Обнимашка

Глава единственная

*Тук-тук-тук!*

Перевожу взгляд с разложенных на столе бумаг на приоткрытую дверь.

— Войдите!

Дверь ещё немного приоткрывается…

— Здрасьте…

Двуногое существо, в одежде. Круглое и плоское бледно-розовое лицо обрамляет грива ярко-рыжих волос. Голос явно женский. Человек, девочка, из последнего набора в нашу Школу Дружбы, осторожно заглядывает в полуоткрытый дверной проём.

— Я записывалась к вам на часовой сеанс. Можно?

— Конечно, заходи! — Да, работа над диссертацией отвлекает от всех прочих дел. Торопливо заглядываю в список посетителей — ага, вот. — Ты Кэсси?

— Да, это я!

Девочка с опаской заходит в кабинет. Как только стало известно, что на будущий год среди наших слушателей будут люди, я, разумеется, добыла себе кое-какую специальную литературу и теперь уверенно могу сказать, что готова помогать и им тоже. Пока что не требовалось, но советница Трикси недавно говорила, что у одной из учениц явный избыток тревожности, так что я ожидала, что она придёт ко мне рано или поздно. Что ж, как я и предполагала, она всё-таки пришла, и я ощущаю исходящие от неё напряжение и опасение.

— Советница Трикси направила меня к вам, вот я и… Она сказала, что вы — советница по комфорту, так?

Встаю со своей подушки и иду Кэсси навстречу. Чтобы видеть её глаза, приходится задирать голову, но мне не впервой — родители наших учеников-минотавров тоже бывают очень рослыми.

— Угу. Меня зовут Оцеллия, и я — школьный психолог. Но да, меня иногда называют советницей по комфорту, хотя чаще — Обнимашкой.

Ага, получилось. Гостья хихикает, и опаски становится немного меньше.

— Серьёзно? Это должность такая?

— Ну, почти, — улыбаюсь ей в ответ. — Советница Трикси говорила тебе, почему она хочет, чтобы ты пообщалась со мной?

— Нет, — качает головой девочка, — просто пообещала, что вы мне поможете. Но, если честно, я не понимаю, в чём разница между просто советником и советником по комфорту.

— Ну, я могу объяснить. — Подвожу её к невысокому диванчику, дожидаюсь, пока она усядется, и ложусь рядом так, чтобы между нами осталось немного свободного места — как раз столько, чтобы не выглядеть навязчивой. — Но с чего вообще ты пришла к Трикси? Тебя что-то тревожит?

Этот вопрос — чистая формальность. Я ощущаю тревожность в воздухе вокруг неё, словно запах свежеразрезанной луковицы.

Кэсси глубоко вздыхает, кивает мне и, опустив голову, скрещивает свои перед… гм, руки, вяло лежащие на… коленях, да.

— Немного… наверное.

— В этом нет ничего необычного, — успокаиваю её я. — Многие существа, когда оказываются вдалеке от дома, в новом, незнакомом месте испытывают беспокойство. И у нас, в Школе Дружбы, тоже такое случается. Но я придумала замечательный способ борьбы с такой тревогой, и, если хочешь, могу тебе помочь. Собственно, из-за этого способа я и получила своё прозвище. — Осторожно придвигаюсь, сажусь, выпрямившись, и прикасаюсь копытом к её плечу. Когда девочка в ответ поворачивается ко мне, улыбаюсь ей. — Я заметила, что многие эмоциональные проблемы исчезают — временно или навсегда — после объятий.

Запах лука почти исчез. На лице Кэсси появилась лёгкая улыбка, а потом она прижала ладошку к губам, явно чтобы скрыть хихиканье. Видя, что её внимание теперь обращено на меня, опускаю ногу и продолжаю:

— Разумеется, на самом-то деле это общеизвестное явление, я не придумала ничего нового. Но так уж вышло, что на второй год моей учёбы в Школе Дружбы я увидела, что одна из моих подруг выглядит как-то чересчур печально. Я спросила, не хочет ли она, чтобы её обняли, и она согласилась. Мы просидели полчаса, обнимая друг дружку, а потом она до самого вечера выглядела такой счастливой, разве что не светилась. Директор Старлайт обратила на это внимание и поинтересовалась, чему она так радуется, та, разумеется, рассказала. И тогда директор поинтересовалась, смогу ли я поступать так с другими, у кого возникнет подобная необходимость — ведь многим существам трудно решиться попросить другого ученика пообниматься. Я, разумеется, согласилась — и заработала то самое прозвище, «Обнимашка», — хихикаю, чем вызываю такую же реакцию у собеседницы. — Ты ведь знаешь, на что способны чейнджлинги?

— Вы можете превратиться в кого угодно, — задумавшись на секунду, кивнула Кэсси.

