Приключения Сладкой Патоки. Проклятье древнего особняка

Глава 1.

Элдрик с нежностью смотрел на прелестную кобылку перед собой. Она была прекрасна. Ее шерстка была нежно-оранжевого цвета, красивой, словно сочный спелый апельсин, самый прекрасный оттенок какой можно было только себе представить. Ее аккуратно расчесанная желтая грива, украшенная прекрасной заколкой, спадала вниз, обрамляя прелестную шерстку любимой. Та сияла подобно солнечным лучам. Да и сама любимая, несомненно, была прекрасна как Солнце, иначе и сказать нельзя. Он был в этом уверен. На ее крупе красовался не менее чудесный Знак Отличия – прекраснейшая розовая бабочка, чьи раскрытые крылья выглядели как нежный поцелуй. Очаровательно! А этот обворожительный фиалковый цвет ее больших и прелестных глаз! В них можно было утонуть….

Можно было бы, если бы глаза его особенной пони не были скрыты под черной повязкой. Да и элегантную, круглую мордочку, само воплощение совершенства формы, стягивал тугой намордник, обтянувший плотно рот любимой, не давая ей говорить. Чтобы его нельзя было стянуть, от намордника к затылку шли три ремешка, два по бокам и один через макушку головы. Обхватывая ее милую голову, они замыкались у нее на затылке, где они были надежно защелкнуты на небольшой замок, не давая снять его без ключа. Чтобы она не могла колдовать, на ее рог он надел блокирующую магию кольцо, простое, но надежное.

Для дополнительной этой самой надежности, впрочем, Элдрик все равно обвязал мордочку своей особенной пони еще четырьмя веревками, которые натянул крест-накрест к двум столбам по бокам от нее, не позволяя ей шевелить головой. Конечно, это можно было бы счесть излишней предосторожностью и даже паранойей. Но, он был слишком хорошо научен горьким опытом, чтобы понимать, что это вообще не излишняя предосторожность. Ничуть. Вообще.

Как и не было паранойей то, что к тем же двум столбам он привязал передние ноги кобылки, не давая ей шевелиться. По бокам от ее крупа он поставил еще два, к которым также были привязаны и задние копыта, не давая ей пользоваться и ими. Идеальная фиксация. Дополнительно, Элдрик предварительно проверил, что металлические столбы надежно привинчены к полу и их никакими усилиями нельзя было оторвать даже крепкому земному пони, не то что нежной единорожке, которую он заключил в эту сложную, но надежную, по его мнению, конструкцию. Его стараниями, кобылка не могла пошевелить не единой частью тела, разве что ее гладкий, аккуратно причесанный им лично желтый хвост свободно слегка подергивался, касаясь кончиком пола. Идеальная фиксация.

Любуясь трудами своего рога, копыт и рта, старый пони отошел на несколько шагов назад, окидывая всю эту картину целиком. Туго связанная уже не юная, но все еще прелестно молодая единорожка стояла в середине комнаты, пребывающей в приятном полумраке, разгоняемом светом десятка свечей. А заодно они наполняли воздух сладковато-терпким ароматом роз. Самое то, чтобы создать атмосферу романтики, любовь проникала в сами легкие с каждым новым вдохом, чудесно. В этот раз ему досталась несомненно идеальная пони, настолько она была красива, на его искушенный взгляд. Ему было с чем сравнивать, да….

Не считая этих свечей, стоявших частью на невысоких столиках, часть в светильниках на стенах, освещая равномерно всю комнату, тут больше не было никакой мебели. Не считать же за нее четыре столба, привинченных к полу, которые надежно сдерживали его пленницу? Ничего лишнего, ничего, что могло бы помочь ей освободиться. Свечи, благоразумно, он отодвинул подальше, чтобы ни до одной из них нельзя было дотянуться, даже сделав несколько шагов, будь это даже возможно. Да, он набрался опыта в этом деле, немало опыта.

Больше никаких лазеек, никаких побегов. Ему было до безумия жаль любимую, вынужденную терпеть столь жесткую фиксацию. Ему защемило сердце, когда он представлял себе, как она мучается. Как затекли ее ноги, как ноет от долгого неподвижного положения шея, как сдавливает мордочку тугой намордник… но у него не было выбора. Он не мог позволить ей убежать. Увы, если их любовь требовала таких жертв, то он готов пойти на них, все ради нее. Что ж, хотя бы он подарит ей ни с чем не сравнимое удовольствие, ухаживая за своей особенной пони, позаботится о всех ее нуждах. Тех, что не помогут ей сбежать, по крайней мере.

Лучше было бы, если бы она не пыталась вырваться, но, увы, она пыталась. Что ж, может он стар и некрасив, на мордочке залегли морщины, спина уже не такая идеально ровная, как раньше, коричневая шерстка поблекла и потускнела, но сердце у него еще было молодое и сочилось самой юной и прекрасной любовью, какую только может подарить жеребец своей кобыле. И даже на крупе его красовался Знак Отличия, показывающий всю его страсть и любовь к своей драгоценному лучику – красивое кроваво-красное, пусть и надкусанное сердце. Он надеялся, что она сможет увидеть дальше несимпатичной внешности. Как бы не слаба была эта надежда – она была.

Перед тем как приступить к любовным обнимашкам, он решил подарить кобылке немного нежности, чтобы ее хотя бы немного расслабить. Может, его ласки хоть чуть-чуть помогут ей проникнуться его чувствами, сломает замок, что она сама надела, на собственное же сердце и были еще даже прочнее и надежнее чем те узы, в которых заключил ее тело Элдрик. Грациозным, немного показушным аллюром, он медленно подошел к своей ненаглядной. Та неподвижно застыла, не шевеля не единым мускулом. А она могла иначе?

Развернувшись к ней боком, он нежно провел своим кремовым, старательно расчесанным, без единого колтуна, хвостом по подбородку кобылки. Кончики волос мягко пробежались по шерстке самой любимой в мире пленницы, лаская нижнюю часть ее головы. Припущенные было уши встали торчком, как только кобылка почувствовала любящее касание его хвоста и слегка задрожали от легкого возбуждения. Как бы не относился ее разум к нему, ее тело следовало порывам души.

Развивая успех, он развернулся и опустил голову к самым кончикам ее вставших ушек. Выпустив из тесноты рта свой длинный гибкий язык, он нежно прошел по внутренней стороне ее левого ушка. После чего прильнул губами и куснул ее за ухо, заставив голову единорожки вздрогнуть даже несмотря на сдерживающие путы.

Приласкав кобылку, он двинулся дальше. Обойдя ее спереди, он напоследок скользнул языком еще и по правому уху, даря ей тепло и нежность, идущие из его сердца. Следом его хвост нежно прошелся по передней правой ноге его милой пони. С восхищением он ласкал такие нежные, но при этом такие сильные ноги своей любимой.  Ее прекрасная ножка, туго привязанная к столбу, была такой мускулистой, но при этом и такой мягкой, так приятно было касаться ее. Не удержавшись от сладостного соблазна, он стал активнее гладить ее ногу хвостом, разогревая ее напряженные мышцы, стянутые тугими веревками.

Сладостный, хоть и сдавленный намордником стон вырвался изо рта пленницы, которая задергалась, пытаясь безуспешно отстраниться от касаний жеребца. Но тот не обратил на эти немощные попытки никакого внимания – фиксация была идеальна! На этот раз, его любимой некуда деваться! Довольный Элдрик не прекращая работать хвостом, опустил мордочку к щеке, закрытой ремешком намордника. Частично закрытой щеке. Нежно прильнув губами к шерстке своего солнышка, он медленно стал двигать кончиком мордочки  вдоль ремешка, лаская щечку своей прелести. Такая пухлая, такая хорошенькая!

Легкий, но чувствительный удар головой оказался тоже на диво хорош. Резко он получил прямо в мордочку. Болезненно айкнув, старик невольно отшатнулся от неожиданно дерзкой единорожки. Нельзя было прочесть ее эмоций по плотно замотанной мордочке и глазам, но из под намордника раздался приглушенный, но вполне себе четко различимый смешок.

— А ты горячая кобылка, ха-ха-ха! – Засмеялся мелодичным смехом Элдрик, ничуть не обидевшись на выходку пленницы. Любимым надо прощать маленькие шалости, считал он. Тем более, легкий тычок в кончик мордочке – разве это то, на что стоит злиться?

— Мне нравится. Я люблю тебя, целиком, все что в тебе есть. И твой пылкий нрав мне тоже по вкусу, я обожаю кобыл с характером, дорогая! – С этими словами он нежно поцеловал кончик рога его сладенькой. Следом из едва сжатых губ снова выскользнул его длинный гибкий язык и скользнул к основанию рога, минуя блокирующее кольцо. Мммм… сладковато-цитрусовый вкус. Ее идеально отполированный рог был великолепен и для глаз, и для его чуткого язычка. В этом он разбирался. Чай, не первая единорожка оказалась связанной в этой комнате.

— Но все же, фиксация не идеальна. Ошибся. – Вздохнул Элдрик, зубами затягивая веревки, удерживающие голову, выжимая из бедной пони уже болезненное стенание, когда веревки впились в ее мордочку. Неприятно, но необходимо. Подергав для надежности, коричневый жеребец, остался доволен. Вот теперь даже этот легкий тычок был ей недоступен, слишком жестко ее держат веревки. Конечно, да, он не обиделся, но эта фиксация должна действительно быть идеальной. Она не должна сбежать. Никаких лазеек, даже самых маленьких.

И, мелочь, но приятно – теперь то уж точно его творение, его труд получил завершенную форму. Можно даже было сказать, что это было произведение искусства, да. Окинув взглядом еще разок всю конструкцию целиком, Элдрик по достоинству оценил ее даже чисто с эстетической точки зрения. Красивое, развитое, во всех отношениях тело, заключенное в одновременно простую и сложную конструкцию, сдерживающую эту внутреннюю силу, что рвалась наружу, к свободе…. Что ж, главное, чтобы все же путы оказались сильнее ее. Никаких побегов.

Наигравшись с головой и передними ножками красавицы, довольный хозяин дома с даже каким-то воистину жеребячьим любопытством стал изучать взглядом бока прекрасной как свежий фрукт пленницы. Уже привычным движением кремовый хвост тем временем рванул к уже задним ногам милашки, те были также хороши, как и передние.

— Ммм… я чувствую, как тебе неприятно, милая моя, находиться в столь стесненном положении. – Сочувственно произнес Элдрик, мягко проводя кончиком мордочки по спине любимой. – Как ноют твои ноги, стянутые тугими путами. Как тесно твоей мордочке, сдавленной намордником. Как тяжело дышать через ткань, закрывающую твои ноздри. – В его голосе не было ни садистского удовлетворения, ни насмешки. Лишь искреннее сочувствие.

— Я бы хотел освободить тебя от всего этого. Очень-очень хочу. Но не могу. – Кобыла застыла неподвижно. Даже еще более неподвижно, чем ее заставляли замереть натянутые вокруг ее тела веревки. Ее уши насколько возможно развернулись назад, внимательно слушая медленно говорящего жеребца.

— Если я это сделаю, к сожалению, ты убежишь. Как убегали все пони, что были до тебя. – С грустью, охватившей Элдрика, тот продолжал поглаживать спину своего апельсинчика. – Я хочу заслужить твою любовь и буду очень-очень стараться. Как насчет массажа? Я могу немного помочь расслабиться твоим напряженным, как я чувствую, мышцам. Согласна, моя пышечка? – Уже более оптимистичным голосом с предвкушением облизнулся старик на сочный, упитанный округлый круп кобылы. Формы были у нее что надо. Еще одно напоминание о ее совершенстве.

— Мммм…. – Ни один звук, пытавшийся прорваться через намордник не смог сформироваться в осмысленное слово. Но слух Элдрика уже был достаточно привычен к мычанию пойманных им кобыл, чтобы определять чего они хотят сказать по одной только интонации. И сейчас его крошечка-единорожечка издала стон сомнения. Она размышляла, что же ей ответить ему. Он терпеливо продолжал ждать четкого ответа. Пусть хоть она несвободна сейчас, практически абсолютно. Она в его полной власти, он может делать с ней все что захочет. Но он хотел дать ей хоть толику свободы, дать возможность выбирать то, что ей хочется. Насколько это возможно.

-Мм. Ммм. – Издала его куколка еще несколько нечленораздельных вроде как слов. Но в разуме умудренного сединами и опытом пони эти сладкие, как пение птиц, звуки сразу расшифровалось, открыв свой тайный смысл. Согласие. Неуверенное, полное затаенного страха и опаски, но согласие.

— Почту за честь, моя богоподобная госпожа, размять ваше прелестнейшее тело. – Эпатажно поклонился жеребец, даже слегка жалея, что его сладенькая не видит его жест. Но не снимать же повязку с глаз, верно? Такая мелочь не стоила того чтобы проявлять столь неосмотрительную халатность. Решив не забивать себе этим голову, вместо этого он поспешил исполнить желание прекрасной дамы. Кобыла желала! Желание кобыл – закон для жеребцов!

— Мммм! – Довольно протянула искомая кобыла, когда на ее спину опустились его передние копыта. Отточенными долгой практикой движениями он стал нежно разминать ее затекшие мышцы, даря блаженство каждым прикосновением. Встав на задние ноги, он стал передними ногами разминать, тереть, поглаживать и постукивать, расслабляя тело его особенной пони. Новая порция стонов, наполненных блаженством, в которые даже проникла нотка благодарности стали ему наградой за его усилия.

Даже оставив ее задние ноги, которые он до этого продолжал ласкать хвостом, он весь сосредоточился на своем расслабляющем массаже. Чувствуя, как тяжко пленнице вот так стоять неподвижно, жестко зафиксированной в стойле, что он для нее поставил, он постарался, как мог, облегчить ее неизбежные неудобства и легкие, но все же мучения. Поэтому он старался, применяя весь свой опыт и сноровку, чтобы подарить ей максимум удовольствия в такой ситуации. Следующая дюжина минут прошла лишь в тихих стонах наслаждения и методичном постукивании копыт по спине и крупу.

— Иииммммм! – Взвизгнула недовольно кобылка, когда он от массажа перешел к еще более интересным вещам. Наклонившись к аппетитному пышному крупу своей особенной пони, он от души поцеловал ее в кьютимарку. По всему телу его душечки словно электрический разряд пробежал. Но, несмотря на положительную реакцию тела, сама пони кипела от ярости от столь откровенного жеста Элдрика. – М! МмМмм! Ммм! МММММ!!!!! – Высказала она все, что думала о старом развратнике!

— Прости-прости, свет моего Солнца. – Повинился пожилой единорог, отстраняясь от тела любимой. – Я просто хотел подарить тебе как можно больше удовольствия. И себя побаловать, конечно же. Ты такая хорошенькая, красивее тебя сложнее найти прелестную пони. Твоя красота такова, что ты можешь позировать для монументов, воплощающих саму принцессу. – Рассыпался в комплиментах Элдрик, вставая прямо напротив пленницы, которая вся задергалась, пытаясь вырваться из обволакивающих ее уз.

— Поверь, я просто хочу счастья для нас двоих. Я хочу угодить тебе, насколько могу. Я, стоящий свободно перед тобой, связанной и в наморднике, могу показаться тебе неискренним, лишь упивающимся своей властью и силой. Но это не так. Я и правда люблю тебя. – Постарался он ее успокоить, видя что разъяренная беспомощностью и его чересчур уж агрессивными ухаживаниями пони все не успокаивается. Та продолжала в бессильной ярости проверять путы на прочность, пусть каждое движение и причиняло ей боль, каждый раз когда веревки болезненно впивались в ее шкурку.

— Прости за это то, что тронул тебя там… где тебе не нравилось. Я не знал, я исправлюсь. Понимаю, все это звучит лукаво и лицемерно. Позволь мне доказать это делом. Я буду ласкать тебя именно так, как хочется тебе. Я сравнил твою красоту с красотой самых красивых кобыл Эквестрии. И чтобы показать искренность своих слов, я окружу тебя почетом, достойным самой принцессы. – С этими словами он поклонился апельсиновой пони, склоняя голову до самого пола.

