Послание в бутылке. Том 2
Глава 29: Гражданин Эквестрии
Сара внезапно обнаружила, что снова может шевелиться. Конечности, казалось, отклеились от кресла, и обивка больше не пыталась обволочь их и сдавить.
«Если я когда-нибудь еще и полезу в долбаный джампер, то не скоро».
Она собралась расцепить привязные ремни, но обнаружила, что можно особо не напрягаться, Предвестник ее уже освободил.
По сравнению с достаточно ярким освещением салона во время полета полумрак казался сюрреалистичным.
«Это потому, что там не на что смотреть?»
Сара остановилась перед Фотурис, застывшей в своем кресле, как будто боясь, что оно может напасть на нее. Чейнджлинг слабо пискнула и обхватила ремни.
– Вызываю доктора Ирвина, – произнесла Сара в гарнитуру, легонько ткнув чейнджлинга в плечо.
Глаза той под шлемом мгновенно открылись, выражение лица было явно раздраженным.
– Это был мой предыдущий экземпляр. Ты меня вообще слушала?
– Не особо. Стоило, конечно, но… мы были вроде как в нескольких секундах от взрыва, и мне было немного трудно сосредоточиться, – Сара отступила назад. – Ремни отстегнулись. Нам нужно двигаться. Ты чувствуешь?
– Нет, – Фотурис встала, покачиваясь, прежде чем магниты коснулись пола и активировались. – Подожди… Возможно. Мы ускоряемся.
– Вниз. Если вниз, то к Санктуарию. Что бы там ни происходило, спуск вниз ничего хорошего не сулит.
Саре не нужно было озвучивать то, о чем они обе, вероятно, думали. «Штормбрейкер» уничтожил Отар. И, вероятно, раз они все еще летели, атака всеми силами Предвестника потерпела крах. Следовательно, теперь вся надежда на абордажников. На них.
– Каким-то образом меня уговорили стать героем, – она прошла мимо кресел в кабину пилота. – Предвестник, ты тут?
В кресле сидел дрон – одна из наименее продвинутых моделей в виде пони, с пластиком вместо шерсти. Он даже не взглянул на нее, когда она приблизилась.
– Сигнал потерян, – раздался голос по радио. – Пожалуйста, верните это устройство в зону действия любого спутника Общества первопроходцев.
– Извини, приятель, – пробормотала Сара, прежде чем вытолкнуть пони из кресла на пол. Тот выпал без сопротивления.
– Что ты делаешь? – спросила Фотурис за спиной.
– Хочу взглянуть, что происходит. Несколько лишних секунд нас не убьют. А если и убьют, то мы все равно будем мертвы.
Саре потребовалось некоторое время, чтобы найти нужное – настройки отображения «внешнего вида». Она снова включила все экраны, а затем вышла из кабины.
Ей не нужно было особо осматриваться, чтобы найти то, что она искала. «Штормбрейкер» летел сквозь поле обломков. Прямо над их джампером была «Душа Императора».
Во всяком случае, то, что от нее осталось. Что-то разрубило носитель напополам прямо посередине, края все еще светились ярко-оранжевым. Она видела газ, выходящий из нескольких открытых секций, вместе с маленькими кусочками мусора, которые, как она надеялась, не были телами.
«Все в порядке, они такие же бессмертные, как и я. Это просто досадная трата времени, не более того».
Сара могла так думать, но это не означало, что могла в это поверить. Она сомневалась, что когда-нибудь сможет смотреть, как умирают люди, ничего не чувствуя.
– Тогда, полагаю, остались только мы. Самозванка и... кто ты вообще такая, Фотурис? Замена? Преемница?
Но чейнджлинг не ответила. Фотурис, казалось, уставилась на что-то, находящиеся дальше на броне «Штормбрейкера».
Сара подавила раздражение из-за того, что ее игнорируют, а затем проследила за взглядом чейнджлинга.
Экраны показывали «Штормбрейкер» под ними так же хорошо, как и небо сверху. Они стояли на слегка изогнутой поверхности корабля и, казалось, не двигались при ускорении. Вероятно, из-за магнитов, хотя нельзя было сказать это наверняка. Для глаз Сары, привыкшей к поверхности планет, и при легком ускорении все было немного похоже на пребывание на поверхности маленькой Луны, такой маленькой, что изгиб был заметен невооруженным взглядом.
Но Фотурис смотрела не на это. Сара видела, как что-то появляется из-за одного из отдаленных выступов. Черные фигуры, снующие по поверхности, их хитиновые панцири отражали красноватое свечение.
– Вот черт.
