Послание в бутылке. Том 2
Глава 11: Побег
Более шести месяцев жизни Фларри Харт считала, что хуже быть уже не может. Она жила в бесконечном кошмаре разбитых надежд, наблюдая смерть всего сущего. Теперь, когда она видела, как смерть пришла в Эквестрию, ей хотелось только одного – возвращения тети.
Словно в насмешку, под видом уважения Король Шторм отправил Фларри Харт жить в покои Селестии. Их невероятная роскошь и поразительное качество украшений, казалось, было запятнано ногами его странных солдат. Но это было еще не самое плохое.
Хотя Шторм забрал тело принцессы Луны в качестве трофея, он оставил окаменевший труп матери Фларри Харт наблюдать за ней из стеклянной витрины. “Неповиновение”, – было написано на ней простыми печатными буквами. Фларри Харт встречалась с пустым взглядом Кейденс каждый раз, когда проходила мимо кровати. Но, по крайней мере, ее мать была мертва. Шайнинг Армор был заперт где-то в подземелье, его вытаскивали оттуда всякий раз, когда Фларри Харт нуждалась в “мотивации”.
Юная принцесса не раз подумывала о том, чтобы спрыгнуть с балкона и лишить Короля Шторма марионетки. Это был один из немногих способов неповиновения, который был ей доступен. Кандалы, которые Фларри носила на копытах, и путы на крыльях не помешали бы ей перелезть через низенькую оградку, а охранники никогда не успеют добежать до нее прежде, чем она прыгнет.
Но каждый раз, когда принцесса раздумывала об этом, всегда что-то ее останавливало. Мысли об отце или друзьях в Отаре. Жизнь по-прежнему казалась безрадостной, но не беспросветной. Пока нет.
Хотя для нее жизнь во дворце была не самой плохой. Все, что Фларри нужно было делать, это говорить то, что велел озвучить Король Шторм. В основном это были мольбы к пони Эквестрии мирно сдаться, признать, что аликорны мертвы, и все остальные тоже умрут, если будут сопротивляться. Фларри Харт, как их регент, хотела, чтобы пони приспособились и служили своему новому хозяину в его великом замысле.
Однако не все пони к ней прислушались. Принцесса слышала разные истории из отдаленных провинций Эквестрии. Вместо того чтобы сдаться, Золотая армада в Мэйнхэттене ушла в море и там пропала. Хотя гвардия во многих городах сдалась, значительная их часть ушла в подполье, препятствуя попыткам Короля Шторма взять все под контроль.
Фларри Харт знала обо всем этом только потому, что ей приходилось каждый день читать речь, умоляя их всех сдаться. Каждый день Темпест Шэдоу приходила к ней с очередным свитком, и каждый день принцесса изо всех сил старалась притвориться, что она говорит искренне. По крайней мере, пока она все это делала, они не причиняли вреда ее отцу.
Эквестрия так просто не сдавалась – даже в Кантерлоте она слышала истории о сопротивлении. В основном Фларри видела тела, подвешенные за пределами замка, где Король Шторм оставлял пони “на суд бури”. Каждый раз его огромный летучий корабль обрушивал молнии прямо на место казни, так что на следующий день оставались лишь обгоревшие тела.
Судя по толпам, прекрасно видным из окна, пони специально сгонялись туда Королем Штормом, чтобы видеть все это.
После очередной речи Фларри Харт препроводили обратно в огромную спальню Селестии, Темпест Шэдоу шла рядом, изредка бросая суровые взгляды.
– Хорошо, что в Эквестрии есть хоть кто-то разумный, – заметила пурпурная кобыла, когда дверь за ними закрылась. – Когда остальные отказались подчиняться, я забеспокоилась, что ты тоже будешь брыкаться. Их смерти были бессмысленны – твоя была бы такой же.
Фларри Харт покачала головой, ковыляя прочь от единорога так быстро, как только могла.
– Тебя это волнует? После того кратера, что вы оставили от Отара? – аликорн шмыгнула носом, но слез больше не было. Фларри Харт уже много раз оплакивала своих погибших друзей. Для слез больше не осталось влаги. – Зачем вы убили их всех?
– Чтобы нам не пришлось убивать вас всех, – ответила Темпест, как будто это была самая очевидная вещь в мире. – Настоящей целью была Эквестрия, а не какой-то остров сепаратистов. Король Шторм опасался, что вы не захотите сотрудничать и тогда ему пришлось бы использовать “Штормбрейкер” против эквестрийского города. И даже тут он проявил милосердие. Он мог бы убить всех в Отаре за их оскорбление, вместо того чтобы принять их как граждан своего нового королевства.
– Они не мертвы? – Фларри не смогла скрыть надежду в голосе. – А там были...
Но потом она замолчала. Даже один неизвестный аликорн наверняка привлек бы внимание, а в Отаре их было целых два. Тот факт, что Фларри Харт до сих пор не видела их поблизости, вероятно, означал, что они про них не знают.
“Значит, они либо прячутся, либо мертвы”.
Фларри Харт видела фотографии Отара и те руины, в которые была превращена неприступная крепость. Но в то же время она знала людей, которые там жили. У Предвестника в прямом смысле была железная воля, а Лаки свергла Селестию и спасла ее от пыток. Если кто-то и мог пережить падение Отара, так это они.
