Неизведанная земля
Глава 1. Знакомства
Собеседование с кандидатами в члены экспедиции было назначено через два дня после аудиенции у принцессы в главном корпусе Королевской академии. Гринланд Спаркл решил лично поговорить с каждым кандидатом, чтобы отобрать тех, кто не только является хорошим специалистом в нужных областях, но и способен переносить продолжительные походы и комфортно себя чувствовать в ограниченном круге общения длительное время. Подходящие специалисты по ботанике и картографии нашлись быстро — пони этих профессий проводят много времени в походах, и отыскать нужных кандидатов не составило труда. Ими стали жёлто-зелёная белогривая земная кобыла Уайт Клематис и голубовато-серый пегас Колд Фронт.
С культурологом дела обстояли сложнее. Эти пони привыкли проводить свои исследования в формате бесед в комфортной обстановке и даже если и выезжали куда-то, то точно не для того, чтобы ходить по лесам и горам.
— Вы же понимаете, что это не увеселительная прогулка? — устало произнёс Гринланд Спаркл, обращаясь к одиннадцатому кандидату.
— Конечно, понимаю, — ответил субтильный единорог, сидящий напротив него. — Но я всегда готов учиться новому! Вот увидите, я быстро освоюсь со всеми этими походными заботами.
— Поймите, что мне не нужны ученики. Мне нужны сильные, выносливые и опытные пони. Не хочу вас обидеть, но вы не кажетесь мне эталоном выносливости. Вы попроситесь домой после первого же перевала.
— Вы меня недооцениваете! — заявил пони. — Я не буду жаловаться или проситься назад, буду выполнять все ваши распоряжения, только возьмите меня!
Этот единорог явно верил в то, что говорил. Он очень хотел попасть в состав экспедиции, стать первым, кто установит контакт с новыми народами и увековечить своё имя. Но одного желания было недостаточно.
— Даже если так, вы будете нас тормозить, — сказал Гринланд. — Извините, но вы не подходите.
Единорог вздохнул и опустил уши.
— Ну… в любом случае, спасибо, что уделили мне внимание, — произнёс он и ушёл.
Не успел барон Гринланд объявить о перерыве, как на место предыдущего претендента села голубая единорожка с древесно-коричневой гривой.
— Приветствую, Ваше Благородие! Меня зовут Ридинг Гласс, я грифоновед, и я желаю присоединиться к вашей экспедиции! — безапелляционно заявила она.
— О как, — заразившись уверенным настроем кобылы, сказал единорог.
Пони была приземистая и крепкая, но грузной она не казалась — скорее, коренастой, но при этом грациозной. Такая комплекция больше подошла бы земнопони, чем единорожке.
— Да, именно так, — коротко и уверенно ответила она.
— Говорите, вы грифоновед? Расскажите об этом поподробнее.
— Я изучаю культуру грифонов уже десять лет, часто езжу в Гриффонстоун, побывала там почти на каждой горе. Я считаю, что чтобы хорошо понять культуру, нужно не только знать её особенности и историю, но и окружение, в котором эта культура формировалась. И уж поверьте мне, культура грифонов намного богаче, чем полагает большинство пони. Я даже считаю, что она богаче эквестрийской.
— Может, вы и с королём Гровером лично знакомы? — с тенью усмешки спросил Гринланд.
— Не довелось, хотя я пыталась, — в голосе кобылы прозвучала тень разочарования. — Но знали бы вы, какие у них народные праздники! Никогда не забуду Грифпургиеву ночь. Вы же собираетесь идти в горы в конце апреля? Подождите в Гриффонстоуне пару дней, до ночи, в которую апрель сменяется маем. Не пожалеете, это я вам обещаю!
— Хм, спасибо за совет, учту, — ответил барон. — Так значит, у вас есть и опыт походов, и глубокие познания грифоньей культуры, и готовность переносить трудности перехода через горы и похода в неизвестность?
— Всё так, мистер Спаркл! И, если позволите, я сэкономлю ваше время и сразу скажу, что остальные мои коллеги настоящий лес видели разве что из повозки, пока ехали из Филлидельфии в Кантерлот.
— Хорошо, мисс Гласс. Я всё равно уже решил, что приму вас в экспедицию. Всем спасибо, нужный кандидат найден, — произнёс Гринланд Спаркл более громко, выглянув из кабинета.
Из коридора послышались разочарованные вздохи. Гринланд передал магией единорожке свиток контракта, перо и чернильницу, и та, мельком пробежав по нему глазами, поставила свою подпись.
