Принц, Пересмешница и ужасная Твайлайт Спаркл

Глава 1. В которой некая негодяйка похищает саму Гармонию

Моего общества могут искать по множеству, великому множеству причин. Я изобилую превосходными качествами, которые привлекают пони. В их число входят мой талант к общению, а также ослепительная красота, если так может быть позволено сказать о самом себе.

Но, готов ставить, вы здесь, чтобы услышать о безумных событиях, касающихся меня, принца Блублада Единорожского; мастера-вора, известной как Пересмешница; многочисленных недостатков Правил Принцессбери; как Твайлайт Спаркл оказалась ужасной пони; и любимой картине тети Селестии.

Все началось — если быть совсем точным — однажды днем, когда я прогуливался по коридорам дворца. Тетя настаивает, чтобы дворец и его собрание произведений искусства были открыты для простого народа несколько дней в неделю. Ужасное решение, принятое по причинам, которые она объясняла, но которые я так и не смог полностью усвоить.

К счастью, сегодня был один из тихих дней — едва ли можно было заметить хоть какой-то намек на сброд, способный оскорбить чувства. Таким образом, можно было расхаживать по дворцу так, будто ты рожден по нему расхаживать, и погружаться в культурные сокровища Эквестрии, украшающие стены, словно имеешь представление о том, к чему именно они имеют отношение.

И вот как раз в это время я повстречал кобылу.

Я завернул за угол и увидел ее, пегаску с прижатыми к бокам крыльями, идущую по коридору, и, казалось бы, ни о чем в мире не волнующуюся. Ее шерстка была серебристой, грива — каштановой, глаза — когда она взглянула на меня — мягкого серо-голубого оттенка, а ее красное платье оказалось безупречным.

Очевидно, это благородная кобыла древнего рода, хотя я и не мог припомнить, чтобы когда-либо встречал ее раньше. Видел ли я ее при дворе? Я так не считал, поэтому сыграл свою лучшую комбинацию.

— Вот так так, — произнес я. — Не думаю, что мне случалось иметь честь?..

Она повернулась и через секунду, потраченную на то, чтобы осмотреть меня, ее копыто поднялось ко рту.

— Право слово, — выдохнула она. — Вы, конечно, Его Высочество принц Блублад?

Она тут же поклонилась.

Что ж, такая реакция всегда требует определенной степени любезности, и у нее, казалось, имелась надлежащая родословная и манеры. Я подобное подмечаю хорошо. Поэтому я проявил надлежащую дружелюбность.

— Да, действительно, есть за мной такой грешок, — ответил я и улыбнулся. — Но для новых прекрасных знакомых я могу быть просто «Принц Блублад». Забудьте про «Высочество».

Первоклассная дружелюбность, осмелюсь сказать.

— Это честь, Ваше Высочество, — произнесла она, придерживаясь надлежащей формы обращения ко мне, которую, честно говоря, я предпочитаю для своих дружеских знакомств. — Ваши достоинства широко известны. Признаюсь, когда я впервые приехала в Кантерлот, то едва ли осмелилась бы надеяться, что мне когда-нибудь посчастливится… встретить вас.

С каждым словом эта кобыла нравилась мне все больше и больше. Она обладала необычно правильным и редким пониманием положения.

— Ну что ж, — ответил я, отряхивая жилет. — Иногда мечты сбываются, а?

— О, конечно, — ее серые глаза засияли.

Когда не знаешь, как продолжить разговор, изобрази из себя джентльпони.

— Может, я мог бы предложить вам экскурсию по дворцу? Вы здесь все же впервые.

— О, как галантно! — застучала она копытами в истинно-кобыльем восхищении.

Я именно таков, и поступил соответственно. Подхватив ее под переднюю ногу, я начал водить ее там и сям, показывая на произведения искусства, которые заполонили стены и постаменты, и импровизируя о них в своем собственном неподражаемом стиле.

— ...А это портрет Как-Ее-Там, написанный Как-Там-Его давным-давно, — кажется, именно это я и говорил, когда настал роковой момент. — Видите вот это вон там? Мне говорили, тут очень хорошо показана перспектива, или затенение, или как там это называют художники. А это…

— О небо, — внезапно произнесла она. — О, а вот это прекрасно.

