Мир Сио: О монстрах

Часть 24: Мир Серебристый-86, владения алмазных псов

“Нерожденных” не пришлось уговаривать. чтобы они оставили уничтоженный Кризалис поселок лесу — иномировым аликорнам самим хотелось поскорее перевернуть эту страницу истории ее мира, и больше никогда не открывать. Так что, вечером следующего дня Кризалис уже летела в брюхе одной из новомодных машин-тяжелее-воздуха к месту, где рассыпалась вся ее жизнь.
Правда, там, помимо палаток, устройств, распугивающих алмазных псов, и привычного уже защитного купола, к ее прилету еще ничего не было готово. Так что, Кризалис не осталось ничего другого, кроме как заняться обустройством быта. Впрочем, вскоре стемнело, и аликорна получила вполне законное основание отойти ко сну.
Следующие два дня Бедствие налаживала и тестировала свою машину. Так что, Кризалис получила возможность облететь и осмотреть окрестности. “Нерожденные” не возражали, приставив к ней двух стражниц, а королевские бесполезники в этих диких землях заметно присмирели. В целом, плато алмазных псов, значительно изменившись за последние века (ландшафт был совсем не тот, что помнила Кризалис что с предательства “отца”, что со своего повторного возвращения спустя шестьсот лет), ни капли не изменилось. Как была эта местность дикой без малейшего признака цивилизации, так такой же дикой и осталась. Видимо, местным псам, в отличие от их северных родственников, выстроивших какое-никакое королевство (даже с балами и литературой!), обилие под поверхностью плато развалин прежних хозяев мира не особо помогало. А, может быть, в этом был виноват Тирек, до прихода Кризалис и ее сестер, сожравший всю магию окрест — не побрезговал даже кристаллами древних, которые были по вкусу не каждому волшебному червю. Впрочем, не важно.
На третий день Бедствие объявила, что ее устройство полностью готово, и аликорны приступили к эксперименту. Который в первый день проходил долго и трудно, ибо сражение с Тиреком в свое время заняло как немало времени у Кризалис и ее сестер, так и много пространства у Эквестрии. А мир все прошедшие века на месте не стоял — сейчас Кризалис с трудом находила те места, где некогда случилось нечто важное. Бедствие же и ее помощницы, нагруженные тяжелым оборудованием и беспомощной Кофе, в своем коконе погруженной в какуе-то другую реальность, просто не могли передвигаться быстро. Даже не смотря на тележки и самобеглые экипажи, которые иномиряне привезли с собой в избытке.
Тем не менее, аликорны успели увидеть и нападение алмазных псов, и похищение “отца”, и героическое (и откровенно глупое, удавшееся исключительно благодаря везению, как сейчас понимала Кризалис) его спасение, и пришествие Тирека. Сражение с магоедом и победа сестер тоже как-то смогли уместиться в этот день. Последнее вызвало множество вопросов как у “Луны”, весьма верно подметившей полную тождественность заклинаний Тирека и Кризалис во время того боя, так и у Кофе, которую заинтересовал кристалл “отца”. Впрочем, у “нерожденных” были и другие вопросы. Самый главный из которых: Почему древняя Кризалис и ее сестры так разительно непохожи на Кризалис настоящую? Отпираться искалеченная аликорна не стала, и честно призналась, что на причины ее нынешнего потрепанного облика иномирянке смогут взглянуть завтра. Но предупредила, что сама помнит те события лишь отрывочно — возможно, она была в состоянии того самого аликорньего безумия, о котором говорит врач иномирян. Впрочем, что бы ни говорила Кризалис и что бы ни думали “нерожденные”, а день уже закончился — пора было сворачивать оборудование, гасить огни и расходиться по своим палаткам, готовиться ко сну.

Второй день эксперимента начался с неприятного известия от Кофе и Бедствия: они утверждали, что “хронослой хаотизирован”: — “Произошло что-то очень существенное. Как будто одномоментный сдвиг в балансе стихий. Мы с Харт такое в Базовом мире наблюдали, когда проводили тест на победе Сестер над Дискордом.”. Тем не менее, Бедствие считала, что с проблемой она и Кофе справятся, и аликорны смогут взглянуть на то, что происходило после победы над Тиреком. Правда, на это потребуется время. Впрочем, у Кризалис времени было в избытке, а “Луне”, хотя и явно не хотелось продолжать эксперимент, нужны были записи.
