Пророчество

Стевриан. Глава 38: Неожиданности и власть

Листы бумаги лежали на столе большими стопками прямо передо мной. Я же сидел на скамейке и просматривал один из них, читая. Я, очень мягко говоря, удивлялся тому, что там было написано. Разбирая документацию, которая скопилась за неделю, я всё ещё не мог поверить, что это происходит на самом деле. Когда я вспоминал произошедшее за месяц после нападения фанатиков-соларистов, в мою голову проникали не самые радужные воспоминания:

— Спустя пару часов после нападения на принцесс выяснилось, что в это же самое время единственный живой террорист умер в изоляторе одиночного содержания, подавившись помидором во время обеда. Глупая смерть, к тому же подозрительная, но по итогу это и впрямь было несчастным случаем;

— Но мало и этого, оказалось, что труп фестрала, который мы вскрывали и изучали, из-за ошибки в медицинской документации отправился в печь на кремацию. Как так получилось — вообще непонятно;

— Казалось бы, ситуация куда хуже, но оказалось, что было куда: во дворце случились пожары одновременно в казарменной кухне дневной гвардии и в спальне Блюблада. Первый произошёл из-за плиты, которую кто-то забыл выключить, а второй — из-за выпавшего из камина угля, когда Блюблад сжигал один из экземпляров своих мемуаров. Мне эти случаи показались крайне подозрительными, но доказательств, которые могли бы привязать их к данному делу, просто не нашлось;

— В свою очередь, ранение Селестии на первый взгляд выглядело не слишком серьёзным, но пока пулю не извлекли из тела, регенерация её организма не работала. Винтовочный снаряд застрял в килевидной части грудной клетки, отчего лечение растянулось в общей сложности на месяц. И даже спустя пару дней после извлечения пули регенерация шла очень медленно, что ничуть не ускоряло лечения принцессы.

Чтобы вернуть телу аликорна его высокую регенеративную способность, в итоге пришлось воспользоваться алхимией, и тут знания Зекоры, которую пригласили в Кантерлот, весьма пригодились. Зебра приготовила какой-то отвар и мазь на неизвестных мне травах, привезённых с Зебрики в свое время. Она сказала, чтобы этим всем добром нужно пользоваться дважды за сутки через каждые сутки. Затем, в конце каждой недели, стала самолично приезжать в больницу для проверки исполнения своих рекомендаций.

Когда я узнал о приглашении Зекоры и привлечении её к процессу лечения принцессы Селестии, то я немало удивился, ибо думал, что в Эквестрии имеются специалисты и получше. Однако сама же принцесса дня ответила, что лучше Зекоры с задачей такого рода никому не справится. Я поинтересовался, в чём дело, и ответом мне стал рассказ о случае, когда изготовленное Зекорой зелье помогло спасти жеребёнка, буквально вытащив его с того света. Для меня это стало приятной неожиданностью, ибо с этой зеброй я успел выстроить более или менее дружественные отношения за время своего проживания рядом с Понивиллем. Было приятно за подругу, тем более, учитывая то, что потом её наградили весьма солидной суммой денег, пусть она и отнекивалась от этого.

Всё это время, пока Селестия лежала в королевской больнице в Кантерлоте, Луна очень часто и навещала её и много времени проводила с ней, впрочем, как и Твайлайт. Каждый раз, когда я сам приходил проведать принцессу дня, обе кобылы сидели с ней рядом и о чём-то общались, что порой умиляло, особенно в те моменты, когда рассказывали что-нибудь весёлое.

Следователи же не теряли времени даром и активно вели расследование. Были привлечены различные специалисты, среди них — даже эксперты по баллистике, и оружейники. Расследование смогло прояснить следующее:

— Винтовочный патрон, которые исследовали оружейные эксперты, оказался весьма необычен. С их слов выходило, что калибр патрона был 7,7 мм, что не соответствует ни одному из стандартов производства в мире. Даже самый наиболее близкий к данному типу калибр 7×57 мм, что был на данный момент стандартным винтовочным патроном в Империи грифонов, и то не был похож на то, с чем экспертам пришлось иметь дело. Также анализ материала пули показал, что она состояла из неизвестного материала, но не из того же, из какого сделан детонатор бомбы, взрыв которой Стар и я успешно предотвратили.

— Гильзы, найденные на улице рядом со зданием суда, также дали понять, что патроны были созданы в кустарных условиях, пусть и очень качественно. На этот факт указывало то, что на них не было никаких маркировок, характерных для заводского производства, а также явно грубая форма, выполненная не по единому шаблону. Не были указаны даже дата изготовления и калибр.

— Позже провели баллистическую экспертизу, и, несмотря на мою уверенность, что выстрела было два, только один секундой раньше и тихо, это опровергли. Та винтовка, которую я использовал в бою, оказалась также заряжена патронами, которыми ранее ранили принцессу, пусть я и разрядил почти все в ходе сражения.

— Единственным вариантом, откуда могли ещё выстрелить, была та самая смотровая башня с телескопом, которую я видел ранее. Однако, когда следователи явились туда, никаких следов там не обнаружили. Более того, горничная-фестрал по имени Фрост Айс в то время делала здесь уборку, но, увидев пожар в городе, поспешила сообщить страже. С её слов, никого на балконе всё это время не находилось.

Мне эта фестралка показалась странной, и я высказал свои мысли обеим принцессам, но оказалось, что у Фрост безупречная репутация, и подозревать её мне запретила сама Селестия, что неприятно меня тогда удивило и возмутило.

По итогу пришлось признать, что за нападением и вправду ответственны фанатики-соларисты, хотя я и был уверен, что не всё так просто. Также на то, что это именно соларисты, указывали возгласы, выкрикиваемые напавшими.

Как выяснилось, некие последователи «Священного солнца» были националистически настроенной религиозной группой пони, ведущими свои корни из официальной церкви времён до религиозных реформ.

Эти самые реформы, которые провела Селестия самолично, ограничили власть церкви, лишили её существенной части земель, а также сделали её менее радикальной, пусть и не сразу. Подробностей мне узнать не удалось, но на полное изменение системы потребовалось без малого сто пятьдесят лет. Однако радикалы никуда не делись и впоследствии откололись от церковного сообщества, ушли в подполье и действовали уже оттуда.

