Авторучка

Понивилль

Когда мы смотрели на Понивилль с обзорной площади, казалось, что до него куда ближе.

Однако мы давно выехали из Кантерлота, миновали многочисленные мосты, туннели и переезды. Горы вокруг сгладились, превратившись в холмы. Мы пересекли русло Кантера по недлинному железнодорожному мосту, миновали дамбу…

И прошло не меньше часа, прежде чем в левом окне замелькали соломенные крыши Понивилля, а в правом – сверкнули фиолетовым башни Замка Дружбы.

Я, конечно, больше пялилась в окно в коридоре! Вид Понивилля не слишком-то отличался от привычных мне пейзажей Нью-Хейси. Ну, больше дощатых зданий, а не кирпичных, больше деревьев и живых изгородей, местность у нас не такая холмистая…

А вот Замок Дружбы – приковывал внимание!

Картины и фотографии не могли передать всю красоту.

Словно могучий древесный ствол поднялся над землей, раздвинув почву. Не из коры и луба – полупрозрачный, сверкающий, переливающийся всеми оттенками синего, фиолетового, прозрачного. Кристаллические ветви расходились в стороны, давая опору фиолетовым башенным стенам. Крыши башен и шпили над ней сияли чистым золотом. Покачивалось на ветру знамя Принцессы Дружбы…

А над главной башней замка – горела огнем огромная кристальная звезда. В половину башни величиной.

Я прикрыла глаза, представляя, как будет выглядеть замок зимой, среди пушистых сугробов, под яркими зимними звездами.

И как будет ложиться этот образ на холст.

Йев’ени, стоявший рядом со мной, тоже восхищенно вздохнул…

И тут же его пальцы сжались на поручне.

Потому что поезд миновал скальный кряж, что закрывал нам обзор нам там, на Фестивальной площади.

И мы отлично видели крепостную стену с частоколом острых пик поверху. Видели кирпичные корпуса, врезанные прямо в скалу, которые стена полуокружала. Видели слабо различимое сияние магического щита, окружившего лагерь.

Я обняла Йев’ени, уже не волнуясь, что подумают пассажиры.

 – Иронично, – пробормотал человек. – Замок Дружбы, говоришь? – он обвел взглядом небольшое озеро и долину, разделившие замок и лагерь.

 – Ну да, – я чувствовала угрызения совести. Не за себя.

За всех пони Эквестрии, что на поверку оказались неспособны справиться с этим заданием Дружбы.

 – Символ Дружбы по одну сторону, – зло произнес Йев’ени. – А по другую… – он не закончил.

Я молчала. Что еще тут скажешь?

 – Ладно, извини, что мотаю тебе нервы, – со вздохом Йев’ени отвернулся от окна. – Ты-то уж точно здесь не при чем. Да и винить ведь некого. Просто все сложилось как сложилось, да?

 – Неправильно сложилось, – пробормотала я сдавленным голосом.

 – Что уж теперь, – Йев’ени взглянул через открытую дверь купе в противоположное окно.

 – Мы почти на месте. Идем?

Снаружи доносилось бормотание рабочих и постукивание каких-то инструментов по железу. Проводник бросил на нас удивленный взгляд.

 – Уже сходите?

 – Да, погуляем по городу и сядем на следующий поезд. Когда он, кстати?

 – Ближе к вечеру, часов в шесть, – проводник перевел взор на Йев’ени.

 – Слушайте, мистер человек. Вы серьезно хотите погулять по Понивиллю?

Йев’ени ничем не показал, что вопрос его задел. Наверно, только я видела, как дернулась щека, вздрогнули крылья носа – и поняла, что он очень рассержен.

 – Это что, запрещено?

 – Да нет, коли вам разрешили кататься по стране, то не особо… Просто, знаете, ваш народ здесь не любят. Не сходили бы вы лучше.

 – Мы сами решим, что делать! – выступила я вперед.

Йев’ени кивнул.

 – Спасибо за совет, приятель. Но я все же рискну.

Больше не пытаясь лезть с советами, проводник отвернулся.

Йев’ени посмотрел на меня.

 – Слушай, может и правда останешься на вокзале? И за стиломехами присмотришь, и вообще, мало ли что?

