Найтмер Твайлайт
88 Выбор королевы
Кризалис вздохнула. Прошло несколько часов, но теперь в ее улье снова был порядок. Теперь у нее наконец-то появилась возможность расслабиться, и она расслабилась. Она погрузилась в то, что еще вчера показалось бы ей экстравагантным расточительством. Светящаяся жидкость обволакивала ее, и ее тепло просачивалось сквозь панцирь в ее сердце.
Она откинулась на спину и посмотрела в окно пентхауса. Луна начала свой путь за горизонт. Что ты задумала? Лунный свет, пропитанный любовью, был не только благом, но и опасностью. Ей потребовалась вся ее впечатляющая сила воли, чтобы укрепить и контролировать своих дислоцированных лингов. Из-за опьянения, вызванного купанием в лунном свете, чуть не было обнаружено огромное количество лингов. На ее лице проступила клыкастая ухмылка. Это был уже второй случай, когда насильственное пожертвование любви привело к проблемам. По крайней мере, этот раз был растянут на несколько часов и не был смешан с очень физическим расширяющимся щитовым заклинанием.
Она держала переднюю ногу перед собой. Панцирь блестел, словно новый. Взятка? Подарок? Ловушка? размышляла Кризалис, разглядывая луну через медленно затягивающееся отверстие.
Когда луна скрылась за горизонтом и на ее месте появилось солнце, ее взгляд переместился на одно из отверстий, которое не уменьшалось. Отверстие, которое, если бы она промедлила с реакцией, оказалось бы в ее груди. Ярость всколыхнула сердце — цель Селестии. Рядом с ненавистной Солнечной принцессой выстроились другие лица: Торакс, Старлайт и многие другие. Каждый удар, каждое поражение, каждая неудача усугублялись и умножались до такой степени, что она зашипела от ярости.
Энергия пульсировала в ее роге, желая найти цель для нападения. Сквозь стиснутые зубы и рычание она поднесла копыто к груди и вздохнула. С выдохом она выдохнула ненависть. Обещанный инферно гнев погас, превратившись в слабое пламя раздражения. Несколько мотыльков шутливого настроения промелькнуло в ее глазах — достаточно, чтобы тихонько хихикнуть. Вот она копирует одну из привычек Кейденс. Слишком идеальное личико, которым она обладала, мысленно оглянулось на нее, и гнев ощерил клыки, угрожая вернуться.
— Нет… нет, еще нет. — Сделав еще один вдох, она улеглась на спину и позволила жидкой любви полностью охватить ее. На нее снизошло удивительное спокойствие. В этот миг ей не о чем было беспокоиться. Не было врагов, от которых нужно прятаться, не было заноз в копытах, которые нужно было вырвать с кровью в своей мести.
Не дыша, она сжигала ничтожно малое количество жидкой любви по сравнению с тем, что впитывало ее изголодавшееся тело. Уровень жидкости падал так быстро, что ей пришлось поручить четырем лингам долить ее, чтобы остаться полностью покрытой.
Погружаясь в воду, она хихикала, и последний воздух из ее легких выходил в виде поднимающихся пузырьков. Вместо дискомфорта ее поддерживала теплая ласка любви. То, что вчера было бы непростительным расточительством, то, что для большинства ее детей означало бы гибель, теперь было просто использованием излишков, пока они не испортились.
В голову пришла неожиданная мысль. А что, если дело не во мне? Найтмер Мун выдавала себя за Твайлайт… Может, эта щедрость просто случайна? Может быть, это просто часть плана Найтмер по завоеванию Луны?
Легкое покалывание — вот и все, чем она была предупреждена, прежде чем ее размышления были разрушены мучительной болью. Ей не хватало воздуха, чтобы закричать, но она все равно корчилась, когда в нее вонзались копья жгучей боли. Агония в старых ранах то нарастала, то стихала, превращаясь в почти нестерпимый зуд. Несмотря на дискомфорт, она ухмылялась. Боль повторялась сотни раз, и с каждым разом ее ликование только усиливалось, даже если на это уходили месяцы любви всего улья.
