Три девицы у костра, и страшилки до утра

Пропонилог

Задумчиво стоящая на зелёном холме Луна колебалась. С одной стороны, здесь, в её царстве, можно выбрать или придумать любое место… но с другой, начинать стоило там, где всё началось, правда? А может… это ещё что такое? По тропинке из-за кустов вышел розовый кривоухий медведь с горшком и воздушными шариками в лапах, вовсю горланящий:

Толстушка Пинки Пай была,
Так много ела и пила,
Что еле-еле проходила в двери!
Но Пинки Пай не плакала,
Была у ней дружбопила,
Она жужжала, как пчела,
И вообще, хорошей пони должно быть МНОГО! Да!

— Здоровки, принцесса! — медведь радостно помахал лапой и застенчиво почесал нос-картошку.

— Пинки?! — Луна всё-таки удивилась. — Почему ты медведь?

— Я Пинки Пух, и кому-то пора немножечко подкрепиться! — сообщила Пинки, потрясая горшком. — У Дитзи именины, а у неё в пузырьке мёд коньчился, а туда даже я не сходу попадаю, вот и пришлось того, в обход. Там четвёртой стены нету, а пятый угол ещё найти надо, а… ну в общем, у пузырька тем более.

— Ещё бы, — пробормотала Луна.

— Вот и пришлось лезть в шестой чердак через седьмой шкаф. А ты что делаешь? Тут есть кошмары? Давай их поймаем и отдадим Дитзи, она давно себе хотела питомца!

Луне как-то сразу стало жалко кошмары.

— Нет, я просто задумалась, с чего начать новые посиделки у костерка. Была идея перенести их в сон, на улице уже холодно, бегать по вечерам туда-сюда — для жеребят не очень хорошо.

— Ну да, простудятся, и придётся микстуры вместо пирожков глотать, плохо… — Пинки поставила горшок, села и задумалась, что-то скручивая из шариков. — Каждый раз делать новое место — это много возни, а старое — слишком скучно…

— Можно и так сказать, — Луна села рядом, наблюдая.

— …Если только это место не сможет попадать в любые другие места, правда? — Пинки Пух подбросила свой шариковый шедевр в воздух, подмигнула Луне и, подхватив горшок, поскакала вниз с холма.

А рядом жил осёл-чудак,
На всех он дулся просто так,
Видать, скурил не тот косяк…

Песенка и Пинки Пух исчезли в роще, а Луна следила глазами за шариковым дирижаблем, наворачивающим над ней круги.

— Действительно. Почему бы и нет?

Уважаемый редактор...

Пинки проснулась. Медленно и с трудом самая весёлая пони Понивилля открыла левый глаз. Управляясь полученной информацией, мозг заскрипел шестерёнками, пытаясь осознать реальность. Придя к резонному выводу, что над ней потолок, совпадающий с данными на жёстком диске, и подключив к процессу лапки, кобылка вывалилась из постели и поползла в ванную. Там ей удалось продрать и правый глаз, и почти включить третий, однако нехватка горючего свела потуги на нет.

Термоядерное шило в крупе работало вхолостую по той же причине, и Пинки, гремя мослами об ступеньки, стекла по лестнице на кухню кучкой розового желе. Трясущиеся лапки дёрнули дверцы шкафчика, и мир Пинки сузился до НЕГО. Пакета с кофейными зёрнами. Едва не застонав, понька вцепилась в добычу и поволокла пакет на стол, прихватив кофемолку. Пока вожделенное топливо для сонно култыхающихся в черепе после трёх вчерашних вечеринок мозгов, превращённое в порошок, томилось в кипятке, изнывающая кобылка сомнамбулой бродила возле плиты, жадно раздувая ноздри, дурея от вкусно-горьковатого аромата, поочередно расклеивая лапками слипающиеся глаза и пытаясь подумать… о кофе. Нет, лучше думать не про кофе… как можно не думать ни о чём, кроме кофе, когда в голове только кофе? Да блин!.. …с кофе.

Кобылка взвыла и постучалась лбом об стенку шкафа, пытаясь отвлечься от мыслей о… Тьфу ты. Запах кофе крепчал и совершенно не помогал не думать о ко… Ы-ы-ы! Тут из джезвы полезла пена, и Пинки, цапнув посуду прихватом, потащила добычу на стол, к любимой кружке с шариками. Первый, самый ядрёный и обжигающий глоток, вздыбил обвисшую волосню, скручивая её обратно в кудряшки, и заставил глаза вылезти на лоб, второй запустил умаявшиеся без любимой смазки мозги, под третий торжествующе взвыло, набирая обороты, крупное шило, и понька розовой пружиной запрыгала вокруг стола, умудряясь не расплескать литровый баняк, из которого валил коричневый пар. Ложку это дискордово пойло, кажется, растворило, но Пинки это не волновало.

Добив свою утреннюю заправку и повторяя номер на «бис», она перевела дух и наконец-то смогла посмотреть на засиявший красками мир, полыхая привычным оптимизмом… и вот тут до неё наконец достучалась царапнувшая внимание пару минут тому мелочь. Она не услышала своего голоса… да если подумать, то и ничьего больше. Утренний гомон в доме и за окнами был представлен исключительно звериной и птичьей составляющими.

— … — сказала Пинки и замерла. — …?! …! …! …!!!

Вытаращив глаза, она схватилась за рот, но тот был на месте и все его составляющие исправно составляли, и даже продолжали хлебать кофе. Нет, Трикси тут ни при чём, да и зачем ей?.. Сиганув к окну, Пинки увидела, что на улице потерянно бродят растерянные пони, испуганно переглядываясь и пытаясь объясниться жестами.

Их в такую рань было мало, но подозрения Пинки это подтвердило, и она, залпом допиф кове и кинувшись к себе, зарылась в сундук, выволоченный из-под кровати, выкидывая оттуда чугуниевый утюк с резиновым утюгом, чучело щуки в помятом ведёрке с волшебной палочкой в зубах, флешку с сериалом «МЛП» — ну да, технологии не стоят на месте, гнутый лом — а вы пробовали ломать четвёртую стену голыми лапками? — туман без ёжика, переехавшего к Флаттершай, улыбку без кота — кот дрых на подоконнике, ногава от жилетки и дохлого Сомбры уши, какое-то золотое кольцо — для волосатого хобота вроде — с вязью рун по краю, укатившееся под кровать, красный камень на цепочке, сдувной карманный супер-пупер-молоток, старенькая потрескавшаяся маска, прикольный ночник-корона с тремя светящимися кристаллами и клеймом «Мелькор, Феанор и Сыновья» — не выключался, зараза, а гарантия ещё в Третьей Эпохе коньчилась, фрактальную модель топологии пятимерного желудка Бармаглота в трёхмерном разрезе, шкатулку с надписью по-марсиански — что-то там абсолютное, а значит, неинтересное, трёхногий столик с коряво вырезанной надписью «Три, два, рас», пакет леденцов, жабельсин, упрыгавший в окно, рубик Кубика и кублик Стенрика, взятый в библиотеке «Некрокексикон», не влезший на полку, ещё какой-то хлам…

О! Схватив флакончик с нарисованной кьюшкой Дитзи… или просто пузырьками, Пинки скатилась по лестнице и во весь дух помчалась к библиотеке, слишком поздно сообразив, что прибежала на час раньше, чем проснулась и сварила… клёпть. Сонный почтовый ящик, отворивший дверь, выпучил глаза, увидев храпящую стоя Пинки, над которой болтался большой белый пузырь с надписью жирным капсом:
«КОФЕ!!!»

