«Наркотик» для Твайлайт Спаркл

Твайлайт Спаркл и тяжёлые «наркотики»

Позолоченные двери королевских покоев распахнулись, впуская внутрь лавандовую аликорну, Принцессу Дружбы и Богиню Магии. И упомянутая богиня, мягко говоря, опаздывала.

— Прошу прощения за опоздание, — повинилась новоприбывшая. — Я была очень занята… э-э-э… очередными исследованиями и совершенно забыла про время. Я спешила сюда, как могла.

Лавандовая аликорна угрюмо повесила голову. С жеребячества приученная к пунктуальности, она терпеть не могла опаздывать, тем более на встречу со своей бывшей наставницей.

— Всё в порядке, Твайлайт, две минуты — это не страшно, — с тёплой материнской улыбкой ответила Селестия.

Правда, несмотря на улыбку, белая аликорна невольно отметила с лёгким недоумением, что Твайлайт несвойственно опаздывать даже на одну минуту — ещё один факт, который Принцесса Дня добавила в копилку со странностями, которые она в последнее время стала замечать за своей бывшей ученицей. И с каждой такой странностью её беспокойство только росло.

Конечно, будь кто другой на месте Селестии, то просто пожал бы плечами, мол, эка невидаль — опоздать на пару минут, что в этом такого? Даже ежедневные утренние газеты порой выходят с задержками на полдня. Но речь-то идёт о Твайлайт, той самой кобыле, которая подняла на уши пол-Понивилля и устроила проблемы дружбы на ровном месте, откровенно сходя с ума из-за того, что ей было не о чем написать в очередном отчёте, и она боялась, что если не отправит тот вовремя, то прослывёт копушей!

Не меньше вопросов вызывал откровенный бардак на голове Твайлайт. Её грива сейчас больше напоминала воронье гнездо, словно лавандовая аликорна буквально только что встала с кровати — что, как прекрасно знала Селестия, для Твайлайт нисколько не характерно. Возможно, конечно, что она опять засиделась за своими экспериментами или за какой-нибудь книгой — у её бывшей ученицы есть такая дурная привычка не спать по два-три дня, если чем-то сильно увлечётся, и в такие дни она, ещё будучи единорожкой, не особо за собой следила. Но на этот случай рядом всегда есть заботящийся о ней Спайк, и Твайлайт, как бы сильно ни увлекалась, уже привыкла в этом слушаться своего сводного брата. И потом, если не считать встрёпанного вида, иных признаков недосыпа вроде мешков под глазами, покрасневших глаз, вялости и сонливости Селестия у своей бывшей ученицы сейчас не видела.

— Прошу, присаживайся, — сказала белая аликорна и сделала глоток традиционного послеобеденного чая, её рог при этом вспыхнул магией, и стул напротив отодвинулся от стола, давая Твайлайт возможность сесть. — Что ж, может, расскажешь, чем занимаешься последние несколько недель? — спросила Селестия, едва лавандовая аликорна села за стол. — Полагаю, ты немало успела запланировать, пока приглядывала за Антоном.

Хихикнув, Твайлайт подхватила магией стоящий на столике белоснежный чайник и налила себе чаю в аналогичного цвета чашку.

— Вы даже не представляете, принцесса! — с жаром заявила бывшая ученица. — Я целых три дня провела, пристально наблюдая за ним и изучая. И мне ещё столько предстоит о нём узнать!..

— Твайлайт, ну я же просила: на «ты» и просто по имени, — уже привычно мягко пожурила её белая аликорна.

— Ой, простите… прости, — виновато поджала ушки лавандовая пони.

— Не расстраивайся, я не в обиде, — сказала Селестия. — И что ты успела узнать?

— Ох, точно!..

Твайлайт с жаром стала рассказывать о множестве мелочей, про которые узнала за то недолгое время, что иномирянин, которого аликорна приютила, прожил бок-о-бок с ней. При виде её горящих азартом глаз на лице Принцессы Дня словно сама собой появилась ностальгическая улыбка, а разум наполнился приятными воспоминаниями о тех временах, когда она обучала одну очень талантливую маленькую единорожку, что с такими же горящими восторгом глазами рассказывала о том, что прочла из книг или узнала из проведённых ею экспериментов. И потому Селестии было отрадно видеть, что даже сейчас, став взрослой и обретя крылья, бывшая единорожка не утратила своей жажды узнавать что-то новое.