Я с интересом посмотрел на то, что только что привлекло ее внимание. Там, между двумя широкими окнами, из которых открывался прекрасный вид на горизонт, на стене висела картина. Гармония. На ней был изображен пейзаж на рассвете с высоко висящей луной и выглядывающим из-за горизонта солнцем, словно ожидающим своего времени. Предположительно, пейзаж изображался тот же самый, что и видимый в окна, но до застройки. Нижнюю часть холста, вместо приятных городских зданий, бессовестно оккупировали деревья и прочие нецивилизованные штуки. В правом нижнем углу таилась стилизованная Л.

Гармония, судя по всему, была известной работой, и к тому же древней. Не могу сказать, сколько ей лет или кто ее написал. Тетя Селестия очень ее любит, и всякий раз, когда простонародью дозволяется осквернять воздух дворца, они одобряюще вокруг нее гудят. И прокляни меня кто угодно, если я понимаю, почему. Конечно, я, как всякий пони, ценю хороший рассвет, но есть же настоящие рассветы, на которые можно поглазеть, если не спать достаточно долго и оставаться достаточно трезвым.

Художник, кем бы он ни был, даже не потрудился изобразить Кобылу, когда малевал луну. Трудно придумать более глупую оплошность, чем эта, скажу вам.

— Да, весьма, — сказал я, подшучивая над странной благородной кобылой. — Очень, э-э, рассветна. Довольно известна, как мне говорили. А вот художник — немного загадка.

— Я слышала, — ответила она, по-видимому, совершенно очарованная картиной. У каждого свои интересы, какими бы необъяснимыми они ни были, хочу заметить. — Должно быть, это божественно — иметь возможность наслаждаться ее красотой исключительно в одиночку.

— Ну да, — не нашел я ничего лучше. — Ну, не совсем в одиночку. Даже когда тут закрыто, то есть Гвардейцы. Но чаще всего они и персонал заглядывают сюда лишь на рассвете, в сумерках и в полночь, так что в основном тут спокойно и уединенно. Преимущества большого дворца, понимаете?

Она замолчала, как будто размышляя над картиной. Поклонники искусства. Что делать? Я надеялся, что она не перейдет на жаргон. Как только чей-либо рот начинает истекать жаргоном, любой нормальный жеребец испытывает желание найти тому слюнявчик и поместить в комнату с мягкими стенами.

— Да, — произнесла кобыла, к счастью, без жаргона. — Должно быть это хорошо.

Она немного вздрогнула.

— Здесь прохладно, не так ли?

— Так и есть, — подтвердил я. — Окно слева не закрывается как следует. Уже несколько месяцев не могу его ни запереть, ни просто захлопнуть. Я бы сказал об этом прислуге, но они должны быть в курсе таких вещей и без моего упоминания, не так ли?

Кобыла кивнула, все еще весьма отвлеченная картиной.

— Да, действительно, — несколько ошеломлено ответила она. — Ну, большое спасибо, что показали ее мне, Ваше Высочество. Приятно увидеть наконец такой исторический шедевр.

Я поверил ей на слово, радуясь предлогу пойти дальше, и вскоре после этого она, по-видимому, вспомнила о встрече, которая у нее была назначена в городе.

— Было так приятно познакомиться с вами, Ваше Высочество, — сияя произнесла она, и вся эта встреча весьма подняла мне настроение. Достойная и, очевидно, благородная гостья получила возможность познакомиться с культурой и сокровищами Кантерлотского дворца и оказалась вежлива и благодарна, как и должна была. Я исполнил свой долг чести и рыцаря в хорошей компании. С миром все было в порядке.

И только помахав ей на прощание, я понял, что так и не спросил ее имени.

Небольшая оплошность, но наверняка кобыла такого уровня и с такими интересами скоро вернется. Я просто смогу спросить тогда. Тем вечером я продул в баккара приятелям свое содержание и устроил набег на винный погреб дворца, и более о ней не думал.

В конце концов, ночь похлопала меня по холке и многозначительно кашлянула, и я поплелся в сторону своих покоев, возможно только сбив по пути один-два доспеха. Мягкие простыни приняли мое падающее тело, и я уснул как бревно.

---

Наступило следующее утро, и даже закрытая дверь не смогла скрыть немалые крики и панику.

Обычно в столь ранний предрассветный час я не поднимаюсь, но все же достаточно быстро принял вертикальное положение. Конечно, время одеться нашлось. Я застегнул жилет, надел галстук и сделал безупречную прическу. За этим процессом наблюдали все портреты и фамильные ценности рода Платины.