— Мммм? – Гнев уступил место удивлению, когда кобыла почувствовала, как ее левой передней ноги, все также привязанной к столбу, касается что то мягкое и теплое. Секунду спустя она поняла, что это были губы. Губы этого маньяка, что превратил ее в свою живую игрушку. И эти губы целовали ее копыто. Это был извиняющийся, нежный поцелуй, полная противоположность тому, с какой неудержимой страстью он впился в кьютимарку.

Спустя несколько секунд он отстранился, но следом она почувствовала поцелуй уже на своем правом копыте. Это было приятно, она не могла отрицать очевидное. Но не стоило из-за такого даже жеста терять голову. Со всей силы втянув не без труда пробивающийся внутрь через ткань воздух, пленница постаралась успокоиться. Эмоции не помогут ей выбраться из этой передряги. Ей нужно взять себя в копыта и плевать что они связаны и она не может ими пошевелить. Все равно взять себя в копыта.

— Я хочу вытащить из твоего рта кляп. Пожалуйста, не кричи. Твои зовы о помощи все равно нипони не услышит, а вот мой слух очень нежный и чувствительный. Постарайся сдержать себя, иначе я буду вынужден запечатать твой рот обратно. Хорошо? – Сквозь сплошную черноту повязки не было видно этого негодяя, но было четко слышен его голос прямо перед ней. Перспектива хотя бы на время избавиться от этой поганой затычки была слишком соблазнительна, поэтому выбор ответа был недолгий.

Она дернула головой, пытаясь согласно кивнуть, но из-за туго стягивающих ее морду пут, ей едва удалось слегка тряхнуть гривой. Пришлось снова опускаться до унизительного мычания, словно она какой то неразумный зверь. – Мм. – Прозвучало, как надеялась кобылка, как нечто “Я принимаю нашу сделку: мне говорить, для тебя не кричать”. Хотя бы по тону, с которым она это все выдавила сквозь кляп.

— Рад, что ты вернула себе разум, милая. Еще раз прости, что спровоцировал тебя. – Она почувствовала вновь касание чего-то теплого и дышащего. Голова жеребца, а это была именно она, стала медленно и аккуратно что то творить с веревками, сжимавшими ее мордочку. С радостью почувствовав как ослабляется давление пут, бедняжка издала стон облегчения. Даже на время хотя бы уж не избавиться, а чуть меньше мучиться от стягивающих ее веревок – уже было замечательно.

Следом, когда она уже могла хоть немного шевелить головой, ее пленитель стал ослаблять и туго затянутые ремни намордника, даря ей еще толику свободы. Приоткрыв рот, она с нетерпением стала выпихивать языком засунутую в него тряпку. Мерзкий ком шел туго, пока его не стал вытягивать сам старик, аккуратно вытаскивая кляп изо рта кобылки. С наслаждением в ее легкие влетел широкий поток свежего воздуха, свободно входящий через более не закупоренный рот.

— Как зовут вас, прекрасная леди? – Обратился к ней сквозь черноту удивительно молодой звучащий мелодичный голос, более подходящий молодому жеребцу. Да, повязку с ее глаз, похоже, снимать никто не собирался. Что ж, спасибо и на том, что хотя бы кляп вытащили. Впрочем, озвучивать свою благодарность кобыла не собиралась. Много чести будет этому маньяку. – Хоть мы уже и познакомились как несколько часов и слиться тела наши успели в порывах страсти, но имя мне ваше до сих пор неведомо. Я же поспешу представиться – мое имя Элдрик, я хозяин дома, что вы одарили благом своего присутствия.

— Меня зовут Шугар Биттер. – Отдышавшись, назвала в ответ свое имя единорожка, ничуть не польщенная его комплиментами и изысканными речами, которые он исторгал из себя просто как на конвейере. – Я бы представилась с первых же минут, уважаемый пони, не заставляя вас ждать столько часов. – Саркастично-вежливо заявила она, пародируя стиль речь Элдрика. – Да вот беда – с первых же минут нашего почтенного знакомства на меня намордник надели.

— Прошу прощения еще раз за то, что вынужден ограничивать вашу свободу, моя сладкая, прекрасная Шугар Биттер. – С удовольствием покатал старик это имя на языке. Такое же сладкое и красивое, как и его носительница. – Но этот намордник, как и все остальное, необходим. После того как ты меня осчастливила своим прибытием, я не хочу чтобы мое счастье покинуло меня, радость ты моя. – Объяснил оранжевой пони причины своих действий старый единорог, судя по звукам его голоса, продолжавший стоять прямо перед ней. – Как бы мне не в тягость было вязать вас, но еще большая тягость – видеть, как вы покидаете мое общество.

— И намордник тоже чтобы я не смогла “покинуть ваше общество”? – С неослабевающим сарказмом поинтересовалась Шугар. Не то чтобы она надеялась, что под градом ее возмущения с нее его снимут, но стоило хотя бы попытаться. Хотя бы потому что из всего на нее напялили, намордник был самым неудобным и унизительным предметом из всех.

— Увы-увы, я слишком хорошо знаю, как многие пони владеют своими прекрасными ротиками. – Биттер даже представила себе, как сейчас показушной грустью качает головой этот старец. Хоть она и видела его всего несколько секунд, прежде чем ее скрутили по всем четырем ногам, а его телекинез нацепил на нее намордник и повязку, Шугар все же успела мельком разглядеть внешность своего пленителя и его образ теперь не уходил из ее головы. О да, она его запомнила.

— Ваш рот, конечно же, прелестная Шугар Биттер, красивее любого другого. – Продолжал тем временем нахваливать ее внешность любвеобильный дедуля. – Эти прекрасные, пухлые розовые губы, этот длинный, ловкий и чувственный язык… а твой голос… он прекрасен. Он чист и идеален, одурманивает разум, словно передо мной сирена, а не пони, так сложно устоять.

— И поэтому, к сожалению, я и вынужден прятать этот прекрасный рот под намордником. – На грустной ноте закончил свою высокопарную речь Элдрик. – Я слишком хорошо знаю, на что вы способны своими белоснежными зубками, если дать им дотянуться до веревок. И знаю, как могут расторгать ваши сладкие речи мое чувствительное сердце. Каждая ваша просьба отпустить вас режет мою душу не хуже самого острого ножа. Мне и правда не хочется доставлять тебе неудобства. Поэтому я и вынужден запечатывать твои сладкие карамельные уста, именно вынужден, а не делаю это, потому что мне это нравится. Мне просто не хочется получать от тебя просьбы, которые я хочу, но не могу выполнить. Поверь мне – это и правда больно.

— Тогда зачем вы ослабили этот столь “необходимый” намордник сейчас? – Решила связанная пони продолжить свои расспросы, пока у нее еще была возможность говорить. И чтобы эта возможность была у нее подольше, Шугар решила пока не провоцировать старика лишний раз и не раздражать его. – Не просто ведь узнать мое имя, верно?

— Я хочу узнать больше о своей любимой. Это первая из причин. – Стал объяснять ей Элдрик, явно который был большим любителем почесать языком. – Я вижу, что у тебя не только прекрасное тело, на котором сложно найти хоть одно пятнышко, которое не хочется покрыть поцелуями…. – Снова съехал на свою уже изрядно надоевшую пластинку явно пытающийся вернуть себе бурную молодость старец. – Но и еще и отточенный ум, ничуть не уступающей твоей ослепительной красоте. Поведай мне о себе, любимая моя умница, что привело тебя в мой дом?

— Я странствующий писатель. – Решила честно ответить Шугар Биттер. У нее было проскользнула в голове мысль что-нибудь наврать, но что именно то? Не знаешь что говорить – говори правду, так решила молодая пони. – Я путешествую, изучаю интересные места, знакомлюсь с интересными пони. И пишу про это книги. Поэтому я и захотела посетить ваш особняк. В ближайшей деревне пони мне рассказали о мрачной легенде этого места. Что здесь пропадают молоденькие кобылки. Через какое то время они возвращаются, но… другие. И ничего не рассказывают о том, что они пережили в этом поместье. Меня охватило любопытство и я решила исследовать особняк, надеясь найти материал для своей новой книги. Что было дальше, уже и сами знаете.

— Благодарю за то, что поведала о себе, о талантливая Шугар Биттер. – Поблагодарил ее за рассказ Элдрик своим обычным сладковато-приторным, до тошноты, тоном. – Я рад, что в этот раз на порог моего дома явилась столь образованная и сведущая в высоком искусстве литературы единорожка. Тело, разум и дух – все в тебе совершено. – Мордочка пленницы скривилась – ее уже успел замучить этот бесконечный поток слащавых комплиментов, в которых ее собеседник просто не знал никакой меры. Она даже задумалась, что хуже – терзающие ее ноги веревки или вот эти бесконечные приторные слова, дерущие ее уши?

— Что ж, теперь ты знаешь, что произошло с этими кобылами. Они приходили в мой дом. И становились целью моей страсти. К сожалению, все они, как одна, отвергли мою любовь и сбежали. Но больше я не допущу этой ошибки, которую я повторял из раза в раз. У тебя одно начало с этими прекрасными, но, конечно, не столь хорошими как ты, пони. Но свой, уникальный конец. Они все пришли и ушли. Ты – останешься со мной. Я приложил к этому все усилия.

— Ну да, действительно, я бы ушла, но не могу – ноги что-то затекли. Придется пока остаться. – Сарказм снова пробился в голос Шугар, но внутри нее все похолодело. Вряд ли Элдрик врал или даже присочинял. Веревки на ее ногах были ярким тому доказательством. Он не хотел ее отпускать и мечтает о том, чтобы она тут навечно провела жизнь его пленницей, ублажающей этого маньяка. Это был бы кошмарный конец, она не могла смириться с тем, что станет хорошо если рабыней. А не просто… она даже не могла подобрать подходящих слов, чтобы описать свое положение. Нет, она должна выбраться отсюда, должна. Она не согласна провести остаток своих дней связанной и  развлекающей какого-то безумного старика-одиночку.

— Что ж, теперь, когда мы это обсудили, мой апельсинчик, мой сладкий мандаринчик, думаю, стоит нам раскрыть вторую причину того, зачем я вытащил из твоего рта кляп. – Голос Элдрика стал звучать заметно ближе, а спустя секунду она почувствовала его теплое дыхание. Он был близко, очень близко. Невольно она попыталась отшатнуться, но копыта были привязаны крепко и туго. А веревки, обматывающие мордочку, позволили лишь чуть-чуть отодвинуть голову назад… естественно, он лишь просто сделал маленький шаг, сразу сократив дистанцию снова.

— У тебя отличное тело, я получил несказанное удовольствие, лаская твои ноги, спину, круп…. – Страстно зашептал он ей в ухо, щекоча его своим теплым дыханием. – Но самый вкусный приз находится в твоем рту, моя маленькая пони. Ради него я освободил твой рот от кляпа. Чтобы вместо сухой тряпки в него вошло кое-что куда более теплое, гибкое и приятное….

— Нет! – Визгливо закричала Шугарт, пытаясь отвернуться от жеребца, нависшего над ней с вполне понятными даже без зрения намерениями. Но получилось лишь слегка дернуть головой, веревки продолжали ее держать достаточно крепко, чтобы не дать избежать навязанной ей судьбы. – Я не буду с тобой целоваться! Я не хочу!

— Это легко исправить, моя любимая Шугар. – Прошелестел зловеще голос старика, который был полон желания получить то, что ему так хотелось. – И хоть твой разум и отвергает мою любовь, но твое тело считает иначе. – Она почувствовала, как правого уха касается его язык, пробегая по самой кромке, лаская самые чувствительные места. По ее телу пронеслась волна удовольствия и невольно она задрожала от этих весьма умелых ласк. Этот жеребец знал, как доставить удовольствие кобыле. Но нельзя было поддаваться, нельзя. Как бы не нравилось ей это, Биттер не могла и не должна была забывать о том, в каком положении находится.

— Я буду кусаться! – Крикнула она, пытаясь не поддаваться на соблазнительные касания Элдрика и отчаянию ситуации. То, что она связана и совершенно не может сопротивляться, не значило, что она собиралась просто так сдаваться на милость хозяина дома.

— Дорогая, не советую тебе этого делать. У меня богатый опыт, я же сказал тебе. И к такому я тоже готов. – Мягко ответил ей ничуть не раздраженный ее чрезмерно громким воплем голос жеребца. Тот стал нежно покусывать другое ее ухо, даря ей новые волны удовольствия. – Лучше тебе отдаться мне без таких совершенно излишних актов сопротивления. Если ты попробуешь укусить меня во время нашего поцелуя, который станет кульминацией нашей страсти, то это лишь приведет к тому, что целоваться тебе со мной придется с распоркой во рту. Это вся разница. И поверь — ощущения от нее очень даже неприятные, я проверял. Один раз – даже на себе.

— Ух… — Выдохнула Биттер, содрогаясь от смеси ужаса и блаженства, что попеременно она получала от Элдрика. – Нет, не надо никакой распорки. Я не буду кусаться. – Вынуждена она была уступить. Снова оказаться с какой-то штукой во рту ей не улыбалось вообще, а упорный старый коричневый пони все равно добьется своего. Здесь она была бессильна.

— Вот видишь, как ловко я парировал тебя своим контраргументом? – С иронией поинтересовался старик. В его голос вольно или невольно, но вкрались садистские нотки, ему словно нравилось загонять свою жертву в угол, ставя ее в положение, откуда ей нет выхода, кроме как идти к нему.

— Да куда уж мне до вас. – С горькой иронией усмехнулась кобылка, чувствуя ком отчаяния, застрявший в ее горле. У нее и правда не было никаких шансов выбраться из этого всего. Ее пленитель предусмотрел если уж не все, то почти все. – Вы умеете добиваться своего. – Вынуждена признать была Биттер очевидное, стараясь хотя бы потянуть время, прежде чем свершиться почти неизбежное. Неужели… все безнадежно?

— И снова я в восторге от твоего интеллекта, о умнейшая Шугар Биттер. Я рад, что ты не отвергаешь меня и мою любовь. Поверь, я думаю только о том, чтобы добиться твоей любви в ответ, я буду стараться из-за всех сил, чтобы тебе понравиться. – От ее ушей он стал спускаться вниз, легонько и часто лаская губами ее щеки, даря тепло и нежность каждым мягким коротким поцелуем, идущими вниз, к своей главной цели.

— Я согласна на поцелуй. Но с одним условием! – Может, она и была вынуждена уступить напористому старику, но просто так сдаваться она тоже не собиралась. В ней лишь теплился крохотный огонек надежды, что это сработает. Должны же быть хоть какие то возможности, не могла быть ситуация безвыходной, уверяла она себя.

— Конечно, дорогая. Что ты хочешь? Если смогу – я удовлетворю любой твой каприз! – С готовностью согласился Элдрик, отстраняясь от головы своей любимой кобылы. На время отстраняясь.

— Я хочу пить. – Жалостливым голосом промолвила Шугар, стараясь разжалобить хозяина особняка хоть немного. – Из-за этой мерзкой тряпки, чтобы была в моем рту, там теперь пустыня. Все пересохло. Дай мне, пожалуйста, воды и тогда я согласна на один поцелуй. – Даже сочинять не пришлось – Биттер и правда мучила жажда, пусть и вполне себе терпимая, но все еще очень неприятная.

— Конечно-конечно, дорогая моя! Я дам тебе попить! – Без доли секунды на раздумья согласился на ее условие Элдрик. – И это не надо у меня выменивать, стоило просто попросить. Я буду кормить и поить тебя как принцессу, самые лучшие яства только для тебя. Подожди дюжину-две минут, я схожу за овощным соком, который наполнит тебя свежестью!

— Спасибо. – Сердце Шугар пропустило удар, когда она поняла, что, похоже, только что у нее появился реальный шанс! Так долго он будет ходить уж точно на кухню или где он там держит свой сок. На некоторое время она останется одна – возможность освободиться от пут и сбежать! Пламя надежды разгорелось маленьким солнышком в ее душе. Надежды выбраться из этого любовного кошмара.

