Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят
Глава 72
Некоторые считали кладбище Кантерлота и его катакомбы жутким местом, но Сумак не относился к их числу. В шумном, суетливом городе это место было островком спокойствия и тишины. Оно находилось на самом нижнем уровне Кантерлота, ниже жилых кварталов, прижавшись к самому пику Кантерхорн. Катакомбы были вырыты в горах, и в них имелись гостеприимно распахнутые ворота, манящие посетителей зайти и исследовать их.
Поскольку завтра должна была состояться свадьба века, кладбище было последним местом, где кто-либо из пони хотел оказаться, и это вполне устраивало Сумака. Его не смущало, что место было пустынным. Пройдя через ворота, он вместе с Пеббл бродил вдоль надгробий, выискивая что-нибудь интересное. Здесь были могилы в земле и надземные склепы, каждый из которых образовывал свой собственный маленький город со зданиями и кварталами.
Вскоре он нашел то, что искал, — надгробие, испещренное надписями. Именно в таких местах он учился читать и оттачивал свое мастерство до нынешнего уровня. Усевшись в траву, он устроился поудобнее и принялся за чтение, а Пеббл уселась рядом с ним.
Капитан Респлендент Валур был отцом восьмерых детей, вырастившим пять прекрасных жеребцов и трех отличных кобыл, которые служили в гвардии, как и их отец. Двое из его сыновей и одна из дочерей встретили свой конец раньше него. Он пережил и свою жену, тоже служившую в гвардии, и звали ее Либерти Спаркс. Моргнув, Сумак вникла в происходящее. Крошечный башмачок под именем Реcплендента Валура указывал на то, что он земной пони, а крошечный символ рога под именем Либерти Спаркс — на то, что она единорог. Оглядевшись по сторонам, он обнаружил ее могилу рядом с могилой ее мужа, вернее, он нашел памятный знак, свидетельствующий о том, что тело хоронить не пришлось.
Торжественно кивнув, он признал принесенные жертвы и достал лист бумаги и угольный стержень. Подняв их в воздух, он с помощью магии очистил надгробие от мха, птичьего помета и налипшей грязи. Чистый камень лучше натирается. Положив бумагу на надгробие, он закрепил ее магией и начал растирать углем. Вскоре у него получился прекрасный оттиск, который он свернул и засунул в огнеупорный тубус для свитков.
Это была первая вещь из его новой коллекции, которой он очень дорожил.
Вздохнув, он убрал несколько сорняков вокруг надгробия, а затем улыбнулся, чувствуя удовлетворение от проделанной работы. У него появился кусочек истории, надгробие стало выглядеть немного лучше, а территория вокруг него — немного опрятнее. Он оглянулся, чтобы посмотреть, чем занимаются взрослые, и прищурился в их сторону. Винил сидела на краю одеяла под зонтиком, а рядом с ней — Октавия. Трикси и Лемон Хартс распаковывали свои сумки, доставая книги и другие вещи. Единороги приносили с собой цивилизацию, куда бы они ни отправлялись, так говорили Сумаку.
Фокс вместе с другими стражниками рыскал по краю кладбища.
Повернувшись, Сумак увидел Пеббл, которая, казалось, была очарована надгробиями, и после минутного разглядывания она повернулась к нему лицом. Сумак все еще был немного раздражен, чувствовал себя не в своей тарелке, испытывал страх, неуверенность и усталость, но, взглянув в глаза Пеббл, он почувствовал себя лучше.
— Спасибо, Пеббл.
— За что?
— За то, что познакомила меня с Октавией и Винил.
— О. — Пеббл медленно моргнула. — Октавия долго говорила со мной об этом. Она сказала, что для развития моего характера полезно так вдумчиво думать о нуждах и желаниях других пони, а потом пытаться понять, как сделать так, чтобы им было хорошо. Признаюсь, я эгоистка и слишком сосредоточена на себе и своих желаниях.