Почетное место досталась самой Платине, строго и царственно смотрящей с древнего гобелена, тянущегося от потолка до пола. Ее собственный меч и великолепная красная орденская лента бережно хранились в футляре рядом. Пространство стен делили другие старинные изображения предков — как до, так и после дней Платины и основания Эквестрии. Выцветший портрет Арджента, выгравированная на дереве Кобальт, более свежие портреты Киприум и Плюмбума и бесчисленное множество личных вещей и сокровищ.

Я одарил всех древних предков веселым кивком достойного отпрыска и поплыл вперед, чтобы заставить их гордиться и решить все, что требовало решения.

Эпицентр шума во дворце обнаружился у места, где висела Гармония. И оказавшись там, я получил представление о причине переполоха.

Гармония там больше не висела. Ее рама теперь была пуста, а сама картина оказалась заменена маленькой запиской, написанной вкопытную и прилепленной на ее место. Место окружили растерянные Гвардейцы, прислуга таращилась, а рядом с пустой рамой стояла Флер.

Классическая внешность Флер принадлежит кобыле с теми же объемами милосердия, что можно обнаружить у акулы. Ночью она зарабатывает себе на хлеб в качестве главы разведки тетушки Селестии. Днем она отдыхает, радостно вешаясь на Фэнси Пэнтса, превосходного жеребца. Но вот она, посреди бела дня — и без Фэнси, глубоко погруженная в яростную дискуссию с новым капитаном Гвардии, Шайнинг Армором.

— ...Это должно было произойти между полуночным и рассветным патрулями, — услышал я голос последнего, подойдя ближе. — Рассветный патруль сообщил о пропаже. Патрули на нижних этажах сообщают, что в этот временной промежуток ничего не видели. Мы проверим, не видел ли в этот момент кто-нибудь что-нибудь снаружи.

— Между полуночью и рассветом. Pah, — голос Флер с гасконьским акцентом был резок как удар хлыста. — Что же это за окно возможностей для нашей работы? За это время может произойти вообще что угодно.

— При всем уважении, мы никогда не видели необходимости в более регулярных патрулях. Это первый раз...

— А теперь вы необходимость увидели?

— Вот так так! — весело прощебетал я, приблизившись, чтобы немного поднять настроение. — Что за суматоха? Гармонию убрали для чистки, перерисовывания или чего-то еще?

Капитан Армор бросил на меня усталый взгляд, хотя и далеко не такой усталый, как тот, которым меня наградила Флер.

— А вот и разрядка смехом, — произнесла она суровым, как обычно, тоном. — Нет, принц. Гармонию не убрали для чистки. Ее украли.

Кража? Из дворца?

— А? Что и кто, кто и как, и что?

— Читайте, — указала Флер на записку на стене. — Я великодушно предполагаю, что вы умеете.

А я умею, должен вам сказать. Вот что там оказалось написано:

Ее Величеству,

Мои извинения за вторжение, моя благодарность за картину и мой искренний совет на будущее — усилить охрану дворца.

Ваша верная (хотя и не законопослушная) подданная,

Пересмешница.

Я не совсем понял и почувствовал, что мир нуждается в информации.

— Я не совсем понял.

— Sacre bleu, срочно в номер, — вздохнула Флер. — Принц не понимает.

Флер склонна к таким немилосердным замечаниям. Но я добрая душа и пропускаю большинство из них мимо ушей, как и в этот раз. К тому же, меня отвлекала головоломка.

— Ее украла... пересмешница. Как, во имя всего святого, это возможно? Эти птички невелики, знаете ли, и им пришлось бы очень постараться, чтобы унести картину. И, полагаю, они не славятся навыками взлома, — я снова изучил записку и меня осенило. — Они вообще умеют писать? Не думаю. Подозрительно, говорю вам. Кто-нибудь, отметьте это.

Флер застонала.

— Он прямо как собака, пытающаяся понять колористику.

— Вы не слышали о Пересмешнице, Ваше Высочество? — это спросил капитан Армор.

Почему они произносили это слово с заглавной «П», я так и не понимал.

— Певчая птица, не так ли?

— Она воровка, Блублад, — мы все обернулись на новый голос, вступивший в разговор. — Мастер-вор. И, как я погляжу, она нанесла нам визит и оставила свою визитную карточку.

Сама тетя. Она шагала ровной рысью по коридору, и ее одетым в латы Гвардейцам приходилось скакать бегом, чтобы не отставать от нее. Ее взгляд был благородным и твердым, таким же нежным и далеким, как солнце.

— Принцесса Селестия! — Флер, капитан Армор и все вокруг немедленно поклонились. Тетя, казалось, них не замечала. Ее глаза были устремлены только на пустую раму и записку.

