О чём молчат Принцессы
Секрет, что хранит луна
Селестия являла собой целый кладезь поводов как для зависти, так и для восхищения. Помимо того, что она была кобылицей несравненной красоты, так к тому же и бессмертным аликорном, которого время не лишит достоинств внешности — слегка вытянутой мордочки с прелестным, чуть округлым носиком, пышных волшебных гривы и хвоста цвета сахарной ваты, белоснежной шёрстки, окаймляющих глаза-аметисты пышных ресниц и выразительной фигуры, которая так и манила вожделеющие взгляды. И всё это врождённое великолепие дополнялось (или наоборот, оно дополняло?) королевской диадемой, символизирующей власть над Эквестрией и титул одной из Принцесс.
Да, поводов завидовать Селестии было немало и это гадкое чувство разделяло примерно столько же пони, сколько и тех, что искренне ей восхищались. Однако сама правительница тоже кое-кому завидовала, а именно — всем тем, кто мог себе позволить поспать как можно дольше. Всё-таки, будучи ответственной за восход солнца, она вынуждена была расставаться с постелью раньше всех. Впрочем, был кое-кто, чьему распорядку дня Селестия искренне сочувствовала.
Он вошёл в её комнату с подсвечником в руках, разгоняя густую тёмноту. Бесшумно ступая по ворсистому ковру, он подошёл к изголовью постели правительницы, намереваясь разбудить её. Но надобности в этом не было, ведь привыкшая вставать раньше самого раннего часа кобылица уже не спала, а просто долёживала последние минуты покоя.
— Ох, Лори, доброе утро… — приветствовала Селестия, неохотно поднимая голову.
— Утро настанет после того, как вы поднимите солнце, Ваше Высочество, — раздался в ответ юношеский голос, который недавно обрёл своё складное звучание, претерпев подростковую ломку, и став, на её взгляд, сравнимым по благозвучию с пением соловья.
— Для меня утро наступает в ту минуту, когда я встаю с кровати, — сонно произнесла Селестия, протирая глаза и откидывая одеяло в сторону.
Нашарив копытами пол, аликорн встала с кровати и направилась к балкону, двери которого услужливо отворил перед ней ранний гость.
— Спасибо, — благодарно кивнула Селестия, выходя наружу, где её лицо обдало освежающей прохладой.
Луна уже пришла в движение и теперь медленно, будто надеясь что её остановят, опускалась к горизонту, с противоположного края которого, волею Селестии, вскоре начали проступать первые краски рассвета. Седые облака начали розоветь, а полотно звёзд — гаснуть. И стоило небесным огонькам исчезнуть, как вспыхнули красками цветочные поля, окружающие замок Плесси-Сабу — резиденцию Королевских сестёр, которая находилась в северных областях Эквестрии.
— Каждый новый рассвет краше предыдущего, Ваше Высочество.
— Порой даже не верится, что такое зрелище рождается по велению всего одной пони, верно, Лори? Слишком уж оно… величественное. Ты так не думаешь? — с улыбкой спросила Селестия, наблюдая как едва проклюнувшийся свет озаряет собеседника.
Пришелец, представитель совершенно чуждого Эквестрии вида, секретарь, советник и возлюбленный, знойные отношения с которым приходилось держать в тайне, и всё это — Лори, молодой юноша с белой, почти как шерсть Селестии, кожей, серыми глазами, выражение которых было поистине ангельским. А столь ранним утром, с растрёпанными и нерасчесанными спозаранку длинными каштановыми волосами он выглядел особенно… очаровательно.
— Оно слишком обыденно, чтобы считать его величественным, но вот прекрасным — в самый раз, — сказал Лори и на его лице, усеянном прозрачными веснушками, зацвела премилая улыбка, которая заставила бы трепетать самое чёрствое из сердец.
— Возможно, если ты вспомнишь, что мы живём на огромном шаре, вокруг которого совершает обороты ещё два, один из которых куда больший по размеру и источает животворящий свет, то взглянешь на всё это иначе, Лори, — с вызовом сказала Селестия, делая шаг навстречу человеку, накрывая его своей тенью.
Обычные пони терялись в ногах старшей из Принцесс, а Лори, при всём своём немаленьком росте, доставал Селестии лишь до груди. И если большинство подданных уже почувствовали бы себя неловко, то человек отреагировал лишь скептически вздёрнув бровь, и произнёс:
— Звучит грандиозно, но всё это — устоявшийся порядок вещей, Ваше Высочество. И он меня не впечатляет.
— Тебя не проймёшь, Лори, — фыркнула аликорница. — Приведи себя в порядок и спускайся к завтраку.
— Как скажете, Ваше Высочество, — покладисто отозвался Лори, уже вознамерившись покинуть комнату высшей из пони, но Принцесса внезапно подалась вперёд, запечатляя на красных губах юноши мимолётный беззвучный поцелуй, который не смогли бы расслышать стерегущие Селестию у открытой двери опочивальни стражники.
Уста пони и человека соприкоснулись всего на пару секунд, но этого хватило, чтобы вогнать их обоих в жар. Однако что Селестия, что Лори смогли совладать с чувствами и, отстранившись друг от друга, сделать вид, будто этой мимолётной шалости не было. С беспристрастным выражением на лице, Лори покинул Принцессу, которая принялась прихорашиваться.
Утро началось весьма обыденно, а значит день, тем более выходной, вряд ли принесёт какие-либо сюрпризы. Но вот ночь…
В столовую Селестия традиционно шла в сопровождении служанок, которые в порыве подобострастия были готовы на своих спинах отнести правительницу, если она прикажет. Однако сейчас её сопровождал ещё и Лори, который теперь выглядел соответствующе званию королевского придворного.
Расчёсанные волосы теперь струились густыми и шелковистыми волнистыми локонами, а спальные одежды сменились дорогим чёрным дублетом с позолотой, который подчёркивал его стройную фигуру, пусть и не такую сильную, как у его брата. Высокий воротник был расстёгнут, обнажая шею и верхнюю часть груди, которые так и манили к себе глаз солнценосной правительницы, заставляя её высматривать на белой коже давно исчезнувшие следы поцелуев, оставленные в последнем акте нежности.