Сумак растерянно моргнул, не зная, что ответить. Иногда Пеббл говорила такие вещи, которые не укладывались у него в голове, как сейчас. Она была странной, но она ему нравилась. Теплые мурашки пробежали по шее, а уши встали дыбом, когда он осознал, что смотрит в глаза Пеббл.
Подхватив свое снаряжение, Сумак двинулся дальше, на поиски другого надгробия. Далеко идти не пришлось, и Пеббл оказалась прямо за ним. Навострив уши, он услышал смех, доносившийся с мест, где сидели взрослые, и услышал, как Лемон Хартс упомянула Бумер. Маленький дракончик съел слишком много карри и теперь находился в пищевой коме, пока переваривал плоды своего чревоугодия.
Пока он бродил туда-сюда, он думал о том, как Найт Лайт объяснил, что постоянное поедание и последующая дремота Бумер способствуют развитию ее мозга. Скоро, как и у Спайка, у нее будет взрыв интеллекта, и она будет испытывать терпение всех окружающих пони, задавая миллион вопросов обо всем на свете.
Вздохнув, он опустился перед многообещающим надгробием. Оно было большим, хорошо украшенным и испещренным словами. Здесь покоится Стабби Тейлвинд, похороненный по частям. Далее следовал список травм и потерь, которые Стабби понес во время службы в страже. Ухо, глаз, второе ухо, правая передняя нога, левое крыло, а после всего этого его разорвал пополам алмазный пес, когда он защищал поселение фермеров. Напевая про себя, Сумак привел в порядок надгробие Стабби, с помощью телекинеза счищая мох, лишайник и грязь. Он достал свежий лист бумаги, прижал его к камню, закрепил магией и, используя уголь, сделал набросок, запечатлев историю Стабби на бумаге. Такой пони, как Стабби, заслуживал того, чтобы о нем помнили.
— Ой, — заметила Пеббл очень серьезно. — У Стабби была тяжелая жизнь.
— Да, но я не думаю, что он когда-нибудь сдавался. Он умер на службе, а это значит, что, потеряв ногу, крыло и другие части тела, он все равно остался в гвардии. — С величайшей осторожностью Сумак свернул оттиск и засунул его в тубус со свитками.
— Некоторые пони просто не знают, когда нужно остановиться. — Через мгновение Пеббл добавила: — Я хотела сказать комплимент. Я бы никогда не стала пренебрежительно относиться к Стабби или таким пони, как он. Не после того, через что прошел мой отец. Он не солдат, но он сражается за доброе дело.
— Трикси — член Спартанцев Спаркл… Я даже не понимаю, что это значит, но я горжусь ею. — Сумак начал осматриваться в поисках других перспективных надгробий. — Мне кажется, я не гожусь в герои. Я слишком эмоционален и слишком переживаю по любому поводу.
— Мне кажется, ты себя недооцениваешь, — ответила Пеббл. — Эмоции можно контролировать. С ними можно справиться. Но я думаю, что я последняя пони, которой стоит об этом говорить, потому что у меня проблемы с характером. Я не знаю, кем хочу быть. Мне нравится готовить, но мне также нравится преподавать. Я имею в виду, мне действительно нравится преподавать. Это приносит удовлетворение.
— Забавно… У меня есть кое-что общее с Лемон. Она тоже не создана для того, чтобы быть героем. В каком-то смысле мне от этого легче. Не знаю. — Сумак пожал плечами и продолжил разглядывать окрестности, пока на него светило теплое осеннее солнце.
— Тебе пять лет, — заметила Пеббл. — Многое может случиться, пока ты растешь. Дай себе время и не обманывай себя. — Протянув копыто, она ткнула Сумака в спину. — Если приключения и героизм тебе не по душе, это тоже хорошо. Просто не занижай себе цену.
— Что это вообще значит? — спросил Сумак.
Немного подумав, Пеббл пожала плечами:
— Понятия не имею. Но Октавия, моя мать и мой отец говорят это друг другу и мне. Чаще всего это говорит мой отец, когда у него случается один из моментов.
