Вперёд и ввысь

Ленинград-Кантерлот

Тёмной ночью при свете полной Луны, заглушая шум и гам людей, снова раздался гудок, чёрного как смоль паровоза с красной звездой, пронзительно зовя всех пассажиров в свои вагоны.
Перрон вокзала был многолюден. На втором пути, где стоял сейчас поезд, толпились отдельно группы молодых командиров из Ленинграда, докуривая уже по второй папиросе и о чём-то споря. Солдаты, командиры, врачи и политработники прощались с семьями, спешили, — вот-вот поезд должен был тронуться в далёкий путь.
Чкалов проталкивался через провожающих, спеша в свой третий вагон. Казалось, что чемоданчик оторвётся вместе с рукой, — настолько было тесно сегодняшней ночью. Но чудеса случаются и в быту, так что лётчик ещё успевал на свой поезд «Ленинград — Кантерлот», шедший из второй, культурной столицы.
Добравшись в целости и сохранности до своего вагона, Чкалов предоставил документы военному проводнику, так и не разобрав звания в свете тусклых фонарей перрона. Проводник же развернув документы и хорошо рассмотрев их, вернул владельцу.
— Ваше место, товарищ комбриг, тридцать первое. Прошу проходите, не задерживайтесь, мы сейчас отходим… Гражданочка, извините, сюда нельзя, только по пропускам… — внимание проводника полностью переключилось на женщину средних лет, стоящую позади Чкалова.
Поднявшись по лесенке внутрь, лётчик столкнулся с такими же старшими командирами, как и он сам. Почти, каждый пытался поудобнее устроиться на своей полке, подготавливая её ко сну, пока другие сидели со спокойными выражениями лиц и не собирались этого делать, попивая чай с пряниками. Было легко догадаться, что это та часть из прохладного, продуваемого всеми ветрами Ленинграда. Скоро им предстояло служить рука об руку не только в другом государстве, но и в другом мире, в другой вселенной. Кто знает, что для них всех подготовила жизнь на следующий день?..
Закинув чемодан с личными вещами под нижнюю полку, Чкалов залез на верхнюю и заложив руки за голову с тяжёлым вздохом стал прокручивать в голове последние события. День выдался сумбурный, полный хаоса и беготни, обдумать всё произошедшее времени не было, да и не хотелось, если честно. Теперь в пути его было предостаточно и, чтобы не скучать понапрасну, пустился в размышления.
Эквестрия. Место, лично незнакомое Чкалову, было на слуху почти у каждого гражданина СССР. Магия, чудеса и другой мир, открытый всего месяц с небольшим назад. Чушь, сказали бы все, кто чуть-чуть верил в науку, но заявление лично от партии и товарища Сталина никто не стал воспринимать как глупую и неудачную шутку. Напряжённость росла не по дням, а по часам. Многим становилось страшно, что начнётся захват родного мира. Пугала неизвестность. Но в какой-то момент все облегчённо вздохнули, — дипломаты вернулись с хорошими новостями. Через месяц начался набор добровольцев-специалистов в командировку по другую сторону портала, а на прошлой неделе и военного ограниченного контингента Красной Армии.
Присланная телеграмма, о просьбе срочно прибыть в Москву из отпуска, практически ничего не объясняла. Лишь назначенная встреча лично со Сталиным дала ответ на эту срочность. Шёл набор тех, кто хочет полтора года простоять на страже спокойствия другой страны. Пусть звучало это гордо и даже воинственно, но из-за миролюбия местных, солдатам и их командирам брать в руки оружие и проливать свою кровь вряд ли придётся. Тогда то и стало понятно почему пару дней назад лётчику-испытателю неожиданно предложили командировку и командование бригадой в государстве под необычным и странным названием Эквестрия. Партии нужно было отправить своих доверенных людей в Эквестрию, и такие как Чкалов могли показать цвет простого народа Советского Союза.
Чкалов же отказываться от такой поездки, предсказывающей новые и интересные приключения, не стал. Его ещё не покинул дух всего нового, неизведанного и прекрасного.
Последующие в суматохе пару дней прошли как один миг и день поездки подкрался незаметно…
Дребезжали стаканы с горячим чаем в железных подстаканниках, умиротворяюще стучали колёса поезда и тихо болтали снизу танкисты, кажется. Двое коренастых и смуглых командира, в расстёгнутых от духоты гимнастёрках, обсуждали нынешнюю обстановку в другом мире, о стоящих там на посту монархов, об их любви и нелюбви к простому и трудовому люду.
Зевнув, Чкалов глянул на свои наручные часы и удивлённо моргнул: время было далеко за полночь. Пора ложиться спать. Потянувшись, он перевернулся на бок, справедливо полагая, что утро вечера мудренее.

Свет яркого Солнца пробивался через большое, незашторенное окно, прогревая всё, что стояло на столике. Сон, приятный, но такой зыбкий, куда-то ускользнул, — кто-то настойчиво тормошил лётчика за плечо. Протерев сонные глаза, он увидел проводника.
— Через пять минут мы прибываем на вокзал Кантерлота. Можете собираться, товарищ комбриг.
— Хорошо, я Вас понял.
Услышав утвердительный ответ, проводник пошёл дальше по вагону будить остальных. Чкалов спрыгнул с полки и пошёл умываться, — не пристало командиру знакомиться с новым городом грязным и заспанным.