Когда она приблизилась и остановилась, чтобы осмотреть место, где когда-то была Гармония, выражение лица тети изменилось. Ее рот странно сжался. Она на секунду закрыла глаза, а когда они открылись, то потеряли часть своего блеска.

Тетя, как я понял с большим огорчением, оказалась очень расстроена.

— Все в порядке, тетя? — рискнул я.

Казалось, она ничего не слышала.

— Где-то ночью, верно? — произнесла тетя ровным и тихим голосом.

— Да, Ваше Величество, — ответил капитан Армор. — Между полуночью и рассветом. Гвардия и доверенные лица, пока мы разговариваем, ведут расследование.

— Простите, — вмешался я. — Я все еще не совсем понимаю. Пересмешница — вор? У нее должны быть большие крылья.

Последовало молчание.

— Хорошая шутка, Ваше Высочество, но в данном случае Пересмешница — пони и злокозненнейшая воровка, — поморщилась Флер. — Взломщица, мошенница, аферистка, разбойница с большой дороги... как ни назови это прискорбное призвание, она довела его до искусства. Недавно она прошлась по дворянским поместьям в провинции, художественным галереям, музеям… Пресса уже год или около того поднимает шум всякий раз, как она наносит удар. Как вы могли о ней не слышать?

— Ну, я не особо вникаю в текущие события, так сказать, — ответил я небрежно. — О, таблоиды иногда умоляют о каких-то интервью и фотографиях, и я потом их просматриваю, чтобы убедиться в соответствующем качестве, но в общем и целом, мы с газетами идем разными курсами, как вы понимаете.

— К сожалению, понимаю. Негодяи, которым вы дарите свое содержание каждый вечер посредством карт, никогда не упоминали о Пересмешнице? Один или двое из них, должно быть, стали ее жертвами.

— Ну, возможно. Но помимо разговоров, у нас и так есть, чем занять мозги.

— Представьте мое удивление. В любом случае, команда моих собственных, тщательно отобранных детективов охотится за ней и пока ничего не достигла, — Флер вздохнула. — Скорее всего она кобыла, и может быть, она живет в Мейнхеттене — больше ничего о ней неизвестно. Мы даже не можем быть полностью уверены в ее племени. Она активно использует краску и протезы.

Заговорила тетя, по прежнему ровным и тихим голосом.

— Ведите расследование настолько широко, Флер, насколько это возможно, — взгляд оторвался от пустой рамы всего на секунду, чтобы остановиться на главе ее разведки. — Я бы очень хотела вернуть Гармонию.

— Сделаем все возможное и невозможное, принцесса Селестия. На этот раз Пересмешница зашла слишком далеко.

— Ваше Величество, у меня нет объяснений тому, как это произошло. Я могу предложить лишь свою отставку и глубочайшие сожаления, — произнес капитан Армор. Несчастный жеребец погрузился в пучину самобичевания. — Я беру на себя полную ответственность за...

— Все в порядке, капитан, — ответила тетя. — Возможно, тут есть чему поучиться.

Капитан Армор, замолчав, кивнул. Тетя снова повернулась к пустой раме, устремив взгляд куда-то вдаль.

Я всем сердцем сочувствовал тете. Было видно, что кража задела ее за живое, и хотя я не мог понять, почему она так страдает из-за потери довольно паршивой картины, нипони не любит видеть страданий.

Мне нужно было помочь. Я поискал что-то хорошее, чтобы попытаться поднять настроение.

— Ну, — я снова посмотрел на пустую рамку и цокнул языком. — Хорошо, что та пегаска пришла вчера. Задержись она на один день, и нашла бы здесь лишь юдоль слез и скорби вместо желанного произведения искусства. Везет некоторым, не так ли?

Последовала долгая, долгая пауза.

На меня смотрели.

Я не люблю Взгляды — они редко сулят что-то хорошее в продолжении разговора.

— Какая еще пегаска приходила вчера? — спросил капитан Армор.

— А… пегаска? Повстречал такую. Прогуливалась тут, была очень вежлива, и я предложил ей персональную экскурсию по дворцу.

Зародилось неприятное подозрение.

— Вы устроили персональную экскурсию по дворцу для незнакомой кобылы? — спросил капитан Армор с видом пони, соединяющего точки в голове и недовольного картиной, которую они образовывают. — И показали ей Гармонию?

Взгляд Флер стал как у пони, которая вот-вот вызовет меня на дуэль, и я поспешно прояснил ситуацию.

