Кандран

"Тихая гавань" Глава 7

Флок прилип к окну, завистливо наблюдая за играющими во дворе жеребятами. Вместо обычных дряхлых ворот из ящиков и досок, они сколотили настоящие деревянные рамы. Такие выдерживали не то что удар мяча, а прилёт разогнавшегося игрока, не сумевшего вовремя остановиться.

Флок протёр стекло, запотевшее от дыхания. Даже через закрытое окно он слышал смех и радостные возгласы друзей. Мирта следила за матчем с лавочки, выступая в роли судьи. Правила никто не нарушал, как и не ругался — все понимали, что иначе их загонят домой, и Старшая всех накажет, — поэтому Мирте оставалось лишь с любовью наблюдать за весельем воспитанников.

Пегасик оперся спиной о стекло и свесил ноги с подоконника, печально болтая ими из стороны в сторону. Глаза зацепились за ранку, вернее крохотное пятнышко, оставшееся от огромного пузыря. Ему полегчало ещё на выходных, но воспитательницы по-прежнему не выпускали его на улицу. Вернее, Мирта-то разрешала, а вот противная Старшая продлила срок ещё на неделю.

Флок сходил попить компота, взял подушку и вернулся на дозорный пост, подложив себе под круп мягкое сиденье.

Наблюдая за игрой, он краем глаза заприметил на улице мэра. Сюда такая важная птица (так называла его Старшая) залетала редко, обычно проезжая мимо в повозке. Однако сейчас мэр шёл пешком, а вместе с ним был ещё один пони. Этого Флок видел впервые, но одежда у него была важная.

Пони прошли вдоль забора и зашли во двор приюта. Игра сразу прекратилась. Грасп взял мячик и убежал в дом, пока остальные жеребята сбились в кучку возле ворот. Мирта поспешила навстречу мэру и незнакомому единорогу, поклонилась и принялась что-то рассказать. Флок осторожно приоткрыл окно и тайком выглянул на улицу через щелочку.

Пегасик слышал, как взрослые разговаривают, но не мог разобрать слов. Зато теперь он получше разглядел пришедших. Мэра он уже видел не раз, а вот его таинственный спутник вызвал неподдельный интерес. На незнакомом единороге был строгий костюм почти такого же синего цвета, как и шёрстка пони, только немного темнее. Флок знал, что это вроде «важной рубашки» для богатых пони, но как именно называется одежда, подзабыл. Выглядела она, кстати, очень тёплой — в такой классно гулять осенью по ночам.

На улицу вышла Старшая и направилась к нежданным гостям. Она подошла к синему единорогу и что-то громко сказала. В ответ тот показал какую-то бумажку и Старшая резко встала по стойке смирно. Флок удивлённо вскинул брови. Обычно это перед ней выстраивались по струнке, но чтобы она перед кем-то... Чудо!

На улице завязался бурный разговор. Судя по голосам, разговаривали все, кроме синего единорога. Особенно громко звучал мэр, который при этом ещё и активно размахивал копытами. Флоку вдруг вспомнилось, как они с Граспом оправдывались перед Старшей, когда она поймала их ночью на кухне. Тогда они валили все друг на друга, но в итоге наказали обоих, причём влетело по полной!

Вдруг синий единорог что-то негромко сказал, и все сразу замолчали. Он поправил очки на носу и развернулся к жеребятам. Флок вытянул шею, пытаясь подслушать разговор, как вдруг этот единорог резко посмотрел на него. Пегасик сразу дёрнулся назад, соскользнул вместе с подушкой и плюхнулся на круп. Болезненно промычав, Флок почесал больной бок и осторожно подошёл к окну. Вначале он взглянул на друзей, ожидая от них тайного знака, но те даже не смотрели в его сторону. Тогда он взлетел к стене и выглянул из-за угла. Взрослых на месте уже не оказалось. Флок набрался смелости и подался вперёд, но увидел только кончик красного хвоста незнакомца, исчезающего под козырьком приюта.

В голове жеребёнка тут же закрутились шестерёнки. Флок решил, что это какой-то важный врач, который пришёл его проведать, но теперь увидел, как пациент не выполняет указаний, и решил отругать. Испуганный пегасик юркнул под одеяло, положил на лоб тряпку и закрыл глаза. Вдруг он сообразил, что компрессы ему больше не ставят, и забросил его под кровать.