“Когда нам в последний раз удалось насладиться друг другом? Вроде это было зимой. Да, День Горячего очага… Тогда выдалась особенно холодная ночь, за окном буйствовала вьюга, а я и Лори… Увлечённо согревались в объятиях друг друга, на устланной шелками кровати и при свете камина” — воспоминание отозвалось пробежавшими по спине мурашками. Внизу живота начало томительно тянуть. Возникло шальное желание податься вперёд и впиться в шею человека поцелуем, чтобы оставить на ней хоть одну метку страсти за долгое время.
— Ваше Высочество, — деликатным тоном обратился к кобылице парень, — я хочу покинуть замок и провести пару дней вне его пределов, в ближайшей деревне пони.
— Как невежливо. Я открыла перед вами двери своей резиденции, выделила одну из лучших комнат, мои слуги заботятся о вас, повара угощают изысканными блюдами, а вы хотите пренебречь всем этим, — пожурила подданного Селестия таким тоном, точно говорила с неблагодарным жеребёнком.
— Я делю этот замок не только с вами, но и вашей свитой, которая болезненно реагирует на моё присутствие, — покладисто ответил Лори, — как и любые пони из высшего сословия. Так что будет лучше, если я избавлю их от своего присутствия. Заодно и вы отдохнёте от меня.
— Я? От вас?
— Я сопровождаю Ваше Высочество круглые сутки. Моё лицо — первое, которое вы видите при пробуждении, и одно из последних, когда кончается рабочий день. Родная сестра не проводит с Вашим Высочеством столько времени, сколько я, так что…
— Не наговаривайте на себя, господин Лори, — фыркнула Селестия. — Хоть вы и мой секретарь и советник, но ваше общество мне приятно. Печально, что вы лишаете меня его на ближайшие дни, но, — Принцесса удручённо улыбнулась, — не могу же я запретить провести выходной день, как вам заблагорассудится? Когда вы покинете нас?
— Вскоре после завтрака.
К вящему сожалению Селестии и к облегчению свиты Принцессы, состоящей из пары маршалов, важных сановников и фрейлин, Лори не шутил и после утренней трапезы действительно исчез из резиденции. Все эти пони были из знатных родов и секретарём Селестии они предпочли бы видеть кого-нибудь одного с ними происхождения, кого-то, кто чувствовал настроение высшего сословия Эквестрии и доносил желания иных его представителей до ушей правительницы. Но вместо этого важную должность занимал какой-то человек, непонятно какого рода, из неведомо какой страны, безнадёжно глухой к желаниям дворян.
Если назначение Уилфреда на должность капитана гвардии Принцессы Луны пони восприняли как оскорбление, то Лори… Своим приближенным к Селестии положением он ущемлял их и напоминал о том, что правительница может сама распоряжаться должностями при дворе, пренебрегая мнением высшего сословия. Это уже не просто оскорбляло, а ставило дворян на ступень ниже, ближе к простому сословию.
Селестия прекрасно это понимала. Она чувствовала ту неприязнь, которая витала над столом за завтраком, когда Лори присоединился к трапезе, но молчала и дежурно улыбалась, будто ничего не понимала, поддерживая лицемерную игру, которая продолжалась в течение всего выходного дня, наполненного высокосветским досугом.
Расположившись на окружающем дворец поле, Селестия и её фрейлины сплетничали, обсуждали веяния в высшем обществе и милостиво позволяли жеребцам развлекать их шутками или потешными боями. И глядя на высших из своих подданных, Селестия думала только о том, как…
“Как же вы мне надоели. Может вы и воспринимаете это как беспечные посиделки, но для меня всё это — работа. Я должна общаться с вами, должна знать, о чём судачат дворяне, о чём думают… Всё для того, чтобы чувствовать ваши настроения, всё для того, чтобы управлять вами и держать в узде. Хотя, клянусь, приятнее слушать комариный писк, чем очередной разговор о моде, о том, как в последнее время взлетели цены на ткани для платьев и почему духи и одеколон — это не одно и тоже!” — закипала Селестия, умело пряча истинные чувства за улыбчиво-любезной гримасой, застывшей на её лице, словно маска, которую, казалось, ничто не сможет заставить треснуть. Кроме внезапно завязавшегося разговора о людях.
— Интересно, во сколько господину Лори обходятся все его наряды? — задалась вопросом одна из королевских фрейлин. — И я говорю не только про материалы, а про фасон, пошив… У его портного просто золотые копыта.
— А золотые копыта требуют соответствующей оплаты, — вторила ей другая фрейлина. — И во всём Кантерлоте есть только один пони, из чьего ткацкого станка могут выходить столь изысканные одежды.
— Столичным пони сложно не узнать работы Уивер Лума, лучшего портного Кантерлота, — не теряя любезности отметила Селестия и пригубила бокал с соком.
— О да, его работы восхитительны, но я в толк не возьму, почему господин Лори постоянно носит одежду. Мы, пони, одеваемся только по особым случаям, а он…
— Может у людей принято скрывать свои тела? — выдвинула предположение другая кобыла. — Всё-таки, у них ведь нет шерсти, как у пони…
— Вам и правда интересно, что у господина Лори под одеждой? — насмешливо спросила Селестия, чем вызвала у кобылиц неловкий румянец. — Право дело, я думала, ваши умы заняты вопросами, куда более интересными и куда более пристойными.
Принцесса осталась довольна эффектом, который её слова произвели на фрейлин, и тем, что после этих слов обсуждение сразу прекратилось. Селестии не стоило поддерживать разговор на столь щекотливую тему, ни к чему лишний раз бросать на себя тень подозрений на счёт того, что с Лори её связывают куда более тесные отношения, чем многим кажется.
Пока Селестия душилась в обществе высокородных подданных, Лори наслаждался уединением, которого ему удалось достичь в небольшой деревеньке, недалеко от замка. Тамошние пони оказались приветливы и открыты к общению с представителями иных видов, так что человека и сопровождавших его гвардейцев селяне встретили настолько радушно, насколько могли в знойный летний день, да ещё и работая в полях.
