Война Луны и Солнца

Глава первая. Цепи мрака

Декабрь 1007 г. – январь 1008 г.

Pulled into war to serve a vision
That's supposed to last a thousand years,
Part of a machine unstoppable,
As merciless as tidal waves…

Sabaton – Wehrmacht

---

Ареста Грег ждал давно.

Приходя каждый день с работы в опостылевшем офисе транспортной компании «Четыре звезды», он неизменно подходил к окну и смотрел на раскинувшийся на многие мили вокруг Мэйнхэттен.

Всё те же здания: жилые многоэтажки и офисные небоскрёбы – стояли ровными рядами улиц и авеню, как и пару месяцев назад; всё так же мчались по дорогам повозки, экипажи и входившие в моду автомобили и спешили по тротуарам населявшие город пони. Но ощущение от этого было теперь совсем иным, нежели то, к которому привык Грег.

Даже когда выдавался солнечный день, всё равно казалось, будто над Мэйнхэттеном сгустились тучи.

Безысходность, подумал серый земнопони, глядя на освещённый огнями город в вечерних сумерках – далеко не такой яркий, каким Грег его помнил. Вот что нависло над этим местом. И те, кто делает вид, что это не так, и пытается изо дня в день убеждать себя и других, что новая власть принесёт счастье и процветание, не могут этого не понимать.

Или могут?..

На комоде стояло радио, но сейчас оно молчало, как и большую часть времени: жеребец не очень любил его слушать. Особенно теперь, когда по нему крутили только бравурные марши и сводки с фронтов о продвигающемся наступлении эквермахта на позиции Гармонической армии.

Впрочем, может, сегодня будет что-то другое?..

Грег протянул ногу и щёлкнул тумблером. Из приёмника послышался треск помех, затем прорвалась бодрая, жизнерадостная музыка. «…Tomorrow belongs to us!..» – разобрал он слова песни и выключил радио.

Нет. Всё как обычно. Чего он, собственно, ожидал? Прошло, если вдуматься, совсем немного времени после отделения, и сейчас основной задачей было сплотить пони восточной Эквестрии против «угнетателей», с которыми ещё вчера они жили в мире и согласии.

Только вот одними песнями на ровном месте нацию не построить. Придётся как минимум забывать общее прошлое.

Из окна на шестом этаже были хорошо видны флаги, поднятые над многими зданиями или вывешенные на окнах. Либо с гербом Новой Лунной Республики – абстрактными крыльями и рогом на фиолетовом, либо с символом самой Луны – толстым белым полумесяцем в чёрной кляксе на синем фоне. Как будто в военном лагере, хотя многие здесь и не желали это признать.

Но война идёт. Пусть и не здесь, а там – на юге и западе, но всё же идёт. И он, Грег Меллоу, ничего в одиночку не может тут изменить.

А вот кто-то другой его жизнь – вполне.

Стука не последовало – вместо этого дверь просто выбили, и она влетела внутрь, загрохотав по полу. Грег резко обернулся – и лишь обречённо выдохнул.

В квартиру входили пони в устрашающей чёрной форме. На левом переднем плече у каждого была лиловая повязка с белым полумесяцем, а на фуражках красовались кокарды в виде маленького герба Луны. И через шею почти у всех был перекинут ремень пистолета-пулемёта.

Кроме одного – персикового жеребца с коричневой гривой, который и выступил вперёд, со злорадной ухмылкой глядя на Грега. На воротнике у этого пони с одной стороны были стилизованные буквы LD, а с другой квадрат с тремя четырёхконечными звёздочками – лычками штурмхуфера Лунной Дивизии^[1].

Гестапони. Бесстрашные и безжалостные хранители нового порядка. Кто однажды попадал к ним – больше не возвращался.

– Грег Стилсон Меллоу, – растягивая слова, самодовольно проговорил штурмхуфер, заходя в помещение. – Вы задержаны по подозрению в хранении гармонической символики, что согласно статьям 300 и 111 Уголовного кодекса НЛР приравнивается к госизмене. Начать обыск, – бросил он подчинённым, и те рассредоточились по комнате.

Грег тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Однажды это должно было произойти.

– Зик, – устало произнёс он. – Всё-таки та старая калоша накатала на меня донос? Ну конечно, чего не сделаешь ради отдельной жилплощади для любимого племянничка из четвёртого отдела^[2]…

– Завали пасть, недопони, – выплюнул Зик Хантер и подошёл к Грегу.

Постоял немного, глядя тому в лицо, а затем неожиданно съездил ему копытом, отчего Грег упал, схватившись за расквашенный нос.

Зик наклонился к его уху и свистящим шёпотом сказал:

– Ещё раз что-нибудь ляпнешь о моей тёте – и я тебя в камере удавлю. Понял?

– Штурмхуфер, – обратился к командиру один из гестапони. – Посмотрите сюда…

– Ага! – торжествующе ухмыльнулся Хантер, когда унтерхуфер достал из шкафа вымпел с изображением символа Гармонии – двух аликорнов на голубом фоне, образующих круг со стилизованными луной и солнцем внутри.

Это был сувенир, привезённый Грегом с последних Эквестрийских Игр в Кристальном Городе. Тогда, всего каких-то три с лишним месяца назад, нипони и представить не мог, насколько всё переменится.

Зик вновь посмотрел сверху вниз на Грега и вдруг пнул того в живот, заставив убрать копыта от окровавленного лица и закашляться.

– Что и требовалось доказать, ублюдок, – сказал штурмхуфер и засмеялся. Потом повернулся к ожидавшему распоряжений гестапони: – Всё ясно. Пакуйте этого недоноска, – снова ткнул он ногой Грега. – Двое пусть останутся здесь и всё внимательно прошерстят. Чтобы этой заразы… – Зик вырвал у подчинённого вымпел, бросил на пол и вытер копыта о дорогую мягкую ткань, – здесь больше не было. Понятно?

– Так точно! – ответил унтерхуфер и вскинул вверх переднюю правую ногу. – Слава Луне!

Зик кивнул и повторил его жест. Затем оглянулся на двоих гестапони, надевавших на Грега кандалы, и направился к выходу. Полы чёрного плаща развевались у него за спиной.

На Грега натянули удила и потащили к двери. Он не сопротивлялся – не было сил… да и особого желания, если честно. Важнее было восстановить дыхание и не выблевать по пути все внутренности: после пинка Зика кишки ощутимо скрутило.

Грег понимал, что теперь обречён. Да какого сена – он и так был обречён!.. С его-то взглядами – у него и не было будущего при новой власти. Так или иначе, но однажды она бы до него добралась – как доберётся и до каждого, кто будет ей недостаточно верен.

Чтобы прожевать… и выплюнуть.

Серого земнопони вытолкнули на лестничную площадку. Приподняв голову, он увидел выглядывающую из другой двери рожу соседки – сморщенной старой кобылы, приходившейся родной тётей штурмхуферу Хантеру. Она смотрела на Грега как на пустое место… нет, скорее, как на блоху, которую следовало раздавить. Грег ничего не придумал, кроме как показать кобыле язык, – и с толикой удовлетворения отметил, как её перекосило.

А затем его повели вниз по лестнице, и пришлось сконцентрироваться на спуске, чтобы не навернуться из-за цепей на ногах. Хотя Зик и гестапони сопровождения, наверное, будут только рады, если он сверзится вниз и переломает себе все кости. Можно будет просто его добить и отвезти в крематорий.

Наконец ступеньки остались позади. Группа пони вышла из подъезда в промозглый серый вечер. На дорожке стоял криво припаркованный воронок с гербами Луны на чёрной обшивке. Зик сел в кабину к водителю, а Грега запихали в закрытый кузов с решётчатыми окнами позади и в прямоугольной дверце. Машина тронулась, увозя нового пассажира к его безотрадному будущему.

Внутри кузова было темно и холодно, и Грег сразу же начал дрожать, когда его усадили на жёсткую деревянную скамью и приковали к кольцу, приделанному к стене. Серому земнопони даже не дали взять какие-нибудь вещи, чтобы одеться.

– Тихо сиди, – буркнул один из сопровождающих и несильно ткнул в ногу задержанному своим оружием.

Грег постарался унять дрожь, но получалось не очень. Вдобавок предательски застучали зубы – но, похоже, отряду гестапони было на него по большому счёту плевать, и больше его не трогали.

Воняло бензином, потом и ещё чем-то, чему Грег предпочёл не давать названия. Вне всякого сомнения, за последние полтора месяца этот воронок перевозил многих пони. Очень многих.

Сидя в неудобной позе под прицелом пяти пистолетов-пулемётов, Грег размышлял о своей судьбе. В его мозгу будто отключилось что-то, отвечающее за чувства, и жеребец мог лишь отстранённо наблюдать за тем, что с ним происходит.

Он с самого начала догадывался, что не вписывается в «новое прекрасное общество», которое обещала построить обратившаяся принцесса Луна под своей властью. В офисе на Грега недовольно поглядывали, когда он не делал мунлайт – новое официальное приветствие – вместе со всеми при встрече с начальством. У него даже не висел над столом портрет Бессмертной Хорскучер и не было никаких аксессуаров с белым месяцем или новым гербом, ставших в последнее время очень популярными.

Также Грегу не нравилось, что прежде мирная транспортная компания начала всё больше отдавать предпочтение военным заказам и теперь фактически спонсировалась новым правительством. Ведь одно дело – перевозить еду и материалы для строек, и совсем другое – переправлять оружие в приграничные города и на линию фронта. Чем больше оружия, тем больше пони каждый день гибнет в неумолимо разгорающихся боях – причём все считают, что они правы.

Так не должно быть. Этого просто не могло случиться!..

Но увы, такова была реальность. И Грегу оставалось только смотреть в решётчатое окно на проносящиеся улицы, чувствуя жёсткое сиденье под крупом и тряску на поворотах, и гадать, сколько дней или, может, часов он ещё проживёт.

За любой символ, отсылающий к временам единой Эквестрии, по новым законам светило три, а то и пять лет тюрьмы. Проблема заключалась в том, что к таким делам следователи всегда прикручивали государственную измену, и выхода, по сути, было всего три: к стенке, в трудовой лагерь до скончания дней или на фронт. Надо было лишь понять, какой из них менее противен.

Положа копыто на сердце, Грег сейчас был настолько раздавлен, что воспринял бы смерть как очередную неприятность, которую он даже не успел бы осознать. Родных у него не было, подруги тоже – некого терять, кроме самого себя. Однако что-то удерживало серого земнопони от самоубийственной попытки побега.

Он был готов ко всему – но не видеть, как сжимаются с каждым днём охватившие пол-Эквестрии цепи мрака и рушится его родина. Уж ей-то он такой судьбы не желал.

Но кандалы на ногах и унизительная сбруя на лице напоминали о том, кто здесь сила. И с этим волей-неволей приходилось считаться.

Прошло полчаса или около того, прежде чем машина остановилась. Один из сопровождающих выскочил наружу, пока ещё двое отстёгивали Грега, а двое оставшихся держали его под прицелом.

Наконец замки поддались. Серого жеребца выволокли из кузова и повели к дверям громадного в ширину бело-голубого каменного здания. Исподлобья он мог видеть строгие мраморные колонны по сторонам от входа и свисавшие с крыши знакомые фиолетовые стяги.

Лунная Канцелярия. Куда же ещё могли его везти гестапони. Конечно же, к себе в логово.

Пройдя мимо двоих автоматчиков, охранявших вход, группа пони вошла внутрь. Зик предъявил на проходной своё удостоверение, и их без лишних разговоров пропустили дальше. Штурмхуфер отпустил часть бойцов, оставив того унтерхуфера, что нашёл вымпел, и ещё одного рядового с каким-то портфелем, и в таком урезанном составе они двинулись по лестнице вниз – в подвалы.

Если наземная часть Канцелярии старалась произвести впечатление солидности, то вот другой, скрытой от посторонних глаз, было как-то на это наплевать. Проходя по коридорам, освещённым редкими тусклыми лампами, и рассматривая каменный пол и стены со следами краски, Грег задался вопросом: как так вышло, что здание консульства Кристальной Империи оказалось оснащено такими вот застенками, когда было захвачено мятежниками и передано Канцелярии сразу после отделения Мэйнхэттена? Хотя, возможно, изначально это были обычные технические подвалы – просто нашлись те, кто приспособил их для своих целей.

Угрюмый роттенхуфер отпер перед Зиком решётчатую дверь, и группа пони вступила в тюремный блок. По обеим сторонам коридора потянулись ряды камер и кабинетов. Здесь было чуть посветлее, но куда как сильнее ощущалось присутствие чего-то недоброго. По спине только-только начавшего отогреваться Грега снова побежали мурашки.

Зик остановился перед одной из дверей и распахнул её. Сопровождающие провели Грега внутрь, и лишь затем туда зашёл сам штурмхуфер.

Комната оказалась допросной: голые стены, режущий белый свет лампы, стол с приваренными креплениями для кандалов и два стула – один даже на вид удобней другого. Несмотря на то, что успел по дороге навоображать себе Грег, здесь было удивительно чисто. Наверное, после каждого проведённого допроса кого-то вызывали тут убираться.

Серого земнопони усадили и приковали к столу – и только после этого сняли удила. Грег пошевелил мышцами лица. О да, как же это приятно – вновь не чувствовать себя… запряжённым.

Зик запер дверь на большую, тяжёлую щеколду. Продолжая победно ухмыляться, он прошёл в центр комнаты и вольготно разместился напротив Грега, заложив передние ноги за голову, а задние бухнув на край стола. Унтерхуфер жестом отправил рядового охранять дверь, а сам остался стоять позади задержанного.

– Вот ты и попался, недопони, – произнёс Зик, торжествующе глядя на Грега. – Теперь с тобой будет покончено. Ну, сам расскажешь, как у тебя оказалась та дрянь, или мне вырвать тебе копыта… для начала? – На лице штурмхуфера вновь заиграла неприятная улыбка.

– Я привёз тот вымпел с Эквестрийских Игр, – буркнул Меллоу. Он так и знал, что его заставят говорить очевидные вещи. – Десятого сентября текущего тысяча седьмого года…

– Второго вандемьера^[3] первого года до НЛР! – прорычал Зик, сбросив ноги со стола и стукнув по нему передним копытом. – Говори как полагается, ублюдок!

– Это был просто сувенир, символизирующий единство всех пони. Между прочим, обошёлся мне в сто двадцать битсов…

– И ты продолжал его хранить даже после Лунной Революции? – прищурился штурмхуфер. – А как же пункт четыре-«б» указа №2 от первого фримера, предписывающий уничтожить или сдать в поницию всю имеющуюся у граждан враждебную символику, в том числе эквестрийскую или сталлионградскую?

– Я посчитал, что это относится к моей частной жизни. Я не собирался нипони его показывать. Это было только моё дело…

Неожиданно Зик подался вперёд и обхватил ногой шею Грега. Наклонил голову серого жеребца и негромко сказал тому на ухо:

– Запомни, падаль: у тебя нет никакой частной жизни! Всё, что ты можешь, – это жить и умереть ради Республики!

На последних словах штурмхуфер с силой припечатал Грега лицом о стол. Меллоу тихо вскрикнул от боли, пачкая гладкое дерево кровью из носа, разбитого уже дважды за вечер.

Зик оттолкнул Грега и вытер копыто о край плаща.

– Даже прикасаться к тебе противно… В следующий раз обязательно возьму перчатки.

– Одного не могу понять, – пробормотал серый пони, глядя в пол перед собой. – Как она-то узнала?..

Хантер захохотал.

– Да по тебе же видно, что ты плевать хотел на Республику! Ты даже особо не скрывался. А что по сообщению госпожи Фишбоун о тебе… ну, мы же должны проверять любые подозрения. И когда мы прибыли… – он опять усмехнулся, – это была просто удача.

Персиковый жеребец вылез из-за стола и принялся мерить шагами комнату. Унтерхуфер, стоявший позади Меллоу, отступил к стене, чтобы не мешать начальнику.

– Знаешь, что я понял за время своей работы в четвёртом отделе? – Зик обошёл стол и встал рядом с Грегом. – Что я ненавижу тебя и таких, как ты. Все беды только от вас, презирающих власть Бессмертной Хорскучер. Лучше бы сразу валили отсюда под крыло своей шмары Селестии… или просто сдохли.

Штурмхуфер вернулся к своему месту, но не сел, а перегнулся через стол, буравя взглядом задержанного.

– Такие, как ты, недостойны жить. Вы вирус, отравляющий изнутри самую суть Республики. А мы, – Зик улыбнулся и обвёл копытом себя и двоих гестапони, – лекарство.

Внезапно, словно о чём-то вспомнив, он направился к двери. Рядовой, порывшись в носимом на боку портфеле, вынул что-то оттуда зубами и передал Зику.

На стол лёг бланк с гербом Республики. Глаза Грега расширились: он узнал в бумажке свой бюллетень с прошедших в ноябре «всеобщих выборов».

Под изящным чёрно-белым портретом принцессы в образе Найтмэр Мун было отпечатано: «Вы за избрание Бессмертной Хорскучер Луны в качестве правителя Новой Лунной Республики?» – и ниже два квадратика с подписями «Да» и «Нет».

Крестик, поставленный Грегом, находился в квадратике «Нет». Серый земнопони узнал этот рисунок линий. Тогда у него ещё карандаш во рту чуть не соскользнул и от нажима слегка продавил бумагу.

– А что ты скажешь на это? – поинтересовался Зик, ставя ногу на бланк. – Что это, если не измена единственному и полноправному правителю, а, недопони?

– Тогда официально Луна ещё не была правителем, – возразил Меллоу. – И только решался вопрос о том, примет ли её народ на подконтрольной ей территории…

– Молчать!

Голова Грега дёрнулась от очередного удара. Серый жеребец хотел заслониться, но цепи держали крепко. На пол брызнула кровь. «Скорей бы уже всё закончилось», – подумал Грег.

– Ты не смеешь ставить под сомнение власть Бессмертной Хорскучер! – отчеканил Зик, угрожающе нависая над ним. – Она и только она является законным правителем земель бывшей Эквестрии! Ты предатель, поддерживающий враждебную нам сторону конфликта! – Штурмхуфер стиснул зубы. – С каким удовольствием я бы всадил тебе пулю в лоб, тварь…

– Как?.. – выдохнул Грег. – Я думал, что голосование… было тайным…

– А оно и было, – вдруг обезоруживающе улыбнулся Зик. – Однако в урне бюллетени лежали в том порядке, в котором туда их бросили. А по спискам у наблюдателей можно было легко проверить, кто и когда пришёл. Чуешь?

– Чую, – опустил голову Грег. – Мне крышка.

– Правильно понимаешь. Итак, ты признаёшь себя виновным в незаконном хранении эквестрийской символики и в измене Новой Лунной Республике?

– В хранении – признаю. В измене – нет.

– Нет, признаёшь!

Грег, зажмурившись, сжался в ожидании нового удара.

Однако прошла секунда, другая… и ничего не последовало. Уже вздохнув с облегчением, Меллоу открыл глаза – и тут же получил ногой сбоку в зубы.

Рот взорвался болью, и из груди невольно вырвался громкий жалобный стон. На языке возник медный привкус, от которого Грега затошнило.

Но опомниться ему не дали.

Удары сыпались на него один за другим, превращая лицо в один сплошной комок боли. «Пожалуйста… не надо… пусть это закончится…» – молил про себя серый земнопони – однако вместо слов получались лишь стоны.

Зрение затуманилось. Секунды расплылись в маленькие вечности, каждая из которых была наполнена страданием. Краем уха Грег уловил лязг цепей – а потом ощутил сильный толчок, сбросивший его со стула.

Каменный пол жёстко ударил в спину – из-за чего на глазах выступила новая порция слёз, а дыхание, и без того судорожное, сбилось ещё сильнее. Затем в живот снова врезалось твёрдое копыто. И ещё раз. И опять…

Сквозь пелену, застилавшую разум, до Грега доносились выкрики Зика:

– Ненавижу… чтоб тебя… грёбаный… недопони!..

Персиковый жеребец бил со всей силы, явно вкладывая в это дело всего себя. Но как Меллоу ни старался, он не мог понять, чем вызвал к себе такую злобу и ненависть. Неужели только лишь тем, что смотрел на вещи иначе? Впрочем, этого было, как видно, вполне достаточно.

В какой-то момент мир начал ускользать от Грега. Тот почти не запомнил, сколько прошло времени, прежде чем Зик наконец остановился. Не запомнил также и то, как его приподняли за ноги и потащили. Дальше со скрипом открылась железная дверь, и полубесчувственного пони куда-то закинули.

Затем пришёл покой. Боль, окутывавшая личную вселенную непробиваемым коконом, слегка отступила, и угасающий разум воспарил ввысь, пользуясь долгожданной передышкой.

«Хорошо…» – пронеслось в голове у Грега.

И серый земнопони потерял сознание.

---

Но блаженное небытие не могло продолжаться вечно.

Первой вернулась боль. То самое невыносимое ощущение, точно Грега провернули в блендере и вылили обратно. Разве что задним ногам не так сильно досталось: войдя в раж, Зик наносил удары скорее механически, желая в первую очередь заставить его страдать, а не искалечить. А значит, на него всё же были какие-то планы.

Меллоу открыл глаза. Вокруг стоял полумрак, разгоняемый прилетавшим откуда-то сбоку тусклым желтоватым светом. Сверху находился какой-то настил, и Грег, с трудом подняв переднюю ногу, коснулся его копытом.

Нары. Двухъярусные. Стало быть, допрос закончился, а его самого переместили в камеру. Интересно, а понибудь ещё тут есть?..

Нога опустилась обратно. Дискорд, как же больно…

– А, очнулся наконец? – раздался справа чей-то голос.

Грег повернул голову и, кое-как приподнявшись, сел на жёстком колючем матрасе, набитом соломой.

Напротив на нижнем ярусе таких же нар в свете висевшей под потолком единственной слабой лампочки сидели двое: единорог и пегас – и с любопытством смотрели на Меллоу. Тот также с интересом на них уставился.

Единорог был жёлтого цвета с коричневой гривой и с виду чем-то напоминал Зика, хотя был явно младше и посветлее… и, возможно, не таким злым. В выражении его лица и позе читалась обида, как будто он был не согласен с тем, почему здесь оказался, а на роге было закреплено кольцо с кристаллом, блокирующее магию, чему единорог вряд ли был рад. Грег понадеялся, что с ним найти общий язык будет несложно.

А вот бежевый коротко стриженный пегас с серебристым хвостом был не так молод, но всё равно казался куда сильнее сокамерника. Мощное телосложение говорило о том, что раньше он мог быть весьма хорош в полётах, а чуть искривлённое левое крыло сообщало также причину, по которой, вероятно, он и спустился на землю. Изощрённой насмешкой и издевательством поэтому смотрелась цепь, надетая на его тело лишь поверх правого, здорового крыла.

Грег вздохнул, поняв, что на их фоне выглядел попросту жалко.

– Как звать-то? – снова спросил пегас, развалившись в изножье. Судя по всему, он занимал верхний ярус.

– Грег Меллоу.

– Стратосферс Дроппер, – указал тот на себя в ответ. Затем ткнул единорога в плечо: – А это Конси Джаканейпс.

– Конситед, – поправил единорог и покачал головой. – Блин, не могу поверить, что оказался с вами в одной камере…

– Вы знакомы? – спросил Грег.

– Да так, – махнул копытом пегас. – Племянник мой, Лейзи, позвал его в бар выпить после рабочего дня. А там и я затесался с ними…

– Вообще-то мы, по идее, вашу демобилизацию отмечали! – огрызнулся Конситед. – Можно было бы и не врать так нагло о боевых подвигах…

– Ну уж прости великодушно, сынок, – нарочито развёл передними ногами Дроппер. – Мне как-то не с копыта было говорить, что я сломал крыло как раз таки на призывной комиссии в Пегасенваффе! Да… – вздохнул он, встретив удивлённый взгляд Грега. – Хуже не придумаешь. Там же как – можно пойти в десант, но туда берут только пегасов, и то кучу нормативов сдать надо, а можно и в авиацию, только вот я и самолёт-то всего раз в жизни видел… А крутым-то быть хочется! Ну вот и придумал всю эту клюкву с Чудо-молниями… За что тебя? – спросил он вдруг Меллоу.

– Хранение символики, – признался тот.

– А, понитический…

Стратосферс презрительно фыркнул и отвернулся. Грег понял, что попал впросак.

– По трёхсотой? – с интересом осведомился единорог. Серый земнопони кивнул. – Да, не повезло тебе. Хотя, – поморщился Конситед, – у нас-то тоже дела не лучше…

– Да мы правы были! – с жаром воскликнул пегас. – Чего эти долбаные патрульные себе позволяют! Лучше бы таких, как этот, ловили, – указал он на Меллоу, и тот почувствовал себя уязвлённым, – чем к нашим кобылкам приставали…

– У нас, короче, полный букет, – сказал единорог Грегу. – Хулиганство, нападение на правоохранителей в составе организованной группы и… – он помедлил, прежде чем закончить: – …и неумышленное убийство.

– Чего?! – вытаращился тот. – Вы убили патрульного?!

– Он сам нарвался! – крикнул Стратосферс. – Раз уж слов не понимал… Ну и башка у него какая-то хлипкая оказалась…

– А что с этим, как его… Лейзи?

– Так это он нас и сдал! – Пегас с силой ударил ногой по матрасу. – А сам отделался штрафом за вождение в пьяном виде… Ух, и пересчитаю я ему кости, если на свободу выйду!.. А ещё офицер ЛД, называется…

– Да-да, – кивнул Конситед, заметив на лице Грега недоверие, – мы с Лейзи до всего этого дела в комендатуре работали. Я – в паспортном отделе, он – в статистическом… А Дроппер сам когда-то служил в Чудо-молниях. Верно ведь, дядя? – обернулся он к Стратосферсу.

– Да какая там служба, я тебя умоляю… Только тренируешься и на шоу всяких выступаешь. Ну и с погодой иногда помогать приходится. А так это всё туфта полная. Была... А сейчас из них кто на фронте, кто из облаков укрепления строит…

– И вы собирались идти против них сражаться? – спросил Грег. У него просто не укладывалась в голове такая «переобувка в воздухе». – Против бывших товарищей?

– Вот именно – бывших! – повернулся к нему Дроппер. Глаза пегаса загорелись недобрым огнём. – Поддерживая власть тиранши Селестии, они предают само понятие о справедливости! Это ведь Селестия арестовала Луну за неделю до референдума о правах бэтпони! И приказала расстреливать митинги в Кантерлоте под окнами своего дворца!..

– В газетах писали, что погиб тогда только один бэтпони, – возразил Конситед. – Стражник случайно выстрелил…

– Так ведь эти газеты ещё до Республики были! Конечно, в них чего только не написали бы, чтобы оправдать творимый беспредел! Но потом хорскучер спаслась, и теперь лишь она достойна править Эквестрией!..

На слове «беспредел» Грег сжал губы и промолчал. Вспомнились дни беспорядков в Мэйнхэттене сразу после установления новой власти.

– А вы, значит, не согласны, а? – недобро глянул пегас на молодых пони. Те, опустив глаза, ничего не ответили. – Ну ладно ты, с тобой всё ясно, но… Конси… ты серьёзно? Ты же унтерхуфер Дивизии, рог тебе в ухо! Ты присягу давал!..

– Да я по объявлению устроился, когда набор открыли! – взорвался Конситед. – Я в колледже на администратора учился, а когда закончил, четыре месяца нормальную работу найти не мог! Бегал с утра до ночи курьером в «Чашке Явы»!.. И когда началась война, я уже просто не знал, как быть! А тут работа по специальности, и платят нормально! Даже с учётом инфляции жить можно! Что мне ещё оставалось делать?!

Единорог внезапно сгорбился и закрыл лицо копытами.

– Бедная мать… как же она там сейчас… Сначала отец, теперь я… И всё за каких-то ляганых два месяца!..

Какое-то время в камере стояла тишина, нарушаемая только сдавленными всхлипами Конситеда. Дроппер стушевался от такого напора и теперь угрюмо молчал, мельком поглядывая на единорога.

Грег решил увести разговор чуть в сторону.

– Стратосферс, – обратился он к пегасу. – Но ведь здесь же вы очутились не из-за Селестии, верно? Вспомните: разве раньше были патрульные, которые позволяли себе такое?..

– Это вина только их, а не власти. Среди нормальных кольтов всегда оказывается какой-то процент ублюдков. И так просто совпало, что эти мулы зеброгрифонские попались нам на пути!..

– Между прочим, двое из пяти в том патруле были фестралами, – вставил Конситед, уже почти успокоившись. – Которых ты так яростно защищаешь.

– Ну сам посуди: они только месяц как с гор своих прилетели! А тут большой город… и куча мразей, которые только и рады заполучить новеньких под крыло!.. Ничего, пусть те пока привыкают… авось поймут, как нужно себя вести…

В коридоре послышались приближающиеся шаги, а следом что-то застучало под дверью камеры. Повернувшись, Грег увидел, что просто принесли еду. На подносе, просунутом сквозь маленькую щель в низу двери, находились три брикета сена и три кружки – кажется, с сильно разведённым чаем.

Стратосферс сходил за подносом и, вернувшись, раздал еду сокамерникам.

Сено было жёстким и кисловатым – похоже, его вытащили из бургеров и дали ещё немного полежать. Чай (а это и правда был чай… ну, если малость включить воображение) был хотя и несладким, но всё же горячим. Грег наконец-то почувствовал, что согрелся после поездки голым по зимнему Мэйнхэттену.

На высказанное серым пони наблюдение Дроппер кивнул:

– Да сто пудов так и есть. Закупают бургеры по дешёвке, где сено такое себе на вкус, и спихивают заключённым, а сами жрут булки и всё остальное…

– Сколько вы здесь сидите? – спросил Грег, отхлебнув из своей кружки.

– Что-то около пары недель. – Пегас посмотрел на единорога. – Может, Конси скажет точнее.

– Накуролесили мы второго нивоза по новому календарю, – ответил тот. – То есть десятого декабря по старому. На следующий день нас взяли. Так что… да, примерно две недели.

– Меня арестовали вечером двадцать третьего, – сказал Грег. – Сейчас уже, наверное, двадцать четвёртое.

– Стало быть, с наступающим Днём Очага? – поднял кружку Стратосферс.

– С наступающим Днём Очага, – ответил Меллоу.

Трое жеребцов стукнулись кружками с чаем.

«Ещё одна вещь, которой будет не хватать при новом режиме, – подумал Грег. – Потому что праздник отсылает к временам мирным – а это сейчас нипони не нужно.

Зима будет непростая… но есть ли вообще надежда, что в дальнейшем хоть что-то исправится? Жить во время перемен – самое страшное, что только можно придумать. Нет, не хочу об этом. Моя жизнь уже достаточно изменилась. Больше не надо».

Но серый земнопони и сам понимал, что это всего лишь его мечты. Реальность, как это часто бывает, должна была оказаться намного хуже.

---

– …Конь g на f6.

– Ферзь на d4.

– Короткая рокировка.

– Тоже ухожу в рокировку…

– Эй, ты ещё белопольным слоном не сходил!

– А, точно… тогда слон на g2.

– Ха, а вот этого ты точно не ожидаешь! Пешка c7–c5.

– Твою ж, блин…

Грег стукнул себя по ноге и задумался над следующим ходом.

Чтобы не загнуться в четырёх стенах от скуки, трое жеребцов перепробовали множество умственных занятий. Вчера они играли в слова и в города Эквестрии, а когда вспоминать стало невмоготу, начали травить анекдоты и рассказывать байки из жизни.

Стратосферс поведал пару смешных случаев из времён его службы в Чудо-молниях; Конситед припомнил, как списывал на экзамене по математике, незаметно приклеив шпаргалки к крупу преподши, и как та всё не могла понять, почему полкласса постоянно хихикает. Грег же, покопавшись в прошлом, рассказал несколько забавных моментов из своей работы курьером.

Он всё ещё не решался чересчур открываться этим двоим… по крайней мере пегасу. Тот, хоть и не твердил больше о «единственности» и «законности» власти Хорскучер, вряд ли поставил себя на место Конситеда и принял по крайней мере нейтральную точку зрения. А оказаться следующим, кого настигнет тяжёлое копыто Дроппера, Меллоу точно не собирался.

Настал наконец День Согревающего Очага, официально отменённый в Лунной Республике. Вместо него был утверждён праздник Зимнего Луностояния, прошедший за два дня до ареста Грега, но нипони из заключённых и словом об этом не обмолвился. Всё же старые обычаи не получалось так просто вытравить, как бы новые власти того ни хотели.

Теперь серый земнопони играл с единорогом в шахматы. Так как ни доски, ни фигур у них не было, приходилось держать всё в уме. И для Грега, который никогда особо не увлекался чем-то подобным, это было отнюдь не пустяковой задачей. Конситед играл чёрными, но уже с первых ходов однозначно его обыгрывал.

Стратосферс сидел наверху и расслабленно глядел на молодых пони. Должно быть, после краха веры в племянника в пегасе вновь проснулись затаённые отеческие чувства.

Тем временем ферзь Грега оказался зажат двумя чёрными конями и мучительно искал пути отхода.

– …бью на c4.

– Ферзь на d5 – шах.

– Конь на c3… – попытался как-то закрыться Грег.

Тут из коридора снова послышались шаги. А затем – звон ключей, отпирающих камеру.

Дверь с противным скрипом открылась, и в помещение заглянул молодой единорог-унтерхуфер, за которым стояли на всякий случай два автоматчика. Тот самый, что присутствовал на допросе Грега.

– Джаканейпс, Дроппер, Меллоу – на выход, – отчеканил он и отступил в сторону, освобождая проход.

Трое заключённых переглянулись и по очереди вышли из камеры.

Молчаливые вооружённые земнопони повели их всё по тому же длинному коридору – но не назад, а дальше. Краем глаза Грег отметил, что к унтерхуферу присоединилась другая двойка сопровождения и тот направился к следующей камере.

Их куда-то отправляют? Всех сразу?

У Грега засосало под ложечкой. Три возможных исхода, о которых он размышлял раньше, маячили перед ним. И совершенно не ясно было, какой из них ему уготован.

На лицах Конситеда и Дроппера тоже застыла тревога. Но если пегас был, судя по всему, настроен выдержать всё стоически, то единорог как будто с трудом скрывал панику.

И его можно было понять: не каждый день кто-то другой решает, жить им всем или умереть. Хотя, подумал Грег, теперь, возможно, будет и каждый.

Их провели через ещё одну решётку и заставили подняться по каменной лестнице к дверям, ведущим наружу. Те были распахнуты настежь, и в подземелье задувал стылый зимний ветер. Гестапони, охранявшие выход, носили тёплые плащи – но всё равно то и дело ёжились от холода.

Выйдя из дверей, трое заключённых очутились в большом пространстве, ограждённом забором с колючей проволокой. Очевидно, это был задний двор Лунной Канцелярии. Сюда уже набилось довольно много пони: в основном жеребцов, но кое-где попадались на глаза и кобылы, а где и совсем подростки. Что примечательно – ни одного фестрала. Все единороги – с блокираторами магии, а пегасы – в цепях, сковывавших крылья. Многие были со следами побоев на телах и лицах, некоторые – с рубцами от хлыста на крупах. И, конечно же, ни на ком не было тёплой одежды. Даже несмотря на ветер, в воздухе витали запахи немытых понячьих тел и крови. За последние месяца этот двор, должно быть, пропитался ею на милю вглубь.

За оградой напротив дверей находилось возвышение из шлакоблоков, на котором стоял офицер ЛД, окружённый отрядом автоматчиков (из тех больше половины было бэтпони). Грег без капли удивления узнал в нём Зика. Персиковый жеребец, задрав подбородок, смотрел не на заключённых, которые всё прибывали и прибывали, а куда-то поверх их голов и самого здания Канцелярии – казалось, куда-то в будущее, скрытое заполонившими небо свинцово-серыми тучами и кружащимся снегом.

Полы чёрного плаща Зика развевались на ветру, будто мантия короля Сомбры. Грег вдруг отчётливо представил теневого злодея из Кристальной Империи на месте горделивого гестапони – и тут же замотал головой, прогоняя видение.

Бр-р-р-р, ну нафиг. И так одной Найтмэр Мун было достаточно, чтобы поставить полстраны на колени. Что же будет, если придёт кто-то ещё?..

В заборе справа находилась запертая калитка шириной в одного пони, также хорошо охраняемая. За ней выстроилась вереница грузовиков с гербами Республики. Вне всякого сомнения, кого-то отсюда будут увозить. Вопрос в том – куда… а ещё – живого или вперёд ногами.

– Мне это не нравится, – пробормотал Конситед, опасливо косясь на автоматы.

– Мне тоже, – ответил Дроппер, легонько взмахнул сломанным крылом – и поморщился от холода, когда ветер опалил неприкрытый бок. – Но всё, что мы можем сейчас, – это ждать своей участи.

Грег был вынужден мысленно с ними согласиться.

Вскоре на задний двор пригнали последнюю партию заключённых, и двери здания закрылись. Стоявший в толпе гомон начал понемногу стихать. Всё больше глаз обращалось на Зика, и всё тише становились разговоры. Каждый боялся за свою судьбу – и не хотел лишний раз привлекать внимание гестапони.

Дождавшись, пока наступит полная тишина, Зик шагнул вперёд и заговорил чётким, хорошо поставленным голосом:

– Отбросы общества! Куски кириньего дерьма, недостойные даже лежать на земле, которую попираете своими ногами! Вы все совершили преступления перед законом и жителями Республики – и по тому же закону должны были бы понести заслуженное наказание!

Однако звёзды распорядились иначе. Бессмертная Хорскучер Луна в честь прошедшего Дня Зимнего Луностояния даёт вам шанс искупить свои грехи перед её народом и предоставляет вам всем амнистию! – На этих словах в толпе пошли шепотки, и штурмхуфер гаркнул: – Молчать!!! Итак… и предоставляет всем амнистию – в обмен на право вступить в ряды благословенного эквермахта и нести доблестную службу в защиту земель Республики! Вы должны будете исполнить гражданский долг в битвах на фронте – и через год вам будет гарантировано полное помилование! Тем, кто отличится в боях и докажет свою преданность, – даже раньше!

Кто согласен посвятить следующий год своей никчёмной жизни службе на благо Республики, отправитесь отсюда сейчас же! – Зик указал копытом на стоящие снаружи двора грузовики. – Затем вы пройдёте трёхнедельный курс обучения и примкнёте к боевым частям! Если вы готовы на такой обмен – в колонну по одному, лицом к воротам!

По скоплению пони прошёл тихий ропот. Но уже спустя считаные мгновения к калитке и в самом деле начала выстраиваться очередь.

Грег с сокамерниками тоже потянулись было следом за всеми. Однако чей-то громкий визгливый вопрос заставил их остановиться:

– А если есть те, кто не согласен?! Кто не хочет отдавать жизнь за прогнивший на корню режим сепаратистов и узурпаторов?!

– Кто это сказал?! – вскинулся Зик, оглядывая замершую толпу.

Застывшие в ужасе пони сжимались под скользящим по ним взглядом штурмхуфера и опускали глаза. Но ни один не желал выходить вперёд и брать вину на себя.

Грег с замиранием сердца посмотрел на Зика. По спине серого жеребца вовсю бегали мурашки. Зная Хантера, он мог с уверенностью сказать, что сейчас произойдёт что-то недоброе.

И предчувствие Меллоу не обмануло.

– Ну что ж, раз нипони не признаётся… – сказал штурмхуфер и потянулся к висевшей на боку кобуре.

Медленно достал пистолет, повертел оружие на копыте. Все заключённые молча следили за его действиями.

Выждав немного, Зик вдруг ухмыльнулся и навёл пистолет на толпу. По рядам пони пронёсся испуганный вздох.

«Он что, и правда собирается стрелять?!» – ошеломлённо подумал Грег.

Зик провёл оружием в одну сторону, потом в другую, словно выбирая цель. Все замерли, съёжившись в страхе. Штурмхуфер скользнул глазами по толпе, впитывая общую эмоцию, и внезапно дёрнул ногой с пистолетом и произнёс:

– Бах!

Раздались сдавленные взвизги. Кто-то опорожнил кишечник. Некоторые упали в обморок.

Психологический эффект был достигнут.

Грег выдохнул с облегчением. Всё же Зик не был таким моральным уродом, чтобы…

Поморщившись, Хантер отступил на шаг назад и скомандовал:

– Огонь!

Хлёсткие очереди ударили по толпе. Вверх взметнулись фонтаны крови. Пони в ужасе заметались – но спасения нигде не было.

Кто-то налетел на Грега и повалил на мёрзлую землю. По глазам врезала темнота, в нос – запах давно не чищенных перьев. В бок ткнулось что-то острое – кажется, это был рог Конситеда.

Выстрелы так же резко смолкли. В ушах ещё какое-то время гуляло эхо. Затем его перекрыли стоны и крики боли. Многим, похоже, только что очень сильно не повезло.

Грег дёрнулся и кое-как вылез из-под того, кто придавил своим телом его и Конситеда. А затем охнул:

– Стратосферс!

Пегас сидел на крупе и держался за искривившееся ещё сильнее левое крыло. На снег сквозь копыта капала кровь.

– Я в норме, – процедил тот. – Две дырки… Ха, кто бы мог подумать, что крылом и впрямь можно отбивать пули… Обе ушли в молоко… Теперь полёты… снова откладываются…

– Дроппер! – подскочил к пегасу Конситед – и так и плюхнулся наземь, увидев кровь. – О Селестия…

– Не упоминай при мне эту шлюху! – рявкнул Дроппер и кое-как встал. Красные капли летели вниз с его перьев. – Я в порядке. Как говорится, кость не задета…

– Вы все и так скоро сдохнете! – разнеслись над двором выкрики Зика. Штурмхуфер стоял на своём возвышении и хохотал во весь голос. – Вы все уже мертвецы! Я могу делать с вами что угодно, и мне нипони ничего не сделает! Потому что это я здесь власть! Я здесь закон! И могу делать что считаю нужным! А вы… а вы… – Он снова засмеялся – на этот раз тише. – Итак, выжившие и способные передвигаться – в колонну по одному, лицом к воротам!

Теперь очередь выстроилась быстро и бесшумно. Больше ни один из заключённых не хотел умирать по своей или чужой глупости.

Под прицелом дюжины солдат пони выходили через калитку и загружались в кузов ближайшей машины. Когда места больше не оставалось, один из гестапони махал водителю, и грузовик отъезжал от ворот, а на его место подкатывал следующий.

Вскоре очередь дошла и до Грега с сокамерниками. Садясь первым из троих в грузовик, серый земнопони сказал, глядя на стоявших снаружи солдат:

– Понибудь, дайте ему лечебное зелье.

Стратосферс шёл следом – и, волоча простреленное крыло, оставлял за собой тонкий кровавый след.

Гестапони явно заколебались. В принципе им ничего не стоило проигнорировать просьбу Грега – или вовсе пристрелить раненого пегаса и откинуть того с дороги. Но всё-таки один из рядовых порылся в висевшей на боку сумке и выудил оттуда маленькую бутылочку, после чего протянул её Дропперу.

Пегас удивлённо взглянул сначала на гестапони, потом на Грега – и обхватил здоровым крылом ёмкость с зельем. Меллоу неожиданно бросило в пот, когда он представил, как Дроппер загоняет бутылочку в глаз рядовому и выхватывает у того пистолет-пулемёт… и начинается новая бойня, ещё более бессмысленная и беспощадная.

Но Стратосферс, похоже, не был готов погибать так глупо. Видимо, в нём до сих пор теплилась верность Республике. Он только благодарно кивнул, в один приём залил в себя всю порцию фиолетовой жидкости и швырнул опустевшую бутылочку под ноги. А затем залез в кузов и сел рядом с Грегом на лавку.

– Спасибо, – проворчал пегас.

Грег в ответ лишь наклонил голову.

С другой стороны от Дроппера примостился Конситед. Трое пони сидели и равнодушно наблюдали за тем, как заполняется грузовик такими же несчастными, как и они сами.

Прошло немного времени, и лавки вдоль стен оказались заняты. Кто-то из гестапони захлопнул задник двери, и машина, взревев движком, тронулась с места.

«Опять в неизвестность», – подумал Грег, глядя в окно на знакомые с детства улицы, заносимые снегом.

Он вспомнил, как буквально позавчера так же вот ехал по вечернему городу, не подозревая, что случится в дальнейшем. Но он хотя бы был жив – и это уже вселяло зыбкую надежду.

С поездки мысли перескочили на сопровождавших его тогда гестапони, а с тех – на Зика и устроенный на заднем дворе Канцелярии мини-расстрел.

У Грега не укладывалось в голове, как можно было до этого докатиться. Неужели настолько всё плохо, что власть захватили такие подонки?! Что сделали все те пони, чтобы заслужить свою смерть?! Да, может, некоторых задержали за дело… но убивать?! Как вообще можно было до такого додуматься?!

А жеребята? Им-то за что всё это? Их и гребли-то обычно за то, что они стащили с лотка сенобургер или нарисовали на стене член краской из баллончика… Разве это повод, чтобы они умирали?!

И ведь даже не все были настроены против Найтмэр Мун. Молодёжь после ноября особенно полюбила таскать фиолетовые повязки, мунлайтить на каждом шагу и кричать: «Слава Луне!» Мол, мы за любой новый движ, и вообще это круто!

И теперь их убивают свои же – просто потому, что кто-то отдал такой приказ. И у тех даже не возникло мысли его оспорить.

А кто выжил, едут на фронт, чтобы сыграть там в эту лотерею ещё раз. Играть в неё снова и снова. Каждый. Грёбаный. День.

Сколько ещё жизней угаснет, прежде чем пони поймут, что всё совершённое было ошибкой? Сколько пройдёт времени?.. Что вообще останется от Эквестрии, которая не должна была – да что там, даже в страшном сне просто не могла разделиться?!

Но в одиночку ничего нельзя изменить. Грег это понимал – наверное, как нипони другой.

«Всё, что я могу, – это выжить. И то… если получится».

---

Колёсный стук наводил дремоту почище любой колыбельной. Но Грег старался не поддаваться этому убаюкивающему ритму и молча глядел в окно на заснеженные леса и поля, мелькающие снаружи. В поездках большую часть времени он проводил именно так: это неплохо его успокаивало.

В вагон набилось чуть ли не под сотню пони. Бывшие заключённые, с которых сняли блокирующие кольца и цепи, лежали вповалку на полу или размещались на узких лавках – кому как повезло при рассадке. Но за места не дрались – ведь в тамбуре с обоих концов вагона дежурили вооружённые бойцы Лунной Дивизии.

Хорошо хоть тёплую одежду перед отправлением выдали. Грег пощупал мягкую серую ткань зимней полевой формы. Да, это было уже получше, чем раньше. Но всё равно – вряд ли подлинная забота о недавних врагах Республики, а скорее просто стремление не позволить им умереть преждевременно.

Поезд вёз их всех в Холлоу Шейдс – малонаселённую лесную провинцию, где располагался лагерь для подготовки. Как помнил Грег из маршрутных протоколов с работы, два дня по железке, затем несколько часов на машинах по местным убитым дорогам. Идеальное место, чтобы спрятать большое скопление солдат и дать им подтянуть свои навыки.

Грег вздохнул и отвернулся от сменяющих друг друга пейзажей. Всё же в такой толкучке и тихом гомоне заняться было решительно нечем. Оставалось лишь предаваться мыслям.

Хотя…

– Грег, – негромко спросил сидящий рядом Конситед, – а у тебя была… особенная пони?

Серый жеребец удивился, но потом покачал головой.

– Да где там… Я всегда был слишком самодостаточным, слишком независимым, чтобы нуждаться в ком-то ещё. И… – Грег невесело усмехнулся, – слишком невзрачным, чтобы привлекать внимание. Похоже, это вышло только с гестапони.

Единорог также хихикнул на эту явно вымученную шутку.

– А почему ты заговорил про это? – спросил в ответ Меллоу.

– Да так, вспомнилось… – погрустнел Конситед и задумчиво глянул вверх, на стык потолка и стены напротив, уходя в свои мысли. – Ведь та кобылка, которую мы с Дроппером спасли от патрульных, вполне могла бы стать моей подругой, если… если бы всё вышло иначе. Всё как в сюжете типичного фильма: сначала я зашёл к ней в магазин посуды, открытый на месте бывшей пиццерии, и посмотрел хрусталь… Нет, ты прикинь – триста сорок битсов за какую-то тарелку! Да мы за коммуналку меньше платим… платили… И ещё эти новые деньги! Не, ну ты можешь себе представить: битсы – бумажные!.. Вот никогда такого не было…

И потом мы снова встретились – но уже при других обстоятельствах. Лейзи подвёз её до дома, назавтра она пригласила нас всех на чай… и как раз на следующий день меня с Дроппером и взяли! Ну почему?! – Он задрал голову и зажмурился, сдерживая рыдания. – Это несправедливо!..

– Вот только не надо тут ныть о несправедливости, – раздался сбоку голос пегаса, и оба молодых пони обернулись на Стратосферса. Тот сидел, сложив передние ноги на груди, и следил за игрой нескольких попутчиков в самодельные карты. – Не строй из себя единственного, кому не повезло в жизни, Конси. Другие тоже много чего могли бы рассказать о своём прошлом.

– У вас тоже была какая-то история? – спросил Грег. – Ну, с особенной пони?

– О, ещё какая, – фыркнул тот. – У меня ведь ею была сама капитан Чудо-молний Спитфайр.

– Да ты опять нам заливаешь, – сплюнул на пол Конситед. – Ну кто она и кто ты…

– Так ведь это не сейчас было, а давно, ещё когда я был в основном составе, а она – мелкой шмакодявкой, только что окончившей Академию. Я тогда был летуном хоть куда – и, естественно, не мог отказать распоряжению прежнего капитана Фэйр Вингс взять, так сказать, под крыло перспективную кобылку.

Что ж, ученицей Спитфайр оказалась хорошей – а главное, так старалась, что спустя какое-то время я начал задумываться, а не обставит ли она скоро и меня самого. Но меня это мало волновало: было просто приятно, что кто-то с моей помощью добивается таких успехов.

Постепенно мы стали чуть ближе. Она даже позволила зайти к ней в амбар… если вы понимаете, о чём я. Эх, я был тогда счастлив как жеребёнок… – пегас опустил голову, – и совершенно не думал о том, куда в будущем должно было всё зайти.

К тому времени мы уже были почти на равных и выступали на всяких шоу в одной команде. Но прошло время, и я чувствовал, что молодость вот-вот уйдёт вместе со скоростью. Фэйр Вингс тоже понемногу старела. И однажды… она решила подать в отставку.

Встал вопрос: а кто же будет новым капитаном Чудо-молний? Я рассчитывал, что Спитфайр поддержит меня, а за это я сам скоро также уйду и сделаю её своим преемником. Я надеялся, что всё, что между нами было, останется для неё более важным, чем остальное, но… – Стратосферс горько рассмеялся, покачав головой, – как же, блин, я ошибался.

По правилам, каждый из Чудо-молний должен был поддержать своего кандидата. Я, конечно же, выбрал её, думая, что она убедит других топить за меня. Однако… она стала к тому моменту настолько влиятельной, что решила сделать себя основным кандидатом. – Дроппер усмехнулся. – И это ей удалось. После того как все проголосовали на общем собрании, Фэйр Вингс объявила результаты. Ох, помню, как я был тогда зол… А Спитфайр ответила мне, что Чудо-молниями должен управлять лучший летун – которым я, увы, уже не был. И когда эта шлюха Селестия утвердила её на месте капитана, Спитфайр вышибла меня на хрен. В благодарность за всё, что я для неё сделал, я получил лишь запись в трудовой книжке об увольнении по физическим показателям. Плюнул на всё и умотал в Мэйнхэттен. С глаз долой. Погодный департамент как раз был очень заинтересован в моих услугах.

Дроппер поднял взгляд и повернулся к Конситеду.

– Так что не говори, мелкий, о том, как у тебя всё паршиво. Другие, может, тоже кое-что потеряли.