– Я в последний раз спрашиваю, о чем ты говорила? – Темпест нависла над принцессой, вырвав ту из задумчивости. – О чем бы ты ни знала, ты должна все мне рассказать. Или наш король, возможно, захочет мотивировать тебя другим способом.
Фларри Харт хотелось разорвать эту кобылу на части. У нее хватило бы для этого магической силы – будучи аликорном с подростковыми эмоциями, ей иногда казалось, что она могла бы снести замок целиком. Но ржавый металлический ободок на роге не позволял творить заклинания вообще. Но именно он навел ее на мысль.
– Были ли там какие-нибудь машины? – неуверенно закончила принцесса. – Потому что Отар был... продвинутым. И они могли бы восстановить твой рог.
Это заставило Темпест замереть. Выражение ее лица стало нечитаемым, и когда она заговорила, то тон был смертельно серьезным.
– Даже Эквестрия не смогла восстановить мой рог. Самые лучшие врачи в стране. У той кучки ненормальных, живущих в океане, тоже ничего не вышло.
– Нет, это правда, – Фларри Харт посмотрела в сторону, но это была чужая спальня, и ничего из ее вещей здесь не было. – Там была пони, э-э... кажется, ее звали Лея. Она потеряла ногу в результате какого-то несчастного случая. Около полугода назад они просто сделали ей замену. И не какую-то там деревяшку! Настоящая шерсть, копыто и даже кровь внутри. Они и со шрамами тоже очень хорошо справляются. Многие пони из их погодной команды отправились туда, потому что они могли им помочь. Я не знаю, как они это делали, но... вот почему я спросила.
– Понятно, – Темпест отвернулась, лязгая доспехами от нетерпения. – Что ж, это все, что мне было нужно от тебя, принцесса. Мои охранники... справятся о твоих нуждах вечером. Продолжай сотрудничать, и для тебя наверняка найдется место в Королевстве Шторма.
Кобыла ушла тем же путем, что и пришла. Это оставило Фларри Харт наедине со охраной – странными существами с густой шерстью и медвежьими мордами, по сравнению с которыми даже Предвестник казался более похожим на пони.
Фларри Харт, как обычно, притворилась, что их просто нет. Она медленно направилась в роскошную ванную комнату Селестии и вытерлась влажным полотенцем. Никакое мытье не смоет позор от того, что она делала каждый день, убеждая пони Эквестрии подчиниться тирании.
“Но принцессы мертвы, а единственные пони, которые могли бы помочь, либо мертвы, либо порабощены. Кто теперь спасет Эквестрию?”
Дверь ванной с грохотом захлопнулась. Фларри Харт подняла голову и была поражена громадными очертаниями фигуры в доспехах, с шипастой дубиной в обеих лапах. Один из охранников пялился на нее с тем выражением в глазах-бусинках, которое принцесса каким-то образом смогла распознать.
“Селестия, помоги мне”.
– Здесь больше никого нет, – гортанно прорычал охранник. Все подчиненные Темпест достаточно хорошо говорили по-эквестрийски, хотя у них был сильный акцент. – Никому нет дела до тебя, аликорн. Думаю, я мог бы получить кусочек и для себя. Не сопротивляйся, возможно, тебе это даже понравится.
Сердце Фларри замерло, глаза расширялись, пока не стали полностью черными. Она внезапно почувствовала себя парализованной, когда существо двинулось к ней. Принцесса могла бы испарить его в одно мгновение, если бы только не кольцо на роге. Она все равно попыталась, несколько вспышек света оставили лишь ощущение холода, когда энергия рассеялась. Существо лишь рассмеялось.
– Никуда не денешься, аликорн. Никто не услышит твоих криков, кроме моего друга, но он не станет слушать. Ты...
Охранник замолчал, очевидно, прислушиваясь к чему-то снаружи.
Фларри Харт тоже это услышала – звук был такой, словно что-то мягкое ударилось о дерево. Раздалось несколько повторных ударов, болезненный вскрик, затем влажный глухой шлепок.
– Похоже, твой дружок пришел умирать, – рыкнул охранник, поворачиваясь спиной и спеша к двери. – Ты подожди здесь.
Фларри Харт заковыляла прочь, хотя и не могла двигаться очень быстро. Что еще важнее, она знала, что все входы для прислуги в огромную ванную были запечатаны. Все, кроме балкона и коридора, ведущего в главную башню, было наглухо заперто. Ей некуда было идти.
Однако она не хотела видеть, как умирает еще один пони из сопротивления. Принцесса отвела взгляд от входа в тот момент, когда охранник выбежал прочь. Она прислушалась, ожидая услышать боевой клич, который слышала уже столько раз: “За принцессу!”, но ничего не услышала.
Охваченная любопытством, Фларри выглянула из-за угла и увидела нечто невероятное.
Это был дракон-подросток – размером примерно с посла драконов в Эквестрии, только с красной чешуей вместо синей. Дракон был одет во что-то темное, закрывающее большую часть его тела, и деревянную маску на морде. На ней яркими красками был нарисован череп, в основном желтой, зеленой и синей. Но это был не череп пони.
Позади дракона лежал изуродованный труп. Лапы дракона были ярко-синими от крови – и было легко понять отчего. Он что-то нарисовал кровью охранника, покрыв труп и прекрасный ковер вокруг. Череп, как тот, что на маске.
