← Глава девятая. Битва за Клаудсдейл

Война Луны и Солнца

Глава десятая. Ниточки

Некоторые сцены адаптированы из сериала «Семнадцать мгновений весны».

Июнь – июль 1008 г.

Slave to the power, a slave to the gold,
Ruthlessly ruling the east,
Your reign of terror must come to an end,
Fighting your unholy war.

Sabaton – Reign of Terror

Чёрный «мэйрседес» подкатил к неприметному дому на Хуфтон-стрит и резко затормозил на подъездной дорожке. Поблизости уже стояли машины с гербом Республики, а сбоку от здания отъезжала карета неотложной помощи. Вокруг столпились зеваки, с опаской наблюдавшие за происходящим.

Из подъехавшей машины выскочил светло-серый пони в чёрном плаще Лунной Дивизии и, захлопнув дверь, решительным шагом направился ко входу в здание.

– Стойте, штандартенхуфер, – преградил ему путь гестапони с пистолетом-пулемётом. – Здесь идёт поницейская операция.

– В Тартар ваши операции! – рыкнул тот. – Здесь жил субъект, который был у меня в разработке! Дайте пройти!

Должно быть, его налитые кровью глаза и свирепый оскал оказали нужное воздействие.

Гестапони вздрогнул.

– Ваши документы, – попросил он нетвёрдым тоном.

Грег молча вынул из нагрудного кармана удостоверение и раскрыл перед лицом стража порядка.

– Проходите, – бросил тот и отвернулся, указав стволом оружия в сторону входа.

Грег зашагал к дверям, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

В подъезде было довольно тесно от набившихся туда пони в форме – в основном чёрной, но мелькали кое-где и синеватые мундиры городской пониции. Помянув их всех недобрым словом, жеребец стремительно подошёл к двери одной из квартир, рядом с которой висела табличка «Радиомастерская», и, вновь показав документы, смог-таки попасть внутрь.

В квартирке всё как будто перевернули вверх дном. На полу валялись книги и осколки разбитой посуды. Дверь в комнату висела на одной петле и насчитывала шесть круглых дырок от пуль, а вокруг были разбросаны выщербленные щепки.

В самой же комнате на залитом кровью линолеуме лежало тело, накрытое окровавленной простынёй. Возле него – револьвер с хромированной ротокоятью и стреляные гильзы. На столе в открытом чемоданчике виднелась переносная рация, и тут же – листки бумаги с колонками цифр. А среди всего этого бардака возились единороги-криминалисты в масках и светлых перчатках.

Грег снова выругался.

– Что здесь происходит? – гневно спросил он у гроссхуфера из четвёртого управления, который стоял рядом с трупом. – Вы хоть знаете, кого застрелили?!

– Изменника и шпиона, штандартенхуфер, – невозмутимо ответил тот. – Средствами радиоразведки был запеленгован сигнал, исходивший отсюда. На место выдвинулась оперативная группа. Подозреваемый забаррикадировал вход и открыл огонь. Пришлось стрелять на поражение. Не понимаю, с чего вы так возбудились. Улики неопровержимые – этот пони явно работал на вражескую разведку. Возможно, подробнее нам расскажет его жена…

– Где она? Вы… – Грег изменился в лице, – и её тоже?.. Она же…

– Конечно же нет! – Гроссхуфер топнул копытом. – Этот мерзавец пытался прикрыться ей как живым щитом! Когда всё закончилось, у неё… – гестапони поморщился, – начались схватки. Пришлось срочно везти в больницу.

– В какую?

– Клиника Хелпингхуф, полагаю… А вам-то что за интерес, штандартенхуфер?

– Эти двое были в моей разработке! – процедил Грег ему в лицо. – Своей операцией вы завалили мою, вероятно даже более важную!

В сердцах он ударил копытом по крышке чемодана с рацией.

– Осторожнее! – огрызнулся единорог, перебиравший рядом содержимое ящиков стола. – Только отпечатков чужих нам тут не хватало…

– Все вопросы к начальству. Мы лишь делали то, что должны были. А теперь… – Гроссхуфер указал в сторону выхода. – Покиньте, пожалуйста, место преступления. Всё, что дозволено, вам сообщат.

– Я это так не оставлю, – пробурчал Грег, топая к дверям. – Вы ещё за это ответите…

– Будем всенепременно ждать, – хохотнул гестапони вдогонку.

Грег обернулся, чтобы напоследок выдать какую-нибудь тираду, но только выдохнул сквозь зубы и вышел из квартиры.

Оказавшись на улице, он сел в машину и, резко тронувшись с места, выехал с подъездной дорожки.

«Конские яблоки… – думал Меллоу, давя на газ и крепко сжимая руль. – Опередили. Ещё бы пять минут… Вот только кто? Найт Скай или Ариана?.. Скорее всего, Ариана. С ней пока не вышло наладить такой же тесный контакт, как с этим бэтпони. Теперь главное, чтобы Кейк не рассказала лишнего… Хотя… она же меня почти не знает, разве что как клиента своего мужа… упокой его душу Селестия… А сам я в случае чего всегда смогу отбрехаться. Найт Скай меня прикроет. Я для него слишком ценный актив, чтобы разбрасываться мной… надеюсь, даже в случае моей предполагаемой измены».

Он остановился на светофоре, пропуская через дорогу толпу фестралов с факелами и портретами командиров времён Первой Войны Двух Сестёр. Вытащенных из забвения псевдогероев, признанных в Эквестрии военными преступниками.

«Решено, – кивнул про себя Грег, постукивая ногой по рулю. – Попробую навести справки через Найт Ская. Также нужно подбить мосты к Ариане, чтобы быть в курсе того, что планируют гестапони.

Моя игра ещё не закончена. И я должен выиграть, перехитрив их всех.

От этого зависит не только моя судьба – но и, возможно, будущее Эквестрии».

В операционной стоял резкий запах хлорки и спирта. В мертвенно-бледном свете ламп на металлическом столе раскинулась громко стонущая розовая кобыла с широко расставленными ногами, прикрытая до низа живота белой простынёй.

А над тем, что находилось ниже, склонились врач-единорог и медсестра-земнопонька. И вид у них был донельзя серьёзный и деловитый.

– Тужьтесь! Сильнее! – велел строгим тоном жеребец, магией сканируя «зону деятельности».

– ЫЫЫЫЫЫАААААААААААА!!! – зажмурившись, возопила Кейк сквозь сжатые зубы. – О… Селестия…

Врач с медсестрой переглянулись. Затем земнопони кивнула и вышла из операционной.

В коридоре сидел на скамейке у самых дверей гестапони с блокнотом. Медсестра сдвинула с лица маску и что-то сказала ему на ухо, после чего вновь скрылась в дверях, из-за которых доносились леденящие душу вопли.

Персиковый жеребец поморщился и записал что-то в блокнот, после чего откинулся на спину и закрыл глаза. Эта смена обещала быть длинной.

– …Скажите, что заставило вас перейти на сторону Новой Лунной Республики?

– Эти мрази убили моего сына! Подкараулили где-то на перемене и… Арргх, как я хотел вырвать им всем глотки и выпить из них всю кровь! А потом… Спек не выдержала этой утраты. – Послышался сдавленный всхлип. – Простите, я… не могу так спокойно об этом говорить… Они за всё отве…

Копыто повернуло тумблер, и приёмник затих.

Грег покачал головой и отошёл от комода, на котором стояло «починенное» Эрвином радио. Сев на диван, жеребец взял карандаш и принялся задумчиво помешивать его острым кончиком застарелое содержимое пепельницы.

Рядом тихо шумел вентилятор, обдувая распаренную шею: несмотря на близость к морю, Мэйнхэттен накрыла жара, словно сама Селестия наслала на заслуживший этого город своё проклятие.

Так уж вышло, что Данфель был не прочь порой выкурить сигарету-другую – так сказать, для душевного спокойствия. Да и к тому же с его-то внешностью и устрашающей чёрной формой это выглядело солидно.

Вот только Грег не страдал такой вредной привычкой – а гробить лёгкие табачной отравой даже ради конспирации в его планы не входило. Поэтому «сослуживцам» по Канцелярии Меллоу привык говорить, что после той роковой контузии полностью переосмыслил свою жизнь и стал задумываться о многих вещах, которых и не замечал раньше. И в целом это работало. А пепельница порой пригождалась, чтобы сжечь черновик очередной переданной в Центр шифровки.

И только трое пони на его рассказ иронично или даже скептически прищуривали взгляд: Найт Скай, Октавия Мелоди и Ариана Вагнер.

«Я здесь уже почти три месяца, – думал жеребец, не отрываясь от своего занятия. – И столько раз мне приходилось обводить их вокруг копыта… Однако я до сих пор не могу с уверенностью сказать: вдруг они что-то подозревают? А может, как раз сегодня меня окончательно раскусили? Им даже не нужно вызывать меня на допрос: в этой части Эквестрии косвенных улик теперь, как правило, достаточно, чтобы упрятать любого за решётку или в деревянный ящик. Хотя бы отопительный сезон кончился, так что половина крематориев сейчас простаивает…

Но я всё ещё жив. И даже на свободе. Просто чудо какое-то, светлый сон... – Грег вздохнул. – Из которого в любой момент могут выдернуть».

Он покачал головой, взялся зубами за край пепельницы и вытряхнул её в корзину для бумаг, после чего опустил обратно на стол, где лежал исписанный размашистым почерком «Данфеля» лист бумаги.

В столбик было записано пять пунктов – по одному слову, истинное значение которых понимал лишь сам Грег.

1. Чейнджлинги.

Это была его основная головная боль в мае. По секретным каналам прошла информация, что Найтмэр Мун планирует переговоры с чейнджлингами насчёт открытия второго фронта против Эквестрии после того, как жуки подомнут под себя Олению. И задачей Грега было эти самые переговоры предотвратить.

Пришлось посеять слухи, что некоторые чиновники и генералы планируют в кулуарах выторговать дополнительные плюшки себе, любимым, в обмен на некоторые уступки со стороны Лунной Республики. При этом каждый должен был думать на кого-то другого: Сансет Шиммер – на командующего Пегасенваффе, тот – на неё, Октавия – на Ариану, та – на Найт Ская… На кого, в свою очередь, думал бриганденхуфер, Грег сказать затруднялся.

Но так или иначе шепотки дошли и до самой Хорскучер, перед которой встал выбор: либо в самый разгар войны расстреливать всю свою команду и назначать новых пони, либо отложить переговоры на неопределённый срок. Здравый смысл возобладал, и аликорн решила в итоге отказаться от альянса с Кризалис – тем более, что у той и своих дел было по горло.

2. Марипони.

Копание в архивах под носом у Арианы всё же дало кое-какие плоды. Спустя два месяца мучений и догадок Грег наткнулся на единственное неосторожное упоминание места, связанного с проектом «Мэйнхэттен», в одной из подшитых в папку внутренних директив.

Поиск по карте ничего не дал, но по косвенным признакам жеребец ещё больше уверился, что база по разработке жар-бомб находится в бывшем драконьем эксклаве. Серьёзных успехов там, судя по всему, пока не добились, так что эту заморочку можно было и отложить.

3. ЛУНЕНЕРБЕ!!!

Вгрызшись в финансовые отчёты, Грег чуть не взвыл тогда от досады. Ещё весной экономика Республики была на грани коллапса от неимоверных вложений в секретные проекты и ВПК! И своей операцией в Мединституте, убившей один из таких проектов, Грег и его товарищи оказали Найтмэр Мун неоценимую услугу, облегчив столь затратное бремя! Как итог, освободившиеся средства были вложены не только в военный сектор, но и в гражданскую экономику, чтобы обуздать рвущуюся с цепи инфляцию.

Ещё один горький урок, что у всего есть свои последствия.

К тому же в своём расследовании Меллоу всё чаще стала приходить мысль о том, что на самом деле всем в Луненербе заправлял не Гизмо Пойндекстер, как казалось по подписям на отчётах. От некоторых проектов, таких как разработка гипнотической музыки на основе песнопений фестралов и прочая возня со всякими древностями, ниточки тянулись к самой Октавии Мелоди.

4. Селестия.

Тревожные звоночки мелькали то и дело ещё с апреля, но лишь теперь Грег с большой долей точности мог сказать, что группенхуфер Вагнер с подачи самой Хорскучер готовит план покушения на принцессу Селестию.

Исполнить указание должны были завербованные агенты в Эквестрии из самых близких союзников Принцессы Солнца. Но кто именно – пока оставалось загадкой. Чтобы выяснить это, Грег поставил нескольких «своих» подчинённых из шестого управления следить за контактами Арианы. Найт Скаю же Меллоу сказал, что просто не хочет, чтобы гестапони вставали у него на пути, и шеф, похоже, принял эту идею с энтузиазмом. А может, лишь притворился, подсаживая штандартенхуфера на очередной крючок? Неизвестно.

И последним, пятым пунктом стояла 5. Семья.

«Они всё ещё не знают, кто я, – подумал Грег, оглядываясь на стену у себя за спиной, разделяющую его кабинет и их с Вайолет спальню. – За эти месяцы они стали мне как родные… Но в том-то и дело, что – “как”. Не могу отделаться от мысли, что я просто жалкий обманщик, втёршийся в доверие к беззащитной кобыле и жеребятам…»

Он стиснул зубы и шумно выдохнул, затем вновь посмотрел на пепельницу – теперь пустую.

«Что, если они узнают? Как отреагируют? Хотя… смотря ещё от кого… Не хотелось бы закончить как Эрвин. И всё же… – Взгляд жеребца снова метнулся через плечо. – Я не могу их бросить. С моим появлением их жизнь несказанно преобразилась. Чего греха таить, меня уже почти не боятся дети… А Вайолет… Вайолет…»

Перед глазами тут же встала точёная фигурка сиреневой пони, её стройные ножки… и такой соблазнительный гладкий хвостик…

«НЕТ!!!»

Грег укусил себя за копыто, чтобы не зарычать. От волны боли охватившее жеребца возбуждение немного схлынуло, но будоражащее покалывание чуть ниже пояса всё же осталось.

«Я не могу! – мысленно отчеканил он и выпустил из зубов окровавленное копыто. – Конечно, Вайолет – прекрасная пони. За последние месяцы она стала чаще улыбаться и теперь почти уже не жмётся и не сутулится! В любой другой ситуации я бы не преминул завязать отношения с такой хорошенькой и чуткой кобылкой… Но так, как сейчас… Нет. – Он резко мотнул головой. – Лучше уж к стенке, в топку или в концлагерь. Она замужем – а значит, принадлежит другому. Пусть Данфель и первостатейный мудак, но губа у него не дура. А мой потолок как Грега Меллоу – случайные знакомства в баре и свидания на одну ночь. Такой, как я, семьи не заслуживает».

Внезапно ему вспомнилась Аврора. От рождения белая как снег, лейтенант также привыкла следить за собой – и по своему природному очарованию, некой неуловимой внутренней красоте могла быть дать фору многим кобылам в их батальоне.

«Ну нет… – Грег даже усмехнулся. – У неё Спектр есть. Как-никак, они уже давно вместе служат. А я в их отряде был так, сбоку припёка. Не знаю даже, вернусь ли к ним, когда… когда моя миссия здесь закончится. Хотя… когда она вообще закончится?..»

Меллоу успел подумать о том, что всё-таки даже Спектр вроде как не засматривался на Аврору в этом плане, ведя себя с ней скорее как с боевой подругой…

Как вдруг распахнулась дверь и в комнату вбежала зарёванная Санни, очевидно вернувшаяся с вечерней прогулки.

– Папа! – выпалила она с порога, вытирая грязным копытцем слёзы. – Мне надо сменить имя! Сегодня же-е-е!..

И она опять разревелась, бессильно плюхнувшись на пол.

В дверях показалась обеспокоенная мордочка Вайолет. Грег успокаивающе поднял копыто: мол, я разберусь, – и только потом понял, что так и не стёр кровь с шерсти. Вайолет и в самом деле как будто не очень ему поверила, но по привычке спорить не стала и молча исчезла.

Сам же Грег поднялся с дивана и подошёл к плачущей Санни. Присел рядом с ней и легонько бупнул её копытом в носик.

Не ожидавшая этого кобылка распахнула глаза, уставившись на него, и даже реветь перестала.

– А теперь давай по порядку, – мягко сказал жеребец. – Кто тебя обидел и что могу сделать я?

– М-мы с друзьями… все вм-месте и-играли… – стала сбивчиво объяснять маленькая пони, утирая глаза копытцем. – А п-потом… один из них, Спарки, сказал… ск-казал…

Кобылка снова шмыгнула носом, и Грег, опережая новый поток рыданий, потянулся вперёд и обнял Санни, а та в ответ прижалась к его плечу.

– И-и… он сказал, что у меня с-слишком солнечное имя[1] и что я… что я за… с-солнцерылых…

Грег чуть не выматерился сквозь зубы.

Это слово часто использовали в Республике, чтобы показать презрение к врагам из западной части Эквестрии. Но чтобы его употребляли жеребята… да ещё и с тем же посылом…

«Этот режим надо уничтожить, – стиснув зубы, подумал Грег и обнял “дочь” ещё крепче. – Иначе детям никогда не вырасти здесь нормальными».

– Папа, – прошептала Санни, и у Меллоу заныло сердце. Его только что назвала отцом совершенно чужая кобылка. – Давай мы сходим куда нужно и поменяем мне имя. Скажем, на Муни Смирк. Так будет лучше, верно?

Грег тяжело вздохнул. Сейчас ему опять приходилось тщательно подбирать слова. Чтобы и не вызвать подозрений, и хоть как-то утешить пони, которая так к нему привязалась.

– А сама ты что думаешь? – негромко ответил он вопросом на вопрос. – Разве ты не была счастлива носить всю жизнь прежнее имя? На мой взгляд, оно тебе больше подходит. Мы… мы с Вайолет именно поэтому тебя так назвали – потому, что ты наш солнечный лучик в этом тумане жизни. Мы просто хотели, чтобы ты была счастлива…

– Но почему сейчас мне от этого плохо?! – выкрикнула Санни, и от вида вновь выступивших на её глазах слёз Грегу самому захотелось плакать. – Почему теперь я должна страдать?! Кругом все кричат про луну, но почему каждый день встаёт и заходит солнце?! Я тут при чём?!

– Ты ни при чём. Не волнуйся. Просто… будь собой. Ты – это ты, кто бы там что ни говорил. Слышишь? – Меллоу мягко повернул к себе заплаканное личико поньки и взглянул ей в глаза. – Будь сильной. Не позволяй никому, кроме себя самой, решать, кем ты должна быть.

– Но… – всхлип. – Они же всё равно… будут дразнить меня «солнечной»…

– Почему бы тогда не задействовать вторую часть имени? Пусть тебя называют Смирк, чтобы ты снова сверкала улыбкой?

– Но… я же не давлю лыбу всё время…

Кобылка немного смущённо посмотрела на Грега.

Тот лишь тепло улыбнулся.

– Тогда это не должно тебя волновать. – Он повернул голову и посмотрел в окно, где в безоблачном летнем небе как раз поднималась луна. Белая и чистая… в отличие от той, что её поднимала. – В конце концов, все мы пони… даже те, кто сражается за Селестию. Если каждый раз будешь менять то, какая ты есть, то что от тебя в итоге останется?

– Пап, ты говоришь загадками.

– Я знаю, милая. Знаю. – Грег потрепал её по соломенной гриве. – Когда-нибудь ты поймёшь. А пока не расстраивайся. Если надо, я поговорю с ними и всё объясню. Но лучше, если это сделаешь ты. Если научишься стоять за себя, то тебе ничего в этой жизни не будет страшно.

– Правда? – Она взглянула на него распахнутыми глазёнками.

– Правда. А теперь беги. Кое-кому уже давно пора спать.

– Спасибо, папа. Ты лучший.

И прежде чем Грег успел что-либо понять, она чмокнула его в гладко выбритую щёку и ускакала прочь. Дверь кабинета захлопнулась от поднятого ею порыва ветра.

Меллоу лишь коснулся щеки и медленно покачал головой.

«Я так долго не выдержу. Не могу ломать эту трагикомедию вечно. Рано или поздно они всё узнают. И лучше, если я расскажу им сам. Но… – Он оглянулся на список, с укором взиравший на него со стола. – Не сейчас. Сначала я должен отвести от Эквестрии все угрозы, заготовленные шайкой мерзавцев во главе с Найтмэр Мун. И даже тогда… может понадобиться время.

Время… которое у меня на исходе».

– Дорогой? – осторожно заглянула в дверь Вайолет. – Всё в порядке?

– Да. Не беспокойся. Просто… устал на работе.

Жеребец встал и подошёл к двери.

– Пойду-ка я спать.

– Санни и Рэнди я уже уложила, – сказала Вайолет, пропуская его в коридор. – И… подумала, что мы можем…

– Давай не сейчас, хорошо? У меня был очень трудный день.

Не оборачиваясь, Грег вошёл в спальню. Сел на кровать, разделся и аккуратно сложил одежду рядом на стуле, как привык делать Данфель, после чего укрылся с головой одеялом.

Уже в полусне он услышал, как в спальню заходит единорожка и так же тихо, чтобы не потревожить его, снимает одежду, а затем ощутил, как она улеглась на своей половине кровати.

– Спокойной ночи, Ян, – прошептала она в пустоту, наверное отвернувшись.

Грег невольно представил себе её стройные формы. Его естество ожидаемо всколыхнулось.

Задержав дыхание, он досчитал до десяти. Напряжение немного спало.

Грег с облегчением выдохнул и – падая в долгожданные объятия сна – с чистой душой ответил:

– Спокойной ночи.

В кабинете с табличкой «Дежурный врач» стояли двое. Одним был тот самый персиковый гестапони, на этот раз одетый в гражданский костюм; другим же – кофейного цвета немолодой единорог, принимавший два дня назад роды у привезённой под строгой охраной пациентки.

– …Как только она попросит вас позвонить куда-либо или передаст вам записку, – деловым тоном говорил переодетый гестапони, – немедленно звоните мне. На работу, домой – неважно. В любое время. В любое.

Персиковый жеребец направился к двери – но его догнал вопрос врача:

– А если понибудь к ней придёт?

– Сообщите вот сюда. – Гестапони остановился и, взяв в зубы карандаш, написал на клочке бумаги адрес. – Это в трёх минутах от вас. – Передавая бумажку врачу, он добавил: – А посетителя задержите под любым предлогом. Под любым.

Пройдя мимо шмыгнувшей внутрь медсестры, он вышел в коридор, а затем решительно зашагал в сторону одной из палат.

Отворив дверь, Зик Хантер увидел смотрящую на него с любопытством розовую кобылу, лежащую на единственной в помещении койке и укрытую одеялом. На первый взгляд она казалась совершенно спокойной, и лишь едва заметные следы под глазами говорили о том, что накануне она много плакала.

Без сомнения, это была та самая пони – Кейк Уок, жена убитого при задержании эквестрийского радиста.

– Доброе утро, миссис Уок, – сказал гестапони как можно дружелюбнее и подошёл к её кровати. – Меня зовут… – он на секунду задумался, – Биг Бантер[1], я представитель страховой компании, с которой имел дело ваш муж. Ну, как у вас дела? Как жеребёнок?

– Спасибо, – ответила Кейк, пока он придвигал ближе стул и доставал из притороченного к поясу портфеля какие-то бумаги. – Он начал покрикивать, и я успокоилась. Я боялась, что из-за… того, что произошло, у него могло что-то повредиться с голосом. Но врачи смотрели, вроде бы всё в порядке.

– Ну и слава Луне, – пробормотал жеребец, усаживаясь рядом с ней. – Бедные дети. Столько страданий для них, вступающих в этот грозный мир… – Он порылся в бумагах. – А у меня для вас новости.

– Хорошие?

Зик усмехнулся:

– В наше время все новости плохие, но для вас скорее хорошие.

– Большое спасибо, я не забуду вашу доброту, – слабо улыбнулась Кейк, так что нельзя было понять, говорит она искренне или с иронией.

– А у вас роскошная грива. Так бы и любовался ею… Пользуетесь какими-то особыми шампунями?

– Да. – Она повернулась, чтобы взглянуть на маленькую кроватку с её жеребёнком. Тот, кремовой масти и плотно укутанный в пелёнки и одеяла, негромко угукал во сне. – Дядя как-то присылал из Нового Мэйрленда… – Она вдруг нахмурилась. – Простите, но что-то я не помню, чтобы Эрвин…

– Он вам не говорил? – вскинул брови Зик. – Что ж, тогда скажу я. Несколько лет назад, ещё до войны, ваш муж застраховал свою жизнь на крупную сумму с условием обеспечить в случае его смерти достойное содержание для семьи. На тот момент это были его престарелые родители; теперь же – вы, миссис Уок, и ваш сын. И сейчас мой долг – исполнить волю вашего мужа.

– Но… – дрожащим голосом произнесла Кейк, – он же…

– Да, обвинение в измене, безусловно, станет большим препятствием, но вы-то сами ни в чём не виноваты? – с прищуром посмотрел на неё Зик. – А ваш жеребёнок тем более. Я просто не могу допустить, чтобы в таком тяжёлом положении вы остались без какой-либо помощи, да ещё и под подозрением… Скажите, вы случайно не помните адрес своего дяди в Мэйрленде?

Кейк призадумалась.

– Я… не помню… надо посмотреть на коробке из-под посылки.

– Знаете, хоть сейчас и идёт война, но эти мэйрлендцы – нейтралы, да к тому же богатые. Вы можете написать ему, а я – посодействовать, чтобы ваше письмо дошло бы с одним из торговых кораблей Скайфола. Уверен, как только он узнает о том, что у вас появился малыш, сердце его дрогнет. А теперь вот что…

Зик надел очки (естественно, без диоптрий, о чём Кейк не могла догадаться) и придвинул к себе бумаги.

– Я договорился с копытоводством фирмы… первое пособие мы дадим вам уже на этой неделе, не дожидаясь перепроверки общей суммы страховки… но для этого необходимы имена двух гарантов.

– Кого? – недоумённо переспросила Кейк.

– Двоих пони, которые – извините, я всего лишь чиновник, не сердитесь, – которые могли бы гарантировать вашу честность… ещё раз прошу понять меня верно.

– Ну… кто же может дать такую гарантию?

– Неужели у вас нет друзей?

– Таких? После всего, что случилось? – Кейк приуныла. – Сейчас ко мне нипони и на пушечный выстрел не подойдёт. Что уж говорить о том, чтобы подать копыто.

– А знакомые? Просто знакомые, которые могли бы подтвердить, что знали вашего мужа?..

– И чтобы их сразу арестовали? – Кейк покачала головой. – Уж простите, но я не уверена, что могу полностью вам доверять.

– Если возникнут какие-нибудь проблемы, наша компания предоставит им хороших адвокатов. А вам – в первую очередь. Уверяю вас, – Зик обезоруживающе улыбнулся, – вы можете чувствовать себя в безопасности. А пока… – он зашуршал бумагами, – назовите мне кого-либо из друзей… знакомых вашего мужа.

Кейк подняла взгляд, явно что-то припоминая.

– Попробуйте поговорить с…

Она назвала пару имён и адресов, которые Зик записал в блокнот. Эти сведения ничего гестапони не говорили; подсознательно он желал услышать что-то знакомое. Например, «Ян Данфель»… или «Грег Меллоу».

– Благодарю, – произнёс он, убирая блокнот. – Это уже кое-что… Я постараюсь сделать этих пони вашими гарантами. Да, – вдруг спохватился он, – теперь вот ещё что. В квартире вашего мужа было найдено несколько чемоданов… Завтра их принесут сюда и при мне и враче вскроют, чтобы вы могли сказать, где ваши вещи, а где – вашего мужа. Если что-то будет ненужно, я поменяю это на бельё для вашего жеребёнка.

Кейк улыбнулась.

– Спасибо вам. Луна… отплатит вам за вашу доброту.