Грег вспомнил свою жизнь в Мэйнхэттене. Непыльная бумажная работа с девяти до пяти, двухкомнатная квартирка в хорошем районе за четыреста битсов в месяц… Нет, это определённо не шло ни в какое сравнение.

«Многие нашли себя после революции, – подумал он, вспомнив Зика. – Но куда большему числу пони пришлось с чем-то расстаться. Со свободой, с семьёй… с жизнью. Этого нельзя было избежать. Просто не получалось.

Но… – серый земнопони прикрыл глаза, – есть то, что каждый может сохранить при себе до конца. Это он сам, его “я”, убеждения и идеалы. То, во что он верит… и кем является.

И я, – он вновь обернулся к окну, – тоже останусь собой. И выживу. Не ради себя – а ради тех, кто этого, наоборот, лишился».

---

Пасмурный зимний день. Сугробы в лесу местами чуть ли не по шею, но в самом лагере снег тщательно убран. Деревья трещат от мороза – но куда громче над лесом разносится грохот винтовочных выстрелов.

Стрельбище. А если точнее – просто большая поляна с расставленными фанерными мишенями: часть – какие-то бесформенные фигуры, часть – в виде пони. Многие уже походят на решето с отбитыми краями, но их то и дело меняют на новые. Как бы ни было тяжело, эшелоны снабжения пока что прибывают по расписанию.

Грег вместе с десятком других земнопони расположился за невысокой земляной насыпью и старательно выцеливает мишени, которые то и дело перетаскивает телекинезом инструктор. Единороги практикуются отдельно, на другой половине поляны; им для оружия не нужна опора, потому их гоняют поинтенсивнее – но дают пострелять и копытами, чтобы левитация перезаряжалась. У пегасов же какая-то своя программа тренировок – по крайней мере, днём со Стратосферсом Грег и Конситед почти не пересекались.

Распорядок дня строгий: подъём, зарядка, завтрак, уборка снега, кросс пять миль по лесу, затем обед, занятия с оружием до самого вечера, ужин, идеологическая обработка (ну а как ещё можно назвать пропагандистские речи комиссаров-бэтпони и нарезки вырванных из контекста кадров фронтовой хроники?) и лишь перед отбоем немного свободного времени. Но Грег не жалуется, а вечерами читает газеты и книги – старые и новые: во-первых, чтобы наконец-то понять, зачем было нужно превращать в ад жизнь миллионов пони; а во-вторых, получше разобраться со своим местом в мире и этой печальной истории. Получается пока так себе; кроме размышлений о том, что надо всё вернуть как было, а самому просто не сдохнуть, в голову ничего не приходит. Но Меллоу не оставляет попыток. Он верит, что ответы есть и следует просто их отыскать.

Из размышлений вырывает зычный голос инструктора:

– Куда целишь, мазила?! Не видишь, что ли, куда мишень движется?!

Грег не знает, к нему ли это относится, но на всякий случай делает предельно собранный вид и тщательно наводит оружие на самый дальний кусок фанеры.

В копытах – простенькая винтовка «Лилия», казнозарядная с продольно-скользящим затвором. Такие здесь почти у всех, а у отличившихся можно заметить магазинные «Лаванды». И те и другие поступили на вооружение буквально в прошедшем году – вместе с куда более дорогими пистолетами-пулемётами гестапони; всё оружие было спроектировано так, чтобы даже земнопони могли нормально вставлять и отсоединять детали, а главное – быстро перезаряжаться. Спуск большой – как раз под размер копыта, и спусковая скоба позволяет даже носить оружие, буквально надев его на ногу. А вот с пистолетами такое не прокатило бы: есть модели как под зубной хват, так и предназначенные для магической левитации. Ну, или лап грифона.

Вроде бы бесполезные сведения, но дают хорошо понять, что и зачем нужно.

Воистину – работа над орудиями убийства пробуждает в головах особую изобретательность.

Грег постигает науку смерти. Не потому, что она ему нравится или он считает нужным скорее пустить её в ход, нет; а только для того, чтобы иметь возможность себя защитить. В том числе от тех, кто сейчас с ним по одну сторону фронта.

– Запомните: каждый ваш точный выстрел приближает неминуемую победу Республики, каждый промах её отдаляет! – вещает инструктор, прохаживаясь за спинами. – Если вы попадаете противнику в ногу, это ограничивает его мобильность, но и только. Если в бок, то это отвлекает его от боя и заставляет переключиться на спасение своей жизни! И лишь точное попадание в грудь или в голову должно вселять в вас уверенность, что он больше не встанет!

Разумеется, всё это работает, только если он не решил пожертвовать собой, чтобы забрать в могилу побольше наших! Они там в своей Гармонической армии зовут это героизмом – мы же зовём это глупостью! Мы не можем себе позволить больших потерь – поэтому будем давить тактикой и техникой! И мы задавим их… только если вы, тупые обормоты, начнёте наконец попадать нормально!!!

И Грег стреляет.

Снова и снова.

---

В окопе оказалось довольно тесно. Спрыгнув в укреплённую досками траншею, земнопони впервые поразился тому, насколько же мало пространства тут предоставлено. До этого, как жителю Мэйнхэттена с его гигантоманией, Грегу никогда не доводилось испытывать клаустрофобию; но теперь он почувствовал, как мозг щекочут лёгкие коготки страха.

Но вот именно страха смерти не было. Пока не было…

Грег подтянулся и, вытянув шею, выглянул из окопа, пытаясь различить позиции противника. Вроде виднелись какие-то укрепления, но до них было не меньше четверти мили…

«Как хорошо, что сейчас не наступают, – подумал земнопони и поплотнее запахнулся в шинель. – А то холодно просто капец как. – Он поднял взгляд к небу. – Похоже, и здесь призвали почти всех пегасов из погодной службы. Как бы не дошло до внеплановой метели…»

Вдалеке, подёрнутый дымкой снежного тумана, высился Кантерлотский пик, и, присмотревшись, на его склоне можно было выцепить очертания замка. Того самого, из которого до сих пор управлялся подконтрольный Гармонии огрызок Эквестрии. Сводки из министерства информации сообщали, что Селестия трусливо сбежала из Кантерлота, оставив своих подданных защищать наполовину опустевшую столицу, но Грег в это не верил. Он никогда раньше не был там и тем более не видел принцессу Солнца вживую, но он просто не мог представить, чтобы одна из двух правительниц бывшей единой Эквестрии оказалась «бункерным карликом», как о ней говорили.

«Наверное, о Луне пишут там точно так же…»

– А ну вниз, идиот! – прошипел знакомый голос, и чьи-то сильные копыта стащили Грега с бруствера обратно в окоп.

Земнопони тяжело шлёпнулся крупом на доски и поднялся на ноги, потирая ушибленное место.

Перед ним стоял, грозно смотря сверху вниз, унтер-офицер пехоты эквермахта Стратосферс Дроппер.

– Тебе разве не говорили, что даже в затишье на фронте следует быть осторожным втройне?! – процедил тот. – Ты мне нужен живым, салага. Мне – и Республике, которая на всех нас рассчитывает.

«Вот только нужна ли нам такая Республика?»

К счастью, Грегу хватило ума промолчать.

К ним подошли другие солдаты отделения во главе с Конситедом. Точнее, единорог просто шёл первым – а главным среди них был Дасти Найт, ефрейтор-фестрал, замыкавший группу. Он не проходил с ними обучение в Холлоу Шейдс, а был назначен по приказу извне заместителем Стратосферса. И явно не испытывал радости по этому поводу.

Все были вооружены «Лилиями», и только у пегаса и фестрала имелись «Лаванды». К стволам винтовок были прикручены штыки, а головы солдат закрыты чёрными касками с гербом Луны. На боку у каждого пони висел патронташ, туго набитый зарядами, а также по несколько гранат. Кто знает, сколько продлится бой… когда он начнётся.

– Всем построиться! – скомандовал Дроппер.

Отделение быстренько собралось в ровную шеренгу.

– Итак, бойцы, слушайте вводную, – начал пегас, прохаживаясь вдоль них. – Через пару часов сюда подойдут основные силы и закончится развёртывание уже имеющихся пушек. У противника тоже пока передышка после вчерашних боёв, но мы не знаем, сколько она продлится. Наша задача – удерживать позиции в том случае, если враг нападёт первым, а потом перейти в наступление. Главное – дождаться поддержки артиллерии и по возможности не рисковать. Всё ясно?

– Так точно! – хором ответили солдаты.

– Слава Луне!

И Стратосферс выбросил вверх правую переднюю ногу.

Большинство бойцов незамедлительно ответило тем же, причём Дасти Найт – особенно рьяно. Грег немного поколебался, прежде чем вместе со всеми поднять копыто. Краем глаза он заметил, что и Конситед тоже мунлайт сделал не сразу.

Пегас как будто бы не обратил на это внимания.

– Тогда винтовки к бою. Все на позиции… – скомандовал он.

И тут со стороны окопов противника раздался грохот. А затем – режущий уши свист, не предвещавший эквермахту ничего хорошего.

– Ложись!!! – крикнул Дроппер, и все мгновенно прижались к дощатому покрытию траншеи.

От близких разрывов у Грега заложило уши. Неподалёку взметнулись фонтаны земли и снега. Однако из отряда нипони не пострадал. К сожалению, только пока что.

Ответила на залп пара пушек справа сзади. Снаряды вспахали землю у самых вражеских позиций, и прошло некоторое время, прежде чем артиллерийская пальба возобновилась.

С обеих сторон застрочили пулемёты. И, осторожно выглядывая из-за бруствера, Грег увидел выдвигающихся из траншей эквестрийцев. Небольшими группами те полуползком, короткими перебежками стали приближаться к окопам Республики.

– Ну что, понеслась, – пробормотал Дроппер и припал к земле, нацеливая винтовку.

Грег тоже изготовился к стрельбе. Копыто уже привычно нырнуло в патронташ, выхватило оттуда патрон. Затвор уже был сдвинут, открывая казённик, и гильза плавно легла в углубление. Меллоу защёлкнул затвор и взвёл курок. А потом прищурился, высматривая солдат противника.

Он не хотел стрелять – но у него не было выбора. Точнее, был – ведь выбор, как известно, есть всегда… вот только альтернатива серому жеребцу нравилась ещё меньше.

Когда бойцы Гармонической армии подошли метров на двести, Грег выстрелил. Промазал, естественно, – с такого-то расстояния. Но времени размышлять больше не было. Земнопони перезарядился и снова прицелился.

Один за другим солдаты в бледно-зелёной форме начали падать. Но ещё больше их продолжало идти, пригибаясь от пуль и рвущихся повсюду снарядов.

И скоро они подойдут ещё ближе. А Грег должен будет стрелять прямо по ним. И они тоже будут стрелять в него.

В этот момент орудия сзади ударили куда дружнее, и поле битвы заволокло дымом и снежной пылью от взрывов. Организовавшееся было наступление эквестрийцев смешалось, но спустя немного времени, поддерживаемые огнём своих пушек, они продолжили движение к линии обороны Лунной армии.

Грег стрелял вновь и вновь, стараясь и не сильно мазать, и не быть при этом убийственно точным. Внутри как будто тлела смутная, почти нереальная надежда на то, что близкие попадания отпугнут солдат и те отступят, чтобы не быть мишенью…

Вот только бойцы Селестии, похоже, также об этом знали. И потому всё равно шли вперёд… чтобы ценой жизней отбросить врага и защитить свои земли.

– А вот вам, гады, получайте! – послышался сбоку голос Дроппера.

Повернув голову, Грег разглядел, как пегас бросает в сторону противника пару гранат и вновь припадает к прикладу винтовки.

Бахнули два взрыва, разметав во все стороны стальные осколки и, кажется, части чьего-то тела. Земнопони подавил приступ тошноты, вызванный этим видением. Конечно, он был в курсе, что война – это грязное дело, но видеть её вживую было неприятно вдвойне.

А тем более – в ней участвовать.

Из клубов дыма метрах в тридцати перед Грегом внезапно выбежал солдат Гармонической армии – обвешанный оружием светло-синий единорог в зелёной форме и каске с дыркой для рога. Камуфляжная раскраска на зимнем фоне была куда более бесполезна, чем тёмно-серые шинели эквермахта. Меллоу бросил взгляд на его погоны, но с такого расстояния что-то различить было сложно. Скорее всего, тот был таким же рядовым, как и он сам – брошенный кем-то в эту войну наудачу.

Единорог замедлил шаг и остановился, поняв, что находится прямо перед вражескими окопами.

И тут он увидел Грега.

Какую-то долю секунды оба не двигались, рассматривая друг друга.

«Может быть, он тоже не понимает, зачем, по какой такой необходимости он здесь оказался?» – подумалось Меллоу.

Но мгновение, застывшее подобно ледяной корке, прошло – и эта зыбкая надежда на взаимопонимание улетучилась.

Единорог отстегнул от пояса одну из гранат и поднёс ко рту, чтобы вырвать чеку зубами…

И в этот момент Грег нажал на спуск. Машинально дёрнулось копыто.

Грянул выстрел, и в плечо ощутимо ударила отдача. Грудь единорога взорвалась кровавыми брызгами, и тот повалился на снег, так и не успев бросить гранату.

Которая, похоже, была уже без чеки.

Взрыв скрыл от Меллоу тело того солдата, заставив самого земнопони на миг спрятаться за насыпью.

«Я – убийца, – отстранённо подумал Грег. Затем перевёл взгляд на других, усердно поливающих врага дождём из свинца и стали. – Мы все – убийцы».

Глава вторая. Восход Луны

Автор ещё раз напоминает об осуждении действий и идеологии отрицательных персонажей книги.

1007 г.

An invasion is coming but when will it start?
Who will be first to fall? Who will be last to stand?
Who will stop all this madness
That has consequences no man understand?
No man, no land!

I see an evil rising,
The rise of evil…

Sabaton – Rise of Evil

---

Январь

Над Кантерлотом стояло тихое зимнее утро.

Только что закончился небольшой снежок, устроенный погодной командой пегасов, и на крышах домов и королевского замка появились лёгкие белые покрывала. Полупрозрачные, почти невесомые облака вновь расступились, открывая небо – бледно-голубое и чистое.

Повинуясь магической силе белого аликорна на верхней обзорной площадке замка, над столицей Эквестрии медленно вставало солнце.

С едва заметной улыбкой Селестия смотрела на расположившийся на тесной горной площадке величественный город – и на бескрайние заснеженные просторы, расстилавшиеся от горизонта до горизонта.

Этой страной она правила уже больше тысячи лет, каждый день поднимая и опуская солнце, а до недавних (относительно) пор – ещё и луну. И всегда старалась выполнять свою работу на совесть, чтобы подданным было не в чем её упрекнуть и не из-за чего в ней усомниться. Требовалось поддерживать сложившийся за века образ мудрого безупречного лидера, который любит – и, что не менее важно, защищает свою родину.

Однако и ошибок за столь долгое время накопилось предостаточно.

Как бы принцесса ни старалась, она не могла справиться со всеми вызовами, настигавшими Эквестрию. С возвращением ночной сестры Луны у Селестии появился помощник, на которого можно было рассчитывать, но всё же и их двоих было явно недостаточно.

Несмотря на это, во взгляде аликорна, устремлённом вдаль, читалась отнюдь не тревога – а добрая и уверенная надежда.

После неудачи с Сансет Шиммер и многими другими до неё принцесса смогла наконец воспитать достойную ученицу, научившую пони новому виду магии – дружбе. И хотя Селестия, как и любой аликорн, была бессмертной, она чувствовала, что однажды ей и Луне придётся уйти на покой. Ночная сестра как будто не испытывала особого желания взваливать на себя полную ответственность за целую страну в обозримом будущем, и, памятуя о прошлом, принцесса и сама немного опасалась доверять Эквестрию Луне.

К счастью, теперь у неё имелась подходящая кандидатура на замену – Твайлайт Спаркл.

И хоть бывшая единорожка, а теперь такой же аликорн и Принцесса Дружбы, не подозревала об имевшихся на неё планах, а узнай – впала бы в истерику из-за синдрома отличницы, Селестия знала, что, когда придёт время, Твайлайт будет готова править.

…От мыслей аликорницу отвлёк негромкий стук накопытников по мраморному полу.

– С добрым утром, сестра, – обернувшись, сказала она вышедшей из дверей Луне. – Хотя, думаю, лучше пожелать тебе хорошенько выспаться.

Изящно цокая по обзорной площадке, меньшая ростом принцесса-аликорн тёмно-синей масти со струящейся гривой, в которой будто сверкали звёзды, подошла и встала рядом с Селестией, также глядя на раскинувшиеся вокруг благодатные земли.

– Никогда не понимала, почему День Согревающего Очага празднуют за несколько дней до настоящего конца года, – проговорила Луна. – Ведь с точки зрения календаря тот более важен, ибо знаменует собой уход старой жизни и приход новой. Но почему-то пони предпочитают обращать на это куда меньше внимания.

– Даты, как ты знаешь, выбираем не мы, а история, – хихикнув, отозвалась Селестия. – День Очага нужен пони как знак единства и доброй веры, и у него, в отличие от простого Нового года, было своё прошлое. Однако я понимаю тебя, сестра. И теперь, стоя здесь, над всей Эквестрией, я желаю лишь одного: чтобы у всех пони наступающий год выдался полным любви и света.

– Ты же знаешь, что не у всех, – произнесла посерьёзневшая Луна.

– Да, к сожалению, – вздохнула её солнечная сестра. – Но что я могу поделать? Те, о ком ты говоришь, сами выбрали себе такую судьбу, и я не знаю, простит ли их народ за давние прегрешения. Но я могу пожелать удачи им тоже. Чтобы там, в своих горах… или в любых городах Эквестрии, они знали, что на живущих сейчас нет тех грехов, которые не позволили их предкам жить в мире с тремя племенами пони.

– Я рада, что ты это понимаешь, сестра. Хотя, думаю, тебе стоило бы надавить толикой своей власти на Совет по образованию, чтобы они смягчили эту страницу в учебниках по истории.

– Я постараюсь, сестра. Но пони тоже должны что-то решать. Иначе и наша воля не имела бы для них ценности.

– Воля не имеет ценности, если её не исполняют. В конце концов, ты принцесса или уборщица на полставки?

Селестия рассмеялась, деликатно прикрыв рот копытом.

– Твои мысли иногда очень забавны, Луна. Пожалуй, нам стоит проводить вместе больше времени. Как насчёт того, чтобы устроить как-нибудь небольшой отпуск и съездить, к примеру, в Кристальную Империю?

– Я не против, – улыбнулась Луна. – Время от времени даже нам нужно отдыхать.

Две сестры-аликорна глядели сверху на страну, которая вот уже больше тысячи лет наслаждалась спокойной жизнью.

Будущее выглядело светлым.

---

Март

Шестёрка пони сидела в «Сахарном уголке» и ела пончики, оживлённо переговариваясь между собой.

В одной из них – лавандовой аликорночке – можно было узнать одну из теперь уже пяти принцесс пони материка Эквус. Однако, помимо крыльев, больше ничто не отличало её от подруг, и она вместе со всеми слушала увлечённый рассказ розовой земнопони.

Обеденный зал главной кондитерской Понивилля был почти полон. «Эквестрия Дейли» недавно разразилась статьёй о начале понитических перестановок на континенте, и многие улучили возможность обсудить свежие новости за чашкой чая с кексом. А если прислушаться к визгливой скороговорке розовой рассказчицы – то и вовсе узнать о случившемся, так сказать, из первых уст.

– …И я такая думаю: «Ну всё, на этот раз мне точно откажут, и мы больше не будем такими друзьями, как раньше договорились!..» – тараторила та, прерываясь лишь на то, чтобы заглотить очередной пончик. – А вождь мне и говорит… – Она попыталась изобразить низкий голос: – «Мы понимаем, что вы нам желаете только добра и хотите построить… (забыла слово, какие-то там) отношения. И поэтому…» – Розовая пони зажмурилась от счастья и развела в стороны передние ноги. – «…мы принимаем ваше предложение о вхождении в состав Эквестрии!»

Её подруги отозвались заинтересованным гомоном на концовку рассказа – равно как и посетители за ближайшими столиками, откуда всё было прекрасно слышно.

– Ты молодец, Пинки Пай, – сказала Твайлайт Спаркл, пока Пинки жевала одновременно пять пончиков, неизвестно как уместившихся у той во рту. – Принцессы и я очень благодарны тебе за успех переговоров с бизонами. Теперь одной возможной проблемой будет меньше и… как там выразилась принцесса Селестия… – Твайлайт ненадолго задумалась. – …национальный фокус можно будет направить на дальнейшее развитие.

– Ох, дорогуша, ну сколько можно говорить о понитике, – кокетливо улыбнулась белая единорожка и поправила свою завитую тёмно-синюю гриву. – Мы же собрались тут совсем не за этим.

– Вот-вот, сахарок, мы просто рады тому, что снова все вместе, – кивнула оранжевая земнопони в ковпоньской шляпе, отхлебнув сидра из деревянной кружки. – Твай, надеюсь, принцессы в ближайшее время не собираются подкинуть нам новой работёнки? А то бы как-то справиться с тем, что у нас и так уже есть.

– Ага, например, облака разгонять, – вставила голубая радужногривая пегаска и ехидно посмотрела на соседку. – Или лазить к кому-то в подвал за сидром…

– И-и мне… всё-таки за животными надо следить, – пролепетала жёлтая крылатая пони с бабочками на кьютимарке. – И-извини…

– Не волнуйтесь, – махнула копытом Твайлайт. – Зимнюю уборку мы недавно успешно провели, так что, кроме Школы дружбы, нас ничто не будет отвлекать от обычных дел. Хотя кто знает – вдруг им снова потребуется Пинки для переговоров?..

– А что, я всегда готова! – взвилась розовая с улыбкой до ушей.

– Как бы там ни было, этот год должен принести только хорошее. И мы точно пройдём его все вместе. Ведь дружба, – Твайлайт подмигнула, и радостно заулыбались теперь уже все, – это самая прекрасная магия, свет которой мы несём в сердца всех существ, не только пони! И что бы ни случилось, – она мечтательно посмотрела вверх, – дружба в итоге победит.

---

Июнь

Лучи яркого солнца пробивались сквозь окна кабинета и ложились на бумагу чёткими квадратными отсветами, заставляя то и дело поднимать глаза и глядеть на небо, что сильно отвлекало от работы.

Принцесса Селестия вздохнула и отложила пачку документов, которые требовали её пристального внимания.

Эквестрия сейчас переживала настоящий промышленный бум, и разные заводы и фабрики росли тут и там как грибы, а в товарооборот входили всё новые и новые изделия. Касалось это и оружия, которое благодаря гениям из Совета по технологиям недавно вышло на невиданный прежде уровень. Принцесса сама поражалась тому, как эти разогнанные пороховыми газами кусочки металла… ах да, пули – пробивали насквозь то, что не поддавалось порой даже точно сфокусированному магическому удару. Умельцы уверяли, что это далеко не предел, и уже вовсю разрабатывали проекты настоящих пушек – вроде той, из которой стреляла зарядами конфетти Пинки Пай, но гораздо мощнее. И разрушительнее.

Риски были, и немалые, но Селестия понимала, что прогресс не остановить, и поэтому старалась всё контролировать – как в этом секторе экономики, так и в понитике. Потому что оружие – это вам не игрушки; одна маленькая ошибка может привести к тому, что оно будет пущено в ход.

И новости сегодня были не самые радужные. Большая партия новейших винтовок «Лилия» и «Лаванда», ставших прорывом в развитии военных технологий, просто бесследно растворилась на просторах страны. Компания «Четыре звезды», перевозившая этот груз, отвергала все обвинения; если верить предоставленным ими накладным, оружие было привезено в Винниаполис и получено местными военными – однако на складах, по сообщениям инспекторов, так и не появилось.

Надо было начинать расследование, и Селестия очень не хотела этим заниматься. У неё и так голова была забита другим – начиная от решения дипломатических вопросов с драконами и заканчивая подготовкой к Празднику Летнего Солнца. По счастью, правительницу окружало множество пони, на которых можно было спихнуть это дело.

Принцесса уже дописывала на отдельном свитке свою «высочайшую» резолюцию, как вдруг двери кабинета распахнулись и по блестящему полу простучали знакомые накопытники.

– Луна? – обернулась к вошедшей сестре Селестия. – Что-то случилось? Просто я сейчас несколько занята…

– Т-тия… – запинаясь, начала тёмно-синий аликорн, выглядевшая не очень уверенной, но серьёзной. – Ты знаешь, я почти всё время с момента своего возвращения находилась на вторых ролях – так сказать, за кадром… В общем, я… я думаю, что пора бы и мне взять на себя настоящую ответственность.

– Звучит чудесно, Луна. Мы всегда должны были править вместе! – Принцесса слегка наклонила голову, увенчанную короной. – Ты… хотела мне что-то сказать?

Луна кивнула.

– Фестралы… это неправильно, Тия! В Эквестрии живёт больше чем три племени пони, и мы должны, просто обязаны наконец признать четвёртое!

Селестия подняла было копыто, чтобы что-то сказать, однако ночная сестра продолжала:

– Да, я знаю об усилиях по интеграции бэтпони в общество – вспомнить те же реформы образования… но этого всего недостаточно! На фестралов много где до сих пор смотрят косо, и я считаю, что нужно это изменить.

Луна вздохнула и опустила голову.

– Я понимаю, что некоторые из них и сами не желают присоединяться к общей семье племён, оставаясь в горах, но… они были моими милыми пони, а я подвела их. – Её голос упал до шёпота: – Я должна поступить правильно. Эквестрия будет уютным домом для каждого – или же ни для кого. – Она снова посмотрела на сестру, и теперь во взгляде зеленовато-синих глаз сверкала решимость. – Ведь, в конце концов, это не должно быть намного сложнее тех же грифонов или гиппогрифов! Что скажешь, Тия?

Селестия помолчала, обдумывая ответ.

Теперь она понимала, почему Принцесса Ночи уже долгое время была сама не своя. После излечения от комплекса вины Найтмэр Мун воспоминания о тёмных временах не могли исчезнуть; вместо этого Луну начала мучить судьба тех пони, на которую их обрекло её изгнание. И даже после её возвращения многие оставались полны недоверия.

Но главной проблемой были даже не сами бэтпони. Дело было в самих эквестрийцах. Несмотря на все усилия по постепенному продвижению идей равенства (Школа дружбы здесь пригодилась как нельзя кстати), что-то в фестралах как будто вселяло страх в других пони, и «ночное племя» могло рассчитывать на работу разве что курьерами, грузчиками, кассирами… или – счастливое исключение – стражами своей возвращённой принцессы.

И по сути, Селестия разделяла цели своей сестры. Просто пока не была готова претворять их в жизнь. Но если к делу подключится сама Луна… что ж, это может сработать.

– Ты справишься, Луна. Я в тебя верю.

---

На дворцовой площади Кантерлота яблоку негде было упасть. Несмотря на то что по часам было раннее-раннее утро, множество пони – тысячи и тысячи собрались под стенами замка, чтобы своими глазами увидеть, как их принцессы будут опускать луну и поднимать солнце.

Праздник Летнего Солнца. Равно как и День Согревающего Очага, одно из тех событий, которое объединяло три расы граждан Эквестрии. Нипони точно не знал, как относятся к этому фестралы, но, к примеру, было доподлинно известно, что у грифонов и гиппогрифов имелись свои аналоги праздника. А вот якам и драконам было совершенно плевать на какое-то там летнее солнцестояние.

По толпе ходил равномерный гул голосов; собравшиеся – в основном единороги, но было немало и пегасов, и земных пони, а кое-где выглядывали даже пушистые ушки фестралов – негромко переговаривались, обсуждая предстоящее событие, а также последние новости из «Кантерлот Таймс» и «Эквестрия Дейли»:

– …А вы поедете на Кристальную ярмарку?

– Конечно! Говорят, там будут выставлены последние достижения со всей Эквестрии…

– …Драконы отказываются уступать нам свои земли…

– Ну, их можно понять: всё-таки они жили там тысячи лет…

– Но это же противоречит идеям Гармонии! Неужели они отказываются от условий мирной торговли и взаимопомощи?..

– …Жду не дождусь увидеть на ярмарке стенды с новой военной техникой! Вот бы направить её к драконам – тогда бы они точно нам уступили…

– А вы уже читали новую книгу А. К. Йерлинг о Дэринг Ду?..

– …Зачем нам вообще их пустоши? Нам что, своих земель мало? Пусть живут у себя в анклаве, как бизоны до этой весны…

– Там много полезных ресурсов, которые сами драконы почти не используют. А нам они очень пригодятся для промышленности…

– Пфф, нам, пегасам, кроме облаков, ничего не нужно…

– …Интересно, о чём будет завтрашнее выступление принцессы Луны?..

– Тихо, тихо!.. Идут!..

Стражники на балконе дворца протрубили в горны, и из распахнувшихся позолоченных дверей величественной походкой вышли три эквестрийские принцессы: впереди, с мягкой улыбкой на идеальном, без единой морщинки лице – Селестия, чуть позади – как обычно серьёзная Луна и радостно-гордая Твайлайт Спаркл.

Пони в толпе восторженно завопили и затопали, приветствуя своих правительниц.

Подождав, пока все вдоволь нагалдятся, Селестия подняла копыто, и гвалт постепенно стих. Все затаили дыхание. Вот-вот на их глазах произойдёт самое настоящее чудо.

– Приветствую всех вас, пришедших сегодня на Праздник Летнего Солнца, – заговорила белый аликорн. Она не повышала голос, но каким-то волшебным образом её было слышно в каждом уголке площади. – Как всегда, мы собрались здесь, чтобы проводить на покой самую короткую ночь и встретить приход самого длинного дня в году. Увидеть солнце, поднимающееся над Эквестрией. Наступление дня символизирует торжество добра в сердце каждого пони, и мы рады тому, что год от года добиваемся успеха на этом пути.

– Но нельзя забывать и про ночь, – продолжила Луна, делая шаг вперёд и становясь рядом с сестрой. – То, что она должна на время уйти, – неизбежность, закон природы, обеспечивающий равновесие в мироздании. А вскоре она вернётся вновь со следующим восходом луны. В конце концов, каждому требуется и своё время покоя.

– Гармония означает баланс в мире и в душе у любого, кто встал на этот непростой путь, – подхватила Твайлайт и встала с другой стороны от наставницы. – И если мы все будем придерживаться принципов дружбы, известных как Элементы Гармонии, то сможем оставаться собой даже несмотря на внешние изменения, затрагивающие всё вокруг. Ведь дружба, – она прижала копыто к сердцу, – никогда не меняется.

Снова последовала шумная овация – но на этот раз Селестия не стала её прерывать.

Под восхищённые крики толпы царствующие сёстры вышли вперёд и наклонили изящные головы. Рог у обеих ярко вспыхнул: у Селестии – светло-жёлтым, у Луны – бирюзовым сиянием.

И, повинуясь магии аликорнов, на западе ночное светило стало неторопливо опускаться за горизонт, а дневное озарило нижний край небес на востоке.

Начался новый день. Эквестрия медленно, но неумолимо сделала ещё один шажок в своё будущее.

---

Королевский Аудиториум постепенно заполнялся стильно разодетыми пони. По большей части это были представители высшего кантерлотского общества – которым, видимо, нечем было занять этот вечер, однако первые несколько рядов были полностью зарезервированы для прессы: неброская одежда журналистов сильно контрастировала с помпезными нарядами знати.

Луна задёрнула занавес и тяжело вздохнула. Даже из-за кулис наблюдать за всеми этими пони, которые пришли выслушать, что она скажет, было весьма волнительно. А уж что будет, когда придётся выйти к микрофону, одиноко стоящему посреди сцены…

Кстати, это была вовсе не её прихоть. Луна вполне могла бы говорить своим Кантерлотским Королевским Голосом, что достигал бы ушей даже невнимательных слушателей, но Рэйвен, личный секретарь Селестии, убедила Принцессу Ночи, что событие такого масштаба необходимо транслировать по радио – на комфортном для простых пони уровне громкости. И поэтому на дальнем краю сцены возились с аппаратурой двое пегасов-техников – чтобы сегодняшняя речь Луны достигла и самых дальних уголков Эквестрии.

Селестии в зале, как ни странно, не было. Дав ночной сестре на время полный карт-бланш, она решила самоустраниться от инициативы с бэтпони, и Луна прекрасно её понимала. В конце концов, пришло время сделать что-то на благо страны самостоятельно.

Массивные часы под потолком показали шесть часов вечера. Поймав взгляд бледного единорога-конферансье, принцесса нервно кивнула и переступила с ноги на ногу. Внутри неё всё будто завязалось узлом, так что было трудно дышать. В голове судорожно мелькали тезисы заготовленной речи.

Теперь синий аликорн хорошо понимала Твайлайт в минуты, когда та впадала в панику от очередного задания Селестии. Кто бы мог подумать, что однажды подобное ощутит и вторая по важности пони в Эквестрии.

Белый единорог во фраке вышел на сцену, и до слуха донёсся его многократно усиленный техникой голос:

– Леди и джентльпони! Её Высочество принцесса Луна!

Всё. Назад дороги нет. Осталось только выйти и высказать всё, что накипело в душе за последние месяцы. Прежде будто случайные, разрозненные мысли вылились теперь в то, что должно было изменить Эквестрию.

Принцесса Ночи сделала напоследок глубокий вдох и вышла из-за кулисы. По огромному помещению пронёсся топот приветственных аплодисментов.

Пони ждали. Пони верили ей. И, без сомнения, должны были услышать то, что она скажет.

Медленно, словно идя на эшафот, Луна проследовала к микрофону и стукнула по нему копытом. Уши резанул противный писк, подтверждая, что аппаратура работает.

Время настало.

– Я рада, что так много пони откликнулось на моё приглашение и присутствует сейчас здесь, в этом зале. Но гораздо больше рассредоточено по всей Эквестрии и тоже, несомненно, приготовилось слушать. И я прошу отнестись к моей речи со всей ответственностью и пониманием – ведь сегодняшний день может дать толчок переменам, которые, вероятно, затронут жизнь многих… если не каждого.

«Что я несу… Давай же, соберись, пора переходить к делу».

– Итак, как вам всем известно, чуть больше тысячи лет назад произошли… некоторые печальные события, серьёзно отразившиеся на стране и в том числе приведшие к моему изгнанию…

Память упорствовала, отказываясь воскрешать похороненные в глубине воспоминания, но что-то внутри Луны заставляло её выворачивать душу всё сильнее. Принцесса уже не могла остановиться – и продолжала говорить. Пускай немного сбивчиво, а местами излишне эмоционально – однако она доносила до слушателей свою идею, которая одолевала её долгие месяцы.

Сначала она кратко пробежалась по судьбе бэтпони после Войны Двух Сестёр, надавив пару раз на жалость аудитории, затем перешла к настоящему и в двух словах описала реформы Селестии, призванные помочь фестралам вливаться в эквестрийское общество.

– …Но всего этого явно недостаточно. Мы не можем заявлять о торжестве Гармонии, пока существует даже малейшая предвзятость по отношению к какой-либо группе и малейшая несправедливость, вызванная неприятием кого-либо только за то, что они чем-то от нас отличны. И поэтому…

Луна перевела дыхание, удерживая паузу. Она скользнула глазами по залу – и увидела, что все неотрывно смотрят на неё, ожидая главного в её речи.

Вот и настал момент, когда нужно проявить максимальную собранность.

Одну за другой она перечислила реформы, которые планировала провести сама. Изменить законы, внести поправки во многие документы, гарантировать всем бэтпони равные с эквестрийцами права на работу, образование и социальное обеспечение, вложить в отдалённые регионы миллионы битсов на развитие гражданской инфраструктуры, признать самоуправление фестральих общин, а также серьёзно изменить культурную понитику, развенчав отрицательный образ бэтпони.

– …и таким образом, осуществив эти реформы, мы сможем пригласить фестралов стать четвёртым племенем Эквестрии!

Наконец-то. Нужные слова сказаны.

Луна вздохнула с облегчением, глядя на всколыхнувшуюся аудиторию.

– Ваши вопросы?

Тут же все загомонили, многие повскакали с мест, а журналисты как будто приготовились брать сцену штурмом!..

В душе у Луны взметнулась лёгкая волна паники, и принцесса отступила на шаг – но тут же одёрнула себя. «Да что они себе позволяют…»

– МОЛЧАТЬ!

Кантерлотский Королевский Голос подействовал: помещение вмиг погрузилось в тишину. Или, может, дело всё же было во взвизгнувшем микрофоне – отчего пегасы-техники даже зажали уши.

– Соблюдайте порядок, – выдохнула Луна уже обычным тоном. – Пожалуйста… М-м, кто первый? Поднимите копыто… да, вы, – указала она на очкастого единорога с блокнотом в хватке телекинеза.

– «Кантерлот Таймс». Эти реформы, очевидно, будут весьма спорными, вы узнавали мнение общественности по этому поводу?

– Ну… я… эм-м…

Луна вдруг поняла, что совсем не готова ответить. Этот момент при подготовке своей программы она совершенно упустила. Вспомнились времена, когда она ещё прогуливала уроки, – но теперь вместо учителя Старсвирла была общественность.

А вопросы уже сыпались один за другим.

– «Филлидельфия сегодня». Разве не должно быть голосования по поводу предоставления новым расам гражданства Эквестрии?

– Да, но…

– «Эквестрия Дейли». Поддерживает ли Селестия эти реформы, почему её здесь нет?

– На самом деле это не…

Взгляд Луны судорожно метался от одного репортёра к другому. И ни одному из них она ничего не могла сказать.

Действительно, это же было так просто, буквально лежало на поверхности! Ну как можно было такое прошляпить?! Всего-то – провести предварительные консультации, дать в газетах парочку соцопросов…

Но сейчас отступать было уже поздно.

– Послушайте! Разумеется, я ценю мнение каждого пони. Такое решение в наши дни не может быть принято принудительно… Мы… э-э… – Мозг уцепился за внезапно всплывшее слово. – Мы проведём референдум! Да, референдум о принятии фестралов как четвёртого племени… Дату я объявлю позже… Благодарю, на этом всё! Пресс-конференция окончена!

И, не в силах больше стоять в центре внимания всех этих пони, Луна галопом выбежала из зала.

Влетев в пустую гримёрку, она рухнула на кресло и обхватила голову копытами.

О чём она только думала?! Какой, к Дискорду, референдум?! А что, если она проиграет?.. Принцесса могла бы провести все эти законы по своему усмотрению с согласия другого диарха – но только не после того, как согласилась узнать мнение остальных пони. Если она попытается – то её в таком случае не поймёт даже Тия.

Она, Луна, хотела подарить бэтпони надежду – но вместо этого лишь украла её у них.

Что же она наделала…

Знакомое тёмное чувство зашевелилось внутри. Она была слаба… ей так нужна была сила…

Нет! Это не её мысли. Луна, вернувшаяся на Эквус, никогда бы так не подумала!..

Она сделала глубокий вдох, успокаиваясь, и посмотрела на себя в зеркале.

Губы принцессы тронула лёгкая улыбка.

Как бы ни было трудно достичь желаемого, она справится – и принесёт покинутому когда-то ею народу счастье. Но в этом ей нужна была поддержка со стороны верных пони. Всего можно добиться с помощью толики сотрудничества и дружбы.

Решено. Она наберёт команду сторонников и активистов, которые поддержат её стремление. И помогут всем свыкнуться с идеей новой, четырёхсоставной Эквестрии.

---

Июль

Вечерний мегаполис светился миллионами огней. Несмотря на то, что кругом стемнело, жизнь так и бурлила вокруг: на дорогах было не протолкнуться от экипажей, а всякие уличные кафешки были забиты полностью. Поэтому, отчаявшись найти хоть где-нибудь свободное место, шестёрка пони просто гуляла по широкому тротуару.

– Даже не верится, что для того, чтоб снова собраться вместе, нам пришлось срываться аж в Мэйнхэттен, – сказала оранжевая земнопони с кьютимаркой в виде яблок. – Хоть новых заданий от Селестии и Луны для нас больше не было, всё равно это как-то неправильно…

– Ну, в конце концов, Эпплджек, именно я вас сюда пригласила, – улыбнулась белая единорожка в элегантной шляпке. – В последнее время интерес к моде заметно вырос, и мне всё сложнее отлучаться из своего нового бутика в Понивилль. Но для Свити Белль это может стать хорошим уроком самостоятельности…

– Мы все ценим твою занятость, Рэрити, – мягко произнесла Твайлайт, которая без короны и со сложенными крыльями выглядела не принцессой, а самой обычной пони. – И нам, безусловно, было полезно ненадолго вырваться с наших насиженных мест для дружеской встречи.

– А помните, как мы ездили на Кристальную ярмарку? – сказала Пинки, по своему обыкновению не идя, а подпрыгивая. – Это было просто… супер! экстра! мега! незабываемо!

– Ага! – включилась в разговор парившая над ними радужногривая пегаска. – Там было всё! Особенно всякие стреляющие штуки!

– Это называется винтовки и артиллерия, Рэйнбоу, – вздохнула Твайлайт и покачала головой. – Поверить не могу, что принцесса Каденс и Шайнинг Армор позволили притащить на их земли оружие. И это после того, как недавно пропала большая поставка и до сих пор ничего не нашли…

– Мне кажется, я видела там около военного салона чейнджлинга, – проговорила тонким голосом жёлтая пегаска, шедшая чуть позади. – Он с таким интересом рассматривал те пушки, что… ой…

– Это был Торакс, Флаттершай, – ответила Твайлайт. – Поверенный в делах чейнджлингов в Эквестрии и Кристальной Империи. Насколько я знаю, он не в очень хороших отношениях с королевой Кризалис, так что со стороны их государства нам пока точно ничего не грозит…

– Как там Спайк? – спросила Рэрити, чтобы сменить тему разговора. – Я слышала, он сейчас на переговорах с принцессой Эмбер…

– Да – договаривается об официальном вхождении драконьих земель в состав Эквестрии. Всё-таки сначала отправлять туда пони было ошибкой… Но мы с Селестией и Луной разработали для них приемлемые условия, так что…

– Извините!

Мимо шестёрки резво проскочил на самокате бэтпони-курьер и помчался по пешеходному переходу на красный свет, разгоняя себя перепончатыми крыльями.

– Ты что, слепой?! Не видишь, что мы тут идём!.. – крикнула ему вслед Рэйнбоу Дэш и грозно помахала копытом.

– Остынь, сахарок – как-никак, он делает нужное дело, – сказала Эпплджек.

Они встали перед переходом и дождались зелёного света, чтобы продолжить путь.

– Нет, ну вы видели!.. А это вот ещё что?!

Рэйнбоу указала копытом на огромный билборд с изображением радостного бэтпони и надписью: «Наш девиз – четыре слова: быть фестралом – это клёво!»

– Луна что-то совсем заигралась с этими ушастыми…

– Почему ты так их не любишь? – спросила Флаттершай. – Ой, извини…

– Ну… они на вид как пегасы… но они не пегасы! Это неправильно!..

– Рэйнбоу, мне кажется, тебе нужно перечитать некоторые уроки дружбы из нашего дневника, – ровным тоном сказала Твайлайт, и голубая пегаска заткнулась.

С недавних пор, когда лавандовая аликорн научилась говорить таким голосом, это означало, что она очень, ОЧЕНЬ недовольна!

– Я верю в то, что делает принцесса Луна, и поддерживаю её старания, – продолжила Твайлайт. – Как бы там ни было, бэтпони тоже заслуживают своего места в Эквестрии. На Гранд Галлопинг Гала мы их, к сожалению, уже не успеваем пригласить, а вот на Эквестрийских Играх они точно будут представлены… И я сделаю всё, чтобы голосование за их права прошло спокойно и честно. Ведь это в том числе позволит привлечь учеников-фестралов в Школу Дружбы…

– Да, всё должно быть как на Гранд Галлопинг Гала!.. – бодро воскликнула Пинки.

Но больше нипони не откликнулся на её веселье.

Одной неловко брошенной фразой вечер был испорчен.

Шестёрка подруг шла дальше в угрюмом молчании. И ни одна из них ещё не знала, что им всем предстоит в дальнейшем.

---

Фейерверки взрывались один за другим, заполняя вечернее небо приятными глазу красками. В честь грандиозного праздника в Кантерлоте решили не скупиться и заодно скрасить жизнь всем, кто находился сейчас в пределах видимости от столицы. А пределы эти были весьма широкими…

Бал уже подходил к концу. Многие из гостей разошлись, и огромный дворцовый зал, отведённый под празднество, почти пустовал – лишь несколько единорогов в роскошных нарядах стояли кучками и о чём-то тихо переговаривались. Повсюду валялись обрывки серпантина и мишуры, а конфетти так и норовило пристать к копытам. У стен кое-где виднелись осколки бокалов.

Вне всяких сомнений, Гранд Галлопинг Гала удался на славу.

Белый диск луны – на первый взгляд непривычно пустой без рисунка из кратеров в форме увенчанной рогом головы пони – ярко мерцал в небесах. А это значило, что обе царствующие сестры сделали на сегодня свою работу.

Принцесса Луна стояла у высокого окна и смотрела через толстое стекло на управляемое ею светило. Если раньше она находила в этом умиротворение, то теперь каждый раз испытывала тревогу.

Правильно ли она поступала, стремясь претворить свои планы в жизнь так поспешно? Откуда вообще это желание искупить вину перед бэтпони? И примут ли эквестрийцы новые устои?

Тёмно-синий аликорн тяжело вздохнула. Всё же бремя ответственности, которое она решила на себя возложить, оказалось в чём-то чересчур тяжким.

Но она справится. Должна справиться. Ведь в ином случае чего стоит она сама как принцесса? Всего лишь тень своей безупречной сестры – или же некто самостоятельный?

– Луна, нам нужно серьёзно поговорить, – послышался из-за спины такой знакомый спокойный голос.

«Вот и она, легка на помине».

– Слушаю тебя, сестра, – не оборачиваясь, ответила Луна. – Произошло что-то, о чём я не знаю?

– Скорее, то, о чём – я уверена – тебе всё известно в точности.

Селестия встала рядом с ней у окна и тоже взглянула в небо, где всё ещё продолжали переливаться и шипеть фейерверки.

– Не понимаю, о чём ты, – мягко произнесла ночная сестра.

Хотя кого она пыталась обмануть.

– Мне немного не по душе, как ты выстраиваешь отношения обычных пони с фестралами. Не кажется ли тебе, что это немного… слишком? Я имею в виду – так надавливать на идеи о равенстве и особом историческом пути бэтпони. До меня доходили разные мнения, и я опасаюсь того, что ты, наоборот, настроишь часть населения против будущих новых граждан ещё сильнее.

– У меня всё под контролем, – ответила Луна. – Со мной работают компетентные пони, специалисты в своём деле. Они помогут всё организовать так, чтобы нипони не мог усомниться в верности сделанного выбора.

– Когда, кстати, планируешь провести этот свой референдум?

– Думаю, в начале ноября. Как раз пройдёт Ночь Кошмаров, когда мы сделаем очередной шаг ко всеобщему признанию бэтпони, население немного отдохнёт и осмыслит происходящие изменения. И как только все их осмыслят, тогда мы и спросим у каждого его мнение. Я читала отчёты, Тия. Результаты опросов показывают, что к фестралам понемногу начинают относиться лучше. Просто нужно ещё… немного времени.

– Ладно, это может подождать… А вот что мне конкретно не нравится, так это проект двух новых военных заводов на востоке Эквестрии, который ты недавно утвердила, Луна. Без моего ведома. – Нога в бесценном золотом накопытнике ткнулась в стекло. – Это слишком серьёзные материи, чтобы принимать такие решения в одиночку. Мы должны были работать над этим вместе.

– Что плохого в том, если мы немного увеличим выпуск оружия, дабы восполнить утерянную партию? – невозмутимо сказала Луна. – Эквестрии не помешает почувствовать себя полностью защищённой. Как, кстати, продвигается расследование?

– Пока никак, – вздохнула Селестия. – Местные военные отказываются признать вину, но при этом говорят, что ничего не знают. Такое чувство, будто это Дискорд вновь вернулся и решил нам доставить проблем.

– Его в последнее время вообще не видно и не слышно. Кажется, Флаттершай отправила его в какое-то паломничество по метавселенным… Не знаю. Вернётся он в любом случае точно нескоро. Так что это явно не он.

– Каждый день я кручу в голове множество таких вот мелочей… – вздохнув, пробормотала Солнечная принцесса. – И любая из них потенциально может стать причиной гибель Эквестрии. Ты понимаешь, сестра? Я живу в постоянном страхе за судьбы всех пони, которые от меня зависят. И никак не могу, не имею права снять с себя этот тяжёлый груз. Вот что такое ответственность принцессы, Луна. А не попытки играть в лидера на популистских идеях… подумать только – в вождя, словно в Сталлионграде! Иногда мне кажется, – пожевав губу, добавила Селестия, – что ты сама часто не до конца понимаешь последствия своих действий…

– Я всё понимаю, – резко ответила Луна и отвернулась. – Благодарю за высочайший совет, сестра. Впредь я буду осмотрительнее.

– Подожди! Луна!..

Но тёмно-синий аликорн уже улетела прочь, выпорхнув в открытое окно на другой стороне зала.

Селестия глядела ей вслед, и в глазах белоснежной кобылы мелькнула боль. Та самая, что, казалось, давным-давно исчезла, оставшись в прошлом.

Мир в дуумвирате правительниц начал рушиться.

---

Август

Мисти Флейм нечасто снились странные сны. Обычно в ночных грёзах ультрамариновая зеленогривая пегаска видела дружбу, которая могла бы быть в её жизни, или свои мечты, что отнюдь не торопились сбыться. Всё то, чего ей не хватало в скучных днях в роли капрала эквестрийских сил самообороны.

Держава пони совсем недавно осознала необходимость в полноценной регулярной армии – до этого тысячу лет и более защита страны была возложена на гвардию принцесс. Однако стражников сильно скомпрометировала резня, устроенная ими в Северяне, которая ныне была Сталлионградом, после произошедшей там революции. А в последние годы произошло столько всего: и появление Найтмэр Мун, и нападение чейнджлингов, и даже вторжение короля Шторма! – когда стража либо и не подумала вмешаться, либо же оказалась совершенно бесполезна. И учитывая появление всё более новых видов оружия, естественным представлялось то, что кто-то будет пользоваться ими – а не носить с важным видом позолоченную броню и кидаться копьями. Как в каменном веке, честное слово.

В армию Мисти пошла добровольцем – впрочем, как и все: обязательного призыва не было. Не по каким-то личным убеждениям, а, скорее, просто как на работу. Зарплаты, кстати, вполне хватало, чтобы обеспечивать и себя, и престарелых родителей, так что в этом плане пегаска чувствовала себя защищённой.

Но она никогда не стремилась к тому, чтобы нести службу с душой, всем сердцем радея за своё дело, – у неё просто не было такой цели. И каждый день перед сном Мисти размышляла о своей жизни. Для чего она вообще живёт? Какой смысл она могла бы вложить в собственное существование?

И ответа пока не появилось.

Сейчас же, сидя на земле где-то за пределами родного города и глядя на звёзды, Мисти думала: возможно, где-то там, в вышине, может находиться то, что однажды спустится с небес и придаст её жизни однозначный, неотвратимый смысл. Даст цель, которую она будет рада исполнить. В голове всплыло странное, будто где-то услышанное слово «кузинатра». Может, это оно и есть?..

Вдруг что-то вокруг изменилось – само ощущение окружающего её иллюзорного пространства стало каким-то другим. Пегаска внезапно поняла, что на неё точно кто-то смотрит. Причём отовсюду сразу… и очень холодно. Нет, не с неодобрением, а даже наоборот – с явным участием… но всё равно этот потусторонний взгляд пробирал до мурашек.

Мисти передёрнула плечами, пытаясь отогнать холод, и вновь вскинула голову вверх…

А затем с криком отшатнулась и припала к земле.

С тёмного неба на пегаску смотрел устрашающий лик Найтмэр Мун!

Открыв рот в беззвучном крике, Мисти попробовала отползти назад, но тело перестало её слушаться.

