Венец творения
Арка вторая. Часть 3.
В подземном зале фестралов, в отличии от пустующих галерей торжественно обрамлённом резными сценами, разгорался пир.
В мягком свете множества странных, зелёных магических люстр, сквозь дымку благовоний на столах в изящных блюдцах из серебра красовались прелестные яства. Сытные пироги с яйцом и непонятной зеленью, сладкие и пышные булки с джемами, варёная фасоль и овсяные каши, спелые фрукты всех форм да расцветок, части из которых даже не было названия на Земле, и много, много белой и красной рыбы. Жареная до хрустящей корочки, чей дымный аромат с лучком сливался с дивными соусами, запечённая вместе с кукурузой и сочная, полная многих специй и пряностей, рядом сваренная с овощами в неказистую, но вкусную уху. Да даже маринованная в лаймовом соке и сахаре рыба ожидала гостей!
И они не заставили себя ждать. Сидя за длинным деревянным столом на мягкой подушке, обитой красными тканями, Артём с удовольствием приступил к трапезе, наслаждаясь без сомнений идеальными вкусами и стараясь игнорировать ощущение неправильности оных. В чём ему помогал теплый и ароматный медовый напиток со множеством трав, отдалённо напоминавший сбитень, а также музыка, кою играл пяток пони в нишах у стен. Акустика в зале была прелестна, фестралам вокруг него очевидно нравилась перкуссия, ведь их ушки с кисточками двигались в такт трещоткам и маракасам, чей ритм подчеркивали странные, длинные и изогнутые под копыта трубы, добавляя лёгкие и воздушные мелодии.
Всего в помещении было с две дюжины пони, может чуть больше, часть из них сновала туда и сюда, разнося сервизы, а потому он не стал их считать. Как и запоминать имена большей части присутствующих, ведь сколько-то явно различить их меж собой не выходило вовсе. Да и не было это важно, хоть называвшиеся и были чем-то здесь важны, ведь общался он только с двумя, — Нутом, что сидел рядом и без маски, и Стрейтом. Шаман, облачённый в богато расшитую смесь камзола и плаща, был стар, покрыт морщинами и смотрел на мир полными усталости глазами, но встречал Артёма улыбкой. Встрепенувшихся при его появлении фестралов старик успокоил, назвав того своим гостем, видимо не все из них знали о его присутствии.
А потом в зал под протяжный вой труб зашла пара фестралов в накидках из россыпи малых перьев, будто чешуек. На их спинах были закреплены жерди, уходящие в большие чучела рыбин из пальмовых листьев и веток, маленьких глиняных монеток, дощечек и расписанных кусочков коры вместо глаз. Что-то камлал шаман, заморгал свет и все притихли, пока рыбоносцы торжественно обошли пару раз стол и не скрылись вприпляску.
— Пс, что это было? — наклонившись к Нуту тихо спросил Артём, пытаясь сообразить произошедшее, — Сегодня праздник улова какой?
Тот лишь покачал головой и также тихо ответил:
— Нет, это рыбий обряд.
— ... и зачем он?
— Чтобы до поры каждый хранил молчание об этой встрече, — вдруг отозвался Стрейт, — Прямо как рыба.
На том знакомство и кончилось, шаман запретил задавать к человеку вопросы, заведя пространные речи о грядущем и приказав есть. Никто не высказался против. Изредка Стрейт выведывал те или иные, казалось бы крайне отстранённые от возможной цели их встречи вещи, по типу мнения вон о разных блюдах. Лукавить он не пытался, хоть и отвечал односложно, спутанный образами прошлого и недосыпом гость не хотел случайно нарушить какое-нибудь табу, сочтя шамана радушным хозяином. Так и сидел он, краем уха улавливая чужие разговоры, заглядываясь на маски неизвестных идолов и божков на стенах, вкушая многие блюда, да ловя на себе пристальные взгляды выразительных глаз, пока...
— О почтенный Вождь Стрейт, — опёршись на стол заговорила одна из фестралов, что взглядом буравил его больше всех прочих, — Коль ни один слух не покинет сего места, я смею жаловаться на тяжёлое оскорбление от вашего гостя.
Разговоры притихли, Артём активно пытался вспомнить, видел ли эту фестралку когда-нибудь ранее и не мог уверенно решить да или нет.
— Серьёзный, серьёзный случай. — покивал главный шаман, — Ну что же, Хранительница историй, расскажи подробней о своих обидах.
— За время нахождения чужака в Архивах, — "видимо, раньше она была в одной из тех бестолковых масок", — Мне сообщили о трёхсот шестидесяти одном случае непочтения к свиткам, чьё прочтение прерывалось на крамольные высказывания, а также великое множество отдельных жалоб от подопечных. Так например чужак заставил моего послушника трижды перечитывать балладу «О блестящей ракушке». Восемьсот строк, ТРИЖДЫ подряд! Мы просим, чтобы ему запретили заходить в Архив.
