Сказки служивого Воя

Часть 17 Яблочный пирог

Можно ли сойти с ума от яблочного пирога? А от любви?

— Здравствуй, Эпплджек, — поздоровался белый единорог с фермершей, зайдя в дом.

— Здоров, — немного растерявшись, ответила кобылка. — Как служба?

Кольцо фыркнул, но ответил: «Нормально».

— Слыхала, вы недавно атаку отразили. Молодцы!

— Спасибо.

— Трудно было?

— Как всегда, — слегка замялся единорог, не решаясь рассказывать о побоище, устроенном за лесом. — Как там… Эпплблум?

— Уже лучше, пойдем, она хотела тебя видеть, — поманила за собой на второй этаж Эпплджек.

Единорог шел следом, невольно любуясь краем глаз каждым движением гибких бедер золотогривой фермерши. Отличительный знак в ввиде трех красных яблочек, «Как же он ей подходит!» — подумал Кольцо. Хорунжему стало невероятно стыдно: «Эпплджек к тебе со всей душой, а ты? О столь прекрасной пони думаешь столь пошлые мысли! Айяйяй! Что сказал бы папа?» — промчался голос совести в его голове. Эпплджек неспешно осеклась, но, не поймав на себе чужого взгляда, продолжила путь.

— Ну, вот, входи! — сказала у двери зеленоглазая красавица, пропуская единорога вперед, в комнату, освещенную тусклым светом ночника. — Ну-ка, погоди! Ты чего это так покраснел, сахарок, заболел что ли?

— Неет! Просто, тепло у вас дома, а я ещё и в меховой шапке, — отмазался Кольцо, натянув на физиономию улыбку.

— А, тогда ясно!

Светлый единорог прошел в комнату к маленькой кобылке и тут же оказался в цепких объятиях малышки уже без банта, но с вычесанной гривой и чистой шерсткой.

— Кольцо, — воскликнула Эпплблум зарываясь мордочкой в белую шерстку жеребца. — Я так рада тебя видеть!

— И я рад!

— Эпплблум, ты почему не в кровати? — возмутилась старшая сестра.

— Но, Эпплджек…

— Никаких но, быстро в кровать!

Малышка прихрамывая, запрыгнула на кровать и мордочкой зарылась под одеяло. Эпплджек и Кольцо присели рядом с кроватью, украшенной резными яблоками, как из-под одеяла показалась светло-жёлтая мордочка и грустные янтарные глазки.

— Кольцо, а… расскажи, как ты получил свою кьютимарку!

— Эпплблум, тебе же сказали, что у воев так не принято… — начала было осаживать сестренку фермерша, как её прервал единорог.

— Всё в порядке, Эпплджек, я обещал, что расскажу. Только единственное, о чем попрошу — это никому не рассказывай! Договорились? — обратился единорог к маленькой земной пони.

— Договорились!

Глазки малышки заметно повеселели, а по мордочке разлилась улыбка. Эпплджек тоже навострила ушки и, стянув свою ковбойскую шляпу, начала слушать.

— Когда мне исполнилось 9 лет, отец стал брать меня с собою в патруль вдоль линии границы…

 — Пап, я готов.

— Чего? — недоуменно протянул мускулистый земной пони с лимонно жёлтой шерстью и темно русой гривой, одетый в чёрный долгополый мундир с серебряными погонами на воротнике. На груди разместились три ордена феникса, представлявшие собою аккуратные платиновые кресты с фениксом в центре.

— Виноват! Воспитанник хутора Волчья яма, к выходу готов, — отрапортовал невысокий жеребенок-единорог с белой, как мука, шерсткой и светло-коричневой гривой, одетый в темно-синюю гимнастёрку и идентичную по цвету бескозырку с красной тульей.

— Готов?

— Так точно, товарищ есаул! — отрапортовал жеребчик, поправляя седельный мешок.

— Ну, тогда присядем на дорожку.

Вой-офицер присел на скамью, а жеребёнок сел рядом. Лишь старые часы с кукушкой, висящие на выбеленной стене, монотонно отмеряли секунды. Кольцо обратил взор на старый портрет, где был запечатлен статный жеребец-единорог с проседью в гриве и тяжелым взглядом, одетый в чёрный длинный жупан с полковничьим нагрудным знаком. Голову этого славного воя венчала чёрная шапка со спускающимся к спине тёмно-желтым шлыком. Кольцо хорошо помнил истории о своём далёком предке, полковнике Мунвардене, одном из славнейших воев, который по, семейному приданию, в юности даже спас саму принцессу Луну.

— Ну, в добрый путь! — земной пони встал и зашагал к выходу.

