Куртизанки
Глава 3
Шайнингу ничего не надо было говорить. Он мельком глянул на Дабл, и та побежала.
С быстротой и реакцией насекомого, которому грозит опасность, она выбежала из столовой, через парадную, сквозь тамбур, до высокой дубовой двери, служившей покоям главным входом. Она со скрипом открыла ее и проскользнула в коридор.
Дверь с грохотом захлопнулась позади нее, оставив в кристальном коридоре, таком же красивом, насколько холодном и пустом.
Стражников на горизонте замечено не было, так что она втиснулась в угол рядом с дверью и затаилась. Ее крылья то и дело жужжали от нетерпения каждые несколько секунд, словно она не могла вычистить пыль, засевшую под панцирем.
Спустя примерно полчаса открылась дверь и показалась Кейденс. Дабл Тайм поднялась на копыта и за долю секунды смогла проанализировать выражение ее лица. Глаза Кейденс были залиты кровью, а макияж стерт.
— Он любит вас, — выпалила Дабл до того, как Кейденс успела сказать хоть слово. Она говорила так быстро, что слова накладывались друг на друга, превращаясь в тарабарщину. — Он правда любит вас, и единственная вещь на свете, о которой он заботится больше, чем о вас, это ваша дочь. Я вижу это в нем. И вижу в вас. Он бы никогда не причинил вам боль, и не сыщется на земле такой кобылы, которая сможет забрать его у вас. Если он и сделал что-то плохое, то от отсутствия выбора. Пожалуйста, не вините его.
Кейденс некоторое время обдумывала это. Она подвигала челюстью и выдохнула. Затем она полностью вышла в коридор и осторожно закрыла за собой дверь, повернувшись к Дабл.
— С чего мне винить его? — спросила она и, когда Дабл не ответила, прибавила: — За что, по твоему мнению, мне его винить?
Дабл застыла на месте, не сводя глаз с лица Кейденс.
— Я... — наконец-то сказала она. — Не важно. Простите. Я подумала, это скажется...
— О, нет. Нет. — Голос Кейденс хоть и был тихим, но тем не менее смог передать всю резкость. — Такие вещи не могут быть не важными. Ты решила сунуть свой нос в мой брак. И поэтому ответишь на один вопрос. За что мне винить Шайнинга?
— Он... — Дабл откашлялась. — Он выпустил меня из банки.
— Он выпустил тебя из тюрьмы, которая все равно бы не смогла сдержать тебя, чтобы ты была под личным и непосредственным присмотром самого сильнейшего воина королевства. — Она улыбнулась, и морщинки образовались на уголках ее глаз. — Попробуй еще раз.
— Мы флиртовали.
— Да ну? — Кейденс наклонила голову. — Ты мне мозги не пудри. Что-то мне подсказывает, что ты намеренно тычешь копытом в небо. Как тебе такое, чейнджлинг? Тыкнешь еще раз неправильно, и мы прямо здесь и сейчас приведем твое наказание в исполнение.
Глаза Дабл встретились с глазами Кейденс. Она заметила, как Принцесса напряглась, почти расправив крылья.
— Потому что он спал с Королевой Амараллис.
— Вот это честный ответ, — коротко усмехнулась Кейденс. — Я могу винить его за факт того, что у него роман с твоей королевой. Я могу винить его за факт того, что она забеременела от него, и теперь там повсюду ползают мелкие личинки с голубым пушком на спинах. Но это слишком ничтожно. У него не было выбора. Я знаю, что он бросит ее в ту же секунду, когда я попрошу его об этом.
Она помотала головой.
— Нет. Нет. Причина, по которой я злюсь, не в том, что Шайнинг залез на Амараллис. А в том, что он простил ее за все. Не имеет значения, сколько страшных вещей она нам причинила, он о них не задумывается и поэтому не питает к ней ненависти. Также не имеет и значения, скольких его друзей ты убила, все это разрешается тривиальным "Мне жаль" и разговорами по душам, словно вы старые приятели-сослуживцы. Из-за этого я взбешена. Очень сильно. Но я не виню его.
