Скайрич

53. Многоног

Первый выстрел Винил произвел великолепный эффект: голова ведущего четвероногого механоида разлетелась на куски, а оставшееся тело отбросило назад, в сторону от двух его товарищей. Тарниш, по непонятным причинам, сделал мгновенный вывод о том, почему механоиды прибыли сюда, или о том, что он считал причиной. Система, какой бы она ни была, была предупреждена об их присутствии, когда он общался со странными деревьями.

Он проник своим разумом в окружающие его растения и обнаружил, что эти растения связаны между собой так, как не были связаны другие растения. Они были частью какой-то большой сети. Они были созданы для того, чтобы он мог общаться с ними. Прикоснувшись к ним, его разум открывал новые возможности, новые факты, новое осознание. На мгновение сознание Тарниша вышло за пределы его тела и присоединилось к естественной сети растений. Это была не просто магия, а кодирование. Друиды были не просто заклинателями, а техниками. Магия, которую они несли — и которую нес он, — на самом деле была просто чем-то вроде корневого доступа, средством подключения к сети улучшенных форм жизни, оставшихся после них. Это была технология, замаскированная под мистицизм.

Растения, наполненные волей Тарниша, схватили двух оставшихся механоидов, одолели их, а затем зафиксировали на месте. Конечно, автоматы сопротивлялись, бились, их челюсти клацали, кусая за что попало. Но это им не помогло, и, тщательно прицелившись, Винил уничтожила еще одного, в то время как понимание Тарнишем сети продолжало расти с геометрической, экспоненциальной скоростью. Это была самодостаточная, самораспространяющаяся система, и с ростом осведомленности Тарниша она загружала копию своих схем в его разум, надеясь, что она снова будет жить. Когда Винил выстрелила в третий раз, угроза миновала.

Из этого можно было извлечь бесконечные возможности, восстановить то, что существовало, то, что еще могло бы существовать, и воплотить в жизнь видение, светлое, многообещающее будущее, о котором мечтали кентавры. Расширив сознание, он почувствовал, что к нему приближаются новые автоматы, они были на охоте. Металлические существа были неестественны и чужды растениям биома совершенствования, и этот факт нашел отклик в расширенном сознании Тарниша. Что-то испортило механоидов, что-то заставило их отклониться от своего предназначения.

В сети были посторонние: Тарниш и сейчас видел отблески этой сети, как ни странно, в виде беспорядочного, искаженного, кошмарного коллажа нарушений. Странные лица единорогов и других, тех, кто, несомненно, пытался разгадать секреты этого места. Проростки магии Грогара уже существовали здесь, но внезапный наплыв ненависти, трайбализма пробудил семена зла.

Вся система была заражена, повреждена до неузнаваемости и нуждалась в очистке.

Тарниш настолько погрузился в свое трансцендентное состояние, что не замечал, как заживает его кожа, как восстанавливается его тело. Он все еще пытался понять, что за сеть его окружает и как она к нему относится. Автоматы приближались, и Тарниш почувствовал растущее беспокойство. Почти потерянный, почти дрейфующий в своем новом осознании, он притянул Фламинго и освободил ее.

— Воистину говорю я, кто отпустит гончих? — спросила она, проносясь по воздуху и делая то, что у нее получалось лучше всего: находить и уничтожать.

Единорожка-альбинос сохраняла грозное спокойствие, выровняв Армейскую Пушку, чтобы прицелиться. Тарниш мысленно потянулся к растениям вокруг него и попросил их замедлить продвижение, помешать, дать им время. Он уже чувствовал усталость — эта связь, это взаимодействие, это более глубокое понимание истощали его тело, а разум оживал и бурлил от возбуждения.

Дэринг Ду и Рейнбоу Дэш оставались рядом, в нетерпении и готовности. Если по какой-то причине что-то приблизится достаточно близко, чтобы представлять угрозу, оно будет обезврежено двумя грубыми и готовыми к бою пегасами.

— Накликайте опустошение и спустите медных псов! — крикнула Фламинго, делая аккуратный рубящий удар, освобождающий голову от тела. — Жила-была пегаска по имени Фламинго! И сражалась она с механическим динго! Она рубила ему башку, бросив его мертвым, дивясь тому, как хорошо владеет лингво!

