Надвигается буря
Глава 7
Пустыня Эпплузы была адским местом. Кризалис искренне не понимала, как пони могут жить в местах вроде этого, зато теперь поняла, почему Селестия позволила ей поселиться именно здесь. Эпплуза находилась на той же широте, что и Улей, но здесь был просто невыносимый климат. Более-менее терпимо здесь становилось, разве что, ночью. Ситуацию усугубляло то, что панцирь чейнджлингов имел чёрный цвет, и поэтому выходить днём на солнце в своём естественном обличии инсектоидам было опасно для жизни — погрелся на солнышке лишние десять минут, и вот тебя уже поджарил твой собственный чёрный хитин. Другой проблемой была нехватка воды. Хоть чейнджлинги и не нуждались в обычной пище, будучи способными жить за счёт поглощения чужих эмоций, но даже им была нужна вода.
Впрочем, последнюю проблему королеве удалось решить неожиданным образом, а именно, договорившись с жителями Эпплузы. Шериф Сильверстар был предупреждён о том, что к ним в гости наведается рой существ, способных менять облик, и что за ними нужно присматривать, но сотрудничать. Его авторитет в городе был достаточно высок, чтобы пони, в целом враждебные к чейнджлингам, согласились потерпеть их у себя под боком. Это, к слову, решало и проблему эмоций: так как процесс питания у чейнджлингов происходил совершенно незаметно и безвредно для пони, инсектоиды пользовались этим, посылая в город каждый день несколько сборщиков. Шериф поставил только два условия: чейнджлинги не должны были принимать вид местных жителей и в обмен на воду должны были помогать эпплузцам с яблоневыми садами и городскими работами; однако, шериф заявил, что одновременно в Эпплузе должно находиться не более десятка чейнджлингов — всё же, пони им не доверяли. Решив, что это справедливая плата за пищу, воду и безопасность, Кризалис согласилась.
Помимо пони, здесь жило племя буйволов. Они, не отягощённые кантерлотскими стереотипами, легче отнеслись к новым соседям. Рой занял небольшой участок в горах к востоку от Эпплузы, где буйволы появлялись редко, и потому чейнджлинги не притеснили их. Вождь Тандерхувз при встрече с Кризалис сказал: «Когда приходит большая беда, все должны помогать всем. Пока ни один пони-жук не нападёт на буйвола и не украдёт у буйвола, мы согласны жить с вами на одной земле». Буйволы упорно называли подданных Кризалис пони-жуками, хотя знали их правильное название. Видимо, слово «чейнджлинг» было для них слишком непривычным.
В яблоневом саду можно было увидеть необычную для этих мест картину: оранжевая земнопони и серый грифон занимались тем, что пытались избавиться от старой, разросшейся и готовой вот-вот сломаться яблони. В последние дни было особенно жарко даже по меркам Эпплузы, и это дерево не выдержало жару: его листья начали увядать, а кора трескаться.
Грифон, конечно же, был ненастоящим — просто это была одна из самых удобных для работы форм, с пальцами и крыльями, и чейнджлинги предпочитали превращаться в них или в единорогов. Но у формы единорога был один недостаток: в этой форме чейнджлинг мог колдовать, но только на своём собственном уровне, а средний уровень магии чейнджлинга был существенно ниже, чем у обычного единорога.
Пара уже срубила яблоню и сейчас спиливала с поваленного дерева ветки. Чейнджлинг чувствовал от кобылы поток смешанных эмоций. Среди них были в основном опасение и любопытство. Он часто чувствовал похожий поток от жителей Эпплузы, но со стороны этой пони он был особенно сильным. Было в нём и что-то ещё, но инсектоид в обличии грифона не мог понять, что.
— А вас правда сюда пригласила принцесса Селестия? — спросила пони.
— Правда, — отстранённо ответил псевдогрифон.
— И вы не собираетесь нападать на нас?
— Нет. Королева заключила с Эквестрией перемирие. Но я бы и без него не стал на тебя нападать.
— Почему? — удивилась кобыла. — Я думала, чейнджлинги — агрессивные существа.
Она осеклась, поняв, что эти слова могут обидеть её собеседника, но тот отнёсся к ним спокойно.
— Если честно, я никогда не поддерживал агрессию моего роя, — сказал он. — Даже когда мы вторглись в Кантерлот, я не напал ни на одного пони. Я думал сбежать из роя, но не стал этого делать, потому что для меня это была бы верная смерть от голода.
— Разве вы не питаетесь эмоциями? — спросила земнопони. — Что тебе мешало поселиться где-нибудь под видом пони и питаться эмоциями окружающих?
— Всё не так просто, — сказал чейнджлинг, ожидавший этого вопроса. — У нас есть сборщики и разведчики во многих городах. Не делай такой взгляд, это не что-то секретное. Селестия знает об этом, просто не может их выследить, они хорошо прячутся. Если бы я поселился в большом городе, они бы меня обязательно нашли рано или поздно. Побег из улья у нас считается предательством, со мной не стали бы церемониться. А если бы я поселился в глуши, то мне было бы слишком сложно слиться с местными жителями, которые хорошо знают друг друга. А притворяться новым пони, желающим поселиться в какой-нибудь деревне, не получилось бы, потому что, чтобы мне выделили жильё, нужно иметь документы, которых у меня нет.