– Вы состоите в Лунной церкви?

– Нет, нам с Эрвином всегда была безразлична религия.

– А я вот до войны, по секрету скажу, посещал иногда церковь Гармонии. Но уже через каких-то пару недель их в Республике уже не осталось… Впрочем, это неважно. – Зик вновь завозился с бумагами. – Главное, чтобы Гармония была у пони в душе. И самое последнее… – Он взял в копыта раскрытую папку. – Пожалуйста, подпишите эту просьбу незамедлительно выплатить вам первую часть ссуды… Вот здесь, пожалуйста.

Он передал ей папку и авторучку, и Кейк, зажав пишущую принадлежность в зубах, оставила на документе свой росчерк.

– Спасибо, – улыбнулся ей Зик, забрав папку и сняв натирающие нос очки. – Желаю вам и вашему малышу скорейшей выписки.

«В крематорий, подстилка эквестрийская», – в это же время подумал он.

Кейк улыбнулась в ответ, и Зик с трудом удержался, чтобы не расквасить ей морду.

«Не сейчас, – пообещал он себе. – Ещё не время…»

Грег вышел из кабинета и полез в карман за ключом. Время было уже обеденное, поэтому сама Селестия (или Найтмэр, тут уж кому как) велела прогуляться до одной из кафешек поблизости.

В это время по коридору Канцелярии прошли двое пони, нагруженные чемоданами. Поворачивая ключ в замке, Грег проводил этих двоих пристальным взглядом. Они прошли мимо, лишь на секунду замедлив шаг, чтобы выбросить ногу в мунлайте.

«Это чемоданы Эрвина, – подумал серый пони, убирая ключ в карман кителя. – Я бы узнал их из тысячи. И в одном из них передатчик. – Он закусил губу. – Скверно…»

Он снова посмотрел тем двоим вслед и сначала неспешно, а затем всё увереннее зашагал за ними по коридору.

В голове, словно в растревоженном улье, роились мысли.

«Зачем я за ними пошёл? Что делать дальше?.. На чемоданах должны остаться отпечатки копыт Эрвина. А вдруг к ним прикасалась и Кейк? Вдруг не только к внешней стороне, но и, скажем, к шкале настройки или чёрным эбонитовым наушникам? Тогда прихвостни Арианы смогут предъявить ей соучастие… впрочем, они так и так это сделают. Но в этом случае у них будут железные, по их мнению, доказательства».

Двое пони спустились на один этаж, завернули за несколько поворотов и вошли в ничем не примечательный кабинет. Недолго думая Грег направился следом.

– Поставьте это сюда, – ещё не доходя до двери, услышал он знакомый голос.

Копыто замерло в воздухе на середине шага, а челюсти болезненно сжались.

«Ты… Как же тесен мир. А в особенности Республика».

Они пересекались по работе несколько раз… конечно же, после того, как группенхуфер Вагнер сняла с псевдо-Данфеля наблюдение. Нельзя сказать, что Грег и Зик стали близкими друзьями – всё-таки разница в два звания давала о себе знать, да и общих дел у них было не особо много. Так что ещё неизвестно, как отреагировал бы штурмхуфер на внезапное вторжение.

Но отступать было уже поздно.

Грег толкнул дверь.

– Готовитесь к переезду, штурмхуфер Хантер? – поинтересовался как бы невзначай.

Двое гестапони тут же вытянулись при виде штандартенхуфера, а Зик растянул губы в ухмылке.

– Нет, это передатчик.

– Коллекционируете их, что ли? – Грег подошёл к столу, где взял из вазочки и зажевал мятную конфетку. – А где хозяин?

– Хозяйка, – поправил его Зик и зыркнул на подчинённых: – Можете идти.

Те немедленно покинули кабинет.

– Хозяину каюк. – Персиковый жеребец шагнул к вешалке и снял чёрный китель, в то время как Грег, удобно устроившись на стуле, задумчиво жевал вторую конфетку. – А хозяйка вместе с новорождённым лежит в клинике Хелпингхуфа.

– Вот только новорождённого нам и не хватало.

– У неё ещё и с головой не всё в порядке… Затирала мне про какую-то доброту… Тьфу! – Зик скривился. – Честность, верность, щедрость, доброта, смех… К чему сейчас всё это дерьмо? Мы строим новый мир, основанный на праве сильного. Как только Республика победит, вся эта лживая дружбомагия уйдёт в историю. Да что там, – усмехнулся он, – уже уходит. Слышали небось о том, как эти мрази в их так называемой «Школе дружбы» насмерть бэтпони забили? Вот она – их дружба. И мы им отплатим тысячекратно за каждого, кого они посмели тронуть.

Грегу больших усилий стоило с невозмутимым лицом выслушать эту тираду.

– Можете не сомневаться, – небрежно произнёс он. – Но вернёмся к нашей кобылке. Что думаете делать? Не допрашивать же её в таком состоянии…

– А по-моему, как раз в таком состоянии и допрашивать, – ответил Зик и прошёлся по кабинету, встав за спиной у Грега. – А то мы всё канителимся, ждём чего-то… Хотя, конечно, повезёт, если эта стерва окажется настолько тупой, что опознает чемодан с рацией. Слава Луне, сбежать она не сможет: у неё там жеребёнок, а в детское отделение никого не пускают. Не думаю, что она уйдёт, бросив сосунка. – Персиковый пони задумался и, обойдя Грега, сел крупом на стол вполоборота к штандартенхуферу. – А в общем-то… Дискорд её знает. Я решил сегодня привезти её сюда, – добавил Зик, повернувшись к Грегу.

– Разумно, – произнёс тот, поигрывая ключом на копыте. – Пост там поставили? Надо же следить за возможными контактами.

– Да, мы там посадили свою медсестру и заменили сторожа нашим сотрудником.

– Тогда стоит ли её сюда привозить? – спросил Грег, искоса глянув на Зика. – Всю игру поломаете… Вдруг она решит искать связь?

– Вот я и сам без понятия. – Зик снова принялся ходить по кабинету. – Вы же знаете этих солнцерылых: их надо брать тёпленькими, слабыми…

– И с чего вы так решили? Только потому, что она была замужем за этим радистом?

– Так в том-то и самое интересное! – Штурмхуфер с довольной ухмылкой наклонился вперёд, уперев копыта в столешницу. – Она же эту белую шлюху звала, когда рожала! Ну точно говорю – солнцерылая и есть!

Грег приподнял бровь и усмехнулся краешком рта.

– И где она?

– В Хелпингхуфе. Так что привезти её сюда – десять минут работы.

– Тогда везите. – Грег поднялся, всё ещё играя ключами, и как будто невзначай задумался. Зик стоял рядом, вперив в него внимательный взгляд. – Хотя… можете поломать всю игру. Интересно будет, если она начнёт искать контакты… Думаете, её сейчас не разыскивают по всем больницам… их агенты?

– А вот эту версию мы пока не отработали… – пробормотал Зик, продолжая буравить штандартенхуфера взглядом.

– Дарю. Не поздно этим заняться сегодня. – Грег повернулся к двери. – Будьте здоровы, желаю удачи.

Уже на пороге он остановился и проговорил себе под нос:

– Это интересное дело… очень интересное. И главное тут не переторопить, – он вновь посмотрел на Зика. – Советую не докладывать большому начальству, они вас заставят гнать дело. Ну ладно… да, а зачем же я заходил? – будто бы спохватился он. – А, вспомнил. У вас не будет какого-нибудь хорошего снотворного, штурмхуфер? А то что-то в последнее время по ночам никак не могу уснуть…

– Предпочитаю справляться без таблеток, – усмехнулся Зик. – Скажем, сбросить напряжение с парочкой симпатичных кобылок из бара или на худой конец с номером «Плейпони», если получка скоро. Но вы-то, насколько я знаю, женаты, вам такое не подойдёт.

– И то верно, – улыбнулся Меллоу в ответ.

– Поэтому вас уж могу уважить…

«Запоминается последняя фраза, – думал Грег, пока Зик доставал из ящика стола заветную баночку с пилюлями. – Теперь, если спросят, кто заходил и зачем, Зик наверняка ответит, что заходил к нему Данфель и просил снотворного. Всего несколько пони в курсе, что этот прощелыга крышует на углу аптеку, а хозяина держит на крючке по обвинению в симпатиях к Эквестрии, поэтому тот сливает Зику инфу на соседей. Ариана уж точно об этом знает, так что не сильно удивится».

Распрощавшись с Зиком, Грег направился к лестнице. Ему нужно было вернуться на четвёртый этаж, в своё управление, где его поджидал ещё один разговор, с которым нельзя было медлить.

– Я больше так не могу работать! – выпалил Грег, врываясь в кабинет Найт Ская. – Простите, бригаденхуфер, но после того, что произошло, мне остаётся только уволиться из Канцелярии и перевестись на фронт, чтобы оказаться подальше от этого гадючника!

Тёмно-синий фестрал в замешательстве отложил бумаги, глядя на подчинённого.

– Что случилось?

Грег подошёл к столу и посмотрел Найт Скаю прямо в глаза.

– Не падайте в обморок, но, по-моему, мы все под колпаком у Арианы!

Фестрал медленно встал и вышел из-за стола, указав Меллоу на один из стульев, а сам разместился напротив.

– В чём дело?

– Помните ту слежку весной, после моего возвращения? Теперь и ещё почище. – Грег подпустил в голос побольше раздражения. – Они находят какую-то кобылу с передатчиком, видимо работавшую очень активно. Я охочусь за этим передатчиком три месяца, но отчего-то это дело попадает к Хантеру, явно протеже Арианы, который так же понимает в радиоиграх, как кролик в магии!

Найт Скай призадумался, прислонив копыто к щеке, потом резко вскочил и подошёл к батарее из телефонов у дальней стены.

– Не надо, ни к чему, – остановил его Грег, когда фестрал уже поднимал трубку. – Начнётся склока – обычная склока между разведкой и контрразведкой… Не надо.

Найт Скай медленно положил трубку и обернулся на Меллоу, который продолжил:

– Дайте мне санкцию. Я поеду сейчас к этой кобыле, возьму её к нам и проведу хотя бы первый допрос! Может быть, я самообольщаюсь, но я проведу его лучше, чем Хантер. Потом пусть её перебрасывают ему! – Грег демонстративно отвернулся. – А мне важнее всего дело, а не честолюбие.

Зазвонил телефон, но Найт Скай не обратил на это внимания. Пройдясь взад-вперёд по кабинету, фестрал резко повернулся к Грегу:

– Поезжайте. Я разберусь.

– Может, не стоит? – поднявшись, смущённо произнёс Меллоу. – Мне не очень нравится вся эта возня…

– Езжайте и делайте своё дело. – Найт Скай положил ему на спину своё крыло и проводил подчинённого к выходу. – А потом уже мы поговорим обо всём остальном. Договорились?

– Хорошо, бригаденхуфер, – кивнул серый пони. – Благодарю за помощь.

– Разведчик или сдаётся сразу, или не сдаётся вовсе, – вдруг произнёс фестрал, глянув ему в глаза, и усмехнулся: – За исключением редких случаев после применения специальных мер головорезами Арианы… Так что всё вам станет ясно в первые два-три часа. Если эта мадам замолчит, отдадим её Вагнер, и пусть они разобьют себе лоб. – Найт Скай хохотнул, хотя это скорее походило на шипение. – А если заговорит, запишем её себе в актив и утрём нос Ариане.

– Угу…

– Езжайте.

Грег молча развернулся и вышел, чувствуя на спине внимательный взгляд прожжённого манипулятора, явно затеявшего какую-то свою интригу.

«Но по крайней мере, – подумал Меллоу, идя по коридору, – теперь у меня копыта развязаны».

По светлому коридору родильного отделения клиники шли двое пони: медсестра и Грег в своей устрашающей чёрной форме. Шаги отдавались гулким эхом. От жары лоб жеребца под козырьком фуражки был покрыт потом, а рубашка под распахнутым кителем – расстёгнута до середины. Однако внимания Меллоу на это почти не обращал. Все его мысли занимал разговор, который нужно было с первой попытки разыграть как по нотам.

Они подошли к двери нужной палаты. На скамеечке рядом сидела, очевидно, дежурная санитарка, которая сразу же встала, завидев гостей.

– Принесите одежду миссис Уок, – холодно велела медсестра, и немолодая кобыла в очках, кивнув, заспешила прочь от палаты.

– А вы, будьте любезны, – обратился Грег к медсестре, – проследите, чтобы в коридоре нипони не было.

Та изумлённо на него посмотрела. Меллоу сделал вид, что этого не заметил, и, распахнув дверь, вошёл в палату.

Кейк Уок, судя по всему, дремала – но тут же очнулась и большими глазами вытаращилась на жеребца. Грег же нацепил свою обычную ледяную маску – и устремил на розовую кобылу острый взгляд расчётливого элдэшника.

Кейк приподнялась на постели и прижала копыта к лицу, словно не веря, что за ней пришли. Или просто не ожидала увидеть именно Грега.

– Миссис Уок, собирайтесь, – резко бросил тот, глядя ей прямо в глаза.

Палата, без сомнений, была напичкана микрофонами, да и медсестра явно стояла за дверью и грела уши, поэтому жеребец старался говорить заготовленную речь громко, чётко и отрывисто.

– Вы проиграли. Разведчику надо уметь достойно проигрывать. – Грег двинулся вперёд, в сторону кровати Кейк, и встал у окна, продолжая смотреть на кобылу. – Знаю, вы станете отпираться, но это глупо. У нас перехвачено сорок ваших шифровок!

Говоря это, он огляделся. Вентиляция находилась под потолком – и за сетчатой крышкой вполне могло располагаться какое-нибудь подслушивающее устройство, а скорее всего – даже не одно.

Кейк, зажав копытцами рот, лишь тяжело дышала и тихо плакала. Либо играла, ухватив с первой секунды подчёркнуто, порой даже слишком, жёсткий тон Грега… либо, что вероятнее, на самом деле поверила во всю эту клоунаду.

«Ничего, у меня будет время её успокоить», – подумал серый пони, а сам тем временем подошёл вплотную к Кейк и продолжил:

– Сейчас вам принесут одежду, и вы поедете со мной. Я гарантирую жизнь вам и вашему жеребёнку, если вы станете сотрудничать с нами. – Он прошёлся взад-вперёд около кровати и строго воззрился на кобылу. – Я ничего не могу гарантировать, если вы станете упорствовать.

Тут приоткрылась дверь, и в палату вошла санитарка, неся в зубах узелок с одеждой.

– Может, вы всё-таки выйдете, пока я буду одеваться? – спросила Кейк, взяв с тумбочки гребень и принявшись расчёсывать гриву, пока санитарка раскладывала вещи.

«Слава Селестии, она хоть немного успокоилась».

– Я не выйду, но отвернусь, – ответил Грег и вновь отошёл к окну.

Снаружи расстилался знойный, душный Мэйнхэттен. «Наверное, в каком-нибудь Понивилле сейчас хорошо, – подумал Меллоу. – Можно сесть с бутылочкой холодного сидра где-то под деревом и не думать обо всём том навозе, в который я, так уж сложилось, вляпался».

– Буду продолжать говорить, а вы будете думать, что мне ответить.

– Я ничего вам отвечать не буду, – ровным тоном произнесла Кейк. Хороший знак – всё-таки совладала с эмоциями. Санитарка в это время, разложив на кровати вещи, вышла из комнаты. – Мне нечего ответить вам. Я ничего не знала. Вам нечего мне предъявить.

– Бросьте, – ответил, не оборачиваясь, Меллоу, – ваш радиопередатчик у нас. Ваши радиограммы тоже у нас. И расшифрованы – это доказательство, которое невозможно опровергнуть.

Затылком он чувствовал напряжённый и, вероятно, испуганный взгляд кобылы.

Однако пьесу нужно было доиграть до конца. И пока что не подошёл к концу даже первый акт этой драмы.

– От вас потребуется только одно – ваше согласие на совместную работу с нами. Я вам советую, – он обернулся и с прищуром глянул на одевающуюся Кейк, – согласиться с моим предложением…

Розовая пони осторожно кивнула, и у Меллоу отлегло от сердца.

«Всё-таки поняла. Умница. В отличие от своего мужа».

– …И во-первых, рассказать всё, что вам известно – пусть вам известно очень немногое. А во-вторых, принять мои предложения и незамедлительно, в течение двух-трёх дней, начать работать на нас…

«Самое главное я скажу позже, – думал Грег, вешая лапшу на уши Кейк и подслушивающих гестапони, пока кобылка разбиралась с пуговицами лёгкого платья. – То, что должно определить её дальнейшие шаги… Сейчас не могу. В машине тоже опасно – Ариана в любой момент могла вновь меня взять на прослушку.

Стало быть, самое главное я могу сказать только в коридоре. Минуты две у меня будет – подсчитал, пока шёл в палату».

Когда Кейк – уже в шляпке и платьице – встала с кровати, вошла санитарка, осторожно прижимая к себе передней ногой спелёнатого младенца.

– Дитя готово, – сказала она Грегу и повернулась к Кейк. – Если вам трудно нести жеребёнка, я могу его отнести в машину.

– Не надо, ступайте, – отрезал Меллоу. – Миссис Уок понесёт жеребёнка сама. А вы проследите, чтобы в коридоре не было больных.

«Вот и он – самый важный момент в разыгранном мною спектакле».

…В коридоре действительно не было никого – должно быть, кометы на петлицах в очередной раз сделали своё дело. Вновь гулко разносился звук шагов – однако на этот раз более размеренный: Грег подстраивался под Кейк, на спине у которой лежал её спящий маленький сын. К тому же сейчас даже несколько лишних секунд были на вес золота.

– Слушай меня, кобылка, – вполголоса заговорил он, когда они завернули за угол, – слушай внимательно. Они станут давать тебе информацию для наших. Торгуйся. Требуй гарантий. Требуй, чтоб жеребёнок был с тобой. Сломайся на жеребёнке. Они могут нас записать, поэтому сыграй всё точно у меня на допросе. Шифра ты не знаешь, наши радиограммы не расшифрованы, этим целиком занимался Эрвин. Остальное я возьму на себя. Скажешь, что Эрвин ходил на встречу с резидентом куда-то в Брыклин; кто он, ты не знаешь. Скажешь, что к Эрвину приходила какая-то пони из компании «Четыре звезды»; в машине я покажу тебе её фото, и всё. Ясно?

Этой пони была некая Гарнет, спецпредставитель отдела «Д» Третьего управления Канцелярии в правлении транспортной компании «Четыре звезды», ставшей за последние полгода чуть ли не монополистом в военных поставках. Так вышло, что Гарнет погибла неделю назад от пули неизвестного снайпера во время командировки в прифронтовые районы. Это был ложный след; отрабатывая его, гестапони потеряли бы десять-пятнадцать дней. А сейчас и один день решал многое.

– Не отчаивайся, я постараюсь тебя вытащить, – совсем тихо добавил Грег, когда они с Кейк подходили к дверям клиники. – Завтра вечером из гавани тайно отправляется паром с беженцами и освобождёнными пленными. Через несколько дней окажешься уже на Грифьих островах и забудешь случившееся как страшный сон. Со своей стороны я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности. Даю слово.

Он не смотрел на Кейк – но в мыслях буквально видел у неё на лице отсвет затеплившейся надежды.

Про паром он не соврал. Подчинённая Меллоу группа агентов недавно освободила целый лагерь военнопленных. Кого можно было, отправили на запад, в Эквестрию; остальные дожидались своего часа в бараках и на конспиративных квартирах, чтобы уплыть в Троттингем. Связь с тамошними властями Грег также успел наладить за последние месяцы.

Они вышли на улицу – и, спасаясь от палящей жары, сели в припаркованный поблизости чёрный «мэйрседес» Грега. Жеребец сел за руль, а кобыла на заднем сиденье принялась укачивать жеребёнка.

Ведя машину по летнему городу, Меллоу посматривал в верхнее зеркало на Кейк. Когда та убаюкала сына и обратила внимание на Грега, тот, не оборачиваясь, протянул ей через плечо фото красной кобылы с накрашенными лаком копытами. Через какое-то время Кейк сунула фото обратно, и серый пони убрал его во внутренний карман кителя.

Подъехав к зданию Канцелярии, Грег лихо припарковался на дорожке, вышел из машины, обошёл её и распахнул дверцу. Кейк с малышом на спине неуклюже полезла наружу. Вдруг она резко повернула голову и посмотрела куда-то в сторону. Грег проследил за её взглядом и обнаружил двоих пони, стоящих поодаль, – явно патрульных под прикрытием.

«Опять Ариана суёт свой нос… Да сколько ж можно-то. Это я сейчас должен дёргать за ниточки, а не она».

– Прошу вас, – поторопил он кобылу.

Нельзя было подавать виду. Ариана всё равно узнает. Более того, именно её пони, скорее всего, будут присматривать за Кейк, пока он утрясает вопрос со слежкой.

Розовая кобыла вышла-таки на дорожку, и Грег, захлопнув дверцу, повёл свою «пленницу» ко входу в здание.

А те двое, конечно же, направились прямо к машине.

На проходной Грег показал удостоверение и велел вышедшему к нему офицеру:

– Арестованную проводите в пятнадцатую комнату. – Лёгкое движение головой в сторонку Кейк. – Я с ней буду там работать.

И зашагал вверх по ступенькам, не обращая внимания на обыденную протокольную возню за спиной.

«Через два часа Зик доложит Ариане, что эквестрийская радистка исчезла из клиники Хелпингхуфа. По тревоге, наверное, будут подняты два отделения районной пониции. Дежурная сестра и санитарка будут арестованы. А ещё через час Ариане позвонит Найт Скай. И утрёт нос этой бледной суке».

– Приветствую вас, миледи, – прошелестел в трубке голос фестрала.

– Добрый вечер, – прохладно ответила Ариана Вагнер, стоя посреди роскошного кабинета. – Прошу меня простить, я сейчас… – Она повернулась и сделала своим адъютантам какой-то знак копытом. – Да, я слушаю.

– Данфель приготовил нам всем подарок.

– Это то, о чём я думаю?

– Да, он привёз эквестрийскую радистку, которая дала согласие работать на нас.

Ариана фыркнула. Естественно, она это знала – полтора часа уже сличала стенограмму допроса Кейк Уок с магнитофонной записью, полученной её службой, находящейся в постоянном соперничестве с управлением Найт Ская.

– …Советник самой Хорскучер уже поздравил его с этой удачей. Не сердитесь, дело у нас общее, важен только результат. А кого погладят по головке и кому дадут конфетку – в этом ли суть?

– Я не ем сладкое, – отрезала Ариана и положила трубку.

Затем проследовала в комнатку, примыкавшую к кабинету, где адъютанты возились с громоздким угловатым магнитофоном.

– Продолжим прослушивание, – бросила она, и холёный единорог в чёрной форме принялся настраивать аппаратуру.

Другим же был Зик, который со стиснутыми от злости зубами смотрел куда-то в пустоту.

– Надо сказать, этот Данфель непрост, лихо работает, – пробормотала белая пони со светлой гривой и странным крестом на кьютимарке и оглянулась на стену.

Там, соединённые между собой целой сетью разноцветных ниточек, висели документы, ротописные заметки и фотографии. В одном углу, рядом с перечёркнутым крест-накрест фото Эрвина Смита, находилось изображение Кейк Уок; с другой стороны – вырезка из газеты Кристальной Империи с серым жеребцом-земнопони в эквестрийской форме. А чуть ли не в центре – обведённая красным фломастером фотография штандартенхуфера Яна Данфеля.

– Только послушайте, как он её подготовил.

Зазвучала запись:

– Я не стану вам повторять той азбучной истины, что в Кантерлоте этот арест будет для вас приговором. Попавший в копыта к гестапони обязан погибнуть; вышедший от них – предатель и только предатель, не так ли? Это первое.

Я не стану просить у вас имён оставшихся на свободе агентов. Не суть важно: стараясь отыскать вас, они неминуемо придут ко мне. Это второе.

Третье… вы понимаете, что, как пони и как офицер НЛР, я не могу относиться к вашему положению без сострадания. Я понимаю, сколь велики будут муки матери, если мы окажемся вынужденными отдать ваше дитя в приют. Жеребёнок навсегда лишится матери. Поймите меня верно: я вам не угрожаю, просто… даже если бы я не хотел этого делать, надо мной есть начальство. А я не могу не выполнить приказ – я солдат, и моя страна воюет с вашей родиной.

И, наконец, четвёртое. Мы получали в последнее время немало фильмов и книг, созданных об этой войне в селестийской Эквестрии. Там изображают лунаристов полными дураками. Если это так на самом деле, тогда почему мы стояли у подножия Кантерлотского пика, если мы такие идиоты?

– Да… – послышался слабый голос кобылы. – Но теперь части Гармонической армии оттеснили вас за Вечнодикий лес…

– Верно. Когда наши войска стояли под Кантерлотом, вы верили, что дойдёте аж до Мэйнхэттена. Так и мы убеждены сейчас, что скоро вернёмся к Кантерлоту. Но в сторону дискуссию. Я начал говорить вам об этом потому, что наши дешифровальщики отнюдь не глупые пони и уже многое открыли в вашем шифре. И вашу работу – работу радиста – может выполнить понибудь из наших.

– Ваш радист не знает моего почерка. Зато мой почерк очень хорошо знают в Центре.

– Верно. Но у нас есть записанные на плёнку ваши донесения. Мы можем легко обучить вашему почерку нашего пони, и он будет работать вместо вас. Это будет вашей окончательной компрометацией. Вам не будет прощения на родине – вы это знаете так же точно, как и я; может быть, ещё точнее. Если вы проявите благоразумие, я обещаю вам полное алиби перед вашим копытоводством.

– Это невозможно…

– Вы ошибаетесь, это возможно. Ваш арест не будет зафиксирован ни в одном из наших документов. Вы поселитесь с моими добрыми друзьями в квартире, где будет удобно кобылке…

– У меня жеребчик.

– Простите. Вас – скажете потом, если увидите своих, – нашёл после смерти мужа пони, который назвал вам пароль.

– Я не знаю… пароля…

– Вы знаете пароль. Но я не прошу его у вас – это мелочь и игра в романтику. Так вот, тот, кто назвал вам пароль, скажете вы, привёл вас в эту квартиру и передал вам зашифрованные телеграммы, которые вы гнали в Центр. Это – алиби. В спектаклях и книгах о разведчиках принято давать время на раздумья… Я вам на раздумья время не даю и спрашиваю сразу: да или нет?

– Это единственный прокол, – заметила Ариана, которая всё это время прохаживалась по кабинету и прилегающей комнатке. – Он перепутал пол жеребёнка. А в остальном виртуозная работа.

– Да…

– Не слышу.

– Да… Да, да, да!

– Вот теперь хорошо. И не надо истерики: вы знали, на что шли, когда давали согласие работать против нас. – Раздался плеск наливаемой в стакан воды. – Прошу.

– У меня… есть одно условие.

– Да, я слушаю?

– С родиной у меня… оборвалась вся связь после… гибели мужа и моего ареста. Я буду работать на вас – если только вы гарантируете мне, что в будущем я никогда… не попаду в копыта моих бывших покровителей…

Звук упавшего тела.

– Потеряла сознание, – произнесла группенхуфер.

– Поместите арестованную в наш тюремный госпиталь. Проследите, чтобы обращение было отменно предупредительным. Это у неё на нервной почве, пройдёт.

Щелчок – запись закончилась. Единорог тут же принялся отсоединять катушку с плёнкой.

– Ещё раз, пожалуйста, включите, – попросила Ариана.

Затем подошла к стене с картиной из данных. Взяла в зубы красную ниточку и соединила фотографию Данфеля с Кейк.

– Вытяните из этой клубничной плюшки всё, что она знает, Хантер, – процедила белая пони, обернувшись на Зика. – Даю вам полный карт-бланш. Нужно выяснить, каким боком во всём этом замешан Данфель.