— Готово! — ближе к полудню известил мающихся бездельем аликорн жизнерадостный окрик Бедствия, — До всплеска идет нормальный хронослой. Далее все хаотизировано, но мы с Харт подшаманили: артефакты будут, но в остальном все более-менее воспроизводимо. Начинаем?
— Начинаем, — согласилась “Луна”, поднимаясь с импровизированной лежанки, и отряхивая с боков травяной мусор, — Все по местам! Королева?
— Я готова, — кивнула Кризалис, и двинулась к заранее оговоренному месту: теперь, дабы, как в лесу, не тереться боками, аликорны определили место каждой участницы заранее.
— Смещаю! — прокричала Бедствие.
Круглый каменный островок посреди заполненного острыми обломками разлома (Кризалис не удивилась тому, что стоит прямо на воздухе). По середине островка — шестигранный кристалл, исписанный магическими формулами. На каменной почве плато вокруг кристалла — замысловатый лучистый рисунок, дополняющий грядущее чародейство. На концах лучей — шестерка сияющих энтузиазмом и счастьем аликорн (“Если бы вы знали, что вас ждет…” — сокрушенно покачала головой Кризалис). Вне мистической формулы — единорог, которого она некогда называла “отцом”, и скрюченная жалкая фигура Тирека, сейчас обращенного в камень. Действительно, два взаимных подобия.
Единорог произнес первые слова на позабытом языке, и засветил рогом. Кристал ответил. “Отец” продолжил зачитывать формулу, а с его рога сорвались первые желтые искры. Кристалл замерцал им в такт. Лица шестерки аликорн просияли. Как и кристалл, чей свет брызнул на чародейский рисунок и полностью заполнил его, протянувшись к копытам аликорн. Аликорны прикрыли глаза. Мир остановился.
— А вот сейчас у нас чушь начнется. Приготовьтесь, — проинформировала Бедствие, — Возобновляю.
Внезапно завыл ветер. Перед глазами Кризалис заплясали черные и полупрозрачные точки. Впрочем, аликорна быстро привыкла к ним. Ветер же уже не просто выл, а превратился в самый настоящий ураган — Кризалис пришлось подойти ближе к собравшейся на островке шестерке аликорн, дабы не упустить ничего важного. А важное там происходило. Единорог торжественно произнес последнее слово вербальной части формулы, и магией своего рога поставил в ней точку. Кристалл вспыхнул. Ослепительно-белый поток протянулся от него в сторону горы Кантерлота. В ушах зазвенело. Мир побелел.
— Сейчас всякое может чудится. Не обращайте внимание, — прозвучал в наушнике неунывающий голос Бедствия, — Основное мы с Харт восстановили.
Кризалис мотнула головой. Цвета отчасти вернулись. Чародейский же поток, соединяющий кристалл и виднеющийся где-то там Стержень Мира, к которому мягкие пони позже пристроят свой Кантерлот, превратился в водоворот из звезд — все, что Кризалис и сестры собрали за время своих коротких жизней, подлое колдовство перекачивало из аликорн в Стержень Мира. И уж он-то отдаст все, что получил, неблагодарной родне “отца”. Стержню все равно. Глиммер, интересно, каково тебе будет узнать, что всем, чем ты являешься, ты обязана лишь тому, что когда-то твой предок пожрал чужие жизни? А вот и отозвался Стержень: небывалый звездопад ударил из вершины горы, разбрасывая искры магии по всей Эквестрии. Но достанутся они не всем, ой, не всем. Ты же специально так и написал свою проклятую формулу, чтобы магия была лишь у твоих мягких пони. Но просчитался, опять просчитался. В своей гордыне вообразив себя самым умным, и даже не подумав ни про клювастых кошек, что взмыли в небо грифонами, ни про чешуйчатых, что сейчас известны как кирины, ни про потомков бывших хозяев мира, что, вернув себе часть своего, снова взялись за отстройку цивилизации — и королевства алмазных псов, и бороздящие небеса “попугаи”, и вычурная Абиссиния, и Король Шторм это все твоего рога плоды, “папа”... Да ты, вообще, ничего не смог, “величайший из магов”! Даже дело свое до конца не довел: бросил все на единорогах, пегасах и земнопони!.. Кризалис в сердцах сплюнула.
