Над грифом «Секретно»

Эпилог

«Домой,» — думала Дэш, прижавшись щекой к холодному оконному стеклу. «Домой.»
Транспортный дирижабль королевских ВВС Эквестрии «Принц Блюблад» лениво отвалил от причальной мачты и начал набирать высоту. Стояла ясная, морозная погода, и команде понадобилось лишних полчаса, чтобы устранить последствия холодовой декомпрессии. Немногочисленные пассажиры провели это время, распихивая багаж по рундукам и раскладывая по полочкам зубные щётки, полотенца и бритвы, переодеваясь и приходя в себя после перелёта по такому холоду. Возвращавшихся в Эквестрию пилотов второго крыла провожали торжественной музыкой, но на открытой палубе в этот момент находился только командир корабля, который стоял, отдавая честь, до тех пор, пока сводный оркестр ограниченного контингента, исполнявший марш, не стал еле различимым пятнышком на чуть более крупном пятне верхней площадки мачты. Тогда капитан снял фуражку, поёжился и, окинув взглядом бледно-синий, зазубренный горный горизонт, вернулся на тёплый мостик. Воздушное судно, повернувшись носом на юг и тихо жужжа двигателями, начало неспешно пожирать мили, отделявшие его от цели путешествия.
Дэш закончила раскладывать вещи, убрала свой чемоданчик под койку и спросила:
— Спайк, ты идёшь?
— Пока нет, Дэши. Позже подойду.
Дэш кивнула и вышла, захватив бутылку, которую она достала из чемоданчика вместе с вещами. В коридоре было пусто и темновато — свет проникал через одинокое окно где-то вдалеке, и через пару открытых дверей в каюты; большая часть дверей была закрыта. Навстречу ей шёл Биттер, ведя когтем по полированной стенной панели. Увидев Дэш, он отдёрнул лапу и пошёл дальше, отвернувшись и глядя в противоположную стену. Дэш, поравнявшись с ним, спросила:
— И что это ты делаешь, позволь полюбопытствовать?
Биттер повернулся к ней с совершенно невинным видом и сказал:
— Иду из туалета. В нашу... с Гильдой... — её имя он выговорил с трепетным придыханием, — каюту.
Дэш засмеялась и указала на длинную и глубокую царапину, тянувшуюся вдоль стены.
— А это тогда что?
Биттер удивлённо поднял брови:
— Не знаю. Кажется, что-то тяжёлое несли и поцарапали... Шкаф, наверное!
Дэш потрепала его по голове и строго сказала:
— Не делай так больше, ладно?
— Ладно, — протянул Биттер, моментально забыв про изобретённую на ходу легенду. — Тётя Дэш, а почему вы решили забрать меня с собой? Это чтобы Гильда не скучала в Эквестрии одна, да?
Дэш замерла и покачала головой.
— Нет, Биттер. Просто один очень славный пегас обещал о тебе позаботиться, помнишь?
Биттер закивал.
— Да, дядя Кейн обещал.
— Да. Но, к сожалению, случилось так, что он уже не сможет выполнить своего обещания. А обещания, данные детям, надо выполнять.
Биттер тихо спросил:
— Он тоже погиб? Как отец, да?
Дэш кивнула.
— Да, малыш. Он тоже погиб.
Биттер насупился и пошёл дальше. Дэш вздохнула и уже собралась идти, когда он вдруг обернулся и воскликнул, поднявшись на задние лапы и стиснув передние в кулаки:
— Дурацкая война! Когда я стану большой и сильный, я вызову её на поединок и убью!
Дэш растерянно кивнула, глядя на его вздыбленный силуэт — расправленные крылья, упрямо поднятая голова, широко расставленные задние лапы, прочно упирающиеся в пол — его детская фигура вдруг окуталась ореолом небывалой силы, которая может принадлежать только юности — воплощённому будущему, и у неё мелькнула мысль — а что, если и вправду вырастут они и хватит им сил, ума и доброты сделать так, чтобы не было больше войн, никогда и нигде? — а грифончик вдруг сник, повернулся и побрёл по коридору, опустив голову и волоча по полу хвост. Пегаска посмотрела ему вслед, и, наконец, собравшись с мыслями, пошла дальше. Дверь каюты Кентера была закрыта; Дэш постучала.
— А вот и ты. Заходи! — Кентер уже снял свой любимый чёрный свитер и остался в форменной рубашке с расстёгнутым воротом. — Только тебя и ждали. Спайк будет?