У дверей грозного есаула встретила объятиями темно-серая кобылка, земная пони, слегка прикусив и еле слышно шепнув ему на ушко, чтобы сына поберег, она ещё раз крепко обняла супруга.

Около дома своего офицера дожидался внушительный отряд разномастных жеребцов в войсковой справе и при оружии. Вой сошел по деревянной лестнице и, водрузив на голову черную шапку, направился к строю. Кольцо шагал следом.

— Товарищ есаул, отряд готов выступать! — отрапортовал молодцеватый жеребец земной пони с довольно забавными усами.

— Тогда в путь!

Строй двинулся и поскакал вдоль чернеющего леса. С порога глазами, что могут быть только у матери, их провожала, стараясь не заплакать, темно-серая пони. Ещё пять кобылок, земных пони, все с заплетенными в тугую косу гривами и хвостами со двора наблюдали удаляющийся строй.

Четыре дня отряд воев пробирался по тайге, по местечкам потаенным, там, где смерть таят кусты, где овраги словно окна в Тартар с непонятно какими монстрами, засевшими внутри. Лес, дремучий, как море, расступался перед строем, как волны перед кораблём. С каждым днем Кольцо всё больше привыкал стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы. Он всегда хотел быть похожим на своего отца, сильного, смелого, выносливого, настоящего Воя. Вот, очередной день в пути клонился к концу, все, даже опытные вои, имели изрядно измотанный вид, не говоря уже о маленьком жеребёнке, но Кольцо продолжал держаться, хоть уже и копыта не носили.

Долгожданный отдых, хотелось упасть и уснуть, копыта изнывали и подкашивались. От усталости Кольцо лег, поджав под себя копыта и стянув бескозырку, уткнулся в нее мордочкой и моментально уснул. Многие вои последовали его примеру. Однако привал продлился недолго.

— Товарищ есаул! Товарищ есаул, на колхоз «Мирный» напали.

— Кто? — спросил командир.

— Чёрные волки. Они хватают пони и тащат в лес.

— Вот собаки облезлые! — возмутился молодой сотник.

— Давить их надо, товарищ есаул. Давить! — проговорил подъесаул, ударив в приступе горячности передними копытами по земле.

— Товарищ есаул? — обратился седой вахмистр с просьбой.

— Айда, за мной! — скомандовал командир, и весь отряд, ещё недавно умирающий от усталости, рванул к деревне, где…

 — И ты тоже поскакал? — спросила Эпплблум, вскакивая на кровати.

— А как же!

— Их было много? Сколько ты их побил?

— Эпплблум, имей терпение! — тормознула кобылку старшая сестра. — Продолжай!

— А, ну так вот…

Отряд выскочил на дорогу, ведущую в деревню, и уже через секунду с криками и свистом ворвался в населенный пункт. Отец сразу распределил зоны для зачистки между воями. Жеребёнок поскакал за одним из отрядов, пока не споткнулся и не упал, подняв облачко пыли. Откашлявшись и вытирая рукавом глаза, белый единорожек встал, и к его горлу подкатил ком. Прямо перед ним стоял ужасный волк. Тогда маленький жеребчик впервые увидел врага так близко. Массивный чёрный таёжный хищник с горящими, налитыми кровью глазами, вздыбленной шерстью, крепкими и острыми зубами. Скалив пасть, такой монстр зорко глянул прямо в душу, что Кольцо невольно покоробило от страха.

— Что, малыш, боишься? Чувствую, что да! — хихикая и скалясь во все зубы начал приближаться волк. — Чувствую как в тебе течёт кровь моего врага.

— Я тебя не боюсь! — выкрикнул Кольцо.

— Это хорошо, — ответил, облизываясь, хищник. — Страх делает мясо горьким!

Монстр бросился на жеребенка, грозя разорвать на клочки, но Кольцо отпрыгнул в сторону и со всего маху, как учили, лягнул зверюгу задними копытами в бок. Волк упал, но резким махом вновь вскочил и повалил жеребёнка на спину. Но единорожек и не думал сдаваться, он взбрыкнул всеми копытами и, вот удача, снова угодил волчаре по морде, выбив у последнего несколько зубов. Волк лишь сделал шаг назад, чем не применул воспользоваться норовистый жеребёнок, он вскочил на ноги и, встав в боевую стойку, с рогом наголо бросился на волка. Монстр уже не отпускал шутки по поводу жеребёнка, наоборот, зверь был крайне раздосадован таким упорным сопротивлением. Последний бросок — и Кольцо скомкано валится на землю, волк подхватывает жеребёнка за шею и бросается через забор в сторону леса. Все попытки вырваться из цепких клыков тщетны и приводили лишь к боли от усиливающегося давления челюстей. Вот уже скоро Тёмный лес, а там почти неминуемая смерть. Мысленно, жеребёнок простился со светом, в последний раз глянув на небо, которое скрыли свинцовые тучи.