Отделавшись от своих сопровождающих приказом кутить и развлекаться в деревенской таверне, Лори отправился исследовать окрестности в поисках хорошо укрытого от лишних глаз и ушей места.
— Будет глупо не воспользоваться поездкой в своё удовольствие, — сказала ему Селестия, когда им удалось остаться наедине на пару минут в одном из помещений Солнцелунного дворца, где их не могли подслушать.
— Я тоже так считаю, но подозреваю, что в Фуриже у нас не будет ни одной лишней минуты. Местная знать тебе и шагу ступить не даст, а на меня, как на экзотическую зверушку, будет пялиться не один десяток пар глаз.
— Ты верно подметил, в Фуриже нам надеяться не на что, а вот в Плесси-Сабу мы сможем отыграться, как следует, — с улыбкой поведала Принцесса и, наклонившись, украла у Лори мимолётный истосковавшийся поцелуй. — Но только не в самом замке. Не хочу заниматься этим в какой-то душной комнате, за закрытыми дверями и вздрагивая от каждого шороха. Бесит то, что нам приходится шифроваться.
— Плесси-Сабу… Я знаю, где он находится. Когда прибудем туда, осмотрю окрестности и поищу, где мы сможем побыть наедине, — пообещал тогда Лори и сейчас, стоя на окраине деревни, именно с этой целью осматривал прилегающие к ней просторы.
Кругом одни поля, лишь вдали виднелись горы, у подножия которых распушился густой лес, из чащи которого к деревне, извиваясь синей лентой, стремилась журчащая река. Да даже не река, а речушка, которую легко можно было преодолеть вброд. На её каменистых берегах можно было неплохо отдохнуть, позагорать… И не будь Лори обременён поиском идеального места для времяпровождения с Селестией, то непременно предался отдыху прям там, но…
“Да уж… Глухомань та ещё, а вот уединиться всё равно негде” — тоскливо подумал Лори и вернулся в деревню, где, в то время как жеребцы трудились на полях, остались только кобылы, занимающиеся домашним убранством, да жеребята, предающиеся своим забавам. Они как раз пытались ходить на двух ногах, не иначе вдохновившись примером заглянувшего в село человека.
— Как он это делает!? У меня даже минуту не получается так простоять! — донеслось до ушей заходящего в таверну Лори негодование маленького единорожка, который пораженчески встал на все свои четыре ноги.
— Может нам спросить у него? — предложил маленький земнопони, но сделал он это слишком поздно, когда уже Лори скрылся за дверью трактира.
Гвардейцы сидели за столиком близ стойки и играли в кости, но Лори направлялся не к ним, а к хозяину заведения, который был рад видеть под своей кровлей служивых пони и высокопоставленного вельможу, пусть и представителя другого вида.
— Ох, господин человек! Могу я чем-нибудь угодить вашей милости? — подобострастно спросил трактирщик, готовый ковриком расстелиться у ног Лори.
— Можете, хозяин, — учтиво ответил Лори сладким как мёд тоном. — Скажите мне, в вашей деревне влюблённым пони есть где укрыться от посторонних глаз? — спросил Лори, отойдя вместе с трактирщиком на кухню, где никто не мог подслушать их разговор.
— А… Это… Эм… Ну известное дело, где. На сеновале, хе-хе-хе.
— Я ожидал другого ответа, откровенно говоря, — раздосадованно вздохнул Лори. — Боюсь, что моя особенная пони не оценит удобства сельского сеновала и того, что наше свидание будет на виду у всех.
— О, у вас, дворян всё сложно, — махнул копытом жеребец, — не то что у нас, деревенских. Схватил за хвост кобылу, какая нравится, и…
— С дворянками такие простые методы не работают, увы, — не теряя любезности произнёс Лори, умело маскируя раздражение, которое у него вызывала крестьянская манера общения. — Из-за работы мне редко удаётся выкроить встречу со своей благоверной, так что не хотелось бы упускать лишнюю возможность.
— Ну, хе… Есть недалеко от деревни, в лесу, одно место, куда я в юные годы сбегал со своей будущей супругой помиловаться, подальше от внимания родителей, которые хотели женить нас на пони из соседней деревни. Местечко, конечно, не роскошное, но может быть приглянется вашей дворянке, господин человек.
Настал час Селестии спрятать солнце под полотно небосвода, и с каким удовольствием она взялась за исполнение этой обязанности! Она должна была развлекаться в обществе своей свиты, но в итоге день прошёл так, будто у Принцессы был очередной дневной приём, на котором нужно было держать лицо и следить за словами, поддерживая образ милостивой и доброй правительницы. Нет, Селестия на самом деле была милостивой и доброй, но иногда приходилось придерживаться этих качеств через силу, не взирая на накалённые нервы.
И вот, оставшись наедине с собой, Селестия наконец позволила себе вздохнуть свободнее. Сбросив с головы диадему на предназначенную для неё шёлковую подушечку и небрежно стряхнув с ног золотые накопытники, розовогривая кобылица устало всхрапнула, словно простая крестьянка, и мешком картошки рухнула на кровать, предвкушая сладкий cон.
Однако её планы нарушил ядовито-розовый свет, который вдруг начал исходить от одной из пары стоящих на комоде хрустальных сфер. Одна был предназначена для общения с Луной, ну а другая…
— Ну что, много крови у тебя выпили твои ручные дворяшки? — раздался в комнате голос Лори, в котором Селестия расслышала ядовитую насмешку, не смотря на то, что он был искажён магией.
— Кровь-то они не выпили, но вот задушить меня разговорами о всякой ерунде почти смогли, — ответила Селестия, вынудив сферу подлететь к себе. — Вовремя ты покинул меня, Лори. Твоё присутствие и необходимость поддерживать затеянный нами спектакль сделали бы этот день просто невыносимым…
— Если так, то сейчас ты можешь порадоваться, ведь я знаю, как помочь тебе развеяться.