Фанатики эти выступали за то, что у них отняли, то есть они требовали: возвращения старых церковных порядков; распространения радикальной селестийской веры; передачу части земли в лоно церкви; субсидии религии государством; увеличения религиозное единства; исключительно пони Эквестрии в составе прихожан; агрессивного распространения, собственно, своих воззрений; и религиозную нетерпимость, что граничила с ксенофобией.

Кроме всего этого, они провозглашали Селестию высшим божеством. Именно они были ответственны за то, что произошло в детстве с Августиной. Гонения на фестралов и тех, кто причисляет себя к подданным Луны, также их копыт дело. Ну, и, наконец, они активно саботировали развитие прогресса, считая, например, светские школы для простых пони — пустой тратой средств.

Когда я узнал о том, что тысячу лет назад фанатики Селестии были ещё хуже, чем сейчас, то я невольно поблагодарил про себя Селестию за проведённые ею церковные реформы. Реформы, как я прочитал, на первый взгляд казались сушей мелочью, но по итогу они кардинально изменили устои селестийской веры, что, впрочем, ничуть не приуменьшало тот факт, что, введя официальную религию имени себя, Селестия её же и ограничила. Именно узнав это, я стал задумываться, настолько ли всё плохо в отношении принцессы солнца, как вижу лично я.

Впрочем, за полмесяца, что мы пытались найти представителей этой религиозной организации для ареста и допроса, поиски так успехом и не увенчались. Следы организации вели даже в правительство, но довольно слабые, на первый взгляд. Следователи решили ими заняться, что и делали по сей день без особых результатов, что печалило.

Нападение на принцесс секты «Священного Солнца» отбросило большую тень на официальную церковь, отчего прихожане начали искать предателей среди своих и массово замаливать грехи за то, что их собратья по вере посмели напасть на живую богиню. Однако нашлись и те, кто задался вопросом: «А настоящая ли Селестия нами правит?». Эти небольшие группы граждан даже сумели попасть на приём к принцессе Луне, которая временно заменяла сестру на протяжении этого месяца. Их вопросы попыталась развеять сама же принцесса ночи, но, очевидно, ей не поверили, ибо спустя всего пару дней таких личностей стало значительно больше.

Что же касаемо правления Луны: совет Селестии попытался отодвинуть принцессу ночи от власти и выдвинуть своих представителей, но даже будучи больной, Селестия быстро поставила своих подчинённых на место.

Дворянство же оказалось недовольно, пусть и временной, но сменой верховного правителя, и изложило свои претензии на одном из приёмов, на что получило исчерпывающий ответ, который, впрочем, их не устроил. Конкретно они требовали от принцессы Луны соблюдать тех же договорённостей с Семьями, что и Селестия, но принцесса ночи им отказала.

Как мне позже объяснила уже Селестия, когда услышала о таком поведении аристократов, от них точно стоит ожидать неприятностей в ближайшее время. Однако этот разговор произошёл две недели назад, а посему это самое «ближайшее время» немного растянулось, и я начал об этом постепенно забывать.

Вдобавок ко всему бардаку, что на нас свалился, гонения на фестралов не просто не прекратились, но и возросли, пусть и на местах. Однако с народными волнениями быстро разбиралась и городская полиция, поэтому нужды посылать гвардию не было.

Очевидно, что на изменение отношения к мышепони потребуется больше времени, поэтому было принято решено увеличить усилия для достижения этой цели: начали со знакомства с культурой четвёртого племени. Это возымело эффект, и некоторые эквестрийцы робко, но заинтересовались культурой народа, что жил рядом с ними тысячи лет, но при этом был им столь чуждым.

Но среди целого моря плохих новостей обнаружилось и кое-что хорошее: благодаря суду над Блэком, речи в Мэйнхеттене и спасению гражданских во время нападения фанатиков, популярность принцессы ночи среди простого народа возросла, и количество тех, кто боялся её, как потенциальную Найтмер Мун, значительно уменьшилось. Более того, моя собственная репутация наконец полностью выправилась со времён погрома в Балтимейре. Меня даже почти перестали боятся простые пони, а семьи спасённых наперебой приглашали посетить их, а также пытались всучить всяческие блага, которые не слишком были мне нужны.

И ещё за этот месяц меня приятно удивила принцесса Луна: когда дело доходило до приёмов граждан, то она не просто выслушивала внимательно каждую просьбу, жалобу или пожелание, но и работала иначе, чем её сестра.

Если Селестия принимала пони всего по три часа в день дважды в неделю, то принцесса ночи работала на износ, устраивая приём граждан ежедневно по четыре часа. Мало того, она даже почти не уставала, и я в один из дней предложил ей устроить неделю отдыха, но она отмахнулась от этого и пошла работать дальше.

Однако, когда дело доходило до работы с документацией, принцесса Луна терялась и поручала многие документы, которые не могла понять сама, советникам Селестии. Советники, в свою очередь, могли оказать негативное влияние, в теории, например — переделав документы. Именно для предотвращения этих эксцессов Луна вместе с Селестией привлекли меня, чтобы я проверял документы.

С одной стороны, работа была не пыльная: искать и отслеживать махинации в документах, вроде фальшивых печатей и прочего в таком роде, но, с другой стороны, требовалась усидчивость, а с ней у меня имелись проблемы. Однако, поскольку я и сам крайне не любил работать с документацией, то я чуть не поругался с Луной по этому поводу. В итоге она поставила мне ультиматум, ибо больше никому не могла доверить эту работу, и я, пусть и крайне недовольный, принял эту обязанность, которую выполнял и сейчас.

Я вновь посмотрел на бумагу, тяжело вздохнул и поставил печать со словом «одобрено», после чего убрал печать в стол, а саму бумажку положил к остальным.

«Как же я с этой документацией заебался», — выругался я про себя и встал из-за стола, — «Сколько я сижу за ней сегодня? По ощущениям — часов восемь, не меньше. Мне нужно отдохнуть, и срочно!»