Мысли заметались в панике. «Это просто сон, этого не может…»

– Здравствуй, Мисти, – сказала чернильно-чёрный аликорн, протаивая из мрака с небес на землю перед пегаской. Голос «злого божества» звучал немного расплывчато, словно усиленный мегафоном. – Не бойся. Взгляни мне в глаза.

Мисти хотела зажмуриться и отвернуться – и никогда больше не видеть перед собой это чудовище, осквернившее саму личность бедной принцессы Луны! Но голос проникал в душу всё глубже и завораживал, и пегаска больше не могла сопротивляться этому гипнотическому зову. Она обнаружила себя глядящей прямо в бирюзовые глаза с узкими вертикальными зрачками, которые притягивали внимание, оставаясь единственным, что было видно в подступившей со всех сторон беспросветной тьме, – и неожиданно успокоилась. По мышцам разлилась лёгкость, а напряжение незаметно спало. Опасности ведь никакой не было – отчего же Мисти только что волновалась?..

– Хорошо-о… Не бойся меня – разве ты не видишь, кто я?

Конечно же, Мисти видела. Она вообще не понимала, как могла так обознаться, приняв за Найтмэр Мун прекрасный облик принцессы Луны! Должно быть, та пришла проведать её сон, как обычно делала по ночам со своими маленькими пони. И чем же отплатила пегаска? Нет, она была готова сделать всё, чтобы искупить эту провинность перед принцессой!

И глаза… такие красивые…

– Ты нужна мне, Мисти. Мне нужны друзья… если хочешь, герои – например, такие как ты.

Сердце Мисти пропустило удар. Друг принцессы? Герой? Она даже никогда и не думала о себе в подобном смысле! Но теперь, когда сама Луна попросила её довериться, Мисти уже заранее знала, что выполнит любую просьбу ночного аликорна.

Но…

Что-то шевельнулось в глубине разума пегаски.

…не забыла ли она нечто важное? Мисти попыталась вспомнить.

Луна подошла ближе. Вокруг больше не было ничего, и только царственный образ принцессы проявлялся, будто подсвеченный изнутри, в окружающем мраке.

– Смотри на меня, Мисти, и внемли моему слову. Ты должна будешь выполнить кое-какие мои указания…

Мисти кивала, с готовностью соглашаясь. Речь Луны отпечатывалась где-то глубоко на подкорке, запоминаясь намертво, но тем не менее у пегаски дрожали колени при мысли о том, вдруг она что-то пропустит или забудет.

Она не могла подвести доверие той, кого пустила в свой сон. Ведь это было бы всё равно что предать Эквестрию.

Воля принцессы неотвратима. И, несмотря ни на что, будет исполнена.

…Следующей ночью Мисти шла через лес в окрестностях своей военной части на оговорённое место, которое подсказала Луна.

Выбраться из лагеря оказалось не так уж сложно. Пришлось, правда, приспустить форму и позволить часовому полюбоваться на её круп, но цель была достигнута: пегаску выпустили и даже пообещали прикрыть, когда она будет возвращаться. Несомненно, тот рядовой запал на неё – и, возможно, в будущем рассчитывал уже на большее…

«Ладно, отшить его я всегда успею», – мысленно закрыла для себя этот вопрос Мисти и продолжила путь сквозь чащу.

Хотя кругом была темень, капрал совсем не боялась. Если обычно за кустами и деревьями даже в городских сумерках ей иногда виделись тени скрывающихся там монстров, то теперь она была под защитой. Мисти знала: её оберегает Луна, – и от этого чувствовала себя спокойнее.

Вот, кажется, она и пришла…

Продравшись сквозь заросли, пегаска ступила на небольшую поляну. Глаза, привыкшие к темноте, сразу зацепились за несколько маячивших вокруг смутных силуэтов. Это и есть те пони, которым была нужна её помощь?..

Свет зажжённого факела на миг ослепил Мисти, заставив прикрыть глаза. Когда же она проморгалась и вновь посмотрела перед собой, то обнаружила, что ей в грудь направлено несколько внушительного вида стволов. И пони, держащие их, выглядели ни капельки не дружелюбно.

Мисти затаила дыхание. Знакомый по последнему сновидению ступор схватил было цепкими пальцами её за копыта…

Но сейчас она не могла позволить страху взять верх над ней. Ведь она была другом Луны.

И вместо всего того, что подкидывало разыгравшееся воображение, пегаска произнесла кодовую фразу:

– Довольно темно снаружи, не так ли?

Это, очевидно, и стало ключом к ситуации. Расслабившись, пони опустили оружие.

– Фух… не пугай нас так больше, хорошо?

К ней подошёл светло-коричневый жеребец с тёмной гривой, одетый в полевую форму без знаков различия. На его шее болталась на ремне винтовка.

Мисти с улыбкой кивнула ему и, повернувшись, смогла в мерцающем свете факела получше разглядеть других участников встречи.

Пегас, единорог, парочка земнопони… и фестрал, который старательно прятал блестящие жёлтые глаза от света. Вне зависимости от расы, все они служили Луне – так же, как и она сама.

Мисти окончательно успокоилась и перевела дух. Среди них ей ничто не угрожало.

– Добро пожаловать, новичок, – продолжил жеребец. – Нас предупреждали о том, что ты придёшь. Луне нужна наша помощь, и мы все должны в этом принять участие. Ты готова?

– Да, сэр.

Почему-то ей показалось, что нужно ответить именно так. Этот пони очень подходил на роль здешнего командира, и в Мисти непроизвольно проявились выработанные в армии привычки.

Но, видимо, тут она прогадала.

– Ты это оставь, – отмахнулся тот. – Мы все здесь равны перед Луной. – И уже всем собравшимся: – Итак, вот наша сегодняшняя задача…

Через час три грузовика загрохотали по каменистой дороге, приближаясь к воротам соседней военной базы.

Остановивший их вооружённый земнопони подошёл к передней машине. Мисти опустила стекло кабины, и блеск прожекторов, установленных над забором, ударил пегаске прямо в глаза.

– Мы за очередной поставкой в Лас-Пегас, – сказала она, протягивая фальшивую накладную.

Часовой бегло просмотрел документ в свете фонарика, а потом нахмурился.

– Разве вы не должны были приехать завтра утром? – Он потянулся за винтовкой и направил её на Мисти. – Назовите пароль!

– 63 браво эйприл, – ответила та.

Только бы код оказался верным!..

Часовой замер.

– Это старый королевский пароль Кантерлота, – медленно произнёс он.

Мисти застыла на своём месте сбоку от водителя. Такого поворота событий она не могла предвидеть.

По щелчкам и стукам из кузова она догадалась, что её новые товарищи приготовились к бою.

Часовой укоризненно цокнул языком, возвращая документ.

– Из-за участившихся краж оружия и боеприпасов мы стали чаще менять шифры. Запомни это в следующий раз, хорошо?

Мисти выдохнула с облегчением и расслабилась, когда их пропустили внутрь и грузовики покатили в направлении складов.

Оружие, считавшееся украденным, на самом деле осталось здесь же, около Винниаполиса – просто перешло в иные копыта. Чтобы ситуация не повторилась в таком масштабе, военные начали вывозить оружие с ближайших баз в другие города Эквестрии. И среди местных (не без помощи снов с указаниями принцессы Луны) было принято решение прикарманить ещё и эти поставки. Всё ради того, чтобы друзья Луны смогли начать обучение.

Стражи Ночи будут готовы.

Мисти улыбнулась про себя, пока другие члены отряда грузили ящики с винтовками и патронам.

Теперь в жизни пегаски появился смысл. Отныне все свои силы она направит на то, чтобы служить Луне. И, может быть, однажды на этом пути она и вправду станет героем.

---

Сентябрь

С верхней ступени крыльца мэйнхэттенской ратуши было хорошо видно море понячьих фигур, плотно заполонивших площадь. Тут и там высились плакаты и транспаранты с надписями: «За Луну!», «Поддержим фестралов!», «Четыре расы лучше, чем три!» и прочими подобными лозунгами.

Освещение выхватывало из сумерек её фигуру, стоявшую на высоком крыльце над всеми этими пони. Торговцы у краёв площади раздавали бесплатно печенье, лимонад и прочие сладости – премия от принцессы в размере годового дохода снимала любые возмущения насчёт работы «на благотворительность».

Из поставленных тут и там колонок гремела напряжённая музыка. Однако перед пони, что сейчас находилась перед толпой, не было микрофона, в отличие от выступления в Аудиториуме.

Аликорну не нужны усилители, чтобы говорить со своими подданными.

– Сегодня бэтпони живут в нищете по трущобам и пещерам, отдельно от большей части пони! Эквестрия, это – дружба?!

– НЕТ! – прокричала толпа.

Луна выдохнула сквозь зубы, наполняя себя злостью. В последнее время при работе на публику это помогало ей справиться с волнением и сосредоточиться.

– Сегодня мама-бэтпони плачет, потому что её жеребёнок болен, а эквестрийские врачи не до конца знают, как лечить фестралов, – и более того, требуют повышенную оплату из-за отсутствия у неё страховки! Эквестрия, это – дружба?!

– НЕТ!

– Сегодня бэтпони, которая хотела присутствовать на этом митинге, была задержана и осмотрена поницией по подозрению в том, что она культист Найтмэр Мун! Притом, что она невиновна! Эквестрия, это – дружба?!

По толпе прокатился возмущённый вздох, когда волонтёры помогли молоденькой фестралке подняться по каменным ступеням и встать рядом с Луной. Миниатюрная кобылка была вся в слезах.

– Я… я ничего п-плохого в ж-жизни не сде-елала… Я не заслуживаю того, чтобы со м-мной так обходились…

– ЭКВЕСТРИЯ, ЭТО – ДРУЖБА?!

– НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!! – взорвалась толпа с той же яростью, что наполняла в эти мгновения Луну.

Принцесса окинула взглядом тысячи пони, собравшихся здесь, чтобы её поддержать.

Всё, что оставалось сделать, – направить эту ярость в нужное русло.

– Сейчас я стою перед вами не как принцесса, а как обычная пони, и я прошу вас о помощи! Однажды я совершила ошибку, думая, что дружбой можно командовать! Нет, дружба – это свободный выбор! Её нельзя навязать! Мне нужна ваша помощь, жители Мэйнхэттена! Вы хотите помочь мне и обеспечить фестралам счастливое будущее наравне с остальными пони? Я прошу всех вас внести пожертвования и присоединиться ко мне. Десятого ноября пройдёт референдум о признании бэтпони четвёртым племенем, и я рассчитываю на ваши голоса в их поддержку!

Под рёв митингующих Луна вскинула вверх копыто. Голос её гремел сильнее грома во время бури.

– Мы покажем Эквестрии, как выглядит истинная дружба!!!

– ДААААААААААААААА!!! – пронеслось по толпе.

Некоторое время в общем крике нельзя было разобрать ничего, но чуть погодя сначала кто-то один, а затем всё больше пони стали скандировать:

– ЛУ-НА! ЛУ-НА! ЛУ-НА! ЛУ-НА!..

Стоя на возвышении, принцесса упивалась всеобщей преданностью и обожанием. То, что ворочалось у неё в душе, довольно скалилось, принимая как должное эти эмоции.

«Если придётся, я поведу их всех за собой, – неожиданно поняла Луна. Она не помнила, когда в последний раз была настроена так решительно. – И нипони, даже Селестия не сможет нас остановить. И однажды я добьюсь своей цели.

Чего бы это ни стоило».

---

Сумерки спускались на земли бэтпони. Солнце скрылось за неприветливыми горными пиками, и в этот хмурый край пещер и утёсов пришёл новый тёмный «день». Разумеется, для местных жителей, которые, как пелось в одной песне[1], «блеск видели иной» и выходили из домов с наступлением ночи.

После изгнания Луны во время первой Войны Двух Сестёр собранная ночной аликорницей армия была разбита. Фестралам пришлось уйти в горы на северо-востоке и юге Эквестрии, где они могли жить вдали от других племён, не меняя своего уклада. Со временем изоляция, в которую они отчасти добровольно себя загнали, немного смягчилась: некоторые бэтпони стали выбираться в города, присылая домой огромные по здешним представлениям деньги, а в отдалённые горные поселения мало-помалу начали проникать первые ростки прогресса.

Возвращение Луны несколько лет назад, казалось, оживило бэтпони – всё больше они интересовались тем, что происходит в остальной Эквестрии. Особенно тем, что касалось их самих.

И теперь всё обещалось вновь резко измениться.

…Вокруг старенького трещащего радио сгрудилось чуть ли не всё население деревни. Чтобы лучше слышать, кто-то даже взлетел и парил сейчас над толпой на своих перепончатых крыльях. Время от времени раздавался чей-нибудь любопытный писк. Все были возбуждены до дрожи тем, что говорила за сотни миль от них Луна:

– …это – дружба?! (НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!..)

Захлопав крылышками, маленькая Найт Блоссом в восторге запрыгала вокруг своей матери.

– Мама, мама, принцесса говорит про нас! Про нас!

Муншайн Стоун терпеливо кивнула.

– Да, это так.

– Но почему, почему другие пони не хотят с нами дружить? – допытывалась кобылка. – Ведь поэтому Луна нам помогает, да?

Тёмно-серая фестралка не сдержала тяжёлого вздоха.

– Больше тысячи лет назад Луна была нашей принцессой. Она жила ночью, как и мы, и делала ночь чудесной. Она любила нас, а мы – её. Но мы не говорили ей об этом. Вместо этого мы жаловались ей на других пони, на то, как грубы они были по отношению к нам. Они не любили нашу ночь, и им было не по себе от одного вида наших крыльев. А Луна становилась всё более одинокой и печальной. Мы подвели её, и она надолго превратилась в жестокую Найтмэр Мун. После этого пони стали бояться ночи и прогнали нас в горы, и с тех пор тут мы и живём.

Найт Блоссом сморщилась, обдумывая услышанное.

– Мы должны помочь Луне! Я хочу посмотреть на принцессу!

Она продолжала подпрыгивать, делая короткие, скользящие скачки. Муншайн Стоун подумала, что совсем скоро кобылка сможет летать ночью.

Уши пронзил резкий ультразвуковой писк – все бэтпони единодушно приветствовали слова Луны о референдуме.

– Мама, а мы тоже сможем голосовать?

– Я надеюсь, мышка. Если Луна и правда решила нам помочь, то она пойдёт нам навстречу.

Выступление принцессы закончилось, и фестралы понемногу стали расходиться.

– Уже стемнело, – сказала Муншайн. – Пошли домой. Скоро папа должен будет вернуться.

 

Прошёл час. Найт Блоссом доедала свой обед, а её мать сидела рядом и с умилением наблюдала за ней, то и дело поглядывая на видавшие виды часы на стене.

«Луна милосердная, ну сколько можно там совещаться!..»

Стрелки часов сошлись в вертикальном положении, отмеряя полночь. Над циферблатом распахнулась дверца, и маленький бэтпони на пружинке выскочил наружу и пискнул двенадцать раз, прежде чем скрылся обратно.

Найт Блоссом откинулась на табурете, с улыбкой потирая набитый животик. Муншайн стала собирать посуду – как вдруг дверь лачуги отворилась и внутрь ввалился мрачного вида синий фестрал. Он сбросил висевший на спине рюкзак и винтовку у входа и устало рухнул на тахту.

– Как всё прошло, Дарки? – спросила Муншайн, повернувшись к мужу. – Что решили кланы насчёт Луны?

Бэтпони по имени Дарк Хорайзонс ответил не сразу:

– Мы решили…

Вымотанный долгим заседанием, он всё ещё старался отдышаться после дальней дороги.

– …защитить Луну!

– Ура! – восторженно воскликнула Найт Блоссом и вновь запрыгала по дому. – Мы поможем Луне!..

Дарк Хорайзонс кивнул.

– Мы договорились мобилизовать кланы. Группы бэтпони направятся в города для помощи на митингах Луны. Некоторые из нас будут охранять других… – Он бросил взгляд на свою винтовку. – В том числе и я. А некоторые… будут готовиться к худшему.

Муншайн вздрогнула.

– Всё настолько плохо?

– Что-то не так, Муни. Всё больше пони видит Луну во сне. Но она не в порядке. Мы думаем, что она в беде. Группы пони в городах снабжают нас оружием. Современные эквестрийские модели… – Фестрал ухмыльнулся, оскалив клыки. – Если будут проблемы, то мы к ним готовы.

– Ты будешь помогать Луне? – подскочила к отцу Найт Блоссом. – Пойдём в город! Я хочу увидеть её! Ну… пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста?..

Дарк Хорайзонс не смог сдержать усмешки при виде просящей мордочки дочери, однако было заметно, как по лицу бэтпони пробежала тень. Наконец он сказал:

– Что ж… надеюсь, даже они не решатся навредить жеребёнку… и будет хорошо, если ты встретишь принцессу. Да, ты можешь поехать с мамой.

Найт Блоссом радостно подпрыгнула, снова попытавшись взлететь, и перевернула стул в процессе.

– Лу-у-на! Лу-у-на! Лу-у-на!..

Дарк тем временем повернулся к Муншайн:

– Мы не имеем права подвести её снова. Тысячу лет мы платили за ту ошибку. Больше этого не повторится.

 

…Всю ночь над селением звучало пронзительное «ИИИИИИИИ!»

Бэтпони готовились к любому исходу событий.

---

Октябрь

Блёклое мерцание керосиновой лампы освещало палатку, отражаясь от металлических частей на складных армейских койках. К последним было прислонено по винтовке, а на полу около дальней стенки лежал открытый ящик с патронами – наверное, чтобы долго не возиться с подготовкой оружия, когда придёт время.

Сержант Санрайз Спектр с отвращением швырнул свои карты на коробку, заменявшую стол.

– Дискорд побери, я направился в эту Селестией проклятую страну бэтпони ради какой-то миссии доброй воли, а теперь это превратилось в поиски украденных стволов, и в довершение всего наш маленький лейтенант выиграла всю мою зарплату!

Белая пони с тёмной гривой, носившая на груди нашивку с именем Аврора Даск, мягко усмехнулась, собирая битсы:

– И чья же, интересно, это вина? И кроме того, избежать бэтпони просто нереально. Это всё, о чём сейчас говорят в Кантерлоте. Не удивлюсь, если вообще окажется так, что оружие украл какой-нибудь полный излишнего рвения клан фестралов, чтобы защищаться от диких алмазных псов.

Единорог цвета рассветного неба угрюмо кивнул и прилёг на койку, уставившись в потолок.

– Какого сена… Всё, лягать, тыщу лет прекрасно работало – и тут приходит Луна, которая, видите ли, хочет оставить свой след! – Спектр невесело вздохнул. – Ей легко обещать – ведь это не её, а бедного старого меня посылают в горы, где даже сортиров нормальных нет…

Аврора подняла брови.

– Ты собираешься голосовать «против»?

– Я хочу услышать мнение Селестии, прежде чем сделать свой выбор. Её с лета донимают вопросами, что она обо всём этом думает, а она молчит! – Сержант гневно засопел и приложился к вытянутой из-под кровати бутылочке сидра. Затем посмотрел на Аврору: – Ты не можешь подружить пони референдумом, понимаешь? Бэтпони не идеальны, Даск. Ты видела этих сумасшедших фестралов в южных джунглях, где мы проходили первые сборы! Они до сих пор поклоняются Найтмэр Мун, и часть из них, я так думаю, вполне могла приползти и сюда…

Лейтенант открыла было рот, чтобы ответить, – но снаружи внезапно раздался пронзительный птичий крик. Это был сигнал, который подавал разведчик.

Быстро снарядив оружие и захватив запас патронов, они выскочили из палатки и направились по ночному лесу туда, откуда доносился звук. Ничего поначалу не было видно, однако со временем глаза привыкали к темноте, а уши чётче различали шорохи, то и дело перекрываемые криком-обманкой, который издавала пищалка в копытах засевшего на одном из деревьев пегаса-разведчика.

Двое пони поднялись по небольшому склону – и остановились, когда, всмотревшись во мрак, увидели нечто странное.

Бэтпони – а это в основном были именно они – встали кругом посреди поляны, где, судя по всему, располагался их лагерь. В огне костра они не нуждались – их глаза своим блеском, казалось, сами освещали поляну.

Но от того, что хором шептали фестралы, Аврору пробрала дрожь.

– …Найтмэр Мун, тайная правительница Эквестрии… пусть тьма скроет нас, когда мы принимаем твою тьму внутри себя…

Санрайз Спектр тихо сплюнул и выругался.

– Твою мать, настоящие, лягать их, культисты!

– Их много, – произнесла лейтенант. – Десять… пятнадцать… или даже больше. Против нас двоих… э-э, троих, если учитывать Скайболта с его снайперкой.

– Ну что ж, – еле слышно фыркнул Спектр. – Тогда у нас появляется шанс героически погибнуть во славу Эквестрии, проводя «рейд против незаконных формирований».

– Постараемся, чтобы до этого не дошло.

Аврора выпрямилась во весь рост и нацелила винтовку на культистов.

– Стоять на месте! Вы задержаны Силами самообороны Эквестрии! Если у вас есть оружие, положите его и поставьте копыта на землю! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!..

«Окружены? Ох, да пофиг».

Сбоку хлопнула ракетница – сержант запустил осветительный боеприпас.

И то, что выхватила из ночной темени белая вспышка, Авроре очень уж не понравилось.

От её слов собравшиеся кинулись врассыпную. Некоторые хватали лежавшие тут и там стволы и укрывались за палатками, готовясь открыть огонь. Другие же скрывались дальше в лесу, и преследовать их не имело смысла.

И что самое худшее – в лагере были не только бэтпони.

– Значит, поиграем, – выдохнула Аврора, прячась за деревом.

Первый выстрел был в небо – предупредительный, так сказать.

– Сдавайтесь! Бросьте оружие, и вам сохранят жизнь! – завопила она, хотя сейчас надеяться на их благоразумие было уже поздно.

В ответ зажужжали пули. Культисты открыли по военным беспорядочный огонь.

«Селестия, защити», – подумала лейтенант и, прицелившись в темноту, сама спустила курок.

 

Несколько минут спустя всё было кончено.

Пошатываясь, с наспех перебинтованными ногой и крупом Аврора ходила туда-сюда и обыскивала остатки лагеря. Большинству культистов удалось сбежать. Те же, кто не успел или не пожелал, лежали теперь бездыханные – и никакую Найтмэр Мун «принять в себя» уже не могли. По крайней мере, Авроре очень хотелось, чтоб так и было.

В одной из палаток, кроме оружия, хранились также какие-то бумаги. С трудом усевшись на грязный матрас и застонав от боли, лейтенант принялась просматривать их, подсвечивая себе фонариком.

Вставший у входа Спектр негромко проговорил:

– Мы можем рассказать об этом кланам – они отыщут сбежавших фестралов… Но что меня удивляет, так это то, что здесь были также и земнопони, и единороги, и даже пегасы. Они что, все поддерживают Найтмэр Мун? Как вообще, раздолби их Луна, такое возможно?.. И почему они сражались? Культисты обычно не вступают в бой с армией, а спасаются бегством…

– На самом деле, – голос Авроры был странно бесцветным и, казалось, вот-вот сорвётся, – всё гораздо хуже.

Единорог повернулся к ней и заметил разложенную на полу подробную карту местности с нарисованными разноцветными стрелками. Белая пони смотрела на огромный бумажный лист круглыми от ужаса глазами.

– В день референдума они планируют массированно напасть и захватить Винниаполис… – пробормотала она и обернулась к Спектру. – Горные проходы полны этих культистов! Мы должны что-то сделать! Мы должны… предупредить командование! Объявить тревогу!..

– Где гарантии, что командование не в сговоре с ними? – возразил сержант. – Нет, этот вариант не годится. Надо искать поддержки среди своих – среди тех, на кого мы сможем положиться.

– Тогда… тогда принцессу Селестию! Срочно!..

Единорог покачал головой.

– Мы не успеем. Да, у нас есть в принципе пара недель в запасе… но что мешает им совершить налёт раньше и, например, сорвать голосование? Так-то в городе не сильно бэтпони поддерживают… А так они просто всё похоронят. Но как бы мы ни старались, принцесса просто не успеет отдать приказ, чтобы тот дошёл сюда вовремя. Нам стоит остаться здесь и задержать этих культистов. Мы можем удерживать их достаточно долго, чтобы защитить город, пока из соседних районов не прибудет подкрепление.

Аврора поднялась на копыта и подошла к подчинённому. Глядя тому в глаза, она сказала:

– Мы должны предупредить Селестию. Иначе всё точно выйдет из-под контроля.

– Ты же понимаешь, что это будет твоё решение? – ответил Спектр. – Кто-то должен остаться и охранять город.

Лейтенант отвела взгляд и вздохнула.

– Ты прав, Спектр. Кто-то должен… Оставляю это на тебя. Ну а мне, – она критически оглядела себя и потрясла забинтованной ногой, на которой плоть грубо рассекла пуля, – придётся скакать в Кантерлот как можно быстрее.

Сержант приобнял её за плечи.

– Ты справишься, – прошептал он ей на ухо. – Мы найдём способ защитить Эквестрию. Обещаю.

---

Ноябрь

 

3-е

Принцесса Селестия работала с документами.

Толстенная стопка бумаг парила в телекинетическом поле аликорна, а ярко-рыжее перо феникса раз за разом выводило изящную подпись. Впрочем, личный секретарь Рэйвен Инквелл, белая земнопони в очках и со строгой причёской, стояла наготове со следующей порцией документов.

«В этом главный минус абсолютной монархии, – думала Селестия, продолжая выполнять одни и те же рутинные действия, доведённые за тысячу лет до автоматизма. – Во всё приходится вникать самой и постоянно принимать решения. С другой стороны, есть сразу два плюса: можно сильно расширить свой кругозор, и более того – если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это са…»

– Принцесса!

Резкий окрик от дверей тронного зала вырвал правительницу из её высочайших мыслей.

Магией отодвинув бумаги в сторону, Селестия увидела стоящего на пороге стражника, на которого с неодобрением поглядывали двое других, охранявшие дверь. Тот, что вбежал в зал, был явно чем-то сильно взволнован и встревожен.

– Что случилось? – спросила принцесса и нахмурилась. – Это должно быть что-то очень серьёзное… ведь так?

– Ваше высочество, – отдышавшись, произнёс стражник. – Этим утром патруль обнаружил неподалёку от Кантерлота израненную пони в форме лейтенанта эквестрийской армии. Ей оказали помощь, и сейчас она просит вас о срочной аудиенции. По её словам, она десять дней скакала из Винниаполиса, чтобы передать какое-то известие…

– Приведите её сюда, – сказала Селестия и повернулась к Рэйвен: – Продолжим потом. Можете сходить пообедать. – И уже снова стражнику: – Как её имя?

– Аврора Даск, ваше высочество. Я сейчас же её приве…

– Принцесса Селестия!

Белый единорог в позолоченной броне развернулся к дверям – и увидел вошедшую в зал Аврору. Та тяжело дышала, размотанный конец бинта на ноге волочился за ней по полу.

Аликорн привстала.

– Я слушаю тебя, моя маленькая пони. Что ты хотела мне рассказать?

…Печать, парящая в магическом сиянии, окунулась в чернила и мягко опустилась на записку.

Луна отложила бумажку, в которой просила принца Блюблада поспособствовать тому, чтобы фестралам разрешили служить в армии наравне с остальными пони, и принялась что-то весело напевать, вращая телекинезом авторучку.

Столько всего уже достигнуто, но сколько ещё только предстоит сделать!.. Кампания реформ оказалась совсем не простой, но необходимой. А главное – Луна знала, что наконец-то занимается чем-то стоящим, помимо наблюдения за снами и движения ночного светила. Точнее, исправляет совершённые когда-то ошибки.

И осознание этого наполняло её спокойствием и уверенностью. Она даже спать стала куда лучше в последнее время…

Луна сожгла магией записку, отправляя её Блюбладу, и направилась было к выходу, чтобы заглянуть на кухню перед обедом и, если получится, даже стащить кусочек торта своей сестры…

Внезапно двери кабинета распахнулись, и внутрь, пятясь, зашли два серых фестрала в лиловых доспехах, охранявшие покои Луны. На них наступала с алебардами наперевес целая дюжина стражей Селестии – с самой Солнечной принцессой во главе.

Луна застыла на месте. Такой злой сестру она не видела, наверное, с самого своего изгнания.

– Т-тия?.. – сказала она. – Ч-что происходит?..

– Украденное оружие нашлось, Луна, – заговорила Селестия. Было заметно, что она еле себя сдерживает. – Культисты Найтмэр под Винниаполисом использовали коды Кантерлота для того, чтобы обводить нас вокруг копыта! Королевские коды! Прямо сейчас они готовятся к возвращению Найтмэр Мун! С нашими кодами!

Луна ахнула. Ноги её подкосились, и ночной аликорн плюхнулась на покрытый узорчатой резьбой табурет, с которого только что встала.

То, о чём говорила Тия, просто не могло произойти! Это было… немыслимо!

«Это же ставит крест на всех моих начинаниях!..»

– Сестра, я бы никогда…

Луна вдруг осеклась.

Или могла?

Она вспомнила свой недавний спокойный сон – но не то, что в нём видела.

В этом имелась какая-то изощрённая, издевательская ирония: та, которой было положено охранять чужие сны, не могла контролировать собственные сновидения.

Лицо Селестии немного смягчилось.

– Возможно, что и нет. Но мы не можем рисковать возвращением Найтмэр Мун. Прости, сестра, но тебе придётся побыть под стражей, пока мы до конца не разберёмся в том, что произошло.

И да, – добавила она, пока гвардейцы окружали Луну. – Твой референдум переносится на неопределённый срок. Извини, но это вынужденная мера. Сейчас на первом месте стоит безопасность всех пони.

Луна неожиданно заметила, что стражей стало на одного меньше. Кроме того, она помнила внешность того, который, судя по всему, ускользнул! И почему ей казалось, что она его знает?..

Как и многих других, чьи образы стали всплывать у неё в голове.

В глубине души вновь заворочалось то, что не давало покоя в прошлые месяцы.

«Что же я сделала не так?.. – отрешённо думала Луна, пока конвой вёл её по коридорам замка. – Или не я, а… то, что внутри меня? Но… как такое возможно? Я же верила, что это больше не повторится…»

Тёмно-синий аликорн тяжело вздохнула.

«Так и быть. Если мне нужно победить в себе Найтмэр Мун, то я это сделаю. И однажды я доведу реформы до конца. И принесу счастье бэтпони».

---

6-е

Ворота дворца стояли запертые, и только это удерживало столпившихся на площади пони от того, чтобы ворваться внутрь. На стенах выстроилась стража, экипированная из-за чрезвычайного положения огнестрельным оружием. Поэтому нипони пока не взлетал, чтобы забраться в цитадель с воздуха.

Над площадью высились транспаранты и флаги – однако совсем не те, что во время Игр или даже недавних акций в поддержку референдума. Теперь на знамёнах вместо символа Гармонии была Луна, а лозунги сменились на: «Остановить произвол!», «Свободу принцессе!», «Где ваша дружба?!» – и всё в таком духе.

Так было не только в Кантерлоте. По всей стране – особенно на востоке – пони собирались на митинги, устраивали марши и блокировали правительственные здания. Протестовали в основном фестралы – но с каждым часом к ним присоединялось всё больше земнопони, единорогов и пегасов. Весть об аресте Луны взорвала общество не хуже настоящей бомбы.

Ещё год назад такого нельзя было даже представить. Но сейчас это стало реальностью.

Пол-Эквестрии требовало вернуть принцессу Луну и провести референдум. Историю с украденным оружием и культистами Найтмэр Мун пони считали всего лишь удобным поводом к тому, чтобы откатить к нулю уже начавшиеся перемены.

Другие же прятались по домам или давали отпор протестующим. Многим пони не было дела до борьбы, а миллионы до сих пор недолюбливали фестралов и поддерживали Селестию. Этим хотелось лишь одного – порядка.

Один из стражников на стене зажмурился. Шум, толпа, крики… Всё это напоминало о прошлом, которое так хотелось забыть.

Вторжение чейнджлингов 1002-го… Волшебный щит пал. Жуки-оборотни во дворце. Селестия повержена, а Луна где-то не здесь. Чейнджлинги окружают его, хохочут, вырывают оружие из копыт… помещают его самого в отвратительный кокон, и жеребец корчится, но не может убежать… И кошмар продолжается.

Что-то ударило его по шлему, и стражник открыл глаза. И его дыхание тут же стало ещё более частым и нервным.

В гвардейцев летели бутылки и банки, в белый камень стен врезались яйца и гнилые манго – любимый фрукт городских бэтпони. Возмущённый рёв на площади нарастал; казалось, толпа скоро разъярится настолько, что на самом деле пойдёт штурмовать ворота.

Этого нельзя было допустить! Это… было бы немыслимо!..

Копыто сжалось на спусковом крючке винтовки.

Грохот выстрела оглушил. Почти не имея опыта стрельбы, стражник поразился тому, каким же громким было это новое оружие.

А затем до него дошло, что же он только что наделал, и его бросило в холодный пот, а ноги задрожали.

Крики собравшихся превратились из гневных в испуганные. Толкаясь и давя друг друга, пони бежали с площади. А на брусчатке перед воротами лежал с дырой в груди истекающий кровью бэтпони.

Спустя считаные часы эта весть разлетится по стране как пожар. Королевский страж, призванный хранить порядок и защищать Эквестрию, как будут говорить – особенно на востоке, «хладнокровно застрелил» невинного протестующего.

И многие будут знать. Даже со своими предрассудками они будут знать, что это была не гармония. Это была не дружба.

И они снова выйдут на улицы, вместе маршируя против несправедливости.

---

Луна плакала, лёжа на полу в своих покоях, превращённых в роскошную, круглосуточно охраняемую тюрьму. Рядом стояли Селестия и Твайлайт, с грустью смотревшие на ночную принцессу.

Тёмно-рыжий закат бросал через высокие окна кровавые отблески. Снаружи доносился гомон толпы, который не стихал вот уже третьи сутки.

– Это всё была я… – говорила Луна в перерывах между всхлипами. – Всё время!.. Найтмэр Мун во мне… с-собирала армию, пока… пока я безмятежно спала!

Она подняла взгляд своих покрасневших глаз.

– Сестра… Твайлайт… сделайте… что угодно! Я не хочу больше причинять страданий ни одному пони! Пожалуйста!..

– Это не твоя вина! – с жаром ответила Твайлайт, мотнув головой. – Мы обязательно всё исправим. Соберём Элементы Гармонии, вытянем дух Найтмэр Мун и раз и навсегда изгоним её из твоего разума! Всё будет нормально, Луна, вот увидишь!..

Внезапно с улицы донёсся звук выстрела, и тональность криков сменилась.

Твайлайт и Селестия застыли, опешив, в то время как Луна вновь начала дрожать от еле сдерживаемых рыданий.

– Что я натворила… ЧТО Я НАТВОРИЛА?!

Вдруг она оторвала копыта от лица, ощутив, как изнутри неё поднимается знакомая волна тьмы. Той, что долгое время накапливала силу – а сейчас наконец стала достаточно мощной, чтобы прорваться.

«Нет! Этого не может быть! Только не снова!..»

– Пожалуйста, помогите мне!!!

Луна умоляюще протянула копыто к старшей сестре и её ученице.

– О нет… – прошептала Селестия, отступив на шаг, и создала магический щит вокруг себя и Твайлайт.

«Она тоже поняла, что происходит!»

Тьма клокотала, бурлила в душе – и, казалось, вот-вот могла накрыть с головой. В панике Луна попыталась подавить её, обратившись к собственным добрым воспоминаниям…

Однако было уже поздно. Процесс зашёл слишком далеко.

Рыдания постепенно превратились в мучительный кашель. Тьма нахлынула вновь – а в следующий миг глаза принцессы увидели этот мир по-иному.

Теперь её больше ничто не сдерживало. Она была свободна! Свободна!..

Она засмеялась, и её смех эхом прокатился по спальне. В теле чувствовался небывалый прилив энергии – и принцесса была готова немедленно пустить её в ход!

– Луна, нет!.. – донёсся из-за щита крик мелкой лавандовой пони.

Твайлайт… Спаркл, кажется. О да, Луна помнила эту маленькую выскочку, получившую у её сестры за несколько лет больше внимания, чем она сама за всё время!..

Однако новый, холодный разум подсказывал, что разбираться с ними двумя невыгодно. Если она вступит в битву сейчас, то может и проиграть. Снова.

А она не может позволить себе проиграть! Только не после того, как у её народа отняли мечту и втоптали в грязь зарождавшиеся надежды.

Но она знала, куда лететь. Знала, где сможет получить поддержку.

Огласив помещение очередной волной зловещего смеха, она развернулась к окну и одним выплеском магии вышибла его вместе с огромным куском стены.

В спальню ворвался свежий ноябрьский воздух. Распахнув глаза, принцесса как будто впервые увидела стремительно темнеющее закатное небо.

Селестия уже опустила солнце. Значит, пришло время поднять луну.

Захохотав, принцесса расправила крылья и вылетела наружу! Рог её зажёгся бирюзовым свечением, и яркий белый диск начал выползать из-за горизонта.

Наступала ночь. Её ночь! Только её, и ничья больше!

И отныне ночь будет длиться вечно!

Митингующие, которые к этому времени почти полностью покинули площадь, радостно взревели. Бэтпони десятками взмывали в воздух, защищая её побег.

– Идиоты, это не Луна! – послышался со стороны замка окрик Селестии.

Стражи на стенах начали стрелять. Но это принцессу Ночи уже не волновало.

Окружив себя и сопровождавших её пони щитом, она полетела прочь, взяв курс на Мэйнхэттен.

Бэтпони летели вместе с ней. Её преданные бойцы. Её новая армия.

---

7-е

– …Пони Эквестрии! Тысячу лет назад я совершила великое зло и была изгнана на луну своей сестрой, которая приложила все усилия, чтобы вернуть и восстановить мою личность. При этом она спасла меня, и я в долгу перед ней.

С невыразимой печалью в сердце я должна сейчас погасить этот долг. Селестия, напуганная бэтпони и воображаемыми угрозами, сошла с ума, заключила меня под арест и приказала страже стрелять в толпу протестующих у дворца. Селестия больше не любезная сестра, которую я когда-то знала, – она стала Дэйбрейкер, жестоким монстром из огня и ярости!

Из Мэйнхэттена я работаю над тем, чтобы победить мою сестру и положить конец её безумию, как она сделала это для меня давным-давно. Я призываю всех пони, любящих мир и порядок, будь то фестрал, пегас, единорог или земнопони, присоединиться ко мне в защите нашей нации и восстановлении новой Гармонии!

Вместе мы построим свободную Эквестрию, где не будет тирании и вероломства, где все пони – вне зависимости от расы – смогут почувствовать себя нужными! Примкните ко мне – и дайте отпор тем, кто захочет отобрать у вас эту мечту!

С завтрашнего дня всё изменится. Мы откроем новую страницу истории – и начнём её с борьбы против солнечного диктата! Боритесь за своё будущее, пони! Оно принадлежит вам!..

Рог Селестии засветился, и радиоприёмник умолк, прекратив вещание.

Две принцессы – Солнца и Дружбы – стояли одни в тронном зале. Даже Рэйвен, этой вездесущей белой тени, там сейчас не было.

Сквозь витражи проходил рассеянный бледный свет: по распоряжению правительницы пегасы закрыли облаками небо. Не только в знак траура, но и потому, что луна до сих пор не опускалась.

Одно было хорошо: жители столицы больше не протестовали. Все, кто был против, покинули город прошедшей ночью. Причём бэтпони это пришлось сделать в приказном порядке. Не было уверенности, что они не пойдут опять штурмовать дворец.

С широко распахнутыми глазами Твайлайт тяжело дышала, приходя в себя после услышанного. Селестия печально смотрела на свою ученицу, видя, как та мучается.

Внезапно Твайлайт стиснула зубы и нахмурилась.

– Это она сошла с ума! – выкрикнула лавандовая пони, подхватила магией радио и через весь зал швырнула его в стену.

Приёмник с грохотом разлетелся на множество деталей.

На шум в помещение заглянул стражник, но от взгляда, который бросила на него Селестия, тут же исчез за дверью.

– Как она посмела… – пробормотала Твайлайт и вновь повернулась к наставнице. – КАК ОНА ПОСМЕЛА?!

– Это моя вина, – прикрыв глаза, сказала Селестия, и всю злость Твайлайт как ветром сдуло. – Надо было внимательнее следить за происходившим. Замкнувшись на решении других проблем, я упустила момент, когда мне следовало вмешаться.

– П-принцесса… Нет, вы не могли этого знать! Это… это просто ошибка! Если мы отправимся в Мэйнхэттен, то сможем…

– И как же нас туда пустят? – Селестия отвернулась и подошла к витражу, на котором была изображена шестёрка пони – Элементов Гармонии. – Луна получила слишком большое влияние в Эквестрии. Сейчас полстраны к востоку от нас жаждет крови. Нашей крови, Твайлайт. Конечно, там остались и пони, сохранившие рассудительность, но их голос сейчас ничего не значит. Боюсь, даже силы Элементов будет мало, чтобы повлиять на умы миллионов так, как это сделала Луна.

Она взглянула на ученицу, и та с ужасом увидела боль в глазах наставницы.

– Грядёт война, Твайлайт. Большая война. Та, которой мы не знали тысячу лет. И к сожалению, нет ни единого способа её избежать. И военные заводы, которые сестра – я допускаю, что без всякой задней мысли, – построила на востоке, помогут ей доставить нам очень большие трудности.

– Но мы не можем просто сидеть и ничего не делать! – воскликнула Твайлайт. – Я сейчас же отправлюсь в Понивилль! Мы соберём всю шестёрку… вместе со Старлайт – и придумаем, что предпринять! Шайнинг Армор и принцесса Каденс тоже нам не откажут! А вы можете собрать Столпов Эквестрии! Уверена, Старсвирл нам что-нибудь подска…

Она осеклась, заметив, что Селестия погрустнела ещё сильнее.

– Ч-что… со Старсвирлом? – Белый аликорн не отвечала, и на мордочке Твайлайт в очередной раз проступил ужас. – Нет… нет-нет-нет-нет!..

– Мне очень жаль, Твайлайт, – вздохнула Селестия. – Сегодня утром пришли вести… Старсвирл убит на отдыхе на горе Арис агентом из Хироптерры. Повар-бэтпони подсунул ему отравленную рыбу фугу… Власти Гиппогрифии прислали соболезнования и осудили убийцу на пожизненное заключение под водой, но… Старсвирла уже не вернуть. А другие… я не знаю, где они находятся.

Она подняла взгляд на лавандовую пони. Теперь в нём были только принятие и решимость.

– Нипони нам не поможет, Твайлайт, кроме нас самих. Отправляйся в Понивилль и приведи своих друзей ко мне. Всем остальным, кто мне нужен, я напишу сама. Нам пора собирать команду для большой битвы.

---

Копыта в отливающих синим металлом накладках стучали по полу из блестящего чёрного камня. Большой стол в центре помещения был завален черновиками, планами и заметками. Сиротливо лежала на краю перевёрнутая чашка для кофе.

Голубоватое свечение охватило весь мусор и мощным рывком швырнуло в дальнюю стену. Чернильно-чёрный аликорн в поблёскивающей синеватой броне нервно топнула, и эхо разнесло звук по залу.

Только что закончилось совещание с группой верных ей активистов, на котором в общих чертах набросали план нового государства. Луна не ожидала, что придётся прорабатывать столько всяких моментов. Целого дня не хватило, чтобы обсудить хотя бы их половину. В конце концов, в Кантерлоте большей частью государственных дел заведовала Селестия, у которой в этом было куда больше опыта.

«Но я справлюсь, – говорила себе принцесса, глядя из небоскрёба на деловой центр Мэйнхэттена. – Я должна справиться. Только так я смогу доказать, что лучше Селестии. Бэтпони должны быть вознаграждены за столетия изоляции».

Она вспомнила, как долетела сюда этим утром. Фестралы, сопровождавшие её, по пути устали и спустились каждый в своё селение. Она отпустила их: они и так сделали более чем достаточно.

Приветствовать ночную принцессу вышел, казалось, весь город. Движение перекрыли, пока она шествовала по широким улицам, засыпаемая луноцветами и ночными лилиями. По приглашению мэра Луна разместилась в новенькой высотке, носившей неофициальное название Башня Тенпони. Небоскрёб в самом сердце Мэйнхэттена только недавно сдали в эксплуатацию, и его ещё до конца не успели занять. Пока что отсюда лишь велось радиовещание.

Но когда принцесса исчезла внутри своей новой башни, подняли голову и те, кто был против её возвращения.

Пони выходили на улицы с плакатами «Долой Найтмэр Мун!» и «Слава Селестии!», и их нещадно гребла пониция. Тут и там возникали стычки между сторонниками Луны и её противниками – которых, к слову, до сих пор оставалось немало. И с каждым часом ситуация лишь накалялась.

С другой стороны, радио и почтовые пегасы постоянно приносили известия о том, какие города Эквестрии признали власть Лунной принцессы. То есть в них эта революция уже победила. Значит, победит и в Мэйнхэттене. Нужно просто чуть больше времени.

Луна двинулась было к дверям, чтобы осмотреть предоставленные ей этажом выше покои, как вдруг на стене ожил динамик переговорного устройства:

– Ваше высочество, к вам посетительница.

Луна остановилась и ненадолго задумалась. Видеть она сейчас не хотела нипони, но… В принципе пока что был перерыв, и она могла уделить гостье немного своего драгоценного времени… кроме того, может быть, та хорошенько её развлечёт.

Но перестраховаться не помешает.

– Кто она? – спросила принцесса, телекинезом зажав кнопку ответа.

– Единорожка. Говорит, что по важному делу. Мы её досмотрели – при ней только кейс с какими-то документами. Никаких накопительных, боевых или следящих амулетов. Взрывчатки или оружия в кейсе также не обнаружено.

– Надень ей на рог кольцо и впусти, – приказала Луна и встала напротив входа, готовясь встретить нежданную визитёршу.

Дверь отворилась, и гостья вошла в переговорную, неся в зубах за ручку довольно вместительный чемоданчик.

Светло-оранжевая пони с красно-жёлтой гривой и кьютимаркой в виде двухцветного огненного солнца. Луне она показалась знакомой, однако последние события с превращением немного притупили воспоминания принцессы, поэтому имя посетительницы в голове так и не всплыло.

Единорожка поставила кейс у стены и низко поклонилась, припав к самому полу. Кольцо на её роге, блокирующее магию, лишь усиливало впечатление покорности.

– Встань, – произнесла Луна. – И назови мне своё имя, дитя.

– Шиммер. Сансет Шиммер, – ответила единорожка, поднявшись. – Для меня большая честь находиться здесь, ваше высочество…

– Обойдёмся без этого. Я не люблю пустой болтовни. Итак, зачем ты здесь? – Принцесса вскинула подбородок, возвышаясь над гостьей. – Что это за важное дело, которое привело тебя ко мне?

Сансет Шиммер улыбнулась.

– Я всего лишь хочу вам помочь победить. Вот и всё.

– Вот как? – Луна подняла бровь. – И зачем же это тебе? Разумеется, кроме как для того, чтобы не испытать на себе мой гнев к будущим побеждённым?

– У меня с Селестией свои счёты, – ответила единорожка, – так что в этом у нас, можно сказать, общие интересы. С моей помощью вы сможете укрепить свою власть – а также подготовить почву для воплощения всех своих планов.

– Ты имеешь в виду фестралов, чьи права, за которые я боролась, были на днях грубо попраны моей дражайшей сестрой?

– И не только их. – Сансет взглянула на груду бумаг у дальней стены. – Вы позволите?

Дождавшись немного удивлённого кивка Луны, единорожка пересекла зал и, взяв зубами кипу выброшенных заметок, потопала с ними к столу. Она разложила их и вгляделась в ротописные каракули активистов-бэтпони.

– «Новая Лунная Республика»? Неплохо – по крайней мере даёт всем понять, с кем они имеют дело… Но… – Сансет с улыбкой посмотрела на Луну. – Вы же понимаете, что одного этого недостаточно? Понадобится чётко организованная структура, а вместе с ней – и символы, которые будут олицетворять вашу власть.

– Мы работаем над этим, – отрезала Луна – и, наклонив голову, с интересом взглянула на собеседницу. – Или у тебя есть какие-то свои предложения?

– Если позволите…

Сансет вернулась к своему кейсу, достала оттуда что-то и положила на стол.

Луна подошла поближе. Перед ней лежала фиолетовая наплечная повязка, на которой была намалёвана белым цветом обрезанная дугой луна – как будто в конце своего цикла при ясной ночи.

– Такие повязки сейчас по всему городу надевают пони, что вас поддерживают, – сказала Сансет. – Символ для них – это вы. А что лучше всего обозначает саму пони, если не её кьютимарка? – Единорожка скосила взгляд на круп принцессы, где располагалась та же картинка. – Поэтому в чём-то у нас нет выбора. Но государству не помешает иметь и, так сказать, настоящий герб.

Она подтащила кейс и стала доставать из него листы бумаги.

На них были представлены зарисовки того, что, по всей видимости, должно было стать эмблемой Новой Лунной Республики. Внимание аликорницы привлёк один из рисунков – где на тёмном фоне были изображены устремлённый вертикально рог и раскинутые в стороны крылья.

Всматриваясь в эскиз, Луна тронула его копытом.

– Отличный выбор, ваше высочество, – сказала Сансет. – Уверена, новый флаг придётся вашим последователям по вкусу. А теперь, – она присела в одно из кресел, – можно перейти к основным моментам.

– У тебя есть собственный план? – изогнула бровь принцесса. – Откуда такая пони, как ты, может знать достаточно, чтобы разбираться в этом?

– Вообще-то я была личной ученицей Селестии до Твайлайт Спаркл, если вы меня не помните. А насчёт плана…

Единорожка спрыгнула с кресла и начала прохаживаться взад-вперёд под напряжённым взглядом Луны.

– В одном из миров какое-то время назад существовало государство, чьи власти желали построить идеальное общество – по-своему, конечно… так же как и вы. Но их ждала неудача: задавленные со всех сторон, они проиграли свою войну…

– Проиграли? – нахмурилась аликорн. – Зачем тогда ты предлагаешь нам уподобиться проигравшим?

– Они проиграли, – мягко продолжила Сансет, – потому что совершили несколько серьёзных ошибок. Например, сильно недооценили боевой дух жителей одной из стран, на которую напали… Но мы к этому ещё вернёмся. Так вот, они стремились утвердить повсюду господство одной высшей расы – и вели соответствующую понитику. У вас же на роль этой расы подходят бэтпони, верно?

Она указала копытом на чью-то заметку под названием «Льготы и привилегии для фестралов», затем вздохнула и снова присела.

– Но из-за того, что в Эквестрии одновременно существует несколько племён, подобное расовое разделение будет трудно, а главное – опасно воплощать в жизнь. – Сансет вынула из кейса ещё пару листочков. – Собственно, я вижу тут два основных варианта. Первый – можно всё равно дать бэтпони больше свобод, чем другим, подкрепляя это тем, что их до этого тысячу лет угнетали… но в таком случае даже у самых ярых ваших сторонников могут возникнуть вопросы. Второй же – пусть по закону все и будут равны, но в жизни бэтпони окажутся… немного равнее. И тогда льготы для них как компенсация за угнетение будут восприниматься остальными как должное. А с недовольными можно будет проводить… воспитательную работу. В конце концов, лёгкая доля хаоса даёт ещё больше контроля над обществом… если вы понимаете, о чём я, – вкрадчиво улыбнувшись, добавила единорожка.

Луна, казалось, погрузилась в раздумья.

– Интересно… – наконец пробормотала она – и, отодвинув магией кресло, села рядом с Сансет. – Но чтобы построить такое общество, надо сначала обеспечить его безопасность. Мне нужна армия, Шиммер, а не пустые разговоры! – Аликорн наклонилась своей чёрной мордой к единорожке. – Сокрушить Селестию сейчас важнее всего – потому что она наверняка ударит первой!

