Час пони
21
Пегасёнка спряталась за парой наших брошенных кофров, так, что наружу торчала только голова. Да и та лишь начиная от распахнутых глаз. Ушки были прижаты назад, и даже растрёпанная цветастая грива стала как-то опасливо прижата к шее.
— А это. — Грай аккуратно выпутался из объятий, шагнул к багажу и поставил сына рядом с пегасёнкой. — Твоя сестра, Данил. Тоже Дэш. Знакомься.
Ну, то, что у мальчишки глаза стали по пятаку, это можно понять. Впрочем, это не помешало ему шагнуть вперёд, присесть перед жеребёнкой и вежливо поздоровавшись протянуть руку. Пегаска глянула по сторонам, потом почему-то на Дэш-старшую, и легонько стукнула по протянутой руке копытцем.
А вот реакция Лады с Нирой меня удивила. Пусть они и не менялись в лице, но эмоциональный отклик на эту сцену был очень странным. Необычным для ситуации. Впрочем... Я оглядел семейство и поднял бровь.
— Стажёр, так ты что — их так и не предупредил? Ну ты даёшь... слов нет. Дамы, я всё понимаю, но будьте любезны вернуть мне стажёра, каким забираете. Смотрите, руки-ноги сам пересчитаю, ему ещё пахать и пахать!
Хохот, улыбки, и настороженно бегающая взглядом пегасёнка вслед за нами, начинает несмело улыбаться. Разговора-то она, разумеется, не поняла — детям, что у хомо, что у синтетов, язык просто так не наложишь, такая работа с юным, неустоявшимся мозгом чревата. Но общий тон улавливала отлично, и уже не боялась, когда Нира переступила кофры, присела рядом с детьми и прижала мелкую к себе.
— Добро пожаловать домой... дочка. Данил... — она показала на сына. — тебе сейчас покажет дом, а мы подойдём чуть позже, ладно? пегасёнка кивнула. — Ты не голодна? — та покрутила головой. — Хорошо... — и уже на русском. — Данил, проводи Дэши до дома, покажи где что. Будешь показывать — говори обязательно, ей язык учить надо...
— ...вздумаешь кататься — отлягаю! — деланно-грозно рявкнула Дэш, вывернулась с рук, и словно кошка приземлилась на все четыре ноги, обдав лицо плотным порывом воздуха от крыла.
— Ну тётя Рэйнбоу... — обиженно проворчал Данил.
— А чтоб не забыл. А то знаю я вас, стажёров желторотых, любите выкинуть что-то эдакое... что у старой Дэш потом волосы дыбом. — старшая не спеша подошла к пегасёнке, наклонившись, ткнулась носом между ушками, и фыркнула взъерошив гриву. — Ничего не бойся, сестрёнка. Всё будет хорошо. Ну, иди уже. Домой.
Пегасёнка пометалась взглядом между Нирой и Граем, глянула на Дэш, для чего ей пришлось забавно задрать вверх голову, и наконец нерешительно шагнула к Данилу. Мальчишка кивнул ей, пристроился справа и слегка подтолкнул её, положив руку на шею.
— Идём. — старательно так проговорил, громко и отчётливо, насколько вообще это можно в его возрасте. — Дом. — махнул рукой. Ещё пара взглядов и пегасёнка, наконец направилась по решётчатой дорожке к дому. Данил шёл рядом, крайне сосредоточенный, левая рука лежала на гриве, правая на поясе с пугачом детской модели — настоящий защитник, серьёзно принявший и нежданную сестру, и свою роль. Впрочем, вскоре пегаска оглянулась на него, что-то сказала, он что-то ответил, и ещё через пару секунд они уже мчались к дому наперегонки.
Прекрасное зрелище. За такие моменты и стоит работать. За одно выражение лиц у стажёра и его семейства. Заслуженная гордость у Грая, улыбки его... М-да...
Доводилось видеть, как милая, домашняя кошечка за одно мгновение превращается в выгнувшийся и распушившийся воющий комок? Нира, милая и добрая, вечно норовящая закормить гостей до отвала, чем я бессовестно пользуюсь, сейчас выглядела почти точь-в-точь так же.
— Таааак. — Нира выпрямилась, и пушистый хвост пару раз резко хлестнул по ногам. А теперь скажи, дорогой... — одним, по-кошачьи стремительным движением она оказалась возле Грая. — Держи его! ... — она схватилась за ворот комбинезона.
— Держу! — ухмыльнулась Лада, цепляясь за мужнин пояс.