— Только я заткну тебе рот обратно, милая, чтобы ты каким-то чудом не смогла добраться до веревок и перегрызть их. Чуть-чуть потерпи – я постараюсь управиться побыстрее.

— Что?! Не на… умф! Ммм! – В ее рот снова влетела противная тряпка, уже сжавшаяся в тугой ком от ее слюней, а ремни намордника затянуло обратно, не давая выплюнуть эту гадость. В ноздри снова ударил аромат роз, которые где то он поразбросал где то по комнате, наполняя ее легкие снова этим пикантным ароматом, горячившим воображение кобылки.

— Потерпи. – Снова попросил ее голос Элдрика, который под неспешный цокот стал удаляться куда то за ее хвост. – Скоро я дам тебе попить и освобожу твой рот от этого бремени. Я скоро вернусь. – С этими словами за ее хвостом раздался звук открывающейся двери, после чего та негромко захлопнулась вновь. Шугар Биттер напрягла слух из-за всех сил. Но как она не прислушивалась, но ни щелчка замка или задвигающегося запора она так и не услышала. Хозяин дома не стал запирать дверь, надеясь на прочность пут. Да, это ее шанс сбежать! Если только она сможет выбраться из своих ограничений, что он на нее наложил своими веревками. У него был повод быть уверенными в надежности бондажа.

Но она не собиралась сдаваться так просто. Она тоже кое-что умела. Выдохнув через ноздри, она мысленно представила себя со стороны. Итак, у нее на глазах повязка, которую надо снять, однозначно. На ее роге блокирующее магию кольцо и что-то ей подсказывало, что даже будь у нее свободны копыта, она не сможет его стянуть без дополнительных усилий. Собственно, сами ноги надежно привязаны к чему то, похожее на какие-то распорки или столбы, прибитые каким-то образом к полу.

И, конечно же, у нее во рту отвратительный кляп, который она не может выплюнуть, потому что намордник плотно сжимает ее рот, придавливая челюсть и не давая ее раскрыть. Когда он надевал его, она помнила щелчок замка у нее на затылке, значит, он держался на замочке, а не на каких то завязках или застежках. А поверх него он обмотал еще и веревками ее мордочку, не давая ей шевелить головой. К счастью, он все же ослабил хотя бы их, когда открывал ей рот… и забыл затянуть их обратно.

Это мог быть ее шанс. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Несмотря на одурманивающий разум аромат цветов, Шугар старалась сохранять ясность рассудка. Просто дергаться смысла нет, она уже достаточно подергалась, когда он лапал ее везде, где только хотел. Путы не поддались. И вряд ли поддадутся. Ей нужно действовать умом, а не силой. Итак…

Еще раз глубоко вздохнув, чтобы окончательно успокоиться и прогнать любые эмоции, что сейчас могут только помешать, Биттер начала действовать. У нее были туго связаны ноги и достаточно жестко все еще зафиксировано положение головы. Но, ей не связали туловище и хвост. И как раз в последнем она прятала часть своего набора отмычек, что взяла с собой в этот особняк. Тогда она думала, что тот пригодится ей, чтобы открывать почти точно запертые двери в старом заброшенном доме. Что ж, не ошиблась. Один замок, что нуждался во вскрытии, тут точно был. Как хорошо, что старик не стал ее тщательно обыскивать, обойдясь тем, что забрал куда-то себе ее седельные сумки.

Остальную часть набора она спрятала в своей гриве, но до них, теперь, очевидно, никак было не дотянуться. Не ногами, да. Но хвост свободен, им можно двигать. Если бы только она могла им доставить все необходимое в замок у нее на затылке…. Резко выдохнув, она напрягла хвост из-за всех сил и аккуратно его подняла, закидывая себе на спину. Только бы дотянуться заплетенной в прическу проволокой до затылка. Не получалось! Как бы она не его выкручивала, как не напрягала каждый копчиковый позвонок, ей не хватало пары дюймов. Пары жалких дюймов до того места, где по ее предположению, висел замок, фиксирующий ее намордник.

Вдох-выдох. Успокоиться. Не паниковать. Она выберется, она спасется. Шугар потянула голову из-за всех сил назад, натягивая было ослабленные Элдриком веревки, удерживающие ее мордочку, до предела. Те болезненно впились в ее шкурку, но единорожка, вцепившись зубами в тряпку, молча терпела. Мало, все еще мало. Еще нужно. Ноги связаны, она не может ими шевелить, чтобы сдвинуть заднюю часть тела. Но все еще не связано туловище. Кобыла напрягла круп и согнула спину на всю возможную гибкость позвоночника, вытягиваясь, как кошка, подтягивая само тело к запрокинутой назад голове.

Дотянулась! С радостным стоном Шугар почувствовала, как кончик проволоки скребет по ремешку намордника на затылке. Теперь надо найти замок. Даже не будь у нее завязаны глаза, зрение бы тут не помогло. Крохотный замочек на затылке придется искать вслепую. Медленно и аккуратно. Второй попытки у нее не будет, если сейчас проволока выпадет из волос хвоста – конец всему. Вдох-выдох. Успокоиться. Эмоции не помогут.

Тщательно дозируя усилия, стараясь не обращать внимание на стонущие от напряжения позвонки, единорожка стала медленно водить кончиком проволоки вдоль задней части намордника, пытаясь наощупь найти замок от него. Медленно. Аккуратно. Вдох-выдох. Нельзя спешить. Но и медлить тоже. Старик явно не рысак, но и вечность ходить за стаканом сока тоже вряд ли будет.

И снова удача! Металл легонько брякнул о металл, давая знать – она нашла искомое. Теперь нужно было найти замочную скважину. С ускорившимся от волнения сердцебиением она стала водить проволокой вдоль нащупанного металлического предмета, пытаясь найди нужное. Главное осторожно, главное не выронить, главное не погнуть. Вдох-выдох.

И вот оно. Стараясь не дрожать от охватившего ее напряжения, Шугар, нежно двигая каждый волосок кончика хвоста магией, которую в простонародье называют “копытокинез”, вставила проволоку в замочную скважину. О да, эта магия работает не только с копытами. Она знала, что магию, помогающую удерживать предметы, можно подавать на любую часть тела. Включая волосы и шерсть. Да, так можно удержать только легкие предметы, нужна концентрация, но ей и не кирпич держать хвостом. Что ж, не отвлекаться, работать. Вдох-выдох.

Полдела сделано. Теперь надо вставить туда же щуп и можно начинать вскрывать замок. Аккуратно отпустив проволоку, оставив ее торчать в замке, все тем же неизменно надежным хвостом она вытащила из гривы крохотный тонкий щуп, который все это время был вплетен в ее волосы под видом заколки. Тот был хорошо виден, но старик его не тронул, сочтя обычным украшением. Хорошо.

Вдох-выдох. Теперь надо вставить щуп уже в найденную замочную скважину. Несмотря на соблазн поспешить и быстро воткнуть его в искомое место, Биттер двигала хвостом все также неспешно, даже самый крохотный промах был недопустим. Не поддаваться эмоциям. Не обращать внимания на боль от впившихся в мордочку веревок. Не расслаблять позвоночник.

Вдох-выдох. Щуп и проволока в замке. Теперь нужно его взломать. Не менять темпа. Не терять дыхание, не дергаться, все делать ровно и аккуратно, ни одного лишнего движения. Позволив себе сглотнуть, кобылка стала взламывать в замок. Стук сердца отдавался эхом в ушах, но она не могла позволить себе потерять концентрацию. Давить, но не передавить. И почему она так мало занималась взломом замком, почему не тренировалась?! Сейчас ей это могло дорого аукнуться.

Тук… тук… тук.... Она слышала, как бьется ее сердце. Ее внутренний таймер, отсчитывающий время, которого становилось все меньше и меньше. Продолжая частью волосков держать и давить в низ замка щупом, она стала аккуратно вращать его. По часовой стрелке. Тук.… Против часовой стрелки. Тук…. Кажется, против часовой сопротивление было слабее. Тук.… Значит, замок открывать против часовой. Ясно. Тук….

Вдох-выдох. Легкие, короткие вдохи, такие же выдохи, ни одного лишнего движения. Иначе все сорвется. Тук…. Теперь время работать проволокой. Хвостом. Тук…. Волоски, держащие магией проволоку, стали двигать ее взад-вперед, быстро, но плавно. Тук…. Она чувствовала, как капли пота текут по ее мордочке, затекая под намордник, который она так старалась сбросить с себя. Тук…. Тяжело. Тяжело дышать. Проклятая затычка. Тук…

Вдох-выдох. Болят напряженные мышцы. Тук…. Она продолжала упорно двигать проволоку. Взад-вперед. Тук.… Не расслаблять шею, тянуть голову назад. Тук.… Не расслаблять позвоночник, выгнуться по максимуму. Тук… Больно. Тук….

Продолжать дышать. Тук…. Все ее внимание было лишь на скрежет металла. Каждый звук от замка имел значение. Тук…. Напряженные уши с нетерпением ждали желанного щелчка. Тук…. Двигать щуп. Против часовой. Тук…. Тихо шелестит хвост, продолжающий упорно держать отмычки. Тук…. Не сдаваться.

Тук.… Да где же щелчок?! Сколько там штифтов?! Тук-тук…. Как же больно. Тук-тук…. Не падать духом. Нужно держаться. Тук…. Из под повязки покатилась одинокая слеза. Тук…. Щелчок! Замок щелкнул! Замок взломан!

Даже не верилось. Осторожно вынув отмычки и оттянув хвост обратно… Шугар радостно тряхнула головой, расслабляя шею. И услышала звук падения. Удар металла об пол. Замок соскочил. Намордник больше ничего не держало. О, Селестия, как же хорошо!  Со стоном, полным блаженства, она выпрямила спину, позволяя позвоночнику отдохнуть. Тот с хрустом встал в привычное положение, даря ей волну наслаждения. До чего хорошо…. Биттер аж заурчала от удовольствия, когда ее тело наконец то смогло расслабиться.

Но нет времени отдыхать. Бьющееся сердце напоминало ей – время идет. Ей надо как можно быстрее окончательно освободиться от пут, пока Элдрик все еще где то ходит. Начав мотать головой вперед-назад, Шугар стала стягивать с себя намордник. Тот держался на одном трении ткани, но долго ремешки без замка продержаться не могли. Веревки, не дающие крутить головой, в этот раз стали ее союзниками. Стягивая ее мордочку, те стали ее точкой опоры, от которой она отталкивалась, снимая с себя намордник. Еще одно движение – и проклятые стяжки сваливаются с ее истертой мордочки.

Раскрыв рот, больше не стягиваемый никакими узами, она с огромным наслаждением, а иначе и не скажешь, вытолкала языком тугой плотный ком, торчавший почти все это время у нее во рту. В пересохший рот хлынул вновь поток свежего воздуха, наполняя легкие кислородом. Дыша и далее через рот, чтобы не чувствовать этот уже надоевший запах роз, Шугар стала освобождать себя от повязки на глазах.

Что ж, это уже было куда проще. Снова закинув хвост к затылку и вытянув голову назад, благо, теперь ее не сдерживали фиксирующие веревки, Биттер все той же проволокой стала аккуратно снимать с себя повязку. Благо, та оказалась просто на заурядной завязке, сидящей не очень туго. Так что поддев ее проволокой, кобыла легко стянула ее с себя.

Вот он, момент истины. Когда повязка упала с ее глаз на пол, Шугар, прищурив глаза, внимательно осмотрела комнату, в которую ее завел Элдрик. Это было небольшое, почти пустое помещение, главным предметом мебели в которой была она сама. Как она и подозревала, ее ноги были привязаны к четырем металлическим столбикам, которые, как оказалось, намертво привинтили к полу. Вырываться силой тут было бессмысленно.

Источником же запаха были явно ароматические свечи, наполняющие воздух приятным цветочным ароматом. Те в основном стояли либо на трех низких столиках у стен, либо в настенных светильниках. Не дотянуться никак даже хвостом – слишком далеко. К счастью, света медленно горящие свечи давали достаточно, чтобы хорошо освещать темные каменные стены, но не обжигали ей глаза, уже привыкших к полной темноте.

Что ж, хватит глазеть, времени в обрез. Она и так возилась, по ее внутренним ощущениям, слишком долго. И с каждым ударом сердца она чувствовала, как все ближе и ближе безумный старик, идущий проведать свою жертву. Ей нужно освободить свои ноги, пока не поздно. Обратив взор на веревки, стягивающие ее переднюю правую ногу, пони с облегчением выдохнула. Хотя бы тут сложностей быть не должно. Узлы были крепкими и надежными, но не особо изысканными. Потянуть зубами в паре мест – и те развяжутся. Что ж, за работу.

Вытянув шею и наклонив голову, она вцепилась зубами в путы. Практического опыта в обращении с веревкой, как и у любой другой пони, у Шугар Биттер хватало в избытке, так что нехитрые узлы легко поддавались ее усилиям. Это не заняло много времени – немного усилий и одна нога свободна! Едва сдержав радостный крик, кобыла с наслаждением взмахнула освобожденной ногой, затекшей за долгое время без движения. До чего же хорошо!

Но не было времени праздновать. Быстро одернув себя, Шугар занялась левой передней ногой. Веревки на ней сдались также быстро, как и на правой ноге. Остались задние. Чуть-чуть сложнее. Но со свободными передними ногами – уже не проблема. Сев на круп, Биттер, наклонив голову вниз, стала развязывать задние ноги. Чуть-чуть неудобно и пришлось выгибаться и тут, но по сравнению с тем как она хвостом вскрывала замок у себя на голове – вообще ерунда. К тому же, она могла в этот раз помочь себе передними копытами, развязывая узлы и ими.

И вот, все ноги свободны, рот свободен, она свободна! Волны радости прокатывались по ее телу, когда молодая поняша, наконец то, могла беззаботно гарцевать по комнате, едва не сшибая стоящие тут и там столики со свечами. Селестия, как же было хорошо, просто ходить там, где хочется, шевелить той частью тела, которой хочется. Осталось последнее. Ее рог.

Быстро поскребя копытом, она легко убедилась, что даже копытокинез тут не поможет снять блокирующее ее магию кольцо. Слишком просто, слишком очевидно, до предела ожидаемо. Старик не мог не додуматься до столь простой и очевидной вещи. Что ж… она тоже не простушка. Ее взгляд упал на самый отвратительный предмет из тех, что тут был. Обслюнявленную тряпку, которой ей затыкали рот. Есть один способ снять кольцо, она читала. Очень быстро снять. Что ж, придется это сделать.

Как бы не было противно, но она взяла кляп в свои передние ноги. Снова сев на круп, она стала зубами рвать тряпку на маленькие полоски материи, чтобы затем распустить их, опять же, зубами на нитки. Благо, та была сшита из довольно тонкой ткани. Эх, из нее бы платье шить, а не рот пони затыкать. Видимо, старик не врал, когда заявлял, что ему не нравится мучать своих пленниц, раз использовал столь изысканный материал для кляпа. Спасибо ему и на этом.

Сделав нить, показавшейся ей достаточно толстой и обслюнявив ее для надежности, кобылка стала обматывать ее, слой за слоем, вокруг рога. Великолепно. Теперь надо продеть нитку через кольцо. Кое-как протиснув копытами ее через небольшой зазор, она осторожно стала протягивать свою толстую нить через кольцо. Вот так, отлично. Ее копытокинез оказался очень хорош, она даже сама не ожидала от себя такой ловкости. Осталось только тянуть, слегка закручивая кольцо, чтобы то легче сходило с рога. И тянуть. Тянуть. Тянуть.

Ой, как же больно! Кольцо поддалось – на самую долю дюйма, но рог обожгло острой болью от малейшего движения. Это было куда сложнее, чем она читала в книгах. Но выбора не было. Ей нужно избавиться от блокиратора ее магии. Быстро. Биттер взглянула на остаток тряпки, валяющейся у ее заднего копыта. Что ж, придется уже добровольно взять эту дрянь в рот еще раз. Какое счастье, что тут полы довольно чистые.