– Если отбросить эмоции и рассудить здраво, то у вас неплохие шансы начать бой по своим правилам, – пожала плечами единорожка. – Я читала отчёты о развитии военной промышленности… и в той части Эквестрии, которая признала правителем вас, с этим дела обстоят заметно лучше, чем у Селестии. А насчёт армии… оглянитесь вокруг! – Сансет махнула ногой в сторону панорамного окна. – Тысячи пони будут рады за вас сражаться! При этом недовольных тоже можно будет отправлять на фронт. Так что вы в любом случае в выигрыше.

Она пододвинула к Луне очередную бумажку.

– Я подготовила примерное описание того, как это всё может выглядеть. Как видите, в общих чертах всё довольно просто…

Принцесса пробежалась глазами по строкам.

– Эквермахт… Пегасенваффе… Луненербе, лунабвер, гестапони… Что это вообще за названия такие?

– Ну, я могла бы сказать, что они основаны на словах одного древнего грифоньего диалекта – с ним ещё был тесно связан крылопоньский язык, на котором тысячи лет назад говорили пегасы с бэтпони, – явно сдерживая улыбку, ответила Сансет. – Или – что это просто адаптированные под мир пони названия центров силы того режима, который мы, раз уж так вышло, собрались косплеить. Но как бы там ни было – это неважно. Ведь новыми и пока чуждыми уху словами мы легко сможем прикрыть то, чем все эти подразделения будут заниматься.

– Так… а это ещё что такое?..

Единорожка проследила за взглядом Луны, который остановился на сокращении из двух букв.

– А, это… Вам же нужны будут дополнительные войска, чтобы следить за порядком, верно? – Принцесса медленно кивнула. – Я долго пыталась подобрать подходящую аббревиатуру, чтобы она звучала грозно и в то же время таинственно, а само название было понятно по духу, а по своей сути – нет. А что – «Лунная Дивизия»… по-моему, звучит. Как вам?

– Мне нравится, – расплылась в оскале ночная кобыла. – У тебя есть ещё что-то мне предложить?

– Да так… несколько идей, на которые вы также могли бы обратить внимание. Систему званий в армии, к примеру, можно было бы совместить с чейнджлингской – чтобы и остальных эквестрийцев запутать, и посмотреть, как охренеют сами жуки. – На этом моменте Луна заржала в голос, и Сансет продолжила: – А для ЛД неплохо бы ввести отдельные звания, чтобы выделить их из общей среды. Также понадобится новая военная форма и знаки отличия…

– Я позабочусь об этом. Что дальше?

– Почему бы вам не задуматься о том, чтобы… поменять титул? – Луна замерла, и Сансет поспешила объяснить: – Просто, понимаете… звание принцессы и обращение «ваше высочество»… скажем так, отсылают к временам прежней Эквестрии. С которой, на минуточку, мы на грани прямой войны. Поэтому… будет сложно понять, если вы станете держаться за прошлое.

– Логично, – произнесла Луна.

– Вот, я также подготовила несколько вариантов…

– Экфюрер… хорсхуфер… хорскучер… Ты хочешь, чтобы я сломала язык? – Аликорн недовольно посмотрела на единорожку.

– Конечно нет! – затрясла головой та. – Вы вольны решать так, как считаете нужным.

– Спасибо за позволение, – с сарказмом ответила Луна и задумалась. – Хорскучер… Это, пожалуй, подходит. Что-то ещё?

– На вашей стороне сейчас весь восток почти от самого Кантерлота. Пони, в том числе и я, признали вас своим новым верховным лидером… Но, возможно, было бы полезно закрепить это по закону? Устройте выборы – и тогда уже нипони, даже Селестия не сможет оспорить ваше право на власть.

– Какой смысл в выборах, если я знаю, что даже здесь за меня не все? – резко сказала Луна и указала копытом на улицу. – Разве начались бы в этом случае беспорядки?

– А тут вступают в игру те механизмы, о которых я вам говорила, – вновь улыбнулась Сансет. – Вас безоговорочно поддерживают бэтпони – значит, их голоса однозначно будут для вас важнее. И если уж придерживаться концепции расового разделения, то не помешает и мнения других племён ранжировать в зависимости от того, насколько они вас поддерживают. Скажем, пусть голос одного фестрала считается за пять, пегаса (так как они по генам ближе всего к бэтпони) – за три, единорога – за два, земнопони – без изменений. Вдобавок можно очень настойчиво убеждать их голосовать за вас – ведь других кандидатов не будет. А кому нужно непризнанное мятежное государство, да ещё без законно избранного правителя?

Единорожка внезапно посерьёзнела.

– Хотя по сути, все нынешние заслуги бэтпони в том, что на митингах она радостно скакали в вашу поддержку за «печеньки Луны», – и вы не можете об этом забывать ни на миг. Стоит чему-то пойти не так, выйти из-под контроля – и будет крайне сложно всё восстановить. Если вообще не случится так, что всё обвалится.

– Не беспокойся, дитя, – сказала Луна. – Я сделаю всё, чтобы не допустить этого. Мои пони будут в безопасности. Враги же – сто раз проклянут тот день, когда посмели против меня выступить.

Вдруг она помрачнела – насколько это вовсе было возможно с её новой чернильной шкурой.

– Но даже несмотря на всё преимущество, если я вступлю в бой с Селестией, то могу и проиграть. Мне нужно то, что позволит мне победить при любых обстоятельствах! – Она наклонилась к Сансет, впиваясь в неё глазами. – Есть ли у тебя это, милая пони?

– Да, ваше высочество, – не дрогнув, ответила единорожка. – Ой, то есть, простите… госпожа хорскучер. Как бы я посмела прийти сюда и давать вам советы, не имея взамен чего-то действительно стоящего?

Она распахнула кейс и вывалила из него на стол оставшиеся бумаги.

– Здесь чертежи оружия и технологий, которые этому миру даже и не снились. С ними вы сможете не только победить Селестию и взять под крыло её территории, но и диктовать свою волю всему остальному миру. Разумеется, когда с нынешней угрозой будет покончено.

Копыто Сансет опустилось на стопку чертежей и технических инструкций.

– Даже будь у Селестии толпа лучших инженеров, разгадать, а тем более повторить эти изобретения они смогут самое меньшее лет через пятьдесят. – Ухмылка единорожки стала зловещей. – Но мы не станем давать им столько времени.

– Мне стоит спрашивать, откуда у тебя всё это? – с иронией хмыкнула Луна.

– Можете считать, что я, как Дэринг Ду, разграбила гробницу древнего сумасшедшего учёного. Или, например, что мне эти записи оставила я сама из будущего, использовав заклинание времени. В конце концов, то, как я их получила, не имеет значения. Важно лишь то, как мы теперь можем их применить.

– Хорошо. Но ты ведь не просто так мне это показываешь? – Луна взглянула на гостью сверху вниз, благо позволял рост. – Чего ты хочешь за свою помощь?

Сансет выглядела довольной, как если бы разговор прошёл в точности по её собственному сценарию.

– Я предоставлю вам все эти наработки по собственной воле. А взамен… – Она сделала вид, что задумалась. – Для начала мне будет достаточно вашего расположения. А когда всё устаканится здесь и война с Селестией разгорится в полную силу, – Сансет посмотрела Луне в глаза снизу вверх, словно подлизывающийся жеребёнок, – я хотела бы стать одним из ваших генералов. Быть в вашей команде и участвовать в том, чтобы направлять ход событий, – это всё, чего я желаю.

Оскал Найтмэр Мун сделался удовлетворённым.

– Ты получишь то, чего просишь, дитя. Верно служи мне, и я не обижу тебя вниманием. Даю слово. Слово лунного аликорна.

Сансет с улыбкой склонила голову.

– Я рада служить вам, хорскучер. Отныне и навеки. После Селестии я поняла, что мне нужен новый наставник. И уверена: у вас я и вправду смогу многому научиться.

---

Пару часов спустя Сансет ушла, оставив Луну в одиночестве. Кейс единорожка не забрала, объяснив это тем, что доверяет новой правительнице и верит в её доброту и щедрость.

«Ну-ну, – подумала та, когда за гостьей закрылась дверь. – Можешь поиграться, коли тебе так вздумалось. – Аликорн взглянула на оставленные бумаги. – Надеюсь, ты меня не обманываешь, потому что иначе я буду решать твою участь. Так, как ты сама предложила поступать с теми, кто не готов склониться».

Луна поднялась с кресла и подошла к окну.

Небо уже темнело, и на его фоне всё отчётливее проступал лунный диск, который оставался там с прошлой ночи. «Надо будет утром его опустить, – вздохнула аликорн. – Придётся следовать правилам, чтобы катаклизмы не разрушили мир до того, как я смогу его захватить».

Мимолётное желание тронуло её душу. Повернув голову, Луна наткнулась взглядом на высокую тумбу в углу, на которой стоял проигрыватель. Перебрав левитацией бумажные конверты с пластинками, принцесса выбрала одну из них, после чего положила её на крутящийся диск и поставила иглу на звуковую дорожку.

Зал наполнили звуки «Сонаты лунного света» Нейтховена. Луне всегда нравилась эта музыка – та будто напоминала аликорнице о том, кто она есть, и она ощущала странное единство с произведением старинного композитора, которое было написано словно о ней самой. Особенно – если слушала его в тишине подступающей ночи.

Виолончель мягко выводила неспешную мелодию, будто рисуя полог тёмного неба, и ей вторили короткие ноты лиры, так похожие на искорки звёзд по мраке. Две великие исполнительницы: Октавия Мелоди и Лира Хартстрингс – объединились, чтобы дать всем увидеть в воображении эту спокойную, величественную картину.

Слушая музыку, Луна взглянула сверху на город – её город – и стала наблюдать за тем, как разворачивается под окнами небоскрёба действо с тревожным и вместе с тем волнительным названием «революция».

На широкую улицу выходило всё больше пони. Некоторые несли с собой зажжённые факелы, и мостовая, по которой уже с трудом могли проезжать повозки, казалась с высоты скоплением ярких огней. И в их свете всё яснее проявлялись самодельные плакаты и флаги: в поддержку Луны – с одной стороны, гармонические – с другой. Через толстые окна доносились лишь отдельные редкие выкрики; в остальном было тихо. И только размеренное звучание сонаты занимало в эти минуты ночную принцессу.

Задумчивая и медленная первая часть закончилась, уступив место второй, более весёлой и светлой. Луна представляла, что в этот момент её светило выходит из-за туч и озаряет мир – и всё вокруг блестит в перламутрово-бледном сиянии.

Тем временем толпа на улице наконец-то пришла в движение. Два лагеря сошлись вплотную, но пока до копытопашной не доходило. Крики становились всё более громкими и гневными; пони выясняли отношения на словах, время от времени стараясь вырвать из копыт или испортить чужие стяги. И за всем этим со стороны, не вмешиваясь, наблюдала пониция. У некоторых стражей порядка на рукавах можно было различить фиолетовые повязки.

Пластинка доиграла одну из своих сторон, и Луна перевернула её, прежде чем всунуть обратно в проигрыватель.

Сейчас должна была начаться третья, её любимая часть. «Кошмар».

Пара секунд шипения – и в пространство комнаты ворвались быстрые, нервные пассажи. Соната была написана для фортепиано, но Октавия со всем мастерством идеально выводила беспокойные восходящие арпеджио. На связующем мотиве и второй теме включалась Лира, вплетая в мелодию напряжённый звон своих струн. И это в самом деле звучало как сюрреалистичный сон, в котором слушателю приходилось в мыслях убегать от ночного монстра.

И этим монстром была она, Луна. Точнее, её нынешняя ипостась. Найтмэр Мун.

Луна захохотала.

Пусть боятся враги – ведь её друзья знают, что чисты перед ней!

…А в это время на улице началось то, что олицетворяла последняя часть сонаты.

Брошенный факел поджёг знамя, изображавшее двух аликорнов, – и пони словно взбесились. Сторонники Луны вместе с поницейскими обрушились на тех, кто выступал в пользу Селестии. В ход шли копыта, дубинки и бейсбольные биты; тут и там взметались белые струи слезоточивого газа. Одни пони поджигали других и продолжали месить их, не обращая внимание на огонь. По тем, кто не мог встать или двигаться, ходили и даже прыгали, чтобы добить окончательно.

Вокруг Башни Тенпони воцарилось форменное безумие.

Главная и побочная темы сменяли друг друга, пока снаружи шла драка. Пару раз общий шум прорезали пистолетные выстрелы, добавившие в какофонию схватки несколько испуганных криков.

Когда зазвучала не такая эпичная, но более тревожная средняя часть, противники Луны оказались почти полностью окружены в центре улицы. И толпа с поддержкой пониции стала постепенно, но неуклонно теснить их к зданию оперного театра, которое находилось слева от того места, откуда ночная аликорница наблюдала за избиением.

Луна растянула губы в оскале, обнажив клыки.

С каждой минутой происходящее становилось всё интереснее.

У защитников Гармонии не оставалось выбора. Пинками, дубинками и залпами газа их загоняли внутрь театра. Часть сторонников Луны отделилась от общего скопления, чтобы обойти здание сзади и закрыть для них чёрный ход.

Приверженцы Селестии пытались пробиться наружу, но их противники с хохотом заблокировали двери тяжёлым фургоном. Изнутри на преграду обрушились мощные удары – однако повозка только покачивалась на своём месте.

Снова вернулась главная тема финала. И как будто по команде в окна театра полетели бутылки с горючей смесью и факелы! Толпа радостно взревела, увидев языки огня, вырывающиеся из здания.

Поток снарядов не прекращался. В это время посреди улицы пылал костёр, в котором горели флаги единой Эквестрии, плакаты с Солнечной принцессой и даже несколько обугленных трупов. Пони с какой-то безумной яростью уничтожали символы своего прежнего государства.

Запертые в театре вываливались из окон и прыгали с крыши – а внизу их с остервенением добивали погромщики и поницейские. Пегасы пробовали унести на себе земнопони, а единороги левитировали себя по воздуху – но их всех цинично отстреливали с земли, не давая уйти с поля боя.

Огонь быстро охватил всё здание оперы. Даже отсюда, с двадцать восьмого этажа, были хорошо слышны крики пони, сгоравших заживо.

На лице Луны застыла довольная улыбка.

Финал «Сонаты лунного света» тем временем подходил к своей коде.

Внутри оперного театра что-то обрушилось, и из окон вырвались мощные струи пламени. Толпа приветствовала это ликующим рёвом.

– ЛУ-НА! ЛУ-НА! ЛУ-НА!..

Прозвучали последние аккорды, и проигрыватель затих, докрутив до конца пластинку.

Но не унимались пони, собравшиеся внизу. Среди мусора, крови и мёртвых тел, горящих флагов и транспарантов, с которыми сгорали прежние, мирные времена, они праздновали свою победу.

Луна полностью взошла над Мэйнхэттеном.

Завтра настанет новый день. День, когда Эквестрия содрогнётся.

 

Как доложили новой правительнице чуть позже, в городе был район, который целиком обратился против неё.

В Брайдл-Бич жили в основном сталлионградские эмигранты, а также переехавшие в Мэйнхэттен жители северо-восточных провинций, пожелавших остаться в Эквестрии после революции 995-го в Северяне. Однако они чувствовали тесную связь с отделившимися коммунистами и поддерживали идеологию эквестрийского социализма Старлайт Глиммер. А потому, поняв, к чему всё идёт, выступили резко против единоличной власти Лунной принцессы.

Сунувшиеся было погромщики встретили огонь ружей и пулемётов, которые остались у жителей от боевого прошлого или были куплены контрабандой. На окраинах Брайдл-Бич завязались тяжёлые городские бои, продолжавшиеся всю ночь.

Сторонники Луны понесли большие потери, поэтому аликорн отдала им приказ отступить.

Но ничего ещё было не кончено.

Район оцепили, и только редкие грузовики с провизией могли проезжать сквозь кордоны. Пони, что выступили за свою свободу, оказались фактически загнаны в гетто, откуда не было выхода.

И сколько бы ни продержалось это шаткое равновесие, напряжение однажды непременно начнёт нарастать. И мало тогда не покажется всем.

Как местным жителям – так и тем, кто придёт их убивать.

---

8-е

Ранним утром в мэйнхэттенской редакции «Эквестрия Дейли» было тихо и пусто.

Несмотря на погромы в городе, вчера удалось выпустить и распродать двойной тираж газеты. Новый выпуск был свёрстан к ночи и отдан в печать, и прямо сейчас жеребята и бэтпони – разносчики раскидывали по почтовым ящикам тех, кто на издание был подписан, и продавали на улицах свежие, ещё тёплые, пахнущие типографской краской экземпляры.

В общем зале редакции сидела лишь пара откровенно скучавших репортёров дежурной смены да оттирал столы от пролитых чернил и кофе лимонно-кремовый пегасёнок, у которого на шее висел бейджик с именем: «Фезервейт, младший стажёр». А из кабинета в боковом коридоре доносился звучный храп главного редактора.

Остальные сотрудники разошлись по домам, стараясь при этом и не попасть в случайный замес, и по возможности пройти поближе к местам событий, чтобы было о чём писать в следующем выпуске. Так что в каком-то смысле отсиживаться в редакции было сейчас, по идее, куда безопаснее.

В такие моменты горе-писаки любят вставлять фразы наподобие «Ничто не предвещало беды» и всё в таком духе. И будь это статья в той же «ЭкД», она оказалась бы либо на первой полосе, либо ближе к концу, в колонке со всякой бессмыслицей.

Однако сонный покой утренней смены был прерван действительно грубо и неожиданно.

На пороге редакции буквально из ниоткуда появилась какая-то компания. Рослый жеребец с ноги распахнул входную дверь – да так, что стекло в ней, ударившись о стену, покрылось трещинами. Кобылы-репортёрши так и застыли, разинув рты, за своим столом, а у Фезервейта из маленьких копыт выпала тряпка.

В помещение вошла группа пони. И всё бы ничего, но выглядели внезапные гости… довольно-таки зловеще. Все они были одеты в тёмные куртки и плащи и носили чёрные фуражки без кокард, похожие на поницейские. Но главное – на рукаве каждого из них красовалась уже знакомая сотрудникам газеты «лунная» повязка.

Вперёд вышла ухоженная серая темногривая земнопони, в которой житель даже самого отдалённого городка узнал бы непревзойдённую виолончелистку Октавию Мелоди. И тем более невообразимо было видеть её в «форме» сторонника Луны.

– Где у вас главный? – требовательно спросила Октавия, окинув троицу персонала строгим взглядом.

Кобылы ещё не отошли от ступора. И только Фезервейт, весь сжавшись, без единого звука указал ногой в нужном направлении.

– Идём, – махнула Октавия своим спутникам, и все они чётким, едва ли не строевым шагом двинулись в сторону двери, обитой красно-коричневым дерматином.

Дождавшись, пока их группа скроется в коридоре за поворотом, пегасёнок расправил свои лёгкие крылья. Он подлетел к потолку и заглянул в смотровое окошко под самым потолком кабинета, которое зачем-то воткнули туда при последнем ремонте.

Отсюда было хорошо всё и видно, и слышно.

Белый единорог с квадратной мордой, одетый в рубашку и галстук, дрых за своим столом с потухшей сигарой в зубах – пока нога всё того же могучего спутника Октавии не вышибла запертую дверь так, что та осталась висеть на одной петле.

– А? Что? – резко подняв голову, заморгал спросонья главред.

– Вы здесь главный? – спросила у него Октавия.

– Д-да, а… что? Вы кто такие? – нахмурился единорог. – Я сейчас поницию вызо…

– По распоряжению Её Превосходительства Бессмертной Хорскучер Луны, все печатные издания на территории Мэйнхэттена, в том числе ваша газета, переходят в собственность Новой Лунной Республики, – отчеканила земнопони, словно читая в уме какую-то методичку. – Кроме того, название «Эквестрия Дейли» официально сменяется на «Эквестрия Найтли». С этого дня все выпуски должны будут выходить с таким заголовком.

И раз уж заговорили о выпусках… – Октавия вытряхнула на стол, заваленный обрывками бумаги и сигарным пеплом, большую стопку листов из неброской, но вместительной сумки. – Вы сегодня же отпечатаете экстренный номер, в котором опубликуете все эти документы.

– А… ч-что в них?

Ошарашенный таким напором, главный редактор просто уже плыл по течению.

– Указы Хорскучер Луны от сегодняшнего числа. Во-первых, об образовании на контролируемой ею территории Новой Лунной Республики. Государственным строем объявляется лунархия, официальной религией – культ Ночи. Высший орган управления – Лунная Канцелярия, состав правительства будет уточнён позже. Денежной единицей остаётся битс, но его золотой стандарт отменяется – теперь будут разрешены бумажные деньги.

Во-вторых, Республика объявляет войну поставившему себя вне закона правительству так называемой принцессы Селестии. – На этих словах Октавии единорог выпучил глаза, да и у самого Фезервейта отвисла челюсть. – Для ведения войны объявляется о создании вооружённых сил НЛР, состоящих из сухопутной армии – эквермахта, воздушных войск – Пегасенваффе (включая десантные отряды Шедоуболтов), флота – Кольтмарине, а также войск особого назначения – Лунной Дивизии. В связи с этим все служащие Сил самообороны Эквестрии на территории Республики обязаны присягнуть Бессмертной Хорскучер. Неподчинение будет рассматриваться как государственная измена и караться смертью.

В связи с объявлением войны любое положительное упоминание о селестийской Эквестрии, а также Кристальной Империи и Сталлионграде запрещается. Граждане обязаны уничтожить или сдать в поницию всю имеющуюся у них враждебную символику. Идеологии Гармонии и коммунизма с этого дня вне закона.

Далее – бэтпони получают все права и свободы граждан Республики. Нападение на фестрала либо его оскорбление будет считаться особо тяжким деянием. Любая дискриминация запрещается.

Вместо отменённого референдума семнадцатого ноября будут проведены выборы с прогрессивной системой распределения голосов. Все детали – в тексте указа. – Октавия ткнула копытом в одну из бумажек. – Также есть ещё несколько распоряжений – например, о национализации строящегося космодрома под Хуфингтоном и всяких подобных вещах. Постарайтесь, чтобы все эти документы были опубликованы без искажений. Иначе…

Она медленно вытянула из-под плаща свой виолончельный смычок – и вдруг в мгновение ока очутилась за спиной у главреда, заставив Фезервейта удивлённо моргнуть.

– Республика не любит, когда о ней отзываются в неподобающем тоне, – промурлыкала Октавия и легонько провела натянутым волосом по шее жеребца, который от этого испуганно взвизгнул.

На коже единорога осталась красная полоса, истекающая каплями крови.

Наклонившись к его уху, земнопони добавила шёпотом – Фезервейт едва различил слова:

– Чтобы не было так, как с вашим последним выпуском.

Повелительный взмах копытом – и один из её спутников достал из-под куртки сложенную газету.

Оставив главреда приходить в себя, Октавия подошла и развернула издание, после чего громко и с выражением прочитала:

– «…Призвав население Мэйнхэттена и ближайших провинций встать на её сторону и выступить против Селестии, Луна фактически заявила о начале гражданской войны, чего не случалось в Эквестрии добрую тысячу лет. С одной стороны, этого было трудно избежать в свете недавних событий, но с другой, подобные радикальные решения привели к хаосу и нестабильности в обществе…»

Смяв газету, Октавия отшвырнула её прочь – и наклонилась к самому носу единорога, ударив копытами по столу:

– Отныне вы должны писать так, как вам говорят! Нестабильность и хаос вызывают как раз такие статейки, настраивающие пони против нового, справедливого строя! И вы не можете этого не понимать! На вас лежит ответственность за формирование мнений, которые будут влиять на жизнь общества!

Она отстранилась и задрала подбородок, глянув на редактора сверху вниз. Тот сжался в кресле – и, похоже, был готов на всё, лишь бы от него отвалили.

– Подумайте об этом, когда будете готовить следующий номер. Пожалуйста. – Октавия окинула глазами бардак на столе и сморщила нос: – И приберитесь тут. Смотреть противно.

Их группа направилась к выходу из кабинета. Фезервейт пулей отлетел от окна и метнулся обратно в зал, где вновь схватил тряпку и принялся оттирать стойкие чернильные пятна.

Журналистки уже что-то на пару строчили в блокнотах – но прекратили и с опаской проводили Октавию взглядами, пока та со товарищи проходили мимо. Виолончелистка на секунду остановилась и обернулась к кобылам. Те натянули на лица испуганные улыбки.

Не сказав ни слова, Октавия отвернулась и вышла из редакции. Вслед за ней покинули здание её спутники. Рослый пони, который выбивал двери, ушёл последним, аккуратно закрыв за собой.

Пегасёнок вздохнул, бросил тряпку и со взмахом маленьких крыльев спланировал на стул. Придвинул к себе чистый лист, взял авторучку в зубы и принялся писать неровным сбивчивым почерком.

Фезервейту надо было срочно предупредить своих друзей в Понивилле.

---

9-е

Со времён своего основания Понивилль считался заштатным провинциальным городком, хотя до Кантерлота от него было менее полусотни миль. Поселение, где по большей части жили земные пони, не воспринимали всерьёз, поэтому Понивилль очень долго оставался почти отрезан от шумной светской жизни Эквестрии.

Но всё изменилось с тех пор, как туда впервые приехала Твайлайт Спаркл. Городок вырос, окреп, а благодаря кристальному замку и Школе дружбы стал новым, пусть и не самым большим, центром силы в стране. Именно там под влиянием дружбомагии дорабатывалась последние несколько лет гармоническая идеология.

И до сих пор вести «с большой земли» доходили туда с опозданием. Радио в Понивилле имелось далеко не у всех, а новости на бумаге надо было ещё довезти.

Однако рано или поздно они всё-таки доходили.

 

– Какого сена?! – воскликнула Эпплджек, копытом пришпилив к земле газету, которую левитировала перед ней Свити Белль. – Луна там что, совсем с яблони рухнула?!

– Мне, если честно, не очень понятно, что вообще происходит, – вздохнула кобылка с завитой сиренево-розовой гривой. – Но… Рэрити же сейчас в Мэйнхэттене! Как бы с ней что не случилось…

Она всхлипнула, и Эпплджек притянула её ногой к себе и крепко обняла.

– Не волнуйся, сахарок; я уверена, она вернётся к нам. Или же мы отправимся туда, чтобы её спасти.

– И Бэбс Сид тоже? – подняла на сестру взгляд Эпплблум, стоявшая рядом вместе со Скуталу.

– Канешн! Она ведь тож часть семьи Эпплов! И мы…

Эпплджек осеклась, когда к ним, оставляя за собой радужный след, подлетела Рэйнбоу Дэш и рухнула на копыта, стараясь отдышаться.

– Это… катастрофа!..

– Тихо, тихо, подруга, – немного испуганно прервала её рыжая земнопони. – Ты про весь тот навоз, что творится в Мэйнхэттене?..

– Нет! – крикнула Рэйнбоу и, переведя дыхание, выпалила: – Соарина арестовали!

– Что? Погоди, он же твой…

– Да, лягать, да! Он был в отпуске в Филлидельфии, и его схватили, потому что он из Чудо-молний!

– Постой, а ты-то как об этом узнала?

– Мне рассказала Спитфайр, а ей сказали пегасы, которые как раз оттуда сбежали! – Рэйнбоу со злостью топнула. – Дерьмо, ну почему всё так, а не иначе?! В самый неподходящий момент!..

– Следя за языком, Радуга, – нахмурилась Эпплджек. – Не при жеребятах же…

– Эй, мы уже не маленькие! – воскликнула Скуталу. – У нас уже кьютимарки есть!..

– Я понимаю, – в голосе земнопони сквознул металл. – Но сейчас… если действительно будет война, то вас придётся увезти отсюда. И это не обсуждается, – пресекла она на корню возражения. – Мы не хотим, чтобы с вами что-нить случилось…

– Но… а что, если что-то случится с вами? – спросила Свити.

– Мы этого не допустим, – ответила Рэйнбоу и взъерошила Скуталу её лиловую гриву. – Мы ведь самая крутая команда героев в Эквестрии!

– Если и вправду дойдёт до большой пальбы, то никакая крутизна нам не поможет, – возразила Эпплджек. – Кто-то должен будет делать броню, чтоб мы могли себя защитить…

– Тогда нам понадобятся и более крутые пушки, чтобы можно было напасть на врагов первыми!..

– Ты что, всерьёз собралась убивать других пони?!

Рэйнбоу на секунду застыла с открытым ртом, а затем пустилась в контратаку:

– Эй, я этого не говорила! Я имела в виду, что…

– А мне кажется, именно это ты…

Столкнувшись лбами, две подруги продолжили спорить, забыв про всё, что происходит вокруг.

В это время к ним подошли Пинки Пай и Флаттершай. Розовая земнопони выглядела ошарашенной известиями – её круглые глаза так и норовили выскочить из орбит, но грива ещё торчала на манер сладкой ваты, а не висела розовым водопадом. Жёлтая пегаска же казалась скорее пришибленной, и у неё чуть не заплетались ноги, пока она подходила к подругам. Про свои крылья она сейчас как будто забыла.

– Смотрите, что я сегодня нашла! – воскликнула Пинки и буквально из ниоткуда выудила листок бумаги, который плавно спланировал наземь. – Это было на двери «Сахарного уголка»! Можете себе представить?..

– Ну-ка, ну-ка…

Отвлёкшись от бодания с Рэйнбоу, Эпплджек поправила шляпу и придвинула к себе листик. Радужногривая пегаска заглянула ей через плечо и тоже погрузилась в чтение.

На бумажке неровной ротописью было накалякано:

Вступайти в атряд сражаца на старане Луны! Далой кантерлоттскую теранию!
Смерть Селестии! Луна – лутшая пренцеса!

Особенно выделялось то, что одна фраза была написана без ошибок.

– Лягать-колотить! – вырвалось у Эпплджек. – Это ещё что за кусок навоза?

– Кажется, я этим утром видела Пипсквика, – задумалась Свити Белль. – Он как раз ходил по городу и что-то расклеивал.

– Вот паршивец! Чесслово: найду его – лично круп начищу!..

– Эх, был бы сейчас здесь Дискорд… – вздохнула Флаттершай.

– Это точно, – кивнула Рэйнбоу. – Уверена, он бы такого точно не допустил!

Внезапно рядом с группой кобылок сверкнула розовая вспышка магии, заставив тех отвлечься от своей беседы.

– Твай! – обернулась к лавандовой пони Эпплджек и сделала вид, что утирает со лба пот. – Фух! Может, хоть ты поможешь нам разобраться в том, что делается! Ты уже знаешь?.. – Она указала ногой на газету.

– К сожалению, знаю, – сухо ответила Твайлайт Спаркл. – Я была тогда в Кантерлоте. Боюсь, нам придётся снова вступить в бой против Найтмэр Мун. Но теперь у неё есть целая армия.

Принцесса Дружбы огляделась по сторонам.

– Так, а где Рэрити?

От этих слов кобылки погрустнели, а Свити Белль, казалось, еле сдерживалась, чтобы не разреветься.

– Понятно, – опустила голову Твайлайт, но тут же вновь посмотрела на подруг: – Принцесса Селестия желает встретиться с нами. Со всеми, кто сможет помочь в войне. Я телепортировалась к вам прямо с вокзала Понивилля. Кантерлотский Королевский экспресс ждёт нас.

– Войне?! – ужаснулась Флаттершай, прижав копыта к лицу. – То есть… это… серьёзно?

– Намного серьёзнее, чем вы думаете. Эквестрия столкнулась с чем-то по-настоящему страшным. И даже Элементы Гармонии нам не помогут.

– Постой, но мы что, так и оставим нашу зефирку там? – махнула ЭйДжей ногой предположительно в сторону Мэйнхэттена. – Сколько она без нас продержится?..

Твайлайт подошла к ней и положила копыто ей на плечо.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Но… если ты помнишь, Рэрити очень сильная. Чего только стоило её приключение с алмазными псами… Поверь, она со всем справится. А может, и сама попробует к нам выбраться.

– Твоя правда, сахарок. Прост мы все щас на взводе…

– Я понимаю, – кивнула Твайлайт и повернулась. – Идёмте. Время не ждёт. Мы должны прибыть в Кантерлот уже этим вечером.

Пятёрка подруг ушла, оставив Меткоискателей втроём на полупустой улице.

– Ну что, пойдём и мы? – предложила Эпплблум. – Посидим в нашем доме на дереве и подумаем, что с этим всем делать?

– Подождите, – сказала Свити Белль и указала на записку Пипсквика. – Тут ещё написано…

И в самом деле: налетевший ветерок перевернул лист бумаги, и стало видно надпись на обратной его стороне.

– «Сабрание сиводня вечиром в домике СМС», – прищурившись, прочитала Скуталу мелкие неровные буквы и возмутилась: – Эй, что этот Пипсквик себе позволяет?! Это же наш дом, а не его! Надо пойти к нему и проучить как следует, а потом проследить, чтобы нипони к нам туда не зашёл!..

– У меня есть идея получше, – сказала Свити. – Что, если мы затаимся и понаблюдаем за ними? Так мы сможем узнать, что планирует Пипсквик.

– Мне нравится, – ответила Эпплблум и посмотрела на пегасёнку: – Давай, соглашайся, Скут! Мы должны выяснить, что же он замышляет!

– Ладно уж, – отозвалась, будто нехотя, Скуталу, но всё же вытянула вперёд оранжевое копыто.

Два других: жёлтое и белое – стукнули по нему с двух сторон.

– Меткоискатели – вперёд!

---

Вечер сгустился над Понивиллем, залив небо тёмно-лиловым сиропом – здесь почему-то оно всегда было такого цвета. Тишина опустилась на эти мирные места в самом сердце Эквестрии – но теперь в этом безмолвии было нечто зловещее.

Ожидание страшных будущих потрясений.

Впрочем, троим юным кобылкам, которые сидели в кустах в лесочке недалеко от города и смотрели из своего укрытия на небольшой уютный домик на дереве, не было дела до всех этих взрослых опасений и невзгод. Их сейчас гораздо больше интересовало происходящее в штаб-квартире Меткоискателей.

– Всё, больше не придёт нипони! – послышался громкий шёпот Скуталу. – Пошли уже смотреть, что там!

– Давай ещё одну минуточку выждем, – попросила Свити. – Вдруг понибудь опоздает? Пипсквик же не указал конкретного времени…

– А вдруг у них собрание уже вовсю идёт? – возразила Эпплблум. – И мы так всё пропустим!

– Ладно, тогда пошли, – сказала маленькая единорожка, и три кобылки осторожно выглянули из-за куста.

А увидев, что рядом нипони нет, – тут же взобрались по ступенькам и пристроились к окну в боковой стенке.

Комнатка была освещена десятком фонариков, которые жеребята, собираясь, приносили с собой. Вдобавок на небольшой трибуне сияла ровным янтарным свечением керосиновая лампа. Со стороны это странное смешение технологий выглядело довольно необычно.

Однако внимание Меткоискателей было обращено совсем на другое.

Под дружные выкрики собравшихся к трибуне вышел Пипсквик – пегий жеребёнок с коричневой гривой в красной пиратской бандане и повязке на один глаз. Впрочем, присмотревшись, кобылки заметили, что бандана теперь скорее фиолетового оттенка, а на повязке вместо черепа и костей изображена кьютимарка принцессы Луны.

– Что всё это значит? – возмущённо прошептала Скут.

– Тише, – одёрнула её Эпплблум. – Сейчас начнётся!

Картинно откашлявшись, Пипсквик заговорил:

– Как президент школы, я решил созвать всех неравнодушных к тому, что происходит в Эквестрии. Селестия поступила очень плохо с Луной, хотя та ничего не делала, и с теми пони, которые вышли в поддержку Луны! – Он ударил по трибуне белым копытцем, так что лампа вздрогнула и закачалась. – Мы не можем на всё это просто смотреть и ничего не делать!

– Да!

– Правильно!.. – раздались выкрики из толпы.

– Мы должны… помочь Луне! – выдержав паузу, провозгласил Пипсквик.

Многие затопали, поддерживая его заявление.

– Помочь? – нахмурилась Скуталу. – И как, интересно, он собирается это делать?

– Смотрите, я же говорила, что ещё не все пришли! – подала голос Свити Белль.

Все трое повернули голову и увидели Кози Глоу, подходящую к домику.

Маленькая пегаска удивлённо подняла бровь, обнаружив Меткоискателей у окошка.

Эпплблум прижала копыто к губам: мол, пожалуйста, не выдавай нас.

Кози Глоу с улыбкой кивнула, поднялась по лесенке и зашла в домик.

Три кобылки снова прильнули к окну, наблюдая за ходом собрания.

Из толпы жеребят вышел белый темногривый пегасёнок и спросил:

– Но взрослые говорят, что это Луна сделала какие-то плохие дела и даже вновь превратилась в Найтмэр Мун. Почему ты так уверен, что мы должны ей помочь?

– Потому что она лучшая принцесса, Рамбл! – рявкнул Пипсквик неожиданно жёстко. – Луна приходит в наши сны и спасает нас от кошмаров! Она поднимает луну и даёт нам советы, чтобы не было страшно! А от Селестии дождёшься лишь солнечного света и новых налогов – так мой папа говорит!

– Да, принцесса Луна помогла мне однажды, сказав во сне, что у всех бывают страхи и что Рэйнбоу Дэш поможет мне с ними справиться… – пробормотала Скуталу, но замолчала, когда её толкнула в бок Эпплблум.

Тем временем Пипсквик продолжал:

– Поэтому Селестия должна уйти с трона и сама отправиться на луну! Править Эквестрией достойна только её сестра! Смерть Селестии! Слава Луне!

И он прижал к груди и выкинул вверх переднее правое копыто.

Машинально этот жест сделало ещё несколько жеребят.

Рамбл же остался на месте.

– Но ты обвиняешь Селестию – это неправильно! Почему только она во всём виновата? И вообще – она же тоже принцесса! Она хотела как лучше, просто в этот раз у неё не получилось…

– Она должна заплатить! – стоял на своём Пипсквик. – Она приказала своей страже стрелять по бэтпони! И вообще – те, кто поддерживает Селестию, нам не нужны! Их сюда не приглашали!

– Тогда нам стоит подумать о том, кто станет новым президентом школы! – сказал Рамбл и пошёл к двери.

Выйдя наружу, он расправил свои мелкие крылья и полетел прочь, даже не взглянув на притаившихся Меткоискателей.

– Ещё понибудь хочет уйти? – спросил Пипсквик. Ответом ему было молчание. – Тогда продолжим. Луна объявила Селестии войну, и я считаю, что это правильно! Мы должны сражаться с теми, кто за сохранение тирании Кантерлота! Поэтому, – он вновь бахнул по трибуне, – я предлагаю создать отряд, чтобы мы могли биться на стороне Луны! Завтра на рассвете я жду всех, кто хочет пойти, у моста – с полными рюкзаками! Мы перейдём через реку и отправимся в Мэйнхэттен, а там по пути вступим в армию Луны! Ну что, кто со мной?

Пони радостно загалдели, поддерживая его слова.

Кози Глоу поймала в окне ошеломлённые взгляды трёх кобылок – и с вредной ухмылочкой крикнула:

– А Меткоискатели подслушивают!

Все тут же повернулись к окну – но не увидели в нём нипони.

Троица подружек уже вовсю улепётывала через лес к Понивиллю.

Им теперь было о чём рассказать своим старшим.

---

10-е

Тронный зал Кантерлотского дворца был настоящим произведением искусства. Каменные стены выглядели серо-голубоватыми в тусклом свете утреннего хмурого неба, проходящем сквозь витражи, а мраморный пол блестел так, словно его только что отдраила армия горничных. Впрочем, если верить слухам о том, куда идут на понижение провинившиеся стражи, это вполне могло оказаться правдой. С настенных кадок между окнами свисали заботливо повешенные цветы, источая еле уловимые приятные ароматы.

Сам престол – обитое красным бархатом высокое сиденье со спинкой, слева от которого находилось ещё одно, поменьше, – пока пустовал. Божественные сёстры не обязаны были быть пунктуальными, и Селестия следовала этому принципу: если хочешь кого-то подчинить, заставь его ждать.

По сторонам от красной ковровой дорожки, пролегавшей от высоких узорчатых дверей до самого трона – толпились пони. Их всех созвали для того, чтобы решить, как быть Эквестрии в новых, изменившихся условиях. В первых рядах, естественно, находилась пятёрка носителей Элементов Гармонии, которые в своей юной решимости спасать всё подряд незаметно отодвинули на второй план родовую аристократию Кантерлота. Поэтому в некоторых взглядах, что бросали на них, читалось раздражение и неприкрытая зависть. О судьбе шестого Элемента нипони, понятное дело, не спрашивал.

Наконец из коридора донёсся звон оружия и доспехов: охрана отдавала честь и заодно предупреждала тех, кто внутри, о прибытии августейшей особы.

Стражники выждали пару мгновений и синхронно открыли телекинезом двери, а один из них прочистил горло и объявил:

– Её высочество принцесса Селестия!

Все склонились в почтительном поклоне, когда в зал, цокая позолоченными накопытниками, вошла белый аликорн в сопровождении своей «тени» Рэйвен. Правительница выглядела печальной и осунувшейся, будто почти не спала в последние дни, но её грива цвета морской волны с розовыми прядями, как всегда, выглядела ухоженной и искрящейся, а сиреневые глаза смотрели вперёд решительно и с достоинством.

Селестия поднялась по ступеням и изящно села на трон, после чего обвела всех присутствующих взглядом, и на её лице появилась мягкая и вместе с тем грустная улыбка.

– Встаньте, мои дорогие пони, – произнесла она. – Сейчас, как вы знаете, Эквестрия переживает трудное время. Я бы даже сказала, самое трудное за прошедшую тысячу лет. И сегодня я собрала вас здесь, чтобы назначить каждого на роль, которая, как я надеюсь, окажется подходящей. В конце концов, все мы заинтересованы в том, чтобы держава смогла выстоять.

Рэйвен передала принцессе свиток, тут же повисший в жёлтом свечении магии.

– Итак, начнём с вас, хранительницы Дружбы, – сказала Селестия, глядя на Твайлайт и её подруг. – У каждой из вас есть особый талант, который должен будет помочь вам на новой должности.

Твайлайт, – обратилась она к принцессе Дружбы. – Твоя целеустремлённость в изучении магии восхищала меня ещё тогда, когда ты только начинала свой путь. И теперь я прошу – не приказываю, а именно прошу – тебя о том, чтобы твоя магия вновь встала на защиту Эквестрии. Нам нужны новые, мощные заклинания – как для защиты… – аликорн помедлила, – так и для нападения. Причём в такой форме, чтобы их могли использовать и не единороги.

– Неужели нет другого выхода? – Лавандовая пони подняла глаза на правительницу. – Магия – это ведь не только заклинания, но и та сила, которая нас всех объединяет. Вы же помните, как не раз Эквестрию спасала именно сила дружбы! И… – Твайлайт потупилась, – я не могу бросить свою Школу…

– Ты вправе остаться в Понивилле. Я лично прослежу за тем, чтобы тебе предоставили всю необходимую помощь. Но насчёт Школы… – Селестия вздохнула. – Боюсь, на время войны придётся прекратить в ней занятия.

– Нет.

Твайлайт стиснула зубы и воинственно расправила крылья, и другие Элементы встали бок о бок с ней единым строем.

Белый аликорн подняла бровь. В эту минуту она будто впервые видела свою ученицу.

– Школа дружбы будет работать, – нажимая на каждое слово, сказала Твайлайт. По залу пронеслись изумлённые шепотки. – Потому что, если этого не станет, мы не сумеем победить. У нас должна остаться та ценность, которой мы способны делиться с другими. И именно этим будет заниматься Школа, пока у неё есть такая возможность.

– Я протестую! – топнул копытом немолодой единорог в тёмно-красной мантии. – Это слишком опасно! Мы не можем подвергать учеников такому риску!

– Напомню вам, канцлер Нейсей, что Школы дружбы не подчиняется Совету по образованию! – с вызовом ответила Твайлайт Спаркл. – Однако я понимаю, какая это ответственность, и…

– А я думаю – нет, не понимаете!

– Тише, пони, – негромко обронила принцесса Селестия, и начавшийся было спор вмиг утих. – Я вижу, что у вас обоих благие помыслы. Но сейчас в Понивилле действительно становится немного опасно. Не далее как в полусотне миль на восток уже собираются боевые отряды сторонников Луны. Пожалуй, нам придётся эвакуировать учебные заведения на запад, в безопасные регионы. В первую очередь я имею в виду не только Школу Твайлайт, но и Школу одарённых единорогов Кантерлота. Этим займётесь вы, канцлер, – обратилась она к жеребцу. – У вас какие-нибудь подходящие варианты?

– Я уже думал над этим, ваше высочество, – наклонил голову Нейсей. – Могу предложить Литлхорн – небольшой посёлок в Долине Маленькой Пони, неподалёку от Понидейла. Там имеются все условия: природа для игр, дружелюбные местные, а также парочка старых усадеб, в которых можно будет разместиться.

– Благодарю, канцлер, – кивнула Селестия. – Приступайте немедленно.

Единорог молча поклонился и, пройдя по ковровой дорожке через толпу собравшихся, вышел из зала.

– Хорошо, принцесса, – сказала Твайлайт. – Но обещайте, что Школа дружбы вернётся в Понивилль сразу же, как только представится такая возможность!

– Так и быть, – ответила Селестия и перевела взгляд на другую пони. – Эпплджек. Я знаю, что ты хорошо справляешься с работой на ферме, но сейчас мне нужно, чтобы ты побыла моим координатором в иной сфере.

– Вашим… кем? И… вы мне предлагаете бросить ферму?! – нахмурилась земнопони. – Причём не только ферму, но и семью, да?!

– Нет, – прикрыла глаза принцесса. – Я всего лишь хотела бы, чтобы ты стала моим специальным представителем в Совете по технологиям, который занимается разработкой вооружений для армии. Тебе предстоит в общих чертах организовывать его работу и время от времени докладывать мне о результатах. Доктор Хувз, – она посмотрела на коричневого жеребца в зелёном галстуке, и тот с улыбкой поклонился, – наш главный конструктор, будет во всём тебе помогать. Кстати, доктор, как ваша семья?

– Благодарю, ваше высочество, всё хорошо, – отозвался тот. – Я как раз собирался вывезти Дитзи и Динки в какое-нибудь безопасное место, но они хотят остаться. Динки готовится поступить в Школу принцессы Твайлайт, и если учебное заведение переедет, думаю, я смогу их убедить.

– Тогда милости прошу в Литлхорн. Уверена, там им понравится.

Доктор вновь, улыбнувшись, склонил голову.

– Пинки, – обратилась Селестия к розовой пони из главной шестёрки. – Тебе я предлагаю войти в штат разведывательной службы, которая создаётся сейчас в Кантерлоте. Твоё «пинки-чувство» может стать для нас хорошим подспорьем, чтобы раскрывать коварные замыслы против Эквестрии и противодействовать им.

– Я бы с радостью, принцесса, но… – Пинки поднесла копыто ко рту и обернулась. – Кто же тогда будет устраивать вечеринки, чтобы пони не падали духом? И как там справятся без меня мистер и миссис Кейк?..

– Мне кажется, твой друг Чиз Сэндвич будет рад продолжить твоё дело. Хотя, – аликорн посерьёзнела, – война – не время для вечеринок. А за своих знакомых можешь не волноваться: мы найдём, как их поддержать в предстоящее трудное время.

– Тогда я не против! – повеселела Пинки и даже подпрыгнула. – Вот увидите, принцесса, я стану самым мегабдительным, ультранезаметным и суперсообразительным секретным агентом в Эквестрии!

– О, не сомневаюсь, – рассмеялась Селестия. – Скажу тебе больше: агентство будет называться Secret Military Intelligence League of Equestria – сокращённо SMILE.

Розовая пони в восхищении разинула рот.

– Это… так… круто!

От радости она снова запрыгала.

Селестия снисходительно прикрыла глаза и повернулась к голубой пегаске, стоявшей, как обычно, будто бы в лёгком недоумении.

– Рэйнбоу. Как бы я хотела предложить и тебе какую-нибудь новую и важную миссию… Но, похоже, ты хорошо справляешься и со своей. И я очень рада, что ты смогла достичь цели и найти собственное призвание.

– Я… это… спасибо, ваше… – явно растерялась Дэш.

– Капитан Спитфайр. – Пока Рэйнбоу приходила в себя, принцесса безошибочно нашла взглядом в толпе главу Чудо-молний. – Грядёт серьёзное противостояние не только на земле, но и в воздухе. В стране уже строятся самолёты, но пегасов они всё равно пока не заменят. Увеличьте набор в академию; если понадобится, сократите погодные команды. Нам нужен каждый пегас, способный встать на защиту Эквестрии.

– Так точно, ваше высочество! Сделаем! – отдала честь жёлто-рыжая пегаска в кителе и тёмных очках.

– И ещё. В войне может понадобиться особый отряд для выполнения чрезвычайных миссий. При этом он должен будет формально находиться в составе Чудо-молний, но в то же время подчиняться лично мне. И тебя, Рэйнбоу, – взглянула принцесса на Элемент Верности, – я бы хотела видеть во главе этой особой команды.

– Что? Меня? – продолжала офигевать Дэш, но вскоре замешательство сменилось восторгом. – Это… просто потрясно! Обещаю, я не подведу вас!

– Флаттершай, – обратила Селестия взор на оставшуюся из подруг. – Твоя доброта и отзывчивость нашли своё место в сердцах многих пони. И мне важно, чтобы ты и дальше продолжала нести свет в этот мир, когда в нём снова поднялась тьма. Я предлагаю тебе участие в разработке лечащих заклинаний и препаратов, которые позволят нам потерять меньше пони в предстоящем конфликте. Госпожа Медоубрук – к сожалению, сейчас её здесь нет – и несколько магов помогут тебе во всём разобраться. Не переживай, – добавила принцесса, опережая неизбежный вопрос, – о твоих животных найдётся кому позаботиться.

– Ну… тогда я… согласна… – пролепетала пегаска, сжимаясь под добрым взглядом аликорна.

– А как же Рэрити, принцесса?! – повысила голос Эпплджек. – Она что, так и останется там, в Мэйнхэттене?! И мы ничего не сделаем, чтобы её спасти?!

Селестия приосанилась и сощурилась, глядя на оранжевую земнопони.

– Эпплджек. – Голос принцессы был ледяным и острым, как сталь. – Мы не в том положении, чтобы рисковать ради спасения одной пони. Когда ты выйдешь на улицу, оглянись вокруг. На карту сейчас поставлены жизни миллионов пони – во много раз большего числа, чем живёт в вашем родном Понивилле. И в первую очередь мы должны обеспечить их безопасность. Можно лишь надеяться на то, что Рэрити окажется достаточно стойкой, чтобы остаться в живых или даже выбраться ближе к нам. Но большего мы пока сделать не можем. Мне очень, очень жаль вашу подругу – но сейчас, – аликорн помотала головой, – мы спасать её не будем.

– Но… – попыталась что-то возразить Рэйнбоу, однако Селестия её перебила:

– Я не говорю, что мы должны про неё забыть! Нет, ни в коем случае. Мы вернёмся к вопросу о том, чтобы спасти Рэрити, позже, когда отведём угрозу от Кантерлота… и Понивилля. Вы меня поняли? – с нажимом спросила принцесса.

Все пятеро поморщились, но, переглянувшись, по очереди кивнули.

– Хорошо, – вздохнула Селестия и посмотрела на мнущегося сбоку златогривого единорога в богато украшенном белом мундире. – Принц Блюблад, на вас, как на своего фельдмаршала, я возлагаю обязанность как можно быстрее собрать и подготовить боеспособную армию. Наших Сил самообороны явно мало, чтобы рассчитывать на успех только с ними. Обратитесь за помощью к представителям СМИ – нужно поддержать у пони стремление защищать свою землю. И мы уже должны планировать, как встретим первый удар.

– Будет сделано, принцесса, – буркнул Блюблад и поправил магией свою вычурную белую фуражку.

– Напомню вам, что за военные преступления наказание в Эквестрии теперь действует. Поэтому, – тон принцессы вновь стал предельно жёстким, – никакой стрельбы по гражданским, как в Северяне. Никаких планов бомбардировок и остального, чему я даже не могу подобрать названия. Разрешённых методов войны нет, поэтому мы не будем злоупотреблять насилием, чтобы решить проблему. Вам всё ясно?