Фларри Харт никогда раньше не получала удовольствия от насилия. Тем не менее было какое-то удовлетворение видеть, как непринужденно сражается дракон. Совсем не похоже на то, что принцесса видела раньше – тут не было ярости и силы, он не полагался на магию или непробиваемую чешую. Дракон использовал свои лапы, танцуя вокруг охранника, хотя тот был, пожалуй, вдвое выше ростом. Дракон поймал дубинку на середине замаха, а затем обрушил ее на бронированную морду охранника.
Тот отшатнулся назад, шлем слетел, обнажив сломанный нос, из которого хлестала голубая кровь.
– Нарушитель! – закричал охранник сдавленным от боли голосом. – Он убил Намрака!
Дракон казался совершенно равнодушным.
– Tienes suerte de que haya una mujer mirando, – произнес он, прежде чем броситься к ногам существа и полоснуть их когтями. Брызнуло еще больше крови, и охранник пошатнулся, крича в агонии, падая навзничь.
Дракон поднял шипастую дубинку оттуда, где она упала, и обрушил удар на голову охранника, когда тот попытался подняться. Замах был так силен, что кость треснула от удара, а затем последовал еще один.
Даже Фларри Харт не могла дальше смотреть. Она отступила в ванную, горячая вода все еще наполняла воздух паром вокруг. Принцесса почувствовала, как к горлу подступает желчь, и ей пришлось подавить желание сблевать. По крайней мере, эти существа не были похожи на пони, иначе она точно бы не сдержалась.
Ужасные звуки прекратились. Фларри Харт бросила еще один взгляд наружу и увидела, что дракон разместил трупы в центре отвратительной инсталляции – черепа, нарисованного их собственной кровью.
– Надеюсь, ты не возражаешь, если я воспользуюсь раковиной, – произнес дракон с легким акцентом. – Их кровь легко отследить. К тому же, мне кажется, это сливовое мыло. Мое любимое.
Несмотря на только что показанную ужасающую жестокость, дракон прошел мимо принцессы без малейшего намека на агрессию. На самом деле, скорее, даже наоборот – он держался от Фларри на приличном расстоянии и не проявлял никаких признаков безумия, которые можно было бы ожидать от того, кто только что убил двух охранников и нарисовал что-то их кровью.
– Они придут за тобой, – сказала аликорн тихим голосом. – Тебя послала Эмбер? Слегка поздновато для помощи. Тебе нужно бежать.
– Остальные патрульные тоже мертвы, – ответил дракон, по очереди опуская свои чешуйчатые лапы в воду. Теперь, когда он был совсем близко, Фларри могла разглядеть, что дракон одет в жилетку. Она немного походила на те, что носили люди в Отаре, если бы только ее шил кто-то, никогда в жизни не державший иглы, и используя всё что попалось под копыто. Маленькое оружие и инструменты в кармашках тоже выглядели достаточно знакомо. – Нет, меня послал кое-кто более могущественный, чем Эмбер.
Теперь принцесса узнала акцент. Кроме того, в мире было не так уж много черно-красных драконов. Этот оказался как раз подходящего размера.
– Перес. Ты делал для меня конфеты... по форме точь-в-точь как на твоей маске.
Дракон рассмеялся.
– Полагаю, так и было, – он стянул маску, обнажив ухмыляющуюся морду. – Я не хотел, что тебе пришлось видеть меня за работой, малышка. Но я нахрен вытащу тебя отсюда.
Перес достал что-то из своей жилетки – вытянутая металлическая штука, на конце которой после нажатия на мгновение возникла вспышка ярко-синего пламени.
– Может, нам сначала заняться твоим рогом? У нас не так много времени. И не думаю, что в следующий раз охрана будет настолько слабой, если мне придется пробираться сюда еще раз.
– Только не рог, – ответила Фларри, поморщившись. – Для этой штуки есть... специальный ключ. Я уже пыталась снять кольцо, но оно лишь впилось сильнее. Мне сказали, что оно убьет меня, если я его сломаю.
– Значит, не рог.
Дракон медленно приближался, как будто она была животным, которое могло испугаться. Но теперь, когда принцесса узнала его, ей больше не было страшно.
“Лаки однажды спасла меня. Я знала, что она будет искать меня”.
И как раз вовремя.
– Приподними немного копыта. И отвернись. Может, сильно ярким резак не кажется, но способен испортить сетчатку так же быстро, как я с текилой разбираюсь.
Она подчинилась и вскоре почувствовала ногой нарастающее тепло.
– Тебя прислала Лаки. У тебя есть... один из ваших волшебных воздушных кораблей. Мы улетаем. Обратно в Отар, который... не был разрушен? Они про все это врали?
– Нет, – кандалы со звоном рухнули на пол. – Повернись боком, принцесса. Я освобожу твои крылышки. Сам я летать не могу, но тебе они могут понадобиться, если они меня повяжут.
– Нет... на какой вопрос? – переспросила Фларри, повинуясь указаниям. Но принцесса уже чувствовала себя лучше. Она по очереди размяла ноги, чувствуя, как кровь возвращается к копытам после столь долгого онемения. Давно пора.
– От Отара остался лишь пепел. И вообще-то я попал сюда на вашем корабле. Циньчжи... – Перес покачал головой. – Ну, давай просто скажем, что я случайно оказался у вас туристом в самый неподходящий день. Как оказалось, нельзя сломить волю народа, просто повесив над городом большую бомбу и пригрозив взорвать ее. Большинство пони просто не воспринимают такую угрозу. Их семья – это их мир, их жизнь. Они не будут ложиться и помирать из-за того, что коллективно могут пострадать.