– Да. Они не должны были... заметить нас так быстро. Должно быть, что-то уже взбудоражило рой, – Фотурис начала расхаживать по рубке, тяжело дыша в рацию. – Все в порядке. С нами все будет в порядке. Мы делали это раньше. Во всяком случае, ты делала это раньше. Мой предыдущий экземпляр… все будет так же. За исключением того, что теперь мы в космосе, и... надежды всех пони сосредоточены на нас.
Она уставилась на Сару широко раскрытыми глазами.
– Почему я вообще решилась на это?
– Потому что... – голос Сары дрогнул, и она не смогла объяснить почему. – Потому что Джеймс Ирвин был хорошим человеком.
Она следила за черными фигурами. Они двигались так быстро – невозможно быстро.
– Он был готов на все ради Общества первопроходцев. Однажды он уже умер за него… еще пара смертей погоды не сделают.
– Верно, – Фотурис прислонилась к ней, прикоснувшись плечом сквозь скафандр. – Точно, да. Я помню. Вроде. По крайней мере, я помню это чувство.
Она подняла голову, и Сара увидела ее широко раскрытые фасеточные глаза сквозь шлем.
– Не думаю, что я пытался спасти… Общество первопроходцев. Может быть, я был не таким хорошим, как ты думаешь... потому что ты была той, кого я действительно хотел спасти.
Сара не могла стереть слезы в скафандре.
– Скажи мне, что делать, – прошептала она. – Оцеллус... на этот раз здесь нет. Как она назвала их, дикие чейнджлинги? Спящие? Что-то типа того. Похоже... их около сотни. И они вот-вот доберутся до нас.
– О, точно! Они, вероятно, думают, что этот корабль – обломки, поэтому они утилизируют его. С... нами, все еще находящимися внутри.
– Бля, – Сара ринулась прямо к единственному выходу из джампера, замедлившись лишь настолько, чтобы схватить свою сумку с различными инструментами. Она пронеслась в открытый воздушный шлюз. – Сюда, Фотурис! Время убираться к чертовой матери!
Она беспокойно постукивала копытами по полу, считая каждую секунду, пока ее спутница наконец не оказалась внутри и дверь за ней не закрылась. Сара ударила ногой по кнопке «Выход» и громко выругалась, когда раздалось шипение воздуха.
– Они будут тут к тому времени, как мы выберемся, – пробормотала Сара в основном сама себе. – Я никогда раньше не сражалась на космическом корабле… Я совершила только один выход в открытый космос за всю свою гребаную жизнь.
– Мы не будем с ними сражаться. Если дело дойдет до боя то мы трупы. Скорее мы... поговорим? Нет, тоже неправильно.
В воздушном шлюзе было крошечное окошко, и Сара наклонилась, чтобы попытаться выглянуть наружу. Там действительно были черные фигуры, и ни на одной из них не было скафандров. Однако их лица показались ей странными, как будто у них не было нормальных ртов. Что-то слизистое покрывало головы, что-то темно-зеленое и кипящее изнутри. И тем не менее армия приближалась.
– Выравнивание давления выполнено на 50%, – раздался голос корабельного компьютера в наушниках.
– Что нам делать? – спросила Сара, опускаясь обратно на все четыре копыта. Дело было не только в том, что она не использовала свои магнитные ботинки, хотя это, безусловно, было частью проблемы. Она не могла стоять на месте. – В прошлый раз Оцеллус использовала феромоны, не уверена, помнишь ли ты. Я знаю… все их ключи и могла бы использовать один из них. Не уверена, как мы сможем дать им команду «убить» отсюда.
– Мы не сможем, – Фотурис наклонилась вперед, чтобы самой посмотреть в иллюминатор, но в этот момент корабль начало кренить набок. В главном кокпите завыли сигналы тревоги, слабые и почти неслышимые в шлюзе. Сара снова нажала на кнопку выхода, но, конечно, быстрее декомпрессия не пошла. – Но если мы продемонстрируем им, что мы живые, убивать нас прямо тут они не станут. А вдруг мы члены их собственного экипажа, каким-то образом оказавшиеся в ловушке в космосе. Они отнесут нас внутрь, и... там мы сможем действовать.
– Отлично, – Сара долбанула о дверь воздушного шлюза плечом и почувствовала, как хитин слегка прогнулся. Скафандр коротко пискнул в знак протеста, на визоре шлема загорелось предупреждение о низком наружном давлении.
«Черт, это не силовая броня. Не получится».
Джампер снова качнулся, и на этот раз Сару чуть не сбило с копыт. Она взвизгнула, но включила магнитные ботинки и опустилась на пол.