Чейнджлинг чувствовал со стороны пони возрастающий интерес, который затмевал в ней боязнь незнакомого и потенциально враждебного существа. Однако, это было не жеребячье любопытство, которое пыталась показать кобыла, а нечто более осознанное.
— А как тебя зовут? У вас вообще есть имена? — последовал новый вопрос от оранжевой пони.
— Есть. Меня зовут Торакс.
— А меня Оранж Слайс. Торакс, прости за нескромный вопрос, а ты мальчик или девочка? Или у вас всё как-то по-другому?
Чейнджлинг почувствовал какое-то изменение в эмоциональном настрое кобылы и ответил:
—Эээ… нет, у нас всё так же, как у пони. И… я мальчик.
В голосе псевдогрифона прозвучало что-то, похожее на смущение, и поток эмоций от кобылы стал ещё более странным. Они закончили с ветками, и теперь им предстояло распилить ствол мёртвого дерева на поленья.
— Торакс, как насчёт сделать перерыв? — сказала Оранж Слайс.
— Хорошо, давай прервёмся.
— У меня дома есть хороший прохладный сидр.
— Эээ… но мы не пьём сидр, — проговорил чейнджлинг с нотками растерянности. — Да и мы же на работе…
— Да ладно, чуть-чуть же можно. Тем более, в такую жару что может быть лучше холодного яблочного сидра?
— Ну… хорошо, если ты так говоришь…
Пони и инсектоид в образе серого грифона пошли в город и зашли в один из домов на окраине возле сада. Здесь было лишь немного прохладнее, чем снаружи. Кобыла спустилась в подпол и вернулась оттуда с бутылкой чего-то жёлто-оранжевого. Она поставила две кружки и разлила пенящийся пахнущий яблоками и ещё чем-то странным напиток.
— За знакомство, что ли, — сказала она и отхлебнула сидра.
Торакс тоже сделал глоток, после чего скривился.
— Что, первый раз пробуешь сидр? — усмехнулась Оранж Слайс.
— Ну… в улье у нас нет ничего такого, — смущённо ответил чейнджлинг.
— Ты знаешь, мне очень нравятся грифоны, — внезапно сказала кобыла.
— Эээ… ты это к чему? Я же ненастоящий…
Конечно, он понимал, к чему она сказала это. Её эмоциональное поле недвусмысленно об этом говорило. Но такой поворот событий его пугал, и псевдогрифон густо краснел.
— А смущающиеся грифоны — ещё больше, — добавила она.
Инстинкты чейнджлинга вместе с выпитым сидром постепенно брали верх над смущением Торакса. Прямо перед ним был источник такого океана эмоций, что он не мог этому противостоять, хоть и не знал, как объяснит королеве и рою, откуда он взял все эти говорящие сами за себя эмоции.
— М-может, не…
— Да! — хищно прошептала приблизившаяся к нему вплотную кобыла.
В Кристальной империи было относительно спокойно. Она находилась достаточно далеко от западного побережья материка и была вне зоны прямого поражения Ксеноса. Город-государство не остался в стороне от всеобщей суеты в Эквестрии и тоже принимал к себе беженцев из Ванхувера и Сталлионграда, хоть их в Империю прибывало существенно меньше, чем в Мэйнхеттен или Филлидельфию.
Принцесса Кейденс поставила подпись под проектом нового общежития для прибывающих в Империю пони. Оно было рассчитано на две тысячи мест — конечно, этого не хватит для всех беженцев, но таких общежитий планировалось построить около десятка по всему городу. В Эквестрии такой проект был бы невозможен, но особенности Кристальной империи позволяли возводить здания из кристаллов очень быстро — правда, для этого требовалось большое количество магии. Благо, заряженных кристаллов в запасниках Империи было достаточно.
В дверь её кабинета постучали.
— Войдите, — сказала принцесса.
В кабинет вошёл стражник.
— Ваше Величество, — начал он, — пограничный пост задержал группу яков на границе с Як-Якистаном.
Розовая пони удивлённо посмотрела на своего гвардейца.
— Мы не совсем поняли, что они хотят, но похоже, что эти яки ищут в Кристальной империи убежища от будущей катастрофы, — продолжил жёлтый пегас в серо-синих доспехах.
— Где они сейчас? — спросила Кейденс.
— Они на пограничном посту. Так как у них нет разрешения на пересечение границы, они могут попасть в Империю только с вашего дозволения.
— Распорядитесь подготовить мой экипаж, лейтенант, — сказала принцесса.
— Ваш экипаж уже подготовлен по распоряжению принца Шайнинг Армора, Ваше Величество, — ответил гвардеец.
— Хорошо. Возвращайтесь к своим обязанностям, лейтенант.
Пегас отдал честь и удалился.
Белый единорог в фиолетовых доспехах уже ждал принцессу у кареты вместе с отрядом гвардейцев.
— И для чего ты так нарядно оделся? — с улыбкой спросила Кейденс у супруга.