Аликорны вокруг кристалла стали бледнее. На лице единорога появилось беспокойство. Лицо Инстар исказилось, превратившись в напряженный оскал.
— Королева, прокомментируйте что происходит с вашей сестрой. Той, у которой грива постоянно меняет цвета, — прозвучал в ухе голос “Луны”, а мир опять остановился, — Извините, я не запомнила какую из них как зовут.
— Инстар, — Кризалис не видела смысла обижаться. В конце-концов, это ее семья, а не “Луны”, — Заклинание “отца” поглощает и ассимилирует ее. Вскоре мы все догадаемся, что нас убивают. И, да, Зеркала, вскоре запасы моих воспоминаний тоже иссякнут, и пользы от меня будет меньше, чем от любой из вас.
— Вас поняла. У меня будет сложный разговор и с коллегами, и со Стервой… — тяжело вздохнула в микрофон “Луна”, и поинтересовалась уже у сородича, — Кофе, ты как?
— Должна до конца сеанса выдержать. Зеркала, не беспокойся, — без особого энтузиазма ответила черная.
— Да, да! Всем плохо, все нежные! Давайте уже дело делать! А то, кто его знает, какие еще накладки будут, — недовольно фыркнула в микрофон Бедствие, — Дня не так и много уже осталось. Я запускаю.
Мир ожил. Выражение лиц аликорн изменилось: теперь на них читались удивление и боль. Ее лицо тоже стало таким же, как у сестер. И первой закричала именно она, хоть и не помнила этого. Забавно, она первой из сестер показала слабость. Инстар пыталась взлететь, но щупальца волшебного круга были цепки и сильны. Нимфа раз за разом создавала щит, а жадный кристалл точно так же раз за разом поглощал его без остатка. Ноплиас, упорно склонив голову и зло раздувая ноздри, пыталась перетянуть чародейство на себя. Но куда там! “Отец” знал свое дело: капкан был не по ее силам. Зоия же в оцепенении упала на передние ноги.
— Кризи! – перепуганный голос Имаго заставил сердце Кризалис сжаться точно так же, как и тогда, — Оно не пускает меня!
— Папа! Что происходит?! — выкрикнула она прошлая, непонимающе глядя на “отца”, — Что ты делаешь?
Единорог не отзывался. Он смотрел: судя по светящемуся рогу, “отец” прямо сейчас перечитывал свое собственное заклинание. И он открыто паниковал. Этого Кризалис не помнила. Она, вообще, не помнила лица “отца” с того момента, как тот предал их. Или, может быть, это сама ее память уже позже милосердно избавила Кризалис от этих воспоминаний?
Закричала Инстар. После к ней присоединилась Имаго. Затем, Нимфа. Потом, Зоия. Последней была Ноплиас. Кризалис помнила эти крики, и никогда больше не хотела слышать их вновь. Но она сама выбрала эту дорогу.
— Кофе, отвернись. Сейчас будет страшное зрелище, — как могла безэмоционально произнесла в микрофон Кризалис.
Тела кричащих от боли аликорн начали прямо на глазах высыхать, гибкие панцири, ранее защищавшие их от самых невероятных чудовищ, крошились, более не выдерживая даже дыхания хозяек, а ветер разметывал в пыль крылья и гривы, ставшие сухими как пергамент.
— Папа! Спаси нас! – что было сил закричала Кризалис-из-прошлого, — Останови это!
Единорог загасил рог, и тяжело вздохнул. После чего посмотрел на фантастический звездопад над головой. А потом, перевел взгляд на аликорн: он был полон решимости, сожаления и… боли? Кризалис заскрежетала зубами: Этот подлец смеет лицемерить даже перед самим собой!
— Не надо, папа! – отчаянно крикнула Кризалис-из-прошлого, – Пожалуйста, не надо!
Единорог демонстративно отвернулся. Мир остановился.
— Я пишу Главному! Это так оставить нельзя! — в ухе раздался гневный выкрик Бедствия.