— Она показалась мне порядочной! И не то, чтобы мы долго здесь пробыли. Окно не закрывается как следует, а сквозняк не понравился никому из нас. Я указал ей на это, и вскоре мы ушли.

Теперь Флер выглядела так, будто она собирается отказаться от формального вызова и просто перейдет к ляганию, кусанию и топтанию. Капитан Армор смотрел на меня с каким-то застывшим на лице недоверием.

— А еще вы подробно рассказали ей про график патрулей?

Я открыл рот, чтобы решительно отрицать возможность свершения чего-то столь глупого.

А потом меня накрыло осознание, и рот я закрыл.

— Эмм, — наконец произнес я.

— О, звезды, я же пошутил, — простонал капитан Армор.

— Вопрос, Ваше Высочество, — с каким-то ледяным спокойствием заговорила Флер. — У вас голова часто болит? Должно быть, вам тяжело помнить, как дышать и ходить одновременно.

— Я... но, проклятье, — проворчал я. — Любой пони мог сделать то же самое...

— Мог? Мог? — зарычала Флер. — Да с чего бы? У большинства пони, если они не являются самоходной катастрофой, мозгов побольше, чем у кирпича. Они могут освоить сложные концепции — такие как жевание с закрытым ртом, где левое и правое копыта, или что каждому прохожему в деталях об охране дворца не рассказывают...

— Хватит, — произнесла тетя, немедленно прекратив скандал. Не мог не быть ей благодарным. Когда Флер настигает муза и она начинает выдавать особо творчески изобретательные оскорбления, даже самые сильные пони содрогаются и пытаются спрятаться на ровном месте. — Капитан Армор, если бы вы пересмотрели план охраны дворца и внесли необходимые изменения, это было бы к лучшему. Флер, проследите, чтобы расследование по делу Пересмешницы продолжалось как можно скорее. И Блублад...

Она посмотрела в мою сторону, и я снова посмотрел на нее.

Не так много пони, мнению которых я придаю большое значение. Большинство пони не стоит и косого взгляда. Но некоторые избранные заслуживают внимания, и тетушка занимает среди них первое место.

Она не кричала, не выглядела сердитой или что-то в этом роде. Она просто выглядела тихо разочарованной.

И разве это не тот взгляд, который заставляет жеребца свернуться калачиком и забиться под камень, где ему самое место?

— Блублад, — сказала она. — Детально расскажи Флер все, что ты помнишь о кобыле. Пересмешница, возможно, замаскировалась, но я уверена, что Флер и ее детективы смогут выудить какую-то информацию, на основе которой смогут действовать.

Даже когда она говорила, и пока Армор и Флер переговаривались между собой, все это казалось очень далеким. Я был глубоко погружен в свои мысли, и, хотя стыд сокрушил меня, рев раненой родовой гордости настоял на том, чтобы твердо встать на копыта.

Я нечаянно сотворил серьезную ошибку и помог Пересмешнице украсть Гармонию? Видимо, так. Случается даже с лучшими из нас — действительно, это только что произошло. Но лучшие из нас собираются и исправляют свои ошибки.

Я собираюсь выследить Пересмешницу и забрать Гармонию, а затем вернуть ее туда, где ей место.

Будет ли это трудно и опасно? Без сомнения.

Но я из рода Платины. И ни один принц или принцесса из рода Платины даже не моргнули перед лицом трудностей или опасностей.

Моргала ли сама Платина, когда лично сражалась с драконами ради первых эквестрийцев? Моргал ли Арджент, когда вместе с другими триумвирами, возглавлявшими старые племена, добровольно передал свою власть тетушке Селестии и сделал монархов Единорогов лишь прекрасными памятниками самим себе?

Моргала ли Ларимар, когда отважно выступила против целого винного погреба и заняла почетное второе место? Моргал ли Ванадий, когда проводил невыразимые эксперименты в своих тайных лабораториях, дабы обрести возможность использовать черную магию — подождите, нет, забудьте об этом, обсуждать Ванадия мы не станем. Моргал ли Иридий, когда почти тысячу лет назад оказался подлым предателем, подняв свои знамена в восстании против тетушки — на самом деле, и о нем забудьте.

Ближе к недавнему прошлому, к событиям полузабытого детства. Моргала ли моя собственная мать, принцесса Каламин, перед неким не требующим описания событием, побудившим ее на последние слова? («Подержите мой виски и смотрите»). Моргал ли мой отец, принц-консорт Чистопород, перед тем, как произнести свои последние слова мгновением позже? («Ха, безмозглая кобыла. Подержите мой виски — я покажу, как надо»).