Она до сих пор видела в Твайлайт ту маленькую единорожку, что впитывала любые доступные знания и жадно слушала всё, что она говорит, словно за каждым её словом скрывается безграничная мудрость. Казалось, что сколько бы лет ни пролетело, лавандовая аликорна так и останется той маленькой жеребёнкой, которую Селестия встретила много лет назад.

— …они словно наркотик.

Селестии понадобилась вся её многосотлетняя выдержка, чтобы не выплюнуть фонтаном чай прямо в лицо бывшей ученицы. Она спешно поднесла копыто ко рту, пытаясь сдержать рвущийся наружу чай, отчего щёки немного раздулись от давления. Лишь одинокой капле чая удалось прорваться сквозь спешно возведённые барьеры, и она, не сдержавшись, сорвалась с губ, упала на копыто и неспешно потекла вниз, пачкая безукоризненную белую шёрстку аликорны.

— Э-э-эм… Селестия? — жеребячий восторг на мордашке бывшей ученицы сменился явным беспокойством. — Что-то случилось?

Окончательно взяв под контроль мысли и эмоции, Принцесса Дня сглотнула, прокашлялась и аккуратно поставила чашку на резной чайный столик.

— Нет, всё в порядке, — сказала Селестия, не совсем уверенная, что правильно всё услышала и не почудилось ли ей. — Прости, я, кажется, ослышалась. Что-что словно наркотик?

От беспокойства на лице Твайлайт не осталось и следа — его сменила широкая счастливая улыбка, а глаза вновь заблестели. Правда, старшей аликорне этот блеск показался каким-то… нехорошим.

— Почесушки! — заявила лавандовая кобылка так, словно это должно было что-то значить.

— И что такое эти… «почесушки»? — уточнила Селестия, невольно прищурившись — реакция Твайлайт показалась ей подозрительной.

— О, это когда Антон… — Твайлайт вдруг растерянно замолчала посреди фразы и задумалась. — Честно говоря, я и сама не совсем понимаю, что это. Когда он это делает, мой мозг словно отключается, — сказала она, пожав плечами.

Слова бывшей ученицы заставили Селестию поёжиться. Что-то, что заставляет мозг пони буквально отключиться? Как-то уж слишком это напоминает наркотики. Тем более, что каких-то полминуты назад Твайлайт сама сказала, что «почесушки» на них похожи.

— Твайлайт, — сказала Селестия предельно серьёзно. — Он даёт тебе наркотики?

Глаза лавандовой пони расширились от ужаса пополам с недоумением.

— Ч-ч-что? — едва не выкрикнула она, подавшись вперёд. — Нет! Никакие наркотики он мне не даёт!

Осознав, что невольно повысила голос, Твайлайт, отчаянно краснея, отпрянула обратно и посмотрела с балкона, не услышал ли пони-будь её выкрик. К её счастью, королевские сады сейчас пустовали, отчего она явственно вздохнула с облегчением.

«После такой реакции любой начнёт подозревать обратное», — со вздохом подумала Селестия. В воздухе повисло ощутимое напряжение, то самое, что старшая принцесса за последние дни переживала как-то слишком часто. И очень не хотелось, чтобы её единственный выходной оказался безвозвратно испорчен ненужными переживаниями. От всех этих мыслей белая аликорна ощутила лёгкий, но оттого ничуть не менее неприятный укол головной боли.

— А твои подруги? — сменила тему Селестия на более приятную. — Как они поживают?..

Оставшееся время ежемесячного послеобеденного чаепития пролетело словно миг. Они успели обсудить немало разных тем, однако даже когда Твайлайт отбыла обратно в Понивилль, у Принцессы Дня всё не шли из головы слова её бывшей ученицы, сказанные в самом начале.

Неужто Твайлайт подсела на наркотики? Только этого ещё не хватало. Да и её реакция очень уж показательна и только укрепила подозрения старшей аликорны. И что, ей теперь просто сидеть и смотреть, как Твайлайт скатывается в Тартар?

«Так, надо прекращать зацикливаться на этих мыслях. Топтание на месте ни к чему хорошему не приведёт».

— Пожалуй, стоит нанести Твайлайт внезапный визит, — пробормотала Селестия, затем открыла дверь в опочивальню и сообщила стоящим снаружи гвардейцам, чтобы не беспокоили её до конца дня.

Позолоченные двери закрылись у аликорны за спиной и щёлкнули замком, затем неяркая жёлто-золотистая вспышка, сопровождаемая перезвоном колокольчиков — и принцесса Селестия испарилась из своих покоев.