-...Неужели! нельзя! было! сказать! мы бы хоть что-то! успели! подготовить!...- рычала Нира с напускной злостью, и пыталась его встряхивать, отчего Грай искренне ржал. Парень заматерел, на него таких тонких и лёгких фурек пачку надо, чтобы с места сдвинуть, и даже с Ладой вместе ей ничего не светит.
— Отставить рвать стажёра! — рявкнула Дэш, прекращая балаган. Хорошо так, убедительно. И что интересно — её послушались. Растёт синенькая, растёт...
— В самом деле, дамы... — я благодарно кивнул пегаске.- Грай, конечно, раздолбай, но раздолбай правильный. В этом деле внезапность и импровизация, с искренностью вкупе, работают куда лучше. Так что всё он правильно сделал, в итоге-то. И вы всё правильно сделали. Я горжусь вами. Всеми. Это великий талант — просто так, случайно, поступать правильно. — они притихли, верно уловив очень серьёзный тон и настрой, с которым это было сказано. — Спасибо. Пойдём, Дэш, мы тут будем явно лишние.
Я не оборачивался, шагая к моей берлоге, но судя по возне, пискам и шагам сзади, стажёра попытались продолжить трясти, а он, в свою очередь, подхватил обеих и сейчас тащил их домой. Дэш тоже деликатно не оборачивалась, но повёрнутые назад ушки выдавали интерес.
— Как прошёл рейд? — поинтересовался я, когда позади всё затихло.
— А, так себе. Красный карлик, пяток планет, всякая мелочь... Ничего интересного, голые булыжники, одна радость планетологам пошариться, заряды на грунте рвали, как озверевшие... Ещё и стажёров треть от экипажа насовали, и на меня пачку повесили, представляешь? Только и делай, что бегай за этими желторотыми, смотри, чтоб не влезли куда, и учить пытайся хоть чему-то. Ну вот что ты ржёшь, а?
— Кто б говорил, стажёр.
Дэш едва не споткнулась, возмущённо набрала полную грудь воздуха... и просто выдохнула, пригнув голову.
— Со мной так же тяжело было, да?
— Не, ты была молодец и умница. Бывает и тяжельше. И как твои стажёры, справилась?
— А то! — поспешила сменить тему пегаска. — Салаги, конечно, но я ещё сделаю из них людей! И ещё двадцать процентов сверху!
У самой двери Дэш обогнала меня одним скачком, развернулась, и встав на задние ноги, упёрлась передними в грудь. Зажмуренные глаза, прижатые ушки, и стиснутая копытцами куртка знакомо тянет вниз...
Чем-то ей это особенно нравится.
Когда почти пять лет назад, посреди ночи, в дверь замолотили так, что казалось ещё немного — и вышибут, несмотря на всю прочность автонома, я сорвался открывать, уже переходя в боевой режим, готовясь выслушивать и выцеплять полезную информацию из сбивчивых всхлипов и срочно выкатывать флайку... а вместо этого, точно так же, меня бесцеремонно схватили за грудки и поцеловали, прямо на пороге. И только потом, отпустив и сделав виноватую моську, она, в своём неподражаемом стиле, удосужилась поинтересоваться "...ты сейчас как?..."
Впрочем, даже и был бы я не один — всё равно б никуда её и никто не отпустил, ночь была дождливая до изумления, и вид у мокрой насквозь пегаски был предельно жалостный и несчастный. А значит пришлось тащить гостью в парную, отогревать, потом сушить, и всячески гостеприимствовать, до неизбежного и естественного горизонтального финала.
Почти так же было и в следующий раз. Разве что погода тогда была получше.
Как и в этот раз.
Вот так и заводятся традиции.
Нас утро встречает прохладой... потому что кое-кто, не будем тыкать в неё пальцем — кто именно, открыл окно настежь. Кровать стоит головами впритык к окну, подоконник широкий, так что пегаска открыла окно, устроилась грудью на подоконнике и смотрит куда-то, опустив подбородок на скрещённые ноги. Ушки время от времени задумчиво дёргаются, настроение... необычное. Что-то похожее на тоску. Слегка похожее.
Интересно.
Я приподнялся и глянул — сначала на лазурную моську, потом, проследив направление взгляда — на соседский дом. Между домами у нас метров сто, восприятие я уже свернул, да и голова всё ещё чуть мутновата, после того, как пегасёнка меня приложила, так что ни про какую эмпатию речи не шло. Но даже так, одним зрением было видно, что там у Грая царит полная гармония, пополам с идиллией. На раскинувшемся вокруг дома, аккуратно выкошенном лугу перекидывались мячом Лада с Данилом. Дэш-мелкая металась между ними, уворачиваясь от рассекающего воздух яркого снаряда. Пегасёнка слегка жульничала — она на всю катушку пользовалась крыльями. Ветром донесло смех на несколько голосов.