Очнулась Пинки от запаха, на который потянулась, не открывая глаз, пока не выдула весь его источник. Многофункциональные дракончики-кофеварки рулят! И первое, что узрела клоунесса, когда мутный мир со щелчком встал на место, была злющая до фиолетовости Твайлайт с табличкой на груди и куском мела. На табличке было написано:

«Пинки! Твою кобылу, какого сена творится?!»

Хотя если подумать… она всегда фиолетовая, правда? Пинки пошарила за щекой языком, порадовалась, что не закусила кофе пузырячкой, и выдула. Над ней возникло белое облачко с надписью:

«У нас украли текст, Твайлайт, и теперь мы превратимся в комикс! Это у-ужасно!!! Нам надо поскорее найти наш текст!»
Краткая пауза. Мел со скрипом впился в доску.

«Пинки, ты сдурела?!»

«Нет! Твай, если мы не найдём наши слова, то станем набором цветных картинок, разучимся думать и настанет пятое поко… э-э-э… короче, полный пинкидец!» — раздулся новый пузырёк.

Твайлайт потёрла лапкой переносицу. Обнаружила прямо перед носом огромный глаз Пинки и попятилась.

«У тебя есть другое объяснение?» — сверлящий взглядом мозги глаз упорно последовал за её носом, а над ним появилось новое хвостатое облачко.

Отпихнув Пинки подальше, волшебница тяжело вздохнула. Магия опять заскрипела мелом.

«Хорошо, что ты предлагаешь?»

«Нам нужен Дискорд!»

«Всем нужно Раздор, — бегущий текст переводных с хаоситского субтитров над сидящим в отворившемся шкафу Дискордом раздраженно прыгал, пока драконикус ковырялся звуковой отвёрткой в даре речи. — А когда кто-то нужно для Раздор, рядом один Дрожащий Стыд и тупой бани! Что глупый вы опять натворить?!».

Прочитав Пинки, он мрачно посмотрел на отвёртку, превратил её в уховёртку, засунул себе в ухо и вставил дар назад в разъём.

«Это не помоги. Но я знает, куда мы надо делать!»

Дискорд щёлкнул пальцами и появился экран.

«Нам всего надо, чтобы в фикбук починить на норма текстовой редактор, и…»

Титры оборвались.

«Нам хана», — только и написала Пинки Пай, грива и хвост её бессильно опали.

«Почему?!» — едва не сломала мел Твайлайт. Дискорд сделал безнадёжный жест.

«Потому это единственное, чего не будет никогда — чтобы оно нормально работало, — Пинки едва не заплакала. — Это непреложный закон мультивселенной, Большая Квадратная догма, перед которой бессильны любые силы… им нужно совсем другое».

«Уже началось, — горестно натитрил Дискорд. — Смотреть…».

За окном мир становился плоским, светотени исчезали, даже небо стало двумерным, теряя глубину. Пони превращались в закрашенные контуры. Твайлайт с ужасом посмотрела на себя — плоская лапка выронила плоский мелок…

«Я пойти к Стыд, — вздохнул плоский Дискорд, попытался щелкнуть пальцами, но ничего не случилось, только искры полетели. — Даже для хаос это слишком плоско шутить. Чары прекращаться… Ну да, это не рекламный окно, кому надо…»

«И-и-и-и! — понуренная Пинки вдруг розовой вспышкой подпрыгнула до потолка. Вокруг неё замельтешили пузырьки с надписями. — Вот оно! Реклама! Мы заберём текст оттуда, вставим сюда, а там всё равно у всех адблок, никто и не заметит! Только буквы переставим!!! Можешь-можешь-можешь?!»

Дискорд замер у двери.

«А исходник?»

Пинки, лыбясь до ушей, вытряхнула из гривы флешку.

«Вы хоть сами понимаете, что несёте?» — уныло накарябала Твайлайт, с трудом подобрав мел тусклой магией. Спайк отобрал у неё мел.

«Тебе оно надо? Если сработает, и мы перестанем быть корявыми почеркушками, какая разница? Верните мне меня!»

«Слушаю и повинуюсь!» — осклабившийся Дискорд вложил всю оставшуюся магию в щелчок пальцами, и мир накрыло разноцветным ураганом.

— Фу-у-у… — Спайк ощупал себя. — Я снова говорящий, целый, круглый и колючий! Это надо отметить! Кто хочет блинчиков с вареньем?

— Ну, мне сходить с ума после этого уже дальше некуда… я так думаю, — пожала плечами Твайлайт, отойдя от окна. — Так что… К Тиреку на рога распорядок, гуляем! Не каждый день удаётся спасти мир… рекламой. Пинки?

— Ур-р-ра, вечеринка-а-а! Я счас!!! — Пинки колобком выкатилась из библиотеки и помчалась в «Сладкий Уголок».

— Приведу Стыд… Да клёпаный стыд, переводяжники хреновы!.. В общем, я за Флатти, — Дискорд испарился.

На кухне громыхал посудой Спайк. Твайлайт опустила глаза на забытую на столе флешку. Протянула лапку…

— Нет, есть вещи, которых лучше не знать, — пробормотала себе под нос, и пошла искать Старлайт.

— Ничего не понятно, но всё равно интересно, — Скуталу наколола зефирку на световой шампур и протянула к шахте реактора. Синее пламя лизнуло зефир.

— Как обычно у Пинки, — Свити осмотрела зал. — Наверно, зря мы Дискорда подрядили господином оформителем…

— Вокруг одни критиканы! — надулся Дискорд, пафосно восседавший на троне из мечей с очередным стаканом шоколадного молока. — Нет чтоб оценить безудержный полёт фантазии моего безумного гения!

— Ну, полёт есть… но я бы тоже сказала, что получилось слишком уж эклектично, — Луна задумчиво изучала взглядом Знак Логруса на потолке, который яростно не то фехтовал, не то флиртовал отростками с сияющим на полу Лабиринтом.