Ее панцирь лопнул, когда ее конечности ударились об армированную ванну. Как заметила животная часть ее разума, боль стала выходить быстрее. Беспорядочные метания превратились в более целенаправленный акт самоуничтожения.
Жидкость потекла по новым жабрам, когда она, все еще погруженная в воду, делала тяжелые вдохи. По мере того как жизненно важная жидкость проникала в организм, к ней возвращалось здравомыслие, и она начинала видеть то, что говорили ей глаза.
Над ней на поверхность всплывали маленькие пятнышки золотистого света. Миниатюрные золотые солнышки в розовом море должны были быть прекрасны, и если бы она не знала, что именно они собой представляют, то так бы это и было.
Каждое из них было зачарованным осколком рога Селестии размером с пылинку. Это было гениально. Это была несравненная атака. Использование осколков рога в качестве оружия позволяло то, что невозможно было парировать. Это была единственная вещь, которая могла без труда вместить в себя весь гнев солнца. А с безопасного расстояния на это можно было просто смотреть. Вместо снега они напоминали огненную метель. Все, что не испепелялось, они разрывали, как песчаная буря. Если ты выдерживал, если выживал, они вливались в тебя и приносили с собой проклятие, чтобы раны никогда не заживали.
Мелькнула мысль, и несколько дронов пришли в движение. Каждое из золотистых пятнышек было аккуратно снято с поверхности и утилизировано. Еще одна мысль — и она узнала, сколько раз они восполняли любовь вокруг нее. Десять лет, десятки лет любви, потраченных впустую, а не для всего моего улья… Она подавила свой гнев еще до того, как он начал нарастать.
Дело не только в тебе, — напомнила она себе с трудом. У Селестии было много способов поразить ее, много более простых заклинаний, которые она могла бы использовать. Почему ты использовала именно это? Я должна была стать уроком для твоих врагов? Это заклинание было создано для другой цели?
Она играла с этой мыслью и забавлялась ею, как кошка с мышью. Понемногу, по кусочкам, она выуживала все, что знала об атаке Селестии. Ее абразивная субстанция могла медленно размолоть панцирь, но против обнаженной плоти она могла сделать гораздо больше.
Это было для твоей сестры?
В полноразмерном зеркале она уже давно не видела подменыша. Ни одна дыра не украшала ее. Ее рог представлял собой длинное смертоносное лезвие, а сегментированный панцирь был толстым, со здоровым блеском. Было видно, что она стала выше по меньшей мере на два копыта, но двигалась она так, словно была вдвое меньше прежнего. Чейнджлинг в зеркале удовлетворенно ухмыльнулась, показав клыки.
Кризалис положила копыто на гравированную раму:
— Это было так давно, что я даже не узнаю себя.
Потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смесь собственных эмоций. Счастье, удовлетворение и оптимизм. Выражение ее лица исказилось от отвращения. Последнее было той эмоцией, которую она больше никогда не позволит себе испытывать.
Даже при медленном шаге ее длинные ноги быстро принесли ее к огромному окну. Откинув копыто, она смотрела на "свой" город. Мэйнхеттан был оживленным ульем. Каждый линг оправился от любовной передозировки и теперь передвигался самым медленным шагом. Плетение гудело от радости, и только поэтому суетливые рабочие не врезались друг в друга.
Материнская улыбка отразилась в стекле. Продолжайте в том же духе, дети мои. Слова, которые она обратила к улью, были пронизаны теплом, любовью и гордостью. На мгновение все линги остановились и посмотрели в ее сторону. Она царственно помахала им копытом — еще одна вещь, которую она скопировала у Кейденс.
По улью прокатились радостные возгласы, после чего они с еще большей энергией принялись за работу.
