Еще не Принцесса Твайлайт Спаркл и сказка о Темной Императрице Чаепития
6. Полномочия
Наблюдая за дрожащей Твайлайт, Селестия сняла Спайка со стульчика и аккуратно усадила его рядом со своей ученицей. Они были достаточно малы, чтобы разделить стул, и крошечная Твайлайт с готовностью ухватилась за Спайка, что означало, что ему не грозило падение. Она обняла его, Спайк ответил взаимностью и обнял Твайлайт, свою спутницу, в ответ. При каждом вдохе Твайлайт слабо вздрагивала от страха, и Селестия дала ей время прийти в себя.
— Санни пыталась поступить правильно, — сказала Твайлайт, почти бормоча, почти хныча, — а случилось что-то плохое. Это несправедливо. Она делала то, что ей говорили, и пыталась быть милой с Надир. Зачем Надир так поступила? Это подло и очень некрасиво.
Почти вздохнув, Селестия уставилась в стол, ее сердце было тяжело от сожаления. У Дарков были свои стандарты, и, как преданные садовники, они подрезали свое семейное дерево. Селестия думала о Надир и не знала, что сказать о ней Твайлайт; не только о бедной Надир, но и о Дарках в целом. Что бы сказала Твайлайт, если бы узнала, что ее подруга, Мундэнсер, была из Дарков? Увы, бедная Мундэнсер, как и Надир, не соответствовала идеалу Дарков, и ее отдали на воспитание семье, которая любила ее такой, какая она есть: очаровательная кобылка с ужасающе сильной магией, нуждающаяся в особых родителях, способных вырастить такого жеребенка. Что могла бы сказать Твайлайт, если бы узнала? Вопросы, которые она могла бы задать… Попытка объяснить все это, как и почему — это был бы сложный разговор.
Может ли знание повлиять на восприятие Твайлайт?
Селестия не могла отделаться от чувства, что она подвела бедную Надир.
— Твайлайт, с тобой все будет в порядке?
— У меня есть Спайк, — ответила она сквозь зубы, которые грозили вот-вот раздробиться.
— Ну, дальше будет еще страшнее. Будь храброй, Твайлайт.
— Если придется.
Не видя смысла поправлять храбрую кобылку, Селестия продолжила свой рассказ…
Все вокруг казалось слишком теплым для Сансет Шиммер, которая никак не могла побороть сонливость. Она лежала на холодном камне, благодарная за его прохладу на ее разгоряченной коже, и пыталась понять, что происходит. Было темно, и воздух, которым она дышала, был затхлым, почти плесневелым, с привкусом чего-то нечистого, чего-то гнилого.
— Если ты попытаешься использовать свою магию, боль, которую ты испытаешь, будет весьма изысканной, уверяю тебя.
Сансет обнаружила, что у нее почти не осталось слов на языке, и она облокотилась о шершавый каменный пол, когда горячий электрический разряд пронзил ее внутренности. Ощущение было такое, будто ее внутренности горят, желудок заурчал от боли, и она почувствовала, как ее кишки извиваются, словно взволнованные змеи.
— Это счастье, что ты пришла. Я ждал твоего прихода, который был предсказан моим Мастером. Кобыла на Луне сказала, что ты придешь. Ты как раз то, что мне было нужно. Другие единороги, я поглотила их сущность, которая не дала мне той силы, которую обещал мой Мастер. Логично предположить, что они были слишком слабы, чтобы много сделать для меня. Но ты… Я подозреваю, что моя сила возрастет в разы, и когда это произойдет, Дарки будут вынуждены признать меня одной из них.
Как бы ни была она в состоянии сна, Сансет не могла не заметить, что весь облик Надир стал совсем другим. Это была хитроумная уловка, и Сансет не могла не задаться вопросом, о чем говорит Надир. Потребление сущности? Это звучало… ужасно. Сансет подозревала, что сейчас она находится глубоко под землей, вне поля видимости, вне зоркого глаза Селестии.
Но одно оставалось неизменным… Надир была сумасшедшей.
Кобыла на Луне?
Жеребячья сказка?
Абсолютная чушь.
— Кобыла на Луне пообещала мне, что после ее возвращения чаепитие будет длиться вечно. Поэтому я помогаю ей в этом благородном начинании. Все звезды сошлись, и час чаепития, час сумерек, он настал. Пришло время захода солнца и начала чаепития. Сумеречный час наконец-то настал.