Грай обнаружился не сразу. И кресло-шезлонг его было в тени под навесом, и самого его было трудно заметить — на нём уютно устроилась Нира. Чёрно-белая фурька лежала боком, чуть поджав ноги, обнимала мужа, и по-кошачьи тёрлась щекой о его щёку. Пока я смотрел, она подняла голову, задержала взгляд на резвящихся детях, и вновь уткнулась в шею Грая.
Я усмехнулся, возвращаясь на своё место. Сдаётся мне, именно теперь, обзаведясь внезапной дочкой, ему и начнут выносить мозг по-полной на предмет пополнения. Единым фронтом и в полном согласии. Бедный, наивный стажёр, как мало он знает о женщинах... впрочем кто может их знать вообще.
Впрочем, я рад. И за него, и за эту малявку. Где-то даже завидую.
— ...завидую. — эхом моим мыслям проговорила пегаска.
— М?
— Повезло мелкой.
— Это как посмотреть...
Пегаска покосилась на меня, помедлила и, наконец, решилась спросить.
— Что сейчас... там?
Как знакомо. Мы не слишком-то любим вспоминать прошлое, найдёны тоже, плюс они копируют нас...
— Хреново. Всё валится и рушится. Нам-то оно на руку, но... — я поморщился и махнул рукой в сторону соседа. — Повезло, говоришь? У мелкой там вообще-то была, считай, что семья. Владелица была из нормальных, заботилась, как о родной...
— Была?
— Была.
Пегаска молчала ещё несколько минут. Ушки дёргались, ловили голоса за окном. Раздумывала о чём-то, это было заметно и простым глазом. В конце концов, она решительно выдохнула.
— А как сейчас у... тех, с кем меня забирали?
Вопрос не стал чем-то неожиданным. Все они разные, но некоторые общие шаблоны поведения всё же есть. Как, впрочем, и у всех остальных. Иногда они интересуются прошлым. Избирательно.
— Ну, наших соседей ты знаешь. За тех, кто не на Тайге, не скажу, я ж не могу приглядывать за всеми, но вот Виса, насколько знаю, после нашей прогулки подалась в медицину, а потом специализировалась на синтет-педиатрию. Возможно, как раз она и будет смотреть эту твою сестрёнку.
Дэш чуть улыбнулась, повернула голову, глядя в окно.
— А этот... чистенький мальчик с его зоопарком?
— С ними всё прошло легко. Виктор сейчас на Сирине, подался в экзогеологию, говорят — очень неплохо получается. Серафима всё так же с ним, пилот-атмосферник, и вообще водит всё, что движется. Лира, насколько известно, тоже с ними, подробностями не интересовался. Девочка неплохо музицирует, кстати, время от времени концерты даёт, как я слышал. Гайка на пару с дедом, в смысле главмехом, на рейсовом грузопассажирнике стажёров тиранит...
Я ненадолго прервался, глядя ей в спину. Спина была очень выразительной. Мышцы напряжены, крылья рефлекторно подрагивают... ушки плотно прижались к голове. Яркая у них мимика, даже без эмпатии понятно, что напрашивающееся продолжение разговора ей тяжело.
И всё же она заговорила сама.
— А... Скуталу? — голос был напряжённым, и оттого хрипловатым.
— А Скут молодец, сумела удивить. Она и её названый папаша, Джерри, ведь так и остались здесь, на Тайге. — спина дрогнула ещё раз, словно пегаска пыталась сжаться. — Перестань. Всё закончилось и забыто, кровь ушла в землю, и на её месте растут виноградные лозы. — она обернулась удивлённо, глядя на заговорившего высоким стилем меня. — Так, вспомнилась вдруг цитата из какой-то древней книжки. В общем, у адаптаторов они теперь. И очень даже успешно, надо заметить. — я хмыкнул. — Как я слышал, мелкая попросилась в команду ещё тогда, когда их самих учили. Попробовали, она поймала волну, совсем как ты, потом была практика... практика получилась забавная. Был такой Стивен Агилар, парень, который занимался примерно тем же, что и мы, только на Земле. На вводной еще про него говорили, если вспомнишь. После того выхода мы с ним связались, и чуть погодя парень нам сразу аж целый бордель подогнал оптом. Я не шучу. Настоящий пони-бордель, для любителей экзотики. "Чистый мальчик", как ты изволишь выражаться, им в свое время контакт оставил, и на фоне общего бардака персонал заведения пустился в бега. Стивен, конечно, талант... но такое резкое пополнение социума, да ещё и такое специфическое, он всё же не потянул. Конфликты, нервотрёпка... выгонять совестно, так что он спихнул проблему на нас. Ну, бывало и сложнее — забрали, осмотрели, разместили, и приставили к ним этих вот стажёров. И вот они уже этот цветник вписали к нам, просто на удивление, легко и чисто. Говорят, забавно было наблюдать, как эта мелюзга водит за собой хвостиком здоровых кобыл, а те каждое её слово ловят, как откровение. Талантливая двойка получилась.