Как и сказал проводник, поезд остановился ровно через пять минут. В проходе уже столпился народ с личными вещами. Взяв свой коричневый небольшой чемоданчик, лётчик двинулся к выходу. Сойдя на перрон серо-жёлтого цвета, он, как и большинство здесь присутствующих, удивился красоте этого места. Невысокое здание вокзала с часами стояло напротив него, а позади и вдалеке высились шпили белокаменного замка. Даже из центра города он был виден как на ладони.
— Товарищи, пожалуйста, пройдите в здание вокзала! Повторяю, пожалуйста, пройдите в здание вокзала! — через рупор вещал седовласый мужчина в форме майора НКВД с малиновыми петлицами.
Большинство приехавших, негромко переговариваясь, пошли к арке здания. Тут то Чкалов и увидел впервые пони. Это была вороная кобыла в форме работника вокзала. Маленький рост и, относительно этого, большие, выразительные зелёные глаза. Она без особого удивление рассматривала идущих людей, в то время как они открыто и беззастенчиво таращились на неё.
Внутри вокзала стояло множество просторных скамеек. С шумом, прибывшие расселись в ожидании дальнейших указаний. Через пару минут вернулся знакомый майор НКВД. Он с тяжёлым вздохом осмотрел всех присутствующих и уже без рупора начал объяснять ситуацию:
— Командиры, военврачи, политработники и бойцы, вы сейчас находитесь в столице Эквестрии, в городе Кантерлот. Думаю, вам уже рассказали о ваших новых обязанностях и правах. Я лишь повторю некоторые, самые важные, из них: не использовать своё табельное оружие против местного населения, не вступать в махинации и не вмешиваться в местные разборки. И, конечно, будьте вежливыми, добросердечными, и, по возможности, помогайте. Помните, по вам будут судить всех остальных людей. Остальное вы узнаете непосредственно на месте своей службы. А пока, временно, будете проживать здесь, в Кантерлоте. Есть вопросы?
— Разрешите обратиться? — поднял руку молодой политрук в лихой фуражечке.
Майор утвердительно кивнул и политрук продолжил:
— Как долго нам придётся здесь сидеть?
Седовласый немного постоял, задумчиво поглаживая подбородок, но ответил:
— К сожалению, этого я не могу сказать. Большинство из вас уже сегодня или завтра отправятся в свои части, но будут и те, кому предстоит ждать до одной недели. Это крайний срок. — с полной уверенностью ответил он на вопрос политрука.
— Это всё? — спросил майор.
Ответом ему стала тишина.
— Тогда прошу вас, товарищи, идти за мной, в замок. Там вы получите ключи от ваших комнат.
Все встали. Чкалов оказался, почти, у самого начала колонны под сотню с лишним человек.
На улице их ждали три трёхтонки и две чёрные эмочки. Старшим командирам предложили место в машинах командного состава, в то время как остальным пришлось расположиться в открытых грузовиках. Стояла неимоверная жара, спрятаться от которой было негде. Но расстегнуть гимнастёрки и снять их было не положено по уставу, да и просто неприлично. Чуть поодаль стояли уже любопытные пони всех мастей и разновидностей. По выданной брошюре Чкалов уже знал о всех четырёх видах пони: пегасах, единорогах, земных и аликорнах. Было даже несколько репортёров, фотографировавших прибывших на поезде людей. Кто-то с улыбкой махал, кто-то просто наблюдал склонив голову набок, а кто-то шёл по своим делам, не замечая никого.
Сев на заднее сиденье замыкающей эмочки, лётчик сразу открыл окно, — пусть и не сильно, но это помогало справиться с горячим воздухом. Рядом с Чкаловым сидел дивизионный комиссар. Он всё время вытирал голубым платком пот, стекающей по лицу и шее и поправлял очки в тоненькой оправе. Впереди был молодой, загоревший до бронзового оттенка, водитель и уже знакомый всем майор НКВД.
Протянув руку и пожав всем присутствующим, сказал:
— Будем знакомы. Пётр Михайлович.
— Валерий Павлович, — ответил Чкалов.
— Алексей Валентинович, — кивнул и тоже сжал мозолистую ладонь комиссар.
— Вот и познакомились. Если будут вопросы, то смело заходите ко мне, я всегда буду рад разъяснить ситуацию. — улыбнулся Пётр Михайлович.
Тронулась первая машина, а за ней и все остальные. Пусть все и уступали дорогу колонне, но ехали медленно, боясь ненароком сбить неосторожного жеребёнка или просто рассеянного. Дорога изначально была для всех, без тротуаров, и не рассчитана под современные машины.
Чкалов снял фуражку и, положив её на колени, стал смотреть на город. А посмотреть было на что. Кантерлот был определённо древний, полный необычной архитектуры. Погулять вечером по этим улочкам и посмотреть было действительно хорошей идеей, пока работой не загрузят.
Странная картина предстала перед лётчиком: по другую сторону улицы ехала двуколка с запряжённым в неё земным пони. Он лёгкой рысцой вёз своих пассажиров, двух единорогов.
«Значит, им чужда работа обычной лошади. Интересно, есть ли здесь ездовые?» — подумал Чкалов, провожая удивлённым взглядом повозку.
Машина свернула в сторону и въехала на горбатый мостик через искусственную речушку метра, эдак, в полтора поперёк. От неё повеяло призрачной прохладной, которая пропала в ту же минуту.