— Ага, но позже. Держи.
— Ого! — Кентер глянул на этикетку и присвистнул. — Ты где это взяла?
— Подарок, — Дэш зашла в каюту. Две узких койки были почти полностью заняты сидящими пегасами — здесь были все, кого она знала до того, как попала в Грифонленд, и почти все, кого она узнала здесь; Дэш с удивлением увидела среди пегасов Дэззла и его светлогривую напарницу — операторы редко составляли компанию лётному составу. Брейв тепло улыбнулся ей и указал на свободное место между окном и Лайтнинг. Та приглашающе похлопала копытом рядом с собой, и Дэш, протиснувшись к ним, села. Сидевшая напротив Гильда спросила:
— Ты как?
— Порядок. А ты?
— Отвратительно. Очень не хочется уезжать без отца.
Дэш пожала плечами.
— Насколько я знаю, герой, отправляющийся в изгнание за убийство — едва ли не лейтмотив всех ваших саг!
Гильда невесело засмеялась.
— Тут ты, конечно, права, но... В общем, жаль, что всё так по-дурацки получилось.
Дэш кивнула.
— Жаль. Ты успела с ним попрощаться?
— Да, и даже успела рассказать ему, что произошло, — Гильда наклонилась вперёд и заговорила шёпотом, косясь на сидевших рядом с ними пегасов:
— Он долго и высокохудожественно ругался и говорил, что если бы Селестия не считала себя самой умной в мире, то всё можно было бы обставить ничуть не менее естественно, но куда более элегантно, хотя и признал, что идея великолепна. Словом, он спровадил меня из замка через ту же южную лощину и на прощание велел помочь вам разработать способ связи, который был бы недоступен для перехвата, как только я доберусь до Кантерлота. Хорошенькая перспектива, учитывая мои таланты к точным наукам... А вообще-то, конечно, надо будет постараться, чтобы помочь ему поскорее выбраться оттуда. Он крепко сдал в последнее время, и что ему нужно сейчас, так это спокойная обстановка, мягкий климат и общество достойных его умов. Не думаю, что его будет сильно тянуть домой, — Гильда засмеялась, видимо, вспоминая своих соплеменников.
«Домой,» — думала Дэш. «Домой.» Она повернулась к окну. Видимость была отличной, и с этой высоты было особенно хорошо видно, насколько, в сущности, мал клочок суши, который называется Грифонлендом — но она не видела успевшие опротиветь ей чужие, заострённые зубцы гор. Перед её внутренним взором проходили те, кто остался тут: Тайфун, Харрикейн, Флитфут, Вортекс. Она вдруг поняла, что уже не сможет вернуться сюда — не потому, что её больше не впустят в страну, а потому, что она и без того останется тут навсегда. Домой вернётся какая-то другая, чужая и незнакомая Дэш, а она останется тут навсегда. Какое страшное слово — навсегда...
Разговоры в каюте вдруг стихли — Кентер открыл принесённую Дэш бутылку и разлил содержимое по стоявшим на столе кружкам. Разобрав их, пегасы переглянулись, и Кентер коротко выдохнул:
— За возвращение.
Все дружно кивнули и сделали по хорошему глотку. Дэш ощутила вкус вереска, северного ветра и ячменя, тут же вытесненный тяжёлой жгучей волной, ударившей в нос и горло. Она втянула воздух носом, выдохнула через рот и отломила кусочек от лежавшей на столе плитки шоколада. Лайтнинг последовала её примеру; жеребцы выпили, не закусывая, и тут же вернули кружки на стол. Кентер одобрительно крякнул, и тут же открыл и разлил ещё одну бутылку. Брейв, взяв свою кружку, оглядел присутствующих и тихо сказал:
— А мы молодцы. Все мы. Я-то давно в армии, а новичкам, думаю, теперь стало понятнее, от чего именно мы бережём Эквестрию. Не забывайте об этом там, дома. Если кто-то надумает вам что-то сказать... Что-нибудь глупое, злое... Не забывайте.
Он глянул в кружку и осушил её одним глотком.
Пегасы вразнобой ответили:
— Не забудем, — и тоже выпили. Кентер мотнул головой, поставил кружку на стол и сказал:
— Ну что, мустанги, пора, — он толкнул Дэззла в бок и добавил: — Доставай.