— Все меняется, — размышляла она вслух, когда, вспыхнув зеленым светом, приняла форму пони. Ее аура распахнула окно, и она взлетела на крыльях. Если бы не утоленный голод, то от зова сирены, доносившегося снизу, она пыталась бы зарыться в землю своими копытами. Все подвалы, бассейны, ванны и закрытые помещения, которые можно было простерилизовать, очистить и сделать водонепроницаемыми, были полны. Даже если бы все ее нынешние дроны были перевозчиками любви, потребовались бы годы, чтобы переместить этот избыток любви. Нужно было принять решение, и сделать это в ближайшее время. Использовать, выбросить или оставить здесь?
С учетом разрушений, причиненных мором и смертоносным магическим потоком, пройдут годы, прежде чем пони смогут вернуться в город. Правда, существовал небольшой риск, что они разведают его до этого, но туннели для бегства уже были проложены. В этом случае просто нужно будет больше транспортировщиков.
Ее разум извлек из плетения цифры производства. В настоящее время пони в капсулах производили двести шесть единиц любви в день. Экспериментальные фермы в настоящее время производили около восьмисот единиц, и ожидалось, что их количество будет только расти. Как бы ей ни хотелось признать правду, цифры не лгали. С другой стороны, за пони в капсулах было проще ухаживать, и их было проще скрывать.
Она отдала мысленный приказ, и один из ее писцов начал делать записи и подсчитывать цифры. Даже не обращая внимания на то, что сытый живот приносит удовлетворение, она тихо зарычала. Я королева, а не чертов счетовод. Все было гораздо проще, когда ее стая, уничтожая страну за страной, наедалась до отвала. Ее разум поступил логично — он перешел к тому, что произошло дальше. Как самодовольный белый аликорн явился с рвением и пламенем. К презрению, с которым ее оставили избитой, сломленной, голодной и запечатанной внутри вулкана.
Ее глаза устремились на запад, туда, где Кантерлот будет виден, если она поднимется достаточно высоко. В голове мелькнула фантазия о том, как небольшой подарок в виде нескольких тонн огненных рубинов превратит Кантерхорн в действующий вулкан. Внезапность — это честная игра… нет? Она покачала головой. Как бы ни было приятно наблюдать за выражением лица Селестии, когда ее ценный город расплавится или взлетит в небо при извержении, мелкая месть того не стоила. В лучшем случае, это доставит Селестии неудобства, и она потратит слишком много пищи… или теперь это будет скот?
И снова, к ее досаде, на помощь пришла дыхательная техника Кейденс. Она снова стала рассуждать логически. Несмотря ни на что, ее улей был менее важен для Эквестрии, чем Скверна и Мунлайт Скролл. В конце концов, они всегда могли спасти пони, которых захватил улей. Это означало, что пока с этим не разберутся, улей будет в безопасности.
Она приказала полудюжине строителей начать работу над еще одним питомником. Сейчас было самое время для экспериментов. Она взмахнула крылом и взяла новый курс на здание, где находилась кладовая. Там было много пони, о племенах которых она даже не подозревала, не говоря уже об их талантах, и сейчас это было самое подходящее место для сбора алхимических материалов для ее личных надобностей.
Кризалис снова была в ванне. На этот раз ароматная вода согревала ее, когда она оттирала себя, несмотря на то, что она знала, что совершенно чиста. Очищающее заклинание и огонь ее трансформации позаботились об этом, но такие вещи никогда не оставляют ощущения чистоты.
День был продуктивным. У нее было шесть основных планов и два десятка запасных. Она создала три новых класса чейнджлингов, которые теперь развивались внутри нее. Ни один из них не будет столь же ценным, как ее наследник, равно как и их когорта, но они все равно станут ценным дополнением к улью, которым она сможет гордиться.
Она отложила мочалку и растянулась в огромной ванне. По сравнению с той, что стояла в королевском дворце, она была аляповатой и казалась какой-то дешевой, несмотря на то, что на нее были потрачены миллионы бит.
Ее мысли вернулись к тому времени, когда она, будучи Кейденс, наслаждалась вниманием королевских пони в спа-салоне. На одно мимолетное мгновение она подумала о том, чтобы похитить некоторых из них, чтобы добавить еще одну касту в свой улей. Из них могли бы получиться особые сборщики урожая, если бы у них был талант к словоблудию и умению дарить счастливый конец. Но она отбросила эту идею. На данный момент метод свободного содержания оказался гораздо более выгодным.