— Вы можете идти, мисс Гласс, пока от вас больше ничего не требуется. Только оставьте мне свой адрес, чтобы я мог вас найти.
— Конечно, вот, — единорожка написала на листе бумаги, что лежал на столе, адрес и собралась уходить.
— Да, и ещё. Возможно, скоро вы получите от меня приглашение на званый ужин, куда я планирую пригласить всех членов экспедиции, чтобы получше познакомиться. Приходить или нет — дело ваше, отказ меня не обидит. Однако, я хотел бы, чтобы вы пришли хотя бы ненадолго.
— Как можно отказать такому пони, как вы, господин барон? — улыбнулась единорожка.
— В таком случае, до встречи.
Кобыла попрощалась и ушла. Только за ней закрылась дверь, как в кабинет вошёл ещё один пони, показавшийся Гринланду смутно знакомым. Это был тёмно-синий единорог с меткой в виде алой четырёхконечной звезды.
— Добрый день, господин барон, — поздоровался жеребец.
— Приветствую, — ответил Гринланд. — Если вы культуролог, то вы опоздали, я только что принял в свою команду одну из ваших коллег.
— Нет, господин барон, я не культуролог. Меня зовут Твайлайт Файндер, и я специализируюсь на медицинской магии. Вам ведь нужен доктор в вашей экспедиции?
Гринланд присмотрелся к единорогу и, наконец, узнал его. Они с виконтом Твайлайт Файндером нечасто общались — лишь пару раз обменивались приветствиями на званых ужинах у какого-нибудь общего знакомого. Виконт был, наверно, единственным из своего рода, кто не относился к клану Спарклов с пренебрежением. Впрочем, подобные чувства пони из рода Твайлайт питали ко многим другим семьям, считая себя высшим из дворянских родов Эквестрии и признавая над собой, разве что, превосходство Её Величества. Они были известны как сильные маги… и столь же сильные снобы. Виконт, младший из Твайлайт, не считая его семилетней дочери, был, пожалуй, единственным исключением.
— Простите, виконт, не узнал вас сразу. Прошу, называйте меня просто Гринланд. Не люблю всего этого официоза. Вы пока что первый специалист от медицины, кто обратился ко мне. И, честно говоря, вас я здесь увидеть никак не ожидал.
— Это почему? — спросил Твайлайт Файндер.
— Ну, разве вы не считаете пеший поход по горам ниже своего достоинства? — сказал Гринланд, стараясь, чтобы это не прозвучало, как подколка.
— Знаете, Гринланд, я могу и обидеться, — серьёзно ответил виконт. — Не нужно переносить недостатки моих отца и деда на меня.
Дворянская обида хоть и могла казаться жеребячеством, но на самом деле, это всегда было серьёзно. Если дворянин открыто заявлял об обиде, он мог забыть её только после принесения ему публичных извинений или сатисфакции. Иначе уважение к нему могло резко упасть. Были случаи, пусть и редкие, когда пустяковые подлости или недопонимания приводили к тяжёлым ранам или даже смерти на дуэли. Оба единорога это прекрасно знали. И потому Гринланд сказал:
— Ладно, не берите в голову. Будем считать, что я неудачно выразился. Однако, вопрос вашего опыта походов остаётся открыт. При всём уважении, виконт, одно лишь имя ещё не даёт вам места в моей команде.
— Я пять лет служил полевым врачом на южном фронтире. Мне приходилось залечивать ожоги гвардейцам в овраге в пятидесяти метрах от драконьей банды, которая искала, куда делся их уже поджаренный ужин, а потом сутки тащить одного из них по болотам до лагеря. Я, может, и дворянин, но многое успел повидать. И я не боюсь грязи, как вы могли подумать, барон.
Гринланд посмотрел на собеседника с уважением.
— Тогда я буду последним дураком, если откажу вам, господин Файндер. Но, если не секрет, зачем это вам? Я не думаю, что вы хотите в экспедицию ради денег. Я, конечно, плачу неплохо, но такая сумма вряд ли заинтересует пони вашего достатка.
— Вы правы, Гринланд, деньги меня здесь не интересуют, — ответил виконт. — Просто я не могу сидеть в Кантерлоте так долго. Я всего год назад вернулся с фронтира, и меня снова неудержимо тянет в неведомые дали. А тут вы предлагаете идти исследовать неизвестные земли — как здесь можно удержаться?