Вздохнув, кобыла снова взяла кляп и засунула себе его в рот. Зажав его так, чтобы от боли не откусить себе случайно язык, она снова взялась за толстую нить и кольцо. И… тянем! Вращаем! Тянем! Вращаем и тянем! Сжимая зубами кляп из-за всех сил, Шугар продолжала упорно двигать кольцо вверх. Больно, до чего же больно!

— Уууммф. – Простонала единорожка в кляп. Крепко стиснув зубы, дрожа от волнения, она снова и снова продолжала тянуть эту проклятую нитку. Чувствуя как пульсирует каждая складка на лбу. Как отдается каждый удар сердцем звоном в ушах. Она постепенно, виток за витком, крепко стиснув зубы и мыча от боли. Тянула нить.

Что ж, может кольцо и было защищено от копытокинеза, но вот от ниток, что она продела через него – уже нет. Постепенно кольцо продвигалось вверх по рогу. И последний, мощный рывок – и оно поддалось! Блокиратор магии не устоял! Серебряное кольцо наконец то соскочило с ее рога и рухнуло на пол с громким дребезжанием и покатилось куда то в темный угол.

— Пфффемф! – Взвыла Шугар, падая на пол. Ее тело скорчила сильнейшая боль, когда она в последний раз рванула нить и кольцо наконец то соскочило с ее горящего от боли рога. В книгах ничего такого не было! Как же больно! – Умф…. – Заплакала кобылка, чувствуя, как по ее щеке бежит тонкая струйка слез. Да за что же ей все эти мучения?

— Надо идти. – Прохрипела она, утирая запястным суставом мордочку и выплёвывая кляп. Нельзя сдаваться. Рог продолжал гореть и зудеть, ее мучала жажда и ноющая спина. Но она не могла просто упасть без сил. И даже просто полежать отдохнуть. Время шло. Иначе все будет напрасно.

С трудом, но встав на ноги, единорожка пустила импульс магии в свой сокровенный рог. Тот ответил россыпью искр и приступом жгущей боли, волной пронесшейся по всему ее телу. Но магия была с ней. Уже что-то. Пошатываясь от боли и усталости, Шугар направила свои ноги к выходу. Схватившись за копытоятку, кобыла потянула ее на себя. Дверь открылась без малейшего сопротивления. Не заперто, как она и предполагала. Хоть где то везет.

— И вновь, несравненная и величественная Шугар Биттер справилась с заданием! – Горько произнесла усталая пони, выглядывая в темный коридор. Что ж, она почти справилась. Осталось только выбраться отсюда. Вот только ей ничего не было видно. Единственным источником освещения были все еще медленно горящие свечи из комнаты, где все это время она была пленницей. На стенах не было никаких признаков наличия светильников или чего то похожего. А ее рог слишком болел, чтобы применять магию даже для освещения.

Решения было два, на взгляд апельсиновой пони. Или идти во тьме, наощупь. Или взять одну из свечей и освещать путь с ее помощью. Сквозь гримасу боли Шугар поморщилась. Оба варианта были ужасны. Свет ароматической свечи будет выдавать ее издалека, да и слепой даже ее почует по одному запаху роз, который шел от них. А уж идти по незнакомому особняку вслепую вообще безумие.

Что ж, лучше все же попытать удачи со свечой. Всегда можно ее задуть, в конце концов. С этой мыслью, она подошла к одному из столиков, где горела одна из свечей, разгоняя мрак вокруг себя. Несмотря на то что прошло уже, по ощущениям единорожки, едва ли не вечность, свеча еще не обгорела даже наполовину. Но вниз все же стекала тонкая струя воска. Ходить со свечой, с которой будет капать обжигающий шёрстку воск… лучше не стоит. А тащить с собой весь подсвечник будет тяжело и неудобно.

Но решение нашлось. Взяв снова ненавистный кляп, его остатками Шугар обмотала левое копыто. В путовой сустав левой ноги она и взяла свечу. Глубоко вздохнув для храбрости, отчаянная кобылка вышла наружу. Вот она и сделала свой первый шаг в, казалось бы, бесконечный мрак коридоров особняка.

Тут было прохладно. Намного прохладнее, чем в комнате, в которой она провела столько времени. Копытца неприятно холодило при ходьбе, заставляя жалеть об отсутствии накопытников. Но, больше всего ее тело холодил страх. Ей было страшно. Вокруг был непроглядный мрак, едва-едва отгоняемый светом свечи, который сейчас казался ей невероятно тусклым. В каждой тени ей мерещился безумный старик, скрывающейся в темноте и жаждущей вновь обладать своей пленницей.

И тишина. Единственное, что она слышала, это тихий цокот своих копыт, да стук испуганного сердца. Тук… тук. Она шла медленно, тщательно прислушиваясь и ища любые источники света, которые дадут ей понять, что она тут не одна. Но было пусто. И тихо. Ее глаза обводили взглядом безжизненные каменные стены, уходящих в бесконечную даль мрака.

Но вот, пламя свечи вырвало из темноты… дверь! Перед ней была дверь. Тяжелая, деревянная дверь. С внешним засовом, сейчас не запертым. Из-за точно такой же двери она и сама выбралась всего… минуту назад? Две? Вечность? Можно было пройти мимо и идти дальше по коридору. Вряд ли эта дверь вела наружу, скорее просто очередная “игровая комната” хозяина особняка, наверное, пустая. Но надо было все же проверить. Просто заглянуть, осмотреть и если это тупик, идти дальше.

Глубокий вдох, легкий толчок – и дверь открывается. Уже через приоткрывшуюся щель она увидела отблески света. Все те же свечи, что освещали и ее темницу. Почти один в один. И в центре комнаты лежал на боку в сдерживающих его узах извивался еще один пленник. Она была здесь не единственной жертвой этого безумного чудовища!

Это был жеребец, очень молодой, намного моложе, чем она. И ведь она была далеко не старухой. Он же… это был жеребенок лет двенадцати. Уже не жеребчик, но еще и не жеребец. У него была розовая шерстка и пышная пушистая аквамариновая грива. Знака Отличия не было видно под его “одеждой”, которая закрывала большую часть его тела. Если конечно считать за одежду надетый на него белоснежный смирительный костюм. На его рог, а этот пони был единорогом, было надето блокирующее магию кольцо. Ноги же были замотаны в смирительные штанины и пристегнуты к животу и груди, не позволяя шевелить ими. И, наконец, на его глазах была такая же черная повязка, какая была на ней всего несколько минут назад.

— О, Селестия, бедный жеребенок! – Прижала она копытце ко рту, смотря на крутящегося в смирительном костюме пленника. – Сейчас я тебя развяжу! – Как бы не была ценна каждая секунда, но уйти отсюда, бросив маленького пони было нельзя. Ее совесть никогда бы ей этого не простила. Что этот старик Элдрик собирался сделать с невинным жеребенком она не знала и знать не хотела. Отбросив свечу в сторону, Шугар бросилась рысью к бедняге, быстро осматривая его смирительный костюм на предмет слабых мест.

— Не тратьте время впустую, леди. – На удивление спокойным голосом ответил ей жеребец, заставив на секунду Биттер замереть в удивлении. Для пленника его голос был слишком… нейтрален. В нем не было страха или боли. Словно сидеть связанным в темном подземелье для него было платинием. – Вам стоит уходить, со мной только времени потратите зря. Дальше будет несколько поворотов, первый из них пройдите прямо, на всех остальных сворачивайте направо. Это самый короткий путь к главному выходу из особняка. Если поспешишь, может обгонишь господина Элдрика.

— Откуда ты знаешь? – Спросила Шугар, наклоняясь к одной из застежек на смирительном костюме и начиная расстёгивать его зубами. Магией было бы быстрее, но ее рог все еще слишком болел, чтобы прибегать к его мощи. – И я тебя не брошу. Не собираюсь оставлять маленького пони в заточении у этого маньяка.

— Я здесь уже намного дольше, чем вы. – Слегка развел, насколько позволяли завязанные штанины, передними ногами пленник. – Уже ко всему привык, меня сложно удивить. Мое имя – Паскаль Батлер, леди. Кстати, вы на удивление быстро выбрались из пут, которыми вас связал господин Элдрик. Вы поставили рекорд, ни одна кобыла до вас не выбиралась так быстро. Потратили около примерно девяти минут, засекал время по звукам, что шли из вашей комнаты. Я впечатлен, уважаемая леди.

— Можешь звать меня Шугар Биттер. – Представилась кобыла, чувствуя как по спине пробегает холодок от его слов. Жеребенок не просто выглядел слишком спокойным для такого места и для такого положения, в котором они оба находились. Это уже выглядело все… подозрительным. Как давно этот жеребенок тут, если застал еще пленниц, что были тут до нее?

— Приятно познакомиться, леди Шугар Биттер. – Слегка наклонил голову Паскаль, пока та продолжала вскрывать зубами стежки на его костюме. Благо, она с этим уже почти закончила, а сам он никак не мешал ей в этом деле и не тормозил процесс. Наконец, она смогла сорвать с него смирительный костюм. Следом он уже сам стянул с себя наглазную повязку. И когда она спала с его головы на пол, она смогла заглянуть в зеркало его души. Глаза у него были зеленые и совершенно неподходящие для жеребенка. Слишком, слишком взрослые. В них был опыт многих прожитых лет. Это были глаза старика. Спокойные и слегка насмешливые, они смотрели на нее словно это она малыш, не понимающий, почему Солнце летает по небу.

— Я благодарю вас за ваш достойный поступок. Вы могли пройти мимо – но не стали, даже несмотря на мои просьбы. У вас доброе сердце, я ценю ваш весьма благородное деяние. – Освобожденный жеребенок поклонился ей в знак признательности. Без одежды ей открылся отличный вид на его фигуру. Удивительно, но хоть ростом он и был с подростка, но было заметно, что в нем нет привычной для жеребят его возраста угловатости фигуры. У него была непропорционально большая голова, как у жеребенка, с округлыми глазами, ноги были весьма короткими относительно туловища. В общем, Паскаль Батлер был больше похож на подросшего жеребенка лет семи-девяти, но уж никак не на подростка, возраст выдавал только соответствующий его возрасту рост.

— Я постараюсь за это вас отблагодарить, когда буду заботиться о вас. Вы не только ловкая и умелая, но и добрая пони. Постараюсь быть максимально нежным и заботливым в признательность за ваш подвиг. – Жеребец-подросток улыбнулся застывшей в ужасе Биттер, которая уже начала понимать, что освободила вовсе не несчастного пленника. – Но время вы упустили. Не то чтобы это вам как-то помогло, но все же. Добрый день, господин Элдрик. – Снова поклонился Паскаль, смотря куда то за ее хвост.

Кобылка обернулась и увидела, что в открытом дверном проеме стоит ее мучитель, с подносом во рту, на котором примостился изящный бокал и бутылка. Рог его светился легким голубоватым светом, в тон глазам. И слетевшее с него оглушающее заклинание было последним, что увидела Шугар перед тем как ее сознание погрузилось во тьму.

Глава 2.

Сознание возвращалось медленно и неохотно. Первое что вернулось – боль. Боль в ее все еще пульсирующем роге. Тупая, ноющая боль. Следующее, что Шугар почувствовала, так это то, что лежит на спине на чем-то мягком и теплом. И темнота. Сплошная кромешная мгла. Ничего не видно. И, кажется, она была укрыта одеялом. Она в какой- то кровати?

С трудом, но она вспомнила что произошло до того как потеряла сознание. Так. Она освободила пленника, который оказался вовсе не несчастным узником. Пока она с ним возилась, пришел хозяин особняка. Он выстрелил в нее заклинанием… и темнота. Она не смогла сбежать. Так где же она и почему может свободно шевелиться в, похоже, кровати, а не связана так, что даже ушами шевелить не может?

И как же хочется пить. Жажда, которая мучила ее до этого, стала только сильнее. Во рту царила пустыня. За то время, сколько бы его не прошло, что она провела без сознания, пить захотелось только сильнее. Ей нужна вода. Не могли же ее морить еще и жаждой? Что ж, по крайней мере, у нее больше не болела перенапряженная во время побега спина. И в воздухе больше не пахло розами. Свежий, чистый воздух. Никакого опостылевшего запаха роз. Тоже хорошо.

Но все же, где она и почему так темно? Лишь спустя минуту, когда сознание прояснилось еще больше, она поняла, что на ее глазах повязка. Нет, неужели снова?! Инстинктивно она потянулась копытом, чтобы стянуть этот уже тоже надоевший наглазник… и это ей с легкостью удалось. Движению ног ничего не мешало. Это удивило ее даже больше, чем открывшаяся глазам картина комнаты, в которой она находилась. Хотя тут было на что посмотреть.

Она и правда лежала на кровати. Большой двуспальной кровати, сделанной, похоже, из красного дерева. Ее тело было укрыто толстым теплым одеялом, сшитым из бархата золотистого цвета и украшенного узорами цветов. В таких же тонах была оформлена и сама кровать, как и все постельное белье, от наволочек и до подушек. Такое мягкое, такое теплое. Бархат и шелк, небось, дорогой. Никогда ей не приходилось лежать в такой роскоши.

Но роскошью была пропитана и вся комната. Балдахин вокруг кровати был поднят, так что она смогла разглядеть ее всю целиком. Прямо напротив нее располагалась здоровенная распашная дверь, оформленная в белых цветах, как и стены вокруг нее. Комната была богато обставлена мебелью. У изножья кровати был квадратный сундук, накрытой расшитой узорами цветов бахромой. По левую ногу от нее располагался комод с выдвижными тумбами из все того же красного дерева, над которым повесили зеркало в золотой оправе. С той же стороны располагалась парно еще две двери, уже скромнее размерами.

По правую ногу от нее располагался еще один, похожий комод, примыкающий к изголовью кровати, над ним были повешены на стену механические часы. Куда больше ее внимание привлекло окно, выводящее на улицу. Оно было не очень большим, но вполне достаточным, чтобы через него пролез пони. Оттуда открывался красивый вид на хмурое, затянутое серыми тучами, но все еще чем то привлекательное осеннее небо. Привлекающее своей свободой, возможностью парить в этих небесах, в какую угодно сторону. Просто нестись по воздушным потокам, будь ты птица или пегас….

Жаль, но похоже, от слова “свобода” у хозяина дома, который обустраивал эту комнату, были совсем другие мысли. Путь к воле напрочь перегораживали толстенные и частые прутья позолоченной решетки. Сердце буквально защемило от этой удушающей несправедливости. Прекрасная комната, в которую ее поместили, буквально была “золотой клеткой”.

Ее глаза опустились чуть ниже. Рядом с окном располагался треугольный столик, с каждой стороны которого было уложено по пурпурной подушке. А на самом столике… она жадно сглотнула. На столике лежал поднос, который она видела в зубах Элдрика, перед тем как тот ее оглушил. И на нем стояла стеклянная бутылка, наполненная до краев оранжевым соком, блестящим в лучах пробивающегося через тучи Солнца. Рядом стоял изысканный хрустальный бокал, так и просящий его наполнить живительным напитком. Мучающая ее жажда снова напомнила о себе и она потянулась к бутылке магией, желая телекинезом подтянуть ее к себе.

-Ааа! – Коротко взвизгнула единорожка, когда импульс в роге ответил ей новым приступом жгучей боли. Магия была неподвластна ей. В ужасе она коснулась своего рога и она нащупала его. Да, это было оно. Блокирующее магию кольцо. Снова на ее роге. Они надели его обратно. Волна бессилия прокатилась волной по ее телу. Столько усилий, столько боли, чтобы стянуть это проклятое кольцо. И все напрасно.

Что ж, придется вставать и брать копытами, как земная пони. Не побрезгует ножки напрячь. Шугар Биттер откинула одеяло к изножью, собираясь было встать… и тут ее левые ноги что-то дернуло, не давая ей спуститься с кровати. Посмотрев на них неверующими глазами, апельсиновая пони только сейчас осознала, в каком находится положении.

