Непоколебимая решимость

3. Если дать суке кирпич

Вот она. Наша героиня. Видите, как она спит, свернувшись калачиком в маленьком дупле, спрятанном под корнями дерева. Такая милая, симпатичная… и вся в крови. Она пыталась принять ванну, но совсем обессилела, и отмыться не удалось. И вот теперь она дремлет, прижавшись щекой к моим ножнам, и видит короткий сон.

Шедо снится черепаха, вот только морская или сухопутная? Я никак не могу вспомнить, кто из них кто. Как бы то ни было, это очень красивая черепаха, с великолепной головой благородного, величественного шакалопа, хех, зацените мою шею! О чем это я? Ах да, красивая голова шакалопы. И еще четыре идеальные ноги, все непохожие друг на друга. Ведь что такое жизнь без разнообразия? Шедо видит во сне самого совершенного и красивого из всех драконикусов.

И пока мой маленький военачальник видит сны о черепаховом драконикусе, я, как и прежде, размышляю о собственном существовании, об этих тревожных мыслях, которые роятся в моей голове. Тошнотворная забота о защите невинных. Шедо невинна. Без сомнения, этот очаровательный комочек шерсти — убийца, но она невинна. Она — жертва. Она — печальная, трагическая фигура. Шедо — несовершенный кусок железа, из которого делают несовершенный клинок.

Благородный черепаховый драконикус, которой ей снится, может сжалиться над ней, ведь он тоже был маленьким и относительно беспомощным, если судить по всему. Его высмеивали собратья по роду драконикусов, называли его никчемным и считали шутом. Он был встречен насмешками и издевательствами. И, вопреки слухам, он не был настолько жалок, чтобы слоняться вокруг древних аликорнов в надежде, что они защитят его от более крупных и грубых представителей его рода. Просто забудьте об этом! Это явная неправда и часть огромного заговора, клеветнической кампании против идеальных, красивых черепах-драконикусов повсюду!

Но я отвлекаюсь. Он может пожалеть ее, но я — нет. Нет. Я сделаю ее сильной. Я буду направлять ее лапу. И, как я уже делал раньше, я сделаю из нее нового военачальника. Не знаю, что сделал со мной этот глупый книжный червь, но мне больно, ох как больно. Как и Шедо, я — неполноценный кусок черепахи-драконикуса, а эта сопливая кобылка превратила меня в несовершенный клинок.

Бедная Шедо… Как бы я хотел иметь возможность утешить ее…

Моргнув, Шедо проснулась от прекрасного пения птиц. Она слегка приподнялась, ее шерсть была влажной от росы, растворившей засохшую кровь. Пока она спала, ей снились странные сны, которые она не могла толком вспомнить. В животе у нее урчало, а нос горел от собственной вони.

Шедо ненавидела быть грязной собакой. Грязные собаки были плохими собаками, а Шедо не хотела быть плохой собакой. Ей нужно было быть чистой, и ей нужна была еда. Потянувшись, Шедо зевнула, обнажив один клык. Во рту у нее был ужасный вкус. Вчера вечером, перед тем как лечь спать, она ела лягушек и горькие крахмалистые коренья, отчаянно пытаясь наполнить свой желудок.

Ворча, она выбралась из своего импровизированного логова и стояла, моргая от яркого солнечного света, прижимая к поясу свой драгоценный меч. Ножны представляли собой великолепное произведение искусства, с необычным узором, напоминающим панцирь морской черепахи. Или, может быть, сухопутной. Крестовина почти, но не совсем, напоминала рога.

Воспользовавшись светом, Шедо внимательно осмотрела себя. Ее лоскутная жилетка была испорчена, и ее невозможно было спасти из-за рваного, окровавленного беспорядка. От грусти у нее затряслись щеки, и она подумала о Минори. Возможно, когда Минори будет спасена, она сможет сшить новую жилетку, получше, и, когда племя будет процветать, как Шедо знала, под руководством Минори, она сможет носить лучшую одежду и быть чистой.

Потому что Шедо хотела быть хорошей собакой, и она хотела, чтобы ее считали хорошей собакой.

