Вперёд и ввысь
Спор решаем делом
Я решил поделить главу два две части для удобства. В следующей главе и будет описано до конца, как проходило это восстание от персонажей, живущих в Кантерлоте (или может даже дворцовый переворот? Кто знает).
На другом конце Понивилля жил, как и их товарищи истребители, танковый батальон Орленко. В несколько рядов стояли лёгкие и быстроходные машины, что в миг домчат к позициям врага, рвя гусеницами землю, да грохоча выстрелами своих пушек…
«Но какой здесь враг?» — задал сам себе риторический вопрос Орленко, подкуривая папиросу от маленького огонька спички. — «Эх, вот она догорит и больше никогда не вспыхнет своим пылким нравом… Прямо как я.»
Уже в который раз он не мог заснуть в такой тишине, не боясь заслышать разрывов снарядов и стрекот пулемётов. Война в Испании лично для него закончилась. Лишь по доброте душевной сверху не отправили его в тыл, учить молодняк.
«Да и та командировка, чёрт её дери, ни чем не отличается от тыла. Уж лучше гореть мне спичкой в огне войны, пока догорю в этом пекле до самого кончика.» — сетовал на судьбу танкист.
Всю свою жизнь он мечтал стоять на страже Родины и её интересов, чтоб ни один ребёнок великой страны не знал страха за свою жизнь от идущих строй за строем врагов.
Затянувшись крепким дымом, подаренными майором Кузнецовым папирос, он повернулся к танку с номером двадцать два. Новый, явно не крещённым огнём боя, мирно ждал своей судьбы какой бы она ни была.
«Не дождёшься ты боя, так и заржавеешь под тёплым дождём в Эквестрии. Да оно и к лучшему. Не хочу и думать, чтоб кто-то из пони увидел тебя в действии на поле брани.» — с доброй улыбкой Орленко прикоснулся левой рукой к холодному металлу боевой машины.
Докурив папиросу, он с грустью взглянул на чистое небо с вкраплениями белых и холодных звёзд. Проверив заодно часовых на постах, он вернулся в свою палатку. На ощупь найдя керосиновую лампу, он зажёг её и поставил на стол. На чистом листке Орленко стал карандашом выводить тяжёлые для него слова.
«Я, майор Орленко Тимофей Семёнович, прошу отстранить меня от занимаемой должности и вернуть в СССР…»
Но закончить рапорт ему не дал шорох за его спиной. Обернувшись танкист попытался разглядеть источник шума. Но в полутёмной, освещённой лишь одной керосиновой лампой, палатке не было больше никого, кроме самого Орленко.
«Если мне не почудилось, то это был явно не человек.» — проскочила шальная мысль в голове Орленко. Рука танкиста сама потянулась к нагану на поясе. — «Не будь я в мире волшебства, уж точно не подумаю о всякой нечисти, но а здесь так и лезет в голову чёрт с рогами».
Пробежав ещё раз глазами по всем углам палатки, танкист с удивлением заметил длинные белые уши за лежанкой, прямо у мешка с сухарями. Встав с табурета, он тихонько подошёл к мешку. Невольно у танкиста вырвался смешок, что тут же спугнул кролика, сладко лакомившегося сухарями. Белый кролик тут же попытался ускакать прочь, но Орленко ловко перегородил выход палатки, отрезая тому путь к отступлению. Повинуясь инстинктам кролик забился в угол и уже оттуда поглядывал испуганными глазёнками на человека. Медленно, словно охотник, танкист приблизился к загнанному зверьку и резко схватил того за уши.
— Ну что, попался, маленький разбойник? — с усмешкой спросил Орленко у воришки продовольствия.
Тот ему конечно не ответил, лишь жалобно запищал за такое обращение с его тушкой.
Послышались громкие шаги за стенками палатки и через пару секунд в неё заглянул старшина.
Увидев, что командир не спит и полностью одет, приложил руку к виску:
— Разрешите обратится, товарищ майор?
Орленко осмотрел старшину и кивнул.
— Говори, старшина.
— Тут одна пегаска просит зайти на территорию размещения нашего батальона. Якобы тут шныряет её кролик и просит забрать его. — глаза старшины тут же сместились с фигуры Орленко и уставились на белого кролика.
Орленко усмехнулся и махнул рукой.
— Приводи, пусть заходит ко мне.
— Так точно. — ответил старшина и скрылся в темноте.
Орленко повернулся к кролику и укоризненно сказал:
— А вот и твоя хозяйка объявилась. Видать, не доглядела за тобой, пронырой эдаким.
