Дух ночных кошмаров
Глава седьмая "Жертва"
Только из за этой главы и стоит тег "романтика", на эту сцену секса ушло времени больше чем на всю остальную главу вместе взятую, изначально её даже быть не должно было, но чёт меня поперло, пришлось птытаться писать прон но так что бы из за вульгарности не контрастировал с остальным текстом по стилю
Открывая глаза, Найтмер почувствовала, как висит вверх ногами, крепко сцепившись хвостом за толстую ветку. Вокруг неё, среди переплетённых ветвей, десятки фестралов посапывали, укутанные в свои крылья. Ночь только вступала в свои права: воздух был свеж, насыщен ароматом сырой листвы, а где-то далеко за горизонтом ещё тлело багровое зарево заката.
Внезапно что-то неприятное холодно шлёпнулось ей на морду.
Она недовольно дёрнула ухом. Ещё капля. И ещё.
Найтмер сощурилась, взглянув вверх: над кронами деревьев начали сгущаться тёмные облака, предвещая скорый дождь.
— Ох, только этого не хватало... — пробормотала она, вздохнув.
Повернув голову, она уставилась на ближайшего жеребца, мирно дремлющего в нескольких сантиметрах. Молодой фестрал выглядел совершенно безмятежным, его хвост обвивал ветку, а уши дёргались во сне.
Найтмер без церемоний лягнула его боком.
— Труби подъём, дождь начинается!
Фестрал дёрнулся, сонно протёр глаза и пару секунд пытался сообразить, что вообще происходит. А затем, моргнув, резко взмахнул ушами и заорал:
— ДОЖДЬ!
Мгновенно всё покрытое фестралами дерево пришло в движение. Кто-то вскрикнул, кто-то рефлекторно расправил крылья, кто-то просто не удержался и с глухим звуком рухнул вниз. Десятки фестралов пробуждались одновременно, зевая, моргая и недовольно шипя на того, кто разбудил их столь внезапно.
Соседние деревья тоже начали шевелиться: повсюду фестралы просыпались, недовольно стряхивая с себя первые капли дождя.
Найтмер вздохнула, наблюдая за этим хаосом, а затем, расслабляя хвост, позволила себе упасть вниз вместе с остальными.
Приземлилась она на копыта, плавно амортизировав удар.
Вокруг неё фестралы один за другим оказывались на земле, зевая и потягиваясь, а над лесом раздавался уже привычный шёпот крыльев.
Дождь начал усиливаться.
Найтмер разминаясь потянулась, хрустя суставами, и чуть не получила копытом в морду, когда с дерева едва не свалился Найт Шрайк. Он как-то нелепо взмахнул крыльями, пытаясь удержаться в воздухе, но всё же рухнул на землю рядом с ней, подняв облако пыли.
Она лишь устало вздохнула, наблюдая, как фестрал ёрзает в траве, явно смущённый.
— Ты бы осторожнее, а то однажды точно свернёшь себе шею, — лениво заметила она, не останавливаясь в растяжке.
— Да, да, знаю, — пробормотал Найт Шрайк, глупо посмеиваясь и перебирая копытами. — Вообще… этой ночью вроде как праздник и…
Найтмер, задумчиво потянувшись, перебила его:
— Какой ещё праздник?
Ответил не он, а фестрал-лидер, приземлившийся рядом, сопровождаемый несколькими старейшинами.
— Сегодня ночь Луны в её максимальной форме, — пояснил он, отряхиваясь от пыли. — Религиозный праздник почитания нашей принцессы.
Услышав это, Найтмер лишь тяжело вздохнула.
— И при чём тут я? — без особого интереса спросила она.
Лидер ухмыльнулся.
— Вообще-то, это ещё и праздник плодородия, — добавил он. — Обычно молодняк плетёт венки, собирается в группы, веселится в воде и…
— Познаёт друг друга, — хмыкнул кто-то из старших фестралов, переглянувшись с понимающими ухмылками.
Найтмер захлопала ресницами, изобразив максимально невинное лицо:
— Познаёт?
Найт Шрайк тут же встрял в разговор, явно обеспокоенный.
— Ну, это… неформальные и абсолютно не обязательные вещи! — поспешил он заверить, переминаясь с копыта на копыто. — В основном все просто веселятся, наедаются вдоволь… хотя, с твоей добычей мы и так почти постоянно едим как короли.
Найтмер хмыкнула, покачав головой.
— Я подумаю, — отмахнулась она, но в этот момент в её голове раздался знакомый, недовольный голос:
— Ты сейчас максимально близко к границе. Самое время оставить их и двигаться дальше.
Найтмер не подала виду.
— И что мне тогда делать сегодня? — спросила она.
Лидер племени задумчиво ухмыльнулся.
— Сегодня работы нет, так что можешь присоединиться к остальным кобылам в подготовке.
— Подготовке? — удивлённо переспросила она.
— Конечно. На этом празднике часто формируются новые семьи, или хотя бы пары, — пояснил старейшина. — Хотя в твоём случае… тебе не нужно прилагать никаких усилий. Свободные жеребцы и так уже обожают тебя.
Он усмехнулся и добавил:
— Только будь осторожна. Другие кобылы могут попытаться подпортить тебе жизнь.
Найтмер рассмеялась.
— Пусть попробуют, — бросила она, уверенно ухмыляясь.
Старейшина одобрительно кивнул:
— Вот и отлично. Ладно, детишки, идите готовиться. К полуночи начнётся празднование.
Она лишь зевнула, потянулась, вновь разминая мышцы, и лениво направилась прочь. Проходя мимо Найт Шрайка, она едва заметно провела кончиком хвоста по его морде.
Жеребец замер, широко распахнув глаза, словно громом поражённый. На миг он застыл, а затем быстро отступил, едва не запутавшись в собственных копытах. Остальные фестралы тут же взорвались смешками и толчками, кто-то даже поддел его локтем в бок.
— Осторожнее, Шрайк, кажется, тебя заколдовали! — ухмыльнулся один из фестралов.
— Да ну вас… — пробормотал жеребец, прикрывая лицо крылом, но его кончики ушей явно горели от смущения.