Стены были увешаны портретами Дискорда в разнообразно-парадных видах и позах, в бассейне храпел Ктулху с берушами в ушах, нежно обнимая философски пускающего пузыри Моби-Дика вместо дакимакуры, на сцене у дальней стены танцевали «Конька-Горбунка» марсианские треножники в сиреневых пачках. Роль оркестра исполняла Мейн-Иак, играющая на двадцати трёх музыкальных инструментах сразу. Мрачный, как туча, доктор Хувз целеустремлённо надирался в углу в обществе непрерывно что-то щебечущей незнакомой синей робопони.

— А мне нравится! — Пинки выпрыгнула из ядовито-розового Грендайзера и прошлась колесом вокруг шахты. — Но Вольтрон был покруче!

— Ты ещё Макрона вспомни, — фыркнул Дискорд, незаметно ёрзая на троне. Его портреты на стенах ехидно захихикали, поправляя треуголки, короны и лысины. — А это — классика!

— Тебе там удобно сидеть на ржавых железках? — участливо спросила Луна. — Может, хоть подушку подложишь?

— Дык оно смотреться не будет, — Эпплблум кое-как пристроила рогульку с негодующе фыркающим чайником на ограждение шахты. — Не, так неудобно.

— Ничего, сейчас наш супердизайнер суперлазер вместо суперкипятильника приспособит… — Луна придержала чайник магией.

— Да я хотел, но Лира с Дитзи против. А, ладно, — Дискорд махнул лапой и слез с трона, потирая зад. — Согласен, переборщил.

Пафосный зал поплыл, превращаясь в просторный отсек дирижабля. Хувз облегченно вздохнул и отключился, сползая под стол. Робопони трансформировалась в синюю же будку, гибким манипулятором втащила его внутрь себя за шкирку и исчезла последней. За огромными иллюминаторами проплывали величественные горы под ночным небом.

— Так-то лучше, — усмехнулась Луна, передавая Эпплблум банку с заваркой. — Кто следующий?

Спасите наши души...

Луна задумчиво осмотрела ландшафт. Всё было прекрасно, золотоосенне и даже превосходно, исключая одну небольшую деталь. Принцесса вздохнула. Рассказала же на свою голову... впрочем, почему бы и нет, хоть позабавиться.

— СТОЙ, МЫ ПРИКАЗЫВАЕМ! ЯВИ СВОЁ ИСТИННОЕ ОБЛИЧЬЕ! КТО ТЫ?

— Я простой и скромный дикий кустик. И просто ползу мимо... Не обращай внимания, а? Вот что за принцессы пошли, до мирных кустов докапываться! Может, я тут вообще расту спросон... то есть спокон веков.

— Кризалис! — рыкнула Луна и сотворила метко плюнувшую молнией тучку.

— Ай, блин! Ладно-ладно, перестань! — кустик превратился в потирающую круп и обиженно сопящую королеву. — Сама попробуй молнией в зад, больно, между прочим. Как ты узнала?

— Не считая того, что кусты не ползают? — хмыкнула Луна.

— У вас в Понивилле и не такое ползает! — пробурчала Кризалис. Выглядела она неважно. — Я, между прочим, под Пинки маскируюсь. Её же с вами сейчас нет?

— Сейчас — нет. Но я бы не зарекалась. И на будущее — солёные огурцы в Понивилле не растут. Тем более на кустах и в цоктябре.

— Вообще-то это должны быть бананы... Или они тоже не кусты?.. — Кризалис задумалась. — А, ладно, я не ботаник, да и голова сейчас плохо варит. К тому же и он наверняка этого не знает.

— Кто? — Луна навострила ушки. Кризалис пугливо оглянулась.

— Ты будешь смеяться... Торакс.

— Что? А он тут каким боком?

— Этот крашеный олень с какого-то перепугу вдруг решил, что ему нужна супруга. И пристал женихаться, как банный лист, прикинь?

— А что, жеребец видный... и рога уже есть, наставлять не придётся, — с долей ехидства сказала Луна. — И что тебя не устраивает?

— Что он — идиот! — фыркнула Кризалис. — Я далеко не ангел, и даже не Энджел, но всё же в бытность свою тираншей и самодуршей думала чуточку дальше, чем "разбить садик и томно нюхать в нём цветочки, беседуя о высоком", кобылять! И кроме того, я ему нужна чисто для галочки — у короля должна быть королева, а как же. Чинно торчать на троне вешалкой для короны и пучить глаза поверх лыбы, как тебе такая работа? Я уж молчу о том, что он был рабочим трутнем, и что делать с кобылкой в постели — представляет себе чисто теоретически. Нет уж, благодарю покорно, ищите другую дуру. И вообще, у меня творческий отпуск! А этот болван всякий раз, как меня находит, начинает распевать серенады собственного изготовления о моей бесподобной красе.

Она встала в пафосную позу и гнусаво завыла, зажав лапкой нос:

— Твои несравненные дырки, как чёрные дыры, бездонны, и воска они источают любовного целые тонны! Твои глаза как малахит, который страстию искрит... Тьфу ты, меня сейчас стошнит. И это была не "страстия", а желание его пришибить!

— Н-да, — пробормотала Луна, поморщившись. — Пожалуй, стихоплётство — не его сильная сторона. А причём тут сны?

— А притом, что из-за его завываний по ночам я не высыпаюсь. Может, хоть на твоём дерижабе или как его там, он меня не достанет... короче, я спать хочу дико. Спаси, а? Тораксу я потом сама рога обломаю, но когда высплюсь. Он мне уже две недели голову морочит, на измор, гад, берёт...

Кризалис душераздирающе зевнула.

— Мне-то не жалко... — Луна оценивающе поглядела на неё. Одни мешки под стойко слипающимися глазами чего стоили. На хитине. Н-да. — Но... ты уверена, что выдержишь?

— Что выдержу? А, эти ваши расскозявки, Дискорд говорил... Да что эти козявки такого страшного могут придумать, подумаешь. Это я их напугаю, одной невыспанной мордой причем... ах-хах-х-х...

Кризалис попыталась сдержать новый зевок и с позором проиграла.

— Ну-ну, — Луна ухмыльнулась. Благодаря богатой практике ей удалось не заразиться зевотой — тоже повод порадоваться, если подумать. — Что ж, посмотрим. Но если что — я предубреждала.

— Ладно, ладно. Уболтала. Где там твой жабогриль?

— Вверх глянь, — хмыкнула принцесса. Солнце закрыла огромная тень.

Поднявшая голову Кризалис так и осталась сидеть с разинутым ртом и квадратными глазами.