Присев на лежанку и посадив кролика на колени, Орленко сдал ждать ту самую пегаску. Долго ждать не пришлось и уже через пару минут кобылка вошла в палатку. Только хозяйка кролика попала в свет фонаря, как тут же была узнана танкистом. Перед Орленко стояла Флаттершай — робкая жёлтая пегаска, вечно скрывающая свою милую мордашку за длинной розовой гривой.
— Флаттершай? — чуть удивлённо спросил свою гостью человек.
Она коротко кивнула в ответ. Может она так бы и пряталась в густой тени, но приметив своего кролика, тут же ожила и подошла ближе.
— Эйнджел! — радостно воскликнула она.
Её радости не было предела. Смотря на такую жёлтую милашку у Орленко по губам скользнула искренняя улыбка, что впрочем не была замечена гостьей. Пегаска взяла кролика в свои копыта и прямо на месте стала отчитывать его за хулиганство.
— Эйнджел, нельзя убегать! Дома тебя ждёт серьёзный разговор. — строго проговорила Флаттершай.
От этих слов Эйнджел хоть и поёжился, но не стал убегать от разозлённой пегаски. Насладившись моментом воссоединения со своим любимчиком, Флаттершай вернулась взглядом и вниманием к Орленко.
— Вы, простите меня за моего кролика. Он бывает иногда очень непослушным. — шаркая передней ножкой, с извиняющимся тоном проговорила жёлтая пони.
— Да ничего страшного. Я уж и подумать не мог, что у вас, пони, такие кролики умные. Всё понимают, всё осознают.
— Тогда… Я могу идти? — робко спросила Флаттершай разрешения.
— Конечно. Более я тебя не задерживаюсь. Ты ведь небось уже спать хочешь? Вон уж второй час ночи на дворе. — спокойно и мягко ответил Орленко.
Кобыла уже сделала пару шагов к выходу, но вдруг остановилась. Посмотрев на улыбающегося танкиста, она тихо добавила:
— Приходи завтра ко мне на чай… До свидания. — и как-то быстро вылетела из палатки.
Несколько минут Орленко сидел на лежанке, размышляя о этой пони. Чем-то она веяла таким далёким и родным. То, чего не было и быть не могло… Домом.
Взглянув на стол, он вспомнил о своём рапорте и уходе из Эквестрии. Часть его сущности была настроена на окончании всего, что связано с этим миром, но вот другая… Другая сейчас говорила об обратном.
— Что ж…- протянул Орленко полушёпотом. — Надо подождать, рапорт всё рано никуда не убежит. — и встав с лежанки, танкист убрал свой листок в самый низ, там где глаз не зацепиться.
Раннее утро. Тёплые лучи Солнца ласково грели, изредка скрываясь за редкими белоснежными облачками, поддуваемые молодым ветерком. Быстро одевшись и позавтракав, три человека были полностью готовы к поездке в соседнее государство. Ни у одного из них не было ни автомата, ни пистолета и даже ножа. Расчёт шёл на полную вменяемость грифонов и может страх агрессивно действовать в присутствии принцессы Луны. Как никак эта пони уж точно не слаба, а даже более чем могущественная бессмертная. Кому хош сдачи сможет дать.
Если у Чуйкова и Соколова было по портфелю в руке с туго набитыми разного рода документами, то замыкающий эту маленькую группу политрук шёл с тяжёлым и массивным радиопередатчиком. Их короткий путь из замка заканчивался у крыльца, где их поджидала машина. Только все сели, как эмка развернулась и помчалась по пустынным улицам Кантерлота к вокзалу.
Чуйков, Соколов и Назимов вышли на перрон. В этот час тут было оживлённее обычного: стояли посты с ночной гвардией, искали лучший ракурс журналисты с фотоаппаратами, спешили обычные пони с большими чемоданами и в центре всего этого шла принцесса Луна в сопровождении двух фестралов с короткими копьями. Шла царская кобыла неспешно, будто играя на публику и для поддержания своего авторитета. В какой-то момент её ушки дёрнулись от нового звука и она обернулась на шагающих позади неё трёх человек. Непроизвольно у неё проскочила едва заметная улыбка, что вскоре быстро сменило более серьёзное выражение мордочки.
Чуйкову и его товарищам деликатно предложили место в королевском вагоне, отчего он не стал отказываться. Через десять минут поезд тронулся в Грифонстоун. Дело обещало быть трудным, но когда рядом сидит Луна, оно переставало быть настолько тяжело выполнимым. Так думал Чуйков, не гадая что будет за следующим восходом Солнца.