Все четыре ее ноги были прикованы кандалами к кровати. Передние ноги – к изголовью, задние – к изножью. Как она их сразу умудрилась не увидеть? Как она умудрилась не почувствовать их на своих ногах? Впрочем, на второй вопрос ответ был дан, когда она рассмотрела их внимательнее. Изнутри кандалы на ее ногах были оббиты мягкой тканью, не позволяя железу натирать шкурку. Но цепи, не дающие ей слезть с кровати, она все равно не увидела. Потеря сознания ударила сильнее по ее внимательности, чем можно было предполагать.

Кандалы вроде казались ей достаточно длинными. По крайней мере, до этого они не мешали ей ворочаться в постели, снять повязку с глаз, ощупать рог и осматривать комнату. Про себя молясь Селестии, что она смогла добраться, кобылка попыталась еще раз сползти с кровати и дотянуться копытами до заветной бутылки с соком.

— Нет-нет-нет. – В отчаянии прошептала пересохшими губами Шугар, словно в мольбе вытягивая обе правые ноги к столику, свешиваясь с края кровати. Но как бы она не вытягивала свое тело, она никак не дотягивалась до столика. Никак, абсолютно. Комната была достаточно большой, а столик стоял у самого окна. До него было шагов пять-шесть, а кандалы на левых ногах были натянуты до предела, даже не давая ей слезть с кровати.

Должен быть способ. Что ж, она уже в почти невозможных условиях вскрыла замок на наморднике, значит, эти кандалы точно взломает. Надо только достать…. Холодок пробежал по спине Шугар, когда проверяя свои волосы, она поняла. У нее не было больше ее отмычек. Ни проволоки, ни щупа. Ни основных, ни запасных. Ни в гриве, ни в хвосте. Пока она была без сознания, они забрали все.

В последней надежде единорожка стала обыскивать комоды, стоящие по бокам от изголовья кровати. Длины кандалов хватило, чтобы вытащить каждую выдвижную тумбу. Но все они были пусты. Ничего, что помогло бы ей освободиться от удерживающих ее в кровати цепей.

— Нет. Я хочу пить. – Жалобно проскулила Биттер, откидываясь на подушку и в отчаянии смотря на столь близкую и одновременно, столь далекую бутылку, наполненную живительной влагой. Изможденная бессильной борьбой пони уже не имела сил, чтобы пытаться освободить себя. Она слишком устала, у нее было никаких идей. А главное – у нее стала уже иссякать воля к борьбе за свободу.

— Все безнадежно. – Прошептала Шугар. Глаза защипало, а грудь словно сдавило невидимыми тисками. Эмоции нахлынули разом, внезапным потоком всеразрушающей стихии прорвав ее плотину…. Не выдержав, кобылка зарыдала. На щеки брызнул горькие капли влаги, а тело затрясло в беззвучном плаче. Через секунду по ее изящной мордочки стекали вниз уже длинные ручьи соленых слез. Единорожка плакала. Часто всхлипывая, лежа на боку и трясясь от горя, Шугар Биттер плакала.

За что же ей это все?! Почему она должна страдать?! Жажда, кандалы, она же просто путешественница, зарабатывающая себе на тарелку жареного сена писательским ремеслом и нехитрыми представлениями, развлекающими простодушных пони! Ничто не готовило ее к такому!

Укатав мордочку в своей желтой шелковистой гриве, которой она закрылась, словно в защитный кокон молодая пони так проплакала несколько минут. Тишину спальни нарушали лишь уже затихающие рыдания. Но в итоге у нее не осталось сил даже плакать. Вытерев об подушку остатки слез, единорожка лишь бессильно развалилась на кровати. У нее не было сил даже плакать или злиться на всю эту, буквально, пленяющую роскошь. Она не знала, как долго так пролежала без единого движения, но наконец то смогла хотя бы успокоиться. Ураган эмоций сошел, оставив после себя пустоту.

Вдох-выдох. Ей нужно взять себя в копыта. Когда Элдрик, этот мерзкий старик, придет сюда, за ней, он не должен увидеть перед собой уже сломленную жертву. Нет, она не сдастся. Он не получит безропотную постельную рабыню, готовую на все что угодно, какие угодно поцелуи и все что вообще ему в голову взбредет, лишь бы дали хоть один глоток воды и чуть-чуть ослабили веревки.

Вдох-выдох. Надо привести себя в порядок. Усевшись на круп, кобыла стала, как могла, прихорашиваться. Даже в таком положении она не могла выглядеть неряхой. Покоренной неряхой. У нее не было ничего, кроме копыт, но и хотя бы ими она постаралась, как говорят пегасы, “начистить перышки”. Она вытерла подушкой остатки слез, стирая остатки нанесенной еще утром перед выходом туши. Пригладила и расправила гриву, особо уделив внимание челке, чтобы она прикрывала все еще заплаканные глаза. В общем, кое-как, заглядывая, извернувшись, в зеркало, висевшее слева от нее на стене, она смогла привести себя в относительный порядок.

Что ж, теперь оставалось только ждать. Откинувшись на подушки, кобылка стала лежать, ожидая, пока за ней придут. Попутно она продолжала оглядывать комнату и свои кандалы, ища хоть какие-то уязвимости, хоть какую-то возможность освободиться, но пока в голову ничего не приходило.

Время шло. Шугар слышала только тиканье часов. Пришла в себя она, в прямом и переносном смысле, примерно в часов пятнадцать с лишним. Стараясь не смотреть направо, единорожка постаралась окончательно успокоиться и терпеливо ждать. За ней не могли не прийти. Главное – не смотреть направо. Что ж, ждать действительно не пришлось долго.

Прошло минут шестнадцать в ничегонеделанье и вскоре она услышала цокот копыт. Спокойный, негромкий. Приближалось двое пони к входу в ее комнату. Достаточно тихо, но не таясь. Это были спокойные равномерные шаги, в них не было никакой спешки. Уверенные, будничные шаги тех, кто полжизни топтал эти полы, чувствуя себя как дома. Никаких сомнений – приближались хозяева особняка. Ну уж она их встретит по достоинству! Пусть видят, что Биттер не сломлена!

Когда основная дверь напротив нее распахнулась, вошедшие в нее двое пони могли наблюдать красивую и в меру необычную картину. Кобыла вальяжно лежала на левом боку, укрытая наполовину одеялом, подперев подбородок закованным в кандалы копытом, разглядывая выкрашенную в золотисто-белый цвет стену. Сдвинутая до того набок челка сейчас прикрывала глаза единорожки, придавая ей слегка загадочный вид.

Впрочем, приход гостей, если их можно так назвать, все же заставил ее чуть-чуть, но сдвинуть голову вниз и вбок, смотря с неким пренебрежением и показной обидой на своих пленителей. Но также и с некоторым, скрываемым, но все же различимым интересом. А посмотреть было на что.

Сам Элдрик, который вошел первым, надел на себя расписанный узорами цветов халат, расшитый золотыми нитями и выкрашенный в цвета спелого апельсина. На ноги он одел пушистые желтые тапочки, мягко обволакивающих его копыта. А вокруг головы он обмотал себя какой-то фиолетовой тканью, в котором не без труда, но Шугар смогла узнать тюрбан. Его голубые глаза неотрывно смотрели на пленницу и уже по ним было видно, как он зациклен на ней. В них было видно настоящую одержимость, которую он уже показал ей, когда настырно домогался ее… это было жутко, несмотря на внешне спокойный и в меру, хотя бы сейчас, дружелюбный и ласковый вид пленителя.

Паскаль Батлер, не по годам рослый жеребенок с глазами старика оделся же куда более строго и официально. На нем был черный костюм с белой рубашкой, синей бабочкой, на передних ногах изысканные фиолетовые манжеты, а аквамариновая грива была уложена в аккуратную, но пышную прическу. Он вошел сразу следом за своим, определенно, господином. Его светящийся фиолетовым рог сжимал тарелку, наполненную овсяным печеньем, которая полетала куда то в сторону окна, за пределы зрения кобылы. Но более чем еда, ее больше заинтересовали отношения этих двоих. Господин. И его помощник.

Это бросалось на глаза сразу, старый, дородный, по домашнему одетый пони и его преданный слуга. Его слова еще в подземельях давали понять, а теперь ясно их облик указывал, какие отношения связывают этих двоих. Все эти мысли волной пробежались по голове единорожки, которая все это исподлобья смотрела на них. Пока ее скрытый, но все же интерес не заметили, она снова отвернула голову вбок, продолжая любоваться расписными узорами на стенах. Завораживало.

— Здравствуй, свет моей души! – Разве что не пропел своим неизменно сладким голосом хозяин дома, видя, что любимая уже очнулась после его оглушающего заклинания. Она крепкая кобылка, подметил Элдрик, проходя к ее кровати и вставая напротив своей особенной пони. – Мы шли тебя будить, но, смотрю, ты уже пришла в себя. Как ты себя чувствуешь, радость моего сердца?

— Спасибо, не жалуюсь. – Ответила холодно Шугар, про себя дивясь, как старику не лень напрягать свое горло, чтобы так долго и красиво говорить. В его то возрасте. – Зачем вы пришли ко мне? – Сухо поинтересовалась кобыла, пытаясь выглядеть гордо и независимо. Все также надменно лежать на боку, подперев подбородок копытом. Пусть видит, что она здесь оскорбленная королева, а не покорная рабыня. Сухости голосу, впрочем, придавал не только ее тон, но и банальное отсутствие влаги во рту. Жажда продолжала мучить ее, но признаваться в этом она не собиралась. Биттер твердо была настроена – не молить и не унижаться.

— Мой господин, мне кажется, Шугар Биттер более всего нуждается не в ваших великолепных речах, а в исполнении своей просьбы, что изложила она вам недавно. – Высказался Паскаль бархатным голосом, вставая рядом с Элдриком чуть позади него и внимательно изучая единорожку взглядом. В этот раз она смогла разглядеть внимательно его Знак Отличия. Это была книга, закрытая и ветхая книга, запертая на замок, не позволяющий открыть ее. Что ж, не сердечки какие и не поцелуи, уже здорово. Она надеялась, что это знак того, что хотя бы на одного домогающегося ее извращенца будет меньше.

— Какой просьбе? – С искренним недоумением спросил Элдрик, на морщинистую мордочку вкралось непонимание, что же Батлер имеет в виду. Он посмотрел на Паскаля. Паскаль посмотрел на  него. Молчание.

— Что-то в горле пересохло, кхе-кхе, господин. – Закашлялся розовый пони, закрывая рот копытом и демонстративно кашляя, явно пытаясь намекнуть на мучающую Шугар жажду. Сама она, видя это, лишь облизнула сухим языком еще более сухие губы. Но нет, она уже решила – не показывать, как ей плохо. Даже жаждой и голодом, который легонько, но тоже мучил ее, не сломить им Шугар Биттер!

— Ты простыл? – Участливо спросил Элдрик, даже как то забывая о закованной в цепи кобыле и обращая все внимание на своего слугу. – У меня есть микстура, в моей комнате лежит, сам знаешь где. Добавь туда свежего молотого красного перцу, чтобы завершить зелье и выпей, сразу лучше станет. – С явной заботой о здоровье Паскаля сказал старый единорог, смотря на него каким-то даже отеческим взглядом.

— Слышу сухость я в речах гостьи невольной нашей. – Попытался еще раз достучаться до разума хозяина Батлер, пытаясь намекнуть на все тоже самое.

— Это еще прогресс, друг мой не впечатлённый. – Покачал головой Элдрик, кидая взгляд на все еще высокомерно застывшую Шугар, молча слушающую их разговор. – Когда в стойле была, вся вырывалась, яростно в путах билась, как тигр, кричать изволила, угрожала покусать меня и даже головой ударила. Дерзкая кобыла, не в укор ей сказано, конечно же. А сейчас, как видишь, хотя бы встречает нас спокойно и без криков.

— Пустыни жар мешает вам сердце ее прекрасное покорить. Боюсь напомнить вам. Что в жизни есть одно лишь вечное влечение. И прекрасная Шугар всецело им охвачена. – Зачитал едва ли не стихотворение, а может даже и стихотворение жеребенок, слегка вздыхая. Интересно, почему он не хочет прямо указать своему хозяину на очевидное? Честно говоря, смотря на это едва ли не представление, кобыла уже даже стала подзабывать и о ноющей боли в роге, и о цепях, и только организм громко и упорно требовал воды, не собираясь затихать.

— Мы в умеренном климате, Паскаль Батлер. – Заметил ему в ответ старик, указывая копытом в сторону окна. – И сейчас осень. На улице температура в сорок семь градусов. Плотная облачность. До ближайшей пустыни от нашего дома примерно… ну, давно карту не смотрел, вроде бы тысяча четыреста лиг. О каком жаре пустыни так что ты говоришь? – Серьезно?! Серьезно?! Шугар Биттер уже даже начала подозревать, что Элдрик так просто издевается над своим собеседником. Серьезно, как можно вот так воспринять слова своего слуги, думать, что речь о времени года, погоде и прочем?

— Жажда лютая, извечно мучит пони, что изволили в пески земель далёких забрести. – Предпринял очередную отчаянную попытку слуга, показательно закатывая глаза, давая уже по сути прямой намек на то, что хотят от Элдрика и какую же просьбу Шугар он хотел исполнить.

— Дом построен не на песке, мы живем в провинции с преобладающими подзолистыми почвами. Песка у нас нет вообще. Так что для милой Шугар может наши края и далекие земли, но уж точно не песчаные. – Нет, бесполезно. Абсолютно. Этот сбрендивший на любви к кобылам старик, похоже, какой то просто едва ли не маразматик. Или все же издевается. Или витает постоянно где-то в облаках.

— Пить прекрасная Шугар Биттер хочет, господин. Вы обещали ей дать морковного сока, который мы принесли сюда вместе с ее бессознательным телом. – Сдался наконец то Паскаль, тяжко вздыхая с непонятливости хозяина и схватив телекинезом бутылку у окна, подтянул ее к пожилому пони, тот на удивление резво перехватил, следом в его магический захват влетел и бокал.

— Что ж ты сразу-то не сказал?! – Слегка даже возмутился коричневый пони, словно не до него тут пытались достучаться уже дюжину минут. Жеребенок лишь выразительно посмотрел на него, одними глазами отвечая на этот риторический вопрос. Впрочем, в большем Элдрик и не нуждался, вместо этого бросившись телекинезом открывать бутылку и наполнять бокал, держа сразу оба предмета в воздухе. Не то чтобы это было особо круто, но все же хотя бы уж своим рогом пользоваться старый единорог умел на достойном уровне.

— Вот прелесть моя, сладкий морковный сок, как ты и хотела, перед тем как я вынужден был оставить тебя. – Протянул он единорожке магией бокал, наполненной живительной жидкостью.

— Я не отдамся за несколько глотков сока! – Гордо ответила Шугар, стараясь не смотреть на этот самый сок, но глаза вопреки приказам разума все равно вовсю изучали эту ярко-оранжевую жидкость. Приятно поблескивающую в лучах солнца, играющим на стекле изысканного стеклянного бокала… надетая маска холодной гордячки пошла трещинами. Муки жажды были невыносимы. Язык невольно вновь облизнул пересохшие губы. Ее мордочка исказилась в страданиях и невольной мольбе. Но нет, не сдаваться. Нельзя.

— Дорогая, нипони не просит тебя о чем-то взамен. Ты можешь думать много про меня плохого, но я не собираюсь прибегать к пытке жаждой, чтобы заставить тебя поцеловать меня. Это угощение и не более того. Пока ты в моем доме, я буду поить и кормить тебя как принцессу. Я обещал. Пей. – Мягким голосом произнес Элдрик в ответ. Шугар замялась и судя по тому как смотрели на нее два жеребца, они видели, как борются в ней ее гордость и инстинкты выживания. Пока что первая еще брала верх. Но как долго она еще продержится? Она последний раз завтракала в деревне, перед тем как отправится сюда, считай, почти день без еды и воды. Протянет ли она до завтра? А несколько дней? Биттер знала – нет. Она не из тех стоиков, что выдержат любые муки.