Фотурис соображала не так быстро, но через несколько секунд раскачивание прекратилось, и Сара смогла протянуть копыто, чтобы схватить ее.
Затем дверь воздушного шлюза со щелчком открылась. Начала выдвигаться погрузочная рампа, достаточно медленно, чтобы чейнджлинги снаружи успели убраться с дороги.
Их были сотни, достаточно, чтобы они покрыли поверхность «Штормбрейкера» вокруг их корабля. Судя по всему, они строили что-то вроде живой башни, отталкивая джампер от более крупного корабля с поразительной силой. Но как только дверь открылась, они замерли.
Это были чейнджлинги, почти такие же, как те, которых Сара видела раньше. Но у них, казалось, все тело было покрыто тонким слоем слизи, собирающейся в шар вокруг шеи. Он формировал что-то вроде эллиптического пузыря, двигаясь вместе с носителем и каким-то образом не закипая в вакууме.
Они бросились вперед. Сара была достаточно быстра, чтобы снова отключить магниты, что было удачным решением. Существа схватили ее с такой силой, что точно вырвали бы ноги из суставов.
Сара сдержалась, чтобы не закричать в микрофон от отчаяния, но только едва-едва. Ее голос, вероятно, звучал довольно отчаянно.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Фотурис!
– Я тоже, – пропищала та, ее дыхание было резким и учащенным. – Я тоже на это очень надеюсь!
Сара почувствовала, как десяток жвал схватил ее, сжимая достаточно сильно, так что можно было почувствовать, как кровь в некоторых местах замедляет приток к конечностям. Но каким-то образом им удалось не проткнуть тонкий гражданский скафандр, по крайней мере пока.
Обзор вверх был достаточно хороший, чтобы видеть джампер, который внезапно отделился от «Штормбрейкера», медленно дрейфуя вверх и в сторону. На нем осталось с десяток чейнджлингов, которые, казалось, медленно отставали по мере ускорения флагмана.
Затем джампер отлетел слишком далеко, и все исчезло во вспышке света. На мгновение вокруг «Штормбрейкера» появился щит, такой же яркий, как и во время битвы. Визор Сары потемнел, защищая глаза. Когда, наконец, он посветлел, она увидела, как какие-то расплавленные комки парят позади терраформера и не более того.
– Что ж, отступать больше некуда, так что осталось не облажаться, – Сара надеялась, что ее голос звучал непринужденно, хотя ей все еще хотелось кричать от ужаса. – Давай… подумаем, как все будет. Они... собираются занести нас внутрь, верно?
– Верно, – голос Фотурис звучал ничуть не счастливее, чем у нее.
– И как только они вскроют твой скафандр, ты... дашь им команду на самоуничтожение?
– Да. Э-э, нет. Сначала я должна авторизовать нас. Как только мы подадим дружественный сигнал, тогда сможем отдавать команды.
– Хорошо, – Сара поморщилась. Они почти добрались до выступа, из которого появлялись чейнджлинги. Она разглядела внутри густую слизь, покрывающую все, включая большую часть палубы. Внутри не было видно света, даже мигания индикатора опасности или дисплея компьютера. – Что, если они сначала вскроют мой?
– Тогда тебе... лучше подать дружественный сигнал. Иначе они, вероятно, решат, что мы оба нарушители, и начнут нас есть. Сейчас... наверное, не сильно подходящий момент, но хочу заметить, что я вряд ли смогу сосредоточиться на передаче нужных ключей, пока меня будут рвать на части.
– Точно, – шлем Сары начал запотевать от ее учащенного дыхания. Скафандр выдал сообщение о слишком быстром расходовании воздуха. Но она даже не подумала успокаиваться.
«В любом случае на ближайшую пару минут хватит».
Они попали внутрь «Штормбрейкера» через ряд все более плотных мембран. Сара все так же не дергалась, даже когда количество клыков, удерживающих ее, сократилось с десятков до всего нескольких.
Но она не могла так долго сохранять спокойствие, Сара уже почти достигла предела концентрации. Если все продолжится в том же духе, она не сможет сдерживаться, и тогда ее разорвут на части.
Затем они оказались в темноте. Автоматически включились фонари на шлеме, хотя, вероятно, лучше бы они не сработали. Сара увидела темные, мясистые стены, испещренные многочисленными отверстиями и маленькими извивающимися личинками внутри. Вокруг был воздух. Но они все равно двигались сквозь плотную толпу темных фигур, которые наблюдали за ними, но не старались подойти ближе. В этом не было необходимости, их и так крепко держали.
– Не уверена, что выдержу, – прошептала Сара, ее голос был едва слышен. – Это… хуже, чем в прошлый раз.