– Слушаюсь, группенхуфер, – кивнул тот и вскинул копыто в мунлайте. – Служу Новой Лунной Республике.

Поднимаясь к своей квартире, Грег нацепил на физиономию довольную улыбку. Как-никак, возвращался он с работы раньше обычного – Найт Скай отпустил его сразу после допроса Кейк, – да и Вайолет собиралась сырники приготовить… В общем, роль примерного семьянина приходилось отыгрывать на все сто процентов.

Впрочем, были в этом и плюсы. В зоне боевых действий справляться со стрессом оставалось своими силами. Спектр и Аврора могли, конечно, выслушать и даже (в отличие от немого Скайболта) дать какой-нибудь дельный совет, но это всё было не то. Гораздо важнее оказалось иметь рядом пони, которые видят в нём спутника не по смерти (пусть и всего лишь вероятной, но тем не менее), а в первую очередь по жизни. Более того, живя под личиной Данфеля, Меллоу всё сильнее вживался в роль – и уже с трудом представлял себе дни без этих милых мордашек. Как будто это была его собственная семья, которую по определённым причинам завести прежде не выходило.

Раскрываясь перед ним с каждым днём, Вайолет и дети сами всё больше тянулись к Грегу. И проводя время с ними, жеребец лучше и лучше осознавал, что значит быть отцом и мужем.

«Если когда-нибудь сам женюсь и заведу детей, то морально уже буду подготовлен», – подумал он, ковыряясь ключом в замке. Замок, кстати, он так до сих пор и не починил.

– Дорогая, я дома!.. – дружелюбно сказал с порога…

Да и так и застыл – с поблёкшей в одночасье улыбкой.

Вайолет жалась к стене в коридоре. Если бы Грег не знал, что раньше она вела себя так постоянно, то подумал бы, что в квартиру вломились.

Но нет – перед сиреневой единорожкой не было никого.

А вот дверь на кухню была открыта. И в проёме жеребец заметил чью-то чёрную элдэшную форму.

– Что случилось? – спросил он у Вайолет. – К нам кто-то пришёл?

Та еле заметно кивнула.

– Давно?

– С-с час назад, – пролепетала единорожка. – Она… она…

– Не беспокойся, милая, я разберусь. – Грег подошёл к ней и поцеловал в лоб, после чего заглянул в глаза. – Присмотри, пожалуйста, за детьми. Я не хочу, чтобы с вами всеми что-то случилось.

– Рэнди сейчас читает, а Санни ещё на прогулке с друзьями…

– Не волнуйся, – сказал он с мягкой улыбкой. – Всё будет хорошо, вот увидишь.

И, распахнув дверь, решительно вошёл на кухню.

– Так… И какого же сена вы тут забыли, штандартенхуфер Мелоди?

Октавия отставила кружку с чаем, обворожительно улыбнулась и поднялась из-за стола, вставая напротив.

– Значит, вот так вы обычно встречаете гостей, господин Данфель?

– Только незваных, – отрезал Грег. – У вас хватило наглости прийти ко мне домой, в то время как можно было просто назначить встречу в Канцелярии…

– И чтобы о ней знали все кому не лень? – Октавия приподняла бровь. – В то время как можно воспользоваться служебным положением и нагрянуть с приватным визитом, который нельзя отследить, так как он не планировался? – Она выставила вперёд изящное копытце. – Да, признаю, пришла без приглашения. Но я надеюсь, – она вновь улыбнулась, – вы не станете спускать даму с лестницы? Тем более… – кобылка опять посерьёзнела, – повод для визита у меня как раз таки есть.

– Что ж, тогда я весь внимание, – ледяным тоном произнёс Грег. – И молите Луну, чтобы повод оказался достаточно серьёзным, иначе я действительно отправлю вас вниз не самым приятным способом.

– Может, присядем? Или так и будем стоять, м-м?

Грег молча сел за стол, и Октавия, чуть помедлив, разместилась напротив.

– Итак, я слушаю.

– Как начальник отдела в Третьем управлении, я слежу за тем, чтобы пони в Республике соблюдали верность идеалам Лунной доктрины…

– И явно в этом преуспеваете.

– В мои обязанности входит проверять на благонадёжность не только обычных граждан. – Октавия стрельнула в жеребца взглядом. – Но и служащих, в том числе на самых высоких постах…

Она замерла, когда Меллоу ударил по столу копытом – да так, что задребезжала посуда.

– Если вы не скажете, зачем пришли, в ближайшие пять секунд, то горько пожалеете, что вам вообще взбрела в голову эта идея.

– Узнаю «железного Яна», – с виду невозмутимо произнесла Октавия, но внутри, Грег был в этом уверен, у неё затряслись поджилки. – Так вот, чаще всего я проверяю не только и не столько самих служащих… сколько их семьи.

– Так… – проговорил Грег, уже подозревая, к чему она клонит. – И что это должно значить?

«Вот сволочь. Её даже не остановило, что меня нет дома».

– А теперь представьте, что до меня дошли сведения о том, что после своей командировки на фронт, окончившейся ранением, некий штандартенхуфер понемногу утратил революционный пыл. Меньше стал ходить на собрания, прикрываясь работой… даже мунлайт сейчас делает с явной неохотой.

Она приложила копыто к сердцу и затем вскинула ногу вверх, после чего со всё той же улыбкой посмотрела на Грега.

Теперь настал черёд Меллоу застыть истуканом, лихорадочно подбирая слова для ответа.

– Всё так и есть, – наконец пробормотал он. – Дел навалилось выше крыши… А что до мунлайта… Знаете, чтобы использовать жест, в него должен быть вложен смысл. А какой смысл просто так вскидывать ногу направо-налево? Я считаю, это как раз будет неуважением к Бессмертной Хорскучер.

– Ну, я была уверена, что вы скажете нечто подобное, – отмахнулась Октавия. – И в общем-то это особого значения не имеет. Но также до меня дошли высказывания ваших детей, любезно выписанные из их сочинений учителями, а кроме того, зафиксированные в разговорах со сверстниками.

Она достала из внутреннего кармана пару листков бумаги.

– «А мой папа говорил, что солнечные тоже пони! Мы воюем с ними, потому что они верят не в Луну, а в Селестию, но если мы перестанем стрелять и просто поговорим с ними, то обязательно что-нибудь придумаем!» Санни Смирк, девять лет. Могу привести слова и некоего Рэнди Крэнча, семи лет, примерно на ту же тему. Итак, штандартенхуфер… – Октавия убрала листки и похлопала ресницами, – надеюсь, это для вас достаточно весомый повод?

– Вы всё равно не имели права так вторгаться ко мне, – холодно сказал Грег. Сама того не зная, серая кобылка дала ему время прийти в себя, успокоиться и всё хорошенько обдумать. – А что там говорят мои дети, это их дело. Максимум моё. Но уж точно не ваше.

– Ошибаетесь, штандартенхуфер. – Октавия вновь слащаво улыбнулась, наклоняясь к нему. – То, что говорят граждане Новой Лунной Республики, целиком и полностью моё дело. И если уж на то пошло, даже не столько моё, сколько моего начальства – а равно и самой госпожи Хорскучер. Другое дело – что они читают и слушают, но этим занимается уже министерство пропаганды во главе с госпожой Рэрити… опять же под нашим чутким контролем.

– Что вы хотите?

У Грега уже копыта чесались выкинуть эту сумасшедшую виолончелистку на улицу, но усилием воли он кое-как сдерживал себя, играя роль расчётливого служаки с каменным сердцем.

– Наконец-то деловой разговор. – Октавия соединила перед собой копыта. – Я предлагаю вам сотрудничество. Группенхуфер Вагнер копает под вас. Но я, – указала она на себя, – могу поумерить её пыл и, скажем убедить её переключиться на кого-то другого.

– Что взамен?

– Скажите, господин Данфель, я вас совсем не привлекаю?

Изящным движением она поправила свою и без того идеально уложенную гриву, и Меллоу прям до зуда захотелось вырвать с корнем эти волосы и затолкать ей в глотку.

– Я женат. Выметайтесь.

– Что ж, как хотите, – вздохнула Октавия и поднялась. – На ваше счастье, я сегодня в хорошем настроении, поэтому даю вам шанс передумать.

Она вынула из нагрудного кармана и положила на скатерть какую-то яркую бумажку, похожую на рекламный флаер.

– Что это?

– Ваш билет в рай. – Грег изменился в лице, и Октавия со смешком добавила: – О, не беспокойтесь – в самый обычный земной рай со всеми доступными удовольствиями. Включая меня и полную, не замутнённую ничем свободу. Подумайте, штандартенхуфер, – улыбнулась она опять. – Когда идёт война, каждый день – как последний.

Грег уже открыл было рот для гневной отповеди, как вдруг…

– Мам, пап, я дома!

В прихожей хлопнула дверь, и в квартиру вприпрыжку вбежала Санни. Кобылка вся словно лучилась от счастья, полностью оправдывая своё имя.

Меллоу еле удержался, чтобы не застонать. Ну почему она пришла именно сейчас?!

Но это было ещё не самое худшее.

В тот же миг открылась дверь детской, и в коридор вышел Рэнди, очевидно направляясь в ванную.

И Октавия не преминула этим воспользоваться.

– Дети, подойдите сюда, – промурлыкала Октавия, обернувшись на дверной проём кухни.

– Не слушайте её, идите в комнату! – повысил голос Грег.

– А что это мы так нервничаем? – посмотрела на него серая кобылка. – Обычно родители, наоборот, стараются познакомить гостей со своими отпрысками…

– Вы не…

Грег осёкся, когда двое жеребят с отчётливым любопытством переступили порог кухни. Позади них угадывалась напряжённая фигура Вайолет.

– Я же сказал вам идти в комнату!

– Здравствуйте, маленькие пони, – улыбнулась жеребятам Октавия, не обращая внимания на Меллоу, которого от её улыбки пробрал холодок. – Вы в этом году хорошо себя вели?

– Д-да, мисс… – пробормотала Санни, чуть сжавшись под её взглядом.

– И про дружбу с солнечными ничего нипони не говорили?

Санни Смирк застыла на месте. Хорошо хоть глазищи не распахнула, успел мимолётно подумать Грег. Рэнди же просто молча нахмурился.

– Запомните: верность Хорскучер и Новой Лунной Республике начинается с малого, – будто заботливая учительница, произнесла Октавия. – Прилежно учитесь, делайте то, что вам говорят, и не думайте ни о чём другом, что может всем вокруг навредить. А ну-ка покажите мне ваш мунлайт…

– Достаточно, – оборвал её Грег, вставая из-за стола. – Дети, марш в комнату. А вас, мисс Мелоди, я больше здесь не задерживаю.

Жеребята переглянулись – и тихо ретировались. Рэнди, похоже, даже решил повременить с водными процедурами.

А Грег и Октавия, пройдя мимо испуганной и растерянной Вайолет, направились в сторону двери.

– Подумайте над моим предложением, штандартенхуфер, – как ни в чём не бывало улыбнулась виолончелистка и, сопровождаемая решительным жестом Меллоу, покинула квартиру.

Закрыв за ней дверь, Грег вдруг зарычал и с силой ударил передним копытом в стену. Резанувшая по мозгам боль помогла отвлечься. А на месте, в которое пришёлся удар, из-под сорванных обоев посыпалась размолотая в пыль штукатурка.

– Кто это, Ян? – спросила за спиной Вайолет. – Что ей было нужно?

– Так… по работе… – процедил жеребец и обернулся к «жене». – Что бы ни случилось, больше никогда не впускай её. И уж тем более не позволяй ей подходить к детям. Это очень опасная пони, Вайолет. Ей нельзя верить. Никогда. Ни за что. Ни на полкопыта…

– У вас с ней… точно ничего нет?

– Ты о чём, Вайолет?! Она монстр ещё похуже меня. Не удивлюсь, если ей время от времени ласкает уздечку сама Хорскучер. – Грег медленно подошёл к единорожке и обнял её. – А у меня есть ты. И нипони другой мне не нужен.

– И мне, – выдохнула Вайолет еле слышно. – Спасибо, Ян. Я рада, что у меня и наших детей есть ты… чтобы защитить нас.

«Защитить, да, – подумал Меллоу, обнимая единорожку. – Это всё, что мне остаётся. Ещё трое пони в список тех, кто у меня за спиной».

– Ну, иди к маленьким, – мягко произнёс он. – Им сейчас ты нужнее всего.

– Хорошо.

Она отстранилась и двинулась в сторону детской. В который уже раз Грег восхитился про себя её скромной грацией. И при виде её изящной походки у серого пони защемило сердце от одной мысли о том, что этому милому созданию могут причинить вред.

Грег постоял ещё немного в коридоре, глядя ей вслед, а потом вернулся на кухню.

На столе всё так же лежала бумажка, оставленная Октавией.

Развернув флаер, Меллоу прочитал: «Клуб “Хуфбитс”. 21 июня, 21:00. Приватная вечеринка. Пригласительный билет. Дресс-код: почти без одежды».

«Не пойду, – решил он, убирая бумажку в карман кителя. – Вы взяли неправильного разведчика, генерал Темпест. В таких ситуациях мне сложно выбирать между работой на государство и простыми пони, которым нужна защита. И я, кажется, уже знаю, что из этого выберу».

Он подошёл к окну. Башня Тенпони высилась среди плотной застройки, как крепость главного злодея из сказки. Вот только не было пока героя, который мог бы сразиться с её хозяйкой.

И победить. А это самое важное.

Но не важнее тех, на чью защиту этот герой встанет.

Был поздний вечер, когда в кабинет Арианы заглянул её секретарь, левитируя перед собой папку с бумагами.

Белая кобылка предупреждающе подняла копыто и продолжила говорить по телефону:

– Нет, нет… Я ничего не буду просить у вас здесь, дорогой Найт Скай. Я попрошу у вас там. Мне будет нужна ваша помощь в Эквестрии, а потом у чейнджлингов. – Послышался звонкий смешок. – Нет, ну что знают двое, знает и параспрайт. Спасибо вам большое, дружище. Я вас нежно и по-товарищески люблю.

Ариана повесила трубку – и повернулась к секретарю. Игривое, в чём-то даже милое выражение её мордочки тут же сменилось напряжённой маской.

– Ну что там?

Холёный единорог подошёл к ней и встал по стойке «смирно» чуть сбоку.

– Группенхуфер, – проговорил он. – На стакане и на ручке чемодана были копыта одного и того же пони – штандартенхуфера ЛД Яна Данфеля.

Ариана резко повернулась к нему. На лице белой пони пронеслась гамма эмоций, пока сама она о чём-то усиленно размышляла. Затем молча указала подбородком на папку, и секретарь тут же принялся раскладывать на столе распечатки.

Перед Арианой оказалось три кусочка бумаги с переплетениями тонких чёрных линий. Взяв лупу, кобылка стала внимательно их разглядывать.

Нужная область из середины копыта была обозначена прямоугольником. На всех трёх образцах, два из которых были сделаны недавно, а третий, уже начавший желтеть, явно был взят из картотеки, узоры полностью совпадали.

Легонько покачав головой, Ариана выпрямилась и отложила лупу. Затем обернулась к секретарю и встала, глядя тому в нахмуренную физиономию.

– Немедленно Хантера ко мне. Пошлите за ним машину. Он потом поедет к эквестрийской радистке. Позвоните Данфелю и вызовите его на завтрашнее утро. Всё.

Секретарь вышел. Ариана глядела на его широкую спину, пока за ним не закрылась дверь. Затем вышла из-за стола и направилась к прилегающей комнатушке.

Там она ещё раз критически оглядела своё «полотно» из фактов, связей и фотографий пони. Дотронулась до красной ниточки, соединявшей фото Яна Данфеля и Кейк Уок, но потом, покачав головой, убрала копыто.

Повернувшись, белая пони задумчиво уставилась на фото Грега Меллоу в углу «картины». Серый жеребец в эквестрийской форме смотрел со снимка так, будто не понимал, почему оказался в таком окружении. Ариана вздохнула и потянулась было к фотографии, чтобы её убрать… но ещё чуть подумала – и оставила её на месте.

– Я выведу вас на чистую воду, – негромко произнесла она. – Я поклялась в этом самой Хорскучер. НЛР должна победить. А все предатели…

Бросив взгляд на стоящий поблизости стол, Ариана заметила на нём мисочку с фруктами. С лёгкой усмешкой белая пони взяла оттуда яблоко, после чего как бы невзначай уронила на пол – и со всей силы наступила на плод копытом. На дорогом ковре осталось пятно размолотой в кашу мякоти.

– А все предатели будут уничтожены.

…Ранним утром к одной из невзрачных мэйнхэттенских многоэтажек подъехала машина. Оттуда вышел персиковый земнопони в чёрной форме ЛД и исчез внутри здания.

В автомобиле на другой стороне улицы, откуда все подходы к дому были видны как на копыте, наблюдавший за этим молодой гестапони-единорог поднял трубку радиотелефона:

– Приехал штурмхуфер Хантер.

– Продолжайте наблюдение.

– Ясно. Скажите, сколько времени? Мои остановились.

– Семь часов двадцать пять минут. Устраивает?

Гестапони кивнул, повесил трубку и откинулся на спинку сиденья.

Он не знал, какая игра сейчас ведётся вокруг и что такого особенного в этом доме. Да и зачем? Меньше знаешь – крепче спишь. Особенно при таком режиме, как в Новой Лунной Республике.

В квартире было тихо.

Тёмно-зелёная пегаска со светлой гривой и лычками унтерхуфера сидела перед рацией. Одним копытом она прижимала наушники к голове, а другим крутила ползунки и щёлкала тумблерами, проверяя частоты.

На неё с потерянным видом глядела Кейк Уок – также в наушниках, но поменьше и поизящнее. Те, очевидно, не были выданы со склада Канцелярии, а принадлежали кобылке, что ещё раз подчёркивало её связь с Эквестрией. И кто знает, о чём розовая пони думала сейчас, сидя под домашним арестом на конспиративной квартире.

В это же время в четвёртом управлении один из служащих сидел на магнитофоне, прослушивая все разговоры.

На стук входной двери обернулись обе – и Кейк, и пегаска. Последняя тут же вскочила и вскинула ногу в мунлайте, приветствуя вошедшего.

– Оставьте нас вдвоём, Грин, – раздался нетерпеливый голос жеребца.

Пегаска удивлённо приподняла брови и посмотрела на свои накопытные часы.

– Оставьте нас вдвоём!

Пегаска выпрямилась, убрала наушники и отключила рацию. Сняла гарнитуру и Кейк, понимая, что на пока что сеанс прослушивания окончен.

В комнату вошёл Зик, снимая фуражку. Пегаска прошла мимо него и закрыла дверь с другой стороны.

– Вы позволите мне покормить малыша? Я боюсь, что он не даст нам работать, – вставая, сказала Кейк, пока Зик подходил к окну и снимал китель.

– Малыш подождёт, – ответил жеребец, вешая форму на спинку стула.

– Это невозможно, он должен есть по часам…

– Хорошо, вы покормите его, как только ответите на мой вопрос. – Зик пристально посмотрел на Кейк.

Раздался стук в дверь, заставивший их вновь обернуться.

– Я же сказал – мы заняты!

В комнату, осторожно придерживая гугукающего жеребёнка крылом, вошёл светло-коричневый пегас. Притворив за собой дверь, он обеспокоенно посмотрел на штурмхуфера.

– Его пора кормить, – произнёс он. – Уже время.

– Подождём!

– Он голодный…

– Закройте дверь! – взревел Зик. – Не мешайте работать, Луна вас подери!

Резво подскочив к подчинённому, штурмхуфер толкнул дверь и указал тому на выход.

Пегас с жеребёнком вышел, а Зик закрыл дверь, постоял немного напротив, словно отрезая все пути к бегству, после чего воззрился на Кейк.

– Так вот, – вздохнув, сказал он, затем взял стул и уселся напротив пленницы, глядя ей прямо в глаза. – Нам стало известно, что вы знаете резидента.

– Я уже объясняла…

– Я знаю ваши объяснения. Я читал их и слышал магнитофонную запись. Они меня устраивали до сегодняшнего утра. – Жеребец шумно втянул в себя воздух. – А вот с сегодняшнего утра эти ваши объяснения меня устраивать перестали.

– А что же случилось сегодня утром?

– Кое-что случилось. – Зик слегка повернул голову и взглянул на Кейк под другим углом. В это время из другой комнаты послышался плач жеребёнка. – Мы ждали, когда это случится. Нам нужны были доказательства, и мы их получили. Мы ведь не можем кого-то арестовать, если у нас нет доказательств: улик, фактов или хотя бы свидетельства двоих пони. Так вот, мы получили улику…

– Простите, я не знаю, о чём идёт речь. – Кейк с мольбой посмотрела на гестапони. – Можно, я покормлю жеребёнка?

У персикового пони на лице не дрогнул ни один мускул.

– Сначала вы мне расскажете, где и когда у вас были встречи с резидентом, а потом пойдёте кормить жеребёнка.

– Я уже объясняла господину, который арестовал меня, что ни имени резидента, ни его адреса, ни, наконец, его самого я не знаю, – ровным тоном ответила Кейк; все эмоции в этот момент были в её глазах, устремлённых на Зика.

Тот лишь усмехнулся:

– Слушайте, не валяйте дурака! Как говорится, карты на стол. Туз бит шестёркой.

Во взгляде Кейк прибавилось вызова.

– Я не стану больше говорить, – отчеканила она, затем опустила голову. – Я буду молчать до тех пор, пока вы не позволите мне покормить жеребёнка.

– Ну что ж, – вздохнул Зик, поднимаясь на ноги, – не будем попусту тратить время.

Он направился было к двери, но на полпути развернулся и процедил сквозь зубы, обращаясь к Кейк:

– Я знаю то, что знаете вы и о чём вы молчите. Мы вам устроим очную ставку с резидентом.

Кобылка подняла голову на него, но жеребец уже отвернулся и подошёл к окну.

– Почувствовав провал, он начал заметать следы. Но у него ничего не вышло. – Зик вновь посмотрел на Кейк. – Вы нас во всей этой кутерьме не интересуете. Нас интересует он. И вы нам скажете о нём всё. Всё до конца.

– Мне нечего сказать вам.

Зик пожал плечами в ответ, потом приоткрыл окно, за которым шумел просыпающийся Мэйнхэттен.

– Как же надоела эта жара… – проговорил жеребец, закрыл окно и повернулся обратно к Кейк. Медленно подошёл к ней и встал напротив, глядя на неё сверху вниз. – Копыта.

– Что?

– Копыта, – с нажимом повторил Зик и достал пару кандалов. – Живо.

– Ч… что вы хотите сделать? – непонимающе спросила Кейк.

– Живо! – рявкнул штурмхуфер.

Розовая пони обречённо протянула передние ноги. На них тут же защёлкнулись тяжёлые стальные браслеты.

Кейк с ужасом посмотрела на жеребца. Тот ухмыльнулся ей и крикнул через плечо:

– Эмеральд, Лейзи! – Отошёл к двери, распахнул её. – Ну где вас там Луна носит?!

Послышался топот копыт, и вскоре двое пони уже стояли в дверях перед начальником.

– Принесите младенца, – приказал Зик.

Эмеральд и Лейзи переглянулись. Затем пегас медленно развернулся и вышел из комнаты.

– Я не зря напомнил вам про жару, – продолжил штурмхуфер и подтащил к окну стоявший у стены журнальный столик. – Достаточно подержать ваше дитя пять или семь минут на этом столе без пелёнок, под палящим солнцем… – Зик распахнул окно, и в комнату ворвались яркие утренние лучи. – И он умрёт.

В мгновение ока он подскочил к Кейк и, нависнув над ней, уставился ей в лицо.

– Или-или. Решайте.

– Вы не сделаете этого… – глухо сказала кобыла. – Вы не сможете этого сделать…

– Желаете проверить? – усмехнулся персиковый жеребец, но тут же посерьёзнел. – А ведь я сделаю это. Именем всех детей Новой Лунной Республики, которые гибнут под бомбами, я сделаю это! – Обернувшись, он гаркнул: – Где жеребёнок?! Несите его сюда, Дискорд вас побери! Лейзи! Лейзи Хак! Ты слышишь меня, ублюдок?! Неси быстрее!

– Вы же мать, вам надо быть благоразумной, – сказала пегаска по имени Эмеральд Грин, стоя напротив Кейк.

Тут наконец появился Лейзи, неся под крылом плачущего жеребёнка.

Кейк смотрела на троих её мучителей, угрожавших самому дорогому, что у неё было, – и понимала, что у неё нет ровным счётом никакой возможности им помешать. Взгляд кобылы застыл на младенце, а молочные железы в низу живота налились тяжестью.

Тем временем Зик выхватил жеребёнка у Лейзи и положил на столик у окна. После чего стал разворачивать пелёнки.

– Ну? – нетерпеливо спросил он. – Теперь-то вы мне всё скажете?!

Маленький пони плакал всё громче. Кейк прикрыла глаза. Прикрыла бы и уши – да ноги передние были скованы. На её мордочке замерла мучительная гримаса боли.

– Ну какая же из вас мать? – издевательски спросил Зик. – А если так?!

Он занёс своё мощное копыто над головой жеребёнка.

– Говорите, мисс Уок. Пока у меня не лопнуло терпение. Нового шанса уже не будет. Это я вам обещаю.

…Утро не задалось с самого начала. Вернее, даже ещё со вчерашнего вечера.

Поздний звонок, разбудивший его самого и Вайолет, с указанием явиться к девяти часам в кабинет Арианы сбил напрочь весь сон и заставил полночи ворочаться, прикидывая, какие у него есть козыри в предстоящей беседе. Можно было, конечно, выпить снотворное Зика, но тогда был риск проспать будильник и опоздать, а Данфель всегда был до тошноты пунктуален.

То, что группенхуфер заинтересовалась делом Кейк, было ясно как день (хотя в Республике говорили «как ночь»). Но всё же… что главной гестапони удалось выяснить? У Эрвина дома Грег бывал всего несколько раз; первые два – по поводу приёмника, а последний – позавчера после сообщений о перестрелке. Обычно встречи проходили в «Хуфбитсе»… пока из Центра не намекнули, что под носом у гестапони вести дела небезопасно. Поэтому пришлось заглядывать к коричневому жеребцу в домашнюю мастерскую, прикрываясь отговорками, что тот у Меллоу в разработке и вообще его информатор. И, видимо, Ариана догадалась, что это откровенная чушь. Особенно в свете вскрывшейся правды о работе Эрвина на Эквестрию.

С другой стороны, у Грега была Кейк – а также поддержка Найт Ская. Какой бы коварной стервой ни была белая пони, а неприметного синего фестрала в дорогом костюме она явно слегка побаивалась, пряча эмоции под маской дружеской неприязни.

«У меня сильная позиция, – решил Грег, прежде чем наконец заснуть. – Я нужен Ариане, чтобы приглядывать за Найт Скаем. А то, что она сделала с Эрвином, я ей ещё припомню».

Естественно, выспаться нормально не вышло – и наутро к списку проблем добавилась и головная боль. Приняв две таблетки аспирина, взятого у Зика в дополнение ко снотворному, жеребец отправился навстречу своей судьбе – на аудиенцию у Арианы.

Солнце немилосердно жарило уже который день, но сегодня духота разлилась по городу особенно рано. Как будто сама Селестия хотела таким изощрённым способом побудить мэйнхэттенцев сдаться. Добираясь до места службы, Грег несколько раз успел изойти потом – и благоухал теперь как добрая половина прохожих. Прям в самый раз для встречи с – нужно отдать ей должное – всегда ухоженной и опрятной кобылкой.