— Забавно, Пеббл, думать о том, что у твоего отца проблемы. Ведь он должен быть великим храбрым героем. Великий искатель приключений. Он отправляется в путь и совершает удивительные вещи вместе с Дэринг Ду. — Сумак снова посмотрел в глаза Пеббл и почувствовал, что его шея снова стала теплой, но не от гнева. Ему показалось, что Пеббл выглядит мягкой, и он захотел прикоснуться к ней.
— Я тоже не знаю, что с этим делать. — Пеббл несколько раз моргнула, а затем отвернулась от Сумака, так как ее щеки слегка потемнели. Потянувшись передней ногой, она потерла мордочку боковой стороной щетки, а затем снова опустила копыто на землю. — Мой отец, судя по словам мамы, действительно не думает о себе, поэтому мы должны заботиться о нем. На днях она долго беседовала со мной. Я больше не могу пользоваться его неуверенностью в себе, даже ненамеренно. Я еще не все поняла.
— Я думаю, у Трикси есть проблемы с уверенностью в себе, но я также думаю, что она становится лучше. — Повернув голову, Сумак посмотрел на мать, наблюдая, как она смеется вместе с Лемон. Ему было приятно видеть, как они смеются вместе. Он хотел, чтобы они обе были счастливы, и он хотел быть счастлив вместе с ними. — Пеббл, я не помню, как это — иметь рядом и мать, и отца. Мне все труднее и труднее вспоминать Флэма и Белладонну, моих родителей. С каждым днем мои воспоминания о них все больше тускнеют. Я не уверен, но мне кажется, что я снова хочу иметь семью.
Пеббл ничего не ответила, только сидела и смотрела на взрослых вместе с Сумаком.
Пока карета грохотала по мощеным улицам Кантерлота, Винил Скретч достала свою изрядно потрепанную грифельную доску, на которой оранжевым мелом написала несколько слов. Она поднесла ее к лицу Фокса и издала несколько беззвучных ворчаний, чтобы подчеркнуть свою настоятельную необходимость.
Нам нужно заехать в магазин игрушек.
Подняв бровь, Фокс некоторое время изучал немую кобылу, а затем перевел взгляд на Пеббл и Сумака. Через несколько секунд он открыл боковое окно, высунул голову наружу и что-то сказал стражникам о том, что нужно заехать в магазин игрушек. Затем он вернул голову внутрь, закрыл окно и улыбнулся Винил, но не кокетливо.
— Винил, почему именно магазин игрушек? Разве ты не можешь купить вещи для своих шалостей в другое время? — Октавия подтолкнула Винил коленом, и ее мордочка озабоченно сморщилась. Повернувшись лицом к Фоксу, который сидел напротив нее, она негромко сказала: — Прости, Фокс, иногда она впадает в определенное настроение, и ее просто невозможно переубедить. Наверное, ей нужен чихательный порошок, пастилки для пукания или еще больше сумасшедших конфет.
Протянув одно копыто и двигаясь как старая кобыла, Винил чмокнула Октавию в нос. Затем она подняла свою грифельную доску, на которой было написано следующее. Позже ты наденешь клоунский нос и радужный парик с галстуком-бабочкой в горошек.
— Винил… — Октавия закатила глаза и покачала головой, понимая, что ругать подругу бесполезно. Ее щеки потемнели, а потом она прошептала: — Я оставила это в Понивилле.
Вот почему мы должны заехать в магазин игрушек, — написала Винил на грифельной доске, скрипя мелом.
Карета наполнилась звуками щебетания Октавии, и к ней присоединилась Лемон. Сумак, чувствуя себя неловко, даже не хотел думать о том, что происходит, ерзал на своем сиденье и изо всех сил старался не смотреть на Пеббл. Лучше было не думать об этом.
Первое, что увидел Сумак, войдя в магазин игрушек, — паровоз, из которого вырывались черные клубы копоти. Он застыл в дверях и не двигался. Лимон легонько подтолкнула его с дороги и разблокировала вход. Теперь он стоял возле двери и просто смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Он не часто бывал в магазинах игрушек, так как крайняя бедность не позволяла устраивать в игрушечных лавках праздник потребительства.