Началась новая улица. Виднелись яркие и красочные вывески магазинов, кафе. Но не только пони сидели под открытым небом за уличными столиками забегаловок, — то тут, то там Чкалов замечал людей в военной форме. Они пили чай вместе с пони, не испытывая никакого дискомфорта. Лёгкий аромат сладкой выпечки залетел в салон машины, возбудив аппетит всех сидящих.
Водитель, видимо, заметив через зеркало как Чкалов стал глазами рыскать по домикам в поисках источника такого восхитительного запаха, сказал:
— Товарищ комбриг, разрешите обратиться?
— Конечно.
— Здесь, в маленьком закоулке, не сильно заметным с главной дороги, есть отличная пекарня. Готовят там на совесть и, относительно, недорого.
— Хм, спасибо. Я это учту. — благодарно кивнул лётчик на этот совет.
Отвернувшись обратно к окну, Чкалов снова стал разглядывать архитектуру города, подумывая, что Кантерлот был бы отличным местом для его службы. Пусть немного далековато от центра до окраины, где будет, скорее всего, его бригада, но здешние красота и разнообразие покрывает это всё.
Дорога пошла в гору. Через десять минут, колонна автомашин въехала под арку со статуями двух аликорнов, держащих Солнце и Луну. Пошла территория замка принцесс. Водитель эмочки завернул круто вправо и заехал на стоянку.
— Ну всё, товарищи, мы приехали, — сказал майор и открыл дверь. — Идём.
Все вышли из машины. Кто-то уже достал папиросу, собираясь крепко затянуться горьким дымом, но майор их одёрнул:
— Прошу не задерживаться. Покурить вы всегда успеете.
Солдаты и командиры разочарованно положили их обратно в карманы. Чкалов лишь усмехнулся на это и оглянулся: недалеко был парк, полный высоких и тенистых деревьев. Повсюду стояли белокаменные статуи разных экзотических существ. А дорога, с которой свернули, вела прямо на маленькую площадь перед замком. Высокие шпили, несомненно, великого архитектора, рвались к небу и Солнцу.
Как только все собрались, группа людей двинулась к крыльцу замка. На подходе их встретили стоящие на карауле гвардейцы. Позолоченные кирасы и шлемы сверкали на свету, как у благородных рыцарей в сказках. На плече у каждого была алебарда, а их мордочки не выражали никаких эмоций.
«Какая прекрасная выучка у них.» — подумал Чкалов, осматривая с ног до головы гвардейцев в средневековой броне.
Майор просто прошёл, тоже не обращая на них никакого внимания. Сделав тоже самое, Чкалов с остальными вошёл замок.
Огромный зал с люстрой из тысячи свечей, мраморные лестницы с красными дорожками, картины и, конечно, снующие без дела дворяне предстали перед ним. Здесь было прохладно и тихо, в отличие от оживлённых улиц. Несколько аристократов поздоровались с майором и что-то спросили. Но тот, видно, увернулся от ответа и сказал, что спешит. Те понимающе кивнули и не стали задерживать его светскими беседами.
Прибывших людей повели на второй этаж по тем самым лестницам, а потом в левое крыло замка, как оказалось полное гостевых комнат. Стены были украшены мозаиками разных битв и великих событий во главе с двумя аликорнами.
«Либо они действительно величайшие правители, либо очень самовлюблённые» — мысленно выдал свой вердикт Чкалов.
В конце коридора их встретили несколько служащих этой части замка. Они каждому выдали ключ от личной комнаты. Лётчику досталась семьдесят восьмая. Он, почти, сразу её нашёл и отпёр.
Апартаменты оказались хорошими, но скудными, по сравнению с тем, что есть в этом замке. Двуспальная кровать, тумбочка, шкаф, туалет и душ. Ничего лишнего, только самое необходимое. В конце комнаты было маленькое окно, выходившее на площадь перед крыльцом.
Положив чемодан на кровать, Чкалов стал разбирать вещи. Костюм-тройка сразу отправился в шкаф, на плечики, предусмотрительно оставленные для гостей. Нижнее белье, футболки и шорты со штанами лётчик аккуратно уложил в тумбочку. Но немного подумав, он обратно достал один комплект и положил его на кровать. Сегодня ему пришлось изрядно попотеть и сходить в душ точно не помешает.
Чкалов закрыл дверь комнаты на ключ от случайных и незваных гостей, разделся и встал под душ. Крана здесь не было, но вместо этого были две большие кнопки красного и синего цветов. Плитка душевой приятно холодила голые ступни, но как только пошла вода, перестала ощущаться. Смыв с себя грязь и пот, Чкалов ещё с минуту простоял под прохладной водой, чтобы взбодриться и очистить разум. День только начался и многое надо было успеть сделать.
Закончив водные процедуры и одевшись, лётчик-испытатель вышел наружу. Отловить служанку оказалось делом нетрудным, она и ещё несколько дежурили в этом крыле, готовые помочь, разъяснить или отвести в другую часть замка. Сиреневая кобылка в костюме горничной с радостью согласилась проводить человека до столовой. По дороге она рассказала о том, где кабинет майора. Найти его там можно не всегда, но его два заместителя работают до десяти вечера и, обычно, не покидают кабинет.