Выйдя из библиотечного крыла лунной части замка, которую временно переделали под кабинет, я направился в сторону своей комнаты, которую мне выделила принцесса Луна на то время, пока я работаю здесь, во дворце. Однако на полпути меня встретил вышедший ко мне Дарк Стар. Его вид говорил о том, что он взволнован, хотя он и пытался это скрыть.

— Привет, брони, — подошёл я к нему и поздоровался, легонько стукнувшись копытами, — Ты какой-то нервный. Что-то случилось?

— Помнишь, я полтора месяца назад упоминал, что прошлое меня преследует? — спросил жеребец, оглядываясь.

— Что случилось? — серьёзным тоном спросил я, — Думаешь, тебе грозит опасность?

— Нет, не грозит, — Стар тяжело вздохнул и посмотрел на меня, — Ты не составишь мне компанию в кафе «Лазурь»?

— Стар, ты хочешь пригласить меня на свидание? — в шутливой манере спросил я, но получил в ответ лишь раздражённый вздох, — Извини, неудачная шутка. Разумеется, я составлю тебе компанию.

— Спасибо, брони! — улыбнулся мой друг.

— А разве ты не должен быть на дежурстве сегодня? — поинтересовался у него я, приподняв «бровь».

— У меня сегодня выходной, — ответил жеребец, — Принцесса Луна разрешила мне покинуть пост на один день, ибо это очень важно для меня.

— Настолько сильно важно? — удивился я, переступив с ноги на ногу.

— Да, очень — лаконично ответил Стар, кивнув, — Иди за мной.

Хотя я и планировал лечь спать пораньше, тем более, скоро уже светать должно было, однако ради друга я готов был и отложить сон на неопределённый срок. Тем более, что ночью я работал далеко не первые сутки и успел привыкнуть к такому расписанию.

Уже спустя двадцать минут мы находились около круглосуточного кафе, где часть столиков стояла прямо на улице. Я ранее лишь мимоходом был в этом месте, но знал, что поесть здесь стоит меньше всего в столице, ибо цены в этом городе кусаются.

Кафе внешне ничем особо от других местных не отличалось, кроме, разве что, близостью к фонтану, который работал только днём, и стенами самого здания, разрисованными различными цветами: ромашками, незабудками и прочими. Столики на улице же находились под навесами из зонтиков, которые сейчас были в разобранном состоянии за ненадобностью. Сами столики пусть и выглядели чистыми, но по размеру они оказались несколько меньше, чем нужно лично для меня.

Несмотря на последний факт, Стар сказал, чтобы я занял ближайший столик, а он зайдёт внутрь и закажет еды. Я спросил, почему бы нам не поесть внутри, но пони ответил, что снаружи будет лучше. Я не стал отнекиваться и просто пожал плечами, после чего сел ждать возвращения Стара.

Спустя непродолжительное время тот пришёл, и мы, наконец, сели за столик, который был ближе ко входу в заведение. Некоторое время мы просидели молча, пока не дождались единорога, который принёс нам поесть бутербродов с овощами, а также яблочного сока, чтобы запивать, а затем Дарк Стар обратился ко мне:

— Мне нужно кое-в-чём признаться, — начал он слегка подавленным голосом, тяжело вздыхая, — Пообещаешь, что не осудишь то, что я совершил?

«Что же ты сделал такого, Стар?» — подумал я, но вслух сказал иное:

— Обещаю.

Жеребец глубоко вздохнул, прикрыл глаза, а затем положил передние ноги на столик, открыл глаза и посмотрел на меня:

— Когда мне было шестнадцать, я вместе с другом отмечал получение награды по хуффболу, которым я тогда занимался, и мы решили немного выпить. В итоге же мы, откровенно говоря, набухались до поросячьего визга.

Жеребец сделал паузу и выпил соку, а затем продолжил:

— По пьяни мы стали приставать к ближайшей группе кобыл, — Стар отвёл взгляд в сторону, — Я тогда не понимал свою ориентацию, поэтому пытался завести отношения с кобылами, и в тот момент я хотел этого, но по пьяни этого адекватно сделать невозможно.

Мой друг перевёл взгляд на меня и покачал головой.

— Меня с приятелем отшили, но одна из дам решила нам помочь протрезветь и поэтому отвела к себе домой.

— А каким способом она хотела вам помочь? — задал я наводящий вопрос, тоже отпив сока.

— Она родом из Принцессина, или, как его называют сейчас — Сталлионграда. Родня научила её делать соленые огурцы, и, как она сказала, рассол, что остаётся, прекрасно спасает при таком состоянии, которое было у нас.

«Рассол? Серьезно?!» — удивился я про себя, — «Надо же! Добрая какая душа! Правда, рассол не спасает при сильном опьянении, но облегчает похмелье».

— Когда мы оказались у неё дома, — продолжил далее рассказывать Стар, — то мой приятель стал приставать к ней с предложением перепихнуться по-быстрому.

— И ты его не отругал за это? — спросил я, пододвинувшись ближе к столу.

— К сожалению, я его поддержал, — опустил голову жеребец, — У меня не встал, и теперь я понимаю почему, а вот он её изнасиловал, и я на это смотрел.

Сказав это, Стар глянул на меня, и выражение его морды выражало глубокую грусть вперемешку со злостью. Мне даже на мгновение показалось, что он сейчас со злости ударит по столу, но этого не последовало.

— А потом он стал её избивать, — жеребец тяжело вздохнул вновь, пытаясь оставаться спокойным, и залпом выпил сок из стакана, — А я, к сожалению, присоединился к избиению. Я не хочу вдаваться в подробности, но эта кобыла с тех пор стала инвалидом. Она без коляски передвигаться не может.

«Блядь, Стар, как так-то?» — задал я сам себе риторический вопрос, — «Хорошо ещё, что ты её тоже не изнасиловал, иначе я бы тебя и слушать дальше не стал!»

— Ты злишься, Стар, — констатировал я факт, строго смотря на него.

— Я злюсь на себя! — резко ответил он и тут же оборвал себя, — Извини, я не хотел кричать на тебя.

— Я обещал тебя не осуждать, но такое не осуждать, мягко говоря, трудно, — покачал я головой и громко фыркнул, — Зачем вообще ты это делал?