Минута. Две. Пять. Прошла уже целая вечность, а злой врач вместе с воспитательницами и мэром не спешили подниматься. Из коридора даже не доносился грозный цокот копыт, не говоря уже о скрипе ступенек. Флок решил поступить как настоящий взрослый и подумать на холодную голову. Он присел на край кровати, смочил лоб водой и важно промычал. Во-первых, его уже лечит мистер Фино, а лучше врача во всей Эквестрии не сыскать. Во-вторых, зачем мэру приходить с доктором? А ещё, если Флок что-то и понял за годы жизни в приюте, так это то, что с наказаниями никто не затягивает. Выходит, тот единорог пришёл не к нему?

Довольный своими рассуждениями, Флок ещё раз выглянул в окно. Жеребята стояли под козырьком, Граспа и Серенити среди них уже не было. Значит, они зашли в дом.

Флоку стало любопытно, что это за таинственный гость посетил приют. Недолго думая, пегасик осторожно подошёл к двери и прислушался. Тишина. Тогда он вышел в коридор и медленно направился к лестнице. Сквозь перила Флок увидел в коридоре хвостик Серенити. Видимо, не только его снедало любопытство. Спускаться по скрипучим ступенькам — значит, сразу нарваться на неприятности. В последние дни пегасик много тренировался, летая по комнате, как и советовал мистер Фино, поэтому без особого труда спустился вниз бесшумно. Правда, посадка получилась жёсткой — пегасик едва не врезался в стену, но в последний момент изловчился.

— Кто это? — полушёпотом спросил Флок.

— Не подкрадывайся ты так! — испуганно прошипела Серенити. — У меня чуть сердце не выскочило.

— Извини.

— Не знаем пока, — ответил Грасп.

Из кухни послышался приближающийся цокот копыт. Единорожка вместе с земнопони стрелой выскочили на улицу, а пегасик спрятался за углом.

— Покажите комнаты сирот, — послышался чей-то серьёзный жеребцовый голос.

Испуганный Флок изо всех сил замахал крылышками и полетел на второй этаж. В спешке он пару раз задел ногами ступеньки, а на последнем рывке больно ударился боком о перила. Тихо промычав, жеребёнок заскочил в комнату, плюхнулся на кровать и круглыми глазами уставился на дверь.

В коридоре послышались голоса и цокот копыт. Они медленно приближались, словно кошка подкрадывалась к загнанной в угол беспомощной мышке. Флок забрался под одеяло, натянув его так, чтобы торчала только голова. Пытаясь утихомирить колотящееся сердце, он набрал в рот воздуха и задержал дыхание. Безумный механизм в груди и правда замедлился. Вот только стоило Флоку выдохнуть, как сердечко вновь начало отплясывать чечетку.

Дверь приоткрылась. Флок замер, точно молнией поражённый. В комнату зашёл тот самый  важный единорог вместе со Старшей.

— А здесь у нас лечатся больные, — пояснила та. — Вот, кстати, один из них. Флок, познакомься это мистер Стиклер. Он приехал посмотреть в каких условиях нам приходится жить.

— Здравствуйте, — сдавленно выдавил Флок.

Дыхание сразу сбилось, и жеребёнок начал судорожно хватать ртом воздух. Старшая неодобрительно сдвинула брови. Флок сразу понял, что она догадалась о его вылазке. Однако отчитывать его за поступок она не торопилась. Видимо, не хотела ругаться при таком важном пони.

У мистера Стиклера помимо необычной одежды, оказалась ещё и забавная причёска. Волосы свисали на одну сторону, как будто росли только на правой части головы. Флока едва не пробрало на смешок, но он вовремя стукнул сам себя по ноге. Нечто в его забавной причёске и важной одежде вдруг показалось ему знакомым.

— Флок у нас…

— Я знаю, — перебил Старшую Стиклер. Его печальный взгляд в последний раз пробежался по комнате. — Выздоравливай.

— Спасибо, — ответил жеребёнок.

Пони вышли из комнаты и пошли дальше по коридору. Флок полежал ещё несколько минут в кровати, смотря на закрытую дверь. Перед глазами стоял образ незнакомца, пока в голове суматошно крутились шестерёнки. Сколько бы Флок не тужился, он всё никак не мог вспомнить, где видел этого единорога раньше.

