'12

Глава I: Сэддлмаркет, окрестности Мид-Ризорта. 19-е мая.

"14.05.1012-го части 3-го полка возобновляют наступление на Мид-Ризорт. К концу дня вражеская оборона пробита уже пробита на ряде участков, сказывается переброска резервов и активная поддержка нашей авиации. Тем не менее, потери тяжёлые, закрепиться удаётся лишь на плацдармах "Ватерхилл" и "Лили".

В ночь с 14-го на 15-е противник начинает обстрел плацдармов реактивными миномётами, к утру к обстрелам подключаются бомбёжки с воздуха. Перебрасываемые на плацдармы подкрепления из частей Ю-ЗВО понесли тяжёлые потери на марше и потеряли значительную часть артиллерии, техники, подвод. Штаб принимает решение запросить усиленную поддержку авиации и стянуть артиллерийские резервы к плацдармам чтобы обеспечить поддержку продвинувшимся вперёд частям 3-го полка.

Всё 15-е число проходит в неприятельских огневых налётах на плацдармы. Потери среди личного состава высоки, вывоз раненых осложнён обстрелами и авианалётами. Наши истребители борются с врагом в небесах. В эти же сутки переходят в наступление 4-й и 5-й полки Морской пехоты, 2-я Ванхуверская дивизия полностью втягивается в сражение. Ночь с 15-го на 16-е мая проходит в боях за плацдармы на подступах к Строуберри-Гроув. Сообщается об активном применении неприятелем мобильных ДОТ-ов, позиции чейнджлингов, как и ранее, часто оказываются незамеченными ввиду отличной маскировки в складках местности. Информация, полученная во время апрельских боёв не оправдывает себя — позиции неприятельских войск на линии фронта были перемещены.

На утро 16-го мая взят плацдарм "Роуз", освобождена деревня Мид-крик, неприятелем оставлены долговременные укрепления, техника, тяжёлое вооружение. После рапорта об успешных действиях командира назначенного на штурм "Роуз" батальона морской пехоты, капитана Реда, решено представить к награде. Плацдармы "Грин" и "Сильвер" не взяты — батальоны 4-го полка КМП отброшены неприятелем с тяжёлыми потерями. 5-й полк продолжает упорно вести бои за плацдармы "Гамлет" и "Сноу".

17-е мая. Неприятельская контратака на плацдарм "Ватерхилл". Части 2-го батальона 3-го полка оказываются отброшены. Штаб приказывает начать перегруппировку и как можно скорее отбить плацдарм. К полудню "Ватерхилл" снова взят, но потери батальона таковы, что занятые позиции решено оставить под покровом ночи. Плацдармы "Лили" и "Роуз" так же под атакой, но на тех участках неприятель не имел успеха. Части 5-го полка всё ещё ведут наступательные бои, стремясь, согласно плану, овладеть дорогой Форестберри-Мид-Ресорт, но слабость неприятеля на этом участке фронта оказалась очередной уловкой. Вклинившись в порядки чейнджлингов, батальоны 5-го оказались связаны большим количеством столкновений с засадными и диверсионными группами, тормозившими наступление. К вечеру 17-го мая неприятель перешёл на этом участке в контрнаступление. Отмечается наличие у врага многочисленных, полнокровных резервов, поддержанных бронетехникой и артиллерией. По всей линии фронта высока активность вражеских снайперов и засадных групп. На ряде участков батальоны морской пехоты приходится сменять частями из 20-й и 37-й пехотных дивизий. К утру 18-го мая наступательные порядки пришли в некоторое замешательство, но и неприятель снизил активность своих контр-наступательных действий. Устанавливается относительное затишье.

18-20-го мая. Незначительные столкновения по всей протяжённости фронта. Атакой морпехов с плацдарма "Роуз" нанесён тяжёлый ущерб формирующейся штурмовой группе неприятеля. Захвачено несколько огнемётов, много взрывчатки и стрелкового оружия. Тем временем готовятся атаки на потерянный плацдарм "Ватерхилл" и те плацдармы, что не удалось занять в первые дни наступления.