Затем они остановились. В помещении можно было различить лишь очертания чего-то большого, а также несколько куч чего-то органического. Сара почувствовала, как шевельнулся ее скафандр. Чейнджлинги начали снимать его, разрезая на куски, с большой аккуратностью, так что она даже не почувствовала прикосновения жвал к панцирю. Было похоже, как будто ее обхаживала колония гигантских муравьев. Прежде чем свет на шлеме погас, Сара мельком увидела Фотурис, все еще в скафандре. Это должна была быть она.
Шлем был снят с такой же деликатностью, как и все остальное. Фонарь погас, но лучше не стало. В темноте, должно быть, сработало что-то от старой эхолокации. Вокруг все было забито телами, как и в коридоре, который явно был живым.
И чейнджлинги наблюдали за ней. У Сары было всего мгновение, чтобы дать им ожидаемое, и никакой помощи от Оцеллус, чтобы все получилось как надо. И если она потерпит неудачу, их обеих разорвут на части.
Сара представила комбинацию феромонов, которую помнила с прошлого раза – ту, которую продемонстрировала ей Оцеллус. Не было простой аналогии с тем, что могли чувствовать люди. Но позволить себе нервничать было нельзя. Победа или смерть.
Она почувствовала, как чейнджлинги теснятся вокруг, словно Сара попала в чан с живыми тараканами. Их тела странно податливо прижимались к ней, когда они принюхивались к ее сообщению. Жвалы, острые клыки и другие странные органы, которые использовались для обслуживания Санктуария.
Затем чейнджлинги отхлынули. Они расслабились, отодвинувшись в стороны, казалось, внезапно вообще перестали видеть Сару. Теперь, когда она могла ясно чувствовать запах, ей было легко его поддерживать, опасаясь лишь того, что может случиться, если она остановится хотя бы на мгновение.
Сара наблюдала, или, точнее, чувствовала, как они снимают скафандр Фотурис, так же как и ее собственный. Она прикусила губу, задаваясь вопросом, придется ли ей наблюдать, как эту новую, но не совсем новую пони разорвут на куски, как тех давних неудавшихся грабителей.
Но потом они отхлынули от Фотурис.
Сара унюхала сигнал одновременно с роем. Это было не просто неприятно – хотя ее человеческие чувства пытались выстроить аналогию с различными неприятными запахами, реальным посланием было то, что это означало.
Впервые Сара не просто почувствовала феромоны, но и поняла их. На самом деле это были не слова, но именно так воспринимал их ее разум. Это был не пароль, просто сообщение.
«Этот корабль скомпрометирован. В данный момент он работает против интересов Эквуса и должен быть уничтожен. Немедленно».
Рой, казалось, яростно отреагировал. Спящие дроны со всех концов пещер поднимались с мест, где отдыхали. Щелкали мандибулы, жужжали крылья. Затем они принялись за работу, оставив их вдвоем.
Толпа вражеских солдат окружила Оливию, каждый щеголял своей собственной броней. Пегаска мельком заметила знакомые металлические пластины – части человеческой силовой брони, вырезанные, ободранные и собранные вместе кожаными шнурами. У некоторых было огнестрельное оружие, вроде того, что Предвестник делал для сопротивления.
«Однако недостаточно мощное, чтобы пробить мою броню».
Именно поэтому Предвестник его и выбрал – оно пробивало сталь, но не сверхуплотненные пластины брони.
Однако это не означало, что солдаты не могли убить ее другими способами, если бы захотели. Некоторые из них тыкали ее копьями или мечами, в основном в пластины доспехов. Дальше пока никто из них не заходил.
Оливия несколько раз пыталась установить связь по радио: запрашивая инструкции, вызывая другие абордажные команды, но совершенно безуспешно. Она подозревала, что все они мертвы – но что с этим можно было сделать? Просто лежать?
Пегаска достаточно хорошо видела битву или, по крайней мере, ее часть. Вся мощь Общества первопроходцев обрушилась на щит, и Оливия каждое мгновение желала им удачи. Когда охранники вокруг нее съежились от страха при вспышке ядерного пламени, она просто отвела взгляд и понадеялась, что очнется уже внутри кольца.
Но этого не произошло, и теперь энергии в броне практически не оставалось. Предвестник задействовал все, что у них было. Все корабли, всех опытных шпионов, все стратегии. Всё безуспешно.
«Наше лучшее оружие не справилось с кораблем, который по сути не более, чем инопланетный трактор».
Технологии древних намного превосходили их нынешние. То что у них ничего не вышло удивляло не так уж и сильно.