— Гостей следует встречать в парадной форме, — ответил Шайнинг Армор.
— Ты решил поехать со мной? Шайни, это вовсе не обязательно. Уверяю тебя, я и сама со всем разберусь.
— И всё же я поеду с тобой. Эти яки… бывают непредсказуемыми.
— Хорошо, если ты так хочешь. Но не слишком ли много стражи мы с собой берём?
— Я лишь беспокоюсь о твоей безопасности, Кейденс, — ответил белый единорог. — Мне будет спокойнее, если кроме меня с тобой будет ещё отряд гвардейцев.
— Я уверена, всё будет нормально, — сказала принцесса. — Но если ты так настаиваешь…
Небесная колесница, запряжённая четырьмя пегасами-гвардейцами, на нагрудных пластинах которых красовались приваренные и гармонично оформленные магические глушители, в сопровождении ещё десятка стражей приземлилась у пограничного пункта. Это было одноэтажное здание из кристаллов, расположенное на заснеженном горном перевале. Из него вышел гвардеец, отдал честь принцессе Кейденс и Шайнинг Армору и доложил:
— Ваше Величество! Четыре часа назад наш пост задержал группу из семи яков, пытавшихся пересечь границу. Враждебных действий с их стороны не было, однако они изъявляют желание попасть на территорию Кристальной империи и отказываются вернуться в Як-Якистан. Разрешения на пересечение границы не имеют, в данный момент находятся в здании пограничного пункта.
— Вольно, капитан, — сказал Шайнинг Армор. — Проведите нас к этим якам.
Гвардеец пошёл в здание, и прибывшие пони последовали за ним.
Яки сидели у противоположного входа под присмотром пяти гвардейцев. Шайнинг Армор подумал, что следует укрепить пограничные пункты на границе с Як-Якистаном, потому что если бы эти яки решили проломиться с боем, то шестеро пони в доспехах, включая командира пункта, их бы надолго не задержали. Но яки терпеливо ждали.
Увидев принцессу, пришельцы оживились. Один из них вышел вперёд. Гвардейцы напряглись, но Кейденс жестом успокоила их.
— Яки ждали принцессу пони! — заговорил он. — Страж пони сказал, что только принцесса пони может разрешить якам пройти дальше! Яки просят разрешения пройти!
Правительница Кристальной империи, наконец, рассмотрела говорившего с ней яка и не без труда узнала в нём советника принца Резерфорда.
— Советник Магнус? — проговорила она. — Что вы здесь делаете?
— Як больше не советник, — ответил тот. — Принц назначил нового советника. Теперь як — просто Магнус.
— Почему? — удивилась принцесса.
— Белая принцесса пони прислала якам письмо о камне в небе и о его опасности. Принц Резерфорд решил, что для яков опасности нет. Магнус считает, что яки в опасности. Магнус сказал это принцу, и принц назначил нового советника вместо Магнуса. Яки не хотят уходить. Здесь единственные яки, которые решили уйти. Магнус просит пустить яков в Кристальную империю.
— Подождите-ка, — заговорил Шайнинг Армор. — Вы хотите сказать, что ваш принц сместил вас, потому что вы призывали яков эвакуироваться? И остальные яки не собираются уходить с побережья? Это как-то недальновидно.
— Магнус считает так же. Но принц назвал пони трусливыми. Принц сказал, что трусливым, как пони, якам не место в Як-Якистане. Магнус не согласен с принцем, поэтому принц изгнал Магнуса. С Магнусом пошли только эти яки.
— То есть, назад вы вернуться не можете? — уточнил белый единорог.
— Нет. Принц запретил якам возвращаться.
Принцесса Кейденс и Шайнинг Армор переглянулись.
— Пропустите их, капитан, — сказала принцесса командиру пограничного пункта и обратилась к якам: — На время кризиса вы получаете статус беженцев. Также, поскольку вас изгнали, Кристальная империя согласна предоставить вам политическое убежище. Однако помните, что вы должны неукоснительно соблюдать все законы Кристальной империи.
— Яки благодарят принцессу пони! — заявил Магнус. — Яки будут законопослушными!
Ванхувер уже успел порядком опустеть. Половина населения города была эвакуирована, другая половина ждала эвакуации. Принцесса Твайлайт мобилизовала гужевой транспорт и объявила о наборе добровольцев среди земнопони для запрягания в повозки, потому железная дорога отныне была основным, но не единственным способом перемещения пони и материальных ценностей.
Сейчас над городом вступала в свои права ночь. Сухая гроза, бушевавшая на окраинах весь день, не думала прекращаться и с наступлением темноты, и только мощный погодный модулятор не давал ей подойти к центру Ванхувера. Впрочем, в отдалённых районах города молнии сверкали часто.