Утро 20-го мая. Массированный артиллерийско-миномётный обстрел позиций 4-го полка. Готовящаяся атака на плацдармы сорвана, плацдарм "Роуз" под мощным ударом, связь с ним затруднена. Во второй половине дня чейнджлинги начинают массированную контратаку. Бой продолжается до раннего утра. Всё это время связь с плацдармом очень сильно осложнена. К полуночи становится ясно, что капитан Ред смертельно ранен, а остатки его батальона удерживают ДОТ-ы на окраине Мид-крика, готовя организованное отступление. К пяти часам утра остатки батальона отходят на свои исходные позиции. На оставленные позиции наведён авиаудар. К полудню из района деревни начинают подниматься столбы густого чёрного дыма.

21-го мая значительная часть боевых действий сходит на нет. Батальоны 2-й Ванхуверской дивизии потеряли от 40 до 75 процентов личного состава, части Ю-ЗВО так же понесли значительный ущерб и потеряли боеспособность. Штаб Южного фронта, получив разрешение сверху, решает перейти к оборонительным действиям в рамках которых 1-я, 2-я и 4-я Ванхуверские дивизии отводятся глубокий тыл для доукомплектования и перегруппировки."

Из ЖБД 2-й Ванхуверской дивизии Корпуса Морской пехоты Эквестрии.

"Обстановка на южном фронте не оправдывает ваших ожиданий и приближается к критической. Уже в течении двух с половиной месяцев неприятель успешно держит оборону, закрепившись в районе Мид-Ризорт и реки Мидривер, прикрывающей данный пункт с юга востока. Ущерб, понесённый неприятелем в ходе зимнего наступления, ныне восстановлен и его группировка на юге продолжает усиление, в то время как наши силы серьёзно истощены в ходе безуспешных наступательных боёв. Генеральный штаб Южного фронта выражает озабоченность по поводу данной обстановки и просит чётких указаний по решению данной проблемы."

Из отчёта генерального штаба Южного Фронта.

1

Дул морской ветер, колонна шла по разбитой колее, продвигаясь к фронту. Вереницы крафтфарцойгов и грузовиков медленно, но верно подползали к пункту назначения. Погода, несмотря на последний месяц весны, стояла не самая лучшая — небо хмурилось, собирался лёгкий тёплый дождь. По обе стороны от дороги стоял сосновый бор. Вокруг было светло и очень шумно: кто-то с кем-то перекрикивался, рычали моторы, гусеницы и колёса месили грязь. По обочинам шли колонны солдат в серо-зелёной униформе. До привала было ещё далеко, а отставать было нельзя.

Артис шагал в колонне своего отделения и постоянно поглядывал слева от себя. Там ехали машины, торчали сосны, чавкала уже не такая глубокая и вязкая, но всё ещё неприятная дорожная грязь, небо же не вызывало никаких мыслей и идей, сегодня оно было некрасивым. Направо же перевёртыш смотреть не мог из-за водружённого на спину ствола пулемёта. Мысль об этом оружии вызывала у него расстройство пополам с озлобленностью, ведь он уже десять раз успел возненавидеть это оружие. Спереди шёл Класпер, сзади поспевал его второй номер, то и дело ругавший тяжесть пулемётного боекомплекта, который ему приходилось нести на себе. Помимо патронов приходилось таскать ещё и запасной ствол. Раньше этой вещице уделяли куда меньше внимания, но с недавнего времени о нём приходилось вспоминать куда чаще чем хотелось.

— Э-э-эх когда же мы уже остановимся... — В голове колонны подал голос кто-то из товарищей Артиса по отделению. Парень был из зимнего призыва и прошёл с батальоном панцергренадёров через многие паршивые переделки, вынеся всего лишь парочку лёгких контузий. Чейнджлинг был родом с Сорифа, вроде как даже с близкого к квартире семьи Артиса шпиля, что располагало пулемётчика к новобранцу.

— Да уж, марш идёт долго. Мы точно идём к фронту? — Пробурчал ещё один боец из новичков. Уцелевшие в боях ветераны не допускали подобных разговоров и шли в спокойном молчании.

— Мы идём вдоль фронта, балда. Не понятно? — Резко, но доходчиво пояснил бойцам Класпер, повышенный недавно до ефрейтора.

— Понятно, герр ефрейтор! — С некоторой пугливостью ответил ворчун.

Все снова замолчали, сосредоточившись на методичном перемешивании грязи при помощи копыт. Они шли долго, скука действительно накрывала с головой. Для такой страны как Эквестрия и такого живописного края как южная её часть, пейзаж был очень неприятен глазу. Может быть, сказывалась общая атмосфера похода, в любом случае — веселы сейчас были далеко не все.

