Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят
Глава 44
Вокруг него возникла гостиная Лемон Хартс, и Сумак почувствовал, что его желудок делает сальто-мортале. Он услышал крик и, когда его зрение померкло, увидел, что Лемон Хартс несется прямо на него. Он приготовился к удару, но его не последовало. Вместо этого она налетела на Трикси и вцепилась в нее. Трикси, все еще не оправившись от путешествия, сидела с широко раскрытыми глазами, растерянно глядя на прижавшуюся к ней лимонно-желтую кобылу.
Твайлайт, выглядевшая ошарашенной, пошатывалась на трех ногах, на ее лице было страдальческое выражение. Рядом с ней стояла Старлайт, выглядевшая обеспокоенной, сердитой и, возможно, немного грустной, но сказать точно было трудно. Сумак сел и попытался заставить свою голову перестать кружиться. Он умирал от голода — Твайлайт много вытянула из него за время обратного пути. Он устал, проголодался и очень хотел пить. Обезвоживание.
— Я думала, что потеряла тебя, — пробормотала Лемон Хартс, — я думала, что потеряла своего самого лучшего друга.
Как раз когда Сумак собирался что-то сказать, Твайлайт опередила его.
— Мы все еще близки к артефакту… как? — Твайлайт тряхнула головой, пытаясь прояснить ситуацию, затем повернулась и посмотрела на фонарь. — Конечно! Как я могла быть такой глупой! Сумак! Могу я взглянуть на твой фонарь?
Не видя причин для отказа, он кивнул. Он наблюдал, как Твайлайт подняла фонарь с пола и поднесла его к лицу. Света уже не было, фонарь потемнел. Старлайт подошла и встала рядом с Твайлайт, с любопытством глядя на нее, пока Лемон Хартс продолжала выжимать начинку из Трикси, которая была слишком усталой, чтобы протестовать.
— Что у нас тут? — спросила Твайлайт, расстегивая несколько защелок, удерживающих нижнюю часть фонаря на месте. Нижняя часть фонаря отделилась от верхней, обнажив основание и кронштейн. В кронштейне находилось то, что казалось половинкой подвески, но она была сломана. Шарнир, похоже, был оторван, оставив после себя зазубрины и обломки какого-то металла.
Твайлайт широко раскрыла глаза, глядя на основание фонаря. Под кронштейном вокруг центрального стержня, служившего основанием кронштейна, был обмотан кусок черной бечевки. При взгляде на бечевку Сумак почувствовал тошноту. Боясь, что в его нынешнем состоянии ему не понадобится много, чтобы переступить через край, он отвернулся от отвратительной, вызывающей желудочный спазм бечевки.
— Сломанный медальон и какая-то нитка, — ворчала Старлайт.
— Нет, — прошептала в ответ Твайлайт, — нет, это одна половина Радуги Света и ниточка Радуги Тьмы.
Рог Старлайт засверкал:
— Эта ниточка…
— Не трогай ее! — огрызнулась Твайлайт. — Ты не должна ее трогать! — Она покачала головой и посмотрела на Старлайт. Чтобы уберечь его, Твайлайт поспешно собрала фонарь и прикрепила нижнюю часть к верхней. — Это умное творение, использующее то, что осталось от Радуги Света, чтобы держать в узде эту часть Радуги Тьмы. Если вы их тронете, последствия могут быть катастрофическими.
— Ну тогда… — Старлайт с упреком отпрянула от Твайлайт. — Хватай фонарь и пошли. Нам нужно доставить тебя в больницу.
— Нет. — В единственном слове Твайлайт прозвучала серьезность правила. — Нет, я не буду красть фонарь Сумака. — Она поставила фонарь на пол и посмотрела на Сумака. — Сумак, я доверила тебе Бумер и не разочаровалась. Меган дала тебе этот фонарь не просто так, так что он останется с тобой. Будь осторожен.
Сумак кивнул, и, когда он попытался что-то сказать, у него вырвался зевок.
Сузив глаза, Твайлайт на мгновение опустила взгляд на фонарь, а затем посмотрела на Лемон Хартс и Трикси, все еще обнимавшихся так, как могут обниматься только самые лучшие друзья. Ну, во всяком случае, Лемон Хартс, а Трикси просто сидела с пустым взглядом, не зная, что делать и почему желто-лимонная кобыла все еще сжимает ее, потираясь щекой о ее шею, по крайней мере, так казалось Твайлайт.
— Она беспокоилась о тебе, Трикси, — мягким голосом сказала Твайлайт. — Друзья так поступают. — Она прочистила горло. — Я доверяю вам обеим, что Сумак будет в безопасности, а если он будет в безопасности, то и фонарь будет в безопасности. Однако нам придется усилить игру… Этой ночью у Сумака появился сильный враг…
Как раз в тот момент, когда Твайлайт заговорила, в парадную дверь ворвалась Пинки Пай в ливне конфетти, держа передними копытами торт над головой. Твайлайт ничуть не удивилась, Старлайт издала стон, а Сумак просто сидел и плавил мозги при виде Пинки Пай, несущейся к нему с высоко поднятым тортом.