Ванхуверский кристаллоперерабатывающий комбинат, располагавшийся сразу за чертой города на юге, сейчас готовился к эвакуации оборудования и материалов в Троттингем. Этот город был выбран из-за того, что он находился ближе к Кристальной империи, чем Мэйнхеттен или Филлидельфия, что, учитывая специфику предприятия, было большим преимуществом. К комбинату вела своя собственная железная дорога, и сейчас из него уже вывезли необработанные кристаллы и готовились к вывозу кристальной пыли. Магически активная пыль использовалась во многих артефактах, а уникальная технология производства, применяемая Ванхуверским комбинатом, позволяла получать её уже заряженной, что упрощало работу с ней в некоторых сферах. Поезд, в который полагалось загрузить мешки с кристальной пылью, уже подходил к комбинату, и, чтобы не терять время, его работники заранее перемещали продукцию со склада ближе к месту погрузки. Складывать в кучу мешки с заряженной кристальной пылью, помеченные символами «магоактивно», «взрывоопасно» и «токсично», запрещалось техникой безопасности, однако позволяло проводить их загрузку гораздо быстрее, и потому между эфемерными правилами и практической выгодой работники выбрали последнее.
Вот только у природы насчёт этих мешков были свои планы. Пока ничего не подозревающие пони носили мешки, между магически заряженной кристальной пылью и небом накапливалась нешуточная разность потенциалов. В обычных обстоятельствах комбинат был защищён от ударов молний громоотводами, но магическая природа грозы и магическое поле большого количества микроскопических кристаллов позволяли этой грозе не обращать внимания на такие мелочи, как торчащие в небо заострённые металлические штыри. Когда напряжение превысило критическое значение, из грозовой тучи ударила молния.
О взаимодействии заряженных кристаллов с электрическим током написано множество книг. Однако пони, находившиеся рядом с мешками в момент удара, не успели вспомнить ни одной. Они вообще не успели понять, что что-то произошло. Их существование как слаженно работающего комплекта биологических молекул просто резко прекратилось — они буквально мгновенно испарились. Тем, кто находился чуть дальше, повезло меньше — они испытали невероятную боль, самую сильную, какую только способен ощутить организм пони, прежде чем погибнуть. Весь остальной Ванхувер в этот момент мог видеть со стороны комбината яркую вспышку, после которой в радужном свечении над ним стало подниматься светящееся и переливающееся всеми цветами радуги грибовидное облако. Сильный ветер подхватил невероятно токсичную кристальную пыль, чтобы разнести её по городу, где она попадёт в воду и еду и отложится в лёгких пони.
Вокзал Ванхувера, как и во все предыдущие дни эвакуации, был полон пони. Их было настолько много, что просто пройти куда-либо в этой толпе было невероятно сложно. Гвардейцы пытались навести хоть какой-то порядок, но не могли ничего сделать с многотысячной толпой. Толпа — это не просто совокупность всех пони, входящих в неё. Это отдельный живой организм. Толпу невозможно заставить делать что-либо. Она делает только то, что она хочет, и это не всегда совпадает с желаниями пони в толпе.
Грэй Смоук, тёмно-серый пегас того возраста, когда средние годы медленно переходят в преклонные, вместе со своей женой находился на посадочной платформе. Они практически весь день пробирались сюда через живую преграду в виде тысяч таких же, как они, пони, и сейчас у них был реальный шанс попасть на следующий поезд. Когда он прибыл на платформу, и без того плотная толпа уплотнилась ещё сильнее. Роуз Хип, малиновая земнопони, была настроена решительно и, сжимая в зубах сумку, готовилась расталкивать других пони, чтобы только попасть в этот поезд. Грэй Смоук не одобрял такого настроя жены, хоть и глубоко в душе был с ней согласен, так как ему самому уже осточертело стоять здесь.
В тот момент, как двери вагонов открылись, по толпе пробежал взволнованно-панический вздох, и она начала яростно набиваться в поезд. Конечно, она и раньше не особо церемонилась при посадке, но в этот раз это было что-то иное, словно пони спасали свою жизнь. Грэй Смоук не понял, в чём было дело, услышал лишь что-то невнятное про взрыв и комбинат. Находись он на другом краю перрона, он мог бы увидеть светящийся радужный гриб, поднимающийся вдалеке, но с его точки этого видно не было. Через секунду пришла ослабевшая, но ощутимая ударная волна. Пегаса оттеснили к середине платформы, и он с ужасом понял, что не видит рядом с собой супруги. Лишь в последний момент он заметил её в закрывающихся дверях вагона. Он начал распихивать окружающих пони, пробираясь к поезду, но его попытки были обречены: он не успевал. Поезд тронулся. Пегас сначала пытался протиснуться к краю платформы, но поезд уже разогнался, когда он достиг своей цели. Тогда он расправил крылья и полетел за ним в отчаянной попытке догнать, окликаемый недоумёнными возгласами сзади. Ему было плевать на боль, на изнеможение, на то, что крылья отказывались держать его. В этом поезде была Роуз Хип, и он не имел права не догнать её.
Но он её не догнал. Грэй Смоук не пролетел и двадцати метров, как силы оставили его. Пришёл в себя он несколько мгновений спустя, когда гвардейцы несли его в сторону медпункта.
— Что… куда вы меня… — заговорил он.
— Вы потеряли сознание, сейчас мы доставим вас к фельдшеру, — ответил нёсший его гвардеец.
— Нет! Мне нужно… нужно на поезд!