С улыбкой на лице Кейденс заглянула Дабл прямо в глаза.
— Я виню тебя.
Чтобы подобрать ответ, Дабл понадобилось некоторое время. Копыта ее были словно прикованы к полу, а сама она стояла не шелохнувшись, как статуя.
— Я имела в виду, все, что я ему сказала. О войне. Я сожалею об этом.
— Неужели? — Кейденс облизнула губы и снова слегка покачала головой. — Но тебе недостаточно жаль, чтобы уйти из-под крыла Королевы Амараллис. Недостаточно, чтобы попытаться все исправить. Ты, кажется, не хочешь брать во внимание факт, что она окопалась в моих землях и трясет моего мужа. Так честно ли это, что тебе жаль за все те ужасные вещи, но недостаточно, чтобы сожалеть о победе?
Дабл ничего не сказала. Ее лицо стало непроницательным. Поэтому Кейденс заговорила.
— Ты такая хорошая, Дабл. Также как и твоя Королева Амараллис, тоже добрячка. Все вы, перевоспитанные чейнджлинги, такие милые и пушистые. Но, по всей видимости, ваша доброта заканчивается там, где начинается пора жертвоприношения. В конце концов, для всего можно найти оправдание. Ты сказала, что теперь способна любить, и возможно, так и есть, но только потому, что любовь доставляет тебе то, что ты хочешь. Ты шлюха. И твоя королева шлюха. И неважно, как хорошо об этом осведомлен Шайнинг, ведь все упирается в деньги, и где-то в глубине души он хочет верить, что у тебя золотое сердце. Но это не так.
Кейденс закончила чуть громче шепота:
— Ты не заслуживаешь его прощения.
Крылья Дабл дрогнули. Она опустила голову.
И снова длительное молчание повисло между ними. Дабл разрушила его. Глаз от пола она так и не отвела.
— Я могу научить вас более эффективному и менее затратному способу заточения чейнджлингов. Силовые пузыри справляются со своей задачей, но их может творить только могущественный заклинатель. Есть способ попроще. Я могу обучить вас и ваших стражей, чтобы больше такого не повторялось.
— А зачем тебе помогать мне?
— Я не... — Дабл медленно опустила голову, словно та весила не меньше тонны. — Я не хочу в тюрьму. А еще вы прочитали меня — так что даже при желании мне уже не вывернуться. И если вы хоть немного снисходительны, я помогу.
— Хах. — Кейденс пожала плечами. — Ладно, — сказала она. — Ладно.
Этой ночью в своей тюремной камере Дабл Тайм сделала петлю из простыней. Она завязала ее на железных прутьях на потолке и долго смотрела на нее.
Затем она сняла ее и пошла спать. По утру ее дожидалось полдюжины охранников для сопровождения.
Методика, которую преподавала Дабл, была не слишком сложной, но было важно, чтобы ее исполняли правильно. Она была единственным чейнджлингом-добровольцем, поэтому тренировала каждого стража самолично. Они нарабатывали особые узлы, которые лишали чейнджлингов возможности перевоплощаться, а она демонстрировала свой побег, если они где-то плошали.
Спустя несколько полноценных дней тренировок первая шестерка стражников полностью освоила технику. Шайнинг Армор приходил с проверкой, но Дабл Тайм не разговаривала с ним, когда он был рядом. Она старалась вообще никогда не заговаривать с ним, особенно наедине, если только опосредованно.
На следующей неделе она натренировала еще одну шестерку стражей. Неделю спустя еще восьмерых. Дальше — больше. После каждого занятия она отправлялась назад в свою камеру и томилась в одиночестве.
На второй месяц заточения ее позвали в дворцовые бани.
