Подсолнух

Глава 4

Самой лучшей чертой Редхарт было то, что обычно она не задавала много вопросов. Будучи школьной медсестрой, она скорее отвечала на глупые вопросы любопытных подростков. Сансет также подозревала, что Редхарт выдавала не только лекарства и средства гигиены, но и контрацепцию, но проверять это не рискнула. В своё время, озаботившись этим вопросом, девушка обратилась в женскую консультацию, никак не связанную со школой, а всё необходимое приобретала только в соседних кварталах. Возможно, она зря перестраховывалась во избежание ненужных слухов, но так ей было гораздо спокойнее.

В любом случае мазь от синяков Сансет получила без проблем и уже направлялась в кафетерий, когда у неё завибрировал телефон. Это оказалось сообщение от Флеша:

“Привет, солнышко :) Похоже, ты вчера дала жару в кафетерии. Не хочешь рассказать о своих подвигах за чашечкой кофе или чего-нибудь погорячее?”

Сансет раздражённо фыркнула. Конечно, ей хотелось кому-нибудь выговориться после вчерашнего, но сейчас было не самое подходящее для этого время. Она и так была в шаге от того, чтобы отказаться от своей затеи и вновь позорно сбежать.

“Не хочу,” — коротко написала она и сунула телефон в сумку, проигнорировав очередную вибрацию.

В кафетерии было почти пусто, а за столиком возле входа в подсобное помещение уже ждал Снейлс. Он что-то лениво писал в телефоне, но сразу же его спрятал, как только к нему подошла Сансет.

— Готова? — немного отрешённо спросил паренёк. Либо он до сих пор был под впечатлением от недавнего, либо ему писал Снипс с очередными обвинениями, но Сансет особо не хотела над этим думать — её голова сейчас была забита вовсе не этим.

— Нет, — честно ответила девушка.

Её совершенно не радовала перспектива провести весь оставшийся день с Пинки Пай. Что-то подсказывало, что всё это может очень плохо кончиться, и стоило бы отказаться от этой затеи, пока не поздно. Снейлс заметил её тревогу и попытался подбодрить.

— Расслабься, всё не так уж плохо, — заверил он.

— Да… — вздохнула Сансет. — Всё неплохо, ровно до тех пор, пока я всё не испорчу.

Он встал из-за стола и открыл дверь подсобки, пропуская девушку вперёд. Помещение представляло из себя небольшой коридор, ведущий в три комнаты, а в конце располагалась лестница на второй этаж.

— Всё будет хорошо, я в этом уверен, — произнёс Снейлс, заходя вслед за ней. — Это же Пинки.

— Кто-то звал Пинки? — Кондитерша настолько внезапно вынырнула из самой ближайшей комнаты, что Сансет едва удержалась от того, чтобы не закричать от неожиданности. — Сумки можете оставить здесь, а потом — бегом мыть руки! — распорядилась она, указывая на дальнюю дверь, и вновь скрылась из виду.

— Она всегда так торопится? — спросила девушка, пытаясь унять расшалившееся сердцебиение.

— Ей же надо как-то успевать присматривать за печью и замешивать тесто, — ответил Снейлс.

Зайдя в комнату, на которую указывала Пинки, они очутились в небольшом складе, где хранились мешки с сахаром и мукой, а также другие продукты в холодильниках и на полках. В углу уже лежала сумка кондитерши, и Сансет вместе со Снейлсом скинули свои сумки рядом.

Сансет плохо понимала, что сейчас вообще от неё требовалось, так как была максимально далека от готовки. Всё это время она питалась едой из столовой, и ей ещё ни разу не приходилось что-то готовить самой.

— Честно говоря, я не особо умею готовить, — призналась она.

— Ничего страшного, я тоже, — улыбнулся Снейлс, снимая с себя очки, чтобы убрать их в сумку.

Взгляд девушки вновь упал на синяк на его глазу, и она вспомнила про мазь из медпункта. Вытащив тюбик из кармана, она огляделась, в поисках зеркала, чтобы паренёк смог обработать свой синяк, но не нашла ничего подходящего.

— Что это? — Снейлс с любопытством посмотрел на мазь.

— Мазь от синяков, про которую говорила Пинки, — ответила Сансет. — Мне придётся тебя намазать, не будешь же ты размазывать её на ощупь.

Она выдавила немного мази на указательный палец. Отчего-то её руки сильно дрожали.

Сансет часто замечала за собой, что прикасалась к другим людям довольно грубо. Ей не раз об этом напоминал Флеш, не столько на словах, сколько следами на его мягкой коже, оставшимися после особо бурного проявления чувств. Впрочем, в плане прикосновений он и сам недалеко от неё ушёл. Иногда она старалась себя сдерживать, но всё равно через какое-то время забывала об этом, и всё оставалось по-прежнему.

Заметив, как она колеблется, Снейлс зажмурил глаза, чтобы лишний раз её не смущать своим пристальным взглядом.

Сансет осторожно коснулась пальцем его века. Оно было очень тёплым на ощупь и казалось хрупким и нежным, поэтому она очень боялась на него сильно давить, чтобы не травмировать. Вид синяка наводил на девушку странное ощущение слабости в руках, какое обычно бывает при виде крови или увечий. Дрожащим пальцем она кое-как нанесла мазь и протянула пареньку тюбик.

— Спасибо, а то я совсем забыл про неё, — сказал он, потянувшись, чтобы забрать у неё мазь, и из-под задравшегося рукава рубашки показался свежий синяк ровно на том месте, где Сансет схватила его, когда они сидели в музыкальном классе.

Внутри у неё всё похолодело. Проследив за её взглядом, Снейлс машинально опустил край рукава, пряча от неё красноватый след на запястье, но девушка остановила его, схватившись на этот раз за пальцы, а не за руку, и осторожно приподняла рукав его рубашки, чтобы получше разглядеть синяк.

Отчётливые следы яснее слов говорили о том, что это её вина. Она не умеет себя сдерживать, не умеет общаться с людьми, но зато прекрасно умеет причинять им боль. И даже сейчас, когда все отвернулись от неё, Сансет продолжает ранить Снейлса, единственного человека, который отчаянно пытается ей помочь.

— Я всё ломаю, за что бы ни взялась, — с горечью произнесла она.

Уже почти не осталось уверенности, что она сможет как следует закончить начатое. Шутка ли — чужое доверие, которое Сансет истратила всё без остатка. А Снейлс… Он определённо слишком многое ей прощает.

Паренёк нахмурился. Сперва девушке показалось, что он злится, но затем он глубоко вздохнул, и она поняла, что он всего лишь собирается с мыслями, чтобы оспорить её слова.

— Неправда, — решительно возразил он, мягко освободившись из её рук. — Ты делаешь всё, что в твоих силах. И я очень благодарен за то, что ты принесла мазь. Для меня ты всегда была и остаёшься хорошим человеком.

В его словах не было ни единого намёка на обиду или укор, и отчего-то по телу Сансет разлилось приятное тепло. Возможно, она давно не слышала таких приятных слов в свой адрес. Она была так тронута, что даже не знала, что ей следует ответить.