— Бедствие, думаешь, Стерва еще не настрочила Создателю, а Спрайт и Шейд — всему Правлению разом? — устало вздохнула “Луна”, — Если Харт Стинг еще с первой нашей записи землю носом не роет, то я совсем Безопасность не знаю. А ты успокойся: этот единорог давным давно умер. Сама знаешь, в те времена пони долго не жили. Лучше, продолжим просмотр.
— Возобновляю, — хмуро буркнула синяя иномирянка.
Мир снова ожил. Вот только Кризалис этого не желала: вокруг снова кружился чародейский вихрь и звучали исполненные боли крики ее сестер.
— Кризи, помоги! — в голосе Имаго было столько мольбы… Но Кризалис не могла ничего поделать. Ни прошлая, ни нынешняя.
— Имаго!.. — впрочем, глупость так просто не остановить: Кризалис-из-прошлого, собрав остатки сил, рванулась к сестре. Достойно. Но глупо: отцовское чародейство лишь еще больше раскрошило и так изувеченную плоть. Совладать с магией кристалла у аликорны не вышло.
Кризалис, и нынешняя, и прошлая, смотрела на то, как ее маленькая сестра рассыпается на кусочки, и ничего не могла сделать. Черное тело смешливой аликорны стремительно покрывалось растущими сквозными дырами и превращалось в пыль, словно остывший уголек, растертый между копытами. Она не отрывала молящего взгляда от старшей сестры, даже когда ее горло не способно было породить ни звука, а ураган не оставил ни волоска от черной гривы. Все было кончено. Там, где только что была дрожащая, истончающаяся форма Имаго, осталась лишь горсть пепла. Ветер подхватил его, и швырнул в лицо Кризалис.
— Нет! Нет, нет, нет! — взвыла Кризалис-из-прошлого, — Отец, почему?!
— Ты за все ответишь, — мрачно пообещала Кризалис-из-настоящего, совершенно не боясь, что ее услышат. Впрочем, иномиряне промолчали.
Единорог тоже не удостоит свою “дочь” ответа. Он, по-прежнему, стоял крупом к тем, кого предал. Впрочем, как убедилась Кризалис, сделав пару лишних шагов, взгляд он прятал в землю. Видимо, для успокоения совести. Подлец!
К Имаго присоединилась Инстар, которой наконец удалось взлететь в небо, но только в виде фонтана черной пыли. Вслед за ними исчезла тихо плачущая Зоия. Нимфа билась поразительно долго и яростно. Все это время она выкрикивала что-то. Кризалис не могла ничего расслышать за ревом ветра, но могла поклясться, что это было имя. Она знала, чье. Нимфа растаяла с ним на губах. Кризалис почувствовала себя совсем плохо: именно она сама окончательно истерла все, что было дорого ее сестре. Ноплиас выстояла чуть дольше. Она не тратила сил на вопли и лишние движения. Ее ледяные глаза смотрели прямо на “отца”. Чудовищным усилием, не обращая внимания на то, как распадаются ее крылья, она смогла оторвать одно копыто от чародейской схемы, и почти сделала шаг в сторону единорога. А потом что-то в ней сломалось, и аликорн превратилась в багряный песок. Кризалис осталась одна. Та, что из прошлого, задыхалась от ужаса и гнева. Та, что из настоящего, прикидывала то, как бы ей убедить воровку и Спаркл в своем исправлении. В конце концов, теперь у нее не было ее перевертышей, не было близких жизней, которым необдуманные авантюры аликорны могли навредит. Нужно было подумать о привнесении хоть какой-то толики справедливости в Большой Мир. Она и так откладывала это непозволительно долго.
— Кризалис, не смей! — раздался в наушнике гневный окрик Бедствия.
— И что же мне не сметь? — саркастически поинтересовалась Кризалис, глядя на вновь застывший мир.
— Думать о мести, — фыркнула в микрофон синяя аликорна, — Я не настолько глупая, чтобы не понимать, что у вас, бессмертных, в головах бродит. Не смей! Есть другие способы.
— И какие же? — поинтересовалась Кризалис, — Пока действенней “жизнь за жизнь, кровь за кровь” не видала.