За обеденным столом в полном одиночестве сидела принцесса Селестия и без удовольствия поглощала сладкую «картошку» — пирожное, сделанное сегодня советскими поварами. По доброте душевной они решили угостить и принцессу Селестию, передав ей целый кулёк этой «картошки».
Нет, пирожное было вкусным, даже очень. Просто, без изяществ, но вкусно. Трапезу королевской особы омрачало совсем другое. Её сестра, Луна, повела себя крайне нетипично для своего характера. Закрытая, не имевшая друзей, она с появлением Чуйкова стала довольно радостной и фамильярной с ним. Пусть Селестия и поддерживала свою младшую сестрёнку во всём этом, но знание о том, как заканчивается эта дружба… Для Селестии это был пройденный этап: не привязывайся к смертным, ведь они рано или поздно умрут. После их смерти сердце разрывается на части, душу терзают мысли о беспомощности и месяцы напролёт проклятья своего бессмертия. Луна, никогда особо не любившая общения, проводила дни и ночи с книгами, а после и управлением страной. Этот этап её вечной жизни станет одним из самых тяжёлых, оставив душевные раны. Пусть они со временем и затянутся, но шрамы… Они навсегда.
«Ну а сейчас, она сама того не зная, будет беречь его как зеницу ока, вставая перед ним грудью под все опасности» — с теплотой о дражайшей сестре подумала аликорн.
В дверь постучались. Селестия подняла глаза и, натянув привычную всем улыбку, ответила:
— Войдите.
В обеденный зал вошёл чёрный пегас в элегантном белоснежном костюме и с утончёнными манерами. В принципе, как и было положено потомственному аристократу. Незамедлительно поклонившись, он продолжил свой путь к принцессе Солнца, остановившись лишь за пять шагов от неё.
— Принцесса Селестия, у меня плохие известия. Сегодня в Мэйнхэттене на нескольких заводах по производству стекла идут массовые забастовки. Производство остановлено, а местные власти не могут решить эту проблему сами.
Селестия нахмурилась и с более серьёзным тоном уточнила:
— Каковы причины этих стачек? Были ли предпосылки к этому?
— К сожалению, принцесса Селестия, многого мы не знаем. Возможно, из-за невыплаты заработной платы и большим штрафам на производстве с целью обогащения владельцев заводов. — покачал головой пегас. — На этом у всё.
Пару секунд ушло на раздумья аликорну. Подняв глаза на аристократа, она твёрдо ответила:
— Хорошо. Эту проблему я сегодня решу сама. Отмените все оставшиеся на этот день встречи и конференции. Скорее всего, вернусь поздно вечером. Можете идти.
— Будет сделано, принцесса Селестия. — покорно ответил чёрный жеребец и развернулся.
На его морде появилась сдержанная, но довольная ухмылка. Пусть и неувиденная за спиной задумчивой принцессой.
Время уже подходило к ужину, когда Чкалов, переодетый в лётный комбинезон, проверял взлётно-посадочную полосу своего аэродрома. Позади него шёл Кузнецов с более пристальным взглядом выискивая недочёты. Пусть он не был больше командиром всей бригады, это не отменяло тот факт, что на его плечи не ляжет ответственность за выполненную работу перед командованием.
— Что думаете, Дмитрий Алексеевич? — спросил Чкалов, не поворачивая головы.
— С такой длиной сядет даже «СБ». Полоса добротная, ровная.
Чкалов кивнул, явно согласный с таким выводом товарища Кузнецова, и пошёл к стоящему в отдалении истребителю. «Чайка» с номером тринадцать для многих суеверных могла грозить скорую погибель, но только не для Чкалова. И чтобы доказать о глупости этого числа личному составу, он выбрал её себе. У Чкалова была твёрдая уверенность, что только от личных качеств лётчика будет зависеть его достижения на этом быстром и манёвренном аппарате.
За пару часов до проверки полосы Чкалов приказал залить топливный бак на три четверти. Всё лишние сейчас ни к чему, — чем меньше нагрузки, тем больше преимущество в скорости.
Некоторое время Чкалов любовался своей машиной. Повернувшись к Кузнецову он гордо сказал:
— Хороша машина, даже нечего сказать.