— М-м-м… Ты нашёл укромное местечко для наших маленьких шалостей? — с предвкушением протянула Селестия, нетерпеливо ёрзая.
— Именно. И это место находится не только далеко от лишних глаз, но и оно довольно живописное… Самое то для нас, можешь мне поверить.
Селестия сбегала из собственного замка, словно одна из тех глупых сказочных принцесс, ускользающих из-под сварливого родительского надзора для встречи с возлюбленным. Сбегала скрытно, под чарами невидимости и тихо сгорая от негодования. Её жизнь принадлежит Эквестрии, она обязана делать то, что от неё ждут, но как же раздражает то, что приходится так стыдливо прятать личную жизнь от настырного внимания двора! Но с другой стороны… Если бы тайна не покрывала свидания Селестии, испытывала бы она то нетерпение, с которым летела сквозь ночь на встречу с Лори?
Едва ли. И чем дольше Селестия парила под самыми небесами, тем сильнее крепло в ней предвкушение.
Она оглядывала раскинувшиеся перед ней просторы — деревушки, поля, пахоты и холмы — высматривая то место, где её ждёт Лори. Ночи в Эквестрии были светлыми, благодаря огромной сияющей луне, так что Принцесса видела местность ничуть не хуже, чем при свете дня, и ей не составило труда разглядеть гряду высоких гор, среди скалистых вершин которой блестела ниточка реки, нисходящая вниз по каменистым склонами и, в конце концов, срывающаяся вниз могучим водопадом, впадая в небольшое озерцо.
С подоблачной высоты, озеро казалось Селестии блюдцем с посеребрённой поверхностью из-за отражающегося в нём света луны.
“Да, это место… О нём говорил Лори” — подумала Селестия, разглядев постеленное у берега цветастое покрывало, на котором лежали различного рода лакомства и угощения.
Аликорница начала стремительно снижаться, приземляясь у самой кромки озёрной воды, исходящей беспокойной рябью. Воздух, благодаря водопаду, был прохладным, освежающим и влажным. А ещё в нём смешались запахи пресной воды и лесной растительности, что невероятно бодрило.
У покрывала стояли бутылки с элем, медовухой, накрытые плотными полотенцами тарелки с кексами, пирогами, яблоками в меду и другими вкусностями, от одного вида которых у венценосной пони свело живот.
— Всё как всегда! У твоего обжорливого высочества еда всегда на первом месте! — разнёсся по округе перекрикивающий шум воды голос Лори, который заставил Принцессу обернуться.
Из уст её уже прозвучал было полный ехидства ответ, но Селестия так и не произнесла его, завороженная зрелищем, открывшимся её очам.
Лори… Обнажённый, белый, почти как сиявшая в небе луна, и с гладкой, словно лёд, кожей, он стоял на камне почти у самого водопада, повернувшись к пони полубоком, так что она могла по достоинству оценить его фигуру, стройную и крепкую, как у гепарда, складывающуюся из точёных мышц.
“Всё-таки не зря Лори носит одежду. Такую красоту нужно прятать, чтобы другие на неё не позарились” — ухмыльнулась Селестия, с удовольствием смотря, как развитая и сильная, пусть и не как у Уилфреда, накрытая влажными длинными волосами спина переходит в подтянутую упругую попку, одну из лучших частей тела Лори, по мнению Селестии.
— Лори, ты сам как одно большое лакомство, которое так и хочется съесть! — произнесла в ответ Селестия, с удобством располагаясь на покрывале и наблюдая, как юноша наслаждается летящими на него от водопада брызгами, растирая влагу по телу, встряхивая длинными волосами. — Ты так и будешь там стоять?! Давай, плыви ко мне!
И Лори спрыгнул с камня, ныряя в озёрную воду и скрываясь от глаз Селестии, словно причудливый манящий морок, лишь на мгновение показавшийся на суше. Однако уже через пару секунд он вынырнул, плывая в сторону берега, соблазняя подругу видами своих стройных рук и белых ягодиц, то и дело показывающихся над водой..
— Ты могла бы и сама ко мне присоединиться. Вода здесь прохладная и очень освежает, — произнёс Лори, останавливаясь у самого берега.
— Заманчивое предложение, но…
— Но ты предпочтёшь наедать себе лишние килограммы. Всё как обычно, — хмыкнул парень и, откинувшись на спину, начал уплывать назад к водопаду. — Если хочешь валяться и есть, то пожалуйста. А я ещё поплаваю. Кстати, напомни мне, когда мы в последний раз вместе резвились в воде? Ах да… Где-то год назад, в твоей ванной, в которой невозможно было развернуться.
“Умеет уболтать, чертяка” — хмыкнула про себя Селестия и, поднявшись с налёженного места, резко взлетела ввысь, а затем сорвалась вниз, с шумом и плеском погружаясь в воду и обдавая Лори шквалом взметнувшихся вверх капель.
— Фух! Я уже и забыла, каково погружаться в прохладную природную воду, — произнесла Селестия, чувствуя, как от резкого перепада температуры сердце начинает биться быстрее, а тело начинает сводить лёгкая судорога. — Восхитительно… Особенно после того, как привыкаешь валяться в тёплых ваннах и отмокать по полчаса.
— Оно и видно, — хмыкнул Лори, подплывая к мелко подрагивающей от прохлады аликорнице и кладя руки ей на спину. — Когда я последний раз седлал тебя?
— Слишком дерзко звучит, Лори, — фыркнула Селестия и тряхнула розовой гривой, которая по воле её обладательницы утратила магический свойства, превратившись в пышную копну длинных густых волос, — Скорее это я тебя на себе катаю.
— Говори как хочешь, но если кто-нибудь увидит, как я сижу на твоей спине, по всей Эквестрии разразится скандал, который ещё долго не затихнет, — ответил Лори, ловко взбираясь на спину Селестии, как раз между её распахнутых крыльев, которыми Принцесса двигала, словно плавниками, помогая себе держаться на воде. — Вспоминаю те времена, когда мы с тобой летали в небесах и наслаждались свободой. И тем, что нам не приходится прятать наши отношения.