«Эту чёрную форму придумал тот, кто в ней никогда не ходил, да ещё и явно не летом, – подумал серый пони, поднимаясь по мраморным ступеням широкого здания. – Почему бы не взять, например, ярко-синюю с какими-нибудь там фиолетовыми вставками, чтобы отражались хотя бы самые сильные лучи спектра? Будто на кладбище каждый раз иду, право слово…»

Идя по коридору четвёртого управления, жеребец отметил краем глаза новые абажуры, украшавшие часть светильников. Кожа была светлой и хорошо выделанной, и Грег невольно вспомнил чёрный плащ Данфеля. Неприятная догадка кольнула разум, и настроение испортилось окончательно.

Входя в приёмную Арианы, он напустил на себя привычный угрюмый вид раздражительного штандартенхуфера.

– Доложите обо мне мисс Вагнер, – бросил холёному единорогу за столом. – Хочу сразу знать, когда она меня примет.

– Сейчас узнаю, – ответил тот, поднялся и скрылся за дубовыми дверьми кабинета.

Грег же уселся на место для посетителей и стал листать какой-то журнал, чтобы разгрузить голову.

Вскоре адъютант появился вновь и отрапортовал, повернувшись к Меллоу:

– На ваше усмотрение. Группенхуфер готова принять вас сейчас, но можно и перенести разговор на вечер.

«Она хочет выяснить, куда я пойду, – подумал тот. – А раз так, что ж, не стоит оттягивать. Всё равно партия будет решена за час, от силы два. А мне ещё надо успеть вытащить Кейк».

– Значит, сейчас, – буркнул Грег, отложил журнал и, встав на ноги, направился к кабинету.

Единорог распахнул перед ним дверь – и серый пони вступил во владения своего самого опасного противника в Канцелярии.

Ариана его явно ждала – и с лёгкой улыбкой вышла из-за стола навстречу.

Меллоу же остановился едва ли не на пороге и хмуро вытянул ногу вверх:

– Слава Луне.

– Доброе утро, – ответила белая кобылка. Её улыбка в сочетании с тремя кометами на воротнике и нарукавной повязкой с полумесяцем всё равно смотрелась немного зловеще. – Честно говоря, не ждала вас так рано.

– А я, наоборот, не хотел опоздать. – Грег недовольно осклабился: – Так что у вас за дело ко мне, из-за чего понадобилось звонить мне чуть ли не в полночь?

– Любите вы сразу к делу, – усмехнулась Ариана и подошла к жеребцу вплотную, со всё той же улыбкой глядя ему в лицо слегка снизу вверх. – Пойдёмте.

– Куда? – насторожился тот.

По спине, несмотря на жару, пробежал холодок. Грег, однако, не показал виду; за три месяца в роли штандартенхуфера держать морду кирпичом он научился просто великолепно.

– Я вам сюрприз приготовила. – Ариана театральным жестом указала на дверь. – Прошу.

Снедаемый мечущимися мыслями, Грег вышел из кабинета. Белая кобылка последовала за ним.

– Мы скоро вернёмся, – сказала она подскочившему единорогу в приёмной. – Если понибудь придёт, меня ни для кого нет.

– Но я ещё не вызвал машину… – заикнулся адъютант.

– А мы никуда не едем, – фыркнула Ариана и вместе с Грегом зашагала к выходу в коридор.

Единорог проводил их обоих пристальным взглядом. Когда за парочкой закрылась тяжёлая дверь, он вернулся за стол, покрутил ручку телефона и поднял трубку…

Копыта Грега и Арианы гулко стучали по мраморному полу. Попадавшиеся навстречу пони вытягивались по струнке и кидали мунлайт, но двое офицеров не удостаивали их и взглядом. Во-первых, имели право по статусу, а во-вторых, им явно было не до того: Меллоу настраивался на предстоящую беседу, а Ариана… Дискорд её знает, о чём она думала. Наверное, придумывала, на чём бы таком подловить подчинённого её соперника.

Они спустились в подвал, где находился тюремный блок. От одного вида голых стен и тусклых ламп у Грега побежали мурашки. Кроме того, здесь было прохладно – вот только радоваться отдыху от жары настроения особо не было. В глубине души всколыхнулись воспоминания прошлого декабря, которые стоило больших усилий затолкать обратно.

На посту охраны сдали оружие: Грег – свой пистолет, Ариана – револьвер с хромированной ротокоятью. Элдэшники без лишних слов положили стволы в сейф и распахнули перед начальством тяжёлую стальную дверь – проход в средоточие страха и ужаса, которое, на взгляд Меллоу, давало сто очков вперёд даже упоминаемому в легендах Тартару.

От блуждания по мрачному подземелью возникало странное чувство дежавю: как будто серого пони и не выводили отсюда ветреным зимним днём. Вот его скоро отведут в ту же самую допросную, сорвут чужой китель и обольют шерсть растворителем, срывая маску, затем появится Зик и начнётся новая пытка, которой уже не будет конца и края…

Грег до боли в челюстях стиснул зубы и пару раз моргнул. Видения прошлого отступили, но всё-таки не исчезли полностью и остались болтаться где-то на границе сознания.

Всё тот же угрюмый немолодой роттенхуфер открыл им решётку тюремного блока. По сторонам коридора тянулись вдаль ряды одинаковых дверей, на которых не было и следа краски. Остановившись перед одной из них, Ариана посмотрела в глазок – и, видимо удовлетворившись увиденным, махнула копытом сопровождавшему их рядовому, чтоб открывал.

Загремели ключи, заскрипел замок…

Не удержавшись, Грег всё же выдохнул сквозь сжатые зубы. Эту комнату он узнал бы из тысячи.

Повинуясь жесту Арианы, он на подгибающихся ногах прошёл внутрь.

От резкого белого света лампы заслезились глаза. На каменном полу местами запеклась кровь. Её тут не было в прошлый раз, когда Грега сюда привели. Вне всяких сомнений, допросы в застенках гестапони шли очень активно.

Пока Меллоу стоял столбом, оглядывая аскетичное убранство допросной, Ариана закрыла дверь изнутри на щеколду и подошла к столу. Вальяжно облокотилась на гладкое дерево и с неизменной улыбкой посмотрела на жеребца:

– Ну что, мистер разведчик, поболтаем?

– Это только в кино бывают чудеса, – процедил Зик, угрожающе нависая над Кейк. В нескольких футах от них истошно верещал младенец. – И только в кино считают до трёх. Так вот я до трёх считать не буду!

Он отошёл к окну, где на журнальном столике неистово сучил ножками жеребёнок.

– Ты выполняешь долг перед своим народом, а я – перед своим!

Персиковый жеребец распахнул створки, и на личико маленького пони упал свет палящего солнца.

Кейк не поднимала взгляд. То ли не решалась, то ли просто не хотела этого видеть. По щеке кобылы побежала одинокая безмолвная слезинка.

Жеребёнок плакал всё громче.

Внезапно Кейк распахнула глаза и с замиранием сердца взглянула на эту страшную картину: её лежащий на солнцепёке беззащитный сын – и устрашающая фигура грозного гестапони.

Сердце пропустило удар. Этого не могло быть… Этого просто не могло случиться!

И всё же…

Зрение вдруг затуманилось; силуэты пони заволокло полупрозрачной плёнкой. Стало трудно дышать. Глаза розовой кобылы закатились, и она бесполезным мешком повалилась на пол.

– Принесите воды! – послышалось сверху…

А затем в скулу Кейк с силой врезалось мощное копыто.

Боль ворвалась в сознание, не дав ему окончательно угаснуть. Сжав зубы, розовая пони тоненько взвыла.

– Притворяешься, сволочь!

Зик ударил ей в нос, заставив распахнуть рот для судорожного вздоха. И тут же съездил сбоку в челюсть, вновь сбивая дыхание.

– Я тебя выведу на чистую воду! Мразь, подстилка эквестрийская… Как же я вас всех ненавижу!

– Закройте окно, штурмхуфер, вы погубите жеребёнка! – воскликнул пегас, стоявший поодаль.

– Пускай помучается, – фыркнул Зик и заорал: – Что вы там копаетесь, Грин?! – И уже обращаясь к Лейзи: – Да сделай ты с ним что-нибудь, невозможно это слышать!

– Я же вам говорил: жеребёнок хочет есть…

– Ещё немного – и я скормлю ему оторванные сиськи его мамаши!

Появилась Эмеральд Грин, держа крылом стакан с водой.

Зик выхватил у неё стакан, жадно отхлебнул, а остаток воды выплеснул в лицо Кейк.

По розовой шкурке потекли холодные струйки, немного притупив боль. Хотя в скуле, куда пришёлся первый удар, чувствительно защипало.

В соседней комнате зазвонил телефон. Прошипев сквозь зубы проклятие, Зик вышел, после чего с силой лягнул по двери задними копытами, так что та ударилась в косяк и, отскочив, застыла в полуоткрытом положении. Через оставленную щель, заглушаемый воплями жеребёнка, донёсся голос штурмхуфера:

– Хантер слушает… Да… Нет ещё пока… Думаете, это так просто? – Смешок. – Можем поменяться ролями! Когда я начал её допрашивать… Молчит!.. Ах они говорят как друзья?.. Так пусть поговорят с этой «подругой», а я позволю себе посмеяться!

Кейк сквозь полуприкрытые веки смотрела на Эмеральд Грин и Лейзи Хака. Оба пегаса молча стояли около дверей, пряча взгляд, и дожидались своего начальника. На визжащего младенца ни один из них не обращал внимания.

Раздался резкий стук трубки, брошенной назад на рычаг, вслед за этим – топот копыт: Зик возвращался в комнату.

– Пришла в себя? – выплюнул он в сторону лежащей Кейк, затем обернулся к подчинённым: – Посадите её обратно.

Двое пони подошли к Кейк, подхватили её под спину, подняли и оттащили на кровать, где, придерживая, усадили прямо.

– Может, воды ей дать? – осторожно спросил Лейзи.

– Обойдётся, – буркнул персиковый гестапони, меряя шагами комнату. Потом в один миг развернулся и коршуном воззрился на Кейк: – Кончайте эти кобыльи игры! Не выйдет! Ты сунулась в дело для жеребцов, и твои фокусы тут не проходят! Подними голову! Я сказал – голову подними!

Копыто Зика с силой надавило снизу на подбородок розовой пони, заставив её поднять взгляд.

– Ну?! Будешь говорить?!

– Я… должна подумать…

– Нет у тебя времени на раздумья! – Зик со смачным шлепком залепил её пощёчину.

Голова Кейк откинулась в сторону, после чего вновь опустилась.

– Я… не знаю, что говорить… Вы ведь не хотите, чтобы я врала вам?..

– Нет, – процедил Зик. – Я не хочу, чтобы ты мне врала. Я хочу, чтобы ты сказала мне правду!

– Я сказала всё, что знала…

Жеребец шумно выдохнул сквозь зубы.

– Ну хорошо. Я помогу тебе, чтобы ты не чувствовала себя отступницей, подстилка солнечная. – Он вынул из кармана кителя фотографию и развернул её к Кейк. – Вот. Ясно?

Внутри розовой кобылы всё сжалось при одном взгляде на фото. С блестящего глянцем снимка на неё хмуро смотрел штандартенхуфер Ян Данфель.

– Ну какой смысл тебе молчать? – с ухмылкой произнёс Зик и ткнул ногой в направлении окна. – Не забыла? А ведь солнце сегодня жаркое… Ну?! Будешь говорить, сволочь, или так и продолжишь молчать?!

Кейк не ответила. Лишь, стиснув зубы, посмотрела на своего вдруг притихшего сына, лежащего на солнцепёке.

– Хорошо… – выдохнул Зик и подошёл к окну.

Поглядывая краем глаза на Кейк, он принялся разворачивать оставшиеся пелёнки.

Розовая пони, не выдержав, прикрыла глаза скованными копытами.

– Нет! Смотри! – Подскочив к ней, он надавил на оковы, оттянув её ноги от лица, залитого слезами и кровью. – Ты этого хотела?! Смотри! Ну?!

Залепив ей ещё одну оплеуху, Зик вернулся к окну и снова занёс копыто над жеребёнком.

– Говори, сука! Или твой выблядок сдохнет ещё до того, как научится говорить «Слава Луне» и сосать члены бэтпони! Считаю до трёх! Один! Два!..

Нога в чёрном рукаве кителя поднялась в замахе, готовая обрушиться на младенца.

БАХ! БАХ!

Кейк вскинула голову. Её ушки встали торчком от раздавшегося грохота. А от того, что она увидела, глаза её расширились до размеров блюдец.

Штурмхуфер Зик Хантер мешком оседал на пол, прижимая к животу пелёнку. На белой ткани стремительно расползались кровавые пятна.

Эмеральд Грин с диким взглядом отшатнулась к стене. БАХ! БАХ! И пегаска повалилась рядом, составив компанию своему начальнику.

А около двери стоял Лейзи Хак, держа в зубах пистолет. Грудь пегаса мощно и часто вздымалась, а глаза были выпучены, словно он сам не ожидал от себя такого.

Кейк зажала копытцами рот, чтобы не закричать.

Плечи унтерхуфера затряслись, и он выпустил изо рта оружие. Пистолет с громким стуком ударился об пол – и, подпрыгнув, застыл с направленным на два корчащихся тела дулом.

Затем пегас медленно повернул голову к Кейк. Розовая пони легонько, будто бы неуверенно кивнула, благодаря за спасение.

– Не так… быстро…

Прозвучавший в тишине хриплый шёпот заставил обоих подпрыгнуть.

Зик Хантер медленно поднимался на ноги, доставая из кобуры оружие.

Кейк сама не поняла, что в этот миг на неё нашло. Она вдруг вскочила с кровати и обрушила скованные копыта штурмхуферу на затылок. А когда Зик вновь упал, выхватила у него пистолет и, зажав в зубах воронёный ствол, стала дубасить персикового жеребца по макушке ротокоятью.

Когда тот затих и перестал дёргаться, из глаз кобылы брызнули слёзы. Она выплюнула ненавистный, гадкий, железный на вкус пистолет и скорчилась на полу в рыданиях.

Послышался стук закрываемого окна. Заслоняя солнечный свет, упали тяжёлые занавески. Потом она ощутила мягкое прикосновение к её плечу и подняла взгляд.

Лейзи Хак стоял рядом и молча гладил её крылом. А на его молодом ещё лице пролегали глубокие морщины.

– Логично, – произнесла Ариана и прошлась по тесному помещению. – Садитесь. Ваша позиция по переговорам с чейнджлингами ясна, считайте меня своим союзником.

– Скажите, группенхуфер, – посмотрел на неё Грег, всё ещё стоя облокотившись на стол, – зачем на самом деле этой весной вы шпионили за мной? И почему с таким рвением вставляете мне палки в колёса сейчас?

Белая пони резко обернулась. Её голубые глаза блеснули подобно льдинкам. Вот только в этом ей было далеко даже до Темпест Шедоу, чего уж говорить о самой Найтмэр Мун, так что Грег выдержал её взгляд, не моргнув.

– Я люблю открытые игры, – с нажимом проговорил он. – С союзниками, во всяком случае.

Ариана вздохнула, медленно подошла к столу и встала напротив.

– Как я жалею, что вы работаете не в моём аппарате, – сказала она с ноткой тоски в голосе. – Я бы уже давно сделала вас своим заместителем.

– Я бы не согласился, – качнул головой Меллоу.

– И почему же?

– У вас и своих пони для этого полно. Взять, к примеру, того же Хантера. Дискордовски исполнительный тип… хотя и тупой. А ещё жестокий донельзя. Как раз под стать вашему управлению.

– Вы так пытаетесь меня оскорбить? – приподняла брови Ариана.

– Нет, просто говорю открыто, что думаю. Группенхуфер, – Грег пристально уставился на неё, – зачем надо было приводить меня сюда? Нельзя было поговорить у вас?

– Тут спокойнее.

Навострив уши, Грег смог различить крики допрашиваемых пони, которые не в силах был заглушить даже прочный старинный камень.

«Ну да, как же, – горько усмехнулся он про себя. – Тебе ведь просто нужно укромное место, чтобы по-тихому удавить меня, если я не оправдаю твоих ожиданий».

– Если всё кончится так, как хочу я, – сказала она, продолжая их дуэль взглядов, – мы вернёмся вместе, и все будут знать, что мы с вами занимались делом в моём ведомстве.

– И мой шеф будет знать об этом? – заметил Грег.

– Кого вы боитесь – его или меня?

– А вы как думаете?

– Мне нравится, что вы идёте напролом.

– А у меня нет другого выхода. И потом, я люблю ясность.

– Ясность – это одна из форм полного тумана, – отрезала белая пони и еле заметно улыбнулась. – Знаю я вас, хитреца.

Раздался громкий, гулкий стук в дверь.

Ариана вновь смерила Меллоу взглядом, подошла к выходу и открыла щеколду.

Внутрь протиснулась напряжённая мордочка незнакомого унтерхуфера:

– Просили передать, что там нипони не отвечает.

Ариана постояла в задумчивости пару мгновений, затем мотнула головой:

– Ладно. Идите.

Гестапони тут же исчез. А кобылка обратно закрыла щеколду и вернулась к столу, откуда за ней всё это время наблюдал Грег.

– Ну ладно, – со вздохом сказала белая пони. – Как говорится, нет дождя – нет и радуги…

– А вы невнимательно читали последние донесения из Царства Кирия, – улыбнулся краешком рта Грег. – Как говорила премьер-министр Отэм Блейз, комментируя реформы у них в стране: «Ведь радуга не будет видна, если нет дождя!»

Ариана вскинула подбородок:

– Вы так хорошо изучили сводки со всего мира, копаясь в архивах прямо у меня под носом?

– Я люблю читать, – парировал Грег. – Причём не только новости, но и художественные тексты. Например, древние сказания об Эквестрии, так старательно перекроенные вашей соратницей мисс Октавией. Для того, чтобы побеждать врага, нужно знать его идеологию – а как это сделать, если основная суть вырезана?..

– Не заговаривайте мне зубы, – перебила его Ариана. Голос кобылки зазвенел металлом. – Вы прекрасно знаете, о чём я! Мне во всех подробностях известно, что вы читали в архиве, когда и сколько. И можете представить себе совпадение? Некий штандартенхуфер интересуется деятельностью, не ко дню будь помянуто, Луненербе – а через пару недель в самом сердце Мэйнхэттена взрывают их секретный институт! И причём нападавших так и не нашли! Вот как такое может быть, а?!

– Ну, очевидно, произошла диверсия, – невозмутимо ответил Грег и уселся на стол. – Некие эквестрийские агенты по каким-то своим каналам выяснили местоположение института и нанесли удар. А вот почему их до сих пор не поймали – это уже вопрос к вам, группенхуфер, и вашему ведомству.

«Главное – не выдать каких-нибудь подробностей, о которых она не говорила. Иначе её подозрения только усилятся – и, что самое худшее, обретут почву».

– Однако я спрашиваю вас, – со столь же непроницаемой мордочкой произнесла Ариана. – Нет ли каких-нибудь предположений, кто бы мог за этим стоять?

– Никаких. Это не в моей компетенции.

– Хорошо. – Белая пони посмотрела в сторону, а затем вынула из кармана кителя фотографию. – А этого пони вы тоже не знаете?

Грег с трудом подавил желание закусить губу.

С глянцевого снимка на него глядел он сам – Грег Меллоу. В форме рядового эквестрийской пехоты.

– Отчего же, знаю, – небрежно ответил жеребец. – Он был в сами знаете чьём почётном эскорте на саммите в Кристальном Городе. Тогда о нём ещё все их газеты писали: мол, посмотрите, какой выискался – перешёл на ту сторону, которую считал «правильной». – Грег нарочно подпустил в голос сарказма. – Мы его тогда какое-то время разыскивали, но потом прекратили – пропал без вести. Скорее всего, его убили на фронте… А что? Вы считаете, это он стоит за тем взрывом в институте? В качестве агента Эквестрии? Если так, то опять же вопрос к вам: почему он до сих пор не пойман? И главное – зачем вы спрашиваете об этом меня?

«Она что-то знает, – подумал Меллоу, глядя Ариане прямо в лицо. – Или подозревает. Но не может доказать. Поэтому и завела меня сюда: ждёт, что я дрогну. Ага, щас. Перетопчется».

– Так, просто хотелось взгляда со стороны, – отмахнулась белая пони. Убирая снимок, она ещё раз будто бы ненароком на него посмотрела. – А у вас с ним один и тот же цвет глаз. Даже и не замечала раньше.

Несмотря на пронизывающий холод от камней, на лбу Меллоу выступила капелька пота.

«Ва-банк. Играю по-крупному».

– Полагаете, он мог замаскироваться под кого-нибудь из элдэшников? – хмыкнул Грег. – Уж не на меня ли намекаете? Что, есть повод?

– Есть, – вскинув подбородок, глянула на него Ариана. – Ваша деятельность на посту замначальника шестого управления выходит за рамки должности. И меня, как главу тайной пониции, это не может не беспокоить.

– И что, везде надо искать эквестрийский след? Происки наполовину выдуманных агентов? – Грег злобно оскалился, включая «раздражительный» режим Данфеля. – Поумерьте пыл, группенхуфер, и не ищите чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет. Карий цвет глаз довольно распространён у пони; а что до определения личности, отпечатков копыт вполне достаточно. Мои есть у вас в картотеке, верно ведь? А у того пони вряд ли их когда-то вообще снимали.

– Вы правы. – Ариана отвернулась и вновь стала мерить шагами комнатку. – Отпечатки Яна Данфеля у нас действительно есть, и мы можем определить, где он их оставил.

Вдруг она бросила острый взгляд на Меллоу и вытряхнула из кармана ещё пару клочков плотной бумаги.

– Но вот что занятно… Вот эти копытца, – она подняла и показала один из образцов с переплетением тёмных линий, – побывали на стакане, в который вы наливали воду для несчастной, глупой, доверчивой Кейк Уок. А вот эти, – появилась другая бумажка с узором, – мы нашли… где бы вы думали, а?

– Мои копыта можно найти много где, – холодно проговорил Грег. – Я могу вспомнить, но на это уйдёт очень много времени, и мы с вами пропустим не только обед, но и ужин.

– Ничего, я готова потерпеть. Да сядьте вы нормально уже! – Ариана указала на стул, перед которым к столу были прикручены оковы.

– А потом вы прикуёте меня и засунете мне в задницу раскалённую кочергу? – фыркнул Грег. – Нет уж, благодарю покорно, мне удобно и так.

– Рада за вас. Ну, вспомнили?

Меллоу покачал головой:

– У нас с вами идёт беспредметный разговор. Если я арестован и вы меня об этом официально уведомите, то и отвечать я буду как арестованный. Если я не арестован, то я на ваши вопросы отвечать не буду.

– Не будете, значит… – Ариана подошла обратно к столу и также села на столешницу с другой стороны от Грега. – Эти копытца мы обнаружили на чемодане, в котором чета эквестрийских радистов хранила своё хозяйство. И вот на этот вопрос вам будет ответить труднее всего.

– Почему же? – Грег искоса посмотрел на белую пони. – На этот вопрос я могу ответить. Чемодан с рацией я осматривал в кабинете у Зика Хантера. Вызовите его, он подтвердит…

– Он уже подтвердил это.

– Ну так в чём же дело?

– А дело в том, – ответила Ариана, не сводя с жеребца испытующего взгляда голубых глаз, – что ваши копыта были зафиксированы районным отделением гестапони ещё до того, как чемодан попал к нам.

На лице Грега не дрогнул ни один мускул.

– Ошибка исключена?

– Исключена, – кивнула главная гестапони.

– А случайность?

– Возможна, – пожала она плечами. – Но только доказательная случайность. Почему среди двадцати миллионов чемоданов в мэйнхэттенских домах именно на том, где эквестрийские радисты хранили свою рацию, обнаружены ваши копыта? Как это объяснить?

Грег на время призадумался, потом дёрнул щекой:

– Это объяснить… действительно очень трудно. Или почти невозможно. На вашем месте я бы не поверил ни единому слову. – Он исподлобья воззрился на Ариану: – Я понимаю вас, группенхуфер. Я вас отлично понимаю.

– Мне бы очень хотелось получить от вас доказательный ответ, Данфель, – ответила она. – Скажу честно, я отношусь к вам с симпатией.

– Я верю вам.

– Ну ладно. – Ариана спрыгнула на пол и направилась к двери. – Сейчас сюда придёт Зик, приведёт эквестрийскую радистку, и она поможет нам определить, я уверена в этом, где это вы могли наследить на чемодане, в котором хранилась рация.

– Это та пони, которую я взял в Хелпингхуфе? – приподнял бровь Меллоу. – У меня хорошая память. Если бы я её встречал раньше, я бы помнил лицо. – Он мотнул головой. – Нет. Она нам не поможет.

– Она нам поможет, – сказала Ариана, глядя на Грега. – И ещё нам поможет… – Она вновь завозилась с карманом кителя. – …вот это.

Она развернула и показала листок бумаги, на котором были записаны ровные ряды цифр.

«Это одна из шифровок, обнаруженных в квартире… – Меллоу мысленно помянул Дискорда. – Чтоб тебя, Эрвин! Не мог нормально замести следы, болван?!»

– Постарайтесь вспомнить, Данфель, – бросила Ариана, открывая щеколду, и вышла из допросной.

Грег остался один – посреди комнатки с давящими стенами и безжизненным белым светом, от самого вида которых по шкуре пробегали мурашки.

И что самое худшее, он не мог сам отсюда уйти. Верные холуи Арианы его просто не выпустят из подвала.

Допрос не закончился. А просто был отложен на неопределённое время.

В течение которого серому пони предстояло вспомнить требуемые подробности.

«Думай, Грег, – сказал он себе, вцепившись снизу копытами в край стола. – Думай».

Щёлк! Вспышка фотоаппарата.

На плёнке во всех подробностях запечатлелась голова мёртвой зелёной пегаски.

Двое пони перевернули тело, и один из них сделал ещё несколько снимков, стараясь не наступать в лужицы крови.

Зика Хантера здесь уже не было – увезли на «скорой» в ведомственный госпиталь. Два огнестрельных ранения в живот плюс черепно-мозговая травма – как сказал приехавший по вызову врач, чудо, что штурмхуфер был ещё жив… в отличие от своей подчинённой.

В дверном проёме стояла Ариана и молча наблюдала за работой криминалистов. Мордочка белой кобылки оставалась непроницаемой, но кто знает, какие эмоции бурлили сейчас внутри этой очаровательной с виду пони.

– Нет ничего, – произнёс тот, что с фотоаппаратом, подойдя к Ариане.

– Вообще ничего?

– Ничего нет.

Другой – толстый и в очках – передал ему найденную на полу гильзу:

– Вот. «Понибеллум».

Ариана взяла гильзу и отошла в другую комнату, где осматривался пожилой пони-детектив, по виду только что вернувшийся с улицы.

– Что у вас, Бонд?

– Кое-что есть… – пробормотал бежевый единорог в штатском, обмахиваясь шляпой. – Значится, так. Одна старая кляча из дома напротив – как её там?.. Фишбоун, кажется, – час тому назад видела розовую кобылу и какого-то элдэшника. Кобыла была с жеребёнком. Вероятно, очень спешили.

В это время толстый криминалист водил кисточкой по найденным под кроватью стальным «браслетам», а его напарник внимательно изучал обнаруженную под трупом Эмеральд Грин фотографию светло-серого земнопони в форме штандартенхуфера.

– Как она поняла, что он из Лунной Дивизии? – спросила Ариана.

– Ну как-как? Он был в форме, – хмыкнул детектив. – В чёрной. Знаки различия она не разглядела, но, думаю…

– Мне плевать, что вы там думаете, – отрезала белая пони. – В какую машину они сели?

– Поймали такси. Экипаж. Номер 245, если наша очевидица ничего не напутала…

– Куда они поехали?

– Туда, – неопределённо указал головой детектив. – В центр.

Ариана постояла секунду в напряжённом раздумье, а затем решительно направилась к телефону.