— Именно! — О восприятии эмоций я расскажу ей потом. — И хотя за всю свою жизнь до Школы Дружбы я ни разу не встречала другого чейнджлинга, которому не нравилось бы, когда его обнимают, здесь многие ученики говорили мне, что стесняются попросить о таком своих друзей. Поэтому они приходят ко мне — ну, типа я же не из их компании, со мной договориться проще — и я им помогаю. Разумеется, в пределах разумного.

Луковый аромат тревоги постепенно сменяется сладковатым предвкушением.

— То есть если я попрошу, вы можете превратиться… ну, например, в принцессу Луну?

— Нет, — делаю вид, что расстроена, — в принцесс, как ушедших, так и действующих, я, к сожалению, не имею права превращаться. Директор Старлайт запретила. Извини.

— Ну-у… ладно.

Сладкий аромат постепенно исчезает. Впрочем, можно попробовать спасти ситуацию.

— Но, если что, я могу превратиться в кого-нибудь из преподавателей. Я специально спросила их разрешения, они не против.

Да! Сладость в воздухе становится куда интенсивнее!

— Что, правда? Можете… во Флаттершай?

— Разумеется, — улыбаюсь я. — И знаешь, меня об этом просят многие из обучающихся у нас существ.

Вспышка зелёного пламени — и я предстаю в новом облике. Приобняв девочку крылом, которое теперь стало куда больше и покрылось перьями, я произношу, имитируя голос пегаски:

— Расскажи, что у тебя за проблемы?

Даже если не учитывать поплывший по воздуху шоколадный запах счастья, то, как девочка прижалась ко мне, было вполне достаточным доказательством успеха. Она явно расслабилась, искренне млея от прикосновения мягкого крыла… а потом шоколадный запах исчез, и Кэсси снова печально уставилась в пол.

— Ну… видишь ли, человеком здесь быть просто неудобно. Директор Старлайт говорила, что мы все должны общаться, какими бы разными созданиями мы ни были… но я выше почти всех, с кем учусь, а подружиться с тем, на кого смотришь сверху вниз, сложно… Общаться же только с другими людьми… ну, ни с кем из них у меня тоже не получилось подружиться.

Мда, классический случай «у меня не получается найти себе друзей». И как бы ни было смешно утверждать такое в Школе Дружбы, здесь это — чаще всего встречающаяся проблема.

— Знаешь, если что-то сразу не получается, это вполне нормально, — говорю девочке, покрепче прижимая её к себе крылом. — Просто продолжай попытки подружиться, и рано или поздно у тебя всё получится. Не беспокойся, однажды у тебя обязательно появятся друзья.

Девочка кивает. Затем, явно подумав о чём-то другом, поднимает взгляд и смотрит на моё (сейчас выглядящее как у Флаттершай) лицо.

— Если у тебя так хорошо получаются обнимашки, как ты сама относишься к возможности… погладить?

— Погладить тебя? — тянусь своим жёлтым копытом к её голове. Но девочка хихикает и ладонью отводит мою ногу.

— Нет, погладить вас!

— А! Ну… — смущённо покраснев, прикрываю этим самым копытом нос и хихикаю вместе с ней. Потом, кивнув, опускаю голову ей на бедро, примерно так же, как поступает живущая на ферме Эпплов собака, я видела это пару раз. — Давай.

— Спасибо! — и в следующую секунду её рука проходится по гладкой, длинной гриве Флаттершай, потом похожим движением, но уже не вбок, а вдоль — по шее и по спине, аккуратно обходя основание крыльев.

Ощущения… великолепные. Во-первых, меня ни с того, ни с сего приласкали, и во-вторых, её эмоции в этот момент… похоже, ей происходящее нравится чуть ли не больше, чем мне самой. И да, исходящей от девочки тревожности стало ещё меньше.

А когда тебя так гладят, очень хочется закрыть глаза и…

— Мисс советница?

Прихожу в себя.

— А в Рэрити вы сможете превратиться?

Мои брови сами собой лезут на лоб. Давненько меня не просили о таком, но, пожалуй, я смогу вспомнить, как ведёт себя лучшая модистка Понивилля. Немного отстраняюсь от касаний. Снова вспыхивает зелёное пламя…

— Разумеется, дорогуша. Но будь осторожна, не испорти мою причёску! — и мы снова улыбаемся друг дружке.

Потом я, как раньше, опускаю голову ей на колени, и Кэсси снова принимается гладить мой загривок, шею и спину, теперь уже более уверенно, поскольку у меня больше нет мешавших ей крыльев. После одного из особенно удачных движений я не выдерживаю и, прогнувшись, мурчу, словно кошка, принадлежавшая Рэрити.

— Вам нравится? — тут же спрашивает девочка.

Ухитрившись всё же удержаться в рамках отыгрыша, отвечаю голосом Рэрити:

— Дорогуша, это же просто великолепно!