– Вполне, ваше высочество, – хмуро ответил единорог.

Ему даже на вид было неприятно, что его макнули головой прямо в главную ошибку десятилетней давности.

Толпа в зале начала постепенно редеть: получив назначение, пони один за другим выходили. Только Элементы Гармонии и выглядящий угрюмым принц оставались на своих местах, точно ожидая главных, значительных слов, который будут сказаны под конец.

Селестия продолжала раздавать роли. Так, Хойти Тойти и Фотофиниш получили задание создать новую военную форму – зимний и летний вариант. Рокхуф, новый глава строительного управления Эквестрии, – подготовить систему траншей и укреплений под Кантерлотом. Фэнси Пэнтс – отправиться с визитом в Кристальную Империю. Мебельный магнат Давенпорт – позаботиться о том, чтобы дать армии койки, палатки и канцелярию. Филси Рич, управляющий Центрального банка, – обеспечить всё это дело финансово. Инспектор мисс Харшвинни – проверить состояние военных заводов. И так далее.

Наконец, тронный зал почти опустел. Даже Блюблад, сославшись на неотложные дела, покинул собрание. Ушла напоследок и Рэйвен, унося с собой пачку новых указов. В итоге, не считая стражников и самой принцессы, в огромном помещении осталась лишь пятёрка молодых пони.

Селестия тяжело выдохнула и прислонилась к спинке роскошного сиденья. После чего взглянула на тех, кто всё ещё стоял перед ней, и сказала:

– Не подведите меня, мои маленькие пони. На наших плечах лежит сейчас судьба всей Эквестрии.

– Мы справимся, принцесса, – ответила Твайлайт, и в её голосе была слышна нежданная взрослость. – Вместе, общими усилиями мы добьёмся успеха. И поможем вновь привести вашу сестру в чувство, когда дойдём до Мэйнхэттена.

– Принцесса! – донёсся от дверей зычный крик стража.

Белый аликорн подняла голову.

Гвардейцы, скрестив церемониальные копья, не пускали в зал парочку стильно одетых жеребцов в соломенных шляпах. Эти двое были похожи друг на друга как два родных брата; у одного из них, в отличие от другого, имелись усы.

Хотя… они и были родными братьями.

– Эй, а они что здесь делают?! – воскликнула Эпплджек, указывая на них копытом.

– Вот и узнаем. Впустите их, – приказала Селестия.

Копья тут же поднялись вертикально.

Когда пара единорогов подошла по ковровой дорожке к трону и поклонилась, принцесса первой начала разговор:

– Флим и Флэм. Предприниматели-авантюристы, обманувшие за свою жизнь пол-Эквестрии. Позвольте-ка вспомнить: сколько у вас уже было условных сроков за мошенничество?.. Два? Три? И чего же вы хотите добиться теперь? Это должно быть нечто очень стоящее, иначе стража вмиг выкинет вас вон. Итак, с чем вы сюда пожаловали?

– Ваше высочество, – сняв шляпу, начал Флэм – тот, что с усами. – Мы раскаиваемся за все свои грехи по отношению к другим пони. И хотели бы искупить наши прошлые поступки, послужив в это трудное время на благо Эквестрии.

Бровь Селестии начала подниматься.

– Чем больше пони будет сражаться на вашей стороне, тем лучше, – подхватил Флим. – Но будет ли достаточно одной армии? Что, если противник сможет выставить больше сил?

– И в этот момент, – продолжил Флэм, – появляемся мы.

– С гордостью представляем вам…

– …частную военную компанию Флима и Флэма «Стальные подковы»! – закончили они вместе.

Селестия прижала копыто ко рту и начала хихикать. Потом, не выдержав, она рассмеялась в голос.

Братья переглянулись. Наверное, они ожидали совсем другого.

Вдоволь отсмеявшись, принцесса вернула серьёзный вид и по-новому взглянула на незваных просителей.

– Всё просто: вы платите, мы набираем пони и обеспечиваем их всем необходимым, они воюют, – стал объяснять Флэм, но уже с меньшим апломбом. – Все риски мы берём на себя. От вас требуется только поддержка.

– Для начала денежная, – ввернул Флэм. – Мы подсчитали, что каких-то ста тысяч битсов должно хватить, чтобы приступить к подготовке.

– То есть вы настроены серьёзно? – спросила Селестия. – И всё это не очередная попытка нажиться – на сей раз на государственной казне во время войны?

– Как вы могли про нас такое подумать? – притворно ахнул Флим.

Аликорн вздохнула и покачала головой – но не отрицательно, а скорее удивлённо.

– Что ж, проверим, насколько чисты ваши намерения.

Она топнула ногой пару раз. В двери зала тут же заглянула Рэйвен.

– Позовите снова Филси Рича, – велела Селестия. – Передайте ему, что появилось ещё одно дело, которое требует его внимания.

---

Рэрити мнущейся походкой вошла в переговорную комнату Башни Тенпони. Единорожка чувствовала себя неуютно: мало того, что её привели под конвоем, так ещё и на рог блокиратор магии надели! И это после двух дней, проведённых под арестом в разгромленном консульстве Кристальной Империи. Трудно было поверить, что всё происходило на самом деле.

Войдя внутрь помещения, Рэрити испуганно ахнула от нового вида Луны, стоявшей напротив. И упала бы в обморок – однако здесь не оказалось излюбленного дивана единорожки, а потому она осталась на ногах, лишь слегка пошатнувшись от потрясения, и посмотрела на Луну округлившимися глазами.

– Надо же… – пробормотала она. – Я и представить не могла, что всё, о чём говорили пони, – правда…

– Здравствуй, дитя, – расплылась Луна в своей фирменной улыбке Найтмэр Мун. – Вот мы и встретились.

– П-принцесса Л…

– Хорскучер Луна, – нахмурившись, поправила её аликорн. – Обращайся ко мне как положено.

– Что это за ужасный титул такой? – спросила Рэрити, наставив на Луну копыто. – Вы тут, я погляжу, вообще всё решили поменять на свой лад?

– Мой новый титул подчёркивает, что я повелеваю жизнью всех пони в этом куске бывшей Эквестрии. Всех – без исключения. – Найтмэр Мун наклонилась, уставившись ей в глаза. – И твоей тоже.

– Но… Эквестрия всегда была одна – ещё со времён своего создания, – несмело возразила единорожка. – Нельзя просто так взять и…

– Довольно, – оборвала её Луна. – Я приказала тебя найти не для того, чтобы поговорить о геопонитике. – Аликорн подошла к столу и тронула ногой подготовленную стопку бумаги. – У меня есть для тебя задание. Особое задание.

– К-какое?.. И… как я могу быть вам полезна? Я же всего лишь дизайнер…

– Вот именно! – Луна подошла к Рэрити и взглянула на неё сверху вниз. – Знаешь, что значит война? Что под моим началом собирается армия, дабы отправиться к стенам Кантерлота. Это много, очень много пони – каждому из которых нужна форма. Военная форма. Много военной формы. А учитывая, что на носу зима – также и в зимнем варианте.

Хорскучер пролевитировала сложенные листы, развернув их к единорожке. Рэрити вновь ахнула – но уже в изумлении. На листах были нарисованы… эскизы одежды. Конечно, не очень умело и кое-где с явным нарушением пропорций – но Рэрити вдруг поняла, что смогла бы сшить что-нибудь по этим наброскам. Разумеется, немного их доработав.

– Мне нужно несколько видов формы – для разных войск, – продолжила Луна. – Простая и без излишеств, в неярких тонах – для пехоты. Синяя и солидная – для флота. Почти такая же, но более серая – для авиации. Ужасающие фиолетовые лётные костюмы – для Шедоуболтов. И, наконец…

Она аж облизнулась, указав на один из эскизов.

– …моя гордость. Чёрная и устрашающая, стильная и внушительная, пугающая и в то же время магически притягательная… Форма. Лунной. Дивизии.

Аликорн телекинезом отшвырнула листы на стол.

– Если ты сделаешь всё это для меня, то не будешь ни в чём нуждаться. Я позволю тебе войти в мою команду – и даже дам пост, на котором ты могла бы себя проявить. Скажем, – она сделала вид, что задумалась, – должность министра информации и пропаганды. Уж извини, но кресло министра культуры уже занято.

– И… кем же?

– Ты её знаешь, – улыбнулась Луна. – Октавия Мелоди. Одна из моих самых верных соратников… с недавних пор.

– Октавия?! – вытаращилась Рэрити. – Она… неужели… она стала вашим союзником?

– О, и поверь, не только она. Винил Скрэтч, Сапфира Шорс, Трендерхуф, Коко Поммел – мне продолжать? – Оскал аликорна стал шире. – Многие, многие пони решили присоединиться ко мне. Потому что они поняли, что именно я – тот лидер, который нужен на землях Мэйнхэттена.

– Что? И… Трендерхуф?..

– Вас с ним что-то связывает? Интересно… Значит, вы сможете видеться. Возможно, он даже будет работать под твоим началом.

– Министерство информации?.. – Рэрити поморщилась. – Святые кристаллы, какое уродство. Может, стоит как-нибудь его переименовать? Скажем, в министерство стиля?

– Нет, – Найтмэр Мун, точно внутренне веселясь, выставила клыки. – Ни к чему плодить лишние отсылки, когда их и так в избытке.

– Э-э… простите, что?

– Неважно. Итак, что ты думаешь о моём предложении?

– А… если я откажусь? – Единорожка указала на эскизы. – Если я не хочу на вас работать?

– Да ты смелая! – расхохоталась Луна. – Ты ведь понимаешь, что полностью в моей власти – и всё равно стремишься дерзить. Оч-чень интересно…

– Послушайте… госпожа хорскучер… – Рэрити приняла воинственный вид. – Может, вы и забыли, но я знакома лично с принцессой Селестией! У меня есть друзья, и они…

– …ровным счётом ничего не смогут поделать. Ты же не хочешь, к примеру, стать ковриком под моими ногами? Или быть поджаренной на огне, словно огромный кусок зефира? Нет? – прищурилась Луна, взглянув на пришедшую в ужас единорожку. – Отлично. Тогда ты примешь моё предложение. А если нет, то я сделаю так, что ты будешь умолять о том, чтобы тебе позволили этим заняться. Ты всё поняла, маленькая пони?

Рэрити стояла столбом, изящно прикрыв разинутый рот копытцем, и во все глаза смотрела на аликорна.

– Я дам тебе время подумать. Скажем, один день. Больше ждать мы не можем: пони мёрзнут – а вдобавок с трудом узнают своих. Подумай хорошенько, дитя. Второго шанса не будет. Увести её, – сказала Луна, магией нажав кнопку на переговорном устройстве сбоку от входа.

– Хорскучер, к вам посыльный со срочными новостями, – раздалось из динамика.

– И что там ещё… Пропустите.

Дверь распахнулась, и в переговорную ворвался запыхавшийся пегас в мятой и рваной форме флота Эквестрии.

– Госпожа… хорскучер… беда… – пропыхтел он, стараясь отдышаться – видимо, после долгого и опасного полёта.

– Что. Случилось? – холодно отчеканила Луна.

– Ваш флот… Адмирал Даст Хувер объявил, что не станет подчиняться Республике, и увёл из Балтимэйра три четверти кораблей! Остальные пытались их остановить, открыв огонь, но потерпели неудачу! Корабли адмирала вышли в море и собираются огибать Эквус! Что делать?..

– Как он посмел?! – вскинулась аликорн. – Ляганый в задницу предатель!.. Летите в штаб, – сказала она сжавшемуся от страха пегасу. – Пусть доведут до всех наших портов приказ – не пускать их корабли! Если подойдут к берегу – обстреливать главным калибром! Пусть они сдохнут в открытом море без возможности пополнить запасы! Исполняйте!

– Слушаюсь! – пегас тут же выметнулся за дверь.

Луна вновь повернулась к Рэрити и сказала:

– Разрешённых методов войны нет, дитя. Поэтому не имеет значения, как далеко мы можем зайти. Потому что победителей, – она злобно осклабилась, – не судят. И мы победим… как только избавимся от предателей. Ведь ты же не хочешь стать одним из них, верно?

Рэрити молчала, зажмурив глаза. По её гладким белым щекам текли слёзы.

---

12-е

(Здесь и далее приведены выдержки из статей, опубликованных в «Эквестрия Найтли».)

Сталлионград движется на юг

Силы армии Сталлионграда, отколовшегося от Эквестрии десятилетие назад, совершили варварский рейд на юг, в северные провинции недавно образованной Лунной Республики. Принявшие сторону Бессмертной Хорскучер пограничные силы оказались разгромлены и были вынуждены отступить. В данный момент Тротсильвания, Кумулус и Мифика находятся в «серой зоне», под совместным контролем НЛР и Сталлионграда. Тихие Просторы и Альбион удалось отстоять, что позволило спасти порт на северо-востоке Республики, хотя корабли уже были готовы эвакуироваться в Филлидельфию.

Из Мэйнхэттена пока нет комментариев, однако генсек Альтидия заявила, что их подлый и внезапный налёт был «естественным следствием понитики аликорнов Эквестрии». При этом она также сказала, что не желает эскалации и готова к переговорам насчёт самоопределения захваченных ими земель. Однако это создаёт напряжённость, которая может вылиться в прямое объявление Луной войны Северяне. Мы будем следить за развитием событий.

*

17-е

Южная война

Лунный контроль над юго-восточной частью Эквуса пошатнулся. Выразив своё резкое недовольство событиями в Мэйнхэттене, пони открыли настоящий парад суверенитетов, выходя из состава Новой Лунной Республики.

В Балтимейре произошло восстание рабочих под лозунгами синдикализма, в результате чего был захвачен и изгнан прибывший на днях гарнизон фестралов. Ответственность за восстание взял на себя глава местного профсоюза Голден Делишес.

На юго-востоке континента в Запретных Джунглях группа наёмников под предводительством печально известного «чёрного археолога» доктора Кабаллерона захватила контроль над руинами древнего города Теночтитлан и прилегающими землями и объявила о создании нового независимого государства Ацтлан при поддержке местных жителей.

В противовес этому на крайнем юге возникло образование, называющее себя Селестийским Сопротивлением. В роли его главы выступает пони, весьма похожая на героиню популярной серии книг Дэринг Ду. О её настоящей личности пока ничего не известно.

Остальная территория южных лесов находится под властью сторонников Бессмертной Хорскучер. Балтимейру, Сопротивлению и Ацтлану удалось в первые дни оттеснить их полки, но в кратчайшие сроки те были реорганизованы под командованием фестралки Стеллар Вирл, продолжившей войну против тех, кто оспаривает претензии Лунной Республики на регион.

С каждым днём нестабильность нарастает. Вероятно, скоро появятся и другие районы, решившие объявить о своей независимости.

*

23-е

Распад Эквестрии

Как и предполагалось, «парад суверенитетов» не закончился на юго-восточных землях. Вместо этого он перекинулся на западные территории под незаконным контролем Селестии, которой, видимо, непросто свыкнуться с новой ролью эквестрийского диктатора.

13-го фримера (20 ноября по старому календарю) была создана Конфедерация Южных Штатов, объединившая юго-западные провинции. Столицей территории стала Эпплуза; управление перешло к мятежникам во главе с неким Брейберном при поддержке местного шерифа. Пока неизвестно, как отреагировали на это бизоны.

15-го фримера заявили о своём отделении власти Лас-Пегаса. В качестве причины указывается нежелание участвовать в гражданской войне. В ответ на это пони вышли на массовые акции протеста, требуя возвращения в состав Эквестрии.

Наконец, сегодня, вдохновлённые примером Сталлионграда, жители Ванхувера провозгласили Ванхуверскую Коммуну и свой нейтралитет в текущем конфликте. Их возглавляет направляющийся туда вдоль южного побережья адмирал Даст Хувер, который как раз является уроженцем северо-запада. Под его командованием сейчас примерно половина бывшего флота НЛР. Оставшиеся корабли предположительно причалили к островам Спа в Южном море, находящимся под властью Кантерлота.

Больше земель, готовых стать независимыми, пока не просматривается. Можно сказать, что распад Эквестрии как единого государства окончательно завершился.

Глава третья. Битва за Кантерлот

К 82-й годовщине контрнаступления советских войск под Москвой

Январь – февраль 1008 г.

Stand and follow command,
Our blood for the homeland!
Heed the motherland’s call and brace to the storm…

Sabaton – Defense of Moscow
 

…Столовую 137-го полка 13-й пехотной дивизии эквермахта заполнял равномерный стук ложек и вилок, а также нестройный гул голосов. Пользуясь передышкой, пони отдавали должное еде и обсуждали текущие боевые действия.

Палаточный лагерь располагался рядом с линией фронта, которая за последние пару недель неслабо приблизилась к Кантерлоту. Компания «Четыре звезды», фактически ставшая марионеткой Луны, исправно подвозила припасы и оснащение, поэтому армии НЛР удавалось продвигаться вперёд и оставлять за собой запасные линии укреплений – в то время как защитники Эквестрии отступали.

По сути, у тех сейчас была одна цель – удержать столицу, уже отчётливо видную на склоне огромной горы из лагеря. А у эквермахта, соответственно, – её взять.

Грег меланхолично месил ложкой склизкую кашу на алюминиевом подносе. Напротив сидел Конситед и механически наворачивал еду за обе щеки, отстранённо глядя куда-то перед собой в пространство. Вне всякого сомнения, мыслями единорог сейчас был далеко отсюда. Наверняка в Мэйнхэттене, со своей матерью… или где бы то ни было ещё. Грег что угодно бы отдал за то, чтобы оказаться на каком-нибудь тёплом пляже. Но, увы, была одна маленькая проблема: на юге тоже шла война. По слухам, ещё более жестокая и беспощадная.

Дроппера не было видно. Перекусив раньше других, пегас, наверное, занимался проверкой позиций или возился с оружием. Став командиром отделения, он как будто вновь очутился в родной стихии. И не собирался никому делать поблажек.

Краем глаза Грег следил за фестралом в сером плаще у дальней стены палатки. Его присутствие не было чем-то странным: Лунной Канцелярии повсюду требовались глаза и уши. А уж яркие светлые глазки и пушистые ушки бэтпони подходили для этого как нельзя кстати.

Ложка звякнула о край подноса.

«К Дискорду всё. Нам отсюда не выбраться. Найтмэр Мун не прощает. А брать Кантерлот штурмом даже в страшном сне не привиделось бы. Мне остаётся разве что не сойти с ума. А там уж как видно будет».

Грег оттолкнул от себя поднос и тяжело вздохнул. Это, кстати, вывело Конситеда из прострации, чему Меллоу лишь обрадовался.

– Ты чего? Нормальная же каша, – сказал единорог, продолжив уплетать обед.

– Да так, думаю о своём… – Внезапно к Грегу пришла идея. – Слушай, а помнишь, мы тогда в камере партию не доиграли?

– Ты о чём? А, это… Но зачем? И почему сейчас? Хочешь всё-таки меня обыграть?

– Хочу определённости. Мы тут каждый день, считай, под бомбами ходим. А так… не хочется оставлять за спиной незавершённое дело.

– Это да, – понимающе вздохнул Конситед. – Я и сам жалел, что тогда не вышло доиграть. Напомни, какие там последние ходы были?..

За пару минут они восстановили в уме позицию, и единорог задумался над следующим ходом.

Но Грег не просто так решил возобновить партию. Каждый вечер, размышляя о причинах и движущих силах войны, он вспоминал ту игру и прокручивал в голове возможные варианты. И теперь, спустя месяц, у него появился надёжный план, как победить.

Сделав пару на первый взгляд слабых ходов, он позволил Конситеду дать такой вкусный шах ферзём с поля a4, а затем, закрывшись, сам перешёл в наступление. Ферзи и часть оставшихся фигур разменялись, а белый король оказался оттёрт в угол воображаемой доски.

И, беря чужую ладью своей на c1, Грег уже знал, что Конситеду не уйти.

– Конь b1… – нервно выдохнул тот.

Остатки каши давно застыли на подносах неприятными светло-коричневыми комками. Теперь у единорога был более весомый повод поволноваться.

– Слон c3, – нанёс Грег решающий удар и собрался было объявить о своей победе…

– …Олунеть можно! – донёсся до них чей-то возглас с одного из соседних столиков.

Грег и Конситед посмотрели туда. Сиреневый земнопони как раз о чём-то увлечённо болтал со своими товарищами – но теперь, когда в столовой резко настала тишина, он недоумённо оглядывался по сторонам, не понимая, чем заслужил к себе такое внимание.

А затем его глаза расширились в ужасе.

По проходу между столами прямо к нему шёл фестрал в сером, доставая пистолет из кобуры на боку.

Солдат дёрнулся было с места, чтоб убежать, – да вот только сидел он в середине скамейки.

Раздался выстрел – и рядовой, разбрызгивая кровь из пробитой груди, с хрипом упал головой на столешницу. Его товарищи шарахнулись прочь.

Бэтпони убрал пистолет и, подойдя, встал над трупом. Во всеобщем молчании подобно грому прозвучал тихий свистящий голос:

– За оскорбление госпожи нашей Бессмертной Хорскучер Луны согласно статье 338.1 Уголовного кодекса Республики этот солдат приговорён к смерти. Приговор вынес и привёл в исполнение уполномоченный Верховного суда НЛР лейтенант Миднайт Оникс. Уберите тело и направляйтесь на позиции.

Все безмолвно наблюдали за тем, как фестрал неторопливо шёл к выходу. И стук его копыт был единственным звуком, разносившемся в помещении.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, впустив внутрь ветер с порцией снега, разговоры возобновились – но уже заметно тише и осторожнее, нежели раньше.

Друзья убитого земнопони несмело приблизились к нему и, вчетвером подхватив того под ноги, понесли на себе прочь из столовой. Кто-то из работников кухни подскочил с тряпкой к их столу и принялся оттирать расплывающееся пятно крови.

– Шах и мат, Конс, – отвернувшись от ужасного зрелища, сказал Грег и взглянул на Конситеда. – Шах и мат.

«Нам всем, – добавил он про себя. – Только другие этого ещё не поняли».

Вслух же он этого не сказал. Не хотел отправиться следом за тем солдатом.

Доедали они свой обед, не произнеся больше ни слова.

---

До Кантерлота было копытом подать. Величественный город уже можно было различить невооружённым глазом на просторном выступе уходящего в небо пика. Казалось, до него можно дойти за пару часов…

Но была одна маленькая проблемка. На пути к столице нынешней Западной Эквестрии стояли войска. И через них как раз и вынужден был пробиваться эквермахт.

Гора стояла на другом берегу руки, и к туннелю, ведущему в Кантерлот с востока, подходил железнодорожный мост на высоких ажурных опорах. Раньше подходил. Теперь же он был взорван защитниками, а въезд в туннель закрыт прочной решёткой. Поэтому армия НЛР заходила с юга и севера, чтобы окружить столицу и зайти в неё с запада.

«Да, вот только мы уже неделю стоим на месте, – подумал Грег, украдкой выглядывая из окопа на позиции эквестрийцев. Вновь поднял голову и взглянул на город. – Ещё и с горы по нам палят из пушек».

Как бы в ответ на его мысли снова раздался близкий гром канонады. Орудия стреляли с обеих сторон, но попадали редко. Будто ни одной из армий не нужна была эта битва и они просто делали то, что им полагалось. Исключением были моменты, когда действительно подключалась артиллерия самого Кантерлота. Тогда уже опасность прилёта была куда как сильнее.

Грег присел, поудобней перехватил винтовку и посмотрел на других.

Тех как будто вовсе не беспокоил нескончаемый грохот. Кто-то чистил оружие, кто-то дремал, надвинув на лицо каску. Конситед играл на снегу в крестики-нолики с Дасти Найтом; по мнению Грега, единорог время от времени поддавался. Наверное, чтобы у фестрала не возникало желания застрелить его как врага народа.

Стратосферс лежал животом на бруствере и смотрел в бинокль.

– Пока не двигаются… – пробормотал пегас. – Ну ничего, придёт черёд и для новой атаки…

«С нашей или с их стороны?» – подумал Грег, но промолчал.

Время тянулось медленно. Конец января был снежным и ветреным, но в окопе как будто было чуть-чуть теплее.

Стоило только подумать о холоде, как по телу сразу прошёл озноб. Грег скривился и поплотнее сжался, засунув копыта в карманы шинели.

Что они все здесь делают? За что сражаются? Кто из них выживет, а кто погибнет? Будет ли вообще взят Кантерлот? Если нет, то зачем всё это?..

Грег покачал головой. Бессмысленно сейчас задаваться вопросами. Поздно уже. Осталось лишь стиснуть зубы и биться. Не за Республику, а за себя.

И за друзей.

Грег вновь обернулся на Конситеда и Дроппера. Пони, с которыми он столько всего прошёл за последний месяц, стали ему дороже всех сокровищ в кантерлотских подвалах. И он не мог оставить их здесь, посреди тотального, беспощадного безумия, которое прикрывалось словом «битва». Если выживать – так выживать. Если погибать – то всем вместе.

Тональность стрельбы неуловимо изменилась, и Меллоу навострил уши. Со стороны эквестрийцев точно смолкла вся артиллерия, и палили теперь только пушки эквермахта.

«Это не к добру…» – подумал серый пони и поднялся с места, придерживая копытом винтовку.

Остальные тоже подняли голову и заозирались, как бы не веря, что противник сам решил сдать позиции.

А затем они услышали стрёкот – как если бы к полю боя подлетал рой железных стрекоз.

Или птиц, готовых пропеть смертоносную песню.

– Гадство! – выругался Дроппер и добавил ещё пару словечек, после чего скатился с бруствера обратно в окоп. – Воздух! Ложись!..

Последнее слово потонуло в шуме винтов и треске очередей крупнокалиберных пулемётов.

Пули вспахали снег у Грега под носом и прошили насквозь тела двух солдат. Те ничего не успели понять: вот они живы – а вот уже под ними расползаются кровавые лужицы.

Меллоу не удержался – вскинул голову из-под каски, чтобы рассмотреть кружащее над ними нечто.

Самолёты – изящные белые крылатые стрелы – как раз в это время разворачивались над позициями эквермахта, чтобы сделать новый заход. Грегу даже почудилось, что он видит на борту одного из них солнце, как на крупе Селестии.

Лёгкие истребители. Их сейчас усиленно клепали с обеих сторон от линии фронта. Меллоу читал в учебке, что от идеи бипланов, на которых проходили первые полёты, эквестрийский Совет по технологиям отказался ещё в прошлом году. И теперь это «новое слово в технике» кружило на бреющем над их окопами.

«Не пройдёт и пары месяцев, как с этих штук придумают сбрасывать бомбы», – промелькнула у Грега мысль, и он поразился тому, как же просто и буднично прозвучало это в его голове. А значит, до такого обязательно додумаются и те, кто принимает решения.

Самолёты снова прошлись беглым огнём по силам Республики. На этот раз очереди разорвали снег чуть подальше, и Грег теперь не вжимался всем телом в мёрзлую землю, во все глаза глядя на полёт крылатых машин.

– А как вам такое?.. – послышалось бормотание Дроппера.

Меллоу обернулся. Командир их отделения стоял сейчас, не скрываясь, на задних ногах, и старательно выцеливал из винтовки один из самолётов.

«Его же убьют!»

Но пегас, похоже, сам знал, что делает.

Он выстрелил. И сразу же один из истребителей завалился набок и стал снижаться к земле, а из его корпуса повалил чёрный дым. Присмотревшись, Грег различил и вырывающиеся оттуда языки пламени.

– Вот так! Получайте!

Стратосферс восторженно подпрыгнул на месте и вновь встал на четыре ноги. На его лице была злорадная ухмылка – которая, впрочем, тут же померкла.

– Так, стоп… – пробормотал пегас и подскочил с биноклем обратно к брустверу.

В следующий миг он грязно и длинно выматерился.

– Все на позиции!

«О нет. Началось…» – подумал Грег и, сжимая в копытах винтовку, выглянул из окопа.

Случилось то, чего и следовало ожидать. Пользуясь поддержкой с воздуха, бойцы Гармонической армии дружно рванули в атаку.

Земные пони шли с винтовками и зажатыми в зубах пистолетами. Их прикрывали единороги, магией держа впереди щиты из грубо сколоченных досок, и сами палили из левитируемых стволов.

Как ни странно, это работало. Выпустив в них несколько пуль, Грег не попал ни разу. Щиты, конечно, не были абсолютно прочными, но дойти до линий противника эквестрийцам точно позволят.

Где-то в стороне упал подбитый Дроппером самолёт, взорвавшись столбом огня и тёмного дыма. Пилот, вероятно понимая, что ему уже не спастись, направил машину прямо на позиции Лунной армии.

В сторону эквермахта полетели гранаты. Одну из них единорог из отделения Стратосферса поймал телекинезом и кинул обратно. Другая же взорвалась где-то сзади, обсыпав всех земляной крошкой, капельками воды от растопленного снега и металлическими осколками.

– Мочи солнцерылых!!! – крикнул пегас и сам встал за пулемёт вместо убитого рядового.

Длинные очереди прошили ряды наступавших. На таком расстоянии, на которое те успели подойти, щиты уже не спасали, поэтому все бросали их, пускаясь в последний рывок до окопов противника.

Глядя на них, Грег видел таких же пони, как и он сам, и все, кто был рядом. Единственным отличием был лишь цвет формы… а также, вероятно, цель, ради которой они шли вперёд.

– Штыки к бою! – скомандовал Дроппер, отрываясь от пулемёта, и схватил винтовку с навинченным спереди стальным ножом.

Грег в последний раз выстрелил, промахнувшись, и рухнул на дно окопа, сжимая в копытах своё оружие. Плотный огонь сильно проредил эквестрийские порядки, но из брошенных на штурм сотен бойцов до линии укреплений несколько десятков смогли добраться.

И теперь уже не получится отсидеться в траншее, постреливая чуть выше голов. Нет – на сей раз придётся узреть, как госпожа Смерть правит свой кровавый омерзительный бал, вживую.

«Я не хочу умирать, – подумал, зажмурившись, Меллоу. – Но если я не буду сражаться, то некому будет потом рассказать правду об этой войне. А что насчёт… – Он бросил взгляд на штык на своей винтовке и помотал головой. – Нет. Я попробую обойтись другими средствами».

И он вместе со всеми развернулся лицом к противнику, готовясь встретить того во всеоружии.

Первого солдата, перелезавшего через бруствер, Грег ударил прикладом в лицо. Голова в зелёной каске тут же скрылась за земляной насыпью.

Однако наступавших всё-таки было много.

С воинственным кличем пони в бледно-зелёной форме запрыгивали в окоп и вступали в копытопашную. Дроппера окружили сразу трое, но пегас выстрелил в одного, полоснул штыком по лицу второго – а третьего, не оборачиваясь, ударил задней ногой в живот.

– Граната!.. – крикнул кто-то далеко справа.

В следующий миг раздался взрыв, и по каске Грега простучали осколки.

Похоже, не все эквестрийцы спустились в траншею. Кто-то остался сверху и теперь закидывал гранатами те участки, где не было его товарищей.

«Всё равно его скоро снимут, – подумал Грег. – Стрелки или артиллерия – без разницы. Это было чистой воды самоубийство».

Оставаться здесь – вот где самоубийство, возразил внезапно проснувшийся внутренний голос.

«Ой, да сам знаю», – отмахнулся Меллоу и приготовился к новой схватке.

С насыпи спрыгнули ещё двое – и встали от него с двух сторон, отсекая пути к бегству. У одного в зубах был пистолет, и Грег, недолго думая, ударил его головой в каске, вбивая оружие тому в рот.

Внезапно резкая боль пронзила круп, и серый пони закричал, поворачивая голову к другому противнику – белому единорогу в прямоугольных очках.

Оказывается, тот, когда Меллоу атаковал его товарища, машинально подался вперёд и всадил жеребцу штык в задницу. И теперь словно бы сам не знал, что с этим делать.

«Вот дурак. Но блин, как же больно!..»

Зарычав, Грег рванулся вперёд, соскакивая со штыка. Холодный воздух обжёг рану как кипятком, и с губ сорвалось шипение.

«Артерия не задета, – с долей облегчения понял Грег, ощущая, как намокает от крови штанина. – Значит, ещё не конец…»

– Пригнись! – услышал он вдруг окрик Дроппера и, не удержавшись, упал на живот, раскинув копыта в стороны.

Раздался выстрел. Грег обернулся – и увидел, что у единорога больше не было ни очков, ни лица. Выронив винтовку, тот в агонии прижимал копыта к кровавому месиву на месте своего носа.

Ещё один выстрел попал ему в грудь – и солдат завалился на спину. Для него эта война, очевидно, была окончена.

– Не спи! – рявкнул Стратосферс и парой быстрых движений вновь перезарядил винтовку.

А затем тяжёлым ударом копыта размозжил голову тому эквестрийцу, который до сих пор со стоном выковыривал пистолет из своего рта, и с неодобрением глянул на Грега.

– Будешь так тупить – сдохнешь! – бросил пегас, выглянул наружу и, вновь подскочив к пулемёту, выпустил несколько очередей в начинавшуюся метель.

Меллоу и сам чувствовал, как становится холоднее, а ветер закидывает в окоп снежную крупу большими горстями. Точно сама природа намекает на то, что надо остановиться и вернуться всем по своим позициям. Продолжите завтра, говорил ветер, а лучше – расходитесь все по своим домам. Там тепло, можно сесть и пообедать в любое время, а ещё – в ежедневной лотерее на жизнь куда привлекательнее шанс выигрыша.

Вот только никто этот призыв не слышал.

– Нет, нет, подождите, не надо!.. – донёсся внезапно голос Конситеда.

Грег обернулся. На Джаканейпса надвигался солдат противника – судя по лычкам, сержант или что-то в этом роде. Жёлтый единорог сидел, вжимаясь в дощатую стену окопа, и в ужасе глядел на стоящего перед ним эквестрийца. Винтовка в дрожащих копытах была выставлена вперёд как последний, отчаянный шанс на спасение.

Противник (Грегу он был виден лишь со спины), стоя на задних ногах, молча нацелил оружие в лицо Конситеду.

«Уходи! Не сиди столбом!» – хотел крикнуть серый пони своему другу… но слова встали колом в горле.

Минул один бесконечно долгий миг… и вдруг из налетевшего вихря снега возник тёмный силуэт Дасти Найта.

Фестрал взмахнул зажатым в зубах ножом – и из вспоротого горла солдата хлынула кровь. Пони в камуфляже рухнул на снег перед замершим Конситедом. И всё ещё продолжал дёргаться.

Дроппер подбежал к ним и в упор выстрелил эквестрийцу в голову. Судороги прекратились.

– Вставай, салага! – подбодрил пегас до сих пор сидевшего на месте единорога. – Не вечно же мне вас спасать… Э, да ты обделался там, что ли?..

Стратосферс помахал копытом у Конситеда перед носом. Тот моргнул, поднял взгляд и наконец поднялся на ноги.

Меллоу же в это время вытащил из подсумка индивидуальный пакет и силился прилепить клейкий бинт на место ранения. В итоге он не нашёл ничего лучше, чем положить бинт на землю и сесть на него окровавленным задом. Клейкие края прилепились к коже, и боль сразу же чуть отступила.

Снова послышался рёв подлетающих самолётов. Грег задрал голову, ожидая увидеть новый заход «солнечной» эскадрильи – но вместо этого в сером облачном небе стали появляться тёмные точки. И летели они с тыла позиций эквермахта.

«Это же наши», – понял Грег – и ужаснулся тому, что впервые подумал о Лунной армии как о «своей» стороне в конфликте.

Серый пони на миг опустил взгляд на свои окровавленные копыта.

«Но… тут только моя кровь…»

Он вспомнил свой первый бой – и тяжело вздохнул, стиснув зубы.

«Нет. Уже нет».

Дроппер же при виде самолётов чуть не запрыгал от радости.

– Вот так, да! Подмога! Летите быстрее – и мочите этих ублюдков!

Он вновь выглянул из траншеи с биноклем и подсел к пулемёту.

– Нет, гады! Вы у меня так просто не пройдёте!..

Опять застрочили очереди. Точно заводной дятел отбивал ритм по особенно крепкому дереву.

Грег же смотрел наверх – на то, как приближаются к их позициям самолёты. Ему даже показалось, что он видит на их то ли фиолетовых, то ли синих бортах белый выгнутый полумесяц.

«Луна и Солнце, – отстранённо подумал он. – Это и в самом деле война Луны и Солнца.

Как там называлось, когда в древние времена светила сходились на небе?.. Затмение? Неважно. Солнце сожжёт тела, а Луна заморозит души. И ни того, ни другого избежать мы уже не в силах».

Самолёты Пегасенваффе пролетели прямо над их окопами и вступили в бой с грациозными белыми машинами Селестии. Грохот выстрелов заполонил всё не только на земле, но и в небе.

Глянув мельком в сторону горы, Грег увидел, как белокаменные кантерлотские башни окутались розовым полупрозрачным куполом.

«Щит, – понял жеребец. – Они подняли щит. Выходит, за битвой следит сейчас сама Селестия».

Тем временем основная волна штурма угасла. Потеряв впустую десятки жизней, бойцы Гармонической армии больше не ломились напропалую к вражеским позициям. Устроившись за щитами, которые они до этого бросили, и то и дело перебегая с места на место, они поливали свинцом окопы эквермахта.

А их поливали в ответ. Достаточно было на долю секунды зазеваться, чтобы словить случайную пулю в голову.

Время от времени с каждой из сторон летели гранаты. Но силы единорогов было достаточно, чтобы вовремя их отшвыривать, – этим смог заниматься даже Конситед. Так что маленькие осколочные снаряды взрывались в основном на ничейной полосе – ровном пространстве шириной в пару десятков метров между линиями сражающихся противников.

Грег выпускал пулю за пулей – не заботясь о точности и стараясь просто делать как все. Дасти Найт тенью маячил где-то за спиной. Вне всяких сомнений – присматривал за тем, как бойцы Найтмэр Мун убивали врагов Лунной принцессы.

– Смотрите! – вдруг выкрикнул кто-то.

Грег задрал голову – и замер на месте, поражённый увиденным.

Как и все вокруг. Бой словно остановился, пока все стояли с оружием в копытах, уставившись в небо.

Прямо на магический щит летел самолёт Лунной армии.

Меллоу представил себе искажённое яростью лицо пилота-бэтпони с жутким оскалом (почему-то ему показалось, что это должен быть именно бэтпони) – и вздрогнул, осознав, что этот безумец собирается сделать.

Тот планировал протаранить замок.

У серого пони сжалось сердце.

Если авантюра удастся и Селестия погибнет…

Дыхание перехватило от ужасных мыслей.

…то уже ничто не сможет остановить натиск принцессы Луны.

Но, взглянув чуть в сторону, Грег заметил ещё один самолёт – на этот раз белый. Тот летел наперерез синему, паля из всех пулемётов.

«Интересно, успеет ли он?»

Внимание каждого на поле битвы было приковано к паре крылатых машин.

Все понимали – в эти секунды решается судьба Эквестрии.

---

Марч Гастисноус была родом из Винниаполиса – небольшого северного городка, который в первые же часы после известий о возвращении Найтмэр Мун захватили культисты Ночи.

Завязались ожесточённые бои с местными военными. Тогда же из города хлынула волна беженцев в более спокойные регионы.

Сбежала оттуда и Марч. Но когда она подъезжала к Кантерлоту на переполненном поезде с сотнями других пони, её разобрал стыд – за то, что она оставила в беде родной город. И поэтому она решила встать на службу Эквестрии в наступившее трудное время, чтобы хоть как-нибудь искупить для себя эту сиюминутную ошибку.

Марч была коммунисткой, и заложенная с юных лет мораль твердила ей, что она должна это сделать: всё-таки в Винниаполисе сохранялось сильное влияние Сталлионграда, находившегося лишь через пару провинций к северо-западу. Кремовая земная пони постоянно думала о том, каково приходится её землякам, – и битва на стороне Селестии стала для неё главной целью и личным долгом.

А потому, сразу по прибытии в Кантерлот, она записалась в вооружённые силы Эквестрии. Да не абы куда, а в авиацию – где как раз сильно не хватало пилотов для всё новых и новых машин, которые лихорадочно клепали на военных заводах. Месячные лётные курсы… и сразу перевод в элитную эскадрилью «Стрелы Селестии» за отличные результаты.

Марч полюбила летать с первой же минуты. Сидя за штурвалом, она буквально кожей ощущала весь самолёт – и копыта словно сами знали, куда его направить.

За январь она побывала на разных участках фронта: «Стрел» посылали то на север, то к Понивиллю для патрулирования над Вечнодиким лесом, то ещё куда-то, чтобы задержать продвижение эквермахта, пока враги не успели подтянуть свою авиацию. Но теперь Марч впервые сражалась за Кантерлот, будучи буквально на острие битвы.

Когда город окружила защитная сфера, Марч с некоторым облегчением выдохнула. Всё же теперь столичные башни были в безопасности от пулемётных обстрелов вражеских истребителей.

И кобыла с удвоенным азартом включилась в битву, вертя невообразимые петли, чтобы уйти от огня, и сбивая один самолёт противника за другим.

Но при этом она видела и то, как взрывались в воздухе её товарищи. Лётчики Лунной армии тоже оказались во всех смыслах не промах – и не жалели усилий, чтобы пробиться сквозь рой защитников к Кантерлоту.

И когда Марч заметила, как один из истребителей, прикрываемый сбоку ещё двумя, нацелился на королевский замок, она не раздумывала ни секунды, прежде чем направить свою машину в их сторону.

Самолёты прикрытия помчались к ней. Но Марч крутанула «бочку» с уходом вверх, избегая пуль (желудок при этом ощутимо подскочил к горлу), и сама точными выстрелами подбила тех, заставив переключиться на собственное выживание.

А потом выжала рычаг газа ещё сильнее и помчалась наперерез «смертнику».

Тому оставалось секунды три до того, как врезаться в щит. Она сама подоспела бы примерно тогда же.

Пулемёты провернулись и замерли – их заклинило. Марч больше не могла стрелять.

Голова была странно пуста – мысли не успевали сформироваться в горячке боя. Но глубоко внутри кремовая пони уже понимала, что должна сделать.

И когда до щита осталось совсем чуть-чуть, она успела увидеть принцессу Селестию.

Аликорн стояла на смотровой площадке замка и будто в оцепенении, приоткрыв рот, глядела на самолёт, который неотвратимо летел прямо на неё. Рог принцессы сиял, поддерживая щит – но что будет, если что-то на полном ходу в него врежется?

Сможет ли тогда Кантерлот вообще выстоять?..

Марч больше не колебалась. Отклонив траекторию максимально наперерез, она на полной скорости влетела в борт вражеского истребителя.

Но перед тем, как мир дрогнул и исчез в огненной вспышке, на губах пони по имени Марч Гастисноус застыла спокойная и мягкая улыбка.

---

…Белый самолёт врезался в синий, и у самой защитной сферы расцвёл огненный цветок взрыва.

Горящие машины пробороздили магический купол, гася инерцию. Светло-розовое поле замерцало – очевидно, удар всё равно был очень сильный.

Затем произошёл ещё один взрыв, и вниз с горы посыпались объятые огнём обломки.

Сфера магии, окружавшая Кантерлот, мигнула пару раз и вновь соткалась вокруг столицы.

Щит устоял.

Эквестрия продолжала сопротивляться.

Грег перевёл дух, приходя в себя после невероятного зрелища.

Он был скорее рад тому, что безумный план лётчика Лунной армии провалился. Если бы Селестия погибла…

Серый пони мотнул головой, не желая о таком даже думать.

…мир уж точно не стал бы прежним. А так сохранялась хоть какая-то надежда, что всё в будущем разрешится.

Он хотел было отдать честь пилоту, пожертвовавшему собой, чтобы спасти столицу, – но точно словил бы пулю от Дасти Найта. Нельзя показывать никому свои настоящие чувства. Только так есть шанс выжить… и остаться вменяемым.

На несколько кратких секунд на поле боя стало очень и очень тихо. Лишь гудели моторами в вышине самолёты – да с глухим шумом врезались в землю обломки.

А затем пони словно вспомнили, что они вообще-то воюют.

И битва продолжилась.

Грег снова прильнул к прицелу винтовки, скользя перекрестьем по поредевшим рядам эквестрийцев. Те отстреливались, как будто бы отступая назад, к своим позициям.

Привычно загрохотали орудия, выстреливая снаряд за снарядом.

Один за другим с неба падали сбитые самолёты обеих армий.

– Да, получайте! Так вам!.. – радостно приговаривал Дроппер, стреляя из пулемёта.

Грег тоже стрелял. Все стреляли. Даже Конситед – и тот стрелял.

Это было настоящее, форменное безумие.

А потом…

Метель усилилась, ухудшая видимость. Снег набивался в лицо и за воротник, стоило только высунуть голову из окопа. Ветер завывал всё сильнее, словно приказывая всему закончиться.

И всё закончилось.

Самолёты обеих эскадрилий обменялись последними атаками и повернули назад, возвращаясь на аэродромы. Замолчали пушки, истратив запас снарядов. Затихли ружья и пулемёты – солдаты берегли боеприпасы для следующей стычки.

Остался лишь снег. И тишина. И трупы.

– Ух, неплохая заварушка вышла! – сказал Дроппер, спрыгивая на дно траншеи. – Щас ещё маленько покараулим, чтоб те не рыпнулись, а потом сходим пожрать и на боковую. И это мясо надо будет убрать, – он ткнул ногой мёртвого солдата в эквестрийской форме.

Грегу кое-как удалось внешне остаться невозмутимым.

«Они такие же пони, как мы, – напомнил он себе. – Просто с другой стороны фронта. Хотя… нет. Не такие же. Это мы наступаем, стремясь навязать всей стране свою Лунную революцию. А они всего лишь защищают то, что принадлежит им по праву.

Стоп… я опять сказал “мы”? Да что со мной такое?.. Тревожный знак. Надо будет что-то с этим делать».

– По крайней мере мы выжили, – пробормотал Грег и сел на мёрзлую, припорошённую снегом землю у стены окопа. – Ты как, Конс? Ко-онс?..

Но Конситед не отвечал. Он сидел, сжавшись в комок, и пустыми глазами смотрел прямо перед собой. Его плечи изредка вздрагивали.

– Ко-онс…

Грег осторожно коснулся его копытом.

Единорог дёрнулся, как ужаленный, завертел головой, будто стараясь понять, где находится, а потом его взгляд остановился на Меллоу.

– А-а… Я в порядке, – выдохнул он. – Не беспокойся обо мне…

– Я же вижу: ты сам не свой, – наклонившись поближе, негромко произнёс Грег. – Может, тебе стоит… ну, попросить о переводе? Хотя… – серый пони тут же покачал головой. – Отсюда перевод только в гроб, это верно…

– В полночь возле сортира, – вдруг отчётливо прошептал Конситед. – Тогда и поговорим. А сейчас… – он прикрыл глаза, – оставь меня в покое.

Грег молча кивнул и поднялся с места. А затем направился к остальным – убирать трупы.

«Эта война была нужна только Найтмэр Мун, – думал он, помогая стаскивать окоченевшие тела в бледно-зелёных куртках. – Она её начала – а они… стремятся её закончить. Но пока она сидит в своей башне в Мэйнхэттене – мира нам не видать. А изгнать её на луну на тысячу лет ни у кого сейчас сил не хватит.

Но это пока. Однажды… – жеребец задрал голову и взглянул в такое же серое, как и он, непогодное небо, – всё изменится. Должно измениться. Не может так быть, чтобы было иначе.

И тогда… всё вновь будет хорошо».

---

Над фронтовой полосой опустилась ночь, озаряя окопы ярким светом луны. Если посмотреть вверх, то казалось, что сама Найтмэр Мун наблюдает за всем с небес, охраняя покой своей армии.

Пони застыли на дне траншей, скрючившись в три погибели, чтобы согреться. Метель закончилась поздно вечером, и вместо неё пришёл мороз, знаменуя собой наступление февраля.

Война шла уже почти три месяца.

По лагерю эквермахта расхаживали дозорные. Стоять на одном месте по такому холоду было бы смерти подобно. Конечно, маловероятно было, что какой-то шпион попытается проникнуть в стан Лунной армии сейчас, когда кругом так холодно, а наверху ярко светит белая блямба, но всё же… мало ли что взбредёт в голову этим эквестрийцам.

– …Стой! – послышался внезапно негромкий оклик. – Флюгер.

Грег чуть высунул нос из-под надвинутого воротника.

– Чашка, – ответил он отзывом на пароль. – Дай пройти.

– И чего вы все в такой дубак ходите?.. – спросил дозорный, кутаясь в шарф. Как водится – серый и с инвентарным номером по краю. – Закурить есть?

– Не курю. И тебе не советую, – сказал Грег и пошёл мимо.

– Да пош-шёл ты… – прошипел дозорный ему в спину.

Меллоу покачал головой и поглубже зарылся носом в ворот шинели.

Конситед, как и обещал, уже ждал его за выгребной ямой. Серый пони в кои-то веки порадовался холоду. Хотя и не был сильно доволен выбором места для разговора.

С другой стороны, придумать что-то другое и столь же неподозрительное было бы сложно.

Единорог съёжился на снегу, подобрав под себя ноги. В эти мгновения он выглядел таким жалким, что у Грега невольно сжалось сердце.

– Это я, Конс, – негромко произнёс он, подходя ближе. – Вставай.

Клубок развернулся, являя миру жёлтое осунувшееся лицо, которое теперь по цвету почти сливалось со снегом, и рог, торчащий из отверстия в каске.

– Грег… – выдохнул тот, и имя развеялось в воздухе белым паром. – Признаться, не верил, что ты придёшь. Думал, что тебе… будут по барабану мои проблемы.

– Мы должны держаться вместе, – ответил Грег. – Только так мы сможем тут выжить, никак иначе. И ты можешь мне доверять. Я ведь не Дасти Найт, сразу не потянусь за оружием.

– Не знаю… Я уже никому и ничему не верю. – Единорог сокрушённо покачал головой – и вдруг посмотрел серому жеребцу в глаза. – Грег… я не хочу больше жить. То есть… хочу, но… не так… как мы сейчас. Мы все. Это… неправильно.

– Знаю, что неправильно, – кивнул Меллоу. – Знаю. Но ты пойми: есть очень большая разница между…

– Я понимаю. И надеюсь, что и ты поймёшь. Я. Не хочу. Так. Жить. Понятнее?

Конситед на эмоциях дёрнул шеей, и Грег вдруг некстати подумал, что если на глазах выступят слёзы, то к утру веки намертво замёрзнут от инея.

– Не всё потеряно, – ответил он. – Кантерлот до сих пор не взят, и мы ещё живы. Радуйся, что тебе вообще удаётся проснуться с утра… или от звуков обстрела. У тебя должна быть какая-то цель, которая будет вести вперёд и не позволять сдаться. Так будет легче. И голова перестанет болеть по пустякам.

– И у тебя есть такая цель?

– Да, – кивнул Грег. – Разобраться в причинах этой войны… и в том, почему она всё ещё продолжается. Пони просто не могут быть такими злыми. Это… не в нашей природе.

– Природе? Да что ты знаешь о природе, Грег Меллоу…

Неожиданно Конситед выкрикнул хриплым срывающимся голосом:

– И в том-то и дело! У меня нет больше цели! Мне незачем больше жить! Понимаешь?! Незачем!..

Он весь затрясся и тяжело осел в снег. «Ну точно глаза заиндевеют», – подумал Меллоу, подходя и садясь рядом.

– Что случилось? – тихо спросил он. – Я могу помочь?..

Жёлтое копыто протянуло измятый конверт, мокрый от снега.

– Пришло последней почтой… – Послышались сдавленные всхлипы. – Мать умерла. Эти подонки-гестапони вломились к ней и просто выкинули на улицу!.. Обвинили… в неблагонадёжности… Она не дожила до допроса. Ведь в Мэйнхэттене, знаешь ли, сейчас тоже холодно…

Грег молчал, не зная, что говорить. Своих родителей он похоронил уже давно – поэтому знал, что чувствовал в этот момент Конситед. Однако Меллоу не мог подобрать слов, чтобы его утешить.

