Сказки служивого Воя
Часть 5 Скоростное знакомство
Серый пегас спустился на тучку, нависшую прямо над городской администрацией, и принялся всматриваться в проходящих по улице пони. Они медленно прохаживались по городским улочкам, даже не замечая зависшего на облаке воя-пегаса. Поражало большое количество кобылок самых причудливых расцветок, есть шанс найти здесь свою «единственную и особенную». Вахмистр Петля, был двоюродным братом хорунжего Копья, но в отличие от брата не кичился дворянским происхождением, даже ради шутки, на которые, кстати, был падок. За что считался в полку весельчаком и балагуром, который вечно умудряется влипнуть в какую-то историю.
Сзади от пегаса прозвучал чей-то хрипловатый, но мягко женственный голос: «Извините! Могу я забрать тучку?»
Петля обернулся: перед ним в воздухе грациозно парила пегаска с небесно-голубой шкурой и гривой, горящей всеми цветами радуги. Уникальная по красоте кобылка казалась чем-то сверхъестественным, сошедшим со страниц древних сказок о принцессах. А её розовые глаза! Их можно сравнить разве что с заморскими самоцветами, на огранку которых ювелир много истратил времени и сил, а результат был бы достоин самой принцессы Селестии. Но чьим-то неведомым решением эти самоцветы были не в короне и не в ожерелье; они прямо сейчас смотрели прямо на незадачливого серого пегаса в черном мундире, сидящего на грозовой туче. При виде пегаски он растерялся и только тихо поднялся в воздух и отлетел в сторону. Вахмистр Петля был самым молодым из офицеров сотни, но службу он знал лучше, чем собственный хвост, от драк не бегал и трудностей не боялся, за что и стяжал уважение, как отличный боец.
— Простите, — начал пегас, — не подскажете где в вашем городе пекарня?
— Конечно! Вот! Прямо под нами.
— Вот этот неказистый домишко?
— Ага! Кстати, это что на вас? Новая форма погодного патруля?
— Нет! Это форма Заупряжских воев.
— Никогда не слышала о таких, а чем вы занимаетесь?
— Много чем. Наш отряд, например, специализируется на зачистках.
Необычная собеседница разразилась смехом: «Так вы уборщики что ли?»
После этого вопроса хохотал уже вахмистр Петля: «Ха! Почти. Боремся с вредителями. Проводим профилактику. Избавляемся от крупных «насекомых». В общем, мы мастера на все копыта.»
Радужногривая пегаска, увидев медали на груди офицера, несколькими взмахами крыльев сократила расстояние до такой степени, что Петля почувствовал на себе не только сверлящий взгляд её разовых глаз, но и дыхание.
— Ух ты! Сколько у тебя наград! Не так много, как у лучшей летуньи Клаудсдейла, но всё же…
— Кого? Кого?
— Хи-Хи-Хи. У меня! Единственной и неповторимой Рейнбоу Дэш великолепной! Подождите! Уборщики не носят медалей! Тем более за бой под Нукденом! — глядя на Петлю с прищуром проговорила кобылка. — Так кто ты?
— Раскусили! Признаюсь, я вой!
— Кто? Кто?
— По вашему — вольный стражник. Меня зовут Петля.
Пегасочка сначала недоверчиво рассмотрела вахмистра от кончика хвоста до макушки шапки, словно командир на строевом смотре.
— Ну! Ладно! Ой… туча! — вскрикнула радужногривая пегасочка и, словно молния, бросилась догонять уползшую тучу. – Пока, вой, потом поболтаем.
Странная, во всех смыслах, особа. Пегас Петля, проведя, как он любил, маневр в воздухе перед приземлением, оказался у входа в «Сахарный уголок». Внутри его ждал не меньший сюрприз: горы всевозможных сладостей, выпечки, пьянящие сладкие ароматы напоминали о далёком доме. Подойдя к прилавку, он увидел поднос с надписью «Бесплатные образцы» и лежащими на нем жевательными резинками разового цвета. Продавец, судя по всему, не торопился, поэтому Петля решил воспользоваться моментом и закинул в рот одну из халявных жвачек. Вкус клубники, растекающийся во рту, напомнил детство, ещё то время, когда в младшей школе между уроками на переменах он с одноклассниками на скорость надували пузыри, у кого больше и дольше продержится. Решив проверить, а получится ли у него сейчас, спустя столько лет надуть пузырь, вахмистр начал дуть. Память-штука сложная, есть вещи которые хочешь помнить, но не можешь, есть, которые не хочешь помнить, но помнишь, а есть те, которые никогда не забудешь. Именно по отношению к памяти определяется качество души. Хотя глупости почему-то запоминаются лучше всего, наверное, так устроено, чтобы не сойти с ума от тоски. Память о глупостях Петлю не подвела, и пегас с легкостью надул среднего размера пузырь, который сразу же лопнул, и он увидел возникшую как из-под земли розовую кобылку: чудная грива и хвост, которой представлялись, каким-то, невообразимым буреломом из кудряшек и завитушек.
— Привет! — произнесла с улыбкой пони. Но тут же заразительно рассмеялась, увидев лопнувший пузырь. – О, я знаю эту игру! Давай, у кого получится пузырь больше надуть. Раз-два-три, начали. — после этих слов кобылка закинула сразу горсть жвачки себе в рот и принялась её разжёвывать.
Петля не был готов к такому, поэтому, опешив, тоже схватил горсть жевательной резинки и принялся интенсивно жевать.
— Готов?
— Угу! — лишь промычал пегас.