Пони отвела Чкалова на первый этаж и пройдя по нескольким коридорам, вывела его в совмещённую столовую для всех: и людей, и пони. Поблагодарив служанку за помощь, лётчик зашёл внутрь.
Большое помещение было почти пустым. Лишь несколько круглых столиков на пять персон были заняты. Взяв поднос и столовые принадлежности, Чкалов встал за стойку. Из боковой двери вышел солдат в фартуке и поварском колпаке.
— Чего Вам подать, товарищ комбриг? — спросил он и улыбнулся.
— Давайте по стандарту: супчика и что-нибудь на второе.
— Хорошо.
Солдат развернулся и взяв тарелки, наложил лётчику щи и макароны по-флотски и поставил стакан чая. Чкалов кивнул и сказав «Спасибо», ушёл к стоящему в дальнем углу столику. Сделав глоток горячего чая, он приступил к первому блюду. Щи со свежей капустой и бараниной хорошо пробудили его аппетит, заставляя очень быстро работать ложкой. Закончив с отлично приготовленным супом, Чкалов взялся за второе. Теперь он ел гораздо медленней, насыщаясь вкусом каждого кусочка мяса с макаронами. Лишь после этого, он удовлетворённо посмотрел на пустые тарелки. Выпив подостывший чёрный чай и вытерев губы салфеткой, Чкалов оглянулся. Народ постепенно всё больше заполнял пустые места. Посмотрев на наручные часы, он понял, что пришёл чуть раньше, чем начался обед.
Убрав поднос с грязными тарелками, лётчик покинул столовую. Идти и узнавать сразу о его бригаде назначения смысла мало, у большинства сейчас законный обед, тратить который на работу никто не захочет, да и некультурно это. На улице жара и город до вечера отпадает. Остаётся только осмотреть и изучить сам замок.
«Пусть ноги несут меня сами» — сказал себе Чкалов и пошёл вперёд по одному из многочисленных коридоров, никуда не сворачивая.
Кости сапог гулко стучали по мраморному полу, что был покрыт красным ковром с незамысловатыми, простыми узорами золотого оттенка. По одну сторону были окна выше человеческого роста, но с низкими подоконниками. Через них был виден задний двор, возможно, с личным садом принцесс и их фаворитов. Остановившись у одного из окон, Чкалов засмотрелся на красоту и разнообразие местной флоры и фауны. Пусть и не всё хорошо видно отсюда, но не заметить прекрасную огненно-рыжую птицу на ветке яблони было сложно. Словно сам костёр ожил, чтобы увидеть мир глазами живых.
Тяжёлый перестук отвлёк от созерцания сада и незнакомой птицы. Из одного примыкающего коридора поменьше вышли три гвардейца. Двое были уже в знакомых простых кирасах и шлемах с копьями, в то время последний имел имел белый гребень на шлеме и, даже не кирасу, а лёгкую пластинчатую броню, соединенную фибулой в виде Солнца. На его боку висел короткий меч. Они о чём-то бурно спорили, не замечая человека до последнего момента. Когда же они его всё-таки увидели, сразу замолчали. Повисла неловкая тишина, нарушить которую первым решил Чкалов.
Подойдя к гвардейцем, лётчик отдал честь и представился:
— Командир истребительной авиабригады Чкалов. Прибыл в Эквестрию сегодня утренним поездом.
Немного помолчав, гвардеец с гребнем ответил:
— Капитан солнечной стражи Вайт Тэил. Прошу меня простить, сэр Чкалов, но я очень спешу на встречу с принцессой Селестией. Если же Вы потерялись, то могу дать сопровождение.
— Нет, я решил осмотреть замок, пока есть свободное время. Но не отказался бы лично увидеть ваших верховных правителей. Очень уж любопытно.
— Извините, но нет. Приём посетителей сегодня строго ограничен.
— Ничего страшного. До свидания, товарищ капитан. — и Чкалов уступил дорогу гвардейцам.
Капитан Вайт Тэил кивнул и вместе со своими солдатами быстрым шагом ушёл по главному коридору. Лётчик проводив их взглядом, свернул в то направление, по которому они пришли.
Этот коридор отличался расставленными живыми цветами в серебряных вазах с землёй. Розы, тюльпаны и гиацинты цвели и наполняли это место приятным, но слабым сладким запахом. Впереди показалась арочная дверь. На ней были скрещённые копья с белой розой посередине.
«Не откроешь, — не узнаешь».
С такими мыслями Чкалов потянул дверь на себя. Она легко поддалась и без малейшего скрипа отворилась. Небольшой зал с пьющими гвардейцами, полный галдежа и смеха, мгновенно затих. Десятки пар глаз устремились в дверной проём с интересом разглядывая незваного гостя.

Василий Иванович Чуйков, назначенный совсем недавно партией военным атташе в Эквестрии, спешил на срочное заседание с принцессой Селестией. В руке у него был кожаный портфель с документами. Вслед за ним шёл Иван Иванович Копец — командующий всеми авиационными соединениями Красной Армии в Эквестрии.
Они приблизились к дверям зала для совещаний. Два гвардейца, стоявшие на страже, освободили проход и пропустили командиров без колебаний. Внутри, за большим овальным столом, большинство из приглашённых уже сидело. Заняв свои места, генералы облегчённо вздохнули и стали дожидаться последних, среди которых были принцесса Селестия и капитан солнечной стражи.