— Ну, не знаю… Надо у Майнд спросить — она подлости хорошо придумывает… — замялась синяя, — Просто, пообещайте, что сами ничего делать не будете.
— Я не буду ничего обещать. Впрочем, я ничего и не могу — этот мерзавец находится под покровительством правящих аликорн, — огрызнулась Кризалис.
— То есть, он еще и жив… Во что мы вляпались?!! — страдальчески воскликнул голос “Луны”, — Бедствие, продолжай. Горевать потом будем.
— Кто горевать, а кто делом займется. Я Главному обо всем этом напишу! — взорвалась Бедствие, но работу своей машины возобновила — мир опять ожил.
На площадке из аликорн осталась лишь одна Кризалис-из-прошлого. Но и ее тело уже еле удерживало жизнь, грозя в любой момент превратиться в облако черной пыли. Впрочем… Аликорна закрыла глаза, и, по всей видимости, к чему-то “прислушалась”. Колдовской кристалл разгорелся еще ярче. Но через несколько секунд чародейская схема замигала, явно сбиваясь с предписанного ей ритма. По кристаллу прошла первая трещина. А перед взором Кризалис начали возникать и тут же исчезать разнообразные, совершенно не связанные между собой, образы.
— Тут еще один слом хронослоя, но другого типа. Так что, характер артефактов должен измениться. Привыкайте, — пояснил голос Бедствия.
— А у меня больше нет воспоминаний до тех пор, пока я не приду в себя на болоте. Видимо, на этом моменте у меня отшибло память, — в ответ поделилась Кризалис.
Кристалл продолжал трескаться, а с тела Кризалис-из-прошлого — лоскутами слезать плоть. Впрочем, это не могло длиться долго. Чародейская схема мигнула в последний раз, и погасла. Освободившаяся от волшебных пут Кризалис-из-прошлого немедленно подскочила в воздух, и понеслась по крайне неровной траектории, выкрикивая совершенно безумным голосом “Имаго! Где ты?! Имаго, отзовись! Нам нужно найти сестер!..” Кристалл взорвался. Взрыв был не то, чтобы очень уж сильным. Но, видимо, он доканал то тонкое основание, на котором держался скальный островок — каменная площадка поехала в сторону и вниз, увлекая за собой единорога, остатки кристалла и статую Тирека.
— Бедствие, не останавливай. Мне интересно, как этот подонок уцелел, — озвучила мрачную просьбу Кризалис. В ответ синяя аликорна что-то недовольно промычала, но мир не остановился.
Впрочем, дальнейшее развитие событий Кризалис разочаровало. Взрыв, на самом деле, был слаб, и “отец” легко отбил его волну и облачко картечи банальнейшим чародейским щитом. Правда, как со злорадством поняла Кризалис, лживому единорогу было далеко даже до искалеченной аликорны: ему пришлось ждать того, пока каменная платформа закончит свое движение, и упрется в стену разлома, оставшегося от битвы с Тиреком. И уж тут-то мягкому телу “отца” досталось должное, не смотря на все заклинания щитов и компенсации, что он применял. Но, тем не менее, бодрость он сохранил.
Первым дело, за которое принялся “отец”, когда откашлялся от всей той пыли, что поднял съехавший набок скальный островок, было проверить эффект заклинания, которое он обманом заставил завершить Кризалис и ее сестер. И, судя по его морде, результатом он был доволен. “Рано радуешься. Ты все провалил,” — зло фыркнула Кризалис, — “Твои родичи не стали аликорнами.”
Далее единорог занялся кристальным образованием, что осталось на месте волшебного устройства, что выпило жизни из аликорн.
— Как занимательно. Видимо, я опять что-то не учел, — обошел кругом кристальное “растение” чародей, и, сотворив, волшебное лезвие, принялся откалывать от него кусочек, — Нужно будет взять пробу, и изучить в спокойной обстановке.
За этим занятием он провозился добрых полчаса, пока не смог отковырять два отломка, которые и упаковал в свои сумки. В это время Кризалис откровенно скучала. А вот Бедствие, судя по ее болтовне с Кофе, что-то все это время искала ,и, даже, нашла. Впрочем, Кризалис это не интересовало. Ей был интересен “отец”.