За столом раздались смешки, но они быстро стихли под тяжёлым взором шамана.
— Пупупу... — с кряхтением Стрейт повернулся обратно к гостю, — Я могу понять кощунство, всё же происходишь ты из иного обычая. Но к чему было мучить молодняк Ракушкой? Из всех это наискучнейшая баллада.
— Ради судоходства, — "и это они сочли тяжким оскорблением? Они столь не хотят читать собственную историю или им только нужен был повод чтобы выгнать меня?" — В том документе было самое раннее из найденных упоминаний использования народами пони речных путей и рыбацких баркасов. Хороший показатель вашей экспансии по региону в те времена. В любом случае, — Артём кивнул обвинившей его фестралке, — Хранительница историй, я хочу принести искренние извинения вам и вашим товарищам за нанесённые обиды.
— Вот и славно, — хлопнул крыльями шаман, — Вопрос Архивов исчерпан.
— Одно извинение за четыре ночи нескончаемого ужаса? — недовольно сощурилась хранительница, — Возмутительно! Тогда пусть читает их сам, а мы уже с ног валимся.
— Но мы действительно обещали гостю к ним доступ. Упрекать иноземца в незнании древней грамоты было бы крайне некрасиво с нашей стороны, да и записям не навредит внеплановая инвентаризация.
— Тогда... Тогда я требую с него сатисфакции судом богов. Здесь и сейчас!
"Чего..." — от озвученного стало тошно, — "Неужели я настолько взбесил их попытками ускорить штудирование записей, что они были готовы сражаться за их прекращение?"
— Да будет так, — на удивление легко согласился хозяин застолья и вновь обратился к Артёму, — Как защищающаяся сторона, ты можешь выбрать представителя, который будет отстаивать твою честь на божьем суде вместо себя.
— Меня, выбери меня, я фартовый! — внезапно вызвался Нут с какой-то странной гримасой предвкушения на морде.
— В этом нет нужды, — "приятно конечно, но не к чему рисковать чужим здоровьем, когда я всё переживу", — Вот только мне не ведомы прочие правила.
— Пустяки, там ничего сложного...
Спустя пару минут они стояли друг напротив друга на небольшом удалении от столов, половина которых скандировала что-то в поддержку фестралки. Сама же Хранительница возносила прошения к духам предков и читала какие-то заговоры, а Артём не понимал, к чему готовиться, пытаясь рационализировать ситуацию. Неужели ему придётся останавливать хоть и карликовую, но летающую лошадь из-за спора о книжках? Или его вновь будут пытаться поразить чем-то магическим? Нет, у неё же не было рога. Но она шаман, а значит нельзя отбрасывать нематериальное воздействие. Стоило ли ему опасаться теней?
"Это долбанный сюр".
— Тихо всем! — пригрозил Стрейт, когда гомон вокруг набрал обороты, — Да разрешат владычицы спор между Дастой, Хранительницей историй, и Артуомом, кошмарным Вестником. По праву вызова Даста нарекается ночью, второй же стороне достаётся день. Внести мерило!
Откуда-то из-за угла выбежал фестрал с ларцом на спине, чтобы поставить его меж них и открыть. Под крышкой оказалась чёрная монета с образом лунного лика.
— Первой ходит ночь! — продолжил старый шаман.
Хранительница подошла и без проблем вытащила монету из ларца одним копытом, чем заставив глаз Артёма дёргаться от непонимания. Вторая сторона монеты оказалась блестящей и белой, с солярным символом, при виде которого фестралы скривились.
— Госпожа, яви своей слуге благословение своё, — монету подкинули к потолку, чтобы через миг она вновь приземлилась в ларце, — Ура, черная!
— Один-ноль. Вторым ходит день.
Пожав плечами Артём подкинул монетку. Белая.
— Один-один. Ночь.
— Силой предков, я заклинаю потоки вновь, пускай их воля принесёт радость и победу.
— Два-один. День.
Приземлившись в ларец монета вращалась пару секунд пред остановкой. Ребро.
— Два-один. Ночь.
— Да прибудет со мной удача, которой не видел целый свет... — белая, — Аргх!
Следующим кидал Артём. Чёрная.
— Три-два. Владычицы рассудили спор на земле, победила ночь, — Стрейту пришлось выждать, пока не стихнут взорвавшиеся поздравлением с победой столы, — Теперь по праву победителя Даста может предъявить проигравшему одно желание. Каково оно будет?
— Пусть он даже не заглядывает в Архив до пришествия Госпожи!