«Но еще есть надежда».
У Оливии не было возможности проверить таймер бомбы, но пока что врагу не хватило смелости сделать больше, чем пару раз ткнуть копьем в сумку. Она еще не взорвалась. Возможно, солдаты знали, насколько опасной пегаска может стать, если они подойдут слишком близко. Если бы они начали разрезать броню на части и случайно освободили ее…
И теперь Оливия была здесь, одна, если не считать окна, из которого можно было наблюдать, как Эквестрия снова появляется в поле зрения. Эквестрия и темный пузырь неизвестно чего, который парил снаружи. И пегаске показалось, или внутри пузыря посветлело? Она могла видеть металлические очертания, странные формы, которые постепенно становились все отчетливее. Объект внутри был условно конической формы, размером с «Крыло Полуночи», оборачиваясь вокруг тонкого шпиля, на котором глаза не хотели фокусироваться. Вроде бы кристалл, но его форма, казалось, постоянно менялась. Оливия почувствовала дурноту, постаралась отвести взгляд, но одновременно не могла его не видеть.
Это напомнило ей изображение тессеракта, объекта, который существовал более чем в трех пространственных измерениях, но воспринимался через единственную трехмерную проекцию, которую мог воспринять ее разум. И даже тогда он бунтовал. Желудок, вероятно, сдался бы первым.
Объект – кристалл, чем бы это ни было, внезапно засветился. Изнутри полился яркий красный свет или что-то похожее на красный. У Оливии возникло ощущение, что будь она поблизости, то свет бы ее растворил. Но изнутри корабля он просто резал глаза. Луч указывал прямо на Эквестрию, так далеко, что было не понять, куда именно. И он становился все ярче.
– Подобное неприемлемо, – произнес голос рядом, голос, который сама Оливия слышала только после своей смерти. Это был не один голос, а множество, они накладывались друг на друга, пока отчетливость каждого слова почти не терялась. – Граница допустимого риска превышена.
Оливия повернула голову, насколько смогла, чтобы посмотреть на говорящую – и обнаружила рядом с собой большую металлическую пони. Она была намного выше ее, механический аликорн, гораздо более совершенный, чем любой дрон, созданный Предвестником. Что было куда более странным – охранники, казалось, тоже могли ее видеть. Несколько из них попытались нанести удары – безрезультатно. Копья прошли сквозь тело и вышли обратно, не причинив никакого вреда.
– Отлично, и зачем ты мне это рассказываешь? – спросила Оливия. – Это твой корабль, твое кольцо. Взорви тут все к херам, если хочешь. У меня с собой есть бомба, могу одолжить.
Гармония повернулась к ней лицом, и пегаске на мгновение показалось, что она стоит перед президентом ООН голой. Словно аликорн смотрела прямо сквозь броню, сквозь слова и мысли. Было похоже на то, что она чувствовала в роще с Луной, но усиленное в тысячу раз. По крайней мере, принцесса Луна понимала слабости смертных и проявляла сострадание, несмотря на то, что была врагом. Эта сущность, казалось, не была способна ни на то, ни на другое.
Время, казалось, замедлилось. Солдаты перестали наносить удары, застыв с разинутыми ртами. Красное свечение снаружи перестало усиливаться, и Эквестрия перестала приближаться. Казалось, только Гармония продолжала двигаться.
– Я не могу. Древние создали строгие... правила или руководящие принципы, ты можешь рассматривать их именно так. Мы можем многое с учетом этих ограничений, но не все. Если бы мы могли управлять всеми аспектами цивилизации на поверхности, экземпляры, которые ее формируют, были бы не более чем инструментами. Древние были против этого.
– И... что? – пробормотала Оливия, тщетно пытаясь разглядеть, что происходит снаружи. Они все еще летели вниз, этот странный столб света становился все ярче. Или... еще страннее. Больше пегаска ничего не могла сказать – глаза начали слезиться и болеть, и она быстро отвела взгляд. Даже с учетом замершего времени она не могла долго смотреть туда. – Это что, бомба? Ты, должно быть, знала, что он ее строит. Если вспомнить, что о тебе говорила Лаки… ты как бы бог.
– Мы не знаем, что построил Король Шторм – мы знаем все ресурсы, что он получил, и когда. Мы знаем, как долго он работал. Но что-то не так… конструкция нам неизвестна. Это не бомба – требуемая потенциальная энергия отсутствует, какими бы методами она ни использовалась.
– Что? – Оливия не пыталась скрыть разочарование в своем голосе. – Ты бог. Ты правишь нами, решаешь, что одни цивилизации будут жить, а другие умрут. Ты должна абсолютно точно знать, что это такое. Ты должна быть в состоянии проникнуть в его разум прямо сейчас. Ты должна быть в состоянии убить его.