– У меня никого не осталось! Понимаешь?! Никого!.. Ни семьи, ни друзей, ни работы!..

– Я твой друг, – сказал Грег. – И Дроппер тоже… ну, насколько сейчас он может быть другом.

– Да в том-то и дело!.. Как может быть другом тот, кто прямо-таки упивается убийствами? Да и ты хорош… Я видел, как ты стреляешь…

– Я целюсь мимо. Я просто хочу выжить. Не привлекая к себе внимания.

– Я тоже… но я уже не уверен. Грег, – на серого пони уставились полные отчаяния зелёные глаза, – мне страшно. Я либо сбегу, либо пущу себе пулю в висок. А если сбегу… – единорог вздохнул, – то наверняка напьюсь… да так, чтобы захлебнуться блевотиной и сдохнуть. Больше я не вижу себе иного будущего.

– Ты не умрёшь, если не сдашься. Я не умру. Мы вместе выживем в этом аду… если не перестанем верить.

– Ты, может, и да. Но моя вера уже на исходе.

Конситед встал и, пошатываясь, побрёл в сторону блиндажа, где они размещались.

Грег посмотрел ему вслед.

«Война ломает. Но может и закалить. Где окажусь я? Неизвестно. Другие? Та же фигня.

Ясно одно: мы будем уже не те, что прежде».

---

Промелькнул ещё один день.

Ни одна из сторон пока больше не шла в атаку: обе копили силы перед решающим боем. Кантерлот всё так же возвышался неприступной крепостью на склоне пика, и бойцы эквермахта недобро оглядывались на город, понимая, что взять его будет той ещё задачкой.

Только артиллерия стреляла с завидной регулярностью. Полдня утром, небольшой перерыв, пока подвезут новый боекомплект, потом полдня вечером и несколько залпов ночью. Чтобы, так сказать, не расслаблялись.

Зато ночью произошло и нечто иное. Часам к двум послышался шум моторов, а затем гулкие взрывы со стороны Кантерлота и окопов противника. Бойцам не сообщали, что произошло, но по слухам всё уже было ясно: Лунная армия впервые успешно осуществила бомбардировку. А это значило, что теперь столица Эквестрии больше ни на секунду не была в безопасности.

Ненависть, прорывавшаяся во время очной схватки, на время ушла, сменившись обычной глухой неприязнью и непониманием. Точнее, солдаты Найтмэр Мун всё понимали, почему до сих пор не сдавались войска Селестии, но считали это полным идиотизмом.

Почти все… кроме Грега Меллоу. И, возможно, некоторых других, что не до конца верили пропаганде.

…Утром второго февраля отряд Дроппера привычно направлялся на позиции. За последние дни командование подтянуло все оставшиеся резервы, и теперь в лагере было довольно тесно. Пони шли кто куда: кто в столовую, кто по нужде, кто на учебные стрельбы (этих, очевидно, как раз выдернули с подготовки).

В целом, обычная суета…

В ожидании атаки.

Причём неважно, придётся ли защищать или нападать самим.

– …Слушайте вводную, – отрывисто говорил на ходу Дроппер, стараясь не застудить горло. – Нам на совещании не раскрывали деталей, но кой-чего – к чему всё идёт – сообразить я сумел. Чувствую, совсем скоро мы по новой пойдём в наступление. И там будет всё: и танки, и «птички», и пушки… Ну и мы, само собой. Главная сила эквермахта, – отчеканил он каждое из этих трёх слов. – Короче, когда всё начнётся, самое главное – самим не прозевать момент и включиться в общую битву. Будьте готовы, значит. И ждите команды… Команды, я сказал! – обернулся пегас на фыркнувшего Дасти Найта. – Чтоб без самодеятельности! Я ведь тоже за тобой слежу, понял?

Фестрал стушевался и пошёл дальше как все – без видимых внешних эмоций.

Мимо прошагал взвод бэтпони, которых вёл за собой жирный комиссар с землистого цвета шкурой, кортиком на боку и лычками штурмхуфера на воротнике чёрного плаща Лунной Дивизии.

До Грега донёсся обрывок его пламенной речи:

– …Теперь вы подчиняетесь высшему благу и отвечаете на высший зов! Вы – часть лучшего и величайшего, и для вас не может быть неудачи! Оставьте позади все свои слабости! Отныне вы больше не смертные! Отныне вы – несокрушимые солдаты Ночи![1]

– Да!!! – дружно ответили двадцать глоток.

– Слава Луне!..

Серый пони поёжился. Часть бойцов была именно такими фанатиками – и во многом благодаря нарративу, который целенаправленно внедряло в их головы руководство.

Ведь это же круто – быть орудием высшей цели, пусть даже она и заключается в том, чтобы убивать тех, кто видит мир иначе! Ведь это классно – знать, что за любые действия тебе ничего не будет, если от этого пострадают враги! Это потрясно – верить, что ты лучше кого-то лишь потому, что вовремя выбрал нужную, как тебе показалось, сторону!

И беда была в том, что многие на это велись. И начинали нести свою службу уже со вполне конкретными – и опасными – целями.

«Но я не поддамся. Как бы тяжело ни было – я не стану этому подчиняться. Но я не вправе считать себя лучше других только из-за того, что могу мыслить трезво. К сожалению, по нынешним временам это не показатель».

 

…На позициях всё было по-прежнему. Как обычно, стучали пулемёты и грохотали винтовки, то и дело рвались снаряды, временами падали сбитые самолёты. Нельзя было отличить этот день от многих других, когда здесь шла всё та же тяжёлая битва.

«День сурка, – подумал Грег, занимаясь тем же, чем и в последнюю пару недель: стреляя. – Помню, была такая радиопостановка, в которой пони застрял в одном и том же дне и всё повторялось снова и снова… Так и здесь. Всё это один большой день сурка, и даже смерть как будто не может отсюда никого вытащить. Кажется, что если погибнешь, то всё равно останешься здесь – но уже навсегда. Поэтому…»

Пуля чиркнула по каске, и Меллоу пригнул голову, схоронившись за бруствером. Чтобы затем снова высунуться и пальнуть наугад, заставляя того стрелка тоже вернуться на грешную землю.

Рядом привычно строчил пулемёт Дроппера.

– Да… вот… получайте, солнцерылые… сдохните за свою шлюху Селестию… – приговаривал себе под нос бежевый пегас.

Грег аж подивился, как тот ухитряется оставаться бодрым и настроенным на победу. Должно быть, ненависть к противнику (причём неважно, искренняя или внушённая) выжгла внутри Стратосферса весь страх, оставив место решимости поубивать всех по ту сторону фронта.

На Конситеда было жалко смотреть. Единорог весь дрожал – и жмурился каждый раз, когда выставлял из окопа дуло винтовки и отправлял очередную пулю в неизвестность. Дасти Найт уже начал нехорошо на него коситься, и Грег решил, что встанет на сторону бедолаги, если дело дойдёт до конфликта.

Вдруг сзади послышался какой-то шум, похожий на… рёв двигателей, причём приближающийся. Как будто что-то громадное и мощное надвигалось с тылов, чтобы взять на себя инициативу в атаке.

– Ага! – радостно потёр копыта Дроппер, на миг оторвавшись от пулемёта. – То, о чём я как раз говорил! Вот и танки подоспели! Ну теперь эти выродки точно получат!..

«Танки?!»

Грег читал в учебке, что в Лунной Республике уже разрабатывают огромные гусеничные боевые машины, но он и подумать не мог, что ему предстоит их увидеть так скоро. Тем более в действии.

– Всем вниз! – скомандовал Дроппер, и бойцы дружно поспрыгивали на дно окопа.

Запрокинув голову, Меллоу с открытым ртом наблюдал за тем, как пара гигантских траков проехалась над траншеей и погнала дальше, в сторону позиций Гармонической армии.

Серый пони первым, не дожидаясь окрика Стратосферса, подскочил к брустверу и чуть высунулся, во все глаза следя за маршем новой военной техники на врага.

Танков было, может, не очень много – штук десять или двенадцать, насколько можно было видеть участок фронта, – но впечатление они производили. Высотой с трёх пони, целиком покрытые броневыми листами и с длинным стволом орудия на вращающейся башне со знаком Луны, эти исполины накатывали на эквестрийцев, как…

Грег даже не смог подобрать сравнение. Такого в известной ему истории пони просто не было. И новую главу этой истории писали прямо сейчас.

Рявкнула пушка одного танка, и на стороне противника взвилось огненное облако взрыва. Начали стрелять и другие – и окопы Эквестрии закрыло от взора завесой дыма.

– Так, правильно… – бормотал Дроппер. – Пока сидим. Пусть эти нам дорогу малость расчистят, а там и мы уже в атаку пойдём…

– В атаку?.. – испуганно переспросил Конситед. – Мы?..

– Ну конечно, салага! А кто ж ещё?..

Пегас с отеческой улыбкой повернулся к единорогу – но тут же нахмурился, увидев, как тот дрожит.

Неизвестно, что бы произошло между этими двоими, если бы Грег не крикнул: «Смотрите!» – указывая копытом на ближайший к ним танк.

Тот как будто на что-то наехал – и теперь, скособочившись, стоял на месте, вхолостую вращая гусеницами.

– Твою мать… – сплюнул Дроппер. – Эти уроды понатыкали укреплений! Любая хрень, которая на них наезжает, становится просто грудой металлолома! Вот козлы!.. Ну я им устрою…

Пегас вновь прильнул к пулемёту и открыл огонь.

Грег присмотрелся повнимательнее. Действительно, перед позициями эквестрийцев находились заграждения из крестообразно сколоченных палок[2], припорошённые снегом для незаметности. Натыкаясь на них, танки просто повисали в воздухе – и становились отличными беспомощными мишенями.

Из дыма вдруг показался на миг силуэт пони – и словно что-то кинул в остановленный танк.

Машину вмиг охватило пламя – а через несколько секунд она взорвалась.

– Чтоб их!.. – Стратосферс ударил копытом по насыпи. – Это же те самые «коктейли Дэйбрейкер», которыми наши закидывали этих выродков в Мэйнхэттене!

«“Коктейль Дэйбрейкер”? Надо будет запомнить», – фыркнул про себя Грег. Чтобы не сойти с ума, он старался испытывать как можно меньше эмоций – и просто бесстрастно за всем наблюдать.

Танковая атака захлебнулась. Бронемашины вязли в заграждениях из этих ежеподобных конструкций, а те, что прорывались дальше, выводились из строя артиллерией или бутылками с горючей смесью.

Дым над чужими окопами начал рассеиваться – а вот на линии огня густо чадили десятки уничтоженных танков.

Внезапно на поле боя стало заметно тише. Грег посмотрел на небо – воздушный бой, можно сказать, закончился, но вот кто победил, было неясно. Даже орудия – эти источники нескончаемого басового аккомпанемента – как будто стихли.

В этой тишине особенно чётко раздался голос, размеренно выводящий слова песни:

 
Снова трудный год,
Враг нас гнал, идя в обход.
Всю свою мощь направил в битву зла оплот.[3]
 

Пел жеребец, и его голос слышался от позиций Эквестрии, явно усиленный единорожьей магией.

 
Маршируя в ад
Легионами солдат,
Шла Найтмэр Мун к сердцу страны – на Кантерлот…
 

Грег вдруг заметил, как один за другим под прикрытием остовов горящих танков бойцы Селестии выбираются из траншей и кучкуются в боевые порядки, явно намереваясь пойти в атаку, воодушевлённые внезапной песней.

Снова загрохотали пушки и затрещали выстрелы – но голос певца им было не затмить.

 
Но карта бита –
Взяв фронт в копыта,
Вышла Селестия к полкам
И сказала нам:

 

– Родина никогда вас не забудет!
Некуда отступать – позади Кантерлот!
Так насмерть стойте же вы под залпы орудий –
И память в наших сердцах о вас не умрёт!

 

Грег наконец увидел того, кто пел. Это был белый земнопони с зачёсанной назад чёрной гривой и в тёмных очках, одетый в бронежилет поверх белого маскхалата. Он стоял на возвышении из нескольких составленных вместе «ежей» и крутил головой, осматривая поле битвы. По бокам от него стояли два единорога – очевидно призванные прикрывать его магическими щитами.

И точно: прилетевшая в ту сторону пулемётная очередь просто рассыпалась в воздухе о невидимую преграду.

Сбоку донёсся отборный мат, и Грег понял, что это Дроппер проверял защиту певца на прочность.

А пони шли. Их поднималось всё больше и больше – и вскоре на позиции эквермахта надвигалась целая стена из солдат в бледно-зелёной форме. И Меллоу был готов поставить зуб на то, что их глаза горели уверенностью в себе и в своей победе.

– Кто это? – спросил он, указывая на жеребца в бронежилете.

– Радио Бутс, – процедил Стратосферс и прикрикнул на рядового, принёсшего новую пулемётную ленту: – Да быстрее ты! Чего возишься, как сопля ленивая!.. Так вот… – вернулся он к теме. – Он типа музыкант. Я его слушал иногда раньше… Но вот дерьмо – после всего он к этим переметнулся! И в рот ему ноги – его даже застрелить нельзя! У-у, тварь, ненавижу…

А тем временем исполнитель начинал новый куплет.

 
Вновь война сестёр,
Вся страна – сплошной костёр,
И каждый день натиск врага только растёт…
 

Рядом прозвучал всхлип, и Грег невольно повернул голову на Конситеда.

От увиденного сердце серого пони сжалось в нехорошем предчувствии.

Единорог застыл на месте, во все глаза глядя на наступающие войска Селестии. Казалось, он вот-вот выронит свою винтовку.

– Нет… – прошептал он и зажмурился. Стиснув зубы, мотнул головой. – Я… не могу… Нет… лучше…

– Чего ты там бормочешь?.. – обернулся к нему Стратосферс.

Грег вдруг заметил, как напрягся поблизости Дасти Найт.

«Понячьи перья, да они его сейчас убьют!»

– Я сдаюсь!!! – вдруг завопил Конситед, бросил винтовку и, выскочив из окопа, поскакал на трёх ногах в направлении Гармонической армии. Левую переднюю он держал над собой, словно показывая, что у него нет оружия.

– Стой, куда?! – крикнул ему вслед Дроппер, перезарядив пулемёт. – Конс!..

 
Встать не без труда,
Но отовсюду поезда
Свозят все резервы сделать шаг вперёд…
 

Тут в воздухе что-то просвистело, и единорог с нелепым, будто бы вышедшим из-под пера неумелого фикрайтера именем Конситед Джаканейпс рухнул на снег, брызжа кровью из пробитого горла.

Глаза Грега расширились, когда он осознал, что произошло.

Это Дасти Найт, метнув нож, убил бойца, который пытался сдаться. Но со стороны врага по единорогу не было сделано ни одного выстрела.

А затем лежащее тело переехало гусеницей танка.

Меллоу протёр глаза, чтобы убедиться, что это ему не почудилось.

Несколько танков с солнцем Селестии на броне, чуть менее грозные и внушительные, чем сожжённые Лунной армии, выдвигались по расчищенным от «ежей» коридорам прямо на траншеи эквермахта.

Под тяжёлые траки полетели гранаты, но вовремя замечавшие это пехотинцы откидывали снаряды прочь левитацией. Медленно, но верно танки продвигались вперёд.

«Дело плохо, – подумал Грег, вертя головой и тщетно пытаясь уцепиться за что-то взглядом. – Как бы теперь не пришлось отступать нам самим!»

 
От Мэйрпозы
До Пондеросы
Полки идут стеной.
Пони, смело в бой!
 

Последняя строчка, выданная чуть ли не по слогам, словно стала сигналом. Эквестрийцы рванули вперёд, в новую самоубийственную атаку. Вот только теперь они и правда верили, что у них может получиться.

– Что это вообще за дурацкие названия?! – возопил Дроппер, лихорадочно паля из пулемёта. – Других, что ли, городов нет?!

Мозг серого пони сразу вспомнил работу в транспортной компании и подкинул немного сведений.

– Ну, Мэйрпоза – она на северо-западе! – ответил Грег и выстрелил куда-то поверх голов. – А Пондероса – почти сразу за Кантерлотом! Так что для них это буквально вся территория! А из остальных городов, по-моему, только Хуфингтон и Альбион рифмуются!

– Тьфу ты… Но ведь Хуфингтон сейчас под Южными Штатами, а Альбион наш! Или… – пегас на секунду нахмурился, – они всерьёз думают, что Сталлионград заберёт себе север?! – Он гневно оскалился. – Вот же ослы солнцерылые!..

Грег не ответил. Выпуская одну пулю за другой из своего быстро кончающегося запаса, он едва ли не в панике размышлял, что делать, если те доберутся до их окопов.

Если сопротивляться – то его просто застрелят. И будут по-своему правы.

Но если бросить оружие и поднять копыта – то его может прикончить Дасти Найт… или Дроппер. Мельком глянув на отчаянно матерящегося за пулемётом пегаса, Грег подумал, что тот и правда способен не раздумывая проломить ему череп за одни только мысли о капитуляции.

Что же делать? Что делать, что делать?..

Посмотрев по сторонам, Меллоу вдруг обнаружил, что нигде не видит Дасти. Фестрал-надсмотрщик, поставленный к ним в отделение следить за верностью солдат Луне, когда стало по-настоящему жарко, просто… сбежал одним из первых!

От нового осознания Грега бросило в дрожь. Действительно: видя наступающую огневую мощь, бойцы эквермахта бросали свои позиции! Более того: пусть Дроппер пока того и не замечал, но они вдвоём теперь оставались одни на передней линии!

А пони из Гармонической армии продолжали петь.

 
Родина никогда нас не забудет!
Некуда отступать – позади Кантерлот!
И насмерть будем стоять мы под залпы орудий –
И память в ваших сердцах о нас не умрёт!..
 

Вдоль траншей, поливая свинцом спешно пустеющие укрепления Лунной армии, проехала тележка с установленным на ней пулемётом, которую тянули за собой двое пони мощного вида. Грег пригнулся, спасаясь от шквального огня.

– Да что за… Да как так… – бормотал Дроппер, расстреливая последнюю патронную ленту. – Да как это вообще возможно?! Я стреляю… они падают… и всё равно идут дальше!..

– Стратосферс, осторожно!

Грег бросился на пегаса, отталкивая его от пулемёта и частично накрывая собственным телом.

А в следующий миг на том месте, где они только что были, взметнулся фонтан мёрзлой земли и обломков металла.

Танки напомнили о себе, уничтожив самую неуступчивую в этой битву пулемётную точку.

У Грега зазвенело в ушах от взрыва, но сознания он не потерял. Промаргиваясь от чёрных мушек перед глазами, серый пони поднялся на ноги – и чуть не упал снова.

– Не-е-ет! Дроппер!..

Того он прикрыл только со спины – но вот всё остальное оказалось под прямым ударом. Из живота пегаса торчал крупный осколок, а правая задняя нога была неестественно выгнута. Теперь Стратосферс не мог сам ходить – и, в отличие от Грега, даже не собирался возвращаться в чувство.

А солдаты Селестии всё приближались.

– Ничего, Дроппер, я тебя вытащу…

Взвалив тяжёлое тело себе на спину, Меллоу потащился прочь. Насколько он помнил схему окопов, неподалёку был поворот, после которого можно выйти в один из боковых коридоров и покинуть передний край битвы.

Грег чувствовал, как в его шинель впитывается чужая кровь, и сгибался под весом ноши – но продолжал идти, зная, что противники уже на хвосте. У них двоих есть только один шанс – оказаться поскорее как можно дальше.

«Мы выживем, – твердил себе серый пони. – Не знаю как, но мы сделаем это. Мы обязательно выживем».

---

«Королевское Кантерлотское радио»:

 

«…Внимание! Говорит Кантерлот!

С шестнадцатого января 1008 года войска Лунной армии, развернув против Восточного фронта больше десяти пехотных и мотопехотных дивизий, начали своё генеральное наступление на нашу столицу.

Противник имел целью с помощью охвата и одновременного глубокого обхода флангов фронта, выйти нам в тыл, окружить и затем взять Кантерлот после неминуемой многодневной блокады.

До второго февраля наши войска вели ожесточённые оборонительные бои, сдерживая наступление фланговых группировок противника и отражая его вспомогательные удары под Понивиллем и Вечнодиким лесом. В результате этих боёв эквермахт понёс значительные потери.

Второго февраля 1008 года войска нашего Восточного фронта, измотав противника в боях, перешли в контрнаступление против ударных фланговых группировок! В результате начатого наступления они обе разбиты и спешно отходят, бросая технику, оружие и неся потери.

Не последнюю роль в успехе нашей армии сыграл и боевой дух, который оставался на высоте даже в дни неудач, но особенно сильно его поддержала в нужный момент новая песня, сочинённая и исполненная нашим неповторимым Радио Бутсом прямо на поле боя! Бутс, ты лучший! Спасибо тебе!

План Найтмэр Мун окружить и занять Кантерлот провалился!

Победа будет за нами!

…Королевское Кантерлотское радио – свежие и правдивые новости каждый час.

С вами была Аметист Стар. До встречи после небольшой паузы.

А сейчас прозвучит та самая композиция, которая в нужный момент повернула ход битвы…»

---

«Голос Мэйнхэттена»:

 

«…Хе-хей, всем привет, дорогие слушатели, с вами снова Диджей Пон-3! Вы, наверное, все сейчас думаете о том, как же там справляются наши доблестные солдаты под этим оплотом высокомерия и вселенского зла под названием Кантерлот? Пока новостей особо нет, известно лишь, что сейчас наши войска проводят небольшую перегруппировку, чтобы затем предпринять новую попытку штурма этого презренного негодяйского логова. Не парьтесь, скоро мы всё узнаем точнее. А пока вот вам новый хит – мой супер-пупер-драм-энд-бейс-марш “Наше знамя реет впереди”…

Вот увидите – над башнями Кантерлотского дворца ещё будет развеваться Лунное знамя!

Смерть Селестии! Слава Луне!»

Глава четвёртая. Белый путь

Эпизод в начале навеян вот этим видео: https://www.youtube.com/watch?v=FmUA_Yxl0PM
Роли, естественно, изменены в рамках сюжета.

Февраль 1008 г.

 

And today we’re all brothers,
Tonight we’re all friends,
A moment of peace in a war that never ends…

Sabaton – Christmas Truce
 

Снег падал сверху маленькими белыми хлопьями, кружился в редких дуновениях холодного ветра. Слепое небо отгородилось от земли непроглядным занавесом из облаков и, казалось, безразлично отвернулось от всего, что происходило внизу.

Тяжёлое тело давило на спину, заставляло подгибаться ноги. Хотелось уже бросить всё и побежать на поиски хоть кого-нибудь, но Грег не мог. Не чувствовал себя вправе оставить товарища умирать почти на самой линии фронта.

Они двигались сейчас по улице какого-то городка неподалёку от Кантерлота. Местные жители покинули это место по приказу командования Луны, и поэтому город сейчас был пуст. Возможно, где-то здесь также прятались бойцы из эквермахта. Или уже бродили, разыскивая их, солдаты Гармонической армии.

Издалека доносилась канонада. Войска Эквестрии наступали на оставленные врагом позиции – и нельзя было даже предположить, где остановится их контратака.

Или через сколько времени они уже будут здесь.

«Дискорд, даже винтовку бросил, – думал Грег, наугад сворачивая в какой-то переулок. Дыхание с шумом вырывалось из его рта облачками пара. – Остаётся надеяться, что по пути я никого не встречу…»

Ноги совсем устали. В тесном проулке между двумя домами серый пони осторожно сгрузил со спины тело пегаса с торчащим из живота осколком и уложил на снег. Затем сам присел рядом, прислонившись к стене из ярко-красного кирпича.

«Мы обречены, – пришла мысль. – Я вряд ли смогу пройти сейчас больше. А если остаться тут отдохнуть, то Дроппер может умереть. У меня даже еды с собой нет, не то что лечебных зелий. Я себе-то помочь не в состоянии – а уж другим…»

Грег посмотрел на безвольно лежащего пегаса, на его раскинувшееся на снегу переломанное крыло – и сжал зубы.

«Нет… Я должен! Иначе какой смысл будет во всём моём сопротивлении? Если я буду поступать как все, то чем я буду отличаться от них – выкидывающих по каждому поводу мунлайт и считающих недостойными жить своих противников? А главное – безразличных друг к другу?

Я спасу тебя, Дроппер. Чего бы мне это ни стоило».

Отдышавшись, жеребец встал и, снова взвалив на себя плотную тушу Стратосферса, медленно вышел из переулка.

И тут же встал на месте как вкопанный.

Прямо напротив них в паре шагов стояла белая пони в каске и зелёной форме Гармонической армии, наставив на них винтовку. Она сама словно не ожидала их тут увидеть – и теперь растерянно смотрела на Грега с перекинутым через круп Дроппером.

Меллоу замер, не решаясь даже дышать. Он был сейчас перед ней абсолютно беззащитен. Если он попытается убежать… или напасть на неё… то получит пулю. И всё закончится так же бесславно, как у Конситеда.

Кроме того, серый пони просто не смог бы поднять на неё копыто.

Впрочем, кобылка могла убить их и просто так. Они носили форму Лунной армии, были, скорее всего, среди тех, кто пытался пробиться к столице – какие ещё причины нужны, чтобы их двоих уничтожить? Или захватить в плен – с оружием в копытах белая пони вполне бы справилась с этим и в одиночку.

Они молчали, продолжая неуверенно и с опаской глядеть друг на друга. Вокруг падал снег, и даже грохот орудий будто стал в эти мгновения едва слышен. Грегу показалось, что наступила тишина – такая же, как после очередного боя под Кантерлотом, когда обе стороны исчерпали запас сил и желания и решили сделать перерыв на ночь.

Никто не стрелял тем метелистым вечером – и точно так же до сих пор не стреляла белая пони.

Затем её взгляд упал на Дроппера, и голубые глаза чуть расширились. Кобылка колебалась ещё пару секунд – а потом полезла к себе в сумку.

«Неужели граната?..» – в панике подумалось жеребцу, но незнакомка достала… лечебное зелье. И протянула Грегу маленькую бутылочку.

Серый пони от удивления открыл рот. Потом закрыл. Снова открыл. И опять закрыл. Неверяще посмотрел ей в глаза. Затем на зелье у неё на копыте.

Повернул голову к лежащему Дропперу, после чего вновь глянул на зелье.

Наконец, протянул переднюю ногу и взял протянутую бутылочку.

Белая пони не улыбнулась. Она просто кивнула и указала стволом винтовки на Стратосферса, как бы говоря: давай, чего ждёшь.

Грегу понадобилась пара секунд, чтобы выйти из оцепенения. Он нерешительно наклонил голову в ответ – и, пригнув ноги, аккуратно снял с себя тело Дроппера. Поднял взгляд и опять изумлённо посмотрел на неё.

– Ты… – Ну какого сена голос срывается в самый неподходящий момент?! – …просто дашь нам уйти?

– Да, – кивнула она. – Вы не представляете сейчас никакой угрозы. Иначе я бы выполнила свой долг и отправила вас туда, куда вы заслуживаете. Медленно вытащи осколок из его живота и сразу дай ему зелье. Можешь вылить немного прямо на рану, чтобы затянулась быстрее.

Грег ещё немного задержал на ней взгляд, потом кивнул и, взявшись зубами за острый край, осторожно потянул осколок из раны Дроппера.

Окровавленная железка упала на снег. По бежевому меху пегаса потекла кровь, но Меллоу уже схватил зелье и, плеснув немного на узкий, сочащийся красным разрез, вылил остальное в рот бессознательному товарищу. Провёл копытом по его горлу, заставив проглотить лечебную жидкость.

Белая пони с одобрением наблюдала за Грегом. Когда он закончил, а рана на животе пегаса стала на вид сильно меньше (и даже нога прекратила так неестественно выгибаться), незнакомка молча развернулась и направилась прочь по улице.

– Подожди!.. – Меллоу обернулся ей вслед. – Как… как тебя зовут?

– Аврора. Лейтенант Аврора Даск, – донеслось до него сквозь расстояние.

«Аврора… Спасибо тебе, – с невыразимой благодарностью и участием подумал Грег. – От всей души. Значит, в этой войне ещё остались пони, способные чувствовать и сопереживать. Значит, ещё не всё потеряно. И это главное».

Снегопад усилился.

Безоружный пони в серой шинели шёл по пустому городу, бережно неся друга на спине. И беззвучно падающие белые хлопья скрывали его следы.

---

В медицинской палатке пахло кровью, спиртом и хлоркой. Грегу хотелось поскорее отсюда уйти, но пока он не мог. Не для того он пилил по снегу все эти километры, отчего до сих пор гудели ноги, чтобы просто сдать Стратосферса в чужие копыта и даже не узнать, как тот вообще.

Врач в каске с красным крестом осмотрел Дроппера с нескрываемым недоверием.

– Удивительно, как он вообще выжил, – пробормотал унтер-офицер медицинской службы и взглянул на сидевшего рядом Грега. – Рана живота действительно была серьёзная. Острые края повредили стенки кишечника и прошли совсем близко от аорты. Любое неосторожное движение могло стать фатальным.

Серый пони вспомнил, как скидывал друга на землю в том переулке, и поёжился.

– Скажите, доктор… с ним всё будет хорошо?

– Теперь да… насколько это вообще возможно. – Врач, светлый единорог среднего возраста, поражённо хмыкнул. – Я с начала войны не видел пациента, который бы выглядел более здоровым… в плане видимого потенциала к восстановлению. Вы посмотрите только: получил тяжёлое ранение, перенёс копытную транспортировку с самой линии фронта – а теперь преспокойно спит, как будто ничего не было! Когда дойдёт очередь, его прооперируют. Конечно, сломанная нога ещё будет какое-то время его беспокоить, а крыло, скорее всего, уже не сможет поднять его в воздух – но если не схватит пулю в голову или сердце, то жить будет ещё очень и очень долго.

Врач немного помолчал, а затем вновь повернулся к Грегу.

– Вы дали ему лечебное зелье, но не сразу, а спустя пару часов, когда, должно быть, добрались до безопасного места. Но при этом у вас не было возможности захватить с собой медикаменты, поспешно отступая с линии фронта. Так кто же с вами поделился лекарством, которые сейчас буквально на вес золота?

– Я встретил… одного бойца, – ответил Меллоу, уже понимая, что придётся как-нибудь изворачиваться. Если он скажет, что им помог враг, то они оба: и Грег, и Дроппер – закончат так же бесславно, как и Конситед. – Мы добрались до одного городка и остановились на отдых. Там нас заметил… один проходивший мимо солдат и решил помочь. Вот и всё.

– Может, вы запомнили имя? Звание, номер части?

– Он не представился, – слабо улыбнулся Грег. – Ну вы же понимаете: фронт, все дела… Нам было просто не до этого.

– Ладно, это уже мелочи, – вздохнул врач и обернулся на других раненых, ожидавших на соседних койках. – Извините, меня ждут пациенты.

Грег кивнул и направился к выходу из палатки.

По пути он вдруг притормозил у лотка с инструментами, оставленными без присмотра.

По шкуре серого пони пробежал холодок от вида всех этих скальпелей, ножниц и прочих штук, даже названия которых ему были неизвестны. Однако, повинуясь какому-то порыву, наитию, он воровато огляделся по сторонам, быстро схватил зубами скальпель и копытом переправил его в карман шинели.

Ступив наружу, он прикрыл за собой дверь и втянул носом морозный воздух, глядя на раскинувшийся вокруг временный лагерь.

Изначально это была маленькая тыловая база к северу от Вечнодикого леса, откуда переправлялся к передовой личный состав из проходящих дообучение «добровольцев»… по крайней мере, так их называли в официальных хрониках.

Теперь же, после того как эквермахт был вынужден резко отступить, здесь скопились тысячи пони, бежавших с фронта, чтобы их не раздавили те, кого они ещё вчера на словах смешивали с грязью. Видя всё это спешащее, копошащееся, куда-то бегущее и то и дело ширяющееся морфином стадо, Грег еле сдерживался, чтобы не скривиться.

«Цель, оправдывающая средства, не может быть праведной, – подумал он, отходя в сторону, чтобы пропустить санитаров с носилками, на которых лежал раненый бэтпони. – И всё же… зачем… зачем, зачем всё это? Что за дурацкая стратегия, когда тысячи пони бросают на фронт – вместо того, чтобы попытаться что-то улучшить в центре? Почему бы не установить сначала адекватный новый порядок в Мэйнхэттене? Попробовать найти компромисс, чтобы гестапони не шарили по домам в поисках новых врагов народа, а такие уроды, как Зик, не расстреливали заключённых в тюрьмах? Чтобы на День Согревающего Очага ночью было гулянье, а не комендантский час?!»

Серый жеребец стиснул зубы.

«Но нет – обязательно надо запугивать, пропагандировать, сажать, а тех, кто не согласен, – посылать в самую гущу сражений! Да и сами эти бои – они за что? Чтобы распространить этот ад на всю Эквестрию? О да-а, это истинная цель новой власти! Любой ценой – даже ценой жизни своего народа – поддерживать своё жалкое существование на землях некогда единой нации. Это и есть её суть. А на остальное плевать. Пусть хоть полмира сгорит в огне – но чтобы Лунное знамя и дальше реяло над Мэйнхэттеном».

Меллоу вздохнул и опустил голову.

«И я, как и многие другие, обречён быть орудием этого режима. Должен…»

Вдруг он моргнул.

«Стоп… а… почему я… должен?»

От внезапной мысли, пришедшей к нему на ум, серый пони замер на месте, с приоткрытым ртом уставившись в пустоту.

«Я просто оказался там, когда всё началось. У меня не было возможности избежать того, что со мной случилось. Я никак не связан с преступным режимом Найтмэр Мун. Кроме… – он окинул взглядом самого себя, – кроме формы, которая на мне надета».

Он переступил на месте и посмотрел на горную гряду, протянувшуюся к северу от лагеря. Где-то там, на её западном краю, за пеленой облаков возвышался Кантерлот, который теперь мог, наконец, вздохнуть спокойно и почувствовать себя в безопасности.

«А раз я здесь никому ничего не должен, то почему бы мне… просто… не…»

Дыхание захватило от блестящего в своей прямоте откровения.

«…уйти».

Слово – всего одно, такое простое и… труднонаходимое.

Для мозга, который уже начинал отравлять едкий яд войны, несмотря на все усилия Грега оставаться нормальным и не скатываться за грань добра и зла, не уподобляться окружавшим его индивидам, было сложно, почти нереально додуматься до того, что в выборе между превращением в монстра и смертью можно найти третий вариант.

Не выбирать вовсе.

Поступить, как велит мораль, разум и сердце.

Перейти на светлую сторону.

Выбрать добро.

Поступать. Лучше.

«Но они меня не выпустят, – вздохнул Грег, вновь опуская взгляд на лагерь. – Ни за что. Один раз вцепившись своей злой магией, Найтмэр Мун уже не отпустит. Поэтому…»

Серый пони прикрыл глаза. А когда открыл вновь, то в них уже горела решимость.

Губы изогнулись в торжествующей усмешке.

«…я сам уйду. И как можно скорее. Пока сюда не нагнали элдэшников[1] и те не устроили, как обычно, из бардака террор. – Перед глазами всплыло воспоминание – тело сиреневого пони, убитого за обедом в столовой. – А они умеют. Я это точно знаю».

Взор Грега снова обратился в сторону Эквестрии.

«Сегодня. Я сделаю это сегодня. Пока ещё нет никого, кто мог бы мне помешать. Все сбежали, вояки хреновы…»

Меллоу весело фыркнул. Теперь он уже ничего не боялся.

– Эй, – окликнул он пробегавшего мимо единорога с винтовкой, – где здесь столовая?

Тот на мгновение остановился, молча указал куда-то копытом и поскакал дальше. «Лаванда» с десятком насечек на прикладе смешно болталась у него на спине, хлопая по жирному крупу.

Грег нашарил в кармане свои документы – вдруг потребуют предъявить, прежде чем выдать еду? – легонько кивнул и пошёл в указанном направлении.

Над лагерем опускались сиреневые сумерки. Скрывая собравшихся здесь пони эквермахта – и всё то, что они совершили.

---

С собой Грег решил ничего не брать. Оружия у него и так не было (если не считать стыренного скальпеля), и в лагере бы ему вряд ли выдали: очередная поставка поездами компании «Четыре звезды» задерживалась, а из предыдущей, которая как раз была перед наступлением, много стволов так и осталось на поле боя.  Еда выдавалась трижды в день по одной порции на каждого – и тут в самом деле требовалось показать военный билет, так что собрать хоть какой-то запас было невозможно. Но Меллоу был готов потерпеть – лишь бы больше не видеть вокруг себя эти навязчивые символы ночного светила.

Темень сгустилась вокруг, как черничный джем. Примятый за день копытами снег скрипел хуже несмазанной телеги, поэтому Грег старался двигаться по сугробам. Получалось медленно, но хотя бы не так сильно его выдавало.

У границы скопления палаток был организован охранный периметр – тонкие металлические столбы с натянутой в пять рядов между ними колючей проволокой. Самый нижний находился совсем близко к земле, так что пролезть снизу означало бы гарантированно себя поранить. Или зацепиться одеждой.

Также вокруг периметра расхаживали часовые. В основном бэтпони, чьё зрение делало их прекрасными ночными стражами, а также пара единорогов, которых время от времени выдавало свечение телекинеза. По лагерю тоже ходили дозорные. Однако охраны было немного, и пройти мимо них было в принципе по силам обычному пони.

Подождав, пока земной жеребец в боевом седле с двумя закреплёнными на нём винтовками и в каске с налобным фонариком пройдёт мимо, Грег выскользнул из-за угла барака и, зарывшись в снег, осторожно пополз к границе лагеря.

На полпути выглянул из сугроба – и тут же уронил голову обратно. Бэтпони в увешанной полумесяцами шинели и каске с лиловым гребнем как раз приближался к Грегу, привычно оглядывая вверенный участок периметра.

Меллоу задержал дыхание и постарался не двигаться. Снег адски холодил лицо и ноги, и серому пони стоило огромных усилий не задрожать.

Скрип… скрип… скрип…

Часовой теперь находился прямо напротив. Если фестрал присмотрится повнимательнее, то увидит полосу разрыхлённого снега, оканчивающуюся прямо у него перед носом.

Грег мысленно вознёс молитву Селестии. Он просто не знал, к кому ещё обратиться в эти мгновения с просьбой о маленьком чуде.

Некоторое время стояла тишина. Стук сердца отдавался в ушах ударами молота – удивительно, что стоящий рядом бэтпони этого не слышит! Мучительно хотелось вдохнуть – однако это наверняка выдаст Грега. Каждая секунда казалась маленькой вечностью.

Но вот, когда, по мнению Грега, успела пройти свой жизненный путь небольшая вселенная, поблизости вновь раздался скрип снега. Теперь уже – удаляющийся.

Дождавшись, пока страж не отойдёт достаточно далеко, чтобы его больше не было слышно, Меллоу широко открыл рот и выдохнул. Серый пони лежал лицом вниз в снегу – и не мог поверить своему счастью.

Однако надо было двигаться дальше. Глупо было бы останавливаться на середине.

И Грег пополз вновь.

Вот и периметр. Первый ряд проволоки находился чуть выше уровня глаз, и пробираться снизу было бы таким же самоубийством, как пролезать между двумя нижними. Одежда, может, и защитит – но охрана точно заметит.

Но у Меллоу был припасён козырь.

Осторожно пошарив по карманам шинели, серый пони вытряхнул на снег украденный скальпель и пододвинул его копытом к своему рту. Бережно взял зубами острую железку, подобрался ещё чуть ближе – и принялся пилить проволоку холодным лезвием.

Очень быстро у Грега затекла шея. Двигать одной головой без помощи ног было дико неудобно – но выбирать не приходилось.

Жеребец зажмурил глаза от натуги. Проклятая проволока никак не хотела поддаваться! Казалось, скрежет металла по металлу должен был разноситься по всей округе.

«Пожалуйста, только не сейчас!..»

И вдруг проволока лопнула.

Не ожидавший этого Меллоу снова упал головой в снег. Лицо и так уже было мокрым – но не только из-за талых зимних осадков. В глазах у Грега стояли слёзы благодарности и облегчения.

Остальное было уже делом времени.

Отодвинув копытом оборванные концы проволоки, серый пони полез в образовавшуюся дыру. Пришлось нагнуться, чтобы не зацепить второй ряд, и втянуть бока, спасаясь от лежащих по сторонам обрывков «колючки».

Скальпель так и остался лежать в снегу. Использованное орудие больше было ему не нужно.

И лишь оказавшись полностью на другой стороне, Грег коротко рассмеялся себе под нос.

Он свободен.

Он наконец-то свободен.

Серый пони отполз от лагеря ещё метров на двадцать, прежде чем поднялся на ноги.

Он не знал, куда именно нужно идти, поэтому просто направился прямо.

Выбранный им светлый путь – белый, как лежащий вокруг нескончаемый снег или помогшая ему пони, – рано или поздно должен был куда-нибудь вывести.

 

Тропинка в лесу, протоптанная множеством солдат, приходивших в лагерь, ложилась под ноги твёрдым настом и почти не скрипела, но Грег всё равно двигался по ней с осторожностью, вслушиваясь в вой ветра.

За лёгкой дымкой облаков стала видна луна, и её бледный рассеянный свет годился лишь на то, чтобы не идти в полной темноте. Однако даже собственные копыта разглядеть с трудом удавалось.

Нервы Грега были натянуты как тросы боевого седла часового. Несмотря на, казалось бы, успешный побег, серый пони до сих пор резко крутил головой и вздрагивал каждый раз, когда ветер шевелил голые кустарники.

Главное – отойти подальше от лагеря. А там можно будет и отдохнуть.

Внезапно что-то заставило Грега остановиться. Какой-то звук рядом – еле различимый, но тем не менее выбивающийся из лесного зимнего шума.

Меллоу бросил настороженный взгляд в сторону, потом в другую. Обернулся и посмотрел назад.

Ничего.

По спине пробежал озноб, и жеребец еле удержался, чтобы не застучать зубами.

Если бы сейчас раздался ещё какой-нибудь подозрительный шум, то Грег точно сорвался бы в галоп, убегая в глубь леса.

Но всё было тихо. Только ветер, шелест ветвей и его собственное прерывистое дыхание.

Постояв ещё немного, Грег направился дальше.

Вдруг тот самый звук повторился – на этот раз громче и как будто над самым ухом.

И серый пони его узнал.

Это было хлопанье кожистых крыльев фестрала.

Грег не успел задрать голову. Ему на спину резко свалилось что-то тяжёлое, заставив упасть на снег с раскинутыми ногами. Удар о землю выбил из лёгких весь воздух, и на глазах сами собой выступили слёзы. Плохо закреплённая каска слетела с головы и упала где-то поблизости.

В шею упёрлось холодное лезвие. Ухо обжёг чей-то шёпот:

– Фюрприф, уфлювок!

– Ты… – неверяще выдохнул Грег, силясь краем глаза разглядеть того, кто на нём лежал.

Но он уже знал этого пони.

Дасти Найт усмехнулся, сжимая в зубах свой верный нож. Острый край сдвинулся, надрезая кожу на шее.

– Я давно за тобой наблюдал, Грег Меллоу, – процедил фестрал, языком отодвинув нож к углу рта. – Как и за твоим дружком… уж прости, не помню имени – больно уж оно дурацкое… Вы двое с самого начала мне не понравились. Слишком добрые… слишком наивные… может быть, просто трусы… или враги.

Он осклабился и качнул лезвием у шеи Грега.

– И я не ошибся. Но твой сокамерник оказался просто трясущимся идиотом, а вот ты вызвал мой искренний интерес. В отличие от него, делавшего в штаны при одной мысли о том, чтобы спустить курок, ты не боялся брать в копыта винтовку и стрелять по врагу. Вот только за всё время ты попал всего один раз – и я даже знаю, куда ты целился.

Бэтпони надавил ногой Меллоу на макушку, пригвождая к земле голову серого пони.

– Мимо! Ты нарочно целился мимо! И даже в ближнем бою ты предпочитал драться одним прикладом, так что всю грязную работу за тебя пришлось делать нам с унтер-офицером. Вот уж кто предан своему делу, стране и Хорскучер… хоть и чересчур снисходителен. А вы двое оказались просто жалкими недопони. Но если у этого мудака с рогом просто крыша от страха съехала, то с тобой всё гораздо интереснее…

– Не смей… так говорить… о Конситеде! – выдавил Грег, силясь поднять голову из-под копыта Дасти.

Сильный удар по уху заставил его взвыть и снова уткнуться в снег носом.

– И что ты мне сделаешь, а? – прошипел фестрал. – Ты попался. Тебе уже не уйти. Ты враг Республики, затесавшийся в ряды Лунной армии. И чтобы скрыть свои гнусные замыслы, ты на себе притащил сюда командира, не дав тому героически погибнуть на поле боя, в то время как сам планировал переметнуться на ту сторону! Но я тебя остановлю. Я прикончу тебя здесь и сейчас.

– А ты? – дёрнув головой, огрызнулся Грег. – Что сделал ты? Ты просто сбежал – самым первым, бросив на передовой свой отряд – и в том числе нас с Дроппером! Так кто из нас больший преступник: я – или ты?

– Заткнись!

Дасти наотмашь ударил его сбоку в челюсть.

Во рту разлился противный металлический привкус. Грег сплюнул, пожалев, что не может это сделать в лицо бэтпони.

Лезвие ножа опять развернулось к шее серого жеребца.

– Готовься к смерти, Грег Меллоу, – произнёс Дасти. – Ты её заслужил как никто другой.

«Нет… нет, нет, нет!»

Грег не мог поверить в то, что должно было произойти. В конце концов, он десять дней провёл на линии фронта, сражался – несмотря на некоторые существенные моменты – в самых первых рядах. И выжил! В отличие от многих, кого скосили пулемётные очереди с самолётов или осколки гранат противника.

И всё это должно было закончиться вот так глупо?!

Грег знал ответ. Его сопротивление выходило сейчас за рамки простого тихого саботажа.

Чтобы быть свободным, следовало сражаться. Отвоёвывать своё право у тех, кто в силу своих или навязанных убеждений его отрицал.

Как бы то ни было, умереть в схватке было всё же не так обидно, как покорно подставив шею.

И поэтому, когда Дасти Найт уже коротко замахнулся зажатым в зубах ножом, Грег напрягся всем телом и мощным рывком сбросил фестрала с себя, отправляя его в соседний сугроб.

Серый земнопони поднялся на ноги, тяжело дыша… и еле успел отпрыгнуть в сторону.

Брошенный фестралом нож прорезал шинель у него на груди и со свистом улетел в темноту. Если бы Грег не видел того, как точно таким же способом Дасти убивает Конситеда, то вряд ли бы ожидал от своего ефрейтора чего-то подобного. И уж точно не смог бы увернуться.

Но теперь пришла его очередь хода.

Не дожидаясь, пока бэтпони достанет ещё один нож (если, конечно, тот действительно подготовился к стычке), Грег бросился прямо на своего противника. Тот уже расправил крылья – чтобы, наверное, сбежать и на этот раз, – но земнопони оказался быстрее.

На полном ходу он врезался в Дасти, и они, сцепившись, покатились по рыхлому холодному снегу.

После небольшой борьбы Грег оказался сверху – и не стал ждать следующей атаки.

Сильный удар копытом заставил фестрала запрокинуть голову и выплюнуть пару зубов. В обрывистом свете луны стали видны какие-то тёмные брызги, застывшие на снегу.

Кровь. Снова кровь.

Однако сейчас Грег был готов её проливать.

И не потому, что перед ним находился законченный садист, параноик и моральный урод, нет. Вернее, не столько потому.

А в первую очередь ради самозащиты.

Спустя ещё несколько ударов фестрал затих и больше не двигался. Проверив копытом его рот на отсутствие острых предметов, Грег наклонился к его лицу – и успокоенно выдохнул.

Дасти Найт дышал. Просто был без сознания.

Тем не менее, помня, насколько коварны могут быть фанатично преданные Республике пони, Меллоу счёт за лучшее направиться прочь.

Акта милосердия в виде доставки в лагерь для оказания помощи бэтпони, в отличие от Стратосферса, явно не заслуживал.

Грег шёл вперёд – без оружия, без каски и в порванной серой шинели. Вышедшая из облаков луна подсвечивала его путь – белой тропой пролегавший через темноту ночи.

Глава пятая. Перебежчик

Февраль – март 1008 г.

 

Under one banner
As a unit we stand
And united we fall –
As one fighting together,
Bringing an end to the slaughter.

Sabaton – Union
 

Удостоверение солдата эквермахта горело маленьким весёлым костром, распространяя в воздухе запах жжёной бумаги. Грег даже копыта погреть смог над этим огнём, разведённым в ямке, которую он вырыл в снегу посреди небольшой поляны.

Отступая, бойцы Лунной армии оставляли после себя множество разных вещей, среди которых отыскалась и почти опустевшая зажигалка, валявшаяся под ногами вместе с прочим мусором. Поначалу она давала только быстрые вспышки искр, и Грег даже хотел было её бросить, но потом всё же смог ею поджечь ненавистный ему документ.

И теперь серый пони смотрел на свою быстро чернеющую фотографию, сделанную в учебном лагере в Холлоу Шейдс. С каждой секундой оставалось всё меньше нетронутого огнём пространства, и Грег с умиротворённой улыбкой смотрел на то, как сгорает, превращается в пепел его связь с безжалостной военной машиной.

Шинель, тем не менее, он всё же снимать не стал. В редком лесу, окаймлявшем с севера Вечнодикий, было довольно холодно, поэтому Грег ограничился тем, что просто сорвал зубами с плеч свои пустые погоны – и подкинул их в импровизированный костёр.

Начинало светать. Сиреневая тьма вокруг сменялась серостью – по мере того, как Селестия поднимала солнце. Ещё один день войны. Ещё один.

И далеко не последний.

«Что ж… похоже, убегая из лагеря, я забыл продумать одну вещь, – размышлял Грег, вытянув передние ноги над догорающим костерком. – А именно – что делать дальше.

Если останусь здесь, то меня могут найти и те, от кого я ушёл. Уверен, Дасти будет рад поквитаться со мной за своё унижение…

Нет, нет. Надо идти. А там будь что будет».

Он забросал огонёк снегом и встал. Да так и застыл на месте, обнаружив, что он тут не один.

Крутя головой, серый пони повернулся вокруг себя – но везде встречал лишь нацеленные на него винтовки.

На поляне, кроме него, стояли ещё семь или восемь пони – все в белых маскхалатах с накинутыми или откинутыми капюшонами. Лица, которые мог видеть Грег, не выражали ничего… впрочем, не было сомнений, что никаких тёплых чувств к «незваному гостю» эти солдаты точно не испытывали.

– Так-так… кто у нас тут? – Вперёд вышел оранжево-красный единорог с ржаво-коричневой гривой. Его зелёные глаза с неприязнью смотрели на Грега. – Оккупант, значит, да?

– Я не… Кто вы?.. – пролепетал Меллоу, отступая на шаг.

Винтовка в светло-оранжевом поле магии нацелилась ему прямо в лицо.

– Сел на круп! Копытами кверху!

Грег поспешно сделал, как сказали.

Приклад «Лаванды» прилетел ему прямо в нос, заставив опрокинуться на спину.

«За что?!» – хотел взвыть серый пони, утирая кровь и брызнувшие слёзы, – но дуло оружия вновь оказалось у него перед глазами.

– Ну что, твои последние слова, лунацик? – процедил единорог, нависая над Грегом.

«Как он меня назвал? У них, получается, тоже есть свои прозвища для противников…»

– Я не лунатик! – завизжал Грег и попробовал отползти. Единорог в маскхалате наступил ему на грудь, не давая двинуться. – Я… я хочу сдаться!..

– Сдаться, говоришь?.. – приподнял бровь солдат и усмехнулся. – Что ж, считай, ты сдался высшему правосудию.

Телекинез окутал свечением спуск винтовки.

– Умри, выродок.

«Да ну на… Неужели опять?..» – успел в замешательстве подумать Грег, отсчитывая про себя мгновения до выстрела.