Она все время думала о Минори и о коанах, которыми та любила делиться. Больше всего Шедо нравилось: "Кто такая хорошая собака?". Это был глубокий вопрос, напрашивающийся на размышление и заставляющий усомниться во многом. Чтобы ответить на вопрос: "Кто такая хорошая собака?" Минори однажды заставила ее попытаться отполировать кирпич до зеркального блеска. Из этого ничего не вышло, но Шедо поняла, что кирпичи — это кирпичи, а зеркала — это зеркала, и никакая полировка не превратит кирпич в зеркало.

Так бывает с хорошими собаками.

Шедо надеялась, что она была зеркалом, а не кирпичом. Зеркало можно почистить, отполировать и привести в приличный вид. Кирпич был кирпичом, а кирпичи разбивали зеркала. Такова жизнь. Виляя хвостом, Шедо побежала к ближайшему ручью, радуясь своей свободе, и, пока шла, думала о том, каким будет ее отражение в воде.

Увидит ли она хорошую собаку?

Ручей струился вокруг Шедо, теперь загрязненный кровью и волосами. Кровь уходила, но вместе с ней уходило так много волос. Местами она была лысой, и это обстоятельство доставляло ей немало огорчений. Поскребывая кожу своими копательными когтями, не забывая об их острых краях, она сдирала огромный влажный струп, покрывавший большую часть ее тела.

Приятно было купаться в тишине, в окружении птиц, бабочек и пчел. Вода была холодной, но Шедо не возражала. Купание было редким удовольствием, а холодная вода бодрила. Шедо освободила большой кусок струпьев от крови и вскрикнула, когда вместе с ними был вырван клочок шерсти. Решив довести дело до конца, Шедо не сдвинулась с места, пока не стала чистой.

Она надеялась, что не полирует кирпич.

— Держи меня над головой. Держи крепко и направь мой кончик в сторону противника. Держи свой нос и мой наконечник на одном уровне, и оба должны быть направлены на противника.

Шедо изо всех сил старалась делать то, что ей говорили. Она была голодна, но не нашла никакой еды. Выполняя указания Лайми, она держала меч над головой в агрессивной позе нападающего. Она встала боком, закинув лапы за голову, и клинок оказался прямо над ушами, направленный вперед. Немного пригнувшись, щенок обрела равновесие.

— Вот это и есть Оукс — положение, в котором ты должна находиться, когда начнется бой. Держи мой кончик направленным на врага, и пусть твой нос ведет тебя. Что бы ты ни увидела на кончике своего носа, направляй мой кончик на это. Научись держать их оба на одном уровне.

— Это поможет мне убить Диг-Дага? — спросила Шедо.

— Может быть, — ответил Лайми. — Теперь попробуй Глаг. Ты помнишь, что я тебе говорил?

Шедо вспомнила. Она опустила меч до своей середины и выровняла позицию. Она держала клинок под углом вверх, как раз в том месте, где, по ее мнению, могут находиться кишки, или, может быть, промежность, или, если противник невысокого роста, его горло. Она нашла равновесие и слегка покачалась вперед-назад на задних лапах.

— Хорошо, хорошо… теперь попробуй Альбер.

Шедо навострила уши и почувствовала, что ее лапы направляет мягкая, но настойчивая сила. Меч был направлен вниз, туда, где должна была находиться лапа или ступня, делая ее совершенно открытой. Ей не нравилось такое положение, и она сомневалась, можно ли доверять Лайми.

— Эта позиция — обман, — объяснил Лайми. — Ты оставляешь себя открытой и наносишь несколько ударов по ногам. Когда он отвечает, ты можешь нанести несколько быстрых контрударов или нанести ответный удар. В большинстве случаев, когда ты опускаешь клинок и оставляешь себя открытой, большинство нападающих будут атаковать тебя из позиции Оукс или Глаг, или из чего-то похожего на них. Я покажу тебе, как унизить их, разорвав от паха до шеи.

— Хорошо. — Единственное слово Шедо прозвучало как рычание и свирепость.

— Теперь подними клинок и расположи его возле уха, острием назад. Оно должно находиться на полпути между спиной и небом, под диагональным углом вверх. Это Вом Дах.

Сменив позицию, Шедо последовала тщательным инструкциям Лайми и обнаружила, что ей нравится это положение. Ее меч был готов к рубящему удару вниз или стремительному боковому взмаху. Она была сбалансирована таким образом, что могла оттолкнуться задними ногами и нанести последующий удар мечом. У этой позиции был большой потенциал, и она ей нравилась.

