать подозрения и разумный ответ "нет".
— Великолепно. — радостно воскликнул жеребец, чем удивил единорога. — Если вы те, кого искала Пинки Пай, то теперь у неё меньше причин выходить из дома.
Даск лишь нервно усмехнулся, поняв, что эта пара такая же доверчивая, как и все в городе. К такому он не привык.
Даску объяснили, что комната Пинки находится на верхнем этаже и сказали сделать всё возможное для удержания её в постели. В течение беседы единорог всё больше задавался вопросом, почему он вообще предложил помощь. Сострадание конечно было, но также и что-то ещё... именно поэтому, чем дольше длился разговор, тем сильнее становилось ощущение, что он сказал слишком много и что ему следовало просто уйти.
— Кстати, в качестве благодарности, можете съесть несколько пирожных из тех, что на витрине, — внезапно сказал жеребец, открывая дверь, чтобы выйти.
При упоминании еды у Даска заурчало в животе, а любая мысль об уходе из пекарни испарилась, ведь, если ему нужна была хотя бы одна причина остаться, теперь она появилась — ему нужно было поесть!
— Хорошо, мы вернёмся позже, прощай, Даск, прощай, Спайк! – попрощалась пара, выходя из пекарни.
— До свидания, мистер и миссис... – попытался ответить Даск, но не закончил, поняв, что до сих пор не знает имён пары.
— Мистер и миссис Кейк! – закончили они, в спешке убегая на приём к врачу.
— Очень подходит для пекарей. – улыбнулся Даск.
Как только они скрылись из виду, единорог закрыл дверь и направился вглубь пекарни, где стоял его брат с недоверием на лице.
— Почему... почему ты предложил позаботиться о ней? – спросил сбитый с толку Спайк.
— Ты слышал, у них назначена встреча с врачом, которую они, вероятно, не могут позволить себе пропустить. Кроме того... – начал Даск, но прервался, поняв, какова вторая причина того, что он остался. — Думаю, на мне лежит часть вины за то, что Пинки в таком состоянии, ведь она искала меня.
— Но ты не заставлял её, ведь так?! Я также слышал об этом безумии с Пинки-Чувством, ты не виноват. — парировал Спайк, пытаясь понять поведение брата.
— Я знаю, но... мне всё же кажется, что будет правильно поступить так. — ответил Даск, не в силах выбросить из головы улыбающееся лицо Пинки Пай и вид того, как она потом падает в обморок.
Спайк все ещё был удивлен ответами, но не мог не улыбнуться, понимая, что его брат меняется. К счастью, в лучшую сторону.
— Ладно, думаю, ты прав. – как можно более равнодушно резюмировал Спайк, пытаясь сменить тему, чтобы не развивать новые эмоции, зарождающиеся в единороге. — Итак... что будем делать?
Дракончик молча стоял, тщетно ожидая ответа, так как Даск перестал обращать внимание на всё вокруг, сосредоточившись на чём-то другом. Проследив за взглядом брата, Спайк понял, что тот, позволяя маленькой струйке слюны стекать изо рта, смотрит на большую витрину со множеством пирожных.
Прежде чем дракончик что-либо сказал, единорог телепортировался к витрине, положив копыта и лицо на стекло.
— Они сказали, что я могу взять всё, что захочу... – у Даска разбегались глаза при виде множества аппетитных пирожных, представленных на витрине. Не зная, какое выбрать и подчиняясь громко урчащему желудку, единорог взял ближайшее, клубничное со сливками, и съел его так быстро, как только мог.
— Оно превосходно! — радостно воскликнул Даск, смакуя остатки крема на своих копытах. — Сначала яблоки Эпплджек, а теперь эти пирожные, почему еда в этом городе такая вкусная?!
— Ты прав, это тоже очень вкусное. — внезапно сказал Спайк, который тоже подошёл и схватил шоколадный кекс.
— Что? — спросил он, заметив неодобрительный взгляд брата. – То, что я завтракал, не значит, что только ты можешь есть пирожные.
— Хорошо, но я не хочу повторения того, что случилось в саду Эпплджек. – со вздохом ответил Даск, взял ещё один кекс и, чтобы насладиться им подольше, медленно съел его.
Они хотели взять всего несколько пирожных, но в конце концов съели всё, что были на витрине, после чего отдыхали на нескольких стульях в магазине, счастливо улыбаясь.