– Мун, – сказала она, набрав номер и подняв трубку. – Быстро наряды в центр, задержать такси номер 245. Да и вообще любые экипажи в том районе… Радистка и охранник… Что? Я не знаю, как его зовут! Выясните вы, как его зовут! Это раз. Второе… Немедленно поднять досье на него… Короче, весь его послужной список – сейчас же, быстро, без промедления мне сюда! Если вы узнаете, – добавила она чуть погодя, – что он хоть один раз бывал там же, где бывал Данфель, сообщите мне немедленно.

Набрав другой номер, она вновь подняла трубку.

– Это Вагнер. Предупредите поницию о кобыле с жеребёнком. Дайте её описание, скажите, что она воровка и убийца… Пусть берут. Если ошибутся и схватят больше, чем надо, я их прощу. Главное, чтобы не пропустили ту, которая нужна мне.

Она бросила трубку на рычаг и прошлась туда-сюда по комнате. Детектив Бонд, пока она говорила по телефону, уже вовсю смаковал вино, найденное в буфете.

– Я поймаю тебя, – процедила сквозь зубы Ариана, глядя перед собой в пустоту. – А потом заставлю Данфеля смотреть, как ты мучаешься. И как мучается тот, кто тебя вытащил. И как мучается твой недоносок.

Она улыбнулась.

– И тогда в Республике станет на четырёх предателей меньше.

Прижимая что-то к своему боку бурым крылом, пегас в чёрной форме свернул в подворотню – и оказался во дворе заброшенного жилого комплекса. Кругом всё хранило следы давнего пожара: окна без стёкол, копоть на стенах, лежащие там и тут обломки и пепел. Ноябрьские погромы не пощадили это место; один неосторожно брошенный «коктейль Дэйбрейкер» – и некогда жилые дома превратились в уродливых призраков.

А главное – тут сейчас никого не было. Самое то, чтобы спрятаться от бдительного ока Хорскучер.

Пегас зашёл в один из домов и, обходя кучи строительного мусора, спустился по каменной лестнице в просторный подвал.

Там, прижимая к себе наконец-таки накормленного жеребёнка, на каком-то ящике сидела Кейк Уок и ждала возвращения унтерхуфера. Заслышав шаги, она вскинула голову – и с облегчением выдохнула, когда заметила подходящего к ней пегаса.

– Вот, – сказал он, подойдя к ней и вывалив то, что держал в крыле. Кейк с изумлением уставилась на замотанную в пелёнки куклу и нечто, похожее на перемётные сумки. – Купил в ближайшем детском магазине. Это поможет вам скрыться. Все будут искать кобылу с одним жеребёнком, а у вас их будет, можно сказать, двое. А переноска – это для удобства.

– Спасибо вам, – кивнула розовая пони. – Не знаю даже, что бы я без вас делала.

– Да не стоит, – отмахнулся тот и присел рядом. – Нам лучше поскорее уехать из города. Я знаю, как они умеют искать.

– Лейзи… верно?

– Да, мэм. Лейзи Хак. Унтерхуфер… теперь уже, скорее всего, бывший.

– Вы… давно в гестапони работаете?

– С самого начала, – вздохнул Лейзи. – Правда, тогда я сидел в комендатуре, бумажки перебирал. А в Лунную Канцелярию перевёлся в апреле… ничего, что по старому календарю говорю? Так просто понятней.

– Для чего?

– Это долгая история… – покачал головой пегас. – И не сказать чтобы весёлая. В каком-то смысле началось всё с того, что я отправил за решётку собственного дядю и лучшего друга. – Увидев, как расширились глаза Кейк, он горько усмехнулся: – Нет, не в этом смысле. Как-то под День Очага мы втроём надрались, а когда ехали домой на моей «понде», Стратосферс – это дядя мой – заметил, как патрульные всем скопом пристают к какой-то кобылке. Ну и… мы проучили их. Да так, что один из них в морг с проломленной головой отъехал.

– Ужас! – ахнула Кейк. Но затем в её взгляде появилось недоумение. – Но… как вы после этого…

– На самом деле мне даже почти не пришлось врать – всего лишь умолчать кое о чём. Прикончил того патрульного Стратосферс, но в драке участвовали и мы с Конси… Конситедом – так его звали. – Лейзи Хак стиснул зубы, словно от рвущейся наружу боли. – А на допросе в пониции я сказал, что был тогда за рулём и ничего не видел. Учитывая, что я был пьян чуточку меньше, мне поверили – и только влепили штраф. Даже в должности не понизили.

– И… что с ними стало?

– Поначалу я не знал. Боялся выяснить… и думал, что как-нибудь со временем забуду обо всём или хотя бы научусь с этим жить. Но потом появился один пони, который и прочистил мне мозги, за что я ему теперь благодарен. А ещё он рассказал, что случилось с дядей и Конси.

– И кто это был?

– Штандартенхуфер Ян Данфель. Откуда-то он узнал про меня и вызвал на разговор в баре. А потом вывалил на меня всю правду. Что Конси погиб на фронте под Кантерлотом, а дядю тяжело ранили, но он до сих пор служит. Ещё этот Данфель упомянул какого-то пони, который дотащил тогда дядю до госпиталя, а потом перешёл почему-то на сторону солнечных… да, Грег Меллоу его имя. Штандартенхуфер назвал его предателем… а потом и меня – за то, что бросил самых близких пони. Он посоветовал мне что-нибудь сделать с собой, чтобы искупить эту вину… например, пойти на фронт как они. Но мне было страшно, и я решил пойти туда, где смогу посмотреть на «настоящих» предателей и принести пользу Республике. – Голос Лейзи упал почти до шёпота. – Однако чем больше пони я задерживал, тем меньше они походили на то, как о них говорила пропаганда. Не какие-то там безымянные бездушные злодеи – а обычные, такие же запутавшиеся, как и мы, пони. И чем дальше, тем отчётливее я понимал, что так я клеймо предателя с себя точно не сниму. А сегодня это была последняя капля. – Он поднял голову и посмотрел вдаль – на противоположную стену. – Я не тот, кто позволяет другим мучить кобыл и жеребят. Уж лучше я предам их, чем самого себя.

– Вы не предатель, Лейзи, – мягко улыбнулась Кейк. – Наоборот, вы один из самых верных пони, которых я когда-либо встречала.

– Я вас не брошу. – Он осторожно прикоснулся к её копытцу. – Обещаю. И не успокоюсь, пока вы с жеребёнком не будете в безопасности. Где-нибудь подальше отсюда. Здесь таким, как мы, ловить нечего.

– Штандартенхуфер Данфель – хороший пони. Он тоже обещал обо мне позаботиться. – Кейк посерьёзнела. – Но мы своим побегом нарушили ему весь план. И теперь нам самим надо как-то связаться с ним.

– Вы его знаете? – нахмурился Лейзи.

– Да… можно сказать и так. Именно он привёз меня на ту квартиру… И они с Эрвином были хорошими друзьями.

– Тогда ладно. Я верю вам. Скажите, он давал какие-нибудь указания, как с ним можно встретиться?

– У меня есть его рабочий номер. В крайнем случае можно позвонить ему и сказать, где мы. Если получится, – Кейк посмотрела на Лейзи с решимостью, – то уже этим вечером мы будем спасены. – Она оглянулась на мирно сопящего жеребёнка. – Все трое.

Пять шагов до стены. Поворот, шаг влево, поворот и ещё пять обратно.

Размышлять, сидя за столом для допросов, оказалось не слишком удобно. То и дело всплывали воспоминания о том декабрьском дне, когда ему не повезло пообщаться здесь с Зиком. Будь у Грега спички, он мог бы пораскладывать из них картинки, чтобы сосредоточиться, – да вот только он не курил. Поэтому только и оставалось, что выписывать по комнатке различные воображаемые узоры.

«Арианы нет уже второй час, – думал Грег, меряя шагами светлый холодный подвал. – Что-то у неё явно не сложилось…»

Поворот, четыре шага вправо, поворот, ещё пять до стены.

«Во всяком случае у меня есть тайм-аут. И я должен использовать этот тайм-аут. Так… я должен объяснить достоверно и точно: где, когда и почему могли на чемодане оказаться мои отпечатки? Где, когда и почему?..»

Изломанной змейкой вокруг стола и в исходную точку.

«Мне нужно во всех подробностях вспомнить тот день. У дома Эрвина я оказался не случайно… Это было девятнадцатого, позавчера, около полудня. Как только получил сообщение о стрельбе в том районе, сразу же выехал…»

К углу стола, вдоль его стороны, затем в ближайший угол допросной. Вернуться, потом вдоль другой стены.

«Подъехал к дому, выскочил из машины и пошёл ко входу. Там меня остановили… какой-то болван с пистолетом-пулемётом. Попросил документы, я показал, и меня пустили…»

Вновь к углу стола, обойти вокруг, в угол комнаты и вдоль третьей стены.

«Там я разговорился с гроссхуфером… да, знаки различия точно помню. Тёмно-рыжего окраса… и со щетиной на морде. Вот что меня тогда в нём взбесило… Потом я в сердцах что-то ударил копытом…»

Грег вдруг остановился, очнувшись, словно на него плеснули холодной водой.

«Стоп… Ну да, там точно был чемодан. Я по нему ударил, и мне сделали замечание. Предположим… по крайней мере у меня есть шанс. Я должен его использовать. Вот он…»

Жеребец постоял несколько секунд неподвижно, а затем решительно зашагал к двери.

На стук заглянул угрюмый немолодой роттенхуфер.

– Слушайте, дружище, – обратился к нему Меллоу, – позвоните срочно группенхуферу, скажите – я вспомнил. Попросите её немедленно спуститься ко мне. Я всё вспомнил.

– Хорошо, сейчас доложу, штандартенхуфер.

Дверь снова закрылась.

«Значит, я там оказался, потому что гестапони поймали того, кто был у меня в разработке, – по новой принялся размышлять Грег, параллельно прикидывая новый “маршрут” по комнатке. – Я говорил с гроссхуфером; я помню его лицо, а он должен вспомнить меня… Он видел, как я ударял по чемодану; я это чувствовал. Следовательно, он подтвердит, что я случайно дотронулся до рации. Это же не смогут не подтвердить и криминалисты, которые там работали.

Что мне и нужно».

– Я пойду на улицу, – сказал Лейзи, вставая с ящика. – Как только увижу такси, вернусь за вами.

– Давайте лучше вместе? – предложила Кейк и принялась устраивать в переноске жеребёнка и куклу. – Мне так будет спокойнее.

– Нет… нет.

Пегас уже двинулся было прочь, но потом повернулся к Кейк:

– Мы обязательно должны добраться до вокзала и сесть в поезд. Поедем в Фетлок – это пригород, там моя мать. Оттуда вы уже позвоните штандартенхуферу и обо всём с ним договоритесь.

Кейк молча кивнула. Лейзи ненадолго прикрыл глаза, после чего развернулся и направился к выходу из подвала.

…Выглянув из подворотни, пегас оглядел улицу. Вроде бы ничего подозрительного, прохожих совсем немного – все попрятались от жары… Но что-то всё же было не так; он это чувствовал. Сердце стучало быстрее обычного, словно бы тоже предвидя нечто недоброе.

Лейзи пристально изучал взглядом каждого пони вокруг. Пожилые кобылы на переходе; едущий на самокате земнопони-курьер; влюблённая парочка на прогулке… Любой из них мог оказаться агентом гестапони, выслеживающим его и Кейк. И самое страшное – не было никакой возможности выяснить это наверняка, прежде чем станет слишком поздно.

Из-за поворота показалось такси – мощного вида жеребец в жёлтой фуражке тянул за собой пустой экипаж.

«Да, вот оно!»

Лейзи уже повернулся обратно, чтобы позвать Кейк…

Как вдруг до его ушей донеслись поницейские сирены.

Он выглянул снова – да так и застыл на месте.

Рядом с таксующим жеребцом ехали две чёрные машины.

«Кейк… Всё-таки нашли! Выследили…»

Все мысли вдруг будто бы растворились. Как в полусне, пегас обнаружил, что идёт вперёд, крылом доставая из кобуры пистолет.

Выйдя на середину дороги, он схватил оружие в зубы и в безнадёжной попытке что-либо изменить принялся стрелять по машинам.

Бах! Бах! Бах! Бах!..

В лобовом стекле одного из автомобилей появилась дыра, и машина остановилась, а водитель с продырявленной головой повалился на приборную панель.

Но вторая…

Ду-ду-ду-ду-дум!

Глухой треск пистолета-пулемёта было ни с чем не спутать. Такими в столице пользовались лишь гестапони.

Лейзи выронил пистолет; с громким стуком тот упал на асфальтовую мостовую. Подгибающиеся ноги понесли пегаса вперёд… Но далеко он уйти не успел – и, зажимая простреленную шею, лицом вниз рухнул наземь.

И больше не двигался.

Кейк отпрянула от окна, прижимая ко рту копытца. На её глазах произошло то, чего она так боялась. Неожиданное спасение, такое близкое, вдруг снова оказалось недостижимым.

По щеке кобылы скатилась слеза, пока она глядела на лежащий посреди улицы труп Лейзи Хака. Сколько бы ошибок ни совершил жеребец; кем бы он ни был по жизни раньше – но того, что случилось сейчас, он нисколько не заслужил.

И оттого было ещё больнее.

В переноске захныкал её жеребёнок.

– Ну-ка тихо! – вполголоса прикрикнула она и покачала крупом, убаюкивая сына в висящей на ней упряжи.

Затем покрутила головой, прикидывая возможные пути, и бросилась обратно в подвал – в поисках хоть какого-нибудь укрытия.

Шаги. Пронзающие темноту лучи фонариков. Голоса.

– Нет, это и впрямь дело дохлое. Уже двадцатый подвал обходим – и всё впустую…

– Ладно-ладно, не ворчи… Слушай, а этого самого… – шорох задетого мусора, – ах ты ж, Луна дери…

– Осторожнее!

– Этого самого элдэшника подстрелили из одного пистолета – или в него стреляли с двух крыльев?..

– Я звонил к ним в лабораторию, данные ещё не готовы.

– А говорят, в гестапони делается всё за одну минуту… Болтуны…

– А это что? След?

– Пыли мало… Не разобрать. Хоть сейчас и лето…

– Эх, если бы моей Дейзи сообщили, что я дохлый, холодный лежу на полу в морге…

Звук закуриваемой сигареты. Пауза.

Наконец, снова шаги.

– Ну? – новый голос, более низкий и резкий.

– Там было два выхода, оба завалены.

– Чем?

– Кирпичом.

– Пыли много?

– Есть чуть-чуть, но там никаких следов нет. А тут только битый камень.

– Посмотрим ещё…

Шаги вместе с голосами затихли вдали. Доносился лишь рокот моторов с улицы. Позже пропал и он: машины уехали.

А ещё чуть погодя в полу тяжело приподнялась круглая железная крышка люка.

Мало-помалу, напрягаясь изо всех сил, Кейк буквально головой оттолкала увесистый блин в сторону. Затем вылезла сама, отряхивая себя и переноску от грязи, и без сил опустилась на прохладный пол.

Надо выбираться отсюда. На её глазах за неё отдал самое ценное – жизнь – едва знакомый ей пони. И лишь только своим спасением она могла сделать эту смерть не напрасной.

А для этого у неё оставался единственный пони, кроме неё самой, на которого она могла рассчитывать.

Когда дверь с громким лязгом отворилась и в допросную зашла группенхуфер Вагнер, Грег про себя отметил её поджатые губы и едва видные капельки пота на белой шёрстке.

«Всё-таки я был прав. Что-то у неё и в самом деле не сложилось».

– Что-нибудь случилось? – спокойным тоном осведомился он. – Я отчего-то волновался.

– Правильно делали – я тоже волновалась, – ответила Ариана, стоя в дверях и как будто бы испытующе его разглядывая.

– Я вспомнил, – сказал Грег и устроился поудобнее на столе.

– Что вспомнили?

Кобылка прошла наконец внутрь комнаты и прислонилась к стене.

– Откуда на чемодане радистки могли быть мои копыта. Знаете, – усмехнулся Меллоу, – думал, вы нам устроите свидание… так сказать, очную ставку…

– Она сейчас в больнице, её скоро привезут, – отозвалась Ариана.

«Так, без паники, говорить она может что угодно».

– А что с ней случилось?

– Да с ней-то ничего, – хмыкнула белая пони. – Просто для того, чтобы она заговорила, Хантер переусердствовал с жеребёнком.

Грег на мгновение стиснул зубы.

«Нет, только не это! Они не могли так поступить… Понимали же: случись что с малышом, добиться от Кейк ничего не выйдет. Тут что-то другое… Какая-то игра… Значит, ставки растут, и она ждёт, что я сломаюсь. А вот фиг ей».

– Ладно, время терпит, – вздохнул он. – Если вас действительно интересует эта катавасия с чемоданом… я вспомнил. Это стоило мне нескольких седых волос в гриве, но правда всегда торжествует – это моё убеждение.

– Радостное совпадение наших убеждений, – пробормотала Ариана. – Выкладывайте факты.

– Для этого вы должны вызвать всех сотрудников, которые работали позавчера днём в доме на Хуфтон-стрит, где миссис Уок проживала с мужем. Я туда прибыл, как только получил сообщение о стрельбе. Эту парочку я разрабатывал сам – я уже говорил об этом, и вмешательство гестапони меня тогда просто взбесило…

Вкратце Грег рассказал о своём запоздалом визите на место убийства Эрвина и разговоре с гроссхуфером. Ариана молча слушала и не перебивала.

– …и в запале я ударил копытом по чемодану, криминалист мне ещё замечание сделал. Во всяком случае, за последние месяца три других чемоданов я не касался. – Он вытянул копыто, повернувшись к Ариане. – Опросите сотрудников, которые это видели, и сопоставьте со всеми своими фактами. Если хоть одно из моих доказательств окажется ложью… – он тяжело выдохнул, – то дайте мне пистолет с одним патроном. Иного выхода у меня нет. Ничем иным своё алиби я доказать не смогу.

– Ну а что, – пожала плечами белая пони. – Давайте попробуем. Весьма логично. Сначала послушаем наших лунаристов, а потом побеседуем с вашей эквестрийкой.

Прищурившись, Грег одарил её пристальным взглядом.

– С нашей эквестрийкой. Неужели вы и впрямь считаете меня эквестрийским резидентом? Послушайте, мисс Вагнер, я в разведке не первый день. Вряд ли я, будь я эквестрийским резидентом, стал бы возиться с рацией. Это с моим-то опытом работы в СД…

– Ну хорошо, хорошо, – отмахнулась Ариана. – Не надо меня хватать за язык…

Она поднялась и, глянув искоса на Меллоу, вышла из допросной.

Внезапно Грег ощутил, как же сильно устал. Нервотрёпка, которую группенхуфер устроила ему этим допросом, донельзя его вымотала. Спрыгнув со стола, серый пони чуть не упал – не держали ноги. Чёрный китель на спине был насквозь мокрым от пота.

«Надо бы отдохнуть…»

Внутри шевельнулся страх – а ну как сюда, пока он будет тут дрыхнуть, ворвутся головорезы Арианы и утащат в камеру? Да ещё и, по иронии судьбы, ту самую, где он сидел зимой с Конситедом и Стратосферсом?

Фыркнув, Грег тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Со своей стороны он сделал всё, что мог. К нему не придраться. А идти на такой явный беспредел Ариана побоится, остерегаясь Найт Ская.

С этими мыслями жеребец устроился на стуле (естественно, для допрашивающего) и, положив голову на копыта, быстро уснул.

Ему снились журавли… в небе над Кантерлотом…

Проснулся он опять-таки от стука двери и цокота копыт Арианы.

Пока разминал затёкшие ноги и отряхивал китель, белая пони прошлась туда-сюда и, достав из кармана сочное красное яблоко, с хрустом от него откусила.

– Вас кормили хоть? – поинтересовалась она с набитым ртом. – Может, перекусим?

– Пора бы, – кивнул Меллоу.

– Я попросила нам что-нибудь принести сверху.

– Спасибо. Тех, о ком я сказал… вызвали?

Ариана подняла на него взгляд покрасневших глаз. Её копыто с надкусанным яблоком слегка подрагивало.

– Вызвала.

– Вы плохо выглядите, – заметил Грег.

– Знаете, даме это невежливо говорить. Впрочем… – она отошла к двери, – в чём-то вы, наверное, правы. Мне и в самом деле не мешало бы отдохнуть. Но потом. Долг службы превыше всего. Уж вы-то это должны понимать, штандартенхуфер.

«Что ж, значит, слова о чести и долге не будут для тебя пустым звуком», – прозвучали в голове у Грега слова Темпест Шедоу.

«Вы даже не представляете себе, насколько правы, группенхуфер, – подумал жеребец, следя глазами за Арианой. – Вот только есть нюанс. Один, но очень важный».

Отворилась дверь, и молодой унтерхуфер-единорог пролевитировал на стол накрытый салфеткой поднос с ужином.

Ариана откинула салфетку, и у Грега отчётливо заурчало в животе от вида сырников, жареного сена и стаканов с клубничным морсом.

– В такой тюрьме, да ещё в подвале… – пробормотал он, вслед за кобылкой беря с подноса сенной брикет и начиная жевать, – я б согласился поспать денёк-другой.

«А всё же Вайолет готовит куда вкуснее. Не знаю как, но сено у неё всегда получается таким нежным… А тут – какая-то солома голимая».

– Поспите ещё… – произнесла Ариана. Своё яблоко она уже доела и, облокотившись на стол, взяла вторым копытом стакан с морсом.

– Спасибо, – фыркнул Грег и тоже отпил морса.

– Нет, серьёзно. Мне нравится, как вы держитесь. Я тут беседовала с несколькими своими… – Ариана покачала головой. – Они раскисали. Никакой силы духа… Может, попросить принести чего-нибудь покрепче?

– Я не пью. Спасибо, группенхуфер.

– Что, совсем не пьёте? – подняла брови кобылка.

– Боюсь, вам известен мой любимый коктейль.

– Да уж, где здесь достать джин с тоником… – Белая пони вздохнула. – А мне, возможно, не помешало бы. Чувствую себя действительно не лучшим образом…

«И с чего бы это? – нахмурился про себя Грег. – Если Кейк у вас, то вам не о чем волноваться. Если только не… да нет, быть того не может…»

От пришедшей догадки жеребец на секунду даже перестал жевать.

«Или может?»

– Пожалуй, мне уже хватит. – Ариана положила недоеденный сырник назад на поднос. – Как закончите, пойдём наверх. Посмотрим, чего стоят слова ваших свидетелей.

– Да, вот этот господин приходил в тот день. Я его точно запомнил.

Копыто гроссхуфера указало на Грега.

Очная ставка проходила в кабинете у Арианы. На стульях в ряд сидели сам Меллоу (а для всех остальных – Данфель), секретарь группенхуфера Дарк Мун и какой-то унтерхуфер из подчинённых Зика – один из тех двоих, что несли тогда чемодан.

Сама Ариана стояла поодаль и одного за другим пускала сотрудников следственной группы. Из троих криминалистов один Грега не опознал совсем, другой запомнил, но про чемодан подтвердить не смог, а третий – который и сделал тогда штандартенхуферу выговор – помнил чемодан, но не лицо Грега. Охранник же того видел, но внутрь дома не заходил.

– О чём вы говорили? – требовательно спросила белая пони.

– Он возмущался тем, что мы занялись этим делом, – пожал могучими плечами гроссхуфер. – А мы-то что? Мы просто выполняли приказ…

– Что он ещё делал?

– Ничего такого. Просто кричал и махал копытами… Да, даже на столе что-то задел. Какой-то чемодан… – Гроссхуфер нахмурился. – А это важно?

– Важно, важно… – Ариана прошлась из стороны в сторону. – Ну хорошо. Вы нам очень помогли. Вы свободны.

– Слава Луне!

Сделав мунлайт, гроссхуфер вышел.

Ариана помолчала, расхаживая по комнате. Потом резко остановилась и впилась взглядом в Грега.

– Ладно, – напряжённым тоном проговорила она. – Всё разъяснилось… Мун, – кобылка повернулась к секретарю, – вам всё точно подтвердили?

– Да, группенхуфер, – подскочив с места, ответил холёный единорог тёмного окраса; Грег изучал в архиве личные дела – а потому помнил его кьютимарку в форме полумесяца. – Показания главы оперативной службы городского отделения гестапони у вас на столе.

– Все свободны.

Трое пони встали, наклонили голову и направились к выходу.

– Данфель, – бросила им вслед Ариана. Все остановились в дверях и обернулись. – А вас я попрошу остаться… ещё на одну минуту.

Секретарь и унтерхуфер вышли. Грег же так и застыл, буравя кобылку взглядом.

Ариана подошла к нему и, опёршись ногой на косяк двери, снизу вверх посмотрела Грегу в лицо:

– Ответьте мне на один простой вопрос: где Грег Меллоу?

На лице серого жеребца не отразилось никаких эмоций. Внутренне же он весь подобрался, лихорадочно соображая. От его ответа снова зависела судьба не только его самого, но и Кейк.

«Нужно потянуть время. Хотя бы чуть-чуть. А там уже отделаюсь общими фразами».

– Вот с этого и надо было начинать…

– Мне лучше знать, с чего начинать! – рявкнула Ариана. – Не забывайтесь, Данфель!

– Группенхуфер, позволю себе говорить с вами в открытую…

– Позволите себе?! – Кобылка вновь принялась мерить шагами комнату. – Вы не в том положении, штандартенхуфер, чтобы что-то там себе позволять! Вы всё ещё у меня в копытах, поэтому не злите меня!..

– Группенхуфер, скажите… почему вы так настойчиво пытаетесь меня скомпрометировать? – прищурился Грег. – Я понимаю, может быть, вам приказали… может быть, вы и вправду занимаетесь этим не по своей воле… но зачем? Чтобы что? Неужели я вам так мешаю?..

Ариана остановилась, вновь стрельнув на него взглядом своих голубых ледышек.

– И вы должны понимать, – медленно продолжил Грег, – что вам невыгодно убирать меня. Потому что последствия могут оказаться слишком серьёзными.

Вместо ответа белая пони вдруг шумно выдохнула и опустилась на стул, свесив голову.

– Отчасти вы правы, – пробормотала она. – На меня идёт большое давление со стороны Хорскучер и Луненербе. Мне так и не простили, что я проглядела тот взрыв в институте и до сих пор не поймала виновного. Я не сомневаюсь, что это кто-то из Канцелярии, но вот кто? Может, вы; может, Найт Скай, чтобы меня свалить… да кто угодно! Но ваша роль во всей этой истории была наиболее подозрительной. Поклянитесь, – она посмотрела на Грега, – поклянитесь жизнью, что вы действуете исключительно в интересах Бессмертной Хорскучер и Новой Лунной Республики.

– Клянусь, – кивнул Меллоу, мысленно скрестив копыта в отрицании. – Я всецело служу интересам родины… и нашей общей победы.

– Что ж, будем считать, вы убедили меня. – Ариана поднялась и вновь подошла к нему. – Желаю удачи.

– И весь цирк был лишь ради этого? – исподлобья глянул на неё Грег. – Признайтесь, группенхуфер: если бы у вас получилось задуманное с той эквестрийкой, то не было бы этих семи часов…

– Знаете, а ведь я могла бы и сделать то, чего от меня требовала ситуация…

– И тогда вы остались бы одна против многих врагов – здесь, в этом здании, – покачал головой жеребец. – И я не уверен, что вы бы победили.

– Намекаете на своего шефа? – усмехнулась Ариана. – М-да, Найт Скай производит впечатление невероятно искусного интригана… – Она посерьёзнела. – Бьюсь об заклад, он и вас втянул в свои игры. Нипони не знает, чего он хочет на самом деле. Быть теневым властителем у всех за спиной? Управлять судьбами пони, оставаясь незамеченным?.. Подумайте вот о чём, Данфель. По большому счёту мы с вами на одной стороне… если только вы не ведёте более тонкой игры, чем пытаетесь мне навязать. Поразмыслите над тем, в чьих интересах вы действуете на самом деле. Потому что я, – она ткнула копытцем себе в грудь, – в будущем могу оказаться куда более ценным союзником, чем Найт Скай. И вы мне тоже будете более полезны, чем этот грёбаный клыкастый выродок.