— Убедили. – Чувствуя, как прогибается перед своими пленителями, покорилась Шугар. Она протянула по прежнему закованные в кандалы ноги, пытаясь дотянуться до бокала, но Элдрик предостерегающе покачал головой.

— Что ты, дорогая. Это же бокал, посуда для единорогов. Его держат только телекинезом. Ты просто не удержишь его копытами. Позволь мне. – Изящную гладкую посуду на тонкой ножке и правда было сложно удержать ногами, хотя при должной ловкости это и было возможно. Но все же пользоваться ей по традиции следовало исключительно телекинезом. Но сейчас она слишком устала, а старик слишком уперто стоит на своем. Что ж, выбора нет. Снова нет.

— Какое счастье, что вы все же не сопротивляетесь нам хотя бы в этом. – С явным облегчением выдохнул Паскаль Батлер, смотря как жадно пьет пленница, когда драгоценную жидкость наконец то поднесли к ее губам. – Помню, ту кобылку, земную пони. Пыталась уморить себя голодом. Пришлось кормить ее силой. Две недели я с ней промучился, прежде чем она наконец то сбежала.

— Посмотри на это с другой стороны. – Рассудительно заметил Элдрик, напоминание о старом провале не заставило старика загрустить или утратить концентрацию. – Именно благодаря этой… как ее? Стардвин, кажется, мы с тобой освоили искусство тугой вязки на долгий срок. Без этих навыков ее просто нельзя было накормить. А теперь мы ученные. Пригодится. – Оптимистично заявил пожилой пони, аккуратно наклоняя бокал, вливая сок в рот любимой до последней капли.

— Сложно не согласиться, господин. Прошлые попытки нас чему-то научили. Каждая из них. И эта нас тоже чему то научит. – Согласился, хоть и несколько своеобразно, Паскаль, пока Элдрик споро наполнял еще один бокал. Снова с наслаждением Шугар стала наполнять себя драгоценной жидкостью. До чего же хорошо! Жажда, терзавшая ее тело, наконец то отступила. Уже с наслаждением потягивая весьма вкусный сок, пони продолжала внимательно слушать общающихся жеребцов, стремясь узнать как можно больше, пока есть возможность.

— Нет, в этот раз учиться не придется, мой верный слуга! – С энтузиазмом возразил Батлеру его хозяин, впрочем, прилив эмоций все же не сбил его концентрации на телекинезе. – Именно прекраснейшая, милейшая, умнейшая, образованнейшая и добрейшая Шугар Биттер – моя истинная любовь!

— Вы говорили тоже самое про всех тех кобыл, что были и до нее. – Тяжко вздохнул Паскаль, ничуть не впечатленный горячими словами Элдрика.

— Но в этот раз другое дело! – Большой жеребенок лишь снова тяжело вздохнул, но все же ответил пылкому старику.

— Про всех пони, что были до Шугар Биттер, вы это тоже говорили. – Искомая Шугар с трудом удержалась от смеха, слушая маленькую перепалку между двумя пони. Хотя контекст их слов и был весьма зловещим, но воспринимать это все без улыбки все равно было невозможно.

— Ладно, я не собираюсь с тобой спорить из-за такой очевидной вещи. Практика докажет истину. – Уверенно заявил коричневый пони, убирая уже второй опустошенный до дна, пусть и не так быстро, бокал и убирая его, похоже, обратно к окну, вместе с бутылкой. – Дорогая, надеюсь, я удовлетворил твою жажду. – Обратился он уже к самой кобыле, которая, по его мнению была “той самой”. – Но, полагаю, ты также и голодна. Поэтому я приглашаю тебя на ужин, на котором накормлю тебя своими лучшими яствами.

— Я принимаю ваше приглашение. – Кротко ответила единорожка, прикрывая на несколько мгновений глаза. Возражать тут не имело никакого смысла. Ей уже озвучили, что пытаться отказываться от еды или питья – просто закончить тем, что ее плотно свяжут и будут кормить силой. А на фоне того же стойла ее кандалы сейчас были почти что свободой. Проверять на себе, что за тугие путы на нее наложат, чтобы она не смогла сопротивляться кормлению, не хотелось. Вообще.

— Вот и славно. Мой дворецкий, Паскаль Батлер, будет прислуживать вам и исполнять любой ваш каприз. Конечно, исключая просьбы помочь вам сбежать из моего гостеприимного дома. – Искомый слуга кивнул, принимая приказ хозяина и делая довольно таки серьезное выражение мордочки. – Паскаль, помоги очаровательной Шугар Биттер привести себя в порядок. Умой ее, причеши, подбери наряд, наложи макияж, сопроводи ее в зал для трапез. В общем, все как обычно, ты знаешь что делать.

— Да, господин Элдрик, все будет исполнено в лучшем виде. – Поклонился жеребенок своему хозяину. – Когда Шугар Биттер явится к вам, вы будете поражены ее ухоженностью.

— Я и не ожидаю иного. – Довольно кивнул Элдрик. Затем старик на несколько секунд замолк, явно что-то вспоминая. – И еще, она сняла с себя кольцо-негатор, ты помнишь, впрочем. Боль от того как она это сделала, боюсь, мучительная. Чтобы снять ее страдания окончательно, намажь рог моего апельсинчика целебным бальзамом, я уже положил его в ванную комнату. Верно, моя милая? Тебе же больно? – Обратился он непосредственно к единорожке.

— Да, болит немного. – Не стала отрицать очевидное пони. Рог и правда до сих пор болезненно пульсировал. И теперь, когда жажда ушла, теперь он и пустой желудок боролись в ее голове за первое место по неприятным ощущениям.

— Хорошо, мой дворецкий позаботится и об этом. Я окружу тебя заботой и вниманием, тебе не придется испытывать нужду хоть в чем-то. А пока, для начала, сладенькая ты моя, кое-что особенное, чтобы унять твою боль, перед тем как Паскаль нанесет бальзам на твой прекрасный рог. – С этими словами Элдрик, сделав шаг к пленнице, продолжавшей лежать в прежней позе на боку, и наклонил голову. Шугар как то не смогла сходу сообразить, несмотря на всю очевидность и лишь пораженно застыла, когда коричневый пони нежно поцеловал кончик ее рога.

— Оу, дорогая, не столь пылко! – Усмехнулся Элдрик, еле успевая уклониться от запоздалого удара копытом. – Вот поэтому тебя и приходится держать в кандалах – иначе к вам просто не подойти, не получив ногой в живот. – Вздохнул старик, отходя на несколько шагов назад, чтобы в принципе до него нельзя было дотянуться. – В общем, Паскаль, ты знаешь что делать, работай, а я пока приготовлю ужин, должен же и хозяин работать, подавая пример слуге. Когда все будет готово, веди ее ко мне.

— Как вам угодно, господин. – Поклоном сопроводил Батлер уход своего господина. – Да, ужин то готовите вы, зато посуду мою, как обычно, я. – Уже куда менее почтительным тоном произнес пони-подросток, когда распашные двери захлопнулись, оставив дворецкого и пленницу наедине.

— И что теперь? – Настороженно спросила Шугар, снова ложась на спину. Лежать неподвижно на боку она уже устала и напряженные суставы стали немного ныть, прося смены положения. Да и кандалы не так сильно натягиваются, тоже хорошо.

— Я полагаю, леди Шугар Биттер, вы хотите немного перекусить, прежде чем мы начнем готовиться к ужину. До него еще далеко, а вы уже голодны. Я принес печенья, надеюсь, вам оно понравится. – Взор пони обратился, впервые за долгое время, направо. Там стояла все та же, уже опорожненная на четверть бутылка с соком и бокал. И туда же на столик было поставлена тарелка с печеньем, которую она заприметила еще когда эти двое пришли в спальню.

— И что, будете меня как опасную сумасшедшую кормить? – С сарказмом спросила единорожка, для выразительности поднимая закованные в кандалы передние ноги и разок тряхнув ими. – А на ужине вообще с ложечки, как новорожденного жеребенка? – Звенья цепей многозначительно звякнули в такт голосу апельсиновой пони, но Паскаль лишь покачал головой. Тряхнув ей посильнее, из его гривы вылетел маленький ключик, который он подхватил телекинезом. Откинув им же одеяло и свернув его в рулон, окончательно открывая тело апельсиновой пони.

И тут произошло, по мнению пленницы, самое удивительное. Для здешних мест и порядков, по крайней мере. Встав сбоку от кровати, дворецкий направил ключ в сторону ее левой передней ноги, обтянутой железным кольцом.

— В чем подвох? – Сарказм уступил место настороженному, и при этом, одновременно приятному удивлению, когда с щелчком кандалы разомкнулись, освобождая одну ее ногу из плена. – Как я поняла, у вас тут принято, что кобыла должна постоянно быть скованной по всем четырем ногам. Сейчас по новой меня вязать будете, как то необычно, чем просто кандалы застегнуть?

— Понимаю, почему вы так говорите, леди. – Мягко улыбнулся розовый пони, расстегивая уже вторую переднюю ногу пленницы. – Но нет. Никакого подвоха, никаких новых вязок. Пока походите только с кольцом-негатором на роге, не более того. Конечно, если не будете буйствовать, тогда уж, прошу меня великодушно простить, но я буду вынужден связать вас для вашего же собственного блага. Но если будете вести себя как воспитанная леди, то это кольцо будет единственным вашим ограничением.

— И с чего такая щедрость? – Все еще настороженно спросила Шугар, смотря как освобождается от металла и вторая передняя нога. К счастью, благодаря внутренней тканевой обивке ей не натерло шкурку, но все равно избавиться от них было приятно, тут ничего не скажешь.

— Потому что вы были добры ко мне, тогда, когда я был в формальной, но все же беде. – Пояснил единорог, останавливаясь. – Вы легко могли пройти мимо, да и я сам уговаривал вас бросить меня. Чтобы спасти себя, а не рисковать ради незнакомца. Но вы все равно меня освободили. Вы очень хорошая пони. Я очень высоко ценю ваш поступок и хочу ответить вам всей возможной благодарностью. Вы настоящий герой. – Фиалковые и зеленые глаза встретились. Взор молодой, непокорной, но уже утомленной кобылы. И глаза старца, наполненные искренней признательностью за ее поступок.

— Настоящий глупец, а не герой. – С горечью вздохнула, потупившись Биттер. Взор ее опустился на свои задние ноги, все еще скованные цепью. – Если бы я не поддалась своему порыву, я уже могла быть свободна. – С бессильным гневом она снова слегка тряхнула кандалами. – И не пришлось бы рассчитывать на чью-то благодарность просто чтобы свободно слезть с кровати.

— Я понимаю, это слабое утешение, но, даже послушав меня, вы вряд ли бы смогли выбраться из особняка. Вы все же тут не провели и дня, а дом очень большой. Пусть я и указал вам правильный путь, но вы легко могли заплутать. Шансы выбраться у вас были очень маленькие, даже учитывая какая вы талантливая пони. Так что, вы не так уж многое потеряли, полагаю, решив все же освободить меня, а не бросить в темнице. – С этими словами он продолжил освобождать ее конечности. Как не странно, речь жеребенка с глазами умудренного опытом взрослого все же смогла отвлечь кобылку от невесёлых мыслей.

— А что вы вообще делали в той комнате с завязанными глазами, кольцом-негатором и, главное, в смирительном костюме? – Поинтересовалась Шугар, решив, что раз она здесь, похоже, застряла надолго, стоит разузнать побольше о месте, в котором ей не повезло оказаться. И его обитателях, конечно тоже. – Вы ведь не пленник, в отличие от меня, как мне кажется.

— Вы правы. Я тут абсолютно добровольно и ничто не принуждает меня остаться или уйти. Все в моей свободной воле. – Кивнул Паскаль, освобождая предпоследнюю конечность апельсиновой пони от оков. – Собственно, нашли вы меня в таком положении по трем причинам. Первая, самая неприятная для вас – это была такая, по сути, ловушка. И она сработала. Вы отвлеклись и потеряли время на то чтобы освободить меня, за которое господин Элдрик успел вернуться и застать вас врасплох. А даже если бы не успел, я бы позаботился бы о предотвращении вашего побега за него.

— Еще одна причина, я ее уже озвучил, в принципе. Я хотел узнать вас получше, а в непростой ситуации вся изнанка души открывается нашим взорам. И я вижу, в этот раз хозяину досталась одаренная во всех аспектах кобыла. Его комплименты имеют под собой твердую основу. Вы смогли быстро выбраться из пут, быстрее всех остальных, а главное, не прошли мимо другого пони в беде. Вы талантливая и добрая пони и доказали это делом, а не словами.

— А какая третья причина? – Спросила Биттер, чуть поворачивая левую заднюю ногу, чтобы ключ без проблем вошел в замочек. Когда наконец то и та нога стала свободной, довольная пони соскользнула с исполинской кровати, позволяя себе роскошь немного пройтись свободно, разминая уставшее от лежания на спине и боку тело.

— Третья и последняя причина, почему я был в той темнице и пытался высвободиться, очень простая и самая главная. – Мордочка большого жеребчика сохраняла предельно серьезный вид, но в глазах танцевали озорные искорки. – Так-то узнать я вас мог и постепенно, без необходимости в такой простенькой хитрости. Нужды в столь ненадежной ловушке, чтобы задержать вас и предотвратить побег – тоже. Так что третья причина является главной.

— И что это за причина? – Не выдержала воцарившейся на несколько мгновений тишины нетерпеливая единорожка. Ей было очевидно, что дворецкий нарочно взял красивую эффектную паузу, чтобы пощекотать ее любопытство и ему это удалось. Губы розового пони медленно расползлись в тоненькую ниточку улыбки, ему явно доставляло удовольствие слегка потеребить ее ожиданием.

— Скучно мне было, вот и пошел немного развлечься. – Выдал наконец Паскаль, оставив кобылку с открытым от удивления ртом. Скучно? Развлечься? В глазах Шугар извивания в путах проходили по какой угодно категории, но точно не по категории способов развеять скуку. Она вспомнила, как всего несколько часов назад была привязана к столбам, неспособная шевелиться. Как ее мордочку сдавливал тугой намордник,  а все было во мраке из-за повязки, просто ослепившей ее. Что в этом веселого, приятного или хотя бы просто интересного? Нескучного?

— Понимаю, звучит странно, но на деле все логично, милая леди. – Кивнул Паскаль, не отказываясь от своих слов. – Нас тут всего двое, я и хозяин Элдрик, кобылки вроде вас к нам попадают не так уж и часто, заняться в особняке особо нечем большую часть времени. Приходится придумывать самые разные формы досуга. Добровольно позволить себя, к примеру, облачить себя в смирительный костюм и извиваться в нем – как раз одно из моих развлечений. – Шугар все еще не понимала, какое может быть в этом развлечение даже для двух одиноких жеребцов, ловящих кобыл себе на потеху, но сейчас ее куда больше занимал голод, чем вопросы.

Поэтому она лишь коротко вздохнула и направилась к заветному столику у окна. Усадив круп на одну из подушек, она осмотрела свой простенький, но, похоже, вкусный перекус. Овсяное печенье выглядело очень мило, так и просило взять себя в рот. Это она и сделала, обхватив обеими копытами одно из печений, она немедленно откусила от него крупный  кусочек. Все же она была очень голодна. Крошки посыпались на ее грудь, пачкая хохолок, но ей было все равно. Это было так вкусно!

— Нравится? – Вежливо поинтересовался дворецкий, беря телекинезом бутылку и наполняя бокал соком. Не желая прерываться на ответ, Биттер так и кивнула набитым ртом. – Сам пек. С любовью. Рад, что мой труд ценят. – Как то даже отечески улыбнулся Паскаль, смотря снизу-вверх на методично жующую кобылу. – Что ж, я отойду на минутку, не уходите никуда, пожалуйста, добрая пони. – С этими словами жеребчик рысью поскакал в сторону боковых дверей и шустро открыв магией одну из них, нырнул внутрь, закрывая за собой дверь.