Металлические путы с крыльев свалились с еще одним приятным стуком.
Затем Фларри Харт услышала сигнал тревоги. По двору замка разнесся звон колоколов, а в башне послышался топот ног.
Перес вернул маску на место, возвращая резак в карман.
– У тебя есть деньги, которые можешь взять с собой, принцесса? Наше путешествие может оказаться долгим, а чего у сопротивления точно нет, так это сокровищницы.
Вдруг что-то ударило в двери спальни. Они были сделаны из цельного дуба, еще одно бесценное произведение эквестрийского искусства, поэтому сломались не сразу.
– Хотя, по здравому размышлению, плевать.
Дракон прошел мимо принцессы, направляясь прямо к большому дождевому душу. Внутри был десяток форсунок из чистого золота, где пони мог стоять и мокнуть под ливнем, таким же настоящим, как и все, что делали в Клаудсдейле.
– Принцесса, думается, пора нам, а? Если только ты не хочешь остаться и попинать трупы пару минут.
Перес вытащил из кармана складной металлический нож, раскрыл его и крутанул в лапе, так, что он размылся в сверкающее пятно.
Раздались еще несколько ударов в деревянную дверь позади, и дракон протянул нож принцессе.
– Хотя это не будет иметь особого эффекта, если не заставить их все прочувствовать. В следующий раз надо будет оставить что-нибудь им на память.
Фларри Харт помотала головой, застыв на полпути между дверью и драконом. Прошло уже столько времени, а реальность происходящего все еще не догнала ее.
“Я убегаю. Лаки прислала помощь, и она меня вытаскивает.
Почему она не смогла спасти и Эквестрию тоже?
Если я останусь, они причинят вред пони, которых я люблю”.
Мысли принцессы продолжали метаться, когда кто-то начал долбиться в заднюю дверь ванной.
– Тогда нам, наверное, пора, – небрежно заметил Перес. – Чем скорее мы выберемся из города, тем лучше. Тебя ждет семья.
– А как...
Но она не успела договорить, как дракон уже впился когтями в стену. Не отрывая плитку, хотя его когти, вероятно, с легкостью справились бы с такой задачей. Там находился скрытый люк. Перес точно знал, где его искать.
Но под ним оказалась стальная пластина, перегораживающая проход.
– Темпест сказала... что они все замуровали, – испуганно пискнула Фларри, снова оглядываясь на вход. – У меня не должно было быть ни единого способа сбежать.
– Да, это мило, – дракон достал что-то из другого кармана и разложил по пластине большим кругом. Затем он отступил назад, жестом приглашая принцессу следовать за ним. – Кучка гребаных дилетантов.
Из ванной донесся резкий треск, звук рвущейся стали и разлетающейся плитки. Еще одна бесценная реликвия принцессы Селестии была уничтожена.
– А теперь пора идти, – сказал Перес сквозь маску, и в его голосе послышалось веселье. – План в том, чтобы выбраться из города до наступления темноты. Мы должны быть как можно дальше от этого замка, прежде чем сюда доберется вся их блядская армия.
Фларри Харт оглянулась через плечо на потемневший труп своей матери. У принцессы мелькнула мысль попросить Переса взять ее с собой, хотя она знала, что это невозможно. Это казалось таким неправильным со стороны Короля Шторма – осквернять мертвых таким образом.
“Может быть, именно поэтому Перес проделал свою штуку с черепом. Это своего рода месть”.
– Хорошо, – сказала аликорн, следуя за драконом в тайный коридор и не оглядываясь.
Саре не нужно было постоянно оглядываться, чтобы знать о слежке. Она слышала шелест крыльев и время от времени тихие шаги копыт. Чейнджлинги, следовавшие за ними, вероятно, думали, что они идут очень тихо, но чувства фестрала были слишком обостренными.
– Там, сзади, их по меньшей мере десяток, – прошептала Сара на ухо своей спутнице, надеясь, что она не недооценивает слух преследователей так же, как они недооценивали ее. – Пока держатся на расстоянии.
Оцеллус больше не светилась и в воздухе не парила, а ее магия кусочки окружающей среды не вырывала. Чейнджлинг отрыгнула большую часть светящейся субстанции обратно во флаконы, что выглядело на редкость отвратительно, хотя Сара непосредственно сцену не наблюдала, но все равно вынуждена была слушать.
“Все нормально, я хотела быть рядом с инопланетянами. Все по плану. Все в порядке”.
– Да, я не подумала... Наверное, я перестаралась. Хроме, вероятно, не понравится, что я, э-э... разрушила здание. Даже если те чейнджлинги были не на той стороне. Раньше Хрома была в основном нашей. Мой дядя очень расстроится, если я их разозлила.
– Мы сможем заплатить за разрушения, – прошептала Сара. У нее не было идеальной памяти на местность, но ей казалось, что они приближаются к маленькому убежищу Оцеллус. – Ты сказала, что это – деньги, верно? Города, которые мы можем подкупить. Головорезы, с другой стороны... Я не знаю, что мы будем делать, когда они нас догонят.