Не обращая внимания на её замешательство, Снейлс забрал у неё тюбик и нанёс немного мази на свежий синяк.

— Вместе мы всё починим, я же пообещал тебе, — добавил он и улыбнулся ей.

Сансет прищурилась, вспомнив его дурашливое обещание.

— Это когда кексиком в глаз?

Паренёк снова повторил ту странную клятву, перекрестив сердце и помахав руками:

— Через солнце на луну, кексик в глаз себе воткну! — Девушка хотела было снова его остановить, но Снейлс лишь легонько прикрыл глаз ладонью.

Напрягшаяся было Сансет медленно выдохнула, увидев, что ничего плохого не произошло. В любом случае они и так слишком долго задержались, и уже пора идти, пока Пинки не подумала, что они задумали что-то плохое.

Выйдя со склада, они направились в сторону кухни, где уже полным ходом кипела работа. Посреди комнаты на широком столе кондитерша вырезала из теста печенье формочками в виде половинок сердца. Повсюду лежали продукты, мерные ложечки и стаканчики, несколько скалок разного размера, а также противни — и пустые, и заполненные пока ещё сырым печеньем.

Вымыв в раковине руки с мылом, Снейлс и Сансет подошли к Пинки, которая к тому времени уже успела вырезать всё, что смогла, и заново раскатать оставшееся тесто.

— Всё довольно просто, — произнесла она, вновь берясь за формочки. — Здесь мы замешиваем тесто и делаем печенье, а в соседней комнате стоят печи, в которых оно запекается. — Прервавшись, она достала из кармана кухонного фартука таймер в виде яйца и положила его на стол. — Когда я одна, то обычно использую таймер, но с вами он будет не нужен. Замешивать тесто и лепить печенье будем по двое, пока кто-нибудь один присматривает за печами. Всё понятно?

Паренёк уверенно кивнул. Сансет же напротив вопросительно склонила голову на бок:

— А как делать тесто?

Кондитерша тем временем снова успела доделать печенье. Было видно лишь, как легко и быстро мелькали её руки над столом, привычно раскатывая податливую массу широкой скалкой.

— Вот список продуктов и подробнейший рецепт, — кивнула она на бумажку, прикреплённую к одному из верхних ящиков кухонного гарнитура. — Делайте в точности, как написано, и всё будет океюшки.

Подойдя поближе, девушка пробежалась взглядом по списку продуктов.

— Яйца, сахар, соль, ваниль, мука, сливочное масло, разрыхлитель и немного магии. Стоп, что? — удивилась Сансет и вопросительно уставилась на кондитершу. — Какой ещё магии?

— Магии любви, конечно же, — расплылась в улыбке Пинки, сделав руками сердечко. — Готовить это печенье надо с любовью.

Сансет едва не прыснула со смеху и хотела было грубо пошутить, но увидела позади кондитерши Снейлса, весьма красноречиво показывающего одним своим видом, что лучше не стоит этого делать. Девушка прикрыла руками своё перекошенное от непрошенного смеха лицо, немного успокоилась и ответила:

— Мм… мило.

Внимание Пинки было полностью сосредоточено на печенье, поэтому, к счастью для Сансет, она ничего не заметила.

— Это печенье сможет попробовать любой желающий на нашем празднике, — как ни в чём не бывало продолжила кондитерша, сгребая в кучу формочки, которых было около десятка штук. Она поочерёдно показала каждую формочку с зигзагообразным разрезом посередине. — Оно будет состоять из двух половинок. Половинки будут перемешаны, и далеко не все они стыкуются между собой. Нужно будет постараться найти человека с подходящей печенькой.

— А что будет, если половинка найдётся? — спросил Снейлс.

— О, тогда вам нужно будет крепко-крепко обнять друг друга! — воскликнула Пинки Пай, тут же продемонстрировав обнимашки на нём, заляпав его рубашку мукой. — Ну и съесть печеньки, разумеется, — добавила она, возвращаясь к столу с печеньем.

Сансет раздражённо закатила глаза. Чего-то подобного она ожидала, но решила никак не высказываться по этому поводу.

— Получается, мы готовим что-то вроде валентинок? — спросила она. — Но какой в этом смысл?

— А смысл в том, чтобы отыскать таким нехитрым способом свою родственную душу, — улыбнулась ей кондитерша. — Кто знает, вдруг ты обретёшь нового друга?

— Друга?

Это простое на первый взгляд слово отозвалось внутри глухой болью. Сансет показалось, что Пинки это заметила, так как она моментально перестала дурачиться и её лицо стало серьёзным.

— День Святого Валентина — праздник не только лишь для влюблённых, — объяснила она. — Любовь, она везде — от друзей, от родных, и даже от домашних животных. В этот день важно не только любить, но получать эту любовь в ответ, всем без исключения.

Почему-то девушке показалось, что в словах Пинки Пай была доля правды, как бы сильно она этому ни противилась.

Когда она последний раз чувствовала настоящую любовь по отношению к себе? Сколько бы Сансет ни пыталась, она никак не могла вспомнить это ощущение. По крайней мере, здесь, не в Эквестрии.

“Хотела бы я почувствовать её ещё хоть раз”, — подумала она. Какой-то частью разума девушка понимала, насколько лицемерно было так думать, зная о чувствах Снейлса. Но с другой стороны, Сансет настолько не хотела брать на себя ответственность за эти чувства, что решила для себя просто не замечать их.

Её мысли прервал звон таймера, и Пинки немедленно выключила его противный стрекот.

— Пора проверить печи, — пропела она и потащила за собой паренька в соседнюю комнату. — Снейлс, ты первый будешь за ними присматривать. Пойдём покажу, что нужно делать.

Оставшись наедине с собой, девушка тяжело вздохнула. Слова Пинки заставили задуматься о вещах, которые волновали её последнее время. Возможно, этот праздник — не такая уж плохая идея?

Кондитерша вернулась довольно быстро, и хотя она улыбалась, её взгляд всё ещё был серьёзен. Сансет не слышала, говорили ли они о чём-то у печей, но была почти уверена, что Снейлс ей что-нибудь сказал.

— Я рада, что ты всё-таки согласилась помочь, пусть в это никто и не верил, — сказала Пинки, вернувшись к столу.

— Да, и я их отлично понимаю, — ответила девушка, нервно теребя локоть. Теперь, оставшись без поддержки со стороны Снейлса, она уже не чувствовала себя настолько уверенно. — Касаемо вчерашнего… — начала Сансет, но кондитерша её перебила.

— Уверена, ты до сих пор винишь себя, но в этом нет нужды, — мягко сказала Пинки. Вот так просто, без приколов, спокойно и искренне, глядя своим пронизывающим взглядом голубых глаз. И отчего-то ей очень хотелось верить. — Выпечка одного и того же печенья весь день бывает довольно скучной, но именно поэтому мы сегодня втроём. Просто расслабься и повеселись.

Всё ещё не до конца веря в происходящее, Сансет неловко улыбнулась в ответ.