Единорог молча кивнул, встал и снял с верхней багажной полки гитару. Подстроив третью и четвёртую струны — вечно расстраивающиеся, если класть гитару колками вниз — он сказал своей светлогривой соседке: «Глейз, будь добра, подвинься немного», и, усевшись поудобнее, начал наигрывать старую и простую мелодию, на которую были написано множество старых, довоенных вальсов. Закончилось вступление, и Брейв запел:
Снова на поле спустился сиреневый вечер,
Манит, немного пугает, и ждёт высота.
Небо — не море, и в нём не остаться навечно,
Но почему в капонирах пустеют места?
Дэш вспомнила, что уже слышала эту песню — когда-то очень давно, целую вечность тому назад — и подтянула последнюю строчку, слыша, как тихо напевают и просто шепчут те же слова соседи.
Диким коням
Трудно понять
Почему уходившие в небо
Не забрали с собой и меня?
Диким коням
Плети огня
Подарили умение падать
Гордо головы к небу подняв.
На припеве в тихий хор включился неожиданно красивый и сильный голос Кентера — Дэш никогда не слышала, как он поёт, и невольно заслушалась и замолчала — как и все в каюте, так что последние две строчки Кентер повторил один. Он пел с закрытыми глазами, и, не обратив внимания на то, что остальные замолчали, начал второй куплет. Пегасы подхватили — громче и увереннее, и Дэш, не любившая хоровое пение, вдруг почувствовала себя частью чего-то большого, тёплого и цельного. Лайтнинг положила копыто ей на плечо, и она обняла подругу в ответ, прикрыла глаза и запела громче:
Мы улыбаемся реже — и это понятно:
В огненном небе все души сгорали дотла.
Но улыбнёмся, когда возвратятся обратно
Те, чьи сгоравшие души бросали тела.
Дверь открылась, и вошёл... Дэш на секунду показалось, что этот жёлтый заспанный пегас — Тайфун, и её сердце радостно встрепенулось — но вот он втиснулся на койку с краю, повернулся к Брейву и спросил хрипловатым спросонья голосом:
— Чего ж вы меня не позвали?
— А кто тебе виноват, что ты первым делом спать завалился? — ответил тот. — Подпевай давай.
И хотя Дэш теперь отлично видела, что он никак не мог быть Тайфуном, этот заспанный жёлтый пегас, но когда его голос влился в общий хор, она не смогла отделаться от ощущения, что вместе с ним незримо начал подпевать и Тайфун. И Харрикейн. И Вортекс, и Флитфут, и все, кто остались в безымянной долине за старым руслом Флодгейм. Их бесплотные голоса было так легко услышать в хоре живых, а там поди разбери, может, и вправду нарушили они все мыслимые и немыслимые запреты, и вернулись на пару минут, чтобы спеть самый последний, самый пронзительный куплет:
Выпьем за тех, с кем когда-то впервые взлетели -
С теми, кто здесь, и за тех, кого здесь уже нет.
Те, кто вернулись — за тех, кто, увы, не сумели.
Стоя, пегасы, все вместе! Последний куплет!
Встали все, кто был в каюте, дружно, не прерывая пения; Дэш услышала предательскую фальшь в своём голосе и увидела, что из-под опущенных век Кентера бегут слёзы. Его голос поднялся над хором, взяв последнюю ноту, самую высокую в песне, задрожал, и тут же обрушился вниз, куда-то к басам, начиная первую строчку припева:
Диким коням
Трудно понять
Почему уходившие в небо
Не забрали с собой и меня?
Диким коням
Плети огня
Подарили умение падать
Гордо головы к небу подняв.
Транспортный дирижабль королевских ВВС Эквестрии «Принц Блюблад» перевалил через последний отрог северной гряды, и одновременно с ликующим повтором, которым оборвалась песня, за окном распахнулись просторы Эквестрии: заснеженные долины, широкие, медленно текущие реки, спящие в эту пору леса, и далёкие — округлые, невысокие и родные — горы. Над разбросанными то тут, то там яркими, разноцветными домиками поднимались хорошо видимые в такую погоду белые дымки — пони грелись у своих очагов, радуясь тому, что середина зимы миновала, и до весны осталось совсем немного — хотя и достаточно, чтобы успеть насладиться катанием на коньках, игрой в снежки и хождением друг к другу в гости.
«Дома,» — думала Дэш, прижавшись щекой к холодному оконному стеклу. «Я дома.»