Неизведанные дороги

Неизведанные дороги

Порою в жизни происходят вещи, с которыми трудно, но необходимо смириться. Ты не в силах повлиять на них; всё, что ты можешь — это просто отпустить сомнения и принять суровую данность такой, какая она есть. Иначе только сделаешь хуже самой себе и, может быть, своим близким.

Эплджек в который раз думала об этом, стоя у окна в своей комнате и глядя на багряный закат осеннего солнца. Это был очередной трудовой день на ферме, очередной вечер, проведённый в безмолвной беседе с окном, очередная частичка жизни постепенно угасающей пони. В голове её одна за другой проносились мысли, уже набившие оскомину за последние пару месяцев, но всё же не покинувшие сознание. Эплджек так и не отпустила свои сомнения, хотя прекрасно понимала, что они поедают её изнутри, с каждым днём оставляя всё меньше и меньше жизни в некогда заботливой жизнерадостной земной пони. Она всё ещё предпочитала называть их надеждой...

В дверь постучали, но молчание было ответом таинственному визитёру. Впрочем, на самом деле Эплджек прекрасно понимала, кто стоит за дверью. Лишь Биг Макинтош знал причину её терзаний, остальные же могли только догадываться.

В комнату зашёл крепкого телосложения красный жеребец со светлой неаккуратной гривой и осторожно приблизился к Эплджек.

— Всё думаешь о ней, да? — спросил свою сестру Макинтош.

— Я много о чём думаю в последние месяцы, Биг Мак, — прикрыв на секунду глаза устало ответила оранжевая земная пони.

— Эплджек, ты должна вернуться к привычной жизни. Пересиль себя, отпусти своё сердце. Это того не стоит... — Макинтош взглянул прямиком в зелёные глаза сестры, но не нашёл в них ни тени отклика.

Эплджек безжизненно посмотрела на него, тихонько всхлипнув:

— Иногда мне кажется, что это будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь, — просипела она. — Я внезапно поняла, что ничего более не имело такого значения.

— А как же мы? Бабуля, Эпл Блум?

Эплджек промолчала. Макинтош почувствовал, что их разговор заходит в тупик, как и множество подобных разговоров до этого. Собравшись с силами, он наконец сдавленно произнёс:

— Она улетела.

— Я знаю...

— Она больше не вернётся.

— Я знаю...

— И ты просто пускаешь под откос всю свою жизнь!

— Я знаю, Биг Мак! — не выдержала Эплджек. — Мне нужно прогуляться, — наконец сказала она после некоторого молчания.

— Снова? — вздохнул Макинтош.

Эплджек смахнула со щеки слезу и тепло приобняла его.

— Прости, но мне правда необходимо пройтись.

С этими словами земная пони покинула свою комнату, оставляя брата наедине с постепенно проникающими внутрь сумерками прохладного вечера.

"Я была так счастлива. У твоей самой дорогой пони сбылась мечта всей жизни, ну как тут не обрадоваться? Но в то же время, мы обе понимали, что это означает. Нельзя позволять личным чувствам мешать делу".

Холодный вечерний ветер поздней осени трепал гриву Эплджек, так и норовя сорвать с головы шляпу. Не обращая на это внимания, земная пони продолжала неспеша продвигаться вперёд по едва протоптанной лесной тропинке, полностью уйдя в себя. Весь этот холод осени ни в какое сравнение не шёл с тем холодом, что поселился у неё в сердце, пронзая каждую клеточку тела душевной болью. "Это совсем не то, что должна означать дружба", — грустно подумала Эплджек. Она злилась. Злилась на саму себя из-за того, что не смогла сказать возможно самые определяющие в своей жизни слова, однако, в то же время, постоянно себя же одёргивала, понимая, что сделала так, как было необходимо. "Но если я сделала то, что должна, то почему же во мне до сих пор живёт другая пони, говорящая, что я поступила неправильно?" — чуть ли не плача, вслух произнесла Эплджек. Она боролась с этой другой пони внутри, прилагая все возможные усилия. Но, тем не менее, каждый раз проигрывала таинственной нахалке в своей голове.