Стол был поделён на две части: с одной стороны сидели сейчас пять пони, с другой шесть человек.
Снова распахнулась дверь, — вошёл запоздавший Вайт Тэил. Осмотрев зал пристальным взглядом и не приметив Селестии, бухнулся на стул. Все сидели в молчании. Наконец, на пороге появилась величественная принцесса Солнца. Сидящие встали. Пони поклонились своей высокоуважаемой особе, когда люди только кивнули в знак приветствия.
— Добрый день, мои верные подданные и гости Эквестрии. Спасибо, что вы все смогли прийти, чтобы обсудить важные события прошедшей недели.
Её мордочка была украшена дружелюбной полуулыбкой, за которой могло скрываться что угодно. Но распознать истинные эмоции через тысячелетнюю маску было непросто. Селестия прошла в зала и присела во главе стола.
— Итак… Хэви Хувс, что Вы можете сказать о переговорах с грифонами?
Толстый земной пони по имени Хэви Хувс прочистил горло и заговорил:
— Если коротко, то грифоны очень сильно обеспокоены нашими тесными отношениями с Советским Союзом и нарастающим ограниченным контингентом Красной Армии. У них резко увеличились траты на оборону и вооружение. Есть предположения, что они готовятся к, возможному, отражению нашего объединённого наступления, которого и не планируется. Отношения стали напряжёнными, но пока не враждебными. Наше посольство с лучшими дипломатами продолжают убеждать их в обратном. На этом всё у меня, принцесса Селестия.
— Спасибо Вам за предоставленные сведения. А что насчёт поставки продовольствия? Хватает ли его, дорогой Василий Иванович?
Чуйков встал со своего места.
— Поставки продовольствия всегда предоставлялись своевременно, но проблема заключается в другом. У нас катастрофически не хватает транспорта для перевозок. Почти, все города и поселения, находящиеся рядом с частями, сами проявляют инициативу и выделяют недостающие запасы. Полностью обеспеченными являются части У Кантерлота, Мэйнхэттена и Лас-Пегасуса. Но приходящие ежедневно вагоны с транспортом, горючим и специалистами должны решить эту проблему в течении двух месяцев.
— Хм-м… Хорошо. А что Вы думаете по поводу всей этой ситуации с грифонами? — Селестия задумчиво постучала копытом по столу.
— Временное уменьшение активности авиации, танков и пехоты вблизи границы. Возможно, направление дипломатической миссии от нас в Грифонстоун.
— Может кто-то не согласен с Василием Ивановичем?
Селестия осторожно обвела взглядом всех присутствующих, ища на их лицах и мордочках ответы. Все молчали.
— Тогда так этому и быть. Есть ли ещё важные доклады, требующие моего немедленного реагирования? Вы можете оставить письменные отчёты и заявления главному секретарю. В скором времени, я просмотрю их все. Тогда всем ещё раз спасибо за уделённое время. Можете быть свободны.
Селестия встала со своего стула и на прощание кивнув, исчезла во вспышке золотистой магии. Остальные оставив свои важные документы для секретаря, стали неспешно уходить. К Чуйкову подошёл корпусной комиссар, до этого момента сохранявший молчание.
— Василий Иванович, Вы действительно считаете это хорошей идеей? Не думали о том, что они и сами не прочь напасть на Эквестрию?
— Думал, Пётр Ильич, думал. Но не можем мы на чужой территории показывать свою силу, иначе это повлечёт за собой разрыв торговых и дипломатических отношений не только с грифонами, но и другими существами. Мы можем лишь защищаться. Если через неделю ситуация не улучшиться, то принимайте меры по созданию плану обороны и контрнаступления. План должен быть в строжайшей секретности. Знать о нём принцессам и чиновникам пони не обязательно.
— Понял Вас, Василий Иванович.
Группа из шести командиров во главе с Чуйковым вышли из зала и, вскоре, разошлись по своим кабинетам. Нужно было ещё решить много проблем и, некоторые, в этот же день.

Чкалов не успев сказать «Извините» и поспешно ретироваться, как одна из сидящих кобыл с кружкой чего-то пенного, махнула копытом:
— Хотите выпить, сэр?
— Выпить? — удивлённо переспросил лётчик.
— Да. Опрокиньте с нами кружку сидра за дружбу пони и людей! — воскликнул кто-то второй.
Приняв приглашение, Чкалов сел рядом с той самой кобылой. Лазурная пегаска с гривой цвета соломы, предусмотрительно подвинулась. От неё слабо пахло алкоголем и черникой.
Она протянула копыто человеку и сказала:
— Я Блюберрис, а Вас как зовут, сэр?
— Валерий Павлович, — не стал он заморачиваться со своим полным званием и пожал копыто пегаски.
Блюберрис хихикнула на этот жест и погодя добавила:
— У нас принято стукать копыто друг об друга, а не сжимать. Но я не против и такого приветствия.
Перед Чкаловым поставили большую деревянную кружку с газированным сидром. Смех и шум снова воцарились в этой комнате, принимая человека за своего.
Сидевший напротив единорог с покрасневшей мордочкой, заикаясь спросил:
— Ну, как тебе Кантерлот, человек?
— Ещё не успел полностью рассмотреть его. Пока что нравится… И попрошу Вас обращаться на Вы или по имени и отчеству.