Поддавшись любопытству, Флок решил проследить за взрослыми. Наученный опытом слежки, он осторожно подошёл к двери и прислонил ухо. Голоса Старшей и мистера Стаклера… Стуклера… Стиклера! Разговаривали взрослые очень тихо, как будто из соседней комнаты. Послышался скрип двери и цокот копыт. Звуки шагов под аккомпанемент монолога синего единорога отдалялись, пока вдруг не затихли. Флок выждал немного и аккуратно выглянул в коридор. Пусто. Значит, зашли в другую комнату. Но в какую?

Осматриваясь по сторонам, Флок заприметил на лестнице Серенити и Граспа. Земнопони жестом показал, что все пошли в комнату Старшей и попросил друга сходить туда. Флок замотал головой. Грасп закрутил копытом. Флок покрутил головой ещё быстрее. На помощь Граспу пришла Серенити.

Через пару минут жаркого молчаливого спора, Флок сдался. Для виду недовольно фыркнув, он осторожно полетел к комнате Старшей. Благо, рядом лежал ковёр, поэтому он приземлился бесшумно. Флок подошёл к двери с другой стороны, чтобы в случае чего можно было за ней спрятаться, и прислушался к разговору.

— Из года в год мы получаем только отписки и пустые обещания, господин Стиклер, — звучал суровый голос Старшей. — А в итоге приходится заниматься…

— Хватит лгать! — раздался возмущённый голос мэра. — Господин Стиклер, мы реализуем все выделяемые средства с учётом наиболее проблемных и острых вопросов.

— Поэтому мы всё красим сами? Начиная от забора и заканчивая крышей?

— Мы выделяли вам краску. Её хватило бы на несколько приютов! Как вы ей распоряжаетесь, это уже не мои проблемы. Не могу же я следить за каждой…

— Я просил рассказать о положении дел миссис Асперити, — перебил мэра Стиклер. — С вами мы обсудим эти вопросы отдельно, после того как комиссия изучит ваши отчёты и результаты работы.

— Уверяю вас, господин Стиклер, у меня всё в порядке. Каждый битс реализован с максимальной эффективностью, — заявил мэр и, чуть погодя, добавил: — Но вы тоже должны понимать, что выделяемые средства далеко не всегда полностью покрывают реальные запросы населения. А доходы нашего города…

— Не буду обвинять вас безосновательно. Возможно, вы действительно реализуете каждый битс, выделенный на приют, непосредственно на него, — перебил Стиклер. — Правда, я не уверен, что вы в целом грамотно распределяете бюджет города по приоритетным направлениям.

— Как же? Всё у нас прекрасно распределяется. Вот, только в прошлом месяце отреставрировали городскую площадь, где каждый месяц проводятся по две, а то и три ярмарки. На выходных к нам стекаются пони со всех окрестных, — не без гордости парировал мэр.

— Это хорошо. Уверен, местные жители будут отзываться о новой площади так же лестно, — согласился Стиклер и продолжил с упрёком: — А что вы скажите насчёт памятника её высочеству, которым вы так хвастались по дороге сюда?

— А что с ним не так? Вам не понравилось?

— Напротив, прекрасная работа, достойная величия принцессы Селестии. Меня только смутили фасады домов, что мы видели, когда свернули с главной улицы, — ответил Стиклер. — К слову, проводилось какое-то голосование среди горожан за установку памятника?

— Зачем?

— Как это зачем? Кому другому, если не им, решать, какие именно вещи сейчас нужны городу прежде всего, — ответил Стиклер, слегка повысил голос. — И я сильно сомневаюсь, что у них не найдутся варианты получше, если мы сейчас пойдём и расспросим их.

— Конечно, они будут жаловаться… пони всегда чего-то не хватает, — оправдался мэр. — Я ведь не могу решить сразу все проблемы.

— А вас никто и не просит решать сразу всё. Определитесь с наиболее приоритетными, перенаправь средства в нужное русло. Я не видел накладных, но почему-то уверен, что битсов, потраченных на памятник, вполне хватило бы на капитальный ремонт приюта.

— Так рассуждать…

— Так рассуждать — это прямая обязанность мэра города. Жители доверились вам не просто так, — перебил Стиклер с нажимом. — Так что будь добры в первую очередь учитывать и отстаивать их пожелания и интересы. А если вы не знаете, что нужно обычным пони именно сейчас — так спросите. Уверен, никто не откажется поделиться своим мнением.

— И они наговорят всего. Дай им то, дай им это. Пони вечно чего-то не хватает, всегда хочется большего. Даже когда у них всё хорошо.