Дорогие мои слушатели, они не повели и глазом.

— Не волнуйтесь, всепони, — объявил я. — То, что я мог непреднамеренно сотворить — будет искуплено. Я все исправлю.

Мертвая тишина прервала разговор. На некоторое время.

— А, — произнесла Флер. — Так вот что такое страх. Я давно задавалась этим вопросом.

— Что ты имеешь в виду, Блублад? — Взгляд тетушки на мгновение утратил печаль и разочарование — я был рада это видеть — и вместо них обрел осторожную задумчивость. Когда я рядом, ее взгляд часто становится таким — не совсем уверен, почему.

— Ну, я отправлюсь в Мейнхеттен, найду Пересмешницу и верну Гармонию. Она, возможно, и одержала верх надо мной в битве умов, но будьте уверены, во второй раз этого не произойдет.

— Битва умов? — заметила Флер. — Разве для этого не требуется, чтобы обе стороны были вооружены?

С обычным достоинством я проигнорировал недоброе замечание. Теперь, когда я взялся за дело и воспылал энергией, Флер неизбежно понадобится подбирать слова поинтереснее.

— Ха! — заявил я. — Эта кобыла может легко избежать ваших детективов, но теперь за дело взялся принц Блублад.

— Прошу прощения, Ваше Высочество, — у капитана Армора был рассеянный вид пони, пытающегося быстро войти в курс событий. — Вы отправляетесь в Мейнхеттен.

— Именно так.

— И вы найдете там Пересмешницу.

— Во имя возвращения Гармонии, да.

— Как, могу я поинтересоваться?

По правде говоря, так далеко вперед я план еще не продумал, но есть информация, которую можно разгласить, а есть и требующая сокрытия.

— А, — сказал я, загадочно улыбнувшись и наклонившись ближе. — У меня свои способы, вы же знаете.

— Не знаю.

— Вы не знаете?

— Нет.

— О.

— Туп, как пробка, — выдохнула Флер. — Вы не найдете ее. У вас нет ни малейшего шанса. У меня собрана команда, которая занимается ее делом уже несколько месяцев, и они не добились никакого явного прогресса. И они компетентны. Вы, с другой стороны… Пони, которым нужно остерегаться острых предметов или которым нельзя доверять надевать на себя седла без сопутствующего ущерба, обладают ясностью мышления, к которой вы можете лишь стремиться.

— Ну и ну! — возмутился я. Я не был уверен, что сказать, или что Флер имела в виду, но во имя всего святого, сказать что-то стоило.

— Блублад, — снова заговорила тетя, а ее голос имеет свойство прерывать дискуссии, какими бы остроумными они ни были. — Твое предложение галантно, но я не позволю тебе рисковать собой. Предоставь это Флер и ее команде.

Я повернулся к тете, обратившись воплощением смятения.

— Но… но как же…

Она устремила на меня Взгляд. Не суровый и пронзительный Взгляд, а такой, что просто овладевает всем вашим вниманием.

— Блу, — мягко произнесла она, и звезды свидетели, она использовала неполное мое имя. Только ей это может сойти с копыт. — Пообещай мне, что не отправишься ловить Пересмешницу.

Что можно на это сказать? «Нет»? Не говорите глупостей. Воспитание не даст. Я мог лишь таращиться на нее и выглядеть соответственно несчастным, а родовая гордость всей родословной Платины проклинала судьбу. Жалкие слова ползли к моим губам на чистой силе этикета.

— Я... я... я обе...

Я кое-что понял.

И замолчал.

В этом обещании не было ничего о том, чтобы не искать саму Гармонию.

Понимаете меня?

Вы, возможно, заметили, что там не было ничего, что исключало бы возможность отправиться за несчастной картиной. Некоторые могут назвать подобное толкование противоречащим духу обещания. Но обещания должны ожидать, что их дух окажется несколько превратно истолкован, когда на кону и счастье тетушки, и честь рода Платины.

— Я обещаю, — произнес я, внезапно повеселев. — Ага, да. Совершенно верно. Оставлю Пересмешницу Флер и ее приятелям. Разумно, на самом деле, когда вы упомянули об этом. Доверю ее их благородным копытам. Э-э, извините. Мне нужно... кое-куда. Карты, знаете ли, гулянки, Гармония и все такое.

И прежде чем кто-либо успел расспросить меня о последней части того, что задним числом, возможно, было неразумным упоминанием, я развернулся и ускакал.

За моей спиной я услышал тишину, а затем вздох тетушки.