"В Олении погода была лучше" — Подумал Артис, чувствуя как начинает накрапывать дождь. Мысль об этой покорённой стране подняла воспоминания их недавней передышки. Город Вейверфронт встретил дивизию практически мирным спокойствием. Жизнь на улицах шла своим чередом, бойцы местного гарнизона производили впечатление парней давно отвыкших от чего-то серьёзного. Олени не создавали им таких проблем, чтобы причинять им беспокойство — местная полиция отлично делала свою работу. Гренадёр и танкистов расположили в казармах и вскоре начались весёлые и приятные дни, которые многие товарищи пулемётчика до сих пор вспоминали крепкими и часто неприличными анекдотами. Постепенно прибывало новое пополнение, пополнялась выбитая матчасть. Сейчас Артис смотрел на идущих и едущих и не узнавал очень многих из них. Давным-давно, жарким летом 11-го года, когда его батальон ещё только подъезжал к эквестрийской границе, вагон был набит как рыбная консерва. Галдёж, сигаретная вонь, летняя духота на которую жаловались даже самые неприхотливые солдаты. Полгода спустя, на пути в Ванхувер, в вагонах было куда меньше народу. Ещё не так давно шутивших, ругавшихся, тараторивших без умолку бойцов заменила глухая пустота. В Ванхувере ко многим пришла оптимистичная уверенность в скорой победе, почти все включая Артиса постарались забыть те ужасы и неудачи, что им пришлось пережить под Кантерлотом и надеялись, что новое наступление будет более успешным. В вейверфронтских рюмочных уже множество раз успели похоронить и Селестию, и Луну и Блюблада и много кого ещё — и сейчас бойцы шли с этой уверенностью как с оружием, держа её наперевес.

Причин для этого было много. Согласно прессе и пропагандистскому кино, эквестрийцы и северяне последние несколько месяцев только и делали, что обливались кровью в бессмысленных атаках, а чейнджлингская армия только усиливалась, быстро восполняя понесённые потери и на полную катушку используя выдавшийся "спокойный" период. В 3-ей гренадёрской это видели и понимали очень ясно, и это лишь добавляло оптимизма. Особенно радовали новые танки и самоходки, новые противотанковые пушки, новые тягачи и другая техника. Такого в других частях ещё не водилось, так что пехота смотрела на всё это великолепие с огромной завистью. Гренадёров так же снабдили и новыми пулемётами... И вот этот факт Артиса совсем не радовал. Новое оружие его откровенно бесило. Сорифца было крайне трудно вывести из себя, но это нечто уже не раз доводило его до белого каления. Да, новое оружие было легче, может быть даже немного удобнее в обращении, но когда дело доходило до стрельбы — всё шло прахом. Эта дьявольская машинка шарашила с такой скорострельностью, что отдача и перегрев ствола вынуждали бить короткими очередями. За все инструктажи и учебные стрельбы Артис так и не привык к этому ощущению, когда приклад будто бы превращается в маленький отбойный молоток. Прицел сбивается, ствол изнашивается так быстро, что его приходится менять куда чаще чем раньше, ленту можно вставить только с одной стороны. С другой стороны — на смену лентам пришли магазины, но возиться с их начинкой им на пару со вторым номером тоже приходилось нешуточно. Кринг, с недавнего времени ставший цугфюрером за место погибшего Ляпписа, как-то раз сказал, что под это оружие нужно разработать новую тактику, изменить организацию отделений, но где-то наверху просто решили ввести в армию новые стволы и не подумали о том, что их характеристики окажутся настолько дикими. "Что если ствол перегреется в неудачный момент? Что делать если мы не успеем вовремя его сменить? Скорострельность это хорошо, но патроны кончаются быстро. Что делать если я останусь без патронов, а нас будут атаковать в штыки, как тогда?.." — Эти мысли Артис продумывал не раз и не два. Не мог он от них избавиться и в данный момент. В той проклятой деревне он бросил любимое и верное оружие, служившее ему верой и правдой почти четыре года. Теперь он не мог избавиться от недоверия к новому пулемёту, страха что он подведёт своих сослуживцев. Боевые действия стали куда более серьёзными, опасными, далеко не простые бои лета 1011-го по сравнению с тем что творилось сейчас уже начинали походить на лёгкую прогулку.