— Повеселиться во время готовки печенья? Как? — спросила она.

— Конечно, за разговором с друзьями, глупышка, — шутливо хихикнула Пинки Пай, поставив перед ней чистую миску.

К сожалению, именно разговор всегда был самой слабой частью. Больше всего Сансет боялась ляпнуть что-то не то и в один момент потерять всё, к чему она так упорно шла всё это время. На фоне подступающей тревоги, девушка не знала, о чём безопаснее всего поговорить, кроме как о том, чем они занимаются прямо сейчас.

— Итак, я никогда раньше не готовила печенье, — зацепилась она за самую очевидную тему. — С чего лучше начать?

— О, всё очень просто, — с готовностью ответила кондитерша.— Видишь эту готовую смесь для печенья? — указала она на большой мешок, стоящий позади Сансет. — Не трогай её. Ума не приложу, что она здесь делает, — задумчиво почесала она висок.

Переставив с соседнего стола упаковку яиц, Пинки Пай торжественно вытащила одно яйцо и показала его девушке.

— Для теста нам понадобятся яйца, — объявила она, затем легонько стукнула его об стол и раскрыла одной рукой над миской так виртуозно, что Сансет не успела толком разглядеть, как именно это произошло.

— Подожди, как ты это сделала? — растерялась она.

— Руками, солнышко, — мягко произнесла кондитерша и, взяв новое яйцо, повторила в точности всё то же самое, только медленнее. — Вот так.

— Вот так? — Сансет осторожно взяла в руку яйцо и, следуя её примеру, стукнула его об стол, но не рассчитала силу и сделала это куда сильнее, случайно разбив его на две перепачканные жидким содержимым половинки, которые выскользнули из её руки и ещё какое-то время проскакали по столу, прежде чем упасть на пол.

— Ничего себе яйцевой захват! — захохотала Пинки, глядя на размазанное по столу яйцо. — А ты, оказывается, опасная леди.

Почувствовав, что всё же облажалась, Сансет нервно хихикнула.

— Прости, я всё уберу, — сказала она, но кондитерша лишь улыбнулась в ответ.

— Ты кидаешь их об стол, словно они твоему бывшему принадлежат, а надо нежнее. Смотри. — Она взяла из упаковки новое яйцо и тихонько стукнула его о поверхность стола. — Небольшой трещинки хватит, и можно раскрывать, — терпеливо объяснила Пинки и снова раскрыла скорлупу над миской, аккуратно выливая содержимое.

Сансет казалось, что грубой девушке вроде неё такая тонкая работа не по зубам. Будь она единорожкой, проблема бы решилась каким-нибудь простым заклинанием, но её неповоротливые пальцы, не приспособленные к готовке, лишь ставили её в неловкое положение. Она понимала, что наверняка перепортит кучу продуктов, прежде чем научится, но Пинки Пай будто совершенно не была  взволнована этим фактом. Она с пристальным вниманием смотрела на Сансет, ожидая новую попытку.

Не ожидая ничего хорошего, девушка вытащила ещё одно яйцо. Немного повертев его в руках в нерешительности, она наконец стукнула им об столешницу с нужной силой и поднесла его к миске. Не зная, как именно следует раскрывать скорлупу, Сансет расколола её надвое, полностью раздавив в руке.

— Я же говорила, что не умею готовить, — раздражённо сказала она, глядя на миску, полную осколков и яичной жижи.

— О, так это твой первый раз? — оживилась Пинки Пай.

Двусмысленность фразы несколько резанула слух, отчего девушка нервно улыбнулась.

— Когда ты так говоришь, это очень странно звучит, — произнесла она.

— Тем не менее, первый раз — это всегда весело! — радостно сказала кондитерша.

— Ага, и больно, — тихо прибавила Сансет.

Собрав со стола осколки скорлупы и размазанное яйцо, Пинки переложила всё это в миску с разбитым яйцом и поставила её на соседний стол, взяв для Сансет чистую посуду из шкафа.

— Разве тебе не радостно от предвкушения, что ты впервые в жизни готовишь печенье? — пропела она, поставив перед ней новую миску.

Сансет задумалась. Её раньше никогда не интересовала готовка, но сам факт того, что она могла своими руками создать нечто хорошее, вызывал у неё неподдельное чувство восторга. Особенно, если это нечто поможет кому-то стать ближе.

— Честно? Немного, — сказала девушка.

Она взяла яйцо и вновь попробовала аккуратно разбить в миску его содержимое. Её движения были весьма топорными, но на этот раз у неё получилось сделать это достаточно бережно, и в посуду не попала скорлупа.

— Вот видишь, у тебя уже получается. — Пинки даже похлопала в ладоши. — Со всем остальным всё довольно просто — в рецепте указано точное количество, а добавлять можно в любом порядке. Попробуешь?

Под чётким руководством кондитерши, Сансет добавила необходимые ингредиенты. Сперва ей показалось, что получается какая-то мерзкая на вид жижа, но постепенно все комочки растворились, и она стала больше похожа на тесто. Однако с последней порцией муки масса стала настолько тягучей, что венчик с ней уже не справлялся.

— Как-то оно плохо месится. Я добавила слишком много муки? — озадаченно спросила Сансет, пытаясь снять налипшее на венчик тексто.

— Нет, муки как раз точно по рецепту, — успокоила её Пинки. — А теперь — вываливай! — объявила она и перевернула свою миску вверх дном, отчего замешанное ею тесто лениво поползло на стол.

Глядя на это огромными глазами, девушка на всякий случай переспросила:

— Что, прямо на стол?

— Прямо на стол, — кивнула кондитерша. — А теперь начинаем месить!

Легонько напудрив руки мукой, Пинки Пай выгребла руками остатки теста из миски и начала разминать его обеими руками, то раскатывая, то собирая в тугой комок. Немного понаблюдав за её движениями, Сансет переложила и своё тесто на стол. Припорошив мукой руки, она попробовала скатать тесто в один ком, но оно лишь мерзкой паутиной налипло на пальцы и не хотело отставать. Несколько раз она попыталась от него освободиться, но лишь больше им обляпалась, и в конце-концов, чтобы хоть как-то от него отделаться, Сансет стала просто со всей силы шлёпать по вязкой массе.

— Месить, а не избивать, — жалобно произнесла кондитерша, увидев, как она лупит несчастный комок теста. — Его ещё рано превращать в лепёшку, надо сперва как следует размять, чтобы оно перестало липнуть к рукам.

Пинки помогла ей освободиться, добавив ещё немного муки, и снова показала, какими движениями следует месить тесто. Когда оно наконец перестало налипать на руки, кондитерша взяла в руки скалку и раскатала своё тесто в плоский блин. После столь изнурительного замешивания Сансет была рада наконец заняться чем-то настолько простым — её руки ныли от напряжения и требовали передышки.

— Не знала, что готовка настолько утомительна, — тяжело вздохнула она, откладывая скалку в сторону.