Кузнецов замялся. Его не радовала мысль, что командир решил устроить гонку с местной пони. За таким может последовать что угодно, вплоть до ареста и понижения звания. Но повлиять на решение Чкалова он так и не смог, слишком уж был он упёрт в своем решении: «Дал слово советского командира, что обгоню, так и не мне его забирать» — твёрдо ответил Чкалов Кузнецову прошлым вечером.
Так нечего ему не ответив, Кузнецов лишь запоздало кивнул головой. На что Чкалов усмехнулся. Он видел и понимал, как его товарищ за него переживает, но поделать ничего не мог — «Дал слово, так держи его».
В таком же молчании они вернулись в штабную палатку, где под попечительством нескольких командиров Чкалов оставил сидеть не только голубую пегаску, но и ещё одну гостью — Твайлайт. Узнавшая обо всём принцесса дружбы не могла не прийти посмотреть на необычное состязание двух любителей неба.
Командиры вошли. Как и думал Чкалов, аликорна и пегаску лётчики поили чаем с сахаром и привезёнными сладостями из родного мира, попутно расспрашивая обо всём ни попадя. Но это любопытство нисколько не смущало двух пони и они с охотой отвечали на все вопросы.
Ушки пони дёрнулись на звук шагов и кобылы синхронно обернулись к Чкалову и Кузнецову. В это же время лётчики встали при виде старших по званию, но Чкалов махнул рукой: «Мол, всё в порядке, садитесь».
— Полоса полностью готова и проверена. Так что вставай, Дэш. — объявил Чкалов.
— Ты всё ещё не решил отступить от своих слов? — с некоторым удивлением спросила пегаска.
Твайлайт закатила глаза и как-то хмуро посмотрела на подругу, но ничего не сказала. Ей явно не нравился тон с которым она общается с одним из влиятельных людей в Понивилле.
— Конечно. От своих слов я не отступлю. — твёрдо заверил кобылу Чкалов и развернулся к выходу.
Две пони и большая часть командиров штабной палатки пошла вслед за Чкаловым. Но не только они были в курсе предстоящей гонки, — солдаты и сержанты, не занятые делом, хотели своими глазами увидеть такое событие.
Твайлайт и Кузнецов с командирами эскадрилий заранее взяли бинокли для прекрасного наблюдения. Чкалов же окрикнув техника, пошёл вместе с ним и Дэш к своей «Чайке». Скоро он окунётся в привычную ему стихию воздуха. Окончательная проверка готовности истребителя не оказалось долгой и, вскоре, лётчик запустил двигатель и погладил корпус своей железной птицы, что-то приговаривая. Мотор чихнул и послушно загудел, лопастями винта разрезая воздух. Чкалов махнул рукой технику и тот дал знак, что всё готово, можно взлетать.
Справа, в метрах тридцати, приготовилась к своему взлёту голубая пегаска. Точнее, она совсем не готовилась, показывая всем своим видом, что догонит Чкалова мигом. Лётчик не стал обращать на дразнившую его пегаску и добавил обороты. Самолёт медленно стал разгоняться по полосе, постепенно набирая скорость для взлёта. Увидев как самолёт начал движение, Дэш оттолкнулась от земли и мощным взмахом крыльев поднялась первой в воздух. Пытаясь не отставать она сама ускорила взмахи и обогнала Чкалова. Оторвавшись от соперника, она бросилась к облакам над Понивиллем.
Начало гонки было за ней, как и предполагалось. Но вот «Чайка», набрав свою взлётную скорость, оторвалась от полосы и стала быстро увеличивать высоту. Чкалов убрал шасси и потянул ручку управления на себя, резко взяв высоту. Пегаска, к этому времени, приблизилась к облакам, собираясь начать исполнять высший пилотаж по меркам человека, но не для крылатых пони.
Ветер бил в лицо, перегрузкой Чкалова вжало в сиденье, а облака и Дэш были ещё достаточно далеко. Пришлось ещё раз надавить на рычаг, увеличивая мощность. «Чайка» была просто прекрасным истребителем для манёвров со своей нестабильной устойчивостью. Дэш исполнила мёртвую петлю без особого труда, а затем и оставшиеся две. На последней петле она, вытянувшись дугой, сложила крылья и перевернулась. Падая, Дэш крыльями стабилизировала пикирование и раскрыв их полностью, вышла из петли. Не откладывая второй трюк в долгий ящик, пегаска с такой же лёгкостью выполнила бочку.
