Еще не Принцесса Твайлайт Спаркл и сказка о Темной Императрице Чаепития

4. Отчужденная

Как только Сансет Шиммер взошла на возвышенность, она впервые увидела плотоядную иву, а также разрушенные железнодорожные пути. Ива была прекрасна, в каком-то кошмарном смысле. Высокая, поникшая, с ветвями, усеянными бесчисленным количеством существ, похожих на листья. Это была флора? Фауна? Сансет пожалела, что не обратила на это больше внимания. Говорил ли ее учитель о том, что это такое? Если принцесса Селестия и говорила, то Сансет не могла вспомнить.

Листья были вовсе не листьями, а крошечными насекомоподобными тварями, крылья которых очень напоминали зеленые ивовые листья. Что касается самого дерева, то оно было чем-то вроде улья, способом распределения питательных веществ для всей колонии, несомненно, специализированным организмом, способным выжить в уникальной и довольно враждебной среде Эквестрии. Это был высокоразвитый улей, своего рода, только улей был живым, чудовищным существом, питающимся кровью и плотью.

Потом, пока она стояла и смотрела, она заметила еще один, а потом еще один, и все они были спрятаны в лесу, в стороне от тракта и путей. Неужели они были там все это время, а она не заметила? Похоже, так оно и было, и теперь, в свете своей неудачи, ей захотелось ругать себя. Что, если она подошла слишком близко, потому что не обратила внимания?

По крайней мере, тропинка, идущая параллельно путям, казалась безопасной, но ничего нельзя принимать на веру.

Что касается самих путей, то они были разорваны в труднодоступном месте, как раз там, где альпийский луг немного выравнивался над подъемом. Кто-то выдернул колья и не закрепил рельсы. Она не разбиралась в терминологии, поскольку ее мало волновали железные дороги, только то, что они работают и что поезда ходят вовремя.

Некоторые из многочисленных деревьев отступили, открыв широкий травянистый луг, усыпанный полевыми цветами. Что убрало деревья, было неизвестно, Сансет не понимала, как образуются луга, и, если говорить правду, ей было все равно. Она понимала, что ровная земля ценна, потому что на ней можно строить.

Однако это не объясняло Кантерлот.

Ни следа какого-либо города, ни даже отдаленной железнодорожной станции. Ни водонапорной башни, ни угольного склада. Цивилизации здесь не существовало, если не считать железнодорожных путей, но и те были разрушены. Вдоль путей не было телеграфных проводов. Это было отдаленное место, конец линии. Но каким бы отдаленным оно ни было, Сансет знала, что у ее наставницы есть способы и средства узнать о происходящем. Она просто не знала, откуда ее наставница знает.

Возможно, у принцессы Селестии было эпическое, легендарное заклинание блуждающего глаза. Или каким-то заклинанием удаленного наблюдения. Каким бы ни было средство, его хозяин хранил это знание в тайне, и Сансет очень хотела заполучить этот секретный метод. Знание было силой… Способность видеть далекие места, знать, что происходит, — это и есть знание и сила, завернутые в удобную, аккуратную упаковку.

Знание о неблаговидных поступках других могло быть использовано против них. Как рычаг давления. Как средство принуждения. Знания о незаконных действиях можно было использовать, как ниточки марионетки, и, дернув за них нужным образом, заставить марионетку танцевать. Сансет стояла, отдыхая, думая о своей наставнице и любуясь красотой плотоядных ив.

Если бы можно было научиться управлять ивами, у пони были бы впечатляющие стражники.

Это не может быть солнце, решила Сансет; Селестия знала, где солнце не светит.

— Я заслуживаю власти, — выплюнула Сансет, во рту у нее пересохло, а в голосе зазвенел гравий. — А что я получаю вместо этого? Вот это. — Взмахом передней ноги она указала жестом на горный луг впереди себя. — Эта жополизка Кейденс… она получит силу. И Шайнинг Армора. Глупая розовая пони. Я заслуживаю лучшего. Мне причитается больше. Моя наставница скрывает от меня знания. Она продолжает отказывать мне в том, что принадлежит мне по праву. Почему я терплю это, интересно?

На мгновение она подумала о том, чтобы сжечь все вокруг, просто чтобы уничтожить что-то прекрасное. Она контролировала огонь, владела им, и ее сила была такова, что пламя подчинялось любой ее прихоти, склонялось перед ее волей. У Кейденс не было такого мастерства… и все же Кейденс теперь была принцессой. Не то чтобы она этого заслуживала. Эта розовая заноза в заднице была невыносимой паинькой, которая цеплялась за каждое слово принцессы Селестии и подчинялась каждому ее приказу. Кейденс была невыносимой подлизой, жополизом и целовальщицей задниц.

Сансет ненавидела ее почти так же сильно, как нецивилизованную пустыню.