До леса осталось преодолеть всего ничего, небольшой лужок с полевыми цветами и овраг.

— Куда собрался? — выкрикнул есаул, подрезая убегающего с добычей волка.

Зверь не смог сманеврировать и разжав пасть упал, отправив жеребенка в полет на дно оврага.

Лёгкое забытье быстро слетело, начинался дождь с очень скромного накрапывания. Кольцо огляделся, обычный грязный овраг. Вдруг шею пронзила боль, закровоточили следы от укусов. С неба начинал настойчиво капать дождь. В это мгновение жеребёнок услышал, как наверху проходит битва. Выглянув, он увидел, как его отец бьётся с массивным черным волком. Есаул был силен и ловок, но и волк не худо дрался, не цеплялся а кусал, изводя врага неглубокими рваными ранами, мастерски уворачиваясь от наиболее мощных ударов копытами. Но сила и натиск сделали своё дело: вскоре волк оказался зажат между землёй и массивным жеребцом. Ещё секунда — и со стороны колхоза выскакивает ещё один чёрный волк и, недолго думая, прыгнув на спину, вцепляется жеребцу в шею.

Боль, резкая и острая, пронзили всё тело есаула, и прижатый волк получил возможность, которой моментально воспользовался, извернувшись и вцепившись офицеру в горло. Медлить было нельзя! Кольцо выскочил из оврага и бросился на помощь отцу, прыгнув, он клещом вцепился в волка, заставив того выпустить горло есаула, и извиваясь, подобно червю, пытаться скинуть жеребёнка. Но, белый единорожек держался крепко, постоянно сжимая горло и шею хищника в своих объятиях. От черной шкуры у жеребчика в носу, навсегда останется мерзкий трупный запах. Второй волк, увидя, что его собрат не справляется, спрыгнул с обессилевшего жеребца, но не тут-то было, есаул хватает непрошеного гостя за хвост зубами и подтянув к себе резким движением, в долю секунды, с хрустом, переламывает хребет. Сам обессилено валится набок.

Волк под жеребенком всё не унимался, хотя, и его силы начинали покидать, он надеялся уже хотя бы просто уйти живым, инстинктивно бросился в сторону леса, забыв о существовании оврага. Чёрная туша вместе с жеребенком рухнула вниз.

Кольцо всё ещё не ослаблял хватки, когда он открыл глаза, то его взору предстала следующая картина: искаженная морда, раскрытая пасть с вывалившимся наружу языком, закатившиеся глаза и кровь. Единорог внимательно прислушался и понял, что волк уже не встанет никогда, тогда он, хромая и превозмогая боль под проливным дождем, выбрался наверх. Отец уже не мог подняться и с каждым тяжёлым вздохом слабел. Волк, тварь таёжная, умудрился прокусить есаулу артерию.

— Пап.

— Сынок, а где тот? — прохрипел вопрос есаул, слабо приподняв голову.

— Мёртв!

— Это… ты его… так?

— Я.

— Мой сын, Волкодав… Кольцо…

— Пап, — единорог стал тихонько переходить на плачь.

— Сынок, не плачь! Ты должен быть сильным, теперь всё на тебе. И я… спокоен. Издав последний вздох, есаул слабо улыбнулся, и, закрыв глаза, как закрывают, когда отходят ко сну, опустил голову на мокрую траву, ушел, прямо на небо.

— Папа, не умирай, папа… — вопил в бессилии жеребёнок, обнимая голову желтого жеребца.

Правда, она как масло, при должном тепле всегда всплывает на поверхность.

Эпплджек и Эпплблум смотрели на единорога с мокрыми от слез глазами, будучи в шоке от откровенной и драматичной истории. Кольцо в это время невозмутимо продолжал: «Лишь через сутки я обнаружил на себе кьютимарку в виде того, кто оставил меня без отца. Черную голову волка с оскалившейся пастью. — единорог привстал и приподнял длинный подол, продемонстрировав кьютимарку. — А когда я вырос, меня стали звать Волкодав Кольцо».

— Мне жаль. — извиняющимся тоном проговорила Эпплблум.

— Ничего, что было, то прошло, а теперь ложись спать и ничего не бойся! — обратился единорог к маленькой земной пони и магией поправил укрывающее её одеяло.