Я помотала головой.

 – Ну уж нет! Куда ты, туда и я!

Человек пружинисто спрыгнул на перрон. Подал мне руку. Стоящий на перроне стражник подозрительно посмотрел на нас, но документы не потребовал. Должно быть, тоже слышал разговор с проводником.

От поезда пахло углем и маслом. Впрочем, запах быстро унесло свежим утренним ветерком. Принцесса недавно подняла солнце, и в воздухе стояла приятная прохлада. Тень от станции падала на перрон. Весело чирикали скворцы на ветвях высокого дуба рядом с вокзалом.

Впрочем, звать это вокзалом или нет? Маленький одноэтажный павильон с парой резных колонн на крылечке был еще меньше, чем в Кантерлоте. Должно быть, места в нем хватало на скамейку для ожидающих и билетную кассу! Над входом покачивалась вывеска со стилизованным рисунком паровоза. Чуть левее возвышалось серое кирпичное здание, должно быть, какой-то склад.

 – Куда пойдем? – подумала я вслух. Огляделась. – Что-то я не вижу перехода через пути!

Йев’ени согласно хмыкнул. Замок и лагерь отсюда было даже не видно – их закрывал собой поезд.

Мы двинулись вперед. Спустились с перрона, обогнули по протоптанной тропинке вокзал.

Я с интересом осмотрела город, где несколько лет жила Принцесса Дружбы.

Сразу за вокзалом располагалась небольшая площадь, скорей даже, сквер. Посередке виднелась большая клумба, скорей даже, лужайка, с молодым дубовым саженцем посередине. По краям площади тоже теснились клумбы с цветами, за ними стояли двухэтажные жилые дома.

Дощатые стены подпирали решетки фахверков, вторые этажи нависали над площадью. Стекла в стрельчатых окнах были наборными, вставленными в переплетение рам мелкими частями. Крыши плотно застилала солома – лишь вдалеке высился над домами черепичный верх ратуши. Цветущие вьюны карабкались из-под подоконников, оплетали наличники и венцы крыш.

И теперь мы наконец-то увидели пони. Коричневая единорожка с красной гривой и светло-зеленая пегаска с розовой гривой о чем-то переговаривались, стоя у центральной клумбы с саженцем. До меня донеслось обрывком разговора: «И я тебя уверяю, Мерри, если бы принцесса хотела – она сама бы посадила новый Золотой Дуб…»

 – Спрошу дорогу, – сказала я, глядя на прохожих.

 – Ну, давай, – согласился Йев’ени. – Я их спугну, чего доброго.

Кажется, он говорил слишком громко.

Пони обернулись. Уставились на него, меня, похоже, не заметив. Выражение мордочек мигом изменилось – пегаска презрительно скривилась, у единорожки на лице мелькнул страх.

 – Очередная тварь, – кто это сказал, я так и не поняла. Лишь зубы сжались от злости и обиды.

Пони развернулись. Единорожка торопливо зашагала к дальнему от нас выходу из сквера. Пегаска просто поднялась в небо и исчезла за крышами. Хлопнуло чье-то окно так, что стекла чуть не разлетелись по улице.

Йев’ени растянул губы в кривой ухмылке.

 – Ну, от Кантерлота ничем не отличается. В рожу не плюют и на том спасибо.

 – Еще чего не хватало! – возмутилась я, едва не пробив брусчатку копытом. Уши сами по себе прижались к голове.

 – Ладно, пошли. Если не найдем дорогу – попробуем, наверно, перебраться через пути.

 – Ага.

Я подошла к табличке, в надежде, что это какой-то указатель. Присмотрелась.

Так да не так! Табличка сообщала:

«Этот дуб посажен на месте библиотеки «Золотой Дуб», разрушенной Тиреком в 1107 году Эры Солнца».

 – Ой! Да это же то самое место, где жила ее высочество! – выпалила я. Забыв на секунду про неприветливость понивилльцев.

Йев’ени промолчал. Раздался скрип колес. Я оглянулась.

 – Надо же. Осел.