Трудно было все охватить взглядом. Сумак просто стоял в оцепенении, не в силах пошевелиться. Его внимание было приковано к кукле Твайлайт Спаркл, которая мочилась сама, если дать ей бутылочку. Он стоял и моргал, не зная, как к этому отнестись. Принцесса Твайлайт Спаркл, на коробке было ясно написано, что она принцесса, у нее даже была корона и все такое, пьет из бутылочки и мочится. Сумак был в полной растерянности и не знал, что сказать Принцессе Пи-Пи Твайлайт Спаркл.
Эй, иди и выбери себе плюшку, чтобы лучше спать. Перед его лицом появилась грифельная доска Винил, и Сумак несколько раз моргнул, вглядываясь в нее и читая написанные на ней слова. Он не знал, как на это реагировать. Ему не нужна была плюшка. Жеребчики не играли с куклами. Нахмурив брови, Сумак сделал шаг назад от грифельной доски.
— Нет, не думаю, что она мне нужна. Я не какой-нибудь маленький жеребенок. Я не трусишка.
Слова на грифельной доске Винил были стерты и заменены следующими. Мне нужно выбить из тебя дурь?
Потрясенный, Сумак поднял глаза от этих слов и вгляделся в лицо Винил. Он не мог видеть сквозь темные очки, и ему было трудно понять, шутит она или говорит серьезно:
— Что?
Торопливо были нацарапаны новые слова. Я серьезно, я достану тебя, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Большая подушка прямо в лоб должна выбить из тебя всю дурь. Вот только не знаю, что делать с остальным.
Сузив глаза, Сумак уставился на мелкий шрифт, выведенный на маленькой грифельной доске. Что-то подсказывало ему, что это не пустая угроза, что Винил подождет, пока он ослабит бдительность, и тогда она его уничтожит. Она была коварна, и он видел слишком много доказательств этого. Теперь, подняв голову, он обдумал свое положение и подумал о том, что, возможно, ему придется отшутиться, чтобы выпутаться из этой ситуации. Но… он не был маленьким жеребенком, и ему не нужны были плюшки.
— Она сделает это, Сумак. Она выбьет из тебя всю дурь. Однажды она сделала это со мной. С тех пор я не туплю. — Выражение лица Пеббл было нечитаемым, а ее пустой взгляд — пронзительным. — Однажды она и папу достала. Она устроила в доме торнадо из подушек, и он не смог от него убежать. Она его поймала. Но папа не понял, что к чему, и продолжает глупить время от времени.
Октавия захихикала, а Сумак стоял и молчал, не зная, что сказать.
Выбирай плюшку, мой ученик, или встретишь мой гнев. Винил подняла грифель, и ее рот превратился в тонкую, плотно сжатую линию. Единорог-альбинос нависла над Сумаком, угрожая ему, и ждала, когда он выполнит ее указания. Чтобы заставить его двигаться, она стерла слова на грифельной доске, а затем нарисовала подушку, врезающуюся в пони с рогом на голове. Из головы единорога вылетел большой кусок с зазубринами и надписью "глупость", а затем Винил нарисовала грозовую тучу с молниями, из которой сыпался дождь подушек.
— Мне нужно найти комнату для кобылок! — Лемон Хартс, хохоча, как ненормальная, пронеслась через магазин игрушек, расталкивая других пони, пока направлялась к задней части.
— Хорошо, я сделаю это, — сказал Сумак, беспокоясь о том, что его мозг может вывихнуться и вылететь из уха. Он огляделся по сторонам и заметил витрину с плюшевыми принцессами. Здесь были также медведи, зайчики, плюшевые сельскохозяйственные животные и даже плюшевые монстры. Но его внимание привлекли плюшевые принцессы.
Удрученный, с опущенными ушами и обвисшим хвостом, он подошел к витрине с принцессами, чтобы получше рассмотреть ее. Ему было всего пять лет, но он не нуждался в плюшке для сна, не нуждался в ночнике и не боялся темноты, потому что у него был рог, который мог излучать свет. Высоко подняв голову, он смог зацепиться подбородком за край деревянной корзины, где были свалены плюшевые принцессы.