Кольцо и Эпплджек тихонько покинули комнату Эпплблум, аккуратно закрыв за собою дверь.

Смерклось. Кобылка провожала единорога по ночной тропинке, водя зелеными глазами по темной дорожке. Кольцо заметил, что Эпплджек как-то чересчур внимательно смотрит под копыта, но, списав мысли на осторожность в темноте, тихо зажёг рог. Тропинка сразу оказалась освещена, но светлогривая фермерша так и не подняла глаза.

— Эпплджек, что-то не так? — поинтересовался единорог.

— Ээээ, почему ты так решил?

Светлогривая кобылка резко подняла голову и, плотно стиснув губы, застенчиво улыбнулась. Единорог остановился у калитки с вырезом в виде яблока и внимательно посмотрел на фамильный символ, а затем перевел взгляд на Эпплджек.

— Спасибо, что проводила, а то я бы тут заблудился.

— Да не за что, — ответила Эпплджек, поправляя шляпу. — А чуть не забыла, вот!

Фермерша протянула единорогу запечатанный в фольгу пирог.

— Ну, зачем? Я ведь…

— Это от бабули Смит, она решила отблагодарить тебя за спасение Эпплблум, своим фирменным яблочным пирогом.

— Спасибо. — поблагодарил единорог и, спрятав пирог магией в сумку, начал удаляться в сторону города.

— Стой! — резко окликнула жеребца кобылка.

— Да!

— И это… спасибо тебе… ещё раз… за спасение моей сестрички!

— Не за что.

Единорог вновь обернулся и направился по темной дороге в город.

— Кольцо?!

— Эпплджек, ну чт… — не успев ничего спросить и понять, как Эпплджек буквально вцепилась в его губы поцелуем.

Белый единорог был сбит с толку столь явным проявлением чувств, как следствие моментально по его телу пробежала электрическая волна, подобно цунами, нахлёстом, смывшая все тревоги и переживания офицера. Отныне теперь есть только Он и Она. Какое странное, ни с чем не сравнимое чувство легкости! Вопросы, вопросы, в голове одни вопросы и ни одного ответа. Тот неловкий момент, когда ситуация разворачивается по самому непредсказуемому сценарию. Дело в том, что из того отрезка жизни, когда нужно было бегать на свидания, читать стихи и дарить цветы кобылкам, молодой единорог вместе с такими же вчерашними жеребчиками был вырван и отправлен исполнять свой воинский долг. Гасить «огненной лавой» лавину врагов, чтобы, такие как Эпплджек никогда не видели войны, а жеребята вроде Эпплблум, Свити Бель и Скуталу учились, искали свои метки, строили планы и просто улыбались.

Эпплджек прервала поцелуй и бессвязно пролепетала: «Нет, нет, мы не должны, мы… я…» — блеснув глазами цвета зеленого нефрита в свете от рога, светлогривая красавица сделала шаг вперед и крепко прижалась к жеребцу, а Кольцо, в это мгновение, глубоко втянул ноздрями запах гривы фермерши, вновь оживив внутренний океан мыслей и чувств нежным яблочным ароматом.

— Эпплджек, я…

— Кольцо, я знаю, что это неправильно, что мы не можем быть вместе, но я… Я тебя люблю! — надрывно произнесла Эпплджек, прижавшись мордочкой к шее жеребца обильно смачивая её слезами. В момент сильная, ловкая, честная, неприступная и уверенная в себе хозяйка фермы прямо на глазах превратилась в милую, нежную, мягкую, чувственную и ранимую маленькую кобылку, так нуждающуюся в опоре.

Единорог не мог понять, что с ним происходит. Сердце начало интенсивно колотиться, мысли поплыли в кисельном тумане. Давала о себе знать магия любви в чистом её виде, которая, не спросив ни у кого разрешения, по ведомой лишь ей одной-единственной причине, связала честную труженицу с опаленным боевым жеребцом.

— Эпплджек, я хотел тебе сказать, — превозмогая застенчивость единорог всё же собрал мысли в клубок и произнес. — но… в общем… я полюбил тебя с самого первого момента нашего знакомства.

Земная пони неожиданно заплакала ещё сильнее и, всхлипывая, продолжала прижиматься к груди белого единорога. Кольцо погасил сияние рога и ткнулся носиком в лобик кобылки. Ночь нежно убаюкивала тишиной яблоневый сад и две нашедшие друг друга родственные души. «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» — пролетело желание у воя-единорога.