Незапертая распашная дверь, которая вела в коридор так и манила к себе. Вот он, шанс сбежать! На ней нет цепей, Элдрик ушел, Паскаль отвлекся. Кроме кольца – никаких ограничений. Бери да беги, галопом. Вздохнув, Шугар доела печенье и взяла в рот новое. Соблазн был велик, но надо было держаться. Почти несомненно было то, что ее так проверяют. Учитывая, какими предусмотрительными и опытными были ее пленители, они не могли допустить столь очевидную промашку.

Так что она лишь со вздохом взяла аккуратно двумя копытами бокал, стараясь не расплескать содержимое. Копытокинез ее был более чем хорош для такого, хотя рогом все же было привычнее. Но, рог был недоступен, а всего несколько часов назад она копытами нить через кольцо продела. Что ей там какой то бокал? Хотя от землепоньской кружки с копытояткой бы она бы все равно не отказалась. Минимум изыска, но простая в обращении, все как любят земные пони. Так она и сидела, методично уплетая еду за обе щеки, пока дверь снова не распахнулась и оттуда не вышел Паскаль. Долго он там не был – секунд тридцать две самое большее.

— Я принес вам бальзам, леди Шугар Биттер. Намажу им рог – и всю вашу боль как крылом пегаса снимет. – Произнес Батлер, подходя к прервавшей свой перекус пони и доставая из своей аквамариновой пышной гривы маленькую черную баночку. – Сидите ровно и пока не ешьте, пожалуйста, закончу, можете продолжить.

— Поняла. – Согласно кивнула единорожка, и, оторвавшись от еды, развернула голову в сторону окна, застывая. Холодящее, мягкое желе вскоре коснулось кончика ее рога, даря блаженство и снимая пульсирующую до сих пор боль. Ах, до чего хорошо…. Блаженство. Нежно водя намазанным бальзамом копытом вдоль ее сокровенного рога, жеребчик дарил ей умиротворение и покой.

Пока он занимался этим по сути массажем, кобыла с любопытством решила выглянуть в окно. Позолоченные решетки навевали только тоску и одним видом напоминали о ее положении, но что было за ними? Виды за окном были любопытными. Первое, что она увидела и могла разглядеть еще с кровати – хмурое, затянутое серыми тучами небо, через которое едва-едва пробивались лучи Солнца Селестии, постепенно идущим к закату.

Затем она опустила глаза чуть ниже горизонта и увидела, что особняк окружен забором или даже небольшой стеной из серого камня высотой в пять-шесть легов. Может и невысокий, но явно перелезть или перепрыгнуть не получится. Без веревки и лестницы, по крайней мере. Сама же ее комната находилась, судя по всему, этаже эдак на третьем. Так что разглядеть, что было внизу, не прилипая к окну мордочкой вплотную было нельзя. Было сходу появившуюся идею как то пролезть сквозь решетки и прыгать вниз или на стену Шугар отмела сразу. Слишком далеко до стены – легов дюжина, не меньше. Даже с разгоном не допрыгнет. И слишком высоко до земли. Особенно если там внизу будет камень, а не мягкая почва.

— Я закончил, леди, можете кушать дальше. – Вырвал ее из наблюдений и попыток придумать план побега голос Паскаля. – Я пока ноги помою и приготовлю для вас ванную, присоединяйтесь ко мне, когда насытитесь. – С этими словами жеребец вновь удалился, шустро переступая на трех копытах и держа на весу четвертое, измазанное остатками бальзама. Он направился снова в ту же боковую дверь, видимо, за ней и скрывалась ванная комната.

Конечно же, у нее снова появилось острое желание сбежать. Снова Батлер удалился и, похоже, на этот раз надолго. Будет ее ждать. И не выходить, скорее всего, так что минимум полдюжины минут у нее будет. У нее свободны ноги. И она слегка все же заморила червячка. У нее были все силы и возможности сбежать прямо сейчас. И поэтому она сдержала это жгучее, нестерпимое желание. Это была настолько очевидная ловушка… нет, она не поведется на это.

Кобыла лишь продолжила неспешно свой малый поздний обед и остановилась лишь когда от предложенной горки печенья остались только крошки. Да и содержимое бутылки она опустошила почти полностью. Наполнив животик, апельсиновая пони тоскливо вздохнула и встав с подушки, направилась в дверь, в которую ушел Паскаль, откуда сейчас доносился шум воды.

Да, это и правда оказалась ванная комната. Причем большая и, конечно же, роскошно обставленная. Золотые и белые цвета, лепнина, белоснежный пол, в котором можно было даже разглядеть свое отражение. Раковина и туалетный столик с зеркалом. К нему была приткнута удобная кушетка, чтобы не сидеть крупом на полу. Отдельные полочки для множества шампуней, мочалок, щеток и прочего. Окон тут не было и источником освещения были несколько явно магических кристаллов, изысканно встроенных в украшенные стены, являясь заодно и частью интерьера. Они испускали мягкий дневной свет, не слепя, но поддерживая в помещении хорошую освещенность, позволяя ей едва ли не блистать.

И, конечно же, сама ванная у противоположной стены. Огромная, способная вместить сразу двух пони. Ее… и она знала, на какого еще пони она почти наверняка рассчитана. Вокруг нее и возился Паскаль с закатанными штанинами и снятыми манжетами, закручивая вентили, делая пенку и аккуратно проверяя температуру воды, которой сейчас наполнялась ванная. Судя по идущему от нее пару, ванная обещала быть очень даже горячей. Самое то чтобы погреть тело после того прохладного подземелья, в котором ее копытца знатно замерзли.

— Проверяйте воду, леди, я сделаю холоднее или горячее, если потребуется. – Произнес он с глубоким поклоном, скрывая глаза за своей пышной гривой. Молча кивнув, единорожка прошла к ванной. Опустив копыто в воду, она убедилась, что чуйка у слуги на высоте. Температура была именно такой, чтобы даровать приятный жар, но не обжигать. Так что не став терять время, кобыла неспешно стала погружаться в горячую воду. Дав телу немного привыкнуть, пони с наслаждением перевернулась на спину и держась ногой за край ванны, по горло погрузилась в пену. До чего же хорошо….

Дворецкий не стал терять время зря и взялся за мочалку. Очень скоро она смогла убедиться, что его навыки ухода за пони находятся на высочайшем уровне. Мыл он ее быстро, но аккуратно, полностью отчищая от грязи. Бока, спина, живот, ноги – ничего не обошел внимание. Даже стрелки копытец старательно почистил. Шугар не могла не признать – из всех жеребцов, что мыли ее когда-либо, Паскаль – самый лучший.

А она знала толк в жеребцах и кобылах, с которыми ей приходилось совместно мыться. Жизнь в странствиях по городам и деревням ей почти каждый раз приходилось мыться в общинных банях, где собирались незнакомые ей пони, которые и терли ей спинку. И мастеров этого дела было немало, включая и жеребцов. Но Паскаль Батлер явно был лучше них всех. Столь выверено его накопытная щетка движется по ее крупу, не натирая, но мягко снимая всю грязь с шерстки…. Великолепно.

— Я все же не понимаю, что вы находите веселого в том, чтобы давать себя связать. – Заговорила Шугар, закрывая глаза, чтобы в них не попало мыло. Сейчас она лежала на животе, лишь голова торчала из воды, которую вовсю намыливал сладко пахнущим шампунем Батлер. – Меня вязали за этот день трижды и что-то ни разу мне это не понравилось. И я имею стойкое ощущение, что и эта свобода надолго не затянется.

— Сложно, конечно. Сложно понять, что может быть приятного в том, чтобы ограничивали свободу. Это объяснимо, что вы не разделяете моей любви к этому. – Прозвучал у нее над ухом тихий бархатный голос Паскаля, который продолжал старательно мыть ее гриву, благо, с хвостом он уже закончил. – Но, это дело вкуса, предпочтений, увлечений. Да, для вас веревки – просто преграда к свободе, возможности ходить там, где хочется, делать, что хочется. Понимаю, почему у вас они вызывают жгучую ненависть, такую же горячую, как вода, в которой вы сейчас нежитесь.

— Посмотрите на это с другой стороны. Не просто как на способ дойти вам до вашей желанной цели – воли. Все эти цепи, намордники, веревки, повязки, их же можно рассматривать и иначе. Не как препятствие, а, например, как… головоломку. Испытание ваших навыков. Вот у меня в той ситуации. На глазах повязка и я ничего не вижу. Ноги в завязанных и прижатых к телу штанинах. На роге кольцо-негатор. Но, у меня свободен рот и я могу условно-свободно перемещаться по комнате, ведь положение тела не зафиксировано – я не привязан к столбу, камню, стене или полу. Вопрос – как с таким набором выбираться? Какой частью тела двигать, как именно, чтобы освободиться от вязок? Это задача, вызов, проверка моих навыков.

Речь Паскаля звучала… предельно логично. И это было отвратительно. Но, разумом Шугар понимала, что он прав. Пока он продолжал возиться с прядями в ее гриве, она, все также сидя с закрытыми глазами, погрузилась в воспоминания о таком длинном сегодняшнем дне. И снова в ее голове всплыл образ того, как она была связанной в стойле в подземелье, как пыталась вырваться из пут. Да, перед ней была сложная, своеобразная, но головоломка. Которую она смогла разгадать и освободиться. Ненадолго. Вот только удовольствия от такой “игры” она, в отличие от Батлера, не получала.

Вскоре мытье было закончено и благоухающая, чистенькая единорожка вылезла из ванны. Паскаль незамедлительно стал вытирать ее насухо полотенцем и обдувать наколдованными потоками теплого воздуха. И все одновременно. Мастер. Времени зря не теряли и следом он уложил ее на кушетку перед зеркалом и принялся наводить красоту. Достав из тумбочки пилочку для копытокюра, он начал с ее ног, тщательно полируя ее копытца. Следом пришел черед макияжа и ухода за мордочкой, дворецкий расстарался и тут.

Батлер нанес на ее веки тени персикового цвета, слегка припудрил щечки и накрасил ее губы помадой, подчеркивающей ее естественную красоту. Затем он принялся за ее гриву, став укладывать их в миленький хвостик, который он подвязал синим бантом, таким же он украсил и ее хвост. Совместная работа копыт, рта и рога закончилась на ее ресницах, на которые он нежно и аккуратно нанес тушь. Готово.

Шугар вольно-невольно, но залюбовалась, смотря на себя в зеркале. Хоть ее и готовили к ужину с мерзким похотливым стариком, который хотел видеть перед собой красавицу-кобылу и все усилия Паскаля были приложены именно ради этого, но, все же, она не могла не отрицать, что ей нравится быть такой. Такой красивой, ухоженной, миленькой. С такой простенькой, но изысканной прической. С такими хорошенькими бантиками.

Дав немного кобыле полюбоваться собой, Паскаль смыл остатки бальзама с ее рога, который уже больше не болел благодаря чудесному средству и повел ее обратно в комнату. Сам он вновь раскатал штанины и надел отложенные в сторону было манжеты, возвращая свой лоск дворецкого из богатого дома. Пришло время надевать платье и за ним они прошли в соседнюю дверь, которая располагалась впритык к ванной. Оказалось, это была гардеробная комната. Самая настоящая гардеробная комната! Не шкаф, комната!

И она вся была целиком забита одеждой. Одеждой для кобыл. Шляпки, шарфики, туфельки, платья, чулки, седла… перечислять можно было до бесконечности. И все это добро надето на поникены, которых тут больше чем гвардейцев у Селестии. Висят на неисчислимых рядах вешалок, уложено на полочки, перечислять можно до бесконечности, опять же. Редуты из шкафов, в которых хранилось еще множество пока скрытых от взора вещей. Стеллажи, длина которых измерялась многими дюжинами шагов. Перечислять можно долго, долго, очень долго.

Счет одних платьев можно было вести на сотни, неспроста под гардеробную пленниц Элдрик выделил в своем доме отдельную комнату, которая была даже больше ее спальни. Впрочем, Паскаль не стал терять времени зря и повел ошеломленную такой невиданной роскошью кобылку между рядов одежды.

Часть гардеробной, как и стоило ожидать, была выделена под примерочную, со свободным пространством, несколькими зеркалами под разным углом, чтобы была возможность осмотреть себя со всех сторон, столиком с наборами для шитья и подушками, на которых можно просто присесть отдохнуть в перерывах между примерками.

— Красота. Мне нравится. – Не удержалась Шугар, все еще с восхищением осматривая все наряды. Какое бы не было у нее положение, она не могла не признать, что ей хочется примерить все эти платья, такие красивые, такие разные… хотя, как она отметила, довольно старомодные. Современных писков этой самой моды хозяин особняка явно не знал.

— Рад, что вам понравилось, леди. – Вежливо улыбнулся розовый пони, чей рог засветился магией и вскоре в его телекинезе парила целая куча всяких предметов – измерительные ленты, булавки, иголки и прочие вещи, необходимые для грядущей примерки. – Многие платья явно не подойдут под вашу прекрасную фигуру, но из того что есть я смогу скоро подшить под вас и подобрать те что подходят вам лучше всего. Благо у нас богатый выбор, как видите, дюжину-две нарядов для вас точно найдется.

— Эти платья носили те кобылы, что были до меня? – Блеск всей этой роскоши не смог полностью затмить ей глаза и в душу проник неприятный холодок. Сколько же пленниц жило в этой комнате и носили эти прекрасные одежды, чтобы порадовать глаз любвеобильного старика? Конечно, видимо, каждая из них смогла убежать, но….

— Не беспокойтесь, леди, я тщательно стираю всю одежду и никогда не даю сильно поношенное новым пони. Если платье сменило уже слишком много кобыл, я его убираю из гардероба. – Заверил Паскаль Батлер пока не связанную пленницу, измеряя тщательно формы ее фигуры и снимая все необходимые мерки. – Понимаю, вам не нравится носить поношенные платья, но уверяю, они все в отличном состоянии, а хозяин Элдрик, к сожалению, не может позволить себе такую роскошь, как множество совершенно новых нарядов.

— Ничего, я не привереда, а одежда и правда красивая…. – Было ответила Шугар, которая и правда была рада и такой роскоши, тем более платья и правда выглядели сногсшибательно, ничуть не выглядя хоть как то блекло или изношено. – Стоп, и носки тоже? – Уточнила она, смотря на висящие на одной из вешалок белоснежно-белые чулочки, чьи борта были украшены золотыми нитями. Красивые. Но представляя, что ей придется надевать на себя то, что носила другая пони и это были носки или чулки….

— Нет, носки все новые, они исключение. Все что наденете на свои прелестные ножки, ничего не носила другая пони до вас. – Успокоил ее Паскаль, сам смотря с некими… чувствами на искомые предметы. И она не могла и не хотела себе представить, о чем думал дворецкий, смотря на кобыльи носочки. – Старые носки хозяин Элдрик забирает себе, значительную часть, а вот платья, шляпки, обувь и прочее оставляет тут, в гардеробе, для следующих кобыл.

— Даже спрашивать не буду, зачем ему нужны носки, которые надевали его прошлые пленницы. – Медленно покачала головой Шугар Биттер, стараясь не давать волю нездоровому воображению, на нехватку которого она никогда не жаловалась. Не в таких вещах, по крайней мере. Дворецкий, тем временем, закончил брать мерки с ее фигуры и отложил на время пока в сторону всю необходимую для этого мелочевку.

— Как изволите, леди. Если захотите, уверен, господин Элдрик с удовольствием поведает вам о себе. Он любит общаться со своей особенной пони. И о носочках расскажет. – Улыбнулся слуга с какой-то хитринкой в зеленых глазах. – Кстати о них. – Повернулся Батлер к обсуждаемым предметам одежды. – Я предлагаю начать выбор одежды именно с носков. Как насчет этих? – Телекинезом он развернул перед единорожкой набор розовых длинных носков. – Шелковые, тоненькие, очень мягкие и нежные на ощупь. Для них есть отличные туфли, которые помогут вам согреть копытца на холодном полу.

— Ни за что! – Гаркнула непреклонным голосом кобыла, со смесью ужаса и омерзения смотря на длинные, доходящие ей до плеч розовые носки. – Я не буду надевать это непотребство! Не дождетесь!