На этих словах дверь в кабинет уверенно распахнулась, и в неё вошёл пожилой тёмно-серый единорог, строгим взглядом оглядывая Твайлайт Файндера и Гринланда Спаркла.
— Вот ты где, — не предвещающим ничего хорошего тоном сказал он, обращаясь к виконту. — И что же ты тут делаешь?
— Я нанимаюсь в экспедицию господина Спаркла, — хмуро ответил Файндер.
— Сколько раз я тебе говорил не называть никого господином, — со сдерживаемой злобой произнёс пожилой единорог.
— Отец, опять ты за своё!
— Молчать! Ты не пойдёшь ни в какой поход, особенно под началом этого… барона Спаркла, — последнее слово жеребец словно выплюнул. — Не хватало ещё, чтобы тобой командовал кто-то вроде этого полукровки.
— Я не полукровка, господин граф, — спокойно, но уверенно сказал Гринланд. — Мой род столь же древен, сколь ваш, потому я требую уважения к себе.
Пожилой граф презрительно посмотрел на него, но, видимо, счёл, что отвечать на это ему не пристало.
— Сначала фронтир, теперь этот поход, — продолжил он. — Кто делит с мещанами кров и трапезу, кто подчиняется мещанам, тот сам не лучше мещанина. Ты Твайлайт! Ты должен сохранять честь своего рода, а вместо этого ты уподобляешься этим… плебеям!
— Отец, прекрати! — повысил голос виконт.
— Нет, я не прекращу! У тебя дочь растёт! Если ты себе позволяешь так плевать на своё достоинство, то какой она вырастет?! Я запрещаю тебе идти в этот поход!
Файндер раздражённо вздохнул. Было понятно, что это уже далеко не первый их разговор на подобную тему.
— Отец, ты не можешь мне запретить! — со сдавленным гневом ответил он. — Я уже не маленький, и я не твоя собственность! Я сам в состоянии решать, что мне делать! Я пойду в этот поход, и не важно, что ты об этом думаешь!
Пожилой граф, кажется, исчерпал резерв своего гнева, потому что ответил он уже тише, только злобно глядя на виконта:
— Хорошо, иди, копайся в своей грязи! Только силос тебе, а не наследство!
С этими словами он ушёл, громко хлопнув дверью. Файндер устало вздохнул.
— И так каждый раз, когда я делаю что-то, что, как ему кажется, ниже дворянского достоинства. Я прошу у вас прощения за то, что он тут наговорил.
— Грош цена была бы моей гордости, если бы меня оскорбляли такие пустые слова. Но, виконт, вы уверены, что эта экспедиция стоит того, чтобы ссориться с отцом и остаться без наследства? — осторожно спросил Гринланд.
— А, не обращайте внимания, — махнул копытом тот. — Он это говорит чуть ли не каждый раз, как меня видит. Он слишком дорожит честью нашего рода, чтобы действительно оставить потомка без наследства.
— Тогда, господин виконт, раз вы всё решили, предлагаю вам подписать контракт.
Март был, пожалуй, самым противоречивым месяцем для жителей Кантерлота. С одной стороны, солнце светило ярче, снег таял, хандра отступала, с юга прилетали первые перелётные птицы, и зима уступала место весне, которая предвещала скорое лето. С другой же стороны, сырость и грязь, неотъемлемые спутники марта, многим портили впечатление от грядущего наступления тёплого времени года. Как бы ни были красивы и долгожданны первые подснежники, ими трудно любоваться, если приходится постоянно перепрыгивать лужи, появления которых было не избежать, даже несмотря на всю чистоту и прибранность Кантерлота. Некоторые пегасы с наступлением весны вообще отказывались ступать на улицы города, пока весь снег не растает.
В один из таких дней, когда весеннее солнце растапливало остатки снега, а в воздухе уже начинало пахнуть летом, барон Гринланд Спаркл решил провести званый ужин, на который отправил приглашения всем членам своей недавно набранной команды. Он решил провести его в своём зимнем доме на окраине Кантерлота. Двухэтажный особняк был слишком мал, чтобы приглашать в него всю кантерлотскую знать, но отлично подходил для небольших компаний.
Прислуга барона ограничивалась горничной и кухаркой. Не то чтобы для него было не по карману содержать больше прислуги — просто в этом не было необходимости. Он жил вдвоём с супругой, и даже жеребята пока были лишь в абстрактном будущем. Баронесса Саммер Мансун, молодая зеленовато-синяя пегаска, вместе со служанками подготовила стол к ужину.