– Вы отдаёте себе отчёт, группенхуфер… – опешил для виду Грег.

– Да, да, да и ещё раз да, отдаю! – прошипела она ему в лицо. – Хоть я и приняла доктрину Хорскучер о равноправии четырёх рас, но не изменила своих убеждений! Все, кто не является пони, должны быть уничтожены; но и сами пони тоже не так просты. У единорогов, пегасов, фестралов… аликорнов… есть то, что выделяет их. Делает особенными. И только мы, земные пони, остаёмся всегда не у дел. Я бы с радостью истребила всех, кроме нашего рода… – Ариана цокнула языком, – да вот только у нас сейчас есть общий враг, поэтому, как ни крути, а приходится сотрудничать со всеми, кто поддерживает власть Найтмэр. Потом появится другой общий враг – жуки, с которыми Хорскучер недавно хотела вести переговоры… И так до тех пор, пока нам не покорится весь мир. И уж тогда, – ухмыльнулась она, – настанет черёд остальных рас пони.

– И вы… – Грег судорожно сглотнул, – так просто мне всё это говорите?

– Тут нет прослушки. А вздумайте вы передать мои слова кому-то ещё, вам никто не поверит. – Ариана снова улыбнулась – и вдруг прикоснулась копытцем к его щеке. – Мы можем быть друг другу полезны, Данфель. Когда мы выиграем эту войну, вы будете мне нужны, чтобы насаждать лунаристские порядки на оккупированных территориях бывшей Эквестрии. Скажем, пойдёте начальником регионального отделения гестапони – в Кантерлот, например. Можете хоть по стенке размазать всех тамошних аристопони. – Она рассмеялась. – А вот Мэйнхэттен я вам не отдам, так и знайте… Должно же что-то остаться и под моим надзором.

Грег молчал, вытянувшись по струнке и переваривая услышанное.

«Из-за таких, как она, и началась эта война, – подумал он. – Уязвлённые, придавленные грузом комплексов и прошлых травм – слабые пони, дорвавшиеся до власти… Если бы я мог, то придушил бы тебя прямо здесь. Но тобой займутся другие, непременно займутся. И пусть их приговор будет справедливым».

– Ладно, идите, – устало выдохнула белая пони. – Подумайте над моими словами. С кем вы: с Найт Скаем – или со мной? Подумайте ещё вот о чём – как я вас перевербовала за пять минут без всяких фокусов.

Она вновь засмеялась, но от вида каменной рожи Грега замолкла и лишь мотнула головой в сторону выхода.

Меллоу кивнул и медленно зашагал прочь.

У самой двери он обернулся и вскинул копыто:

– Слава Луне.

А затем вышел, прикрыв за собой дверь.

«Получилось, – отстранённо размышлял он, идя по коридору к лестнице. – Я вырвался из её копыт. Теперь она будет считать, что я на её стороне, и я смогу использовать это при контактах с Найт Скаем. – Серый пони покачал головой. – Ай да Грег Меллоу, ай да тройной агент!

Ну что ж, с этим покончено. Время спасать Кейк Уок».

…Телефон надрывался визгливой трелью на весь коридор.

Грег слышал звон аппарата, пока отпирал дверь в свой кабинет. От волнения копыта дрожали, и всё никак не удавалось повернуть ключ в замке.

Наконец он открыл дверь и прошёл к себе, сразу же направившись к телефону.

– Здесь Данфель, – ворчливо сказал он в трубку.

– Это я, – прозвучал в ответ знакомый и очень взволнованный голосок.

«Кейк! Она жива! И… свободна?»

Внезапно почувствовав зуд между лопаток, серый пони обернулся. И будь он проклят – но не мог не заметить чьей-то тени, мелькнувшей за приоткрытой дверью.

– Одну минуту, – бросил он и положил трубку на стол.

После чего быстрым шагом подошёл к двери и захлопнул её. А для верности – ещё и запер на ключ.

Хотя соглядатай вряд ли ушёл. Скорее, наоборот – вовсе приник ухом к замочной скважине.

«Значит, надо так отыграть, будто звонок по работе», – решил жеребец, возвращаясь к столу.

– Да. Что у вас? Есть подвижки? – отрывисто спросил он, когда снова взял трубку.

«Только бы не спугнуть…»

На пару секунд в канале повисла тишина, отчего сердце Грега сделало в груди кульбит. А потом – громко и часто забилось, когда Кейк заговорила снова:

– Я в телефонной будке у поницейского участка в Брыклине…

– Ах, даже так? Тогда это всё меняет. Продержите наблюдение ещё некоторое время. Я скоро буду.

«Ну вот и всё. Нипони не прикопается, – подумал он, вешая трубку. – Обычный разговор с информатором по одному из дел. Если даже рабочий телефон слушают, то расшифровку Ариана получит только завтра утром. Хотя для неё было бы логичнее снять с меня всякую слежку, чтобы не толкнуть ненароком обратно к Найт Скаю… К тому же, радистка для неё не важна. Ей нужен я – и моя верность, которой не было, нет и никогда не будет. И главное, чтобы она об этом узнала как можно позже».

Грег выпрямился, поправил галстук – и решительно двинулся к выходу.

Спектакль удался. Последний акт подходил к концу.

Оставалось сыграть ещё одну сцену.

Ночной бриз мягко колыхал волны Мэйнхэттенского залива. Шум порта, располагавшегося дальше к югу, к вечеру поутих, но всё ещё временами доносились корабельные гудки и стук разгружаемых контейнеров. Огромный город светился вдалеке мириадами огней, но все они меркли на фоне полной луны, отражающейся в морской глади.

Грег остановил машину посреди просёлочной дороги неподалёку от побережья. Рокот двигателя терялся на фоне шелеста листьев под лёгким ветерком, дарующим в эту знойную пору хотя бы какую-то прохладу. За деревьями раскинулся каменистый пляж, на котором стоял грузовик с выключенными фарами и суетились пони. А чуть поодаль, где берег немного приподнимался, образуя невысокий утёс, виднелись очертания пришвартованного судна.

Хлопнули двери, и на траву мягко ступили копыта двух пони.

– Слушай внимательно, кобылка, – шёпотом сказал Грег, повернувшись к Кейк. Та укачивала сына в кармане переноски на правом боку; в левом же, более не укутанная в пелёнки, лежала кукла, которую кобыла решила сохранить в память о Лейзи Хаке. – Сейчас ты спокойно, без суеты выйдешь на пляж и медленно пойдёшь к ним. Если тебя остановят или станут обыскивать, не сопротивляйся. На все вопросы отвечай правдиво и честно. Попроси, чтобы тебя отвели к Барже – это толстый жеребец… в общем, его ты сразу узнаешь. Ему скажешь, что ты от Серого; он поймёт и без проблем пустит тебя на борт. На пароме вести себя тихо: по воде звук разносится далеко, а я не хочу, чтобы на вас наткнулись сторожевые катера из Альбиона. Путь до Грифьих островов займёт несколько дней, но припасов хватит на всех. По прибытии вас встретят, и ты сможешь начать новую жизнь – вдали от войны и всех этих ужасов.

– Спасибо вам… – прошептала она в ответ и посмотрела ему в лицо. – Напоследок… можете сказать своё имя? Своё настоящее имя? Чтобы я знала, кого мне благодарить.

Жеребец шумно выдохнул, прикрыв глаза, а потом с мягкой улыбкой взглянул на неё сверху вниз.

– Грег Меллоу.

Кейк ахнула и поднесла ко рту розовое копытце.

– Что такое? – нахмурился серый пони.

– Так вот о ком говорил Лейзи… – пролепетала она. – Он говорил про вас! Это вы тогда вынесли его дядю из боя…

К её губам осторожно прижалось чужое копыто.

– Да, это был я, – сказал Грег. – Но моё имя не должно звучать в этом городе… и вообще по эту сторону фронта. Так будет лучше для всех. И для вас в том числе.

Кейк молча кивнула, и он отступил на шаг.

– Идите, – произнёс он еле слышно. – Паром скоро отходит.

– А… у вас… есть запасной пони для связи? – вдруг спросила она. – Просто Эрвин… я думала… а теперь…

– Не беспокойся, – улыбнулся ей жеребец. – У меня всё под контролем. В таких делах план обычно предусматривает все варианты.

Кобыла вдруг опустила взгляд – а затем, метнувшись вперёд, стиснула Меллоу в крепких объятиях. Когда она вновь подняла голову, в её глазах ярко блеснули слёзы.

– Спасибо вам, – сказала она. – За всё. И удачи.

– Удачи, Кейк, – кивнул серый пони. – Пусть всё у вас сложится.

Она вздохнула – и, развернувшись, пошла в сторону пляжа.

Уже у деревьев она обернулась и на прощание в последний раз взглянула на жеребца. А потом шагнула вперёд и превратилась в тень под лунным светом.

С того места, где стоял Грег, было хорошо видно, как она идёт к грузовику; как её останавливают двое вооружённых пони; как они все вместе направляются к остальным; как чья-то массивная фигура помогает ей подняться по склону и взойти по сходням на палубу.

Взревел двигателем стоящий на берегу грузовик, и Грег понял, что пора возвращаться.

Садясь в машину, он бросил последний взгляд на почти бесшумно уходящий паром. Хотелось плакать – но в то же время в сердце расплывалось приятное облегчение.

«Пусть она будет счастлива, – подумал Меллоу, разворачиваясь на узкой дороге. – Я не вернул ей мужа, но хотя бы подарил ей жизнь и надежду».

Чёрный «мэйрседес» покатил обратно, к огням Мэйнхэттена.

Безмолвно с небес луна освещала путь – словно всё видя и зная.

– Знаешь, а ты изменился, – сказала вдруг Вайолет, когда они вдвоём лежали в постели.

На часах было почти одиннадцать вечера. Паром с вызволенными пленными прибыл вскоре после заката и ушёл полчаса спустя, так что Грег не сильно-то и задержался по сравнению с обычным временем на работе. Приехав домой, он обнял «жену», с аппетитом умял разогретый ужин – и, уложив детей, пара также отправилась на боковую.

Глаза у Меллоу слипались – но неожиданно брошенные слова застали его врасплох.

– Что? – переспросил он, повернувшись.

Вайолет лежала, подложив копытца под голову, и задумчиво смотрела в потолок.

– Нет, правда, – продолжила она. – Ты стал… более обходительным, что ли. Внимательным. Добрым – и ко мне, и к детям… Даже курить бросил. Но… – Она помолчала. – Ты теперь всё время устаёшь на своей работе. Причём и в выходные… У нас с тобой не было близости уже… сколько? Месяца четыре? Скажи, – она повернулась к нему, – у тебя появилась другая… особенная пони?

– Что? Нет! – Грег аж подскочил на кровати. – Как ты могла такое…

– Тогда… что произошло, Ян? – обеспокоенно спросила она. – Я… тебя совсем больше не привлекаю?

Грег отвернулся и застонал сквозь зубы, обхватив копытами голову.

Даже сейчас, лёжа с Вайолет в одной постели, он ощущал лёгкое возбуждение, которое старался подавлять усилием воли.

«Я не могу… Она замужем! А я… хоть и должен изображать её мужа, но… это за гранью моей морали».

– Ты очень красивая пони, – хрипло произнёс он. – Я любуюсь тобой каждый раз, когда вижу тебя утром или возвращаюсь вечером. Но…

«Но моё имя не должно звучать в этом городе… и вообще по эту сторону фронта».

«Ай, к Дискорду всё. Она должна знать правду».

– Но дело не в тебе, Вайолет. А во мне.

– Что? Ты… – Единорожка ахнула. – Неужели это… из-за ранения? Мне говорили, что это была просто контузия… Или… Ян, ты что, теперь любишь не…

– Да дело не в этом! – взревел серый пони, обернувшись к ней. Вайолет инстинктивно сжалась в комок под одеялом. – Я – не Ян Данфель, а разведчик, засланный сюда под его личиной! Мной подменили твоего мужа во время той поездки на фронт! А сам он сейчас, наверное, сидит где-нибудь в кантерлотских застенках и ждёт, пока эта грёбаная война кончится!

Он опустил голову, тяжело выдохнув сквозь зубы.

– Я должен был изображать его… во всём… Но я не мог, просто не в силах был поступать так же, как он, с тобой и детьми! Вы заслуживаете лучшей жизни, чем была у вас раньше. Я веду очень опасную игру, и моё единственное желание – это вас защитить. От тех пони из гадючника, именуемого Лунной Канцелярией… но в первую очередь – от самого себя.

Он снова вздохнул.

– Я просто хотел, чтобы вы были счастливы. А теперь можешь идти и звонить гестапони.

Наступило молчание. Грег не поднимал головы, ожидая ответа Вайолет.

«Это провал. Я не смог удержаться. Теперь раскалённая кочерга под хвостом – это не самое худшее, что мне светит. Но я хотя бы спас Кейк. Выполнил, Селестия побери, несколько заданий из Центра. И хотя бы ненадолго сделал жизнь одной семьи лучше».

Он ожидал чего угодно. Рыданий. Пощёчины. Звонка головорезам Арианы или, того хуже, в психушку. Чего-то, что могла бы сделать несчастная пони, перед которой только что разрушился её мир.

Вместо этого последовало самое простое и прозаичное.

– Уходи, – прошептала единорожка, и Грег вскинул на неё взгляд.

Вайолет сидела, укутавшись в одеяло и обхватив себя копытцами. Глаза её смотрели куда-то в пустоту – как если бы в спальне больше никого не было.

– Уходи, – повторила она. – Кто бы ты ни был… Оставь меня одну. Пожалуйста.

Медленно и неуклюже, как пьяный, Грег слез с кровати и, пошатываясь, побрёл к выходу из комнаты.

Вывалился в коридор, громко и тяжело дыша, сделал пару шагов и наткнулся взглядом на закрытую дверь в свой кабинет. Вяло толкнул её, внутри не стал зажигать свет, а просто стянул со спинки стула измятый, пропотевший китель, накинул его и вышел из квартиры.

И он не знал, стоит ли ему возвращаться.

Самым сложным испытанием стала лестница. В своём полусонном затмении Грег мог бы легко оступиться, упасть и раскроить себе череп, но, к счастью – воистину чудо! – этого не случилось.

Улица встретила жеребца нежданной прохладой. Похоже, Селестия решила наконец дать жителям вражеской «столицы» передышку – а может, это Найтмэр сделалась чуть искусней в погодной магии. Освежающий ветерок задувал под китель, и Грег машинально влез в рукава и застегнулся почти на все пуговицы.

Прохожих вокруг было мало – меньше, чем он привык видеть в родном Мэйнхэттене. Многие ушли на фронт, а другие отсыпались перед очередным днём в охваченном войной самопровозглашённом государстве. Жизнь, раньше бившая ключом даже глубокой ночью, теперь словно померкла и затаилась.

Навстречу по большей части попадались фестралы – шумные компании поддатых отпускников-солдат или мирно прогуливающиеся влюблённые парочки. Порой проносились машины и экипажи – кто-то спешил домой после затянувшегося рабочего дня или быстрой вечерней попойки. Чёрная форма Грега привлекала взгляды, и пони то и дело вскидывали ногу в мунлайте, завидев его.

Но Меллоу было плевать. Голова была странно пустой, как если бы слов, чтобы описать его чувства, уже не осталось. Если честно, описывать было и вовсе нечего. Жеребец просто брёл вперёд и не оглядывался.

Наконец, когда ноги стали уже ощутимо подкашиваться, Грег сел на тротуар и привалился к стене. Сверху висел плакат, изображавший сиреневую единорожку с тремя бриллиантами на кьютимарке. Надпись гласила: «Аметист Стар, диктор кантерлотского радио – личный враг Бессмертной Хорскучер! Награда за уничтожение – 1 миллион битсов!»

Поблизости же стоял фонарь, выплёскивая на брусчатку чётко очерченный круг жёлтого света.

«Я проиграл, – пришла связная мысль. – Ещё пару часов назад я безоговорочно победил – а теперь проиграл. Продул. Облажался по полной. Это провал. Отныне всё кончено. Ариана об этом непременно узнает – и устроит мне такое, по сравнению с чем зверства Зика покажутся волшебной сказкой. А ведь всего-то надо было продержаться чуть дольше…

С другой стороны… – Меллоу сел прямо и задумчиво уставился на своё копыто. Ветерок приятно холодил шкуру и отрезвлял ум почище любых таблеток. – С другой стороны, так не могло продолжаться вечно. Дурак, можно же и впрямь было отбрехаться ранением! Это бы всё объяснило… Но опять, опять бы пришлось врать Вайолет! Не дай Селестия, ещё бы к врачу повела… Может, стоило признаться, что у меня и в самом деле понибудь есть? И это бы также разрушило всё. Вайолет вряд ли бы простила меня – а я больше никогда не смог бы смотреть ей в глаза и пользоваться её вниманием. Уж лучше сразу сжечь все мосты. А там уж хоть солнце падай на землю».

Копыто, потянувшееся в карман, внезапно на что-то наткнулось. Вытащив какую-то пёструю бумажку, жеребец какое-то время недоумённо её разглядывал. За пределами света от фонаря слов было не разобрать – однако в мозгу будто бы сами собой всплыли слова: клуб «Хуфбитс», 21 июня, 21:00.

«Это сегодня… – Грег вспомнил положение стрелок будильника. – Уже давно началось, но на деле на таких вечеринках самый разгар веселья наступает глубокой ночью. Октавия говорила, что сама там будет… – Губы серого пони тронула усмешка. – Кто знает, может, всё-таки удастся у неё там что-нибудь выведать? Если меня поймают, хоть будет чем шантажировать белую злодейку. А там, глядишь, и выторгую себе жизнь – а может, даже свободу.

Решено. Иду в “Хуфбитс”. А там будь что будет».

Он поднялся, поправил и отряхнул китель – и направился по тротуару в сторону клуба.

Дорога заняла минут сорок – пешком от дома до центра города было неблизко. Время подходило к полуночи, и Грег невольно забеспокоился: вдруг Октавия ушла раньше?

Хотя в принципе свет на ней клином не сошёлся. Как подсказывала интуиция, важных шишек из Лунной Канцелярии и мэйнхэттенской элиты на вечеринке и так должна быть целая толпа. Глядишь, кто-нибудь о чём-то важном и проболтается.

На входе под светящейся магическими кристаллами вывеской стояли двое жеребцов в идиотских, по мнению Грега, костюмах. Один, светлый земнопони, носил наряд в виде головы и накладных крыльев фламинго; другой же – зелёный единорог в чёрной гестапоньской фуражке – был плотно обвязан ремнями, и отчего-то Грегу на ум пришли слышанные где-то фразы «хозяин подземелья» и «триста битсов».

А самое интересное, что именно за этими двоими он шёл тогда по коридору. И зелёный был как раз тем унтерхуфером, который присутствовал на очной ставке у Арианы.

«Видать, и правда не простая тусовка», – хмыкнул про себя Грег и решительно зашагал навстречу.

При виде его жеребцы машинально подтянулись и вскинули вверх правое копыто.

– Слава Луне! – Зелёный единорог слегка замялся. – При всём уважении, штандартенхуфер, но это закрытое мероприятие. Вход только по пригласительным.

Грег молча достал из кармана и показал свой билет.

– Всё в порядке, можете проходить. – Земнопони-фламинго шагнул в сторону, освобождая путь. – Но… э-э… вы, надеюсь, помните дресс-код? «Почти без одежды».

– Разденусь там, – буркнул Меллоу.

Вдруг он наткнулся взглядом на лежавший около мусорного бака рваный носок. Недолго думая, подхватил вещицу и под ехидные смешки жеребцов-гестапони пошёл к дверям клуба.

Задержался на минутку в тамбуре, где снял и повесил китель на вешалку рядом с ещё несколькими узорчатыми мундирами, а потом с помощью копыт и зубов кое-как натянул носок, словно импровизированный презерватив, на свои ножны. Наконец, собрался с духом и толкнул внутреннюю дверь, окунаясь с головой в обитель зла и порока.

В нос тут же ударили запахи пота, дорогих духов, выпивки и разнузданного веселья. В глаза – сверкающие лучи стробоскопов на фоне синего полумрака. В уши – грохот техно с танцпола. В общем-то, всё как и в обычный день, но сегодня в этом калейдоскопе страстей все точно стремились превзойти сами себя, как будто эта вечеринка была последней перед концом света.

Поморгав, Грег приноровился к мерцающему свету и закрутил головой в поисках Октавии. Но в мельтешении трясущихся в судорожной пародии на танец и слоняющихся туда-сюда тел разглядеть точёную фигурку серой кобылки оказалось той ещё задачкой.

«Ладно, чего уж там, – решил он. – Пойду пока чего-нибудь выпью. На билете вроде было написано, что всё за счёт заведения…»

– Эй, ты тут нов…нький, кр…савчик? – раздался над ухом голос, а на плечо легло чьё-то копыто.

Грег резко обернулся. На нём почти повис белоснежный светлогривый пегас, выглядевший точь-в-точь родным братом Арианы. Судя по амбре у него изо рта и невнятной речи, наклюкаться он уже успел, хотя не было даже полуночи. А ещё у него был стояк; и должно быть, жеребец принял носок на причиндалах Меллоу за сам болтающийся член.

Дёрнув плечом, Грег оттолкнул от себя пегаса. Тот неуклюже завалился на бок, после чего, наобум перебирая ногами, с трудом поднялся и, пробормотав: «Совсем тут не с кем… ик!.. повеселиться…» – побрёл прочь. Наверное, в поисках очередной жертвы для домогательств.

«И это называется элита, – покачал головой Грег, смотря ему вслед. – Генерал Клауд Скиппер, ну как вам не стыдно! В личном деле у вас указано, что вы по жеребцам, только парой намёков…»

– Господин Данфель!

А вот этот голос он бы узнал из тысячи. Грег вскинул голову.

Навстречу ему с довольной улыбкой шла Октавия Мелоди.

На ней было платье, состоящее, казалось, из одних резинок, и чёрные кружевные чулки. Грег аж сглотнул, увидев такой интимный наряд в публичном месте. Почётный штандартенхуфер ЛД, министр образования и культуры и любимая исполнительница самой Найтмэр Мун выглядела сейчас распоследней шлюхой.

– Всё же нашли время прийти, я смотрю?

– Ну да, – в дежурной угрюмой манере ответил Грег. – Выбрался, так сказать, после работы.

– И что же такого на этой вашей работе случилось, задержав вас так надолго?

На миг у серого жеребца перехватило дыхание, но потом по лукавой улыбке Октавии он понял, что та отчасти с ним просто флиртует. А значит, можно было сделать вид, что скрытый подтекст её слов прошёл незамеченным.

– Да так, всякие досадные мелочи, – фыркнул он и галантно подал ей копыто. – Может быть, сходим выпить?

– Ну, раз вы приглашаете, тогда не откажусь, – промурлыкала она, принимая протянутую ногу.

Вместе они отошли к барной стойке, провожаемые завистливыми взглядами и свистом. «Ещё бы, – с усмешкой подумал Грег. – Отхватить себе такую кобылку не каждый сможет».

В душе больно кольнуло воспоминание о Вайолет. Как та сидит, сжавшись на кровати и отвернувшись. Приподнятое было настроение упало обратно.

– Джин-тоник, – поморщившись, бросил Грег в ответ на взгляд подскочившего барпони.

– «Кровавую Твайлайт», – улыбнулась Октавия, и жеребец в манишке и галстуке-бабочке принялся смешивать коктейли.

Грег поднял бровь:

– Что за экзотика?

– О, это из нового меню, – рассмеялась кобылка. – Разрабатывалось третьим управлением Канцелярии вместе с моим министерством. Конкретно этот коктейль придумала я сама: водка с малиновым соком.

Она проследила за тем, как барпони маленькой стопкой отмеряет в бокал с прозрачной жидкостью красно-розовую. Струйки сока расходились по всему объёму, словно это и впрямь была настоящая кровь.

Грега передёрнуло. Чтобы скрыть это, он схватил уже готовый джин-тоник и жадно отпил. Гадостная смесь и на этот раз лучше не стала, но привычный вкус – какой бы он ни был – принёс хоть какое-то облегчение.

Октавия надула губки:

– Так нечестно – пить первым, да ещё без тоста, фу!

– А за что хотели бы выпить вы? – хрипло спросил Грег, взглянув на неё поверх бокала.

– Дайте-ка поду-умать… – Кобылка взяла свой коктейль и мечтательно улыбнулась. – Как насчёт нашей общей победы над Эквестрией?

– Слишком банально, – хмыкнул жеребец. – За это уже полгода пьют все в Мэйнхэттене. А толку-то?

– Что-то вы какой-то мрачный сегодня… А как насчёт… – Октавия заговорщицки наклонилась ближе, понизив голос, – уничтожения Клаудсдейла?

Грег бросил на неё прищуренный взгляд.

Улыбка серой кобылки сделалась шире.

– Вижу, мне удалось вас удивить. А я-то думала, что если не в четвёртом, так в шестом управлении всё знают.

– Знать-то знают, но немного-то говорят, – пробормотал Меллоу, покачивая бокалом. – Чего вы хотите, штандартенхуфер? От меня лично. Раз уж завели этот разговор.

«Ну, Найт Скай, удружил! Опять плетёшь там свои интриги, а меня в них не посвящаешь?!»

Октавия с невинным видом лишь развела копытцами.

– Всего лишь получить своего доверенного пони в вашем ведомстве, разумеется. Чтобы и с мисс Вагнер знался довольно близко, и с Найт Скаем был на короткой ноге.

– Ну и зачем вам это? – не удержался Грег. – Что за «секретные планы грифонского двора»? Ваше положение во всей этой паутине, мягко говоря, необычно…

Она слегка снисходительно посмотрела на него:

– Знаете, Ян, власти мало не бывает. Особенно тем, кто долгое время был не у дел и вот однажды до неё дорвался. Считайте меня конкурентом Арианы и Найт Ская за этот лакомый кусочек.

– Вот только будет ли на вашей стороне Хорскучер?

Грег выразительно поиграл бровями и залпом допил джин-тоник. Горло отвратно обожгло можжевельником.

«Если ломать комедию – так до самого занавеса».

– …И я знаю, на какой крючок вы намерены меня подцепить. Но вынужден огорчить: сдавать меня вам невыгодно, потому что Ариана захапает все плюшки себе, а за меня вдобавок впишется Найт Скай. – Серый пони покачал головой. – И я не думаю, что вы выстоите одна против двоих. Тем более, если делом заинтересуется сама Хорскучер.

– Даже так? – картинно подняла бровь Октавия. – Что ж… в ваших словах есть резон. Давайте пока договоримся о перемирии. А заодно и том, что вы получите взамен.

– И что же вы готовы мне предложить?

– Информацию, Ян, – с мягкой улыбкой сказала кобылка. – Ту, которая вас, несомненно, интересует. Но, пожалуй, поговорим об этом в более приватной обстановке, а пока…

Вдруг она вскинула голову.

– О! Кажется, настаёт полночь!

– А? В смысле?..

Но Грег уже и сам это ощутил.

Стробоскопы погасли, и залы клуба стали озаряться потолочными лампами. Смолкло и техно, сменившись на какой-то странный, резкий туш.

Массивные двери кухни открылись, и под общий топот аплодисментов две кобылки в фартуках выкатили в зал пару тележек с едой.

На первой возвышался огромный, покрытый белоснежным кремом торт, на котором отчётливо виднелись красноватые брызги ягодного сока. Во всяком случае, Грегу очень хотелось верить, что это был именно сок, а не что-то другое. На второй тележке стояли лотки с какими-то сладостями.

– А вот и мой выход, – сказала Октавия и, спрыгнув с банкетки, под одобрительные возгласы направилась к самому центру событий.