— Так отсей такие предложения. Выбери из оставшихся лучшие варианты, которые нужны городу именно сейчас, и проведи голосование. Тебя за этим и поставили мэром, чтобы ты помогал горожанам, — заявил Стиклер. — Меня заверяли, что ты опытный управляющий, но сейчас я сомневаюсь, что стоило просить Пасо лечить твоего сына.

Мэр неуютно закашлял.

— Советую пересмотреть своё отношение к распределению бюджета. И не только к нему, — продолжил Стиклер. — Проблему с финансированием мы урегулируем быстро. У нас есть менее приоритетные направления, которым давно пора срезать часть финансирования, и перенаправить средства на социальную сферу… У вас в городе есть стража?

— Нет.

— В таком случае вы ощутите только плюсы. Главное, чтобы эти деньги были грамотно реализованы.

— Разумеется. Я уже говорил и могу повторить ещё раз, все выделенные средства мы реализуем в полной мере.

— Бумаги покажут, — продолжил Стиклер. — А теперь, миссис Асперити, что касается вашего приюта… Думаю, основные проблемы мы сможем решить оперативно. Жеребята должны жить в хороших условиях и получать базовое образование. А не заниматься покраской заборов.

— Ох, знали бы вы, как давно я хотела услышать такие слова…

— Однако одно лишь выделение дополнительных средств не решит все ваши проблемы, — перебил Стиклер серьёзным голосом. — Конечно, у меня нет специализированного образования, чтобы судить о ваших методах воспитания. Но мне показалось, что жеребята… чего-то боятся. Или правильнее будет сказать кого-то.

— Я воспитываю их так, чтобы они смогли жить самостоятельно после приюта, — возразила Асперити.

— Вы не ответили на вопрос.

— Потому что я его не поняла. Вы… кажется, намекали, что…

— Хорошо, скажу без намёков. Мне показалось, что жеребята буквально вас боятся. Не уважают, а именно боятся. У вас здесь приют, а не королевская темница.

— Иногда приходится повышать голос и наказывать провинившихся. Воспитание, без него никуда.

— Воспитание — это хорошо, но не стоит перегибать палку. — Стиклер выдержал небольшую паузу. — Надеюсь, вы не применяете к ним физическую силу?

— Не больше, чем нужно.

— И как же?

Старшая немного помолчала.

— Если кто-то тайком съест десерт, который предназначался для всех, жеребёнка нужно наказать.

— И как вы наказываете в таких случаях?

Флок вспомнил, как его со Спиритом однажды заперли на чердаке на целую ночь, оставив без ужина.

— Строгий выговор и… приходится отшлёпать. Уж извините за выражение, — ответила Старшая на удивление уверенным голосом. — Жеребята должны понимать, что за проступками всегда последует наказание. Дело даже не столько в дисциплине здесь, в приюте. Когда жеребята подрастут, они войдут в новую, взрослую жизнь. И там они должны понимать, что за свои поступки придётся отвечать. А если закрыть глаза сейчас, погладить по головке за украденную булку, а не наказать, то они и потом решат что-нибудь украсть из лавки. Только там наказание будет уже серьёзнее простого выговора.

Флок подался вперёд, и вдруг ковёр под ногами поехал назад. Пегасик в панике попытался удержать равновесие и ударил по двери копытцами.

В комнате послышался приближающийся цокот копыт. Испуганный жеребёнок отскочил в сторону и вжался в стену, точно пытаясь прикинуться трещинами на досках. Дверь приоткрылась. Из-за неё показалась мордочка синего единорога. Его красная грива, свисающая на одну сторону, показалась Флоку чертовски страшной. Оранжевые глаза единорога сверкнули суровой искрой, отразившейся блеском в строгих очках. Жеребёнок понял, что его маскировку раскрыли, и виновато опустил голову, со всей силы зажмурившись. Копытца на рефлексе закрыли голову.

— Подслушивать некрасиво, — сказал Стиклер спокойно.

— Я… я не хотел… — дрожащим голоском пролепетал Флок и нашёл в себе силы поднять взгляд. — Извините.

Губы единорога сложились в улыбку.

— Зайди на минутку. И позови друзей, которые шпионят за нами.

Единорог вернулся в комнату. Пегасик испуганно выглянул из-за двери вглубь коридора. Там, у лестницы, он заприметил мордашки Серенити и Спирта, следящих за сценой издалека.