— Мы съели больше, чем планировали... опять, — сказал Спайк с лёгкой виноватой улыбкой. – Хотя, в подсобке есть ещё.
— Нет, этого было достаточно – испуганно сказал Даск. — Мы итак съели слишком много. Не надо злоупотреблять гостеприимством этих пони.
Спайк хотел было оспорить эту идею, сказав, что мистер Кейк не станет возражать, но решил на этот раз отдать победу брату.
— Итак... повторюсь. — сказал Спайк, меняя тему. — Что дальше? Мы просто останемся здесь на весь день, чтобы убедиться, что Пинки Пай не спустится по лестнице?
— Наверное, да, однако... она должна соблюдать абсолютный покой, а это значит, что даже с постели вставать нельзя. — ответил Даск, почесывая затылок и размышляя, что помогло бы Пинки Пай выздороветь.
— Тогда, может проверим, в постели она ещё или нет? – предложил Спайк.
Даск сглотнул и немного занервничал.
— Думаю… надо бы, — ответил он, запинаясь: теперь ему нужно было проникнуть в комнату кобылы без её согласия. Обычная фантазия молодого жеребца его возраста, однако не та, которую он когда-либо думал реализовывать.
Спайк и Даск, один тихо, а другой – пытаясь скрыть свою нервозность, начали подниматься по лестнице. Мысленно единорог представлял, как должна выглядеть комната молодой кобылы: аккуратная и чистая, с несколькими плюшевыми животными и приятным ароматом духов — идеальная, женственная комната.
Оказавшись перед нужной дверью, Даск медленно, чтобы не разбудить Пинки Пай, открыл её.
ХЛОП!!!
Громкий звук лопнувшего воздушного шарика и внутренняя обстановка в комнате окончательно выбили Даска из колеи: повсюду на полу валялись надутые шарики, серпантин и разноцветные конфетти, в воздухе висел сладкий, но не мягкий, как ожидал единорог, а стойкий запах конфет и пирожных, более сильный, чем в пекарне на нижнем этаже. Однако больше всего лилового жеребца поразило то, что центром всего этого бардака была Пинки Пай, вставшая с кровати и безуспешно пытающаяся надуть воздушный шарик.
— Почему тут такой беспорядок?! И что ты делаешь?! — спросил Даск, несколько расстроенный таким сюрпризом.
— О! Это... это ваша приветственная вечеринка... – ответила едва стоящая на ногах Пинки, через силу улыбаясь.
— Ну, это совсем не похоже на вечеринку, — прокомментировал Спайк, увидев беспорядок в комнате.
— Мне... мне очень жаль, просто... у меня плохо получается надувать эти шарики, но... просто подождите минутку и.… я позову других пони, и мы устроим отличную... приветственную вечеринку... — сказала Пинки Пай между вздохами, пытаясь идти навстречу Даску.
— Прекрати! Это глупо, ты можешь устроить мне вечеринку в другой раз. – решительно выкрикнул Даск, увидев, насколько слабой была кобыла.
— Но... я всегда устраиваю вечеринки... новым пони, с тех пор как я приехала в город... я всегда устраиваю вечеринки для других... — возразила Пинки Пай, пошатываясь подходя к единорогу.
— Почему тебе так нравятся вечеринки? — спросил Даск, вспомнив, что задавал такой же вопрос прежде чем розовая кобыла упала в обморок на городской площади.
— Потому что... мне нравится видеть, как другие улыбаются... — ответила Пинки Пай, снова теряя сознание прямо на копытах единорога.
Даск постоял мгновение, молча держа кобылу: он не мог понять, почему ответ Пинки Пай был так прост. «Ей настолько нравится видеть, как другие улыбаются, что она готова пройти через все трудности устройства вечеринок ради простой улыбки?» По мнению единорога, это было глупо.
Осторожно подняв Пинки Пай, Даск отнёс её на кровать и аккуратно уложил, убедившись, что она спит и укрыта одеялом.
— Эй, Даск! Смотри. – шёпотом, чтобы не разбудить вечериночную пони, позвал Спайк.
— Что там? — спросил Даск, подходя к Спайку, который держал в когтях взятый со стола блокнот.