— Фламинго, это ужасно! — воскликнула Дэринг Ду.

— Ну, либо это, либо куннилинго! Мало ли что еще рифмуется с "Фламинго", знаете ли! — Раздался треск, когда она отрезала голову другого четвероногого автомата от его шеи. — Мерзкие кусачие роботы! Назад! Назад, я говорю! Подальше от драгоценных, мясистых пони!

Выстрелы Винил были непрерывными и меткими. Каждые несколько секунд она стреляла, поражала цель, и очередной механоид падал. Этот бой был почти без стресса, если его можно было так сказать, и Тарниш почти не чувствовал опасности. Если бы этот бой происходил где-нибудь в другом месте, например, в коридорах исследовательской лаборатории, он был бы совсем другим и, несомненно, страшным.

Но здесь? Это было почти неспешно. Почти прогулка по парку. Только парк был болотом, населенным чудовищами-мутантами и боксерскими оленями. А еще здесь была вычислительная сеть из деревьев и растений. Это был Скайрич, и это было новой нормой. Ярко-зеленые птицы кричали и гоготали от восторга.

Возможно, почувствовав, что это неподходящее место для боя, четвероногие механоиды начали отступать, уходя в свои тайные проходы, ведущие в эту зону и из нее. Фламинго погналась за несколькими, но далеко не уходила, опасаясь какой-нибудь подлой выходки или неожиданной расплаты. Когда Винил перестала стрелять, ее оружие слегка поблескивало, как будто нагрелось от стрельбы. Молча, она изучала его, а Тарниш наблюдал за ней, высокий единорог был настороже, ожидая опасности.

Рейнбоу пришлось все испортить:

— Это не было похоже на нападение.

— Тогда что это было, Рейнбоу? — поинтересовалась Дэринг Ду.

— Не знаю. — Рейнбоу пожала плечами, и ее хвост замахал из стороны в сторону, выражая ее волнение. — Наверное, это было нападение, может быть… Но почему только трое, ведь они могли бы одолеть нас с самого начала? Зачем разбиваться на мелкие группы? Почему бы им не напасть на нас одной большой группой?

— О боже… — тихо произнесла Дэринг, удивленно вздохнув.

— Как будто они нас оценивали, может быть, измеряли время нашей реакции или что-то в этом роде. — Теперь голова Рейнбоу качалась из стороны в сторону, двигаясь в такт с ее хвостом. Было очевидно, что она — существо подвижное, и у нее были судорожные подергивания, пока она размышляла, обдумывая ситуацию. — Это как… как если бы вы бросили своих самых слабых игроков на разминочный матч, чтобы посмотреть, как играет другая команда, чтобы посмотреть и поучиться.

— Мы должны двигаться дальше, — сказал Тарниш окружавшим его кобылам, оглядываясь по сторонам в поисках опасности. — Не знаю, как остальные, но я чувствую себя прекрасно. Мы должны двигаться вперед и посмотреть, какие двери можно найти по краям этого… биома. — В рассеянности он продолжал есть странный фрукт, и когда он откусил большой кусок, часть сока потекла по его пушистому подбородку.

Ничего не сказав, Фламинго укрылась в ножнах и вернулась в свое убежище, чтобы восстановить силы.

Кричащие, пронзительно визжащие зеленые птицы были весьма необычны. Биолюминесцентные голубые линии образовывали замысловатые узоры на их длинных крючковатых клювах, а свежие отложения фекалий имели яркое голубоватое свечение. Тарниш чувствовал их, почти настраивался на их сознание и знал, что, приложив усилия, он, возможно, сможет управлять этими птицами.

Мерцающее иллюзорное солнце садилось, и в болотистой местности становилось все темнее. Не было видно ни звезд, ни ночных огней, только равномерное покрывало темноты. Глядя на птиц, было понятно, что в них есть смысл. Если не существует программы иллюзий, озаряющей наступившую тьму, значит, каким-то образом животные должны были приспособиться к ней или были созданы для этого.

Тарниш не боялся темноты, у него был свой источник света, но его беспокоило, что может принести темнота.