Шайнинг Армор был призом, который нужно было выиграть. У него была подходящая семья, богатство, связи, и он мог бы сделать блестящую военную карьеру. Но розовая пони украла его своими женскими хитростями и любовной магией. Она захватила и завладела Шайнинг Армором, и тем самым завладела блестящим, желанным, сказочным будущим, которое пришло вместе с ним.

Будущее, которого Сансет Шиммер хотела для себя.

С усталым вздохом покорности Сансет продолжила свой путь к тому ручью, где ей предстояло быть.

— Ты говорила с Санни о ее чувствах? — спросила Твайлайт и при этом заставила крошки упасть на ее нежный, тонко очерченный подбородок.

Селестия, затерявшись между прошлым и настоящим, постаралась дать своей ученице осмыслить вопрос. Прежде чем ответить, она немного подумала, и после недолгого раздумья ответила:

— Я пыталась. Во многих случаях я пыталась. Для разговора нужны две пони, Твайлайт. Я спрашивала Санни, как она себя чувствует, но она… но она… ну, она перестала мне говорить.

— Значит, ты не спросила ее, как она себя чувствовала, прежде чем она ушла? — Твайлайт — ее пухлые щеки округлились от ухмылки преклонения — откусила кусочек своего сэндвича, отчего ломтик огурца выскользнул из-под хлеба.

Тонкий, полупрозрачный ломтик огурца, намазанный маслом, с чавканьем исчез.

Уши поникли, Селестия не могла вспомнить. Она напряглась, пытаясь раздвинуть занавески своего сознания, надеясь на ясность, но ее не было:

— Вообще-то, Твайлайт, в тот момент я, возможно, отказалась от этой затеи. Один лишь вопрос о том, как дела у Санни, обычно вызывал ссору. Она всегда обвиняла меня в корыстных мотивах, просто за то, что я пытаюсь узнать, что она думает по этому поводу. Санни не хотела, чтобы я знала, что она чувствует, или что она думает, или ее мнение… таково было состояние наших размолвок.

Такая любопытная кобылка. Твайлайт оставила жеребячьи начинания и жеребячье поведение ради успехов в учебе и академических занятий. В данный момент она принимала участие во взрослом разговоре и вполне успешно держала себя в копытах. Селестия обнаружила, что испытывает нечто вроде благоговения перед чрезвычайной взрослостью Твайлайт. Будучи совсем юной, Твайлайт знала, чего хочет от жизни, и была готова сделать все, чтобы получить это. Ее любовь к магии была необыкновенной. Чтобы развить ее потенциал в полной мере, потребуется целая жизнь преданности и самопожертвования.

— Твайлайт, знакома ли ты с термином "отчужденный" и понимаешь ли ты его значение?

— Это значит быть странной? Моя жеребячья нянька странная. Она очень странно ведет себя рядом с моим братом.

— Нет, Твайлайт. Отчужденный… это значит, что два пони, которые раньше были близки и привязаны друг к другу, больше не близки и не привязаны. Они отдаляются. Отчуждаются. Там, где раньше была теплая дружба, теперь только холодная враждебность. Мы с Санни Саншайн стали отчужденными, я думаю. Мы перестали быть друзьями. Очень важно, чтобы учитель и его ученик были друзьями. Поскольку мы больше не могли разговаривать друг с другом, поскольку мы не могли быть откровенными, мы просто… как бы… выполняли свои обязанности. Я говорила ей, что делать, и ждала, что она это сделает. Это было проще, чем бороться.

Твайлайт, почти не моргая, с широкими и проникновенными глазами, молча жевала свой сэндвич.

Селестия подумала об отрицании. Иногда лучше притвориться, что проблемы не существует. Для этого нужно отстраниться от ситуаций и обстоятельств, свидетельствующих о наличии проблемы. Склонившись над столом, с тяжелой короной на голове, с болью в шее, почти такой же, как в сердце, Селестия с нежностью смотрела на свою ученицу, надеясь, что их дружба переживет бурные подростковые годы Твайлайт.

Слишком часто именно тогда все шло не так, как хотелось бы.

— Значит, ты отправила Санни в опасное место, не поговорив с ней об этом?

— Да, Твайлайт, — Селестия выдохнула эти слова с сокрушительной силой, охватившей ее сердце, — да, именно так я и поступила. Я не знала об опасности, по причинам, которые скоро станут ясны. Я не смогла оказать Санни поддержку, в которой она нуждалась, чтобы между нами сохранялся мир. Я не очень хорошо справился с ролью ее учителя, Твайлайт. Я могу совершать ошибки.

— Ты бы послала меня в опасное место? — спросила Твайлайт.

— Если бы я это сделала, ты бы пошла? — Селестии было трудно понять, как легко эти слова выскользнули у нее изо рта, без раздумий, без колебаний.