— Сумак Эппл! У тебя появилась немезида! Заклятый враг! Тот, кто ненавидит тебя больше всего на свете! — Пинки Пай пронеслась по гостиной, подпрыгивая на каждом шагу, и поставила торт на пол перед Сумаком. — Это очень важный момент в твоей жизни, Сумак Эппл!
— Я не понимаю, что происходит. — Сумак посмотрел на Пинки, и его мордочка сморщилась от смущения.
— Ну, я завела традицию еще тогда, когда Тарниш обзавелся первым заклятым врагом, своей заклятой немезидой, а потом Мод обзавелась одним, а вскоре после этого Лаймстоун — другим, а я — третьим, и эти моменты кажутся очень важными, как день рождения или годовщина, так что я стала отмечать это событие! — Пинки Пай сделала паузу, откинула голову назад и посмотрела в потолок. — Знаешь, я никогда не знала, что существуют злые геологи. Заклятая врагиня Мод — не очень-то милая пони. Вовсе нет. Я с ней встречалась, и она настоящая заноза в шее! И скучная. Они с Мод смотрят друг на друга и делают забавные вещи со своими бровями.
Наклонив голову, Сумак посмотрел на торт. Розовая глазурь была соблазнительной. Он умирал от голода. В большинстве случаев Сумак был внимательным, воспитанным и хорошо себя вел. Однако все это было отброшено, когда он погрузил мордочку в торт и принялся пожирать его. Это был праздничный торт, с яркими крошками внутри и восхитительной, приторно-розовой глазурью. Проголодавшись, он съел торт и пожалел, что у него нет стакана молока.
— Катрина — хитрый и опасный враг, — продолжала Твайлайт, — она одержима собственной красотой. Она тщеславна до такой степени, что это слабость. — Она сделала паузу, вздохнула и стала смотреть, как Сумак поглощает торт. — А еще она всесильный полулич, и, если честно, я не думаю, что смогла бы ее победить. Нам пришлось бы уничтожить ее филактерию, чтобы расправиться с ней, а я сомневаюсь, что она была с ней. Скорее всего, она бы уничтожила нас.
— Итак, я предполагаю, что она пришла в замок, добралась до лабиринта, попыталась схитрить, была схвачена нуль-големом-тюремщиком и брошена в одну из тех камер, в которых, несомненно, было нуль-железо, чтобы держать сильных магических заключенных на месте. — Старлайт, используя свою магию, стащила с торта Сумака немного глазури и съела ее. Она облизала губы, посмотрела на Твайлайт и добавила: — Она могла бы остаться запертой на веки вечные, если бы мы не пришли.
— Кое-кому нужно молоко! — Пинки Пай бросилась к холодильнику, подергивая хвостом.
— Я… не подумала об этом, то есть я не подумала о том, как сложно уничтожить полулича, — призналась Старлайт, склонив голову. — Прости меня. Я снова позволила своей агрессии взять верх. Ты права, Твайлайт. Она бы измотала нас, а потом забрала то, что хотела, но только после того, как сделала бы с Сумаком ужасные вещи из-за того, что он сказал.
— Что такое полулич? — спросил Сумак с набитым ртом. Он чмокал губами и слизывал глазурь с носа, когда Пинки Пай поставила стакан молока на пол рядом с ним.
— Не бери в голову, что такое полулич! — Трикси ответила очень твёрдым голосом, пытаясь высвободиться от Лемон Хартс, которая всё ещё выжимала из неё всю начинку. — Лемон Хартс, перестань говорить мне, какая я храбрая, и отпусти меня! Великой и могущественной Трикси очень нужно посетить комнату маленьких кобылок!
— Твайлайт, нам нужно отвезти тебя в больницу, а потом я устрою тебе вечеринку "Я снова сломала ногу!". — Пинки Пай, несмотря на веселые глаза, выглядела обеспокоенной. Повернув голову, она наблюдала за тем, как Трикси, освободившись из объятий Лемон Хартс, направилась в туалет.
Когда дверь закрылась, Пинки повернулась к Твайлайт и спросила тихим шепотом:
— Она ведь никогда раньше не была влюблена, правда?
Бросив взгляд на дверь ванной, Твайлайт покачала головой, но ничего не сказала. Она посмотрела на Лемон Хартс, потом на Пинки, которая выглядела необычайно задумчивой. Затем она посмотрела на Старлайт, которая, не обращая внимания, изучала фонарь.
— Неужели это так очевидно? — спросила Лемон Хартс.
Пинки и Твайлайт кивнули.
— Это просто небольшая влюбленность, вот и все. — Голос Лемон Хартс был не более чем вздох.
— Нам пора идти, — сказала Пинки Пай, подталкивая Твайлайт. — Скажи "доброе утро"…
— Доброе утро? — Твайлайт вскинула бровь.
— Сейчас около пяти утра, глупышка! — Пинки Пай высунула язык и подразнила. — Еще слишком рано, чтобы говорить "спокойной ночи"!