До этого она еще никогда не была в этой части Кристального Дворца. Целое крыло было отдано под искусно сделанные бани, с десятками купален с разной температурой и таким же количеством приставленных к ним маленьких и милых пони с экзотическими мылами. Когда Дабл пришла, на входе ее встретили следящие два кристальных пони и два стража-чейнджлинга.
Они сказали ей подождать на углу, пока принцесса не попросит ее. Из угла она разглядела Кейденс, Шайнинга и Амараллис, которые были вместе в одной купальне. Амараллис говорила с большой экспрессией, делая изящные и взволнованные взмахи копытом по ходу разговора. Плитка и звук шипящего пара искажали ее голос, и Дабл было сложно разобрать хоть слово.
Ее панцирь побелел, это означало, что вода там была очень горячая.
В конечном итоге они все вышли из купальни. Амараллис поцеловала Шайнинга, затем Кейденс, после чего они сказали пару прощальных слов и она ушла. Кейденс и Шайнинг пару минут шептались с глазу на глаз, после чего и он ушел.
Тогда Кейденс позвала ее:
— Ты умеешь управляться с личинками чейнджлингов?
— Я не сиделка, — нахмурилась Дабл. — Но основы знаю.
— Амараллис оставила нам личинок, и не похоже, что где-то здесь она припрятала им еще и няньку. Видимо, она предположила, что нам бы хотелось их завести. Но я понятия не имею, как растить насекомое. — Все еще мокрая до нитки, Кейденс указала на боковую комнату рядом с купальнями. — Они там.
Немного побродив, Дабл нашла небольшую комнатку, переоборудованную под детскую. Фларри была там вместе со слугой, порученным за ней, и полудюжиной личинок чейнджлингов с синими полосками на спинах. Фларри левитировала своих полусестер по воздуху как свои игрушки, и некоторым личинкам это, по понятным причинам, нравилось не так сильно, как ей.
Дабл понадобилось несколько минут, чтобы уговорить Фларри и взять ситуацию под свой контроль. Когда ей это удалось, она высунула голову назад в бани.
— Мне нужна ваша помощь.
Кейденс обернула полотенце вокруг шеи и почти высушилась. Взгляд, которым она стрельнула в Дабл, мог убить на месте.
— Что не так?
— Они голодны. Им нужен тот, кто может о них позаботиться.
Она фыркнула:
— Я думала, это вы у нас делитесь любовью. В последние-то дни.
— Да, делимся. Но я выдохлась. Я долгое время провела одна в камере. — Она выдохнула. — И вы же Принцесса Любви, не так ли? Вы излечили Короля Торакса от вечного голода.
— Торакс был мне небезразличен.
Дабл встрепенула крыльями.
— А дети, умирающие от голода, вам безразличны, получается?
Кейденс зажмурилась и потерла виски копытами.
— Неси их сюда.
Кейденс села рядом с водой, и Дабл начала носить ей личинок одну за другой. Она играла с ними, запоминала, как кого зовут, и наблюдала, как они неловко идут на своих коротких ножках, чтобы съесть дорожку из листьев. Они изрыгали кислоту на игрушки, а потом пугались запаха кислоты и прятались за ногами Кейденс.
Наконец, когда она с ними наигралась, Кейденс зажгла свой рог. Личинка перед ней засветилась светло-розовым, после чего уснула, свернувшись клубочком. Дабл отнесла ее и принесла следующую.
Когда она принесла четвертую личинку, Дабл сказала:
— Я видела, Амараллис поцеловала вас.
— Она просто пытается быть вежливой, — объяснила Кейденс жестким тоном. — В конце концов я могу и ревновать к Шайнингу, что он спит со всеми подряд. Если бы я захотела, она бы с радостью превратилась в жеребца и поделилась любовью.
— Она... — Дабл опустила личинку на пол. Та вцепилась в игрушку и начала слюнявить ее. — Она не понимает, что в этом плохого. Она из того времени, где у нее единственной была возможность спариваться. Я понимаю культуру пони, потому что долгое время пробыла среди вас, но она-то нет. Она не понимает, что такое роман, ревность или привязанность.