— Чо? — округлил глаза жеребец. — Я капрал, а ты кто такой вообще?
Чкалов уже собираясь ответить что-то резкое наглому пони, был остановлен прикосновением копыта к своему плечу. Обернувшись на кобылу с неозвученным вопросом на лице, увидел как та покачала головой. Но вместо неё ответил единорог сидящий позади лётчика:
— Не обращайте на него внимание, Валерий Павлович. Он, когда выпьет может сказать или сделать то, о чём на следующее утро очень сильно пожалеет. Эй, парни! Кажись, нашему капралу на сегодня хватит. Можете его отвести спать?
Трое жеребцов с соседнего столика подошли к пьяному пони и схватив его за предплечья, попытались стащить со стула. В какой-то момент он резко встрепенулся и забрыкался.
— Отпустите! Я приказываю! Дайте мне с этим поговорить!
Лётчик молча смотрел, как три здоровых земных пони его без труда скручивают и утаскивают к двери.
— Переборщил малёха. — покрутила головой Блюберрис и грустно ухмыльнулась, но через пару мгновений снова вернулась к человеку с нахмуренными бровями. — Здесь немного шумно. Может пройдёмся?
Её мордашка с большими жёлтыми глазами выражала немую просьбу сходить с ней. Немного поразмыслив, Чкалов встал, так и не прикоснувшись к алкоголю.
— Хорошо. — коротко ответил он.
Радостно махнув хвостом, кобыла в припрыжку поскакала к двери. Лётчик последовал за ней, оставляя остальных пони дальше пить сидр и веселиться. Наконец, оставив позади эту шумную компанию, они остались вдвоём в пустом коридоре.
— Простите меня, если была слишком прямолинейна, но я в гвардии всего неделю. Жила в тихой деревне и никогда не слышала о людях. Мне очень, очень сильно хочется побольше узнать о Вас.
Чкалов расплылся в доброй улыбке:
— Тут не за что извиняться. Здоровое любопытство ещё никому не навредило. Да я и сам не прочь узнать о пони поподробней.
Вдруг она хихикнула и заметил вопрошающий взгляд, поспешила объясниться:
— Ох, я просто до встречи столько вопросов напридумывала, а когда пришло время их задавать, благополучно забыла. Может… Может расскажите откуда и как стали тем, кем Вы сейчас есть?
— Ну, родился я в селе Василёво, там же и окончил семь классов, дальше ушёл в училище, но закончить не смог, — училище закрыли. Некоторое время работал кочегаром, но всё изменилось, когда я впервые, собственными глазами увидел самолёт.
— Самолёт? Это та самая штука, которая иногда кружиться над городом? — перебила Блюберрис.
— Да, она самая. С этого всё и началось. Я загорелся идеей летать как птица в небе, ощутить ту свободу, которая даётся лишь в просторном голубом небе. А теперь ты видишь перед собой лётчика-испытателя, комбрига, героя Советского Союза… Может и расскажешь как тебя судьба закинула в столицу?
Она немного смутилась, и пошаркав ножкой, ответила:
— Моя история не так интересна. Я всю жизнь провела в своей деревне Лонли Филд. Всё своё детство помогала родителям сеять овёс и рожь. Однажды, мне это чертовски надоело и я решила поступить в гвардию. Я не достигла никаких высот, у меня нет офицерского звания и я не герой даже своей деревушки.
Увидев грусть на мордочке пони, Чкалов решил её поддержать:
— Ещё всё впереди. Если ты этого захочешь, будешь выкладываться на полную силу, то сможешь достигнуть своих поставленных высот. Не унывай, вся жизнь впереди.
— Спасибо. Иногда этого не хватает, когда друзья и родные далеко и не могут помочь. — лёгкая улыбка проскочила на мордочке Блюберрис.
Вместе они дошли до конца коридора. Чкалов не стал наседать со своими вопросами, боясь показаться чёрствым. Между ними образовалась тишина.
— А каков он, ваш мир? — решила пегаска первой нарушить воцарившееся молчание.
— Он сложный. С первого раза не объяснить. — Чкалов тяжело вздохнул и облокотился на подоконник рядом стоящего окна. — У нас нет магии, нет чудес и волшебства, как у вас. Всю свою историю мы добивались всего потом и кровью. Ум — вот, что стало нашим главным орудием. Мы изобретали и изучали, становились сильнее и делали всё, чтобы дети и дети наших детей могли жить лучше, чем мы. У нас тоже были цари, дворяне и буржуи. В один момент крестьянам и рабочим надоело терпеть голод и постоянные войны императоров и королей. Мы свергли элиту и образовали наш нынешний Союз Советских Социалистических Республик.
— А мы любим своих принцесс Селестию и Луну. И никогда ещё пони не хотели их ухода.
— Это у вас, а в нашей стране: власть — Советам! Мир — народам! Заводы — рабочим! Земля — крестьянам! — произнёс знаменитый лозунг лётчик.
— Зачем власть простым пони? Принцессы лучше знают как жить и работать. Зачем отбирать у одних всё и отдавать это другим? — в её голосе проскользнули недобрые нотки.
— А разве это хорошо, когда буржуи и аристократы живут за счёт нас, простолюдинов? Когда во главе люди, пони, не важно кто, рождённые в кругу аристократов правят теми о ком не знают ничего из правды? Монархи могут быть наивны как дети. Видя, что в столице, в городе аристократов, живут хорошо и веря докладам о такой же хорошей жизни этих же самых ненасытных буржуев, то это не правители, а глупые и большие дети.