Найтмер лишь хмыкнула, не оборачиваясь, но на её губах заиграла легкая усмешка.
— Ты должна уходить.
Этот голос вновь зазвучал в её голове, холодный и твёрдый, словно камень.
— Уйду. После праздника.
— Ты не уйдёшь, и мы оба это знаем.
Она недовольно сощурилась.
— Ты уже вкусила их обожание, их восхищение. Они смотрят на тебя, как на живую богиню, и ты не можешь этого не чувствовать. Для тебя это как наркотик.
— Ты преувеличиваешь.
— Разве? И что насчёт того жеребца? Ты с ним флиртуешь, без капли смущения.
— А тебе-то какое дело? — фыркнула она, ускоряя шаг.
— Довольно-таки большое, пока я связан с тобой.
Голос на миг замолчал, а затем продолжил медленнее, с особым нажимом:
— И что важнее — ты здесь только благодаря моей магии. Стоит мне пожелать, и они увидят, кто ты на самом деле.
Найтмер резко остановилась, чувствуя, как внутри всё похолодело.
— Это угроза?
— Это факт.
Он говорил ровно, спокойно, но в этом спокойствии чувствовалась безоговорочная уверенность.
— Если ты захочешь остаться, мне придётся вечно поддерживать иллюзию, скрывая твою природу. Я стану твоим узником, вынужденным прятать тебя от тех, кто в глубине души считает тебя чудовищем. Они ведь винят тебя в том, что случилось с Луной, даже не её саму. Они никогда не примут тебя.
Она тяжело вздохнула.
— Откуда тебе то знать? Может, стоит мне сбросить личину, и они…
— …разорвут тебя на куски.
Сомбра выдержал паузу, а затем хмыкнул:
— И ради тьмы, даже не думай завязывать роман с этим жеребцом.
Найтмер приподняла бровь, усмехнувшись.
— О, тебя настолько сильно волнует моя личная жизнь? Что дальше, посоветуешь пить лунный чай, чтобы случайно не залететь, папаша?
В её голове послышался тихий, едва слышный вздох.
— Честно, даже боюсь представить, как могут выглядеть твои отпрыски.
Найтмер фыркнула, но прежде чем она успела что-то сказать, он продолжил:
— Я умею читать эмоции, и прекрасно знаю, как выглядит влюблённость. Если вы будете вместе, ты уже не покинешь фестралов. Ты лишь попадёшь в плен собственных гипертрофированных, доведённых до крайности своей противоестественной природой, чувств.
Она глубоко вдохнула и выдохнула, сбрасывая напряжение.
— Я уйду после праздника. Обещаю.
— В случае если ты дашь слабину, я заставлю тебя вернуться к цели.
В его голосе не было ни злобы, ни насмешки — лишь твёрдая решимость.
— Ты — чистое порождение кошмара, запертое в смертном теле. У тебя не может быть "нормальной жизни"… и тем более, упаси тьма, "семьи".
Найтмер не ответила.
Но затем голос в её голове стал мягче, почти обволакивающим:
— Когда ты победишь, когда миллионы склонятся перед тобой — их любовь, их страх, их обожание будут такими сладкими, что ты забудешь об этом племени.
Она снова вздохнула, закатив глаза.
— Я не маленькая кобылка, чтобы со мной играли в кнут и пряник, — пробормотала она, подходя к группе кобыл, готовящихся к празднику.
Кобылы, как и ожидалось, занимались украшением — плели венки, вплетали в гривы ленты и цветы, стараясь выглядеть как можно более привлекательно. Атмосфера напоминала нечто среднее между древним ритуалом и светским балом: здесь царила суета, но не хаос, а организованное, привычное действие, в котором каждая фестралка знала свою роль.
Найтмер, наблюдая за этим с усмешкой, лениво бросила:
— Это у вас что, типо брачный сезон?
Фестралки тут же обернулись к ней, одни со вздохами, другие с ухмылками, но почти все с лёгким раздражением в глазах.
— Смотрите-ка, "охотница" пришла, — пробурчала одна из них.
— И ведь без приглашения! — подхватила другая, перебрасывая через крыло венок из чёрных и тёмно-красных цветов.
— Вообще-то, да, это подразумевает ухаживания и, как правило… ну, ты понимаешь… спаривание, — наконец пояснила одна из кобыл.
Найтмер хлопнула ресницами, нацепив максимально невинное выражение.
— И что же это такое?
В этот момент мимо пронёсся маленький фестралёнок, энергично размахивая крыльями.
— Это значит, у меня будет больше братьев и сестёр! — радостно выпалил он, прежде чем исчезнуть среди палаток.
Найтмер моргнула, глядя ему вслед.
— Мда… ну и странные же вы.
Фестралки переглянулись, а затем, вздохнув, одна из них сказала:
— Как бы там ни было, несмотря на твою репутацию среди жеребцов, ты всё ещё чужая для нас.
Она нахмурилась, но затем лишь фыркнула.
— А мне казалось, что каждый из них мечтает разделить со мной ночь.
Фестралки ответили ей сухими улыбками.
— Если ты думаешь, что это делает тебя нашей подругой, то ты сильно ошибаешься.
Найтмер лишь усмехнулась, её взгляд скользнул по собравшимся.
— Ну, если уж я и пущу кого-то к своему телу, то только того, кого сама предпочту…
Она сделала эффектную паузу, а затем с лёгкой усмешкой добавила:
— …или тех.
Некоторые кобылы закатили глаза, другие лишь хмыкнули, но их внимание уже переключилось обратно на украшения.
Взгляд Найтмер скользнул вниз, на её собственную гриву. Фиолетовые пряди с лёгким серебристым отливом, сухие на концах, лишённые той текучей, эфемерной природы, которой они обладали в её истинном обличье.
Она вздохнула.
— А я вообще красивая?
В ответ раздался дружный смешок.
— Смотря для кого.
— У фестралов свои стандарты.
— Мы ценим силу.
— Сильные кобылы обладают хорошими генами и могут нарожать кучу жеребят.
Найтмер фыркнула, покачав головой.