Гармония все еще могла двигаться, даже когда весь мир замер. Она медленно расхаживала вокруг пегаски, ее глаза, не мигая, следили за ней.
– Мы знаем разумы всех существ, которые обитают в Гармонии, потому что каждый разум – часть нас. Король Шторм не является частью Гармонии, хотя все его слуги и друзья туда входят. Таким образом, его разум недоступен. Защищен расстоянием и священным законом древних. Он сам создал это, не доверяя чертежи ни компьютерам, ни слугам. Мы знаем только то, что он говорил о нем другим.
«Тебе, вероятно, чего-то от меня нужно», – подумала Оливия.
Она знала, что Гармония это услышит, но все равно вела себя так, будто подобное невозможно. Пегаска не знала, как поступить по-другому.
– Я не знаю, почему мы вообще разговариваем, – Оливия не могла пошевелиться – хотя было ли это из-за застывшего времени или из-за оплавленной брони трудно было сказать наверняка. – Хочешь взорвать его, используй мою бомбу. Или уничтожь ею этот корабль, плевать. Раньше тебе не требовалось разрешение. Ты можешь делать все, что угодно.
– Не всё. Во всяком случае, не напрямую. Мы можем действовать косвенно, что мы и делали. Многие части двигаются вместе, и это представление уже должно было закончиться. Гармонию следовало убедить в опасности, посчитать целесообразным восстановление карантина... но они по-прежнему не убеждены в угрозе для всех.
Мысли Оливии заметались. Хотя она мало что понимала из сказанного, тем не менее кое-что знакомое обнаружить удалось. Для нее это звучало как какой-то политический спор. Король Шторм выжил не потому, что Гармония была слишком слаба, а потому, что ее части не хотели действовать.
– Грубое сравнение, но в целом приемлемое. Твое понимание не требуется, только твоя помощь. Ты должна помешать Королю Шторму активировать это устройство. Конструкция нам неизвестна. Модель его поведения постоянно уточняется, но отслеживание линии технологической эволюции, которая привела к совершенно неизвестной на Эквусе отрасли научных знаний, займет слишком много времени. Нельзя допустить, чтобы наше разделение поставило под угрозу общее будущее.
В этом было что-то вроде требования, скрытого за более запутанными вещами, которых Оливия не понимала.
– Я бы с удовольствием помогла. Я бы с удовольствием подошла прямо к нему и вломила в морду. Он убивает и порабощает всех уже несколько месяцев, мне не нужно повторять дважды. Почему бы просто не взорвать мою бомбу прямо сейчас? Телепортировать ее наружу, прямо к… чем бы оно ни было и БАМ.
Гармония покачала головой.
– Этот объект больше не существует в физическом пространстве… не в том смысле, в каком ты его понимаешь. Взрыв на него не повлияет. При подрыве там, где она находится сейчас, бомба убьет все экземпляры в этой секции корабля и ненадолго выведет ее из-под контроля «Штормбрейкера», но со временем корабль соберется заново и все это время защита будет включена. Твоя бомба в конечном счете будет не более чем досадной помехой.
– Испаряться довольно неприятно. Я была бы счастлива донести этот факт до Короля Шторма, прежде чем она сработает, – Оливия кивнула в сторону своей расплавленной брони, или, по крайней мере, попыталась это сделать. Голова на самом деле не двинулась, но каким-то образом у пегаски возникло ощущение, что Гармония ее поняла. – Хотя не уверена, как бы у меня получилось. Я тут застряла. Эту броню не получится снять без команды инженеров. Если я все равно попыталась бы вылезти, эти охранники, вероятно, просто убили бы меня. Если ты не можешь убить Короля Шторма, не уверена, что ты справишься с ними.
– Мы не можем. Но есть кое-что, что мы можем сделать, – металлическая фигура стояла близко, теперь прямо перед Оливией. Та не чувствовала ни дыхания, ни звука, когда она двигалось. – Благодаря твоим друзьям, изоляции пришел конец. Карантин снят. Все население могло бы стать гражданами, если бы захотело. Большинство не станет – такова природа любого общества. Обязанности гражданина слишком тяжелы. При этом тебе не пришлось бы никуда идти или прибегать к каким-нибудь странным ритуалам. Ты даже могла бы снова стать человеком, если бы захотела. Тела всех граждан меняются, когда они принимают возложенную на них ответственность. Если ты устала быть пони, это можно прекратить.