Меллоу в некотором замешательстве двинулся следом. «Меня не должно здесь быть, – подумал он отрешённо. – Я не должен этого видеть».

Но в то же время он понимал, что просто обязан запомнить этот вечер до мельчайших подробностей. Чтобы помнить, а главное – донести всем, кто готов будет слушать, правду о том, как проводили время эти съехавшие с катушек пони, уверенные в собственной безнаказанности.

Октавия подошла к тележке с тортом и вскарабкалась на стоящий рядом стул. Топот оваций и свист достигли своего апогея. Серая кобылка приподняла ногу, словно готовясь сделать мунлайт, но остановившись на полпути, и гам начал понемногу стихать.

– Приветствую всех, кому любыми правдами и неправдами удалось попасть на сегодняшнюю вечеринку! – провозгласила кобылка, когда её голос стало слышно на фоне гвалта.

Последовала новая волна одобрительного топота.

– Отныне больше не будет никаких правил, кроме тех, которые мы выберем себе сами!

С этими словами Октавия сорвала с себя «платье» из резинок и небрежно швырнула в толпу. За безнадёжно испорченный предмет одежды тут же завязалась драка.

– Мы служим истине, которая будет однажды править миром! – продолжала вещать музыкантша, пафосно вскинув переднюю ногу. – Мы сильны, и мы берём то, что наше по праву! Новая Лунная Республика – от океана до океана!

Каждую новую фразу пони встречали всё более громкими криками.

Со своего места Грег внезапно заметил, что торт был выполнен в форме фигуры белого аликорна. С цветастой «гривы» на блюдо капала глазурь. Но что самое худшее – ягодный сок изображал именно то, что и задумывалось.

– А тиранша Селестия пусть сдохнет!!!

Октавия схватила нож и под улюлюканье толпы вонзила его в мякоть торта. Красные струйки брызнули во все стороны.

Насколько Грегу было видно, серая кобылка отрезала «Селестии» голову. После чего размахнулась и вторым ударом ножа отсекла той «рог», а затем подняла треугольный кусок торта и со смаком запихала в рот, обливаясь соком. И наконец – как «вишенка» на этом самом торте, – облизала копыто.

С болью во взгляде Меллоу покачал головой.

Прежде всегда утончённая и изящная, Октавия прямо у него на глазах превращалась в чудовище.

И то же самое происходило с толпой. Единым, впавшим в неистовство табуном они ринулись вперёд, желая отведать «плоть» их главного врага. Кобылки в фартуках едва успевали отрезать куски и раздавать тарелки.

Грег остался на месте. Как бы он ни старался остаться невозмутимым, на его лице сама собой появилась презрительная гримаса.

В конце концов он решительно развернулся и зашагал назад к бару.

«И это – вершители судеб? – думал он, цедя набивший оскомину коктейль. – Пони, с которыми сама Найтмэр Мун или её ближние поделились властью? А как доходит до громких слов и простейших манипуляций, так сразу превращаются в стадо. Ирония в чём – стадом они, наоборот, считают всех остальных. Вот только среди этих остальных чисто по статистике гораздо больше тех, кому можно доверить судьбы общества и государства. И именно они больше всего занимаются делом. Именно на их плечах держится общее благополучие».

– Что, вы и сладкое не любите? – послышался рядом голосок Октавии.

Грег лишь слегка повернул голову. Серая кобылка вновь села рядом с ним, плюхнув на стойку лоток с какими-то сластями.

– Не хотите попробовать? – кивнула она на лакомство. – Марципаны «Жеребячьи копытца». Или, может, принести леденцы в виде голов кантерлотской знати?

– Вам не приходило в голову, как по-идиотски выглядит со стороны этот театральный «каннибализм»? – буркнул Грег и отвернулся. – Позёрство и оголтелость к победе не приведут. Вы просто разлагаете дальше и так уже развращённые разумы.

– Всем нам нужно время от времени выпускать пар, – пожала плечами Октавия и заказала ещё одну «Кровавую Твайлайт». – Эти пони с самого начала пашут как проклятые ради столь важной для вас нашей общей победы. Дайте же им покуражиться хоть немного… – Она нахмурилась. – А что до, как вы сказали, «каннибализма»… Неужели вы и правда не хотите смерти этой драной сучки?

– Дело не в этом, – ушёл от ответа Меллоу и махнул барпони: мол, наливай ещё. – Жаль, что вы меня не поняли. А уж я-то думал, что такая пони, как вы, не станет участвовать в чём-то столь… неэстетичном…

– А вы разве такой уж эксперт по эстетике? – парировала кобылка. – Понятия мерзкого и прекрасного неизбежно меняются с течением времени. Так вышло, что в ноябре они изменились ещё раз.

– И всё же, мне кажется, есть грани, которые не нужно переступать. – Грег залпом допил очередной джин-тоник и вдруг усмехнулся. – Что за нелепая ситуация… Сидят в баре два офицера-элдэшника и спорят о философских материях…

– В чём-то вы правы, – улыбнулась Октавия. – На философию у нас и в самом деле не так много времени.

– Что ж, – повернулся к ней жеребец, – может, обсудим то, о чём договорились чуть ранее? Естественно, без лишних ушей.

– Само собой. – Октавия ступила на пол и неожиданно мазнула Грега хвостом по лицу, а потом хихикнула, увидев лёгкое изумление у того на морде. – Упс, простите. Идёмте со мной.

Они прошли мимо толпы гостей, беззастенчиво пожирающих сочный торт, к отдельным кабинетам в дальней части зала. При этом Грегу стоило большого труда не поскользнуться на красной жидкости, которой обильно были забрызганы жрущие пони и пол вокруг. И от этого к горлу на миг вновь подкатила тошнота.

Октавия толкнула тяжёлую дубовую дверь, входя первой. Грег зашёл следом, намётанным за последние месяцы глазом «разведчика» оглядывая обстановку.

Собственно, для чего предназначались такие кабинеты, было ясно с первого взгляда. Аккуратно застеленная двуспальная кровать, мини-бар с напитками, столик с закусками и упаковка всем известных резиновых изделий. С другой стороны, даже если кто-то видел, как он с Октавией вместе сюда зашли, то подумает, что для «этого самого», а не для разговоров.

«Хотя эта новость может дойти и до Арианы, а та постаралась бы шантажировать меня тем, что расскажет всё Вайолет… А если Найт Скай, то подцепит на очередной невидимый крючок, чтобы использовать втёмную… И кто знает, на сколько таких крючков я уже насажен…»

Октавия закрыла дверь на ключ и прошла к кровати, соблазнительно виляя точёными бёдрами. У Грега ком подкатил к горлу, когда жеребец осознал, что теперь виолончелистка была в одних лишь чулках, державшихся благодаря пояскам на плечах и на талии. Молчавшее до этого момента естество дёрнулось, и Меллоу вдруг ощутил, что носок не так уж и вяло свисает с причинного места.

– Здесь нам будет гораздо удобнее, – всё с той же улыбкой сказала Октавия и легла на кровать боком к Грегу. – Присаживайтесь, штандартенхуфер. Чувствую, разговор будет долгим.

– Спасибо, лучше я постою… – пробормотал тот, продолжая нарочито разглядывать интерьер – лишь бы не смотреть на вольготно разлёгшуюся кобылку.

– Как хотите, – пожала она плечиками. – Итак, вы хотите знать что-то конкретное или собираетесь выпытывать у меня всё целиком?

– К сожалению, я не в том положении, чтобы у вас что-то выпытывать, – произнёс Грег. – Но вот попросить поделиться тем, что вы знаете, я могу. И делаю это.

– Я вся к вашим услугам.

Она грациозно изогнулась на кровати, давая понять, что «вся» – отнюдь не преувеличение.

Грег стиснул зубы от напряжения. Носок уже не висел, а стоял почти прямо, и жеребец никак не мог побороть нахлынувшие на него чувства. То ли дело было в духах Октавии, то ли в интимной атмосфере этого места, но возбуждение, которое Меллоу своим воздержанием копил все эти месяцы, вот-вот готово было хлынуть наружу.

– Прежде всего, – чуть хриплым голосом заговорил он, – я бы хотел поподробней узнать про Луненербе. Насколько они могущественны? Чего добиваются? И… – Грег прищурился на неё, – не знаете ли вы кого-нибудь оттуда?

Октавия хихикнула – а затем звонким колокольчиком рассмеялась.

– А вы меня разочаровываете, Ян, – поумерив веселье, покачала она головой. – Вот уж не думала, что разведка Хорскучер такая беспомощная… Я ведь министр не только образования и культуры, но и науки. А Луненербе как раз таки занимается научной деятельностью…

В голове у Грега щёлкнуло, и жеребец схватился бы за лоб, если бы мог.

«Как я не сообразил?! Ведь всё же лежало на поверхности!.. Кретин, кретин, кретин!»

– Получается… это вы дёргаете за их ниточки? – немного придя в себя, спросил он.

– Ве-ерно, – с хитрой усмешкой протянула Октавия. – И об этом знаем только я, Хорскучер и советник Пойндекстер. Ну а теперь ещё и вы. Но вот мисс Вагнер знать об этом совсем не обязательно.

– С ней меня ничего и не связывает. – Грег прочистил горло. – Так… что там вы говорили про «уничтожение Клаудсдейла»? Это… как-то связано с…

– И всё-то вам расскажи да просто так, – мягко фыркнула она. Потом перевернулась на живот и стрельнула глазками на жеребца. – Знания надо отработать. Вы, наверное, уже и сами это поняли…

– Вы ставите меня в неловкое положение… – отвернулся Грег и зажмурился. – Я женат, и вы прекрасно об этом знаете…

– И что? – приподняла бровь Октавия. – Нипони же сюда не заглянет, чтобы проверить. Всем будет достаточно одного факта, что мы зашли сюда вместе.

Меллоу едва не зарычал от досады – лишь шумно выдохнул сквозь зубы.

«Зачем, зачем я только пришёл в этот сраный клуб?! Можно же было спокойно поехать на пляж и там утопиться!»

– Не стойте столбом, – донёсся до него вкрадчивый голос серой кобылки. – Иначе я позабочусь о том, чтобы Ариана получила на вас компромат. Готова уступить это ей, пусть даже она припишет успех себе. Итак?..

Грег втянул воздух широко раздутыми ноздрями.

«Если я потребую открыть дверь, то она либо исполнит свою угрозу и даст Ариане возможность погубить меня и Вайолет, либо просто откажется отдавать ключ. Придётся с ней драться, она закричит – и это тоже станет поводом для ареста…»

«Что бы ни случилось, ты будешь делать то, что будут требовать от тебя обстоятельства», – прозвучали в голове слова Темпест Шедоу.

«…Но мне нужна, нужна эта информация! Клаудсдейл – наша главная воздушная база! Потеряв его, Эквестрия станет намного более уязвимой! И столько пони погибнет… – Грег помотал головой. – Получается, выход только один…»

Будто в каком-то трансе, жеребец двинулся к кровати. Уловив его приближение, Октавия с усмешкой повернулась к нему гладко уложенным хвостиком и развела ножки. Носок начал больно натирать возбуждённую плоть, и Грег сбросил лишний предмет одежды, проведя по нему копытом.

Октавия раскинулась перед ним – с виду беспечная и доступная, но на деле загнавшая его этим в ловушку.

«Она не знает, кто я взаправду, – подумал Грег; мысли лихорадочно бегали туда-сюда, и выцепить из них нужную было непросто. – Так что это она сама в каком-то смысле у меня в западне. А когда узнает, то всё уже будет кончено…»

– Покройте меня, штандартенхуфер, – томно простонала она и откинула в сторону хвостик.

Это был последний миг, когда Грег мог что-либо изменить.

«Данфель женат! Я… не должен…»

Но ведь информация… и к тому же, у него так давно не было кобылы…

И это всё и решило.

Опёршись копытами на кровать, он легко вошёл в истекающую желанием пони. Та ворохнулась, а из её груди вырвался тихий стон, раззадоривший жеребца ещё больше.

Меллоу навис над Октавией – и наклонился к её мягкому серому ушку.

– Что там за план атаки на Клаудсдейл? – негромко спросил он, продолжая ритмично двигаться. – Когда было принято решение? И какие задействованы силы?

– Ах… ах… на… военном совете… тринадцатого числа… – сквозь стоны ответила кобылка. – Умфх… Клауд Скиппер и Сансет… задумали нарушить координацию в эквестрийской армии… ах… чтобы ускорить наше наступление… О-о… Клаудсдейл… выбрали целью массированного удара… Шедоуболтов и авиации…

Сердце у Грега заколотилось ещё сильнее. Будь обстоятельства чуть иными, его возбуждение тут же опало бы, сменившись мрачным напряжением и тревогой. Но сейчас, когда одна часть его тела была погружена в манящие влажные глубины, он уже не мог остановиться.

– Когда ожидается атака? – неожиданно хрипло прошептал он. – Какого числа?

– Не знаю… ах… точных сроков… там не обговорили… о-ох… Если ещё не было… то ожидается со дня на день…

– И какое же отношение ко всему этому имеет Луненербе?

Этот вопрос волновал Грега больше всего. Потому что одно дело – когда авиация и воздушные отряды противника просто идут в бой единым фронтом, и совсем другое – когда в рукаве у них есть какой-нибудь мерзкий козырь.

Октавия отрывисто, с придыханием засмеялась, так что её смех с трудом можно было отличить от сладостных стонов.

– О-о-о… хо-хо… Большее… чем многие могли бы предположить… Мой дорогой Гизмо… сделал особые бомбы, которыми… а-ах… ударят по целям по всей Эквестрии!..

Грег вытаращил глаза.

– Что за… бомбы?..

– Древняя… зебринская магия… Токсичный газ, превращающий пони в гулей… – Октавия вскинула голову, ударив Меллоу по подбородку, и расхохоталась. – Только представьте… все эти твари сдохнут! А когда сдохнут… то продолжат жить… и убивать!..

Грег зашипел от боли в прикушенном языке – и только потом до него дошёл смысл её слов.

От нахлынувшего осознания жеребец резко, со всей силы вошёл в Октавию, заставив ту со стоном выгнуться и закатить глаза, и замер на середине фрикции.

То, что рассказала ему министр, было… немыслимо! Этого нельзя было допустить! Но что он мог сделать, да ещё и когда осталось так мало времени?!

«Надо сообщить в Центр – срочно! Но… – Спохватившись, Грег продолжил двигаться, вдалбливаясь в кобылку снова и снова. – У меня больше нет связного. Когда Кейк спросила, пришлось соврать… Ну знаете ли, нелегко во вражеском городе отыскать надёжного пони с неучтённой рацией! Баржа должен был заняться этим после эвакуации пленных… Блин, блин, блин! Что делать?..»

Тем временем он уже подходил к кульминации. А значит, «допрос» надо было заканчивать быстро.

Кобылка и сама между тем приближалась к пику – и в пылу ощущений готова была выложить что угодно.

Снова приникнув к ушку Октавии, Меллоу спросил:

– Какие… цели?

– Ах… ах… Кантерлот… Клаудсдейл… Литлхорн…

«Школа Дружбы и Школа для одарённых единорогов?! Да они спятили!»

Сдерживать близкую разрядку было всё труднее. Тем не менее, Грег задал ещё один вопрос:

– А что вам известно… о подготовке покушения на Селестию?

– Это… ах… всё Ариана… это она придумала… м-мф!.. Её агент уже завербовал стрелка… так что это тоже… дело… времени… ААААААХ!

От последнего её выкрика у жеребца чуть не заложило уши. Пульсация возбуждённой плоти достигла предела, и с утробным рыком Грег мощной струёй выплеснул накопившееся семя внутрь распластанной кобылки.

Разум на миг заволокло пеленой – а затем осознание реальности понемногу начало возвращаться.

Грег вдруг обнаружил себя стоящим над забывшейся от блаженства пони, расставив ноги и тяжело дыша. В висках шумно стучала кровь, а с члена, погружённого в податливое нутро, противно капало.

Тут до него дошло, что именно сейчас случилось.

Он только что трахнул пони, которую совсем недавно мечтал отправить на виселицу. И совершенно не ясно было, как ему это аукнется.

«Но кое-что я всё-таки узнал, – подумал Меллоу и с хлюпаньем вышел из Октавии. Наружу хлынул поток вязкой белой жидкости. – Так что ещё посмотрим, кто из нас кого поимел».

Он поднял с пола рваный носок и кое-как вытер им свой опадающий член, после чего брезгливо отбросил испачканный кусок ткани в угол.

Внезапно взгляд жеребца упал на кровать, где рядом с передним копытцем Октавии лежал неприметный стальной ключик.

Недолго думая, Грег придвинул ключ к себе и осторожно взял в зубы. На кончиках копыт подошёл к двери, вставил ключик в замок и медленно, стараясь не шуметь, повернул.

С тихим щелчком дверь открылась.

«Счастливо оставаться, мисс Октавия», – оскалился Грег и выскользнул из кабинета.

И замер на пороге, не в силах поверить глазам.

В общем зале презентабельного клуба «Хуфбитс» царила бесшабашная оргия.

Трахались все, невзирая на пол и звание. Двух кобылок в фартуках разложили прямо на тележке с тортом; их мордочки были густо измазаны кремом – а жарившие их барпони и охранник в костюме фламинго с хохотом макали их дальше в истекающие соком объедки. Не осталось ни одного свободного столика – все были заняты развлекающимися парами.

Второй охранник – в чёрной коже и латексе – обнаружился в баре, где жёстко всаживал Клауд Скипперу, лежащему на барной стойке. Генерал извивался и взвизгивал от извращённого удовольствия, иногда ударяя копытом по лакированному дереву.

От вида творящихся непотребств Грега замутило. Воздух сгустился от запахов еды, алкоголя и телесных жидкостей, стоял колом в горле. Стараясь удержать в себе три выпитых джин-тоника и не поскользнуться на ягодном соке или семени, серый пони стал пробираться к выходу. Он не мог больше ни секунды здесь оставаться; всё его существо рвалось прочь, прочь из этого логова безумств и разврата!

В тамбуре он сорвал с вешалки свой чёрный китель. Не хватало ещё забыть здесь одежду и удостоверение. Тогда у него точно будут большие проблемы.

Выйдя на свежий воздух, Грег вздохнул полной грудью – и несколько минут просто стоял, наслаждаясь ночной прохладой. Пахло какими-то цветами с газона и ещё откуда-то дымом – кажется, где-то поблизости стоял крематорий. Но всё равно это было намного приятней, чем вдыхать пропитанную пороками атмосферу клуба.

«Никогда больше туда не зайду, – решил Меллоу. – Не после того, что увидел… и испытал».

С каждой минутой ветерок всё сильней прочищал мозги, и всё ясней приходило осознание, что эта ночь ещё не закончилась.

«Надо спешить. Я должен сообщить обо всём нашим… но как? Как?! Где мне взять работающую рацию, настроенную на частоту Центра?..»

И тут он застыл с приоткрытым ртом.

Пришедшее в голову решение было столь же простым, сколь и безумным. Но, к сожалению, единственным.

«Уже полночь – даже, скорее, ближе к полпервого, – размышлял он, трусцой направляясь по тротуару – и с трудом сдерживая желание перейти на галоп. – Все давно ушли… Но пропустит ли меня охрана? Одетого не по форме, поддатого… Ладно, в случае чего просто буду размахивать документом и орать, что у меня важное дело. А завтра пожалуюсь Найт Скаю…

Лягать. Я и забыл, что никакого “завтра” может не быть. Всё зависит от того, как поведёт себя Вайолет. Если она уже позвонила, то мне конец. Схватят, как только я там появлюсь… Но если нет, то у меня есть шанс. Авось и удастся предупредить всех о новой опасности».

…Как ни странно, охрана не сказала ему ни слова. Показанного на секунду удостоверения, как всегда, оказалось достаточно, чтобы пройти, даже несмотря на неурочный час и непрезентабельный вид.

На посту пришлось расписаться за ключи от кабинета Зика. Роттенхуфер странно посмотрел на Меллоу, но ключи всё-таки выдал. Объясняться было бы той ещё задачкой, поэтому жеребец лишь пробурчал что-то про «срочное дело» и направился на третий этаж – во владения гестапони.

В коридорах горела от силы треть ламп, и полумрак ощутимо нагонял жути. Облицованные мрамором стены казались настоящим лабиринтом, где из-за угла вполне мог выскочить размахивающий ножом фестрал (почему-то Грег упорно представлял его с лицом Дасти Найта) или Ариана в боевом седле с пулемётом.

Грег помотал головой, прогоняя видения, и выругался себе под нос.

«Гадский джин-тоник… Не стоило нажираться так – теперь всякая хрень мерещится».

Серый пони прибавил шагу.

Мысленное усилие оказалось кстати: теперь Канцелярия выглядела тем же, чем и была, – обычным офисом, откуда все разошлись, забыв местами выключить свет. И вместо заклятых врагов тут и там попадались всего лишь дремлющие элдэшники-дневальные, которые при виде офицера резко стряхивали с себя сон и с непроизвольным уже мунлайтом вытягивались в струнку.

Грег на них даже не смотрел. Он представлял, какое впечатление, наверное, сейчас производит: полураздетый, с опухшими глазами, воняющий алкоголем и сексом. Ну просто позор, а не служащий Лунной Дивизии! Утешало одно: если про него и доложат (хотя после Арианиной слежки было бы глупо вообще сомневаться), то это будет потом. А пока что у него есть какое-никакое окно, чтобы у всех под носом выполнить свою миссию.

Уже вставляя ключ в замок, Меллоу внезапно ощутил затылком чей-то взгляд. Тут же дёрнувшись, жеребец замотал головой.

Никого. Коридор был пуст.

Понапрягав извилины, Грег вспомнил, что, прежде чем завернуть сюда, прошёл мимо дневального. Возможно, тот за ним как раз и наблюдал по негласному распоряжению Арианы…

Серый пони сжал зубы.

«Только паранойи мне и не хватало! Хотя… учитывая, что я собираюсь сделать… да ещё и должность у меня непростая… Странно, что я уже в первую неделю не подсел на успокоительные. Впрочем, меня было кому поддержать. А теперь вряд ли».

Открыв наконец дверь, Грег прошёл внутрь.

Копыто само собой нашарило выключатель. Кабинет выглядел точь-в-точь как и позавчера, когда Меллоу как бы невзначай зашёл к Зику. Всё та же мебель, горшки с цветами на подоконнике, а также флаг Республики и портрет Найтмэр Мун на стене.

И чемодан, стоящий на паре стульев возле стола.

Грег сразу же запер за собой дверь и подошёл поближе. Взял чемодан за ручку, потянул вверх – и невольно хмыкнул. Рация оказалась довольно тяжёлой. Понятно, почему тогда её тащили двое пони.

Слегка попыхтев, он водрузил чемодан на стол. Копыта нашарили замки, и обитая дерматином крышка со щелчком отскочила. Подняв её вертикально, Грег впервые вблизи оглядел переносную радиостанцию.

Хоть циферблатов и тумблеров на панели было не так уж много, у жеребца всё равно разбежались глаза от одного их вида. И что самое худшее, подписаны они, естественно, не были. Для конспирации, что ли? Как-то выделялся только один из тумблеров, очевидно включавший и выключавший устройство, да особое устройство сбоку – без всяких сомнений, ключ для отбивки сообщений азбукой Хорзе.

Сам кодовый алфавит Меллоу знал – по настоянию Темпест пришлось выучить. Но вот сам текст шифровок он каждый раз составлял заново. Из четвёртого тома сочинений Алебастра Кометхуфа бралась страница, строка и номер буквы, составляя комбинацию из пяти цифр. Вдобавок нельзя было использовать одинаковые пятёрки в одном сообщении.

Готового шифра для передачи у Грега не было. Как и самой книги, чтобы закодировать услышанные тревожные известия. Серый пони мог рассчитывать только на свою память, надеясь выцепить достаточно неповторяющихся кодов для новой радиограммы.

Тем не менее, он решил попытать счастья и обыскать кабинет. Вдруг по невероятному совпадению у Зика отыщется нужный томик.

Впрочем, долго искать не пришлось. Рядом с рацией лежали и другие чемоданы из дома Эрвина. И буквально в первом же из них нашлась заветная книжка стихов древнего поэта – и даже относительно целая.

Но благодарить судьбу времени особо не было. Поэтому Грег лишь мельком помянул Селестию и, вновь устроившись за столом, принялся кратко и ёмко формулировать послание в Центр.

Юпитер – Афелию
Э.С. провалился. К.У. спасена.
К.С. и С.Ш. планируют атаку на Клаудсдейл при поддержке О.М. и Луненербе. Бомбы с токсичным газом на Кантерлот, Клаудсдейл, Литлхорн. Скоро.
А.В. готовит покушение на Селестию. Ищите агента. Стрелок завербован. Возможно, снайпер.
Нужны пути отхода на случай провала. Код оранжевый.

Шифровка была готова через двадцать минут. Работать пришлось в дикой спешке – в любой момент кто-нибудь мог и проверить, что там делает штандартенхуфер посреди ночи в чужом кабинете. К концу у Грега со лба градом катился пот, а копыта заметно подрагивали.

Однако теперь он был ещё на шаг ближе к цели. Эквестрия должна узнать обо всём вовремя!

«Код оранжевый» означал, что он был на грани провала. Если Ариана только сделала вид, что прекратила за ним слежку, а у Вайолет хватит духу подойти к телефону и набрать номер Канцелярии, то код смело можно было менять на красный. И тогда вся надежда на Баржу и сеть спящих агентов, оставшуюся под его началом.

Пересев за рацию, Меллоу вновь осмотрел панель. Если всё прошло так, как он думал, то Эрвин перед смертью успел сбить настройку частоты, так что гестапони в итоге остались с носом.

Вот бы ещё самому нужную частоту вспомнить…

Сосредоточившись, Грег покрутил колёсико верньера. Ага, кажется, вот здесь…

Настроив передатчик, серый пони положил перед собой листок с шифром и вызвал в мозгу таблицу Хорзе. Копыто легло на ключ.

Пора. Время не ждёт.

…Что удивительно, никто ему не помешал. Даже ничьих шагов из коридора не было слышно. Напряжённо прислушиваясь, Грег отстукивал послание – и отчаянно молился, чтобы оно дошло.

Закончив, он протёр чемодан тряпочкой, чтобы убрать отпечатки, и поставил его на то же место. А сам проскользнул к двери, осторожно отпер её и выглянул из кабинета.

Опять никого. Только помигивала на потолке одна из ламп в добротном кожаном абажуре – случайное клише из ужастиков, будто перенесённое в шпионский детектив.

Фыркнув и покачав головой, Грег запер дверь и направился прочь.

Но перед тем как завернуть за угол, он вновь застыл на месте как вкопанный. Спину обожгло холодком, а в затылок точно упирался чей-то пристальный взгляд, похожий на ствол винтовки.

Меллоу резко обернулся. И Селестия побери, если ему не почудилась фигура тёмно-серого единорога с кьютимаркой в виде полумесяца.

Грег немного постоял, тяжело дыша и буравя взглядом другой конец коридора.

Подбежать туда и проверить? Вот только это ничего не даст. Соглядатай (почему-то Грегу упорно казалось, что это был именно секретарь Арианы, Дарк Мун) мог уже смыться. Всё, что нужно, пронырливые гестапони о ночном визите Грега узнали.

Вздохнув, Меллоу в очередной раз мотнул головой и зашагал в сторону лестницы.

Выпустили его из здания также без всяких проблем. Как будто ждали, что он придёт, – а может, и вовсе догадывались о цели. И как бы Грег ни убеждал себя, что его решение отправиться в Канцелярию было спонтанным, он не мог отделаться от мысли, что это тоже было частью игры, устроенной верными Найтмэр Мун пони.