Чкалов выжал всё из своего полутораплана, поднявшись к облакам за считанные минуты и пролетев сквозь них. Сбросив скорость, лётчик начал выполнять свой первый вираж. От перегрузки кровь отхлынула от головы. Почувствовал это, Чкалов наклонился вперёд и сжал мышцами пресса артерии живота, не давая крови уходить вниз. Самолёт без труда лёг вверх брюхом и кровь стала приливать к голове. Пролетев в таком положении ещё несколько мгновений, Чкалов вновь повторил свои действия.
На последнем этапе трёх петель крылатая машина человека склонила свой нос по направлению к земле, набирая скорость. Вдруг порывы ветра подхватили истребитель и он быстро вышел из пике.
Переведя дух, лётчик-испытатель увеличил обороты, выравнивая самолёт и беря направление на вечнодикий лес. Чкалов нажал ногой правую педаль и «Чайка» послушно перевернулась на бок, начиная последний элемент пилотажа и закончив его всего за пяток секунд. Рука лётчика снова потянулась к рычагу, выжимая всё из стального сердца крылатой машины.
— Молодец, Валерий Павлович, молодец. — проговорил с радостной улыбкой Кузнецов, наблюдая за полётом своего командира.
Он, словно, чувствовал, что сейчас испытывает Чкалов, — свист прохладного ветра, выброшенный адреналин в крови, радость скорости и опасности виражей. Весь этот экстаз, со смесью прекрасных чувств, связывал всех лётчиков-истребителей при виде полёта своих товарищей.
А воздушная гонка всё продолжалась…
Обернувшись и убедившись, что самолёт сильно отстал, Дэш улыбнулась и про себя подумала:
«Ха, тоже мне лётчик-ас!»
Чувство приближающейся победы было разрушено через несколько минут. Истребитель, потерявший скорость и время на выполнение высшего пилота, сейчас уверенно нагонял пегаску. Теперь время перестало играть на копыто пони, взяв себе нового фаворита. Через некоторое время самолёт с красными звёздами на крыльях догнал Дэш и сравнялся. Летевший бок о бок два летуна взглянули друг на друга: Чкалов с торжественной ухмылкой, а радужногривая пегаска с недовольством. Махнув рукой напоследок, лётчик добавил оборотов до максимума и рванул вперёд и ввысь. Примерно четыре из пяти километров по границе с вечнодиким лесом было уже пройдено, и впереди стоял Кантерлот, самая сложная часть этого полёта для Чкалова.
Лучи эквестрийского Солнца блеснули в лётных очках человека, заставил того прищурится. В поле зрения показалась гора с древним городом. Огромный замок с башнями тянулся к небу, словно окаменевший гигант с руками в свою последнюю минуту жизни. Водопад из горы каскадом уходил куда-то вниз, теряясь в радугах и тумане. Прекрасное город для прогулок с старинными домиками аристократов и широкими мощёными улочками предстояло покорить лётчику-испытателю. Маршрута по самому городу не было и лететь через в нём придётся по интуиции.
Километры между истребителем и целью таяли с каждой минутой. И вот настал момент, когда самолёт влетел на территорию старинного города, опустившись максимально низко так, как мог позволить это Чкалов. Неожиданно, шестое чувство подсказало лётчику обернуться назад, чтобы через пару мгновений заметить проскочившую рядом с правым крылом полутораплана Рэйнбоу Дэш, за которой вился радужный шлейф. Лёгкой звуковой волной обдало «Чайку», и она закачалась. Зло проскрипев зубами на такое нарушение правил, Чкалов увеличил скорость, несмотря на то, что в таких условиях это могло привести к гибели. Сейчас это просто не играло особой роли для взбудораженного и злого человека.
Распугав небольшой отряд гвардейцев, переправляющихся по каменному мосту через маленькую речушку, «Чайка» прошмыгнула следом за радужным пегасом под арку с бронзовыми изваяниями двух старших аликорнов. Дэш наплевала на все договорённости и использовала свой радужный удар, чтобы догнать Чкалова любой ценой. Правда, теперь она резко тормознула, чуть не врезавшись в чей-то родовой особняк. Шансы уравнялись, но с каждой секундой чаши весов склонялись на сторону Рейнбоу.
Странный шум привлёк внимание королевских гвардейцев. Трое пегасов в золотых кирасах показались из-за угла с серьёзно настроенными мордами и в испуге сразу же вжались в стену дома. В паре метров от них прошло белое крыло «Чайки» на бреющем полёте, и под управлением дерзкого человека умчалась вперёд, на встречу виднеющимся белым башням кантерлотского замка. Отовсюду слышались крики и ругательства при виде сумасшедшего истребителя. Но Чкалов и не думал отступать, в сильном напряжении держа свой самолёт под контролем. Замок быстро приближался, несмотря на низкую скорость Чкалова. Пегаска, скорее всего, была уже там, но это не означало её победу в этом соревновании.