— Знаю. Знаю. — Кейденс схватила игрушку своим телекинезом, и личинка ухватилась за нее еще сильнее. — Она задает такие вопросы, словно она подросток, у которого никогда не было "разговора по душам". Вопросы о любви, сексе, отношениях и то, какой у нас здесь эталон жеребца. В этом месяце она выучила слово "оргазм".
— Да, у нас нет такого слова. "Сэтижд" означает "удовольствие, получаемое от сексуальных утех", но оно также может значить все, что угодно: от оргии до простого чувства счастья, вызванного мыслью о красивом жеребце.
Кейденс натянуто улыбнулась Дабл.
— Знаю, — снова сказала она. Затем вернулась к игре с личинкой.
Когда она насытилась, Дабл забрала ее и принесла следующую. Тогда она задала еще один вопрос:
— О чем вы говорили? Королева Амараллис выглядела взволнованной.
— Ее специалисты — ой, прости, точнее пони-специалисты, которых она украла, — сказали ей, что среднестатистический рабочий чейнджлинг-дрон аморален и необразован. Поэтому она хочет построить в улье университет и нанять самых лучших пони-профессоров, чтобы те их учили. И они попросила нас о помощи. Потому что мы такие хорошие друзья.
Дабл молча смотрела на нее. Ее панцирь в некоторых местах стал белеть под воздействием пара.
— Она правда думает, что вы друзья. Она считает вас с Шайнингом веселыми и смешными. Мой же улей аморален настолько же, как и улей Торакса. Мы такие же новички в дружбе.
— Кстати о Шайнинге. — Кейденс подняла на Дабл голову. — Он чувствует что-то к ней?
— Некую... — Дабл аккуратно подбирала слова. — Умеренную привязанность.
— Она мать большинства его детей, а он чувствует к ней лишь умеренную привязанность? — Она фыркнула. — Я думала, ты умеешь врать.
Кейденс накормила еще одну личинку. Когда Дабл принесла ей последнюю, та ничего не сказала. Когда и с этой личинкой было покончено, она встала рядом с Кейденс.
— Я почти на исходе, — напомнила она.
— Я не люблю тебя, — сказала Кейденс, но спустя секунду добавила: — Но ты упомянула двух жеребят: Найт как-его-там и Сапфир. Они любят тебя?
— Я эм... да. — Дабл откашлялась. — Но они в Кантерлоте.
— Ты сказала, родители издеваются над ними. Я попросила кое-кого проверить это. По всей видимости, насчет этого ты не врала, поэтому сейчас они на поезде, идущем из Эквестрии. Я могу исправить их родителей, и они снова станут счастливой семьей. — Кейденс облизнула губы и опустила взгляд на последнюю спящую рядом личинку. — Ты продержишься еще денек-другой?
— Да, — сказала Дабл. — Столько я еще протяну.
— Фэзер! — закричали малыши, наваливаясь сверху на Дабл Тайм. Она обернулась в обличье Фэзер Даст до их приезда. Она крепко обняла их. — Мама и папа сказали, что ты вернешься, и нам пришлось сесть на поезд, и там еще пони были из алмазов и всяких таких штук, и принцесса там была!
Кейденс была там. Она тоже обняла их.
То, что должно было обернуться получасовым визитом с участием принцессы, растянулось на целый день. Дабл Тайм позаботилась о Найт Вотч и Сапфир и даже представила их Фларри и личинкам чейнджлингов. Кейденс специально изменила свое расписание, так что она смогла посвятить все свое время их родителям.
Когда она наконец использовала свою магию, родители расплакались. Они обняли своих детей так крепко, как никогда прежде, и извинились перед ними, сказав, что им очень жаль. Дабл Тайм смотрела на это объятие и чувствовала, как укрепляется связь между ними.
