Venenum Iocus

80. Преимущество 2D

Окровавленные и избитые, спутники были благодарны за короткий отдых, пока они планировали, что делать дальше. Октавия сидела, потирая больное горло, а Мод, не обращая внимания на свои травмы, смотрела на мужа, который в данный момент совсем не походил на себя прежнего. Проекция принцессы Селестии, хотя и не реальная, стояла в оборонительной позе над своими маленькими пони, сгрудившимися в темноте.

Усталая и измученная Винил достала из седельной сумки свою грифельную доску, используя телекинез, а не колдовство, чтобы сэкономить часть имеющейся у нее магической энергии. Коротеньким огрызком мела она принялась что-то записывать, а затем поднесла его к глазам своих спутников.

Поднять Тарниша и вытащить из отверстия будет непросто, если мы не сможем до него дотронуться.

Винил заранее продумала и предусмотрела главную проблему их плана. Пока Тарниш будет нести корону, никто не сможет прикоснуться к нему никаким образом, включая магию. На лице принцессы Селестии появилось обеспокоенное выражение. Октавия и Мод обменялись взглядами. Тарниш устало вздохнул.

Однако я знаю заклинание ходьбы по стене. Перед тем как мы отправимся в путь, я наложу на его копыта заклинание хождения по стенам и хождения по воде. Просто скажите мне. Она стерла слова и написала еще. Эти заклинания доведут меня до изнеможения. Я буду беспомощна.

— Я понесу тебя, — предложила Мод, и прежде чем Октавия успела запротестовать, Мод шикнула на нее. — Тебе трудно дышать. Я в порядке, более или менее. Просто позволь мне это сделать.

Кивнув, Октавия согласилась, но ничего не сказала.

— Жаль, что у нас нет больше времени, — сказал Тарниш Маледико. — Я только начинаю узнавать то, что мне нужно знать. А как я буду учиться без сферы? — Распухшее, искаженное лицо Тарниша исказилось как от физической, так и от эмоциональной боли. В уголке его глаза заблестела кровавая слеза, от которой сильно жгло и уголок глаза подергивался.

— Ты найдешь способ. — Проекция Маледико слегка замерцала, и светящаяся синим голова кентавра опустилась. — Грррр поможет тебе. Поэкспериментируй над ним. Научившись управлять его телом, ты научишься управлять флорой и манипулировать ею. С фауной немного сложнее, разум животных сильнее и будет сопротивляться сильнее, но ты научишься. Друид никогда не остается без помощи. Стоит только подумать, и лес оживет и поможет тебе.

— А как же Винил? Какова ее роль во всем этом? Я так многого не знаю. — Тарниш посмотрел на отдыхающего единорога, а затем снова на своего учителя. — Мы с тобой только начали. Это слишком неожиданно. Должен быть какой-то другой путь.

— Ты должен быть уверен в себе, — ответил Маледико. — Винил будет выступать в роли своеобразного противовеса. Друиды и чародеи давно сплели магию воедино на благо всех. Как солнце и луна, вы двое поймете, что ожидается друг от друга, и найдете равновесие. Вдвоем вы станете пастырями нового порядка. Никто и никого не отвергнет… У каждого из нас своя роль. — Маледико нахмурил брови, и выражение его лица стало очень суровым. — Давным-давно мы совершили ошибку. Орден стал считать, что только эквинные расы могут достойно служить Земле… кентавры и пони всех мастей. Учись у прошлого, Тарниш, тебе его показали предостаточно.

— Я не хочу разрушать свою сферу. — Еще одна кровавая слеза упала из уголка глаза Тарниша, показав, что ущерб, нанесенный его лицу, был значительным. — Но я понимаю, что это должно быть сделано. Я готов… Я понесу корону к месту ее уничтожения.

— А что будет с этим местом? — спросила Мод, глядя на призрачный образ принцессы Селестии.

— Это место опасно, — ответила проекция принцессы Селестии. — Я сделаю все возможное, чтобы запечатать его и обеспечить его защиту. Пройдет много времени, прежде чем остаточное зло этого места исчезнет. Все вы уйдете из жизни от старости, как и ваше потомство.

А как же Грогар, скрывающийся в пещере? Винил подняла свой лист, чтобы проекция принцессы Селестии могла его увидеть.

— Я подозреваю, что даже сейчас Грогар осуществляет свой побег. — На лице принцессы Селестии появилось кислое выражение, а по всему телу пробежала заметная дрожь. — Если бы я пошла и попыталась найти его тень в этой пещере, я думаю, что нашла бы ее пустой. Без сомнения, он будет путешествовать по подземным ходам, спускаться в потайные щели мира, пока не найдет какое-нибудь другое убежище.

— Как же нам его победить? — спросил Тарниш.