— Кто — от этого вопроса у Сансет чуть не взорвалась голова — Кобыла на Луне?
— Мать всех Дарков. — Слова Надир были чистым медом, сладким и приятным. — Когда она вернется, она признает меня своей дочерью, и я получу власть над огромной, могущественной империей. Я готовлюсь к приходу моей матери. Когда через несколько ночей будет правильная луна, я выкачаю из тебя всю твою сущность. А пока я предлагаю тебе поразмыслить над своими многочисленными ошибками. Что за невежественный идиот отправляется в путешествие по дикой местности без припасов? Должна ли я верить, что ты — чемпион Селестии? Лучшее, что она могла предложить?
Затем, после минуты затянувшегося молчания, Надир выплюнула:
— Жалкая.
Растянувшись на полу, испытывая тошноту и ощущение, что ее внутренности вот-вот полезут наружу, причем с обоих концов, Сансет никак не могла придумать подходящего остроумного ответа. Как ни обидно было терпеть эти оскорбления, Сансет не видела смысла отвечать, хотя ей очень хотелось это сделать. Сейчас ей нужно было восстановить концентрацию, что, учитывая ее состояние, было легче сказать, чем сделать.
— Час сумерек все ближе и ближе. — Каждое слово Надир произносила бархатно, и от этого ее безумие становилось еще более тревожным. — В это промежуточное время мы расставляем бутерброды, пирожные и чай и, насытившись, устраиваемся на ночь. Вскоре солнце садится, день заканчивается, и начинается ночь. Таков ритуал. Время чая — это единственное время, которое уравновешено. Баланс должен быть восстановлен. В течение тысячи лет солнце не заходило, чтобы дать возможность луне взойти. Сейчас наступают сумерки, и скоро баланс будет восстановлен.
Прислонившись к нему, Надир сказала:
— И я стану его восстановителем. Я освобожу своего Мастера… свою Госпожу… свою Мать.
Затем Надир рысью побежала прочь, а Сансет услышала звук захлопнувшейся тяжелой двери.
Обливаясь потом и дрожа, Сансет лежала на полу с закрытыми глазами, пытаясь сосредоточить крошечный кусочек магии, который ей был необходим. Для большинства пони это было бы невозможно, но ее учили справляться именно с такой ситуацией. Селестия, ее учительница, научила ее методам преодоления боли и смятения, чтобы магия могла быть использована в самых невероятных обстоятельствах.
Как и сказала Надир, боль была нереальной, но не непреодолимой. Это был вопрос дыхания, визуализации и силы воли. Сансет представила себе пламя свечи, которое мерцало в такт ее дыханию. Суть была в том, чтобы поддерживать пламя и не дать ему погаснуть. Это означало медленное, ровное дыхание и игнорирование боли. Ей нужна была лишь слабая искра магии, и она была бы свободна.
Но сначала нужно было сделать так, чтобы волшебство свершилось, а это означало борьбу с гнусными токсинами, проникающими в ее кровь. Неудача означала участь хуже смерти, судя по всему. Когда из тебя выпивают твою сущность, это нежелательный исход. Была ли Надир вампиром? Не зная ответа, Сансет выкинула из головы отвлекающие мысли и представила себе колышущееся, мерцающее пламя, которое было олицетворением ее магии.
Она не чувствовала своих копыт, которые были крепко связаны веревкой. Узлы были завязаны таким образом, что любая попытка борьбы заставляла их затягиваться сильнее, что полностью перекрывало кровообращение. Грубая, шершавая, жесткая и неподатливая, веревка сама по себе оказалась грозным отвлекающим средством. В животе бурлило, раздавались звуки желудочного расстройства, и Сансет старалась не думать о том, что внутри нее переваривается кусок мяса.
Совершенно без предупреждения ее рог загорелся. Света, хоть и слабого, было достаточно, чтобы ослепить ее прямо сквозь закрытые веки. Ее магия зашипела, но не умерла полностью. Вдыхая и выдыхая, она поддерживала пламя, что не заняло много времени. Когда ее рог загорелся во второй раз, она была готова к этому.