— Я был малолетним идиотом и в стельку пьяным, — с меньшей, но всё ещё не утихшей злостью в голосе, ответил мне жеребец, — Я плохо осознавал, что делаю, но ты прав — от ответственности это не избавляет.

— Но ответственности ты не понёс за свой поступок? — положил я передние ноги на стол, отчего тот слегка прогнулся в мою сторону.

— Ни я, не мой уже бывший друг ответственности не понесли, — с грустью ответил собеседник и отвёл взгляд в сторону снова, — Всем словно было плевать. Однако я мучаюсь чувством вины до сих пор, и недавно прошлое меня стало настигать.

— В каком смысле? — пододвинулся я чуть ближе, отчего стол заскрипел и прогнулся сильнее.

— Та кобыла, про которую я говорил, — Стар вновь посмотрел на меня, — Её зовут Мерсифол Харт, она вернулась в эти места с родины недавно и искала меня.

«Милосердное сердце? Как, сука, иронично!»

— Искала? — спросил я и убрал ноги со стола, отчего тот вновь выпрямился, — Интересно, зачем?

— Возможно, чтобы покарать, — обречённо сказал Стар, — Я бегать от этого не собираюсь, но и самостоятельно связаться с Харт я не могу.

— Почему не можешь?

— Я не знаю, где она, и чувство вины не даёт мне просто так предстать перед ней, — Стар глубоко вздохнул, — Поэтому я попросил принцессу Луну организовать встречу. Тебя же я пригласил в свидетели, чтобы в случае чего никто не обвинил её в том, что она может сделать.

«Стар, блядь! Ты умереть от её копыта собрался, что ли?!»

— Стар, — нагнулся я к нему снова, но уже ниже, сев вплотную к столу, — ты что, собрался умереть от её копыта?

— Если на то будет её воля, то да, — серьёзным тоном ответил он.

— Стар, — строго я посмотрел на товарища, — Даже не думай это делать! Я обещал тебя не осуждать, но за такое точно осуждаю!

— В любом случае, не тебе судить, брони, — с грустью ответил единорог, оглядываясь по сторонам, словно кого-то ища взглядом.

— А кому тогда судить? — со злостью спросил я.

— Ей, — обречённо ответил жеребец, прижав уши к голове и повернул ту в сторону улицы, откуда мы пришли, с печальным выражением на мордочке.

— Кому? — спросил я и посмотрел туда же, куда смотрел он.

Со стороны фонтана к нам медленно ехала на инвалидном кресле кобыла-земнопони с белым цветом шерсти и голубой гривой с редкими черными волосками.

Инвалидное кресло, сидя на котором, к нам приближалась Мерсифол Харт, напоминало человеческое, но размеры колес были несколько больше и, судя по тому, что кобыла не крутила их самостоятельно, кресло управлялось иным образом.

Кобыла остановилась напротив нас, не доезжая десяти метров, и укоризненно посмотрела на Стара, не обращая на меня внимания. В свою очередь, мой друг глубоко вздохнул, встал из-за стола и подошёл к ней, опустив голову.

— Значит, ты Стар, — сказала Харт, смотря на жеребца, — Теперь я узнала, наконец, твоё имя.

Кобыла фыркнула и внимательно оглядела его:

— Принцесса Луна явилась мне во сне и сообщила, чтобы я явилась сюда, ибо ты ждал меня, — продолжила она, сурово глядя на лунного гвардейца, — Зачем?

— Я хотел… — на полуслове запнулся единорог, а затем пересилил себя и взглянул в глаза Харт в ответ, — Я хотел попросить прощения за причинённую тебе боль.

Стар облизнул губы и отвёл взгляд в сторону.

— Я годами мучился чувством вины и больше не могу! — продолжил он, нервничая, — Я готов понести любое наказание, если ты предпочтёшь меня наказать за мой поступок.

Сказав это, Стар вытащил нож, который всё это время был пристегнут к его правой передней ноге, телекинезом, после чего быстро осмотрел и протянул Харт.

Я от действий друга напрягся и был готов телепортироваться прямо к нему, чтобы предотвратить непоправимое. Однако кобыла от его слов и действий, мягко говоря, удивилась, но, подумав несколько мгновений, она вместо слов подъехала к нему, встала с кресла, и, обняв передними ногами за шею, повисла на жеребце.

— Дурашка! — сказала она, похлопав по того шее, — Я уже давно не держу на тебя зла.

— Почему? — таким тихим голосом спросил Стар, что я еле его услышал, — Я разве заслуживаю прощения?

— Ты не помнишь ничего о той ночи? — ответила Харт вопросом на вопрос, сев обратно на кресло и посмотрев единорогу в глаза.

— Я помню, как я и мой уже бывший друг избивали тебя, — отвернув голову в мою сторону, ответил он, и я увидел, как по его щеке стекает слеза.

— Ты пытался его остановить, — ответила Мерсифол Харт, — Не вини себя. Ты не смог бы ничего изменить тогда.

Стар тяжело вздохнул и стёр слезу ногой, в то время, как кобыла слегка улыбнулась.

— С другой стороны, если бы не вы, я бы не смогла попасть в госпиталь имени Селестии и полюбить медицину.

В дальнейшем, после долгих извинений и заявлений о том, что все грехи были давно прощены, разговор прошёл в нормальном русле. Пусть и не сразу, но меня тоже заметили, однако Харт не испугалась моего вида и добродушно поприветствовала.

В целом, по мере того, как она рассказывала о своей жизни и общалась со Старом, я всё больше понимал, что она полностью соответствует своему имени: столь же милосердная, добрая ко всем, готовая помочь любому, щедрая и преданная. Однако эти же самые черты натолкнули меня на наивность данной особы, но это быстро ушло, когда Харт упомянула, что ради милосердия самолично убила пони, который был болен раком в последней стадии, от которого сам пони долго страдал, но почему-то никак не мог умереть. Я же в основном только слушал их разговор и про себя благодарил кобылу за то, что она такая, а не иная, иначе мне бы пришлось влезть и, возможно, кого-то травмировать.