— Всем нужно на поезд, — ответил второй гвардеец.
— Вы не понимаете! Моя жена уехала на том поезде! Я должен сесть в следующий!
— Но вы же…
— Поставьте меня! — крикнул он, дёрнувшись, но гвардеец его удержал. — Я прекрасно себя чувствую, отпустите!
Пони в доспехах переглянулись. Толпа на них странно смотрела.
— Давай отпустим его, — сказал второй. — Видишь, он лягается, значит, здоров.
— Нам же головы оторвут, если мы его к фельдшеру не доставим, — возразил первый.
— Я вам головы оторву, если вы меня не отпустите! — воскликнул Грэй Смоук и снова начал лягаться.
На этот раз гвардеец не удержал его — то ли не ожидал сопротивления, то ли специально отпустил. Пегас упал на спину и тут же поднялся на ноги.
— Видишь, всё с ним в порядке, — произнёс второй гвардеец.
Грэй Смоук не стал с ними дальше разговаривать, а тут же скрылся в толпе. Он оказался совсем рядом с краем платформы, потому, когда подошёл следующий поезд, он успел в него сесть.
В поезде было не менее тесно, чем на вокзале. Едва он отъехал от Ванхувера, по стёклам и крыше вагонов застучали капли дождя, скоро перешедшего в ливень. Он то прекращался, то снова начинался всю дорогу до Кантерлота. Грэй Смоуку удалось лишь немного подремать этой ночью — о полноценном сне не могло быть речи, когда не то что лечь — повернуться негде.
На подъезде к Кантерлоту дождь и ветер заметно усилились. У подножия горы Кантер поезд стал тормозить и остановился. Это было странно: эвакуационные поезда должны были следовать без остановок. В вагоне началось перешёптывание, и скоро до слуха серого пегаса дошли слова, от которых всё внутри него похолодело: впередиидущий поезд, тот, в котором ехала его жена, сошёл с рельс из-за бури. Он надеялся, что это необоснованные домыслы, но когда в вагоне появился проводник, он подтвердил их.
Согласно указу принцессы Селестии, эвакуировавшимся из западной части Эквестрии пони следовало зарегистрироваться в местном отделении Миграционной службы для получения статуса внутреннего беженца, после чего им полагалось пособие до момента отмены чрезвычайного положения или трудоустройства на новом месте. Это были довольно скромные деньги, но их должно было хватить на еду и вещи первой необходимости.
Пёрпл Кенди и Рэд Фабрик всё утро просидели в очереди в Миграционной службе. Единорог для этого даже отпросился с работы на первую половину дня. И вот, после нескольких часов в очереди, фиолетовая земнопони официально была зарегистрирована у него дома и получила первые сто бит пособия.
После обеда Пёрпл Кенди пошла на рынок. Пришлось немного поплутать по городу и спросить направление у прохожих, так как объяснение Рэда было не очень понятным, но она его нашла. На рынке было много пони, и приходилось стоять в очереди к каждому прилавку. Она уже потратила около трети тех денег, что ей выдали, цены на продукты выросли в несколько раз и продолжали расти день ото дня, и сейчас она ждала своей очереди к прилавку с капустой. Обычно она не подслушивала чужие разговоры, и не только потому что это неприлично, но и потому что это неинтересно. Но сейчас её слух уцепил что-то в разговоре пони, стоящих перед ней, и она прислушалась.
— Слышала, под Кантерлотом этой ночью какая-то сильная буря была, — говорила коричневая земнопони. — Такая сильная, что её пегасы разгоняли-разгоняли, а ей хоть бы что.
— И что? — сказала синяя пегаска.
— Она прямо над железной дорогой была, там даже поезд с рельсов сошёл.
— Да ты что? — удивилась собеседница.
— Да! Настолько сильно, что даже пришлось дорогу ту перекрывать, а тех, кто в этом поезде был и в следующем, в Кантерлот увозить на телегах.
— Какой кошмар! А ты слышала, что у вондерболтов погибла командор Спитфайр? — произнесла пегаска.
— Селестия! — ужаснулась земнопони. — Что с ней случилось?
— Говорят, она разгоняла шторм возле Троттингема. И то ли ей градина голову проломила, то ли она свою глушилку потеряла и упала, я точно не знаю.
— Подождите! — встряла в их разговор Пёрпл Кенди. — Вы уверены? Это точно?
Кобылы удивлённо посмотрели на неё, но пегаска ответила:
— То, что она погибла — да, это точно. А про то, как — я не уверена.
— Да нет, не про это. Про поезд, — уточнила фиолетовая земнопони.
— Да, у меня кузина живёт в Кантерлоте, — сказала вторая собеседница. — От неё утром письмо пришло, она сама этим пони помогала.
— А погибшие есть? — с замиранием сердца спросила Кенди.
— Вроде, есть, — ответила коричневая земнопони.
Страхи Пёрпл Кенди за своих родителей, только-только отступившие благодаря доброте и уверенности приютившего её единорога, вновь нахлынули на неё.
— Эй, у тебя всё нормально? — с беспокойством спросила синяя пегаска.