– Они будут держаться на расстоянии, пока мы где-нибудь не остановимся на отдых, – прошептала в ответ Оцеллус. – Они знают, какой силой я обладаю. Лучший способ действий в такой ситуации – убить нас во сне. Нельзя разорвать кого-то магией на куски, если ты спишь.
Сара еще немного ускорилась, хотя на рысь не переходила. Все, что могло бы предупредить чейнджлингов, следующих за ними, о том, что они о них знают, могло оказаться достаточным для нападения. И если бы они это сделали, что ж… Сара все еще не знала, как драться. В драках для неё не было никакого смысла, поскольку она всю свою жизнь обманывала правительство. Одолеть государство в состязании силы было невозможно, поэтому ум всегда был лучше.
– Так что же нам делать? Сомневаюсь, что Хрома предоставит нам транспорт, как ты просила. Мы не можем вернуться назад.
Оцеллус издала недовольный писк, не слишком отличающийся от тех, что фестрал использовала чтобы “видеть”. Только было не похоже, что уши чейнджлинга позволят ей использовать эхолокацию, по крайней мере, не так хорошо, как самой Саре.
– Есть другой способ. Более опасный, но… у нас есть маточное молочко. Возможно, у нас все получится.
– Что получится? – Саре не почудилось – впереди действительно было убежище Оцеллус. Только куча органического мусора, в которой оно скрывалось, выглядела сильно меньше, сглаженной и без каких либо углов. Как будто налетела стая саранчи и сожрала весь верхний слой. Двери тоже больше не было. – О, сука, похоже, у нас были гости, пока мы отсутствовали. Я надеюсь, Джеймс...
– С твоим жеребцом все будет в порядке, – раздраженно буркнула Оцеллус. – Благодаря мне. Рой не причинит ему вреда. Они не тронут кокон.
– Который... у него теперь есть, я полагаю?
– Естественно, – чейнджлинг закатила глаза. – Я знаю, что это не так уж часто встречается, но разве ты не должна знать об этом? Разве ты не эксперт по нашей культуре, посланный помочь нам объединиться и разделить поверхность с пони?
– Ну... – Сара отвела взгляд. – Думаю, что большая часть поверхности в некотором роде отстой. Много скучных скал и ни капли воздуха там, где Гармония всех убила. Но в последний раз, когда я проверяла, мы работали над огромным цилиндром О'Нила. Не знаю, в курсе ли ты, что это такое.
К ее удивлению, чейнджлинг кивнула. Они вместе остановились возле дыры, гребень Оцеллус поник, а крылья прижались к спине. Несмотря на только что сказанное, чейнджлинг казалась разочарованной, обнаружив, что кто-то вломился в ее убежище. Или, может быть, просто нервничала из-за того, что они могут найти внутри.
– Я уже верю тебе, Сара. Но тебе нужно расположить к себе моего дядю. И если ты хочешь уберечь множество чейнджлингов от смерти, то, вероятно, тебе придется убедить также и моего отца. После всего того, что он увидел на поверхности, это будет нелегко. Пони так решительно настроены оставаться примитивными...
Оцеллус наклонилась, пролезая в отверстие, и Сара последовала за ней. Если за ними все еще следили, это означало, что долго тут они задерживаться не могли, иначе преследователи подумают, что фестрал и чейнджлинг уязвимы для нападения.
“Значит ли это, что нам придется тащить кокон с собой? Это было бы в стиле Джеймса – найти способ заставить меня таскать его, в прямом смысле”.
Внутренняя часть убежища была почти полностью пуста. Тут больше не было ни коробок, ни контейнера с припасами, ни седельных сумок. Даже туалетная комната была начисто съедена, так что осталась просто одна большая каверна.
– Что-то запах их не особо отпугнул.
Оцеллус пристально взглянула на фестрала.
– Отпугнул бы, если бы не он.
Чейнджлинг указала на единственный оставшийся предмет – тот, которого раньше тут не было. Вместо пони, свернувшегося калачиком, на лоскутной подстилке лежал ярко-зеленый кокон. Его оболочка отражала свет от сияющего флакона и, судя по звуку, была мягкой.
– Это они его туда засунули?
Оцеллус помотала головой.
– Он сам его сплел. Я никогда не видела, как это происходит, но знала, что так и будет.
По крайней мере, странный предмет не казался намертво приклеенным к полу, иначе Сара не знала, как они смогли бы его освободить. Даже скудные пожитки Оцеллус исчезли, как и все инструменты, что оставались внутри.
– Итак, прямо у нас за спиной, куча неприятных личностей. Мы не можем вернуться тем же путем, каким пришли, и мы не можем оставаться здесь. Кроме того, у нас есть здоровый кокон, который нужно таскать вместе с собой, вместо пони. Что, черт возьми, нам теперь делать?
Оцеллус кивнула и поманила копытом.
– Верни мне флакон. Нам придется потратить немного, чтобы помочь ему закончить расти. Ты же не против?
Сара пожала плечами.
– А с чего мне возражать? Деньги же не мои.
Фестрал передала флакон Оцеллус, которая снова открыла его зубами и вылила несколько капель на кокон. Результат был мгновенным – он весь начал ярко светиться зеленым. Сара зачарованно наблюдала за происходящим, уставившись на проступившие внутри очертания пони. Кокон не был прозрачным, но когда все содержимое, за исключением обитателя, начало светиться...