Везущий тележку бурый пони… тут я увидела длинные уши и хвост кисточкой, а затем, когда он обернулся – вытянутую морду с крупными ноздрями и поняла свою ошибку… смерил Йев’ени презрительным взглядом.

 – Надо же. Обезьяна, – процедил он, ничуть не стараясь снизить голос.

На щеках человека проступили красные пятна.

 – Мои извинения. Не хотел вас обидеть, – медленно проговорил он.

 – Превосходно. Можешь засунуть их себе в то место, где Селестия отродясь солнце не подымала, – буркнул осел. – И да, прежде чем ты полезешь с тупыми вопросами – да, я тот самый Крэнки Дудл. Свое имя можешь не называть, мне на него навалить с горкой.

 – Мистер! – выпалила я, уже не в силах сдерживаться. – Почему вы себе позволяете так разговаривать? Мы не успели вам ни сделать, ни сказать ничего дурного, зачем так грубить? Это что, так написано в дневнике Принцессы?

Осел пожевал губами. Окинул меня взглядом.

 – Я так понимаю, ты уже рассказала этому придурку, где он очутился?

 – Я в Эквестрии уже восемь месяцев, мистер хам, – выплюнул Йев’ени.

 – Чего? – на секунду осел, кажется, растерялся. Затем кивнул.

 – А. Из выпущенных, что ли?

 – Почти, – проговорил Йев’ени. – Приехал из Мэйнхэттена.

 – Нисена себе, как вы расползлись. И какого Тартара ты забыл тогда здесь, в Понивилле?

 – Крэнки Дудл или как вас там! – вмешалась я. – Да что плохого мы вам сделали? Хоть можете объяснить толком.

Йев’ени слегка коснулся моего плеча.

 – Забей, – шепнул он уголком губ.

Осел презрительно на это посмотрел. Кажется, жест от него не укрылся.

 – Вы двое-то, может, и ничего. Только не начинай, что не все ваше обезьянье племя уроды, и так далее. Принцессе это втирать будешь. Лично мне – покласть. Мне с лихвой хватит даже тех из ваших, кто просто нихрена не соображает, лезет с объятьями к Элементам и пугает жеребят. А уж те, что похуже… – он сплюнул на камни. – Эпона Мать, Рэйнбоу все правильно делает, когда старается вашу шатию-братию поучить копытами так, чтобы на всю жизнь запомнили.

Я не находила слов.

 – Но… Но нельзя же так…

 – Можно, – отрезал осел. – Из-за вас, придурков, Элементу Щедрости и Элементу Смеха пришлось собрать манатки и перебраться в Кантерлот, чтобы не натыкаться каждый день на новых двуногих кретинов. А сказал бы мне кто пять лет назад, что кому удастся допечь Пинки – так я бы ему велел голову в речке поохладить, а не молоть чушь. Чтоб вам те кексики поперек горла встали всей кодле…

Йев’ени тяжело вздохнул.

 – Лучше скажите нам, как пройти в человеческий лагерь.

 – Лагерь? – осел недоуменно фыркнул. – Обратно, что ли, захотелось?

 – Я там и не был.

 – А, вот оно как. Ну на здоровье. И прими добрый совет – как дойдешь, скажи страже, чтобы твою голорылую морду упаковали под поле и не выпускали больше к добрым эквестрийцам до конца жизни. Хватит с нас и тех обезьян, что в Вечнодикий валятся каждый день, чтобы еще и со всей Эквестрии их принимать.

 – Можете сказать дорогу?

 – Вон туда. До лечебницы и за ней – налево. Потом прямо до путей, а дальше сам увидишь. И катись к Дискорду.

Йев’ени молча отвернулся и зашагал в указанном направлении. В смысле, налево с площади, а не к Богу Хаоса… Хотя, с учетом того, что мы находились в Понивилле – ничего нельзя исключать!

Я укоризненно посмотрела на осла.

 – Научитесь быть добрее к другим разумным, мистер! Не очень-то это все вяжется с дружбой!

 – Твои обезьяньи дружки с ней вяжутся еще меньше, – отрезал осел. Взвалил хомут на плечи и по новой покатил свою тележку куда-то вглубь Понивилля.