Используя телекинез, она смогла развязать веревки, связывающие ее копыта вместе. Это был медленный процесс, болезненный и довольно неприятный. Каждое действие вызывало вспышки боли в ее черепе, от которых она теряла сознание, ее тошнило, ее почти стошнило. Лежа на полу и медленно снимая напряжение с веревки, Сансет была благодарна своему учителю за его терпеливые наставления.
В таком состоянии она никак не могла произносить заклинания, и даже вызвать хотя бы крошечную толику телекинеза было непосильной задачей. Но она будет свободна. А освободившись, она сможет прибегнуть к тому, что знала: хитрости, предательству и подлому бегству. Сможет ли она сбежать? Справиться с Надир? Исход был неизвестен, неопределен. Ей нужно было оценить ситуацию, как только она освободится из этой темницы.
А для этого ей нужно было лишь освободиться от веревки…
Раздался приглушенный щелчок и скрежет металла о металл, когда замок заскрипел. С опаской Сансет толкнула дверь копытом и оказалась в месте, которое она вполне ожидала увидеть, хотя и была удивлена. Это была лаборатория алхимика. У дальней стены стоял алхимический стол, посреди комнаты возвышался каменный стол для резки, а рядом находилась алхимическая кладовая.
На каменном столе лежало нечто весьма неприятное: высушенные, иссохшие останки единорога. Он был кожистым, сморщенным и высохшим до такой степени, что не имел пола. Все следы шерсти исчезли, осталась видна орехово-коричневая кожа. Каждый дюйм мумифицированной плоти был сморщен, съежился, как изюм, и Сансет заподозрила, что из этого единорога выкачали всю его сущность — что бы это ни значило. Это должно было быть результатом.
Части бедного, несчастного существа были отрезаны.
Опасаясь быть пойманной, Сансет осмотрелась. Здесь были растения, странные, самые любопытные растения. Они были изменены, эти растения, и, казалось, прекрасно росли здесь, в темноте, где не светит солнце. Посреди зарослей роз стоял огромный гриб, который светился слабым голубым светом. Вообще, здесь было много растений, и весь свет в комнате исходил от растений.
Сансет была достаточно умна, чтобы понять, что стала свидетелем чего-то чудесного, но она недостаточно сообразительна, чтобы понять смысл этого, как и почему, важность того, что она видит. Для того чтобы пони изменили такое количество растений, многие из которых были обычными алхимическими ингредиентами, им нужна была причина, цель, а Сансет этого не понимала.
Здесь, внизу, в темноте, росла даже ценная еда.
Поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, Сансет проверяла пол на наличие ловушек. По крайней мере, очевидных, видимых ловушек. Она не могла применить заклинание обнаружения ловушек, поэтому пришлось обойтись быстрой проверкой глазами. Переступив порог комнаты, она увидела еще одного высохшего, сморщенного, как изюм единорога, который хранился в стеклянном шкафу. Именно в этот момент Сансет поняла судьбу единорогов, увезенных из другого города, а возможно, и из этого места.
Надир иссушила их… хотя причина была неизвестна.
Это… должно было прекратиться.
Хотя она была не в том состоянии, чтобы сражаться, Сансет понимала, что нужно делать. Чувство долга побуждало ее поступить правильно, и на этот раз она была склонна согласиться со своим чувством долга. Здесь происходило что-то опасное. Единороги, лишенные сущности, мутировавшие, значительно измененные растения, тайные дела в укромных шахтах… не нужно было быть гением, чтобы понять, что здесь замышляется нечто ужасное.
Если собрать все вместе, то получится необычная головоломка.
За ее спиной была дверь камеры, закрытая на замок, и еще две двери, ведущие из этой комнаты. Одна дверь была сделана из железа, что, безусловно, странно, а другая — из грубо сколоченных деревянных досок, скрепленных железными полосами. Заинтригованная, Сансет направилась к железной двери, любопытствуя, что могло послужить причиной для такой двери. К своему удивлению, она обнаружила, что дверь слегка приоткрыта, и за ней виден слабый свет.
Пора было выяснить, зачем нужна такая дверь.
В проходе было душно… влажно. Здесь было как в джунглях, и тропинка заросла растениями так сильно, что идти было трудно. Здесь были кусты, некоторые с ягодами, а некоторые без. Можно было найти листву всех видов. Теплый, влажный, скользкий камень сделал ее стрелки влажными, а ноги — мокрыми от росы.