Она закрыла глаза и обратила магию на себя, позволяя своим чувствам течь через нее и оседать на трех партиях яиц в ее животе.
В первой из них был смешан транспортировщик любви с некоторыми чертами Шайнинг Армора. У него было огромное хранилище любви, и если все было сделано правильно, то огромный рог, который он отращивал, позволял ему защищать территорию. Она усовершенствовала его, чтобы устранить любые ограничения на рост. Так что во времена изобилия он мог легко вырасти до размеров здания и в одиночку защищать целый город. При переезде на новое место они могли превратиться в повозку или железнодорожный вагон, причем достаточно большой, причем не утруждая себя поддержанием маскировки.
Вторая была смесью лакомки и строителя. Она часами рассматривала пони в капсулах, выискивая лучших доноров. Каждый из них обладал острым умом и талантом, который, как она надеялась, пригодится в логистике. Эта новая каста подошла бы для писцов или ткачей, способных создавать свои собственные ремесленные принадлежности по мере необходимости. Идеальным вариантом для этого было бы получить от Твайлайт больше образцов, но даже если бы она и получила их, кто стал бы тратить такой потенциал на прославленных библиотекарей и бухгалтеров?
Последние были самыми скучными, но в случае перехода к выращиванию свободных пони они были самыми необходимыми. К счастью, в тех деревнях, которые они "спасли" от Скверны, захватив их, было немало фермеров.
Она подумала, не будет ли стакан любви поблажкой, и, в кои-то веки, она была достаточно сыта, чтобы почувствовать искушение. На мгновение она подумала, что день может быть просто идеальным, но отказалась от этой мысли. В последний раз она думала, что день будет…
Моя королева? Уже тон мысленного голоса выдал все. Жесткий, официальный, с намеком на волнение.
Она гордилась своими достижениями. В кои-то веки она оказалась в состоянии полного физического и душевного удовлетворения, поэтому, конечно, должна была знать, что это ненадолго. Да? Ее собственный ответ был острым, как бритва, и обещал много часов боли, если какой-то линг сделает какую-нибудь глупость.
У нас тут такая ситуация.
Она стиснула зубы и изо всех сил постаралась не зарычать. Даже она сама не знала, где в ее тоне находится грань между терпением и угрозой. Я не в том настроении, чтобы играть в двадцать вопросов.
Через плетение она чувствовала, как дрожат линги, ощущала их страх, сменяющийся преданностью. Моя королева… Принцесса Твайлайт хотела бы поговорить с вами.
Кризалис приподнялась. От быстрого движения вода расплескалась по комнате. Там Найтмер Мун?
Она похожа на Твайлайт, а ее дочь и ее друзья играют с местными жеребятами.
Как и следовало ожидать, она старается оградить их от возможного конфликта.
— И лишает меня возможности заполучить заложников, — размышляла она вслух.
Кризалис надела свою метафорическую корону и улеглась в ванну. Магия потрескивала в ее реальной короне и танцевала в плетении, по мере того как она углубляла свою связь. Когда осознание своего физического тела угасло, она направила последнюю мысль ближайшим преторианцам, приказав им быть начеку.
Сначала она сосредоточилась на линге, который говорил с ней. Она легко следовала за этой единственной ниточкой, набирая силу по мере того, как ее чувства бежали по ней. Он был тем, кто хотел попробовать заняться разведением свободных пони. Верный, надежный, но в какой-то степени склонный к риску. Он был более приспособлен к жизни, чем многие другие, поэтому он и был местным командиром.
Он не сопротивлялся, когда она проникала в его сознание. Все подробности того, как управлялась деревня. О любовных доходах, о том, что они увеличили население деревни более чем в два раза и заменили большинство пропавших или погибших пони. С помощью небольшого количества яда и магии разума все пони приняли новую версию реальности.