— Я... рада за неё. — пегаска уткнулась носом в сложенные на подоконник ноги.
— Но?...
— Я... — голос был едва слышен. А следующее слово было неслышно вовсе. Впрочем, догадаться было несложно.
"Боюсь."
О Великие Древние.... И это самый отмороженный в разведфлоте пилот, и она же — самый аккуратный штурман. Та самая Стальная Кобыла, которую уверенно прочат в капитаны ещё через пару рейдов — это же не просто так под её началом стажёров гоняют, так вот и учат перспективных капитанствовать, да костяк команды для них собирают. А она, скажем прямо — давным-давно переросла просто пилота-разведчика, да и штурманское место ей уже откровенно тесное. Ну а что внешность необычная — так капитан это не про внешность, это про опыт и про умение работать с командой.
— Хм?...
— ... — пегаска явно пыталась изобразить из себя модель "флаттершай". Цвет подкачал, да, зато умение говорить беззвучно удалось на все сто.
— Можно погромче, радость моя? Старость не радость, слух не тот, лапы болят, хвост отваливается....
Пегаска отмерла, наконец, и с фырканьем перекатилась на бок. Да и голосок вновь прорезался, привычно-уверенный и капельку наглый.
— Скажешь тоже, старый... — она медленно потянулась, демонстрируя, что в корабельном спортзале занимается не просто положенное медиками время, но и ещё изрядно сверху. Я протянул руку, погладил кончиками пальцев шею, грудь, пегаска мурлыкнула выгибаясь и подставляясь под ласку... и недовольно глянула, когда вместо ожидающегося продолжения её просто потрепали по гриве. Недовольно, но без удивления, словно знала, что я скажу.
— Просто слетай и поговори. Не бойся. Адаптаторов учат сурово и, можешь поверить, девочка сейчас знает и понимает, что тогда творилось у тебя в голове, как бы не лучше тебя самой. Хе... хотя это мне почти все подряд "мальчики" да "девочки", а ей... да, целых девять лет уже прошло, совсем взрослая уже. Да и тебе, право слово, будет к лучшему закрыть эту страницу.
— Обломщик. — вздохнула Дэш, поднимаясь и спрыгивая на пол. — Уговорил. Схожу. Пусть она душу отведет, морду набьет. И пусть тебя потом совесть мучает.
В чём-то психологи были правы, смотровая галерея на корабле штука полезная. Это крайне медитативное и умиротворяющее занятие — сидеть и смотреть на плывущую внизу планету. Орбита близка к полярной, так что под нами только что проплывали бледные сполохи и полотнища северного сияния, потом пошла темнота, нарушаемая лишь тусклыми огоньками очень редких освещённых поселений, а сейчас внизу клубится широкий грозовой фронт и тёмная масса облаков подсвечивается вспышками молний. Солнце всплывает над горизонтом, корабль приближается к линии закатного терминатора, и за фронтом, где небо ещё не затянуло тучами, виден узнаваемый каблук итальянского сапога, треугольник Сицилии дальше, а ещё дальше — пыльно-жёлтая полоса Африки, почти сливающаяся с атмосферной дымкой.
Да это опять Земля. Всё та же старая Земля, как и все последние семь лет моих выходов, с тех пор как закончил координаторствовать на Тайге и ушел в полевую работу.
Можно было бы сказать "Земля никогда не меняется", но это будет неправдой. Меняется, и ещё как. На дневной стороне это пока что мало заметно, природа ещё не взяла своё, но на ночной стороне это видно невооружённым взглядом. Там, где по ночам сияли расползшиеся на многие сотни километров пятна Гигаполисов, теперь царит темнота. Да, кое-где её нарушают отдельные огоньки — там, где жителям повезло оказаться рядом со всё ещё работающей энергостанцией, и они могут себе позволить роскошь ночного освещения, или там, где поселение возникло вокруг почти полностью автономной цитадели отшельника, но их не так много. И со временем становится всё меньше.