— Он не нарушает своих обещаний. Но, увы, думаю, у него появилась мысль.

— Egads, — ответила Флер. — Позовите королевского летописца. Конец Света, наверняка, не за горами.

— Проявите больше снисхождения, Флер.

— Я делегирую это другим пони, Ваше Величество. Кроме того, многие из нас помнят, как он остался на пять минут наедине с послом Азинии. И некоторым до сих пор снятся кошмары.

— Неважно, — ответила тетушка, и больше я ничего не слышал. Я завернул за угол, и они исчезли.

Планы я строил на бегу. Как вернуть Гармонию? Предположительно, она будет где-то там, где в Мейнхеттене прячется Пересмешница. Следовательно, нужно добраться до Мейнхеттена. Как добраться до Мейнхеттена? Ну, наверное, на воздушном корабле или поезде, или как-то еще. Существуют ли специальные воздушные корабли или поезда, которые выполняют эту задачу?

Мой мозг начал закипать от усилий, прилагаемых для обдумывания этих незначительных деталей. Династия выводилась, скорее, ради способности обозреть общую картину, знаете ли, а также ради великолепной внешности и исключительной прочности черепа. Я был практически готов прижаться лбом к стене и застонать, но как раз в этот момент чуть не споткнулся о кого-то в коридоре.

— Осторожно! — воскликнула откуда-то снизу молоденькая кобыла. — Смотри, куда… о. Привет, принц Блюблад.

Я моргнул, присмотревшись, что за простонародье оказалось на моем пути — единорожка, темно-фиолетовая грива, ежевичного цвета шерстка, умное лицо, личная ученица тети, что-то там еще. Та, за которой присматривала достойная наследница старого рода — Кейденс. Ее зовут Сансет… нет, Старлайт… а, проклятье, Твай-что-то-там. Как-то так.

Дракончик на ее спине бросил на меня полный ехидства веселый взгляд, который я проигнорировал.

Твайлайт Спаркл, так ее зовут. Я видел ее достаточно часто, и наши пути пересекались один или два раза, а может и чаще, наверное, но причин часто с ней общаться у меня не имелось, знаете ли. Науки — вне моей сферы компетенции. В них может вращаться она, а я буду вращаться в своих. Она помнила надлежащие формы обращения, я иногда вспоминал о ее существовании, и все шло мирно.

— Да, да, привет, всего хорошего, — рассеянно ответил я, проносясь мимо нее и ее дракона, но затем остановился и обернулся.

У меня только что возникла еще одна идея. Я изучал Твайлайт Спаркл и обдумывал эту идею.

Вы определённо так не подумаете, глядя на мою нынешнюю крепкую фигуру, но я был не самым здоровым из жеребят. Довольно болезненным, если честно. Большую часть моего детства я провел, прерывисто кашляя в темный потолок, принимая суп и лекарства в должных дозах, и в компании медсестер, которые тихо разговаривали со мной. Голоса в темноте, включая тетин, когда она могла выделить вечер, рассказывали мне истории, а когда я мог читать — держал книги с этими историями в своих копытах.

И эти истории были очень хороши, хочу добавить. Более просветительские, чем тысячи разочарованных наставников. Множество лихих приключений. Немало членов династии достойно описали себя на этих страницах, представляя собой безупречные примеры подражания для пони. И во многих говорилось следующее — существуют помощники.

Если говорить конкретнее, у вас есть лихой и красивый герой, образцовый пони, компетентный в бесчисленных отношениях, но особенно хорошо видящий общую картину. А при нем имеется способный и умелый подчиненный, внимательный к мелким деталям. Помогающий без проблем изучать эту общую картину, так сказать.

Платина и Кловер Мудрый. Дам Кантерот и Шайр Пасче. Ванадий и Снивели. Вы уловили идею. И раз уж я отправляюсь в грандиозное приключение, то мне не помешает кто-то подобный. Скромный, но верный, способный мыслить приземленно и не пререкаться.

Кроме того, думал я, изучая Твайлайт Спаркл, разве она не племянница, кузина или что-то в этом роде капитана Армора? Способный жеребец, этот Гвардеец. Очень внимателен к деталям. Такого рода качества, вероятно, наследуются, как безупречная внешность или острый ум, или принадлежность к высшей аристократии. И, как я понимаю, Кейденс была ее нянькой. А она раздает хорошие качества, как хороший барпони напитки любимым завсегдатаям.

Я глубоко задумался.