Впереди Сансет слышала голос Надир, и поэтому она свернула в кусты, чтобы спрятаться.
— Мама, я сделала то, о чем ты просила, — сказала Надир, обращаясь к какой-то неизвестной фигуре. — С ученицей Селестии мы разобрались. Как ты и говорила, позволив ей бродить по пустыне и терпеливо ждать, пока она придет ко мне, все вышло как нельзя лучше. Прости, что усомнилась в тебе.
— Все прощено, моя любимая Надир.
— Спасибо, Мать.
— Ритуалы сделали тебя моим достойным наследником, моя драгоценная.
— Я все еще очень слаба, Мать, даже после того, как истощила сущность остальных. Эта Сансет, она сильна. Я надеюсь на лучшие результаты.
— Выдои ее досуха, Надир. Она сделает тебя сильной. Не волнуйся, моя драгоценная.
— Но я беспокоюсь, мама. Мне нужно стать сильнее, чтобы подготовиться к твоему возвращению.
— Мое пришествие было предсказано. Звезды помогут мне спастись. Драгоценная Надир, приближаются сумерки. Ничто не может остановить мое возвращение, но твои усилия ускорят его.
— И когда ты вернешься, я стану матриархом Дома Дарк…
— Конечно, драгоценная. Я верну тебя в твою семью, и они преклонят колени перед твоим величием. Они признают тебя величайшей среди своих.
— Все будет готово к твоему возвращению. Растения были изменены, как ты и просила. Все необходимое для вечного чаепития ждет тебя. Матушка, я с нетерпением жду твоего прихода.
— Ты хорошо справилась, моя драгоценная. Теперь иди и наблюдай за звездами, Надир. Посмотри, какие послания можно прочесть этой ночью. Другие тоже работают, чтобы помочь моему возвращению. Звезды помогут мне сбежать.
— Как прикажешь, Мать.
Послышались звуки уходящей Надир, но она не подошла к тропинке, где пряталась Сансет. Ожидая, прижавшись к кустам, Сансет не смела пошевелиться и даже едва дышала. Когда она убедилась, что это безопасно, она высунула голову из кустов и посмотрела вперед. Испугавшись, она полностью вышла из своего укрытия и пошла вперед, чтобы получше все рассмотреть.
Впереди стояла статуя массивного черного аликорна… но не такого, как Селестия. Этот был красив, но ужасен, с выпученными глазами и драконьими крыльями. Сансет не могла отделаться от ощущения, что статуя смотрит на нее. Перед статуей стоял какой-то таз, а в тазу было… что-то ржаво-коричневое.
Булькал какой-то алхимический суп, дурно пахнущий состав, который Сансет приняла за кровь. Нечистая магия, которую она не очень хорошо чувствовала из-за своего состояния. Здесь было проведено много времени, потому что грубый камень до статуи был гладким. Раковина на самом деле представляла собой две стеклянные чаши, между которыми было что-то вроде слизи.
— Я ждала тебя, — сказала статуя низким, сиплым шепотом.
Сансет задалась вопросом, что это за магия.
— Любопытно, что ты молчишь, — сказала статуя. — Ты изучаешь меня, но не понимаешь. Неужели моя сестра ничему тебя не научила?
— Кто ты? — спросила наконец Сансет.
— Я — Кобыла на Луне. По крайней мере, в некотором смысле.
— А кто ты на самом деле?
— Я — иллюзия, кусочек воображения и обрывок волшебного сна, которому дала жизнь магия, оставленная мной в крови моих потомков. Надир создала меня, она создала меня, чтобы моя воля направляла ее. Давным-давно я предвидела свое поражение и подготовила запасные варианты для побега.
— Зачем говорить мне об этом? Зачем так откровенно сообщать всю эту информацию?
— Я вижу, что моя сестра все еще окружает себя идиотами и слабоумными, несомненно, для того, чтобы ей было легче от собственной неполноценности. Когда ты окружаешь себя меньшим светом, ты сияешь еще ярче в сравнении. Ты не слушала? Я не настоящая. Я — иллюзия, плод воображения и обрывок волшебного сна, которому дала жизнь магия, оставленная мной в крови моих потомков. Я — магическое устройство, служащее средством связи, а Надир была слишком глупа, чтобы создать защиту от проникновения. Так что теперь я застряла в скучном диалоге с тупым, несносным олухом.