— Ты не знаешь их! Замолчи! Замолчи! — ранее лёгкая улыбка Блюберрис сменилась разъярённым оскалом.
Чкалов замолчал. Он сам не заметил как оскорбил не только её принцесс, но и саму пегаску. Он должен был предугадать, что его приверженность к другой идеологии приведёт к такому столкновению. Он старше, опытнее, но сейчас повёл себя как дитё.
Лётчик опустил голову, стыдливо спрятав глаза от гневной пони. По своему расценив этот жест, кобыла развернулась, сердито взмахнув напоследок хвостом и ушла в обратном направлении. Простой и добродушный разговор перешёл в ярый спор. Злой на себя и свой язык, Чкалов наплевал на всё и достал папиросы «Элита», свои любимые. Через минуту он уже затягивался горьким дымом.
Он настолько погрузился в свои путающиеся мысли, что не заметил как к нему подошли.
— Здравствуйте, Валерий Павлович. Давно не виделись, — сказал кто-то знакомым голосом.
Подняв глаза, Чкалов увидел высокого мужчину с радостными голубыми глазами — перед ним стоял Иван Иванович Копец, старый приятель и такой же прекрасный лётчик-истребитель.
— День добрый, Иван Иванович.
— Зря здесь курите.
Чкалов махнул на это рукой:
— Плевать. Настроение подпорчено, невтерпёж стало.
— Ну ладно, докуривайте и пойдёмте со мной в мой кабинет. Думаю, Вам интересно как здесь всё устроено.
Сделав ещё пару вздохов, лётчик потушил папиросу и оставил окурок на подоконнике.
— Да знаем мы уже… Эх…
— Вижу, вижу. Столкнулись с ярым любителем местным принцесс?
— Да. А как Вы догадались, Иван Иванович?
— У всех был такой опыт. Выход тут один — не поднимать эту тему, Валерий Павлович.
Чкалов лишь кивнул на этот совет и последовал за молодым генералом. Пройдя по коридору, они вышли к лестнице, где поднялись на третий этаж. Здесь носились штабные работники со стопками бумаг, стояли на постах красноармейцы с винтовками и не было ни одного пони.
— Странно, но я не вижу здесь пони; даже простых гвардейцев заменяют наши бойцы.
— Всё очень просто, мой дорогой друг. Эту часть этажа нам выделила сама принцесса Селестия. Но пони всё же сюда изредка заглядывают, — сразу ответил Копец на вопрос Чкалова.
Два командира свернули в неприметную, на первый взгляд, комнату. Она ещё не до конца была переоборудована, но здесь уже стоял массивный стол, несколько кожаных кресел, маленький диван, проведён был телефон. Шторы были задёрнуты, создавая в кабинете приятный полумрак.
Копец сел на одно из кресел и тоже самое предложил комбригу. Пока Чкалов устраивался, генерал достал чистую пепельницу и серебряный портсигар с выгравированным гербом.
— Не желаете, Валерий Павлович? — протянул открытый портсигар Копец.
— Не откажусь, — сказал Чкалов и взял папиросу.
Повисло молчание. Каждый из командиров был занят своими размышлениями о жизни в Эквестрии, у каждого из них были свои планы на этот мир.
— Иван Иванович, скажите, пожалуйста, чем Вам понравился этот город? — выпустил облачко дыма Чкалов, пока второй рукой пальцами барабанил по столу.
— К сожалению, пройтись по всем улочкам и познакомиться с достопримечательности знаменитой столицы, града Кантерлота у меня не было возможности. Пока идёт набор кадров, идут поставки техники с нашего мира, покой нам может только сниться. Но из того, что я видел, могу ответить: город прекрасный, люди… Простите, пони здесь доброжелательные, пусть и есть исключения в виде высокомерных дворян. У Вас, Валерий Павлович, я думаю точно есть возможность свободно изучить столицу.
— А как насчёт остальных городов, провинций. Как обстоят дела с другими частями? — задал следующий вопрос Чкалов.
— Простите, мой дорогой друг, но этого я знать не знаю. По докладам других командиров в провинциях даже проще, чем здесь. Пусть и по количеству удобств они уступают Кантерлоту. Есть Мэйнхэттен — город с заводами, высотными зданиями и рабочим населением. Сейчас находится пятьсот тринадцатый истребительный полк. Но снабжён он лишь одной десятой самолётами. Аэродром без покрытия, сами лётчики временно живут в городе. Понивилль — маленький городок недалеко от Кантерлота, где-то в ста пятидесяти километров. Важен он не только как стратегический пункт, но и как место жительства ещё одной принцессы — Твайлайт Спаркл. Лично её не видал, но слышал много положительных и лестных слов. — Копец остановился и налил себе воды из графина, который стоял на столе. Смочив горло, он продолжил. — Там тоже стоит истребительная бригада и танковый батальон Орленко. Может слышал о нём?
Чкалов отрицательно покачал головой.
— Впервые слышу. Хороший человек?
— Да, просто прекрасный, хоть и немного ворчливый. — генерал улыбнулся, вспомнив что-то об этом танкисте и вернулся к разговору пару секунд спустя, — Говорят, что рядом с Понивиллем будет ещё пехота и кавалерийский полк. Как можешь заметить, многие ещё не прибыли. По остальным городам, провинциям с деревнями и сёлами та же ситуация: недостаток техники, личного состава и экипировки.