Тропинка резко поворачивала в сторону, и за этим поворотом взору представало небольшое озеро с аккуратными зарослями камыша. Поздней осенью открывающаяся картина выглядела довольно грустно, да и ветер продолжал уныло завывать, но Эплджек внезапно почувствовала слабенький прилив тепла, настигавший её каждый раз в этом месте. Здесь произошло самое значимое событие в её жизни. Прислонившись к стволу старого дерева и уставившись на водную рябь, она ударилась в воспоминания…

Весело щебетали птицы, в зарослях деревьев журчал ручей, и солнце грело ласковыми весенними лучами. Земная пони, выплюнув изо рта соломинку, поправила ковбойскую шляпу, неторопливо пробуждаясь от дрёмы. На ферме работа была уже сделана, так почему бы ей не размять копыта в столь погожий чудесный денёк в любимом подлеске? Жизнь, казалось, била ключом; зима давным-давно отступила, везде вокруг чувствовалось теплое дыхание весны. Эплджек неспеша прогуливалась на природе, вспоминая все счастливые моменты, что ей пришлось пережить вместе с друзьями. Пожалуй, одна пони была для неё особенно дорога. Эплджек машинально взглянула в чистое голубое небо, мысленно представляя свою лучшую подругу: лазуревую пегаску с радужной гривой, на полной скорости проносящуюся над Понивиллем, выделывая при этом такие трюки, от которых, наверное, сами Вондерболты пришли бы в восторг. Внутри внезапно всё заходило ходуном, сердце произвольно забилось чаще, и Эплджек, тяжело вздохнув, остановилась. Она и сама до конца не знала, что значило всё это волнение, охватывающее её при упоминании Рэйнбоу Дэш. Но с каждым днём оранжевая земная пони всё больше и больше понимала, что нуждается в пегаске, что хотела бы побольше быть рядом. Да, она любила её, как и всех остальных своих друзей, но всё же плохо себе представляла, как можно просто взять и сказать об этом.

Эплджек очнулась от воспоминаний полугодичной давности. "Тогда я ещё даже не понимала, насколько действительно любила тебя, сахарок", — подумала земная пони, глядя на своё отражение в озере. По щеке снова поползла слеза, и Эплджек спешно отвернулась от воды, чтобы не видеть в зеркальной глади своих же полных печали глаз. Порой ей казалось, что их зрачки навсегда запечатлели момент, разделивший её жизнь на "до" и "после"...

Это было то самое озеро, только шестью месяцами ранее. Это была та самая кобылка, от одного вида которой сердце в груди фермерши выделывало сальто. Это были самые трудные минуты её жизни. Лазуревая пегаска стояла напротив с беззаботным видом, шутливо намекая на нервозность земной пони. Эплджек и впрямь чувствовала себя не в своей тарелке, пытаясь хоть на мгновение упорядочить мысли в голове. Странно, что это было так сложно — сказать самой дорогой на всей планете пони простых три слова. Эплджек всё же собралась и булькающим голосом пробормотала под нос:

— Сахарок, есть одна вещь, о которой мне бы хотелось поговорить...

— ЭйДжей, с тобой всё хорошо? На тебе лица нет совсем, — посерьёзнев спросила Рэйнбоу Дэш.

Повисло молчание, нарушить которое не осмеливалась ни одна пони. Пегаска терпеливо ждала, а Эплджек так и не могла произнести ни слова. Волнение почти перешло в панику; в отчаянии она просто посмотрела в глаза Рэйнбоу Дэш, вложив во взгляд все свои чувства, всю свою любовь, и заплакала.

— ЭйДжей...

— Прости, Рэйнбоу, я никогда не подозревала, что это так сложно, — тихонько произнесла Эплджек, — но я уже и не знаю, что думать. Ты для меня дороже всего на свете, и всё, чего я хочу — это просто быть рядом, согревать тебя своим теплом, любить тебя, сахарок.

Лазуревая пегаска осторожно приобняла свою лучшую подругу, вдыхая невольно аромат яблок от её гривы.

— Я люблю тебя, Рэйнбоу Дэш, — всхлипывая наконец сказала земная пони.

— Всё в порядке, — прошептала пегаска у самого уха Эплджек, успокаивающе поглаживая её по гриве.