— Зови их, не бойся, — попросил Стиклер мягким голосом. — Я хочу с вами поговорить.

Флок поманил друзей. Однако те не торопились покидать укрытие, отрицательно мотая головой. В коридор вышла Мирта. Увидев воспитательницу, жеребята сразу спрятались.

— Серенити, Спирит, подойдите сюда, — крикнула Мирта и поспешила к ним.

Вскоре она вернулась, приведя Серенити и Спирита. Жеребята остановились перед дверью, вопросительно смотря на Флока, но тот лишь растерянно пожал плечами.

— Зайдите, — командирским тоном приказала Старшая.

Жеребята с опущенными головами, подталкивая друг друга вперёд, неуклюже зашли в комнату. Они встали рядом с дверью, чтобы в случае чего успеть быстро смыться.

Первым голову поднял Спирит, как самый старший. Затем духа набрался Флок, а за ним уже и Серенити.

Мирта смотрела на жеребят с сожалением, пытаясь улыбаться. Старшая недовольно опустила брови, точно воспитанники уже в чём-то провинились, но не ругалась. Стиклер же глядел на них с добротой. А мэр лишь хмуро покосился на маленьких обитателей приюта.

Жеребята испуганно переглядывались. Каждый смотрел на другого такими глазами, словно Старшая прознала о ночной пропаже булочек и теперь пыталась вычислить виновника, однако никто не хотел выдавать другого.

— Вы должны быть примером для своих воспитанников, опорой, на которую они всегда могут положиться. Тем, к кому они могут обратиться за советом, а не трястись при одном только виде, — произнёс Стиклер менторским голосом. — В конце концов вы не просто воспитатели. Вы для них единственные близкие пони на протяжении долгих лет.

— Мистер Стиклер, я стараюсь научить жеребят самостоятельной жизни, — возразила Старшая. — Дело не только в понимании, что «хорошо», а что «плохо». Я учу жеребят самостоятельности, ответственности. Они должны понимать, что кровати сами себя не застилают, грязная одежда вдруг не становится чистой, а вкусная еда не появляется на столе каждый вечер по волшебству.

— Они нам помогают, — добавила Мирта. — Всё-таки мы с Асперити не сможем всё делать только вдвоём.

— Они учатся самостоятельности, — продолжила Старшая. — Поверьте моему опыту, это необходимо. Я навидалась, как живут сироты после приюта. Как не могут сварить себе простенький суп, во что превращают свои комнаты. Самостоятельность им нужно прививать с самого детства.

Флок внимательно смотрел на Старшую, совершенно не понимая, что за чушь она несёт. Наверное, пытается оправдаться перед важным пони. По-хорошему, надо было рассказать, что жеребятам не нравится работать, им хочется больше играть и веселиться. Но за такие смелые слова потом влетит так, что Флок не решился возразить. Оставалась надежда только на Серенити и Спирита. Вот только они, похоже, тоже не горели желанием получать по шее за справедливость.

— У вас есть образование? — поинтересовался Стиклер.

— У меня? — переспросила Старшая.

— И вас, и у вашей коллеги.

— Я закончила школу, — ответила Старшая.

— А я ещё училась на воспитателя, — сказала Мирта.

— Так у вас есть высшее образование?

— Не совсем…

— То есть? Вас исключили? — серьёзно спросил Стиклер.

— Нет, что вы! Просто на втором курсе меня отправили сюда на практику. Я познакомилась с жеребятами, с приютом, с миссис Асперити. Я так прониклась их жизнь, узнала каждого из них… Они стали для меня как родными. И потом, когда вернулась домой, то поняла, что должна им помочь. Не когда-то там, а прямо сейчас. Совмещать учёбу и работу здесь физически невозможно из-за расстояния. Поэтому я ушла на третьем курсе и перебралась в приют. Миссис Асперити дала мне работу, выделила комнату, и вот уже почти… пять лет я работаю в приюте. И ни о чём не жалею.

Стиклер задумчиво хмыкнул.

— Жизненный опыт куда важнее красивой бумажки, — заметила Старшая. — Мирта прекрасная воспитательница, со своим уникальным взглядом. Жеребята её очень любят и ценят.