Голова Сумака была полна ила. Он барахтался в пропасти, существовавшей между сном и бодрствованием, и ему было трудно преодолеть этот рубеж. Все его тело болело, а разум сопротивлялся выходу из царства сновидений. Ему снились приятные, чудесные сны, но он с трудом вспоминал, что это были за сны.
Запах готовящейся еды привлек его к переходу через пропасть, он открыл глаза и принюхался. Он лежал в своей постели, один, и рот его был словно набит песком. Глаза были залеплены козявками, а в животе ощущалась тупая боль. Мозг протестовал против всех этих усилий, и ему было трудно даже думать.
Одеяло откинулось, и Сумак повернул голову. Он увидел Трикси, обрадовался ей и улыбнулся сонной, хотя и немного одурманенной улыбкой. Он протянул передние ноги, чтобы обнять ее, и затаился в ожидании. Долго ждать ему не пришлось. Он получил желанные объятия, нежно прижался к ней и поцеловал. Он почувствовал, как его поднимают с кровати и держат на весу.
— Малыш, у тебя отвратительное лицо.
— Отвратительное. — Сумак кивнул.
— Я собираюсь бросить тебя в ванну.
— Хорошо. — Сумак одарил мать простодушной улыбкой.
— Обидно. Я надеялась, что ты отоспишься от этой дурацкой фазы. По крайней мере, это облегчит процесс купания. — Трикси тихонько вздохнула и улыбнулась Сумаку. — Я просто сидела здесь и смотрела, как ты спишь, пока Лемон Хартс готовила обед.
— Обед? — Сумак с надеждой посмотрел на Трикси.
— Тыквенные равиоли и глазированная морковь.
— Ммм…
Трикси фыркнула, затем ее ноздри затрепетали:
— Надо будет постирать. Постельное белье пахнет мертвечиной. И от тебя тоже. Уф. Последний час я оттирала с себя вонь Замка Полуночи, а теперь чувствую ее на тебе, малыш.
— Вонь. — Сумак несколько раз моргнул, а потом хихикнул. — Вонючка.
— Мне невыносимо видеть тебя таким, малыш, меня беспокоит, что мы так поступили с тобой.
Сидя на стуле, Сумак тупым, пустым взглядом наблюдал за тем, как Бумер бегает по столу. Он был чист, пах цветами, и Трикси подстригла ему гриву. Это было приятно. Он был чист и свеж, от него приятно пахло, и все было замечательно.
Его голова тоже была почти пустой.
Бумер ударила по пухлой фиолетовой виноградине, отчего та покатилась по столу, и та поспешила за ней. Она набросилась на нее, разжала когти и принялась терзать бедную виноградину, разрывая ее нежную, тонкую мякоть, чтобы выпить ее сок. Вокруг виноградины образовалась постоянно растущая фиолетово-синяя лужа, пока Бумер, убедившись, что ее добыча мертва, протыкала ее когтями, когда кусала.
— Древесные драконы — это подвид виверн, — сказала Лемон Хартс, убирая посуду с обеда. — А эта — дикая охотница. Посмотрите, как она набросилась на бедный виноград.
— У него не было ни единого шанса, — сказала Трикси, поднимая чашку с чаем. — Сумак? Ты в порядке?
— Виноград! — Сумак смотрел, как Бумер глотает кровь, э-э, сок своей жертвы.
Когда Лемон Хартс убрала последнюю посуду, она поставила перед Сумаком огромную чашу с мороженым, а затем вытерла его лицо чистой тряпкой, пытаясь оттереть липкую морковную глазурь. Пока она это делала, Трикси с несчастным выражением лица смотрела на свою чашку с чаем.
— Он даже не корчится и не сопротивляется, — сказала Трикси тихим шепотом. — Ненавижу это.
— Ты хочешь, чтобы он плохо себя вел? — изумленно спросил Лемон Хартс.
— Да! — Трикси поставила чашку с чаем, и чай выплеснулся на стол. — Сумак в лучшем состоянии, когда он сопротивляется. Он лучше всего проявляет себя, когда ставит все под сомнение и требует объяснений! Я хочу, чтобы он боролся, сражался, рассуждал, чтобы он думал и оспаривал все, чему я его учу… и мне невыносимо видеть его таким.
Ничуть не обеспокоенный вспышкой Трикси, Сумак поднял ложку и принялся есть мороженое, пока его мама ворчала рядом с ним. Когда подошла Бумер, он протянул свою ложку и предложил ей мороженое, хотя от молочных продуктов у драконьих детенышей были ужасные газы. Последствия были недоступны для его нынешнего психического состояния, и он не обращал на них внимания.
— Я подстригла ему гриву, а он даже глазом не моргнул. — Трикси облокотилась на стол и горестно вздохнула.
— Ты хочешь, чтобы Сумак сопротивлялся? — спросила Лемон Хартс.
— Да, — пробормотала Трикси, — я воспитывала его в духе самостоятельности и независимости. Я воспитывала его как бойца. Даже несмотря на головную боль. — Подняв глаза, она увидела, как Лемон Хартс села обратно за стол.
Лемон Хартс прочистила горло, вежливо прокашлялась и сказала:
— Значит, вы воспитала его таким же, как ты…