Девочка снова хихикает, воздух вокруг становится ещё слаще от её довольства.

— Очень похоже! А… возможно ли… чтобы меня обняла Пинки Пай?

Я рассмеялась про себя — чтобы профессор Пинки отказалась с кем-нибудь обняться? Слегка отодвинувшись, я сосредотачиваюсь… и когда зелёные языки пламени опали, улыбаюсь широкой улыбкой вечериночной пони. Широко раскинув передние ноги, восклицаю:

— Разумеется! Обнимашки — это же так весело!

И буквально напрыгиваю на ученицу, обнимая её и прижимаясь носом к её щеке. В ответ раздаётся счастливый смех, руки девочки обхватывают мою спину, а воздух, кажется, весь превращается в сахарную вату.

— У вас такая пышная грива! — восклицает Кэсси, запуская пальцы в облако розовых завитков.

Меня всегда расстраивало, что, изображая Пинки Пай, я не могу повторить бесконечное скрытое пространство её гривы, в котором она держит множество разнообразных вещей. Но имитация, похоже, получилась неплохо.

Мы сидели обнявшись, одна её рука до сих пор была в глубине моей гривы, вторая обнимала меня за спину. Девочка молчала, но я чувствовала, как постепенно меняются её эмоции, как беспокойство отступает всё дальше вглубь, становится почти незаметным… Она опустила голову мне на плечо, я почувствовала её улыбку… а потом вдруг выяснилось, что за время совместной возни мы сдвинулись слишком близко к краю дивана и чуть не шлёпнулись на пол — к счастью, Кэсси успела ухватиться за его боковину. Удачно, что одна из её рук была свободна — выпутаться из моей гривы она бы не успела.

Мы отодвинулись от края, я оказалась лежащей боком поперёк её ног.

— Да, замечательно. Мне так этого не хватало.

Я улыбаюсь ей в ответ — лицо Пинки Пай и её голубые глаза прекрасно подходят, чтобы выражать счастье.

— Я рада. Собственно, именно поэтому ко мне приходят ученики. Могу я ещё чем-нибудь тебе помочь?

Девочка тихо вздыхает.

— Может… а можете вы стать… просто собой?

О чём она?

— Извини?

— Ну, можете ли вы принять ваш обычный, природный вид и ещё минутку со мной пообниматься?

Гм… ни одно из знакомых существ, за исключением чейнджлингов, никогда не обращалось ко мне с такой просьбой.

— Ты серьёзно?

— Ага! Вот спорим, вы постоянно изображаете чью-нибудь внешность, а сама по себе обнимаетесь куда реже? Ведь так?

Мне потребовалась пара секунд, чтобы собраться с духом.

— Так.

— Ну и?.. — улыбнулась девочка.

Что же… ладно.

— Ну, раз тебе хочется…

Я не стала менять позу. В конце концов, зелёное пламя, сопровождающее момент трансформации, на самом деле не огонь и неспособно никого обжечь. Мгновение — и я превращаюсь в свой исходный облик — светло-синий хитин, красные надкрылья и так далее.

— Вот только шёрстки у меня нету, извини уж.

Кэсси кивает и гладит меня по голове, проводя пальцами по гребню. Ох, как же это приятно…

— Ага, знаю. Но если я хочу кого-то понять, мне надо иметь дело с ней самой, а не с маской или ролью.

Пальчики девочки продолжают гладить мой гребень, и я невольно слегка запрокидываю голову, чтобы на секунду продлить эти прикосновения. А кроме того, так мне проще смотреть ей в глаза.

— А ведь примерно этому у нас и учат на уроках дружбы.

— Ну да, — хихикает она, — пару дней назад проходили.

Её слова ничуть меня не удивляют.

— Ты хорошая ученица, — произношу я и после очередного движения её пальцев по головному гребню прикрываю глаза.

— Спасибо. Главное — употребить изученное к месту и правильно.

— Ну, у тебя неплохо получается прямо сейчас, — на этот раз хихикаю уже я. Глаза открывать не хочется — она продолжает меня гладить. Впрочем, я же ощущаю её чувства. И слышу веселье в голосе.

Она выглядит довольной, беспокойство отступило так далеко, что практически не ощущается. По-хорошему, надо бы завершать сеанс, мне ещё предстоит немало работы над диссертацией…

— Вас совсем не зря назвали Обнимашкой.

Её чувства… они такие сладкие…

— Ну да, друзья хорошо меня понимают, — мне не требуется открывать глаза, чтобы понять, что она улыбается.

— До следующего урока у меня ещё целый час. У вас кто-нибудь назначен на это время?

Мне удаётся покачать головой, не мешая её пальцам, гуляющим по гребню.

— Не-а…

И её улыбка, она тоже никуда не уходит…

— Если хотите, я могу задержаться.

…А поработать я смогу и потом.