Яркая луна сияла на небе, тишина осеннего леса позволяла слышать малейший шорох листвы на ветру, но в голове земной пони снова и снова возникал лишь только тот самый шёпот. В который раз перед глазами вставала эта картина двух кобылок, в который раз словно нож воспоминания вонзались в сердце Эплджек. Наверное, это самое большое счастье — любить и чувствовать, что тебя тоже любят. Чувствовать, что рядом с тобой находится пони, которая никогда не даст огоньку в твоём сердце потухнуть. Они обе были счастливы тогда, но так уж устроено, что рано или поздно за любое счастье приходится платить. Поначалу цена и не казалась такой уж большой: Рэйнбоу Дэш таки пригласили в Вондерболты, и, разумеется, она не могла отказаться. Вот оно — сбытие мечты всей жизни, начало чего-то нового. И Эплджек тоже радовалась за свою подругу, но внутри понимала, что это означало длительные расставания и одинокие вечера. Однако ради Рэйнбоу она могла перетерпеть всё, что угодно; всё, что угодно ради неё — самой любимой и дорогой пони на свете. Никто из друзей не знал, что значит быть Вондерболтом, даже Рэйнбоу толком и не представляла, насколько сложным для неё окажется этот поворот судьбы. Она знала лишь то, что будет скучать по ЭйДжей, знала, что ей будет плохо одной, но в то же время понимала, что не может разорваться надвое...

Тот день прощания выдался дождливым и серым. Все друзья пришли проводить Рэйнбоу Дэш к славе и признанию, однако в воздухе царила атмосфера уныния. Даже сама пегаска с натянутой улыбкой слушала пожелания каждой из подруг, понимая, что сегодня ей предстоит перечеркнуть всю свою прошлую жизнь и многое начать с чистого листа. Душа её была неспокойна, панически требуя остаться здесь, вместе со своей любимой ЭйДжей. Рэйнбоу не могла принять это решение сама, но внутри неё всё так сильно хотело поступить именно подобным образом. Они с Эплджек отошли в сторонку, и земная пони грустно заговорила:

— Ну что ж, АрДи, теперь у тебя начнётся новый отрезок в жизни.

— Да, — пегаска немного замялась, — знаешь, ЭйДжей, это большая честь для меня.

— Я понимаю, сахарок, и я очень горжусь тобой. Все мы гордимся, — голос фермерши потихоньку срывался. — Ты только не забывай там нас. Не забывай меня, пиши почаще...

Рэйнбоу промолчала. Она чувствовала бескрайнюю боль в душе своей подруги, да и сама еле держалась.

Эплджек накануне отъезда не спала ночи напролёт, борясь с самой собой. Она больше всего на свете любила лазуревую пегаску, желала ей счастья. И раз для неё счастье — стать частью Вондерболтов, то значит так тому и быть. Но в то же время в голове фермерши жила другая пони, которая настойчиво напоминала, что нельзя просто брать и отпускать тех, кого любишь. И вот теперь Эплджек снова стояла один на один со своей подругой, глядя в выразительные глаза Рэйнбоу, что любила больше жизни, пытаясь сказать вымученные в бессонных ночах слова. "Давай же, попроси её остаться", — подталкивала Эплджек таинственная пони в голове. "Но я не могу быть эгоисткой, я не хочу заслонять собой всё её будущее", — отбивалась от самой себя фермерша. На мгновение их глаза снова встретились, прямо как в тот день, когда обе услышали самое заветное признание. Эплджек не хватало воздуха, хотя в груди, казалось, бушевал ураган. Она уже было открыла рот, но внутри внезапно будто всё оборвалось, в глазах потемнело, и фермерша только еле слышно произнесла:

— Будь счастлива, АрДи. Я всегда буду любить тебя, всегда буду помнить и ждать. — С этими словами земная пони сняла свою ковбойскую шляпу и осторожно поцеловала радужную пегаску в лоб, держась из последних сил.