Впереди показались очертания построек: какие-то сараи, пристройки, фермерские дома, в будке у дороги навытяжку стоит часовой. Передняя часть колонны втягивалась в стоявший на самой окраине леса посёлок, двигаясь по широкой центральной улице к перекрёстку просёлочных дорог. Вопреки ожиданиям молодых солдат, батальон не останавливался здесь на привал, но поворачивал на другую грунтовку. Грунтовка шла по расчищенному от леса полю и вела на восток. Артис сразу понял это, когда почувствовал странный зуд под панцирем. Спокойное время кончилось. Они идут к фронту. Теперь нужно быть готовым ко всему.

За несколько часов до заката батальон остановился в крупной деревне, полностью занятой чейнджлингскими тылами. Госпитали, склады, мастерские, депо для ремонта техники. Отсюда до реки Мидривер было не так далеко — около тридцати километров. Один раз этот пункт был взят эквестрийцами, потом его отбили и с тех пор обитателей этого места беспокоили лишь артобстрелы и авианалёты, но и те с недавнего времени начали сходить на нет. Батальон гренадёров уже ждали, места для ночлега солдат и стоянки для техники подготовили заранее, поэтому путаницы и проблем не возникло. В этом месте всё работало как часы, солдаты-тыловики смотрели на гренадёров с интересом, часто норовя завязать разговор и обменяться какими-то вещами. Уже расположившись в одном из бывших фермерских домов, чейнджлинги из отделения Артиса повстречали какого-то тыловика, который представился оружейником и тут же попросил бойцов рассказать, где расположилась мастерская их батальона, мотивируя это необходимостью пообщаться с их кузнецом для обмена кое-какими вещами.

— Хочу поговорить с вашим оружейником, предложить ему чем богат, а взамен получить то что мне нужно.

— Ну ладно, а что вам нужно? — Поинтересовался у мастера командир отделения, враксианец-оберефрейтор по имени Кариакс. Остальные бойцы, даже пылкий и разговорчивый Класпер, не очень хотели вступать в разговор с оружейником, чьи повадки казались довольно ушлыми.

— Вам, говорят, инструмент новый поставили, верно?

— Да, у нас теперь полный штат — даже гаек и шурупов у нас теперь как по уставу, а вам что, своих инструментов не хватает?

— Износились. Работаю без перерыва с апреля — постоянно приходят какие-то ефрейторы, егеря, просят перестволить оружие, а я их шлю к чёрту, потому что у меня ни стволов уже нет и иной работы по горло... В общем — хочется мне с коллегой пообщаться, предложить ему кое-какое трофейное добро и получить себе новый инструмент.

— А не проще ли вам дождаться поставок из тыла?

— Ха! Мы тут не очень доверяем господам-логистам из Мид-Ризорта. Работают они откровенно паршиво, милости от них ждать не приходится.

— Что-то я не вижу чтобы вы от чего-то страдали здесь. Крепкий тыл, все одеты, при оружии, обязанностях. Липните правда к нам почему-то. Давайте-ка мы поступим несколько иначе.

Оружейник пристально посмотрел на ефрейтора, видимо ожидая что ему дадут от ворот поворот. Но Кариакс вместо этого полез в карман и достал оттуда немного помятую, но ещё никем не тронутую банку с гуталином. На этикетке красовались выцветшие эквестрийские слова.

— Вот, предлагаю вам такой обмен. Дадите нам что-нибудь — и мы пустим вас к нашему оружейнику. Парень он славный — мой ульяк. Перестволил мне северянский полуавтомат — до сих пор не нарадуюсь.

— Разве вас не снабдили отечественными полуавтоматическими винтовками?

— Да, мне выдали одну такую. Знаете, скажу так — дерьмо. Но на всех трофеев не хватает так что бойцы ходят с тем что есть.

— Ну, ладно. Я так и знал, что вы мне просто так не поможете. — чейнджлинг улыбнулся и полез за ворот кителя, доставая оттуда какой-то свёрток. — Среди вашего начальства нет борцов с курением? Один мой знакомый лейтенант давеча ворвался со своими в один эквестрийский блиндаж и выволок оттуда целый ящик.

— Эквестрийские сигареты?

— Не думаю, что они эквестрийские, скорее всего импорт из какой-то зебриканской страны. Этот табак — просто сказка. За одну пачку мне как-то раз отдали ведро оружейного масла. Тоже трофейного. Качество у него не лучше нашего, я бы даже сказал, одинаковое, но всё же.