Свет продолжал гореть, но в худшем из возможных вариантов. Верхний потолок был поврежден, каким-то образом сломан. Он то вспыхивал, то сверкал, а иногда на нем появлялись ослепляющие вспышки. Это было похоже на страшную грозу с нерегулярными молниями. В болотной жиже таились странные биолюминесцентные формы, причем не только птиц, но и других… вещей.

Олени-боксеры скрылись, и их не было видно.

— Посвети туда, — сказала Рейнбоу, подталкивая Винил.

Винил подсветила, и взору открылся новый ужас: что-то страшное ползло среди болотной воды. Длинный ряд соединенных между собой туловищ образовывал цепь, и из каждого сегмента туловища торчала пара рук. На конце каждой руки находилась бесформенная кисть со странными длинными пальцами. Ни головы, ни хвоста не было видно, только цепочка бледных, раздутых туловищ была видна в свете софитов Винил.

— Мне сейчас хочется кричать, — призналась Рейнбоу.

— Мне тоже. — Дэринг прижалась чуть ближе к своему товарищу-пегасу. — Как будто они просто решили: эй, части тела модульные, давайте соединим их в произвольном порядке и посмотрим, что получится… неестественно.

— Это был… многоног? — спросил Тарниш.

— Тарниш, прекрати заниматься наукой, сейчас же, сию минуту! — приказала Дэринг Ду.

— Ну, это было похоже на сороконожку с руками и кистями… вроде как похоже на руки и кисти минотавра, но торс выглядел не…

— Сейчас же! — закричала Дэринг Ду. — Темно, жутко, и это болото полно ужасных тварей!

— Интересно, сколько грудных клеток было у этого монстра…

— Тарниш, прекрати! — Дэринг Ду сейчас находилась под Тарнишем, дрожала и выглядывала из-за его ног. — В обычных условиях я не боюсь темноты, но это очень нервирует! Не делай для меня хуже! Пожалуйста!

— Дверь, — сказала Рейнбоу, почти проваливаясь в грязь.

Повернув голову, Тарниш посмотрел. Дверь была открыта, застряв на полпути. Она была сделана из странного зеленого металла, и из дверного проема непрерывно вытекали струйки склизкой, маслянистой на вид воды, стекая в биом. Вытащив древние очки для чтения, Тарниш взглянул на буквы, выбитые на дверной раме.

— Содержание образцов, — прочитал он вслух.

— Кто-то оставил дверь открытой. — Дэринг Ду, ухватившись за ногу Тарниша, уставился в открытый дверной проем, пытаясь разглядеть, что там дальше, но там была только темнота. Свет, казалось, был поврежден. Когда из глубины темноты что-то загрохотало, отважная в остальном пегаска сглотнула.

— Кажется, мы нашли, откуда взялся боксерский олень. — Пока Рейнбоу говорила, Винил стояла рядом с ней, кивая и направляя свое оружие на дверной проем. — Итак, мы хотим туда войти? Ведь это дверь, а мы ее искали, верно?

Опустив голову, Тарниш принюхался к маслянистой воде с радужным блеском, которая лилась из полуоткрытого дверного проема. После нескольких принюхиваний он поднял голову, снял очки для чтения и спрятал их обратно в седельную сумку. Вода пахла едко, обжигала нос и вроде как пахла старыми батарейками.

— Мы еще вернемся к этой двери, — объявил он. — А пока продолжим идти вдоль стены и посмотрим, куда она еще нас приведет. Этот биом огромен, я не думал, что он окажется таким большим. Дэринг, ты в порядке?

— Я в порядке. — Похоже, она не была в порядке, и все ее спутники смотрели на нее с беспокойством. — Меня мало что беспокоит, но эта… эта… эта штука, она меня беспокоит. Из всех ужасных вещей, которые я видела во время этой экскурсии, эта… эта… тварь-многоног — самая тревожная на данный момент. Это явно было сделано ради того, чтобы сделать это, а не с какой-то практической целью. Это просто неправильно.

— Я понимаю. — Тарниш обнаружил, что действительно понимает, и разделяет беспокойство Дэринг. Зачем было сделано нечто подобное? Какую цель оно могло преследовать? Зачем кентавры сделали что-то подобное? — Ну же, пойдемте дальше.