Кристальные стены замка Твайлайт Спаркл были первым, что она увидела, открыв глаза после телепортации. Цокот копыт по кристаллическому полу эхом разнёсся по пустым, безпонным коридорам. Рог Селестии озарился золотистым сиянием, творя магию, и, едва результаты поискового заклинания достигли её разума, белая аликорна повернулась направо и поспешно зашагала в сторону библиотечного крыла замка Твайлайт.

Дверь в библиотеку была слегка приоткрыта, и Принцесса Дня аккуратно заглянула внутрь, навострив уши и повернув их в сторону пары находящихся в помещении разумных. Немного впереди она обнаружила Антона, сидящего на полу спиной к двери, наклонившись вперёд, и у него на ногах, кажется, что-то лежало. Что-то фиолетовое.

Селестия нахмурилась, а затем ошарашенно округлила глаза, когда пришло осознание. Твайлайт!

— Хех, похоже, ты прямо-таки подсела на почесушки, — тихо хихикнув, внезапно заявил человек.

От слов Антона сердце белой аликорны пропустило удар. Твайлайт Спаркл. Когда-то маленькая, подающая надежды единорожка, что выросла настоящим гением, в итоге возвысившись и став аликорном… подсела на некие почесушки?! Да что это за гадость такая?!

Насколько она могла видеть, стоя в дверях, всё выглядело так, будто Твайлайт лежала крупом на полу, положив голову и грудь ему на колени, а Антон над ней нависал. И судя по движению его передних лап — рук? Так, кажется, их называла Твайлайт? — явно с ней что-то делал, однозначно нечто запрещённое — например, давал наркотики.

Сердце в груди Селестии яростно забухало. Она больше не станет этого терпеть и сейчас же положит конец его злодеяниям!

Принцесса Дня ворвалась в помещение, отчего дверь позади неё с грохотом врезалась в кристальную стену, оповещая присутствующую в комнате пару, и в пару скачков оказалась лицом к лицу с человеком.

— Какого хре?..

— А НУ ПОШЁЛ прочь от неё, ты… э-э-э…

С каждым словом голос Селестии становился всё тише, пока в итоге она не замолчала вовсе. Кажется, она поспешила с выводами. Принцесса Дня не совсем… ладно, скажем честно — совсем не понимала, что происходило перед её глазами, однако одно она смогла понять точно: никакими наркотиками Антон её бывшую ученицу не пичкал.

Глядя на то, как Антон спешно поднял обе руки с головы лавандовой аликорны, Селестия ощутила, словно с её души даже не камень — гора размером с Кантерхорн свалилась. Судя по виду человека, он бы и вовсе вскочил на ноги, но вот незадача: эти самые ноги сейчас были оккупированы её бывшей ученицей, которая лежала у него на коленях с выражением чистого, незамутнённого блаженства на лице. Кажется, только спустя добрый десяток секунд Твайлайт заметила, что руки Антона уже не прикасаются к её голове.

— Э-э-эм… Это не то, что вы… А-а-а, пофиг, это именно то, на что это похоже, — заявил Антон, кажется, попытавшийся спешно придумать отмазку, но в итоге просто сказавший правду в лоб.

Селестия, правда, была в замешательстве, пока что слабо понимая, что именно он имел в виду.

— А на что это похоже? — спросила она, вопросительно изогнув бровь.

Теперь уже у человека взлетели вверх брови.

— Ласки и почесушки, — заявил Антон лишённым эмоций голосом так, будто это всё объясняло. — Сдаюсь, можете тащить меня в тюрьму.

— Что? — растерялась Селестия. — Зачем мне это делать?

— А разве ласки и почесушки у вас не запрещены или что-то в этом роде? — спросил человек и указал на лежащую у него на коленях младшую принцессу, расслабленно потирающую глаза. — Мне так Твайлайт сказала.

Внезапно, словно только сейчас опомнившись, лавандовая аликорна вскочила на копыта и поклонилась старшей кобыле.

— П-простите, принцесса Селестия! Я не знала, что почесушки запрещены! Пожалуйста, не изгоняйте меня! И не отправляйте обратно в жеребячий сад! И не изгоняйте, а там отдавайте в жеребячий сад!..

Вот вроде бы и пояснили, а яснее, что именно эти двое имеют в виду, ничуть не стало.

— Может мне пони-будь объяснить, что такое эти ваши «почесушки»? — попросила старшая принцесса.