— И постарайся не коверкать название, а то Лира может не понять. И перепутать дырки с технологическими отверстиями для метрового гаечного ключа.

— Э... Учту, спасибо. — Кризалис сглотнула.

— Отлично. Тогда полетели.

И ужас режет душу...

— А у вас тут миленько… — Кризалис огляделась. За овальными иллюминаторами плыли облака, сам зал был выдержан в шестерёночно-паровом стиле, по стенам змеились трубы, там и сям виднелись циферблаты, вентили и рычаги, временами что-то шипело, под потолком виднелись огромные сложенные металлические руки. Страшно довольный собой Дискорд, поглядывая на почему-то опасливо озирающуюся Луну, катался туда-сюда в кресле-люльке, подвешенной на цепях к рельсе, идущей вдоль потолка зала.
— А чего ты ждала, когда оформлением занимался гений! — провозгласил Дух Хаоса, спрыгивая вниз.
— И в последний раз, — пробормотала Луна, покосившись на замершие под сводом руки. — Лира, сажай нас.
— Сейчас, принцесса, — отозвался голос из-под потолка. — Мы как раз над поляной.
— А чего вы на меня так уставились, мелочь? — Кризалис клыкасто улыбнулась. — Боитесь? Это правильно, меня надо бояться… хотя сейчас я не голодная, вам везёт.
— Надо же… — задумчиво сказала Свити Белль. — С нами аж целая королева. Скутс, прикинь? Наши посиделки становятся популярными в высших эшелунах власти, кто б подумал…
— А то. — Пегасочка прищурилась. — Осталось только какого-нибудь императора найти, и будет полная коллекция.
— Та ну… — Эпплблум махнула лапкой. — Вот кабы принцесса Селестия, или Твайлайт, а так… жучиха какая-то. Королева мурашек.
— Чего?! — Кризалис на миг опешила. Контратака была слишком внезапной, и она была застигнута врасплюх. Ехидные взгляды троицы стали триумфальными. Королева беспомощно оглянулась на Луну — ну не кусать же мелких засранок? — но Луна лишь чуть приподняла крылья, мол, «Я же говорила». Так что сочувствия и поддержки Кризалис не дождалась. — Да я… да вы… Ах так, да?! Ну тогда я вам счас покажу! Я вам такое про ваших Твилихт с Селестиями нарасскажу, что мурашки вас как бы не заели!
— Ну давай, попробуй, — Свити подхватила свой рюкзак и запрыгала по опустившемуся пандусу вниз вслед за подружками. Вокруг сверкала всеми оттенками золота та самая полянка, которую осматривала ранее Луна. — А мы послушаем… Ух ты, красота!
— Ага, как в сокровищнице, только всё живое, — Скуталу восхищённо осматривалась. — О, наши коряжки… Чур, моя слева!
— Да лан, они все такие же как были, без разницы, — более практичная Блуми распаковала из рюкзака банку с хмурой кляксой. Собравшийся было что-то сказать Дискорд при виде неё подавился воздухом.
— За что вы её так?! Я такого даже в раскрашенном «Штирлице» не видел… Вы, извергини… извероножки… Изуверпони!
— Ну надо ж нам подобрать нужный цвет, — пожала плечами Свити, отчего-то покосившись на Кризалис. Королева сглотнула и села подальше, отгородившись невозмутимой Луной, разжигаюшей волшебный костерок.
— Нет, ну какая смена растёт… — пробормотал Дискорд. — Луна, а у тебя тот бункер на луне ещё целый?
— А зачем он тебе?
— На всякий пожарный. Может, Свити вздумает печь кексики…
— Эй, я не так плохо готовлю! На мои бутерброды никто не жаловался! — надулась Свити.
— Ну да, если их есть с широко закрытыми глазами, не закусывая жареным соком, — покивал Дискорд.
— Ой, ну тебя! — единорожка демонстративно отвернулась.
— Да будя вам, — фыркнула Эпплблум, добывая знаменитый чайник. Кризалис попыталась отсесть ещё дальше и свалилась с бревна. — Вон, наша королевская гостья так хочет нам шо-то такое жуткое рассказать, аж падает…
— В самом деле, Криз, пора отрабатывать спокойный ночлег, — Луна помогла гостье взгромоздиться обратно на бревно. — Тебе начинать, раз вызвалась.
— Ну, эм… — Кризалис собралась с мыслями и духом. — Ладно, сами напросились, я начинаю. Итак, однажды Твайлайт шла по кантерлотскому дворцу, прибыв навестить Селестию, и увидела дверь. Казалось бы, ничего необычного, но она знала Кантерлот, как свои четыре ноги, и могла поклясться, что раньше этой двери там не было. Так началось…

Странствие Твайлайт

Проклятое солнце. В этом проклятом месте от него нет спасения… даже эти трижды проклятые деревья почти не дают тени. Если это вообще деревья. Твайлайт тяжело привалилась к матовому белёсому стволу и закрыла воспалённые глаза. Будь проклят тот день, будь трижды проклято её любопытство, и тридцать три раза проклята та дверь! Зачем она вошла туда? Ну и что, что раньше этой двери во дворце не было, провались она обратно в те гребеня, откуда вылезла?! Обязательно ей, Твайлайт, надо было сунуть туда свой слишком длинный нос? А теперь скоро и носа не будет…

Твайлайт нервически хихикнула, но получилось лишь испугавшее её саму сиплое карканье. Сухие губы тут же вновь треснули, но даже капли сукровицы не появилось на них. Сколько она уже плутает здесь, неделю, больше? Мысли путались. Магия почти не помогала, ничтожные капли влаги, что удавалось получить из горячего пересушенного воздуха, всего лишь продлевали мучения Твайлайт, держащейся на чистом упрямстве и остатках смутной надежды. Если в это ужасное место был вход, то должен быть и выход… наверное. Больше у неё не было ничего.

На полёт сил не было уже второй день, да и толку с того… Везде одно и то же. Под знойным и не заходящим солнцем лишь эта странная и абсолютно безжизненная сероватая равнина с пологими холмами, поросшая этими ляганными недоразумениями без листьев и даже без веток. Твайлайт пыталась выкопать нору, чтобы хоть ненадолго укрыться от зноя, но мерзость под ногами только прогибалась, будто очень плотный и упругий студень. А временами она сама колебалась, отдаваясь в ногах противной дрожью. Что ж… отдых окончен, надо… двигаться… дальше…

Кобылка стиснула зубы и оттолкнулась от толстого стебля, или что там оно такое. Если она сейчас упадёт, то больше, Твайлайт чувствовала, просто не встанет. Пошатываясь, пони заковыляла вперёд, уже не разбирая куда. Раз везде так, какая разница? Всё равно больше она ничего сделать не в силах. Вдруг мутные глаза кобылки широко распахнулись. Не может быть… Прямо перед ней из этой дикой поверхности — язык не поворачивался назвать ЭТО землёй — появилась большая круглая капля воды. Она стремительно росла, сияя в свирепых лучах солнца прекраснее любого бриллианта. Твайлайт из последних сил кинулась к воде, спотыкаясь, упала уже возле самой капли, неистовым усилием дотянулась до неё… И хрипло взвыла от разочарования и безнадёжности.