— Это потому что ты слишком напрягаешься, — ответила Пинки и вывалила на столе между ними формочки в виде сердечек, состоящих из двух частей. — А сейчас самая приятная часть — будем вырезать печеньки!

И Пинки была права — дальше дело пошло гораздо быстрее и проще. Из одного куска теста получалось довольно много печенья. Готовые половинки они складывали на противни и откладывали в сторону, чтобы потом отнести в комнату для запекания. Однако вид печенья всё равно показался Сансет слишком простым, несмотря на необычную форму.

— Какие-то они невзрачные. Это точно праздничное печенье? — задумчиво спросила она.

— После того, как печенье будет готово и полностью остынет, я буду покрывать его разноцветной глазурью, — объяснила кондитерша. — Эту задачу я беру полностью на себя. Главное испечь как можно больше половинок.

Сансет ещё раз оглядела кухню. Того печенья, что она видела, было приблизительно около сотни, а ведь она ещё не знала, сколько его в соседней комнате. Выходит, Пинки Пай сама будет украшать глазурью каждую печенюшку? От осознания этого факта ноги девушки подкосились от усталости, и она плюхнулась на ближайший стул.

Пожалуй, она слишком сильно недооценила Пинки, считая её глупой сладкоежкой, помешанной на вечеринках. Кондитерша определённо была мастером своего дела, вкладывающим все свои силы в то, чем она так сильно любила заниматься.

— А почему ты это делаешь, если не секрет? — спросила Сансет, всё ещё не сводя глаз с увлечённо работающей Пинки.

— Организовываю день Святого Валентина? Потому что мне это нравится, это же очевидно! — мечтательно улыбнулась кондитерша и стала резать тесто формочками. — А если благодаря моему празднику кто-то найдёт себе друга или даже возлюбленного, я буду ужасно счастлива.

Впервые за долгое время девушка смотрела на Пинки Пай совершенно другими глазами. Она не могла вспомнить никого, кто бы настолько самоотверженно относился к окружающим. Сансет хотела сказать ей что-нибудь приятное, но, как назло, в голову ничего не приходило, кроме всяких банальностей.

— То, что ты делаешь… Это круто, — произнесла она, так и не подобрав нужных слов.

Пинки хихикнула.

— Говоришь совсем как Дэши. Знаешь, я супер-пупер рада, что ты вовсе не злая на самом деле. — Кондитерша подняла взгляд на девушку, и отчего-то внутри у Сансет всё замерло. — Просто ты очень одинока.

Никогда прежде слова правды не ранили её так сильно, но девушка ни в чём не винила Пинки Пай. Та определённо видела её насквозь, и обижаться на это было бы глупо. Неужели её недоверие ко всем вокруг настолько заметно?

— Да, я знаю, — машинально ответила девушка, отводя глаза. Было довольно неловко обсуждать настолько деликатную дня неё тему.

— И мега-приятно видеть, что ты постепенно открываешься кому-то. — Кондитерша вновь мечтательно улыбнулась, будто вспомнив что-то приятное, и Сансет напряглась.

— Что сказал тебе Снейлс? — тут же спросила она.

— Почему ты думаешь, что Снейлс мне что-то сказал? — Пинки попыталась скрыть улыбку за перепачканной тестом рукой. — Я имела в виду себя, но твоё предположение тоже весьма интересное, — хитро сощурилась она.

Сансет с удивлением взглянула на кондитершу. Ещё не хватало, чтобы она подумала о них чего-то лишнее. Тем не менее, она всё же решила высказать то, что её волновало на самом деле.

— Наверное, нас можно назвать друзьями, — пожала она плечами. — Хотя, если честно, мне вовсе не кажется, что я его знаю достаточно хорошо.

Закинув печенье на противень, Пинки тоже села на стул.

— Узнавать что-то новое о друзьях можно чуть ли не каждый день, — сказала она. — Ты вот знала, что Рэрити скрипит зубами во сне? Или что Флаттершай однажды напугала медведя в зоопарке? Я вот только недавно узнала. До сих пор думаю, что такого могла сделать Флаттершай, — почесала в затылке кондитерша. — О чём это я? Ах да! Узнавать что-то новое о друге — это нормально. К тому же, общие секреты лишь укрепляют дружбу.

Девушка задумчиво почесала подбородок. Учитывая, что как минимум один секрет Снейлс уже хранит, Сансет всё равно не была уверена, достаточно ли они близки.

— Секреты, да? — пробормотала она. — Ты же не разболтаешь всем, что Сансет Шиммер запросто может разбить чьё-то лицо, но при этом не сумеет приготовить даже яичницу?

И хотя её не особо волновало, что она не умеет готовить, но какой-нибудь повод для секрета был ей просто необходим для окончательного примирения с Пинки Пай.

Пинки засмеялась и сделала Пинки-клятву.

— Через солнце на луну, кексик в глаз себе воткну! — Она хлопнула себя ладонью в лицо так, что вокруг её глаза остались следы муки. — Я никому не расскажу, глупышка. Можешь быть спокойна, — улыбнулась кондитерша, и Сансет неловко улыбнулась ей в ответ.

— Стало быть, мы теперь тоже друзья? — робко спросила она.

— Ура, плюс один друг! — Пинки обогнула стол в два прыжка и очутилась рядом с девушкой, заключив её в крепкие объятия. — Кстати, о разбитых лицах. — Она отстранилась от Сансет и заглянула ей в лицо. — Что вчера произошло?

Девушка удивлённо уставилась на неё в ответ. Выходит, кондитерша может чувствовать не всё, что случается?

— Наверное, это глупо прозвучит, но мы наткнулись на хулиганов в парке, — сказала она, решив, что нет никакого смысла скрывать это от Пинки, которая и так знает про синяк.

— О, так Снейлс пытался тебя защитить? — расплылась кондитерша в умилённой улыбке.

Вряд ли это можно было назвать защитой, но Сансет решила промолчать, насколько эпично он облажался.

— Ну… Можно и так сказать, — уклончиво ответила она.

— Да, он у нас храбрый парнишка, — кивнула Пинки Пай. Собрав со стола несколько противней с печеньем, она закинула один из них себе на голову и двинулась в соседнюю комнату, балансируя своей ношей. — Пойду гляну, как у него дела, — пропела она, скрываясь в коридоре.

Решив не терять времени зря, Сансет вновь приступила к печенью. Вырезая его поочерёдно разными формочками, она прислушивалась, говорят ли о чём-то Пинки и Снейлс, но из-за монотонного гула вытяжки их почти не было слышно.

“Надеюсь, она согласилась со мной дружить не из жалости”, — подумала девушка.

Услышав шаги в коридоре, она оторвала взгляд от теста и увидела Снейлса с пустыми противнями, отчего у неё отлегло от сердца. Наконец-то можно будет по-настоящему расслабиться, не выдумывая безопасные темы для общения.

— Ну как? — спросил он, выгружая на стол противни.

Несмотря на то, что он не спросил ничего конкретного, девушка сразу поняла, что речь идёт о Пинки.

— Кажется, мы поладили, — ответила она. — По крайней мере, Пинки назвала меня другом.