— Странные вы какие-то, — округлил глаза Антон и опустил руки обратно на колени. — Как можно запрещать ласки и почесушки, когда не знаешь, что это такое?

— Насколько я знаю, их никто не запрещал, — отозвалась Селестия и опустила взгляд на бывшую ученицу, которую до сих пор слегка потряхивало. — С чего ты вообще взяла, что они запрещены?

— Ну, понимаете…

— Твайлайт.

— П-прости! В общем, когда я рассказывала про почесушки, вы… ты спросила, не давал ли мне Антон наркотики. А наркотики, конечно же, запрещены. Ну, кроме тех, что используются в медицине. Н-но я не знала, что почесушки — это наркотики!

Селестия понимающе хмыкнула.

— Что? — Антон посмотрел на Твайлайт. Кажется, он вообще не понимал, где здесь логика и как это всё связано. — Так ты из-за этого недавно так паниковала, когда вернулась?

Вместо ответа лавандовая аликорна прижала ушки и виновато улыбнулась, густо краснея.

— Надеюсь, ты понимаешь, что почесушки — это уж точно не наркотики? — добавил он.

Не переставая виновато улыбаться, Твайлайт пожала плечами.

Антон устало вздохнул и хлопнул себя по лбу копытом… то есть рукой. Селестия же вспомнила, что сегодня во время давно уже ставшего традицией чаепития с Твайлайт слишком уж отвлеклась из-за нахлынувших воспоминаний, пока её бывшая ученица рассказывала об Антоне. И, очевидно, слушая через слово, вырвала фразу из контекста и в итоге пришла к поспешным выводам.

Осознав, что ошиблась и что Твайлайт не принимает никаких наркотиков, Принцесса Дня наконец-то расслабилась. А ещё ей стало любопытно, что же это всё-таки за «почесушки» такие, о которых весь день талдычат Антон с Твайлайт.

— Кхм! — прочистила горло белая аликорна, привлекая к себе внимание. — Похоже, сегодня во время нашей встречи я немного ослышалась и в итоге пришла к неверным выводам. За что и прошу прощения.

Антон вытер лоб тыльной стороной руки и тоже явственно расслабился.

— Рад, что это было просто недопонимание, — сказал он и наклонился вперёд, чтобы оказаться на одном уровне с Твайлайт. — Ну так что, — добавил он и потёр в предвкушении руки, — твоя мама тоже хочет почесушек?

Твайлайт замерла и ме-е-едленно, почти со слышимым скрипом, повернула голову к человеку, который только беззаботно улыбнулся.

— Что? Я что-то не так сказал?

Королевский баловник

Начало королевской зависимости

С тех пор как случился тот очень неловкий инцидент с Антоном и Твайлайт, Селестия очень заинтересовалась «ласками и почесушками», как их назвал человек. И сегодня она наконец-то опробует их на себе. Белая аликорна лишь надеялась, что они будут хоть немного столь же приятными, как о них с восторгом отзывалась её бывшая ученица.

Сегодня наконец-то настал тот самый день. День, когда принцесса Селестия решилась опробовать Антоновы «почесушки» на себе.

С того оказавшего весьма неловким… инцидента, когда принцесса обратила внимание на довольно странные способности человека (а точнее — перепугалась, что тот подсадил её бывшую ученицу на наркотики, и чуть сама не насадила его на свой рог), прошла без малого неделя. Три дня после этого Селестия упорно боролась с голосом разума, упрямо нашёптывавшем ей, что она просто обязана самолично опробовать на себе эти почесушки, дабы самой испытать то же блажен… в смысле, убедиться в их полной безопасности для пони, да. Закономерно проиграв самой себе, она сдалась и передала через бывшую ученицу просьбу, не мог бы он прибыть в Кантерлот и опробовать почесушки на ней. Немного, на пробу.

А потому сейчас принцесса Селестия, кое-как освободившись от незаконченных дел, возлежала на роскошном ложе королевских опочивален Её Светлейшества, Принцессы Солнца, Приносящей Зарю и прочего бла-бла-бла, дожидаясь прихода Антона. Причина подобного выбора была проста: Твайлайт заявила, что для ласк и почесушек лучше всего подходит какая-нибудь удобная ровная поверхность, на которую можно улечься. Королевский стол в кабинете что просто идеально бы для этого подошёл, был завален бумагами, неофициальная спальня рядом с кабинетом была таким местом, куда она старалась не допускать вообще никого, поэтому Принцесса Дня выбрала единственное место, что больше всего отвечало необходимым условиям: собственную королевских размеров кровать, которой, ввиду чрезвычайно насыщенного графика, практически не пользовалась.