— Ну, я уж точно никогда не буду матерью, — усмехнулась она. — Неужели у вас всё сводится только к этому?
Одна из фестралок пожала плечами.
— Конечно, нет. Но учитывая нашу численность, чего ты ожидала?
Другая добавила, чуть склонив голову:
— Вообще, было бы идеально, если бы перед своим уходом ты оставила потомство. Нам нужна новая кровь.
Найтмер на миг замерла, обдумывая сказанное, а затем ухмыльнулась.
— Даже не уверена, звучит это мерзко или возбуждающе, — лениво протянула она.
Затем, чуть сбавив тон, добавила:
— Вообще, мне жаль, что у вас такая бедственная ситуация с численностью.
Фестралки на мгновение замолчали. Затем одна из них равнодушно произнесла:
— Та, кто в этом виновата, давно получила по заслугам.
Найтмер нахмурилась.
— Что?
Фестралка взглянула на неё, словно удивившись вопросу.
— Наша принцесса, та, кому мы поклоняемся, когда-то была захвачена безумным чудовищем.
— Она настроила против нас всех пони и стала причиной её изгнания.
— Её звали Найтмер Мун.
Мир на мгновение сжался.
Найтмер широко раскрыла глаза, глядя на них с немым изумлением.
— То есть… вы поклоняетесь Луне, но считаете Найтмер Мун… чудовищем?
Фестралки лишь переглянулись, некоторые с презрением, другие с недоумением. Наконец, одна из них, с пепельной гривой и тёмными полосами на крыльях, ответила:
— Это не наша принцесса.
— Как ты вообще можешь их сравнивать? — добавила другая, возмущённо расправляя крылья. — Это просто форма, что приняла тьма, подчинившая бедную Луну!
Что-то внутри Найтмер дрогнуло.
— Форма? — прошипела она.
Гнев закипал внутри неё, словно чернильное облако в воде, расходясь в груди тягучей злостью.
— Но ведь это была Луна! — её голос ударил в воздух, заставляя ближайших фестралок отшатнуться. — Это она обиделась на всех! Она желала власти! Она хотела стать единственной правительницей!
— Найтмер Мун — лишь порождение этих желаний!
На мгновение воцарилось молчание. Затем одна из кобыл шагнула вперёд, её взгляд был полон непреклонности.
— Порождение, которое свело нашу принцессу с ума.
— Порождение, из-за которого нас преследовали!
— Из-за неё мы стали изгоями, наш народ почти истребили, нашу богиню забыли!
— Десять веков, — голос дрогнул от горечи. — Десять веков одиночества, изгнания и забвения… Всё из-за неё.
Словно огонь, поднесённый к пороху, эти слова вспыхнули в груди Найтмер яростью.
— Это не Луна была в заточении! — взревела она, распахивая крылья. — Это Найтмер Мун мучилась в одиночестве!
Фестралки отшатнулись.
— Найтмер Мун желала вам лучшего! — её голос звенел, прокатываясь по площади. — Пока Луна была подчинена своим эгоистичным желаниям!
Она шагнула вперёд, её дыхание было тяжёлым, зрачки расширены, голос напоминал удар грома.
— Это Найтмер Мун достойна вашей любви! Это она должна стать вашей богиней!
Фестралки ахнули.
— Как ты смеешь?! — вскрикнула одна из них, её крылья вздрогнули от возмущения.
— Ты говоришь ересь!
— В такой святой праздник!
— Ты порочишь имя Принцессы Луны!
Кто-то сжал зубы, кто-то шагнул назад, но большинство теперь смотрело на неё с нескрываемым ужасом.
— За такие слова тебя не только не допустят к пиршеству… Тебя вообще следует изгнать!
Всё внутри Найтмер словно застыло.
Она оглядела их ещё раз. Каждое лицо, каждые раскрытые в возмущении крылья, каждую пару осуждающих глаз.
— Знаете что? — её голос стал хриплым, низким, наполненным омерзением. — И не нужен мне ни ваш праздник, ни вы сами.
Она развернулась, расправляя крылья.
— Продолжайте поклоняться той, кто этого не достоин.
И с этими словами она резко взмыла в небо.
Глухой треск разнёсся по роще, когда массивный ствол дерева раскололся под очередным яростным ударом копыта. Щепки разлетелись в стороны, воздух пропитался запахом свежесломленной древесины.
— Почему?! — рявкнула Найтмер, её грудь тяжело вздымалась, в глазах плясали тени гнева.
Она отступила на шаг, глубоко дыша, а затем с новой силой врезала по оставшемуся в земле обрубку, разнеся его в щепу.
— Почему они так любят Луну?!
Очередный удар.
— И ненавидят меня?!
Треск, грохот, всплеск злости.
— Разве я не достойна их любви?!
Она рвано втянула воздух, обернувшись в пустоту ночи.
— Я ведь стремилась помочь им…
Из тьмы донёсся протяжный вздох.
— Ты стремилась лишь к собственной выгоде.
Голос был низким, спокойным, но наполненным сухим пренебрежением.
Найтмер замерла.
— Вернее, даже не так… — Сомбра продолжил, его голос словно колыхался в воздухе. — Ты всего лишь воплощала подсознательные желания глупой принцессы. Любыми средствами.
Она стиснула зубы, её копыта глубоко врезались в мягкую землю.
— И знаешь, в чём твоя проблема? — продолжил он. — Я уважаю тебя. Но ты вечно забываешь, кто ты есть.
Тишина.
— Ты должна понять простую истину.
Найтмер отвернулась, её зрачки сузились.
— Если ты победишь, у тебя будут миллионы поклонников.
Он сделал паузу, и тьма вокруг будто бы сгустилась.
— Но если проиграешь… никто даже не вспомнит о тебе.
Найтмер тяжело задышала.
— Как же я… ненавижу Луну…
Сомбра усмехнулся.
— Ещё недавно ты говорила, что любишь её.
Глаза Найтмер вспыхнули, и с рёвом она обрушила удар на очередное дерево, разнеся его в щепки.
— Заткнись!
Обломки осыпались на землю.