Проклятая вода оказалась нестерпимо солёной и горькой. Безумным взором кобылка окинула место своей гибели. Вокруг было уже полным-полно таких капель, они росли, сверкали, переливались всеми цветами радуги, издеваясь над нею. Сдохнуть от жажды посреди целого моря воды — ужаснее не бывает. Мир вокруг потемнел.

«Да и Тирек с ним…» — теряющая сознание кобылка ещё успела порадоваться, что больше не увидит этого поганого места. Удара об поверхность она уже не почувствовала.

— Твайлайт… Твайлайт…

«Странно… я же умерла, как я могу что-то слышать… да ещё…»

— Л-луна? — просипела пони, пытаясь открыть глаза.

— О, слава Селе… тьфу, зараза такая! Давай-ка попьём, осторожнее, не подавись…

Пересохшего горла вдруг коснулась спасительная прохлада — ей в рот тоненькой струйкой полилась вода. Едва не поперхнувшись, Твайлайт жадно глотала, позабыв обо всём. Струйка вскоре иссякла, едва не заставив её застонать.

— Не всё сразу, Твай, — мягкий голос Луны ласкал истосковавшийся по речи слух. — Сразу много нельзя. У тебя обезвоживание, истощение и целый букет сопутствующих прелестей. Ничего непоправимого, но придётся полежать. А пока ты будешь лежать… — лица Твайлайт осторожно коснулась влажная губка, возвращая жизнь иссохшей коже и помогая разлепить веки, — я буду убивать одну тортоедную поганку!

— Да откуда же я могла знать, что она туда влезет?.. — с отчаянием простонали рядом. Приведя-таки мир в фокус, Твайлайт обнаружила подле себя перепуганную Селестию, которая и держала губку. — Я просто забыла спрятать дверь… Твайлайт, прости меня!

— Откуда?! — прорычала Луна, появляясь рядом с какой-то склянкой и пипеткой. — Тебе ли не знать ТВОЮ, лягать, ученицу, чтобы сообразить, что она непременно заинтересуется неизвестной дверью! В Кантерлоте, который она облазила сверху донизу! Тия, ты хоть иногда напрягай голову не только за политику, ага? Скажите, какая гениальная идея — тысячу лет жрать сласти, как не в себя, да ещё сделать это выходом из положения. Чтобы не в коня корм, ну да.

— У меня был перманентный стресс!

— Дурь у тебя была перманентная, ты уж извини. — Луна осторожно закапала в глаза Твайлайт что-то холодное.

— А… кхе-кхе… — проморгавшись, Твайлайт попыталась привстать. — Ш-што… это было за жуткое место?

— Лежи, не вставай, — Луна мягко прижала её к кровати. — А место… Твоя обожаемая наставница когда-то от нервов разожралась так, что еле-еле проходила в двери. Двойные. Но лопать меньше ей не хотелось, на остальное не было времени, и она изобрела оригинальнейший выход из положения — сотворила карманное измерение, куда и спихнула свои разрастающиеся телеса. И с той поры преспокойно их там откармливает целую тысячу лет. Я даже не знаю, что будет, если этот жиртрест лопнет — массой он явно догоняет Эквус!

— Ну, не надо преувеличивать, — вяло возмутилась Селестия, пряча взор от Твайлайт, глаза которой стремительно принимали форму идеального квадрата. — Я их солнцем упариваю под ускоренным временем… И вообще, хорошей пони должно быть много!

— Много?! — взвилась Луна. — Если тебя станет ещё больше, нам придётся жить на тебе вместо Эквуса! Нет, я в курсе, что идеальная форма — это шар, но нельзя же аж так стремиться к идеалу! Тоже мне, сферическая телепонь в вакууме!

— Так это… было… — Твайлайт позеленела и судорожно сглотнула. — Ох-х…

— Вполне естественная реакция, — сухо сказала Луна, переворачивая её на бок и подсовывая под нос вынутое из-под кровати предусмотрительно заготовленное ведро. — А ты… лучше иди уже и проверь, спрятана ли твоя дискордова дверь, пока туда ещё кого-понибудь не занесло.

— Моя дискордова… Дискорд!!! Встреча! — Селестия, жалостно глядящая на Твайлайт, которую тошнило одной жёлчью, вдруг подскочила, как ужаленная и исчезла в золотистой вспышке.

— Ну вот, лыко-мочало… Нет, я таки напущу туда блохоспрайтов. Иначе ведь и не почешется. — Луна устало возвела очи горе и пошла наливать воду в стакан.

В королевстве, где всё тихо и складно...

— Ну, знаешь ли, это только поначалу было жутенько, а потом… — протянула Свити. — Не, получилось неплохо, но вот развязка… Всё свести к горе, э…
— Царственных жиров, — флегматично подсказала Луна. — Хотя космических размеров зад, на котором заблудилась Твай — это довольно оригинально, но всё же… несколько физиологично.
— Ты ещё скажи — неуважительно, — фыркнула Кризалис, с опаской косясь на засвистевший чайник. Эпплблум хмыкнула, и Метконосцы начали разливать кипяток по кружкам с заваркой.
— Почему же, Селестия привыкла к шуткам про свои солнышки и даже сама их придумывает. — Луна пожала крыльями. — Должен же у народа быть повод посплетничать о королях, капусте, сургуче и о вкусном хрусте. Она собрала внушительную коллекцию баек в особой секции библиотеки… и твоя тоже туда попадёт. На самом деле получилось довольно оригинально, ей понравится.
— Ей, значит, понравится, а мне теперь придётся выяснять, сделана ли луна из сыра, да? — мордашка Кризалис вытянулась.
— Да ну, — Скуталу плюхнула в чай ложку мёда. — Это ж тогда, наверно, пол-Эквестрии туда засылать надо, и будет какая-нибудь Лунная Республика. Или монархия…
— Лунархия, — хихикнул Дискорд, высасываясь из банки с кляксой. Та теперь щеголяла расцветкой метконосных меток и скептически созерцала своё новое великолепие в приделанном Дискордом в банке зеркальце. — Я вот тоже люблю пошутить про Жиртрестию, но ещё здесь.
— Это пока, — проворчала Кризалис, отмахнувшись от золотистого листка, пытавшегося сесть ей на нос. — И если бы не эта твоя Флуттершу, или как её… Тебе повезло на самую добрую пони в друзьях, которая может простить всё.
— Не всё. — Дискорд посерьёзнел. — Есть вещи, которые даже Флаттершай не прощает… и именно поэтому я никогда их не сделаю. И тебе не советую. Кто знает, какие в таких вот тихих омутах могут водиться акваспрайты…
— Ой, ладно, — поморщилась Кризалис. — Какие такие страшные тайны там могут быть? Про твою стесняшку небось и ужастик толковый не сочинить, никто не поверит.
— Неужели? — Луна как-то странно посмотрела на Кризалис, а Метконосцы переглянулись и придвинулись ближе. — Что ж, тогда… вот тебе история про