Он заметил Селестию с растрепанной гривой и царственной улыбкой на мордочке. Увидев ее, он вспомнил о настоящей принцессе Селестии. Она хотела, чтобы он вступил в гвардию, чтобы ее солдаты стали сильнее. Мысль об этом заставила его задуматься, и он уставился на пришитую улыбку Селестии. Теперь в ней было что-то угрожающее, и от взгляда на нее у него по спине побежали мурашки. В игрушке было что-то странное, что его пугало. Возможно, дело было в глазах-пуговицах.
Может, лучше медведя?
Плюшки Твайлайт Спаркл, похоже, пользовались популярностью, так как в корзине их оставалось очень мало. Твайлайт ему нравилась, но он не был уверен, что хочет с ней спать. Кроме того, если он снова попадет в беду, а это было вполне вероятно, учитывая его настроение, ему придется писать эссе, а это невозможно, если за ним будет наблюдать плюшка Твайлайт Спаркл.
Он перевёл косой, обвиняющий взгляд на плюшку Луны, подозревая, что именно она навевает ему дурные сны, связанные с падениями и горячими иcполосованными булками. Рассеянно дернув ушами, он потер копытом заднюю часть тела, думая о Грэнни Смит и ее желании выпороть его. Нет, он не хотел видеть в своей постели Луну-плюшку, так как она, несомненно, все испортит.
Оставалась… Принцесса Пронырливая. Его взгляд упал на плюшку Кейденс, которая смотрела на него сверху. Только у Кейденс не было никаких зловещих мотивов, связанных с ним, самое худшее, что она делала, — это шпионила за ним. Повернув голову, он посмотрел на Трикси, потом снова на Кейденс. Он очень хотел, чтобы Трикси нашла свою любовь и была счастлива. Да, Кейденс была принцессой-покровительницей особенных пони, и Сумака это вполне устраивало.
— Давай, Сумак, делай выбор. Я не позволю Винил дразнить тебя, и мы все поддержим твой выбор принцессы. — Октавия придвинулась поближе к Сумаку и подождала, пока он сделает выбор.
— Твайлайт Спаркл — хороший выбор, — сказала Трикси, — но тот факт, что она мой босс, может повлиять на мое решение.
— Принцесса Луна знает, что такое вспыльчивость. — Слова Пеббл были несколько загадочными, и она не стала уточнять. Встав на задние ноги, Пеббл достала плюшевую Луну, зажала ее в правой передней ноге, а левой погладила гриву Луны. — Я чувствую себя глупо и неуместно, прося игрушку, но можно мне?
— Конечно, Пеббл, — мягким голосом ответила Октавия. — Думаю, нам всем будет легче, если ты иногда будешь вести себя как жеребенок.
Чувствуя себя более чем неловко, Сумак взял розовую пони-принцессу из корзины. По крайней мере, темно-синий был мужским цветом. По его шее пробежала сильная щекотка, и он вздрогнул, едва не уронив Кейденс обратно в корзину.
Отлично, теперь нам точно нужно держать его подальше от Пеббл. Винил подняла свою грифельную доску и затряслась от беззвучного смеха.
— Винил, прекрати! — потребовала Октавия. — Посмотри на него, ему очень неловко.
Фыркнув от досады, Винил устремила свой пристальный взгляд на Октавию. Между ними произошел некий молчаливый обмен мнениями, о котором Сумак знал, но не понимал, о чем идет речь. Винил вытерла грифельную доску и ткнула Октавию в нос кусочком оранжевого мела, оставив пыльную кляксу.
Затем, торопясь, она начертала на грифельной доске несколько слов, которые протянула Сумаку. Ты сделал прекрасный выбор, не переживай. Не забывай, что я глупая пони. А теперь давай, помоги мне купить товары для розыгрышей на свадьбу.
— Винил… — ныла Октавия, — … обязательно быть такой ужасной?