Сбросив скорость, Чкалов опустил голову за борт истребителя для полной оценки нового манёвра. Но неожиданно, его взгляд приковало другое, выбивающаяся из привычной колеи движение. Внизу, на площади перед замком, дюжина красноармейцев пыталась прорваться сквозь нестройные ряды королевских гвардейцев с длинными копьями. Словно ощетинившийся ёж, бойцы Красной Армии образовали неровный круг, выставив винтовки со штыками к пони. Никто из них даже не пытался вести огонь.
«Учения?» — подумал Чкалов и сбросил скорость до минимума. Гонка уходила на второй план.
Наклонив истребитель вправо, Чкалов пролетел по дуге ещё метров двести. На земле, сколько хватало глаз, были отряды королевских гвардейцев, незамеченных ранее лётчиком из-за накала страстей в воздухе. Немногочисленные красноармейцы оказавшись в меньшинстве пытались оказать сопротивление. Звучали выстрелы. Солдаты стреляли в воздух и кричали: «Стоять! Ни с места!». Однако, это не сильно останавливало окружающих.
И всё же, полного, смертельного столкновения не происходило. Красноармейцы бились прикладами, кулаками, но ни один из них не стрелял на поражение. В принципе, как и пони не пытались убить хоть одного человека.
Многие гвардейцы заметившие кружившийся истребитель над городом попытались атаковать Чкалова. Единороги стали бить заклинаниями.
Чкалов немедля стал набирать высоту, выходя из зоны атаки живых «зенитных орудий». Разноцветные сгустки магии с характерным свистом прошли рядом с истребителем. Несколько магических снарядов попали по хвосту, но ничего критичного.
— Чёрт! Что здесь происходит?! — сплюнул Чкалов, уворачиваясь от десятков магических шаров.
Лётчик не понимал сути всего происходящего, но знал одно, — нужно срочно сообщить всем рядом стоящим частям. «Чайка» взяла курс на выход из города. Против такого решения Чкалова были несколько групп вооружённых пегасов, вылетевших сразу, как только единороги перестали доставать своим плотным магическим огнём.
Чкалов увеличил скорость. На такой высоте можно было не бояться задеть высотные здания и уйти от хвоста. Если бы сейчас у лётчика была не «Чайка», а стареньки, учебный У-2, то шансы уйти от преследователей были минимальны.
Вскоре, показался конец города-столицы. До самой окраины шли рукопашные бои. Насколько мужественны не были бойцы Красной Армии, королевская гвардия брала магией и числом. За чертой Кантерлота, всего в одном километре стоял большой аэродром, способный принимать тяжёлые бомбардировщики. На территории его части кипели бои. Снизившись, Чкалов с рёвом вышел в пикирование, распугивая громивших самолёты единорогов. Несколько истребителей пытались взлететь, но озверевшие гвардейцы каждый раз разбивали шасси и самолёт переворачивался или пропахивал брюхом землю. Попытка остальных бойцов цепями оградить свои машины от атаки ни к чему не проводили.
Атака пикирующего истребителя оказала лётчикам на земле неоценимую помощь. Один «Ишачок» смог разогнаться и оторваться от земли. Но теперь большая часть единорогов принялась обстреливать Чкалова, посчитав его наивысшей опасностью. Никто ведь из пони не знал, что снаряды и патроны не были загружены в самолёт.
Только до земли оставалось совсем ничего, как Чкалов со всей силы потянул ручку управления на себя. «Чайка» вышла из пикирующей атаки. Самолёт несколько раз тряхнуло, но сбить его единороги так и не смогли. Чкалов как мог уходил из обстрела, уворачивался и снова пытался подняться на недосягаемую для единорогов высоту. Но град заградительных магических снарядов не давал это сделать сразу, заставляя Чкалова исполнять фигуры высшего пилотажа уже не для гонки с Дэш, но чтобы не оказаться сбитым.
Лётчик оглянулся. Взлетевший «Ишачок» тоже смог уйти из зоны обстрела и сейчас на всей скорости летел на северо-восток, где находились крупные города. Из всех решений это было правильным: коли нельзя применять оружие, то надо предупредить остальные части.
«А уж, что делать всем, уже там придумают и скажут» — подумал Чкалов, направляя свой истребитель в Понивилль…