— Ты очень обидчива.
— Мой голос не настоящий. Я не настоящая. Я говорю другим то, что они хотят услышать, например, Надир. Если я ругаю тебя, то это потому, что ты хочешь, чтобы тебя ругали, ты, кретинский, прогнивший мозг, прыщавый простак. Меня питает воображение… в данном случае, твое воображение, чахлое, искалеченное, каким оно и является.
— Эй!
— Надир желает иметь мать, так как это самое заветное желание ее сердца. Что касается тебя, то я знаю, чего ты хочешь…
Сансет прищурилась на статую, не зная, что из этого следует. Ничто в ее обширном образовании не подготовило ее к этому… чем бы это ни было. Даже с пульсирующей головной болью она не могла не испытывать чувства благоговения и удивления. Но что бы это ни было, его нужно было уничтожить. От него несло неестественной магией… грязной алхимией. Что-то вроде магии души, хотя конкретное название ускользало от Сансет — запретное имя, которое она не должна была знать.
— Ты можешь избавить меня от Надир, — заманчиво прошептала статуя. — Тогда все, что я ей обещала, будет твоим.
— И тогда я буду жить в страхе, что кто-то заменит меня, — ответила Сансет. — Зачем избавляться от Надир?
— Она слабовольна и слабоумна, — поспешила ответить статуя. — Надир туповата. Сущность, которую она высасывает из других, ничем ей не помогает, совсем ничем, но она думает, что помогает. А вот что она делает, так это разрушает печати, связывающие меня. Как только я освобожусь… будет воздаяние между мной и моей сестрой. Пусть это будет твоей мотивацией помогать мне. Ты хочешь, чтобы мою сестру унизили. Доминировали. Я вижу это, отголоски в твоем сознании, твои лихорадочные подростковые фантазии, мечты, которые являются твоим тайным позором.
Яростно покраснев, Сансет ничего не сказала — ничего не отрицая.
— Сущность Надир помогла бы мне освободиться. Она совершила черные дела от моего имени. Ее душа запятнана. Она проклята. За пределами искупления. Ее увлечение анимагией оставило гниль в ее душе. Очень жаль, что такая, как она, зашла за грань. Она слаба. Бессильна. Единственное, что в ней есть достойного, это то, что она носит в себе крошечную часть меня. Это единственное, что у нее есть ценного. При первой же возможности я планирую отбросить ее в сторону и найти более достойного помощника. Например, тебя.
Сансет пристально посмотрела в глаза статуе.
— Я могла бы показать тебе. Научить тебя. Это легко. Это может сделать и простая пони. Надир делает это. Ты можешь вырывать души из других. Необыкновенная магия, которую моя сестра практикует в тайне. Моя сестра поделилась с тобой своей силой? Ты ее ученица или лакей? Похоже, что ты ее прислужник, ее хнычущий, скулящий, жалкий прихлебатель, которого посылают с поручениями. Ты заслуживаешь большего, не так ли?
— Единственное, что ты можешь мне предложить, — начала Сансет, — это то, что я могу вообразить для себя. Ты не предлагаешь ничего существенного или реального. Только предательство. Уходи.
Затем, прежде чем статуя успела ответить, Сансет ударила ногой по тонкому алхимическому аппарату в основании статуи. Появилась паутина трещин, раздался булькающий звук, похожий на бульканье каши, и проход заполнила вонь озона. С шипением, как только что открытая бутылка содовой, иллюзия умерла и перестала существовать.
План Надир, каким бы он ни был, должен быть основательно разрушен. Уничтожен. Сансет должна была положить этому конец. Отступая тем же путем, что и пришла, в сторону алхимической лаборатории, она старалась не думать слишком много о том, что сказала Кобыла на Луне. Нужно было разобраться с самой Надир, и хотя у Сансет пока не было плана, у нее был элемент неожиданности.
Пришло время доказать раз и навсегда, что хитрость и вероломство выше дипломатии и дружбы.
Примечание автора:
Кто со мной в этом ужасе с рейтингом Е?
История почти закончена. Сансет вот-вот готова сойти с катушек.