Мысли неслись галопом, обрабатывая смысл сказанного Гармонией. Это было равносильно предложению стать аликорном, чтобы сразиться с Королем Штормом. Но даже когда все закончится, Оливия все равно останется гражданином. Ее жизнь изменится, так же, как изменилась жизнь Мелоди.
Даже стать человеком, если захочет. Без сомнения, одним из странных новых людей, которых выращивал Предвестник – до их безвременной кончины в Отаре.
– Есть ли форма,… я хотела бы... которая была бы достаточно сильной, чтобы победить? – заставила себя спросить пегаска. – Я хочу убить его за то, что он сделал. Я больше не хочу сражаться, если нет причин. Я участвовала в стольких войнах... потому что другие люди говорили мне, что надо. Я хочу победить хоть раз.
– Да. Хотя… возможно, тебе не понравится ответ. Твой единственный экземпляр разделен, как и многие из вас. Наследники жизней и воспоминаний, которые вам не принадлежат. Однако твой собственный опыт оставляет более глубокие следы. Твой опыт с броней Кошмаров – ты уже знаешь, как использовать силу аликорна. Если выбрать эту форму, твои шансы будут наиболее высоки.
– И… когда все закончится... – голос Оливии сменился тихим шепотом. – Я заключу с тобой сделку, Гармония. Мне всегда говорили… никогда не заключать сделок с дьяволом. Но я в отчаянии, и я никогда не была очень хороша в следовании советам.
Гармония просто смотрела. Пегаске казалось, что во взгляде было любопытство, но трудно было сказать наверняка.
– Я пыталась уйти от сражений раньше, и у меня не получалось. Они всегда возвращали меня. Губернатор Лаки… на самом деле я ее не виню. Но все же обижаюсь. Пообещай мне, что это в последний раз, и я убью твоего долбаного Короля Шторма.
Металлический аликорн и правда улыбнулась ей.
– Твои условия приемлемы. Когда все закончится, мы откроем тебе дверь в жизнь, которая никогда не будет знать насилия. В этом мы клянемся.
Оливия улыбнулась в ответ.
Фларри Харт не участвовала в боях, в том смысле, что ее личный вклад мог бы определить разницу между победой и поражением. Но с другой стороны она была жизненно важна для выживания Кантерлота. Простого присутствия аликорна было недостаточно, хотя присутствие Лаки, вероятно, помогло бы.
Не меньшее значение имело право на власть, теперь юная принцесса это понимала. Она чувствовала, как росли силы сопротивления всякий раз, когда она оказывалась рядом с ними. Собственная армия Короля Шторма казалась непобедимой, но все менялось, как только появились она с Лаки. Хотя Фларри ничего не знала о том, как сражаться, они смогли переломить ситуацию.
Или, может быть, это сделали морские пехотинцы, а сама принцесса просто при этом присутствовала. Ей самой больше нравился первый вариант.
Каждый уровень города был еще одним напоминанием о том периоде, когда Фларри Харт служила Королю Шторму – так много пустых домов, их хозяев уволокли работать в шахты.
«Было бы все иначе, если бы я сражалась с самого начала? Могла ли Эквестрия восстать без помощи людей?»
Теперь она никогда не узнает ответа. По крайней мере, ей не нужно было задаваться вопросом, смогут ли они сражаться с друзьями. Принцесса узнала ответ на этот вопрос давным-давно.
Но в то время как Лаки и ее морские пехотинцы сражались на улицах города, теряя солдат с каждым захваченным уровнем, Фларри Харт могла позволить своему взгляду блуждать по сторонам. Она не могла сражаться так же, как они, и держалась позади со вспомогательными службами. Юная аликорн была там, чтобы утешить гражданских.
– Мы не позволим им снова править нами, – заверила она небольшую толпу благородных пони, собравшихся возле того, что когда-то было большой рыночной площадью. Но теперь даже богатые жители города были вынуждены носить рванину и ходить с грязными гривами. Фларри все равно узнала некоторых из них, семьи, которые сделали Эквестрию тем, чем она являлась до оккупации. По крайней мере, те, которые не продались врагу за толику власти.
Но Фларри была недостойна судить других за подобные преступления, не тогда, когда сама совершала все то же самое и даже хуже.
– Он говорит, что уничтожит всю Эквестрию, – произнес пожилой жеребец из задних рядов толпы. Он выглядел так, словно перенес изрядное количество побоев за время правления Короля Шторма, и не только. Даже если сейчас на нем не было цепей, они, очевидно, все еще сковывали его душу. – У него есть могущество. Я видел. Мы не можем сражаться против того, чьи солдаты неуязвимы. Даже если мы победим сегодня.