— Теперь всё не так, как раньше, — горестно вздохнула пони, не без удовольствия отмечая, как бёдра любовника сжимают её бока, будто пришпоривая. — И раз уж нам не так часто удаётся побыть наедине, то я рассчитываю сполна насладиться каждой секундой этой встречи, — поведала она и, повернувшись к человеку, приникла к его губам в жадном поцелуе…
Лежащая на боку Селестия, отбросив королевскую манерность, чавкала принесёнными на подпольный банкет вкусностями. Особенной любовью Принцессы пользовались оладьи, которые она макала в малиновое варенье, а потом запивала медовухой. Лори, который лежал фривольно откинувшись на живот аликорницы, скромно довольствовался лишь сочниками с творогом, которые он смаковал элем.
— Эта деревенская еда напоминает мне о тех временах, когда я и Луна ещё не были правительницами Эквестрии, — поведала Селестия, облизывая губы и с вожделением поглядывая на обнажённый торс парня, на котором ещё поблескивали капельки влаги.
Ей, конечно, хотелось увидеть то, что ниже, но Лори закинул одну ногу на другую, дразняще скрыв от Селестии ту часть своего тела, которую ему вскоре предстояло применить по назначению.
— Мы путешествовали, совершали подвиги, в деревнях и сёлах нас приветствовали, как героинь, накрывая целые пиршества. Эх… Славные были времена, Лори.
— Когда я с Уилом оказался в этом мире, мы даже в деревню к пони не могли зайти. Все считали нас созданиями Дискорда и начинали истерить, едва завидев, — сухо поведал человек, делая глоток эля. — Наше знакомство с вашим понячьим народом как-то не задалось…
— Но зато сейчас вы двое больше не окалачиваетесь по большакам, а служите мне и Луне, — отметила Селестия, накрывая человека крылом и с удовольствием отмечая, как он вздрагивает от прикосновений пёрышек к его коже.
— Это Уил служит твоей сестре. Он привык быть солдатом и по-другому мыслить не умеет. А вот я на тебя работаю, — напомнил Лори, с удовольствием откидываясь назад и разминая позвонки, — если я захочу, то могу легко уволиться.
— Но ты этого не сделаешь. В конце концов, ты ведь работаешь не ради денег, — хмыкнула Селестия и наклонила бутылку с медовухой, орошая напитком грудь парня. — И я очень ценю тебя за твою службу, Лори, — томно призналась кобылица, наклоняясь к парню за поцелуем.
Языки человека и пони сплелись в азартном танце, в котором каждый хотел быть ведущим. И когда Лори уже почти взял на себя эту роль, прижав скользкий язычок Селестии к нёбу, своенравная кобылица отстранилась от юноши, не желая признавать поражение, и перешла с ласками на шею любовника. Оставляя за собой след из поцелуев, Селестия начала спускать к юношеской груди, параллельно щекоча его плоский живот мокрыми розовыми волосами.
Лори ничего не оставалось, кроме как молча наблюдать, как Селестия слизывает покрывающую его кожу медовуху, а затем припадает к его груди, посасывая и покусывая то один сосок, то другой.
— Ты в курсе, что у тебя какие-то странные фетиши? — хмыкнул Лори, отвечая на ласки любовницы, одной рукой почёсывая её длинную шею, а другой — манящий круп.
— Ну… Если у тебя есть грудь и соски, так что почему бы не уделить им внимание? — хихикнула Селестия. — Мне до сих пор непонятно, зачем они тебе вообще нужны, если ты не можешь применить их по назначению?
— С таким вопросами не ко мне, — ответил Лори, проводя рукой по знаку отличия в виде солнца и направляя её к самому сокровенному месту тела кобылицы.
— А к кому ещё? К Уилу? Если ты не знаешь ответ, так он тем более, — ухмыльнулась Селестия и с озорным блеском в аметистовых очах вновь накрыла грудь парня белоснежными устами, в это же время чувствуя, как тонкие пальцы человека находят преддверие её лона и начинают поглаживать шелковистый ободок её нижних уст.
Селестия ощутила, как жар возбуждения постепенно нарастает, и что даже если бы она вновь окунулась в озёрную воду, то не смогла бы его остудить. А меж тем ласки Лори становились увереннее и настойчивее, всё сильнее распаляя желание в теле кобылицы, в то время как он сам млел от действий любовницы.
Довольная собой, Принцесса начала почти неощутимыми прикосновениями магии стимулировать и без постороннего вмешательства поднимающийся орган.
Это ощущение было несравнимо с тактильными нежностями, которыми пони и другие существа привыкли одаривать друг друга. Отдавшись во власть Селестии, Лори чувствовал, как каждый дюйм самой напряжённой и жаждущей удовлетворения части его тела ублажается магией, которая окутала её золотистой прозрачной материей.
Полагалось, что Лори будет ведущим в этой игре, но сложно было играть доминирующую роль, когда твоя партнёрша в три раза больше, да ещё и владеет преимуществом в виде магии, так что парень даже не пытался перехватить инициативу, позволяя Селестии наслаждаться той сладкой властью, которой она над ним обладала.
— Мне, как Принцессе, не пристало делать нечто подобное, — вдруг сказала Принцесса, рассеяв магию, — так что… даже Уилу не говори об этом, ясно? Я просто хочу попробовать что-нибудь новое!
— О чём ты? — поинтересовался Лори, вводя указательный и средний пальцы в лоно самой желанной кобылицы во всей Эквестрии и находя в нежных складках её плоти самую чувствительную точку, которую он принялся усердно стимулировать, надавливая и массируя.
Белоснежные щёки аликорницы покрылись пунцовым оттенком, говоря о правильности действий, однако сама Селестия умело делала вид, будто стараний человека недостаточно, чтобы доставить ей удовольствие.
— О том, что сейчас будет. Только я делаю это в первый раз, так что не суди строго! — повелела Селестия и, наклонившись, увенчала навершие алой головкой робким поцелуем, который позабавил Лори.