Солнечный луч настойчиво пробивался через плотно сколоченные стенки амбара, неся тепло и пробуждение золотогривой фермерше. Эпплджек открыла глаза и сладко зевнула. Рядом с ней лежал белый жеребец-единорог со слегка растрепанной гривой, в которой запутались редкие соломинки, и смотрел в её зелёные глаза. Кольцо аккуратно провел копытом по мордочке кобылки, обведя причудливые конопушки, и сказал: «Без ковбойской шляпы ты намного женственнее».

Фермерша лишь снисходительно улыбнулась, а потом добавила: «Ты без формы тоже намного добрее смотришься, сахарок».

Окрас жеребца действительно был не белоснежно-белый а слегка темноватый почти бледный, как сахар.

— Эпплджек, — начал жеребец, немного робея. — Выходи за меня!

— Чччево?

— Будь моей женой!

— Ты чего? Серьёзно?

— Конечно!

Но тут земная пони оттолкнула единорога и подскочила на все четыре копыта. Эпплджек зашагала по соломе, разыскивая ковбойскую шляпу и недовольно бурча: «Нельзя, кобылки семьи Эппл могут выйти замуж только за земного пони и только за земного пони. Забыл, что ли?»

— Все в моей семье были земными пони, так что я, можно сказать, воспитывался как земной пони, в трудолюбии и почитании старших.

— Не в этом дело.

— А в чем тогда?

— Вот в чем. — ткнула Эпплджек копытом себе в лоб.

— Это разве проблема? — спросил единорог, сведя взгляд на заостренном роге, выпирающем изо лба.

— Да! Это семейный закон! — ответила светлогривая фермерша. — Кольцо, мы не можем быть вместе!

— Почему?

— Потому что… ты ЕДИНОРОГ!

— Раз в этом проблема?! Хорошо! — ответил жеребец, поднимаясь на копыта и, подойдя к верстаку, магией схватил с него топор. Затем положа голову на стол, прицелился, глядя на отражение в корыте.

Топор блеснул в луче солнца и, объятый магической аурой, резко полетел вниз навстречу смычки рога и головы. Удар, хруст, лезвие легко вошло в деревянную поверхность верстака.

Эпплджек выплюнула хвост, одернутого, единорога, чуть было не искалечившего себя, и сразу «набросилась» на него со словами: «Дурак, ты что, с ума сошел?»

— Агась! Сошел! От яблочного пирога! — ответил хорунжий Кольцо и, перевернувшись на спину, заключил Эпплджек в крепкие объятия, легонько прикусив её ухо.

Светлогривая земная пони не сопротивлялась, да и это было бессмысленно, ведь жеребец был мастером «захвата», поэтому Эпплджек через пару секунд просто растаяла в его объятиях.

— О чем ты вообще думал? Ты же мог остаться без рога и магии?! — сказала Эпплджек

— О тебе. Я вообще последнее время думаю, только о тебе, яблочках и пироге.

— Кольцо! — поразмыслив минуту, вновь начала Эпплджек.

— У-м-м?

— Мне с тобой так хорошо! Впервые, за много лет после… того как родители… покинули нас, мне так тепло и спокойно.

— Мне тоже, родная. — почти шёпотом ответил единорог, поглаживая золотистую гриву. — Мне тоже.

Еле заметно из правого глаза жеребца скатилась скупая слеза. Хорунжий Волкодав Андрей Кольцо рос спокойным и уравновешенным жеребёнком, даже после потери отца он не впал в отчаяние. До 18 лет он жил и трудился на хуторе вместе с матерью и сестрами, потом, как и положено ушел на службу. Пять лет на линии и за ней, драки грудь на грудь с грифонами, перевертышами, мантикорами, драконами, волками, сделали его замкнутым, жестоким, хладнокровным и безжалостным. Кольцо скрывал, что стал круглым сиротой, пока шла война с золотыми драконами, на его семейный хутор напали «Чёрные волки». Поэтому, когда Кольцо вернулся, его встречали лишь могильные бугорки и пепелище. Сторожа рассказывали, каждый на свой лад, с авторскими пояснениями, вроде: «своими глазами видел», как менее чем за семьдесят два часа вой-единорог передавил всех этих подонков. Умалчивают старожилы лишь о том, что «Чёрные волки» — это была бандитская шайка, состоящая в основном из дезертиров и предателей, прежде чем убить, эти мерзавцы изнасиловали, а затем сожгли заживо в доме его старшую сестру. Последнего из «волков», пегаса-главаря, по кличке «Шустрый», Кольцо выследил в Мэйнхеттене и, как потом писали в газетах: «… неуловимого преступника замочили в сортире… » преступление списали на бандитскую разборку.

Хорунжий Кольцо никогда и никому не рассказывал об этом, до сего дня.