– Сержант Спектр! – раздался вдруг поблизости чей-то высокий голос.

Знакомый голос!

У Грега расширились глаза, когда он вспомнил, кто была его обладательница.

Единорог обернулся и отступил, позволяя Меллоу приподняться.

На краю поляны стояла та самая белая пони – в такой же накидке, как и у остальных, но с пистолетной кобурой на ремне вместо винтовки. И сейчас она укоризненно смотрела, кажется, на одного из своих подчинённых.

– Лейтенант, – обратился к ней единорог, указывая стволом на Грега. – Да вот поймали тут одного… диверсанта…

Он с ненавистью пнул серого пони в бедро. Грег зашипел от боли.

– Отставить, сержант!

– Есть, мэм, – нарочито официально ответил тот и отошёл на пару шагов.

Ему явно был не по душе подобный приказ начальства.

Лейтенант Аврора Даск подошла к Грегу и подала копыто, помогая сесть.

– Спасибо, – буркнул Меллоу и стряхнул снежную пыль с шинели.

Потом провёл передней ногой по лицу – и, скривившись, вытер кровь о покрытую снегом землю.

– Мы не хотим тебя убивать, – тем временем сказала Аврора и выразительно глянула на сержанта Спектра. Тот оскалился, но промолчал. – Всё будет зависеть от твоего поведения. Итак, имя, звание, номер части?

Грег ногу бы отдал на отсечение, что она тоже его узнала. Но тем не менее делала вид, что встречает его впервые.

– Рядовой Грег Меллоу, 137-й пехотный полк 13-й дивизии Лунной армии, – хмуро произнёс он. – Но мне с самого начала не нравилось за них сражаться.

– Да, да, да, ка-анечно, – закатив глаза, протянул Спектр. – И на фронт они тебя тоже насильно загнали…

Грег вскинул голову и с неодобрением на него глянул.

– Сержант, остыньте, – сказала Аврора. – Мы потом с вами можем всё обсудить. А сейчас, – она указала на Меллоу, – обыщите его и проводите в штаб. Уверена, там мы получим ответы на все вопросы.

От этих слов серый пони поёжился. Несмотря на проявленную к нему доброту, лейтенант вполне могла быть довольно жёстким военным. И ещё неизвестно, как воспримет обнаружение пленника её собственное начальство. Так что «спасение», на которое Грег рассчитывал, оказалось с бо-ольшими оговорками.

Однако до сих пор он был жив. И это вселяло надежду.

«В конце концов, война не всех делает психами».

---

Его привели обратно в тот покинутый жителями городок на подступах к Кантерлоту. Под штаб здесь было отведено здание местного муниципалитета; перед входом высились штабеля из мешков с песком, формируя угловатый непростреливаемый «коридорчик».

Внутри царила обычная суета: постоянно звонил телефон, пони бегали туда и обратно с поручениями… Если не обращать внимания на военную форму, то Грег мог бы подумать, что вернулся в свой офис. Только здесь вместо портретов Найтмэр Мун уже вновь висели полотна с Селестией, а за мунлайт вполне можно было получить не одобрение, а пулю. Возможно, даже и не одну.

Грег снова ловил на себе неприязненные чужие взгляды – но теперь причина для них была диаметрально противоположной. «У них есть полное право меня осуждать, – думал жеребец, идя по коридору словно сквозь строй, и каждая пара глаз казалась ему хлыстом, бьющим по спине и затылку. – Но я им докажу, что я на их стороне. Вернее, на стороне правды – которая сейчас с ними».

Но, несмотря на всю беготню и шум, отдельный тихий кабинет для допроса им после просьбы Авроры всё-таки выделили.

 

– …Ну, вот так я и оказался в лесу, а потом уже вы меня нашли…

Грег замолчал и посмотрел со своего места на тех, кто слушал его рассказ.

Сам он сидел на стуле посреди полутёмного помещения, и луч от настольной лампы был направлен ему прямо в лицо. На передних ногах тяжелели полицейские кандалы; Меллоу будто опять вернулся в Лунную Канцелярию.

Вот только допрашивал его на этот раз не Зик Хантер.

Напротив Грега расположилась за письменным столом Аврора. Чуть в стороне стоял на двух ногах, привалившись плечом к стене, сержант Санрайз Спектр – так звали того единорога. Оба уже сменили маскхалаты на обычную форму. У двери молча караулил белый голубогривый пегас по имени Скайболт с огромной винтовкой на спине – сталлионградской СВТ-38 с удлинённым стволом и оптическим прицелом. Больше в кабинете никого не было.

– Понятно, – вздохнула Аврора и откинулась на спинку кресла. – То есть ты самый обычный, не допущенный ни к каким военным секретам солдат, решивший сдаться в плен, как только запахло жареным? Ты знаешь, что перебежчиков у нас – да, впрочем, как и везде, – не очень любят?

– Ещё раз говорю: я был на стороне Эквестрии с самого начала. Я сидел из-за этого в тюрьме, и там меня даже чуть вместе с другими не расстреляли. У меня есть веские причины вам помогать. Но да, кроме своей части и расположения лагеря я и правда больше ничего не знаю.

Сержант Спектр фыркнул. Затем, не спрашивая разрешения у Авроры, отлепился от стены и начал ходить вокруг Грега.

– И всякие там блиндажи диверсантов, и военные аэродромы… – единорог наклонился сбоку прямо к лицу серого пони, – откуда, между прочим, самолёты этой конченой недопринцессы до сих пор летают утюжить ваши прежние, а теперь уже наши позиции… ты тоже не знаешь, где находятся?

Обойдя Грега спереди, Спектр резко двинул головой. Его рог упёрся прямо в нижнее веко зажмурившегося пленника.

– Сержант!.. – прикрикнула на него Аврора.

– А что такое, лейтенант? – повернулся к ней Спектр. – Или вы не собираетесь ничего с ним делать? Мне что, придётся брать всё в свои копыта?..

– Сержант Санрайз Спектр. – Голос белой пони был холоден как снег, который сейчас покрывал улицы. – Выйдите, пожалуйста, из кабинета.

– Я не знаю… – вдруг сбивчиво заговорил Грег, не открывая глаз. – Я не знаю, но… К югу же находится Вечнодикий лес; возможно, часть бойцов залегла там. Они явно должны были… исследовать эту местность, планируя атаку на Кантерлот, для… путей отхода… А аэродромы… Не знаю, я ничего не знаю, но… может, они находятся дальше на восток, у железной дороги на Рокридж, чтобы им… подвозили горючее и… я не знаю…

Серый пони покачал головой и сгорбился на своём стуле. Стиснув зубы, он ждал, что же решат с ним делать.

– Видите, сержант? – внезапно сказала Аврора, и Грег, открыв глаза, взглянул на неё. – А вы утверждали, что он бесполезен. Пусть он и не знает чего-то важного, но зато он умеет думать. А сейчас, в условиях войны, это дорогого стоит.

– Думает слишком много, – процедил всё ещё недовольный единорог, но было заметно, что его запал уже сошёл на нет и он всего лишь не в восторге от того, что его поставили на место.

– А вы говорите, – белая пони улыбнулась отпущенной шпильке. Но тут же вздохнула и посмотрела на него уже по-другому. – Санрайз, серьёзно, иди отдохни. Ты так щепетильно относишься к делу, что иногда это просто мешает.

– Ну ладно, – буркнул Спектр и направился к выходу.

Пегас посторонился, давая ему пройти.

Уже на пороге сержант обернулся и нарочито официально кивнул начальнице:

– Лейтенант, – после чего вышел в коридор.

Как только за ним захлопнулась дверь, Аврора вся словно расслабилась и, протяжно выдохнув, сползла немного по спинке кресла.

– Святая Селестия, иногда он просто невыносим, – пробормотала она и посмотрела на Грега. – Ты не подумай, он хороший друг. И солдат тоже отличный. Он любит Эквестрию – просто… немного по-своему. Но службу несёт со всем тщанием… иногда даже слишком.

– Я понимаю, – ответил Грег. – Сам бы не пожелал стране скатиться в то, что сейчас происходит.

– К сожалению, мы всего лишь обычные пони и мало на что можем повлиять, – с грустью сказала Аврора. Но вдруг подняла взгляд: – Однако мы можем делать то, что в наших силах, и возможно, когда-нибудь это даст свой результат.

Она придвинула к себе карандаш и листок бумаги.

– А теперь я бы хотела подробнее узнать про лагерь. Сколько там пони, как туда пройти, как охраняется? – Белая пони прищурилась, встретившись с Грегом глазами. – Не забывай: от того, что ты нам расскажешь, будет зависеть, насколько мы сможем тебе доверять.

– Я понимаю, – кивнул Меллоу и начал рассказывать.

---

Дверь чулана была заперта, отсекая малейший свет, который мог бы пробиться внутрь. Впрочем, Грега это не особо волновало. Сдавшись в плен, он наконец-то смог выспаться после двух сумасшедших дней – именно столько прошло с тех пор, как он покинул линию фронта.

После допроса, на котором серый пони выложил всё, что видел и знал, его отвели в подвал, где и закрыли в комнатушке с вёдрами и швабрами. Одно из вёдер ему разрешили использовать по назначению, но он не решался, не желая доставлять другим связанные с ним неудобства.

В чулане было темно и тихо; Меллоу слышал лишь спокойное собственное дыхание. Вновь оказавшись один, он получил возможность по новой обдумать всё, что с ним случилось.

Привалившись спиной к стене, Грег прокручивал в голове концовку беседы, когда он упомянул о множестве раненых, доставленных в лагерь, и Дроппере в том числе, и попросил Аврору не причинять вреда им. Белая пони заверила его, что эквестрийская армия подобным не занимается, но у Меллоу внутри до сих пор зудела тревога. Если лейтенант и была способна на милосердие, то вот её подчинённые вызывали большие вопросы. Особенно сержант Спектр.

Что, если тот начнёт убивать без разбору, как хотел пристрелить в лесу самого Грега? Сможет ли Аврора остановить своего солдата? Серому пони очень хотелось верить, что да. Пусть это, вне всяких сомнений, и будет трудно.

Грег не питал никаких иллюзий по поводу собственной судьбы. После тюрьмы в Мэйнхэттене он смотрел на всё с некоторой долей фатализма – и мысленно готовился к любому исходу. Сейчас, когда война смела в массовом сознании все границы дозволенного, уже ничто не казалось ему немыслимым. Он был даже не пешкой в этой гигантской игре – а пустым местом, нулём без палочки… но, может быть, с какими-то цифрами далеко после запятой. Ведь, несмотря ни на что, он был жив. А значит, всё ещё мог сражаться.

После допроса лейтенант распорядилась его накормить, а так как серый пони ничего не ел с прошлого вечера, даже безвкусный военный паёк пришёлся как нельзя кстати. В животе до сих пор разливалось приятное ощущение сытости, и это вселяло в Грега надежду на то, что жизнь ему всё-таки сохранят. А по сравнению с этим даже свобода была чем-то вторичным.

Выпитая за обедом вода начала ощутимо «давить на клапан». Немного потерпев, Грег в темноте уже было нащупал ногой ведро – но тут за дверью раздались шаги, а затем и звук отпираемого замка.

Дверь открылась, и приглушённый свет ламп влился в помещение. Грег заслонил копытом глаза, потом осторожно выглянул.

На пороге стоял белый пегас со снайперкой, который присутствовал при его допросе.

Скайболт дёрнул головой, привлекая внимание Меллоу, и молча качнул винтовкой в сторону выхода. После чего развернулся и отступил назад в коридор.

Грегу ничего не оставалось, кроме как встать и пойти за ним.

Теперь на серого пони смотрели уже без такой сильной неприязни, а некоторые – и с явным сочувствием. Должно быть, история его побега вмиг разлетелась среди местных военных; вопрос был лишь в том, насколько каждый в неё поверил.

«Другой правды у меня для вас нет, – подумал Грег, проходя мимо кабинетов. – И у вас для меня – тоже».

Выйдя в холл, пегас не завернул в какой-либо из боковых коридоров, а направился прямиком наружу. Сердце у Грега ёкнуло; желудок словно налился свинцом, а ноги предательски задрожали.

«А вдруг и правда – расстрел? Если это приказ начальства, то даже Аврора не вправе ничего изменить…»

Меллоу помотал головой, после чего вздохнул и задрал подбородок.

«Что ж, если таков мой путь, то пускай. Я со своей стороны сделал всё, чтобы не стать чудовищем. – Он прикрыл глаза. – Хотя кровь того единорога с гранатой будет до конца дней на моих копытах».

Они вышли на улицу, преодолели маленький лабиринт из мешком с песком и завернули за угол, где было устроено некое подобие небольшого плаца.

Аврора уже находилась там – стоя напротив пары десятков пони, выстроившихся перед ней в две шеренги. «Её взвод», – понял Грег.

Сержант Спектр тоже был там – и мрачно на него косился.

Меллоу сглотнул. Всё это и в самом деле не предвещало ничего хорошего.

Пегас подвёл его прямо к Авроре и встал рядом. Грегу было как-то не по себе от того, сколько глаз на него сейчас смотрело одновременно. Как гестапони, которые ждали, когда он залезет в грузовик и его повезут на фронт…

Серый пони мотнул головой, прогоняя видение. Скорей бы забыть всё это…

Тем временем Аврора, дождавшись их, легонько кивнула Скайболту и обратилась к своим бойцам:

– Солдаты! Сегодня нам выпала возможность, о которой мы мечтали с самого начала этой войны. А именно – мы нашли того, кто готов был нам помогать, по другую сторону фронта.

Она указала на Грега.

– Взяв в плен этого солдата, мы получили не только немало полезной информации о местоположении противника, но и искреннее желание довести дело до нашей победы. Те порядки, которые Найтмэр Мун установила на захваченных ею землях и в армии, не могут устраивать абсолютное большинство, поэтому естественно, что в Лунных войсках будут возникать стремления перейти на нашу сторону. Мэйнхэттенский режим обречён, и многие это понимают. Да, может быть, всё дело в страхе и банальном желании выйти сухим из воды, оказавшись в итоге на стороне победителей, но… – Лейтенант пожала плечами. – Чудеса иногда случаются.

Она строго обвела глазами ряды бойцов.

– Я доверяю этому солдату. Даже в худший момент, когда на кону стояла не только его жизнь, но и его товарища, он повёл себя достойно и с честью, и я лично была этому свидетелем. Поэтому, – белая пони слегка улыбнулась, – властью, данной мне непосредственным командованием, я принимаю Грега Стилсона Меллоу в наше подразделение с присвоением звания рядового Гармонической армии!

По толпе солдат прошли изумлённые шепотки. А у Спектра явно чуть не отвисла челюсть.

– Лейтенант, – медленно проговорил оранжево-красный единорог. – Вы точно понимаете, что делаете?..

– Отставить, сержант! Или вы не доверяете мне, своему командиру?

– Никак нет, – раздражённо отчеканил тот. – Доверяю.

– Тогда какие ещё вопросы?.. Послушайте, – вздохнула Аврора. – Сейчас война, мы должны хвататься за любые возможности для победы. Если нашёлся пони, который своими знаниями и умением думать может усилить наш отряд, то почему нет? Главное – и в этом я с вами соглашусь, – чтобы он доказал свою верность не на словах, а на деле. И у него, – она вновь тепло посмотрела на Грега, – будет такая возможность.

Белая пони раскрыла висевшую у неё на боку планшетку и достала оттуда листок бумаги.

– Лагерь по меньшей мере с несколькими сотнями бойцов Лунной армии находится в восьми километрах к востоку отсюда. Быстрая разведка показала, что там много раненых, а сами солдаты не ожидают нападения. Но вооружённых пони там тоже много, и нам остаётся полагаться на эффект неожиданности. Командир полка лично санкционировал операцию по взятию лагеря. Для этого ночью туда отправится вся наша рота. А проводником, – она повернулась к Грегу, – будет он. И тогда мы поймём, что делать с ним дальше.

– Разрешите обратиться, – процедил сержант Спектр.

– Разрешаю, – тяжело вздохнула Аврора. Грегу подумалось, что она еле удержалась от фейсхуфа. – Что-то непонятно, сержант?

– Вы действительно готовы доверить ему оружие? Но что, если он обернёт его против нас?

– Если вас это так беспокоит, то можете дать ему пистолет вместо винтовки, – холодно ответила белая пони. – С одним патроном, чего уж мелочиться. Ладно, про один патрон – это уже так, преувеличение… Но да, в чём-то осторожность не помешает. А если что…

Она пристально посмотрела на Грега, и тот сглотнул.

– …тогда вы знаете, что нужно делать.

Санрайз Спектр молча кивнул и вытянулся по стойке «смирно».

– Сбор на этом же месте в полночь. Дальнейшие указания будут позже. Разойтись. Кроме вас, сержант, – посмотрела она на Спектра.

Чёткое построение распалось, и пони гурьбой отправились вдаль по улице. А оранжево-красный единорог подошёл к Авроре, Грегу и Скайболту.

«Эти трое – ядро своего отряда, – подумал Грег. – Не будет кого-то из них – и всё к Дискорду развалится».

– Санрайз, – мягко сказала Аврора. Военный официоз она уже не соблюдала. – Ну какого сена ты выделываешься? Чего ты хочешь добиться, а?

– Зачем ты так в него вцепилась? – резко ответил Спектр, указав на Грега. – Он же просто военнопленный, которого надо судить и отправить в тыл, чтобы он ничего не смог выкинуть…

– Если кто-то желает сражаться на нашей стороне, кто мы такие, чтобы ему мешать? К тому же, у меня есть санкция руководства, – с нажимом добавила белая пони. – Если я ошиблась, то понесу ответственность. Но если нет… мы можем стать сильнее. И, возможно, закончить эту войну хотя бы на один день раньше. Просто… доверься мне, Спектр. Мне же ты доверяешь?

– Да, – глухо сказал единорог. – Разрешите идти, лейтенант?

– Иди, – кивнула Аврора. – Жду в полночь.

Сержант угрюмо козырнул, развернулся и направился прочь.

Белая пони повернулась к Грегу.

– Похоже, лучше тебе ещё немного посидеть в подвале. Видишь, как на тебя пока реагируют.

– Зачем? – проговорил Меллоу. – Зачем я вам? Неужели всё из-за того, что я во вражеской форме?

Аврора наткнулась взглядом на его изрезанную серую шинель и теперь уже открыто фейсхуфнула.

– Блин, как я могла забыть… Зайдёте сейчас на склад, подберёшь себе новую форму. А вот насчёт «зачем»… – Она задумалась. – Знаешь, вот даже не могу тебе ответить. Скажем так, мне просто захотелось видеть тебя в своём взводе. Разумеется, если вылазка пройдёт успешно.

«А если нет?..» – хотел было спросить Грег, но вовремя одёрнул себя.

У них действительно не было права на поражение.

– Что-то ещё? – спросила Аврора, глядя на переминающегося с ноги на ногу пленника.

– Да. Где тут у вас туалет?

---

Луна наконец вновь зашла за облака, и ночь укутывала идущих сквозь лес солдат непроглядным мраком.

Скажи Грегу ещё недавно кто-нибудь, что он будет подкрадываться обратно к лагерю эквермахта, одетый в белый маскхалат поверх формы Гармонической армии и с пистолетом в висящей на ремне кобуре, он бы не поверил. Хотя, возможно, и был бы за такой вариант.

На вылазку действительно отрядили чуть ли не под сотню бойцов, которые сейчас продвигались к цели тремя группами: с севера, юга и запада. Грег находился в «западной» группе – которой, кстати, как раз и был взвод Авроры; и более того, шёл в самой её середине.

Белая пони возложила на него роль «проводника» чисто формально – все участники операции ознакомились перед выходом с картой, составленной по донесениям разведки, и тщательно заучили примерный план лагеря, рассказанный Меллоу.

Нужен был кто-то, кому в случае чего придётся вызвать огонь на себя – или на кого можно будет списать возможную неудачу. Грег прекрасно всё понимал, но, тем не менее, шёл вперёд.

Он просто устал всё время бояться. В рядах Лунной армии была больше вероятность получить пулю от своих – с его-то позицией!.. Но теперь он знал, что сражается за правое дело.

И если ему предстоит погибнуть в этом бою, чтобы искупить то, что он всё-таки успел совершить, воюя в эквермахте, – то пускай. Значит, такова судьба. И он примет конец своего пути с честью – на что в последние месяцы уже не надеялся.

Шли медленно, по сугробам: Аврора опасалась, что после побега Меллоу в лагере подняли тревогу и выставили засаду на тропе, ведущей к городку. Сам «беглец» в этом сомневался: всё-таки личный состав нужен был тем, чтобы в первую очередь охранять базу, – но что контроль за периметром усилят, было ясно как день после пролёта погодной команды пегасов. Так что лёгкой прогулки ждать точно не приходилось.

По ощущениям Грега, до цели оставалось уже совсем немного. И точно: вдали стали видны огоньки – это горел в пустых бочках какой-то мусор, освещая лагерь.

Откуда-то сбоку послышался тихий свист, имитирующий завывание ветра. Условный сигнал всей группе собраться вместе.

Кое-как передав свист дальше (получилось, конечно, так себе, но вроде они пока подошли не так близко, чтобы в лагере могли что-нибудь заподозрить), Грег направился туда, откуда донёсся звук. Наверное, будут раздавать последние указания перед началом штурма.

Аврора стояла, зажав одной ногой маленький фонарик, луч которого смотрел вертикально вверх. В тонком конусе белого света была видна лишь нижняя часть её лица, что вкупе с белоснежным цветом шкурки только придавало призрачности её фигуре.

Рядом молчаливой тенью застыл Скайболт, очевидно вернувшийся после финальной разведки. Грег вдруг поймал себя на мысли о том, что за всё время, проведённое с эквестрийцами, ни разу не слышал, чтобы пегас говорил.

Серый пони подошёл к Авроре и встал поблизости. Та легонько кивнула, заметив его.

А тем временем вокруг них собирались и другие тёмные силуэты.

«Хорошая компания, – подумал Грег. – Призрак и её верные тени. Все враги разбегутся, только завидев нас. Хотя… когда они нас смогут увидеть, для них всё, возможно, уже закончится».

– Итак, расстановка сил следующая, – шёпотом начала Аврора, когда весь взвод скучковался вокруг неё. – На периметре двадцать шесть часовых, из них – двадцать четыре фестрала. Остальные – пегасы, но они дежурят с восточной стороны. О них, если что, позаботишься ты, Скайболт.

Действуем как обговаривали перед выходом. Наша задача – подготовить условия для штурма лагеря с западного направления. Снимаем часовых в своём секторе, дальше собираемся у точки входа и ждём. Когда северная и южная группы закончат со своими и доложат об этом нам, я запущу сигнальную ракету. Это будет знаком к началу атаки. Врываемся в лагерь, вырубаем дозорных, затем рассредотачиваемся и сгоняем всех в центр. При успехе операции северной группой, с которой сейчас командир роты капитан Хинчклифф, будет выпущена ещё одна ракета, и к утру сюда прибудет контингент из города. Всем всё ясно?

– Снимаете… – пробормотал Грег.

Ему очень не понравилось то, как это прозвучало.

– Ага, вот так, – раздался позади голос Спектра.

Одно копыто с силой зажало серому пони рот, другое сдавило шею. Глаза у Грега полезли на лоб, когда он ощутил, что не может дышать. Он беспомощно замолотил ногами в воздухе, пытаясь освободиться.

– Спектр! А ну отпусти его! – шёпотом прикрикнула на него Аврора.

Копыта на лице и горле расслабились, и Грег повалился в снег, шумно глотая воздух.

– Ты сдурел?! Какого сена ты творишь? – прошипела белая пони единорогу в лицо. – Нас же услышат! Хочешь провалить всю операцию?!

– Ну, ему же нужно было преподать наглядный урок, раз его там в этом эквермахте ничему не научили, – отозвался тот. – Пусть привыкает…

– Мы не применяем насилие, сержант. – У Грега кровь застыла в жилах от холода в голосе Авроры. – Ни к военнопленным, ни тем более – к нашим соратникам. Ясно?!

Сержант, поколебавшись, кивнул.

– Так точно, мэм.

– Вот и славно, – вздохнула она. – Так, все на позиции. Ждём несколько минут и приступаем.

По её указанию Спектр и другой сержант распределили точки ожидания между бойцами, и лейтенант выключила фонарь.

Вылазка подошла к своей решающей фазе.

Грег оказался в отделении Спектра, неподалёку от него самого. Серый пони встал под указанным ему деревом и, осторожно высовываясь из-за ствола, вгляделся в темноту перед собой.

Ничего не было видно, кроме редких отблесков пламени, но Меллоу мог представить, как солдаты Авроры крадутся к ограждению лагеря, разрезают, как и он сам, колючую проволоку и, пробравшись внутрь, сдавливают горло бойцам эквермахта, чтобы те отключились. Главное, чтобы никто не успел выстрелить.

Внезапно до слуха Грега донёсся какой-то шум, раздававшийся с другой стороны лагеря. Постепенно звук нарастал – и скоро уже стал чётко различим.

«Машины! И притом много! Кто-то приехал сюда? Но… зачем? А, наверное, просто раненых вывозить будут… – Серый пони закусил губу. – Ох, Дискорд… что же нам делать?..»

У Авроры должен был быть какой-то запасной план. Ведь был же, да?

Но возвращаться к ней только для того, чтобы узнать, что ему делать, было бы глупо. Лейтенант наверняка и сама заметила, что условия изменились. Но им теперь что, отступать, даже не начав? В общем-то, боевые задачи остаются теми же. Просто надо будет иметь в виду ещё один фактор.

А сигнальную ракету Аврора могла выпустить и позже, когда автобусы и грузовики уедут.

Звук моторов приблизился сильнее – и стих, превратившись в холостое ворчание. В лагере стали зажигаться огни, началась суета. В отсветах фонарей и костров можно было заметить многочисленные носилки с лежащими на них пони, которых выволакивали из ближайших палаток и тащили к машинам.

Что ж, оставалось надеяться, что Дасти Найт не стал раздувать шумиху и они действительно не ожидают нападения. Хотя охраны сейчас явно стало больше.

Грег высунулся из-за дерева чуть сильнее. Но тут его нога наступила на корень, скрытый под слоем снега, – и жеребец, не удержав равновесия, повалился на землю.

И прямо над его головой прогремел выстрел.

В примятом снегу на том месте, где он только что был, появилась вмятина от пули.

Оглушённый, Грег вскочил на ноги и задрал голову, выискивая стрелка. Глаза серого пони уже довольно хорошо приспособились к темноте, и ему показалось, что он различил наверху, в ветвях дерева, какое-то движение.

Щёлкнул затвор перезаряжаемой винтовки. Меллоу бросился прочь, потянувшись зубами к пистолетной кобуре на своём боку…

Но второго выстрела не последовало.

Вместо этого над головой очень знакомым образом хлопнули крылья, и чьё-то тяжёлое тело придавило Грега к земле.

Едва не закричав от нахлынувшего дежавю, он рванулся из-под противника – но тщетно. Чьё-то копыто сильно ударило его по шее, заставив чуть ли не взвыть от боли, а затем перевернуло его лицом вверх.

И Грег уже знал, кого увидит.

Над ним с ещё не полностью зажившей мордой и горящими жёлтыми глазами стоял ефрейтор эквермахта Дасти Найт. И злорадно ухмылялся.

Замахнувшись, бэтпони зарядил Меллоу копытом в челюсть. Тот попытался заслониться передними ногами – но Дасти, будто предугадав это, пнул его по причинному месту. Грег охнул и сразу же машинально потянулся туда – отчего немедленно получил в нос и со слезами на глазах завалился на спину, захлёбываясь кровью, стекающей в носоглотку.

Дасти торжествующе усмехнулся. А потом поднял голову и заорал во всю глотку:

– ТРЕВОГАААААААААААА!!!

Грег похолодел, широко распахнув глаза.

Весь их план, вся операция летела к Дискорду! И всё из-за какого-то фестрала, который, видать, настолько затаил обиду, что залез ночью на дерево, чтобы выслеживать беглеца с высоты! И так совпало, что именно под этим деревом оказалась позиция Меллоу!

Воспользовавшись заминкой, серый пони вытянул всё-таки пистолет из кобуры. Но прицелиться ему не дали. Очередной удар выбил оружие изо рта – к счастью, без зубов в довесок.

Грег закашлялся, сплёвывая кровь. Слезящимися глазами он видел, как Дасти снимает со спины винтовку и нацеливает на него.

«Да блин, серьёзно? Какого сена, что за несмешная шутка…»

И вдруг чья-то нога врезалась фестралу в живот, откидывая того прочь.

Замерцало поле телекинеза вокруг винтовки. Бах! – и… всё. С дырой в голове Дасти Найт больше не мог подняться.

С разинутым ртом Грег смотрел на того, кто прибыл его спасать.

Рядом с ним стоял, удерживая магией оружие, сержант Санрайз Спектр.

– Вставай, дубина! – процедил единорог. – Так и знал, что от тебя будут проблемы… Дискорд, и как Скайболт его не заметил… Он тебя знал?

Ствол винтовки качнулся в сторону трупа бэтпони.

– Да. Это…

Меллоу замолк – со стороны лагеря раздались звуки перестрелки.

– Да чтоб вас всех… – Спектр длинно и грязно выругался. Затем развернулся и побежал туда. – Догоняй!

Грег поднял выданный ему пистолет и поскакал по сугробам вслед за сержантом.

Невдалеке раздался хлопок, а затем воздух снизу вверх прочертил яркий всполох.

Глянув в небо, Меллоу заметил жёлтую сигнальную ракету, которая ослепительной точкой горела посреди мрака.

«Что? Старт операции? Но там же наверняка обезвредили не всех часовых…»

От осознания этого Грег чуть не споткнулся.

Своим появлением Дасти Найт не просто спутал им все карты. Из-за фестрала в смертельной опасности оказались сейчас все те, кого отрядили… – серый пони замешкался, подбирая подходящее слово, – …выключить охрану лагеря.

А причиной всему этому был он. Грег Меллоу.

– Берегись!!! – разнёсся спереди окрик Спектра, и Грег, запнувшись, полетел в снег.

Бах! бах! бах! бах! – загрохотали поблизости боевые сёдла.

В учебке как-то показывали новобранцам подобную штуку. На специальном седле прочно закреплялась одна или две винтовки – чаще всего магазинные «Лаванды», а к особому механизму подвешивался боезапас. Тросы, концы которых, изгибаясь навстречу под прямым углом, сходились перед лицом у стрелка, позволяли управлять перезарядкой и выстрелами – смотря под каким углом потянуть. Хотя Грег скорее согласился бы отправиться на луну, чем самому использовать эту конструкцию. Вот с пулемётами было бы совсем другое дело…

Моргнув, Меллоу прогнал непрошеные мысли и поднялся на ноги.

Бах! бах! – Спектр на бегу разрядил винтовку в одного из бэтпони у входа в лагерь и ударом приклада в челюсть повалил второго. Затем опять-таки магией надломил тросы на боевых сёдлах обоих.

– Вечно всё надо делать за тебя… – пробормотал единорог, посмотрев на подбегающего Грега.

Рог опять засветился: Спектр левитировал к себе запасные магазины.

– Пошли, – махнул он копытом и через западный вход ворвался в лагерь, телекинезом перезаряжая свою «Лаванду».

Грег лишь вздохнул и побежал следом.

Теперь от спокойствия в этом месте не осталось и следа. В один миг сонный лагерь стал очередным полем битвы.

Краем глаза Меллоу заметил, как один из бойцов Авроры, посланных вырубить часовых, вкопытопашную сражается с фестралом, в то время как другой противник поднимается на перепончатых крыльях в воздух, чтобы изрешетить эквестрийца из своих винтовок… но тут же падает, сражённый наповал выстрелом из-за угла палатки.

Повсюду метались пони. Северная и южная группы ворвались в лагерь, рассредотачиваясь и крича всем сдаваться. Солдаты в форме эквермахта выскакивали из палаток, принимая бой. Иногда их быстро разоружали и сгоняли куда-то к центру, но чаще всего завязывалась перестрелка. Впрочем, вряд ли долгая: запас патронов имелся только у одной стороны.

На главной «площади», где в бочках горели костры, скапливалась толпа. Дозорные сдались практически сразу, и то и дело подводили всё новых и новых пони, которых держала под прицелом группа солдат в маскхалатах. Ещё один отряд расположился уже вокруг них за углами строений и разбросанными ящиками, не давая «лунатикам» пробиться туда и освободить своих.

Грег поймал себя на том, что сам начал использовать в отношении бойцов эквермахта уничижительное название.

«Нет. Какие бы поступки некоторые из них ни совершили, я не должен до этого опускаться. Ведь ещё пару дней назад я сам был на их месте».

Спектр бежал впереди него. Не сбавляя скорости, единорог телекинезом перезарядил винтовку, пальнул куда-то перед собой – и вдруг одним прыжком скрылся сбоку в проходе между палатками, открывая огонь уже оттуда.

На всякий случай Грег сам нырнул за ближайшее укрытие, которым оказалась куча каких-то коробок, и перевёл дух. А затем поднял взгляд – и замер, примёрзнув задом к земле.

Напротив него в нескольких шагах стоял с револьвером в магической хватке тот самый врач, который тогда осматривал Стратосферса. И оружие было направлено прямо на Грега.

Серый пони медленно покачал головой. «Нет… не может же всё быть так…» Тут он вспомнил, что и у него в зубах зажат пистолет, а язык лежит на спусковом крючке.

Что делать? Стрелять в него? Но он же врач, он вытащил Дроппера! Да и сам пока не торопится нажимать на спуск…

Но если всё-таки выстрелит? Что тогда?.. Опять безумная оплошность, которая по закону вероятности наконец-то приведёт к его, Грега, смерти?..

Меллоу зажмурился – после чего сделал первое, что пришло на ум. А именно – задрал голову и выстрелил в воздух.

Потом открыл глаза и вновь взглянул на врача. Тот, похоже, и сам узнал Грега; просто стоял и смотрел на своего нынешнего противника.

Дуло револьвера опустилось.

А в следующий миг чьё-то копыто отбросило парящее оружие в сторону, и на единорога в шинели эквермахта уставились стволы трёх винтовок. Тот ещё не успел ничего сообразить, а его уже сгребли за шиворот и утащили из поля зрения Грега.

Серый пони выплюнул пистолет и немного посидел, упёршись ногой в мёрзлую землю, тяжело дыша и глядя в пустоту.

Кругом грохотали выстрелы и слышались крики. В памяти Грега всплыла линия фронта. Что ж, теперь она проходила здесь. Но он не мог – не имел права отсюда уйти. Иначе ему больше нигде не останется места. Он уже выбрал сторону – и предавать тех, кто впервые на этой войне его пощадил, не собирался.

Меллоу прикрыл глаза, вскоре открыл их вновь.

Но на этот раз в его взгляде была твёрдая, несгибаемая решимость.

Это война, и у него нет никакой возможности её избежать.

А значит, остаётся одно.

Сражаться.

Вздохнув, он подобрал пистолет и выглянул из-за штабеля коробок. Вроде никого. Осторожно встал и подкрался к краю ближайшей палатки…

Сапёрная лопатка опустилась лезвием точно на пистолет у него во рту, заставляя разжать зубы и повалиться на снег.

Лёжа на боку, Грег взглянул снизу вверх на нового противника. Над ним возвышался могучего вида земной пони в покрытой пятнами крови шинели и каске с вмятиной явно от пули. А во рту боец сжимал черенок своего оружия.

Земнопони поднял голову для замаха. Через секунду сапёрная лопатка рубанула снег.

На том месте, где только что был Меллоу.

Грег успел перекатиться в сторону и вскочить на ноги, пока противник вновь поднимал оружие.

В голове прокрутился игровой автомат – планы действий на ближайшие мгновения.

Попробовать повалить? Не вариант – этот сам кого угодно повалит, да так, что потом не встанешь.

Добраться до пистолета? Но… тот находился с другой стороны от земнопони с лопаткой. А выбираться на открытое пространство себе дороже: пуля прилетит – и не заметишь. Просто не успеешь.

Выхватить лопатку? Но как? По своей воле боец точно её не отпустит…

Значит, нужно его как-то вынудить.

Например…

Решение было тупое, шаблонное и абсолютно бредовое. А потому действенное.

Грег метнулся вперёд, заходя на противника сбоку. Пока тот поворачивался, снова занося оружие, серый пони упал на землю и подкатился прямо ему под брюхо. А затем со всей силы лягнул его в низ живота задними ногами.

«Надо будет потом вымыть копыта», – пришла отстранённая мысль.

Солдат эквермахта взвыл, выронив лопатку. Грег выскочил обратно из-под массивной туши, прежде чем тот смог бы его достать копытом, и сам подхватил оружие, крепко сжав черенок зубами.

Во рту сразу же возник мерзкий привкус. «Блин, он что, вообще зубы не чистит?.. А-а-а, о чём я думаю?! Надо… надо что-то делать теперь!»

Но что?

Грег на секунду замер с лопаткой во рту. Дальше он план не продумал. Не хватило времени.

Впрочем, противник и вовсе не собирался ему давать такой возможности.

Земнопони, взревев, бросился на Грега. Тот не нашёл ничего лучше, кроме как снова отпрыгнуть в сторону.

Раздался грохот разлетающихся коробок – это боец эквермахта, не успев вовремя остановиться, врезался головой в преграду.

Дальше тело Грега действовало как будто само. Буквально в следующий миг он обнаружил себя стоящим над противником с зажатой во рту сапёрной лопаткой.

Бам! Лезвие треснуло по каске, проделав глубокую царапину. Земнопони выгнулся, перевернувшись, – и это стало его главной ошибкой.

Хрясь! Лопатка раздробила противнику нос; во все стороны полетели кровавые брызги.

Не в силах остановиться, Грег бил снова и снова. Голова дёргалась вверх-вниз от равномерных ударов стиснутым в зубах орудием. Мыслей не было – только подсознательное стремление сделать так, чтобы враг больше не встал. И вообще не очнулся.

В какой-то момент в мозгу будто щёлкнул выключатель, возвращая разум из «спящего режима» в реальность.

Грег покачнулся и отступил на шаг. Челюсти разжались, и сапёрная лопатка с глухим стуком упала на снег.

Из груди вырывалось тяжёлое прерывистое дыхание. Меллоу сглотнул и опустил взгляд – на то, что ещё недавно было живым пони.

У солдата эквермахта не было лица – вместо этого Грег смотрел на месиво из крови, обрывков мышц и видимых кое-где костей. Из раскромсанной шеи вытекала кровь, образовавшая уже целую лужу.

Да и вообще на два шага вокруг снег был весь в красных брызгах.

Грег оглядел себя широко открытыми глазами. Белый маскхалат тоже был словно заляпан вишнёвым вареньем.

К горлу подступила тошнота. Грег отступил на шаг, потом ещё – и завалился назад, потеряв равновесие.

Желудок сдавило спазмом. Но перед выходом никто из отряда не ел, поэтому во рту просто возник кислый привкус.

Встав на ноги, Грег медленно, пошатываясь, подошёл к свежему трупу.

И лишь теперь осознал, что же случилось.

Он только что собственными копытами намеренно убил пони!

«Это была самозащита… – отдавалось в сознании будто сквозь толщу воды. – Я не мог поступить иначе. Или мог?.. Нет, нет… ну почему…»

Послышался щелчок взводимого курка. Повернув голову, Грег увидел в паре шагов от себя ещё одного пони, который, встав на задние ноги, передними копытами сжимал винтовку, нацеленную прямо на Меллоу.

«Теперь точно конец…»

Раздался выстрел. Глаза противника распахнулись, изо рта хлынула кровь, и он точно в замедленной съёмке упал на бок. Словно неосторожно тронутая доминошка.

А за ним, левитируя ярко-рыжим магическим полем своё оружие, стоял Спектр.

Подойдя к убитому Грегом пони, единорог присвистнул:

– Хрена ты его… – Он посмотрел на Меллоу. – И что, даже не блеванул? Ну ты маньяк, конечно…

Покачав головой, Спектр махнул копытом в сторону центра лагеря.

– Пошли. Там уже наши все собрались. Одного тебя ждём.

– Как… операция? – хрипло спросил Грег, прочистив горло.

Сержант расплылся в ухмылке.

– А как думаешь? Успешно выполнена, естессно! – Вдруг он помрачнел. – Вот только потери оказались… выше ожидаемых.

– Сколько? – тихо произнёс Грег.

– Четверо. Хотя должно было быть – ни одного.

– Это война, – закрыв глаза, прошептал Меллоу. – Здесь это так не работает.

– Рад, что ты наконец это понял. – Спектр повернулся, взглянув на серого пони через плечо. – Пошли. До утра надо будет караулить пленных.

Найдя в снегу пистолет, из которого успел выстрелить всего один раз – да и то в воздух, Грег поплёлся вслед за сержантом.

Пока они шли через лагерь, взгляд то и дело натыкался на трупы. Столько пони не захотели сдаваться в плен – или не успели… Несколько бочек с горящим мусором было перевёрнуто, и теперь прямо на снегу пылали костры, превращая поле боя в арену какого-то древнего праздника смерти.

Это всё было неправильно. Это всё было так неправильно…

Грег мотнул головой.

…Но так было, и от этого уже никуда не деться.

На центральной площадке сидело на земле больше сотни пони в серых шинелях. Вокруг расположились эквестрийцы, направив на пленных оружие. Те подрагивали от холода – и опасливо косились на винтовки. Остальные из штурмовавших обследовали захваченный лагерь.

По численности пленников было раза в четыре больше, чем охраны, и они в принципе могли попробовать вырваться из окружения всей толпой… Но как минимум по разу солдаты Селестии выстрелить бы успели. И даже уцелевшим после первого залпа ничего не было гарантировано. Это подтверждал и парящий сверху Скайболт со своей снайперкой, а также трупы двоих пегасов на снегу с восточной стороны лагеря.

Внезапно от сгрудившихся у выезда машин донёсся рёв запускаемых моторов. Те, кто охранял пленных, заколебались, но не обернулись и не отвели прицел, выполняя отданный им приказ. А автобусы и грузовики по одному начали трогаться с места.

– Куда?!!! – заорал Спектр, с «Лавандой» наперевес бросаясь вдогонку.

Засунув пистолет в кобуру, Грег побежал следом. Сержант был, конечно, хорошим бойцом, но иногда его всё-таки заносило.

– Стой!!! – вопил единорог вслед машинам.

Когда предпоследняя из них выехала за забор из колючей проволоки, Спектр остановился и нацелил винтовку в их направлении.

– Не надо!

Подбежавший Грег ударил сбоку по стволу, сбивая прицел.

Сержант всё же выстрелил – но пуля ушла в темноту ночи.

Он обернулся к Меллоу – и в его гневном взгляде полыхнуло отражённое пламя.

– Какого рожна?! Что, всё же решил пожалеть «своих», да?! Предатель…

Дуло винтовки развернулось к Грегу.

Серый пони схватил передними копытами ствол оружия и отвёл его слегка в сторону.

– Нет, – твёрдо сказал он, глядя в глаза Спектру. – Мы не будем стрелять по раненым. Это неправильно. Мы не должны вести себя так же, как они. Иначе какой смысл во всём этом?

Какое-то время они молча стояли, уставившись друг на друга. Затем единорог отвёл взгляд.

– Да пошли вы все… – пробормотал он и, вырвав винтовку из хватки Грега, быстро зашагал прочь.

Грег повернулся и посмотрел ему вслед.

---

Прошло три недели с тех пор, как силы Гармонической армии заняли лагерь.

Теперь под Кантерлотом появился ещё один аванпост, где могли разместиться солдаты. В Клиффмарк – так назывался городок, где находился полковой штаб, – прибыло подкрепление из западных областей Эквестрии, поэтому командованию было кем обеспечивать ротацию между базами.

Пленных пока решено было расселить в опустевших домах, и под вооружённой охраной захваченные бойцы эквермахта занимались восстановлением зданий, разрушенных при обстрелах. Однажды караулить на стройке довелось и Грегу – в составе отряда Авроры.

За эти недели серого пони там ещё не признали как своего, но и как на врага тоже уже не смотрели. То, как он себя повёл во время операции, заставило других относиться к нему с некой опаской, однако сквозь настороженность во взглядах временами было заметно и что-то вроде уважения. Многие разделяли принципиальные взгляды Грега, и даже Спектр больше не относился к нему как к «куску кириньего дерьма», как выразился однажды в Мэйнхэттене штурмхуфер Зик Хантер.

Некоторое время назад их роту снова отправили во взятый лагерь, который фактически стал опорным пунктом Эквестрии на севере Вечнодикого леса. Буквально за считаные дни пони обустроили под себя новую базу, получившую кодовое название «объект 423»; с севера их прикрывала трофейная артиллерия из-под столицы, а с запада – «Стрелы Селестии». Помимо обычного деревянного забора с «колючкой» поверху, аванпост был окружён и магическим «периметром» из установленных вокруг в лесу амулетов, так что незаметно подобраться к лагерю у врагов бы точно не вышло. С востока и юга строились новые линии укреплений, призванные вовсе не дать силам противника сюда прорваться. А подтянутая артиллерия давала шанс на защиту от авианалётов.

А врагов-то, несмотря на разгром южной группировки эквермахта под Кантерлотом, было всё ещё хоть отбавляй. Уцелевшие Лунные части отступили в лес или переключили внимание на расположенный к юго-западу Понивилль, где присоединились к своим же «носителям нового мирового порядка, основанного на незыблемых правилах», как сказала сама Найтмэр Мун в одном из недавних выступлений. По сути, линией фронта стала река, протекавшая к востоку от города; мост был давно уничтожен, и стороны, не решаясь выходить на лёд, каждый день обстреливали друг друга из орудий. Правда, у войск Селестии там было преимущество: наученные горьким опытом Кантерлота, эквестрийцы то и дело бомбили вражеские позиции, в то время как Лунная армия делать этого не могла. И причина была проста: хоть дальности полёта силам Пегасенваффе хватало с аэродромов к востоку от леса, но приборы их самолётов начинали странно вести себя над Вечнодиким. А заходить с севера они уже не могли – там их уверенно сбивали с земли эквестрийцы. Поэтому Понивилль до сих пор оставался относительно целым.

А вот Вечнодикий лес грозил стать серьёзной занозой в заднице у Гармонической армии. Как и предположил Грег на допросе, силы эквермахта здорово там окопались, и всё шло к тому, что кроме Винниаполиса на севере, появится ещё один очаг партизанской войны – уже в самом сердце прежде единой Эквестрии. Так что начало диверсионно-разведывательных вылазок было лишь вопросом времени.

Грег поучаствовал в одной такой миссии вместе с отрядом Авроры. За пару дней они прошерстили указанный им участок леса и раскрыли четыре вражеских блиндажа, в одном из которых обнаружился схрон оружия и припасов. В плане взятия пленных, как всегда, отличился Спектр: больше десятка бойцов в сером пополнили ряды «строителей-добровольцев» в Клиффмарке. Поговаривали уже о том, чтобы и в самом деле отправить всех захваченных в тыл, но решение, как всегда, буксовало где-то в цепочке командования. О дальнейшем наступлении речи пока не шло: прежде всего надо было разобраться с лесом, а также стабилизировать фронт к северу от Кантерлота, где не имелось такой мощной защиты.

С других концов Эквуса известий вовсе не приходило. По крайней мере можно было сказать только одно: война продолжалась. Причём повсюду.

Грег не знал, что его и их всех ждёт в будущем. Но у него появилась хоть какая-то уверенность в том, что он проживёт ещё какое-то время.

Но вскоре случилось то, что поменяло кардинальным образом его планы.

 

Стоял обычный вечер – даже чересчур тихий для фронтовой полосы. Солнце уже село, и над базой разлились безликие голубоватые сумерки. Где-то вдалеке слышалась канонада; впрочем, к ней тут давно привыкли. Дежурная смена стояла на посту, остальные спали или занимались чем-то своим.

Отряд Авроры размещался в одном из выстроенных бараков и сейчас отдыхал после вахты. У дальней стены играли в карты на желания; кто-то спал; кто-то вышел покурить. Спектр и Скайболт состязались в хуфрестлинге; Грег сидел на верхнем ярусе соседней кровати и читал книгу. Авроры не было: её срочно вызвали в штаб по какому-то важному делу.

Раздался напряжённый рык: это Спектр начал понемногу сдавать позиции. Но Скайболт с совершенно невозмутимым видом надавил чуть сильнее – и копыто единорога глухо ударилось о тумбу.

– Чтоб тебя!.. – беззлобно ругнулся сержант и покачал головой. – Пять раз подряд! Дискорд, как ты это делаешь?

Пегас молча пожал плечами с лёгкой улыбкой.

Спектр поднял голову и взглянул на Грега.

– Что ты там читаешь? Небось затёртый номер «Плейпони» вложил между страницами, а?..

– Нет. «История Войны Двух Сестёр: мифы и реальность». – Серый пони показал тёмно-синюю обложку тома. – Занимательное чтиво, скажу я вам. Многое позволяет понять о том, что происходило тогда… и что творится сейчас.

– Ну-ка, ну-ка? – оживился единорог. – И что, в самом деле интересно?

– Я просто хочу понять, как могло дойти до такого… – Грег поискал подходящее выражение, – беспредела. Общим в обоих случаях является превращение принцессы Луны в Найтмэр Мун. Но тогда это произошло из-за того, что у неё развилась зависть к старшей сестре и основанный на этом комплекс неполноценности. Отсюда возникло желание самоутвердиться и показать всему миру, чего она стоит. Но в самом обществе для конфликта изначально не было предпосылок, не было противостояния между расами – всего лишь разумная настороженность. Обычные пони просто поддерживали Селестию, а фестралы – Луну. И когда оба аликорна призвали подданных под свои знамёна, война стала неизбежна, так сказать, по приказу «сверху».

– А разве сейчас не так? – спросил Спектр. – Эта чокнутая лунная кобыла просто задурила головы половине страны и, использовав как повод собственный арест, отправила их на войну, разве нет?

– Тут всё далеко не так однозначно, – поморщился Грег. – Для начала стоит разобраться, с чего конкретно всё началось. А именно – с инициативы насчёт прав бэтпони. Скорее всего, принцесса хотела таким способом попросить прощения у своего народа после того, как те были на тысячу лет выброшены на свалку истории. То есть мы имеем уже новую проблему – комплекс вины, а со стороны фестралов – предпосылки для реваншизма.

Второй момент – что после возвращения Луна опять-таки оказалась на вторых ролях, что вновь пробудило в ней комплекс неполноценности. Агрессивная пропаганда и работа с общественным мнением – следствие того, как она стремилась, чтобы её проект удался и уж на этот раз Селестия оценила её усилия…

– Но что-то пошло не так, да? – фыркнул Спектр. Однако затем посмотрел на Грега уже нахмурившись. – То есть ты хочешь сказать, что весь этот, как ты говоришь, «беспредел» (а как называю это я – полный звездец) начался просто по ошибке?

– И да и нет, – покачал головой серый пони. – Полностью погрузившись в проект, Луна не учла некоторые риски. Например, возрождение культистов Найтмэр, которые, скорее всего, посчитали готовившийся референдум хорошим поводом для террористических акций. И ещё это дело с пропажей оружия… Сложно пока сказать, что за каша тогда заварилась. Но если логически связать эти два факта, то получается, что Луну арестовали по подозрению в том, что она тайно снабжала оружием фанатиков для попытки переворота в день голосования. И то, что она тогда не сопротивлялась, значит, что она сама наверняка ни о чём не знала…

– Погоди… ты что, её сейчас защищаешь?!

Спектр склонил голову набок. По нему было видно, что он вот-вот начнёт закипать.

– Стремлюсь к объективности, – парировал Меллоу. – Хотя… если принять как гипотезу, что всё случившееся часть одного плана… что возрождение культистов было рассчитанным побочным эффектом, чтобы спровоцировать Селестию на арест Луны и тем самым раскачать общество для попытки захвата власти… ну блин, так не бывает. Надо быть каким-нибудь гроссмейстером Капафланкой, чтобы провернуть такую сложносочинённую комбинацию… хотя… у неё же была тысяча лет свободного времени…

– Вот, я о том и говорю! – с жаром откликнулся Спектр. – Это всё было подстроено!..