— У нас не экзамен, так что делай, как умеешь, — снисходительно улыбнулся юноша, чувствуя через толщу нежной плоти кобылицы, как в ответ на его движения пальцами что-то начинает интенсивно сокращаться.
— Ты уже не раз ублажал меня языком, я тоже хочу попробовать, — сказала Принцесса и, неуверенно помявшись, начала водить по полуовалу головки языком, облизывая его, словно леденец, чем немало позабавила любовника. — Нормально?
— Не отвлекайся, просто делай, — ответил Лори, начиная интенсивнее работать пальцами, в то время как Селестия, проведя язычком вдоль всей длины ствола, заключила заключила красный купол головки в плен белых губ, начиная посасывать её и облизывать.
Набравшись смелости, Принцесса подалась вперёд, вбирая в себя орган на всю его длину.
— Ты на бананах, что ли, тренировалась? — полюбопытствовал Лори, с интересом наблюдая за неуверенными движениями Селестии, которые, однако, доставляли ему огромное удовольствие.
Любовница в ответ лишь хмуро зыркнула на юношу исподлобья и коснулась нежной кожи органа зубами. Это было немного неприятно, но не более того, иначе Лори не улыбнулся бы в ответ и не провёл рукой по сильной шее Селестии, поглаживая.
— Так странно делать это, — поделилась впечатлениями кобылица, опускаясь ниже, вбирая в рот яички и начиная перекатывать их на языке, посасывать и оттягивать, наслаждаясь прикосновениями к поддерживающему их нежному кожаному мешочку.
Смотря на Лори, на его утончённую мускулатуру, казавшуюся твёрдой, как камень, Селестия даже не могла поверить, что у его тела есть такая нежная, мягкая и уязвимая часть, которой любовника можно лишить прямо сейчас, лишь сжав зубы… Селестия находила это забавным. Однако если очередной импульс удовольствия, который послали по её телу массирующие чувствительную точку в недрах аликорньего тела пальцы, заставит кобылицу рефлекторно сжать зубы, будет отнюдь не смешно.
— Чувствуешь себя в подчинении? — спросил Лори, выгибаясь от непривычных ощущений.
— Чувствую себя так, будто балуюсь с любимой игрушкой, — улыбнулась в ответ Селестия, с особенно звучным чмоком выпустив охаживаемую нежностями часть тела изо рта. — Слушай, а как тебе живётся с яичками? Просто я пытаюсь представить, каково ходить с твоей человеческой анатомией, когда у тебя между ног болтается два таких миленьких шарика… А ты ещё и штаны носишь…
— Я так думаю, тебе стоило пить меньше эля, — ухмыльнулся Лори, смотря, как Селестия проводит язычком от самой мошонки и до кончика головки, покрывая продолговатый орган слюной в преддверии главного действа, — каждый раз, когда ты напиваешься, тебя тянет на пошлости.
— Пони думают, что спиртное я выпиваю только два раза в год, на собственный день рождения и на праздник Согревающего очага, — чванливо фыркнула Селестия, поднимаясь, — скажи им, что я напилась, или начала пошлить, тебя залягают, как еретика.
— А если я скажу, что ты как и все существа из плоти и крови ходишь в туалет, в Эквестрии рухнет государственность. Принцессы ведь не какают, верно? — съязвил Лори и попытался было подняться, но внезапно объявшее его золотистое сияние магии не позволило ему сдвинуться с места, уложив на спину.
— Какой-то ты совсем ретивый стал, — недовольно скривила губы Принцесса. — Нехорошо. Надо тебя объездить как следует.
— Я привык объезжать лошадей, а не наоборот, — фыркнул Лори, лежащий у самых ног правительницы и как никогда ощущающий ту разницу в размерах, которая была между ним и любовницей.
Округлая, но сильная, Принцесса возвышалась над ним, как гора, и казалось, что в такой громаде не может быть изящества движений, но нет… Селестия, демонстрируя линию длинных ног и овалы сильных бёдер, переступила через Лори, развернулась, так что их лица оказались над друг другом, и начала опускать таз.
— Ох, когда я в последний раз седлала тебя? Не напомнишь? — хихикнула Селестия и остановилась, когда направляемый магией аликорницы прямо в преддверие глубин её тела человеческий орган коснулся возбуждённо напрягшегося клитора.
— Нет… Но я напомню тебе, что было после того, как ты сделала это, — резко ответил Лори, едва сдерживая в себе самозабвенный порыв поддаться бёдрами вперёд и найти утешение своему животному желанию, погрузившись в недра любовницы, прекрасно понимая, что если Селестия окончательно заняла лидирующую роль, то именно она решит, когда настанет этот момент.
— Ох, будь любезен, сделай это. А то у меня столько дел и то, чем заканчиваются наши свидания, порой вылетает у меня из головы, — съехидничала Селестия, принимаясь размеренного двигать тазом, скользя валиками нежной плоти вдоль всей длинны столь вожделенной части мужского тела, при этом не позволяя ей ни на дюйм войти внутрь.
Подобная грация и точность при гигантских размерах аликорницы были поразительны, так что Лори даже на какой-то миг залюбовался тем, как Селестия умело направляет нижнюю часть своего тела, ведя эту сладкую игру на своих условиях. А ещё её нежно-розовое вымечко и такого же цвета желанный источник плотского наслаждения, который одновременно был родником, из которого струились соки женского возбуждения, аромат которых сводил с ума лучше любого эля… Они так же заслуживали внимания тем, как невинно выглядели, создавая такое впечатление, будто их обладательнице вообще не свойственно предаваться сладкому греху.
— Что, захватывающее зрелище? — прикусила губу Селестия, польщённая тем, как завороженно Лори наблюдает её движения. Этот ясный взгляд серых глаз, веснушки на белом лице, красные губки…
“Ах! Чувствую себя искусительницей, совратившей невинного ангелочка!” — умилялась жертве своей похоти Селестия, подавляя мимолётное, но крайне сильное желание прекратить сладкую пытку. Но нет, надо потерпеть…
— Настолько захватывающее, что уже забыл, что я спросила? — напустив властности поинтересовалась Селестия и, поставив копыто на грудь Лори, перестала удерживать любовника магией.