Рэйнбоу Дэш улетела…

Эплджек, вздыхая, поднялась на копыта. Была уже поздняя ночь, стало совсем холодно, да и фермершу наверняка давно ждали дома. Эплы жутко беспокоились, видя, как Эплджек угасает на глазах, но земная пони будто бы этого не замечала. А точнее, просто не обращала внимания. Рэйнбоу Дэш улетела, и жизнь превратилась в один мучительный поток дней ожидания. От лазуревой пегаски Эплджек ждала любой, хотя бы маломальской весточки, грея себя одной единственной надеждой, что рано или поздно они снова будут вместе, нужно лишь только подождать. И она ждала. Ждала дни, потом недели, которые постепенно стали складываться в месяцы. Каждое утро Эплджек просыпалась и первым делом отрывала листок календаря, подаренного ей когда-то Рэйнбоу Дэш, словно предзнаменование скорой разлуки. И с каждым днём делать это было всё больнее и больнее; начиная неприятными мыслями в голове, заканчивая душевной болью. Хруст каждой отрываемой страницы гулким эхом отдавался в голове, каждый листок острой иглой вонзался в сердце, вкус этой бумаги оставлял невыносимую горечь и печаль. Но Эплджек всё равно снова и снова начинала свой день именно с этой процедуры, в тайне надеясь, что сегодняшнее число станет особенным, и от Рэйнбоу наконец-то придёт хоть какая-то весточка. Но никаких вестей от лазуревой пегаски не было... Слепая вера и искренняя любовь, казалось, играли с Эплджек злую шутку. Она никогда не сомневалась в АрДи, всегда чувствовала себя рядом с ней любимой и защищённой. Но теперь страх стал зарождаться в её голове, страх, что вся эта любовь была ошибкой. Больше всего на свете оранжевая земная пони боялась быть покинутой, брошенной, забытой своей самой дорогой кобылкой. Дни и ночи напролёт Эплджек не переставая думала о Рэйнбоу, пыталась понять причины, по которым та могла не прилетать и не писать, и настойчиво прогоняла от себя все мысли о том, что скорее всего пегаска её просто забыла. Так постепенно сомнения обосновались внутри фермерши, начиная с каждым днём поедать её изнутри. Биг Мак прямо говорил ей каждый раз, что Эплджек должна выкинуть эту дурацкую любовь из головы, просто жить дальше ради себя, ради друзей, ради родных. Но нельзя же просто взять и выкинуть из головы то, что ты чувствовала в своей жизни лишь только один раз. "Другого такого раза у меня больше не будет никогда", — думала про себя земная пони, возвращаясь домой. Уже лёжа в кровати Эплджек тихонько всплакнула. "Ну почему же она ни разу не прилетела, даже не написала ничего за эти месяцы?" — в сердцах подумала фермерша. — "Неужели же всё это было ошибкой, недоразумением, вскружившим голову..." Уже некоторое время назад земная пони, казалось, смирилась с тем, что не увидит больше Рэйнбоу Дэш никогда, но жить от этого легче не стало. Наоборот, бескрайняя тоска и печаль не давали ЭйДжей покоя, а внутренняя борьба самой с собой изматывала похлеще работы. Она просто не могла отпустить АрДи из сердца, просто не могла! На этом жизнь её точно бы остановилась. Но неужели же альтернатива была лучше? Эплджек почти ничего не ела, плохо спала, совсем ослабев к концу осени. Она существовала от вечера к вечеру, когда в очередной раз совершала свою прогулку к тому самому месту, вспоминая всё, что ещё заставляло теплиться в её сердце малюсенький огонёк надежды.

Чем дальше шло время, тем больше страх и сомнения поглощали Эплджек, заставляя её всё чаще злиться то на себя, то на Рэйнбоу, за то, что так во всём этом увязла. В один прекрасный момент фермерша просто поняла, что так дальше жить нельзя, что она обязана оторвать от себя прошлое, даже если это будет стоить ей всей жизни. Впереди ждала судьба, полная неизведанных дорог, каждый поворот которых грозил закончиться лишь тупиком, но если это та цена, которая необходима для избавления от терзаний, то Эплджек готова была её заплатить. Уж лучше никак не жить, чем жить подобным образом...

В один из погожих зимних дней фермерша встала с утра и заместо очередного отрывания листа календаря просто взяла и выбросила его. Это был первый поворот, первый шаг по неизведанной дороге. Сколько ещё подобных шагов предстояло сделать на пути к светлой судьбе, Эплджек не знала, но сейчас она даже не хотела об этом думать. С безразличным взглядом она продолжила очищать свою комнату, а заодно и жизнь, от всего, связанного с лазуревой пегаской. Сердце её охладело и, подобно лужам в первую стужу, превратилось в лёд. Это чувство горьким хладнокровием разливалось по телу всё больше и больше, пока наконец не настал последний штрих. Нервы Эплджек были напряжены до предела, как и каждая мышца в теле. На секунду по нему вновь начало разливаться тепло, когда зелёные глаза земной пони взглянули на единственную фотографию приветливо улыбающейся лазуревой пегаски, но этому теплу не было места в ныне холодном сердце. Эплджек сделала этот шаг и окончательно погубила своё прошлое, оказавшись на перепутье. Время залечит раны и выведет одинокую кобылку на какую-нибудь новую тропу судьбы, ведь настоящая жизнь только начинается...