— Вот видишь, ты отлично справилась, — улыбнулся Снейлс. — Я могу тебе чем-нибудь помочь?

Паренёк выглядел необычайно счастливым, и Сансет никак не могла понять почему. Его настолько обрадовали её успехи в общении или есть что-то, о чём она не в курсе?

— Поможешь мне с тестом? — спросила она, почти закончив перекладывать последнее печенье на противень.

— Да, конечно, — ответил он и потянулся к пустой миске.

Следуя его примеру, Сансет вновь поставила перед собой посуду и с осторожностью приступила к готовке, стараясь в этот раз не потратить яйца зря. Мельком взглянув на Снейлса, она застыла как вкопанная, увидев, насколько легко и быстро паренёк разбивал в миску яйцо за яйцом, ни разу не раскрошив скорлупу.

— Подожди, ты что, умеешь готовить? — возмутилась девушка.

Ранее он упоминал, что тоже не умеет, как и Сансет, но все его навыки говорили об обратном. Неужели он ей соврал?

— Нет, — испуганно ответил паренёк. — Ну… Точнее, не особо умею.

— Тогда откуда ты знаешь, как разбивать яйца? — строго спросила девушка, чувствуя себя полной дурой на его фоне. Она понимала, что он ни в чём не виноват, но менее обидно от этого не становилось.

— Меня учили этому в приюте, — сказал Снейлс, просеивая муку из мерной чашки. — Что-то получалось, а что-то не очень. Мне плохо даётся готовка, хоть это и довольно интересное занятие, — пожал он плечами.

“Вот бы мне настолько “плохо” давалась готовка,” — сокрушённо подумала Сансет, ковыряя венчиком своё свежезамешанное тесто.

— Повезло тебе, — проворчала она, не сумев сдержать своего разочарования. — Наверное, тебя всё-таки очень хорошо этому учили. А вот меня учили вещам, которыми я никогда не буду заниматься.

Прежде чем она поняла, что сболтнула лишнего, Снейлс понимающе кивнул.

— Я помню, что ты пони из другого мира. Там, наверное, всё совсем по-другому.

Сансет не ожидала такой спокойной реакции, но всё же решила продолжить свою мысль:

— Меня учили магии высокого уровня. И управлению страной. Но, при всём при этом, не научили даже жарить яичницу.

Она никогда никому не жаловалась на своё прошлое, но почему-то была уверена, что именно Снейлс сможет её понять. Он, конечно, не Твайлайт Спаркл, но сможет её поддержать, что бы она ему ни рассказала.

— В любом случае, никогда не поздно учиться чему-то новому, — начал было он, но вдруг замолчал, подняв на неё удивлённые глаза. — Подожди, если тебя учили управлять страной, то это значит, ты была принцессой?

— Что-то вроде того, хоть у меня никогда и не было этого титула, — вздохнула девушка.

Паренёк с сочувствием посмотрел на неё:

— Жалеешь об этом?

Сансет задумалась.

По сути, она никогда и не была настоящей принцессой. Да, из неё пытались воспитать достойного правителя, но она просто-напросто не годилась на эту роль. Прямо как заготовки для печенья Пинки — не всем им предстоит стать полноценным печеньем, особенно если им суждено подгореть в печи. А Сансет уже не раз сгорела изнутри.

— Да, наверное, — тихо ответила она.

Какое-то время они молча замешивали тесто в своих мисках, пока лицо Снейлса не осветила внезапная идея. Бросив венчик, он заглянул в верхние полки шкафа, после чего достал оттуда эмалированную кастрюльку с нарисованным на ней подсолнухом и напялил её себе на голову. Захватив со стола скалку, он театрально взмахнул ею, словно мечом, и опустился перед Сансет на одно колено.

— Ваше королевское высочество, разрешите замесить для вас эту липкую массу, чтобы вам не пришлось марать ваши прекрасные руки, — произнёс он, прежде чем кастрюлька сползла ему на глаза.

Сансет звонко рассмеялась, глядя на это нелепое представление. Было довольно символично, что он взял себе “шлем” именно с подсолнухом.

— Благодарю покорно, сэр Подсолнух. — Давясь от смеха, Сансет сделала реверанс и подвинула к нему свою миску. — Можете месить его, сколько вашей душе угодно.

— Подсолнух? — Паренёк посмотрел на девушку. В его глазах заплясали озорные огоньки. — А что, мне подходит.

Подхватив его настроение, Сансет схватила со стола вторую скалку и легонько коснулась ею плеч Снейлса, стараясь не тыкать слишком сильно.

— Нарекаю вас рыцарем кухонного стола, — торжественно произнесла она. — Можете приступать к битве.

Вывалив на стол тесто, паренёк принялся месить его совсем как Пинки. Глядя на это, Сансет совершенно не верилось, что его навыки готовки действительно плохие.

На самом деле, было всего два варианта, почему Снейлс так сказал. Первый — он хотел поддержать её и показать, что не она одна в чём-то неопытна. Второй же вариант не был столь позитивным.

Может быть, он на полном серьёзе считал свои способности ничтожными?

Отчего-то это предположение наводило её на не самые хорошие мысли.

“Что же с тобой случилось, Подсолнух?”

— Битва окончена, моя принцесса, — объявил Снейлс, откладывая скалку в сторону. — Противник повержен и превращён в блинчик!

Но дурачиться дальше Сансет уже не хотелось. Она внимательно вгляделась в его лицо, в его сияющие добротой глаза, и заметила, что его синяк стал гораздо бледнее.

— Слушай, Снейлс, а почему… Почему ты такой? — вдруг спросила девушка.

— Какой? — удивился паренёк.

— Ты бы вряд ли захотел со мной дружить, если бы был… — Сансет задумчиво потёрла подбородок, перебирая в уме подходящее слово. — Ну, знаешь… Обычным.

Снейлс всё ещё не понимал, к чему она ведёт, и, сняв с головы кастрюлю, вопросительно посмотрел в ответ.

— Ты так держишься за нашу с тобой связь, — сбивчиво объяснила девушка. — Довольно разрушительную для тебя связь.

— Хочешь сказать, меня привлекают “плохие девочки”? — хихикнул паренёк.

Вероятно, он хотел свести всё к шутке, но Сансет была серьёзна, как никогда. Сейчас она буквально в шаге от того, чтобы узнать правду, и не намерена отступать.

— А разве это не так? — с вызовом спросила она.

Нечто озорное погасло в его взгляде, уступив место чему-то более знакомому по их предыдущим личным разговорам.

— Тогда я бы, наверное, дружил с Трикси… — задумчиво сказал он. — Но нет. Всё поменялось, когда я тебя встретил. Нет, даже не так. — Он немного помялся, отведя глаза. — Весь мой мир изменился, когда я тебя встретил. — Паренёк немного помолчал, пытаясь придумать, как выразить свою мысль, но в итоге растерянно произнёс: — Знаешь, это довольно сложно объяснить.

— Но почему это произошло? — настаивала Сансет. Такой абстрактный ответ её всё ещё не устраивал.