Несмотря на свой гнев, Кризалис была впечатлена. Ты доставил мне удовольствие. Позаботься о том, чтобы так было и впредь… — Она бросила лингу нотку похвалы, сдобренную предостережением, подкрепляя свои слова. Она выскользнула из его головы и стала искать разум другого близлежащего линга.
Кризалис нашла того, кто был самым тусклым и тихим в плетении. Очевидно, что его не хватились бы из-за его разговорчивости. Это был солдат, единственной примечательной чертой которого было отсутствие агрессии — идеальное прикрытие для лазутчиков, готовых просто сидеть и ждать неделями без всяких жалоб. Кризалис осторожно, если не сказать мягко, подавила его волю и взяла на себя прямой контроль над его телом. Ее сознание скользнуло в низшую форму. Тело уже умело ходить, так что она просто направила его в нужную сторону и сосредоточила все свое внимание на причине своего визита.
Найтмер в форме Твайлайт стояла, если верить всем чувствам пони, в безмятежной медитации. В эмоциональном плане всё было гораздо интереснее. В отличие от Селестии, даже малейшее мерцание взрывалось, как фейерверк.
Все это было похоже на плохую имитацию ее плетения, используемую для спора. Доверие, недоверие, ненависть, злость, скука, грусть, мольба, счастье, радость и отчаяние выстреливали туда-сюда, словно боевые маги, играющие в настольный теннис артиллерийскими заклинаниями. Она радовалась, что голова не будет болеть от наведенного ужаса.
По мере того, как одолженные копыта подносили ее ближе, все больше и больше проявлялась внутренняя дискуссия. Она знала, что это неправильно, но это было похоже на то, как если бы три пони препирались и пытались побудить четвертого встать с постели, когда на самом деле им этого не хотелось.
Страсть и ликование заглушали всё остальное, когда из тела Твайлайт полыхнуло пламя. Воздух похолодел, но пламя все равно разгоралось. Она взвилась вверх и расправила крылья, пламя неистово взвилось вокруг нее. Она надолго застыла в этой позе, повернув голову так, чтобы встретиться взглядом с Кризалис. Аликорн вдохнула, и пламя погасло. Аликорн впечатала копыта в землю, буквально в землю. Ее передние ноги зарылись в землю по самые щетки.
Земля загрохотала раз, потом два, а затем, с последним рывком, из-под земли вырвались куски расплавленного камня, подхваченные темно-пурпурной аурой и придающие ему форму. В ненужной демонстрации телекинетического мастерства многие тонны камня были сжаты в грубую форму укрепления. Тонкие линии пурпурной магии разрезали, разрывали и дезинтегрировали лишнее, превращая функциональное, но грубое сооружение в нечто действительно презентабельное.
Не желая рисковать и не впечатляясь столь вопиющей демонстрацией силы, Кризалис рысью направила свое заимствованное тело прямо к все еще работающей "Твайлайт" Найтмер.
Пурпурные глаза Найтмер застыли.
— Кризалис.
— Откуда такая враждебность, принцесса? — Кризалис надменно вскинула голову. — В конце концов, это ты хотела поговорить.
— Меня зовут Найт, и тебе следовало бы поддерживать мой маскарад, если, конечно, ты хочешь, чтобы я сделала то же самое? — сказала Найтмер, сверкнув глазами. — Итак, на публике я — Твайлайт Спаркл, как вам должно быть известно. — Повернувшись, она направилась к отвесной стене нового укрепления и, сверкнув рогом, вырвала из стены обломок, не сбавляя шага.
Несмотря на притворство Кризалис, от стоявших поблизости чейнджлингов по плетению пошел страх, который тут же улетучился, как вода в ванной, уходящая в канализацию. Он закружился вокруг, а затем устремился к Найтмер. Она оглянулась через плечо и облизнула губы, на ее слишком уж самодовольной мордочке появилась довольная улыбка.
— Заходи. Нам есть что обсудить, мой маленький пони.
С тихим рычанием Кризалис вошла следом за ней.
— Я не твоя маленькая пони.
— Может быть, и нет, но ты — пони.
— Я не простая пони, — прошипела Кризалис. — Я — королева чейнджлингов.