— О, ты так хочешь, чтобы я напомнил тебе о том, сколько ты весишь? — язвительно ухмыльнулся Лори. — Когда ты “седлала” меня в последний раз, это было в моей комнате. И ты так увлеклась, что под конец твоего родео под нами сломалась кровать. Грохот был такой, что на шум заявился стражник, а тебе пришлось срочно прятаться в шкаф.
— Хе-хе-хе, да, забавный случай. Но в этот раз ничего подобного не будет. Земля же под нами не треснет, верно?
— Как знать… Может быть твоё аликорнье величество окажется невыносимым для земной тверди.
— Ты стал слишком дерзким, — грозно прищурилась Селестия и, проскользив от самого основания до навершия, остановилась так, чтобы покрытая смазкой головка расположилась аккурат возле высунувшегося навстречу клитора, который будто толкал её, побуждая к действию. — Я на тебя обиделась, так что если хочешь продолжения, то попроси меня об этом, как следует.
— Вела бы ты себя с пони так же властно…
— Лори, ты просто такая сладкая пусечка, когда о чём-то просишь, — вдруг умоляюще надула губки Селестия. — Побудь ей всего несколько секунд…
— Из тебя сладкая пусечка получается ничуть не хуже, ну да ладно, — обречённо вздохнул Лори и поднял на Селестию полный томной мольбы взгляд, после чего искушающе-молящим голосом юного пленника, просящим о снисхождении, произнёс: — Селестия… Это слишком жестоко с твоей стороны. Сначала искушать меня ожиданиями несколько месяцев, а теперь пытать таким приятным способом… Но если ты так хочешь это услышать… Овладей мной, Селестия, — на веснушчатых белых щеках Лори вспыхнул румянец. — Сделай это. Подтверди то, что я принадлежу тебе, первой кобылице во всей Эквестрии, — разыгрывая стеснение и смиренность наложника, Лори отвернулся в сторону водопада, будто не желая наблюдать то, что произойдёт в следующие секунды.
— Ох, Лори, ты просто прелесть. Моя прелесть, — томно прошептала Селестия, чувствуя, как от разыгранной сценки начинает трепетать сердце, и опустилась, принимая любовника в себя всего и без остатка.
За то долгое время, что Селестия и Лори не могли позволить себе амурные встречи, они уже позабыли, каково это, сливаться друг с другом воедино. И сейчас эти яркие ощущение зацвели новыми красками.
Селестия выгнулась и утробно застонала, ощутив как раскалённый стержень раздвигает тесные стенки её нутра, заряжая каждый нерв удовольствием. Так непривычно оказалось вновь почувствовать, как её заполняет живое горячее тело. Лори, ухватившись за давящую на грудь переднюю ногу любовницы, сдержанно выдохнул, хотя был готов раствориться в тех ощущениях, которые дарила ему Селестия.
— Убери копыто, — попросил Лори и Селестия откликнулась на его просьбу, после чего Лори, поудобнее устроившись под нависающей над ним кобылицей, одной рукой направил себя под нужным углом, а другой принялся массировать клитор Селестии, который на ощупь был плотным и упругим.
— Ах, Лори… — с шумом выдохнула Селестия, интенсивно двигая тазом и жалея лишь о том, что из-за разницы в размерах не получится наклониться к Лори и забыться в поцелуе. — Ты своими руками творишь не меньшее волшебство, чем я магией...
Лори ничего не ответил, лишь прикусил губу, сдерживая стоны, и приподнялся, обхватывая таз Селестии свободной рукой. Хотелось льнуть к Принцессе всем своим телом, чувствовать прикосновение её ухоженной шёрстки и перекатывающиеся под ними мышцы. Положив руки на округлости крупа, Лори принялся направлять движения Селестии, помогая в этих импровизированных скачках. Прижавшись лицом к груди любовницы, парадоксально и твёрдой, и мягкой, Лори принялся игриво её покусывать. Помимо поцелуев пони, как положено лошадям, обожали покусивания и почёсывания зубами.
— Слушай, может перейдём в горизонтальную плоскость? — вдруг предложил Лори, стараясь не обращать внимание на налипшие на язык шерстинки. — Поза, которую ты выбрала, просто отвратительна.
— Нет, хватит с меня горизонтальной плоскости! Я хочу быть сверху! — недовольно фыркнула Селестия и магией прижала Лори к груди. Пусть не болтает, а продолжает свои ласки.
С каждым движением, жар и напряжение в телах любовников нарастали всё сильнее и сильнее. Селестия чувствовала, как каждая проходящяя по её телу от низа живота до головы волна сладостной истомы становится сильнее предыдущей, а качающееся на водах блаженства судёнышко её рассудка — всё слабее. Лори же, предвидя скорую разрядку, всё сильнее стискивал круп аликорницы в своих руках и прижимался к её телу, стараясь сдерживать себя до тех пор, пока Селестия не достигнет пика наслаждения прежде него.
Желая хоть как-то ускорить это, Лори отстранился, давая себе больше пространства, и, вновь продев руку к самому заветному месту тела кобылицы, при этом изогнув её под неестественным углом, принялся быстро натирать выскальзывающую из пальцев влажную округлость клитора, предчувствуя скорую кульминацию.
— Ох, Лори… — простонала Селестия, дыхание которой начало предательски сбиваться. — Конские яблоки… Ты…
— Просто наслаждайся, ничего не говори, — посоветовал Лори, которого томные стоны партнёрши услаждали ничуть не хуже бархатных объятий её лона, сжимающих его член со всех сторон, выдаивая последние капли выдержки.