— Я не знаю, — сдался Снейлс и тяжело опустился на стул. — Я сам много чего не понимаю в себе.

— Не может такого быть, что у тебя нет тёмных пятен в прошлом, которые бы не заставляли тебя так поступать, — произнесла девушка, скрестив руки на груди. — Я же вижу, что ты часто ведёшь себя неуверенно.

— Я веду себя так только с тобой, — с натянутой улыбкой ответил паренёк. — Наверное, это нормально.

Было видно, что этот разговор ему всё больше не нравился. Отчаянно избегая её взгляда, он напряжённо застыл, вцепившись обеими руками в стул.

Вдруг Сансет осенила внезапная догадка, абсурдная по своей сути, но довольно близкая к правде. По крайней мере, она бы объясняла многое из того, что она узнала о Снейлсе.

— Ты думаешь, что не заслуживаешь любви? — озвучила она своё самое смелое предположение.

Казалось, воздух вокруг стал густым, словно кисель, и в нём тяжёлым грузом повисли все недосказанности между ними.

— Давай поговорим о чём-нибудь другом, — тихо произнёс паренёк в наступившей тишине.

— Но ты не ответил на мой вопрос, — продолжала настаивать Сансет.

Она чувствовала, что её предположение было абсолютно верным. Оставалось только узнать, в чём же именно дело.

— Поговорим об этом в другой раз, — напряжённым тоном повторил Снейлс.

— Почему ты не можешь ответить мне сейчас? — раздражённо спросила девушка.

Ждать целую вечность другого подходящего случая, чтобы об этом поговорить? Что это за странные тайны?

Снейлс нервно нахмурился, всё ещё боясь на неё взглянуть.

— У тебя напрочь отсутствует чувство такта, да? — От его меланхоличного тона Сансет стало не по себе, но отступать было поздно.

— Снейлс, почему..

— Прекрати! — Паренёк вскочил так резко, что опрокинул стул, и Сансет испуганно попятилась. — Пожалуйста, — добавил он, глядя куда-то себе под ноги.

Он никогда раньше на неё не кричал, и такая резкая перемена в нём совершенно сбила девушку с толку. Она ошарашенно молчала, не зная, чего ещё от него ожидать, как вдруг Снейлс двинулся в её сторону, но прошёл мимо, даже не посмотрев на неё.

— Прости, мне надо выйти, — тихо сказал он и вышел из подсобки.

Оставшись в одиночестве, Сансет не сразу поняла, что именно произошло.

Обычно паренёк реагировал гораздо мягче, какую бы глупость она не спросила, и именно эта уверенность в том, что ничего плохого не произойдёт, вкупе с любопытством, сыграли с ней злую шутку.

Своими вопросами Сансет буквально загнала его в угол. Кто бы при таком давлении не сорвался?

Подойдя обратно к своему тесту, девушка стала вырезать его формочками, уже без особого энтузиазма. Размышляя о том, что произошло, она случайно сделала несколько одинаковых печений подряд.

Но Снейлс отсутствовал недолго. Сансет едва успела дорезать первую партию и ещё даже не раскатала тесто заново, когда он появился на пороге кухни с куда более спокойным видом, чем когда выходил.

— Прости, что оставил тебя тут одну, — произнёс он своим прежним дружелюбным тоном. — Давай продолжим.

Девушка выпустила из рук скалку и подошла к нему очень близко. Даже, пожалуй, слишком близко, потому как паренёк испуганно отшатнулся, уперевшись спиной в стену.

— Сансет, что ты делаешь? — растерянно спросил он.

Не прошло и десяти минут, как он снова её боялся. Но девушка вовсе не собиралась ему навредить, несмотря на то, что приблизилась к нему с довольно мрачным лицом.

Снейлс тревожно зажмурился, когда понял, что она продолжает к нему приближаться. Её красно-жёлтые пряди мягко коснулись его лица, и Сансет медленно вдохнула запах его волос чуть повыше шеи. Помимо его естественного запаха, от него пахло фруктовыми жевательными конфетами и, едва ощутимо, табачным дымом.

Прикосновение было почти невесомым, но этого хватило, чтобы щёки паренька заалели от смущения. Лишь отстранившись от него, она осознала, как это выглядело со стороны. И хотя это было не вполне честно, вот так вторгаться в его личное пространство, её очень позабавила реакция Снейлса.

— Опять курил, — хмуро заметила она, проигнорировав его замешательство.

Вновь взявшись за скалку, Сансет вернулась к своему тесту, размышляя, стоит ли извиняться за то, что устроила ему допрос. Она боялась возвращаться к этой теме, так как не вполне понимала, в какой конкретно момент всё пошло наперекосяк.

— Какой у тебя острый нюх, — пробормотал Снейлс, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Его лицо было всё ещё ярко-пунцовым.

— Ещё бы, я же всё-таки пони, — сказала девушка, нервно раскатывая тесто.

Её движения были несколько размашистыми, отчего толщина основы становилась всё тоньше.

Вряд ли происхождение хоть как-то влияло на обоняние Сансет, но не могла же она сказать ему, что видела его курящим. Она уже сумела вычислить эту неприятную закономерность, когда она давала волю своему тяжёлому характеру, а её подручный тянулся к сигаретам.

— Ничего от тебя не скроешь, — кивнул паренёк и стал месить уже своё тесто.

— Ну почему же, до недавнего момента ты успешно это скрывал.

Сансет на мгновение остановилась с охапкой формочек в руках. Скатав тесто в тугой шарик, Снейлс тоже замер с немым вопросом во взгляде.

— И ты прав, у меня нет чувства такта, — произнесла наконец девушка. — Меня иногда заносит. Напоминай мне об этом почаще.

В его глазах вспыхнула прежняя теплота.

— Так значит, ты не злишься? — с облегчением спросил паренёк.

Девушка прислушалась к своим внутренним ощущениям. Её всё ещё раздражало, что Снейлс недостаточно откровенен, хотя пообещал говорить с ней обо всём прямо, особенно об её поведении. Однако она совершенно точно не была на него зла.

— Разве что, на себя, — тихо ответила Сансет, скорее себе, чем в ответ на вопрос.

Паренёк неловко улыбнулся.

— Ты ни в чём не виновата. Давай просто забудем о том, что произошло, — произнёс он и снова приступил к вымешиванию теста, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Девушка сердито сдула прядь волос со лба. Тот разговор всё ещё не казался ей какой-то досадной ошибкой, о которой надо забыть. Она никак не могла понять, что так сильно задело Снейлса, а он упрямо не желает ей об этом рассказывать. Вырезая печенюшку за печенюшкой, Сансет никак не могла придумать, как выведать его секрет, при этом никак не калеча паренька морально или физически.

“И почему люди настолько сложные,” — подумала она, украдкой взглянув на Снейлса, который с задумчивым видом мял тесто и больше не пытался завести разговор. Посмотрев на свои остатки теста, которые уже больше не было смысла раскатывать по новой, девушка собрала их в небрежный ком и протянула пареньку.