— Принц Блюблад, с вами все в порядке? — рискнула спросить Твайлайт Спаркл. — Вы уже полминуты смотрите на нас, прищурившись.

— И немного искоса, — добавил маленький дракон. — Как думаешь, он болен? Я думаю, он болен.

Я моргнул и продолжил игнорировать нарочитую дерзость дракона.

— Ладно. Ну, кхм. Твайлайт Спаркл, да?

— Да?

— Личная ученица принцессы Селестии и все такое?

— Да, — ответила она, видимо, смирившись с ситуацией.

— Удачное совпадение. Принцесса нуждается в тебе.

Она насторожилась.

— Я как раз собиралась поговорить с ней — посоветоваться, что мне следует изучить летом. Если вы скажете мне, где она, Ваше Высочество, я сразу же к ней отправлюсь...

— Подожди, нет, — поспешно возразил я, видя, что она неправильно поняла мои слова. — Я имею в виду, что возникло важное дело, в котором ей нужна твоя помощь.

— Нужна моя помощь? — Глаза Твайлайт Спаркл расширились больше, чем позволяла биология, и она, казалось, встала чуть ли не по стойке смирно. — Спасибо, что рассказали. Я пойду к ней и спрошу, чем могу помочь.

— Нет, погоди, послушай меня, — нельзя было позволить, чтобы ее отвлекли Флер или другие пони, которые не являлись частью моего великого начинания. — Слушай, ты знаешь о Гармонии? Ее украли. Какая-то негодяйка, называющая себя Пересмешницей, явилась ночью и убежала с ней.

— О, нет, — лицо Твайлайт Спаркл вытянулось. — Любимая картина принцессы?

— Именно так, — смятение из-за тети делало ей большую честь. — Мне поручили найти ее там в Мейнхеттене, где Пересмешница ее спрятала, и я хотел бы, чтобы мне помог кто-то способный. Мне дали понять, что ты способная пони.

— Я? Я, э-э... — на ее лице промелькнула мешанина эмоций — слишком много и слишком быстро, чтобы я смог их разобрать. — ...вам поручили ее вернуть, принц Блублад?

Беспокойство о тетушке значительно подняло ее в моих глазах, хотя нотка сомнения в голосе уронила на йоту.

— Да, — немного холодно ответил я. Конечно, я поручил себе, не так ли?

— Ну... полагаю, если бы принцесса поручила вам... — она все еще казалась сомневающейся, и упала еще на йоту. Дракон наклонился к ее уху и пробормотал что-то, отдающее скептицизмом. Держу пари, у Ванадия никогда не возникало такой проблемы — по крайней мере, до тех пор, пока по его душу не явилась толпа с вилами.

— Никогда не беспокойся, почему принцесса принимает свои решения, — раздраженно произнес я. Иногда низшим сословиям нужно это напоминать. — Просто сосредоточься на том, чтобы вернуть Гармонию в ее владение. Для этого мы должны отправиться в Мейнхеттен.

— Мейнхеттен? — Твайлайт Спаркл задумалась. — Это имеет смысл. Именно там, как предполагают, находится база Пересмешницы, судя по тому, что я о ней читала.

— Десять бит на то, что она в канализации, — добавил дракончик.

— Спайк!

— Просто хочу сказать, где бы ее устроил я, если бы тебе потребовалась секретная база для преступлений. Канализация. Самый очевидный выбор.

— Ну, как бы то ни было, — сказал я, возвращая разговор к изначальной теме. — Я уверен, мы ее выследим. Под моим благородным руководством мы не можем потерпеть неудачу. Сначала о главном, моя умелая и способная помощница…

— Ваша умелая и способная кто?

— Сначала о главном, — надавил я, раздражённо. — Мы должны добраться до Мейнхеттена. К счастью, у меня есть план, как это осуществить.

Я остановился, чтобы придумать этот план.

Поездом или по воздуху? Вечный вопрос.

Воздушные корабли могли бы быть именно тем, чего ожидала бы Пересмешница, если бы ожидала у себя на хвосте лучших Кантерлота. Даже сейчас ее настороженный взгляд должен быть устремлен в небеса, ожидая, что воздушный корабль с какой-нибудь сильной и аристократичной фигурой у штурвала спустится из облаков.

Возможно, не стоит давать ей то, чего она ожидает.

Тогда поездом.

— На железнодорожную станцию, Спаркл! — заявил я. — Мы отправимся на поиски приключений верхом на верном железном коне.

Я никогда до этого не ездил на поезде, понимаете? Но мне казалось, что теорию я знаю.