Единорог магией взял блокнот, чтобы прочитать. Это был календарь, содержащий отметки на имена десятков, если не сотен, пони.
— Кажется, это дни рождения всех пони в городе, по крайней мере, я узнал имена Флаттершай, Эпплджек, Рэйнбоу Дэш, Биг Мака, Мэра, даже того чертового кролика по имени Энджел. — удивлённо сказал Спайк. — И не только дни рождения, но и годовщины, и даты приезда в город. Видишь, как размечены почти все страницы? Эта кобыла празднует и устраивает вечеринки почти каждый день!
Даск тоже был удивлен, еще больше убеждаясь — Пинки, по-видимому, единственная ответственная за организацию вечеринок в Понивилле, что означало большое количество работы по проведению самых разных торжеств.
Просмотрев блокнот, он положил его обратно на стол, где его взгляд привлекла стопка фотографий. Единорог взял несколько из них и, рассмотрев, отметил три закономерности: первая – все фотографии сделаны на вечеринках; вторая — на всех фотографиях Пинки Пай смеётся, танцует или совершает какие-то безумства; третья – лицо пони, который появлялся рядом с розовой кобылой, всегда украшала естественная улыбка. На разных изображениях Даск с удивлением увидел улыбающихся мэра, семью Эппл, пегасов, которые скрутили его накануне, но как бы ни искал, он не мог найти фотографий с Флаттершай, Эпплджек или Рэйнбоу Дэш.
— Ну, она очень любит вечеринки, да? — спросил Спайк с лёгкой насмешливой улыбкой.
— Нет... она очень любит, когда другие улыбаются. – возразил ему Даск после того как на него снизошло озарение: ответ Пинки Пай вовсе не был простым; правда заключалась в том, что вечеринки — лишь половина дела, а то, чего она хотела достичь, к чему стремилась и чего требовала от себя – это заставить других улыбаться, сделать их по-настоящему счастливыми, хотя бы на мгновение, и это не простая задача, а что-то, достойное восхищения.
Даск повернулся и по-новому посмотрел на спящую Пинки Пай: теперь он хотел позаботиться о ней не только потому, что чувствовал косвенную ответственность, но и потому, что она тоже заслуживала улыбаться.
— Что нам теперь делать? – шёпотом снова спросил Спайк. — Не думаю, что она заснула надолго, а когда проснётся, снова попытается устроить вечеринку.
Даск размышлял несколько секунд, пока ему в голову не пришла блестящая идея.
— Я знаю, что мы сделаем! Иди за мной. — прошептал Даск, вместе с братом направляясь к выходу из спальни.
Пинки Пай приснился сон, которого у нее никогда раньше не было: стоя у обрыва, она смотрит вниз, на дно ущелья, а мгновение спустя земля под ней поддалась, и розовая пони сорвалась, однако вместо того, чтобы рухнуть на землю, Пинки упала на удобную и теплую гигантскую подушку, которую она обнимала с большим удовольствием. Но со временем вечериночная кобыла начала понимать, что то, на что упала, было не подушкой, а огромными лавандовыми копытами, которые крепко держали ее и не давали упасть на дно оврага. Она подняла глаза и попыталась разглядеть лицо этого пони, но солнце было прямо над его головой и мешало ей видеть лицо своего спасителя. несмотря на это, она узнала эти копыта — она уже падала в них раньше – лицо незнакомца прояснялась, пока Пинки вспоминала это чувство.
— Даск? — пробормотала Пинки Пай во сне. Она вздрогнула, вспомнив, что так и не устроила вечеринку для лилового единорога. – Я до сих пор не устроила ему приветственную вечеринку! Я... я должна проснуться!
Пинки кричала во сне, пытаясь проснуться и вернуться к реальности.
Она медленно открыла глаза, оправившись от безумного сна, огляделась, вспомнив о своей болезни и поняв, что сейчас находится в постели, сразу приметила – комната полна воздушных шаров, что обычно для её спальни. Пинки начала подыматься, но вдруг осознала – до обморока она пыталась надуть шарики для вечеринки Даска, а тогда в комнате было много полуспущенных и спущенных воздушных шаров.
«Погоди-ка... почему в комнате так много надутых шариков?» Задумалась Пинки, мысленно перебирая события до сна.
— Псс... Эй, она проснулась! – донёсся голос, владельца которого розовая кобыла не могла увидеть из-за шариков.