Земная пони и пегас начали одновременно надувать пузыри, стоя друг против друга, между ними был лишь небольшой прилавок с лежащими на нем коробками. Пузыри принимали угрожающие размеры, что ещё больше подзадорило розовую кобылку и серого жеребца, которые стали дуть ещё интенсивнее. Соприкоснувшись, жвачка не выдержала, и раздался резкий хлопок. Когда Петля открыл глаза, он увидел, что теперь его нос крепко приклеило вязкой, клубничной массой к мордочке розовой пони. Её глаза недоуменно смотрели прямо в карие глаза вахмистра Петли. В следующий момент, розовогривая пони начала слегка трястись от смеха.
— Фто, фмевного?
— Пледставь щас кто-нибудь зайдет!
— Фто, делать будем?
— О, о, я внаю! Нам нудно флосто вместе с… жвать её и тогда… вачка станет мяфкой и от… леится.
Немного подумав, вахмистр понял, что лучше идеи нет, а зайти в помещение могли в любой момент, и ладно, если бы он только себя выставил в дурной ситуации, так ведь могла пострадать и репутация розовой пони, а ей здесь ещё жить. Вредительство — самое плохое последствие веселья, эту истину пегас проверил на себе.
— Холошо! Начинай ты!
— Оки-Доки-Локи, — промычала розовогривая пони и начала, причмокивая, прожевывать вязкую массу.
Петля также начал жевать, вскоре малиново-клубничное недоразумение было поделено между жеребцом и кобылкой. Губы «друзей по несчастью» встретились сначала невзначай, но потом, романтическая ситуация взяла своё, и уже окончательно забыв о жвачке, пони сомкнули уста в нежном поцелуе. Петля ничего уже не видел, во-первых, по причине того, что розовый чубчик и кудрявая грива закрыли ему обзор, а во-вторых, потому что вахмистр был «опьянён» сладким запахом ванили, джема, сливок, крема, которыми буквально благоухала грива кобылки. Земная пони, демонстрировала чудеса акробатики: стоя на задних, она умудрилась двумя передними копытами заключить голову жеребца в цепкие объятия.
Когда поцелуй закончился, о его причине уже никто не задумался, оба просто стояли и смотрели друг на друга.
— Ме-ме-Меня Петля звать!
— А меня зовут Пинки Пай! Очень приятно познакомиться. Я знаю, что вы только прибыли поэтому в городе у вас нет друзей, а раз у вас нет друзей и все вас опасаются, то вам, наверное, это не очень нравится, а это значит, что совершенно необходимо устроить вечеринку, куда мы пригласим всех всех, и жителей Понивиля, и ваших воев, — протороторила розовогривая пони. — Стоп значит, уже сейчас надо разослать пригласительные и начинать печь кексы! Сколько дел! Ещё увидимся, Петля, — Пинки ускакала, оставив вахмистра недоумевать о произошедшем.
Уходил жеребец из «Сахарного уголка» с пустыми копытами. Его мысли всецело были захвачены Пинки Пай и их романтическим знакомством. «Как поступить было правильно? — думал пегас — Может надо было… Нет… Единственное, что жаль, вопрос о хлебе так и не решил». Петля вернулся и дернул дверь, но та была заперта, а на окна опущены занавески. Делать было нечего, и пегас взлетел в небо, оставляя за собой лишь тянущийся жёлтый шлейф. Набрав высоту, серый пегас закрутил «мертвую петлю» и с двойной скоростью помчался к «полотняному городку». Это была его фишка, за которую грифоны его прозвали Петля-«Фиг догонишь!». Вообще у воев-пегасов больше ценилась не скорость, а выносливость, которая помогала в бою, в разведке и была не лишней в быту. Уникальность характера воев-пегасов заключалась в том, что на земле они становились спокойными и размеренными, но в небе их бешеный темперамент мог сдержать, разве что ещё более бешеный темперамент командира. Поэтому пегасы в боевых подразделениях делились на несколько равных частей, и пока одна часть дежурила в облаках, две другие находились на земле, при этом 2/3 всех пегасов должны были находиться в постоянной боеготовности. Такой режим способствовал сохранению сил и эмоционально не напрягал так, как режим в Гвардии её высочества.
Летя на огромной скорости, рассекая воздух, Петля заметил с левого боку знакомый силуэт. Грива всех цвета радуги, голубая шкурка…
— Салют, товарищ Рейнбоу Дэш.
— Привет, вой. Решил полетать, но тебе стоило знать, что в этом небе есть лишь одна звезда, и это Я! — с ухмылкой произнесла пегаска.
— Докажи!
И началась воздушная гонка: на кону самолюбие неистовой Рейнбоу Дэш и лихое прозвище вахмистра Петли. Ветер выл в ушах, трепал гриву, давил на грудь, грозил порвать на ремни всякого проявившего на высоте слабость. Петля понимал, что небо не на его стороне, ни здесь, не сейчас, «Да, это вам не от грифоньих патрулей уходить», — промелькнула мысль в голове у вахмистра. Здесь скорость определяет успех, а не выносливость, и Рейнбоу не так проста, как казалась.
Радужногривая пегаска задавалась вопросом: «Да как он в таком платье и шапке может так быстро летать?… Тем не менее, неплохо! Но он ещё не видел настоящей скорости». Рейнбоу Дэш с удвоенной силой принялась работать крыльями, рассекая небесную гладь. Но не успела радужногривая пегасочка обернуться, чтобы удостовериться в своём превосходстве, как из-за неё, словно пробка из бутылки, оставляя за собой золотистый шлейф, вылетел непонятный чёрный объект, вращающийся в полёте.