Не в коня корм

Пегаска была просто идеальной. Тихая, робкая, пугливая… жила она совершенно одна на отшибе, вдали от других шумных пони, которые всегда только мешали. Карн Тер был просто в восторге. Ему давно уже не встречалось ничего подобного! Это будет… это будет просто восхитительное знакомство. Карн обожал таких скромных пышечек, а уж если никто не путается под ногами в… отношениях, это просто вау! Самый цимес, как говаривала мамуля, а она знала толк в понях, хоть и была драконшей. Ну, на самом деле именно поэтому, но оставим покойницу в покое.

Разногласия с принцессой Селестией именно по этому поводу, увы, оказались для мамули последним приключением. Ну да ладно, Карна это не касается, он за мамку не ответчик. Хотя интересно было бы узнать, где она встретила папулю… и как они вообще умудрились сойтись. Самого папулю хрен найдёшь и спросишь, слинять-то он успел вовремя.

Отвлёкшись на семейные размышления, Карн едва не упустил пегаску из виду — та закончила торговаться за морковку и пешком потрусила с рынка. Даже летала она медленно и нехотно, вот и сейчас поверх крыльев на ней был какой-то потёртый зелёный плащик, прикрывающий седельные сумки. Нет, ну правда, прелесть! Карн уже третий день следил за своей избранницей, к новым знакомствам он привык относиться с величайшей тщательностью. Что же, пора приступать. Вроде бы случайный неуклюжий поворот, толчок, тихое восклицание…

— Ой, прости, я тебя не ушибла?

— Ну что ты, это я не смотрел, куда иду, ты не виновата. Ого… как ты эти торбы одна тащишь? — Карн, собрав рассыпавшиеся из сумок овощи-фрукты, крякнул, пытаясь их поднять. Пегаска явно была куда сильнее, чем подобает столь эфирному созданию.

— Ничего, я привыкла… — кобылка робко попыталась отнять сумки, но Карн решительно взвалил их на себя.

— Нет уж, я не оставлю кобылку, которую едва не зашиб, тащить эти гири домой. Хоть этим я могу загладить свою вину.

— Ну… разве это вина? — смутилась пегаска. — Ничего же не случилось. Это я тебе буду должна, а я…

«А у тебя ни гроша, я знаю», — Карн широко усмехнулся.

— Ну, тогда можешь напоить меня чаем. Может, даже с печенькой, видишь, какой я меркантильный?

— Ещё бы, — пегаска с улыбкой махнула крылом. — Ладно, идём, я тебя даже приглашу на ужин.

— Я на седьмом небе от восторга! — Карн Тер едва не облизнулся, но сдержался и огляделся. — Нам куда? Кстати, меня зовут Карн Тер.

— Во-он по той тропинке свернём с дороги, и дальше по ней до моего дома, — указала пегаска то, что Карн и сам прекрасно знал. — Меня зовут Шу.

Наконец-то войдя в заветный дом, куда пегаска сама его пригласила, Карн расслабился. Теперь не было никаких препятствий, сперва чай, потом… десерт. Он всё-таки позволил себе облизнуться, ощутив, как заострились клыки и удлинился язык. Почему бы и не растянуть удовольствие? Папаша-чейнджлинг мог бы гордиться сынулей, так аккуратно подобравшимся к добыче, а мамуля одобрила бы выбор. Нежное, аппетитное мясо…

Карн сглотнул слюну, с трудом оторвав глаза от округлых окорочков легко снующей у плиты кобылки. Заставил проступившую на едва не потерявших форму лапах чешую исчезнуть. Да, он не мог превращаться с той же лёгкостью, что настоящие перевёртыши, но свою настоящую ипостась он мог прятать, чтобы не спугнуть добычу, довольно долго. Отвлекаясь, Карн окинул комнату взглядом, чуть слышно фыркнул при виде настороженно высунувшегося из корзинки кролика. Тоже неплохой довесок к главному блюду. Настроение поднялось ещё выше, и вернувшуюся к столу Шу драконь встретил сияющей улыбкой.

— Ух ты… здорово пахнет!

— Да, я завариваю чай с лесными травками… — стеснительно опустила ресницы пегаска, наливая чай и ставя на стол блюдца с коржиками, печеньем и горшочек с мёдом. — Очень, эм… успокаивает. Прости, я гостей не ждала, почти нечего приготовить…

— Ну что ты, всё прекрасно, — Карн отхлебнул отвара с мёдом и захрустел коржиком. — Голодным я отсюда уж точно не уйду.

— Я рада, — пегаска наконец-то улыбнулась, садясь напротив. — Откуда ты приехал? Я тебя раньше не встречала, а я знаю здесь всех.

— Я в горах живу, — махнул лапой Карн, допивая кружку действительно восхитительного чая. — Там, за лесом. Иногда выбираюсь за нормальной едой, а так… просто люблю одиночество.

— Да, такие, как ты, обычно в городах не живут… — пробормотала пегаска. — И поэтому я — тоже.

Карн попытался сообразить, о чём она, но мысли странным образом разбежались, а в голове вдруг зашумело. Он попытался вскочить, но ноги разъехались, а веки, ставшие неподъёмными, сами собой опустились. Мир померк, и последней связной мыслью почему-то было:
«Не в драконя корм…»

— Да, малыш, он готов, — пегаска задумчиво рассматривала угольно-чёрное чешуйчатое и клыкастое существо, распластавшееся на полу и вывалившее длиннющий раздвоенный язык. Отросшие на удлинившихся лапах саблевидные когти вспороли столешницу глубокими бороздами. — Иди, открывай сарай, а я его перетащу. И дай отбой зверушкам, пусть отдыхают, помощь не понадобится.

Кролик подпрыгнул и запищал, размахивая лапками.