Странная, старая, безумная игра под названием "экономика". Земляне увлечённо играли в неё практически всю свою историю, как начали тогда, когда это было вынужденной необходимостью, так и не останавливались, даже тогда, когда от детских игр можно было и отказаться. Они не отказались. Произвести-продать-расшириться-произвести ещё больше-продать больше... этот велосипед весело катился не первый век, периодически вихляя и пытаясь завалиться на бок. Наши аналитики написали здоровенный труд про историю того, как его небезуспешно подталкивали, и дёргали руль, выправляя движение... не то, чтобы это было нам актуально, но чтиво интересное, настоящий гимн упорству и идиотии в равных долях.
Но упорство упорством, а в итоге, когда из формально пяти, а реально четырех столпов сверхцентрализованной цивилизации выпало целых два — он всё-таки завалился.
И когда он завалился, внезапно оказалось, что так эффективно гнавшие его вперёд механизмы, после остановки обратно не включаются. Что энергостанции, нанофабрики и автоматические фермы требуют регулярных обновлений, лицензий и замены расходников, которые производятся где-то ещё. Точнее — производились. В других Гигаполисах. Какое-то время длилась агония на небольших оперативных запасах, но здесь запасы — это были омертвлённые деньги, это зло и падение показателей. Это у нас на любой планете есть резервные склады с запасами реакторных и фабричных модулей, компонентов и документации, из расчёта на полтысячелетия работы, девиз же земной цивилизации был — всё с колёс, всё онлайн, всё как сервис.
Был, да.
Сейчас от двенадцати миллиардов, живших в Гигаполисах осталось... аналитики расходятся в оценках. Оптимисты говорят что численность упала на пару порядков. Пессимисты — что несколько меньше. Но и те, и другие констатируют, что она продолжает падать, и сходятся на том, что землянам из этой ямы уже не выпрыгнуть. И что падение популяции будет идти по нарастающей, по мере того, как у выживших будут истекать сроки действия нанопрививок и геропротекции.
А мы — мы взяли отсюда всё, что смогли. По мере того, как всё рушилось, наши рейдеры, всей почти сотней, что удалось собрать под это дело, метались туда-сюда всё быстрее, всё наглее и бесцеремонней забирая всё, ставшее там ненужным в эпоху выживания. Базы данных, разнообразные культурные артефакты, технологии, очень изредка — что-то более материальное. Большая часть этого нам, конечно, не пригодится, изрядную часть и вовсе надо будет выкинуть в хламовник и пометить "чаша отравы", но хомячий инстинкт штука мощная, нагребли от души. До сих пор разбираем всё то, что набрали, и конца-краю не видно. Впрочем, это-то может и подождать, есть и более важное.
С самым ценным, что отсюда тащили — чуть получше. Но почти те же проблемы. На тех двух Твайлайт, что довели до ума стазис, впору молиться всем Проектом, каждый день, перед завтраком, обедом и ужином. Сейчас, впрочем, стало не сказать что "лучше", можно сказать что "полегче". Мы выгребли всех, до кого смогли дотянуться, новых синтетов земляне уже не производят, а "Ключ" там так и остался редкой диковинкой, для тех, кто мог оплатить все требуемые процедуры.
Ну, и сами земляне, хм, "помогли". Когда рушится цивилизация, и в магазины перестаёт привозиться еда с далёких фабрик... тут все быстро сообразили, что синтет из безобидных, вроде тех же понек, это сколько-то килограмм беззащитного мяса. Да и человек, в общем-то, тоже. Поэтому, хоть там внизу ещё остаются и люди, и синтеты, но тащить без разбора к нам тех, кто успешно выживает среди всего этого... Неразумно и нецелесообразно.
Впрочем, иногда случаются исключения, и вновь приходится устраивать посиделки в кают-компании. Ради таких исключений продолжают дежурить рейдеры, а искины внизу продолжают вести наблюдение. Глобальная инфосеть тут уже давно рухнула, но локальные её ошмётки кое-где, и кое-как продолжают работать — исключительно благодаря нашим искинам, которые пользуют эти ошмётки для слежения за происходящим в каменных джунглях. Иногда удаётся выследить перспективные кадры. Даже теперь. Выследить, и что важнее — успеть выдернуть...
Эмоциональный фон я почувствовать не мог, но тихие шаги по полу галереи слышал отлично, и для меня не стало неожиданностью, когда меня обняли и прижались сзади, устроившись на плече подбородком.