Стоило ей договорить, как вновь моргнул свет и по залу прошлась то ли дрожь, то ли вздох. Артём был совсем сбит с толку, пытаясь разгадать имели ли перепады освещения некий сакральный смысл или всё ограничивалось неполадками изношенных люстр, а потому понуро кивнув, возвратился на место до окончания пиршества. Впервые за дни в Бастионе не имея никаких больше дел, ведь проверять действенность наложенного на посещение Архива запрета желания не было, он при сопровождении посетил отведённую ему под покои палату. Там оказалось не так чтобы больше вещей и мебели, чем в камере заключения дневных собратьев фестралов, даже меньше, учитывая отсутствие окна.
Сортируя собственные записи по временным интервалам, он размышлял о народце, что приютил его и чьё актуальное устройство общества напоминало поздние, продвинутые иерархии кочевников. Когда-то они были армией и авангардом колонизации при бессмертном лидере, пока роль тыла в основном исполняли дневные сородичи. Провальный мятеж заставил экстренно выстраивать быт самим, так они сформировали орду из основной массы населения и жуз из гарнизона Бастиона, продублировав гражданско-административную лестницу из военной. По сути, превратив бывших офицеров в глав кланов и закрепив под родами конкретные сферы деятельности. Так бывшие снабженцы и гонцы стали торговцами, а полевые инженеры, неспособные летать под весом своих инструментов, каменщиками и строителями.
Ход мыслей плавно соскочил с истории фестралов на настоящее, а следом на упрёк самого себя за то, что перегнул палку, замучив бедных поней и не заметив, как те падают без сил. Зарекаясь пытаться влезть в местные порядки, Артём понял, что действительно стоило отдохнуть. Находясь в неадекватной ситуации человек слишком устаёт ментально. Сколько он уже не видел прочих людей? Счёт шёл на месяц, неудивительно, что при следе их существования он потерял себе отчёт, — "Нужно поспать. Сейчас".
Устроившись на тёплой лежанке, он мигом уснул, чтобы очутиться в пустом ничто. Не таком абсолютном, как при встрече с Хексарионом, он не парил, тут хотя бы был пол или иная опора, которая концептуально существовала. Вдруг захотелось проверить, был ли здесь потолок. Сконцентрировавшись, насколько то вообще было возможно в таком состоянии, Артём представил то, что им не раз показывал проводник альпинистской группы. В руке возник последний довод потеряшек, чей полимерный корпус резко обрывался там, где обычно начинался ствол, а разум выхватил название этого чуда, — "устройство пусковое, четырехзарядное".
Рука взвилась вверх, нащупав в районе пистолетной скобы кнопку, большой палец снял предохранитель и указательный вдавил на спуск, инициируя капсюль.
*Бах*
Руку толкнула удаляющаяся со свистом вверх сигнальная ракетка, чтобы через секунды озарить мрак своим горением. На удалении десятков метров от него был силуэт, снова лошадь и даже знакомая.
— Приветствую, Ваше лунное Величество... Или Высочество, признаться я не помню правил титулирования, а потому прошу не судить строго.
— Ты-ы-ы! — врзевела гостья сна громовым раскатом, — Верни Нам наших пони, мерзкое отродье!
Разговор не задался. На него гневились и бранились за неоправданное доверие и причинённые беды, спорить о которых не было моральных сил. Разве был он властен хоть над половиной случившихся бед? Он выслушал многое о себе, как об существе, что противно самой природе, чьи движения, речь и буквально каждый аспект бытия резонирует с этим миром, заставляя тот возмущаться. А то он будто бы не знал. Не сказать, что вываленное было полностью заслуженно, когда гневная тирада дошла до упоминания сотен пострадавших, Артём сообразил, что вслед за ним кто-то тоже спустился с горы Властителя недр. Кто-то, что действовал куда эффективнее и кого пришлось останавливать полноценной войсковой операцией, а после... Орбитальным ударом, если он правильно истолковал описания.
И теперь от него хотели знать. Всё. Зачем такие берутся с ныне осаждённой горы, откуда никто не возвращается, куда девался лично он и судьбу конвоиров, да прочие мелочи. В отличии от моральных нотаций, справедливость части которых он не мог не признать, оные требования были встречены твёрдым отказом, на что прозвучала страшнейшая из угрозы, в возможности гостьи исполнения коей он не сомневался.
— Не хочешь говорить, — начала приближаться взбешённая отказом царская особа с набирающим свет сиянием рога, — Мы заберём твою память сами.
Большой палец перевёл режим стрельбы в дуплет. УП-4 ценилось не только за компактность, но и за мощь карманной артиллерии. Самое то, чтобы пробиться сигналом через могучую метель, да и против медведя годится...