— Подозреваю, что никак, — без колебаний ответила принцесса Селестия. Призрачный образ мудрого и лукавого аликорна испустил разочарованный вздох. — В конце концов, я думаю, что у Твайлайт есть еще один злодей в ее галерее изгоев. Но ей понадобится помощь. Ей понадобятся ее друзья. И, возможно, все вы. — После паузы она добавила: — Без сомнения, ей понадобится столько друзей, сколько она сможет собрать. Все враги, которые приходили раньше, покажутся ей просто разминкой по сравнению с тем, что нас ждет. Мы все будем очень страдать, прежде чем все закончится.

— Без своей короны Грогар будет ослаблен. — Слова Маледико мало утешали в прохладной темноте. — Возможно, уничтожив корону, мы нанесем ему смертельный удар.

— Я не понимаю. Каким образом? — Тарниш, заинтригованный, сосредоточил все свое внимание на Маледико.

— Грогар обрел бессмертие благодаря черной звезде, когда она упала. — Голос принцессы Селестии был не более чем шепот, аликорн словно рассказывала призрачные истории в темноте. — Уничтожение короны разорвет эту связь.

— Тарниш, твои принцессы, и Селестия, и Луна, если бы что-то захотело убить их, им пришлось бы сначала уничтожить солнце и луну. Тщательно и окончательно. Солнце должно быть погашено, а его сердце уничтожено… а что касается Луны, то если хоть пылинка уцелеет, то и Луна тоже. Она будет ослаблена, но пока она сможет воссоздать луну, она выживет.

Тарниш уставился на Маледико, пытаясь понять, что сказал кентавр.

— Принцесса, прошу простить меня, но я считаю, что они должны знать правду, — сказал Маледико. Кентавр склонил голову, а затем продолжил: — Вы двое пришли намного позже моего времени, но я знал об этом плане. Мы, кентавры, давно обсуждали возможность создания самого совершенного оружия войны против войны. Мы, кентавры, стремились к долгосрочной стабильности. Мы знали, что любых будущих завоевателей мира нужно остановить… уничтожить. Мы, кентавры, считали, что любой желающий завоевать мир задумается, столкнувшись с пугающей перспективой уничтожения солнца и луны для осуществления своих планов, поскольку мира для завоевания не будет. Наш план, план кентавров, был очень прост… Создать двух защитников мира, которых невозможно остановить. Способ гарантировать, что жизнь будет продолжаться и продолжаться. Способ подстраховаться.

— Это амбициозный план. — Октавия несколько раз моргнула, пытаясь осмыслить только что услышанные слова.

— Я была запланирована? — спросила Селестия голосом, в котором чувствовался дискомфорт.

— Это похоже на распускание свитера. — Тарниш закашлялся, затем выплюнул на пол комок крови и мокроты. — Больше никаких разговоров. Мы должны покончить с этим. Я готов идти. Винил, накладывай заклинания.

— Я спланирована… — У проекции принцессы Селестии теперь были поникшие уши. — Вопросов так много, жаль, что сфера должна быть уничтожена.

— Возможно, ответы еще найдутся. Есть и другие города, такие же, как этот, места, скрытые от мира, запечатанные и забытые. Отправляйтесь на их поиски. У вас много бесстрашных исследователей. — Маледико пристально посмотрел на принцессу Селестию, и выражение его лица было смешанным: печальным и полным надежды. — Однако будьте осторожны. Многие наши секреты должны оставаться похороненными, и вам может не понравиться то, что вы найдете, если вы это найдете.

Когда Тарниш начал готовиться, принцесса Селестия ответила:

— Я буду иметь это в виду…

Все сводилось к этому моменту. Тарниш закрыл опухшие глаза и сделал глубокий вдох, чтобы наполнить легкие. Необремененный, обнаженный, как в день своего рождения, он открыл глаза и встал лицом к дверному проему из окаменевшего нуллвуда. План был прост. Войти, взять корону, выйти, взять голубую сферу, чтобы свести на нет влияние короны, и отправиться на остров.

Все выглядело достаточно просто.

Остальные уже отступили из хранилища, оставив его одного. Ему нужно было пространство, чтобы двигаться самостоятельно и беспрепятственно. Топнув копытом по полу, Тарниш собрал всю свою храбрость и постарался вцепиться в нее как клещ. Глубоко вздохнув, он прошел через дверной проем, выдохнув все наружу в медленном выдохе.

Магия его не подвела. Нет, нуллвуд, как и прежде окаменевший, повиновался ему. Телекинезом он схватил корону и поднял ее с гнилого пьедестала из черного нуллвуда. Мир вокруг него стал темнее, тусклее, стало трудно дышать. Тарниш не обратил на это внимания и вышел из маленькой комнатки, где хранилась корона. Он поднял с пола сферу, повернулся и стал пробираться к выходу.