— Она… эта сука неблагодарная…
Тёмные крылья дрожали, грудь резко вздымалась и опускалась.
— Не заслуживает ничего!
Она отступила, широко распахнув глаза.
— Это я сражалась с Селестией!
— Это я провела тысячу лет в заточении!
— Это мне хватило решимости изменить что-то в жалкой, мерзкой жизни этого тупого аликорна!
Её дыхание прерывалось, каждая фраза срывалась с губ, как раскаты грома.
— Но меня лишь ненавидят!
Ветер задул сильнее, тучи скрыли луну.
— Меня презирают… даже Дети Ночи…
Она сглотнула, ощутив на языке горечь.
— А вся любовь достаётся ей…
На миг повисла мёртвая тишина.
Найтмер опустила голову, всматриваясь в холодную тьму.
— Разве я этого не заслужила…?
— Разве я действительно рождена, чтобы быть козлом отпущения на века?
Она закрыла глаза, и её голос дрогнул.
— Всё, чего я хочу…
Порыв ветра пронёсся между деревьями.
— Это немного любви…
Тонкая пауза, и затем Сомбра, будто снисходительно, хмыкнул.
— Ты получишь всё, что захочешь…
Найтмер вздрогнула.
— Когда одолеешь всех своих врагов.
Воздух сгустился.
— Для начала… — вкрадчиво добавил он. — Верни мне тело.
Она стиснула клыки.
— Я не останусь среди этих предателей…
Сомбра тяжело вздохнул.
— Тебе пора окончательно принять объективную реальность.
Её дыхание сорвалось, она подняла голову.
— Перестань размениваться по пустякам.
Тьма вокруг словно колыхнулась, воздух стал гуще.
— Теперь, когда последние преграды устранены…
Но внезапно…
Найтмер замерла.
Она ощутила чей-то взгляд.
Резко развернувшись, она с силой метнула обломок дерева в сторону.
Из кустов с испуганным воплем вывалился фестрал, едва увернувшись от летящего ствола. Он приземлился неуклюже, покатившись по земле, а затем замер, поднимая испуганный взгляд.
Найтмер сузила глаза.
— Ты… шпионил за мной?
Найт Шрайк молчал, заметно нервничая.
— Что ты слышал?
Он запнулся, затем торопливо, но стараясь звучать убедительно, ответил:
— Я… пришёл сюда только что.
Найтмер не сводила с него взгляда, холодного, тяжёлого.
— Кобылы сказали, куда ты направилась, и я… решил пойти за тобой.
Он сделал осторожный шаг вперёд, стараясь говорить ровно.
— Да, я действительно хотел подглядеть, но…
Он отвёл взгляд, неловко переступив с копыта на копыто.
— К моменту, когда я пришёл, ты уже…
Он оглядел разбитые деревья.
— Ломала всё вокруг.
Шрайк сглотнул.
— Что могло так тебя разозлить?
Найтмер посмотрела на него.
И вдруг…
Весь её гнев, вся ярость, что бурлила внутри, на миг затихли.
Каким-то образом, она не могла сердиться на это лицо.
На эти ясные, чистые глаза, смотревшие на неё без капли страха.
Найтмер вздохнула, ощущая, как последние всплески ярости отступают, оставляя после себя пустоту и тяжесть в груди. Она опустила взгляд на изломанные стволы деревьев, разлетевшиеся щепки и повисшую в воздухе терпкую древесную пыль.
— Просто выпускала стресс, — устало проговорила она.
Тот смущённо переминался с копыта на копыто, словно не зная, как подойти к ней после всего, что увидел. Однако в его глазах не было страха. Ни осуждения, ни подозрительности. Только лёгкое беспокойство и… что-то ещё.
— Ты правда хочешь уйти? — спросил он, косясь в сторону реки, что уже вплотную подошла к холодным равнинам Кристальной Империи.
— Этот праздник не для меня, — тихо ответила Найтмер.
Фестрал нахмурился.
— Ну и зря. Ты могла бы найти себе кого-то приятного. — Он усмехнулся.
Найтмер усмехнулась в ответ, покачав головой.
— Я могла бы, но боюсь, что им всем придется сильно постараться что бы привлечь моё внимание.
— Вообще-то, — он сделал шаг ближе, лукаво глядя на неё, — я планировал пригласить тебя.
Она снова усмехнулась, чуть склонив голову набок.
— В общем-то, я догадывалась, но… увы, моя судьба ведёт меня по другой траектории.
Найт Шрайк хмыкнул, но не отступил.
— Почему бы тебе не остаться? — в его голосе не было давления, только искренний интерес. — Ты прирождённый охотник, ты создана для такой жизни. И ты… ты же знаешь, что все тебя любят.
На этих словах Найтмер резко опустилась на землю, устало закрыв глаза.
— Ты даже не представляешь, сколько меня не любят, — с горькой усмешкой протянула она.
Он задумчиво посмотрел на неё.
— И что с того? Как это мешает тебе просто провести время с нами? — он сделал паузу, подбирая слова. — Вода в реке ледяная, но оттого только веселее.
Найтмер вздохнула, чувствуя, как в ней что-то надламывается от его настойчивой доброты.
— Это, конечно, мило…
— Слушай, — он сел рядом, его голос стал тише. — Сколько бы там кто тебя не любил… здесь ты всегда будешь желанным гостем. Здесь тебя будут любить.
Она скептически выгнула бровь, но он продолжил, опустив взгляд:
— Особенно один фестрал, который однажды случайно спас тебе жизнь…
Найтмер внимательно посмотрела на него.
— Я… вот настолько запала тебе в душу? — в её голосе слышалось искреннее удивление.
Он слегка покраснел, но кивнул.
— Я знаю тебя едва ли неделю, но… уже не представляю, что встречу кого-то похожего.
Найтмер на мгновение задумалась, затем тихо спросила:
— Правда?
— Правда, — его взгляд был твёрдым. — Выбор за тобой. Но если ты хочешь ещё немного времени провести с нами…
Найтмер прикрыла глаза. Её судьба была предопределена. Она знала это. Но почему-то… эти слова…
— Возможно, — тихо ответила она, — я задержусь ненадолго.