За разговорами мы провели времени в общей сложности до самого рассвета, вполне неплохо позавтракали и благополучно разошлись. Единственное, что показалось мне странным, так это упоминание Харт о неком «пути солнца, который должен пройти каждый».

Уже во дворце, когда Стар сказал, что ему пора обратно в казарму лунной гвардии, которую не так давно полностью достроили, я поделился с ним своим наблюдением. Однако друг лишь отмахнулся, сказав, что Мерсифол Харт соларистка, что было правдой, как она сама и сказала во время разговора. На этом мы со Старом распрощались и пообещали встретиться через пару дней, напоследок обнявшись по-дружески.

---

С той ночи прошло два дня, за которые ничего, кроме увеличения объёма бумажной документации, что проходила через меня, не произошло. Эти дни я буквально изнывал от количества текста в документах, которые мне приходилось читать, чтобы поставить нужные печати. В один момент я даже поймал себя на мысли, что всё это напоминает игру «Pappers, please», разве что тут не было огромной очереди и границы, которую я должен был бы защищать. Однако напрягало то, что здесь есть террористы-смертники и религиозные фанатики, но я старался не особо задумываться об этом и углублялся в работу.

При всём этом я отмечал, что начинал лучше засыпать, видимо, от усталости. Но и здесь есть большая ложка дёгтя: мне периодически снились кошмары, которые я не мог вспомнить, но каждый раз просыпался в холодном поту, даже не закутываясь в одеяло. Я бы обратился к Луне по этому поводу, но, видя её занятость, я решил не беспокоить принцессу ночи.

Сейчас же я шёл по коридорам дворца, направляясь в казарму дневной гвардии, чтобы передать Грину записку, которую попросил меня вручить лично ему молодой жеребец, внешность которого, впрочем, я не запомнил.

Проходя мимо комнаты Селестии, я обнаружил, что дверь приоткрыта, а изнутри слышатся голоса принцесс. В итоге, потоптавшись немного на месте, я решил подойти поближе и подслушать, о чём они вели речь.

— Сестра, — услышал я первым голос принцессы Луны, — послушай, ты точно уверена, что это необходимо? Разве ещё не рано?

— Хотела бы я, чтобы это было так, — грустный голос Селестии явно выдавал её усталость и печаль, — однако, должна констатировать, что у нас мало вариантов, Лулу.

— Сестра, хватит называть меня так! — с наигранностью в голосе разозлилась принцесса ночи.

— Извини, Лулу, но я ничего поделать с этим не могу!

— Злюка ты! — фыркнула принцесса Луна, — Ладно, вернёмся к теме.

— Извини, — сказала дневной аликорн, тихо хихикнув, — Как я уже сказала, мною уже были отданы соответствующие распоряжения. В любом случае у нас мало вариантов. Не волнуйся, я буду рядом и помогу советом, если возникнет необходимо.

— Спасибо, сестрёнка — сказала ночная кобыла, и послышался цокот копыт, который прекратился через пару мгновений, — Я не подведу тебя!

— Я знаю, Лулу!

— Сестрица, а почему дверь открыта? — задала неожиданный вопрос Луна, — Разве ты не должна была закрыть её?

— Видимо, забыла, — ответила ей Селестия и направилась в мою сторону.

Я было хотел уйти, но не успел отступить от двери и трёх шагов, как словил на себе пристальный взгляд Селестии.

— Подслушиваешь? — ухмыльнулась принцесса дня и покачала головой, — Это не очень хорошо, подслушивать чужие разговоры, но в твоём случае я с Луной закроем на сей досадный факт глаза.

Я открыл пасть, чтобы извиниться, но Селестия перебила меня:

— Не бойся, заходи, — принцесса открыла дверь шире и отошла в сторону, приглашая войти, — Нам как раз нужно поручить одно дело тому, кому мы можем доверять.

На такое заявление я сильно удивился, но в комнату вошёл, а вслед за мной закрыли дверь на подкову.

Внутри оказалось довольно просторно: большая квадратная комната с белоснежными стенами, около которых располагались столы со всякими мелкими вещами, вроде письменных принадлежностей, стопок бумаг, фотографий и прочих. Также на стенах висели портреты самой Селестии, написанные маслом, и черные флаги с ярко-золотым изображением солнца. Из помещения вела на балкон стеклянная дверь, и деревянная дверь — в ещё одно помещение, которое, как я предположил, и служило спальней. Потолок тут был высокий, без каких-либо изысков и рисунков, но с гигантских размеров круглой люстрой в центре. Также в комнате стоял большой письменный стол, но на нём ничего, кроме пера в чернильнице и исписанного листа бумаги, не оказалось.

— Я похож на того, кому можно такое доверить? — спросил я, встав рядом с поприветствовавшей меня принцессой Луной.

— После событий последних месяцев любые мои сомнения в твоём отношении исчезли, Фолкет, — ответила мне принцесса Селестия, — К тому же тебе доверили проверять документы наших с сестрой советников. Это разве не знак доверия к тебе?

— Пожалуй, да, извиняюсь, — сказал я, посмотрев на обеих принцесс по очереди, — Просто непривычно, что меня к чему-то такому допускают.

— Мы обе понимаем, — сочувственно сказала мне Луна, глянув на Селестию, а затем вновь на меня, — Тебе, надеюсь не слишком тяжело работать с документами?

— Бывало и хуже, — честно ответил я, покачав головой, — Так о чём вы хотели попросить, принцессы?

— Мы хотим, чтобы ты доставил посылку в Мэйнхеттен и передал её жеребцу по имени Виолет Страйк, — начала объяснять Селестия, — Это дело государственной важности.

— А почему вы не можете передать посылку гонцом или телепортом? — спросил я, почесав затылок.

— Содержимое посылки слишком важное, чтобы передавать её другим, — ответила за сестру принцесса Луна, — Учитывая события последних месяцев, ни в ком нельзя быть полностью уверенными. Телепорт же может повредить содержимое.

— Понятно, — сказал я, вздохнув, — Дело очень срочное?

— Чем скорее доставить посылку, тем лучше, — кивнула Селестия, — Можешь сделать это поездом.

— А что находится внутри посылки? — задал я вполне логичный вопрос, но выражение морды белого аликорна мне сразу дало понять, что мне не скажут.