— Потапыча? Зачем? Не надо, сама справлюсь. Нет, я не собираюсь сдавать эту тварину страже. Мне остоспрайтело по десять раз ловить одних и тех же чудищ, которые от них постоянно сбегают. И у нас как раз кончается мясо для зверей. Что? Нет, ну что ты. Никто не отравится, я вырежу ядовитые железы, и мы его хорошенько выварим. Ступай, Энджел, а я потом дам тебе морковку.

Кролик выскочил за дверь, а пегаска со вздохом начала взваливать добычу себе на спину, стараясь не поцарапаться о шипастый гребень. Она знала, что спасает многих пони, но играть слабую и беззащитную приманку иногда ТАК надоедало…

То ли буйвол, то ли бык, то ли тур...

— Флаттершай? — Кризалис расхохоталась. — Та самая, которая боится даже летать? Ну да, ну да, грозная няшка-стесняшка. Я в ужасе, о да.

— Как знаешь, — Дискорд безмятежно пожал плечами. — Можешь не верить, как тот несчастный драконь. Но на твоём месте я бы не гулял ночами поблизости от избушки у Леса на опушке… чтобы не проснуться невзначай в засолочной кадушке. Я уж молчу про сарай.

— Ой, да брось, — Кризалис отмахнулась. — Она даже перед тем, как бупнуть когопони в нос, извиняться будет.

— Ну, это, знаешь ли, зависит от подхода, — флегматично заметила Луна. Пока Дискорд троллил Криз, она успела пошарить магией в подозрительно зашуршавших кустах, и теперь держала в воздухе несколько дрыгающихся и пищащих ноздреватых шаров размером примерно в половину хуфбольного мяча. — Кажется, Зекора опять ходила в лес по грибы…

— О, сыроежки! — обрадовалась Эпплблум и кинулась к мешку. — Ща я котелок-от достану, сварим.

— Ты что, хочешь это есть?! — Скуталу опасливо отодвинулась подальше по бревну.

— Ну а почему нет, они же съедобные и, как я читала, вкусные, — Свити Белль меланхолично пожала плечиками, подсовывая в костерок ветки. — Правда, сыроежками их назвали потому, что они съедают всех, кого могут, живьём… так что это ещё и профилактика несчастных случаев.

— И вы ещё таки к питанию чейнджлингов имеете что-то на докопаться?! — выпучила и так немаленькие глаза Кризалис, брезгливо глядя на трясущиеся колобки. — Фу-у-у…

— «Фу-у-у» — это ты ещё кладовку Зекоры не видела, — Луна хмыкнула, хорошенько шлёпнула сыроежек друг об друга и уронила обмякшие грибы в подставленный Эпплблум котелок с водой. Скуталу сглотнула. — Вот уж кто умеет подходить к кулинарии творчески.

— И не хочу видеть! — поспешно открестилась Кризалис. — Эта ваша зебра вообще отбитая на всю голову!

— Все мы здесь не в своём уме… — Дискорд медленно растаял в воздухе, к Кризалис поплыла лишь его ехидная улыбка. — И ты, и я.

— Ты так уж точно, — Кризалис пересела на другое бревно. — И я, наверно, тоже, раз уж заигрываю с едой. Что сказала бы моя маменька…

— Она бы порадовалась, что к вопросу твоего перевоспитания не подошли более творчески, полагаю. — Улыбка Дискорда стала ослепительной и бабахнула фейерверком, рассыпая зубы. — Вон Луна знает.

Драконикус, как ни в чём не бывало сидящий у костра, подобрал ветку и превратил её в большущую ложку. Свити рассеянно вертела банку с маскотом, вяло перекатывающаяся по стеклу сонная клякса неохотно меняла цвета. Скуталу подозрительно косилась на покрасневшие грибы, култыхающиеся в закипающей воде. Эпплблум как следует посолила варево и накрыла крышкой.

— Малёхо потомить, и готова вкуснятина, — радостно потёрла лапки.

— И что же такого Луна знает? — с подозрением спросила Кризалис, не дождавшись реакции от принцессы, щурящейся на огонь с несколько мечтательным видом.

— А? — Луна вскинула на неё взгляд. — Ну, я знаю, что было бы в иноздесь и инокогда, если бы Тия применила…

Творческий подход

Небо было голубое, облака — белые и кучерявые, словно барашки, кусты зеленели, птички и пегасы чирикали, цветочки нагло занимались публичным кексом при участии мотыльков, пчёл, и прочих летучих органов, башни Кантерлота вздымались вокруг парка лесом праздничных леденцов…

— Дискорд, преврати их обратно, будь любезен. Жарко, пони к полам прилипают.

— Скучная ты, Лести, нет у тебя полёта фантазии… — печально вздохнул Дискорд.

— Полёт фантазии плохо оценивается в полёте с подтаявшей лестницы, не находишь?

— Эх, вот всегда ты стремишься обуздать души моей прекрасные порывы… — драконикус неохотно щёлкнул пальцами.

— Только если они слишком хаотичны для других. — Селестия сдвинула на нос тёмные очки. — Не все привыкли к твоим выбрыкам так, как Флаттершай, знаешь ли.

— Ну-ну… Кстати, да. Слышь, Тия… — Дискорд поскрёб бородку, глядя на уродливый тройной монумент. — А зачем ты на самом деле велела превратить их в камень? Да ещё чарами куролиска… Только не говори, что эта троица умудрилась своим смехотворным «захватом Эквестрии» аж настолько тебя допечь, или про консерву на будущее. Твоя верная Твайка слишком наивная и простодушная, она воспитает смену без твоих интриг и подставных чудиков. К худу или к добру, но…

— Кому, как не тебе, знать о многогранности магии и сущности, — пожала плечами Селестия. — Как ты думаешь, куда девались все злодеи, что были и до тебя, и после, но были либо не столь умны, либо попросту невменяемы? Следуя такому курсу, мы бы уже держали в парке целую армию статуй, не ломать же лишние.

— Сестра Наша желает изречь, поелику… тьфу, блин, привязалось. Какого Дискорда все борзописцы вкладывают в уста Наши речь древнюю?.. А, кобылять! — вылезшая из-за куста хвостом вперёд Луна с досадой потёрла мордашку.

— Эй, тут уж я и вовсе ни при чём! — обиделся Дискорд.

— Короче, у куролиска чары специфические. — Луна только отмахнулась. — Обычный камень нельзя было бы превратить назад в живое — но куролиск замедляет резонансом движение наимельчайших частиц материи. Временно. На кой бы ему ляг сдался камень для еды, сам подумай? Этот же принцип применили и Элементы на более длительной основе — но в твоём случае играло роль то, что ты существуешь не только в одной реальности, у тебя есть и собственное карманное измерение, где ты частично пребываешь.

— Да что ж это за жизнь такая, все мои секреты повызнали… — Дискорд увял, теряя листья и лепестки, ветви его поникли. — Надо срочно придумать новые!