Кенди не стала стоять в очереди дальше. Сейчас это казалось ей настолько незначительным, что она просто поскакала домой, пытаясь сдержать эмоции. К тому моменту, как она прибежала, Рэд Фабрик уже вернулся с работы. Едва закрыв за собой дверь, земнопони села прямо посреди прихожей и расплакалась. Услышавший это единорог подошёл и спросил:
— Кенди, что случилось?
— П… поезд… под Кантерлотом сошёл с рельс… там пони погибли…
— И ты переживаешь, что там могли быть твои родители? — вздохнул жеребец.
Кобыла кивнула.
— Кенди, не беспокойся, их там не было.
— Откуда ты знаешь? — сквозь всхлипы спросила она.
— Потому что из Лас-Пегасуса поезда ходят через Понивилль и Эпплузу, а не через Кантерлот. И ещё я сегодня в газете читал, что этот поезд шёл из Ванхувера, а не из Лас-Пегасуса.
Земнопони посмотрела на него таким пронзительным и полным надежды взглядом, что ему стало неудобно.
— Иди в ванную, умойся, — мягким голосом сказал он, беря магией её сумки с покупками.
Пёрпл Кенди послушалась его совета.
Клаудсдейл, в отличие от Лас-Пегасуса, Ванхувера, Сталлионграда и других городов к западу от Кантерлота, не покидался жителями. Пользуясь преимуществами облачного города, пегасы отогнали сам Клаудсдейл вместе со всеми горожанами и предприятиями на восток, и теперь он располагался в небе между Кантерлотом и Филлидельфией.
Ситуация, в которой находилось Погодное управление, была катастрофической. Каждый день приходили отчёты о несчастных случаях. Число погодных патрульных, получивших серьёзные травмы, достигло ста восьмидесяти, погибших — более тридцати. И это при общей численности в восемьсот погодных патрульных, снабжённых глушителями.
Собственное геомагическое поле Эквуса, защищающее его от хаотической магии космоса, постепенно проминалось под натиском сильнейшего магического поля Ксеноса. Погода становилась всё менее контролируемой. Всё чаще в докладах патрулей говорилось о том, что тучи просто отказываются разгоняться даже под действием рассеивающих зелий, производимых Погодной фабрикой, которые раньше работали безотказно. Даже погодные модуляторы, абсолютное оружие Управления, которые поддерживали спокойное небо над городами и позволяли распределить патрули по путям эвакуации, стали давать сбои. Мощный модулятор в Ванхувере, который раньше мог обеспечить хорошую погоду не только в городе, но и довольно далеко за его чертой, теперь справлялся только с погодой в центре мегаполиса. Из-за этого гроза, бушевавшая на окраинах, вызвала взрыв на кристаллоперерабатывающем комбинате и заражение местности вокруг него кристальной пылью.
Железнодорожный путь из Троттингема в Мэйнхеттен был разрушен мощным торнадо, его восстановление займёт не меньше трёх месяцев, а в текущих условиях и вовсе представляется невозможным. Эту бурю пытались разогнать вондерболты вместе с двумя погодными патрулями — отчаянный шаг, который стоил жизни командору Спитфайр и ведущему погодного звена Сноу Близарду. Эта трагедия не только лишила Эквестрию одного из её лучших летунов, но и сильно деморализовала многих пегасов. Теперь вондерболтов возглавлял лейтенант-командор Соарин.
Другая сильная буря повредила железнодорожное полотно под Кантерлотом, в результате чего поезд с полутора тысячами пассажиров сошёл с рельс. Четыре пони погибли, ещё несколько десятков получили тяжёлые травмы. Путь сейчас восстанавливался, и это задерживало эвакуацию населения.
Кумулюс Клауд читал все эти отчёты каждый день. Слишком много бед свалилось на него в последние дни. Он пытался перераспределять погодные патрули на наиболее трудные участки, но сейчас вся Эквестрия была наиболее трудным участком. Он не видел выхода. Пони погибали, а он ничего не мог с этим поделать. Могущественная организация, когда-то контролировавшая погоду, сезоны и климат во всей Эквестрии, была беспомощна, как котёнок.
Ещё его стало подводить здоровье от постоянного приёма препаратов на фоне магического воздействия из космоса. Врачи говорили, что ему нужно всегда носить глушитель магии, но он отказывался это делать. Пусть лучше этот глушитель достанется какому-нибудь погодному патрульному, а он может потерпеть и выпить болеутоляющие таблетки. Вот только печень и желудок отказывались работать в таком режиме, и к их забастовкам постепенно присоединялась нервная система. У него совсем пропал аппетит, он не мог есть ничего, кроме жидкой каши, его постоянно тошнило и рвало, ему было трудно сосредоточиться на работе и он постоянно чувствовал слабость и невероятную усталость.
На фоне всего этого у Кумулюса Клауда началась депрессия. Он пытался уходить с головой в работу, но это было слишком сложно. Мысли просто не фокусировались на документах. Разумом он понимал, что делает всё, что в его силах, но его не покидало тяжёлое, липкое и едкое ощущение того, что он не оправдывает возложенного на него доверия и подводит всю Эквестрию. Каждый доклад о несчастном случае он воспринимал, как удар плетью, и шрамов от этих ударов у него накопилось уже слишком много.