— Этого сказать мы с Луной не можем, — подтвердила моё наблюдение Селестия, покачав головой, — Извини, но даже тебе не можем.

— Ладно, — пожал я плечами, — Что-нибудь ещё, что мне нужно знать?

— Не открывай посылку, — серьёзным тоном предупредила меня дневной аликорн, подойдя ближе, — Поверь, это для твоего же блага.

«Что же там такого, что это так важно? Не бомба же?»

— Понял, — ответил я, посмотрев на обеих принцесс по очереди снова, — Где эта посылка?

Селестия, ничего не говоря, направилась в соседнее помещение, и через минуту вышла оттуда, держа квадратную серую коробку, которая была размером в половину пегаса и без каких-либо маркировок, кроме печати, скреплявшей толстые верёвки, которыми была завязана сама коробка.

— Вот она, — сказала принцесса дня, поставив коробку рядом со мной, — Будь аккуратен и старайся не переворачивать.

— И ещё, Фолкет, — обратилась ко мне ночная аликорн, — Когда увидишь Дарк Стара, передай ему, что Мы рады, что его проблема наконец разрешилась.

— Луна, — обратился теперь я к ней, повернув голову в её направлении, — извини за прямоту, но ты сама сказать ему не можешь?

— Я в последнее время слишком занята, чтобы встречаться со своими гвардейцами лично, а ты хотел встретиться с ним, — ответила мне ночной аликорн, пожав плечами.

— Значит, ты знаешь? — задал опять вопрос я, подняв «бровь».

— Естественно, — принцесса ночи кивнула, — Я обязана знать о происходящем, даже, если лично не присутствую.

— Ладно, — я вздохнул и взял коробку в телекинез, — Передам. С посылкой я поеду ближе к вечеру, когда закончу дела здесь.

— Хорошо, — кивнула мне Селестия и подошла ближе, да так, что ещё немного, и я бы смог достать её ногой с места, — Будь аккуратнее. Это очень важно, и не рискуй лишний раз.

«Селестия переживает о моём здоровье?» — удивился я про себя, — «Нихрена же себе! Ещё недавно она была обо мне не очень хорошего мнения, а тут на тебе!»

— Спасибо за заботу, — невольно кивнул я, поблагодарив, — Не ожидал от тебя такого, если честно.

— Понимаю, — принцесса Селестия посмотрела на сестру, а затем вновь на меня, — Позволишь мне сказать кое-что?

Я несколько удивился вопросу, но кивнул. В свою очередь, принцесса глубоко вздохнула и молвила:

— Я была не права насчёт тебя, когда говорила, что ты злодей и когда пыталась подловить тебя на чём-то плохом, — говоря это, солнечный аликорн несколько волновалась, что оказалось даже для меня несколько удивительно, — Понимаешь, за этот месяц, лёжа в больнице, я о многом успела подумать, и поняла, что, несмотря на твои силы, которые очень похожи на тёмную магию, и на твои методы решения проблем, ты на самом деле хороший пони. В смысле, дракон.

«Охренеть!» — искренне удивился я её откровению, но старался эмоциями не подавать виду, насколько сильно, — «Почти год надо было потратить и пережить такое дерьмо, чтобы услышать от неё такие слова! Это точно того стоило!»

— Ты не единожды нам помогал, — продолжила тем временем Селестия, — И не единожды спасал. Посему прошу прощения за то плохое, что сделала с тобой.

Я было хотел сказать, что это излишне, но тут Селестия неожиданно обняла меня. От такого я впал в ступор, впрочем, как и Луна, и не знал, как мне реагировать. Однако спустя пару секунд принцесса дня сама выпустила меня из своих объятий и улыбнулась.

— Извини, если вышло слишком эмоционально, — тихо хихикнув, сказала Селестия, — Просто хотела показать, как я благодарна.

Не сразу, но я смог взять себя в лапы, чтобы ответить:

— Не стоит, принцесса, — ответил я, косясь на Луну, которая и сама отходила от удивления, — Я не держу зла.

— Как камень с души, — облегчённо вздохнув, сказала принцесса дня и улыбнулась шире, — Если тебе нужно будет помощь, то обращайся.

— Всенепременно, — кивнул я, — На этом всё?

— Пока что да, — ответила за сестру Луна, — Доставь посылку, а мы пока вернёмся к работе.

— Прежде, чем я уйду, у меня есть один вопрос: о чем вы говорили, когда я подошёл к двери?

Сестры переглянулись и что-то жестами друг другу показали, но я не понял, что именно, а затем Селестия обратилась ко мне:

— Планы реформ на ближайшие месяцы. Пока что ничего интересного для тебя.

— Она имела ввиду, что мы пока сами их разрабатываем, и процесс этот скучный, — стала объяснять слова сестры Луна, — Не забивай этим себе голову пока что.

— Ладно, — пожал я плечами и услышал звук отпираемой двери за собой, — Я тогда пошёл.

Я вышел в коридор, и, когда дверь закрылась за мной, я стал осмыслять то, что произошло.

«Ёбушки-воробушки! Селестия меня обняла? Это что, сон какой-то?» — я стукнул слегка себе по ноге и почувствовал боль, — «Нет, не сон. Вау! Просто, вау! Может быть, отношения у нас и наладятся».

Задумавшись, я не сразу вспомнил про коробку, и, вынырнув из своих мыслей, я приступил к её осмотру, предварительно отойдя подальше, за угол в дальнем конце коридора.

Не сразу, но я обнаружил, что печать и верёвки не простые, а снабжены какими-то защитными чарами: я понял это по еле заметному отблеску на поверхности печати и верёвок, которые не должны отражать свет, по идее. Материал коробки же был самый обычный, картонный, и ничем не примечательным. Также я тихонько потряс коробку и по звуку понял, что что бы там ни было, оно упаковано очень плотно, но свободное пространство внутри оставалось.

Глубоко вздохнув и покачав головой, я направился в первую очередь в казарму дневной гвардии, чтобы передать Грину письмо, и лишь потом заняться посылкой.