Первой пришла жёлто-зелёная земнопони с белой гривой. Она неуверенно постучала в дверь, открыл ей сам Гринланд.
— З-здравствуйте, Ваше Благородие, — сказала она с небольшим волнением, слегка поклонившись.
— Мисс Клематис, рад вас видеть. Прошу, проходите.
Пони вошла в дом, сняла верхнюю одежду — всё же, март был прохладным месяцем — и прошла в гостиную. На ней было довольно старое на вид изумрудное колье, не очень хорошо сочетавшееся с цветом её шёрстки, которое она постоянно поправляла — видимо, ей было непривычно носить украшения.
Саммер Мансун, встретившая земнопони в гостиной, приветливо ей улыбнулась.
— Приветствую, мисс…
— Уайт Клематис, — представилась земнопони.
— Саммер Мансун. Приятно познакомиться, мисс Клематис. Прошу, присаживайтесь.
Гостья уселась за стол, и горничная, серая земная кобыла, тут же налила в их с баронессой бокалы белого вина.
— Это… — неуверенно произнесла Уайт Клематис, глядя на свой бокал.
— Ванхуверское полусухое, — пояснила баронесса. — Аперитив, пока ждём остальных гостей.
— Да… аперитив… прошу прощения, я немного волнуюсь. Впервые на званом ужине у знатных пони.
— Ничего страшного, чувствуйте себя, как дома, — улыбнулась Саммер Мансун. — Мы такие же живые пони, как и все, а остальное — это просто слова.
Земнопони неловко хихикнула, скованным движением копыта взяла бокал и сделала глоток вина.
Скоро появились и другие приглашённые пони. Колд Фронт, голубовато-серый пегас с гривой цвета грозового облака и задумчиво-тяжёлым взглядом, пришёл в поношенном, но чистом и хорошо выглаженном пиджаке, Ридинг Гласс же ограничилась неброскими медными серьгами. Последним объявился виконт Твайлайт Файндер, приехавший на карете, облачённый в дорогой бордовый фрак. Барон Гринланд лично встречал каждого гостя, и когда все пони заняли места за столом, а служанка подала овощное рагу, он встал, пару раз постучал ножом о бокал, привлекая внимание, и заговорил:
— Друзья! Я хочу ещё раз поблагодарить вас всех за то, что вы приняли моё приглашение и пришли сегодня на наш скромный ужин. Некоторые из нас уже знают друг друга, кто-то видит друг друга впервые. Как бы там ни было, через месяц нам с вами предстоит отправиться в долгое и, не буду скрывать, тяжёлое путешествие. Поэтому я хочу, чтобы мы с вами стали если не одной семьёй, то, по крайней мере, надёжными товарищами, и именно поэтому я собрал вас здесь. Пусть сегодняшний день будет последним, когда мы называем друг друга на «вы» и обращаемся по титулам или званиям!
Единорог поднял телекинезом свой бокал, остальные пони последовали его примеру, и вскоре прозвучали одобрительные реплики и звон хрустальных бокалов.
До первой смены блюд беседа не начиналась, слышались лишь редкие перешёптывания. Когда же был подан салат, тишину решила нарушить Ридинг Гласс:
— Господин барон, могу я спросить вас о планировании похода? Каким образом он будет проходить?
— Пожалуйста, называйте меня по имени, мне не нравится, когда меня называют бароном, — ответил Гринланд. — Мы отправимся в Гриффонстоун по морю, я договорился с одним капитаном, который отправляется туда в конце апреля из Мэйнхеттена. Это гораздо быстрее, чем ехать по суше, за четыре дня доберёмся. Там мы встретимся с тремя грифонами, которых назначил король Гровер, и которые также войдут в состав нашей команды. В Гриффонстоуне мы перейдём через горы, а там… Не знаю, что нас там будет ждать, но мы попытаемся найти местных жителей, если они есть, и составить хотя бы приблизительную карту, это наша задача-минимум.
— Грифоны? — переспросил Твайтайт Файндер. — Гринланд, вы уверены, что с ними стоит связываться? Я имею не самый хороший опыт общения с грифонами.
— Увы, виконт, но таково обязательное условие короля Гровера. Иначе нас не пропустят через Гриффонстоун. К тому же, проводник из местных нам лишним не будет.
— У вас были проблемы с грифонами? — спросила Ридинг Гласс у виконта с явной заинтересованностью.