Я ринулась догонять Йев’ени. Тот шел быстрым шагом, и мне пришлось поднажать. Что ж, вот и выполнила обещание себе бегать по утрам, усмехнулась я про себя!

Человек обернулся.

 – Ну хоть направление указали, и то хлеб.

Я взмахнула хвостом.

 – Ну что за неотесанный старикашка!

 – Да он просто старый осел, – фыркнул Йев’ени.

 – Раньше я не думала, что все ослы – и впрямь грубияны!

 – Раньше я не думал, что все люди – и впрямь монстры, – издал Йев’ени короткий смешок. Он все еще шел широким, размашистым шагом. Мы обогнули большое здание с красной двускатной крышей и повернули в указанную ослом сторону.

Прохожих на улице по-прежнему было не видно. Я уже начала удивляться – про Понивилль всегда ходила слава веселого и дружелюбного города. Затем заметила, как поровнее задернулась занавеска на втором этаже, увидела прикрывшуюся при нашем приближении дверь – и до меня дошло.

На контрасте город выглядел удивительно красивым. Уютные домики, птичий щебет, цветы на подоконниках, резные ставки и витражные окна… Наверно, увидь я его в другое время – и захотела бы в нем поселиться! Но сейчас внутри бушевала лишь злость.

 – Все еще хочешь пойти со мной? – вдруг спросил Йев’ени. Стегнув сорванной травинкой по голенищу сапога, что я подарила.

Я помолчала.

 – Йев’ени. А что ты надеешься увидеть там, в лагере?

Человек даже приостановился. Потер лоб.

 – Ох, не знаю, Старгейз. Сказать честно, вряд ли что-то хорошее. На самом деле, меня туда словно что-то тянет. Не знаю, может, это угрызения совести за то, что я тут наслаждаюсь жизнью, а кто-то в это время сидит за решеткой.

 – Но ты же в этом не виноват!

 – Да, конечно… Но все равно. Может, если я увижу, что пони так к тем, кто в нем сидит, относятся не просто со зла – станет попроще… Не знаю я, короче.

Я вздохнула.

 – Тогда давай сделаем это.

Впереди уже маячил переход, о котором говорил осел. Перед узорчатым мостиком тоже дежурила пара гвардейцев – не в синих доспехах городской стражи, а в золотой броне королевских войск. Они окинули нас очень настороженными взглядами. Земной пони словно невзначай подвинул ближе перевязь с дубинкой.

 – Стойте! – окликнул нас один из гвардейцев, становясь на пути. – Human, please, keep calm! We don’t…

 – Я говорю по-эквестрийски, – оборвал его Йев’ени. – Вот, взгляните… – он очень неторопливо достал свиток из кармана и протянул пони.

Единорог изучил бумагу. Хмуро посмотрел на нас.

 – Куда идете? С какой целью в Понивилле?

 – Хочу осмотреть, – Йев’ени указал глазами на слабо светящийся зеленым купол.

 – Осмотреть? В смысле, хотите записаться на встречу с кем-то?

 – Ну да, да. На встречу.

 – Придется подождать, – хмуро бросил земной пони. – Приемные часы с двух и до пяти в будние дни.

Йев’ени молча кивнул. Единорог протянул обратно свиток и молча отошел в сторону, открывая нам путь к переходу.

Понивилль остался за спиной. Впереди раскинулся холмистый простор с разбросанными по нему фермами и садами.

А прямо перед нами – устремленный в небеса Замок Дружбы. И слабое свечение щита над лагерными зданиями в трети мили северней.

Йев’ени приостановился на очередном пригорке, внимательно рассматривая видневшиеся сквозь зеленое марево кирпичные блоки. Озеро, окружавшее лагерь, играло роль крепостного рва – стены опускались почти в его воды. На поднимавшихся над стеной вышках виднелись фигуры пони. И блеск оружия, сколько я разобрала через щит.

 – Специально, что ли, выбрали место поживописнее? – пробормотал он. – Или как? Типа, на контрасте и на фоне красивого пейзажа, чтобы охотнее учились дружбе?

Я опустила уши.

 – Эй! Эй!

Мы обернулись синхронно.

Кричавший стоял за нашими спинами. Недалеко, шагах в пятнадцати.