---

С поездки в Мэйнхеттен миновала неделя, и, на удивление, всё прошло даже слишком хорошо. Я успешно передал посылку, пусть и жеребец, которому мне надо было её передать, показался мне странноватым, но я списал его нервный тик на работу. Как выяснилось из короткого разговора с ним, Виолет работал в мэрии и в основном занимался приёмом граждан. По своему опыту работы я прекрасно знал, насколько тяжело работать с разумными, когда те злы и пришли жаловаться, поэтому посочувствовал жеребцу и посоветовал ему приобрести где-нибудь успокоительные, а лучше — и к врачу обратиться.

Что же касаемо записки Грину, так оказалось, что ему писал двоюродный брат, который хотел, чтобы тот приехал, вот только куда именно, я так и не узнал. В итоге Грину таки дали возможность неделю побывать вне расположения воинской части, после чего он сразу же уехал, и вернуться должен был сегодня.

Сейчас же третье число месяца веселья, или, иначе говоря, апрель. Как ни странно, но первые же дни месяца встретили очень теплой и ясной погодой, что в некотором роде радовало даже меня, хотя я любил осень.

Помимо прочего, Луна и Селестия подготовили некое очень важное заявление, и поэтому заранее собрали побольше журналистов. Для заявления также было выбрано место, где могло поместиться много пони, но при этом закрытое, дабы вновь не дать поводов к покушению. Этим самым местом оказался зал для совещаний совета аристократов, который немного переделали, увеличив число сидячих мест, убрав ненужные шкафы и тумбочки, также сделав трибуну выше.

Само помещение было выбрано благодаря отсутствию в нём окон, а также высокому потолку и всего двум выходам. Плюс ко всему, форма комнаты оказалась круглой, что чисто субъективно расширяло пространство. По подсчётам придворных архитекторов, которые готовили это место к мероприятию, в комнате могло бы уместиться шестьдесят земнопони, либо семьдесят пегасов, либо шестьдесят пять единорогов, если, конечно, они стандартного роста и размера. Из этого числа вычли сцену, где будут принцессы и охрана, и в итоге число мест для сидений сократилось до сорока восьми. Но потом пришлось вычесть ещё два, ибо я тоже был приглашен на мероприятие, а поэтому занимал сразу два места из-за своих размеров.

Чем ближе приближалось мероприятие, тем больше во дворце становилось охраны. За двое суток до выступления появились пункты досмотра, где дежурило сразу по трое дневных гвардейцев, что по несколько раз проверяли каждого, кто проходил мимо. Иначе говоря: методы по обеспечению безопасности были предприняты беспрецедентные. Однако единственного условно постороннего, кого гвардейцы не проверяли вообще — это я. Во первых: все гвардейцы меня лично знали, а во вторых: сами принцессы приказали пропускать меня везде, куда бы я не пошёл. Из-за этого произошло несколько случаев, когда гости замка и некоторые пони из прислуги возмущались, почему их обыскивают, а меня нет.

В день пресс-конференции журналистов собралось очень много, и, ко всему прочему, притащили три полноценные телекамеры, что говорило о крайней серьёзности мероприятия. Однако, к сожалению я из-за занятости не смог поговорить с принцессами и выяснить, в чём дело.

Я пытался говорить с самими журналистами, но и те тоже не были в курсе и пытались допытаться у меня подробностей того, что произошло в здании суда, однако я отнекивался и быстро уходил.

В итоге, когда я вместе с журналистами занял место в зале, то поймал на себе множество взглядов и объектив видеокамеры. Поругав себя за то, что обладаю такими большими габаритами, я попросил не снимать меня. К счастью, это сразу же сработало, и все сосредоточили внимание на трибуне, куда вскоре вышли обе принцессы в сопровождении охраны и заняли позиции у микрофонов.

— Приветствую вас, мои маленькие пони, — начала свою речь Селестия со своей коронной фразы, — Сегодняшняя пресс-конференция была собрана по особому случаю. Не буду скрывать — это связано с событиями последних месяцев, но об этом ближе к концу. Для начала я хотела бы ответить на ряд ваших вопросов, джентльпони.

Первые несколько секунд пони не понимали, что уже можно задавать вопросы, но затем все журналисты наперегонки подняли вверх таблички, которые им выдали для вопросов. Я же посмотрел на Луну, которая чисто внешне держалась твёрдо и решительно, смотря вглубь зала, словно оценивая окружающих. Однако я увидел в её взгляде волнение, когда она посмотрела на меня.

Дневная аликорн тоже внимательно оглядела зал и указала ногой на одного из журналистов в третьем от неё ряду.

— Принцесса Селестия! — начал молодой жеребец с шерстью кремового цвета и жёлтой гривой, отпустив табличку, — Когда было совершено покушение, вы приказали гвардии защитить гражданских?

— Отвечу вам честно: нет, это была инициатива моей сестры и одного весьма храброго пони, — сказав это, Селестия посмотрела на меня и слабо улыбнулась.

Вновь в мою сторону устремилось множество взглядов и объективы камер. Это несколько раздражало, поэтому я поспешил отвернуть голову в сторону от камер.

— Следующий вопрос! — тем временем продолжила аликорн, некоторое время глядя в зал, а затем указала на кобылу-репортера в первом ряду.

— Принцесса Селестия, — опустив табличку, начала она, — Я Блю Свифт, издание «Мэйнхеттен сегодня». Скажите, много ли было напавших культистов?

— Хороший вопрос, — хмыкнув, ответила принцесса дня, — Лишь недавно нашими доблестными спецслужбами было завершено расследование в отношении самого покушения на мою жизнь, но могу с уверенностью сказать, что их было никак не меньше тридцати.

В зале начался гул голосов, который быстро утих, когда принцесса Селестия, откашлявшись, попросила задать ей новый вопрос.

— Шедоу Спрайт, издание «Весеннее утро», — начал жеребец средних лет, который сидел напротив меня на два ряда впереди, когда принцесса указала на него, — Личности напавших известны?

— К сожалению, ни один из них так и не был опознан, — ответила Селестия, покачав головой, — Но мы знаем, кто стоит за нападением.

— Кто же это? — спросил всё тот же жеребец.