— На фронтире мне приходилось общаться с грифоньими наёмниками, — ответил Файндер. — Воюют они отлично, спору нет. Но в свободное время они либо пьют дешёвый эль, либо дерутся друг с другом или с кем-то из гвардии, либо, если находятся возле поселения, пристают к местным кобылам. И без брани они разговаривать не умеют. А говорят они много и громко.
— Уверяю вас, Ваше Благородие, грифоны-учёные и грифоны-наёмники не имеют ничего общего. Как и пони, к слову, — заверила его голубая единорожка.
— Я соглашусь с мисс Гласс, — сказал Гринланд. — Когда я ходил на гору Орлиный Клюв на севере Грифоньего нагорья, я был единственным пони в группе. Грифоны бывают своенравными, но поверьте мне, если найти к ним правильный подход, они станут надёжнейшими товарищами.
— Вы были на Орлином Клюве? — спросил Колд Фронт.
— Да, на пятый год правления короля Гровера, — ответил барон. — Там есть очень глубокая трещина, из-за которой гора похожа на полураскрытый клюв, и я предположил, что она может продолжаться дальше под землёй в виде пещеры. Пещеру мы не нашли, зато нашли много меди, король был доволен.
— И принцесса позволяет вам так тесно общаться с королём грифонов? — по интонации пегаса было трудно понять, спрашивает он это из любопытства или потому что не одобряет действия барона.
— А почему бы ей запрещать это мне? — легко ответил Гринланд. — Грифоны — наши друзья, и, помогая им, я помогаю Эквестрии. Взять, к примеру, эти симпатичные серьги мисс Гласс. Если она приобрела их в течение последних нескольких лет, то есть немаленький шанс того, что они сделаны именно из той меди, что мы тогда нашли. Собственно, и разрешение на нашу нынешнюю экспедицию мне удалось получить достаточно легко во многом благодаря тому моему походу.
— Да, кажется, что ты только что вернулся, и вот ты уже опять куда-то собираешься, — со сдержанной тоской проговорила баронесса Саммер Мансун, сидевшая за столом рядом с мужем.
— Самми, ты же знаешь, как я тебя люблю, — ответил Гринланд, приобняв пегаску. — Но мой долг как дворянина — служить Эквестрии, и так я его исполняю.
— Да, конечно. Долг зовёт, Эквестрия превыше всего. А я посижу тут одна…
Единорог наклонился к супруге и что-то прошептал ей на ушко, отчего лицо у той мгновенно сменилось с тоскливого на смущённо-весёлое. Она неловко хихикнула и тихо произнесла:
— Грин, перестань!
— А вы, господин Фронт, тоже бывали в Грифоньих горах? — спросила Ридинг Гласс.
— Нет, — ответил пегас. — В Гриффонстоуне мне бывать не довелось, я бывал в Кристальных горах. Мы открывали там станцию погодных наблюдений. Первую в Эквестрии, замечу. И, к сожалению, пока единственную.
— Но зачем нам наблюдать за погодой? Разве пегасы её не контролируют? — спросила молчавшая до этого Уайт Клематис.
— Так может сказать только пони, ничего не понимающий в погодной науке. Пегасы контролируют погоду лишь настолько, насколько она сама это позволяет. Я считаю, что такие станции нужно открыть по всей стране. Мы сможем управлять погодой намного эффективнее, если будем знать её состояние во всей Эквестрии. Но, к сожалению, канцелярия Королевской академии пока отказывается ко мне прислушаться и придерживается того же мнения, что высказали вы, мисс Клематис.
— А что ваши коллеги? Они не поддерживают вас в этом вопросе?
— Моим коллегам это неинтересно. Они пишут трактаты о том, как образуются циклоны или почему горы становятся ниже со временем, практика их совершенно не интересует. Я и в этот поход иду, в первую очередь, чтобы повысить свой авторитет. Ваша экспедиция выглядит многообещающе. Может быть, если мы найдём что-то стоящее, канцелярия, наконец, прислушается ко мне как к первооткрывателю.
— Вот у пони серьёзная и стоящая причина идти в экспедицию, — с полуусмешкой проговорила Уайт Клематис. — А я иду просто из любопытства. Конечно, я надеюсь найти и описать один-два новых вида растений, но, честно говоря, иду я, в первую очередь, просто потому что мне интересно, что там за горами.
— Любопытство — двигатель науки, — серьёзно заявил Твайлайт Файндер. — Для учёного любопытство — самая весомая из возможных причин.