— Добавь к своему, а я новое начну, — попросила она, на что он лишь коротко кивнул.

Фраза, брошенная между делом, не помогла, отчего напряжённая пауза между ними затянулась. Поочерёдно добавляя в миску ингредиенты, Сансет молилась, чтобы поскорее пришла Пинки Пай и разорвала эту мрачную тишину.

Каждая лишняя минута наедине казалась невыносимой.

Нервно сжав в руках солонку, она наконец услышала спасительные шаги в коридоре. Однако в следующее мгновение, когда она глянула в свою миску, то увидела в ней медленно тонущую крышку солонки с огромной горкой соли. Спохватившись, она одёрнула от миски уже пустую солонку и растерянно посмотрела по сторонам, лихорадочно соображая, чего бы предпринять, но в последний момент Снейлс выхватил у неё миску с пересоленным тестом.

— Снейлс, что ты.. — хотела было спросить Сансет, но замолчала, увидев в дверях Пинки.

— Как вы тут поживаете, ребята? Есть ли чего забрать? — Кондитерша оглядела кухню и увидела несколько подносов, которые успела заполнить девушка. — О, да вы бомбически много печенья наделали! — Переведя взгляд на Снейлса, она наконец заметила огромную горку соли в миске. — Эмм… Что с твоим тестом, Снейлс?

— Я случайно, — виновато улыбнулся паренёк.

Пинки Пай внимательно присмотрелась к тесту и всплеснула руками.

— Ты сюда всю банку соли всыпал?! Ты вообще как это сделал? — удивилась она, но, быстро успокоившись, тяжело вздохнула. — Ладно, балбес, Пинки решит эту проблему.

Сосредоточенно нахмурившись, кондитерша взяла ложку и стала осторожно соскабливать соль с поверхности теста, пересыпая её прямо на стол.

Всё ещё сжимая в руках злополучную солонку, Сансет посмотрела на Снейлса, с подавленным видом глядящего куда-то в сторону. Она уже успела сбиться со счёта, сколько раз он пострадал по её вине.

Пинки хоть и не сильно ругалась, но явно была не в восторге от того, что тесто было испорчено.

— Пинки.

— Да?

Кондитерша подняла на неё глаза, и впервые в жизни Сансет почувствовала, что поступает правильно.

— На самом деле, это моё тесто, — сказала она. — Солонка… — Девушка показала пустую баночку в своих руках. — Она сломалась.

— Да, я знаю, — ответила Пинки и выудила из миски ложку, в которой торчала крышечка от солонки. — Не парься об этом, я всё исправила.

Кондитерша вовсе не выглядела рассерженной или разочарованной. Наоборот, отчего-то улыбнувшись, она передала Снейлсу ложку и кивнула в сторону соседней комнаты.

— Твоя очередь караулить печи, кстати, — сказала она. — Идём, я всё покажу.

Соседняя комната была гораздо теснее кухни. В ней помещалось четыре больших духовки, в которых в три ряда выпекалось печенье. Был также небольшой стеллаж со сложенными на нём противнями и стул. Над печами шумела огромная вытяжка, но, несмотря на это, в комнате всё равно было довольно жарко.

Пинки сложила на полки стеллажа ещё несколько прихваченных с собой противней с сырым печеньем и заглянула поочерёдно в каждую духовку.

— Не знаю, что между вами произошло, но вы оба выглядите словно нашкодившие детишки, — сказала она как бы между прочим, но этого хватило, чтобы Сансет моментально бросило в жар.

— Кажется, Снейлс пострадал от моих дружелюбных порывов, — ответила девушка, нервно теребя рукав. — Понятия не имею, как мне теперь с ним разговаривать.

Кондитерша заменила несколько противней и задумчиво остановилась перед Сансет, подперев пальцами подбородок.

— Поставь себя на его место и подумай, что сейчас было бы уместнее всего.

— На его месте… — Она живо представила, как её расспрашивают о том, о чём она меньше всего хотела рассказывать, и то, что она нафантазировала, совершенно не вязалось с характером Снейлса. — Я была бы очень зла и хотела бы, чтобы все от меня отстали.

— Ты думаешь немного не в той плоскости, — устало вздохнула Пинки, но затем приободрилась и похлопала девушку по плечу. — Ладно, ничего страшного. У тебя целый вагон времени, чтобы подумать, как всё исправить, пока ты присматриваешь за печеньем. Как только оно подрумянится, вытаскивай и сразу загружай следующую партию, океюшки?

Сансет кивнула, растерянно проводив кондитершу взглядом. Она думала, что получит готовый ответ от Пинки, но всё сложилось совершенно не так. Что же ей теперь делать?

Она неторопливо прошла мимо духовых шкафов, рассматривая печенье. Множество половинок, одинаковых и не очень, подрумянивались, источая сладкий аромат выпечки с ноткой ванили. Был огромный соблазн попробовать хотя бы одну, но Сансет сдержалась. Всё-таки они ещё не до конца были готовы.

И всё же, что именно скрывал от неё Снейлс?

Присев на стул, она стала перебирать в уме всё, что узнала о нём за последнее время.

Он круглый отличник с начальной школы. Судя по характеристике, старательный и прилежный. А ещё безумно верный и преданный. Это первый раз, когда они всерьёз поругались со Снипсом — всю старшую школу они были не разлей вода. А до этого он познакомился с Флаттершай, которая воспринимает его почти как младшего брата.

Почему же такая стеснительная и закрытая девушка, как она, внезапно начала опекать мальчишку из сиротского приюта?

Возможно, она проявила к нему искреннее сочувствие?

Сансет почувствовала, как почти поймала правду за хвост.

Своим старанием в учёбе, чрезмерной преданностью и дружелюбностью он отчаянно пытается быть хорошим. Вероятно, что-то заставляло его думать, что он недостаточно хорош?

Было слишком много вариантов, из-за чего это могло произойти, и каждое предположение было страшнее предыдущего.

Теперь, посмотрев на Снейлса совершенно под другим углом, Сансет по-настоящему ужаснулась своим поступкам. Как можно было всего этого не замечать? Отмахиваться, как от назойливой мухи, и игнорировать последствия. Если Снейлс действительно пережил нечто ужасное, не стоило его об этом расспрашивать.

Сидя на стуле перед раскалёнными духовками, Сансет вдруг почувствовала пронизывающий холод и обхватила руками плечи. Пусть она и считала себя не самым лучшим человеком, но даже ей стало очень жаль паренька. Что бы с ним ни произошло, он этого явно не заслужил.

От одной лишь мысли, сколько боли в себе хранил этот мальчишка, ей захотелось защитить его от всего, что эту боль причиняло.

И, в первую очередь, от себя.

Без неё они со Снипсом помирятся.

Без неё некому будет мучить его.

Без неё всё станет проще.

Сансет твёрдо решила, что как только этот вечер закончится, она перестанет общаться со Снейлсом. Как бы горько это ни было осознавать, так будет лучше для него, и это факт.