— Твайлайт, ты дома?

— Ох, сейчас иду, Биг Мак. — Лавандовая единорожка открыла дверь, впуская жеребца в библиотеку с зимней ночной вьюги. — Что тебя привело в такой поздний час?

Макинтош уставился бледным лицом на Твайлайт и хриплым голосом произнёс:

— Эплджек пропала.

— Как это "пропала"? — недоумённо спросила единорожка.

— Ну просто взяла и исчезла, — чуть ли не паникуя ответил Макинтош. — Она не вернулась домой после очередной прогулки. Сейчас ночь, холод, я даже боюсь догадываться, что с ней могло произойти!

Твайлайт спешно соображала и после непродолжительных раздумий произнесла:

— Биг Мак, мы все заметили, что уже достаточно давно с ЭйДжей что-то не так, но она ничего не говорит. Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?

Макинтош понуро опустил голову и задумался.

— Я конечно предполагаю, где её искать, — наконец начал он, — и одному мне не справиться. Однако я умоляю тебя, Твайлайт, помоги мне найти Эплджек в тайне. Мне не хочется, чтобы кто-то другой знал причины произошедшего.

Брат фермерши вкратце рассказал единорожке обо всех терзаниях своей сестры, упомянув и тот самый подлесок, в который она отправлялась гулять почти каждый вечер.

Двое пони оделись потеплее и спешно отправились в ночную вьюгу.

— Неужели ты ни разу не пытался поговорить с ней об этом, Биг Мак? — перекрикивая завывание ветра спросила жеребца Твайлайт.

— Конечно пытался, — также крича ответил Макинтош. — Я много раз просил её выбросить всё это из головы, просто жить дальше. И вроде в последнее время она даже наконец-то очнулась, перестав быть бледной тенью самой себя, прекратила бродить поздними вечерами по лесам. И вот опять... Ох, я всегда знал, что все эти прогулки рано или поздно до добра не доведут.

— Да дело не в прогулках, — устало возразила Твайлайт, — просто тебе нужно было всего лишь понять её и поддержать. Вспомни, что вы сами чувствовали, когда ещё в молодости Эплджек уехала в Мэйнхэттен. Представь, что она бы так и не вернулась, не написав при этом ни разу. Просто бы исчезла навсегда. Что бы вы с бабулей чувствовали?

Макинтош промолчал. Да, он безумно скучал бы по своей сестре и наверное долго не мог бы с этим смириться. Сердце его бешено забилось в груди от понимания, что возможно сейчас он навсегда потерял её.

— Она больше всего на свете любила Рэйнбоу Дэш, — прохрипел жеребец, закашлявшись от снега, попавшего в рот, — но я не понимал этого, считал всё это какой-то нелепостью, игрой...

— А вот теперь представь себе, что все эти месяцы Эплджек скорее всего чувствовала себя хуже раз в сто, чем ты чувствуешь себя сейчас, боясь потерять её, — угрюмо произнесла Твайлайт.

— Я понимаю...

Вскоре двое вышли на дорогу, ведущую к озеру. На ней предсказуемо можно было наблюдать следы от копыт, ещё не занесённые вьюгой. Значит Эплджек недавно проходила здесь, и возможно с ней всё в порядке. Следы вели только в одну сторону; похоже, земная пони даже не пыталась вернуться, но в кромешной темноте ночи в подлеске стало трудно выслеживать её по одним только следам от копыт. Твайлайт освещала дорогу с помощью магии, пытаясь разобраться на узких витиеватых тропах в нужном направлении, однако в метельной мгле всё казалось абсолютно одинаковым. Через полчаса единорожка поняла, что они просто бродят кругами, заблудившись в трёх соснах. Волнение нарастало всё больше, как наконец за очередным поворотом показалась видавшая виды ковбойская шляпа. Макинтош буквально совался с места и галопом поскакал вперёд, однако он не нашёл самого главного: шляпа просто висела на коряге, создавая лишь видимость прислонившегося к ней силуэта пони. Самой фермерши нигде не было. "Эплджек!" — прокричал Макинтош. — "Эплджек, ты слышишь меня?" Не получив ответа жеребец в отчаянии поскакал дальше по тропе. Твайлайт едва поспевала за ним, задыхаясь от холодного ветра, наводнившего лёгкие. После нескольких минут бешеного галопа они оказались на берегу озера и наконец-то увидели её: Эплджек, казалось, просто дремала, прислонившись к стволу дерева. Тело её потемнело, в гриве отчетливо виднелся калейдоскоп снежинок, копыта нервно подрагивали, прерывистое дыхание же больше напоминало всхлипывания. Она никак не отреагировала на зов Биг Мака и Твайлайт, просто продолжая напоминать безжизненную куклу. Макинтош заботливо надел шляпу ей на голову и с помощью единорожки водрузил сестру себе на спину.