Он вернулся домой поздним вечером в подавленном настроении. Он не стал целовать жену, как делал это всегда, не пошёл ужинать, не рассказал, как прошёл день. Серый пегас просто заперся в комнате. Эфириал Винд подумала, что он просто очень устал на работе, и ему нужно прийти в себя, потому не стала докучать с расспросами. Но вот прошло уже больше часа, а Кумулюс Клауд всё не выходил. Пегаска постучала в дверь комнаты и позвала его, не получив ответа. Беспокойство взяло верх, она попыталась открыть дверь, но та была заперта изнутри. Тогда она разбежалась по длинному коридору и выбила её — одна щеколда не могла сдержать напора относительно здоровой и сильной пегаски.
Серый пегас, сидевший за столом перед листом бумаги, посмотрел на неё с какой-то очень нехорошей тоской. Окно в комнате было раскрыто нараспашку. Их квартира была расположена так, что под ним не было слоя облаков, а только несколько километров пустоты до земли. Мгновенно оценив обстановку и сопоставив всё в уме, бело-голубая пегаска ринулась к окну и закрыла его.
— Клауд! — воскликнула она.
Пегас ничего не ответил, лишь измученно опустил взгляд. Эфириал Винд медленно подошла к нему и попыталась заглянуть в глаза.
— Клауд, что случилось?
Пегас хранил молчание. Наконец, Винд взглянула на лист бумаги, что лежал на столе. Она пробежала по нему взглядом, и на её глаза навернулись слёзы.
— Клауд! Клауд, поговори со мной! — в отчаянии кричала она, держа супруга за плечи. — Почему? Почему?! Почему ты хотел так со мной поступить?! Со всей Эквестрией? Когда ты больше всего нужен?! Почему ты молчишь?!
Она разрыдалась, прильнув к груди пегаса. Через пару мгновений она почувствовала, как Кумулюс Клауд слабо обнял её и тихо прошептал:
— Прости…
— Дурак! — в гневе и слезах выкрикнула она и вполсилы ударила его копытом в грудь. — За что ты так со мной?!
Пегас закрыл глаза, по его щеке покатилась скупая слеза.
— Обещай, что никогда меня не оставишь! Обещай! — кричала Эфириал Винд.
— Обещаю… — прошептал он.
До падения Ксеноса на Эквус оставалась всего неделя. Это было чрезвычайно мало, учитывая, что никакого плана, как спасти планету от последствий его взрыва, у принцесс до сих пор не было. Пожалуй, впервые за многие века Селестия начинала чувствовать отчаяние. Даже при возвращении Найтмер Мун, восстании лорда Тирека или первом освобождении Дискорда она была более уверена в положительном исходе кризиса, поскольку заранее знала, что Элементам Гармонии под силу справиться с этими проблемами. Теперь же был совсем иной случай. Череда совпадений вызвала настолько редкое и настолько опасное событие, что Селестия за всю свою многовековую жизнь не сталкивалась ни с чем подобным.
— Не может быть, чтобы не было никакого способа обезопасить наш мир, — немного нервно говорила она, меряя шагами тронный зал. — Мы не можем его отклонить, не можем уничтожить, не можем телепортировать. Что мы вообще можем?
Принцесса Луна, наблюдавшая за сестрой со своего трона, ответила:
— Я не знаю.
— Это всё не то, — заявила Селестия. — Мы явно что-то упускаем.
— Может, спросим у того, кто наверняка знает, что делать? — неожиданно предложила младшая из принцесс.
Селестия остановилась и посмотрела на сестру недоумевающим взглядом.
— О чём ты говоришь? Даже все профессора Кантерлотского университета разводят копытами. Кто может знать решение?
— Дискорд, — ответила Луна.
— Он ничего нам не скажет, — разочарованно сказала дневная принцесса. — Мы ведь уже говорили с ним. Если бы он хотел помочь, он бы уже это сделал.
— Тия, — осторожно сказала младшая сестра после короткого молчания. — А ведь он уже мог дать нам подсказку.
— Выпустить Тирека? Луна, это самая ужасная из подсказок, которые он мог дать. Мы не можем пойти на это, ты не хуже меня это понимаешь.
— Почему сразу выпустить? Кто нам мешает просто поговорить с ним? Ведь он, в первую очередь, один из величайших неклассических магов. Даже наши умники из Кантерлотского университета не понимают и десятой доли тех магических теорий, которыми он владеет и пользуется.
На этот раз Селестия остановилась и хранила молчание дольше.
— Мне не нравится это, но раз других вариантов нет, то стоит попробовать, — наконец, сказала она.
Магия дворца не позволяла открыть внутри него портал в Тартар — это было сделано в целях безопасности, чтобы даже теоретически никакое существо оттуда не могло угрожать неожиданным вторжением. Поэтому принцессы покинули дворец. Они взлетели на вершину горы, где им никто не мог помешать, открыли портал и влетели в него.
