Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 71

Внутри башня была просто роскошной, и Сумак никогда не видел ничего подобного. Стены были обшиты темным деревом, которое сверкало почти как зеркало. Он мог видеть собственное отражение в полу. На стенах висели латунные светильники, в которых мерцали огоньки, и стоял восхитительный запах, переполнявший его чувства.

У основания лестницы стоял темно-синий жеребец и приветствовал их. Он показался Сумаку знакомым, но маленький жеребенок не мог вспомнить, когда именно он видел или встречал единорога средних лет. Он остановился и уставился на высокого, царственно выглядящего жеребца-единорога. Трикси натолкнулась на него: из-за того, что у нее был только один глаз, восприятие глубины было затруднено, но она не споткнулась.

— Добро пожаловать, уважаемые посетители, меня зовут Найт Лайт, и я надеюсь, что вам понравится здесь находиться. — Респектабельный единорог средних лет склонил голову и одарил группу красивой улыбкой. — Вы должны простить меня, поскольку я не смогу остаться надолго. Сейчас напряженные времена… Эквестрийство и сохранение жизни требуют огромного количества времени.

Фокс, который теперь стоял рядом с Сумаком, склонил голову, а затем повернулся, чтобы оглядеть остальных. Он улыбнулся, подмигнул одним глазом, а затем лукаво кивнул Трикси и Лемон Хартс:

— Я всегда немного нервничаю, когда появляется мой босс, чтобы убедиться, что все идеально.

— Мне знакомо это чувство, — ответила Лемон Хартс. Она несколько раз моргнула, посмотрела на Найт Лайта, потом снова на Фокса. — Я работаю школьной учительницей и не слишком беспокоюсь о том, что могу что-то испортить, но когда кто-нибудь из моих начальников просит меня принести чашку чая, меня всегда охватывает ужас. Что, если я подам плохую чашку чая? Это было бы ужасно… по ночам мне снятся плохие сны.

— О, полагаю, я с удовольствием выпью ваш чай, — сказал Фокс голосом гладким и вкрадчивым, как шелк, трущийся о сам себя.

— Еще раз пофлиртуй с моей матерью, — тихим шепотом сказал Сумак, сузив глаза, — Только посмей.

— Сумак! — Трикси мягко ударила Сумака передней ногой по хребту, что было скорее предупреждающим толчком, чем чем-то еще.

— Что? — Сузив глаза, Сумак повернулся лицом к Трикси, но при этом посмотрел на Фокса, не желая отводить взгляд от хитрого единорога.

— Мои извинения, за бесстыдный флирт, но я ничего не имел в виду. — Фокс склонил голову и одарил Сумака харизматичной улыбкой.

— А я милый, маленький и пушистый… это не помешает мне вырывать у тебя зубы один за другим.

— Сумак! — Трикси топнула копытом по полу. — Что ради зеленых пастбищ Селестии на тебя нашло? Мне что, нужно найти угол, чтобы поставить тебя в него? Это на тебя совсем не похоже! — Уголок не забинтованного глаза Трикси начал подергиваться, а хвост завилял вокруг задних ног.

Нахмурившись и раздражаясь от недосыпания, Сумак выпятил нижнюю губу и снова повернулся лицом к Трикси:

— Ты с Лемон вместе. Я не позволю, чтобы кто-то другой пришел и все испортил.

— Я думаю… — несколькими плавными шагами Найт Лайт вышел вперед и встал рядом с Сумаком, — что один маленький жеребенок нуждается в обеде. Боже, мой маленький Шайнинг Армор так оберегал свою мать, но когда он был голоден или раздражен, это проявлялось в виде откровенной агрессии. — Нахмурив брови, Найт Лайт взглянул на Фокса. — Будь внимательнее к своим словам, Фокс, иначе, я думаю, этот жеребенок попытается оттяпать у тебя кусочек. Лисий хвост — великолепный трофей.

— Трикси смущена и растеряна.

— Я не думаю, что Сумак сделал что-то плохое, — сказала Пеббл, шагнув вперед.

— Пеббл, дорогая, не вмешивайся. — Октавия тоже шагнула вперед и встала рядом с Пеббл. — Дорогая, пожалуйста, веди себя хорошо.

— Нет. — Пеббл подняла на Октавию свой каменный взгляд, а ее уши наклонились вперед. — Я не буду просто стоять здесь и позволять Сумаку попасть в неприятности, когда он не сделал ничего плохого. Фокс вел себя как гад…

— Пеббл! — Мордочка Октавии сморщилась. — Что на тебя нашло?