— Я бы поехала на Спайке в бой.

— Спайк еще маловат для этого.

— Он станет большим. Особенно если он продолжит есть чайные чашки.

— Ты позволишь Спайку идти вместе с тобой в опасность? — Селестия была заинтригована и ухватилась за это откровение. Ей стало интересно, как Твайлайт видит Спайка, и что она думает о нем. Паниковать пока не стоило, но возможность поучить могла представиться.

— Спайк — дракон. — Твайлайт подняла правую переднюю ногу, словно режиссер, озвучивающий сцену. — Спайк, рычи!

— Рряв?

Рев, каким бы он ни был, был самым вежливым, самым уютным ревом, который Селестия когда-либо слышала от дракона. Это был рев дракона, выросшего в Кантерлоте, культурный, изысканный, социально приемлемый рев, такой рев, который не будет сильно раздражать соседей или вызывать беспокойство.

Если бы он звучал в окружении других драконов, Спайк стал бы посмешищем, и Селестия знала это по опыту.

Она вздохнула.

— Спайк свиреп, — сказала Твайлайт совершенно серьезно. — Однажды из-за него горничная потеряла пыльник.

— Грррр, — Спайк снова схватился за стол, схватился ради того, чтобы схватиться.

Ни одна вещь на столе не дрожала, ничто не дрожало, и чай в чашках даже не пульсировал. Голова Твайлайт покачивалась вверх-вниз; несомненно, она была в восторге от выступления своего дракона. Из уголка рта Спайка поднялся слабый дымок, и Селестия тут же решила, что ей придется стать наставницей Спайка, чтобы он не опозорился среди себе подобных, что казалось вполне вероятным.

Селестия махнула копытом, чтобы привлечь внимание Спайка, и сказала:

— Произноси, Спайк. Гррр-РАВР. Все дело в надгортанном. Ррр.

Несколько робко Спайк моргнул, а затем просто сидел, глядя вверх в благоговейном ужасе.

— Твайлайт, — внезапно спросила Селестия, — как ты обращаешься со своей служанкой?

— Э-э… — Оказавшись на месте, маленькая Твайлайт заерзала на своем сиденье. — Она старая, наша служанка… и ей нужно было где-то жить. Никого из нас никогда нет дома. Мама всегда занята, папа работает, у меня школа, и у моего брата тоже. Кто-то должен жить в нашем доме, чтобы он не пустовал.

— Да, Твайлайт. Но как ты обращаешься со своей служанкой?

— Хорошо. — Кобылка немного поёрзала, и её глаза забегали из стороны в сторону. — Я стараюсь сама убирать за собой и заправлять постель. Иногда я оставляю книги. Мисс Лейн легко пугается, поэтому я стараюсь вести себя тихо. Когда мисс Лейн пугается, у нее болят ребра.

Приподняв бровь, Селестия почувствовала долгожданное облегчение. Твайлайт была добра к помощнице. Это, по крайней мере, было многообещающим знаком. Она налила себе еще чаю, ничего не добавляя, а потом сидела, наблюдая, ожидая, пока ее любимая ученица проглотит последний кусочек своего сэндвича.

— Весь наш домашний персонал довольно старый, если подумать. Очень старые. Почти слишком старые, чтобы работать. Отец нанял их всех, потому что больше никто не хотел. — Твайлайт подняла со своей тарелки еще один бутерброд и осмотрела его критическим взглядом.

Дом Найт Лайт для старых, нежелательных работников, подумала про себя Селестия.

— Так что, Санни загрызли в дикой местности?

Наклонив голову, Селестия посмотрела вниз на кобылку, которая смотрела на нее сверху, и задумалась над ответом. Твайлайт, казалось, жаждала услышать продолжение истории, и хотя это было хорошо, Селестия не решалась продолжать. Это означало признать ошибки прошлого, услышать стоны старых призраков, которые еще не обрели покой.

— Санни провела два дня и одну ночь в дикой местности, прежде чем добралась до Слипи Крик, выживая исключительно за счет своей сообразительности. Она была осторожна, избегала ив и была достаточно умна, чтобы оставаться на тропе, которая была в основном безопасной. Санни никогда раньше не ночевала в дикой местности, поэтому для нее это был новый и необычный опыт. Она испытала радость похода, что является полезным и обогащающим жизненным опытом.

— Я люблю разбивать лагерь в гостиной, — дружелюбно сказала Твайлайт.

— На второй день, проведя ночь в дикой местности, Санни Саншайн добралась до Слипи Крик...

Примечание автора:

Часть этой книги было очень больно писать. Я знаю все о процессе отчуждения. Для этого я опирался на свой личный опыт. Я зашел слишком далеко внутрь себя, чтобы написать это.