Она понятия не имела, сколько прошло времени, но успела сменить почти все противни в доверенных ей печах. Ещё раз проверив напоследок печенье, девушка захватила с собой освободившиеся противни и отправилась на кухню, нарочно не спеша. Невесёлые мысли изрядно подпортили ей настроение. Изначально она не собиралась подслушивать, но любопытство пересилило и она остановилась в коридоре, старательно прислушиваясь.

— Мы о многом говорили, но ни к чему так и не пришли, — услышала она обрывок разговора.

— Похоже, вы оба супер-упрямы, — ответила Пинки.

Сперва Сансет подумала, что речь идёт о ней, но Снейлс продолжил:

— Я не собираюсь ему уступать просто потому, что он волнуется за меня. — В его голосе чувствовалось сожаление. — Снипс всё прекрасно понимает, он же дружит с Трикси. Но ведёт себя как упрямый осёл.

— Уверена, вы помиритесь, если он увидит, что всё на самом деле не настолько плохо, как ему кажется, — попыталась поддержать его кондитерша. — Знаешь, мои сёстры — те ещё занозы в заднице, но даже они не могут на меня долго обижаться, а Снипс и подавно тебя простит.

Сансет никак не могла заставить себя войти на кухню и прервать этот душевный разговор. Впервые за долгое время ей показалось, что мир Снейлса не вертится лишь вокруг неё. Наверняка у него есть свои мечты и амбиции, которые вряд ли сильно от неё зависят. И это лишний раз доказывало, что им не по пути.

— Сансет, всё хорошо? — услышала она внезапно голос Пинки, обращённый к ней, и с робким видом ей пришлось выйти из своего укрытия.

— Всё в полном порядке, — неловко улыбнулась она.

Кухня была в прежнем беспорядке, а стол был завален печеньем ещё больше, чем когда Сансет уходила. Снейлс дорезал последние остатки теста. Его лицо просияло от радости, когда он её увидел, несмотря на совсем недавний печальный тон. Казалось, напряжение между ними растаяло словно лёд. Он всё ещё был рад её видеть, и это только сильнее разбивало ей сердце.

Пинки радостно подскочила к девушке и забрала у неё подносы.

— Мы как раз заканчиваем, — радостно объявила она. — Хочу напоследок угостить вас чаем!

Сансет ещё раз окинула взглядом результат их усердной работы.

— С этим самым печеньем? — уточнила она на всякий случай.

— Нет, глупышка, — ответила Пинки, поставив на плиту чайник. — Ты же в кафетерии, и здесь готовят не только печенье. Чего бы ты хотела из нашего меню?

Девушка не очень помнила меню кафетерия, потому как заказывала всегда один и тот же десерт.

— Лимонное пирожное, — попросила она, как обычно.

— Отлично! А тебе, Снейлс?

— Синнабон, если можно, — отозвался паренёк, сгружая последнее печенье на поднос.

— Океюшки! — радостно ответила Пинки и куда-то ускакала.

Помыв руки, Сансет присела на стул, пока Снейлс увлечённо наводил порядок на столе.

Было бы крайне неприятно закончить всё вот так, на молчаливой тишине, и разойтись навсегда. Её взгляд упал на кастрюльку, которую Снейлс надевал себе на голову, чтобы поднять ей настроение. Почему бы и ей не сказать чего-нибудь хорошего для него?

Девушка долго думала о том, что именно ей хотелось сказать ему напоследок, но, как назло, все приятные слова вылетели у неё из головы, едва она переступила порог кухни.

Вряд ли Сансет когда-нибудь научится так виртуозно общаться, как Пинки. Последнее время девушка ощущала себя, словно слон в посудной лавке — одно неверное слово и всё насмарку. Она понимала, что кондитерша имела в виду совершенно не то, к чему в итоге пришла Сансет. К этому решению она пришла не из собственной выгоды, а потому что просто устала причинять кому-то боль. Даже если это решение будет стоить ей дружбы, гораздо проще отказаться от Снейлса, чем каждый раз винить себя за то, что натворила импульсивно.

— Спасибо тебе за помощь, Подсолнух, — сказала она вдруг в наступившей тишине. Эти слова сорвались с её губ почти сами по себе, случайно подсунутые уставшим после напряжённого дня разумом, но оказались самыми подходящими.

Закончив протирать стол от муки, паренёк прижал руку к сердцу и склонился перед девушкой в поклоне:

— Всегда к вашим услугам, моя принцесса.

Снейлс и раньше делал подобные жесты, но почему-то никогда Сансет не было это так приятно, как сейчас. Сама того не замечая, она расплылась в улыбке. Как раз в этот момент в кухню вошла Пинки Пай с огромным подносом со сладостями. Повинуясь этому моменту, полному эйфории, девушка подскочила к кондитерше и выхватила с подноса тарелку с синнабоном.

— За доблестную службу награждаю вас орденом Святой Корицы, — торжественно произнесла она, протягивая пареньку десерт.

Не удержавшись, Снейлс засмеялся:

— Ты меня на пенсию отправляешь, что ли?

— После целой вечности возни с печеньем, чем тебе не пенсия? — несмешливо спросила Сансет.

— Действительно, — кивнул он, но, заметив удивлённый взгляд Пинки, добавил: — Без обид, Пинки, но это было действительно долго.

Поставив поднос на стол, кондитерша пожала плечами.

— Именно поэтому я вас заранее предупреждала. — Пинки с гордым видом поставила в центр стола большую тарелку с печеньем. — За это предлагаю попробовать мои фирменные печеньки с предсказаниями!

— А что в них за предсказания? — спросил Снейлс.

— Понятия не имею! — засмеялась Пинки.

Сансет вздёрнула бровь.

— Как же ты их готовишь, если не знаешь, что внутри?

— Я выпиваю столько кружек кофе, что перестаю ощущать время и пространство, и только тогда начинаю их писать, — объяснила кондитерша, активно жестикулируя чайными кружками в руках, после чего успокоилась и, наконец поставив их перед своими помощниками, налила всем чай. — Этот способ ещё ни разу меня не подводил!

Снейлс первым решился взять себе предсказание. Раскрошив печеньку, паренёк развернул бумажку с посланием.

— “Кое-кто волнуется за тебя прямо сейчас”, — прочитал он.

В ту же секунду завибрировал его телефон.

— Это Флаттершай, — произнёс Снейлс, глядя на экран мобильного. Тяжело вздохнув, он закатил глаза. — Спрашивает, не питаюсь ли я одним печеньем.

— Как это на неё похоже, — хихинула Пинки. — Теперь твоя очередь, Сансет.

Девушка взяла с тарелки самое дальнее от неё печенье. Оно буквально взорвалось у неё в руках, пока она его открывала, осыпав крошками стол.

“Не стоит цепляться за человека, которому ты безразличен”, — гласила бумажка внутри.

И что это вообще значит? Может, она случайно вытянула предсказание, которое предназначалось Снейлсу?

— Что тебе попалось? — нетерпеливо поинтересовалась Пинки.

— Да так… Не важно, — ответила Сансет, торопливо спрятав бумажку в карман.