Найт Лайт откашлялся, и его выражение лица стало строгим, но мягким:

— Я предлагаю оставить все как есть, пока эмоции и напряжение не взяли верх. Фокс сказал что-то невпопад, и этот благовоспитанный молодой жеребенок встал на защиту чести кобыл, о которых он обязан заботиться.

— Никогда еще не было такого, чтобы джентельпони вставал на защиту моей чести. — Лемон Хартс начала краснеть, а ее копыта зацокали по полу. — Спасибо, Сумак. — Пока она говорила, Трикси закатила глаза и издала прерывистый вздох, который Лемон Хартс проигнорировала. Отойдя от Трикси, Лемон Хартс подошла к Сумаку, наклонила шею и поцеловала Сумака в ухо. Чуть приподняв голову, она прошептала: — В следующий раз обойдись без угроз физической расправы, пожалуйста, и все будет просто замечательно.

Несколько раз моргнув, Сумак неохотно кивнул головой и согласился:

— Ладно.

— Хорошо. Теперь, когда драма закончилась, мы можем подняться наверх и пообедать. — Улыбаясь, Найт Лайт жестом указал на лестницу. — Сначала дамы… мы бы не хотели снова расстраивать молодого мистера Сумака…

Уставившись на недоеденную еду, Сумак почувствовал, что ему слишком жарко. Затылок был горячим, пылающим, а лицо словно держали над огнем. Он чувствовал давление слез между глазами и носом, отчего ему становилось не по себе и муторно. Он с трудом мог насладиться своим тыквенным карри с нутом и рисом, который ему нравился, но был слишком расстроен, чтобы есть.

Потребность хорошенько поплакать вылилась в сильную дрожь, от которой у него застучали зубы и он чуть не прикусил язык. Мало того что слезы требовали выхода, Сумак еще и сдерживал зевоту. Он понимал, что и так находится на тонком льду, и не хотел больше делать ничего такого, что могло бы поставить под угрозу его поездку на кладбище.

— Итак, позвольте спросить, зачем молодому жеребенку идти на кладбище? — Фокс склонился над своей тарелкой и сосредоточил внимание на Сумаке, надеясь вовлечь жеребенка в добродушную беседу.

Прищурившись на Фокса, Сумак ничего не ответил.

Устало вздохнув, Трикси попыталась спасти ситуацию:

— У меня не самая лучшая репутация во многих местах. Многие города и деревни были не слишком рады меня видеть. Таких пони, как я, прогоняют из города, но никто не прогоняет пони с кладбища. Мы с ним укрывались там… мы отдыхали. Это было наше безопасное место, потому что оно находилось достаточно близко к городу, чтобы опасности дикой природы по большей части оставались в стороне.

— Потрясающе, — ответил Фокс.

— Сумак начал делать оттиски с надгробий, а именно с тех, которые рассказывали какую-то историю. У него была целая коллекция, — Трикси сделала паузу, и ее грудь сжалась, как будто она икала, — у него их было так много, и они были ему так дороги… мы потеряли их во время пожара.

На глазах у Сумака выступили слезы, и он испугался, что дамба в любой момент может прорваться, раз уж появилась течь. Он подумал о своей потерянной коллекции, но не хотел об этом думать. Он снова уставился в свою тарелку, жалея и желая остаться в одиночестве, чтобы спокойно поплакать.

— Это бессмысленная трагедия. — Слова Фокса прозвучали искренне и печально. — Найт Лайт, у нас есть избыток трубок для свитков, огнеупорных и защищенных от стихий. Конечно, мы могли бы выделить несколько штук, верно?

— О нет, я не могу принять…

— Простите, мисс Луламун, — сказал Найт Лайт мягким, нежным голосом, подняв копыто, чтобы заставить ее замолчать. — У нас их сотни, и они заполняют наши шкафы. Мы используем их для перевозки наших депеш. Нескольких из них с лихвой хватило бы для хранения внушительной коллекции оттисков для Сумака. Хобби, сохраняющее историю, следует поощрять.

Выпятив нижнюю губу, Сумак обратил свой горестный взор на Трикси и обрушил на нее все, что у него было:

— Пожалуйста? Я знаю, что вел себя плохо и не заслужил этого, но, пожалуйста? Пожалуйста?

— Сейчас, мисс Луламун, я бы очень хотел примириться с вами. Я обидел юношу своими неосторожными словами и хотел бы загладить свою вину перед ним. — Фокс склонил голову и сложил передние копыта вместе перед собой. — Кроме того, Найт Лайт прав… сохранение истории — исключительное хобби, и его следует поощрять.

— Хорошо, — ответила Трикси и отвернулась от Сумака, так как ей было невыносимо смотреть на его грустную мордочку. — Сумак примет ваше предложение о мире и будет вести себя хорошо без дальнейших инцидентов. По крайней мере, лучше.