Затем пони внутри начал брыкаться. Вместо того чтобы треснуть, кокон растянулся от прикосновения, став почти прозрачным. Сара увидела, как черное копыто, покрытое дырами, почти прорвало поверхность, но лишь почти.
– У тебя тут что-нибудь острое осталось? Мы могли бы помочь ему выбраться...
Оцеллус положила прозрачное крыло на плечо фестрала.
– Нет. Каждый чейнджлинг должен вылупляться сам, даже если мы слегка сжульничали.
Она передала закупоренный флакон обратно Саре, чтобы та сунула его в сумку.
Кобыла нахмурилась, но возражать не стала. Пони внутри, возможно, был ее последней связью с человечеством, но сейчас они были в чужом мире. Не стоит идти против местных обычаев, даже не попытавшись узнать, почему они вообще стали обычаями.
Джеймс снова дернулся, и на этот раз черный рог пронзил поверхность кокона. Рог совсем не был похож на то, каким Сара его помнила – он был кривым и неровным, как будто в нем просверлили дыры.
– Почему он не похож на тебя? – спросила фестрал, наблюдая за происходящим с болезненным восхищением. – Ты та, кто его изменила, верно? Разве он не должен быть весь такой... голубой, розовый и типа того? И у тебя нет таких дырок...
Оцеллус закатила глаза.
– Ты и правда ничего о нас не знаешь.
– И не узнаю, если мне кто-нибудь не расскажет, – Сара пыталась одновременно с разговором прислушиваться к происходящему снаружи, не приближаются ли их преследователи. Пока вроде было тихо.
“Мы должны действовать быстро”.
– Хорошо, если кратко. Чейнджлинги как таковые являются биоформированной автономной системой технического обслуживания для этой части Эквуса. Не знаю, что случилось с системой, что была до нас. Давным-давно жила-была единорог, которая поймала несколько из них и проводила над нами эксперименты – она пыталась сделать чейнджлингов умнее. Она преуспела и стала нашей первой королевой. Ее улей был создан из разумов, пойманных в ловушку Гармонией, которые хотели попасть в реальность, но не были готовы расстаться со всеми воспоминаниями. Она нашла способ обойти карантинные ограничения, используя тела чейнджлингов вместо того, чтобы рождаться обычным способом. Есть... специальное оборудование. Можно захватить одно из обслуживающих тел, а затем загрузить в него разум. Давным-давно мы ставили ловушки и все такое... но в конце концов мы научились размножаться естественным образом, поэтому мы выращиваем личинок до тех пор, пока они не окуклятся, и... Ты меня не слушаешь.
Сара слушала, поначалу, но она также была очарована представшим перед ней чужеродным зрелищем. Джеймс выбирался из кокона, разрывая его на части рогом и зубами так энергично, как ни одно вылупляющееся существо, которое фестрал когда-либо видела. Только вместо того, чтобы выглядеть маленьким, чейнджлинг казался того же возраста, что и раньше. Однако его черный панцирь все еще выглядел мягким и морщинистым, а крылья представляли собой полупрозрачное месиво. Каждый раз, когда жеребец открывал рот, он отхаркивал комок слизи.
– Я слушаю, – наконец ответила фестрал, махнув крылом перед собой. – Я просто никогда раньше не видела ничего... подобного. Там, откуда я родом, мы не вылупляемся. Большинство людей выходят либо из своей мамы, либо из биофабрикатора.
Оцеллус, казалось, совершенно не интересовалась вылупляющимся чейнджлингом, за исключением того, что время от времени оглядывалась назад с таким выражением, словно хотела, чтобы он поторопился. Но озвучивать это желание она не стала.
– Короче, мы жили здесь целую вечность. Интеллектуальные системы оставили нас в покое, потому что все еще видели в нас часть самих себя. До тех пор, пока мы ничего активно не саботировали. Но тут возникла проблема. Видишь ли... такие тела, как у него, не предназначены для функционирования с настоящим разумом внутри. В системе есть протоколы безопасности, и они в конечном итоге отбирают у тебя контроль и возвращают тело в рой. Метод нашей первой королевы состоял в том, чтобы обмануть систему, извлекая эмоции из пони и других существ, которые, как предполагается, разумны. В твоих флаконах находятся концентрированные эмоции. Мы питаемся любовью и остаемся самими собой. Стоит все потратить, и тело отторгает нас. Назад в рой и обратно к Гармонии.
– Это все равно не объясняет разницу, – заметила Сара. – Ну... между вами двумя. Ты вся разноцветная, а он черный и весь в дырах. Почему?
– Ну, я из другого вида чейнджлингов. Мой дядя, Торакс, он теперь вроде как король... он поднялся на поверхность и провел время с пони. Завел несколько друзей… и кое-что выяснил. Собственно это... и есть разница между Старым Ульем и Радужным Двором. Все, что нужно сделать, – это наладить настоящие отношения с достаточным количеством других существ, и в конце концов система распознает, что ты разумен, и изменит тебя. Думаю, кто-то додумался, что мы поместили разум в дронов технического обслуживания. Или, может быть, Гармонии просто надоело то, чем мы занимались, и она взяла все под свой контроль.
– Я вас слышу... – прохрипел Джеймс срывающимся от боли голосом. – Мне не нравится та часть, где… я какой-то отвратительный паразит.
Жеребец попытался встать на копыта, но ноги, казалось, не хотели ему повиноваться. Он все еще дергался, барахтаясь в слизи внутри своего кокона.