И тут, освободившись из хранилища, выложенного нуллвудом, Корона Порчи проснулась…

Из глаз Тарниша, ставших белыми от переизбытка магической энергии, струился голубой туман. Его кожа пузырилась, как горячий воск: под ней росли опухоли, которые затем очищались его магией, реагирующей на тауматургическую порчу. Магический рак рос и умирал, не в силах укорениться.

В общем, процесс был мучительным, агонизирующим, и Тарниш ничего не мог с этим поделать, кроме как стиснуть зубы и терпеть боль. Вокруг него в бледно-голубом свете, исходившем от сферы и его магии, вырастали длинные и извилистые тени. Тень Тарниша обрела собственную жизнь, она извивалась, танцевала на полу и стенах рядом с ним и под ним, превратившись в силуэт козла.

— Остановись, что ты делаешь…

Голос, голос Грогара, был не громче слабого звука дыхания. Камера вокруг Тарниша наполнилась инеем, который пополз по стенам, и стало заметно его собственное дыхание. От холода жутко болела избитая морда и затекли суставы.

— Я уничтожу тебя… Я уничтожу все, что тебе дорого… Я уничтожу все, что ты любишь…

Тарниш проигнорировал голос и продолжил.

— Спустя долгое время после того, как я уничтожу тебя… Я изуродую утробы твоих дочерей и заставлю их родить моих генералов. Я развращу семя ваших сыновей. Ваше потомство будет выполнять мои приказы и славить мое имя… Я буду петь им колыбельные песни, которые развратят их еще в колыбели. Я вскормлю их своей тьмой, и я стану их отцом.

Охваченный отвращением и страхом, Тарниш споткнулся, но не упал. Он продолжал идти в одиночестве, чувствуя, что захлебнется во тьме. Маледико замолчал, и его проекция исчезла. В сфере бушевала какая-то огромная внутренняя буря. Он начал сомневаться, что сможет добраться до места, где его ждали остальные. На его шее проросли раковые наросты, которые распространялись с ужасающей быстротой, а затем исчезли, уменьшившись и сморщившись, когда его магия свела их на нет.

Тарниш замедлил шаг, когда перед его мысленным взором стали проноситься кошмарные образы. Грогар показывал ему свои планы относительно принцесс — Селестии и Луны, Кейденс и Твайлайт. Требовалось сознательное усилие, чтобы не останавливаться, и Тарниш сосредоточился на том, чтобы поставить одно копыто перед другим, пока Грогар продолжал свой гротеск. Отвратительные, жуткие демонические отродья, выползающие и выползающие из чрева поверженных аликорнов, плясали у него в голове, мучая его, насмехаясь над ним и распевая извращенные песни, когда на свет появлялось все больше таких, как они.

Все это было иллюзией, но Тарниш был бессилен против нее. Кровавые слезы текли по его щекам и брызгали на тени, пляшущие по полу вокруг его копыт. Задыхаясь от страха, Тарниш не был уверен, что сможет продолжать путь.

— ПЛОХАЯ ТЕМНОТА! ПЛОХАЯ! УХОДИ! — Щебечущий голос Фламинго разнесся эхом по камерам впереди, и слабый розовый свет осветил путь. — Я — ЭЛЕМЕНТ РОЗОВОСТИ! Я ПОСЛАНА ДЕРЕВОМ, И Я ОЧИЩУ ОТ ВАС! ТВОЯ ТЬМА НЕ СРАВНИТСЯ С МОЕЙ РОЗОВОСТЬЮ, ТЫ, БОЛЬШОЙ МЕРЗАВЕЦ!

Бедный Тарниш подумал, что сходит с ума. Моргнув, он увидел, как в темноте появилась розовая пегаска. Она была похожа на Пинки Пай, только более пегасоподобная, а в гриве у нее были ярко-красные полосы. Перья на крыльях имели ало-красные кончики, а глаза в слабом свете полыхали малиновым цветом. Пегая кобыла светилась внутренним светом, она была прекрасна. Ее красота прогоняла тьму.

Над ее головой парил меч, полыхавший розовым светом.

На секунду Тарнишу показалось, что он сошел с ума. Фламинго стала плоской, очень двухмерной, ее плоское тело стало единым целым со стеной — она превратилась в розовую тень себя прежней. Ее розовая тень прыгнула и набросилась на черную тень, прижавшуюся к Тарнишу, чья собственная тень уже не была тенью пони, а была тенью козла.

— Беги, дурак! — раздался вокруг голос принцессы Селестии. — Он не сможет отбрасывать свою тень на моем свету! Скорее! Поспеши на поверхность, пока не все потеряно! Я продлила день, чтобы солнце оставалось на небе, так что у тебя есть шанс!

Пока Фламинго выбивала дурь из тени Грогара так, как это может сделать только слишком опекающий пегас, Тарниш бросился бежать, когда до его ушей донеслись звуки агонизирующего вопля Грогара. И как он уже делал много раз в трудные времена, Тарниш побежал.