Низкий, тощий и совсем не выглядящий опасным кентавр лежал на спине в своей клетке, разглядывая её потолок. О том, что это на самом деле древнее существо, способное порабощать целые миры, напоминал только его взгляд. Никто из смертных не мог обладать таким взглядом, в котором читались все прожитые им тысячелетия, все сожжённые города, уничтоженные народы, вся поглощённая и утерянная им магия. Когда возле него открылся портал, из которого появились два аликорна, он лишь бросил на них мимолётный взгляд.
— Что могло случиться в Эквестрии, что вы не побрезговали прийти ко мне? — тихим скрипучим голосом проговорил он.
— Тирек, нам нужна твоя помощь, — сказала Луна.
— Это очевидно, иначе вас бы здесь не было. Но я не думаю, что нам есть о чём говорить. Условия одной стороны будут неприемлемы для другой.
— Ты даже не хочешь выслушать нас? — спросила Селестия.
— Отчего же, я вас выслушаю. Это хоть какое-то развлечение. Просто предупреждаю, чтобы вы не строили иллюзий.
— Тирек, примерно через неделю с Эквусом столкнётся астероид, несущий колоссальный заряд магии, — заговорила Луна. — Настолько колоссальный, что он может уничтожить разумную жизнь на нашей планете. Наша магическая наука не видит решения этой проблемы. Ты величайший маг, практикующий магию поглощения. Знаешь ли ты способ, как предотвратить катастрофу?
— Мне очень жаль ваш мир, но я не вижу причины помогать вам, — ответил кентавр. — Тартар отделён от Эквестрии и существует в собственном пространстве. Мне нет дела до магических катастроф вашего мира.
— После его падения система защиты Тартара запечатает его навсегда и необратимо, — сказала Селестия.
Тирек не вставая откинул голову назад и глянул на белую принцессу.
— Я в любом случае вынужден сидеть здесь. Какая мне разница, что Тартар будет запечатан?
Конечно же, это был блеф, очевидный и неприкрытый. Тирек был заинтересован в том, чтобы Тартар оставался связанным с Эквусом, это было ясно как день. Принцессы переглянулись.
— Чего ты хочешь в обмен на свою помощь? — спросила принцесса ночи.
— Луна, ты и сама знаешь, чего я хочу, — ответил Тирек. — Выпустите меня из Тартара, и ваш астероид больше не будет угрозой.
— Мы не можем пойти на это, — сказала Селестия.
— Вот видите? — без энтузиазма произнёс кентавр. — Как я и сказал, нам не о чем говорить.
Повисла тишина.
— Тирек, — заговорила Селестия, снизив тон и чётко выговаривая слова. — Если с твоей помощью мы сможем избежать глобальной катастрофы на Эквусе, то тебе будет дана свобода перемещения по Тартару. За исключением зоны возле двери, охраняемой Цербером.
Это обещание далось ей тяжело. Принцесса прекрасно осознавала, к чему оно может привести, отдавала себе полный отчёт в том, что создаёт этим обещанием бомбу замедленного действия, но сейчас это могло быть единственным способом спасти миллионы её подданных. На лице кентавра появилось удивление, он встал, взялся руками за прутья своей клетки и заговорил более воодушевлённо:
— Теперь это другой разговор. Я запомнил твоё обещание, Селестия, пусть Тартар будет тому свидетелем. Слушайте внимательно. Когда-то давно я разработал ритуал поглощения. Он позволял в очень короткое время поглотить огромное количество магии. Однако, для его сотворения нужны мощные артефакты. Под мощными я подразумеваю не просто несущие большой запас магии, но и имеющие особую структуру чар, связанную с Гармонией. Среди артефактов Эквестрии идеально подойдут Элементы Гармонии. Подойдёт и Кристальное сердце, и Амулет аликорна, но для лучшего баланса артефактов должно быть шесть. А в вашем случае баланс чрезвычайно важен. Дайте мне перо и бумагу, и я изображу структуру ритуала.
Луна материализовала нужные предметы, и лорд Тирек несколько минут что-то выводил на листе, затем передал его принцессам.
— Он позволит вытянуть из вашего астероида всю магию без остатка, сколько бы её ни было. Пока ритуал активен, он стабилизируется поглощаемой магией.
— А что будет, когда он прекратится? — спросила Луна.
— То, что и должно, если сосредоточить большое количество магии в одном месте. Конечно, если вы не озаботитесь достаточно объёмным накопителем.
— Не думаю, что тот объём магии возможно удержать в чём-то, чем мы располагаем, — проговорила Селестия.
— Но это значит, что Элементы Гармонии будут уничтожены, когда ритуал остановится, — заметила Луна.
— Что поделать? Иногда приходится жертвовать многим, чтобы спасти всё, — философски сказал Тирек.
— Это не решает нашу проблему, а лишь переводит её в другую плоскость, — сказала Селестия. — Магический взрыв всё равно произойдёт, пусть не от астероида, а от ритуала.
— Увы, больше я ничего не могу вам предложить, — ответил Тирек, но в его голосе не звучало сожаления. — Впрочем, я уверен, вы найдёте, как решить эту проблему. Иного выхода у вас нет.