— Ясно. Спасибо вам, вы не жадный чейнджлинг. Мои бойцы вам благодарны. — Кариакс окинул взглядом наблюдавших за разговором перевёртышей — те утвердительно закивали. Хотя, оружейник всё же не нравился многим из них. Обстановка в этом месте вовсе не выглядела такой удручающей, как могла бы. Всё работало как положено — не было ни автомобильных заторов, ни серьёзных повреждений от обстрелов и бомбёжек. Враг видимо уже давно не заявлял о себе и отказывался от попыток наступать, а им видите ли всё равно чего-то не хватало, всё равно хотелось положить глаз на новенькое казённое добро, которым щеголяли бойцы третьей танковой. По крайней мере, у этих ушлых фронтовиков хотя бы было чем заплатить.

Наступала ночь. Солнце закатывалось за кроны деревьев, почти невидимое за пеленой облаков. Гренадёры за это время вымылись, сменили бельё, поели. Батальонное начальство было тут же приглашено на званый ужин, устроенный комендантом Сэддлмаркета, в окнах комендатуры ещё горел свет и поигрывала мелодичная и приятная мелодия, как и многое в этом месте взятое у эквестрийцев как трофей. Перед сном многие бойцы проводили время играя в карты и беседуя о прошедшем дне. Обсуждать было нечего — по дороге им всего-то попались какие-то мелкие деревушки, плотно освоенные армейскими частями. Дивизия выгрузилась в Мид-Ризорте и выдвинулась на свой участок фронта, постепенно разбиваясь на малые колонны и занимая собой просёлки.

— Как тебе город, Артис? Мы в таком ещё не были. — Класпер собрал колоду карт и приготовился раздавать её играющим.

— Знаешь, Класпер... — Артис вздохнул, нехотя принимая карты и с явным недовольством разглядывая их. — Я не знаю.

— А я знаю. Это не город — а полное дерьмо! Зачем они его здесь построили — мне не понятно. Ни заводов, ни ресурсов, никакой пользы от него нет.

— Не знал что ты у нас экономист, Класпер. Может тебе после войны пойти в ульевую администрацию?

— Да ну тебя, Лаб. Объясни мне лучше, что эти проклятые эквестрийцы там делали и на кой чёрт это место им вообще сдалось.

— Ну, "Ризорт" с эквестрийского вроде как переводится как "курорт". Это такое место куда ездят на отдых во время отпуска всякие герры и фрау которые могут себе это позволить.

— Ага, понятно. Пьянствуют, развратничают, просаживают деньги — и ради этого построили город, верно?

— Ну, для местных жителей это хороший способ подзаработать.

— То есть всё население этой дыры жило за счёт денег каких-то дармоедов, приезжавших туда ради того чтоб полежать на солнышке?

— Ага. Ну, может быть там и были какие-то предприятия — с вокзала мы их просто не увидели.

— Понятно. Я такое слышал про Лас-Пегасус.

— Не, Лас-Пегасус это главным образом их порт и корабельная верфь, а все эти казино и рестораны — уже дело десятое, не самое важное.

— Тем более, насколько я помню — от этих казино никакого толку властям нет. Помните в сорифских газетах писали о подпольных картёжных притонах? — Артис, решительно забыв правила, вытянул из своих карт явно невыгодный вариант и бросил его на стол. Заместитель Кариакса и второй номер Артиса многозначительно переглянулись, признавая что таким образом пулемётчик оказался самым проигрывающим из всех игроков.

— Было дело. Причём несколько раз. — кивнул Класпер. — От этой дряни зарабатывают только барыги и преступники, государство тут бессильно. Как по мне — узаконивать подобное всё равно что разрешить убивать и грабить. Все эти ушлые черти — откровенные бандиты и они должны сидеть в тюрьме.

— Ха! А из тебя действительно выйдет неплохой чиновник. Такими темпами тебя лично Кризалис награждать будет.

— Ага. Как наградит так и разнаградит.

— Это верно. Я бы в такие дела не лез — мне мой панцирь дороже.

— Кстати, у нас эти слухи о подпольных картёжных до сих пор ходят. — заметил новобранец из Сорифа. Его звали Липписом, но по имени бойца звали редко, ведь оно напоминало о погибшем цугфюрере. — Вроде время военное, всё должно быть серьёзно, а кто-то всё равно просаживает там деньги...