Шёл второй час, и город впал в сладкую полудрёму. «В Кантерлоте сейчас, пожалуй, всё то же самое, – подумал Грег, идя по совершенно свободному тротуару. – Словно и нет войны, бушующей вот уже больше полугода. Даже луна и солнце встают и садятся по прежнему графику, как если бы сёстры об этом втайне договорились… Хотя что я несу? Мы все прекрасно знаем, что мир слишком хрупок, чтобы отдавать его на растерзание кому-то из аликорнов…»

Ноги уже ощутимо гудели, да и в глазах словно бы чувствовался песок. Нужно было устраиваться на ночлег. Вот только где?

В гостиницу не пойдёшь – опять же вычислят, да и в бумажнике вряд ли наберётся денег даже на одну ночь – с нынешними-то растущими как на дрожжах ценами.

А если «домой»… Вайолет…

Грег тихо зарычал, коря себя за несдержанность. Если бы он промолчал тогда, всё было бы хорошо! Нипони не знал бы, кто он, и операция могла продолжаться сколько угодно!

Вот только Эквестрия расплатилась бы за это как минимум тремя городами…

«Ну почему, почему всё так сложно?! Как я теперь Вайолет в глаза посмотрю?! Вернусь ночью, пьяный и трахнувший пони из новой элиты… И я пойму, если Вайолет погонит меня к хренам… Хотя стоп, по документам это же Данфеля квартира!.. А, всё равно. Я просто хотел, чтобы Вайолет была счастлива. И от своих слов не отступлюсь».

И он решительно направился к дому.

…Поднимаясь по лестнице, Меллоу прикидывал, что скажет сиреневой единорожке. Но, как назло, в голову ничего не лезло. Да и что тут можно было сказать? Только надеяться на благоразумие этой робкой, но всё же так раскрепостившейся в последнее время пони.

Уже перед дверью он задумался: открыть своим ключом или всё-таки позвонить? Но он не хотел разбудить детей, которым вся эта возня взрослых ни в край не упёрлась. С другой стороны, после такого признания впору было и позвонить, ибо неизвестно, как его теперь примет Вайолет.

Поколебавшись, Грег достал из кармана ключи. По крайней мере, надо было делать вид, что всё нормально.

Тихо открыл замок и прокрался в прихожую. Хотел было завернуть к себе в кабинет и прикорнуть там на диванчике… как вдруг застыл, пристыженно глядя исподлобья.

Перед ним в коридоре стояла Вайолет. И неотрывно смотрела него.

Намётанным взглядом Грег отметил, что она так и не оделась. Нет, конечно, ему и раньше доводилось порой видеть её без платьица, но сейчас от её вида у жеребца затрепетало сердце.

«Неужели ждала всё это время? А я…»

– Вайолет… – пробормотал он, но единорожка тут же подняла копытце.

– Не надо. Не говори ничего. Я… – Она вздохнула. – Я сама не знаю, что сказать. В твои дела я не лезу, но… Знаешь, я и правда собиралась позвонить гестапони, но потом поняла, что за эти три месяца ты снова сделал меня и жеребят счастливыми. Ян… – Вайолет отвела взгляд, – был жёстким пони. Порой даже чересчур. Я так хотела, чтобы он вновь стал таким же, как в первые годы нашего знакомства, ещё до его службы в пониции… И ты вернул мне это ощущение…

Тут она вдруг принюхалась – и широко распахнутыми глазами посмотрела на Грега.

Тот опустил голову, зная, что за измену оправдаться не получится.

Но Вайолет, казалось, была поражена не этим.

– И ты… всё это время… сдерживался, считая, что право на мою любовь есть только у самого Яна? – тихо спросила она. – И сегодня нашёл… разрядку на стороне тоже по этой причине?

– Прости… – выдохнул Меллоу.

– Вот что я тебе скажу, мистер разведчик. – Единорожка подбоченилась и взглянула на него с решимостью, какой никогда прежде не было в её взгляде. – За эти три месяца ты изменил нашу жизнь к лучшему – да так, как она не менялась уже несколько лет. И ничего не просил взамен; наоборот, я видела, что тебе неудобно принимать моё проснувшееся внимание. И из-за одного этого ты достоин быть отцом и мужем намного больше тирана и изверга Данфеля. Я до сих пор не простила ему тот шрам у Рэнди…

Она помолчала, затем развернулась и подошла к двери спальни.

– Пойдём. Ночь на дворе, и нам обоим давно пора спать. Завтра выходной… давай проведём его вместе, всей семьёй, ладно? – Вайолет с надеждой посмотрела на жеребца.

– Ты… позволишь мне остаться? – хрипло спросил тот.

– Да, – кивнула единорожка. – И более того, я тебя не выдам. Мне ты не враг – и детям тоже. А это самое важное. Только… – Она слегка скривилась. – Сходи, пожалуйста, в душ. И китель повесь, я почищу.

Без единого слова Меллоу кивнул и направился в ванную.

Но перед тем как он потянул на себя ручку двери, Вайолет внезапно подскочила к нему и коснулась губами его щеки, после чего исчезла за дверью спальни.

Серый пони в недоумении глянул ей вслед.

«Что на неё нашло? Неужели она… прощает меня?»

Покачав головой, он наконец включил свет, зашёл в ванную и уставился на своё отражение в большом овальном зеркале.

А видок у жеребца и в самом деле был тот ещё. Красные опухшие глаза, измятый и запачканный кремом китель – должно быть, пока выходил из клуба, откуда-то прилетели брызги… А главное – запёкшиеся потёки чего-то белого и прозрачного на животе и ногах. Похоже, от них как раз и шёл запах.

Сорвав с себя форму, Грег встал под душ и минут двадцать остервенело драил себя мочалкой. Словно пытался отмыть даже не тело, но самую свою суть, осквернённую тем, что случилось сегодня.

Насухо вытершись, серый пони вышел из ванной и с некоторой опаской толкнул дверь в спальню.

Вайолет лежала в постели и как будто уже спала. Облегчённо вздохнув, Грег неслышно прикрыл за собой дверь, подошёл к кровати и с наслаждением улёгся под мягкое одеяло. От единорожки он, как всегда, отвернулся – не хотел будить глубинные, пусть даже и удовлетворённые немного инстинкты.

И тут его легонько обхватило знакомое мягкое копытце.

– Не надо больше стесняться, – прошептал на ухо томный голосок Вайолет. – Ты нам стольким помог, что это меньшее, чем я могу отплатить за твою доброту.

– Но… я же… сегодня… – прохрипел Грег, сбитый с толку.

От тёплого дыхания, щекотавшего ухо, становилось не по себе. Возвращалось то же возбуждение, что и в клубе. Но вот чувствовал жеребец сейчас не похоть, продиктованную циничным расчётом, а нечто совсем другое. Правильное. То, из-за чего хотелось взлететь, несмотря на то что он даже не был пегасом.

«Любовь, – подумал он. – Наверное, это она и есть. И хоть я по-прежнему люблю их всех как защитник, я не могу ранить Вайолет, отказавшись принять её собственную любовь.

Будь что будет. Я уже на всё согласен».

Он резко повернулся и обнял единорожку – так крепко, как только мог. Она обхватила его в ответ и положила голову ему на грудь, покрытую крашеным мехом.

Неожиданно Вайолет хихикнула.

– И пахнешь ты тоже не как Ян. Не так… – она поискала нужное слово, – агрессивно.

– А ты пахнешь как самый прекрасный цветок, который только есть в мире, – мягко ответил Грег и поцеловал её в лоб – сбоку от основания рога.

Так они и лежали – будто любовники, до поры скрывавшие свои чувства. И дождавшиеся, пока все преграды рухнут.

Но заснули они не сразу.

Далеко не сразу…

А разбудил их шум громкоговорителей, из которых гремела новая речь Хорскучер.

По всему городу пони выглядывали из окон и собирались перед репродукторами на улицах. На многих были значки и повязки с гербом Республики или символом полумесяца. Тут и там мелькали кисточки на ушах бэтпони и чёрные мундиры Лунной Дивизии.

Слушали все. Слушали жадно – кто-то с воодушевлением, кто-то, наоборот, со скрытым страхом.

– …Сегодня Эквестрия познает весь наш гнев, всю нашу решимость! – грохотал усиленный динамиками голос бесноватой кобылы. – Рано утром силы Пегасенваффе единым фронтом атаковали логово воздушной мощи врага – ненавистный облачный город Клаудсдейл! Битва ещё идёт, но наши доблестные летуны уже нанесли эквестрийцам такой удар, от которого презренные прихвостни солнечной мрази никогда не оправятся!

На этих словах собравшиеся громко затопали и засвистели. «Слава Луне!», «Да здравствует Новая Лунная Республика!», «Эквестрийский военный самолёт – иди на…» – сплошь и рядом слышались лозунги.

Ещё не зная подробностей, но всем сердцем веря словам чёрного аликорна, пони заражались ненавистью и неприкрытым злорадством. Те, кого они ни разу не видели, должны были умереть просто потому, что так сказали по радио. Потому, что поддерживали другую принцессу. Потому, что были не такими. Неправильными. Другими. Даже в общем-то и не пони они все были. А тварями, которых – в представлении восторженно внимающего стада – следовало уничтожить.

– …Но атака на Клаудсдейл – это ещё полдела. Чтобы вызвать страх и трепет в их жалких душах, чтобы заставить их всех дрожать и молиться их самозваной бункерной сволочи, мы нанесли удары в самое подбрюшье врага – и в его осквернённое сердце! Наше новое оружие поразило деревню Литлхорн, куда эти беспечные клячи переместили школы, чтобы и впредь засорять своему отродью мозги ложными идеалами! Больше такой возможности у них не будет! Умрут носители этих идей – умрут сами идеи!

Грег кашлял, стоя у окна с сигаретой из запасов Данфеля в дрожащем копыте. С улицы речь доносилась не очень чётко, поэтому он включил приёмник. И от услышанного жеребцу стало плохо. Хотелось выть и швыряться чем-то тяжёлым, но Грег пошёл другим путём – нервно затянулся табачным дымом, несмотря на то что никогда не курил. По крайней мере, это сработало: першило в горле, горели лёгкие, а на языке стоял отвратительный привкус. Всё лучше, чем боль, раздирающая его душу.

«Я не успел… – обречённо размышлял он, через силу смакуя табачный яд. – Именно тогда, когда всё зависело от меня, я упустил свой шанс. Даже не подумал о том совещании у Найтмэр Мун; меня отвлекло дело Кейк! Так бы мог выиграть хоть какое-то время…

Эх… как же хочется сдохнуть. Но нельзя – кто вместо меня продолжит шпионить за высшими чинами из Канцелярии? – Он оглянулся на дверь. Дети сидели у себя в комнате, а Вайолет на кухне готовила поздний завтрак. – И кто вместо меня защитит эту семью от их происков?

Нет… Я должен остаться. Если меня пока не раскрыли, то всё будет как прежде».

– …Такое же нападение постигло и их столицу! – вещала тем временем Найтмэр. – Пусть зимой нам и пришлось отступить от горы Кантерлот, но мы всё равно способны туда дотянуться! Эквестрия должна получить чёткий сигнал – мы не сдадимся! Сдаться должны они! Кантерлот должен быть разрушен!

«Не сдавайтесь. Прошу вас… – Грег посмотрел вниз, на сигарету, которую буквально растёр в пыль на подоконнике. – Сражайтесь до конца, чего бы это ни стоило. А я сделаю всё, чтобы расшатать цитадель врага изнутри. Даю слово».

…Солнце в тот день не зашло. Несмотря на поздний вечер, оно продолжало висеть над горизонтом. Самый длинный день года обещал затянуться.

Появилась луна – и стала медленно подниматься к зениту. Было так странно видеть сразу два светила на небе – словно обеих принцесс опять утащили в Вечнодикий лес чёрные лозы. Но нет: обе принцессы были на месте. И ни одна не собиралась уступать другой.

Луна прошла свой путь – и заслонила солнце, погрузив Эквестрию в полумрак. Ярко вспыхнуло кольцо белого света – единственное, что теперь озаряло мир.

Над Мэйнхэттеном началось полное затмение.

Ликование на улицах тут же притихло. Присмирело и радио, где вместо громких речей и бравурных маршей теперь крутили какую-то лиричную музыку. После утреннего ошаления все словно испугались того, чему только что восторженно аплодировали.

Белый аликорн показала свой гнев. И все понимали, что это было только начало.

Солнце не опускалось всю ночь. Вряд ли кто-то во всей Эквестрии мог в это время спать. Неопределённость давила на мозги и заставляла страшиться нового утра. Те, кто ещё совсем недавно радовался гибели сотен жеребят, теперь в страхе поджимали хвосты, опасаясь, что следующий день могут и не пережить сами.

Наутро вышли газеты, обозначив итоги вчерашней атаки. Числу жертв в десятки тысяч пони в Кантерлоте и Клаудсдейле Грег не поверил ни на секунду – но вот цифры около пятисот душ в Литлхорне были похожи на правду. Войска Найтмэр Мун совершили что-то по-настоящему ужасное – и возмездие не заставило себя долго ждать.

На первых полосах были фото белой царствующей кобылы. Вот только выглядела она не как прежде; даже на чёрно-белых снимках она вся словно горела изнутри неугасимым пламенем. И это пламя Лунная Республика должна была испытать на себе.

Одновременно с этим стали приходить сообщения из западных районов. Такого количества обстрелов, бомбёжек и натиска штурмовиков вставшие на сторону Найтмэр Мун города ещё ни разу не видели.

Гармоническая армия перешла в контрнаступление. И не собиралась останавливаться, пока не дойдёт до Мэйнхэттена.

Солнце провисело на небе до самого вечера – и лишь тогда по обычному графику заскользило вниз. Всё-таки аликорны не были настолько глупы, чтобы изжарить мир вечным днём или уморить холодом нескончаемой ночи.

Самый длинный день за последнюю тысячу лет закончился.

Оставшаяся на небе луна заглядывала в окно – и освещала Грега, который храпел, уткнувшись мордой в стол. Рядом стояла пустая бутылка от яблочного виски.

Впервые в жизни серый пони нажрался вусмерть.

28 июня.

Афелий – Юпитеру

Вы «переели фруктов». Д.Б. вами очень недовольна.
В течение месяца завершите «присмотр за садом» и отправляйтесь «на боковую». Новый «садовник» скоро прибудет на место.
Последняя задача – «обработать дерево №3 от вредителей» (О.М.). Срок – до 11, иначе вы будете признаны «заражённым».
На «фабрике сока» решается вопрос о «заточке лопаты».

Театр кипел обычной рабочей суетой перед началом представления.

Прозвенел заливистой трелью второй звонок. Рассаживался на сцене и настраивал инструменты оркестр, размещались в партере, бельэтаже и на галёрке пришедшие послушать музыку пони. В ложах много где были задёрнуты занавески – всем ведь известно, что высшее общество использует такие мероприятия для приватных деловых встреч, а не для развлечения. Королевская ложа пустовала – Найтмэр Мун сегодня не соизволила явиться.

«И к лучшему», – подумал Грег, оглядывая зрительный зал с высокого балкончика из-за угла занавески. Рядом неспешно собирал свою огромную СВТ-40 снайпер.

После ноябрьской бойни сгоревшее здание восстановили, так что культурная жизнь Мэйнхэттена ещё с весны вновь била ключом – хотя уже и в другом ключе по сравнению с прошлым годом. В частности, пару раз в месяц устраивались концерты, где главной звездой была всем известная Октавия Мелоди.

Прошло две недели с «голой вечеринки» и налёта на Клаудсдейл. Шок с обеих сторон постепенно прошёл, и в целом всё вернулось на круги своя – война продолжалась. Правда, теперь с ещё большей ожесточённостью и надрывом, чем прежде.

Но Грегу было не до фронтовых сводок. Последнее время он занимался тем, что восстанавливал связь с Центром, разрабатывал план операции – и отдавал распоряжения перед своим возвращением в Эквестрию.

Через несколько дней Баржа притащил нового связного – затюканного серого единорога по имени Вриттен Скрипт с фиолетовой гривой и кьютимаркой в виде свитка. После Лунной Революции тот распространял антивоенные памфлеты в городах восточной Эквестрии, потом перешёл в подполье и обосновался в Мэйнхэттене. Недавно гестапони накрыли их ячейку подполья, но Вриттен Скрипт с ещё несколькими пони взяли удар на себя, дав остальным уйти. Баржа, пользуясь своим чином штурмхуфера, смог вытащить единорога из тюрьмы: инсценировал его смерть и забрал «живой труп» из морга. Вместе с тем куда-то исчез и подпольный передатчик, захваченный гестапони.

И почти сразу же пришло новое сообщение из Центра. Составлено оно было совсем по-другому, нежели раньше: похоже, Дэйбрейкер пришла в ярость от того, что разведка передавала всё практически прямым текстом, надеясь на защищённость шифра, поэтому от греха подальше те перешли на Эквизопов язык, полный иносказаний.

«Я облажался. – Грег вновь прокрутил в мозгу расшифрованное послание. – На этот счёт они выразились довольно ясно. И, в общем-то, справедливо. После такого провала я не заслуживаю своего места. К концу июля надо завершить все дела, подстроить несчастный случай и выдвигаться в Эквестрию. Вот только Вайолет… Как она будет без меня? Что, если Ариана возьмёт её в оборот, стоит мне только уйти? Надо их тоже переправить на Грифьи острова. Там они будут в безопасности.

Но это потом… Сейчас мне приказали убить Октавию. Почему её, а не Ариану? Наверное, потому что это проще: у Октавии нет столько охраны, она чаще выходит в свет. И это с её подачи сделали те газовые бомбы. А покушение Арианы на саму Дэйбрейкер постараются предотвратить “оттуда”».

Меллоу закусил губу, вспомнив последние фразы шифровки.

«“Заточка лопаты”… Меня что, хотят судить и казнить? Наверное… А если Октавия осталась бы жива до следующей пятницы, то меня признали бы перешедшим на сторону врага – и приказали бы другим агентам меня ликвидировать».

Он стиснул зубы и резко топнул, отчего снайпер бросил на него косой взгляд.

«Да какого сена?! До этого я исправно снабжал их инфой и выполнял задания! Даже предотвратил возможный союз Найтмэр Мун и Кризалис! Со мной не могут так поступить!.. И если трибунал всё же состоится, я выскажу им это в лицо. Посмотрю в глаза Темпест Шедоу и выдержу её взгляд. А она пусть выдержит мой».

Серый пони выдохнул сквозь зубы.

«Я рад служить Эквестрии, но разменной монетой быть не желаю».

– Всё готово. Ожидаю появления цели, – коротко отрапортовал снайпер.

Грег поднёс к глазам театральный бинокль.

Все пони, так или иначе задействованные в плане, были на своих местах.

Трое переодетых под техников возились с чем-то на передней части сцены; всем должно было казаться, что они готовят спецэффекты вроде холодных огней и конфетти-пушек, но на деле устанавливали дымовые шашки и заряды с усыпляющим газом, чтобы обеспечить отход основной группе.

Меллоу нащупал противогаз в кармане кителя. Главное – успеть нацепить маску и сбросить одежду, чтобы знаки различия не выдали его при побеге.

У входов в зал стояли «заменённые» билетёры. Их задачей было «всех впускать – никого не выпускать». Они должны были запереть двери, как только погаснет свет, чтобы все свидетели убийства Октавии помариновались в зале и надышались газа. Подставным техникам предстояло уйти через закулисье, а Грегу и исполнителю оставалось бежать прочь вместе с другими пони с билетами в ложи.

Меллоу взглянул на винтовку в копытах снайпера. Чего только стоило поддельным работникам театра пронести разобранное оружие в футляре от контрабаса и под заклятием невидимости затащить в ложу. Более того, после выстрела снайперу надо будет за считаные секунды разобрать винтовку, сложить в футляр, активировать таймер взрывчатки и телепортировать орудие убийства на крышу. Убивать и калечить взрывом собравшихся в зале Грегу однозначно было не нужно.

«Пусть они по большей части мудаки те ещё, но такой смерти почти нипони из них не заслуживает».

Грег посмотрел на накопытные часы. Без минуты шесть вечера. Сейчас должен раздаться третий звонок. Ещё несколько минут – и всё будет кончено.

Дззззззззззззззынь!

Ровно в шесть начал гаснуть свет и раздались аплодисменты – вместе с тонким и резким писком бэтпони. Прозвучавшая две недели назад их древняя народная музыка произвела фурор, и Октавия снискала огромную популярность среди ушастого ночного племени.

Много их пришло и сегодня – послушать инструментальную сюиту от самой Найтмэр Мун, сочинённую тысячу лет назад, ещё до прошлой войны.

Грег хмыкнул. «“Ноктюрн небесных твердей”… Ну и названьице. Может, она вовсе его и не сочиняла, а заставила написать кого-то из композиторов, присвоила, а сочинителя расчленила и где-нибудь прикопала… Так, стоп. Это уже эквестрийская пропаганда во мне играет. Найтмэр, конечно, иррациональное зло, но бездоказательно её обвинять в чём-то всё же нельзя. В отличие от военных преступлений армии преданных ей миньонов».

В наставшей темноте зажёгся прожектор, и под гром оваций на сцену вышла Октавия – в идеально подогнанном чёрном платье и с брошью в виде полумесяца на шее. Выйдя в белом луче на середину сцены, она пожала копыто дирижёру и подошла к поставленной перед оркестром виолончели. Подняла смычок и, встав на задние ноги, коснулась своего инструмента.

Вот-вот должна была политься музыка.

…Или нет?

«Вот и всё, мисс Октавия. Прощайте».

Грег уже повернул голову, чтобы отдать снайперу сигнал стрелять…

Как вдруг в затылок упёрся ствол пистолета.

– Не двигаться, – прошептали над ухом. – Копыта кверху.

Грег скосил глаза на точно так же застывшего снайпера и моргнул.

БАХ!!!

В виолончели появилась дыра, и Октавия в ужасе отпрянула от инструмента. И одновременно с этим Грега забрызгало кровью и мозгами напарника.

Вмиг развернувшись, он нырнул вниз с линии огня и зарядил своему гестапони апперкотом в челюсть. Тот отпрянул, роняя оружие из магической хватки.

Зрители внизу вопили и с боем пробивались к выходам. Запертые двери дрожали под ударами могучих копыт, но пока держались.

Меллоу повернулся к другому пони…

И оцепенел.

На него с пистолетом в зубах смотрел Зик Хантер.

Под чёрной фуражкой на голове штурмхуфера виднелись бинты. Но тем не менее он был жив – и в его зелёных глазах горела всё та же извращённая страсть к насилию.

Ловким движением он отпнул лежащий на полу пистолет прочь от серого пони, а своё оружие вынул изо рта и покрутил на копыте.

– Что, не ожидал меня увидеть, Данфель? – Уголки губ персикового жеребца растянулись в ухмылке. – Или, точнее, Грег Меллоу?

Пуф! Пуф! Пуф! Пуф!

Взорвались заложенные на сцене дымовые и газовые шашки, скрывая оркестр. Крики и толкотня у выходов усилились; по залу начала расплываться непрозрачная серая завеса.

На миг Зик отвлёкся, глянув из ложи на творящийся внизу хаос.

Грег, напротив, этого ждал – и в ту же секунду прыгнул вперёд.

Повалив Зика на спину, Меллоу выхватил у него пистолет и занёс ротокоять над забинтованным черепом. Но Зик мощным толчком задних копыт скинул Грега с себя – и, встав на ноги, выбил у того изо рта оружие.

И тут же, не давая Меллоу опомниться, наступил на его колено.

– Ты думал, что сможешь обдурить всех, включая меня и мисс Вагнер? – медовым голосом проговорил Зик, давя ногой всё сильнее. – Какая наивность. Ведь как бы те две кобылы ни соперничали за расположение Хорскучер, они всё-таки обе в одной упряжке. Многоходовка была спланирована мисс Вагнер ещё давно – как запасной план на случай, если ты и впрямь окажешься эквестрийским шпионом. – Он усмехнулся. – И, как видишь, расчёт оправдался.

В колене Грега что-то хрустнуло, и серый жеребец взвыл от боли.

– Какое жалкое зрелище… – покачал головой Зик. – Я разочарован, Меллоу. Ты мог бы держаться и подостойней перед своей смертью.

Грег потянулся к карману кителя, где лежала газовая маска, но Зик зубами вырвал противогаз из его копыт и швырнул вниз с балкона.

– А, ещё это… – Персиковый пони достал и надел свою маску, закрывавшую нос и рот. В отличие от намордника Грега, она не мешала разборчиво говорить. – Хочешь узнать, как тебя загнали в ловушку? Изволь. Две с половиной недели назад тебе принесли билет. Учитывая, что ты до этого долго копал инфу на мисс Мелоди, ты обязательно бы там появился. На вечеринке тебе рассказали почти всю правду, утаив только сроки. И что ты сделал? Правильно – побежал в Канцелярию, где была рация. Этим ты себя и выдал. Тебя застал на месте с поличным секретарь мисс Вагнер. Так мы получили подтверждение, что ты работаешь на врага. Какая неожиданность, правда?

Он вновь наступил Грегу на сломанное колено, вызвав тем самым новый крик боли.

– Ах, какая музыка для ушей… Но вот в чём штука – до поездки на фронт Ян Данфель преданно служил Республике и Хорскучер. Такое поведение с ним ну никак не вязалось. Поэтому напрашивался логичный вывод – его подменили. Вот только на кого? Может, на распиаренного перебежчика, который после встречи трёх шлюх куда-то резко пропал?

Зик засмеялся, стоя над извивающимся Грегом.

– Мы тоже ведь не копытом деланные, рядовой Меллоу, и в состоянии сложить два плюс два. Во время партии с эквестрийской радисткой мисс Вагнер задала тебе вопрос: «Где Грег Меллоу?» И, даже не поняв этого, своей реакцией ты себя выдал. Но формально к тебе было не подкопаться. Нужно было действовать тоньше. И нам это удалось. Да, с радисткой ты нас переиграл, но один сет – это ещё не вся игра. – Зик вдруг оскалился и почесал бинты. – Кстати, это тебе за мою черепушку.

Взяв ногой пистолет, он ротокоятью огрел Грега по голове, отчего из глаз у серого пони посыпались искры.

– И вот незадача – ты успел сообщить о скорой атаке… да только она началась слишком скоро. На тебя должны были спустить всех собак – и если не замочить сразу, то приказать сделать что-нибудь дерзкое и глупое. Например, совершить покушение на кого-нибудь из верхушки. Путём несложных размышлений стало ясно, что это будет Октавия. Да и случай-то какой подвернулся – на концерте, на глазах у трёх тысяч пони!.. Тут мы тебя и подловили. Я подловил, – самодовольно осклабился Зик. – В прошлый раз я допустил ошибку, оставив тебя в живых и даже как следует не помучив. Но из этой западни тебе не сбежать. Всё кончено… недопони.

Сознание Грега начало расплываться от боли и сонного газа. Сквозь застилавшую разум пелену он ощутил, как Зик поднял его за воротник и подсадил на перила, ограждавшие ложу.

– Мы с тобой ещё встретимся, Грег Меллоу, – прошипел гестапони и столкнул его вниз, в бурлящее дымное безумие.

Секунда падения…

И удар, от которого потемнело в глазах, а боль в ноге сделалась невыносимой.

Судя по всему, он упал куда-то в партер, приземлившись на чьё-то кресло и хрястнувшись коленом о подлокотник.

– Где мисс Мелоди! Найдите мисс Мелоди!.. – послышался невдалеке чей-то крик…

И пришла тьма.

¹↑ Sunny Smirk – дословно: «солнечная усмешка».

²↑ Big Banter – дословно: «большой стёб».

Гнетущая тьма

В хорошие копыта

Материнство

Мягкий круп Сомбры

Арктурианцы

Пони для всех, даром!

Солнце и Луна

Биг Мак и ночь с ромашками

Сказка в устах

Честный обман

Война Луны и Солнца

Глава десятая. Ниточки

Глава десятая. Ниточки

Осторожно, экстремальные фетиши!