Я привычно потрепал Мару по волосам. Девочке всегда нравились такие обнимашки, ещё тогда, когда она только-только занялась этим своим хобби. Тогда её аватара больше напоминала куклу, чем-то смахивающую на подростка некоторой неловкостью и угловатостью движений — обычная аватара её не устраивала и кинематику она выстраивала сама, с нуля. Со странными выражениями лица — тонкости мимики она тоже освоила далеко не сразу... Теоретики, рассуждавшие когда-то про "зловещие долины", должно быть, извертелись в гробах — никого это не пугало, слегка нелепое, но дружелюбное и любопытное создание вызывало исключительно повышенное выделение мимими и желание учить.
Ну, вот и выучили... Я покосился. Ярко-зелёные глаза, чуть приоткрытые губы, тёплое дыхание чуть щекочет шею, кожей чувствуется пульс, бьющийся на прижавшемся к плечу горле, и даже чуть разбавленный чем-то полынным лёгкий запах чистого женского тела воспроизведён идеально.
— Как нелепо. — негромко проговорила Мара, и я почувствовал лёгкую вибрацию связок и грудной клетки. — Такая цивилизация, столько возможностей... и всё напрасно. И так быстро... Как жаль.
Я пожал свободным плечом.
— Жаль, согласен. Но даже если бы мы и знали, кто б стал нас слушать — до? А после — где б мы взяли людей чтобы что-то сделать? Нас мало. И это их мир. Их мир, их выбор и их решения, не нам им мешать. А вообще удивительно не то, что оно рухнуло. Удивительно, что они протянули так долго. Аналитики прыгают до потолка — раз их прогнозы всё же сбылись в итоге, значит в мире-таки есть хоть немного логики. Ну и потом — почему напрасно? Уж кому, как не тебе, знать, сколько нам удалось отсюда утащить?
— Крохи.
— Куда больше, чем могли бы.
-....но куда меньше, чем хотелось бы.
— Плагиаторша. Кстати, о крохах. Как они?
— А куда они денутся? Состояние уже стабильное, капсулы справляются, регенерация идёт вовсю, четыре-пять дней — и будут лучше новых. Тем более что торопиться некуда. Придёшь встречать?
— А куда я денусь? Напомни только.
— Ты ведь всё там же живёшь? Пришлю катер. И... знаешь, я тоже ухожу с Проекта.
— Умница. Сам хотел тебе посоветовать... — я погладил по голове довольно жмурящуюся Мару, и прихватил её за ухо. — "Тоже"? Кто разболтал?
— Слухами сеть полнится. Ай, пусти!
— Слухи у них... — ухо я всё же отпустил. — А может кто-то любопытен не в меру?
— Как воспитали. — ангельским тоном ответила Мара, и мы синхронно фыркнули. — Знаешь, а может быть пойдёшь со мной? — тон Мары стал серьёзным, и почти что просящим.
— А ты куда?
— Дальняя разведка. Уже зовут, и обещают рейдер новой серии. Планируют большую и дальнюю экспедицию, с обустройством базы...
— Хм... — я задумался. — А знаешь, пожалуй что и соглашусь. Такая смена занятий самое то будет. Что-то устал я от всей этой... социалки.
— Согласие получено, внесено в журнал, и будет отправлено по прибытию. — немедленно отрапортовала Мара с довольством в голосе.
Я подозрительно покосился. Лицо аватары было абсолютно честным и невинным. Слишком невинным...
— Ты на капитана? — осведомился я, таким же невинным тоном. — Растёшь. Когда успела квалификацию на дальника пройти?
— Ну... — Мара замялась. — Не совсем... Вообще-то старпомом.
— Не понял, это как? Кто додумался?
— Нет, всё нормально. Я сама попросилась, этот рейд и будет квалификацией.
— А капитан кто?
— Ммм... — ещё больше замялась Мара. — Капитан хороший, грамотный, ты будешь не против...
Точно какую-то каверзу задумала. Всему-то они от нас учатся.
— Мара, я серьёзно. Кто. Капитан.
— Ну... я подумала.... раз ты её знаешь...
Я медленно повернул голову. Честнейший взгляд, невинное выражение на моське... хорошо искинам, да.
— Сговорились. — констатировал я. — Паршивки вы всё-таки, что одна, что другая.
— Ну ты же не против?
— Куда деваться, когда обложили со всех сторон? — Я поднялся с коврика и протянул руку Маре. Вежливость наше всё. Мара руку приняла, слегка оперлась на неё, поднялась и направилась к выходу.
Спортзал, коридор, лифт... Медотсек. Такой привычный и знакомый. То мы сюда кого-то тащим, то нас тащат. Обычно первое. Сейчас, впрочем, и это случается не так часто, как раньше.