— Ничего не меняется. Дураки остаются дураками. — Класпер опять брякнул что-то резкое, Лабрум решил как-то его поправить и беседа продолжалась всё в том же странновато-весёлом русле. Этим двоим нравилось так общаться — видимо это уже стало привычкой ещё с первых лет службы. Артис стеснялся в этом признаваться, но это ему надоедало. Класп и Лаб были отличными товарищами, они множество раз спасали жизни друг другу, но порой они становились слишком болтливы... Или может быть ему самому со временем всё меньше и меньше хотелось о чём-то говорить?.. Сейчас пулемётчика заинтересовал рассказ новичка о том, что кто-то в Сорифе ещё играет в карты на деньги. Это интересно, забавно. Вроде как рабочий напарник его отца как-то раз был пойман на чём-то подобном... Воспоминания почти детские, так просто их не восстановишь. За ними тянется много других картинок, звуков, образов. Они нахлынули на Артиса как-то неожиданно, заставив того полностью отвлечься от беседы и игры. Тёплый свет фонарей, теснота маленькой квартиры, братья, товарищи по работе, пожилая мать, стоящая в дверях. Они все были далеко, в тысячах километрах, в родном и любимом улье, который сейчас наверняка переживал не самые лучшие и спокойные времена. Письма приходили редко. Почему? Может быть, какие-то забраковывают. Если их забраковывают, то не пострадал ли от этого Марис или кто-то ещё из братьев? Их жизнь далеко, он не может помочь им и едва ли может даже выяснить, живы ли они, здоровы. Последнее письмо дошло ему в Вейверфронте. Пишет мать. Вымаранных строчек почти нет. Просит написать в ответ, рассказывает что всё хорошо и относительно спокойно, что браться работают кто где может и всё у них хорошо. А ещё пишет о том, что ей не очень хорошо... Эх, вот бы за всё это время ей уже стало получше! У братьев наверняка не так много времени, им тяжело без него... В отпуск в Сориф Артиса, как и его товарищей, не отпустили. Их готовили к очередному победному "маршу на восток", так что для подобных сантиментов времени просто не было. Он боялся подвести отделение, боялся уже не застать мать в живых, а ещё он боялся, что всё повторится как тогда, зимой 1011-го года. Он подавлял этот страх, но он продолжал накатывать, приходя во снах и резких воспоминаниях. Этот страх нужно было давить, и давить со всей силы. Он недопустим, иначе — смерть.

— Эй, Артис, ты спишь? — Лабрум аккуратно похлопал товарища по боку. Тот очнулся и обнаружил, что всё ещё держит в копытах карты, за столом были только они вдвоём — остальные уже разошлись.

— Видимо, уже начинаю. — Улыбаясь отшутился пулемётчик.

— Кариакс даст отбой через пять минут. Все уже разошлись — хотят поспать побольше перед завтрашним подъёмом. Будет много работы, маятни, как обычно.

— Может быть ещё отбомбятся по нам или обстреляют. — Сказав это Артис пару раз тихо стукнул по столу.

— Это вряд-ли. Но не беда, я думаю. Тут много укрытий, есть где спрятаться.

— Ну ладно, тогда я пошёл спать. Где там моё место?

— На кухне, вместе с твоим вторым номером и Класпом.

— Ага, я подзабыл что-то... Слушай, жаль нас всё-таки в Сориф тогда не пустили. Сейчас уже чёрт знает когда доберёмся дотуда.

— Да, жаль. Мы об этом уже говорили и не раз — дело тут не наше, встревать нечего.

— А я и не встреваю. "Свой панцирь дороже", верно ведь?

Чейнджлинги переглянулись. Лабрум непривычно для себя осклабился зубастой улыбкой.

— Верно. Иди дрыхни, а то не сможешь таскать свой агрегат. Знаешь, если я ещё увижу свой день рождения или новый год — я скажу тебе спасибо.

Артис сделал несколько шагов по комнате, и, понимающе кивнув Лабруму, исчез в дверях кухни. Сам же Лабрум какое-то время проведя в одиночестве остался спать в столовой на разостланной шинели, как и предполагал план размещения. Утро для панцергренадёров 3-ей танковой дивизии началось с далёкого нарастающего рокота артиллерийского обстрела. Они случались почти ежедневно и с приближением лета становились всё чаще и чаще.