— Сюрприз!! – вдруг закричали Даск и Спайк, выскакивая из под шариков и разбрасывая конфетти. — Счастливой приветственной вечеринки!
Пинки Пай была очень удивлена внезапным появлением единорога и дракона, однако она не понимала, почему они пытались устроить вечеринку.
— Хм... п-почему ты устраиваешь вечеринку? Я должна это делать. – спросила всё ещё удивленная кобыла.
— Ну... тебе сейчас лучше оставаться в постели и не вставать — нервно ответил Даск. – Ты любишь устраивать вечеринки для других, потому что тебе нравится делать их счастливыми и видеть, как они улыбаются, вот я и подумал: «Может быть, мне попробовать и увидеть, как улыбаешься ты.»
Его слова были правдой, но, помимо сказанного, он также хотел, чтобы Пинки Пай оставалась в постели и отдыхала. В ходе размышлений, единорог пришёл к выводу: если она не может устроить вечеринку, то хорошим сдерживающим фактором станет вечеринка, пришедшая к ней.
— Кроме того... — добавил Даск. – Ты сказала, что устраиваешь вечеринки для других пони с самого приезда в город, так? Это значит, что у тебя самой не было приветственной вечеринки. Поэтому сейчас будет ТВОЯ приветственная вечеринка, а мою устроим в другой день.
Даск выпятил грудь, гордясь своими логическими рассуждениями, и ждал, пока эта сумасшедшая и нелогичная кобыла последует его изысканиям и наконец захочет отдохнуть, не предпринимая попыток встать с постели и устроить ему вечеринку.
Пинки Пай потеряла дар речи, тысячи мыслей проносились в её голове, пока она просто смотрела на Даска: раньше она редко, но устраивала для себя вечеринки – на самом деле, большинство её дней рождения были устроены ею же – и тут появляется жеребец и пытается устроить для неё вечеринку, как она делала для других.
«Так вот, что чувствуют все пони, когда я устраиваю им вечеринки?» Подумала Пинки Пай, чувствуя радость в сердце. «Это то счастье, которое чувствуют они?»
Пинки пристальнее присмотрелась к единорогу, когда последние сказанные им слова дошли до неё. Действительно, никто и никогда не устраивал ей приветственную вечеринку, чего ни она, ни кто-либо другой даже не заметили. Даск удивил её этим жестом, заставив сердце розовой кобылы биться чаще не только от счастья, но и от какого-то нового чувства, оставляющего Пинки Пай бессильной отвести взгляд от нежных глаз жеребца.
— Пинки Пай, ты в порядке? — обеспокоенно сказал Даск, придвигаясь к ней ближе. — Кажется, у тебя все ещё жар: у тебя лицо красное.
— А? — Пинки Пай вышла из задумчивости, не осознавая, что краснела всё это время.
Даск решил, что лучше будет измерить температуру Пинки Пай. Существует очень простой метод, которому он научился у своей матери: здоровому единорогу нужно коснуться своим рогом рога больного; благодаря чувствительности придатка разница температур легко определяется. Однако Пинки Пай земная пони и поэтому Даск решил немного изменить метод.
Кобыла всё ещё пребывала в задумчивости, когда Даск тускло зажёг свой рог и поднёс его очень близко к лицу Пинки Пай, чтобы коснуться её лба. Для лучшей концентрации единорог закрыл глаза, вечериночная пони же наоборот – от удивления широко их раскрыла, сильнее покраснев.
«Это неправильно! Это я должна удивлять пони! Но сейчас удивляют меня!» Мысленно сказала себе Пинки Пай: это был первый раз, когда её застали врасплох.
— Ну, я не эксперт, но могу сказать, что у тебя всё ещё жар, хоть и не сильный. Лучше тебе пока оставаться в постели – резюмировал Даск, отходя от Пинки, когда закончил измерять её температуру.
— Да... доктор сказал, что после одного или двух дней отдыха я буду в порядке. — сказала Пинки Пай, несколько расстроенная уходом единорога.
— Возвращаясь к вечеринке, тут для тебя кое-что есть, — сказал Даск, разворачиваясь и направляясь к Спайку.
Стоило единорогу отойти, Пинки вновь удивилась, посмотрев на свой по непонятной причине дрожащий хвост.