— Культ под названием «Священное Солнце», — ответила белый аликорн, — Эти пони, слепые в фанатизме, не увидели света правды и напали на меня. Я очень огорчена этим и надеюсь, что сейчас они раскаиваются в том, что сделали их собратья по вере.

В зале вновь началось перешёптывание, которое спустя некоторое время было прервано принцессой Селестией.

— Следующий вопрос!

— Мэри Свайт, издание «Балтимейрский вестник», — на сей раз задать вопрос позволили кобыле-единорогу-репортёру, которая сидела в другом от меня в конце зала, но в том же ряду, — Скажите, применяли ли напавшие какое-то особое оружие?

— Скажу сразу: кроме как та пуля, что ранила меня, ничего иного не было использовано, — ответила аликорн, — Экземпляров вооружения мало сохранилось из-за пожара, но ничего необычного найдено не было.

— Но разве наличие более скоростного, чем мушкет, оружия не является необычным? — спросила кобыла, попутно начав что-то записывать в блокнот.

— Такое оружие могло быть провезено нелегально и переделано под копыта, — на сей раз ответить за сестру решила принцесса Луна, — Учитывая, что лишь в Грифонии сейчас есть такое оружие, логично предположить, что оно прибыло именно оттуда. Не волнуйтесь, мы уже напали на след, и лишь дело времени, когда закон восторжествует!

— Спасибо, сестра, — кивнула Селестия принцессе Луне и жестом поднятой на уровень груди ноги попросила всех помолчать, — Мы вправду работаем над всей этой ситуацией. Мои маленькие пони, не волнуйтесь, мы не позволим, чтобы вы страдали.

Сказав это, принцесса Селестия подошла к сестре, взяв микрофон.

— Я бы хотела наконец рассказать, зачем мы собрали вас здесь, — белый аликорн посмотрела на свою сестру, а затем вновь на зал, — Я хочу объявить вам о том, что отныне Луна займет моё место правителя Эквестрии.

Зал буквально загудел от сказанного, в то время, как я задался вопросами:

«В смысле? Как это? Почему мне не сказали?!» — промелькнули первые мысли в голове, но быстро уступили осознанию иного факта, — «Это не канон! Это я его изменил, что ли?!»

— ТИХО! — королевским-кантерлотским прогремела на всё помещение Луна, — Не заставляйте Нас жалеть о том, что пригласили вас сюда!

Голоса сразу же прекратились, и Селестия продолжила:

— Спасибо, сестра. Отвечу сразу же на первый возникающий у вас вопрос: я не ухожу от власти совсем. Луна мало знакома с современным миром, и ей потребуется поддержка, совет более мудрого политика. Посему я останусь в должности главного советника. Если у вас есть ещё вопросы, мои маленькие пони, то задавайте.

Пока Селестия говорила, Луна стояла и смотрела на окружающих с таким выражением, словно ей неловко, как мне показалось.

— Ланд Шпиц, независимый журналист, — открыл ряд вопросов жеребец-пегас с жёлтой шерстью и коричневой гривой, — Принцесса Селестия, скажите, что сподвигло вас на такое решение?

— Сложившаяся за последние месяцы ситуация сильно ударила по доверию ко мне и моему руководству, — ответила аликорн, перейдя обратно за трибуну, — С другой стороны, благодаря умелым, своевременным действиями моей сестры и её подчинённых, её популярность среди вас, простых пони, выросла. Вполне возможно, со временем вы станете доверять ей точно так же, как и доверяли мне на протяжении тысячи лет.

— Это наверняка не все причины? — продолжил задавать вопросы тот же жеребец.

— Вы правы, — кивнула Селестия, — За тысячу лет у власти может устать кто угодно, даже я. Луна же свежа и не предвзята. Если направить мою сестру в нужное русло, то я уверена, что она будет править не хуже меня. Это одна из причин, почему я не ухожу от властных структур насовсем.

— Значит, ваша роль теперь будет иная? — не унимался с вопросами журналист.

— Как я и сказала — главная советница, — повторила ранее сказанное дневной аликорн, — Не волнуйтесь, мои маленькие пони, вы в надёжных копытах.

— А что касаемо идей Гармонии? — задал очередной вопрос Шпиц, — Разве это не будет значить, что мы отходим от них?

— Ни в коем случае! — покачала головой Селестия, — Мы останемся верны им. Какие бы нам испытание не преподнесла жизнь, мы останемся оплотом Гармонии, и так будет всегда.

— Да, — согласилась принцесса Луна, — Поддержка Гармонии — важная цель, и я не буду отходить от её исполнения.

«А что вообще такое Гармония?» — пронёсся в моей голове вопрос.

— Принцесса Луна, — обратилась к тёмному аликорну кобыла из четвёртого ряда прямо перед ней, — Скажите, а будете ли вы продолжать политику своей сестры, или у вас есть идеи об изменении Эквестрии?

— Пока рано говорить о серьёзных переменах, — ответила принцесса ночи, — Однако я собираюсь и дальше продвигать идею равенства фестралов.

— А как это может отразиться на жизни простых пони? — задала вопрос та же кобыла.

— Однозначно к лучшему, — улыбнулась Луна, глядя на собеседницу, — Мультикультурализм поможет развитию страны, а внедрение фестралов поспособствует развитию поистине толерантного общества. Это только самый минимум!

— Скажите, принцесса Селестия, — обратился из толпы очередной пони-журналист, — Что вы сами думаете о планах своей сестры?

— Я согласна с тем, что фестралов стоит интегрировать в наше общество.

— А собираетесь ли вы как-то корректировать это? — вновь задал вопрос тот же жеребец.

— Только если Луна сама попросит помочь ей с этим, — коротко ответила Селестия.

— Скажите тогда вот что, принцесса, — всё тот же пони вновь продолжил задавать вопросы, — будут ли какие-нибудь кадровые перестановки в правительстве?

— Не думаю, — покачала головой белая аликорн, — Во всяком случае, ещё рано говорить об этом.

Пока вопросы продолжали сыпаться, как из рога изобилия, я сидел и думал о том, что же я мог сделать такого, отчего всё настолько сильно изменилось, и не мог найти ответа на этот вопрос.