Две капсулы были заняты. Мара подошла к ним, осмотрела сквозь крышки две скрытые под мехом фигуры — конечно же, искину поступает самая полная телеметрия, напрямую с капсул, но Мара говорит, что ей надёжней зайти и лично взглянуть. Что ж, каждый имеет право на личных тараканов, лишь бы это не мешало делу. Маре это не мешает, ряды визуальных индикаторов на капсулах, по большей части уже начали светиться грязно-жёлтым. Состояние тяжёлое, но стабильное.
Да, Мара справляется со своей работой великолепно. Полусуток назад обе капсулы полыхали однотонно-алым, и несмотря на всё мастерство и опыт искина, и все возможности капсул, было совершенно неизвестно, вытащат ли они своих обитателей.
Земляне. Ненавижу, блядь, землян.
Здесь наше новое, и единственное в это дежурство пополнение. Странная парочка синтетов — пони модели "Твайликорн" и обычный на вид мальчишка, совсем ребёнок. Они прятались чересчур хорошо, чтобы быть обнаруженными нашими наблюдателями, но всё же недостаточно хорошо, чтобы их не нашли местные. Нашли и устроили охоту. На их счастье, вот эта охота уже попалась в поле зрения одной из автономных камер, искин оценил происходящее и вызвал ближайший из рейдеров по орбите, то есть нас.
Тот ещё был забег, наперегонки со временем, что туда, что обратно.
Нас на рейдере шестеро. Вахта в две головы дежурит третьсуток, потом заступают сменщики. Готовность "ноль" — это когда в любой момент ты срываешься, влетаешь в катер, и в распахнутую скорлупу боевой брони, висящей в трубе десантной катапульты, получаешь пинок от ускорения стартующего дэка, и выслушиваешь, а если повезёт, то и разглядываешь по внутришлемному дисплею вводную информацию. Вот и смотрел, как земляне бодро загоняют эту парочку, пока катер надрывал движки и рвался вниз по кратчайшей траектории. Синтет-аликорн, она могла бы и улететь, но она упорно пыталась тащить мальчишку с собой, а тот был чересчур тяжёл для её антиграва. Охота закончилась предсказуемо, их догнали и поймали в каком-то огороженном дворике, и даже тогда понька не попыталась бросить товарища. Попытка драться... это ещё более предсказуемо — пара игрушек против троих вполне взрослых и здоровых хомо.
Ещё через несколько минут мы поняли, что времени у нас ещё меньше, чем надеялись.
Да, с едой в Гигаполисе сейчас не ахти. Обезумевшие голодные толпы если не сожрали, то разгромили всё, до чего дотянулись, прежде чем из умирающего города начался массовый исход. Мало кого спасший, кстати — не та природа теперь на Земле, чтобы играть в робинзонов. Особенно когда робинзонов миллионы.
Но всё это прошло достаточно быстро, и сообразительность, вкупе с некоторым старанием, вполне позволяют найти здесь что-то долгого хранения, что впопыхах не было замечено толпой. Город всё же огромен, и даже оперативные запасы в его масштабах это очень много. Чтобы выжить — хватит, как, очевидно, хватало той странной парочке.
Этим же охотничкам явно хотелось побаловать себя свежатиной.
Мы были уже почти рядом, но при такой, достаточно высотной городской застройке, катер никак не успевал затормозиться и сесть вовремя. Инерция штука коварная, и антигравы позволяют побороть её лишь ограниченно. Искин-координатор пришёл к тому же выводу одновременно со мной, в шлеме рявкнуло "Шад, приготовиться, десант", ещё через пару минут дэка крутнулся по продольной оси, взбрыкнул по поперечной, и меня выстрелило к поверхности. Удар о воздух, рывок, несмотря на антигравы, выбивающий дух, движки скафа взвыли на форсаже, и погнали меня к земле. В воздухе рядом расплывался туманный веер ионизированного воздуха после залпа турели катера, это значило, что про охотников можно не беспокоиться, но всё равно мы опоздали. Чуть-чуть раньше один из загонщиков деловито перерезал горло поньке и, отмахнувшись, небрежно ткнул тем же ножом кинувшегося на него мальчишку. В шлеме вспыхнули и начали неумолимо уменьшаться два столбика последнего шанса — четыре драгоценные минуты, пока ещё есть более-менее реальная надежда удержать на пороге, и вернуть из клинической смерти. Плюс две минуты когда придется надеяться уже на чудо.
Столбики сократились наполовину, когда скаф крутанулся ещё раз, истошно взревел на торможении, и попытался ещё раз выбить из меня дух, врубившись ногами в бетон. Мелькнула шальная мысль, что движки пойдут под замену после этих скачек. Когда я кинулся к синтетке, обнаружилось что не только движки. Скаф слегка подволакивал ногу — приземление явно убило сустав. Впрочем, чтобы добежать до моей клиентки его хватало, а бегать и воевать с землянами уже не требовалось.