*Бабах*
В большие и открытые глаза аликорна устремились две сигнальные ракеты, чтобы с хлопком смяться в полуметре от них об незримую стену, лишь заставив лошадку на миг остановиться. "Действительно, на что я рассчитывал", — последняя ракетка приблизилась к собственному рту.
*Бах*
Проснувшись от нестерпимой боли и жара Артём выскочил из комнаты, чтобы напоровшись на почётный караул у двери, стребовать у того дорогу до Нута. Во сне его поджидала лошадь-телепат, к кому ещё идти с такой жалобой, так ещё и желая получить вразумительный совет, он не знал. И не дошёл, ведь на середине пути Бастион содрогнулся, а он сам сполз по стенке, ощущая будто бы скрепляющие тело и дух лей-линии истончаются. Вскоре он услышал плач, с ночной улицы заносили ничего не видящих фестралов, что жалобно ныли про яркую вспышку.
Как выяснилось позже, по горе Хексариона ударили чем-то всерьёз и с гарантией. Да и не было там больше горы, зато теперь был кратер из стекла. Но больше этого Артёма волновало кратное ухудшение собственного состояния. Теперь каждый миг лёгкие сжимали невидимые тиски, голову сверлила чудовищная мигрень, желудок выворачивала тошнота, руки раздражали чесотка и нервными судорогами сводило пальцы, пока вестибулярный аппарат упорно пытался перепутать пол с потолком. Он больше не регенерировал, а со слов шаманов и жить-то продолжал лишь на дармовой силе Астрала, коей они щедро с ним делились. Не сказать, что он им безоговорочно верил, но покрыть себя с ног до головы странными письменами позволил, стало немногим легче.
Вновь разгорелось желание причинять боль, как практикой выяснилось не утоляемое неразумными существами, а к пленным его не пускали, ведь теми питались Кошмары. Находясь в таком стагнирующем состоянии, сопротивляться сну было всё тяжелее, но даже уснув он оставался спящим считанные минуты, пока его не настигала синяя Принцесса. В подземных коридорах не хватало воздуху, но выходить теперь было нельзя. Обеспокоенные произошедшим, прочие кланы быстро слетались обратно в надежде на то, что старый шаман знает ответ на эту демонстрацию силы. Вся округа была заполнена снующими туда-сюда фестралами, даже днём.
Стрейт же использовал это на полную. В том же зале, с тем же рыбным обрядом, он раз за разом проводил конфиденциальные встречи с лидерами других кланов, куда также звал Артёма, как ходячее доказательство своих слов о грядущем реванше. Это превратило его жизнь в сплошной день сурка: за уткнувшимся в слабо освещённый потолок человеком с заплывшим взором заходит Нут и ведёт в зал. Там его ждёт рыба, много рыбы, обряд рыбы, запах рыбы, каждый раз вкус одинаково идеальной рыбы. Знакомство с новым высокородным крылатым, лесть и уверенные слова, прощание. Попытки поспать, шестнадцать часов духоты и тишины с желанием придушить любого, кто посмеет войти. Снова Нут. И так день за днём.
*Бах*
— Привет, удалось выспаться? Собирайся, Стрейт ждёт.
"Мне душно".
— Рад наконец-то встретиться с вами, Салт, наслышан о вашем роде солеваров. Вы уже слышали о стёртой горе?
"Зачем нам солевары, Стрейт? Неужели нет кого-то более важного средь прибывших?"
— Как тебе рыба в панировке? Думаю кухари её передержали серьёзно, — "ещё день и я сожру их, богом клянусь, хватит рыбы" — А может и нет.
*Бабах*
— Добрый вечер, как спалось? Пошли, собрание уже началось.
"Будто в парилке".
— Я поражён удаче лично поблагодарить вас, Фишер, — "ненавижу, чтоб вас всех девятый вал затянул", — за весь тот прекрасный улов, что принёс нам ваш клан. Надеюсь, та вспышка миновала вас?
"Конечно нет, глазки-то забегали, ударной волной притопило кого-то, это же очевидно".
— Ну что же ты, Вестник, не притронулся к рыбке? — "чтобы я ещё хоть раз запихнул её в свою глотку, не бывать этому..." — Повара очень стараются каждый день.
*Бах*
— Открывай давай! Нечего заставлять остальных ждать, мы уже опоздали.
"Я под водой?"
— Сердечно извиняюсь за неподобающее опоздание, кстати, как вас там...
"Глазами своими таращатся, прям как рыбы и шкурка у них как чешуя, только странная. Может и вправду рыба... А как проверить? Надо сожрать, да, всех сожрать".
— Да это он шутит так, — "говорящая рыба? Ложь, рыба должна молчать!" — Да ведь, Артём?
*Бабах*
— Да вставай, вставай же, всеобщее собрание Бастиона уже началось, все на месте, нас только ждут!