Найтмер хмыкнула, словно размышляя:
— Да, это так, но ты все еще являешься одним из шести племен пони.
— …шести?
— Да, шести. — Найтмер огрызнулась, прежде чем ее голос смягчился до лекторского режима Твайлайт. — Земнопони и кристальные пони, пони-фестралы и пони-пегасы, пони-единороги и пони-чейнджлинги.
— Ты ожидаешь, что я поверю… — Кризалис оборвала свои слова, когда в вспышке темного пламени появилась Найтмер Мун во всем своем мрачном и ужасном великолепии.
— И как, по-твоему, я это сделала, если бы Аликорны также не были чейнджлингами?
— Тогда почему Селестия…
— Моя дражайшая сестра, — прозвучал сочащийся ядом в голос. — Она стремится уничтожить то, что не может контролировать или от чего нет пользы… В твоем случае она просто искалечила тебя, чтобы использовать тебя и твой улей для испытания Твайлайт и Кейденс.
В голове Кризалис заплясали образы ее сестер. Все то время, что они проводили вместе, конкурсы на создание самых мощных или интересных дронов. Все они мертвы. Все они ушли, а она осталась только потому, что была достаточно слаба, чтобы Селестия могла управлять ею.
Никогда. Она оскалила клыки в мстительной улыбке.
— Я победила ее.
Гогот Найтмер Мун перерос в приступ безумного смеха.
— О, клянусь звездами, это было так…
Если бы она была в своем собственном теле, она бы сорвалась. Она бы набросилась на нее копытами и рогом и показала бы этому паразиту, на что способна сытая королева. Отказавшись от этой возможности, она бросила свой лучший смертельный взгляд, подумывая о том, чтобы превратиться в нечто с окаменяющим взглядом. Нет, тогда я не узнаю, зачем она здесь, — подумала она, прежде чем прорычать:
— Я пришла сюда не для того, чтобы меня оскорбляли.
Найтмер Мун подняла копыто, как бы прося минутку, а затем глубоко вздохнула. Она оказалась еще одной пони, которая начала использовать дыхательный трюк Кейденс. Когда она выдохнула, ее форма изменилась и превратилась в Фестральную Твайлайт:
— Приносим вам свои извинения. — Она склонила голову, но не сводила своих узких глаз с Кризалис.
Сверкнув зеленым светом, Кризалис поднялась во весь рост, и ее заимствованное тело обрело свое истинное величие. Она окинула взглядом стоявшую перед ней кобылу.
— Я победила ее благодаря любви Шайнинг Армора. Она мне не соперница.
Найтмер медленно покачала головой и прошептала одно слово:
— Сидеть.
Это слово ударило, как удар молота. Его эхо потрясло весь мир. Реальное тело Хризалис подчинилось на мгновение быстрее, чем ее заимствованное тело. Ощущение воды, противостоящей движению ее настоящего тела, было почти достаточным, чтобы отвлечь ее сознание от марионетки.
Вся злость, вся ярость, которую она сдерживала в себе, вспыхнула. Она зашипела и обрушила мощный поток энергии на свой рог: Как она смеет…
Быстрее, чем миг, и мягко, как перышко, Найтмер копытом заставила ее замолчать:
— Успокойся…
Мягкие, нежные слова пронеслись сквозь нее и вырвали гнев, оставив после себя лишь холодную неподвижность и полное спокойствие. Даже самодовольная уверенность, исходящая от Найтмер, не смогла вызвать ее ярости.
Прохладное прикосновение магии Найтмер потянулось к рогу марионетки Кризалис, залечивая трещины и повреждения, вызванные переизбытком энергии.
— Что ты со мной сделала?
— Все шесть племен были воспитаны и обучены на протяжении десятков тысяч поколений повиноваться Аликорнам. Моя сестра могла бы остановить тебя одним словом.
Несколько ноток возмущения попытались пробиться сквозь вынужденное спокойствие, но она подавила их. Сейчас было не время впадать в ярость:
— Так зачем же понадобился этот маленький разговор по душам?
— Я просто хотела выразить тебе нашу благодарность.