За его спиной висел тяжелый рюкзак, в руках были две набитых сумки. Узкое, вытянутое лицо, похожее на хищную крысиную мордочку, пересекал тонкий шрам.

А к правой руке от ноги стоящего рядом стражника тянулась тонкая цепочка наручников.

 – Ну ничерта ж себе! Ты что же, из новых?

 – Из новых? – переспросил Йев’ени.

Второй человек ухмыльнулся. Шрам словно зазмеился по его лицу.

 – Что, не врубаешься? Давно в нашей волшебной стране?

 – Больше полугода.

 – В смысле? – крысолицый озадаченно посмотрел на нас. Затем кивнул сам себе.  – Не сразу сцапали, что ли?

Йев’ени покачал головой.

 – Нет, нет. Я ни от кого не скрывался. Я из Мэйнхэттена.

 – Из Мэйнхэттена? – человек непонимающе затряс головой. – Подожди, так…

Он оборвал себя на полуслове. Перевел взгляд с Йев’ени на меня – и мне вдруг от этого взгляда стало очень неуютно.

Осклабился в мерзкой улыбке. Что-то коротко произнес на непонятном мне языке.

Йев’ени вспыхнул. Что-то бросил, тоже не по-эквестрийски и коротко.

Тот ответил тирадой на том же наречии, буравя Йев’ени взглядом.

На щеках Йев’ени вспыхнули красные пятна. Сжав кулаки, он шагнул вперед.

Его собеседник оскалился. Поддернув рукава серого комбинезона, подался навстречу…

Сверкнула вспышка заклинания. Йев’ени отшатнулся, дезориентированно тряся головой. Второго человека отбросило назад, он взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие.

Единорог шагнул вперед, натянув цепочку.

 – Переселенец Кыскат! – рявкнул он. – Право выходить за покупками – это привилегия, а не постоянная возможность! И ты ее легко можешь лишиться, если будешь затевать драки!

 – Да все нормально, шеф, – человек разогнулся, упершись руками в колени. – Это наши обезьяньи штучки. Не в курсе, что ли? У нас, обезьян, первое дело, когда знакомишься – начистить друг другу репу. Вон глянь на этого парня – спит и видит, как бы мне зарядить в торец.

 – Легко и непринужденно, сволочь, – процедил Йев’ени.

 – А ну назад! – единорог так рванул оковы, что узник снова едва не полетел с ног. – Во второй раз добавлю болевым! А вы, мистер, убирайтесь-ка отсюда к Дискорду! Нашли себе бесплатный цирк, луговой маффин вам в глотку!

 – Слушайте, я… – начал было Йев’ени.

 – Убирайтесь, я сказал! – гаркнул стражник. – Сестрами клянусь, не исчезнете отсюда в течение десяти секунд – точно очутитесь под полем, вот только выйти уже не получится!

Я было попыталась подыскать возражения, но рука Йев’ени опустилась мне на плечо.

 – Идем, Старгейз.

 – Ты же…

 – Идем, – отрезал Йев’ени. Повернувшись спиной к лагерю и замку, он почти бегом устремился к Понивиллю.

Уже спустя несколько часов, сидя в купе вечернего поезда и ожидая, когда тот тронется с места, слыша за закрытой дверью купе разговоры пассажиров и цокот копыт, я рискнула спросить:

 – А что он тебе сказал?

Йев’ени перевел взгляд с понивилльских пейзажей на меня. Грустно улыбнулся.

 – Сказал… Сказал, что я из тех, кто прислуживает пони в обмен на свободу, примерно так.

 – И из-за этого стоило лезть в драку? – спросила я недоуменно.

 – Ну, он еще кое-что добавил… – Йев’ени тряхнул головой. Тяжело вздохнул.

 – Хватит маяться дурью. Уж кто мне только не говорил, что сюда не стоит соваться. И Фил, и эта девчонка там в Кантерлоте… Ну нахрен. Надо послушаться мудрого совета, а не тащить еще и тебя в этот дурдом.

Я уселась на койку рядом с ним. Обняла и поцеловала.

 – Все нормально?

Йев’ени заглянул мне в глаза.

 – Когда ты со мной – определенно.