— Ох, леди… Вы так же жестоки, и непредсказуемы, как невзошедшая Луна, начавшая свой путь по небосводу. – Изящно высказался Паскаль, склоняя голову перед резко разозлившейся апельсиновой пони. – Что вам не нравится? Эти носки прекрасно подходят вам. Как клубника к карамели. Они будут отлично на вас смотреться.

— Я не стану надевать розовое. – Процедила сквозь зубы Биттер тоном, дающим понять, что переубеждать им ее придется пытками. – И уж тем более я не стану надевать носки. Не в этом доме. Не под одной крышей с таким жеребцом, как… как твой хозяин.

— Леди, во-первых, в доме не жарко. – Неизменно почтительным тоном, в котором не было ни капли раздражения упрямством пони, ответил Паскаль. – Во-вторых. – Уже более жестким, но все таким же учтивым и подобострастным голосом продолжил говорить Батлер. – Вы правы. Именно что хозяин Элдрик хочет, чтобы на ужин вы явились в носках. Он этого не сказал прямо, но я всю свою жизнь посвятил служению ему и знаю все его предпочтения и вкусы. И я знаю, как хозяин хочет, чтобы я вас одел. Так что вы наденете эти или другие носки. Хотите вы этого или нет, но вы это сделаете. Так… или иначе.

Несмотря на то, что внешне и поза, и голос слуги оставались предельно покорными, общая атмосфера, повисшая в воздухе, ясно напомнила Шугар о ее истинном положении в этом доме. Она тут не хозяйка, а красивая кукла, которую наряжают, чтобы веселее было играть с любимой игрушкой. Все эти слова про “исполнить любой каприз” и поклоны – не более чем мишура. Ее будут заставлять поступать так, как им хочется и она будет вынуждена им уступать.

— Я не стану надевать розовые носки. – Все же повторила она, ее дух и стремление к свободе отказывались сдаваться. Несмотря на все это, отступать она не собиралась. – Я лучше буду связанной, чем буду ходить в таком перед этим падким на мой круп стариком. Можешь начинать заковывать меня в кандалы хоть прямо сейчас. Он увидит меня в этом, только связав от и до, потому что иначе я буду пытаться их с себя снять любой ценой.

— Так что если хочешь увидеть меня в них – заткни мне рот, надень намордник, свяжи копыта так, чтобы я вообще не могла ими пошевелить и завяжи глаза. Иначе эти розовые носки до ужина не продержатся на моих ногах, я тебе это гарантирую. – Несмотря на то, что в этом положении она была куклой, а не хозяйкой, она не собиралась просто покорно делать все, что от нее захотят. Шугар Биттер так просто не сдается!

— Не горячитесь леди, не горячитесь. Не надо столь… радикальных мер. – Успокаивающе произнес Паскаль, кланяясь до пола, а его аквамариновая грива даже коснулась отдельными прядями кончиков копыт кобылки. – Как насчет компромисса? – Предложил он, не поднимая голову. – Вы наденете синие носки, в тон вашим бантикам. Тоже очень красивые и хозяину понравятся.

— Компромисс. – Выдохнула сквозь зубы апельсиновая пони. – Носки. Согласна. Но синие. Никакого розового. – Лучше чем ничего. Тем более, если упрямится до упора, скорее всего эти самые носочки все равно окажутся на ее ногах, просто вдобавок к веревкам. А так хоть что-то.

— Вот и славно. – Разогнувшись, дворецкий поднял голову. Чувство легкой щекотки пропало с ее ног, когда мягкие волоски его гривы перестали касаться ее шерстки. Жаль, ощущение было весьма приятным. – Вот, синие носки. Чуть покороче, шерстяные, очень теплые, но все же такие мягкие и нежные для ваших ножек. – Показал он две пары уже однотонных светло-синих, как чистое небо, носков. Эти были чуть короче и немного не доходили до плеч, оставляя небольшой участок незакрытой шерстки на ногах. И да, они на вид были толще и теплее шелковых розовых.

— Хорошо, пусть будут эти. Я согласна. – Что ж, действительно красивые носочки и не такие вызывающие, как розовые. Можно и потерпеть – за отсутствием альтернатив. Да и помня как ходила по подземелью… да, копытца согреть тоже лишним не будет.

— Прелестные носочки. Очень подходят под цвет вашей прекрасной лимонной гривы. – Похвалил искомые Паскаль. С чувством, что снова прогибается под волю обитателей этого дома, Шугар подняла и протянула вперед левую переднюю ногу. Не теряя времени даром Батлер, продолжая держать магией оставшиеся три носка, четвертый перехватил зубами, взяв носок за кончик, стал аккуратно натягивать его на ножку пленницы.

Копыто снова приятно защекотало, когда по ней снова заскользили пряди гривы дворецкого, а кончик его мордочки двигался вдоль ее ноги, надевая носок. Это было приятно, она не могла этого не отрицать. Когда он закончил, она опустила ногу обратно. Чувствовать пол сквозь шерсть было куда приятнее, чем голым копытом. Подняв вторую переднюю ногу, она позволила Паскалю надеть сходным образом второй носок и на нее.

Пришел черед задних ног. Аналогичным образом Биттер подняла правую заднюю, вытягивая ее назад и смотря в зеркала, как дворецкий обходит со второй парой носков в магическом захвате. С неизменной старательностью, аккуратностью и нежностью он стал натягивать третий носочек на ее заднюю ногу, двигаясь кончиком мордочки вдоль нее. И, последний синий носок на апельсиновую ножку. Шерстяная ткань медленно потянулась вдоль ее натруженной долгими переходами конечности и….

— Эй! – Недовольно буркнула Шугар, когда разжавший зубы Паскаль пробежался мордочкой по ее хвосту почти у самого его основания.

— Смиренно прошу прощения, леди, задумался немного. – Покаялся слуга, смотря на нее честными-пречестными глазами. На ее круп смотря, что она четко видела по отражению в зеркалах. Видно хорошо было и направление его взора, и хитроватый блеск в старческих глазах.

— Пф. – Фыркнула кобыла, ни капли не поверив жеребчику. Мал, да… да весь в хозяина! – Одевай меня дальше. – Даже как то невольно придав голосу повелительный тон, приказала недовольная такими распутными шутками пони.

— Как пожелаете, леди Шугар Биттер. – С готовностью повиновался пони-слуга. Его рог засветился, захватывая телекинезом многочисленные платья, окруживших кобылу в медленно движущемся хороводе. – Я сейчас подберу вам что-то под вашу прекрасную фигуру. И ничего розового. Хотя мне очень жаль, что вы так враждебно относитесь к этому цвету. Я нахожу его очень и очень красивым. – Он бросил выразительный взгляд на свою шерстку нежно-розового цвета, на несколько тонов светлее, чем предложенные им ярко-розовые шелковые носочки. Шугар стало стыдно.

— Я ничего не имею против розового. – Покраснев, добавила кобыла, пока Паскаль выбирал подходящий наряд на примерку. – Хороший цвет, нередко надеваю розовое. Но, не на именно этот случай. Розовые носки были бы хороши, если бы ими любовался не такой жеребец, как Элдрик. Прости, что грубо высказалась. Я не хотела обижать тебя. – Извинилась апельсиновая пони, поняв, что явно задела чувства дворецкого. Мало какому пони нравилось, когда плохо высказываются о цвете его шерстки или волос.

— Ничего, я все понимаю. Я не обиделся. – Спокойно улыбнулся Паскаль. – Вы и так хорошо держитесь для такой непривычной обстановки. Многие пони на вашем месте кричали и злились куда больше, чем просто возмущались требованию надеть розовые носки. Что ж, как насчет этого лилового платья?

Вот так и началась довольно долгая, но тщательная примерка и подборка подходящего платья. Паскаль придирчиво надевал на нее каждое из предварительно отобранных, надев даже пенсе, чтобы удобнее разглядывать хоть каждый шов. Повернуться, пройтись, встать под свет…. Наряды сменялись один за другим, самых разных фасонов и дизайнов, одно роскошнее другого, а дотошный дворецкий все не мог найти для нее подходящее.

Даже Шугар Биттер, которая не знала, но любила такую роскошь, мечтала о том, чтобы блистать в красивых нарядах, стала утомляться, когда число перепробованных вариантов стало переходить за второй десяток. Это платье слишком маленькое, это слишком большое, этот цвет не подходит к вашим глазам, здесь штанины узкие, а на этом они слишком длинные…. Паскаль не знал пощады, работая со всей тщательностью и подгоняя под мерки кобылы все подходящие, на его строгий взгляд, наряды.

Наконец, выбор дворецкого, при, конечно же, согласии кобылы, остановился на светло-фиолетовом платье, довольно пышном и роскошном. Нежный шелк шел от шеи и до самого хвоста, спуская к задним ногам изысканным подолом, оставляя открытыми передние ноги, одетыми в короткие штанины до плеч. В одеяние также входило седло, тоже фиолетовых тонов и отделенное по краям золотым цветом и украшенное аметистами в форме сердечек. Голову кобылки украсила небольшая, но изысканная широкополая шляпа цветом в тон платью, украшенная большим голубым пером неизвестной ей птицы. А на копыта Батлер подобрал ей тонкие, невесомые тряпичные накопытники.

И вот, спустя добрых полчаса – она готова. С удовольствием слегка притомленная, но довольная единорожка разглядывала себя в зеркалах. В свете магических ламп шелк ее платья просто блистал, выгодно подчеркивая оранжевую шерстку и подчеркивая ее изящную фигуру и стать тела.

— Вы великолепно выглядите, прекрасная леди. – Заявил Паскаль, смотря на любующуюся собой кобылу. – Полагаю, вы готовы. Пойдёмте, господин Элдрик, несомненно, уже заждался вас.

Слова дворецкого, который стал складывать обратно в игольницу оставшиеся неиспользованные булавки, напомнили Шугар, что ее основные мытарства еще только впереди. Ей предстояло идти на ужин, который, как она подозревала, тоже будет содержать в себе… любовные сюрпризы. Старик не мог без них, в этом она даже не сомневалась, хотя и провела в этом особняке меньше суток.

Что ж, ей оставалось только смириться, хотя бы пока что. Медленно и аккуратно, чтобы не помять пышное платье, единорожка неспешно и осторожно двинулась на выход из гардеробной комнаты, слуга расчищал ей путь магией, отодвигая телекинезом все выступающие предметы, что могли бы задеть нежный шелк ее наряда. Через пару минут царство кобыльей роскоши и красоты осталось позади и двое пони снова вышли в спальню Шугар.

— Что ж, веди меня к своему хозяину. Я дороги не знаю, тебе придется показывать мне, куда идти. – Сказала пленница, останавливаясь у все также незапертой двери. Это напомнило ей о возможности сбежать и не идти ни на какие ужины, но, увы, не в этом платье, которое целиком закрывало ее задние ноги.

— Не беспокойтесь, леди, я отведу вас. И даже показывать ничего не придется. Только подготовим последние… особые детали вашего наряда. – Слова дворецкого прозвучали крайне зловеще, но Биттер почти сразу поняла, о чем идет речь. Они просто не могли поступить иначе. Что ж, конечно же, она угадала. Подойдя к сундуку у изножья ее кровати, дворецкий открыл и стал в нем копаться. Шугар было плохо видно, что он там ищет, но даже от двери она заметила, что тот доверху набит… кандалами, конечно же. И прочим “полезным инвентарем”. Цепи, веревки, намордники, все для того чтобы ее скрутить, похоже, они хранили прямо в комнате той кобылы, на которых собирались все это надевать. Ну да, зачем далеко ходить за столь нужными вещами?

— Вам нужно будет надеть еще и это, чтобы отправится на ужин. Стойте ровно и не сопротивляйтесь, а то платье помнете. – На свет Селестии показались кандалы, удерживая которых в телекинезе он подошел пленнице. Что ж, выбора, конечно же, нет. А платье красивое, жалко мять. Так что Шугар послушно позволила надеть на свои ноги выбранные Паскалем кандалы.

— Это действительно так нужно? – Все же спросила она, смотря как Батлер застегивает позолоченную, тонкую, но явно прочную цепь на ее передней ноге и соединяют ее с задней. Эти изнутри не были обиты хоть чем-то, голый металл, но, благо, все равно не натирали шкурку благодаря толстой ткани носка. Цепь была достаточной длины, чтобы она могла ходить неспешным аллюром, но о рыси и уж тем более галопе стоило забыть однозначно.

— Вообще то нет. – Неожиданно ответил Паскаль на, по сути, риторический вопрос. – Вы от меня бы и без цепей бы убежать не смогли, так что это необязательно. Но, во-первых, хозяин Элдрик несколько… излишне осторожен. Очень уж болезненный опыт. Смотреть на не закованную в цепи или не связанную кобылу ему едва ли не физически больно. Слишком много провалов, слишком велико желание хоть раз получить желаемое. Пока что всего что он добился – что он смог целый год удерживать у себя кобылу, прежде там смогла сбежать. Остальные и вовсе – два-три месяца и на волю. Удайся ваш побег, вы бы и вовсе поставили новый рекорд – даже суток вас не удержали веревки. Так что господин очень требователен к мерам безопасности, хотя я и не считаю их необходимыми.

— А вторая причина? – Поинтересовалась Шугар, чувствуя, как ее наполняет смесь ужаса… и надежды. Ей снова напомнили, что она тут далеко не первая и множество кобыл побывало в копытах этого злодея. Но, они смогли, смогли сбежать. И она сможет. Даже если это займет месяц! Вытерпит, выдержит, но найдет лазейку в сдерживающих ее путах, в которых ее будут держать все это время.

— Мне нужно, чтобы вы не смогли снять с себя это, стоит лишь мне на четыре секунды отвернуться в сторону. – Паскаль достал из сундука наглазную повязку, одну в одну похожую на две ее товарки, от которых она уже успела сегодня избавиться. – Мой господин настаивает на том, что вам не нужно знать, каким путем дойти из своей комнаты хоть куда-то, особенно, конечно – вон из особняка. Так что каждый ваш выход из комнаты будет сопровождаться закрытием ваших прелестных фиалковых глаз.

— Ну, выбора то у меня все равно нет. – С сарказмом подметила единорожка, все также смирно стоя на месте и позволяя дворецкому аккуратно, так чтобы не помять прическу, надеть на нее повязку. Сейчас вырываться и возмущаться смысла не было, только злить впустую освободившего ее хотя бы частично и на короткое время Батлера. – Платье же испорчу, если начну вырываться, горе то какое будет.

— Ваша ирония тут неуместна, ехидная леди Шугар Биттер. – Мягко произнес Паскаль, погружая ее в абсолютный мрак. В пышном платье, в кандалах и с завязанными глазами – теперь она была почти абсолютно беспомощна и зависела исключительно от сопровождающего ее дворецкого. – Я очень много старался, чтобы навести на вас шик, лоск и красоту, от наряда и до макияжа и хотел бы, чтобы мои труды и усилия не пропали зря.

— Я ценю ваш труд. И я не собираюсь его портить. Я же не монстр какой. И благодарна вам за то, что вы заботитесь обо мне. Так что я не буду ничего устраивать… хотя бы на этом ужине. – Пообещала пони. Вполне себе искренне. Она и правда была благодарна Паскалю, тот все же действительно старался и вовсе не в силу приказов хозяина. По крайней мере, она хотела верить, что тот действительно освободил ее хотя бы ненадолго и позволил перекусить не в цепях именно потому, что он хотел дать ей немного свободы.

— Рад этому. Пойдемте, я вас отведу на ужин. Ступайте медленно и осторожно, я буду вас вести. Ни о чем не волнуйтесь, вы под моим присмотром, в полной безопасности. Доверьтесь мне. – Двери перед ней негромко распахнулись, а сбоку от нее зацокали копыта дворецкого. Что ж, вперед, на ужин. Собравшись с духом, с негромким бряцаньем цепей, Шугар Биттер сделала первый шаг вперед, в абсолютный мрак, сжимавший ее со всех сторон. Старик, небось, уже заждался свою пленницу.