— Два поворота налево и три направо... это... — пробормотала она себе под нос, но не успела договорить, прерванная Даском.
— Это тебе, счастливой приветственной вечеринки! – хором воскликнули братья. Единорог держал нечто неправильной формы, по непонятной причине дымящееся, но похожее на пирог.
Пинки Пай несколько секунд потрясенно смотрела на пирог, потом взяла его и широко улыбнулась им.
— Спасибо вам! – со своей обычной весёлостью поблагодарила она.
Пинки поднесла пирог ко рту и бесцеремонно откусила, о чем тут же пожалела – её глаза в ужасе расширились, а рот перестал жевать.
— Что-то не так? — спросил Спайк, сбитый с толку выражением лица кобылы.
— Н-ничего, это... восхитительно... – с набитым ртом и странной гримасой на лице ответила Пинки. – Вы его испекли?
Даск и Спайк переглянулись и гордо улыбнулись.
— Да, я замесил тесто и испек его, а Спайк приготовил начинку. – ухмыльнулся единорог. – Мы вдвоём съели все пирожные с витрины и, чтобы не брать ещё с кухни, решили приготовить одно сами.
Даск вспоминал, как они со Спайком спустились на кухню, чтобы приготовить пирог, пока Пинки Пай спит. Дракончик сначала отказывался от этой идеи, потому что никто из них никогда не готовил, но единорог переубедил его, сказав, что кулинария похожа на магию, нужно просто следовать инструкциям из книги и тогда пирог получится просто замечательным.
«Нужно просто следовать инструкциям, разве это сложно?» В то время думал Даск.
Но, когда на лице Пинки отразился ужас, его уверенность в том, насколько пирог хорош, пошатнулась. Поэтому, чтобы не было никаких сомнений в этом вопросе, он подошёл, взял кусок пирога и поделился им со Спайком. Стоило им попробовать, как их лица тут же приобрели то же самое выражение, что и у Пинки Пай.
— Что за!? — раздраженно спросил Даск, когда Спайк вытащил леденец изо рта. — Леденцы!? Почему ты использовал леденцы в качестве начинки!? С каких это пор в пирогах есть что-то такое твердое?!
— Ну, в моих всегда есть драгоценные камни, вот я и подумал, что конфеты придадут такую же текстуру. – так же раздражённо ответил Спайк. – И вообще, ты сказал мне использовать что-нибудь сладкое для начинки. Ну, леденцы сладкие.
— Они не могут быть начинкой! Неудивительно, что пирог такой плохой! — крикнул Даск.
— Ах, так? А что насчёт теста? – парировал дракончик. – Вся верхушка подгорела!
— Ну... — смущенно ответил единорог. — У нас было не так много времени, а в кулинарной книге сказано, что блюдо должно готовиться при температуре 200° в течение 30 минут, а это значит – при увеличении температуры вдвое, на приготовление понадобится вдвое меньше времени. Элементарная математика. — с гордостью закончил он.
— Это не так работает! — закричал Спайк.
— Пффф! – раздался шум, который отвлек братьев от их спора.
— Пффф... Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — громко расхохоталась Пинки, не в силах сдержаться, услышав глупый спор братьев.
Даск и Спайк сначала удивлённо посмотрели на неё, потом переглянулись и, не сумев удержаться, присоединились к заразительному веселью розовой кобылы. Втроём они долго смелись над тем, что началось с ужасного пирога, продолжилось ссорой и закончилось превращением в цирк, который понравился им всем.
— Не волнуйся! Хе-хе! Я научу вас готовить, когда встану с этой кровати. – наконец, перестав смеяться, сказала Пинки Пай.
— Было бы здорово! – с энтузиазмом воскликнул Спайк, хоть он и не признавал этого, но ему нравилось готовить.
Пинки Пай попыталась встать, но Даск остановил её.
— Тебе нужно отдыхать, если ты хочешь поправиться — серьёзно сказал он.
— Но я чувствую себя лучше. – по-жеребячьи надувшись, возразила Пинки. — Кроме того, что мы будем делать, если я остаюсь в постели?
— Хм... что интересного мы можем сделать?.. – задумчиво ответил Даск, уставившись в потолок. — Знаю! Может, будем рассказывать истории? Что-то забавное, произошедшее с нами!