– Мне также не понравилась та часть, где вы оставили меня умирать.
В его голосе было то же странное эхо, что и у Оцеллус, только еще сильнее.
– А в чем тогда минусы? – спросила Сара, игнорируя Джеймса. – Они явно должны быть, иначе вы, ребята, не были бы на грани гражданской войны.
Оцеллус отвернулась, неловко ковырнув пол копытом.
– Ну-у-у-у-у... новые тела гораздо больше похожи на пони. Не королева с трутнями, а самцы и самки, как у млекопитающих. Многие находят это омерзительным. И наши личинки тоже похожи на пони. Со своим собственным разумом и стертыми воспоминаниями. Таким образом, мы вообще не можем размножаться, если хотим сохранить наше общество таким, какое оно есть.
– Тут все омерзительно, – пробурчал Джеймс, наконец сумев встать. Все его тело было покрыто чем-то похожим на слизь, сочащуюся из отверстий в ногах или из-под слоев хитина. – Как мне перестать быть жуком?
– Сдохнуть, – рявкнула Оцеллус, свирепо глядя на него. – Ты потеряешь все свои воспоминания, но в конце концов найдешь путь назад. Именно так оно всегда и работает.
Джеймс покачал головой. Его крылья шевельнулись за спиной, медленно расправляясь по мере того, как то, что заменяло кровь чейнджлингам, наполняло их. Теперь, когда жеребец стоял, Сара поняла, что теперь она самая высокая в их компании, хотя и ненамного.
– Смерть кажется пустой тратой времени. Третье поколение превратила Переса в дракона, она сможет и меня снова превратить в нормального пони. Черт, может быть, в следующий раз она сможет из меня нормального человека сделать.
– Я понятия не имею, о чем ты, – пробормотала Оцеллус. – Нам нужно идти. Если те, кто следует за нами, решат, что мы тут решили отдохнуть, они... могут напасть.
Глаза Сары распахнулись.
– Подожди минутку, Оцеллус! У него есть крылья и рог! Как и у всех остальных чейнджлингов! Это жульничество, не? Я думала, такое бывает только у аликорнов!
– Предвзятость пони, – Оцеллус уже направлялась к выходу. – Почти у всех нас есть силы всех трех рас. Было... несколько незначительных сбоев у чейнджлингов, принявших новую форму вслед за Тораксом, но... такое теперь случается крайне редко. Хотя наши способности не наследуются. У твоего жеребца не будет силы или погодной магии.
– Я не ее жеребец, – огрызнулся Джеймс в ответ, глядя на Оцеллус так же сурово, как и она на него, когда тот оскорблял чейнджлингов. – Во всяком случае, пока нет. У нас было свидание в самом разгаре, когда Сара потащила меня сюда.
Сара закатила глаза, следуя за Оцеллус наружу. Она внимательно прислушивалась, пока ползла, и, конечно же, услышала признаки присутствия тайных наблюдателей неподалеку. По крайней мере, они не начали атаку на убежище.
– Это было не свидание. Предвестник просто не отпускает никого гулять в одиночку, так что... теперь ты можешь спасать мир вместе со мной. И все, чего тебе это стоило, – это превращение в жука.
Фестрал остановилась, оглядываясь по сторонам, как будто не знала, что за ними наблюдают.
– И вообще, куда мы направляемся?
– Есть три способа сбежать, – прошептала Оцеллус ей на ухо. – Корабль, река или рой. Угадайте, что из этого мы можем использовать без какой-либо подготовки?
– Самый отстойный? – предложил Джеймс слишком громко. Оказалось, он был достаточно близко, чтобы их слышать.
– Да, – согласилась чейнджлинг. – Как только они поймут, что мы делаем, они нападут. Они захотят заполучить флаконы до того, как рой убьет нас.
Сара усмехнулась, наконец-то поняв план.
– Итак, нам нужно немного побродить вокруг, чтобы все выглядело так, будто мы направляемся куда-то еще. Может быть, мы часть какой-нибудь крупной богатой группировки, которую они смогут ограбить. Можешь выбрать запутанный путь, который приведет нас туда, куда нам нужно, Оцеллус? Не имеет значения, что он будет намного дальше. Наверное, так и должно быть.
– Конечно, – чейнджлинг кивнула, возвращая улыбку. Какие бы сомнения у неё ни были, она их не озвучила. Чем меньше они говорят, тем меньше глупых ошибок совершат.
Все, что им нужно было сделать, – морочить голову их “хвосту” достаточно долго, чтобы сбежать. И... постараться не быть сожранными системой технического обслуживания.
В какой-то степени Оливия догадывалась, что большая часть жителей Мазерлода выйдут посмотреть на посадку “Души Императора”. Не имело значения, насколько поздняя стояла ночь или насколько дневными были пони по своей природе.
Она ждала вместе с толпой за большой погрузочной рампой, где смогла смешаться с пони и не чувствовать себя не на своем месте. Ее протез был единственным признаком чуждости – у нее не было никакого другого снаряжения или брони, которые могли бы выделить ее из толпы. Конечно, Оливия все еще не была местной жительницей и чувствовала спиной постоянные взгляды.