Она очнулась у себя в постели, завёрнутая во всевозможные одеяла, с грелкой на голове. Высвободив копыта и сняв её с макушки, Эплджек посмотрела на прикроватную тумбочку и тут же обнаружила там чашку горячего какао. Повинуясь внезапному импульсу, земная пони принялась его жадно пить, обжигая себе язык и внутренности, но не замечая этого.

— Я рада, что тебе уже лучше, ЭйДжей, — откуда-то из угла донёсся знакомый голос.

Эплджек наконец осмотрела комнату полностью и заметила в дальнем её конце усталую Твайлайт, тем не менее приветливо ей улыбающуюся.

— Ох, привет, Твай. Так это ты помогла меня найти?

— Да, Биг Мак пришёл ко мне посреди ночи, и я конечно не могла отказать. Ты же сама понимаешь, как сильно он переволновался, ЭйДжей, как сильно волновались все твои родные и я.

— Спасибо тебе, — почти шёпотом произнесла Эплджек. — Спасибо, что не дала мне совсем пропасть, Твай. Я не должна была, но это оказалось выше моих сил. Знаешь, с тех пор, как Рэйнбоу улетела...

— Я знаю, — заботливо прервала её единорожка. — Биг Мак мне всё рассказал.

— Мне казалось, что если очень постараться, то можно начать новую жизнь, можно всё это забыть даже наперекор своему сердцу, — всхлипывая начала Эплджек, — но, разумеется, на деле вышло гораздо сложнее. — Земная пони подняла глаза на подсевшую рядом подругу и сдавленно просипела: — Я всё равно люблю её, Твай, как мне быть теперь?

— Ох, ЭйДжей, — единорожка заботливо посмотрела на фермершу, — никто и никогда не запретит тебе любить, и ты сама себе тоже не должна пытаться. Если тебе нужна поддержка, то у тебя всегда есть мы — верные и понимающие друзья и родные. Даже Биг Мак всё понял, когда сам оказался лицом к лицу со страхом потерять тебя. Не плачь о прошлом, не плачь о неизведанных дорогах, что ожидают тебя в будущем. Пусть твоя любовь никогда не заканчивается, Эплджек, — Твайлайт посмотрела прямо в глаза своей подруги, положила ей в копыто небольшой свёрток и ещё раз тихонько произнесла: — Никогда.

С этими словами лавандовая единорожка тихонько встала и потянулась к выходу. В дверях она обернулась и сказала: "Мы обязательно будем навещать тебя, ЭйДжей, всё будет в порядке".

Эплджек развернула свёрток, оставленный Твайлайт и обнаружила там ту самую единственную фотографию своей самой дорогой и любимой Рэйнбоу.
"Я обещала, сахарок, что буду всегда любить тебя, и так оно навсегда и останется", — едва дыша подумала земная пони. Грудь снова сдавливала душевная боль, в копытах появлялась дрожь, мир перед глазами мутился, но Эплджек была счастлива. Она любила и будет любить всегда.

Весеннее солнце снова грело своими лучами, лёд потихоньку тронулся, высвобождая прозрачную чистую воду из своих оков. Эплджек молча смотрела на своё отражение в озере, вдыхая теплый свежий воздух, снова погружаясь в воспоминания. Она обязательно придёт сюда ещё раз завтра, и послезавтра, и через месяц, и через год. Потому что однажды непременно услышит позади себя бодрый, немного задиристый голос лазуревой пегаски; утонет в её бездонных глазах; оказавшись в её объятиях, почувствует душистый запах её гривы. И Эплджек всегда будет любить Рэйнбоу Дэш, всегда будет помнить и ждать...