— Да, Иван Иванович, — протянул Чкалов, — дела по вашим словам обстоят не лучшим образом.
— Это только пока так. Через несколько месяцев все боевые части получать нужное им снаряжение и технику. Поезда идут, Валерий Павлович. Идут стабильно и неустанно.
Неожиданно, Копец резко встал и посмотрел на настенные часы.
— Боюсь, мой дорогой друг, я смог уделить лишь такое короткое время для нашей встречи. Когда всё уляжется, у нас будет вагон времени для разговоров, а пока прошу меня простить, есть неотложные дела.
— Спасибо, Иван Иванович. В скором времени я навещу Вас. До свидания. — Чкалов встал с кресла и пожал руку генералу.
Уходя, Чкалов услышал как Копец стал что-то искать в своём столе, яростно двигая ящики. У него не было ни минуты свободного времени, но даже с таким графиком ему хотелось уделить это короткое время старому знакомому и, такому как он, лётчику.
Закрыв за собой дверь, лётчик-испытатель сам теперь посмотрел на свои наручные часы. Увидев, что время далеко уже послеобеденное, он пошёл к майору узнать о своей будущей бригаде.
Немного покружив по этажам, Чкалов пусть и не быстро, но всё же нашёл кабинет Петра Михайловича. Предварительно постучавшись, Чкалов вошёл в кабинет майора. На месте его не оказалось, но за соседним столом, полного самых разных бумаг, сидел сгорбившись молодой политрук. Он некоторое время не обращал никакого внимание на лётчика, но дописав последние слова, поднял уставшие, налитые кровью карие глаза. Заметив комбрига у порога, встрепенулся и встал. Мятая форма, руки испачканные в чернилах и глубокий, незаметный для вошедшего, вздох, говорили о его непрекращающейся работе несколько дней.
Приложив руку к, скошенной на бок, фуражке, он приготовился произнести приветствие.
— Отставить, товарищ политрук. Не надо. Я же вижу, как Вы устали.
Благодарно кивнул, он сел обратно на стул и попытался незаметно почесать отросшую за неделю щетину.
— Чего желаете, товарищ комбриг? — произнёс политрук мягким и тихим голосом.
— Мне нужно узнать моё назначение. Прибыл сегодняшним поездом. — прямо и чётко сказал Чкалов.
Немного покопавшись в стопках бумаг, он отрицательно покачал головой.
— Прошу простить меня, товарищ комбриг, но документов с вашим назначением и местоположением части, как и у всех остальных, кто прибыл сегодня, нет.
— Спасибо, товарищ политрук. Не буду Вас больше отвлекать. — лётчик развернулся на сто восемьдесят градусов и вышел.
Не зная, чем ещё занять себя до вечера, лётчик вернулся в свою комнату. Разувшись и скинув гимнастёрку с фуражкой, Чкалов завалился на кровать. Она лишь тихо скрипнула под его весом, но в целом добродушно приняла в свою перину человека.
Было неприятное ощущение, что все работают не покладая рук, и лишь только он один бездельничает. Все, кого Чкалов встречал были либо слишком заняты, либо оказывались пегасками-монархистками. Знаний об этом мире очень малы, но даже это хлеб. Куда бы его не послали, везде будут гостеприимны и трудностей возникнуть не должно. Это радовало, но всё же хотелось остаться в столице. Здесь есть всё, что надо военному человеку и даже больше. Да и кто откажется от большого города?
Переосмысляя всё, что случилось за первую половину дня, он незаметно для себя задремал.

Когда комбриг ушёл, молодой политрук попытался снова вернуться к работе. Обычно весёлый Артём выглядел в этот момент, мягко говоря, неважно. От не прекращающейся писанины дрожали пальцы, снова чувствовалась приближающаяся головная боль. Потирая виски и морщась, Артём встал из-за стола и подошёл к окну. Солнце, голубое небо и счастливые жители, гуляющие внизу по территории замка, — вот что видел, сидящий в душном кабинете, без свежего воздуха политрук Артём Георгиевич, отправившийся в командировку, чтобы увидеть мир, но никак не сидеть целый век за не заканчивающейся работой. Два дня без перерыва на сон. Закрыв на какое-то время глаза, он слабо улыбнулся, представляя себе как скоро он будет ходить по парку, по городским улочкам и аллеям Кантерлота, радоваться жизни и дарить улыбки прохожим.
— Артём Георгиевич, что-то ты не живой. Прости, что задержался сегодня.
Политрук резко обернулся на знакомый голос и увидел старшего политрука с обеспокоенным взглядом.
— Слушай, иди поспи. Ты ведь так свалишься от бессилия и усталости прямо на полу.
Действительно, ещё бы немного и Артём свалился бы прямо тут. Ничего не ответив, политрук лишь коротко кивнул и поплёлся в свою комнату спать. Ничего и никого не замечая он добрался до кровати и только коснувшись подушки отключился, так и не раздевшись.
«Где я уже видел этого комбрига? Не вживую, но видел. Кто он?» — была его последняя мысль, прежде, чем он провалился в крепкий сон. Для него тяжёлый и нескончаемый день закончился уже сейчас.