— Какая расточительная трата инструментов, — наконец-то он соизволил оторваться от своего ковыряния в кристаллах, и подойти к той части чародейской схемы, где некогда стояли его “дочери”, — Хорошо хоть, что главное дело завершено.
— Вот подонок!.. — Бедствие была возмущена до глубины души.
— Мерзавец!.. — куда более эмоционально напомнила о себе Кофе.
— Попомните мои слова, раз этот тип все еще жив, то Стерва это просто так не оставит. Будем еще в газетах читать, как она тяжелый мех угнала и его ногой в дверь к этому единорогу постучалась, — “Луна” же думала совершенно о другом, — И это если она раньше Создателя успеет.
— Да я б ему сама так по голове постучалась!.. — взвилась Бедствие.
— Бедствие, включай машину. Навозмущаемся потом, все вместе и вечером, — как могла спокойно распорядилась Кризалис. Если она правильно поняла психологию иномирян, это должно было сработать.
— Включаю, — и это сработало: Бедствие хоть и была недовольна, но подчинилась.
Единорог, с трудом карабкаясь по неправильно приподнятой каменной платформе, снова обошел остатки колдовского кристалла, осматривая места, на которых когда-то стояли аликорны.
— И, все-таки, жаль. Я к ним привязался, — кивая каким-то своим мыслям, посетовал маг, — Ну, Кризи, прощай. Плохо, что так вышли. Вы бы мне еще пригодились.
После чего единорог аккуратно спустился на дно расщелины, и осмотрел статую Тирека. Та не проявляла никаких признаков жизни ( — “Пока,” — про себя поморщилась Кризалис, припоминая заносчивого, властного и до непереносимости жадного подельника). Так что, удовлетворившись этими результатами, чародей принялся искать выход из разлома на поверхность. Аликорны еще около часа наблюдали за ним, пока единорог таки не выбрался обратно на плато. После чего терпение у всех наблюдательниц окончательно иссякло, и “Луна” предложила заканчивать сеанс. Кризалис против не была. Правда…
— Кризалис, а у твоих сестер никаких протезов не было? — уже после того, как видения прошлого исчезли, будучи заменены клонящимся к вечеру настоящим, невпопад поинтересовалась Бедствие.
— Нет. Мы в них не нуждались, — Кризалис, не смотря на раздражение неуместным вопросом, попыталась ответить как можно более корректно, — К тому же, в те времена еще ничего такого не выдумали.
— Странно, — хмыкнула Бедствие, просматривая что-то на приборах, которыми была по-прежнему увешана по самые уши, — А запись говорит, что у разноцветногривой был эндопротез сустава правого крыла.
— Эндопротез? — опешила Кризалис, — У Инстар?
— Угу. Я их много повидала — над пониботами же работаю. Так что, бионика для меня дело обычное. Постоянно делимся опытом с инженерами и биологами из других миров, — хмыкнула синяя, — Анатомический эндопротез, но в биофильтре сразу же выделяется на фоне живой ткани. Он и на эту мерзкую вампирскую схему не реагировал. Почему я его и заметила.
— Это не протез, — вздохнула Кризалис, наконец поняв, о чем говорит иномировая аликорна, — Я сплавила кости моей сестры в целое, когда Тирек сломал ей крыло. Ничего необычно.
— Так это же меняет дело! Вот на что мне Пакостницы намекали, аликорны хитрые! — встрепенулась Бедствие, и тут же принялась торопливо прощаться, — Все, все, больше не цепляюсь. Займусь записью. Зеркала, у нас какие энчантодетекторы с собой есть?
— О, нет! Только не на ночь глядя! Бедствие, уймись! С утра займешься! Что бы ты там ни задумала! — не выдержали нервы у “Луны”, тут же следящей за тем, как аликорны собираются на ночевку в лагерь, — Сейчас отдыхай! И нам отдохнуть дай!
В ответ синяя надулась от возмущения, и начала что-то доказывать раздраженной “Луне”. Кризалис не стала слушать эти, как она уже поняла, ни к чему не ведущие препирательства (“Луна” будет стоять на своем, а Бедствие поступит по-своему), и направилась к уже освободившейся от своего технического кокона и выглядещей очень неважно Кофе.