Кульминация не заставила себя долго ждать и Селестия, борясь с пробежавшей по ней волной оргазменной судорогой и пробивающимися наружу стонами, сжала бёдра, болезненно сдавливая Лори с боков. Для неё, привыкшей хранить тайну проводимых с любовником ночей, уже вошло в привычку сдерживаться и не стонать слишком громко. И какая это сладкая мука, когда наслаждение достигает своего пика, вызывая в голове взрыв сотни фейерверков эйфории…
Однако Селестия была не одинокой в своих страданиях. Прикусив Селестию за грудь, Лори напряжённо замер, изливая вместе с семенем внутрь кобылицы и всё своё возбуждение. И теперь, когда всё закончилось, самое время было любовникам полежать в объятиях друг друга, послушать шум водопада, которые заглушил звуки их жаркого свидания, и посмотреть на луну, которая хоть и видела устроенные ими на берегу озера забавы, но будет исправно молчать о них до конца времён.
— Ай! Не кусайся! — недовольно шикнул лежащий на животе Лори и шлёпнул Селестию по шее.
— Прости, — виновато произнесла Селестия, запечатляя на ягодице Лори извиняющийся поцелуй и при этом чувствуя на языке привкус озёрной воды, из которой аликорн с человеком совсем недавно выбрались, смыв с себя пот и усталость после знойного соития. — Твоя попка для меня, как сладкая булочка, так что я не могу удержаться…
— В тебе больше кондитера, чем романтика, — бросил Лори, через плечо глядя, как Селестия прокладывает дорожку жадных поцелуев на его теле от копчика и далее, поднимаясь к ключице, лопаткам, а затем и к шее. — И каждый раз, когда ты пытаешься делать комплименты, я хочу деться куда-нибудь подальше, лишь бы не слышать это.
— А я думала, мои комплименты наоборот в тебе пробуждают аппетит, — прошептала Селестия, прикусывая мочку уха. — Ты и Луна такие ханжи, что я порой удивляюсь тому, что она смогла сойтись с Уилом, а ты — со мной. Ох, у меня теперь ноги болят... Делать это в позе наездницы было жутко неудобно.
— Противоположности притягиваются, как говорится, — ухмыльнулся Лори, прижимаясь к мохнатому боку лежащей рядом кобылицы. — И я тебе говорил, что надо сменить позицию, потому что это какое-то извращение, а не поза.
— И непротивоположности тоже, — парировала в ответ Селестия, накрывая нагую спину любовника крылом. — Иначе бы вы двое не поладили. Эх… Интересно, как она там, в Кантерлоте, в окружении интриганов и подхалимов? Может нам следовало отправиться в поездку вдвоём? И знаешь, хоть для меня находиться сверху было той ещё пыткой, но оно того стоило. В кой-то веки вместо того, чтобы лежать и позволять тебе покрывать меня, я взяла всё в свои копыта. Ради такой возможности можно потерпеть и неудобную позу, и боль в ногах, которую она мне принесла.
— Если тебе так понравилось быть сверху, то подумай над тем, как сделать так, чтобы в следующий раз было... удобнее. А насчёт Луны... Перестань трястись над ней, как курица над яйцом. Луна может и не прожжёная интриганка, но водить себя за нос она не позволит, и с королевским двором она может управиться, — произнёс Лори, успокаивающе поглаживая любовницу.
— Может быть и так, но я не привыкла доверять ей слишком многое в вопросах управления королевством, — удручённо покачала головой Селестия. — И мне, и ей нужно как следует отдохнуть от всей этой правительственной суеты. На недельку бы прерваться и позабыть о том, что мы — Принцессы Эквестрии.
— На неделю это не так уж сложно устроить, — заговорщически произнёс Лори, чем заслужил полный любопытства взгляд аликорницы. — Можно организовать поездку на один из островов в Тёплом море, якобы рабочую, а на деле же — отпускную. Ты же не захочешь во всеуслышание объявить, что устала править Эквестрией и уезжаешь вместе с Луной, чтобы отдохнуть?
— Хм… А вместо нас тогда будет регентский совет, который будет поддерживать текущее положение дел в Эквестрии, — согласно кивнула Принцесса. — Что же… Неплохая идея. Осталось только найти предлог и время, когда можно будет… отправиться во внезапную рабочую поездку.
— Оставь это мне, — сказал Лори, беря лежащую перед ним бутылку эля и откупоривая её. — Посмотрю твои планы, расписание, и выделю свободный месяц. С этой же поездкой я сумел всё нужным образом подстроить.
— Я хочу отправиться на острова зимой. Мне по нраву это время года, я всегда считала его сказочным, — поведала Селестия, перенимая у Лори бутылку с выпивкой после того, как тот сделал глоток, — но вот холода… По ним я скучать не буду. Что же… Мы развлеклись, планы составлены, а значит… — Принцессаподхватила капельку выпивки, уже почти сорвавшуюся с её белых губ, — Можно и дальше разыгрывать наш маленький спектакль.
— У тебя, к слову, он хорошо получается. Удивительно, как с такими актёрскими талантами тебя не взяли в театр.
— Ну… — Селестия стыдливо порозовела. — Стоять на сцене, разыгрывать роль и с чувством зачитывать высокопарные реплики — это не то же самое, что любезно всем улыбаться и делать вид, что с тобой меня связывают исключительно рабочие отношения.
— Но признайся, этот спектакль тебя забавляет.
— Признаюсь, этот спектакль меня забавляет. В отличие от политики и дипломатии, он не только позволяет мне пощекотать нервы, но и выливается в приятное времяпрепровождение. Как сейчас, — Селестия провела крылом по спине Лори, щекоча его острыми и мягкими пёрышками, и наклонилась к нему за поцелуем. Долгим и жадным до любви, которую ей хотелось ощутить от любовника уже не один месяц.
Ночь была темна, луна находилась в зените, а до того часа, когда придётся воздевать солнце на небосвод, ещё достаточно времени. И до тех пор, пока не нужно зажигать рассвет нового дня, Селестия была намерена наслаждаться каждой минутой, проведённой наедине со своим особым… человеком.
Ведь за час до рассвета венценосной кобылице предстоит вернуться в замок, притвориться, что ночь она провела в постели, а затем вновь облачиться в амплуа доброй милостивой Принцессы и делать вид, что Лори для неё не более чем ходячий ежедневник, у которого в голове только бумаги, расписания, да всякие поручения королевской важности. Но тем приятнее будет сбросить маски и украдкой насладиться друг другом в моменты заветного уединения.