— Оооо... — сказала Пинки, возбужденно открывая глаза и с улыбкой устраиваясь в своей постели.
Бинго! Даск достиг своей цели — привлек внимание Пинки Пай и, таким образом, помешал ей встать.
— Да... это было бы весело. — сказал Спайк, с дьявольской ухмылкой глядя на Даска. – Я знаю много историй о моём дорогом брате.
Даск заметил злую усмешку Спайка и нервно сглотнул, жалея, что подал эту идею, так как его жизнь была полна неловких историй.
Спайк многое рассказал из их с Даском юности: о том, как они вдвоём перерыли весь королевский сад, полагая, что где-то в нём спрятано сокровище, или о том, как Даск подорвал свою комнату, испытывая новое заклинание. Каждая история обычно заканчивалась каким-то особым и, в некотором роде, унизительным «наказанием» от наставницы единорога, из-за чего все они имели комичный финал, вызывающий смех Пинки Пай. Сначала жеребец стыдился всего, что рассказывали о нём, однако заразительный смех розовой кобылы быстро менял его настроение, заставляя смеяться вместе с вечериночной пони каждый раз, когда дракончик рассказывал что-то смешное.
— ... И вот так мы в мешке добрались до Понивилля. – закончил Спайк очередную историю, на этот раз повествующую о том, как они попали в Понивилль.
— Первым классом! Ха-ха-ха! — сказала Пинки Пай, плача от смеха.
— Точно, ха-ха-ха! — Спайк тоже засмеялся. — А теперь, давай расскажу обо всём, что произошло здесь, в Понивилле. Это ещё смешнее! Через что мы прошли здесь, в Понивилле, приготовьтесь смеяться еще сильнее! Начну с того, как в первый день мы встретились с кобылой по имени...
— Мы вернулись! – донёсся снизу голос, прерывая рассказ Спайка.
— Должно быть, Кейки вернулись. – прокомментировал Даск, глядя на дверь, после чего посмотрел в окно и удивился. – Уже ночь?! Да, незаметно время пролетело!
— Так бывает, когда весело! — сказала Пинки Пай с улыбкой.
Единорог на мгновение замер, размышляя над этой фразой, которая оказалось очень подходящей: не только Пинки Пай хорошо провела время – неосознанно, Даск и Спайк тоже наслаждались этим днём смеха. Лиловый жеребец мысленно вернулся к моменту, когда он и Рэйнбоу Дэш смеялись, разыграв коллег пегаски, но тогда к веселью добавлялось чувство вины, потому что в конце были слёзы; сейчас всё было по-другому — он тоже смеялся, но не за счет кого-то, а вместе с кем-то, отчего сам смех казался другим и даже Даск мог сказать, что это было лучше.
— Что ж, Кейки вернулись и уже поздно. — сказал Даск, глядя сначала на Спайка, потом на Пинки Пай. — Думаю, нам пора уходить.
Пинки Пай печально опустила голову и приготовилась встать, чтобы попрощаться с Даском и Спайком, однако единорог быстро подошёл и остановил её.
— Пообещай мне, что будешь отдыхать столько, сколько сказал тебе доктор, — серьёзно сказал Даск. – Я не хочу, чтобы ты болела.
Пинки Пай пару раз удивленно моргнула, а затем опустила голову.
— Знаешь... обычно я более жизнерадостная и забавная, поэтому меня немного беспокоит, что ты видел меня такой... — серьезно сказала Пинки Пай, после чего подняла голову и широко улыбнулась. — Так что да, я обещаю! Я отдохну и восстановлю силы перед праздником Летнего Солнца, и тогда ты познакомишься с настоящей и праздничной Пинки Пай!
— Эээ... хорошо! Тогда, увидимся на празднике. – слегка покраснев, с улыбкой ответил Даск.
«Какая красивая улыбка... мне бы очень хотелось увидеть её снова.» Подумал он, не осмеливаясь сказать вслух о своём желании видеть яркую, весёлую улыбку Пинки Пай.
Спайк тоже попрощался с Пинки Пай, после чего они с Даском покинули комнату, провожаемые взглядом розовой кобылы, особенно единорог: у неё было такое чувство, будто она забыла ему что-то сказать.
Как только Пинки Пай подумала о Даске и увидела, как он исчезает за дверью, ее пушистый хвост внезапно завибрировал.