Опустившись в кресло, Сумак почти исчез под краем стола. Бумер, которой очень хотелось спать, воспользовалась этой возможностью, чтобы сползти с его рога и заползти на стол. Зевнув, полусонная, она принялась исследовать тыкву с карри, которая была примерно такой же оранжевой, как и она сама. Наклонившись над тарелкой Сумака, она принялась обнюхивать еду, чтобы понять, есть ли там что-то, что может ей понравиться.

— Я скучаю по маленькому дракончику, — заметил Найт Лайт, наблюдая за Бумер. — Столько любопытства. И они могут быть такими умными. Какое-то время Спайк учился быстрее Твайлайт. Ее очень раздражало, как легко он запоминал целые книги. Ей приходилось очень много работать, чтобы не отставать от него. Могу честно сказать, что Твайлайт училась лучше, потому что рядом с ней был Спайк.

— Хм… — Трикси повернула голову и бросила задумчивый взгляд на Сумака, который все еще сидел в своем стуле с несчастным видом.

Сняв очки, Сумак потер глаза передней ногой, затем, не удовлетворившись этим, потер их снова. Он снова надел очки, немного приподнялся и стал наблюдать, как Бумер выковыривает из карри горох. Его шея и лицо словно поджаривались на открытом огне, а давление в носовых пазухах стало невыносимым.

— Извините… — Октавия вытерла рот салфеткой, улыбнулась и отодвинула свое кресло от стола. Она отошла от стола, подошла к месту, где сидел Сумак, и, не говоря ни слова, потянула его за переднюю ногу со стула, отчего он опустился на пол. Передней ногой она поддержала его и не дала упасть.

Затем, все так же молча, она потащила его прочь от стола и к лестнице.

— Иногда быть интровертом просто невыносимо, — сказала Октавия, вытирая лицо Сумака прохладной влажной тряпкой, которую она достала из шкафчика.

Деревянная крышка сиденья унитаза была прохладной и довольно уютно прилегала к спине Сумака. Он закрыл глаза, пока Октавия вытирала его лицо и утирала слезы, текущие по щекам, — щеки горели от смущения и стыда за то, что он оказался в таком неловком положении. Было странно находиться в роскошной ванной комнате с незнакомой пони. Ванная — это личное место, где происходят личные вещи.

— Иногда все накапливается, и тебе нужно хорошенько выплакаться, но так неловко пытаться выйти из социальной ситуации, потому что ты не хочешь привлекать к себе внимание. Это только усугубляет проблему, и ты остаешься несчастным.

Жеребенок удивился, как это Октавия поняла, что именно он чувствует.

— Винил, она экстраверт, но она очень внимательна к моим нуждам. Она умна. Когда она видит, что мне тяжело или что я перегружена, она устраивает сцену или делает что-то совершенно глупое, чтобы я могла сбежать, не привлекая к себе внимания. А теперь сморкайся.

Почувствовав, что к его носу прижата ткань, Сумак несколько раз высморкался. Ткань отдернули, и он почувствовал, как горячая мокрая тряпка протирает ему нос. Открыв глаза, он посмотрел на Октавию, которая сидела перед ним на полу. После нескольких секунд задумчивого размышления он решил, что Октавия ему нравится, и он считает ее милой пони.

— Вы с Пеббл можете быть интровертами вместе. На самом деле, я подозреваю, что мы втроем отлично поладим. Мы можем быть все вместе и наслаждаться тишиной. — Она сделала паузу, сделала несколько последних вытираний, а затем продолжила: — Итак, мы собираемся пойти и хорошо провести время сегодня днем, а ты постарайся немного вымотаться, если сможешь, потому что я думаю, что тебе нужно вздремнуть. Ты согласен?

Сумак кивнул, но ему не хотелось ничего говорить.

— Очень хорошо. Посиди здесь несколько минут и возьми себя в копыта. Я посижу здесь с тобой. На самом деле я чувствую, что мне тоже нужно немного времени, поскольку у меня было ужасное беспокойство, потому что мне казалось, что я устроила сцену, когда вытащила тебя из столовой. Это было очень напряженно, и я все время беспокоилась о том, что обо мне подумают другие.

Протянув левую переднюю ногу, он положил копыто на шею Октавии, а затем просто сел на крышку унитаза, затих и был благодарен за эту передышку.

— Когда ты решишь, что готов, просто дай мне знать, и мы вернемся к остальным. Никакого давления. Потрать столько времени, сколько тебе нужно, и не волнуйся, что я буду проявлять нетерпение. Я понимаю, и мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь сделал это для меня, когда я была маленькой.

— Спасибо, — проворчал Сумак.