— Любим, — сказала Серенити робким голосом. Все взгляды сразу устремились на кобылку. Жеребёнок как будто с трудом проглотил ком в горле, и едва слышно продолжил: — Мы все её очень любим… Она всегда помогает, даёт сладенькое… А ещё мы шьём вместе…

— Да, недавно мы начали учиться шить, — живо подхватила Мирта. — У неё настоящий талант! Серенити, расскажи мистеру Стиклеру, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Я хочу шить одежду, когда вырасту. Красивую и тёплую, чтобы пони одевали её и радовались. Вот такую шить, чтоб она не кололась и была тёплой и удобной. Вот.

В уголках рта единорога засияла слабая улыбка.

— В любом случае я сейчас не собираюсь судить о ваших методах, — заметил он важным тоном и поправил очки на носу. — Для этого существует специальные органы, получающие за работу хорошую зарплату. Но я очень надеюсь, что они не найдут никаких нарушений, когда прибудут с проверкой. А они приедут, в этом можете не сомневаться.

Мирта довольно заулыбалась, а вот Старшая напротив немного напряглась. Хотя она никогда не любила в приюте чужих пони и запросто могла просто возмутиться. По-своему. Всё-таки возражать такому важному пони, как этот мистер Стиклер, даже Старшая не решалась. Интересно, а что за бумажку он тогда показал ей при встрече? Наверное, он какой-то «самый главный по приютам» или «проверяющий всех проверяющих»?

— Однако лично мне кажется, что жеребятам, помимо всего прочего, не помешает больше участвовать в жизни приюта. Когда они станут взрослыми, они должны уметь принимать решения самостоятельно. И делать так, чтобы их мнения услышали, — Стиклер выдержал небольшую паузу. — Начните с малого… Допустим, они  выберут цвет стен, где установить новую площадку.

— И не только, — подхватила Мирта. — Можем… ходить с ними на рынок иногда. Чтобы они сами выбирали… учились выбирать продукты, смотреть, что им надо, а что нет.

— Возможно. Это только мои мысли, я не специалист в этой области, — ответил Стиклер. — От себя же я могу пообещать только хорошего финансирования и грамотного распределения бюджета. Я ведь прав?

— Разумеется, — тотчас подхватил мэр.

— Вот и отлично.

— Идите и расскажите остальным, что услышали сегодня. Пусть знают, что вас ждёт, — попросил Стиклер мягким голосом, смотря на жеребят. — Пасо быстро поставил тебя на ноги. Впрочем, ничего удивительного.

— Он хороший врач, — ответил Флок робким голосом первое, что пришло в голову.

— Один из лучших. Ещё бы характер не такой противный, и цены бы ему не было… Впрочем, идеальных пони не существует.

Жеребята неуютно заёрзали на месте, а Флок так и вовсе напрягся. С одной стороны, им разрешили уйти. Но с другой, ноги как будто увязли в тишине, опустившейся на комнату.

— Да, — наконец пространно произнёс Стиклер и добавил живее: — Всё, можете быть свободны.

— До свидания, — выпалила Серенити вышла из комнаты.

— До свидания, — тут же, почти синхронно, повторили Спирит с Флоком, и поскакали за подругой.

Жеребята побежали по коридору, спустились по лестнице, и только на первом этаже, в прихожей, остановились.

— Кто-то что-то понял? — спросила Серенити.

— Будем жить по-другому, — неуверенно ответил Флок.

— А как?

— Мирта потом расскажет, — резонно заметил Спирит.

— А Старшая нас не наругает?

— За что? Мы же не жаловались.

— Всё равно… Мне не понравилось, как она смотрела на нас, — сказала Серенити и вздрогнула. — У меня прям мурашки побежали!

— А у меня нет.

— Рассказывай давай. Я видела, как ты дрожал. Как мокрый маленький котёнок.

— А вот и не правда!

— Правда!

— Эй, ну чего там? — послышался позади нетерпеливый голос Граспа.

Жеребята развернулись. В дверях стояло несколько друзей, за спины которых выглядывали остальные воспитанники приюта.

— Что они сказали?

— Кто этот единорог?

— Нас отругают?

Флок, Серенити и Спирит растерянно переглянулись, словно нерадивые ученики, которых вызвала к доске строгая учительница. Они до конца не понимали, к чему весь сыр-бор, и кто вообще этот мистер Стиклер. Однако чуйка подсказывала Флоку, что скоро приют ждут большие перемены. И раз уж никому не хватало смелости начать, пегасик выступил первым, как и полагается настоящему взрослому.

— Ох, там такое было!..