— Снова эта странная вибрация... — сказала себе Пинки Пай, наблюдая за своим хвостом, и тут она вспомнила, что забыла сказать Даску: при встрече, она рассказала ему и Спайку, что её Пинки-Чувство дало ей странный сигнал, единорог предположил причастность присутствия дракона с ним, было очень волнительно увидеть Спайка, но она забыла сказать им, что этот странный знак был не из-за него! В то утро, до того, как она получила странный сигнал своего Пинки-Чувства, её правая задняя нога покраснела и волосы встали дыбом, что означает предстоящую встречу с кем-то чешуйчатым, возможно, драконом, однако сразу после этого сигнала Пинки Пай почувствовала новый – её хвост дважды повернулся влево и трижды вправо, а сердце бешено колотилось. Раньше такого не случалось, но за этот день сигнал возникал несколько раз: когда Пинки нашла Даска, когда он измерял её температуру, и теперь, когда он ушел. Не было никаких сомнений, что этот сигнал относится к единорогу, но почему именно на него её тело реагирует по-другому? Это был вопрос, который начала задавать себе Пинки Пай и на который бессознательно сама себе отвечала, поскольку чем больше она думала о Даске, тем быстрее билось ее сердце и тем счастливее она становилась
Пинки Пай радостно улыбнулась, открыв ящик тумбочки и достав из него самую дорогую для неё фотографию.
— Может быть... он такой же особенный, как и мои друзья. – сказала Пинки, глядя на фотографию, на которой она стояла рядом со своими четырьмя лучшими друзьями: земной пони, двумя пегасами и единорогом. Она прижала фото к груди и мечтательно посмотрела в потолок.
— Или даже больше, может быть, он... особенный для меня, — с широкой улыбкой на лице произнесла она, ложась спать и наслаждаясь этим приятным чувством счастья.
Тем временем Даск шёл вниз по лестнице, не зная о мыслях и чувствах розовой кобылы. Спустившись, братья встретились с радостными Кейками, что, по мнению единорога, означало хорошие новости от доктора, о которых он не хотел спрашивать, чтобы не вмешиваться в личную жизнь семейной пары.
— Похоже, с моей дорогой Пинки Пай всё хорошо. — радостно сказала миссис Кейк, почувствовав облегчение после того, как Даск рассказал им, чем троица занималась весь день.
— Рад был помочь. — гордо произнёс Даск.
— Дорогая, разве мы не оставили на витрине довольно много пирожных? — с сомнением спросил мистер Кейк, почесывая голову и проверяя витрину.
— Ну... нам... пора идти... — нервно сказал Даск, быстро отходя к двери вместе со Спайком; гордость, испытываемая им несколько секунд назад была смыта волной стыда.
Именно так пара из единорога и дракона оказалась на улице после наступления ночи.
— Теперь мы пойдём в гостиницу? — спросил Спайк, просто следуя за своим братом.
— Да, я наконец-то смогу поспать в приличной постели. – устало ответил Даск. — Кстати, у тебя остались деньги, которые нам дала Эпплджек?
— Да, гостиница очень дешевая. — ответил Спайк; как лучший помощник Даска, он был хорош в математике. – У нас достаточно денег, чтобы заплатить за эту и следующую ночь, как раз до Праздника Летнего Солнца.
— Хорошо. — весело сказал единорог. – осталось всего две ночи, затем ночь празднования, и я наконец вернусь в свою тёплую комнату во дворце.
Его сердце сжалось при этих словах, а уверенность в необходимости возвращаться в Кантерлот поколебалась на секунду. Даск не понимал этого, но уверенность в его словах шла вразрез с его собственными чувствами.
Братья продолжали идти, не обращая внимания на наблюдающую из теней тихо смеющуюся фигуру.
— Хи-хи-хи! А вот и ты. – произнесла женским голосом фигура в тени. В лунном свете было видно только бледное копыто, держащее фотографию Даска и Спайка, стоящих рядом с принцессой Селестией — Наконец-то я нашла его, настоящего прекрасного принца.
Ну что, вот и новая глава. Да-с, возвращение в режим заняло через чур много времени, простите. Недавно поставил себе новое оборудование и пока не скачал необходимый инструментарий, поэтому скетчи временно отсутствуют. Наслаждайтесь.