Он выхватил из уха свиток, озаглавленный «Секретнейший тайный список моих секретных секретов», и ожесточённо в нём зачиркал хвостом, превратившимся в вечное перо.

— Флаг тебе в лапы и перо на шляпу, — фыркнула Селестия, обходя статуи и примериваясь к ним «рамочкой» из перьев на манер фотографа. — Лу, ты всё принесла?

— Табуретка творческая — одна штука. Подушка для табуретки творческой — одна штука, — начала перечислять та, загибая перья на крыльях и выуживая магией из-за кустов поименованное. — Творческая задница творческой Селестии для творческого восседания на творческой табуретке — одна штука. Сама творческая Селестия прилагается в комплекте по творческому умолчанию. Зубило и молоток творческие для творчества творческой Селестии, творчески восседающей творческой задницей на творческой табуретке — две штуки. Творческое ведро с творческой глиной для вышеуказанного творчества вышепоименованной Селестии — одна штука. Мастерок, стек и ещё какая-то творческая ерунда для творческого колупания дырок в вышеозначенной творческой глине — три штуки…

— И всё?! — разочарованно покосилась на выставленное сестра, стоически проигнорировав периодически указующее на её тылы синее маховое перо.

— Ах, да, ещё творческий тортик и творческие печеньки, плюс творческий сок манго, половину которого я уже творчески употребила. Потому что нетворчески жарко.

— Творческая трагедия, — прокомментировал Дискорд, чей творческий список секретов уже начинал творчески путаться под ногами у принцесс.

— Да, никто не ценит нас, творцов… — пригорюнилась Селестия, отбирая у сестры остатки творческого сока. — Одни вредители, аж синие от зависти. Буль… буль… буль!

— Зависти? Ха! — Луна задрала нос. — Да я вам запросто такого наваяю!..

— Пх-х-х… — Селестия подавилась соком. — Кхе-кх-ха… Вот этого я и боюсь. Однажды ты уже… наваяла. Творчески.

— Ну а что, неплохо же получилось. — Луна окинула горделивым взглядом Дискорда. — Не развалился же? И даже польза в итоге вышла!

— Ч-чТо?! — У дИсКОрдА аж РЕгИстР сБилСЯ и свиток выпал из ослабевших лап. Выкаченные глаза намертво прилипли к ведёрку с глиной.

— Шутка! — хором сказали принцессы, фальшиво улыбаясь. Дискорд нервно икнул, заметив, как хвост Селестии сложился в подобие кулака и исподтишка погрозил Луне из-за спины. Судорожно погремев ржавыми шестерёнками в как-то разом опустевшей голове, драконэквус кое-как отодрал лапами выкатившиеся глаза от ведёрка и предпочёл развить тему подальше от ущемления своего в ужасе трясущегося эго.

— А-а-а… Э, я так и подумал, да. — Столь же фальшиво улыбаясь до ушей, он ввинтил глаза обратно и наспех погладил эго по голове. — Стоп… то есть глина…

— Ну да, вырожденная материя основы плюс так же обработанная глина, плюс немного магии подобия… обычно хватает даже желания, если ты маг. А магов у нас… — Селестия прикинула на перьях. — Да почитай, все по-своему. Но мало кто знает про этот фокус, да и ума у большинства хватает не лезть в Вечнодикий и тем паче ставить опыты с его обитателями.

— Не считая двух уникумов с ручными куролисками на подхвате, — хмыкнула Луна.

— Ой, не напоминай, — Селестия закатила глаза. — Как вспомню, чего мне стоило уговорить Твайлайт избавиться от… лишнего, и сколько заплатить этой синей прохвостке за неразглашение, и чтобы она не брала патент на магическое изобретение…

Драконикус ощутил острую боль от зависти. Открыв дверцу на груди, он вытащил оттуда здоровенную жабу. Жаба тут же попыталась его задушить, и духу Хаоса пришлось постараться, чтобы оторвать её от глотки.

— Это н-не та… аналогия… — прохрипел Дискорд, воюя со зловредно квакающей амфибиоморфной асфиксией. — Брысь!

Получившая пинка жаба ушла по баллистической траектории к облачку-ягнёнку в небе. Облачко разинуло клыкастую пасть, схряпало жабу и поплыло дальше, сыто урча и темнея. В Вечнодиком Лесу явно ожидались осадки из лягушек.

— Ф-фу… Дискорд утёр трудовой пот с мозолистого и своего лба. — Это даже хуже, чем когда в тебе открывают каналы с конфами и устраивают зачитки фанфиков… Даже не спрашивайте! — тут же замахал головами и замотал лапой под заинтересованными взглядами сестёр. — Это слишком мозговыносяще даже для меня!

— Поверю на слово, — пожала плечами Селестия, умащивая творческий зад на творческую табуретку, берясь за творческий мастерок и начиная помешивать творческую глину.

— Просто добрые морды им наваяешь, как Урфин Джюс, или целиком переделаешь? — Луна телепортировала откуда-то мраморную глыбу, оценивающе прищурилась и стремительным ураганом магических лезвий усыпала траву вокруг грудами осколков, в четверть минуты вырубив из неё копию тройного памятника жадности и тупости. Дискорд нервно сглотнул и потихоньку отошёл подальше. — Халтура, конечно, но для сельской местности…

Селестия критически обозрела обе скульптуры и кивнула.

— Сойдёт. Нет, думаю, репу они себе прокачали в минус настолько, что одни морды дело не поправят, от них долго ещё будут шарахаться. Будет полный рескульптинг.

— Угу, минус тыщупиццот к отношениям со всеми фракциями — это не шутка, — хмыкнула Луна, доставая из хвоста игровую приставку.

— Эй! — приглядевшийся Дискорд вскинулся и негодующе ткнул в неё пальцем. — Это же моя старая приставка! Это ты её спёрла тыщу лет назад!!!

— Ну надо же мне было чем-то на луне развлекаться? — Луна пожала крыльями. — А у тебя остался минотаврогочи.

— Он копыта откинул через неделю! — Дискорд попытался выхватить приставку, но Луна отскочила и показала ему язык.

— Обломись. Моя прелес-с-сть!

— Ах ты ж ворунья синекрупая! Отдай сейчас же!!! — Дискорд кинулся за Луной, та со смехом исчезла в телепорте, и оказавшись на стене, дразняще помахала приставкой и опять исчезла.

Селестия закатила глаза, потом улыбнулась. Постаравшись отрешиться от азартных воплей и сполохов телепортов всех видов вокруг, принцесса придала лицу одухотворённое выражение, зачерпнула мастерком увесистый ком глины, и с огромным удовольствием шмякнула его на оскаленную пучеглазую морду Кризалис.