Селестия кинула взгляд в угол комнаты, где возвышалась немалых размеров куча свитков, присланных одной лавандовой принцессой, и улыбнулась. За последние несколько дней Твайлайт едва ли не завалила её посланиями, в которых с жаром уверяла, что почесушки ни в коем случае не являются наркотиками и никак с ними не связаны. Бывшая ученица даже несколько раз упоминала, что провела ряд тестов, исследуя пост-эффекты почесушек, и они никак не коррелируют с эффектами каких-либо известных ей наркотиков. У Селестии даже возникла шальная мыслишка пока оставить свитки так и лежать горкой, чтобы, когда Твайлайт снова придёт на их ставшее традицией чаепитие, слегка пожурить её за то, что столь нерационально переводит бумагу. Совсем об экологии не заботится!

Вспоминая случившуюся несколько дней назад ситуацию, Принцесса Дня не удержалась от тёплого смешка. Облегчение, которое было написано на мордашке Твайлайт, когда она осознала, что её не станут наказывать за не санкционированные свыше почесушки, было просто бесподобным. Как и то, как оно следом сменилось на непонимание, переходящее в ужас, когда человек назвал белую аликорну мамой Твайлайт. Что ни говори, а реакция ученицы была презабавной.

Негромкий стук в дверь заставил Селестию вынырнуть из омута воспоминаний.

— Ваше высочество, к вам прибыл некто, назвавшийся Антоном, — донёсся из-за позолоченной двери голос стражника.

— Пусть войдёт.

Ответ принцесса произнесла негромко, но гвардейцы, разумеется, прекрасно его услышали. Большие двойные двери распахнулись, и в комнату вошёл Антон, нервно поправляя галстук. Одетый в строгий чёрный костюм, он выглядел довольно эффектно.

Едва закрывшись вслед за вошедшим человеком, двери окутались неярким золотым свечением — характерный признак вновь активировавшегося двухстороннего звукоизолирующего барьера.

— Знаешь, тебе необязательно было так наряжаться, — хихикнула Селестия, спешно пряча улыбку за тщательно ухоженным копытцем. — Я же тебя не на званый вечер пригласила.

— Да знаю я! — фыркнул Антон. — Сделал, называется, глупость — проболтался Рерити, что иду на встречу с принцессой. Так она тут же раскритиковала мою идею прийти в повседневной одежде и заставила напялить костюм. Ещё удавку эту где-то откопала… Эта пони просто не понимает слова «нет», — почесав затылок, добавил мужчина и виновато улыбнулся.

— Возможно, но она это не со зла. И потом, ты в нём отлично выглядишь… даже если это и немного перебор, — на этот раз белая аликорна даже не пыталась скрыть улыбку.

— Мне казалось, мы договорились, что это я тебя сегодня должен побаловать, а не наоборот, — с усмешкой ответил человек.

— Ну тогда иди сюда и давай уже начнём, — Селестия похлопала копытом по простыне.

Кивнув, Антон сел рядом с белой аликорной, не спеша поднял руку и положил ей на макушку. Ощущение от её развевающейся словно на невидимом ветру гривы оказалось удивительным. Лёгкая, гладкая, шелковистая, без единого узелка или нечёсаной пряди, она струилась у него меж пальцев, словно состояла из разноцветного воздуха. Несколько секунд Антон просто наслаждался этим непередаваемым ощущением прикосновения к полуматериальной магической гриве, медленно и неторопливо пропуская её промеж пальцев.

От его прикосновений Селестия довольно выдохнула, чувствуя себя просто потрясающе. Чуткие пальцы человека, неспешно перебиравшие пряди её самостоятельно развевающейся гривы, вызывали у аликорны волны мурашек, прокатывающиеся вдоль позвоночника, расслабляя мышцы спины и шеи, настолько, что принцессе с трудом удавалось удержать голову и не дать ей упасть на кровать.

— Как это у твоих волос получается? — вдруг спросил Антон, но, опустив взгляд на мордочку Селестии, едва сдержал смешок.

На губах белой аликорны играла лёгкая довольная улыбка, глаза смотрели куда-то вдаль.

— Мне начинать? — усмехнулся человек.

— А? — только и ответила Селестия, во взгляд которой постепенно вернулась некоторая осмысленность.