Затем она попрощалась с детьми и ушла.
Кейденс нашла Дабл Тайм наверху. Личинкам строго воспрещалось находится в покоях вместе с Фларри, поэтому у них была собственная детская дальше по коридору. Дабл охраняла ее снаружи.
— Они уехали, — произнесла Кейденс. — Я навещу их через несколько месяцев, чтобы убедиться, что все в порядке, но на твоем месте я бы не волновалась.
— Ты превратила их в совершенно других пони. — Дабл отвела взгляд от Кейденс, смотря на широкие кулуары дворца. — Я никогда не видела, чтобы их так волновали собственные дети.
— Я ничего не делала, — нежно улыбнулась Кейденс. — У каждого пони есть дар любви. Надо его лишь немного пробудить.
— Что ж, хорошо. Ты сделала свои принцессьи дела, а я сыта на ближайшие несколько недель. Все в выигрыше.
Улыбка Кейденс испарилась.
— Я видела... как, ну, когда ты уходила, ты не выглядела особо счастливой.
— Разве быть счастливой вошло у меня в привычку?
— Нет, но я видела тебя с малышами. И их родители сказали мне, сколько ты была их няней. — Кейденс прикусила губу. — Я... должно быть, недооценила...
— Ты все оценила правильно, — рявкнула Дабл. — Я шлюха. Буквально. Я платила ренту в Кантерлоте, чтобы пони влюблялись в меня на один вечер, и это обходилось им в две тысячи битсов. И ты права. Я убила много пони. И нет, я не жалею, что победила. Жажда победы — это естественная тенденция живых существ, вступающих с тобой в конфликт, потому что ты слаба, а твой муж бездарность.
Кейденс запрокинула голову и скривилась. Но она не повелась на провокацию и через несколько секунд раздумий слегка кивнула.
— Я хочу, чтобы ты продолжала ухаживать за личинками, пока они здесь.
— Как пожелаете, — сказала Дабл. Она так и не посмотрела на Кейденс.
Дабл была в детской с личинками, когда ручка двери повернулась за ее спиной. К тому времени, когда дверь открылась, она была кристальной кобылой, одетой в униформу слуг.
— Ау-у? — позвал Шайнинг Армор, входя в комнату. Личинки сидели на полу, некоторые свернувшись в лужице чейнджлинговой смолы, некоторые играя с полурасплавленными игрушками.
— А! Ваше Высочество. — Дабл поклонилась в традиционной манере. В ее голосе проскальзывал акцент, который выдавал в ней приспешника Сомбры.
Шайнинг долго мерил ее взглядом, после чего сказал:
— Я знаю, что это ты, Дабл.
По каким-то причинам Дабл смущенно встала в полный рост и превратилась в саму себя.
— Тогда, со всем уважением, я не должна находиться рядом с тобой. Кейденс это не понравится.
— Я ненадолго. Мне бы только... — Почти беспомощно пожав плечами, он указал на личинок.
Дабл кивнула, и ее рог загорелся, когда она пролеветировала одну из личинок к нему.
— Ты знаешь, как их зовут?
— Эм. Нет. — Он осторожно держал личинку, словно малейшее движение могло причинить ей боль. Усмехнувшись, он добавил: — Полагаю, мне стоит знать имена собственных детей.
— Королевы чейнджлингов откладывают яйца в кладки десятками тысяч. Заучить, а уж тем более запомнить имена всех твоих детей дело нереальное. Но имя вот этой Шеваль. — Дабл Тайм взяла копыта Шайнинга и направила их в сторону нужной личинки. — Это игра слов. На осином это означает "лошадь", но фонетически это другое слово, обозначающее древний вид зеркала.
— Лошадиное зеркало? — улыбнулся Шайнинг, и личинка схватилась за его ногу. Затем она начала слюнявить ее. — Ой, э. А слюна должна жечься?