— Теперь меч на боку, острие направлено за спину, держи его на уровне хвоста. Это Небенхут. Это поза жнеца, так как она позволяет наносить сильный, размашистый удар всей длиной клинка. Поскольку ты такая маленькая, тебе придется научиться мастерству этой позы, если ты надеешься сражаться с гигантами. А ведь, признайся, Шедо, все вокруг больше тебя.

— Я не боюсь, — ответила Шедо, стараясь не выдать своей нервозности. Ей не нравилось, когда ей напоминали, какая она маленькая. Маленький ассоциируется с беспомощностью, а она не хотела быть беспомощной.

— Теперь меняй эти позы и удерживай их некоторое время. Делай это до тех пор, пока они не станут плавными и не войдут в привычку. Когда я сочту, что ты готова, я создам для тебя несколько иллюзий, и посмотрю, что у тебя получится.

— А потом мы пойдем убивать Диг-Дага? — спросила Шедо.

Лайми вздрогнул:

— Ну, как только ты поймешь основы, как только ты съешь несколько порций еды, и как только я сочту, что ты готова, мы пойдем и зарубим этого Диг-Дага. Но сначала нам нужно набраться сил и научить тебя основам. Иначе может получиться неловкая драка, а мы этого не хотим.

В словах меча была мудрость, и Шедо поняла, что шансы на успех будут гораздо выше, если она подготовится. Возможно, нужно было несколько дней поесть и потренироваться. Месть может подождать. Подняв Лайми, она вернулась в позу Оукс и попыталась удержать клинок так, чтобы он не дрожал.

— Хорошо, хорошо, ты подаешь надежды. Теперь держи мою крестовину в этом положении прямо вверх и вниз, одним концом к небу, другим прямо к земле. Ты хочешь, чтобы твой клинок был готов к рассечению, а не к пощечине.

Прислушавшись к совету Лайми, она крутила рукоять в лапах до тех пор, пока не почувствовала, что крестовина выровнялась с землей и небом. Длинное лезвие колдовского огня отбрасывало на ее лицо зеленое сияние и придавало ее разноцветным глазам яростный блеск. Она чувствовала, как какая-то неосязаемая сила направляет ее лапы и конечности, корректируя положение до тех пор, пока оно не стало правильным.

— Теперь делай выпад, Шедо, наклонись вперед!

— КИЙА! — Встав на задние лапы, Шедо сделала выпад, поведя наконечник вперед. Она чувствовала силу в этом движении и понимала, что ее тело придаст импульс клинку. Ее задние лапы приземлились на мягкую траву и твердый гравий. Она стояла, переводя дыхание, а в животе у нее урчало.

— Никакой еды, пока я не удостоверюсь, что ты поняла Оукс. Теперь вернись в исходное положение, подними меч и сделай выпад!

Зарычав, Шедо сделала то, что ей было сказано, и вернулась в исходное положение. Она выровняла клинок и нос, напрягла мышцы задних ног, мышцы живота напряглись, и, как свернутая пружина, она высвободила свою энергию.

— КИЙА!

— Уже лучше, но не очень! Старайся, щенок!

Она снова подняла меч над головой и вернулась в позицию Оукс. На этот раз она держала клинок ближе к голове, спрятав его прямо над ухом, а локти были широко согнуты. Так было лучше, так было правильно, и Шедо знала, что следующий удар будет более плавным. Она обрела равновесие и поняла, что при выпаде импульс ее тела и импульс меча потянут ее вперед.

— КИЙА!

На этот раз Шедо показалось, что она скользит по воздуху, невесомая, как призрак, рожденный ветром, как тень, движущаяся со скоростью темноты. На короткую секунду она почувствовала себя единым целым со своим мечом, и в ней возникло восхитительное ощущение чего-то незнакомого. В коротком полете ее щеки вздрагивали, а висячие уши развевались за спиной.

— ЕЩЕ РАЗ! — потребовал Лайми в ту же секунду, как Шедо приземлилась.

Склонив голову, Шедо сделала то, что ей приказали, и в этом не было ничего постыдного. Она подчинилась, целиком и полностью, и отдалась под опеку Лайми. Подул ветерок, потрепал ее за уши и хвост, и щенок вдохнула, наполняя легкие чистым, чудесным воздухом.

Подняв меч, Шедо задумалась о полировке зеркала.