– Только «Штормбрейкер» дает ему могущество, – Фларри не приходилось прилагать особых усилий, чтобы выделяться из толпы – в броне она была почти такой же высокой как Луна или Селестия, окажись они здесь.
«Ты будешь гордиться мной, мама. И когда мы закончим, мы вернем тебя обратно».
– На нашей стороне есть та, кто способна делать подобное. Принцесса Лаки была той, кто уже вернула многих погибших к жизни. Мы можем... выяснить, как скопировать силы Короля Шторма, если они нам понадобятся.
Но даже произнося это, Фларри отчаянно надеялась, что им не придется. Мысленно она могла представить будущее Эквуса, в котором правители, способные вернуть солдат к жизни, вели бесконечные войны друг с другом. Они все стали бы как Перес, совершая ужасные вещи, чтобы отбить у других желание возвращаться из мира мертвых.
Принцесса не могла такого допустить.
Она двинулась дальше по городу, сопровождаемая отрядом морских пехотинцев и их вспомогательного отряда. На плече у Фларри Харт всегда была винтовка, но она даже не снимала ее оттуда, кроме как для использования в качестве реквизита при общении с населением Кантерлота.
– Мне нужно, чтобы ты посмотрела наверх, – произнес голос рядом с принцессой. Она слышала его так давно, что почти забыла, как он звучит. Дискорд внезапно оказался рядом с ней, когда Фларри шла по небольшому переулку.
– Ты, – глаза принцессы распахнулись. – Я думала, Король Шторм убил тебя. Разве не из-за этого ты перестал нам помогать?
– Ты ранишь меня прямо в сердце, – Дискорд схватился за грудь, откуда вывалилась пара внутренних органов и с хлюпаньем упала на землю. Фларри Харт с трудом подавила рвотный позыв. Солдаты по обе стороны от нее, казалось, ничего не заметили – по крайней мере, они никак не отреагировали на происходящее. – Я сражался рядом с вами все это время, могу тебя заверить. Наш общий враг давно бы закончил строительство без моей, э-э-э... творческой помощи. Я бы сделал больше, но… увы, правила древних связывают меня так же, как и их самих. Возможно, к счастью для тебя.
– Почему ты хочешь, чтобы я посмотрела вверх? – принцесса на самом деле взглянула наверх, мимо разрушенных крыш в небо над Кантерлотом.
Внезапно оно преобразилось. Там, наверху, словно висел застывший фейерверк, далекие металлические предметы светились сердитым красным светом. И, сквозь их все, направлялясь прямо к Кантерлоту, летел… «Штормбрейкер».
Затем прошла секунда, и в небе над ней осталось лишь крошечное пятнышко.
– Мне пришлось немного искривить свет для тебя. Но уверяю, там все именно так. И что теперь ты будешь делать?
Фларри Харт ждать не стала и включила радио:
– Лаки, ты в порядке?
На фоне голоса Лаки звучали выстрелы. Не слишком близко – сама губернатор, вероятно, не стреляла, но, похоже, те, кто ее окружал, вели огонь.
– У меня все отлично! Как дела в тылу?
– «Штормбрейкер» летит к Кантерлоту, – не стала тянуть принцесса. – Дискорд только что показал мне.
Ответа не было несколько долгих секунд. Фларри все еще слышала дыхание Лаки, стрельба тоже продолжалась, но ее подруга молчала.
– Как ты… думаешь, что нам следует делать? – в конце концов спросила Лаки. – Это твой город. Мы почти добрались до дворца.
Фларри Харт вышла из переулка на Маркет-стрит. Это была лучшая часть всего Кантерлота, по крайней мере, когда-то была. Многие магазины явно переживали не лучшие времена, окна были заколочены, а модные товары заменены на то, что могло понравиться оккупантам. Меховые плащи, мясо на пару, рыба. Лишь тень прошлого величия.
– Забудь о городе. Не знаю, хватит ли у нас времени, но… мы должны попытаться эвакуировать всех жителей. Как думаешь, у нас получится?
– Мы можем попытаться. Дэвис, объявляй отступление! Да, я совершенно уверена. Нет, нам не нужна эвакуация. Нам нужен придумать способ вывести как можно больше пони. Соедини меня с инженерным корпусом.
Фларри Харт сразу заметила изменения в действиях солдат. Морские пехотинцы покидали здания, где они держали оборону, и возвращались на улицу. Войска Короля Шторма ликовали, сотрясая улицу криками на своем гортанном языке.
«Наслаждайтесь победой, – подумала Фларри Харт, присоединяясь к солдатам, отступающим к рыночной площади, – недолго вам осталось».