Хитро улыбнувшись ещё шире, Антон положил на голову аликорны уже обе руки, одной поглаживая по затылку и шее, а второй почёсывая за левым ушком. Дёрнувшись от неожиданного прикосновения, ухо немного повернулось, давая беспрепятственный доступ к своему основанию. Взгляд белой кобылы снова поплыл, и она тихо выдохнула, почти физически ощущая, как ежедневный стресс, копившийся годами, декадами и даже веками, словно растворяется, покидает её естество.

Человек чувствовал, как Селестия тает от каждого его прикосновения. Когда аликорна подалась головой вперёд и прильнула к его рукам, Антон перенёс правую руку, положил ладонь ей на щеку и стал легонько почёсывать и поглаживать пальцами под подбородком. В какой-то момент голова окончательно расслабившейся и, кажется, более неспособной совладать с собственными мышцами принцессы всем весом легла ему в ладонь. Удивительно, но человек с лёгкостью мог удержать её одной рукой. Сознание Селестии окутало непередаваемая всеобъемлющая нега, и всё, о чём были её мысли — какое же блаженство она сейчас испытывала.

Но внезапно всё закончилось. Селестия с недоумением моргнула пару раз и потёрла пястьями глаза. Похоже, в какой-то момент Антон просто опустил её голову на кровать, притом сама белая аликорна даже не заметила этого момента.

— Ну что, очнулась наконец? — хмыкнул человек. — Я уже минут десять как закончил, а ты всё спишь и спишь. Неужто настолько умаялась, а?

— Кажется, это и вправду так, — ответила Селестия, прикрывая копытцем зевок, затем её взгляд словно сам собой прикипел к его рукам.

Видя, куда она смотрит, человек поднял руку и покачал указательным пальцем.

— Уж прости, твоё высочество, но на сегодня хватит.

Обиженно надувшись, Селестия потянулась головой к его руке, которую Антон тут же предусмотрительно отодвинул подальше.

— Но почему хватит? — мило спросила мило дующаяся принцесса.

— Я уже имел глупость вчера потратить слишком много времени на почесушки Твайлайт, и в итоге она немного… В общем… — человек виновато почесал в затылке.

— В общем… что? — уточнила Селестия, склонив голову набок.

— Когда я прекратил почесушки, Твайлайт не смогла удержаться и стала настойчиво выпрашивать ещё, а когда сказал, что слишком устал, начала гоняться за мной по всему замку с кружкой чего-то то ли бодрящего, то ли возбуждающего, пытаясь получить ещё почесушек, — пояснил Антон, пожимая плечами. — Похоже, ласки и почесушки для вас, поней, всё-таки сродни наркотикам, — добавил он с застенчиво-виноватой улыбкой.

— Хм-м-м… — понимающе промычала Селестия. — Пожалуй, мне следует обсудить это с некоторыми моими маленькими пони, — добавила она, задумчиво постучав по подбородку копытцем.

О чём бы белая аликорна сейчас ни думала, Антон был уверен, что это нечто глубокое, недоступное разуму простых смертных, нечто такое, что он неспособен постичь.

— А можно мне ещё немножко почесушек, пока ты не ушёл? — вдруг спросила Селестия, взор её умоляющих розовых очей вонзился словно прямо в душу Антона.

Сказать «нет» этой милой мордашке было просто-таки невозможно! Всё его существо жаждало подчиниться, протянуть к ней руки и гладить, гладить, гладить… «Нет, нельзя! Нельзя поддаваться! Давай, тряпка, соберись, ты же мужиГ! Ей на сегодня достаточно! И так уже зависимость вылезла! И это с первой доз… с первого раза!»

— Прости, принцесса…

— Ну пожа-а-алуйста!

«Нет, ещё минута — и я точно помру от диабета, только неизвестно, какого именно. Но точно худшего в мире».

— Я… Мне правда лучше не…

Аликорна подалась вперёд, в уголках глаз, выглядевших словно у побитого щеночка, не понимающего, за что его ударили, заблестела влага.

Резко закатав рукав пиджака, Антон сделал вид, что смотрит на циферблат наручных часов — которых, впрочем, у него сейчас не было.

— Какой ужас, уже столько времени! — воскликнул он. — Мне нужно срочно бежать. У меня очень важная встреча в Понивилле.

Однако едва человек сделал шаг к двери, как почувствовал, что что-то держит его за полу пиджака, и обернулся к Селестии.

— Ты никуда отсюда не уйдёшь без ещё пяти минут почесушек, — заявила она, грозно прищурившись.

Антон громко сглотнул.