Дальше всё было рутиной, десятки раз отработанной на тренировках. Хромающий бросок, падение на колено рядом с синтеткой, упруго разворачивающаяся скатка стаз-кокона, перекатить подрагивающее в агонии тело, накрыть, включить, ещё один рывок к неподвижно свернувшемуся в клубок мальчишке, повторить.
Только после этого я, наконец, смог подняться и оглядеть место действия. Два кокона, лежащие на земле, подёрнулись чистейшим серебром работающего стазиса, и это крайне контрастировало с остальным двориком. Тот был щедро забрызган неудавшимися гурманами. Пучковое орудие катера отработало на все сто... хотя нет, скорее на девяносто. Один, как раз тот, что занимался забоем, лежал относительно компактной кучкой, и даже пытался шевелиться. Похоже, искин снизил мощность, чтобы не задеть и без того полумёртвых синтетов. Я дважды выстрелил. Конечно, вряд ли этот обрывок человека мог что-то сделать, но всегда лучше перестраховаться.
Это был ещё не конец. Отсрочка — просто роскошная, если сравнивать с гиберпротектором, который тут скорее всего ничем бы уже не помог, но всё же это была только отсрочка и обратный отсчёт продолжался. Очень, очень медленно — но всё же быстрее, чем это могло быть в полноценной стазис-камере. Увы, в коконе, который по определению неправильной формы, невозможно создать полноценную правильную интерференцию энтропийного поля, а нормальную камеру никак не впихнёшь в ранец скафа. Поэтому, как только сбросивший скорость катер вернулся, втиснулся на площадку и коконы были подняты на борт, гонка продолжилась.
Такой же форсажный выход на орбиту, догонялки с рейдером, стыковка, пробег до медблока.
Мара, принимающая экстренного пациента. Это то ещё зрелище. На ту секунду, которая нужна нам, чтобы перетащить безвольное тело из отключённого кокона в капсулу, аватара напоминает многорукого Шиву, с такой скоростью мелькают руки с иглами, катетерами, зажимами и прочим вспомогательным медицинским добром. Через полчаса работы капсулы всё это будет уже почти не нужным, но пациенту-то ещё надо прожить эти полчаса... Мара исполнила этот танец дважды, после чего мягко сложилась, прямо на порядком уляпанный пол — искину требовалась вся расчётная мощь на работу с капсулами, тут не до поддержания аватары. Мне пришлось поднять и уложить на кушетку в углу чересчур тяжёлое для её сложения тело, и выпустить из стенной ниши уборщиков.
Наша работа с найдёнами на этом была закончена, началась рутинная процедура чистки, проверки и ремонта. Как и предполагал — обе ноги и движки моего скафа пошли на выброс. По крайней мере, на этот раз мне не пришлось отмывать подошвы...
Я, наконец, поймал смутно беспокоившую мысль. Не то, чтоб это было критично, но всё же...
— Кстати, Мара, ты ген-пробы сделала? Понька-то ладно, но вот мальчишка незнакомый. Не припомню никак такой модели.
— А он не синтет, Шад. Если не врёт капсула... а они не врут, могу заверить, он вполне обычный человек. Насколько это вообще применимо к землянам. Биологических лет, ориентировочно, около девяти-десяти, плюс-минус полгода-год допуска на недокормленность. В базах данных по нему не обнаружено, впрочем, это ещё ничего не значит — Серый Город и раньше учитывался так себе, да и в последнее время потеряно было изрядно...
— Занятно. А понька?
— Вот она — обычный синтет. Модель "Твайликорн", согласно чипу — эквестрийская прошивка, биологический возраст четырнадцать лет, субъективный, получается, чуть больше тридцати.
— Занятная парочка. Четырнадцать лет... как раз в год того выхода. — Я побарабанил пальцами по крышке. — Хм. Забавное совпадение.
— Что говорит твоя интуиция?
— Что услышим очередную трогательную историю. — я криво усмехнулся. — Честно говоря, не уверен что наши расспросы вообще ещё имеют смысл. Там сейчас выживают либо такие вот явные банды, либо такие вот везучие одиночки, так что толку от этого теперь... разве что приглядеться лишний раз, дать выплакаться да архив пополнить... Ладно, проехали. Как там сменщики?
Мара развела руками.
— Умеешь ты с мысли сбить. Как раз хотела сказать, что полчаса назад финишировали, и мы можем сниматься.