— Правда? Но мы же враги.
Найтмер покачала головой, в ее глазах мелькнула жалость:
— Ты просто хочешь питаться, развиваться и править. — Она взмахнула крылом. — Ты не хочешь пригвоздить нас к алтарю и резать мою плоть снова и снова, наслаждаясь несокрушимой природой Аликорна, чтобы довести мучения до максимума.
Кризалис знала, что такое пытки, знала, что такое боль, но что-то в тоне Найтмер, в характере ее эмоций нарисовало слишком яркую картину. Она почти слышала крики и чувствовала, как лезвие ласкает ее панцирь, прежде чем впивается в ее мягкие внутренности. Стук копыт по камню разрушил видение, оставив лишь эхо хныкающего всхлипа.
Найтмер широко взмахнула крылом.
— Если ты будешь обращаться с их любовью так же, как здесь, ты получишь наше благословение и защиту, — закончила она с дружелюбной улыбкой.
Кризалис так и осталась сидеть на заду — даже в условиях вынужденного спокойствия это было очень тяжело воспринять. Найтмер Мун защищает меня? Я сплю? Или любовь, исходящая от лунного света, была искажена? Как-то повлияла на меня?
— Это какой-то фокус?
— Нет. По правде говоря, я просто эгоистка. — Найтмер приветливо махнула копытом. — Я сама пыталась помочь всем пони, дать им возможность раскрыть свой потенциал, и это привело к путешествию на луну.
— История говорит не об этом.
Найтмер пожала плечами:
— Они также говорят, что мы были всего лишь мифом. Говорят, мы были завистливы, тщеславны. Но мы никогда бы не пали из-за такой мелочи, из-за такого пустяка, как привязанность смертных. — Ее морда дрогнула от усилия, но не смогла сдержать уродливой усмешки.
Найтмер фыркнула и ударила копытом по земле. Ее мышцы дрожали от желания двигаться, а эмоции кричали о мести. Но потом все это исчезло. Она сидела со спокойным, собранным и расслабленным выражением лица. В ее эмоциях чувствовался привкус гордости и решимости стального клинка, но больше ничего.
— Селестия убила мою семью. Она испепелила всё, что у нас осталось от тех, кого мы любили. И это после того, как она бросила милую Луну, художницу, которая любила танцевать в звездном свете, в кровавую гладиаторскую яму. — Найтмер сладко улыбнулась.
Навязанное спокойствие улетучилось, оставив после себя лишь замешательство. Кризалис не знала, что делать. Она была королевой. Одна из ее функций заключалась в том, чтобы всегда знать, что делать. Сама мысль о том, что Найтмер Мун захочет поговорить с ней только для того, чтобы рассказать ей душещипательную историю о своем происхождении, должна была показаться нелепой, и все же это произошло:
— Найт… Я не твоя мать и не твой духовник, так почему ты мне это рассказываешь?
Крылья Найт слегка опустились:
— Я считаю, что то, что моя сестра сделала с теми, кто предал тебя, отвратительно и является пустой тратой потенциала твоего племени.
— И это все?
Найт покачала головой:
— Ты можешь быть нам полезна. Есть один пони, с которым я бы очень хотела встретиться снова. — Злобное ликование и голод, плясавшие в эмоциях Найт, заставили Кризалис порадоваться, что она не является этой пони.
— Значит, ты просто хочешь использовать нас?
— Да, но верность вознаграждается, и если ты поможешь нам заполучить Мунлайт Скролл, то будешь хорошо вознаграждена.
— Так кто же… — Вопрос Кризалис был прерван тенью Найт, которая встала и приняла облик другого пони. Знакомого пони, того самого пони, который очень неплохо заплатил за новую личность. И как же я могу использовать это, не навлекая на себя твой гнев?
Не успела она и глазом моргнуть, как Найт уже стояла с ней мордочкой к мордочке. Глаза аликорна полыхнули силой, и весь мир стал лишь бесконечной пустотой.
— Где. Он?
Кризалис вдруг почувствовала себя очень, очень смертной.