Несколько пони задали ей вопросы, совпадающие с теми, что она уже неоднократно слышала с момента прибытия в город. Они здесь для спасения Эквестрии? Был ли у них план по спасению принцесс? Что они будут делать, если Король Шторм придет в Мазерлод? Какую магию они планировали использовать, чтобы победить его? Первые несколько раз Оливия пыталась давать правдивые ответы на все эти вопросы, хотя инстинкты подсказывали ей, что безопаснее всего как можно меньше распространять информацию.
В конце концов, они собирались скрывать восстание. Потребовалось бы молчание тысяч, чтобы тут скрыться, и всего лишь один болтливый пони, чтобы убить их всех.
Ну, всех, кроме Предвестника. Даже потеря большей части себя при уничтожении Отара не убила его. Оливия подозревала, что у него есть планы даже на случай, если весь Санктуарий будет разрушен. Предвестник был создан для того, чтобы выживать, даже если он больше не мог обновляться.
Оливия ожидала услышать приближение "Души Императора" с большого расстояния, учитывая, сколько он весил и какие двигатели требовались, чтобы удерживать его в воздухе. Но подъемные кристаллы пони означали, что двигатели требовалось запускать только для ускорения, что производило гораздо меньше шума. Несмотря на это, майор смогла различить гул двигателя, когда корабль был примерно в километре от нее, звук эхом отражался от различных вершин, окружавших Мазерлод. Она бы не знала, в какую сторону смотреть, если бы всем это заранее не сообщили. Корабль должен был прилететь с востока и расположиться в долине, добраться до которой пешком было почти невозможно.
“Лучше бы это сработало. Если мы потеряем “Душу Императора”, Король Шторм сможет переделать Эквестрию как ему заблагорассудится прежде, чем у нас появится шанс отстроить корабль заново”.
Все просто, им надо было победить и все тут.
Оливия была не единственной, кто покинул “Крыло Полуночи”. Почти все остальные тоже были здесь, беседовали с группами местных жителей, пытались развеять их страхи или просто отвечали на вопросы. Принцессу Лаки окружили пони, большинство из которых, вроде бы, задавали вопросы, на которые губернатор не могла ответить, типа принцессой чего она являлась и каковы были ее силы.
Лаки отвечала на эквестрийском, настолько совершенном, что переводчик майора считал ее носителем языка, так что понять ее было несложно.
– Генерал Циньчжи – лучший из лучших. Он и раньше спасал планеты от тиранов, он знает, как победить и тут, прежде чем все перерастет в полномасштабную войну.
“Будь осторожна, разглашая военные секреты, Лаки. У нас есть веские причины поступать так, как мы поступаем. Менять что-то, не понимая причин, – верный путь к боли”.
Но Оливия больше не была губернатором, и даже будь она им, этим пони было бы все равно. Именно наличие принцессы изменило ситуацию в их глазах. Майор не была уверена, но ей казалось, что именно это и позволило в конце концов всех убедить. Они, казалось, думали, что вся эта операция была планом Селестии с самого начала, или, по крайней мере, что та предвидела эту катастрофу в будущем и заранее все спланировала. Было удивительно, как быстро пони забыли о слухах, что люди убили Селестию.
– Корабль вот-вот покажется, – произнесла Лаки по-эквестрийски с вершины холма. Ее голос звучал ясно, хотя переводчик добавил небольшую задержку. – Я проинструктировала Циньчжи убедиться, что камуфляж снят, так что вы сможете рассмотреть корабль. На нижней стороне корпуса есть фонари, и они воспользуются ими, чтобы найти подходящее место для посадки.
Затем “Душа Императора” показалась в поле зрения, и вся толпа пони ахнула. Это был не просто воздушный корабль, каким был "Крыло Полуночи". Последний был, конечно, продвинутым, но не настолько выходящим за рамки опыта обычного пони. Но “Душа Императора” была больше похожа на город. Намного больше, чем Мазерлод вместе взятый, если не считать шахт. Он не являлся изящным чудом аэродинамики, а скорее походил на несколько больших зданий, склеенных вместе, с плоской взлетно-посадочной полосой в верхней части. Несмотря на это, пони были в восторге.
Горячий воздух пронесся мимо них – но гораздо слабее, чем мог бы, поддерживай авианосец в воздухе обычные двигатели. Подъемные кристаллы не имели выхлопной струи, поэтому все ощущали тепло только от маневровых реактивных двигателей.
Чем ниже корабль опускался, тем яснее становилось, насколько огромной была “Душа Императора”. Самая высокая командная башня возвышалась почти так же, как некоторые соседние вершины. Спрятать авианосец тут было практически невозможно. Но лучшего места не нашлось. Корабль должен был быть достаточно близко, чтобы они могли легко доставлять припасы и людей в город и из него.
При приземлении не было сильного сотрясения – вообще никакого звука. Оливия понимала, что корабль даже не будет касаться земли, хотя местами расстояние может составлять считанные сантиметры. Тут не было ни пандусов, ни посадочных платформ – пока не было – и никаких доковых сооружений, подготовленных для их приема.
“Но это изменится. Как только Предвестник начнет работу”.
Бело-голубая пони, стоявшая рядом с Оливией, испуганно вздрогнула, хотя выражением её лица явно был не страх, и она держала крылья сложенными.
– Эта... штука… действительно сможет спасти Эквестрию? – спросила она с небольшой задержкой из-за переводчика.
– Нет, – ответила Оливия, даже не задумываясь. – Но те, кто внутри нее, это сделают.