И тут же в её голове раздался тяжёлый, раздражённый вздох.
— Если ты пойдёшь с ним, то уже не покинешь их… Ты сама знаешь, что не можешь быть с ними. Ты не одна из них. Ты не станешь частью его семьи. Ты — чудовищный аликорн запертый в мертвом теле.
Но она не слушала.
Она встала, сделав шаг навстречу фестралу. Тот, немного замявшись, вдруг осторожно взял её за копыто. Её сердце сжалось в странном, непривычном ощущении.
А в голове всё ещё звучал голос Сомбры, полный негодования и отчаяния:
— Ты делаешь ошибку…
Но впервые за долгое время… она просто не хотела его слушать.
Холодная вода слабо отражала свет луны, рябь на поверхности искажала очертания резвящихся в ней фестралов. Их тёмные силуэты мелькали под водной гладью, иногда выныривая с довольным смехом, разбрызгивая капли вокруг. Укрытия из вырытых в земле ниш укромно тянулись вдоль берега, создавая ощущение какого-то древнего, почти первобытного лагеря.
Найтмер смотрела на воду с некоторым сомнением, чувствуя, как сырой ночной воздух пробирается под её шкуру.
— Она слишком холодная… даже по моим меркам, — неуверенно пробормотала она.
Шрайк лишь хмыкнул и, не говоря ни слова, шагнул вперёд. Не колеблясь ни секунды, он скользнул в воду, и в следующий миг его уже не было — только расходящиеся круги на поверхности.
Найтмер вздохнула, немного впечатлённая его решимостью. Она перевела взгляд на остальных фестралов, что беззаботно плескались и смеялись, словно вода не была ледяной.
Что ж… если уж они могут…
Она осторожно ступила в воду, и тут же волна холода облизала её копыта, прокралась вверх по ногам, окутала рёбра. Морщась, Найтмер двигалась вперёд, глубже, стараясь сохранять величественную осанку, несмотря на пробирающий до костей холод.
И тут её резко потянули вниз.
Мир мгновенно сменился — шум воды заполнил уши, лёгкие сжались от внезапного погружения. Она распахнула глаза, встретившись под водой с лукавыми золотистыми глазами.
Вынырнув, Найтмер тут же сердито обрушилась на него:
— Ты что творишь?!
Шрайк рассмеялся, встряхивая мокрую гриву.
— Уже не так и холодно, да?
Она замерла, осознавая, что он прав. Вода больше не казалась ледяным лезвием, скорее бодрящей, даже приятной. Её тело уже привыкло, хотя в первый момент это казалось невозможным.
Она хмыкнула и, взглянув на луну, висевшую на небосводе, глубоко вдохнула ночной воздух.
— Ну, раз уж так, — сказала она, ухмыльнувшись, — давай тогда порезвимся.
Шрайк оскалился в предвкушении.
— Вот это другой разговор!
Он нырнул, и Найтмер последовала за ним, врываясь в безмолвный мир под водой. Их движения рассекали жидкую темноту, они пролетали мимо плавающих рядом фестралов, переворачивались, играли в догонялки. Холод уже не имел значения. Только скорость, только смех, только мгновения чистой свободы.
Но не для всех.
— Ты с ними только благодаря мне. Без меня тебя бы здесь даже не было! Ты обязана мне!
Она проигнорировала его.
— Ловлю тебя! — Шрайк резко сменил направление, поднырнув под неё, и Найтмер рассмеялась, ускользая в сторону.
— Верни мне тело.
Она всплыла, ловя воздух, и снова ушла вглубь, чувствуя, как фестрал догоняет её.
— Ты меня слышишь?!
Слышала. Просто не слушала.
— Ты слишком медленный, — дразняще бросила она, оборачиваясь к Шрайку.
Он ухмыльнулся.
— Посмотрим, кто первый доберётся до берега!
Они рванули к суше, вспенивая воду, пока Сомбра продолжал надрывать голос в её голове.
— Ты безумная, эгоистичная тварь! Выродок, рождённый из кучки низменных эмоций!
Плеск воды.
— Похотливое животное, которому стоит оказать хоть какие-то знаки внимания, чтобы оно вдруг ощутило интерес!
Смех.
— Ты питаешься дешёвыми эмоциями, как наркотиками! Пустая, никчёмная, скотина!
Найтмер выбралась на берег и рухнула на спину, глядя в ночное небо.
Рядом тяжело дышал Шрайк, раскинув мокрые крылья на песке. Он повернул голову и улыбнулся.
— Это было просто великолепно.
Найтмер посмотрела на него, а потом снова на луну.
Да, пожалуй, он был прав.
Найтмер лениво смотрела на резвящихся в воде фестралов, задумчиво скользя взглядом по их смеющимся лицам, брызгам воды, сияющим в лунном свете, и влажным крыльям, отражающим отблески огней у костра. Она снова перевела взгляд на Шрайка, что всё ещё сидел рядом, нервно ёрзая, и, вздохнув, произнесла:
— Так что значит эта ваша традиция «познавать друг друга» в эту ночь?
Шрайк заметно напрягся, его уши нервно дёрнулись, и он кашлянул в копыто, явно не зная, куда себя деть.
— Ну… она вовсе не обязательна к исполнению, — пробормотал он, отводя взгляд.
Найтмер усмехнулась.
— Как скажешь, — произнесла она с нотками издёвки.
Фестрал выглядел так, словно сражался сам с собой, прежде чем, наконец, набрался смелости, глубоко вдохнул и сказал:
— Слушай… я, э-э, нашёл в запасах отличное вино. Дорогое. Его когда-то купили у пони. Хочешь попробовать?
Найтмер удивлённо приподняла бровь.
— Вино? — Она смерила жеребца оценивающим взглядом с ног до макушки, скрестив передние копыта. — Ты серьёзно?
Шрайк сжал крылья, словно надеясь спрятаться в них.
— Ну, просто подумал, что…
— Идиот, — перебила его Найтмер, вздохнув. — Ты позоришь меня своей нерешительностью, — она кивнула в сторону фестралов, что с любопытством косясь на их разговор.