— Да. Она кислотна. — Дабл потянулась, что забрать личинку, но Шайнинг отмахнулся.
— Ну, не так уж и больно. — Он пощекотал спинку личинки копытом, и та издала высокий писк. Наконец, когда ему удалось "уговорить" ее отпустить его ногу, он телекинезом пролеветировал ее перед собой. — Что он из себя представляет?
— Что она из себя представляет, — поправила Дабл. — Ну... она игривая. Она пока не умеет бросаться своими игрушками, но ей нравится таранить их головой через всю комнату и грызть. Иногда когда ее друзья отбрасывают игрушку, она берет и возвращает ее им. Она расстраивается, когда они не понимают. Она просто хочет играть.
— В детстве я любил пинать мячик, — сказал Шайнинг. Он прижал Шеваль к груди и обнял, позволив ее маленьким ножкам утонуть в его шерсти. — Она будет как я?
— У нее пушистая синяя полоска вдоль спины. — Дабл мельком глянула на гриву Шайнинга. — Может быть.
— Я знаю, что она унаследовала от меня в биологическом плане, но... — Он глубоко вздохнул. — Чейнджлинги не пони. Получит ли она мое понимание добра и зла? Или... мои таланты? Я не смог изучить магию трансформации, чтобы спасти свою жизнь.
— Я не знаю. Мой отец был единорогом-волшебником, и яйца в моей кладке более вероятно станут заклинателями, так что наследство не такое уж поверхностное. Но мне говорили, что мой отец был благородным и честным пони. Поэтому. — Она пожала плечами.
Шайнинг Армор рассмеялся, наблюдая, как Шеваль взбирается по его шкуре на плечо.
— Не все чейнджлинги врут.
— Нет, но некоторые из нас тупы.
— Король Торакс честный.
— Смотри предыдущее предложение, — засмеялась Дабл. — Только то, что он спас наш род, еще не делает его умным. Я слышала его речь. Он сладок, как яблоко, и горек, как яблоко.
— Да-да. Я все думаю пригласить его к нам. Он нравится Кейденс. Но каждый раз когда он и Амараллис в одной комнате, всем сразу не по себе. — Шайнинг взял Шеваль, и та тихо поскуливала в его телекинетическом захвате. — Территориальный инстинкт или что-то типа того.
Дабл покачала головой.
— Будет ли справедливо сказать, что твой изначальный вопрос: "действительно ли я отец этого чейнджлинга?"
— Я... — Шайнинг прикусил губу. — Полагаю, что да.
— На осином слово "родитель" буквально означает "тот, кто любит и заботиться о детях". Личинки, которых не любят, умирают от голода. Каждый чейнджлинг знает это. И мы смотрим на пони и видим родителей, которые любят своих детей. И мы думаем, что это имеет смысл. Вот кто такие родители. Как может быть иначе?
Кивком она указала на личинок.
— Если ты взрастишь их как своих дочерей и если будешь любить их, и если они увидят, почувствуют и вкусят твою любовь, ты станешь их отцом. А если нет, они будут одними из десяток тысяч чейнджлингов-дронов, в которых будет течь твоя кровь, но как семью они тебя не воспримут.
— Хорошо сказала, — снова рассмеялся Шайнинг и аккуратно опустил Шеваль. — Но я не думаю, что Кейденс сильно понравится удочерение шести личинок.
— Вероятно, не понравится, — согласилась Дабл. — Сколько они еще здесь пробудут?
— Не знаю. Полагаю, до возвращения Амараллис.
Дабл нахмурилась.
— Просто чтобы убедиться: Амараллис вообще упоминала, что заберет этих личинок?
Шайнинг замер на месте. Дабл прищурилась и повысила голос:
— Ты абсолютно точно уверен, что это был не подарок?
— Нельзя же... — Шайнинг посмотрел на дверь. — Нельзя же дарить детей. Правильно?
В следующий раз Дабл застала Кейденс в слезах.