– Слишком коварный план, – подумав, ответил Грег. – Я в это не верю. Невозможно было с такой точностью просчитать все последствия. И это превращение… слишком уж вовремя оно произошло. Всё указывает на то, что появление Найтмэр Мун – это следствие аффекта, а не осознанного желания, поэтому… – он пожевал губу, – я всё-таки склоняюсь к мысли, что Луна оказалась заложником обстоятельств и не имела прямого умысла устроить войну. Всё случившееся – результат действий уже другой её личности, а не её самой.

– Напомни-ка, почему мы тебя вообще к себе взяли?..

Единорог потянулся было к прислонённой к стене винтовке.

На кровать рядом с ним опустилось белое копыто Скайболта. Пегас посмотрел на своего командира и едва уловимо покачал головой, как бы говоря: «Не надо».

Игроки из дальнего конца помещения отложили карты и, судя по всему, внимательно следили за происходящим.

Спектр стиснул зубы и шёпотом выругался. Но к оружию перестал тянуться.

– Развёл тут… историю, понимаешь…

– Исследование фактов и цепочек событий заставляет мыслить критически, – произнёс Грег, убирая книгу. – Возвращаясь к тому, с чего мы начали… Я вот к чему вёл: сейчас для того, чтобы разгорелась война, во многом приложили копыто те, кто поддерживал Луну. То есть если тогда конфликт начался «сверху», то теперь его подогрели «снизу». Что делает ситуацию намного опаснее.

– Да ну? – поднял бровь Спектр. – В чём именно?

– Общественное мнение. Воздействие на мозги… – Грег взглянул в потолок и повёл ногой в воздухе. – Всё дело в этом. Их правительству явно кто-то помогает. Кто-то очень сведущий в подковёрных играх и манипулировании массовым сознанием. Эти технологии куда опаснее любого оружия; по сути, это и есть оружие. Которое они применили на миллионах пони. И ты сам видишь, куда это всё завело.

– Да уж, так их под хвост…

– И как раз поэтому, – Меллоу выпрямился на своём месте, – я и перешёл к вам. Я не хочу быть пешкой в чужих копытах и слепо подчиняться режиму, который меня не устраивает. Я здесь, чтобы жить. И воевать за правду. Потому что именно в правде – настоящая сила.

Хлоп. Хлоп. Хлоп.

Повернув голову, Грег заметил, что Скайболт, взлетев на верхний ярус их со Спектром спального места, медленно и с каменной физиономией ему аплодирует.

– Неплохо сказано, – усмехнулся Спектр и, забравшись с ногами на кровать, откинулся на подушку. Потом пробормотал: – Доходят слухи, что лунатики уже заканчивают перегруппировку. Как бы скоро не…

Он оборвал себя, вспомнив, что о плохом вслух не говорят, чтобы не накаркать.

«В эквермахте его бы уже застрелили на месте за подобное паникёрство, – подумал Грег. – Но, к счастью, тут нет фестралов. А если б и были…»

Внезапно дверь барака приоткрылась. Ворвавшийся ветер принёс с собой струю холода и горсть снежинок, а затем в щели появилась голова Авроры.

– Взвод, построиться! – скомандовала белая пони, после чего вновь исчезла снаружи.

Быстро повскакав с кроватей, застегнув форму, нацепив каски и взяв оружие, пара десятков пони во главе со Спектром выбежали из помещения и привычно разобрались в две линии перед своим лейтенантом.

Аврора обвела взглядом бойцов и усмехнулась.

– Ну хоть на парад, а?

Чуть подождав, она продолжила:

– Итак… что могу сказать… у меня для вас большие новости.

«Что ей такое сообщили в штабе, из-за чего она сама как будто до сих пор ошарашена? Хотя, похоже, мы и так сейчас это узнаем».

– Вообще-то эти сведения являются пока что государственной тайной, но так как вы все будете вовлечёнными лицами, то мне было дано высочайшее разрешение вам это рассказать.

Чтобы не мёрзнуть, Аврора стала прохаживаться вдоль строя. Грег подумал, что тоже не отказался бы походить туда-сюда или вообще вернуться в тепло. Но как бы там ни было, он был солдатом – и, не двигаясь с места на холодном ветру, вместе со всеми слушал, что говорила белая пони.

– В начале марта в Кристальном Городе пройдут большие переговоры между Эквестрией, Кристальной Империей и Сталлионградом. Каждую из стран будет представлять её лидер, а именно – принцесса Селестия, принцесса Ми Аморе Каденца и генеральный секретарь Альтидия. По регламенту стороны могут направить туда свои делегации для участия в официальных встречах, включая также охрану: до двадцати пони в качестве эскорта правителя и не более сотни – для обеспечения безопасности остальной делегации. И мы, – Аврора остановилась и гордо подняла голову, – стали одним из трёх подразделений действующих войск, получивших через главнокомандующего, принца Блюблада, приглашение от самой Селестии сопровождать её в этой поездке.

– Можно вопрос? – встрял Спектр. – Почему именно мы? Какое принцессе дело до простых вояк вроде нас?

– Ну, это ведь я сообщила Её Высочеству о заговоре культистов, – смущённо улыбнулась Аврора и тут же помрачнела, – что отчасти и привело ко всем последовавшим событиям. Но суть не в этом. Главное, что на нас обратила внимание сама принцесса. Подобные приглашения получили командиры ещё двух отрядов – но кто именно, мы узнаем немного позже.

Так о чём бишь я… ага. Как вы знаете, прямой путь через север Эквестрии перекрыт из-за ожесточённых боёв вокруг Винниаполиса. Так что в Кантерлоте придумали другое решение. В штаб был доставлен амулет, который телепортирует всех нас в столицу на главную площадь. Завтра в полдень мы должны быть там, чтобы уже вместе с основной делегацией отбыть в Кристальную Империю. Поэтому, – лейтенант приосанилась, и все машинально вытянулись по стойке «смирно», – моё вам задание на эту ночь – выспаться! Утром за нами прибудет конвой внеочередной ротации, и мы отправимся в Клиффмарк – помыться и примерить парадную форму.

– Если нам, конечно, дадут поспать, – сказал Спектр, оглядываясь на восток, где как раз прозвучал отдалённый раскат орудия.

– Потерпишь, – резко оборвала его Аврора. Потом снова посмотрела на свой отряд. – У меня всё. Разойтись!

Вдруг с востока донёсся какой-то звук, и все навострили уши.

Присмотревшись, Грег различил на фоне бледного вечернего неба тёмную точку, постепенно растущую в размерах.

«Самолёт? Что?.. Как?..»

Но на раздумья времени уже не было.

– Воздух!!! Ложись!!! – заорал Спектр, тоже осознавший, что происходит.

Все тут же кинулись врассыпную, стремясь укрыться в прорытых на случай воздушной атаки траншеях. Из бараков уже выбегали разбуженные нападением солдаты – и у них оставалось буквально считаные мгновения, чтобы успеть спрятаться.

Грег запрыгнул в узкую траншею и припал к мёрзлой земле, подмяв под себя винтовку. Сердце колотилось как бешеное; серый пони нервно поправил на голове каску.

«Да что же это… Зачем?..» – пришла рваная мысль.

Теперь Меллоу отчётливо слышал рёв приближающегося самолёта. И звучал тот иначе, нежели истребители под Кантерлотом.

А потом в уши врезался жуткий свист.

И немного погодя бахнуло.

Рядом словно взорвался вулкан – так это было громко! Землю сотрясло; по каске застучали холодные комья и обломки. В голове зазвенело, даже несмотря на прижатый сверху к ушам головной убор и открытый рот – базовые меры, чтобы не оглохнуть.

Но это было только начало.

Бомбы рвались одна за другой, превращая в груду хлама их с таким старанием переоборудованный лагерь. И вполне возможно, что и строящиеся укрепления на востоке тоже скоро перестанут существовать.

«Это и есть война, – подумал Грег, почти не слыша собственных мыслей от грохота взрывов. – Только страх, кровь, уничтожение и смерть. И бессилие просто взять это и остановить. Мы такие же пешки, как и они, – разница лишь в том, что мы условно белого цвета, а чёрные, вопреки правилам, сделали первый ход.

Война… она никогда не меняется».

---

– Вот это да!

Выйдя из тёмной искрящейся дыры портала, Грег крутил головой во все стороны. Впрочем, как и все в отряде, впервые оказавшиеся в Кантерлоте.

Они вышли почти в самом центре дворцовой площади, которая была оцеплена королевской гвардией. Сиреневую брусчатку будто бы вымыли с мылом; по краям возвышались золочёные башни из белого камня, от которых невозможно было отвести взгляд. На некоторых зданиях были видны трещины – следы бомбёжек, возвращавшие любого, кто бы на них ни смотрел, в жестокий реальный мир.

Кругом было полно пони в роскошных одеждах или военной форме; в глазах зарябило от богатства, выставляемого напоказ. Прям бери и накрывай массированным ударом – и именно поэтому город со всех сторон окутывало знакомое розовое свечение.

– Смотрите, это же Чудо-молнии! – воскликнул кто-то из солдат, указывая куда-то в сторону.

И действительно: сбоку от толпы сановников в воздухе парили, рассредоточившись, десятка полтора пегасов в знакомых всей Эквестрии сине-жёлтых лётных костюмах во главе с самой Рэйнбоу Дэш. Голубую пегаску с радужной гривой не узнать было невозможно; и сейчас она настойчиво затирала что-то нескольким своим компаньонам.

Меллоу оглядел себя и украдкой оправил не очень удобный зелёный китель. Форму в Клиффмарк доставили, что называется, какая была, поэтому не всем она подошла по размеру.

Им удалось выжить после бомбового удара. Каким-то чудом из их отряда никто не пострадал, а из всех, кто был на базе, лишь несколько бойцов получили лёгкие ранения. Но вот лагерь был разрушен почти полностью: ни от жилых помещений, ни от забора и складов практически ничего не осталось.

Однако оставлять «объект 423» было нельзя, иначе все усилия для того, чтобы наконец добраться до вражеских аэродромов и начать зачистку Вечнодикого леса, пошли бы прахом. Поэтому, не дожидаясь утра, к лагерю сразу выдвинулся конвой, чтобы забрать часть бойцов в город, а остальные смогли бы немедленно приступить к восстановлению базы.

Ночевали, таким образом, в Клиффмарке – вот уж где можно было выспаться. Но сон не шёл из-за съедавшей душу тревоги.

Наутро пришла новость, что ночью временный гарнизон отразил атаку диверсантов из леса. Спектр, как и многие в отряде, был сам не свой и даже предложил Авроре проигнорировать приглашение и вернуться в лагерь, но белая пони была непреклонна. В конце концов, приказ есть приказ. А на войне всякое бывает.

Но все эти волнения померкли, стоило взводу пройти сквозь портал. Теперь у них была чёткая цель – защищать этих важных пони. И решительный вид Авроры означал, что она намерена с блеском выполнить поставленную задачу.

Ещё одним приглашённым подразделением оказалась группа пони, обвешанных бронёй и оружием. Массивные металлические пластины прикрывали их туловища и ноги; под защитой угадывалась зелёная эквестрийская форма. На спине у каждого было устрашающего вида боевое седло с какой-либо навороченной «пушкой».

Возглавлял их светло-зелёный жеребец с жёлтой гривой и закреплённым на спине лёгким пулемётом. Когда Аврора ему помахала, он сразу же вскинул голову и пошёл навстречу.

– Аврора? Вот так сюрприз! Давно не виделись, – приветливо улыбнулся он белой пони.

Голос у жеребца был довольно низкий, но в то же время мягкий и с приятными уху нотками. Вот никак не скажешь, что его обладатель – действующий военный.

– Здоров, Эпплснэк! – сказала Аврора и посмотрела на его впечатляющее оружие и броню. – Я смотрю, вас тут нехило всем обеспечили.

– Что, понравились пушки? – Эпплснэк с гордостью взглянул на своё снаряжение. – Если всё сложится удачно, то уже скоро такие штуки начнут поступать в войска. Зависит от эффективности, которую эти малышки покажут на поле боя.

«Малышки? – фыркнул про себя Грег. – А эти ребята явно двинутые на всём, что связано с оружием».

– Не познакомите, лейтенант?

К ним подошёл Спектр.

– О, уже лейтенант? – весело хохотнул Эпплснэк, глядя на Аврору. – А ты неплохо продвинулась, я смотрю. Ну и как оно – быть офицером, м-м?

– Да не сильно-то и большая разница. Только пони в подчинении больше, а так всё то же самое, – ответила она и повернулась к единорогу: – Спектр, это Эпплснэк. Мы с ним вместе подготовительные курсы проходили, прежде чем поступить в войска. Дай вспомню… два… нет, три года назад…

– Сойдёмся на двух с половиной, – сказал светло-зелёный пони и протянул копыто. – Сержант Эпплснэк, особый отряд номер восемь.

– Сержант Санрайз Спектр. – Единорог пожал протянутое копыто и хмыкнул: – Что, опять какая-то государственная тайна?

– Да в общем-то нет. Мы что-то вроде испытательной группы при Совете по технологиям. Тестируем их новейшие придумки в боевых условиях – на фронте к северу от Кантерлота. Там как раз много этой лунной швали развелось, вот их и сдерживаем как можем…

– Ну, успехов вам в этом…

– Внимание! – разнёсся по площади голос капитана гвардии, бледно-синего единорога в богато украшенном золочёном нагруднике и шлеме с большим серебристо-белым плюмажом. – Её Высочество принцесса Селестия!

Все тут же повернули голову в сторону ворот замка.

Огромные резные двери неспешно открылись, и в сопровождении десятка гвардейцев оттуда вышла принцесса.

Даже в тяжёлое время белый аликорн не потеряла своего царственного вида. Разве что черты лица немного заострились по сравнению с довоенными фото, а в мягком взгляде сиреневых глаз угадывалась глубоко затаённая боль. Но всё равно правительница Эквестрии одним своим присутствием будто дарила спокойствие и уверенность. Казалось, что пока она рядом, никому здесь точно ничего не грозит.

Все пони на площади низко поклонились, припав на передние ноги. Пегасам для этого пришлось приземлиться.

С лёгкой улыбкой аликорн кивнула.

– Встаньте, мои маленькие пони. – Её голос, как будто совсем негромкий, разнёсся вокруг, но даже в паре десятков шагов был слышен точно вблизи. – Ещё немного, и мы отправляемся.

Присмотревшись, Грег заметил на груди Селестии амулет, похожий на тот, что использовала Аврора, поверх «обычного» ожерелья с аметистом. На золотом диске был выгравирован узор – должно быть, матрица заклинания. Почти такой же амулет носил и стоящий в группе сановников белый единорог в красной мантии.

Грег задался вопросом: а как вообще можно телепортироваться внутрь или из-под щита? Может, эти амулеты работают по-другому, чем единорожья магия?.. Хотя, похоже, всё было гораздо проще. Ведь матрицы артефактов по-любому делала сама Селестия, как и она же создала щит. Вот и оставила для себя эту маленькую лазейку.

Принцесса перекинулась парой слов с вельможами… и, взглядом отпустив от себя гвардейцев, направилась прямо к отряду Авроры!

Грег замер с отвисшей челюстью. Сама богиня солнца шла прямо к ним!..

Чьё-то копыто прикрыло его разинутый рот. Повернувшись, Меллоу заметил ироничный взгляд, брошенный на него Спектром.

И правда – перед принцессой стоило вести себя поприличнее.

Селестия подошла к Авроре, и та снова ей поклонилась.

– Приветствую тебя, дитя, – произнесла аликорн, наклонившись, чтобы её рост не так сильно бросался в глаза. – Позволь узнать: всё ли хорошо у тебя и твоих пони?

– Не очень, ваше высочество, – вздохнула Аврора и отвела взгляд. – Наш лагерь вчера атаковали, после того как мы получили известие… Мы делаем всё, что в наших силах, но… нам нужна помощь.

– Ну, я уверена, за этим дело не станет.

Селестия посмотрела на Эпплснэка, и тот с достоинством наклонил голову.

– Я обещаю тебе, маленькая пони, – добавила она уже серьёзно, обращаясь к Авроре, – скоро всё изменится. Главное сейчас – отодвинуть угрозу подальше от Кантерлота.

– Мы будем стараться, – ответила лейтенант. – И… спасибо вам, что пригласили. Это большая честь – присутствовать на событии подобного уровня.

– Если проживёшь с моё, то поймёшь, что эти официальные встречи не приносят никакого удовольствия. Полагаю, мне просто было бы приятно вновь увидеться со своими друзьями.

«Это что… принцесса шутит? Но про… друзей говорит так, будто нас не хочет расстраивать. – У Грега перехватило дыхание. – Неужели она на самом деле так одинока?..»

– А это, наверное, и есть тот необычный пленный?

Вынырнув из собственных мыслей, Грег вдруг обнаружил, что Селестия смотрит на него.

Как и вообще все на площади.

В горле вмиг пересохло. Кашлянув, серый пони поборол нерешительность и сказал:

– Да, ваше высочество. Я рад служить вам… и Эквестрии.

– Я вижу, что на другой стороне ты сражался не по своей воле. И мне приятно, что ты смог сделать выбор.

Аликорн обернулась на восток – где в каком-то десятке миль от «града на холме» шли бои, а далеко-далеко, в Мэйнхэттене, бесновалась, должно быть, в своей резиденции «Лунная пони».

– Как бы я хотела, чтобы сестра одумалась. Но, к сожалению, на это рассчитывать не приходится. Поэтому вся надежда на вас, мои славные воины. Только вы способны поставить точку на этой тяжёлой странице истории.

Принцесса отошла и направилась к центру площади. Перед аликорном все почтительно расступались.

– Приготовьтесь, – сказала она, встав посреди и положив копыто в золотой накладке на амулет. – Займите свои места на разметке.

Грег взглянул под ноги. Оказывается, вся площадь была расчерчена белыми линиями, которые показывали, кто где должен стоять.

Полукругом перед Селестией выстроились гвардейцы; за спиной аликорна столпилась остальная часть делегации. Чудо-молнии расположились в воздухе, прикрывая всех сверху. Группе Авроры выпало охранять процессию по сторонам и с тыла, а бронированные солдаты Эпплснэка встали вокруг них внешним кольцом, готовые отразить любую атаку.

Оглядев построение и, судя по всему, удовлетворившись увиденным, принцесса с силой нажала на амулет. Из артефакта вырвался рыжий заряд энергии, который Селестия будто поймала рогом и сфокусировала перед собой, открывая портал – огромный чернеющий зев разрыва в пространстве с пляшущим по краям синим пламенем.

«Интересно, чем это отличается от заклинания, которым воспользовались мы? Аврора не единорог, и она бы не смогла создать портал в произвольную точку… Скорее, там просто была указана в матрице точка выхода, а фокусировка энергии производилась автоматически…»

Грег запнулся и оборвал свою мысль. Дискорд побери, и когда он успел стать таким экспертом в теоретической магии?!

«Должно быть, я просто научился думать. Знаешь историю – способен мыслить логически. А значит, можешь разобраться в любом явлении».

По кивку принцессы первыми вперёд двинулись гвардейцы. Затем в тёмном чреве портала исчезла сама Селестия. Вслед за ней пришла очередь остальных.

Подходя всё ближе к зияющему прямо-таки космической темнотой порталу, Грег стремился унять трясущиеся поджилки. Прежде ни ему, ни кому-либо из приглашённых солдат не приходилось путешествовать подобным образом, и неизвестность страшила до дрожи.

Хотя, с другой стороны, разве это страшнее всего того, что он видел на фронте?

Грег стиснул зубы и с гордо поднятой головой вошёл в портал.

Правда, всего лишь прикрыл глаза за миг до перемещения.

Вопреки ожиданиям, он вообще ничего не почувствовал. Никакого рывка, неестественного холода, тошноты или чем ещё любили пугать приключенческие романы. Просто под ногой вместо прохладной брусчатки оказалась… это что, трава?!

Грег распахнул глаза – а вместе с ними и рот от открывшегося вокруг вида.

Во все стороны простиралась поросшая сочной зеленью равнина. Только если хорошо присмотреться, можно было различить вдалеке полупрозрачное голубоватое марево, за которым угадывалась безжизненная снежная пустыня. Да и потеплело вокруг тоже знатно. Лишь теперь Меллоу понял, почему им рекомендовали не брать с собой зимнюю одежду. По сравнению с заснеженными лесами Эквестрии, Кристальная Империя оказалась настоящим раем вечного лета!

«Ну конечно. Кристальное Сердце – артефакт, хранящийся во дворце и защищающий столицу от морозов севера. Тогда, в сентябре на Играх, это не сильно бросалось в глаза, но теперь видеть такой контраст… – Грег покачал головой. – Это просто чудо. Самое настоящее чудо».

Невдалеке уходили ввысь две фиолетовые кристальные стелы, служившие своего рода символическими воротами к местной столице. А за ними посреди огромной поляны раскинулся город с величественным Кристальным дворцом в самом центре.

«Может, после войны стоит как-нибудь переехать сюда?..»

В спину недовольно толкнули: мол, чего встал-то? Грег поспешно сделал пару шагов и остановился вслед за теми, кто шёл перед ним. Обернувшись, серый пони увидел, как за последними из солдат портал схлопывается в точку и пропадает. С этой минуты они были отрезаны от Эквестрии.

А тем временем их встречали.

Гвардия расступилась, и Селестия шагнула вперёд – навстречу розовой аликорнице с разноцветной гривой, уложенной в замысловатую причёску, и стоящему рядом с ней белому единорогу в парадном красном мундире.

Принцесса Каденс и принц-консорт Шайнинг Армор. Несколько лет назад Грег читал в газетах об их свадьбе, обернувшейся подлым нападением чейнджлингов. Тогда из Мэйнхэттена всё это казалось далёкими сказками, однако сейчас уже заставляло задуматься.

Грег передёрнул плечами. Брррр, только чейнджлингов им в этой войне не хватало…

Вокруг правящей четы стояла дюжина лиловых кристальных пони в сверкающей серебристой броне, среди которых сильно выделялся пастельно-рыжий пегас в золотом шлеме и нагруднике. Передней ногой каждый сжимал алебарду – но и с первого взгляда было ясно, что им неуютно и непривычно носить броню и держать оружие. Всё-таки даже тирания короля Сомбры не научила их за себя сражаться. Хотя бывший капитан гвардии Кантерлота уже, похоже, начал над этим работать.

– Принцесса Каденс, Шайнинг Армор, – Селестия приветственно наклонила голову. – Рада видеть, что вы в добром здравии. Надеюсь, в Империи тоже дела идут хорошо.

– И мы приветствуем вас, принцесса, – кивнула в ответ Каденс. – Империя сейчас действительно переживает подъём, и для нас в свете последних событий особенно важно сохранить мир на наших землях.

«В переводе с междустрочного на понятный: мы ваши союзники, но только попробуйте притащить к нам свою войну. А принцесса как будто и правда выглядит слегка встревоженно».

– Как поживает Фларри Харт? Полагаю, она сейчас находится во дворце в целях безопасности?

– Да, ваше высочество, – ответил Шайнинг. – С нашей крошкой всё хорошо. Она быстро растёт и уже учится управлять своей магией. В городе ей, как и нам всем, ничто не угрожает, но перестраховаться никогда не бывает лишним.

– Альтидия ещё не приехала?

– Её поезд застрял в снегах. Она должна прибыть ближе к вечеру, – сказала Каденс и повернулась к стоящему позади них внушительному кортежу. – Прошу вас, располагайтесь. Путешествие будет недолгим, но уверена, что многие подданные выйдут посмотреть на наш совместный проезд по Кристальному Городу.

Селестия подошла и постучала накопытником по отливающей серым дверце кареты. Послышался гулкий металлический звук.

– Серьёзная защита, – заметила принцесса Эквестрии. – Как я понимаю, есть повод?

– Эти кареты были вырезаны из огромных цельных кристаллов, после чего обшиты бронёй под моим личным контролем, – с гордостью сказал Шайнинг Армор. – А вставки из особого кристального бронестекла позволяют наблюдать за всем, что происходит снаружи. Эта карета для вас, принцесса, следующая – для ваших спутников. Охрана может разместиться на этих платформах.

Он указал на большие открытые повозки, окружавшие три бронированные кареты (в третьей, очевидно, должны были ехать сами местные правители).

– Благодарю за гостеприимство и заботу о нашей безопасности, – кивнула Селестия и обернулась на свою многочисленную свиту. – Думаю, не стоит больше задерживаться. Поговорить мы в любом случае ещё успеем.

Все принялись рассаживаться. Вместе с Авророй, Спектром и остальными Грег забрался на отведённую им платформу. Эпплснэк и его отряд с комфортом разместились на соседней, а вот Рэйнбоу Дэш явно была недовольна тем, что ей и другим Чудо-молниям не разрешили сопровождать процессию в воздухе. Но на подобных мероприятиях надо было соблюдать регламент, и пегаска с недовольным видом приземлилась на своё место.

Кристальные гвардейцы впряглись в повозки, и кортеж двинулся к городу.

Ещё на подступах к концам улиц, расходящихся радиально от центра, можно было видеть огромную толпу пони. Они размахивали флагами Империи и Эквестрии, выкрикивали здравицы и слова поддержки в адрес обеих принцесс. И главным было даже не это выражение безоговорочной преданности и верности, которое, прямо сказать, было ожидаемым.

Тела всех этих пони блестели подобно кристаллам. А это значило, что они и правда всем сердцем были за своих друзей с юга.

Но особенно сильно у Грега сжалось сердце, когда он увидел плакат, который держала маленькая кобылка, стоя на спине у своего отца: «Пожалуйста, победите Найтмэр Мун снова».

«Мы сражаемся не только за себя, – понял вдруг жеребец, проезжая по запруженной народом улице: казалось, вся столица высыпала встретить гостей из Эквестрии. – Сейчас мы боремся и за всех этих пони. Чтобы хоть они всегда жили в мире».

---

Саммит продлился ровно неделю.

Переговоры принцесс и генсека шли за закрытыми дверьми, а от репортёров и прочих любопытных проход к залу закрывала их личная гвардия. Так что Грегу и остальным приходилось довольствоваться менее важными встречами: например, канцлера Нейсея с министром образования Аметист Мазбери насчёт проекта Кристальной академии или генералов трёх стран по вопросам военного сотрудничества. Чаще всего это была скука смертная, но временами попадались и интересные мысли.

Стоя в почётном карауле, Грег занимался тем же, чем и раньше: слушал, запоминал и анализировал.

В целом же всё было довольно неплохо. Путешествие в Кристальную Империю стало для всех чем-то вроде отпуска; Меллоу и сам был рад выбраться на некоторое время из военной нервотрёпки Эквестрии.

Кристальный дворец не был рассчитан на такое количество пони, поэтому важных гостей вместе с охраной поселили в ближайших отелях – разумеется, перед этим выгнав оттуда местных. Но возвращались все по комнатам только вечером, а то и глубокой ночью: встречи нередко затягивались допоздна.

Грегу в соседи достался Спектр – надо полагать, не без участия Авроры, получившей, как командир группы, отдельный номер. Впрочем, единорог не вызывал раздражения своими привычками; по крайней мере он не разбрасывал повсюду носки и не храпел. А большего от него и не требовалось.

Кормили всех, в том числе и солдат, по высшему разряду, а иногда, когда всё же выдавалась пара свободных часов, можно было пройтись по городу и осмотреть достопримечательности. Тех было не очень много: сам дворец, огромная статуя дракончика Спайка, который считался в Империи легендарным героем, библиотека с резными фигурами грифонов на входе – ну и, конечно же, огромный стадион, где лишь пять месяцев назад прошли Эквестрийские Игры. Грег уже бывал в Кристальном Городе, но этими зданиями и вообще всем-всем-всем, сделанным из кристаллов, казалось, можно было любоваться вечно.

Но отголоски войны всё-таки добрались и до этого славного места.

Через два дня после их прибытия пришла новость о том, что позиции, которые создавала себе Эквестрия к югу от Кантерлота, были сметены Лунной армией. После массированного бомбового удара десант Шедоуболтов высадился и захватил остатки того самого лагеря, который Аврора и её бойцы месяц назад захватили. Так что теперь основной базой в том регионе снова стал Клиффмарк.

Спектр на это известие долго матерился, проклиная всё военное руководство Эквестрии, пока его не заставили наконец заткнуться. Про Селестию, кстати, сержант не заикнулся ни разу. Наверное, не хотел на глазах у всех превратиться в горничную.

В Империи, как оказалось, тоже далеко не всё было гладко. В последнее время активизировались сторонники поверженного короля Сомбры: чуть ли не каждую неделю местные газеты рапортовали о новых арестах. Но, к счастью, раскачивать ситуацию враги не спешили, и в городе было полностью безопасно.

Несмотря на то, что состав охраны открыто не анонсировался, до имперской прессы всё же как-то дошла информация о том, что Грег раньше воевал за Лунную армию. У него даже взяли интервью, в котором Меллоу подробно рассказал о происходящем в НЛР и о том, почему он решил поддержать Эквестрию. На следующее утро во всех газетах на первой полосе уже красовалась статья с его фотографией в парадной форме Гармонической армии и крупным заголовком «Я ни о чём не жалею» – что, конечно же, стало предметом для шуток со стороны Спектра.

Но рано или поздно всему приходит конец.

Вечером шестого дня прошло сообщение, что итоговый текст трёхстороннего договора полностью согласован и на следующий день состоится церемония подписания. На которую будут допущены все, кого сможет вместить главный зал Кристального дворца.

А потом настанет время возвращаться в Эквестрию.

 

Часы на стене показывали девять двадцать, и за окном пробивалось тусклое весеннее утро.

Весна. За время вынужденной командировки незаметно наступил март, но его приход как-то не чувствовался. Казалось, до сих пор властвовал мрачный и жестокий февраль, в котором можно было вспомнить лишь войну и морозы. Тем более, что Зимняя уборка, намеченная ранее на високосное двадцать девятое число, была официально отменена в Эквестрии по соображениям безопасности.

Но по сравнению с тем, что вот-вот должно было произойти, праздные заботы о временах года отступали на второй план.

Потому что уборка зимы в мирные времена проводилась каждый год – а вот саммит с участием правителей сразу трёх государств был на Эквусе первым в истории.

И уже через пару часов он должен был завершиться своей кульминацией. А именно – подписанием договора между Эквестрией, Сталлионградом и Кристальной Империей.

Меллоу и Спектр, равно как и ещё полторы сотни пони, были приглашены на церемонию в качестве зрителей. А для жителей города прямую трансляцию в виде голограммы на главной площади обещал подготовить местный придворный маг Санбёрст – рыжий единорог в очках и расшитой звёздами синей мантии. «Ботан-недоучка», – отозвался о нём сержант.

Времени оставалось всё меньше – и Грег со Спектром сейчас сноровисто приводили себя в надлежащий вид, прежде чем отправиться на историческую церемонию.

Однако в голове у серого пони крутились вопросы, на которые он до сих пор так и не знал ответа.

– …Слушай, давно хотел у тебя спросить: как вы оказались в одном отряде с Авророй? – заговорил Грег, натягивая на себя свежую белую рубашку. – Со стороны кажется, что вы знаете друг друга уже много лет…

– Пасть закрой, – угрюмо ответил Спектр, с остервенением теребя гриву расчёской. – Для тебя она – лейтенант Даск, а я – «сэр, разрешите обратиться, сэр, сержант, сэр», драть тебя в хвост…

Грег промолчал, тем самым вынуждая единорога самому заполнить возникшую паузу.

– Как обычно оказались, – наконец буркнул тот и магией притянул к себе отглаженный китель. – Я к тому времени уже пару лет как капралом был и мечтал об ещё одном повышении… И тут нате вам, хлобысь – и присылают из Филлидельфии нового лейтенанта! Старый-то тем ещё мудаком был… Ну, думаю, этот-то нормальным должен быть, хотя кто его знает – из академии-то… А тут опять сюрприз – кобылка, да совсем молодая! Мы тогда вовсе не знали, чего от неё ждать. Либо сама расклеится за пару недель, либо всех застроит до нервной горячки… Но, как видишь, сработались. Меня она даже по-быстрому в сержанты продвинула. С тех пор, можно сказать, мы в одной команде.

Кое-как закончив с пуговицами, Грег начал надевать галстук.

– А Скайболт? Как он к вам присоединился? И… он вообще говорит? Я от него за всё время даже слова не слышал…

Он не успел понять, как Спектр вмиг очутился рядом с ним и схватил его за грудки. Одна нога с силой потянула за галстук, и Грег ощутил, что ему не хватает воздуха.

– Не твоё дело, придурок! – прошипел единорог и оттолкнул его, так что Грег повалился на пол, кашляя и пытаясь расслабить «удавку».

Сам же Спектр надел китель и направился к двери.

Однако на полпути он остановился и, слегка повернув голову, заговорил:

– Скайболт родился в… скажем так, неблагополучной семье в пригороде Мэйнхэттена. Папаша его – земной пони – бухал по-чёрному и часто метелил его мать – наркоманку-единорожку… а с появлением сына-пегаса – ещё и его. Однажды он не рассчитал и случайно перебил жеребёнку горло, после чего завалился спать, воняя дрянной алкашкой. Мать лежала в отрубе после очередной дозы, но Скайболт сумел вылететь на своих крыльях через окно на улицу. Там его нашли прохожие и отвезли в больницу. Врачам удалось сделать так, чтобы он смог нормально дышать, – но вот говорить он уже не мог.

Вылечившись (ну, как… относительно), Скайболт попал в приют. Там его затравили из-за увечья, и можно сказать, он даже почти сломался. Но не до конца.

С учёбой у него было ни шатко ни валко: устно отвечать он не мог, но вот письменные задачки на раз-два щёлкал. Выйдя из приюта, он ничего лучше не придумал, кроме как пойти в армию. На нормальную работу его всё равно бы не взяли, а дальше учиться просто не было денег.

И так случилось, что он попал к нам в часть. Над ним опять пробовали насмехаться, но за него заступилась Аврора, и с тех пор он ей безоговорочно предан. Тогда же выяснилось, что из него превосходный снайпер. Больше его не трогали, и он стал частью нашего отряда. И ни тебе, ни кому-либо ещё ворошить это прошлое.

Сказав всё это, Спектр подхватил магией свою «Лаванду» со стойки для оружия у стены и вышел из номера, хлопнув дверью.

Грег остался сидеть на полу, тяжело дыша и потирая шею.

Представить, как мощное копыто пьяного земнопони дробит ему трахею, было выше его сил.

Наконец Меллоу посмотрел на часы – да так и подскочил на месте. После чего, уже ни на что не обращая внимания, принялся спешно приводить себя в порядок.

Накинув парадный китель и напялив фуражку, серый пони схватил своё оружие и выбежал вслед за Спектром.

Церемония должна была вот-вот начаться.

---

В главном зале дворца было не протолкнуться от набившихся туда пони. В воздухе витали ароматы пота и дорогих духов, и даже поставленные тут и там вентиляторы не справлялись с этим удушливым смрадом. Тихий гомон вливался в уши, рассеивая внимание. Казалось, ещё немного – и не останется сил противиться этой клонящей в сон атмосфере…

Грег встряхнулся, зевнул и поморгал, снова сосредотачиваясь. Вместе с отрядом Авроры он стоял сейчас как почётный зритель, а потому – даже как будто участник предстоящего действа. Но в то же время он был и стражем, а значит, должен был сохранять бдительность.

В центре просторного помещения стоял большой круглый стол – да, опять-таки из кристалла, на этот раз чёрного. Три резных кресла с высокими спинками, на которых были изображены гербы: солнце Селестии, Кристальное Сердце, а также подкова с молотом и красной звездой над ними, – пока пустовали, ожидая тех, для кого были предназначены.

В зал суетливо вбежал Санбёрст, неся в магическом поле штатив с камерой, и поискал глазами свободное место. Затем, видимо, нашёл – и воткнул штатив прямо между канцлером Нейсеем и Эпплснэком, после чего подключил к камере провод и, недолго думая, выкинул его второй конец в окно, где телекинезом опять-таки к чему-то подключил. Судя по всему, к магическому проектору: в ту же секунду с улицы донёсся восторженный гвалт толпы – очевидно, трансляция началась.

Настроив аппаратуру, придворный маг выбежал прочь.

Вновь потянулись долгие минуты ожидания.

– Когда уже начнётся… – пробормотал рядом Спектр.

Но вот гвардейцы, стоящие у дверей, протрубили в горны с подвешенными к ним лиловыми вымпелами с изображением Кристального Сердца.

Грег тут же подобрался. Сейчас он наконец увидит всех трёх правящих кобыл, собравшихся здесь, чтобы – как уверяли слухи – договориться о том, как будут вместе давать отпор четвёртой.

Впереди по ковровой дорожке шли трое пони – по одному из каждой страны, неся на атласных подушках тёмно-красные папки – вне всякого сомнения, с текстом договора. Санбёрст явно чувствовал себя неуверенно, идя между королевским секретарём Рэйвен Инквелл и неизвестной Грегу пони в болотно-зелёной сталлионградской форме, но, надо отдать единорогу должное, старался этого не показывать.

А за ними шествовали правительницы.

Селестию и Каденс Грег узнал сразу; Шайнинг Армор держался чуть позади своей супруги. А вот генсека Альтидию Револьцову так близко Меллоу видел впервые.

Не совсем молодая, но и далеко не старая бежево-красная пони с каштановой гривой в виде толстой косы была в простой форменной рубашке и тёмных брюках; на её голове красовалось прошитое белыми нитками болотно-зелёное кепи. Но самым запоминающимся в ней были глаза: один – ярко-красный, другой – водянисто-голубой. Генеральный секретарь смотрела куда-то перед собой, а на её лице можно было заметить лёгкую и как будто немного смущённую улыбку.

Обычно кланяться было положено только принцессам, к которым Альтидия не относилась. Поэтому появление правящих особ все собравшиеся приветствовали сдержанным топотом.

Трое «оруженосцев» положили папки на стол и встали поодаль, кое-как втиснувшись в толпу приглашённых зрителей; принц-консорт занял место среди своей гвардии. А принцессы и генсек расположились за столом.

Первой взяла слово Каденс:

– Мои дорогие пони! Граждане Кристальной Империи, Эквестрии и Сталлионграда! Я рада приветствовать всех вас здесь, в Кристальном Городе, на этой встрече, которая должна положить начало совместной дружбе и плодотворному сотрудничеству трёх наших государств. Вместе мы сможем справиться с любыми подстерегающими нас кризисами и невзгодами, а также направить все наши усилия на восстановление и поддержание мира на наших землях.

Зал разразился топотом аплодисментов. С улицы закричали и засвистели, также выражая поддержку словам принцессы.

Дальше заговорила Селестия. Белый аликорн выглядела более встревоженной, чем обычно; оно и понятно – у неё единственной сейчас в стране бушевала гражданская война. Однако правительница Эквестрии держалась со своим извечным достоинством.

– Перед нами стоит серьёзный вызов. Найтмэр Мун вырвалась на свободу и подчинила себе восток, принеся хаос, боль и, как это ни печально, смерть на прежде мирные земли пони. Кроме того, её появление привело к росту сепаратизма, дав отдалённым регионам повод, чтобы порвать с Кантерлотом все связи и отделиться. И очаг напряжённости в виде так называемой Новой Лунной Республики угрожает миру и порядку на всём континенте.

Но Эквестрия и Кристальная Империя всегда были союзниками, причём не только в военной, но и во всех остальных сферах. Также мы стремимся поддерживать отношения и со Сталлионградской республикой, признавая её суверенитет и наращивая торговлю и культурные связи. Поэтому мы должны забыть все свои разногласия и объединить нашу мощь, чтобы противостоять любым трудностям.

Снова аплодисменты – более дружные в зале, но довольно сдержанные на улице.

Затем очередь дошла до Альтидии.

– Как бывший регион Эквестрии, Северяна всецело стремится развивать контакты со своими соседями. В продовольственном плане мы всё ещё сильно зависимы, и последние события вынудили нас искать новые маршруты поставок. Взамен же СССР[1] готова предложить своё оружие и военных специалистов. Также глубокую обеспокоенность вызывает судьба тех, кто поддерживает коммунистическую идеологию в прилегающих к нам провинциях, и мы не можем допустить идеологической дискриминации, которую проявляет НЛР к этим пони.

«Ах да, они же себя Северяной называют, как прежнюю провинцию Эквестрии. А Сталлионград – просто как столица».

– Скоро на моей родине в партии последуют выборы, и я пока не знаю, смогу ли и дальше находиться на посту, который сейчас занимаю. Но я уверена, что эта встреча поможет мне оставить после себя позитивное политическое наследие.

Ей в основном топали из вежливости, но вот сталлионградские солдаты – от всей души.

Каденс приподнялась.

– И сегодня мы рады объявить о заключении между Кристальной Империей, Эквестрией и Сталлионградом договора о взаимной помощи и сотрудничестве!

А вот тут уже началась настоящая буря.

Грег вместе со всеми долбил копытами в гладкий кристальный пол – да так, что начали болеть ноги. Голова словно отключилась под мощным напором эмоций, которые высвободило внутри него это долгожданное объявление. Слов не было – всё, что нужно, говорили сейчас другие.

Толпа на улице ревела так, что даже забивала грохот оваций. Кристальные пони тоже осознавали, что Эквестрия защищала и их в том числе, приняв на себя самый тяжёлый удар, и что им выпала честь быть новым связующим звеном между ней и некопытопожатным до недавних времён Сталлионградом – но далеко не таким одиозным, как стремительно набирающее силу Лунное государство.

Через несколько минут шум начал стихать, и Каденс смогла продолжить:

– Новый договор предусматривает меры по развитию контактов между нашими странами в таких вопросах, как образование, медицина, культура, транспорт и многие другие. Например, за последнюю неделю мы достигли серьёзных подвижек насчёт проекта Кристальной академии и программы обмена опытом между специалистами, а также приступили к созданию новых, безопасных транспортных коридоров для сообщения между Эквестрией и Сталлионградом через заснеженные земли Кристальной Империи.

Но это ещё не всё, – она улыбнулась. – Отныне три наших государства вступают в альянс, который позволит направлять военную помощь тем из нас, кто в данный момент в ней нуждается. С гордостью рада представить вам, – она опёрлась копытами на стол, – Объединённый Союз Пони!

Последовала очередная порция аплодисментов и свиста.

И в это время, словно не обращая внимания на всеобщую радость, трое правительниц открыли разложенные перед ними папки и поставили подписи на своих экземплярах договора. После чего ещё дважды обменялись текстами и подписали чужие.

К этому моменту от восторженных криков можно было оглохнуть. Но настоящее безумие началось, когда принцессы и генсек встали из-за стола и на камеру соприкоснулись копытами. Каденс и Селестии пришлось немного нагнуться, чтобы миниатюрная по сравнению с ними Альтидия не чувствовала себя неловко.

А затем они втроём вышли так на широкий полукруглый балкон – и встали уже на виду у всего города, показывая своё единение простым пони.

«Вот и свершилось, – подумал Грег. – Теперь-то уж всё точно пойдёт по-другому».

 

Вперёд выступил Шайнинг Армор.

– Внимание! Звучит гимн Кристальной Империи!

Санбёрст включил проектор, и над столом возникла голограмма собравшегося внизу оркестра.

Грег заметил, как застыли местные пони, включая и самого принца-консорта, стоявшего с гордо поднятым подбородком. Черты их лиц заострились, словно они вспоминали сейчас не самые лучшие времена.

Зазвучала неторопливая мелодия духовых, которая показалась Грегу донельзя тоскливой.

«Блин, у них тут что, до сих пор ПТСР после правления Сомбры?»

На голограмме из-за спин музыкантов вышла кристальная пони в простом белом платье – судя по всему, солистка – и после того, как закончилось вступление, затянула тонким голосом а капелла:

 
Земли на севере, благословенные,
Кристальная Империя, прошедшая огонь.
 

Снова вступил оркестр – на этот раз мощно и торжественно. И теперь, повторённые заново, слова больше не казались вырванными из поминальной баллады.

Началась новая мелодия – уже неприкрыто мажорная. Было слышно, как кристальные пони вместе с четой правителей негромко подпевают солистке.

 
Мы приложим силы для защиты Сердца,
Будем мы сражаться с доблестью и честью!
Земли на севере, благословенные,
Кристальная Империя, прошедшая огонь.[2]
 

Последние ноты тянулись дольше всего под величественную каденцию и тремоло барабанов. Как только отзвучал последний аккорд, все тут же затопали, аплодируя. С улицы донёсся рёв и свист толпы, как будто снова пережившей за время этой короткой песни прошлое и настоящее своей страны и взглянувшей с надеждой в будущее.

– Ну, сейчас наш пойдёт… – негромко произнёс Спектр.

Грег внутренне подобрался. Новый гимн Эквестрии, принятый всего несколько лет назад, он и в довоенное время слышал нечасто, но эта простенькая и вместе с тем сильная мелодия успела ему полюбиться.

И когда тоненько заиграла флейта, поддерживаемая трубами и короткими, острыми звуками барабана, серый пони с трудом подавил желание прижать копыто к сердцу.

 

Свет небес благословенный
Дарят Солнце и Луна.
Окружите нас теплом вы,
Защитите нас от зла.
Помогите стоять твёрдо,
Делать добрые дела.
Пусть найдём мы силу в дружбе,
Что всех вместе нас свела.[3]

 

К концу первого куплета пели уже почти все. Лица собравшихся просветлели, и всё больше появлялось радостных и уверенных улыбок. Казалось, простые слова гимна стали ключом к тому, чтобы сплотить всех и дать надежду на лучшее в это трудное время.

 

Доброта спасёт от грусти,
Смех поднимет в свете дня,
Честность пусть очистит чувства,
Щедрость нам не променять.
Верность сохраним корням мы,
Магия кругом растёт.
Нас ведут любовь и дружба
Через тернии вперёд.

 

Грег видел, как шевелятся губы Селестии под звуки гимна. Белый аликорн смотрела на всех с доброй улыбкой, как если бы все её подданные были её детьми. Каденс и Шайнинг тоже пели, никого не стесняясь: в конце концов, их с Эквестрией тоже очень многое связывало.

«А ведь могли тогда и “Песнь сердец”[4] принять в качестве национальной. Но, похоже, решили, что в ней слишком много отвлечённых слов про дружбу и нет такого упора на единение, и оставили её просто всеобщей любимой песней на День Очага».

Только Альтидия и некоторые сталлионградские солдаты не пели. Генеральный секретарь с каждой секундой всё напряжённей покусывала губу, а её глаза бегали из стороны в сторону.

«Ну конечно. Их-то гимн не чета нашим, остался ещё с революции. Вот и не знают, куда себя деть, потому что сейчас такое всем тут на фиг не надо».

 

В братстве мы стоим все вместе,
В сестринстве наш шанс спастись.
Солнце нас с Луной направят
По надёжному пути.
Так чего должны бояться,
Если вдруг придёт беда?
Мир в сердцах и сила в дружбе,
Пони вместе навсегда.

 

Последняя строчка прозвучала ещё раз – едва ли не по слогам.

От грохота овации чуть не затрясся пол, а восторженные крики горожан ясно дали понять: союз с Эквестрией с самого начала был лишь вопросом времени.

Но всё неожиданно смолкло, когда принц-консорт прочистил горло и с некоторым смущением объявил:

– Гимн Северянской Советской Республики!

Было видно, как все напряглись. Грег отчётливо разглядел, как стиснули зубы солдаты из Сталлионграда. Селестия и Каденс больше не казались такими счастливыми, а Альтидия даже отступила на пару шагов назад.

Оркестр заиграл бодрый марш – тот самый, который был известен как «Рабочая Рильеза» и служил по своей сути ярым манифестом против власти аликорнов.

Сердце у Грега сжалось. Вот-вот должны были зазвучать слова, и…

Ничего не последовало. Просто гремела бравурная мелодия, но никто не раскрывал рта. Кто-то из солдат начал было шевелить губами, но ему сразу же наступили на ногу, и он перестал.

Все молча стояли и слушали голую музыку, точно исполняли неприятный, но необходимый долг.

Видя такое отношение, несколько пони из делегации Сталлионграда демонстративно вышли из зала. На Альтидию было жалко смотреть. Маленькая и невзрачная на фоне двух принцесс-аликорнов, она будто пыталась спрятаться за их спины.

«Ну понятное дело, – хмыкнул про себя Меллоу. – Как там поётся?.. “Отречёмся от светлого мира, отряхнём его прах с наших ног! Не нужны аликорны-кумиры, ненавистен принцессы чертог”? По тем временам это было не просто смело, а, как сказал бы Спектр, звездец как смело. Но теперь выглядит как минимум странно и неуместно.

Первый звоночек, так сказать. А что будет дальше? Сколько протянет альянс, прежде чем мы опять начнём грызться друг с другом?»

Серый пони прикрыл глаза.

«Плевать. Главное – сначала победить Найтмэр Мун. А остальное не важно».

---

Официальная часть вскоре закончилась, и все стали расходиться, чтобы отдохнуть перед намеченным на вечер грандиозным банкетом.

Аврора со своими бойцами тоже направилась к выходу.

Неожиданно к ним подошёл гвардеец Селестии.

– Лейтенант Даск, рядовой Меллоу, – сказал белоснежный пегас в золотой броне низким голосом. – Вас вызывают. Пройдёмте.

– Э-э… Кто? – не нашла ничего лучше, чтобы спросить, Аврора.

Гвардеец задрал подбородок.

– Генерал Темпест Шедоу.

Грег и Аврора переглянулись. Серый пони заметил, что лейтенант тоже растеряна.

Но всё же она поборола недоумение и повернулась к Спектру:

– На время остаёшься за главного. Возвращайтесь к себе и ждите. Я скоро вернусь.

Единорог кивнул. Без сомнения, на него можно было положиться.

Теряясь в догадках, Грег и Аврора протолкались вслед за гвардейцем через толпу собравшихся и пошли за ним по широкому светлому коридору.

У одной из дверей пегас остановился и указал на неё копытом.

– Проходите. Вас ждут.

Аврора неуверенно подошла к двери и потянула её на себя. Потом махнула Грегу и зашла внутрь.

Меллоу вздохнул – и шагнул следом.

Комната, в которой они оказались, была, судя по всему, каким-то кабинетом. Вдоль стен стояли шкафы с книгами и документами, а на свободном пространстве примостилась карта Эквестрии, изрисованная стрелочками и утыканная флажками.

«Наверное, тут работали военные», – заключил Грег.

– Генерал…

Аврора вскинула копыто к виску. Меллоу поспешил сделать то же самое.

Темпест Шедоу встала из-за стола. Тёмно-вишнёвая рослая пони с гривой в виде алого гребня выглядела в генеральском мундире солидно и устрашающе – как и в чёрном бронежилете во время вторжения короля Шторма. Её полуприкрытые глаза были устремлены сверху вниз на вошедших, и Грег невольно сглотнул от этого оценивающего холодного взгляда.

А сломанный у основания рог и шрам, пересекающий правый глаз, давали понять, что спорить с ней лучше не стоит.

«Она не была на церемонии? Но почему?.. Неужели есть дело поважнее? И именно это она хочет обсудить с нами?»

– Вольно, – произнесла Темпест Шедоу и, обойдя стол, встала прямо напротив Грега.

Передней ногой она коснулась его подбородка, заставив поднять голову и посмотреть ей в глаза.

Грегу стоило больших усилий не вздрогнуть, когда он наткнулся взглядом на эти две бирюзовые льдинки. Внутри серого пони всё сжалось, в желудке словно образовался тяжёлый морозный ком – но Меллоу не отвёл глаз. Просто не мог повернуть голову.

Наконец генерал убрала копыто и вернулась за стол, после чего коротко махнула на пару кристальных стульев.

– Садитесь.

Двое пони послушно заняли свои места.

Темпест Шедоу опёрлась локтями на стол и скрестила перед собой передние ноги.

– Я слышала о тебе, Грег Меллоу…

Серый жеребец напрягся. Обычно такое вступление не предвещало ничего хорошего.

Генерал наклонилась ближе к нему.

– Как ты смотришь на то, чтобы вернуться обратно в Мэйнхэттен?