Шрайк открыл рот, но не успел ничего сказать — Найтмер схватила его за шкирку и потащила в ближайшую землянку.
— Заткнись уже, — бросила она, проигнорировав его жалкие попытки что-то промямлить.
Смех резвящихся в воде фестралов сопровождал их, пока Найтмер буквально впихнула жеребца внутрь и захлопнула за собой дверь.
Внутри было темно и тихо, пахло влажной землёй и чем-то древесным. Единственным источником света служил слабый проблеск луны, проникающий через щель в крыше.
Найтмер без колебаний бросила на стоящий у стены ящик осколок алого рога.
Надеюсь, его владелец оставит меня в покое на эту ночь.
Шрайк, тем временем, мялся на месте, доставая из-за спины бутылку.
Найтмер тут же выхватила её из его копыт, не давая ему и слова сказать.
— Эй… — успел только выдохнуть он.
Она без раздумий откупорила бутылку, ударив горлышко об клык, и сделала долгий, жадный глоток. Вино разлилось по её глотке, обжигая изнутри терпкой сладостью. Она выпила всё до дна за один присест, и только тогда поставила пустую бутылку на пол.
Шрайк смотрел на неё с шоком.
— Я… вообще представлял себе всё немного по-другому…
Найтмер вздохнула, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу.
— Знал бы ты, как я всё представляла по-другому, — пробормотала она, опускаясь ближе.
Шрайк замер, не зная, куда деваться, когда она приблизилась, чувствуя его тепло.
Он хотел что-то сказать, но не успел.
Найтмер глубоко, жадно, грубо впилась в его губы, вжимая жеребца в стену.
Он судорожно вдохнул, ошарашенный, но она не оставила ему выбора, шепча между поцелуями:
— Традиции нужно соблюдать.
Фестрал застыл, его крылья нервно подрагивали, а взгляд метался от Найтмер к полу, к стенам землянки, к луне за окном — куда угодно, только не на неё.
Но она уже раскинулась перед ним, удобно устроившись на лежанке, смотрела с ленивым интересом, медленно проведя копытом по своему боку.
— Можешь приступать, — негромко сказала она.
Шрайк сглотнул, едва заметно вздрогнул, и, будто сомневаясь в услышанном, переспросил:
— Приступать?..
Голос его прозвучал слишком напряжённо, срываясь на шёпот.
Найтмер вздохнула, качая головой.
— У тебя что, раньше не было кобыл?
Он отвёл взгляд, взлохматил гриву копытом, покраснел ещё сильнее.
— Нет… — пробормотал он. — А у тебя были жеребцы?
Найтмер фыркнула, будто вопрос был даже не достоин ответа. Она взяла его передние копыта и медленно, но уверенно положила их себе на кьютимарки — серебристые полумесяцы на фоне ночного фиолетового неба.
Шрайк вздрогнул от соприкосновения с её тёплой, упругой кожей, а её ноги, словно невзначай, потянули его ближе.
— Ты можешь не торопиться, — сказала она, голос её приобрёл чуть более низкие, ленивые нотки. — Делай что хочешь. Я полностью в твоём распоряжении.
С этими словами она окончательно откинулась на спину, закрыв глаза, расслабленно раскинув копыта по бокам.
Он медленно провёл копытами по её крупу, неуверенно, осторожно, словно боялся сделать что-то не так. Найтмер вздохнула, почти мурлыча, не открывая глаз.
Копыта прошлись по её плечам, по шее, по изгибу спины, спускаясь всё ниже.
Найтмер потянулась, выгибаясь под его копытами, лениво постанывая от удовольствия.
— Продолжай, — прохрипела она полностью расслабившись, её дыхание было ровным, а тело лениво отдавалось ощущениям.
— Я… можно мне…? — его голос дрожал, но не от страха, а от переизбытка чувств, от накатившего желания, с которым он, казалось, не знал, как справиться.
Она открыла один глаз, её ресницы взметнулись вверх.
— Разве я не сказала, что ты можешь делать всё, что хочешь?
Он сглотнул, его дыхание сбилось, сердце бешено колотилось, словно загнанный зверь. Он неуверенно провёл копытом по её ногам, чувствуя, как те расслабленно лежали перед ним, податливые, позволяя ему делать с ними всё, что он пожелает. Ощущая, как колотятся его собственные бёдра от напряжения, он осторожно взял её задние копыта, сложил их вместе и, затаив дыхание, коснулся их низом живота, а затем, поддавшись нахлынувшему желанию, скользнул бёдрами вперёд, погружаясь между них. Тепло её кожи обжигало, а лёгкое давление заставило его задержаться, замереть на мгновение, будто давая себе последний шанс отступить. Но когда он сделал первый пробный, осторожный толчок, его губы дрогнули от сдержанного стона.
Дрожь пробежала по спине, мышцы напряглись, дыхание стало шумным и рваным. Он сильнее сжал её ноги, приближая к себе, чувствуя, как приятное трение заставляет его терять контроль. С каждым движением он ускорялся, наслаждаясь каждым новым касанием, каждым толчком. Стоны вырывались с губ сами по себе, он не пытался их сдерживать. Видя, что она не возражает, не отворачивается, а лишь лениво улыбается, он уже не мог сдерживаться. В какой-то момент он не выдержал и, запрокинув голову, закричал.
— Я люблю тебя… — выдохнул он, срывающимся голосом.
Она улыбнулась, не открывая глаз.
— Какой же ты шалун…
В какой-то момент его ноги ослабли, он отпустил её копыта, и те плавно разъехались в стороны. Он не раздумывая лёг на неё, прижимаясь плотнее, его губы нашли её шею, оставляя на коже влажные поцелуи. Он двигался ниже, затем снова вверх, доходя до уголка её губ, чувствуя, как её горячее дыхание смешивается с его собственным. Она не делала ничего, просто принимала всё с тем же расслабленным выражением лица, даже не открывая глаз.
Но он не мог остановиться.
Его бёдра скользнули ближе, и теперь он чувствовал, как с каждым движением трётся о её вход, ощущая, как их тела соприкасаются всё плотнее. Трение вызывало в нём новую волну жара, приятное, медленное, сводящее с ума напряжение, но он не решался зайти дальше.
Он ждал.
Тяжёлый вдох, ещё одно скользящее движение, ещё один стон — но он снова замирает, сердце бьётся в груди, а мышцы напряглись до предела.
— Можно?.. — его голос сорвался, звуча хрипло и сдавленно.
Она оставалась неподвижной. Ни единого движения, ни малейшего жеста — только лёгкая улыбка, полураскрытые губы и спокойное дыхание.
Но он чувствовал её, чувствовал тепло и влагу её тела, что раскрывалось, в ответ на его движения.
Его сердце билось в ушах. Всё внутри сжималось в мучительном ожидании. Он снова посмотрел ей в лицо — она не открыла глаз, но чуть кивнула, почти незаметно, словно говоря: «Делай».
Ноги задрожали. Внутри всё переворачивалось.
Он глубоко вдохнул и, наконец, подался вперёд.
Тёплая, обволакивающая теснота сомкнулась на нём сразу, слишком резко, слишком плотно, заставляя его всхлипнуть, запрокидывая голову назад. Он застонал так громко, что это скорее напоминало крик, — воздух дрожал в лёгких, прорываясь судорожными вздохами.
Каждая клеточка сжимала его, не отпуская, не позволяя даже пошевелиться. Он остановился, тяжело дыша, изо всех сил стараясь контролировать себя, не потерять голову в этом сумасшедшем ощущении.
Но она будто только плотнее сжимала и обволакивала его.
Крепко сжимая её копыта в своих, он медленно начал двигаться, осторожно, почти боясь разрушить этот момент. Каждый толчок сопровождался глухими, рваными стонами. Её тело принимало его целиком, пульсируя, сжимая, впуская глубже с каждым новым движением.
И тогда что-то щёлкнуло внутри.
Не было больше страха, не было сдержанности. Только чистое, животное желание, пробуждённое этой жаркой, удушающей теснотой.
Движения стали быстрее. Глубже. Сильнее.
Воздух разрывался его криками. Он уже не просто вдыхал её запах, а пил его, погружался в него с головой. Целовал её плечи, шею, губы — яростно, требовательно, вновь и вновь, словно боялся, что этого мало, что ему всегда будет мало.
Она оставалась такой же расслабленной, не проявляя ни малейшего признака дискомфорта.
Но, кажется, именно это сводило его с ума.
Ноги скользнули по её телу, крепко обхватили её. Движения стали совсем бешеными — всё слилось в горячий, безумный вихрь ощущений. В ушах звенело, тело дрожало, мышцы горели от напряжения.
Он был на грани.
Ещё. Ещё.
И, наконец, она чуть дрогнула, едва заметно подалась вперёд, будто помогая ему.
Этого хватило.
Он больше не мог сдерживаться. Судорожно вцепившись в неё, он громко, срываясь на стон, выдохнул её имя, тело содрогнулось в последнем, всепоглощающем толчке. Горячая волна прокатилась сквозь него, вырывая из груди почти животный крик, пока он, дрожа, входил так глубоко, как только позволяла её сжимающаяся хватка.
Её ноги сомкнулись крепче, не давая ему ни малейшего шанса отстраниться, а копыто сжало его в ответ.
— Люблю тебя… как же люблю… — захлебываясь в собственных чувствах, он буквально вжимался в неё, голова опустилась на её шею, дыхание сбивалось в лихорадочных рывках.
Найтмер лишь молча, почти лениво, провела копытом по его взмокшей гриве, позволяя ему опустошить себя до последней капли.
Он тяжело дышал, всё ещё лежа на ней, ощущая, как её ровное, почти умиротворённое дыхание согревает его ухо. Его сердце бешено стучало, тело всё ещё дрожало от пережитого, но ноги не отпускали её, обнимая крепко, будто он боялся, что если отпустит — всё исчезнет, как сон.
Она лишь продолжала вяло водить копытом по его голове, лениво поглаживая, словно растягивая послевкусие момента.
— Ну… для первого раза, в целом, неплохо, — протянула она с усмешкой.
Он поднял на неё взгляд, в глазах ещё плыл тёплый, туманный свет эмоций. Хотел сказать что-то, но вместо этого просто подался вперёд, намереваясь поцеловать её.
— И знаешь… удивительно, но ты мне даже понравился, — добавила она с лёгким оттенком задумчивости, пока его губы приближались. — Так что я уже было подумала… может, ты пойдёшь со мной…
Но прежде чем она договорила, жеребец вдруг дёрнулся, будто в него ударила молния. В глазах мелькнуло что-то острое, непонимающее, а затем… страх. Он резко отшатнулся, едва не свалившись с кровати.
— Что… ты… такое?.. — прошептал он, переводя взгляд по её лицу, затем ниже, и снова вверх, с каждым мгновением всё сильнее расширяя глаза.
Найтмер нахмурилась, не сразу уловив смысл его слов.
— Всего лишь кобыла, которая осушила тебя досуха, — лениво протянула она, вытянувшись на постели.
Но он, не слушая, отползал, холодея и бледнея, пока вдруг не вскрикнул.
— МОНСТР!!!
Она вздрогнула, ошеломлённая. Губы чуть приоткрылись, но слов не нашлось.
Он уже срывался с места, отходя всё дальше. Ещё миг назад он зарывался лицом в её шею, шептал слова любви, а теперь… теперь он несся прочь, сбивая стулья, распахнув дверь так, что она с грохотом ударилась о стену.
— МОНСТР!!!
Крики растворялись в ночи.
Найтмер дёрнулась, не сразу понимая, что только что произошло. Всё ещё дыша тяжело, с путанными, рваными мыслями, она резко обернулась, взглядом выискивая…
Осколок рога.
Он лежал на грубо сбитом деревянном ящике, тускло блестя в слабом свете фонаря.
Она метнулась к нему, схватила в копыто, и тут же яростно бросила взгляд в сторону.
— Это ТЫ снял маскировку?! — заорала она, дрожа от гнева.
В воздухе раздался насмешливый, ленивый голос:
— Не понимаю, о чём ты…
— ЗАЧЕМ?! — крикнула она, её грудь тяжело вздымалась. — Зачем ты сделал это?! Зачем испортил всё?!
Смех в голове был холодным, низким.
— "Испортил"… — медленно повторил он. — И чего же я тебя "лишил"?
— ВСЕГО! — заорала она, топнув копытом. — Ты лишил меня всего!
— Жизни? — ехидно уточнил голос. — Которая никогда тебе не принадлежала?
Она замерла, стиснув зубы.
Но снаружи уже раздавались голоса.
Испуганные, яростные крики.
Она резко обернулась, захлопнула дверь и, не думая, поставила на неё магический барьер.
— Что мне теперь делать?.. — её голос дрожал.
— Ты и сама знаешь, — холодно ответил Сомбра.
Она сжала губы, в глазах металась паника.
— Может… может, есть другой способ? — пробормотала она, судорожно сжимая осколок рога. — Я просто… просто оставлю их в покое…
— Свидетели.
Она стиснула зубы.
— Это изолированное племя…
— Изолированное племя фанатиков Луны, — перебил он. — Как ты думаешь, кому они первым делом побегут рассказывать о произошедшем?
Она всхлипнула.
— Нет… нет…
— Да, — жёстко произнёс он.
Она обхватила себя копытами, слёзы покатились по щекам.
— В первую очередь, это нужно тебе, — продолжил он уже мягче. — Чтобы раз и навсегда избавиться от того, что мешает и отвлекает тебя. Если ты оставишь их… если оставишь его… ты не забудешь. И при первой же возможности захочешь вернуться.
Он замолчал на мгновение.
— А это принесёт боль. Всем. И в первую очередь — все так же, тебе.
Она всхлипнула, судорожно глотая воздух.
Глухие удары в дверь становились всё яростнее. Она трещала, уже готовая рухнуть. Голоса снаружи сливались в единый гул.
Найтмер дрожала, но не от страха. От ярости. От ненависти. Словно с неё содрали кожу, выставив на всеобщее обозрение. Она всё ещё слышала его голос — полный ужаса, отвращения.
"Монстр!"
Её дыхание стало резким, глубоким, тяжёлым. Осколок рога больно впивался в копыто, но она не чувствовала боли. Чёрные пятна поползли по её коже, словно сама тьма пропитывала её изнутри.
— НЕТ! — завопила она, но её голос был уже не её.
Это был рёв, гортанный, звериный, полный такой дикой ярости, что даже снаружи на мгновение наступила тишина.
А затем землянка ВЗОРВАЛАСЬ.
Огромный сгусток тёмной магии взметнулся ввысь, разметав фестралов, разрывая землю, оставляя после себя лишь воронку. Осколки дерева, обломки мебели, куски земли полетели в стороны, ударяя по телам, сбивая криками.
И из пепла, из руин, тяжело ступая копытами по обожжённой земле, поднялась Она.
Высокая, зловещая, облачённая в чёрную броню, магическая грива струилась, как огонь. Её крылья распахнулись, отбрасывая густую тень на дрожащих фестралов. А её клыки, оскалились в безумной улыбке.
Найтмер вздохнула полной грудью и… засмеялась.
Нет, это был не просто смех. Это был безумный, пронзительный хохот, в котором слышались сотни эмоций одновременно — радость, ярость, злорадство, наслаждение и нечто такое, от чего по спинам фестралов побежали мурашки.
Она обвела глазами толпу, её зрачки сузились, словно у хищника.
— Так вы… — протянула она, облизывая клыки, — говорите, что любите Луну?
Она сделала шаг вперёд, и толпа инстинктивно подалась назад.
— Бедные, бедные дети ночи… — её голос был сладким, обманчиво ласковым. — Но почему же тогда вы меня так боитесь?
Её крылья взметнулись вверх, отбрасывая жуткие тени в лунном свете.
— Ведь Я и есть ваша Луна! — заорала она, а её глаза вспыхнули, освещая ночное небо.
Фестралы застыли. Кто-то уронил оружие. Кто-то шептал молитвы.
— Ну же… — прошептала она, наклонив голову. — Обнимите же меня… Я так сильно вас люблю!
И она снова засмеялась, долгим, мучительным, леденящим кровь хохотом.
Сквозь белые равнины Кристальной Империи, вдоль железнодорожных путей, брёл алый силуэт.
Каждый его шаг оставлял за собой тёмно-красные пятна, яркие, неестественные на фоне холодного снега.
Найтмер шла молча, а её огромное тело было покрыто кровью.
Где-то внутри неё эхом отозвался знакомый, ленивый голос:
— Ты придала этому телу свой истинный облик… от этого оно скоро погибнет, слишком много силы для такой оболочки.
Она даже не вздохнула, просто продолжила идти вперёд.
— Это не важно, — холодно сказала она. — Скоро у меня будет тело получше.
Сомбра на мгновение замолчал.
— Ты… ты сделала всё правильно, — наконец, произнёс он неуверенно. — В любом случае, чем дольше бы ты тянула, тем хуже бы это кончилось.
Найтмер на мгновение замерла. Затем кивнула.
— Я знаю.
Сомбра нахмурился, его голос стал настороженным.
— Твоё состояние лучше, чем я думал, — пробормотал он.
Она не ответила сразу.
Секунду. Две.
— Я ничего не почувствовала, когда убивала их. Абсолютно. Ничего.
Сомбра удивлённо замолчал.
— Даже когда… — он осёкся, но затем спросил: — Даже когда ты лишила жизни его?
Найтмер не остановилась.
— Если ты ещё хоть раз упомянешь его, или хоть что-то из произошедшего там, — ровным голосом сказала она, — я сдеру с тебя шкуру на месте, как только она у тебя появится.
Он усмехнулся.
— Всё понял.
Ещё один шаг.
Ещё один.
Ветер завывал, поднимая снег, скрывая следы.
И где-то в глубине сознания, слабой попыткой утешения, голос добавил:
— Я рад, что ты наконец покончила со своими противоречиями. Приняв… кто ты есть.
Она не ответила.
Только шагала дальше.